So Close (Так близко) (джен)

H.P.

Снейп зациклился на необходимости научить Гарри окклюменции; он назначал уроки часто, но беспорядочно, объявив, что будет лучше, если Тёмный Лорд не сможет выявить какой-либо закономерности и, следовательно, предсказать, в какие дни Гарри будет особенно уязвим. Он так боялся разбередить его шрам, что вот уже больше недели заставлял Гарри просто очищать сознание, настаивая на том, что он должен был уметь это делать автоматически.

К счастью, режим строгой секретности, установленный Снейпом, не распространялся на занятия окклюменцией, так что Гарри смог рассказать Гермионе, чем он занимался по вечерам. Правда, по версии Снейпа, она должна была думать, что Гарри обучал Дамблдор. Увы, осведомлённость Гермионы привела к тому, что она обнаружила в библиотеке целую кучу книг, которые Гарри следовало срочно прочесть.

— У меня уже есть книга, и я только начал её читать! — Гарри с ужасом уставился на внушительную стопку, водружённую перед ним Гермионой. — Предполагается, что я должен хранить эти занятия в секрете, а если я начну таскать все эти книги с собой, все прекрасно поймут, что именно я изучаю!

Гермиона фыркнула, но уступила:

— Тогда почему бы тебе не почитать свою? — предложила она.

Видимо, она разделяла уверенность Снейпа, что важнее окклюменции в его жизни ничего быть не могло. Гарри уже жалел, что рассказал ей, поскольку Гермиона доставала его расспросами каждый раз, когда они оставались одни, а учитывая бросающееся в глаза отсутствие Рона, это случалось гораздо чаще, чем обычно.

— Я почитаю её позже. У меня есть для этого достаточно возможностей, когда я не ночую в башне.

Было очень трудно объяснить, почему он проводил столько ночей вне Гриффиндорской башни. Снейп велел сказать Гермионе, что Гарри не возвращался в башню, поскольку за его состоянием после тренировок необходимо было следить, но запретил говорить, кто именно это делал. Когда же Гарри спросил, как объяснить своё отсутствие остальным, Снейп лишь ухмыльнулся и поинтересовался, с какой это стати ученики полагают, что персонал школы обязан перед ними отчитываться.

Официальная версия, о которой они условились, гласила, что Дамблдор даёт Гарри частные уроки, обучая ускоренному курсу защитных заклинаний, чтобы подтянуть его до уровня остальных участников Тремудрого турнира. Но поскольку процесс обучения, безусловно, не обходится без небольших травм, Гарри должен находиться под наблюдением и, прежде чем вернуться в башню, проходить медицинский осмотр.

В последние дни Гарри вообще редко бывал в башне, так как львиную долю свободного времени проводил в библиотеке с Гермионой. Рон отказывался прислушаться к голосу разума, а Гарри, в свою очередь, не имел ни малейшего желания выяснять отношения: тот либо был его другом, либо нет.

Гермиона, похоже, угадала его мысли:

— Если бы ты просто с ним поговорил, возможно, вы бы всё выяснили. Я знаю, ты хочешь, чтобы он вернулся...

— Между прочим, он тоже не разговаривает со мной, и я не вижу, почему именно я должен... — Гарри понизил голос, поймав на себе сердитый взгляд мадам Пинс. — Это он решил, что я подбросил своё имя в кубок, так что это его проблемы.

— Но Гарри, разве ты не видишь, что это и твоя проблема тоже? Тебе его не хватает.

— Мне не нужен такой друг. Я поговорю с ним, когда он признает, что был неправ. Я не хочу участвовать в этом турнире, и, если бы это зависело от меня, ноги бы моей там не было!

Он чуть было не сказал Гермионе, что, возможно, ему не придётся участвовать. Его бесконечно раздражало, что он всё ещё должен был скрывать правду от друзей, хранить в секрете свои изменившиеся отношения со Снейпом и тот факт, что Снейп и Дамблдор думали, как освободить его от состязаний. Когда Снейп позволил рассказать Гермионе об окклюменции, Гарри очень надеялся, что заодно сможет уговорить его ослабить закрытый режим, но враждебное отношение Рона разрушило все его надежды на то, что профессор сочтёт его друзей заслуживающими доверия.

— Давай писать сочинение для Флитвика, ладно? — сменил тему Гарри. — Завтра после ужина у меня занятия с Дамблдором, так что мне будет не до этого.

Некоторая польза от сидения в библиотеке всё же была — его оценки явно улучшились, но в глубине души Гарри знал, что несмотря ни на что, он никогда не променял бы Рона на несколько лишних «превосходно» или «выше ожидаемого». Никогда в жизни!

________________________________________

Было совершенно очевидно, что Снейп не решался обучать его окклюменции всерьёз, опасаясь потревожить шрам. Но в конце концов профессор решил, что Гарри был достаточно готов практиковать защиту сознания, и начал вторгаться в его разум по-настоящему. Сложность заключалась в том, что хотя у Гарри и получалось очистить сознание, он абсолютно не понимал, как защитить его от Снейпа или же выкинуть того из своих воспоминаний.

Вечера стали проходить в постоянном напряжении, Гарри уставал, у него всё болело, не говоря уже о том, что Снейп мог видеть его прежнюю жизнь и это ужасно досаждало. Снейп предложил Гарри воспользоваться его личным думосбросом, и он согласился спрятать туда особенно болезненные воспоминания, но вряд ли Снейп стал бы тратить весь вечер, доставая каждое неприятное воспоминание детства из его головы. Кроме того, о существовании многих из них он даже не подозревал. Полная ерунда, в самом деле: например, когда ему было лет семь и он уронил стакан на кухне. И как он стоял ни живой, ни мёртвый, ожидая, когда на кухню ворвётся дядя и начнёт на него орать. Или когда Дадли получил в подарок новенький велосипед, а Гарри так безумно хотелось иметь свой или хоть разок прокатиться на велосипеде кузена...

— Последнее воспоминание, что это было? — спросил Снейп на четвёртом по счёту занятии, после того, как Гарри глотнул воды и ретировался на диван.

Гарри смущённо пожал плечами. Речь шла о неприятном завершении в остальном неплохого дня. В детстве Гарри редко выдавался денёк, когда дом был благословенно свободен от Дадли и дяди Вернона, и в тот день ему ужасно повезло. Тётя Петунья пила чай с подругой, предоставив Гарри чудесную возможность спокойно поиграть в саду. Ему даже посчастливилось побуцать футбольный мяч Дадли, поскольку рядом никого не было, и его никто не видел. Увы, безупречный вечер был разрушен тем, что Гарри радостно ввалился на кухню, не подозревая, что принёс на подошвах «половину сада», по крайней мере, это было то, что он успел понять из визга Петуньи.

— Тётя Петунья любит чистоту.

— Это было совершенно неоправданное наказание за несколько следов на полу.

— Я привык к уборке, — снова пожал плечами Гарри. Немного крика, мытьё полов, отсутствие ужина и чулан. Вполне обычное наказание в доме Дурслей.

— Она поступила с тобой неприемлемо, ты ничем не заслужил подобного обращения.

— Я привык к этому, вряд ли небольшая уборка и отсутствие ужина самое худшее, что со мной случалось.

— Это не значит, что этот случай можно считать несущественным. Я знаю, что для тебя он таковым не являлся, — возразил Снейп самым мягким тоном, который он когда-либо использовал в разговоре с ним.

Гарри нахмурился.

Ему было всего восемь, чёрт подери, естественно его глаза были на мокром месте!

— У меня куча домашнего задания по чарам, — сообщил Гарри, быстро меняя тему. Он делал так всегда, когда беседа начинала причинять дискомфорт. — Могу я одолжить у тебя немного пергамента?

Некоторое время Снейп молча смотрел на него:

— Разумеется.

Несмотря на занятия окклюменцией, вечера, проводимые Гарри в комнатах Снейпа, можно было назвать приятными. Он подозревал, что профессор всё ещё чувствовал вину за то, как он обращался с Гарри в начале семестра, поскольку ещё ни разу после окончания занятий тот не ушёл в лабораторию и не бросил Гарри одного. Вместо этого, Снейп составлял ему компанию в гостиной и, либо проверял собственные контрольные, либо помогал ему с домашним заданием.

— Что это у тебя? — спросил Гарри, когда ему наскучило писать очередное эссе.

— Хмм? — отозвался Снейп, сосредоточенно просматривая стопку каких-то старых пергаментов. Гарри перебрался на другой конец дивана поближе к профессору, чтобы лучше рассмотреть содержимое бумаг. Похоже, большинство записей были сделаны не Снейпом, это были просто разрозненные страницы, посвящённые зельям от головной боли и темномагическим шрамам.

— Ты что-то хотел? — Снейп взглянул на Гарри сверху вниз, подняв бровь.

— Ты уже закончил своё другое зелье? То, что предупреждает боль или что-то в этом роде?

— Нет, я временно приостановил работу, этот проект гораздо более срочный... — похоже, Снейп нашёл то, что искал, и почему-то сильно нахмурился.

— Это касается меня? — спросил Гарри, видя что Снейп подчеркнул абзац, говорящий о взаимодействии темномагических шрамов с зельями.

— Тебе нужно зелье, способное справиться с болью в твоём шраме. Те, что я даю тебе сейчас, воздействуют либо только на физическое тело, либо вообще не помогают.

— Спасибо, — Гарри был тронут. — Но... я знаю, что твоё другое зелье было очень важным...

— Не в том, что касается твоей проблемы. Твой шрам совершенно уникален, и в этом вся трудность; никому до тебя не удавалось пережить убивающее проклятье, поэтому нигде нет ни одного упоминания, что делать с такого рода болью.

— Профессор Моуди уже давно сказал это на защите. Рон пошутил, что я непростительноустойчивый, поскольку могу стряхнуть с себя даже Imperius.

Снейп пристально посмотрел на него:

— Повтори ещё раз, мне кажется, я что-то упустил.

— Ну, я не умер, когда Волдеморт запустил в меня убивающим, и я могу справиться с Imperius. Не знаю, как насчёт Cruciatus, я предпочёл бы этого не проверять.

— Кто накладывал на тебя Imperius? — неожиданно прорычал Снейп, застигнув Гарри врасплох.

— Профессор Моуди, на уроке. Он делал это со всеми.

— Непростительные — на учеников? Он накладывает непростительные на учеников? ПОЧЕМУ ТЫ НИЧЕГО МНЕ НЕ СКАЗАЛ? — взревел Снейп. Мгновение и он был уже на ногах, а его бумаги рассыпались по всему полу.

— Но это не было секретом, он делал это со всеми. Ээ... по-моему, ты слишком нервничаешь, — добавил Гарри, глядя на кипящего от возмущения Снейпа.

— Imperius — это непростительное проклятье, Гарри, даже его однократное использование обеспечивает пожизненное заключение в Азкабане. Он не имел никакого права! Что именно он заставлял тебя делать?

— Просто немного попрыгать по классу. Правда, я больше спотыкался и падал, — Гарри изо всех сил старался говорить спокойно, чтобы не разозлить Снейпа ещё сильнее.

— Если он ещё хоть раз всего лишь укажет палочкой в твою сторону, ты должен сказать мне немедленно, Гарри! И он ещё смеет шнырять у меня под дверью... — гневно забормотал Снейп, расхаживая взад и вперёд перед камином.

Гарри подумал, что со стороны профессора было, пожалуй, слишком — упрекать его в том, что он не рассказал об этом раньше, учитывая, что они почти не общались в начале семестра, но решил благоразумно промолчать, чтобы не спровоцировать новые крики.

S.S.

Непростительные на учеников! И этот безумец имел наглость сомневаться в благонадёжности Северуса, в то время как сам использует тёмные проклятья на детях. Директор безусловно об этом услышит! Если в этом замке за кем-то и надо было следить, так это за старым маразматиком Моуди!

Он хотел пойти к Дамблдору сию же минуту, чтобы сообщить, что в этом году тот превзошёл самого себя: в прошлый раз он взял на работу оборотня, в этот — сумасшедшего. Кто будет обучать защите в следующем году? Чёртов Пожиратель Смерти? Он снова сел на диван, нетерпеливо постукивая по колену кончиками пальцев. Пойти сейчас не представлялось возможным — нужно было следить за Гарри на случай, если шрам даст о себе знать, и, кроме того, он решил не бросать ребёнка одного, когда тот оставался у него в комнатах. На самом деле для него не составляло никакого труда проводить с мальчишкой время, и было видно, что Гарри ценил его внимание. После своего отвратительного поведения в начале семестра, Северус знал, что ребёнку не помешает немного уверенности в том, что между ними всё осталось по-прежнему.

— Сэр?

От его внимания не ускользнуло, что Гарри снова начал обращаться к нему «сэр» или «профессор». Едва у него возникла возможность более доверительных отношений с ребёнком, он тут же её разрушил.

— Профессор Моуди говорил, что Дамблдор дал своё согласие... по-моему, он сказал, что директор сам попросил его показать нам, как работают проклятья.

Не может быть. Не может быть! Они оба рехнулись, Моуди и Дамблдор — оба сошли с ума.

________________________________________

— По этому замку разгуливает сумасшедший! — объявил Северус, стремительно выйдя из камина в кабинете директора и распаляясь всё больше и больше.

— Северус, будь добр, возьми себя в руки. Весь этот негатив может вредно сказаться на твоём здоровье, — устало ответил директор, давая понять, что уже достаточно наслушался от Северуса с начала учебного года.

Северус попытался придать лицу выражение, напоминающее спокойный профессионализм, и тут же понял, что потерпел фиаско:

— Вы убедились, что Моуди не рехнулся окончательно, прежде чем взять его на работу?

— Неужели я требую слишком много, когда прошу, чтобы персонал этой школы вёл себя достойно по отношению друг к другу? Я знаю, что вы не любите друг друга, но это противостояние должно прекратиться — вы находитесь по одну сторону баррикад.

— Я пришёл не для того, чтобы обсуждать его отношение ко мне. Вы в самом деле просили его использовать непростительные проклятья на учениках?

— Не говори глупости, Северус. Я всего лишь позволил ему продемонстрировать их действие некоторым старшекурсникам, но, разумеется, не путём применения проклятий к самим ученикам.

— Но он накладывал Imperius на детей прямо на уроке под предлогом обучения! С таким же успехом он может делать это вне уроков — этот человек психически нездоров!

— Ты сам был этому свидетелем? — выражение лица директора мгновенно сменилось с устало-снисходительного на крайне озабоченное.

— Нет, мне сказал Гарри. По его словам Моуди применил проклятье как минимум ко всему классу, но предполагаю, он сделал это с большинством старшекурсников. Если об этом станет известно Министерству, то его не спасёт даже репутация аврора. Люди и так уже думают, что он свихнулся.

— Не спорю, у него присутствует лёгкая форма паранойи, но он никак не сумасшедший, Северус. Информация и в самом деле весьма любопытная, с этой минуты я буду тщательно за ним следить. Спасибо, что довёл это до моего сведения.

— И это всё? Он применял Imperius к ученикам!

— Это может оказаться гораздо серьёзнее твоей личной вендетты, дай мне немного времени, чтобы в этом разобраться. Положись на меня, Северус.

У него не было иного выхода, кроме как поверить директору на слово. Неповиновение в вопросах, касающихся Гарри, было его личным делом, но этот случай был другим. Рано или поздно директор должен был обозначить границы дозволенного, и Северус хорошо знал, что переходить их не стоило.

H.P.

Спустившись к завтраку в Большой Зал, Гарри плюхнулся на скамью рядом с Невиллом. В то утро Гермиона рванула в библиотеку, чтобы ещё раз проверить какие-то факты, прежде чем они сдадут сочинение по гербологии, оставив Гарри в одиночестве и лёгкой растерянности.

Ему по-прежнему не хватало его лучшего друга, и было очень странно скучать по нему, тогда как тот сидел всего лишь в двух шагах от него, правда, демонстративно глядя в другую сторону.

— Как ты, Невилл?

— Пытаюсь закончить эссе для Снейпа... — рассеянно ответил тот, в отчаянии пялясь на пергамент вместо того, чтобы приступить к еде.

— Зелья будут только после обеда, сперва у нас гербология.

— Слишком мало времени. Ну не понимаю я зелья, хоть ты тресни, — расстроенно ответил Невилл. — И после того, что он говорил о моих сочинениях и сделал с твоей работой...

Гарри невольно поморщился. Видимо, Невилл имел в виду урок, когда Снейп спалил его эссе на глазах у всего класса.

— Не переживай ты так, Невилл, Снейп просто... я уверен, что с твоей работой всё в порядке.

Неожиданно Гарри отвлекла незнакомая сова, выронившая письмо прямо ему в тарелку. Наверняка это было очередное послание от Сириуса; они приходили всё чаще, принося с собой бесконечные предупреждения «держать ухо востро», «ожидать неприятностей там, где он ждёт их меньше всего» и, что «далеко не всем в Хогвартсе можно доверять». С тех самых пор, как Гарри признался Сириусу, что его имя вылетело из Кубка Огня, письма крёстного становились всё более беспокойными. Он не колеблясь обвинял всех и каждого, начиная с Каркарова и Малфоя и заканчивая Снейпом.

Гарри тактично решил не рассказывать об этом Снейпу. Он взял себе за правило не говорить ни об одном из них в присутствии другого, поскольку Сириус продолжал твердить, что Снейп опасен, а Снейп презрительно ухмылялся каждый раз, когда бы Гарри ни упомянул Сириуса.

А значит, он не станет рассказывать Снейпу и об этом тоже. Оказывается, Сириус поселился где-то недалеко от Хогсмида и хотел увидеть Гарри! Однако к его радости невольно примешивалось беспокойство. Да, он любил встречаться с Сириусом, но всё же крёстному не стоило так рисковать. Он никогда не простит себе, если Сириуса схватят из-за его дурацкого убеждения, что Гарри угрожает опасность. Потому что это не так! По крайней мере, не со стороны Снейпа — наоборот, профессор делал всё возможное, чтобы оградить его от настоящей опасности. Гарри не нуждался в том, чтобы Сириус рисковал ради него своей свободой. Правда, к этому времени он уже успел понять, что если крёстному что-либо взбредёт в голову, переубедить его будет практически невозможно.

Однако Сириусу повезло, Гарри как раз собирался в Хогсмид. Он не смог поверить своему счастью, когда на следующее утро после их грандиозной ссоры, Снейп сообщил за завтраком, что, может быть, он всё же разрешит Гарри пойти в Хогсмид, если тот продолжит вести себя прилично. Профессор признал, что, безусловно, «ухудшил и без того нелёгкую ситуацию», и что «Гарри не единственный, кого следует винить в его безобразном поведении». Не понимая, каким образом вчерашние события сработали в его пользу, Гарри почувствовал себя ещё большим счастливчиком и облегчённо улыбнулся.

Он очень ценил, что Снейп изменил своё решение. Это как минимум доказывало, что тот признал, что был неправ, обращаясь с ним подобным образом, хотя Гарри и понимал, что сохранение небольшой дистанции было далеко не самым худшим, что мог сделать профессор. Хорошо зная Снейпа, он не сомневался, что в его арсенале имелась куча способов сделать Гарри по-настоящему несчастным, и тем легче было поверить, что Снейп просто-напросто совершил ошибку. Правда, было довольно трудно представить Снейпа человеком, не отдающим себе отчёта в своих действиях, но глядя на его виноватый и растерянный вид, Гарри не мог обижаться слишком долго.

— Мы с Гермионой закончили эссе для Снейпа несколько дней назад. Хочешь сравнить свою работу с моей? — предложил Гарри, жалея, что Невилл не мог увидеть хотя бы чуточку более человечного Снейпа, а не ту жуткую подземную летучую мышь, к которой он привык с первого дня учёбы в Хогвартсе.

— Нет, он может догадаться, что я списал.

— Это не называется списывать, — начал было Гарри, но осёкся, завидев Малфоя и его верную свиту. Слизеринцы с ухмылками продефилировали мимо, сверкая значками «Поттер — вонючка». Они взяли за правило громко обсуждать его шансы на выживание в турнире всякий раз, когда он попадал в зону слышимости. Однако эти разговоры не трогали его, напротив, он испытывал огромное облегчение от того, что тема его семьи всё больше и больше уходит в небытие.

В ответ на издевательские насмешки Гарри лишь закатил глаза и продолжил уговаривать Невилла:

— Просто взгляни на неё и ты не будешь дёргаться всё утро.

— Ладно, — согласился тот, протягивая руку за сочинением. — Последнее время ты выглядишь гораздо веселее, даже несмотря на слизеринцев... — осторожно заметил Невилл, бросив беглый взгляд на сложенное письмо, лежащее рядом с Гарри.

— Ага, всё идёт неплохо, — произнёс он с улыбкой. На ум почему-то пришли вечера, проведенные в комнатах Снейпа, а вовсе не переписка с Сириусом и Ремусом.

В двух шагах от него презрительно фыркнул Рон.

________________________________________

Когда четвёртый курс Гриффиндора и Слизерина выстроился перед кабинетом зелий, Гарри попытался не забыть сделать вид, будто принимал издевательства слизеринцев близко к сердцу. По большому же счёту ему было плевать; они сколько хотели могли во всеуслышание спорить, останется ли он жив после первой задачи, возможно, он даже не будет в ней участвовать! Это бы стёрло самодовольное выражение с их лиц.

— Уизли! Хочешь пари? Велика вероятность, что Поттер загнётся в первые же десять минут с начала турнира. Если выиграешь, может быть, от тебя перестанет вонять старьём...

Дверь класса неожиданно распахнулась, и Снейп жестом велел им войти. Гарри метнул на Малфоя уничтожающий взгляд, а затем мельком глянул на Рона: тот, судя по всему, пребывал в скверном расположении духа. Гарри не нашёл в себе сил слишком уж ему сочувствовать, учитывая его поведение в последнее время.

Вместо этого он сосредоточил все свои помыслы на том, как попросить Снейпа перенести занятие окклюменцией на другой вечер. Меньше всего на свете он хотел, чтобы Снейп узнал о его планах и запретил ему идти. Однако заглянув в свой котёл, Гарри понял, что вариант задобрить Снейпа правильно сваренным зельем, отпадает. Что-то похожее на туман начинало застилать и без того слишком мутное варево. Само собой, Снейп тут же заметил его оплошность:

— У этих жутких очков есть какая-либо иная цель, кроме как торчать на кончике вашего носа, Поттер?

— Что? Сэр, — Гарри не ожидал подобной ремарки. Обычно Снейп не отступал от темы «высокомерного Мальчика-Который-Выжил».

— Вы умеете читать? Возможно, эта пародия на очки здесь не при чём, а вы просто не знаете букв?

— Знаю...

— А! В таком случае вы такой же болван, каким кажетесь. Кто может пояснить, что именно Поттер сделал не так? — обратился Снейп к классу, и Гарри прикусил губу, чтобы ничего не ляпнуть в ответ.

— Он забыл добавить растёртых слизней, сэр, — тут же угодливо предложил Малфой, в котле которого слабо мерцало зелье безупречного фиолетового цвета. Гарри почувствовал непреодолимое желание превратить Малфоя в такую же фиолетовую лужу прямо там, где тот стоял.

— Пять баллов Слизерину. Отработка, Поттер. Возможно вечер, проведённый за растиранием слизней, послужит вам уроком.

Неужели нужно было так измываться над Гарри только затем, чтобы оставить его после занятий?

_____________________________________________________________________________________

— Что не так с моими очками? — воскликнул он, когда дверь наконец закрылась за последним учеником.

— Я вдруг подумал, что ты носишь эти очки уже много лет. Сходи к мадам Помфри, она проверит твои глаза и приведёт очки в порядок.

— Она не окулист.

— Всех колдомедиков обучают иметь дело с проблемным зрением.

— Хорошо, я схожу, — согласился Гарри только затем, чтобы у Снейпа не испортилось настроение. — Ты мог бы просто назначить мне отработку, необязательно было оскорблять меня последними словами.

— Наоборот, очень даже обязательно. И раз уж ты здесь, мы могли бы извлечь из этого пользу. Я в курсе, что завтра состоится первый субботний визит в Хогсмид...

— Ты сказал, что я смогу пойти! — возможно, Гарри произнёс это немного громче, чем хотелось бы.

— Спасибо, Гарри. Я бы никогда не вспомнил, если бы ты не остался после урока и не огорошил меня этой новостью.

Гарри обиженно хмыкнул:

— У тебя есть привычка угрожать мне, что я не смогу пойти.

— Хм. Сегодняшнее занятие окклюменцией может поставить твою прогулку под сомнение, если отрицательно скажется на шраме. Я предлагаю отложить его до завтрашнего вечера.

— До завтрашнего? Да, это было бы здорово, — согласился Гарри, пытаясь не дать губам расплыться в довольной улыбке. Видимо, ему это не совсем удалось, поскольку Снейп взглянул на него со странным выражением:

— Не ходи никуда завтра один. Постоянно имей кого-то рядом с собой, желательно целую группу.

— Я не буду один в Хогсмиде, это не было бы так интересно, если бы я был один, правда?

— Есть ли какая-либо причина, почему ты забыл добавить в зелье основной ингредиент? — спросил Снейп, не обращая внимание на его дерзость.

— Наверное, я пропустил строчку в инструкции. Я был не единственный, кто испортил зелье.

— Не надо ссылаться на чужие ошибки, чтобы оправдать свои. Читай инструкции внимательно или ты будешь получать настоящие взыскания до тех пор, пока не научишься варить зелья правильно, — пригрозил Снейп, хотя и с гораздо меньшим ядом, чем раньше.

— Я ошибаюсь не нарочно.

— Ты делаешь глупейшие ошибки, и я не желаю видеть их повторения.

— Хорошо, я буду внимательнее, — сдался Гарри. — Тогда до завтра? — добавил он, закидывая сумку на плечо.

— Веди себя прилично, — Снейп махнул рукой в сторону двери, давая понять, что Гарри может выметаться.

Разыскав Гермиону, Гарри рассказал ей о плане Сириуса встретиться на следующий день. Если бы только Рон вернулся, то всё бы встало на свои места: он сможет видеться с крёстным, Снейп, наконец, перестал чудить и Гарри получил возможность проводить с ним кучу времени, и все его друзья были бы рядом. Ведь могли же остальные иметь и семью, и друзей, так почему он не мог позволить себе то же самое?

________________________________________

Так что небольшое чувство вины не смогло затмить радостного волнения, когда в субботу утром Гарри с Гермионой вскарабкались по каменистому склону к пещере, месторасположение которой Сириус указал в своём последнем письме. Гарри убеждал себя в том, что он был не один, и, кроме того, как только они доберутся до Сириуса, они фактически станут группой. Снейп не должен был на него сердиться, ведь быть в компании Сириуса было, пожалуй, безопаснее, чем с десятком четверокурсников-гриффиндорцев.

— Сириус!

— Ну, здравствуй, Гарри, — крёстный крепко обнял его за плечи.

— Здравствуйте, мистер Блэк, — слегка нервничая, поздоровалась Гермиона, но Сириус тепло поприветствовал её в ответ.

Крёстный выглядел гораздо более неухоженным, чем обычно, и больше походил на того оборванца, которого они встретили когда-то в Визжащей Хижине, чем на человека, с которым Гарри проводил время в доме Ремуса.

— Сириус, ты в порядке? — поинтересовался он.

— Конечно, малыш. Приходится терпеть мелкие неудобства, но это не проблема, лучше я буду держаться поближе к замку на случай, если тебе что-нибудь понадобится. Теперь, насчёт этого турнира, Гарри. Расскажи мне точно, что происходит.

Гарри сообщил всё, что знал, за исключением того, о чём они говорили со Снейпом. Он был рад, что Сириус, так же, как и Снейп, стремился его защитить; в его жизни никогда ещё не было случая, чтобы сразу столько людей испытывали желание о нём заботиться! Радость омрачало то, что в письмах Сириус не переставал сыпать обвинениями в адрес Снейпа и исподволь намекать на его неблагонадёжность.

— Этот Каркаров — бывший Пожиратель, его надо опасаться. Предал своих, чтобы спастись от тюрьмы, насколько я слышал. Снейп тоже один из них, и то, что он не в Азкабане — чистая случайность.

Гарри подумал, что со стороны Сириуса было некрасиво упоминать Снейпа именно сейчас, ведь тот прекрасно знал, что Гарри не мог заступиться за профессора в присутствии Гермионы.

— Правда? — воскликнула Гермиона с таким видом, будто не могла до конца в это поверить. — Вы уверены, что профессор Снейп был Пожирателем Смерти?

— Как по мне, так он и не переставал им быть, так же, как и Каркаров.

— Тогда почему Дамблдор держит его в школе?

— Похоже, считает, что ему можно верить, — бросил Сириус с таким видом, будто тоже был не в состоянии этого понять.

— Наверное, у него есть причина, — вмешался Гарри. — Сам ты как думаешь? — надавил он на крёстного, будто ему было так же любопытно, как и Гермионе.

— Было объявлено, что Снейп перешёл на нашу сторону и стал шпионом ещё до того, как ты остановил Сам-Знаешь-Кого. Но он по-прежнему оставался Пожирателем, и кто мог доказать, что он не шпионил на своего старого хозяина?

— Так он был настоящим Пожирателем Смерти? — нахмурился Гарри.

— Конечно. Разве можно доверять человеку, который по своей воле примкнул к Сам-Знаешь-Кому?

— У профессора Дамблдора должно быть есть веская причина, и кроме того, профессор Снейп уже не раз спасал Гарри жизнь... — задумчиво произнесла Гермиона.

Сириус не стал ей возражать, просто бросил Гарри взгляд, значение которого нетрудно было уловить.

Гарри не мог больше ни о чём думать и был рассеян в течение остальной беседы. Он был уверен, что Снейп ничего такого не говорил, когда рассказывал ему про свой шпионаж и про Пожирателей Смерти. Когда на кубке мира все сказали, что Снейп был Пожирателем, Гарри предположил, что они просто не знали истинного положения вещей, принимая прикрытие профессора за чистую монету.

По дороге в Хогсмид Гермиона бросила на него беспокойный взгляд, и Гарри попытался немного встряхнуться. Да уж, искусство врать давалось ему с трудом.

С огромным трудом.