Novice (джен)

Раз! Дверь захлопнулась за спиной с лязгом, какого никто не ждал — и тут же, над головами, зажглись факелы, волшебными тенями расцвечивая серый камень.

Ночь в замке стояла такая же глухая, как и там — за стенами, где остались их следы на снегу, на извилистой, ухабистой тропинке, кратчайшем от леса пути. Нэт не осмеливался издать ни звука, с трудом поспевая за широким шагом своего спутника — и здесь, в подземелье, продолжал молчать.

Профессора, казалось, ничуть не беспокоил поздний час — чуть ли не взглядом разжег он огонь в камине, швырнул туда горсть порошка и, засунув голову в пламя, прошипел:

— Кабинет директора!

Зеленые блики от огня отражались в стекле, создавая впечатление, что диковинные уродцы в банках своих шевелятся, копошатся, норовя соскочить с полок. Нэт сглотнул, подавляя тошноту. Голова все еще кружилась.

Должно быть, в другом камине профессору ответили, потому что он продолжил:

— Да, я нашел его… Да, в порядке… Не стоило ее будить. Хагриду? Скажите, пусть поищет ближе к берегу, если волки не доели. Вам тоже доброй ночи, господин директор!

В его устах пожелание доброй ночи могло бы стать неплохим сглазом.

«О, Гештинан! Он не побоялся, в лес, к этому зверю, один, а я… Какой же я трус… ведь даже сказать ему…» — на большее мыслей не хватало. Они стали вдруг какие-то разрозненные, слепые, словно Нэт мог теперь лишь чувствовать — а то, что он сейчас чувствовал, ему совсем не нравилось.

Стыд был еще хуже страха. Профессор, наконец, поглядел на него — он же видел только не стертое пятно на худом лице.

— Как вам удалось, мистер Баркер, спастись от мантикоры?

Вопрос прозвучал тихо — исподволь проникшая в него усмешка не оставляла никаких сомнений, что в ответе Снейп не нуждался. Но зачем тогда этот допрос?

«После того, как он посмотрел на меня в лесу… как воздух втянул… ручаюсь, по запаху дыма определив марку табака, который курили эти ирландцы…»

— Я убежал, — глухо ответил Нэт.

«Лучше буду трусом и не скажу, чем потом пожалею. Речь не только обо мне».

— Вы не слишком быстро бегаете, — возразил профессор. — Я видел следы, — он выложил обрывок на стол.

«Спасибо за портключ...»

Нэт смолчал на это. Знал, что оттягивает неизбежное, но не находил в себе сил — ни сказать правду, ни солгать. Все, что могло с ним теперь произойти, казалось уже неважным, как были не важны и декорации — доска, ряды парт, из года в год наблюдавшие одно и то же стены.

«А ведь я здесь не бывал с той самой злополучной контрольной. Переживал еще, что больше не пустит. Какая чушь… Ему на самом деле плевать…»

— Мое терпение не безгранично.

«Лишь бы только другие думали, что он соблюдает правила — а с ним и весь Слизерин…»

— У вас десять секунд осталось, Баркер.

«Лишь бы ни в чем не заподозрили…»

Секунды прошли. Снейп, устав ждать, поднял палочку.

— В глаза мне смотрите.

Нэт не знал, зачем, но поднял свою — и, вместо того, чтобы глядеть в глаза, следил за руками. Сердце колотилось о кость. Он чувствовал себя так, будто упал в пропасть — и теперь летит.

— Вы ведете себя как идиот, — заметил профессор, но добился этим лишь того, что Нэтан шагнул назад, к двери.

«Я не обязан позволять ему... Пусть гонит из школы! Пусть. Это теперь не имеет значения! Все равно терпеть меня не может, еще с тех самых пор…»

— Опустите палочку, Баркер!

«Притворялся только… притворялся, что простил. А теперь притворяться не нужно. И идти за мной в лес было не нужно, и этот подарок на Рождество. Зачем? Я же ему вроде грязи на подошве…»

Нэтан, казалось, не слышал обращенных к нему слов.

То ли усталость, то ли пережитое волнение были виной — все, что прежде копилось внутри, не находя выхода, все те мысли, которые он упрямо отгонял прочь, надежды его, страхи и даже злость — все это обрело будто бы вторую жизнь и заполнило душу, сметая с пути осколки здравого смысла.

Он почувствовал, что рука с палочкой дрожит и не был удивлен, когда профессор, едва шевельнув запястьем, его разоружил: только смотрел растерянно, как тонкие пальцы смыкаются на березовой ручке. Снейп, словно ему неловко было держать чужую палочку, бросил ее на стол, а сам шагнул вперед, еще ближе — так, что Нэту некуда было деться от страшных, безжалостных глаз.

Какая-то непонятная сила врезалась в сознание, и он уже не понимал — было ли это болью или облегчением — то, что отдавалось громом в голове и соленым привкусом во рту.

Давление усилилось. Нэтан, спотыкаясь, чувствовал, что отступает туда, к краю, за которым были июльские вечера, горький чай, раздиравший сердце скрипичный вой — и вся его жизнь. Остановить это было невозможно.

«Он не должен ни за что… про Юнгана… Заодно с ними со всеми! С этой МакГонагалл, с директором. Такие, как я, им не нужны! Вот только и такие, как он, тоже, и он знает…»

«Лишь ветер, что клонит ячмень золотой…» — успел уже услышать ясно, как наяву.

Когда все, похоже, было потеряно — незнакомый, пыльный сумрак, пропахший железом, сомкнулся над памятью. Это было неожиданно — на мгновение Нэт испугался, что забудет даже собственное имя.

«Если я смогу тебе помочь, то…» — донесся тихий голос, и пропал во мгле. Больше ничего. Сквозь пелену, Нэтан вновь видел класс и Снейпа. Профессор же застыл, замер, а потом, будто эта серая тень обрушилась и на него — отпрянул прочь.

Он дважды медленно выдохнул, прежде чем заговорить вновь.

— Вы еще стоять можете?

Перед глазами у Нэта постепенно прояснялось. Снейп стирал с лица кровь — и свою, проступившую из носа, и чужую.

— Сядьте.

Но прежде чем Нэт сел — или сполз по стене, что было бы вероятнее, мастер махнул в его сторону рукой: из карманов вылетели на стол огрызок пера, костяная застежка и конверт.

— Нет!

Пошатываясь, шаг вперед — профессор остановил его, взглядом указывая на стул.

— Я сказал, сядьте!

— Это не ваше!

С полки призвав закупоренный флакон, Снейп сорвал печать.

— Выпейте сами, или заставлю силой.

От неожиданности, Нэтан сел.

— Вы смеетесь, что ли? — проговорил он с трудом — но профессор продолжал нависать над ним, с зельем в руке, и ничуть не смеялся. Выцедил только:

— Всего лишь успокоительное.

Нэт прикрыл глаза, пытаясь собраться с духом. Чувствовал при этом себя так, словно где-то внутри него разбили бутыль с кислотой — еще чуть-чуть, дойдет до сердца, и он упадет без чувств. Только знакомый запах («первая четверть луны, сентябрьский сбор…» — пришло откуда-то) неведомым образом возвращал в мир.

Снейп собрался уже влить непокорному в горло свое варево, но Нэт мотнул головой.

— Сам.

Протянул за склянкой дрожавшую руку.

Не стал говорить: «Спасибо», вернув флакон на стол. Ясно было, что это ни к чему.

Профессор не смотрел на него больше — подняв палочку, шептал что-то над бывшим портключом. Не знал Нэт, может ли чем-то помешать — и если может, то чем, и нужно ли?

Похоже, магия и так не слишком получалась. Не появилось над столом мерцающей размытой картинки, никакого паба или кривой ирландской речушки. Только на мгновение (когда шипящие заклинания стали громче), застежка вздрогнула: изнутри проступили на желтой кости серые пятна.

«Неужели этот туман в голове был отсюда… как я и не заметил! — поразился Нэт. — Еще удивлялся, что тошнит…»

Непонятно только, откуда мистер Юнган мог догадываться, откуда мог знать, что его, Нэтана, будут спрашивать и копаться в воспоминаниях? Лицо профессора потемнело — сделав еще три коротких взмаха, он остановился.

— Полагаю, бесполезно спрашивать у вас, кто вам это дал.

— Я не скажу, — Нэт надеялся, что прозвучало твердо.

— Не скажете, — кивнул мастер, прищурившись, — даже если сами захотите. Iomhanna coimead, запечатленные образы. Вы память потеряете, если попробуете проговориться.

Он поглядел на Нэтана устало — и тяжело.

— Как вас только угораздило.

Ответа уже не ждал.

Нэт смотрел на застежку новыми глазами. Мысль о том, что Юнган мог не доверять ему настолько — не приживалась в голове.

«Хотя бы предупредил… Почему?.. Я бы понял, что нет другого выхода, если его действительно нет!»

Снейп тем временем начал читать заклинания над конвертом — конверт не темнел, не чернел и не съеживался, вообще никак не реагировал. Похоже, это был самый обыкновенный конверт.

— Не трогайте, — ни на что не надеясь, выдавил Нэтан, заметив, что Снейп тянет руку.

Тот не послушал, вынул колдографию. Человек с ножом теперь смотрел в глаза ему — профессор вздрогнул, прежде чем медленно, очень медленно, вернул карточку на стол.

— Вот в чем дело…

Он ничего не пояснил, посмотрел куда-то мимо Нэтана, в стену, где вместо камня открывался для него какой-то иной мир. Потом опустил взгляд.

— Если вы хотя бы отчасти понимаете, с кем связались, вы еще больший идиот, чем я думал. После всего, что произошло в прошлом году… Зачем, мистер Баркер?

Нэт слушал тихий голос как будто со стороны, будто не к нему были обращены эти отдельно, как камни, падавшие слова.

— Жить вам здесь не дают? Не довольны тем, что имеете? Или просто хотите быть, как ваш отец?

— Вы прекрасно знаете, чего я хочу, — прошептал Нэтан, не отрывая от столешницы взгляда.

— Знаю.

В глубине черных глаз блеснуло.

— Но изменить прошлое — не в наших силах! Вы сделали то, что сделали, и хуже того, кажется, вошли во вкус, — голос был сух и холоден. — Думаете, самое страшное с вами уже произошло?

«…выбросили свою жизнь на ветер… Никто не примет — это значит никто…»

— Вы жестоко ошибаетесь, если полагаете, что за те, другие знания не придется платить, или что платить вам больше нечем.

Мир замер — только сердце ударило трижды, прежде чем Нэтан ответил, прочь изгоняя хрип:

— Если мне… к мастерству… осталась только такая дорога, я пройду по ней. Не струшу. Думаете, кто-нибудь еще предложит мне? Какая разница, чего это будет стоить, раз выбора нет!

Снейп глядел на него, как на мертвого. Или как будто догадывался, что сейчас услышит:

— Другие могут думать обо мне что угодно, но вы! Неужели вы не понимаете?.. Ведь вы могли бы сами!

Нэт, наверное, сошел с ума, раз все-таки произнес:

— Скажите, если я попросил бы вас, вы бы согласились… взять меня в ученики, мастер?

Посмотрел Снейпу в глаза — но что было в них, не мог понять.

Было ли — одобрение, которое, ему казалось, он видел, когда декан проходил на уроке мимо его котла? Из черной пропасти рожденное пламя, мелькнувшее, когда Нэт собой закрывал «Глоток» от гибели? Тайная радость? Растерянность? Удивление? Гнев?

Профессор молчал так долго, прежде чем собрался отвечать, что даже проснулась надежда. Глупое, больное чувство — это Нэтан понял сразу, как только Снейп заговорил:

— Нет. Не просите меня, — в металле, казалось, появилась трещина. — Вам… Вам не нужно, мистер Баркер, чтобы ваше имя связывали с моим.

И все.

Нэт смаргивал неизвестно откуда явившуюся перед глазами тьму. Хотелось исчезнуть прочь, навеки сгинуть — и отсюда, и вообще.

— Это… пожалуй, было бы худшее, что я мог бы сделать с вами.

Что это? Извинение? Во всех словах Нэт разобрал лишь одно «нет».

Он взял со стола колдографию и положил обратно в карман. Снейп теперь молчал — лицо словно присыпано пеплом.

— В таком случае, профессор, — непонятно, откуда еще взялись силы, — не говорите мне, что я напрасно ищу отца!

«Если есть на свете один человек, который мне не откажет…»

Нэт поднялся. Он не собирался теперь ждать, пока ему разрешат уйти, он даже приготовил ответ… Остановила его именно тишина.

Это было невозможно — но темные глаза стали еще страшнее, чем были.

— А с чего вы взяли, мистер Баркер, что ваш отец еще жив? — голос стал тусклый, как выцветшие от огня чернила.

Нэтан так и застрял, не дойдя до порога.

— Да вы не можете знать! — почти выкрикнул он, словно криком мог заставить Снейпа замолчать и не говорить ничего.

— Это вы не можете не знать, — с трудом произнес профессор. — Семьи извещали. Вам и мастеру Броку должны были сообщить…

Он не стал дальше — прочитав ответ во взгляде мальчика, полном недоверия и какой-то мольбы. Нэтан отступил к стене, вжимаясь в нее плечом.

Снейп же отвернулся к камину. Он все еще глядел на пламя, когда услышал, запинающееся:

— Откуда… что вам известно?

— Я… работал с ним. С Юлианом Баркером. Одно время.

Воздух попадал куда-то мимо легких.

— Мы не были хорошо знакомы. Тогда я даже не знал, что у него есть сын. Баркер! Сядьте же наконец, вас ноги не держат!

Ноги и вправду, не держали — но ведь это было не важно. Он мог еще стоять, опираясь о ближайшую парту, и учиться всему заново — смотреть, дышать, слышать. Даже говорить.

— Как?..

Хотя это мало походило на слово.

Нэт не понял, что произошло, но вот он уже сидел, не чувствуя под собой скамьи, а профессор стоял рядом, и в руках у него снова какое-то зелье. Может быть, просто вода.

— Взрыв в лаборатории. Кто-то зажег люмос при реакции с эффектом Борге. Одиннадцать человек там погибли.

— …и когда?

— В феврале. Пятнадцатого февраля семьдесят девятого.

Если вот так глядеть прямо перед собой — видишь только стол, каменный пол тоже, и тени на нем. Все вещи простые, но вместе картина получается отвратительная, от нее скручивается внутри, а глаза все смотрят, чтобы не смотрели, нужно закрыть…

— Я сообщил бы вам сразу, если бы имел хоть малейшее подозрение, что вы не знаете, — добавил профессор севшим напрочь голосом.

Он дал Нэтану время — молчал, словно его здесь не было, и ждал. Ждал очень долго. Вода так и осталась нетронутой — когда мальчик, наконец, поднял голову.

— А моя… моя мать?

— О ней мне неизвестно ничего. В нашем кругу… редко говорили о семьях.

Каким-то странным образом, Нэт ощутил — это общее знание их двоих теперь связывало, делало ближе. Снейп, должно быть, тоже чувствовал неловкость: иначе зачем он дважды взглядывал на него, словно собирался что-то сказать, но так и не сказал не слова?

— Я хочу выйти, сэр.

Сил, наконец, отыскалось достаточно, чтобы встать.

— Идите. Я дам вам сна-без-снов.

«Зачем? Ведь некому мне присниться…»

Нэт покачал головой.

Закрылась дверь тихо, не разрушив тишины — и в пустом коридоре он впервые за долгое время услышал свои шаги. Теперь они были тяжелее.

* * *

На другой день он разбил в больничном крыле три пробирки, прежде чем колдомедик заметила, что что-то не так. Собрав все осколки обратно тщательным Reparo, она, однако, не успела ничего сказать — как раз в этот момент дверь открылась, колыхнув занавесками на стеклах. На пороге черной тенью вырос профессор зельеварения.

Нэтан этого почти ждал. С самого утра.

— Мне нужен мистер Баркер, мадам.

— Вы уверены, профессор? — задала она довольно глупый вопрос, переводя взгляд со слизеринца, замершего в углу над раковиной на слизеринца, стоявшего в дверях.

— Совершенно уверен.

— По-моему, он не слишком хорошо…

— Разрешите, я пойду, мадам, — прервал ее мальчик, даже не трудясь вытереть рук. В лицо декану он не смотрел.

В каком-то тумане, в котором прошел весь его день, он следовал за ним вниз по лестницам Хогвартса. Если чему-то и удивлялся, то лишь тому, что никто не ведет его к директору.

— Проходите.

Профессор остановился у кабинета зелий, открыл дверь и ждал. Только тут, наконец, очнувшись, Нэт замер, не решаясь шагнуть.

— Проходите, — повторил Снейп так же спокойно.

Внутри творились чудеса. Три узких оконных щели под потолком пропускали свет — столбы, в которых кружилась бы пыль, не будь тут так чисто.

— Я не видел вас сегодня в Большом зале.

— Меня там и не было. Сэр.

«Что… что теперь-то…»

Помолчав немного, декан продолжил.

— Вчера…

«Я не могу его слушать… Только кого когда волновало, что ты можешь, и чего ты не можешь, Нэтан Баркер?»

Голос в голове был прав — никого.

— Вы забыли у меня волшебную палочку. И вот это.

Палочка оказалась перед Нэтом на столе, а рядом лежала…

— Мне это не нужно, — пальцы сомкнулись на рукояти. На костяную застежку Нэт не смотрел. Так он мог сделать вид, что ее здесь нет и никогда не было.

— Вы ее возьмете, — с неожиданно силой прошипел Снейп, — и будете беречь, как зеницу ока.

«Словно это все происходит не со мной…»

— От сохранности этой вещи теперь зависит ваш рассудок… по крайней мере, до кончины дарителя. Слушайте меня внимательно, Баркер, я не стану повторять дважды.

— Ни мне, ни кому-либо другому вы не пророните о нем ни слова, не напишите ни строчки; не дадите знать любым иным способом о том, что вас связывает, и как это все произошло. Далее. Я надеюсь, вы понимаете… любые устные обязательства, за исключением, разве, Непреложного обета, какие у вас могли быть перед этим лицом, его замечательный, и, явно, неожиданный для вас подарок аннулирует — по всем магическим законам.

Под сводами трепетали тени — день был солнечный, и свет, случайно проникший в подземелье, искал выхода. Нэт тоже бросал жадный взгляд наверх.

— Вы ничего ему не должны. Если вам обещали, что возьмут вас в ученики, вам солгали. Вероятно, виноваты вы сами — сказали или сделали что-то такое, из-за чего этот человек перестал вам доверять. Детали здесь неважны. Важно то, что продолжение этой… связи угрожает вашей жизни. Я посоветовал бы вам прервать любые контакты… если это возможно.

— Но я не знаю…

— Молчите! Сказано же, никаких подробностей!

Нэт протянул руку — его все передернуло, когда дотронулся до кости, но он все же спрятал ее в карман.

— Вы останетесь здесь на весенние каникулы тоже, — продолжал Снейп, — и с этого момента не будете выходить из замка без сопровождения.

— Профессор…

— Это не обсуждается!

«А как же — обратный билет до Лондона? Разве не для таких случаев…»

— Будем надеяться, — не предвещавшим добра голосом заключил декан, — что к июню ваша ситуация разрешится. Так или иначе.

Даже в тишине, накрывшей их, было сомнение.

— А если не разрешится… я ведь смогу вернуться обратно, в аптеку?

Тревожная мысль впилась в душу когтями, как птица — что если из-за него с дедом что-нибудь?…

— О родственниках надо было думать раньше, — в руках у Снейпа оказался запечатанный конверт.

Он продолжил говорить, не замечая выражения, которое появилось у Нэтана на лице после его слов.

— Вам в любом случае придется туда вернуться — вы не останетесь здесь. Вот это, — профессор протянул Нэтану конверт, — вы передадите мастеру Броку.

Голос стал глуше, тише, растеряв весь свой яд.

— Я могу отправить и сам, но будет более… уместно, если вы приложите к своему письму.

— Что здесь, сэр?

Лицо не выдавало чувств.

— Он имеет право знать о судьбе вашего отца.

Пергамент оказался тяжелый. Слишком тяжелый для руки — чуть не уронил. Не стал спрашивать, почему Снейп не сообщит деду, лично. Или слишком много было бы требовать от него такого?

Молчание начинало тяготить — теперь, когда каждый догадывался о чем-то, но не мог сказать вслух.

— С началом семестра взыскания закончатся, но мне нетрудно будет их возобновить, если вы опять перестанете готовиться к занятиям.

У Нэта пересохло во рту. Потому что не могло быть…

— И прежде чем вы выйдете из этого кабинета — у вас осталось всего два дня, чтобы пересдать мне тест.

Снейп смотрел чуть приподняв бровь, словно с ним собирались спорить.

Спорить Нэтан не мог. Он просто опешил. Его и хватило-то только на то, чтобы прикусить губу. А потом выдавить, через силу:

— Это все, сэр?

— Да, идите.

— Вы ничего не сделаете… за то, что я после отбоя был за пределами и…

Неожиданная ярость в черных глазах (откуда только взялась!) заставила его смолкнуть.

— Из чувства вины хотите проговориться? Что еще нужно, чтобы я сделал? Мне Silencio на вас наложить до конца школы?!

Нэт отступил.

Но должен, он должен был, хотя бы намеком, хотя бы кому-нибудь — потому что камень на сердце все рос и рос, и некуда было его скинуть. Эти проклятые ровные строчки… идеальным почерком выведенные слова, лекарство, спасение и оружие, которое он отдал в недобрые руки... жертвенный нож...

«Кровь от крови, недруг, боль от боли моей… Нет дна в этой чаше — и ты примешь ее у меня…»

Говорить получалось только сквозь зубы.

— Вы еще не знаете, в чем именно я виноват.

— И не узнаю, — без всякой жалости оборвал его мастер зелий. — Никто не узнает. Как вам придется убедиться, Баркер, есть наказания пострашнее любых, которые способен придумать человек.

* * *

Хагрид стоял у самого берега, чуть в стороне. Предполагалось, что он смотрит за Нэтаном — но лесничий не мог отвести взгляд от тропы, уходившей в лес. Похоже, он плакал.

— Что ж это творится-то… она ж не нарочно… глупая зверушка!

Где-то там, в лесных сугробах, остов бедной Дэйзи давно был разобран обитателями леса на части. Если ей кто и сочувствовал — то уж точно не Нэт. Он все еще помнил жаркое дыхание в спину и изодранную мантию профессора.

— А, Нэтан… Разве ж специально она замок сорвала? Не сразу же надо было убивать?

— Хагрид?

Великан не слушал, конечно.

«Оглушители на мантикор, между прочим, не действуют, и огнем не отпугнешь, как фестралов».

— Взял вот так и голову ей снес! — Хагрид махнул рукой, кидая в озеро камень.

Камень пробил лед и, булькнув, ушел под воду.

Вечером должен был прийти поезд из Лондона, но Нэтан знал, что не пойдет вместе с лесничим его встречать.

Белое, низкое небо, казалось, сдавливает горы — как та тяжесть, что продолжала сдавливать душу. Отвернулся, поглядеть на замок. Серые крыши кое-где были припорошены снегом.

Знакомый звук заставил Нэта насторожиться: он едва успел закрыть рукой лицо, когда черным крылом его задели по щеке.

Лесничий прочищал нос и ничего не слышал.

Расчетливые круглые глазки. Клюв сомкнут — но ведь вороненок всегда готов был его открыть.

— Эльчи.

Маленькая голова наклонилась вбок.

— Не прилетай ко мне больше.

Камни закончились — когда Хагрид обернулся набрать еще горсть, ему показалось, что он видит черную точку, удаляющуюся к горизонту.

Нэтан смотрел ей вслед.