Мятежный дух и игра на выживание (гет)

Ещё одно обстоятельство (помимо странного поведения Укио и исчезновения Ориона) волновало Ханаби — её вынужденное безделье. В этом мире она нигде не работала летом.

Объяснение легко нашлось в воспоминаниях местной Ханаби, которые после изучения альбомов с фотографиями стали более-менее доступны ей: в июле она проходила практику в университете, а потом Укио предложил ей отдохнуть месяцок, заверив, что это не ударит по их бюджету. Но… как же невероятно скучно сидеть дома одной!

После долгих колебаний она отважилась позвонить Саве и предложить ей погулять. Теперь, с чужими воспоминаниями, она чувствовала себя увереннее и надеялась, что сможет вести себя не подозрительно.

Но дозвониться до Савы не удалось — линия всё время была занята. Вспомнив про ноутбук, Ханаби включила его и оставила Саве пару сообщений в тех соцсетях, где та обычно появлялась. Судя по указанному времени, последний раз Сава была в сети вечером четвёртого августа — Ханаби отметила эту дату.

Бросив бесплодные попытки связаться с подругой, она вышла погулять одна, заодно сходила в магазин и пополнила запасы вкусностей. Оставшееся до возвращения Укио время она посвятила просмотру сериалов и кулинарным изысканиям к ужину.

 

Укио явился домой с удивительной точностью, но что-то в его поведении кардинальным образом изменилось. Когда Ханаби открыла ему дверь, он зашёл в прихожую мрачный, настороженный и отчуждённый. Не обнял её и не поцеловал, лишь быстро кивнул в ответ на приветствие, сам снял и повесил в прихожей свой плащ. Это настроение никак не увязывалось с его утренним благодушием.

— Что случилось? — обеспокоенно спросила Ханаби.

— Я расскажу тебе, но позже, — ответил Укио с совершенно нечитаемым выражением на лице. — Очень устал за сегодня.

«Наверное, проблемы с клиентами или студией», — предположила она и вслух мягко сказала, легонько потрепав Укио по плечу:

— Ужин готов, так что переодевайся и приходи на кухню.

Он лишь вымученно улыбнулся и скрылся в комнате.

За ужином царила удручающая атмосфера, и чтобы хоть как-то развеять её, Ханаби попыталась завести разговор о всяких пустяках: что смотрела и читала сегодня, какие новости видела по телевизору и тому подобное. Но Укио, апатичный ко всему, отвечал односложными «хм-м» и «мда-а».

Тогда — они уже перешли к чаю — Ханаби поведала ему о странном молчании Савы. Внезапно это его заинтересовало.

— А она не собиралась куда-нибудь уехать после вашей университетской практики? Отдыхать за границу, например? Или навестить родственников?

Ханаби ничего подобного не нашла в чужих воспоминаниях.

— Не помню… Она вроде искала подработку. Возможно, вернулась в «Meido no Hitsuji».

— Если хочешь, завтра заглянем туда и расспросим управляющего. Ты пробовала связаться с кем-нибудь ещё, кроме Савы?

— Нет.

— На улице или в магазине встречала знакомых? Соседей каких-нибудь?

— А это здесь при чём? — не поняла Ханаби.

— Одолжи мне, пожалуйста, свой телефон, — попросил он и откинулся на спинку стула, выжидающе глядя на девушку.

— Зачем? — насторожилась она, совершенно не представляя ход его мыслей и рассуждений.

— Он мне нужен не больше, чем на десять минут. Поймёшь сама.

Озадаченная, Ханаби всё же принесла ему телефон из комнаты и села рядом с ним, наблюдая за его действиями. Укио включил громкую связь и стал обзванивать всех, чьи номера она занесла в телефонную книгу.

Никто не ответил: ни управляющий кафе, ни ребята, ни родители. Либо срабатывал автоответчик, либо линия была занята.

— И что это значит? — продолжала недоумевать Ханаби.

— Что мы чёрт знает где. Этот мир — фальшивка, — раздражённо ответил Укио, бросая телефон на стол. — Сегодня в мою студию не пришёл никто. За весь день — ни одного посетителя. На улицах практически не встретишь прохожих, город будто вымер. Странно, что ты ничего не заметила, когда выходила в магазин.

От его слов всё внутри похолодело.

— Ну и что, просто неудачный день выдался. Или время неудачное, все по домам сидят… — неуверенно возразила она.

— Нет, всё сложнее, — Укио тяжко вздохнул. — Я виноват перед тобой, Ханаби. Не признался ещё вчера, кто я такой на самом деле и что Нил исчез. Ориона, полагаю, с тобой тоже нет. Иначе мы бы так далеко не зашли.

Ханаби медленно встала со своего места. Мысли в её голове бушевали:

«Всё-таки он. Развёл меня вчера, как глупое дитя! Конечно, я тоже умолчала правду о себе и вела себя отвратительно, но он… Как он посмел?! Первой личности не позволило бы чувство вины, скромность и уважение ко мне. Но у второй никаких тормозов нет!»

Он, естественно, заметил её подавленное состояние, но истолковал его по-своему.

— Не бойся, я ничего не замышляю и не собираюсь нападать на тебя, — говоря это, он выглядел серьёзным и вполне искренним. Ханаби поверила бы ему с готовностью — если бы не знала, каким убедительным он умеет быть ради выгодного для себя расклада.

— Я даже не знаю, кто из вас двоих сейчас передо мной, — тихо заметила она, отойдя к окну.

— «Двоих»... — Укио усмехнулся каким-то своим мыслям. — Теперь это понятие весьма расплывчато. Мы нашли компромисс и взаимодействуем друг с другом. Считай, что разговариваешь с нами обоими одновременно. И мы оба обещаем, что не причиним тебе никакого вреда. Ты очень дорога нам.

— И как долго вы уже… вот так?

— С тех пор, как переместились сюда: со вчерашнего утра.

В ней закипали злость и раздражение — на себя, на него с его дурацким запутанным расстройством, на всю эту идиотскую ситуацию.

— Но — оба, да? — не сочли нужным ничего объяснить и рассказать мне сразу!

— Ханаби, ты ведь поступила точно так же. Чёрт побери, — ругнулся он, яростно взъерошил волосы и облокотился на стол. — Весь этот дурацкий мир, чужие воспоминания о совместной жизни… Я не смог держать себя в руках. Особенно, когда ты сама поцеловала меня. И мне непонятно, почему ты легко пошла на это? Я ни к чему не принуждал тебя.

— «Непонятно» — а хвалился, что знаешь меня лучше, чем себя самого. Только посмотри вокруг, у наших версий в этом мире есть всё: счастливая жизнь, общие интересы, друзья… Они не теряли и не предавали друг друга. Я поддалась искушению… — она на секунду умолкла, желая выразить свои мысли как-нибудь приличнее. — Мне хотелось узнать, как будешь вести себя ты прежний — не думающий только о своих желаниях и не пытающийся меня задушить! И ты прав, всё оказалось очень фальшивым.

Она хотела сразу же выйти, но Укио встал из-за стола и преградил ей путь.

— Ханаби, пожалуйста, не суди сгоряча. Вчера мы были неискренни в словах, но не в чувствах.

— О да, сложно представить себе «неискреннюю зависть» или «неискреннюю похоть»! А теперь дай мне пройти.

Он со вздохом посторонился и остался на кухне, чтобы прибраться.

* * *

Какой-либо чёткий план на ближайшее будущее Ханаби не придумала, но одно осознавала ясно: ни при каких условиях она больше не могла оставаться в этой квартире наедине с Укио.

«Надо найти место, где можно переночевать, — размышляла она. — А обо всём остальном подумаю завтра. Но куда идти? В отель? Уж какой-нибудь должен работать… Кониши-сан со своим отелем ведь не исчезли. Этот мир не полностью вымерший, у него какие-то свои законы существования. Значит, поищу отель».

Она нашла свою спортивную сумку, покидала туда кое-какие вещи первой необходимости и чистую смену одежды. Сверху запихнула ноутбук. Прислушалась — Укио на кухне громко и не слишком аккуратно возился с мытьём посуды.

Выбирая, во что переодеться для выхода, она вдруг нащупала в кармане куртки странную связку ключей. И очень удивилась, вытащив их на свет — это были ключи от прежней квартиры, которую родители сняли ей на первом курсе. Но в воспоминаниях другой своей версии она уже давным-давно съехала оттуда к Укио, а ключи вернула домовладельцу.

«Неужели… мне дают возможность уйти сегодня от Укио? Ох, да что здесь творится… Как же не хватает Ориона и его поддержки!»

Ключи она пристроила в сумку. Определённо, стоило взглянуть на свою старую квартиру.

Уходить крадучись, словно вор, она не могла себе позволить, поэтому в прихожей окликнула Укио. Тот выглянул в коридор и нахмурился при виде собранной сумки.

— Ну и куда ты пойдёшь в такое позднее время? Чёрт знает, работают ли здесь отели, есть ли хоть где-то люди. Нет, исключено. Я посплю на диване. Клянусь, что не трону тебя.

— Нет. Я нашла ключи от старой квартиры. Переночую там, если всё в порядке…

— От старой квартиры? Покажи-ка, — встрепенулся он, выходя в прихожую.

— Незачем тебе на них смотреть, — решительно отказала Ханаби. — Я пойду, провожать не нужно.

— С ума сошла?! Мы толком не изучили особенности этого мира, ничего не знаем наверняка. Я не могу просто взять и отпустить тебя, куда тебе вздумается! Мало ли что может произойти. Нам вообще нельзя разделяться!

— А я не могу оставаться здесь! Мне нужно побыть одной и как-то переварить всё, что произошло.

— Ладно, — сердито хмурясь, он снял с вешалки свой плащ. — Но я провожу тебя и проверю, что там безопасно и есть всё необходимое.

 

До старого дома Ханаби они в полном молчании добрались за двадцать минут, не встретив по пути ни одного прохожего. Ключи прекрасно подходили к нужной двери. Внутри квартира была в полном порядке и вполне годилась для ночёвки, хотя выглядела немного пыльной и запустелой.

Укио поставил сумку на стул в комнате.

— Ты точно уверена, что хочешь переночевать здесь?

— Уверена. Спасибо, что проводил и донёс сумку. Будь осторожен на обратном пути.

От этих холодных вежливых фраз его взгляд стал жёстче.

— Тот разговор мы ещё не закончили. Я вернусь завтра, в десять утра. Звони в любое время, если что.

Она кивнула, проводила его до двери, заперла все замки и бросилась в комнату, к своей старой маленькой кровати в углу. Сил у Ханаби больше не было, и тщательно сдерживаемые весь вечер рыдания вырвались наружу.

* * *

Маленькая светлая ванная в старой квартире казалась безопасной, уютной и родной. Ханаби сидела в тёплой воде, обхватив колени руками, и думала.

Её неизменно влекло к воспоминаниям о тридцать первом июля. В своём мире в этот день она испугалась неожиданного поцелуя от Укио; и когда хотела ретироваться на кухню под предлогом «заварить чаю», то случайно оступилась и разбила зеркало. Укио тоже предлагал ей встретиться на следующий день (сходить в магазин за новым зеркалом), но она, в отличие от местной Ханаби, не передумала идти в университет, хоть и была рада его предложению.

— Всё из-за моей проклятой слабости… — пробормотала она, смахивая слёзы. — Если бы я была решительнее и сильнее… То не шарахалась бы в тот день от Укио как от огня. Не накладывала бы на себя руки, посчитав, что с его смертью и для меня всё кончено. Не позволила бы его тёмной стороне нападать на себя, сопротивлялась бы до последнего. Не полагалась бы всё время на Ориона. И здесь… устояла бы перед своей завистью и запретными желаниями.

«Рада слышать, что ты понимаешь свои ошибки», — подала голос другая версия.

— Похоже, именно для этого я здесь и оказалась, — печально произнесла Ханаби. — И Укио тоже. О чём он сейчас думает? Вспоминает ли свой родной мир и ту, ради которой всё начал?

«Думаешь, ему не стоило связываться с Нилом?»

— Воскрешение мёртвых ещё никого до добра не доводило.

* * *

…Она брела по пустым улицам какого-то заброшенного и безлюдного города, утопающего в сером тумане. Наугад проходила перекрёстки, чувствуя, что останавливаться даже ненадолго опасно, что тьма и туман словно скользят за ней по пятам, тянут к ней холодные скользкие щупальца.

Вскоре Ханаби оказалась на большой и чистой площади. Обернувшись, она увидела, что дорога за ней исчезла, а площадь превратилась в идеальный круг, ограниченный домами, тесно, без малейшего зазора прижавшимися друг к другу. Неужели теперь путь назад отрезан?

Ища хоть какой-нибудь выход с этой странной площади, Ханаби начала обходить дома и пробовала открывать двери. Ей поддался серенький трёхэтажный домик, самый безобидный на вид, и она быстро зашла внутрь.

В просторном и совершенно пустом помещении тускло горела одна лампочка, плохо освещая два тёмных прохода. Ханаби обошла их, пытаясь хоть что-то разглядеть в полутьме и понять, куда лучше свернуть. Из левого прохода пахло застарелой пылью и какими-то химикатами. Из правого, не пахшего ничем, тянуло холодком.

В конце концов, Ханаби выбрала правый и не без опаски шагнула во тьму.

Свет включился медленно, словно в театре после концерта. Ханаби увидела больничную палату с одной-единственной койкой, на которой лежала неподвижная фигура, полностью укрытая белым покрывалом.

Очень, очень давно Ханаби не была здесь — да и не хотела никогда возвращаться! Но ноги сами понесли её к этой ужасной койке. Рука сама потянулась к простыни. Не в силах остановиться, Ханаби заплакала.

— Пожалуйста, только не он! Только не он, — прошептала она, даже не способная зажмуриться или отвести взгляд.

Внезапно кто-то подошёл сбоку и накрыл её руку своей, отводя прочь.

— Не открывай, Ханаби.

Она тотчас узнала голос Укио и, всхлипнув, повернулась к нему. Значит, с ним всё в порядке. Значит, там лежит кто-то другой — и лучше не выяснять, кто именно.

Укио, не выпуская её руки, приобнял её за талию. Сразу стало так тепло и спокойно…

— Всё хорошо, не плачь. Просто уйдём отсюда, — мягко сказал он и увёл девушку из комнаты.

Но первое помещение уже преобразилось, приняв идеально круглую форму. Три одинаковых, на равном расстоянии друг от друга, ничем не отличающихся прохода — из одного они только что вышли — и никаких намёков на выход.

— Как же понять, какой из них вёл раньше на улицу? — недоумевала Ханаби. — Что вообще происходит с этим местом?

— Не знаю. Проверим по очереди.

Он направился к следующему проходу, ведя за собой Ханаби. Там их снова окутала беспроглядная тьма. Не предупредив, Укио отпустил девушку.

Ханаби прислушивалась к каждому шороху и шарила руками во тьме, но ничего не могла нащупать.

— Укио! Где ты? — позвала она и прислушалась.

— Здесь, — глухо отозвался тот совсем рядом, и она, ориентируясь по голосу, добралась до него и вцепилась в рукав его плаща.

— Это неправильный путь, — предположила Ханаби. — Ничего не видно, мы только больше заплутаем.

Укио промолчал, двигаясь дальше.

Кое-как в потёмках они выбрались в коридор, где было чуть светлее. Или не коридор вовсе, а переулок снаружи — взглянув вверх, Ханаби не увидела потолка. Всё утопало в серой мгле и меняло свои формы; всё, кроме двери, которую они заметили одновременно.

Подозрительно знакомая дверь… Мрачно улыбнувшись, Укио подошёл к ней и распахнул настежь. За ней прятался проклятый склад. Пыльный, окутанный синтетическими запахами, уставленный контейнерами и коробками, заваленный мусором — точно такой, каким и запомнился Ханаби.

Она вскрикнула и отпрянула прочь, но не так-то легко было ускользнуть из цепких объятий Укио.

— Нет, ты не можешь! Пожалуйста, отпусти меня, не повторяй свои преступления, — взмолилась она, глядя ему в глаза. — Это же я, Укио! Ты обещал…

— Ты никогда не была ею, — отрезал он, таща девушку внутрь. — Ты — лишь тень, жалкое подобие, занявшее чужое место. И будешь наказана за свою наглость!

Из темноты за ними беззвучно появился ещё один Укио, слегка потрёпанный и где-то потерявший свою фуражку. Он двигался так, чтобы оказываться за спиной своего двойника — тот не заметил его и не успел прикрыться от обломка доски, которым его огрел по голове противник.

Снова получив свободу, Ханаби едва устояла на ногах.

— Урод. Сам ты тень, — злобно процедил помятый Укио, бросая доску.

Ханаби мелко дрожала, прислонившись к стене. Двое, их было двое прямо перед ней — один валялся без сознания, другой сердито обтряхивал грязь с одежды и пинал двойника в бок.

— Глазам своим не верю, — пробормотала она, хватаясь за голову. — Как вы умудрились разделиться?

— Ханаби, дорогая, никто не разделялся, — покачал он головой. — Я настоящий. А этот… доппельгангер паршивый… напал на меня, когда мы блуждали во тьме, и похитил тебя. Скорее, уходим, пока он не очнулся!

Третий проход оказался выходом из кошмарного здания. Похоже, расстояния и времена здесь подчинялись каким-то своим неведомым законам — убравшись подальше от круглой площади по вернувшейся на своё место дороге, они очень быстро покинули эту часть города. Укио привёл девушку в знакомый квартал, к себе домой.

 

Ей нравилось сидеть у него на коленях, перебирать в пальцах мягкие и гладкие, словно шёлк, пряди его волос, пахнущих клубникой. Укио крепко обнимал её, положив голову ей на плечо.

— Я так рад, что успел остановить его... — прошептал он и потёрся носом об её шею, приятно щекоча.

Ханаби зажмурилась, не сразу подобрав нужные слова.

— Прости, что не доверяла тебе. Я глупо поступила, сбежав…

Он поднял голову, отстранился и внимательно посмотрел на неё.

— У тебя было полное право не доверять мне. Даже сейчас есть.

— А как ты сам считаешь, Укио: тебе можно доверять сейчас?

— Да, — ответил он, хитро улыбаясь. — Но… Ханаби, если ты ещё немного посидишь на мне в такой позе, боюсь, мой самоконтроль помашет ручкой.

— Тогда, — она прильнула к нему, обнимая за шею, — не будем ждать «ещё немного».

Мгновенно отреагировав на столь приятное предложение, Укио кончиком языка провёл по её нижней губе, осмелел от услышанного тихого вздоха и жадно впился в полуоткрытый рот. Нащупав молнию на платье, одним лёгким движением раскрыл. Чтобы не отставать, Ханаби разделалась с пуговицами на его рубашке — в этот раз ловчее.

Они раздевали друг друга без заминок — словно несколько дней репетировали — и Ханаби была очень довольна своими успехами, а ещё восхитительным видом полуобнажённого взволнованного Укио, который тянулся к ней, старался быть нежным и предусмотрительным. Увлечённая поиском его чувствительных мест, она не заметила, что все их ласки, все движения не отличаются особенной новизной и копируют бурную ночь в Шинано.

Когда они полностью избавились от одежды, Укио всё так же расслабленно уселся на диване, предоставив Ханаби «главенствующую роль».

— Не торопись. Прислушивайся к своим ощущениям… — шептал он ей на ушко, дразня своим тёплым дыханием, придерживая за бёдра и помогая двигаться.

Она с удовольствием следовала его совету, но ощущения казались ей всё менее и менее реалистичными, а образы — всё более расплывчатыми. Медленно просыпаясь, она начала осознавать, что это всего лишь сон — единственный сон, который она видит и запоминает, проворочавшись всю ночь и уснув только под утро.

И как только мысли о действительности, разительно отличающейся от сновидения, полностью завладели её полусонным сознанием, Ханаби резко спохватилась и открыла глаза. Одеяло, откинутое прочь, частично съехало на пол. Слабый свет восходящего солнца пробивался сквозь занавески в комнату. Укио не лежал рядом и никак не нарушал её одиночество.

* * *

Нехотя выбравшись из кровати в ванную, Ханаби расчесалась, умылась холодной водой и вроде бы почувствовала себя капельку лучше. Потом заглянула на кухню и убедилась, что там нет ничего съестного и придётся идти в магазин.

Она села за стол, налила себе в кружку немного воды из найденной непочатой бутылки и принялась размышлять вслух:

— В этом сне я видела две самые ужасные ситуации из своего прошлого, связанные с Укио: его смерть и его предательство. И от обеих меня спас нынешний Укио… Что это означает? В глубине души я продолжаю любить его, надеюсь на него и хочу простить?

«Соглашусь с тобой, — внезапно прокомментировала заглянувшая на огонёк другая версия. — И последняя часть сна подтверждает…»

— Опустим последнюю часть! — воскликнула Ханаби и приложила ладони к горячим щекам.

«Туман, неопределённость форм и незнакомые места отражают твои страхи, уж коли мы взялись разбирать этот сон. Ты всегда боялась заблудиться или остаться в одиночестве. А позже к ним добавился страх снова всё забыть».

— Очень ценный комментарий, спасибо… — кисло поблагодарила Ханаби, отпив немного воды из кружки.

«Я не закончила. Не забывай, что этот сон показывает лишь твоё собственное отношение к Укио. Мы точно не знаем, насколько он честен и какие у него намерения».

— Да понимаю я!

«Значит, ты решила?..»

— Доверять ему. Поговорить с ним, когда он придёт. Но сперва неплохо бы купить что-нибудь на завтрак, я очень проголодалась.

 

В половину десятого она вышла на лестничную площадку и едва не столкнулась с Укио, который как раз поднимался по лестнице, держа в руках (судя по ароматным запахам) пакет с выпечкой и два стаканчика кофе.

— О, доброе утро, Ханаби. За продуктами собралась? — спросил он таким тоном, словно они были друг другу старыми соседушками. — Как хорошо, что мы успели встретиться — я вспомнил, что ты вчера не брала с собой никакой еды, поэтому заскочил по пути в кафе-пекарню и прихватил там всякого по мелочи.

— Очень мило с твоей стороны… — не придумала ничего лучше Ханаби.

После ночных приключений ей вдруг стало неловко смотреть ему в глаза, но приглядеться к нему, прежде чем отвернуться, она успела: одежда вполне свежая и не помятая (ночевал дома, не шастал нигде?), но под глазами пролегли тени усталости (тоже, наверное, мучился от бессонницы).

— Только не думай… — он замялся на секунду. — Я не пытаюсь «задобрить» тебя и ни на что не претендую. Если хочешь позавтракать без меня — я пойму.

— А я и не думала ничего такого, — Ханаби развернулась обратно в сторону своей квартиры. — Идём, я не против позавтракать с тобой.

 

Булочки и кофе показались ей вкуснейшими, хотя их нельзя было назвать полезным завтраком. Она искренне поблагодарила Укио за заботу, но неловкость между ними это не убрало.

— Ханаби, я сожалею о том, как всё между нами обернулось, — наконец, нарушил затянувшееся молчание Укио, — и о том, что много раз ранил твои чувства и заставлял страдать. Знаю, ты не сможешь простить меня, но позволь мне хотя бы быть рядом и защищать тебя.

— Хорошо, позволяю. Насчёт вчерашнего… Ты правильно сказал о чувствах, а я лишнего наговорила. Но всё равно считаю, что мы поступили опрометчиво! Это не наш мир и не наши тела, мы здесь всего лишь гости… мне хочется так думать.

Укио, слушавший её очень внимательно, вдруг просиял.

— Так ты не презираешь меня? Возможно ли, что когда-нибудь мы…

— Да, когда-нибудь, — аккуратно перебила Ханаби. — Но не торопись, пожалуйста, и не торопи меня. Поживём отдельно, пока выясняем всё об этом мире.

— Можно взять тебя за руку?

Ханаби кивнула. Он осторожно накрыл её протянутую ладонь своей, несильно пожал.

— План на день: убедимся наверняка, прав я или нет насчёт фальшивости этого мира. Проверим кафе, адреса наших общих знакомых. Университет… может быть опасен, я бы не рискнул заходить туда. Но сначала обзвоним всех, как вчера. Одолжишь свой телефон снова?

* * *

Они повторили свою вчерашнюю проверку с теми же результатами — ни с кем не удалось поговорить. В соцсетях всё так же было глухо — создавалось впечатление, что весь интернет заморозился на границе между четвёртым и пятым августа. Телевизор и радио вовсе не работали.

Тогда они выдвинулись на небольшую прогулку по окрестностям.

Кафе «Meido no Hitsuji» встретило их наглухо запертой дверью с объявлением: «Закрыто на ремонт».

— А Кониши был на месте. Проведать его ещё раз, что ли? — задумчиво протянул Укио, поворачиваясь к Ханаби. — Вдруг он что-то знает.

— Не думаю. Только зря время на дорогу потратим.

Следующими местами для посещения они выбрали два университета. Там, где училась Ханаби, они показали охраннику на вахте фотографии Савы и Минэ, но тот не признал их и ответил, что такие личности в университете не появлялись и мимо него не проходили. Другой охранник во втором месте так же выразился про Икки, Кента и Рику.

Потом они прервались на обед дома у Ханаби. Насытившись, продолжили свои изыскания.

Ближе всех жили Тома и Шин. Начали с Шина, но безрезультатно.

— Возможно, стоило подождать до вечера. Его мама работает и возвращается поздно, да и он редко проводит дни дома, — заметила Ханаби.

Укио задумчиво оглядывал дверь в квартиру Шина.

— Я могу вскрыть замок, это несложно.

О да, она прекрасно помнила, как легко он однажды пробрался к ней.

— Ты что, зачем?! Не нужно взламывать ничьи двери!

— Посмотрели бы на обстановку, пособирали информацию…

— Забудь об этой идее! Идём дальше!

С теми же успехами они посетили дома Томы, Кента, Икки и девушек (Ханаби узнала их адреса из чужих воспоминаний, так как сама не помнила и в предыдущих мирах ни разу не была в гостях ни у Савы, ни у Минэ).

Наведываться к родителям было бессмысленно — что у Ханаби, что у Укио те сейчас отдыхали за границей.

— Что ж, мы убедились: этот мир чертовски странный, — заключил Укио, когда они не спеша возвращались к Ханаби. — Теперь выясним, насколько он ограничен.

— И как же?

— Сядем в самый дальний поезд. Или на самолёте попробовать? Не, ещё залетит куда-нибудь не туда или разобьётся…

— Как будто с поездом ничего не может произойти! Но попробовать стоит. Завтра. А то я уже устала, — словно подтверждая свои слова, она зевнула.

— Я бы тоже прилёг вздремнуть, — усмехнулся Укио, потирая прикрытые веки. — У тебя там не завалялось футона для гостей? Буду вести себя хорошо и тихо.

— Нет уж, иди к себе!

Вяло препираясь, они дошли до парадной в доме Ханаби, там и простились. Укио посмотрел, как девушка заходит внутрь, да побрёл к себе.

* * *

Звонясь утром к нему в квартиру, Ханаби переживала всего о двух вещах: не разбудить бы его случайно и не разминуться. Но Укио был дома и даже выглядел вполне проснувшимся, когда открыл ей дверь в полнейшем недоумении.

— Что-то случилось?!

— Всё нормально, я просто подумала, что теперь моя очередь беспокоиться о завтраке, — Ханаби показала ему свой пакет с двумя коробочками бенто.

— Заходи скорее, — сразу успокоившись, он радушно распахнул дверь.

— Интересно, — произнесла Ханаби, заходя и разуваясь, — если бы я пришла с пустыми руками или с чем-нибудь невкусным, ты бы меня впустил?

— Хм, ну я бы задумался, стоит ли… Шучу! — быстро поправился он, когда Ханаби замахнулась на него шапочкой, которую как раз снимала. — Приходи с чем хочешь, кроме оружия и наркотиков!

Позавтракав собственноручно приготовленными Ханаби вкусностями, они неторопливо попивали чай. Так забавно было наблюдать за Укио, который сидел напротив: каждый раз, поднося чашку ко рту, он блаженно прикрывал глаза, словно сытый и довольный жизнью кот.

Налюбовавшись им вдоволь, Ханаби приступила к волнующим её вопросам:

— Ты до сих пор не объяснил мне толком, как вам удалось достичь взаимопонимания. А ещё я не понимаю, какие цели были у второй твоей личности, что именно сподвигло его на помощь нам.

Укио не спешил отвечать, допил чай и отставил чашку.

— Мне неприятно это признавать, но сначала он планировал обман: втирался в доверие, а при необходимости пожертвовал бы тобой. Но со временем он перестал видеть в тебе угрозу своему благополучию, мы начали соперничать за тебя, общие чувства оставляли всё меньше и меньше различий между отдельными личностями. Второй вспомнил, что я разделил себя намеренно, пытаясь не сойти с ума. В этом разделении больше нет нужды, и вот — теперь я надолго могу оставаться таким, как сейчас.

— И как думаешь, эта «целостность» — хорошее состояние? Вас двоих, как отдельных личностей, она устраивает и не ущемляет?

Он хмыкнул и уклонился от прямого ответа:

— Мы стали объединяться, придя к выводу, что делить тебя между собой — ненормально и жестоко. С такой точки зрения результат хорош. И если не хочешь общаться с нами по отдельности, то не будем.

— Ладно. Мне тоже так удобнее…

— Что ж, я тут вспомнил об одном своём честно заработанном желании, — он пересел на стул рядышком с ней, но не успел продолжить мысль.

— Честно?! — воскликнула Ханаби, строго взглянув на него.

— Я тебе даже фору дал, специально бежал со средней скоростью, — Укио ничуть не смутился. — Хотя сама затея глупая, тут я с тобой спорить не буду. Оставляю за тобой право отказаться любым удобным тебе способом. Только сильно не бей, пожалуйста.

— Да говори уже! — разнервничалась от его слов Ханаби.

— Обнимемся? — Укио предложил это с самым невинным выражением лица, на какое был способен.

— Просто обнимемся? — на всякий случай переспросила она.

— О, а ты хочешь что-нибудь ещё?

— Хочу, чтоб ты прекратил подтрунивать надо мной, — этот ответ она бухтела уже ему в плечо, неловко прижимаясь к нему.

— Прекращу, конечно, — заверил он, мягко и тепло обнимая. — Ведь ничто не вечно под луною… Уф-ф!..

Дыхание он сбил притворно; мышцы у него были крепкие и слабый удар в живот пережили достойно.

* * *

К железнодорожному вокзалу решили добираться общественным транспортом — если, конечно, нужный автобус подкатит к остановке в ближайшие полчаса. Укио предлагал угнать машину, но Ханаби отмела эту идею, надеясь, что автобус всё же не подведёт и прибудет по расписанию. В крайнем случае можно было добираться и пешком. Куда спешить? Всё время этого мира принадлежало им.

— Я всё думала, что это за мир такой застывший и безлюдный, — начала Ханаби, как только они присели на лавочку на остановке. — И мне пришла в голову мысль: каким должен быть загробный мир для Мультивселенной? Самих параллельных миров великое множество, а живых существ, их населяющих, ещё больше.

— Без понятия. Может, после смерти нас ждёт всего лишь пустота и полное забвение. Или загробных миров тоже много, на любой вкус и под любые обстоятельства. Ты думаешь, это загробный мир лично для нас?

— Кто знает… вдруг? Оставили нам чужую память, чтобы мы видели своё «идеальное будущее» и страдали от разногласий?

— Не похоже на серьёзное наказание…

Вдруг он умолк, задумавшись.

— Укио? Что такое?

— Из-за этих разговоров про посмертие я вспомнил, что говорил Нил перед тем, как исчезнуть: обрадовал меня новостью, что спёр некий «свиток шинигами». Уверял, что они любят точные числа, поэтому мне нужно умирать именно двадцать пятого августа, чтобы никто не заинтересовался странными смертями.

— Видимо, это не сработало, и всех нас нашли...

— Тогда странно, почему нас с тобой оставили именно в нашем возможном «будущем», для заточения подошло бы любое место. Разве что совместить несколько целей.

Пустой (за исключением хмурого водителя) автобус подъехал к остановке, они зашли в него и выбрали места.

— Какие ещё могут быть цели у наших «похитителей»? — продолжила разговор Ханаби.

— Это лишь мои предположения, но давай взглянем на картину целиком. Нил искал для нас мир с определённым условиями. В первый день пребывания здесь я думал так: он нашёл не тот мир, на который мы с ним договаривались изначально, но приемлемый (с его точки зрения). Потом мы выяснили, что здесь нет никого из наших знакомых, кроме Кониши-сана. Да и то я не уверен, что это был именно он, а не кто-то, притворившийся им и отвлекающий наше внимание от странностей. Что мы делали в другие дни? Исследовали эти самые странности и пытались разобраться в наших отношениях.

— То есть, вторая цель этих неизвестных — помирить нас? Добиться того, чтобы мы решили между собой все недомолвки и разногласия?

Ей ответил не Укио, а незнакомый мальчишеский голос:

— Да, именно так.

Не сговариваясь, Укио и Ханаби одновременно обернулись и увидели нового пассажира: щуплый мальчик-альбинос в костюме проводника из поезда держался за поручень рядом с дверями и смотрел на них своими необычными красными глазами. Непонятно, как он попал сюда — автобус не останавливался.

Укио тут же стиснул ладонь Ханаби и спросил у «пришельца»:

— И кто же ты такой? «Полиция» среди богов? Один из тех, кто пытался найти Нила и нас?

Мальчик подошёл ближе и уселся на сидение напротив них.

— Меня зовут Юкимори. Я — шинигами, у которого Нил забрал одну вещь. Пожалуй, стоит рассказать вам подробнее…

* * *

На этот раз Юкимори позволил себе усомниться в друге — единственном, кто знал его достаточно хорошо, чтобы найти и незаметно выкрасть свиток — и потратил на поиски Нила меньше времени. Желая собрать побольше информации, он не стал давать волю гневу и нападать на Нила и его подопечных сразу.

Сначала Юкимори перехватил Ориона и Ханаби, которых Нил отправил в новый мир, а через несколько дней очередь дошла и до Укио. Людей и маленького воинственного духа шинигами вырубил сразу, поэтому те не узнали, как план Нила с треском провалился.

— Юкимори?! — поражённо воскликнул Нил, пойманный и предусмотрительно обездвиженный. — Я тебя так скоро не ждал!

— Тогда тебе следовало действовать расторопнее, — заметил шинигами. — Ты слишком долго выбирал, куда отправиться. И слишком понадеялся на моё неумение сдерживать праведный гнев. А теперь объясни-ка, будь любезен, что за безумные эксперименты ты пытаешься претворить в жизнь?

Нил самонадеянно попытался навешать шинигами лапшу на уши, но тот не поверил и вытряс из старого приятеля его великий план целиком и полностью.

— Нил, твоя задумка неприемлема. Нельзя передавать людям воспоминания других их версий, это может привести к катастрофе в будущем. Я уж молчу о том, какие неосторожные изменения вы успели натворить во множестве миров! Легко не отделаетесь.

— Да плевать на зажравшихся стариков из Совета и их наказания! Юкимори, послушай, я не могу отдать тебе Укио и Ханаби, закрыв глаза на их дальнейшую судьбу. Я должен помочь им — несмотря ни на что, любым способом! Тебе же лучше, если они получат своё утешение.

— «Любым способом»? Что ты опять придумал? — недоверчиво уточнил шинигами.

— Дай им время решить все проблемы между собой. Нет, я не прошу тебя подселять их куда-нибудь! Помнится, у тебя был приятель среди планировщиков. Попроси его создать модель уже существующего мира.

Юкимори обдумал это предложение и решил, что оно не такое уж и бредовое.

— Хорошо, я согласен. Время им действительно нужно — оценить свои поступки критично и сделать правильный выбор. Но вот моё условие: вы с Орионом останетесь в стороне.

На том они и порешили.

* * *

— Копировать ваших друзей и знакомых мы не стали, максимально упростив модель мира, — закончил свои пояснения шинигами.

— А как же Кониши-сан? Отель в Шинано? — тут же поинтересовалась Ханаби.

— Мы не ожидали, что вы в первый же день захотите куда-то поехать, поэтому временно расширили ваши возможности и достроили вам этот отель. Мой приятель-планировщик взял на себя смелость сыграть роль владельца отеля. Просим прощения за этот обман.

— Да вы что, «Шоу Трумана» пересмотрели?! — возмутился Укио.

Удивительно, но шинигами понял, о чём речь.

— Мы старались не переступать границы. Никто не следил за вами сверх необходимого.

«С кем же тогда я разговаривала всё это время? — задумалась Ханаби, пока Укио нецензурными фразами выражал своё отношение к шинигами, его помощнику-планировщику и плану Нила. — С памятью другой версии? Голосом совести?»

«Или ты пошла по пути Укио и обзавелась второй личностью, — услужливо подсказал голос в голове. — Кто знает наверняка? Да и важно ли это сейчас?»

Исчерпав всю свою злость и словесные конструкции для её описания, Укио сердито замолчал, и тогда Ханаби обратилась с вопросом к бесстрастному шинигами, нисколько не задетому бранной речью:

— Что будет с Нилом и Орионом? Мы ещё увидимся с ними?

— Они получат наказание, но не волнуйтесь, я прослежу, чтобы оно было справедливым, — «утешил» её Юкимори. — Думаю, вы ещё сможете увидеться с ними и попрощаться.

Город за окном исчез, а автобус ехал всё дальше и дальше сквозь туман — не на вокзал, как уже стало ясно, — но Ханаби не страшилась того, что ждёт впереди. Она отправлялась в своё последнее путешествие не одна, рядом сидел и всё так же держал её за руку Укио. Радостная мысль волновала её и вселяла в сердце надежду:

Мир, в котором они оба живы и счастливо проводят время вместе, существует.