Разбуди меня (гет)

— Нотт?! — Дин стряхнул с ладоней капли воды, не веря своим глазам. — Что ты здесь делаешь?

— Могу спросить тебя о том же, — проворчал Тео, одним взмахом осушая свою одежду и осматриваясь. Столкнувшись взглядом с Гермионой, он почувствовал, как сердце пропустило один удар, и наполовину саркастически, наполовину счастливо улыбнулся. — А, ну всё ясно. Можешь не объяснять.

— С тобой всё в порядке? — взволнованно спросила Гермиона, садясь рядом на корточки и трогая его лоб. Она до безумия хотела коснуться его, убедиться, что он не видение из какой-либо параллельной действительности, а настоящий. Теперь она поняла, почему так переживала и почему её так сильно тянуло к этой комнате внизу. Там был её Тео, и он был в опасности.

— Кажется, живой. И даже вполне здоровый, — ухмыльнулся он, накрывая руку Гермионы своей и с трудом заставляя себя отвести от неё взгляд, чтобы повернуться к Дину. — Благодаря тебе, Томас. Спасибо, выручил.

Дин хмыкнул, разминая некогда сломанный Ноттом палец, а вслух сказал лишь одно слово:

— Обращайся.

— Уже неплохо, — Тео встал с пола, помогая подняться и Гермионе. — По крайней мере я не услышал что-то типа «Если бы я знал, что спасаю именно тебя, то с радостью позволил бы утонуть».

— Брось, Тео, — хриплым голосом сказала Гермиона; от всего происходящего пересохло горло, — Дин не такой.

— Да я знаю, — сказал он и кивнул в сторону молчавшей до этого Падмы: — Мисс Патил здесь проводник и негласный лидер отряда искателей приключений?

— Что-то вроде того, — ответила Падма, изучающе глядя на него.

— Как это полезно и удобно, когда твои однокашники учатся на невыразимцев и в рамках спецкурса посещают различные секретные помещения, — сказал Тео будто сам себе и с палочкой наготове принялся медленно обходить всю комнату по периметру, задерживаясь у каждой двери и внимательно прислушиваясь.

— А ты как сюда попал? — спросила Падма и тут же сама себе ответила: — Драко помог, больше некому. Кстати, где он?

— Дома.

— Дома?! — удивился Дин.

— Ну да, — Тео пожал плечами, настороженно всматриваясь в стену, за которой находилась огненная комната. — Слушайте, он попросил меня стереть последнее воспоминание, чтобы избежать вылета с будущей работы за разглашение конфиденциальных сведений, и сейчас сидит у себя в поместье и ровным счётом ничего не помнит.

— Обливиэйт, точно... — вздохнула Падма. — Со мной вам тоже предстоит проделать эту процедуру.

— Но это всё потом, — Тео решительно повернулся к остальным. — Насколько я понимаю, теперь мы так или иначе будем действовать сообща. Всем ведь в двадцать седьмую, верно?

— Верно, — вразнобой ответили Гермиона, Падма и Дин.

— Вы проверяли комнаты вокруг этой?

— Все кроме верхней, — сказала Гермиона, пытаясь за серьёзным тоном спрятать совсем не уместную сейчас улыбку. Все эти недели она страшно скучала по Тео и сейчас была безумно рада его видеть, знать, что он цел и невредим, а главное — рада тому, что он рядом, и поэтому едва сдерживалась, чтобы не сиять как новенький галеон. — За дверью около тебя комната, с которой мы сталкивались ещё в прошлый раз, огненная. Так... Это — Комната смерти, откуда мы пришли. Вон та, — она указала на дверь позади себя, — центральная комната со странным эхом, а рядом с ней... самое жуткое, — закончила она глухо.

— Что там?

— Наши обугленные тела, — сказал Дин. — Поэтому мы и решили не упираться в своих попытках заглянуть на огонёк, если ты понимаешь, о чём я. Что внизу, ты сам знаешь. Так что вывод один: похоже, нам наверх.

— А какие комнаты встретились тебе? — спросила Гермиона у Тео. — Из какой ты вошёл в куб?

— Из Комнаты времени. Вокруг того бассейна, откуда меня вытащил Томас, была комната с небом, с водой, одна закрытая и одна, по-видимому, с ловушкой. В ней я застал свою копию за абсолютно теми же действиями, что и в моей реальности. Не знаю, то ли это альтернативная вселенная, то ли переменное время, то ли попросту комната-зеркало.

— Значит, две проверить не удалось, — подытожил Дин. — Одна закрытая, а что с другой?

— Знаешь, если бы тебя залило по шею, ты тоже предпочёл бы подняться в верхний люк, чем нырять на несколько ярдов вниз и вслепую шарить в мутной воде.

— Постой, Тео, — прервала его Падма и вдруг замялась, поймав себя на том, что обратилась к нему по имени. Впрочем, сейчас это было не самым важным. — Ты сказал, что помимо комнаты с водой была ещё и с небом? То есть, с воздухом...

— Да.

— Похоже, теория о стихиях подтверждается! — догадалась Гермиона. — Получается, где-то должна быть и комната земли, правда, я не совсем представляю, как она может выглядеть.

— Слушайте, этот потоп, который Нотт устроил там, — Дин махнул рукой в сторону нижнего люка, — вымоет всю землю и затушит любое пламя, если вообще не разнесёт половину Отдела, как было пару месяцев назад. А нам это сейчас совсем не на руку, потому что у нас есть цель, к которой пора бы уже двигаться.

— Да, пора, — согласилась Гермиона, проворно собирая волосы в хвост, и повернулась к Тео. — Отлевитируешь меня наверх?

Дина подняли последним. Едва закрылась дверца, он попросил у Падмы схему куба.

— Мерлинова борода! — Тео закатил глаза, стоило ему услышать слово «схема». — Я нарочно оставил свою карту в Хогвартсе и вот теперь вынужден вновь пялиться на какой-то очередной чертёж.

— Не хочешь — не пялься, — бросил Дин через плечо, — а чертёж весьма информативный.

Тео усмехнулся.

— Я смотрю, на Гриффиндоре совсем плохо с чувством юмора, — сказал он, обращаясь вроде бы к Дину, но при этом наблюдая за Гермионой.

— Мы сюда не шутить пришли, — сурово ответила ему Падма, взывая к порядку. — Итак, что мы имеем?

Дин развернул лист, и все четверо склонились над чертежом.

— Мы в угловой комнате, три выхода из которой ведут на этажи, а три — в срединные комнаты, — сказал он, оценив обстановку, и переглянулся с Падмой. — Из нижней срединной мы пришли, а вот остальные нужно проверять.

Они подошли каждый к своей двери и коснулись створок. Четыре люка открылись почти одновременно.

— У меня коридор! — объявила Падма.

— У меня тоже, — отозвался Дин.

— А у нас, похоже, комнаты, — сказал Тео, за долю секунды оказавшийся у люка Гермионы. — В какую пойдём?

— Срединные комнаты безопасны, поэтому в любую.

— Хорошо, полезли в эту.

Он лихо подтянулся и в один прыжок перемахнул на другую сторону. Потом подал руку пролезающей в люк Гермионе.

— И откуда только у тебя силы... — покачала она головой, спрыгивая вниз и попадая в его крепкие объятия — неожиданно, но вполне предсказуемо.

— Есть тут пара факторов, которые вселяют в меня энергию, — ухмыльнулся Тео, нехотя отпуская её, чтобы помочь спуститься Падме. — Ну, кто у нас тут самый осведомлённый? Говорите, куда дальше.

— Судя по схеме, вон туда, — сказала Падма, показывая на дверь справа.

Тео в нетерпении подскочил к указанной дверце, открыл её и... тут же отшатнулся. Из раскрытых створок показалась его собственная голова.

— Твою мать, что это?! — он взмахнул палочкой, произнося невербальное, но не успела вспышка заклятия достичь своей цели, как створки захлопнулись, скрыв второго Тео от четырёх пар испуганно-изумлённых глаз, а магический луч был перерезан другим, прилетевшим откуда-то сбоку.

— Не надо! — словно вдогонку раздался вопль Гермионы. Она стояла в паре футов и сжимала в руках палочку, кончик которой чуть дымился. — Вдруг здесь действует тот же принцип, что и при перемещении во времени? Если ты поразишь второго себя каким-нибудь заклятием, то можешь пострадать и здесь, в этой реальности!

Тео нахмурился.

— Ты не находишь странным, что двойник есть только у меня? Вот уже второй раз попадается, зараза... Готов побиться об заклад, что все эти штучки — происки нашего змееподобного приятеля.

— Не исключено. Но, тем не менее, не следует нападать на себя самого, — стояла на своём Гермиона.

— То есть ты думаешь — это тоже я, но в другом временном отрезке?

— А что, если так? Слушайте, — Гермиона обвела всех взглядом, — лучше нам избегать встречи с двойниками. Но если всё-таки мы их встретим, то...

— Будем убегать сломя голову, — закончил Тео. — Нет, я это так не оставлю.

И в одно мгновение, не дав никому возможности себя остановить, ринулся обратно к люку, занеся палочку для атаки, и одним касанием раскрыл его. Он ожидал чего угодно, и прежде всего — вновь увидеть себя, но за дверью не было не только двойника, но и комнаты как таковой, а его палочка, прошив воздух, по инерции воткнулась в какую-то глину, которой полностью был залеплен проход.

— Это ещё что такое? — опешила Гермиона, подходя и осторожно стуча своей палочкой по глине. Та оказалась невероятно сухой и тут же песочными ручейками посыпалась вниз.

— Ребята, да это же и есть Комната земли! — воскликнула Падма. — Вот здорово!

— Ничего здорового, — скривился Тео, вытаскивая свою палочку из кусками обваливающейся почвы и захлопывая люк. — Разве что теперь мы знаем, что комнаты двигаются.

— Ты извини, Нотт, — еле сдерживая широкую улыбку, сказал Дин, — но мы это знали с самого начала.

Тео метнул на него уничтожающий взгляд.

— И, конечно же, забыли мне об этом сказать? Отлично.

— А Малфой что, не поведал тебе?

— Не передёргивай, Томас. И учти, ещё одна такая недосказанность, и я могу забыть о том, что ты вытащил меня из бассейна.

— Всё, стоп, — решительно вмешалась Гермиона, вставая между ними. — Не начинайте. Только не сейчас. И лучше вообще никогда.

Тео лишь фыркнул, но его взгляд, устремлённый на Дина, перестал излучать напускное недовольство, а рука легко и как бы случайно коснулась плеча Гермионы.

Стараясь скрыть выступивший на щеках румянец, Гермиона поспешно отошла к той двери, которую изначально проверял Тео, и приложила ладонь к створкам.

За дверью была комната, на первый взгляд самая обыкновенная.

— Ну что, рискнём? — чисто для формальности спросил Тео, хотя сам уже поднялся по лестнице и перекинул ногу на ту сторону. В последний момент Гермиона ухватила его за локоть, будто безмолвно прося остановиться. Их глаза встретились, и Тео внезапно ощутил, как ему передаётся затаившаяся внутри Гермионы тревога.

— Осторожнее... пожалуйста, — прошептала она с мольбой в голосе.

— Всё будет хорошо, милая, ведь самое страшное со мной уже случилось, — делано-небрежно сказал он, подмигивая. — Подумай только: Томас меня спас, и теперь я ему по гроб жизни должен. Что может быть ужаснее?

Всё ещё посмеиваясь, он перекинул вторую ногу и спрыгнул, исчезнув из поля зрения.

— Ну что, Нотт? — крикнул Дин. — Там безопасно?

Ответа не последовало, и Дин вслед за вмиг побледневшей Гермионой свесился из люка.

Комната, в которую только что спустился Нотт, была абсолютно пуста. Ни намёка на движение или присутствие кого-либо, одна лишь ужасающая белая пустота. И такая же ужасающая, вязкая тишина.

— Боже мой! — выдохнула Гермиона и, прежде чем её друзья успели что-то сообразить, в один прыжок перемахнула через проём и соскользнула вниз, пропав в идеальной белизне комнаты.

— Чёрт!.. — Дин треснул кулаком по стене, собираясь лезть следом, но Падма успела ухватить его за полы рубашки.

— Стой! Сначала проверим заклятием, — она подняла палочку: — Гоменум Ревелио!

Кончик палочки засветился слабым светом и погас. Дин с надеждой посмотрел на Падму, но та лишь поджала губы.

— Что это значит?

— Ничего определённого, к сожалению... Думаю, они здесь, но в то же время их нет. То есть, пространственно, они находятся в этой комнате, но по времени — не в этой действительности. Устройство куба сложнее, чем я предполагала.

— Так давай спустимся вслед за ними. Мы ведь найдём их, если спустимся?

— Вряд ли, — Падма сокрушённо покачала головой. — Они уже в параллельном мире.

— Почему «они»? Гермиона же спрыгнула позже. В какой она реальности — нашей или ноттовской?

— Надеюсь, что она всё-таки успела к нему, — задумчиво сказала Падма, что-то подсчитывая в уме. — Профессор Кр... В общем, на курсах нам рассказывали, что при путешествии во времени с маховиком или без него допускается задержка в две-три секунды, как и при групповой трансгрессии. Сначала перемещается один человек, а следом за ним, с небольшим отставанием, другой. Так что, если Гермионе повезло, в параллельном мире она не одна.

— Это ещё как сказать, — пробурчал Дин. — А как они смогут вернуться в нашу реальность?

— Скорее всего, они смогут сюда попасть, если пройдут тем же путём обратно.

— Моргана подери! В этом лабиринте можно блуждать неделями в поиске нужной комнаты, к тому же они могут угодить ещё в одну временную западню... Святой Мерлин, ну и влипли же они! Падма, подумай хорошенько, как мы можем им помочь.

— Боюсь, никак, — вздохнула она, успокаивающе касаясь руки Дина, дабы предотвратить опрометчивые действия с его стороны. — Ты правильно сказал, по кубу можно бродить не день и не два — в поиске выхода, Волан-де-Морта или друг друга.

— И что ты предлагаешь?

— Выйти из лабиринта. Две из этих дверей ведут в какую-то из комнат Отдела тайн; две — в угловые комнаты, откуда можно попасть прямо в коридор.

— Так мы что, даже не попробуем разыскать Гермиону и Нотта? — предпринял последнюю попытку Дин.

Падма посмотрела на него серьёзно, но не без доли умиления.

— Знаменитая гриффиндорская смелость и тяга к риску, — поставила она диагноз, улыбаясь. — Я уступаю Гермионе в нумерологии, но могу точно сказать тебе: шансов на то, что мы их найдём, примерно один на миллиард. Во-первых, комнаты перемещаются, а во-вторых, все без исключения временные потоки здесь могут быть параллельны друг другу и, соответственно, никогда не пересекаться. Те несколько секунд, в течение которых Тео, а за ним и Гермиона нырнули в центральную комнату, могли быть единственной возможностью попасть туда.

— Знаменитая когтевранская рассудительность и тяга к расчётам, — хмыкнул Дин. — И всё-таки у нас есть тот самый единственный шанс из миллиарда. Люк ещё открыт, — он повёл рукой в сторону приглашающе раскрытых створок.

— Ну хорошо, — наконец сдалась Падма. — Только потом не говори, что я тебя не предупреждала.

— Не переживай, не скажу, — Дин шутливо приложил руку к груди, будто давал клятву, и крепко взял Падму за руку. — Вперёд?

— Вперёд!

Они вместе забрались в дверной проём и на счёт «три» спрыгнули вниз. Стоило им покинуть твёрдую опору, как их тут же подхватили странные тягучие потоки воздуха и, закружив в стремительном водовороте, где стены, пол и потолок смешались в одно смазанное белое пятно, понесли в неизвестном направлении.

Как только пыль немного осела, Тео вскочил на ноги и огляделся вокруг. Последнее, что он видел перед тем, как его затянуло в пыльный ураган, была Гермиона, намеревающаяся прыгнуть вслед за ним.

Моя храбрая девочка. Ты снова неотступно идёшь за мной и этой своей безрассудной самоотверженностью пробуждаешь во мне какие-то фантастические, скрытые ранее силы, о существовании которых я и не подозревал.

— Гермиона! — громко позвал он, но вопреки его усилиям голос прозвучал невероятно глухо, как бывает, когда разговариваешь в мебельном магазине, а точнее, в отделе толстых ковров. — Чёрт побери, как меня достали эти ловушки... ГЕРМИОНА!

На этот раз вышло чуть лучше, и в наступившей тишине, проглотившей конец слова, он внезапно услышал слабый отклик, который казался таким далёким, будто раздавался с Уайтхолл-стрит, отделённой от его нынешнего местоположения несколькими десятками, а то и сотнями ярдов — он мог лишь догадываться, насколько глубоко под землёй сейчас находился.

— Гермиона! — повторил он и, подгоняемый нехорошим предчувствием, кинулся к ближайшей стене, ища в ней выход, но наткнулся на непроницаемый гранит. Противное, холодящее душу чувство тревоги, норовящее перейти в настоящий страх за самого дорогого — да что там говорить, единственного дорогого ему человека — усилилось, когда Тео, обшарив все стены и пол, не нашёл в них и намёка на люк. Тогда он зажёг свет на кончике палочки и поднял её над головой, всматриваясь в тёмный потолок.

Там явно что-то было.

Вопль ликования на секунду огласил помещение, но тут же был поглощён липкой тишиной. Усилив свет до максимума, Тео вытянул руку с палочкой так высоко, как только мог, чтобы лучше осветить маленький предмет, торчащий из гранитной плиты.

— Дверная ручка! — воскликнул он. В самом деле, там была ручка... но кроме неё — ничего больше. Ни петель, ни выступов, ни, тем более, отверстия, которое могло бы послужить проходом.

Всё равно это единственный способ выбраться отсюда. Теперь другой вопрос: как мне туда подняться?

Ручка была футах в пятнадцати от пола и, соответственно, в девяти от макушки Тео, из чего следовало, что несмотря на свой высокий рост, он никак не мог до неё допрыгнуть. Лестниц здесь, конечно, не было и в помине, а поднять Тео в воздух магией тоже было некому.

— Что ж, — он крепко сжал в руке палочку и закрыл глаза, чтобы сконцентрироваться на месте назначения. — Придётся трансгрессировать.

А затем крутнулся на месте. Его моментально оторвало от земли, перед глазами мелькнул потолок, и он с готовностью выставил руку, но вдруг откуда-то издалека снова раздался жалобный крик. Отвлекшись на него, Тео скребанул ногтями по потолку, не успев уцепиться за дверную ручку, и в тот же миг почувствовал тупой удар по голове и рухнул вниз.

Неизвестно, сколько прошло времени, но Тео искренне надеялся, что немного. Перед глазами всё плыло, а боль из головы медленно, но верно начала распространяться по всему телу. Нащупав рукой холодный пол, он попробовал подняться, но тут же со стоном опустился обратно: одна нога была неестественно вывернута и, кажется, сломана в колене.

— Блять... — прошипел он, ища в темноте палочку. — Только этого мне не хватало. Да где же она, мать вашу! Люмос!

Белый шар света, зажёгшийся на кончике палочки, дал понять, что сама она лежит в противоположном углу комнаты. Сжав зубы, чтобы не материться через каждую секунду, Тео на одних руках пополз туда, волоча за собой раненую ногу. В памяти всплыла ночь Хэллоуина и стычка с кентаврами в Запретном лесу. Как выяснилось, боль от стрелы, проткнувшей ногу насквозь — ничто по сравнению с вывернутым коленом. Подумав об этом, он досадливо скривился и вдруг снова услышал приглушённый расстоянием зов о помощи. Тео с самого начала узнал этот голос, но упорно отказывался верить, что он принадлежит настоящей Гермионе. Может, это всё-таки не она, а очередной мираж, иллюзия, обман слуха?

— Сейчас-сейчас, — прошептал он вслух, отчаянно кусая губы, чтобы не заорать самому. До палочки осталось уже совсем немного. — Сейчас я разберусь со всем этим дерьмом. Должно быть, многоуважаемый Тёмный Лорд, ты думаешь, что я поверю в то, что сам ударился головой о притолоку? Чёрта с два, безносый ублюдок. Я знаю, что всё это ты устроил, потому что... потому что ты знаешь, что окончательно сдохнешь именно от моей руки, поэтому боишься меня... ха! Боишься, пытаешься остановить, задержать, избежать неизбежного. А хрен тебе... Ну вот, наконец-то.

Вооружившись палочкой, Тео подтянул безвольную ногу ближе и произнёс:

— Диффиндо! — разорванная штанина полетела в сторону, и палочка упёрлась прямо в сломанный сустав. — Эпискеи! Ох, дьявол!..

Сустав с хрустом встал на место. Шипя от нового приступа боли, Тео остановил кровотечение, ослабил болевые ощущения с помощью мудрёной магической формулы, позаимствованной из маминой книги древних заживляющих заклятий, и попробовал подняться. Получалось весьма тяжело, но медлить было нельзя; крик опять повторился.

— Трансгрессировать... думаю, не стоит... — выдохнул он, с трудом прохрамывая к центру комнаты и становясь под тем самым местом, где из потолка торчала ручка. — Остаётся один вариант: беспалочковая магия.

Держась одной рукой за колено, он зажал палочку в другой и, зажмурившись, изо всех сил представил себе, как взлетает вверх, открывает какую-то невидимую дверь в потолке и выбирается из этого карцера. Он так сосредоточился, что даже не обратил внимания на пульсирующую боль, охватившую колено полностью, однако когда и голень вместе со ступнёй потеряли чувствительность, был вынужден открыть глаза. Но вся его злость улетучилась, стоило ему понять, что нога ничего не чувствует по той простой причине, что под ней нет никакой опоры, а сам он уже, наверное, полминуты парит у потолка. Опомнившись, он схватился за ручку, и та поехала вниз, запуская тем самым какой-то механизм. В потолке появилось отверстие, закрытое двустворчатым люком, подобном тем, что были в предыдущих комнатах, а вслед за ручкой из казавшейся ранее глухой плиты выпала верёвочная лестница. Продолжая мысленно покрывать ругательствами всех Волан-де-Мортов на свете, Тео шаг за шагом, опираясь лишь здоровой ногой, кое-как взобрался вверх по лестнице и коснулся люка ладонью. В открывшуюся щель ударил луч призрачного синеватого света, но вместе с ним проник и зловещий холод, от которого кровь стыла в жилах.

— Сразу ясно... раз такой дубак, то я там, где нужно... — пропыхтел Тео, из последних сил вскарабкиваясь на твёрдый пол и устало перекатываясь на спину. Он знал, что Волан-де-Морт здесь, чуть ли не кожей ощущая его присутствие, но сейчас в споре двух главных целей впервые перевесила та чаша весов, на которой стояла Гермиона. Как бы это ни было странно, но в данный момент времени, в данной реальности смерть Тома Реддла волновала Тео гораздо меньше, чем жизнь Гермионы, однако показывать врагу свою панику было нельзя ни в коем случае, поэтому он решил избрать свою привычную стратегию в виде сарказма. Стараясь не слишком глазеть по сторонам, он приподнялся на локтях и ехидным тоном продолжил: — Кстати, зацени, рептилия: я только что применил магию без волшебной палочки. Ту самую магию, которая считается лучшей в мире. А ты, наивный полукровка, думал, что один способен на такое, потому что привык считать себя особенным. Ты слышал, что от дурных привычек нужно избавляться? Тем более что, как видишь, на деле ты оказался не особенным, а самым заурядным.

Тео знал, на что давить, а потому ничуть не удивился, когда в ответ на это нахальство откуда-то из тёмного угла раздалось злое шипение, а затем тихий голос угрожающе произнёс:

— Посмотрим, поможет ли тебе лучшая в мире магия одолеть меня, Нотт.

Тео не нужно было даже вглядываться в сгусток темноты впереди, чтобы определить точное местонахождение Реддла. Узкие вертикальные зрачки, полыхавшие красным огнём, уставились прямо на него. Стоявший напротив Тео Волан-де-Морт выглядел так же, как и в его снах; в том самом облике, в котором его видели последний раз, в день падения: бледная кожа, даже в этом призрачном свете бросающаяся в глаза, похожая на череп лысая голова, белое как мел лицо, змеиные ноздри, тонкое скелетоподобное тело и костлявые руки с уродливыми длинными пальцами и такими же уродливыми когтями. Прислонившись к стене комнаты, которая, кстати, была гораздо больше всех предыдущих и своими размерами скорее напоминала хогвартский Большой зал, только без столов и скамеек, он со злобой и одновременно с иронией наблюдал за глупцом, который пришёл его убить. Контуры его фигуры были расплывчаты, и сначала Тео показалось, что виной этому или пелена, застилавшая глаза от боли в ноге и недавнего удара по голове, или же тусклое освещение; он видел Реддла словно сквозь мутное стекло. Но тут он наткнулся взглядом на хилое безобразное тельце, лежащее на небольшом возвышении здесь же, у стены, возле которой стояло существо, ему предшествующее, и сразу понял: это не настоящий Волан-де-Морт, а лишь его призрак, вызванный с помощью иллюзии или воспоминания.

— Не надоело использовать этот образ, Том? — насмешливо спросил Тео, отвлекая его внимание, чтобы подняться на ноги и незаметно проверить палочку в кармане. — Ты так преклоняешься, я бы даже сказал, пресмыкаешься перед своим предком Салазаром с его ужами, что сам готов уподобиться одному из этих ползучих гадов? Впрочем, почему «уподобиться»... Ты и есть гад, самый обычный, — это слово Тео просмаковал, с наслаждением глядя, как меняется выражение жуткого лица, — обычный гад, на которого стоит обратить внимание лишь для того, чтобы наступить и растоптать.

— Заткнись, мальчишка! — шикнул Реддл, в холодном бешенстве царапая когтями плотную ткань своей мантии. — А ты истинный лицемер, как все слизеринцы: учишься на змеином факультете, но пытаешься показать, что презираешь его.

— Факультет здесь не при чём. Всё дело в ублюдках, которые испортили ему репутацию.

Чиркнула вспышка заклинания, и Тео резко отбросило к стене. Больно ударившись спиной, он сжал челюсти, не позволяя крику вырваться из груди, а потом презрительно сплюнул на пол и издевательски расхохотался.

— Надо же, вроде бы труп, а навыки «лучшей в мире магии» остались! Эй, Реддл, может, где-то завалялась и Бузинная палочка? И где нашла своё упокоение твоя любимая домашняя зверушка — та, что пала от гриффиндорского меча?

Снова вспышка, но на этот раз Тео был готов: выстроенный заранее щит легко выдержал атаку Волан-де-Морта. Тот зло скривил безгубый рот, прожигая соперника взглядом, полным ненависти.

— Зря ты шутишь со мной, Теодор, — сказал он, раздувая змеиные ноздри. — Я видел все твои сны; более того, я управлял ими, с удовольствием мучил тебя. Ты кончишь так же плохо, как и твои родители, но за смелость встретиться со мной лицом к лицу тебе, так и быть, полагается бонус, — Реддл выдержал паузу, во время которой его красные зрачки вспыхнули ещё ярче. — Ты умрёшь от моей руки. Авада Кедавра!

Зелёный луч, вырвавшийся прямо из ладони призрака, просвистел над правым ухом Тео и ударился в стену позади него, раскрошив ту на мелкие частички. Воздвигнув вокруг себя новый щит, Тео попытался бросить ответное заклятие в страшную куклу у стены, являющуюся останками Реддла, однако призрак преградил ему путь, подставляясь под вспышку. Чёртов выродок знал, что даже самое мощное проклятие ничем ему не грозит, в то время как он, в свою очередь, может его остановить.

— Ну что, слабак? — расхохотался Реддл леденящим хохотом, отразившимся от сводов огромной комнаты. — Всё ещё думаешь, что можешь победить меня? Меня, воспоминание, у которого нет волшебной палочки! Тебе даже на это силёнок не хватает...

И он вновь засмеялся своим рокочущим смехом, а Тео в этот момент подобрался ближе и, изловчившись, снова послал в настоящего, пока ещё живого уродца новое проклятие. Оно врезалось в край выступа, на котором лежало тельце, и отскочило в самого Тео, но он успел увернуться. Глядя на его беготню, прыжки и уловки, Волан-де-Морт опять залился своим диким смехом, поигрывая длинными пальцами, с помощью которых он управлял зелёным лучом. Наконец, смертоносное заклятие утратило силу и растворилось в воздухе.

— Вот видишь, Теодор, — Реддл медленно провёл когтём по ладони, испытывая терпение стоящего напротив юноши, — всё-таки именно я самый могущественный волшебник на свете.

— Ты?! — Тео высоко поднял брови и картинно ткнул в сторону Волан-де-Морта пальцем. — Ха-ха! Не тешь себя надеждами, Том, ты давно ходячая рухлядь. Ты же почти сдох. Всё, что от тебя осталось — это вон то отвратительное чучело, которое упрятали так глубоко в недра Министерства, что и не выбраться никогда.

Улыбка сползла с лица Реддла, и её сменил взгляд, полный яростной злобы.

— Не выбраться, говоришь? Думаешь, я, маг, обладающий такими навыками, которые тебе и не снились, не выберусь из какого-то жалкого здания?

— Это какими же навыками ты обладаешь? — с поддельным интересом осведомился Тео. — Я знаю, что ты остался без крестражей; все ёмкости, хранившие осколки твоей так называемой души, уничтожены. Далее, ты остался без сторонников. Твои прихвостни или убиты, или сидят в Азкабане. Большинство из них отвернулось, отреклось от тебя ради спасения собственных шкур, и ты остался один. Один-одинёшенек. Мерлин, мне было бы даже жалко тебя, если бы не было так безразлично.

Бледное лицо Волан-де-Морта неожиданно потемнело; с трудом пересилив себя, он растянул уголки рта в подобии улыбки.

— И всё равно, этого достаточно, чтобы разнести ваше хвалёное Министерство в щепки! Весь этот год я вбирал в себя силы этих дураков, которые гордо именуют себя невыразимцами, этих бестолочей из Отдела тайн, которые ежедневно проверяли моё состояние, а пару месяцев назад даже переместили меня в лабиринт. Я высасывал из них энергию, но не явно, как это делали мои верные слуги дементоры, а незаметно, завуалированно и понемногу. Я собирал их эмоции и жизненные силы, аккумулировал их, и вот, спустя почти год я вновь обретаю свой облик и превращаюсь в самого себя, чтобы выйти отсюда и вернуть себе власть!

— Как пафосно, — Тео закатил глаза, обновил невидимый щит вокруг себя и, улучив момент, взмахнул палочкой: — Круцио!

Волан-де-Морт так увлёкся, что не успел защитить свои жалкие останки от Непростительного, и уродливое тельце забилось в мучительных судорогах боли, а сам призрак душераздирающе закричал: Тео настолько сильно хотел причинить ему боль, что испытывал настоящее мстительное наслаждение от вида Реддла, извивающегося под пыткой его же излюбленного Круциатуса.

Наконец обмякшее дряблое тельце упало на каменное возвышение, ещё немного дёргаясь, а Волан-де-Морт с искажённым гневом лицом повернулся в сторону и поманил кого-то из темноты своим кривым когтём.

— Посмотрим, что ты скажешь на это, — он расплылся в отталкивающей усмешке, обращаясь к Тео, и сразу за этим отдал приказ вышедшей из тени Гермионе: — Убей его!

Как марионетка, которую кукловод дёргал за верёвочки, она медленно развернулась лицом к Тео и, не моргая, уставилась на него остекленевшими глазами. Потом подняла руку с зажатой в ней палочкой и механическим голосом произнесла:

— Авада Кедавра.

Новый зелёный луч полетел в Тео, но он блокировал его защитным заклинанием. Едва вспышка отрикошетила в стену, он попробовал подобраться к Гермионе ближе, чтобы снять с неё Империус (а это был именно он, не иначе), но та, как заведённая, продолжала посылать в него одно смертоносное проклятие за другим. Тео только и успевал что отбиваться, не имея возможности приблизиться или послать Разоружающее, а Реддл тем временем просто заходился от ледяного, ненатурального хохота.

— Чёрт, Гермиона, опомнись! — Тео увернулся от новой партии зелёных лучей и, выставив палочку за свой щит, выкрикнул: — Финита! Экспеллиармус!

Палочка из виноградной лозы, которую он уже не раз отнимал у Гермионы при других обстоятельствах, вновь послушно вырвалась из её пальцев и упала к ногам Тео. Он быстро подобрал оружие, собираясь сказать Реддлу какую-нибудь колкость по поводу его несовершенных чар, но так и замер на месте, увидев, что Гермиона, хоть и была безоружна, теперь надвигалась на него, вытянув вперёд руки.

— Что за чёрт?! Финита Инкантатем!

Лучи заклинания вылетели сразу из двух палочек, но вновь не принесли никакого эффекта. Мыслящая явно не своим разумом Гермиона пересекла границу ослабшего щита, который Тео от изумления забыл обновить, и подошла к нему вплотную, всё также держа руки перед собой. Холодные пальцы сомкнулись вокруг горла Тео, сжав его словно в металлические тиски.

— Твоё «Финита» не остановит ментальный приказ, Теодор, — глумился Реддл, скалясь от злорадного восторга, а потом обратился к Гермионе: — Давай же, грязнокровка, сделай хоть одно полезное дело, повесели меня перед своей смертью — задуши глупого мальчика. Видишь, он так неровно к тебе дышит, что готов с радостью погибнуть от твоих рук.

— Гермиона, нет! — просипел Тео, глядя прямо в остекленевшие глаза. В её стальных пальцах, обвивших его шею, было столько силы, сколько никогда не было у настоящей Гермионы, его Гермионы. — Не дай ему... кхх... не дай ему управлять тобой! Мы должны ему противостоять... кхх-кхх... Борись до конца, ты можешь, я верю в тебя... борись, любимая!

Стоило ему произнести последнее слово, как всё резко прекратилось. Лицо Гермионы приобрело осмысленное выражение, в глазах зажглась искра, пальцы потеплели и разжались, а губы тронула улыбка, почти сразу сменившаяся удивлённым «Ох!»

— Как ты это сделал?! — взревел Волан-де-Морт, увидев, что девчонка больше не пытается задушить мальчишку. — Отвечай немедленно, щенок!

— Тебе всё равно никогда этого не понять, Том, — спокойно ответил Тео, заслоняя Гермиону собой и возводя новый щит. Было заметно, что Реддл и рад бы обойти их кругом, чтобы нащупать в щите брешь, но он не мог оставить без присмотра своё уродливое тельце. — Это будет покруче твоей ментальной магии и даже посильнее беспалочковой.

— Нет ничего сильнее моей магии! — рыкнул Волан-де-Морт, прожигая юных волшебников пристальным ядовитым взглядом, но их уже было не напугать.

— Надеется, что всё-таки сумеет убить нас с помощью своих красных зрачков, — с усмешкой шепнул Тео Гермионе, при этом не сводя глаз с Реддла, а ему ответил: — Есть, Том, есть. Но тебе, ничтожеству, эта высшая магия недоступна.

На мгновение Волан-де-Морт застыл, обдумывая слова наглеца, а потом опять расхохотался своим фальшивым смехом, гулко отзывающимся от высоких сводов комнаты. Безумный хохот продолжался, наверное, с минуту, но хоть Реддл буквально сгибался пополам, демонстрируя своё псевдовеселье, Тео прекрасно знал, что это лишь отвлекающий манёвр, и старался не терять концентрации, раз за разом обновляя светящийся щит и не спуская глаз с останков, к которым пока по-прежнему было не подобраться.

— Что я слышу... — наконец протянул Реддл, прекращая изображать цирк и выпрямляясь в полный рост. Его жуткие глаза опять смотрели испепеляюще, а рот изогнулся в хищном оскале. — Вот ещё один слизеринец пал жертвой проклятущей напасти, которую чёртов старик чуть ли не в культ возводил. «Любовь»! Что вы носитесь с этой любовью, эфемерной субстанцией, которой на самом деле и не существует? Всего лишь глупые пустые слова, которые быстро забываются, и элементарное влечение, которое так же быстро пропадает.

— Я же говорил: ты не поймёшь, — лениво отмахнулся Тео, притворно вздыхая, словно ему приходилось в который раз растолковывать первокурснику, что лестницы в Хогвартсе имеют свойство перемещаться.

В ответ на такое пренебрежительное отношение и всякое отсутствие страха Реддл вскипел:

— Закрой рот, тряпка, — прошипел он, царапая когтями собственные ладони. — Ты такая же тряпка, как и Снейп, вы оба готовы душу отдать за грязнокровок, в которых втрескались! Ты зависим, слаб, ты никчёмный слюнтяй, размазня...

— Тео, — еле слышно произнесла Гермиона чуть дрогнувшим голосом, пока Реддл разорялся, говоря, по большому счёту, сам с собой, — надо как-то выманить его оттуда, чтобы добраться до останков.

— Надо, — согласился он, едва заметно кивнув.

— Предлагаю ловлю на живца. Я подставлюсь, а ты ударишь заклятием.

— С ума сошла? — шепнул Тео одними губами, но слова всё равно прозвучали грозно. — Я не позволю тебе рисковать собой. Никогда.

— Но нам придётся рискнуть, если мы хотим прикончить его.

— Да, придётся, но рискну я. Обновляй защиту и постарайся добраться до тела. Петрификус Тоталус!

Заклятие пролетело в дюйме от локтя Волан-де-Морта, разрезало воздух и ударило в стену. Змеиные ноздри затрепетали, Реддл размахнулся и ответил мощным заклинанием Тео, который уже успел выскочить за щит и скрыться в ближайшем тёмном углу. Сейчас он представлял собой живую мишень, поэтому старался отойти как можно дальше от Гермионы, которая была надёжно закрыта щитом.

— Слаб ты, а не я! — дразнил он Реддла, появляясь то там, то здесь, трансгрессируя из угла в угол и кружась по комнате как в замысловатом танце. Он напрочь забыл про сломанную ногу, которая благодаря древнему заклинанию временно утратила чувствительность, и спешил воспользоваться этим, пока боль не вернулась. Он не имел права показывать свою уязвимость, он обязан был оставаться сильным, сильнее этого монстра, который выпускал проклятия прямо из своих призрачных ладоней. — Я тоже раньше не верил в это. И Малфой не верил. Малфой, который младший, помнишь его? Протего! Это он помог мне пробраться сюда. Даже он, не говоря уже о великом Поттере с его соратниками, жаждет твоего окончательного падения! Что скажешь, Реддл? Депульсо! Каково это, когда один из твоих наиболее ведомых, подверженных влиянию приспешников — и тот отрекается от тебя и переходит на светлую сторону?

— Малфои всегда были переменчивы и вызывали у меня наибольшие сомнения, — просвистел Волан-де-Морт, от злости почти переходя на парсалтанг. — Как и твой папаша, кстати!

— О да, моя семья никогда не верила ни тебе, ни в тебя, — задорно откликнулся Тео, снова выпрыгивая из темноты и пытаясь задеть заклинанием уродца на каменном выступе. — Круцио!

— Не смей, сопляк! — рявкнул Волан-де-Морт и занёс руку для следующего проклятия, но Тео, по максимуму пользующийся тем, что Реддл не может сойти с места, уже успел перенестись за его спину.

— ДАВАЙ! — заорал он Гермионе. Та словно только и ждала этой команды и моментально направила свою палочку на врага.

— Экспекто Патронум!

Тео не успел даже посмотреть на Гермиону, чтобы задать немой вопрос — а какого дракклова соплохвоста она вызывает Патронуса, в то время как нужно швырять по меньшей мере Непростительное? — но резко сам всё понял. Из кончика виноградной палочки вырвалась струя серебристого газа, обернулась в выдру и помчалась на Волан-де-Морта. Алчный гнев в красных зрачках сменился ужасом, призрак на короткий миг обомлел, а потом в панике, как напуганный дементор, отшатнулся от Патронуса, оставляя страшное тельце незащищённым.

— Давай же, Тео! — выкрикнула Гермиона, вкладывая все свои силы в Патронуса, который отгонял Реддла всё дальше. — Атакуй!

И Нотт не заставил себя ждать. Крутнувшись на месте, от дальней стены он перенёсся к возвышению, на котором лежали чахлые останки, и вскинул руку с палочкой.

— У тебя больше не будет шанса возродиться и испортить жизнь кому-либо ещё, жалкий уродец! Авада Кедавра!

Зелёный луч ударил прямо в грудь безобразного существа. Тут же раздался страшный крик, от которого у Тео заложило уши, и он перевёл палочку на Гермиону, мысленно насылая на неё «Оглохни», но при этом продолжал немигающе смотреть на тельце. Оно затрепыхалось, забилось в предсмертных судорогах и в следующую секунду развалилось на мелкие кусочки, навсегда испустив дух.

Крик призрачного Волан-де-Морта стал ещё истошнее, и несмотря на то, что он исчезал на глазах, а также на то, что серебристая выдра Гермионы припёрла его к стенке, он ринулся к выступу, на котором ещё минуту назад лежало его вещественное воплощение, но теперь там покоилась лишь горстка пепла.

— Ну его к дьяволу, — сказал Тео, преграждая Реддлу путь. — Вспыхни!

Но его заклятие, пущенное в призрака, прошло сквозь него и растаяло в воздухе.

— Я думаю, так будет надёжнее, — в запале сказала подоспевшая Гермиона: — Адеско Файр!

Сводчатую комнату озарило пламя, которое мгновенно поглотило и призрака Тома Реддла, и прах его тела. Тео и Гермиона заворожённо смотрели на огонь, стоя плечом к плечу, и думали об одном и том же — они сделали это, всё наконец закончилось, Волан-де-Морта больше нет! Тео бросил на свою спутницу взгляд, полный восхищения: в её глазах причудливо плясали блики огня, брови были чуть нахмурены, а руки сжаты в кулаки. Весь этот воинственный вид придавал Гермионе уникальное очарование, и Тео поймал себя на мысли, что рядом с ним стоит девушка, которую не зря окрестили героиней — отважная, храбрая, самоотверженная и готовая во что бы то ни стало идти до конца.

Так они молчали несколько минут, неотрывно глядя на пламя, потрясённые тем, что произошло за последний час. Наконец, Тео первым подал голос:

— Мне показалось, или ты сумела вызвать Адский огонь?

— Похоже на то, — глухо отозвалась Гермиона, пытаясь спрятать улыбку. Конечно, отчасти она действовала в состоянии аффекта, но всё равно была весьма довольна собой. — Раньше я бы не рискнула применить это заклинание, но сейчас... как-то само получилось.

— С каждым разом ты поражаешь меня всё больше, — ухмыльнулся Тео. — Не применяешь Непростительные, зато бросаешься Тёмной магией направо и налево.

Гермиона вприщур посмотрела на него, собираясь высказать своё возмущение по поводу не уместной в данный момент критики, но глаза предательски-счастливо заблестели, уголки губ дрогнули, и она заливисто рассмеялась, только сейчас ощутив ту свободу, лёгкость и безграничную радость, какая бывает, когда сделано великое дело, достигнута трудная цель, и все камни, некогда лежавшие на душе, наконец-то свалились в пропасть.

Торжествующе улыбнувшись ей в ответ, Тео мягко взял её свободную руку в свою, и Гермиона, вспомнив о всё ещё горящем пламени, с усилием опустила палочку вниз, отменяя заклятие.

Как только огонь потух, комната, в которой они находились, завертелась вокруг своей оси, да с такой скоростью, что вторженцам пришлось припасть к полу, чтобы как-то удержаться. Гермиона уткнулась Тео в грудь, а он крепко прижал её к себе и закрыл глаза, гадая, что ещё их ждёт в этом кишащем неприятными сюрпризами Отделе тайн. Но вот вращение резко прекратилось, и их выбросило куда-то на твёрдую поверхность, однако Тео не спешил подниматься на ноги; нужно было убедиться, что место безопасно. Произнеся пару проверочных заклинаний и поняв, что они всего-навсего в Атриуме, Тео облегчённо вздохнул и, не выпуская Гермиону из своих объятий, поцеловал её лоб, потом коснулся обветренной щеки и, наконец, накрыл губами её губы. Мгновенно вспыхнувшая страсть, затаённая и свято хранимая в глубине души любовь, накопившиеся за долгие недели разлуки боль и тоска, неуёмная жажда друг друга — всё это было выражено в долгом жарком поцелуе, который они нипочём не хотели разрывать, однако их к этому понудили обстоятельства. Даже сквозь прикрытые веки Тео явственно ощутил, что в одном из дальних каминов вспыхнуло зелёное пламя Летучего пороха. Недолго думая, в ту же секунду он вскочил с места, подхватил Гермиону на руки и быстро скрылся в нише ближайшего камина.

— Предлагаю в этот раз тоже воспользоваться каминной сетью, — сказал он, доставая из кармана пригоршню пороха, захваченного из кабинета Крама, и на всякий случай наводя Маскирующие чары, что пришлось очень кстати: мимо них в сторону золотого фонтана прошествовал целый отряд министерских сотрудников в синих мантиях.

— Думаешь, у нас получится? — взволнованно прошептала Гермиона.

— Ты применила Адский огонь, а потом остановила его, — напомнил Тео, аккуратно опуская её на пол и беря за руку. — Как после этого ты можешь хоть в чём-либо сомневаться?

Он кинул порох под ноги и вместе с Гермионой шагнул в камин. Горячий, как в духовом шкафу, воздух втянул их в себя и унёс далеко от Министерства, Отдела тайн и загадочного лабиринта, где раз и навсегда были сожжены останки самого тёмного волшебника последних лет.