Закон противоположностей, или психология счастья (джен)

— Ты его знал? — помолчав, спрашивает Северус.

— Кого?

— Погибшего в той машине.

— Да нет, — Мальсибер пожимает плечами. — Даже не видел никогда… Но всё равно — мне что, радоваться?

— Нет, конечно…

Они молчат.

— Я сглупил, — морщится Ойген. — Не подумал, что кто-то погибнет… вместо меня.

— Ну что ж теперь делать, — утешает его Северус — как умеет. — В другой раз будешь думать. И не станешь от меня ничего скрывать.

— Не стану, — кивает тот. — Я не думал, что всё будет настолько серьёзно…

— Да поздно уже, — Снейп встаёт. — Идём поедим — и подумаем вместе, что делать.

— Я не голоден.

— Слышать ничего не хочу. Силой заставлю, если понадобится. Вставай.

Тот встаёт. Идёт в душ, накидывает халат — бархатный, белый, с алым поясом и отворотами — и идёт босиком вниз, в столовую. Завтракают они почти молча — а за кофе (впрочем, Ойген пьёт чай, кофе он не особенно любит) Снейп говорит:

— Так. Я обдумал то, что увидел. Перечисли основные проблемы.

— Это не проблемы, а люди, — говорит тот. — Есть два человека… или клан, тут уж как хочешь, но фактически всё сходится к этим двоим — которые очень не хотят меня никуда допускать. С остальными я так или иначе договорился — а вот тут проблема… я уже думаю, может, просто убить их?

— Только сейчас додумался? — усмехается Снейп.

— Да нет, — он только вздыхает. — Не выходит пока.

— А кто там был мёртвый в начале?

— Один мальчик, — Ойген мрачнеет. — Из нашей команды… Долохов то заклятье от пуль на них на всех наложил — но у них, видите ли, приметы! Они и сняли… придурки! — ярится он так, словно бы это случилось только вчера. — Ну вот так и… и ведь меня прикрыл, идиот! — он бьёт по столу ладонью. — Хотя зачем?!

— Ты его хорошо знал?

— Да не слишком… какая разница-то? Конечно, мы с Тони потом с остальными… поговорили. Он проверяет теперь… но того-то уже не вернёшь. Я не люблю смерть, Северус, — говорит он серьёзно. — Я её просто не выношу, если честно. Потому и убивать тех двоих не хочу… хотя, наверно, придётся. Очень жаль.

Он искренен, и Снейп это знает. Тут дело не в жалости и не в высокой нравственности — дело в Азкабане, в котором Мальсибер провёл почти треть своей жизни. И в дементорах, которых он тогда узнал слишком близко — возможно, куда ближе, чем кто-либо другой из людей. Насколько Снейп знает, с тех пор Ойген никогда никого не убил — разве что, может, ту рыбу в озере. Он не то что не может — Северус абсолютно уверен, что это не так, и что если придётся, тот и пристрелить кого угодно сумеет, и Авадой воспользоваться — просто смерть ему отвратительна, невыносима до омерзения. И он избегает её — сколько может.

Впрочем, он, кажется, и до Азкабана старался не убивать без крайней необходимости.

Разве что…

— Расскажи мне про них, — просит Снейп. — Подробно. Ну, или покажи, — добавляет он, памятуя любимый способ Ойгена делиться с ним информацией.

Тот показывает.

Оба, что удивительно, магглы.

И оба прекрасно знакомы с магией и работают с волшебниками — наплевав, конечно, на все статуты, к которым, кажется, тут никто особенно серьёзно никогда и не относился: мало ли, что там напринимали в своё время в Европе, Новый Свет — новые правила. От Статута здесь, впрочем, не отказывались, но трактовали его порою весьма свободно. И вот результат: большинство магглов, конечно, не в курсе, но, так сказать, сильные мира сего — кажется, знают все. И пользуются.

— Давай их отравим? — предлагает, подумав, Снейп.

— Каким образом?

— Да масса способов, на самом деле, — пожимает плечами Северус. — Я знаю с десяток подходящих ядов… а если подумать — то больше. Главное — просто попасть к ним в дом. Но это тоже несложно. Я… пожалуй, я сам всё сделаю.

— Северус…

— Я сказал — сделаю, значит, сделаю, — говорит он. — Можешь забыть про них.

— Там охрана, — напоминает Мальсибер. — Далеко не только обычная.

— Ну, что охрана… есть масса способов обойти почти что любую охрану. Хотя… может, отсроченное проклятье?

— Не хочу я их убивать, — решительно говорит Мальсибер. — В этом-то и проблема.

Снейп вовсе не удивлён.

— До тебя только сейчас дошло? — интересуется он насмешливо.

— Ну… я предполагал. Но мне не хватало мужества сознаться в такой слабости, — улыбается тот очень довольно.

— Ну почему сразу слабости… многие бы сочли это силой.

— Я не гриффиндорец! — восклицает Ойген немедленно. — И это не сила. Я-то знаю.

— В данном случае это не принципиально и не существенно, — отмахивается Северус. — Значит, не хочешь. А чего же ты хочешь?

— Чтобы они отстали, — смеётся он. — Я им не конкурент, на самом-то деле — у них у каждого целая сеть казино, а клиентов тут на всех хватит!

— Это ты сейчас им не конкурент, — возражает Снейп. — А лет через… я даже боюсь предположить, через сколько — допустим, десять лет — очень даже им станешь. Что они и просчитали. И я могу их понять.

— Я тоже могу. Но в данном случае…

— Я подумаю, — говорит Северус. — А ты просто побереги себя пока что. На самом деле, есть разные способы отвлечь их…

— Отвлечь?

— Просто переключить внимание на другое. Ну, или ещё проще: найди общего врага — и подружись с ними. Ты же умеешь.

Ойген смотрит на него потрясённо — а потом швыряет салфетку на пол.

— Ты, — говорит он — у него даже губы дрожат, но не от слёз, а от восторга. — Ты просто…

— Да, — Снейпу… весело. И, наконец-то, почти спокойно. — Я такой — как ты сам любишь говорить. Я говорил тебе: нужно было сразу всё рассказать. И использовать мою светлую, по твоему давнему выражению, голову по назначению.

— Вот откуда ты знаешь такие вещи?! — восклицает он, вскакивая.

— У меня богатейшая практика в подобных играх, на самом деле, — улыбается тот почти ностальгически. — Я двадцать лет с Дамблдором проработал. Вы всего его очень недооценивали. Вот кто был величайшим манипулятором из всех, кого я встречал… причём всё ради благих целей. Но тебе говорить о нём так нельзя, — добавляет он вроде бы в шутку.

Тот кивает:

— Не буду. Но мысль потрясающая… я… мне надо подумать, — он начинает ходить по столовой. — Это так очевидно… и так… по-гриффиндорски, — он смеётся и предлагает то, чего Снейп не слышал от него уже много недель: — Пойдём искупаемся? Быстро, прямо отсюда — и в воду?

— Зима, — говорит Северус.

— Осень! — возражает тот. — Ну, почти. Только-только закончилась. Идём?

— Ну идём, — кивает тот, накладывая сперва на него, а потом и на себя согревающие чары. Одежду они оставляют здесь же — и аппарируют в океан.

…Следующая встреча с «вежливыми джентльменами» случается через пару недель — и Ойген к тому моменту очень серьёзно рассматривает вопрос «война или мир». Мир предпочтительнее, конечно… но много, много противнее. Почему он, волшебник… да просто он — Ойген Мальсибер должен договариваться с ними о чём-то? Чего, собственно, ради? У них вместе вполне достанет сил их убить. Всех. Даже со всеми магами, что им помогают — потому что последних немного. И ведь всем от этого будет лучше! И дышать станет легче. Потому что мафия — понимает он, познакомившись с нею лично — это ведь омерзительно. Тошнотворное маггловское изобретение… почему же тогда он должен…

И всё же он решает договориться. Одна мысль о том, что он развяжет войну — в которой выиграет, бесспорно, в этом он даже не сомневается — вызывает у него такой острый приступ отвращения к самому себе, что он солнечно улыбается сидящим напротив него людям и говорит:

— Я потерял на войне брата.

И молчит, внимательно глядя им прямо в глаза.

Те замолкают: логика разговора разрушена, беседа смята — и непонятно, почему и зачем. Подержав какое-то время паузу, Ойген продолжает:

— Передайте уважаемым людям, что я готов обсудить возможное взаимодействие. Лично с ними. А сейчас извините меня — дела.

Он встаёт, расплачивается за обед — просто оставляет заведомо большую сумму на столе — и уходит.

Домой.

Там долго моется в душе — ему неприятно пачкать свой любимый океан этим — и идёт к Северусу. Тот в лаборатории и очень занят — Ойген молча садится в кресло, машет другу рукой, чтобы не отвлекался, и следующие несколько часов молча смотрит, как он работает. Наконец он заканчивает, и они уходят в гостиную, где Ойген задумчиво спрашивает:

— А что ты имел в виду, когда говорил, что мне давно пора делом заняться?

— Что стряслось? — спрашивает его Северус.

— Да ничего… всё как надо. Просто очень противно.

— А ты как хотел, — без всякого сочувствия кивает Северус. — Большой бизнес — дело грязное… а ты ещё и в игорный полез. Чудо, что живы все.

— Давай без морали, — просит Мальсибер. — И так тошно.

— Давай, — соглашается Снейп.

Какое-то время они сидят молча, потом Ойген говорит неохотно:

— Я, разумеется, доведу до конца всё это. Тем более, деньги так и так понадобятся. Но я хочу строить дом — и делать это по-настоящему.

— Вот и славно, — Северус внимательно на него смотрит, потом всё-таки улыбается и кивает.

— Что ты так смотришь? — вздыхает Мальсибер.

— Я всё ждал, когда ты вернёшься. Ты же волшебник, Ойген. А превратил себя в, — он кривится, — умеющего колдовать маггла. Я ничего против них не имею, но это было весьма неприятно и неуместно.

— И ты молчал, — констатирует Ойген.

Тот снова кивает — очень довольно.

— Почему?

— Потому что говорить что-либо у меня права никакого не было. Да и без толку, раз ты сам не понимал.

— Почему не было? — Мальсибер вдруг замирает и, хмурясь, глядит очень требовательно и едва не испуганно.

— Потому что это твоя жизнь, — пожимает плечами тот.

Ойген счастливо выдыхает и смеётся.

— Что такое? — удивляется Северус.

— Ничего. Всё отлично! — он улыбается. — Могу я тебя попросить?

Снейп кивает.

— Если меня когда-нибудь снова так занесёт — скажи мне, пожалуйста. Если тебе нужно моё разрешение — я тебе его сейчас выдаю.

— Скажу, — он снова кивает — и демонстративно потирает шею. — Мне надоело всё время с тобой соглашаться, — говорит он. — Изволь сказать какую-нибудь глупость. Немедленно.

Тот задумывается буквально на мгновение, потом подходит к нему, хватает за руку — и аппарирует в океан. Когда они оба — одетые — всплывают, отплёвываясь, и Снейп открывает рот, чтобы сказать… всё, что можно сказать в такой ситуации — а сказать здесь можно очень много чего — Мальсибер восклицает:

— Ты сам просил! Я не смог придумать, какую глупость можно сказать — сделал что смог!

Он снова берёт его за руку — и аппарирует обратно. И хохочет, высушивая палочкой сперва их одежду, а потом и лужи с пола. Снейп какое-то время молча на него смотрит — а потом, махнув рукой, тоже начинает смеяться.