Истина (гет)

Переулок словно бы сжался до размеров крошечной комнатки. По крайней мере, глядя на мальчика, я ощущал себя зажатым в тиски между ним, культистом и моей собственной целью и желаниями. Я знал, что сказать, но боялся обнадёжить его слишком заранее, ведь кто знает, справлюсь ли я с непростой задачей, которую передо мной выдвинули бесчувственные боги, в которых здесь с таким благоговением веровали.

Наконец, принимая поражение, я приблизился к парню и прошептал:

— Я собираюсь уничтожить Культ. Не знаю, сколько времени это займёт и сможете ли вы узнать об этом, но я это сделаю. Они причинили мне немало боли…

Новообращённый с подозрением смотрел на меня. Да неужели это новое поколение настолько недоверчиво?!

— Что они сделали? — так же тихо спросил он.

«Что они сделали…» — мысленно повторил я. Все знают о злодеяниях Культа, но вежливо молчат, проглотив языки, стоит дойти до дела. Люди боятся, что Истина ополчится на них и их семью, и потому прячут даже от самих себя жестокую правду. Я не знал всего. Не мог знать, но отлично представлял, какой хаос могли сотворить последователи богини без идеалов, а потому и рассказать мог…

— Забирали детей из приюта, где я рос. Я думал, с ними всё будет в порядке, но большинство из них умерло ни за что: их принесли в жертву кровавому богу. Но не только из-за этого. Культ бесчинствует отовсюду, и я не в силах помешать им прямо сейчас, но скоро… совсем скоро всё изменится.

Мальчик серьёзно кивнул. Я ощутил, как он перестал сопротивляться, и осторожно поставил его на землю, чуть улыбнувшись. Мы с ним теперь были связаны одной тайной…

Новообращённый маг собирался рвануть прочь, но я задержал его ещё на мгновение и протянул ограничитель:

— Это тебе пригодится. Используй, чтобы тебя не раскрыли раньше времени.

Он кивнул и исчез, оставляя за собой только пыль и чувство, будто я сделал нечто хорошее, и тем не менее не смог завершить это дело до конца. Хотя кто знает… быть может, благодаря моему совету этот мальчик сможет прожить чуть дольше, ведь по его умным глазам я точно знал, что он справится…

Я вздохнул и развернулся. Оставался ещё один, не менее значимый вопрос, и относительно этого нужно было общаться с тем самым «ненавистным культистом».

— У нас серьёзный разговор? — уточнил я, отряхиваясь. В переулке оказалось чертовски пыльно.

— Не разговор. Послание, — мужчина развёл руки в стороны. — Богиня Истины приглашает Фантома присоединиться к нашему Культу в качестве верховного жреца, дабы нести правосудие в мир… Она обещает все почести. И не только их: у тебя будут в достатке деньги, власть, девушки и всё, что только пожелаешь. Политика Культа не ограничивает, ты сможешь жить, как захочешь!

Я вновь испустил вздох. Ну что за шаблонное приглашение, принимать которое для меня нет абсолютно никакой выгоды? Туманное объяснение относительно моих обязанностей и много-много вознаграждений: какая банальщина. Ни один маг в здравом уме на такое не согласится.

— Нет, — я развернулся. — Если это всё, то разговор можно считать законченным, а я отправляюсь дальше.

Культист стоял, не произнося ни слова. Я не видел его лица, но, вероятно, выглядел он удивлённым и испуганным в преддверии наказания и от осознания того, что ему скажут в Культе, когда вернётся.

— Прошу, — зашептал он.

— Тебя убьют или вроде того? — я хмыкнул. — Культ много кого убил, не ты первый, не ты последний. Но раз уж с мальчиком так получилось…

Надежда яркой искрой вспыхнула на усталом лице.

— Передай своим, что я приду. И пусть готовятся к обороне, ведь я собираюсь к чёрту разнести ваш «культ» и свергнуть вашу жестокую богиню с её кровавого пьедестала.

Я наконец покинул чёртов переулок, оставляя культиста наедине со всем тем, что он успел придумать, сказать и сделать. Отныне я и правда обязан разбить Культ. Они будут этого ждать, мальчик будет этого ждать… Скорее всего, это тоже одна из моих основных целей в Иторие. Ведь кто, если не я, сможет справиться с бушующим вихрем сумасшедших?

Теперь улицы не казались радостными. Люди по-прежнему мелькали перед глазами с абсолютно теми же выражениями на лицах, что и раньше, но я обходил их молча, не приветствуя и даже не удивляясь. Мир враз стал… серым. Мне виделось, что в нём нет и не может быть ничего, кроме боли, страдания и этих культистов в белых одеяниях, которые, кроме того, что проповедовали принятие смерти, ничем хорошим не отличались.

Невольно столкнувшись с один или двумя жителями, я сбавил шаг. Теперь люди сами обходили меня, на всякий случай ещё и совершая крюк: моя поступь стала твёрдой, но достаточно медленной, чтобы демонстрировать власть. Так ходит стража или вельможи, имеющие достаточное влияние, дабы позволить себе не торопиться. А мне нужно было именно это. Подумать о том, как поступить дальше, учитывая мои не слишком рациональные заявления культистам… Феликс точно не одобрит.

Я проверил наушник, а затем вспомнил, что секретарь, вероятно, всё ещё в замке, и ожидать звонка из привычной студии не стоит. Да… я невольно остался один на один с тем, что мучило меня, и мог лишь принять это, ведь отвести мои проблемы не мог какой-то случайный встречный.

— Не желаете ли выпить свежего вина? — моей руки коснулась чужая, женская, а подняв глаза, я столкнулся взглядами с Мари.

— Ты, — пробормотал я, вздохнул и остановился.

Она была одета в непривычное платье служанки трактира и прямо сейчас убирала столики, окликнув меня будто бы как потенциального клиента. Мы не говорили с ней… очень давно. Я не знал об этой девушке абсолютно ничего, когда она изучила меня до мелочей и могла лёгко предсказывать мои решения, если ей этого хотелось.

— Я, Фантом, — Мари осторожно опустилась в кресло, — ты сделал чертовски много в Иторие, но я наконец-то вернулась и не позволю тебе больше творить, что пожелаешь.

Я с удивлением смотрел на девушку.

— Думаешь, я уже забыла, как ты поиграл с королевой и бросил её, смотавшись к каким-то шлюхам?! Между прочим, я подобного поведения не потерплю. Пусть тебя обожают при дворце, моё мнение там до сих пор чего-то стоит, и я считаю: ты опасен для общества.

Хмыкнув, я подошёл ближе.

— Я абсолютно не помню, кем ты была раньше, но победить тебя сейчас — лучшее, что я мог придумать, тебе так не кажется, Мари?

— У тебя и без того достаточно проблем, — она отмахнулась и поднялась на ноги. — Разбирайся со своими мирскими делами, а когда закончишь — приходи ко мне, и я покажу тебе нечто большее, нежели всё вокруг тебя.

— Когда решу умереть? — невольно уточнил я.

Девушка покачала головой.

— Не так пессимистично. Я не могу рассказать, что ожидает тебя, но смерть — не то, что характеризует этот процесс. А вот от привязанностей… — она подбросила кулон в виде очаровательной девочки, поймала и сжала его, словно бы раздавливая в руке, — стоит избавиться. Но ты и сам знаешь. К чему тебе обуза в виде девчонки, которая отрицаем логику?

«Леис, значит…» — я ничего не ответил.

Она могла понимать это так, как ей хотелось, а я всё думал, думал… к чему мне прощаться с мирскими глупостями и бросать всё ради призрачной надежды, что потом станет легче? Вряд ли адекватный человек согласился бы на это. По крайней мере, я не собирался… Я мог защитить и себя, и Леис, а значит девушка могла остаться столько, сколько пожелает. И плевать, что она наговорила. Мы знали, что это был всего лишь случайный всплеск сдерживаемых эмоций, которых у Леис оказалось немало, а потому я согласен был и мириться с этим.

Мне хотелось держать эту девушку на коротком поводке, не позволяя ей отойти даже на шаг, но она рвалась, сбегала, раз за разом доказывая, насколько тщетны мои попытки сдержать её «кроткий нрав»… Именно поэтому я стоял перед Мари, молчал и не представлял, что мне делать дальше.

— Иди уже, — она невольно улыбнулась, пряча глаза, — все мы влюблялись. Иди к ней, и пусть всё будет хорошо, пока это вообще возможно, — пробормотала девушка, уже развернувшись и скрываясь в дверях сомнительного заведения. — Ты заслужил, Фантом.

Не слишком понимая, что, в целом, сейчас произошло, я так и стоял перед тем заведением, словно бы рассчитывая, что сейчас оттуда выпорхнет уже знакомая мне леди и разжует происходящее, разложит события по полочкам и скажет, что на самом деле Леис может остаться и в этом нет ничего зазорного или странного…

Ничего не произошло.

Мари возвращаться не планировала, а вот мне стоило выдвигаться в замок: поговорить с Феликсом, найти Леис. Как всегда, чертовски много всего. Радовало лишь то, что война закончилась. По крайней мере, с этой небольшой победой я мог себя с уверенностью поздравить и даже отпраздновать, если бы хотел, — никто не сказал бы, что я не приложил свои руки к завершению боевых действий. Это ведь немало значило! Даже отсутствие заграждений и парящих магов не могло не радовать горожан.

Только праздновать не хотелось. Вспоминалось вчерашнее пиршество, дорога в замок и Леис, Леис, Леис… чем дольше я находился рядом с этой девушкой, тем сильнее ощущал, насколько она мне необходима. И дрожь, пробивающая насквозь, вовсе не казалась нормальной. Я был зависимым, больным, и когда волшебницы не было рядом, постоянно думал о ней, утопал в грёзах, представлял, как она ответила бы на те или иные вопросы.

Следовало возвращаться.

Привычно щёлкая пальцами, я мгновенно переместился ко входу во дворец. Об этом трюке Леис я не рассказывал, чтобы она «случайно» не перемещалась за мной, когда это не требовалось… и так, вероятно, наблюдает и подглядывает когда только может.

Я вздохнул и кивнул сам себе: уж с одной-единственной девушкой я обязан был справиться.

— Вернулся? — стоило поднять вверх по лестнице и зашагать по длинному коридору к комнате, как меня «поймал с поличным» Феликс.

— Вы уже решили, что я сбежал? — мягко уточнил я, замирая посреди коридора.

Секретарь президента аккуратно покачал головой, заправил рубашку, шумно выдохнул. Кажется, уж ему не приходилось жаловаться на скучное времяпровождение: Алисия вовсю развлекалась у него на коленях ещё когда мы с Леис уходили, и думать о том, что случилось после…

— «Сбежал» неприменимо к тебе, — Феликс поманил меня на балкон, и мы вместе вышли на свежий воздух, — я бы скорее предположил, что Земля вертеться перестала. Конечно, немного пугает, когда ты покидаешь замок без Леис, но всякому твоему действию обычно находится разумная или не очень причина.

Я кивнул.

— Нравится тебе здесь, Спектра? — тихо спросил секретарь, словно бы это совсем не относилось к тому, что он собирался объяснять дальше.

Нравилось ли… я положил руки на поручни и едва сдержался, чтобы не поднять голову к небу, в очередной раз пытаясь убедиться, что оно по-прежнему чистое, свободное и одинокое.

— Вроде того. Здесь дышится легче, чем в Коу, и намного проще забыть о том, что я вообще что-то кому-то должен… Смотрю вниз и наслаждаюсь видом, а не представляю, как их всех спасать.

Феликс кивнул, пододвинулся чуть ближе, положил свою холодную ладонь поверх моей.

Я невольно отпрянул. Отодвинулся, но не решился так просто разорвать этот контакт между нами, особенно учитывая, что секретарь не так часто позволял мне видеть его истинные чувства… вдруг так ему легче высказать всё?

— Понимаю, — Феликс говорил, словно бы ничего не происходило, но я ощущал, как подрагивают при каждом малейшем движении его пальцы. — Я здесь всего ничего, а уже чувствую… умиротворение. Но может, это от того, что здесь я наконец убедился, что с тобой всё в порядке.

Да неужели? Мы, конечно, были друзьями — по крайней мере, мне так казалось всё это время, но то, что Феликс говорил и делал… вряд ли это можно было считать проявлением дружбы в её самой чистой форме.

— Что ты хочешь мне сказать? — хрипло выдохнул я.

Что он хотел мне объяснить? Я не понимал, и от этого волнение, скапливающееся в груди, лишь усиливалось, не позволяя мне сделать и шага, сбежать или наконец разобраться со всем. Я ожидал задание, но Феликс говорил совершенно не о работе…

— Когда всё это закончится, ты останешься со мной?

Я замер. Похолодел внутри, ощутил дрожь не менее слабую, нежели та, что отдавалась через руку Феликса, а затем резко забрал свою ладонь и отошёл, в мгновение увеличивая расстояние между нами. Чёрт бы его побрал… бесспорно, я мог сказать, что останусь, но отчего-то догадывался: секретарь желал не этого. И я сам раз за разом подбрасывал ему надежду, шаг за шагом приближался, позволял Феликсу поселиться и в собственной душе!

Почему ты понял моё желание дружить настолько неверно?

И последний вопрос: как мне сказать тебе об этом, чтобы ты сию секунду не ринулся на вокзал, ложиться под поезд?!

— Феликс, — я выдохнул, и севшим голосом попытался начать, когда он сам меня остановил.

— Не нужно, — он спрятал ладонь, словно бы та являла собой символ его преступления той тонкой грани, на которой мы всё это время балансировали. — Я понял всё по твоим глазам в первые секунды. Прости.

— Я не хотел, — преграждая ему путь в замок, я не отводил взгляд от чужих глаз. — Феликс, я не хотел, чтобы всё так закончилось.

Секретарь президента Коу медленно вздохнул, на мгновение прикрыл глаза, собираясь с силами, и коротко ответил:

— Знаю.

«И что теперь?» — я не решался спросить вслух. Словно бы своим «признанием» Феликс лишил меня сил говорить, произносить вслух осознанные фразы и целые предложения. Мои руки дрожали. Никогда я не хотел бы согласиться сильнее, нежели сейчас, но уже не мог — обещал Леис, предложил ей первой, связал себя узами по рукам и ногам.

Для нас оставалась только дружба. Болезненная, когда каждый в глубине души желает сказать чуть больше, зайти дальше, но не решается…

— Мы вообще сможем общаться после этого?.. — в этот раз я не удержался и действительно в бессилии поднял глаза к небу, встречаясь с его болезненной голубизной.

— Вряд ли.

Секретарь президента выудил из кармана зажигалку, сигарету и ловким движением прикурил. Захлёбываясь дымом и кашляя едва ли не после каждой затяжки, он курил, а я стоял и смотрел, ощущая, как внутри ломается нечто чертовски важное. Какой-то механизм вышел из строя и разваливался на куски в эти самые мгновения.

Феликс молчал. Я отвёл глаза и тоже молчал. Мы не сближались, но и не расходились: застряли в чёртовом «сейчас», откуда ни для кого нет и не будет выхода.

— Это началось не сразу, — он отвёл сигарету ото рта, позволяя ей в одиночестве дымиться на воздухе. — Мне казалось, ты просто заносчивый парень, которому плевать на приказы свыше: поверь, ты где-то так и выглядел в то время. А потом… во время миссий ты раз за разом спасал людей, нарушая исключительно те постановления, которые угрожали «миру во всём мире», — я бы так выразился. Тебе было не плевать. Тогда я начал присматриваться.

Он вновь затянулся, закашлялся… я мрачно отобрал сигарету из трясущихся рук и сбросил вниз. Без магии было как-то непривычно, но инстинктивно я поступал именно по-человечески; так, как делали бы те, кто не мог силой мысли перемещать валуны.

— Прости, — Феликс выпустил остатки дыма из лёгких и продолжил, — а затем мы встретились. Ты словно бы сошёл со страниц глянцевого журнала, а я просто… смотрел. Наблюдал издали, как ты из ночного видения превратился в реального человека с реальными проблемами и чувствами. И ты, как ни странно, стал заботиться о своём мучителе, — он тяжело вздохнул, — как тут устоять?

Я кивнул.

Быть может, почувствовать то же было сложно, но вот понять — легко, ведь кто не влюблялся, не падал в бездну по первому зову сердца, не утопал в собственных чувствах, не разочаровывался, в конце концов? Я прекрасно помнил затуманенные ощущения из прошлого. Не помнил, для кого они были, но отчётливо вспоминал, насколько болезненным был отказ, учитывая, что девушка не просто сказала «нет», а ещё и отправила меня в полёт ударом в нос…

— Так страшно было, — я видел, что он едва справляется со своими чувствами, и осторожно приблизился. Конечно, я не имел права давать надежду или позволять Феликсу думать о возможности положительного ответа, но не мог и смотреть издали, молчать, когда он страдает! Я осторожно обнял его. Дрожь тут же чуть унялась, и Феликс молча положил голову мне на плечо, не произнося и слова.

Он всё это время был один… за пультом управления не находилось места для двоих, ведь времени не хватало, да и какое желание бродить по барам, когда после рабочего дня бьёт дрожь от количества смертей по ту сторону провода? Это я — маг, воитель, мне нет никакой разницы, когда умирают враги, но Феликс-то был человеком! И ни разу, ни одного чёртового раза он не пожаловался, не сказал, как сложно быть там, а не здесь, как тяжело беспрекословно подчиняться приказам и отвечать за мои неподчинения. Я ведь не должен был знать, как ему сложно. Но теперь, осторожно прижимая к себе будто бы хрупкое чужое тело, я прочувствовал всё это за несколько мгновений.

Узнал наконец, что беспокоило Феликса бессонными ночами, когда он корпел над очередным планом блестящей атаки. Ну конечно… он же секретарь президента Коу, а им не положено говорить, как трудно на самом деле находиться при власти.

— Извиняться не стану, — я медленно отодвинулся, постепенно теряя остатки чужого тепла, которое невольно присвоил на некоторое время.

— Да, всё в порядке, — секретарь президента невольно улыбнулся, глядя на меня, — в конце концов, я вчера тоже весьма ярко предавал «наши чувства» и всё такое.

— Такое сложно забыть, — протягивая правую руку, я попытался придать себе максимально серьёзный вид: — Я хочу продолжать работать с тобой. Не представляю, как смогу доверять кому-то, кроме тебя, да и ты… вряд ли сможешь отказаться от этой должности. Поэтому хочу попросить тебя принять мой отказ и смириться с ним. Глупо делать вид, словно бы ничего не было или что мы ничего не ощутили из-за этой встряски, а без принятия дальнейшее общение не пойдёт.

Феликс кивнул. Он уже более-менее взял себя в руки, отряхнул пепел с рукава и осторожно улыбался, словно бы человек, который перенёс тяжёлую операцию и теперь не может совершать какие-то действия из-за этого:

— Я понимаю. Мы будем двигаться дальше. Собственно, поэтому я и решил признаться сейчас, чтобы переступить через эти чувства и быть с Алисией. Не знаю, надолго ли, но, — мы встретились взглядами, — я хочу попробовать.

Я представлял. Быть может, вчера двигателем отношений был алкоголь, желание забыться и старая добрая страсть, но этого не хватит надолго: чтобы шагать вперёд, требовалось избавляться от лишних, бессмысленных связей, которые лишь делали багаж за спиной более неподъёмным. И Феликс знал, что делается это исключительно таким способом… Он даже в подобных вопросах разбирался в разы лучше, нежели я!

Только что Феликс через боль выбрался из пут привязанности, разрезал их и собирался шагать дальше, чтобы оглядываться назад исключительно ради кратковременной ностальгии по своим чувствам, но не более. Вряд ли я сам мог… так. Моя болезненная привязанность к Леис не могла разрушиться из-за одного-двух искренних признаний, и даже если бы я, как Феликс, высказал бы девушке всё, это только сблизило бы нас.

— По поводу миссии, — я попытался перевести разговор в иное русло.

Секретарь президента кивнул и легко выудил из нагрудного кармана чуть помятую бумажку. Развернул, старательно замазал что-то и протянул мне.

«Феликс, передай Фантому информацию относительно его друга, Сетона. Мы зафиксировали выброс, подобный тому, который произошёл при освобождении его самого, и подозреваем, что Сетон освободился. Но он случился на территории основной базы Культа Истины. В пределах Итория».

Я поднял глаза, и Феликс пожал плечами:

— Та самая просьба-миссия, условие мирного договора. Не могу сказать, что это будет легко, но требование президента — закон, особенно если уж ты пообещал его выполнение.

— Не переживай, — я провёл рукой по волосам и невольно растянулся в улыбке. — Во-первых, я и сам собирался спасти Сетона, а во-вторых, всё равно планировал идти на Культ… всё сошлось именно так, как и требовалось.

Я развернулся.

— Тогда могу только пожелать тебе удачи, — хмыкнул Феликс.