Когда дерется львица (гет)

Дни превращались в недели, Северус обживался в роли руководителя шпионской сети. Он практически не посещал собрания Ордена и знал об источниках информации Альбуса только понаслышке. Теперь же, когда он имел полный доступ к работе Ордена, он откровенно удивлялся, как же им удавалось оставаться на плаву до сих пор.

Альбус, может, и был самым могущественным и умным волшебником прошлого и нынешнего столетия, но у него напрочь отсутствовали организационные навыки, а документация, в его понимании, равнялась почти идеальной памяти. Что-то записывать — удел других.

Поэтому они потратили часы в недавно полученном кабинете: Северус задавал вопросы, Альбус, в свойственной ему манере, уклончиво на них отвечал. Северус создавал карты, диаграммы, протоколы, пытался внести порядок в хаос корреспонденции Дамблдора и просматривал стопки документов.

Многое предстояло сделать, и касалось это не только шпионажа. Большинство членов Ордена сосредотачивались на практической стороне работы: они собирали информацию, вербовали новых союзников, отслеживали деятельность Пожирателей и не подпускали министерство ближе. Пожалуй, зельевару придется научить их, что «выяснить все, что можно, и смешать полученное в дикую смесь» неподходящий способ организовать сопротивление. Выбирать только важное, отсеивая несущественное, сочетать факты друг с другом так, чтобы они образовали целостную картину, и преподносить информацию в таком виде, чтобы другие члены Ордена оценили ее — вот базовые этапы любого исследования, которыми полностью пренебрегали в Ордене Феникса.

Даже если некоторые и понимали недостатки нынешнего подхода, у людей не было ни времени, ни желания что-либо изменить. Поэтому никто не сопротивлялся, когда Снейп взглянул на результаты (или их отсутствие) работы, рассвирипел и принялся за дело.

Нужно было реорганизовать собрания и улучшить систему связи. Расположение штаб-квартиры в Хогвартсе, с одной стороны, облегчило положение, с другой — пришлось добавить особую систему защитных чар и паролей.

Иногда, когда он до боли в спине сидел, склонившись над кипами документов, ему казалось, что даже вздохнуть некогда. Время, проводимое с Гермионой, пришлось сократить до физических тренировок и встреч для обсуждения стратегии: девушка учила Гарри Поттера основам политики магического мира и искусства хитрости. Но он не мог привлечь ее к работе: ее роль по-прежнему оставалась тайной даже для некоторых членов внутреннего круга Ордена, так что он не мог бы объяснить ее присутствие в штаб-квартире, ведь даже Гарри Поттер дожидался официального вступления.

Гермиона... Он предпочитал не слишком задумываться о ней в эти дни. Внешне их отношения не изменились, но оскорбления Рональда Уизли, брошенные в порыве злости, разрушили нечто хрупкое.

Возможно, они разрушили невинность.

Раньше он никогда не задавался вопросом, что собой представляют их отношения. Гермиона нуждалась в помощи, она была жертвой невыразимой жестокости. Когда она стала его партнером, он принял ее как человека с блестящим умом. Для него она была беспола — как Альбус или Минерва.

А потом они стали друзьями. Семьей. Чем-то очень близким, чему никак не удавалось найти точное определение. Эта связь превзошла все отношения, которые у него когда-либо были.

Каждый день раскрывал что-то в ней и даже в нем самом. Он обнаружил, что к нему возвращаются мысли и чувства, хотя он считал их потерянными или давно умершими. Чувства, которые Гермиона в нем пробуждала. Заботу. Нежность. Желание защищать. Любовь.

И вместо того, чтобы держаться на почтительном расстоянии, он окунулся в этот омут новой работы с головой.

Он никогда не задумывался об их прикосновениях, объятиях, о тихих вечерах на любимом диване. Как легко в его жизнь проникла ласка и забота, которые он всегда презирал. И как голы и пусты его комнаты без нее.

Как гармоничны были их тела, когда они боролись. Словно грациозный танец равных партнеров.

Но слова Уизли будто дали волю потайной части его сознания: сейчас он вспомнил, какие у нее гладкие волосы, когда он их расчесывает или заплетает, когда гладит ее по голове, если она расстроена. Он вспомнил их тренировки: сладкий запах ее дыхания, хорошо сложенное тело: оно так близко, что чувствуется его жар. Ее шелковая кожа, когда он скользил по ее бедрам, чтобы убрать кинжалы. Ее ослепительная улыбка.

Он слишком хорошо осознавал ее присутствие в соседней комнате, пока пытался уснуть, но сон не приходил к нему часами. Он обращал внимание на ее тело, когда они дрались, разговаривали. Он понимал реакцию своего тела.

И проклинал собственную слабость.

Неправильно! Это было ужасно неправильно. Его мысли даже не должны течь в подобном направлении.

Не потому, что она была ученицей в два раза младше него — это даже не приходило в голову, когда он пытался изгнать ее из своих мыслей. Она не ребенок, не ученица. Для него она была старше и опытнее любой его ровесницы.

Но над ней так чудовищно измывались. Мужское внимание, желание — лишь новая угроза для нее.

Он вспомнил, как она вздрагивала от каждого прикосновения, когда их партнерство только зарождалось. Словно чужое тело. Средство для достижения цели. Месяцы ушли на создание такого уровня доверия, месяцы, чтобы она почувствовала себя в безопасности, чтобы поверила: в его прикосновениях нет никакого скрытого смысла. А его нынешние мысли как... предательство.

Она возненавидит его, если узнает, что он лишь один из — как же выразился этот Уизли? — озабоченных Пожирателей смерти, жаждущий заполучить ее тело, пока она пыталась сохранить разум нетронутым.

И даже если эта часть ее сознания не была уничтожена окончательно... Кто он такой, чтобы надеяться привлечь внимание молодой девушки, девушки, которая... Нет! Он не позволит себе таких мыслей. Даже ночью, спрятавшись от всех в собственной спальне.

Поэтому он закопался в тонны свитков, занял ум и тело так, что к концу дня сил оставалось только на то, чтобы доползти до кровати и спрятать чувства за непроницаемыми ментальными щитами.

И беззвучно молиться, чтобы она ничего не заметила.

Февраль начался мокрым снегом и дождем, от которых земля превращалась в грязное месиво, а потолок в Большом зале покрылся серыми штормовыми тучами.

Гермиона ничего не заметила. Она также не присоединилась к вздыхающим ученикам, которые жаловались, что они заперты в замке, словно в ловушке, что делать нечего — только домашняя работа, впереди — никакого веселья.

Просто Гермиона была занята. Так занята, что, когда она доползала до кровати за полночь, засыпая почти в тот же миг, когда голова касалась подушки. Порой она удивлялась: откуда у нее берется энергия, сила и мотивация, чтобы пережить эти бесконечные дни.

Конечно, появился Гарри. Он настоял на вступлении в Орден, и Дамблдор и Минерва с радостью встретили это решение. Но энтузиазм испарился слишком быстро. После первого же разговора с Дамблдором Гарри почувствовал замешательство и разочарование. Пришлось посмотреть правде в глазе: он практически ничего не знал о тактике, политике и структуре магического сообщества.

Что он знал о работе Визенгамота или о Конституции? О правах авроров или невыразимцев? Он не имел представления об этикете волшебников и родословных величайших чистокровных семей. Наконец он понял, почему все шесть лет Гермиона постоянно училась: она пыталась понять этот дивный новый мир, в который они были заброшены.

Именно к ней он и обратился за помощью.

Гермиона говорила, что нужно прочитать, давала уроки истории и этикета, рассказывала все об Ордене. Ну, почти все. Но определенно все, что ему следовало знать. Однако ее сводили с ума мелочи. Как объяснить другу, что нельзя читать полученные книги у всех на виду? Что постоянно ходить с таким решительным выражением лица не лучшая затея? Что не нужно проявлять к ней заботу, когда другие ученики могут это увидеть?

Она наблюдала за взаимодействиями людей, изучала их постоянно. И только сейчас, когда увидела, как Гарри пытается не подавать виду, она поняла, с какой легкостью она использовала актерский талант, которым наградила ее природа. Обман и притворство стали ее второй натурой. Она играла свою роль задолго до того, как стала шпионкой. Как же она может научить чему-то, что сама делает машинально?

— Мы хотим не только скрыть информацию от возможных шпионов. Нужно еще и создать определенное впечатление, ‒ уже в который раз повторяла Гермиона своему другу, сидя в комнате старост. — Отдалился от Рона — хорошо. Но нам не нужно, чтобы ты выглядел уверенным в себе и довольным. Нервный и беззащитный — вот ключевые слова. Я скажу Волдеморту, что приблизилась к тебе и уменьшаю твою надежду на победу. Ты должен создавать такое впечатление, иначе ничего не сработает. Хмурься, грызи ногти, не смотри людям в глаза...

— Я пытаюсь! ‒ возразил он. — Но для меня это непривычно. Если я не сосредоточен на на этой мысли, маска тут же исчезает. Я не знаю, как...

Гермиона не могла подавить вздох.

— А я не знаю, как тебя научить, ‒ тихо призналась подруга. — Меня-то этому не учили, так что, я не знаю, кто... кроме... А это, возможно, выход...

Ее глаза внезапно загорелись. Она торопливо нацарапала короткое сообщение на потрепанном клочке пергамента и отправила его с совой, купленной летом.

— Пойдем, ‒ произнесла Гермиона. — Он будет ждать нас в подземельях. Лучше поторопиться.

Она не ответила ни на один из его вопросов, пока они спускались в подземелья под надежным укрытием мантии-невидимки, которую Гарри теперь всегда носил с собой. У гриффиндорца было неприятное ощущение, что их безымянным помощником окажется Снейп. Но когда друзья сняли мантию и завернули за угол, они натолкнулись на блондина с застывшей на лице маской высокомерия.

— Грейнджер. Поттер. Два котенка потерялись в логове змеи, ‒ раздался холодный голос. — Осторожнее, а то можете и не найти путь домой.

— Малфой, ‒ прошипела Гермиона и проскочила мимо слизеринца.

Гарри был сбит с толку, но у него хватило сообразительности последовать ее примеру. Он заметил, что Гермиона применила какое-то заклинание. Они завернули за еще один угол и не услышали ничего, кроме шагов Малфоя и его бормотания о «грязнокрове и шрамоголовом, которые ищут уютное местечко, чтоб пообжиматься».

Только когда они подошли к старой деревянной двери, которая странным образом выбивалась из готической роскоши подземелий, она повернулась к слизеринцу.

— Все чисто, ‒ произнесла она и быстро обняла его. — Спасибо, что пришел, Драко.

— Всегда рад, ‒ ответил он и по-малфоевски хмыкнул в сторону Гарри. Гарри внезапно понял, что без привычного презрения и ненависти, ухмылка эта выглядела довольно круто.

К счастью, его мысли были отвлечены от этого тревожного открытия, когда Гермиона повернулась к деревянной двери и приложила к ней руки. Что-то неразборчиво прошептав, она опустила руку, дотронулась до дверной ручки и повернула ее. Дверь бесшумно открылась.

— Проходите, ‒ сказала она и сделала приглашающий жест.

— Где мы? — спросил Гарри с растущим разочарованием. Прежняя Гермиона всегда с удовольствием сообщала друзьям все, нынешняя, очевидно, питала страсть к секретности и любила производить эффект.

«Наверняка это новая компания на нее так влияет», ‒ подумал Гарри и вспомнил развевающуюся мантию Снейпа и поведение Драко.

Гермиона лишь улыбнулась, добавила: «Сейчас увидишь» и зашагала по винтовой лестнице, подъем по которой оказался гораздо дольше и утомительнее, чем хотелось бы Гарри.

Но увиденное заставило его тут же забыть об усталости.

— Спортивный зал, ‒ выдохнул он, повторив реакцию Гермионы, когда она оказалась тут впервые.

— Именно, ‒ она снова улыбнулась. — Личный зал Северуса. Так что ничего не трогай и не приближайся к шкафам. В них есть парочка неприятных сюрпризов.

Решив не интересоваться, зачем Снейпу спортивный зал, Гарри решил повторить свой вопрос, но Драко его опередил.

— Впечатляет, ‒ заметил он с безразличием человека, у которого всю жизнь был личный спортзал. — Но почему мы здесь? О какой проблеме ты говорила в письме?

Гермиона ткнула пальцем в Гарри.

— Его лицо, ‒ сухо сказала она. — Эмоции просто на лбу написаны, и я ничего не могу с этим поделать.

Драко так и подмывало сказать, что лицо Гарри — уже многолетняя проблема, но, сделав над собой усилие, он спросил:

— Что конкретно ты имеешь в виду?

— Вот. Приглядись, ‒ и, повернувшись к Гарри, попросила:

— Попытайся показать равнодушие. Как будто тебя ничего не волнует.

Он кивнул, чувствуя себя неловко под пристальным взглядом Драко Малфоя.

— А теперь скажи мне, Гарри, как долго ты тайком пробирался в Визжащую хижину, чтобы побыть наедине?

Гарри ничего не мог поделать: он раскрыл рот и издал непонятный, булькающий звук. Глаза тут же широко распахнулись, а щеки залились краской.

Драко разочарованно хлопнул себя по лбу.

— Кажется, я понял, ‒ усмехнулся блондин. — Гриффиндорцы.

Гарри ожидал, что Гермиона возразит, но он ошибался. Она просто подняла бровь и кивнула:

— Именно. Пока он так себя ведет, бесполезно строить какие-то планы.

— Что ты пыталась с ним сделать? — спросил Драко, обходя Гарри, как будто тот был товаром на ярмарке.

— Все, что смогла придумать. Правда, не так уж и много. Мне никогда не преподавали такие уроки, как тебе, мое притворство развивалось естественно...

— Ты просишь обучить его дисциплине чистокровных? — едва сдерживая смех, спросил Драко.

Гермиона усмехнулась:

— Преврати его в Малфоя, если сможешь.

— Эй! — к Гарри наконец вернулся дар речи. — Я ведь все слышу! А если мне не нужна эта ваша дисциплина?

— Ты хотел учиться, Гарри, ‒ улыбка тут же исчезла с ее лица. — Скрывать эмоции и мысли — базовый урок, который я могу предложить. Заклинания защитят твой разум от вторжения, но если твои враги смогут увидеть все ответы на твоем лице, ты не выживешь. А выживанию ты как раз и должен научиться. Именно этому и учат чистокровных детей, как, например, Драко. Их самоконтроль отточен до совершенства, дисциплина — на высшем уровне, а поведение безукоризненно. Особенно, когда у них такой ублюдок-отец, как Люциус Малфой.

Она не повернулась к Драко, не извинилась перед ним за оскорбление его отца, а Гарри с удивлением увидел, как слизеринец мрачно кивает.

Гарри казалось, что голова вот-вот лопнет в тщетных попытках принять новую информацию. Не больше двух недель назад он был немного подавленный ученик с талантом на разного рода шалости, который точно знал, кто его враги: Волдеморт, Пожиратели смерти и слизеринцы. Теперь же он обнаружил, что его лучшая подруга принадлежала к одной группе его врагов, а сам он вынужден находиться в комнате с человеком из другой, в надежде, что тот его научит хитрости.

В тот недолгий момент он пожелал, чтобы прежний Гарри вернулся, тот Гарри, который начал бы громко возмущаться и кричать. Затем он встретился взглядом с Драко. И хотя на лице слизеринца была привычная маска безразличия, Гарри заметил неуверенность Малфоя. Тогда он кивнул.

— Но не ожидайте, что я буду плохо относиться к гриффиндорцам, ‒ предупредил он и увидел на лицах Гермионы и Драко одинаковые улыбки.

— Это желание появится со временем, ‒ ответил Малфой.

— Ну, ладно, ‒ внезапно заявила Гермиона. — Я попрошу Северуса освободить тебе тут место. Но приходи в зал только после обеда.

Она молча обняла их. И опять Гарри удивился абсурдности происходящего. Вот они стояли плечом к плечу, два заклятых врага с детства, связанные любовью к одной девушке. Гарри надеялся, чтобы все сработало. Хотя бы ради нее.

Она почти дошла до двери, когда Гарри решил отплатить ей той же монетой.

— Прежде чем уйдешь, ответь, ‒ начал он и Гермиона обернулась. — Давно ты перестала подкладывать в лифчик туалетную бумагу?

Он надеялся, что Гермиона выдаст себя, но, хотя Драко тут же расхохотался, ни один мускул не дрогнул на ее лице. Она даже не моргнула.

Только когда она показала идеальный самоконтроль, она улыбнулась и одобрительно кивнула:

— Неплохо, Гарри. Очень неплохо. Но недостаточно. Этому ты тоже научишься у Драко.

С этими словами она вышла из зала, оставив гриффиндорца и слизеринца один на один. Они смотрели друг на друга так, словно каждый из них был разносчиком смертельно опасной болезни.

Но помочь Гарри не единственная проблема, с которой столкнулась девушка. Домашняя работа не представляла труда, особенно теперь, когда Северус и профессор МакГонагалл перестали задавать ей эссе; по их словам, она и так обгоняла класс, так что, ей лучше направить силы на более важные дела. Но сама необходимость присутствовать на уроках отнимала драгоценное время, в котором она так нуждалась.

Чем сильнее она укрепляла свое положение в рядах Пожирателей, тем чаще Волдеморт призывал ее к себе. Черная Метка жгла руку каждую неделю, и, хотя ее маленькая хитрость уберегала от Люциуса, по-прежнему оставался МакНейр. Он выдал ее Министерству, даже не побоявшись, что могут быть раскрыты все члены внутреннего круга. И, конечно же, Джастин, который все еще был во власти Пожирателя.

Она и Северус до сих пор не решили, что делать, и в глубине души Гермиона знала, что есть только одно решение. Но она была против него, потому что сама мысль об убийстве, пусть и такого отвратительного Пожирателя смерти как МакНейр, заставляла содрогаться.

Вот о чем она думала, сидя в библиотеке Северуса и потягивая чай, когда пришло письмо от Дамблдора. В нем говорилось, что она и Гарри будут представлены Ордену сегодня вечером.

Гермиона вдруг заволновалась. Конечно, она знала, как себя вести. Вместе с Северусом они давно составили стратегию, но эти люди неспроста оказались во внутреннем круге Ордена. Они все обладали исключительными талантами и умениями, и хоть она знала, что Дамблдор, МакГонагалл, Северус и Ремус на ее стороне, это не гарантировало, что все пройдет по плану.

Они решили не рассказывать о ее настоящей работе, хотя бы для того, чтобы не вызвать взрыв негодования Молли Уизли, и Гермиона надеялась оставить все в тайне как можно дольше. Но тогда осторожная актерская игра требуется не только от нее, но и от других, особенно от Северуса, хотя Гермиона ожидала, что ему очень понравятся их добродушные подшучивания. Она еще не забыла его страстное выступление во время отравления.

Собрав необходимое в школьную сумку, Гермиона вернулась в комнату старост как раз вовремя, чтобы услышать стук. Открыв дверь, она увидела Гарри: друг нервничал, но был сдержан. Очевидно, уроки с Драко приносили плоды.

Она пригласила его внутрь, закрыла дверь и обняла его. Гарри спросил Рона, не хочет ли тот присоединиться к ним и к Ордену Феникса, но получил в ответ сердитое ворчание и горько брошенные слова о «новых друзьях». Гермиона знала, как сильно поведение Рона ранило Гарри, но, каждый раз, как сама пыталась достучаться до Уизли, получала гораздо худший ответ.

Возможно, лучше было его оставить на некоторое время. В конце концов, у него ушли недели, чтобы понять глупость своей обиды во время Турнира Трех Волшебников. Гермиона надеялась, что Рон, в конце концов, успокоится, а если нет, то тут уж ничего нельзя было поделать.

Ровно в пять сорок пять они покинули комнату старост и спустились по лестнице, встретив у подножия Даблдора. Директор вежливо поздоровался и подмигнул, хотя было ясно, что он озабочен, даже обеспокоен. Нужно было учитывать не только тайну Гермионы, но и представление Гарри перед Орденом.

Все-таки он был их спасителем, а значит нельзя показывать невежество и отсутствие зрелости. Гермиона надеялась, что Гарри готов, и собиралась отвлечь внимание от Мальчика-Который-Выжил всеми возможными способами.

Они последовали за Дамблдором и, не доходя до Большого зала, свернули в коридор слева. После нескольких поворотов они остановились перед очередным грязным старым гобеленом, очень похожим на волшебный проход в комнаты Северуса.

— Такими темпами я к ним скоро привыкну, ‒ Гарри прошептал Гермионе, и та улыбнулась в ответ. Она взяла его за руку и ободряюще сжала. Гарри чувствовал себя на удивление спокойно и знал, что за это нужно благодарить Драко.

— Готовы? — спросил Дамблдор и, когда они кивнули, положил ладони на гобелен и прошептал:

— Паролем не будет название сладости.

Когда гобелен начал светиться золотом, он повернулся к Гарри и Гермионе и улыбнулся:

— Северус отвечает за защиту. Он создал этот пароль для меня, и я не имею представления почему.

Не пытаясь скрыть улыбку, Гарри и Гермиона последовали за директором сквозь гобелен.

От зала, в котором они оказались, у Гарри захватило дух: он была огромен, с высоким зачарованным потолком, цветными коврами на каменном полу. Зал был как бы разделен на две части: в одной — диваны и кресла были расставлены небольшими группами, стены заставлены книжными полками; в другой царила более официальная атмосфера: в центре стоял огромный овальный стол и около сорока стульев. Гарри заметил несколько дверей, ведущих в другие комнаты и несколько гобеленов, похожих на тот, через который они только что прошли.

Он повернулся к Гермионе и увидел на ее лице выражение удивления и восторга, несомненно, вызванное количеством книг. Чувства вполне оправданные, как показалось Гарри. В отличие от загроможденной кухни на площади Гриммо, этот зал дышал силой и властью, приглашая своих посетителей задержаться, составить план и обсудить его. Вдобавок, он был лучше организован.

— Добро пожаловать в штаб-квартиру Ордена Феникса! — воскликнул Дамблдор, нарушая ход мыслей Гарри. Гарри посмотрел на директора и не смог подавить улыбку: на лице Альбуса явно читалась гордость.

— Заметное улучшение нашей прежней штаб-квартиры, должен заметить, ‒ продолжил директор, касаясь плеча Гарри и указывая взглядом на три огромных камина, расположенных бок о бок в одном конце комнаты. — Эти три камина подсоединены к разным точкам каминной сети. На них наложены специальные защитные чары, разработанные Северусом. Понятия не имею, как они работают, но они впускают и выпускают только членов Ордена. Один камин подсоединен к внутренней сети Хогвартса, второй ведет в безопасные дома, а третий — односторонний, подсоединен к общей магической сети.

Он указал на двери, которые Гарри заметил ранее, и на гобелены.

— Двери ведут в кабинеты: мой и нашего дорогого руководителя шпионов. Заколдованные гобелены связаны с комнатами нескольких членов Ордена, включая комнаты Северуса, кабинет директора и Нору. Зачарованный потолок показывает карту Великобритании, на которой отмечены безопасные дома, дома, принадлежащие Пожирателям смерти и зоны недавней темной активности. Сегодня я обучу вас заклинаниям, увеличивающим и уменьшающим масштаб карты.

Гарри не мог сдержать вздох удивления, когда взглянул на огромную карту, простирающуюся над головой. Все казалось таким... упорядоченным, организованным. Это отличалось от его представлений об Ордене на пятом курсе. Казалось, группка умных людей превратилась в профессиональную организацию.

Гермиона тоже с удивлением оглядывала штаб-квартиру, но обилие эмоций на ее лице подсказало Гарри, что это не более чем игра. Его подозрения оправдались, когда она наклонилась к нему и, сдержанно улыбаясь, прошептала:

— Нравятся внесенные Северусом изменения?

— Блестяще, ‒ ответил он, затаив дыхание и позабыв, что хвалит так нелюбимого профессора зельеварения.

Собрание должно было начаться не ранее половины восьмого, и Гермиона с Гарри решили исследовать свой «второй дом», как выразился Дамблдор. Приветствуя членов Ордена, появлявшихся в зале один за другим, Гарри вскоре втянулся в бурное обсуждение между Люпиным и Грозным Глазом. Он был удивлен, как легко он вписался в компанию, как они приняли его без лишних вопросов. Гарри надеялся, что оставшаяся часть вечера пройдет так же гладко, как и первые минуты.

Гермиона же лишь поглядывала на мужчин и женщин, появлявшихся из каминов, дверей и светящихся гобеленов. Ее взгляд был прикован к книгам, а руки так и чесались: хотелось схватить том подревнее.

Гарри знал, что Гермиона собиралась скрыть свою настоящую работу, и понимал, что она старается действовать как всезнайка, но все же гриффиндорец был раздражен ее пренебрежением ко всем и всему. Отойдя от группы, Гарри подошел к подруге, намереваясь отвлечь ее от книг, как вдруг почувствовал, что атмосфера в зале изменилась.

— Мисс Грейнджер, ‒ раздался холодный голос. Гарри и Гермиона тут же развернулись и встретились взглядом с взбешенным профессором зельеварения. Гарри не мог не заметить, что присутствующие пристально наблюдали за происходящим.

— Попрошу воздержаться и не трогать все, что видите. Некоторые из этих книг слишком ценны, чтобы позволять липким детским пальцам дотрагиваться до них.

«Он ее как будто ненавидит», ‒ изумленно подумал Гарри. Он оглянулся на Гермиону и увидел на ее лице то же выражение, что и у Снейпа, но она скорее выглядела как упрямый ребенок.

«Что они затеяли?»

Он заметил удивленные и раздраженные взгляды, которыми обменивали члены Ордена. Только Ремус и МакГонагалл с трудом скрывали веселость. А те, кто все это время наблюдали за Гарри, теперь переключились на столкновение между Гермионой Грейнджер и руководителем шпионов.

«Они выдают ее за безвредную всезнайку, ‒ догадался Гарри, — и в то же время отвлекают всеобщее внимание от меня».

— К сожалению, моего влияния не хватило, чтобы не допустить вас в штаб-квартиру, ‒ продолжил Снейп, не отрывая взгляда от Гермионы. — Поэтому мне придется терпеть ваше присутствие. Но если вы будете раздражать меня своим невыносимым всезнайством или решите прочитать документ, не предназначенный для любопытства маленьких девочек, я лично вышвырну вас отсюда. Вам все ясно?

Они по-прежнему не отрывали глаз друг от друга. Губы Гермионы задрожали.

«Как вы себя чувствуете, дорогая?» ‒ тепло спросил он.

Гермиона мысленно послала ему улыбку:

«Хорошо, Северус. Немного взволнована. Но судя по ошарашенным лицам, мы отлично повеселимся».

— Ясно, сэр, ‒ прошептала она и кивнула.

«Искренне на это надеюсь», ‒ ответил он и, разорвав связь, прошагал к столу и сел напротив директора.

Гермиона и Гарри остались стоять, пока остальные члены занимали места. Затем Дамблдор начал собрание.

— Имею честь представить двух новых кандидатов во внутренний круг. Все вы их знаете, поэтому я сразу перейду к делу. Кто «за» вступление Гермионы Грейнджер?

Большая часть присутствующих подняла руки без промедления. Только Грозный Глаз Грюм и Молли Уизли засомневались. Старый аврор считал, что «маленьким девочкам не место на войне», а миссис Уизли вообще бы не пускала на собрания до достижения тридцатилетнего возраста, если бы только это было возможно.

Но и они, в конце концов, согласились. Лишь Снейп не поднял руку.

— Настоящим решением Гермиона Грейнджер принимается во внутренний круг, ‒ объявил Дамблдор. — Займите свое место, пожалуйста.

Гермиона кивнула и, прижимая к груди школьную сумку, обогнула стол и села на один из свободных стульев.

— Кто за вступление Гарри Поттера? — продолжил Дамблдор, и на этот раз даже Снейп без раздумий поднял руку. Гарри занял место рядом с Гермионой, довольный, что удалось скрыть свое волнение от членов Ордена.

Без дальнейших формальностей собрание внутреннего круга началось.

Дамблдор заранее сказал им, что все члены Ордена охотно ответят на все вопросы, но только после основного собрания, так что, Гарри просто откинулся на спинку стула и слушал. Но он был приятно удивлен, как многому научила его Гермиона за последние несколько недель: он даже смог высказаться по некоторым вопросам. Гарри увидел невольное уважение на лице Грозного Глаза, когда заметил, что действия Фаджа против волшебных существ и проблемы Людо Бэгмена с гоблинами можно использовать в свою пользу и наладить более тесные отношения с Гринготтсом.

Удивительно, но Снейпу удалось довольно вежливо общаться с Мальчиком-Который-Выжил: он не обращал на него внимания большую часть времени, однако отвечал на его вопросы без холодного презрения. Вместо этого он выбрал Гермиону объектом насмешек.

На протяжении собрания она не отрывалась от толстой тетради, в которой без перерыва записывала все, что говорилось. Она покраснела, когда Снейп презрительно сообщил, что все бумаги, касающиеся работы Ордена, останутся в штаб-квартире, и что для таких целей нужно использовать самопишущие перья. Но Гермиона продолжала писать, как будто надеялась спрятаться за своими записями от сердитого взгляда Снейпа и любопытных глаз остальных членов Ордена.

Гарри заметил, что присутствующие обменялись удивленными взглядами: во время собрания Гермиона не задала ни единого вопроса и вообще почти не проронила ни слова. Многие, особенно Ремус Люпин, ожидали большего от «самой умной волшебницы». На их лицах явно читалось: эта репутация незаслуженна. В сравнении с Мальчиком-Который-Выжил, Гермиона Грейнджер казалась не слишком интересной, восторженной школьницей. Без сомнения, такого впечатления она и добивалась.

— Какие новости от главного шпиона? — наконец спросила Тонкс, и большая часть членов Ордена с интересом подались вперед.

Северус мрачно улыбнулся:

— Французский орден Жанны Д'Арк отказался от сотрудничества с Волдемортом благодаря нашему своевременному вмешательству.

Зал тут же наполнили возгласы радости.

Когда вновь наступила тишина, Дамблдор, по-видимому, заметив недоуменные лица Гарри и Гермионы, поспешил объяснить:

— Орден Жанны Д'Арк — это группа консервативных чистокровных волшебников, находящаяся в Париже. Он силен не только потому, что состоит из выдающихся людей, но и потому, что волшебное сообщество оказывает им огромное почтение. Волдеморт планировал связаться с Орденом и предложить им союз. Благодаря главному шпиону, мы вовремя раскрыли его план и послали мадам Максим с делегацией. Им удалось доказать глупость подобного союза. Не впервые своевременная информация от нашего шпиона помогает избежать катастрофы.

— А кто этот главный шпион? — спросил Гарри. — И почему он не пришел с докладом самостоятельно?

—Потому, что мы понятия не имеем, кто он, Поттер, ‒ ответил Грозный Глаз. Раздраженное выражение на лице ясно давало понять, каково его отношение к этому. — Только Дамблдор и Снейп, знают, кто он, а они наотрез отказываются выкладывать всю информацию.

— Нам, простым смертным, позволено знать, что он пришел к Альбусу около полугода назад, предложил информацию, полученную из внутреннего круга Волдеморта, и что эта информация была для нас бесценна, ‒ продолжил Билл Уизли. — Благодаря его работе, нам удалось избежать бесчисленного количества засад.

— Кто бы он ни был, он чертовски умен, ‒ восторженно поддакнула Тонкс.

Гарри наконец понял. Главный шпион — это Гермиона! Она и Дамблдор объясняли, конечно, как важна ее работа, но он и представить не мог, что его подруга ‒ основной источник информации.

Он повернулся к Гермионе, но прежде, чем успел встретиться с ней взглядом, она впервые за все время обратилась к Ордену.

— Но это ведь ужасно опасно? — спросила девушка дрожащим голосом.

«Она и вправду великолепная актриса», ‒ подумал Гарри, наблюдая за ее лицом: бледным, серьезным, будто она переживала за этого неизвестного, рисковавшего своей жизнью ради них.

— Если бы я мог снимать баллы здесь, я бы так и поступил, мисс Грейнджер, ‒ прорычал Снейп. — Конечно, это опасно. Уж не думаете ли вы, что он попивает чай с Темным Лордом?

— Это самое опасное, что ты можешь вообразить, Гермиона. Никто бы из нас не справился с этой работой, ‒ ответил Артур Уизли.

Ремус, сидевший слева от Уизли, ошарашено уставился на Гермиону, не в силах поверить ее хладнокровию. Гарри одолевали те же чувства. Она сидела и преспокойно задавала вопросы, как будто ее это не касалось ни в коей мере.

— После того, как Северуса вычислили, ‒ продолжил Артур, — мы боялись, что потеряли последний источник информации, и думали, что новый шпион долго не протянет. Но Северус заверяет нас, что этот неизвестный — самый талантливый шпион, которого он встречал, и даже лучше него самого. Так что нам лишь остается надеяться, что он добьется успеха там, где другие потерпели поражение.

— Или она, ‒ поправила Тонкс. — Мы ведь точно не знаем, Артур.

— Но ведь женщина не способна на такое! — охнула Гермиона, отчего Ремус тут же поперхнулся.

— Хватит с вас чепухи на сегодня, мисс Грейнджер, ‒ прошипел Северус. — Будьте умницей и делайте то, что у вас лучше всего получается: пишите и молчите!

Гермиона снова покраснела и склонилась над записями, но Гарри готов был поклясться, что заметил в глазах профессора зельеварения озорной блеск.

Он не знал, чему он удивлялся больше: тому, что эти двое с легкостью одурачили Орден Феникса или что они безумно наслаждались своим представлением.