Подопечный / Pet Project (гет)

Едва стихли последние слова колыбельной, Гермиона без сил склонилась над простыней. Закрыв глаза, она сосредоточилась на своем неровном дыхании. Лишь почувствовав, что пришла в себя, она медленно выпрямилась и вздрогнула, ощутив боль в спине.

— Ох, — простонала она, слегка наклоняясь вправо-влево, чтобы размять мышцы. Разжала левой рукой судорожно стиснутые вокруг серебряной иглы пальцы и принялась массажировать их, чтобы снять напряжение. Прислушавшись к себе, Гермиона с облегчением вздохнула. Похоже, несмотря на усталость, ее магия не ушла полностью, а мягко пульсировала рядом с сердцем. Скорее всего, починка простыни не требовала таких затрат энергии, как изготовление.

Значит, я закончила. Отпустив свою магию, Гермиона аккуратно отложила швейные принадлежности в сторону и разгладила простыню. Она снова стала целой, и швы были незаметны. Гермиона почувствовала удовлетворение, с улыбкой проведя пальцами по месту разрыва. Швы получились мягкими и совершенно не ощущались. Печать осталась та же — львица и змей. Только теперь львица лежала, вытянувшись и положив морду на лапы. А под ее подбородком пристроился свернувшийся змей, едва видимый в тени.

Гермиона легко провела костяшками пальцев по фигурам, словно лаская золотисто-коричневые нити шерсти львицы, и прошептала:

— Я тоже устала.

Затем сползла ниже, набросила на себя простыню и погрузилась в сны, которые совершенно не помнила утром.

* * *

Гермиона медленно собирала свои ингредиенты, разложенные на столе. Сосредоточившись на этом, она полностью игнорировала студентов, которые покидали ее занятия. Когда-то их было десять. Теперь осталось пять. Вернее, лишь трое — только Невилл, Колин и Агнес регулярно посещали ее уроки. Двое других приходили тогда, когда у них возникали проблемы с зельеварением у Слагхорна. Причем оба равенкловца с подозрением посматривали на прочих учеников. Если бы Гермиона уже не ненавидела Волдеморта, то точно начала бы сейчас — из-за страха и недоверия, которые он посеял среди школьников, в Хогвартсе царила гнетущая атмосфера.

Услышав, как за учениками закрылась дверь, Гермиона с облегчением вздохнула и расслабила плечи.

— Ты сегодня не превращалась.

Гермиона вздрогнула от неожиданности и вскрикнула. Ее палочка уже находилась в руке и была направлена на Агнес, хотя Гермиона и сама не поняла, как это вышло.

— Черт возьми, Агнес! — сердито зашипела она.

Агнес не отреагировала, наблюдая, как Гермиона снова убирает палочку, а затем повторила:

— Ты сегодня не превращалась.

Это было утверждением, но в ее голосе Гермиона различила скрытый вопрос. Она вновь уставилась на свои ингредиенты, намеренно игнорируя повисшую в воздухе фразу, и равнодушно пожала плечами, надеясь, что Агнес от нее отстанет.

— На последнем уроке ты тоже не превращалась. Вообще-то, я думала, Лонгботтом или Криви скажут что-нибудь по этому поводу. Похоже, я ошиблась.

Она не отстанет. Гермиона сквозь упавшие на лицо локоны посмотрела на Агнес. Та сидела на парте, закинув ногу на ногу, и не сводила с Гермионы пристального взгляда голубых глаз. Взгляд был слишком внимательным, мудрым и оценивающим. Проклятые слизеринцы с их врожденной потребностью находить связь между людьми и событиями! Прямо запредельное коварство!

— Мне просто не хочется, вот и все.

Взгляд Агнес стал еще более пронзительным.

— У тебя, конечно, получается лучше остальных, но все равно гриффиндорцы — никудышные лгуны.

— Агнес! — простонала Гермиона, чувствуя одновременно досаду и раздражение.

— Профессор Снейп сегодня на ЗоТИ был словно сам не свой.

Гермиона удивленно моргнула, когда разговор принял неожиданное направление.

— Если честно, то и вчера профессор Снейп вел себя странно, — продолжила Агнес. — И позавчера, и поза-позавчера. Кое-кто в Слизерине полагает, что профессор Снейп… злится, — Агнес выделила это слово и посмотрела на Гермиону. — И да, я знаю, что гриффиндорцы полагают, будто профессор Снейп всегда зол. Но это другое.

Гермиона почувствовала, что краснеет под взглядом Агнес, и мысленно прокляла всех слизеринцев.

— Уверена, он переживает из-за статей в «Пророке».

Агнес слегка склонила голову, и Гермиона подавила желание нервно переступить с ноги на ногу.

— Вчера он снял двадцать баллов со Слизерина.

— Он снимает баллы со своего факультета, особенно если речь идет о глупых поступках. И делает это не так уж редко, — запротестовала Гермиона.

— Ты видела часы в холле? — казалось, и этот вопрос Агнес не имеет никакой связи с их разговором.

— Нет, — призналась Гермиона. — Кубок... Скажем, сейчас он мало меня волнует.

— Хаффлпафф лидирует.

— Правда? — спросила Гермиона и тут же почувствовала стыд за свое удивление. В конце концов, не мог же Хаффлпафф все время проигрывать.

Агнес кивнула.

— Именно, — сказала она и замолчала, словно чего-то ожидая.

Гермиона вздохнула.

— Агнес, что ты хочешь мне сказать? — наконец спросила она, хотя и опасалась, что точно знает, куда та клонит.

Теперь уже Агнес пожала плечами.

— Я ничего не хочу сказать. Я всего лишь наблюдаю.

— Что именно?

— Магический мир рушится. Хаффлпафф лидирует в борьбе за Кубок Школы. Профессор Снейп снимает баллы с собственного факультета. А Гермиона Грейнджер больше не улыбается и не принимает облик ее любимого учителя.

— Он не мой... — Гермиона замолчала, увидев, как Агнес подняла брови чуть ли не до волос. — Ну хорошо, он мой любимый учитель! — выпалила она.

Агнес усмехнулась, но ничего не сказала, за что Гермиона была ей очень благодарна. Мысли о Снейпе до сих пор причиняли боль.

— Ты закончила свое наблюдение, Агнес? — спросила она.

Та медленно улыбнулась, и в этой улыбке мелькнуло что-то, похожее, по мнению Гермионы, на сочувствие.

— Да, — отозвалась Агнес и спрыгнула со стола. — Я узнала все, что хотела.

Гермиона смотрела, как Агнес покидает Выручай-комнату с довольным видом, и покачала головой. Да поможет Господь магическому миру.

* * *

В следующий раз Гермиона увидела Агнес на занятиях АД. В отличие от уроков Гермионы, класс Гарри в эти непростые времена был забит. Каждый магглорожденный ученик или полукровка стал частью АД. Другие тоже присоединились — по своим причинам. И хотя об этом не говорили в открытую, все они знали, что собираются противостоять Волдеморту. И все боялись. Заходя в Выручай-комнату, Гермиона испытывала гордость вперемешку с болью. Кто из ее товарищей выживет, когда все закончится?

Хотя Гермиона стояла спиной к двери, отрабатывая с Падмой щитовые заклинания, она точно знала, когда появилась Агнес. Никто, кроме единственной слизеринки, не мог накалить обстановку в комнате еще больше.

— Эй, Криви! — крикнула Агнес от двери. — Можно, я надеру тебе сегодня задницу?

Гермиона отразила проклятие Падмы, бросив в нее заклинание ватных ног, и одновременно прислушалась к разговору. Однажды Агнес нарвется.

Колин рассмеялся:

— Хотел бы я это увидеть.

Гермиона знала, что Колину нравится Агнес. Собственно, он был даже слегка влюблен в нее, во всяком случае, так всё чаще казалось Гермионе.

— Ты и в прошлый раз так говорил, — пренебрежительно отозвалась та. — И все же твоей тощей заднице здорово досталось.

Гермиона уклонилась от очередного заклинания Падмы и застыла при следующих словах Агнес:

— Поттер, я привела пару друзей, которые хотят присоединиться.

Падмин петрификус тоталус попал Гермионе прямо в грудь, и она кулем свалилась на пол. Ударившись плечом и перекатившись, Гермиона получила прекрасный, хоть и немного низкий обзор двери. На пороге стояли трое учеников. Все они носили слизеринские мантии и выглядели порядком испуганными.

* * *

Из своего угла в библиотеке Рон наблюдал за Гермионой, которая бесцельно шагала туда и обратно между стеллажами. Он обнаружил эту удобную нишу, когда искал старые книги по военной стратегии. Они не были пособиями по шахматам, но ведь и шахматы являлись, по сути, войной, только в маленьких масштабах. В своем стремлении победить Снейпа Рон переключился на книги, при взгляде на которые даже Гермиона подняла бы брови.

Не то чтобы он совсем не читал раньше, просто не попадалось ничего интересного. То, что он нашел, а точнее — не нашел в этих книгах, удивило его и открыло глаза на законы существования магического мира, о которых он раньше и не задумывался.

Общество волшебников не развязывало войну. У них случались внутренние раздоры. Случались битвы. У них бывали распри, которые не раз перерастали в кровопролития. Но, как заметил какой-то старый историк при сравнении конфликтов между волшебниками и магглами, магглы сражались группами, в то время как волшебники — в одиночку. Маг против мага, палочка против палочки. В магическом мире не существовало ничего похожего на разрушительные войны магглов. Рон испытал огромное облегчение. Ведьм и волшебников осталось слишком мало, чтобы выжить в войнах, подобных маггловским.

Но теперь он понял игру Снейпа и то, в каком направлении Снейп хотел его подтолкнуть. Вот только Рон не был уверен, что уже готов пойти по этому пути.

— Гермиона! — тихо позвал Рон, когда она пробегала мимо его ниши, и зажег люмос.

Гермиона быстро скользнула к нему и с едва слышимым вздохом опустилась на небольшой диван.

— Ты выглядишь потерянной, — разглядывая ее, сказал Рон.

— У меня все в порядке, — отрезала она.

— Ничего подобного, — и, в ответ на ее удивленный взгляд, он добавил: — Я не дурак, Гермиона, — Рон равнодушно пожал плечами. И Гермиона поверила бы ему, если бы он при этом не держал свою шахматную доску побелевшими от напряжения пальцами. — В чем дело?

— Ничего не...

— Ты хочешь мне соврать?— в его голосе смешалось неверие и обида. — После всего, что... После того, что ты, я и Гарри… После вообще всего? Ты собираешься мне врать?

— Рон...

— Нет. Я хочу знать, что происходит. Раньше ты была просто собой, а затем с тобой что-то случилось, и теперь ты хандришь. Хотя даже я вижу, что ты очень стараешься ничего не показывать. Невилл говорит, ты больше не превращаешься, что бы это ни значило. Ты проводишь со мной и Гарри больше времени, чем обычно. А твоя подружка слизеринка заявляется с тремя другими слизеринцами и...

— Она не моя подружка!

— Не об этом речь! — взорвался Рон в ответ. — Я хочу знать, в чем дело!

Он мрачно поглядел на Гермиону, и она закусила губу. Рон заметил, как она на секунду посмотрела на шахматы в его руках, и ее взгляд потеплел. И в этот миг словно кто-то зажег в темноте люмос.

— Снейп! — выпалил Рон, как будто ждал именно этого взгляда. — Он связан со всем этим, — это было наполовину утверждением, наполовину вопросом.

— Рон... — и снова Гермиона смогла произнести лишь его имя, словно ни на что другое сил уже не хватало.

— Гермиона, я знаю, что не самый сообразительный. Но я и не идиот. — Рон поднял шахматы, потряс ими и многозначительно произнес: — Снейп двигает не только их.

Внезапно Гермиона рассмеялась. Резкий и горький звук поразил и Рона, и ее саму. Когда он вскочил с намерением уйти, она схватила его за руку. Рон застыл, дрожа от напряжения.

— Я смеялась не над тобой. Честно, нет. Просто... — Гермиона мягко потянула его за руку, пока он не сдался и не сел. — Не над тобой, — повторила она. — На самом деле я смеялась над собой. Точнее, над собой и профессором Снейпом. — Она снова мягко дернула Рона за руку, заметив, как он нахмурился при упоминании Снейпа. — Мы настолько погрязли в наших предрассудках о Гриффиндоре и Слизерине, Хаффлпаффе и Равенкло, что я только сейчас поняла, почему мы не ладим с другими факультетами, — и она улыбнулась, стараясь успокоить и приободрить его, чего, к сожалению, не получилось. — Понимаешь? Мы постоянно мешаем планам друг друга.

— Гермиона, я не понимаю.

— Профессор Снейп нарушил мои планы. Агнес нарушает... Ну ладно, если честно, я думаю, что Агнес просто нравится злить Гарри. А я... — она тряхнула головой, чтобы собраться с мыслями. — Снейп не манипулирует мной. Это я манипулировала им, точнее, он так думает.

Рон нахмурился и прямо спросил:

— А как думаешь ты?

Гермиона скривилась.

— Я всего лишь хотела помочь, — и Рон отчетливо услышал печаль в ее голосе. — Я всего лишь хотела... Я повела себя очень по-гриффиндорски, — со вздохом закончила она.

— Как ты хотела помочь? И что сделал этот ублюдок, когда догадался? Он не назначил отработок, во всяком случае, я не заметил.

— Совершенно не важно, как я хотела помочь. И он не ублюдок, Рон. Он ничего не сделал, — тут она нахмурилась, словно только что осознав другое значение слов. — Он ничего не сделал, — шепотом и с удивлением повторила она. — По крайней мере, не так, как обычно от него ожидают.

Рон смотрел на нее, раздумывая, все ли его друзья окончательно свихнулись.

— Так что он сделал? И не говори «ничего». В последнее время ты постоянно мрачная, печальная и не похожа на себя. На той неделе ты даже не накричала на меня за то, что я не готовлюсь к экзаменам по трансфигурации.

Гермиона слегка улыбнулась.

— Снейп не разговаривает со мной. Он меня просто не замечает.

Рон, не сдержавшись, закатил глаза.

— Гермиона...

— Ничего не говори. Я знаю, что многие ученики мечтают о том, чтобы профессор Снейп не обращал на них внимания. А я... — она откинулась на спинку диванчика и уставилась в потолок. — Профессор Снейп и я... У нас была своеобразная связь.

В голове Рона тут же возникли сотни представлений о роде такой связи, и одна была бредовей другой.

— Гермиона... — осторожно начал он, но внезапно удивленно воскликнул: «Ох!», когда Гермиона стукнула его рукой в живот.

— Не такая, — твердо сказал она. — Что бы ты ни подумал, выбрось это из головы.

Рон пялился на свою подругу, которая все смотрела на потолок. Она была непривычно тихой и печальной. Такой Рон еще Гермиону не видел. Пока он смотрел на нее, из ее глаз по щекам скатились слезы.

— Ох, Гермиона. Я уже понял, что тебе нравится Снейп, но я думал, что это просто... Я имею в виду... — Голова Рона заполнилась тысячами слов, которые он хотел непременно сказать. И почувствовал себя полным придурком, когда первое, что он смог произнести, оказалось: — Мерлиновы яйца, Гермиона, о чем ты вообще думала?

* * *

Громкий стук в дверь заставил Северуса помрачнеть. На короткий миг он вдруг подумал, что это Грейнджер, но сразу же безжалостно подавил смутные чувства и мысли, которые всколыхнуло в нем ее имя. Это никак не могла быть Грейнджер. Она не явилась бы сюда, в его личные комнаты. А Минерва и Альбус просто воспользовались бы камином. Зарычав, Северус подошел к двери и рывком распахнул ее. Перед ним со всё еще поднятой рукой стояла Септима Вектор.

— Не прошло и полгода! — выпалила она и прошагала мимо него в гостиную.

Старательно подавляя раздражение, Северус пригвоздил Септиму взглядом.

— Гребаный ад! Сейчас, — и он покосился на висящие на стене часы, — два ночи, и я не приглашал тебя войти!

Она фыркнула, словно гриффиндорец-третьекурсник, и села на диван

— Можно подумать, ты спал. Подозреваю, что, с тех пор как я начала преподавать здесь, твой сон вряд ли длился больше пары часов.

Было время, когда я хорошо спал, подумал Северус, но тут же прогнал эту мысль.

— Ты мне нравилась больше, когда, подобно остальным преподавателям, держалась от меня подальше, — и он, нахмурившись, посмотрел на явно довольную этим высказыванием Вектор. — Почему ты здесь?

— Потому, самодовольный идиот, что ты умрешь.

Северус не сводил с нее равнодушного взгляда.

— Равенкловцы всегда полны драматизма, когда делятся своими умозаключениями, — Северус выпрямился, надеясь, что и она встанет и он сможет ее выпроводить. — Ты сделала замечательный вывод и полностью удовлетворила свою склонность к драматизму . А теперь прошу извинить меня и...

— Драматизму? — задохнулась Септима от негодования. — Ты не понял меня? Ты умрешь!

Северус помассировал переносицу.

— И как это отличается от того, что мне и так известно?

— То есть? — удивленно спросила она.

Снейп посмотрел на нее со смесью жалости и презрения. Призвав на помощь весь свой самоконтроль, он заставил себя спокойно ответить:

— Ты уже несколько месяцев знаешь, что для меня возможность выжить — минимальна. Это факт, который весьма беспокоит директора. Ты не сообщила ничего нового, так к чему такой переполох?

— Переполох? — повторила Вектор, пораженно уставившись на него. — Переполох?! Проклятье, неудивительно, что у тебя нет друзей! В твоих венах течет ледяная вода. И не надо поднимать бровь — я считаю себя твоим другом.

В ответ на эти слова поднялась и вторая бровь, а затем Северус нахмурился.

Похоже, Вектор не заметила его удивления, поскольку продолжала говорить:

— Ты — мой друг, — медленно втолковывала она ему, словно первокурснику, — нравится тебе это или нет. И если ты полагаешь, что я буду сидеть сложа руки, пока ты умираешь, то ты растерял весь свой мизерный слизеринский ум.

Казалось, она постепенно успокаивается, и Северус задумался, не наложить ли на нее петрификус тоталус и просто-напросто выставить за дверь. Но любопытство победило, и он спросил:

— Есть веская причина для твоей болтовни?

Вектор радостно ему улыбнулась, удостоившись в ответ мрачного взгляда. Неужели меня больше никто не боится?

— Конечно есть. Полагаю, мне удалось найти причину нестабильности, — Септима взмахнула палочкой. — Полюбуйся.

Северус рассмотрел матрицу, после чего пожал плечами.

— Не вижу особых изменений.

Вектор кивнула.

— Верно. Но теперь сравни ее с этой, — новая матрица возникла рядом со старой и показалась ненаметанному глазу Северуса грубо нарисованной и недоделанной.

— И что я должен увидеть?

— Определенную точку. Пару дней назад меня посетила мысль. Вот это — начало прошлого года, — Вектор качнула палочкой, и картинка слегка изменилась. — Это — встреча с мисс Грейнджер чуть позже в том же году. Обрати внимание на положение аномальной линии, — Септима быстрым движением палочки меняла матрицу.

— Все точки касаются мисс Грейнджер, — сказал Северус, начиная понимать скачки в матрице.

Вектор с лукавой улыбкой покачала головой.

— Северус, не только мисс Грейнджер, а мисс Грейнджер и тебя.

Мысли Северуса смешались, и он сел.

— Как я уже сказал, ничего особенного, — отозвался он равнодушным тоном. — Мы и так видели, что мисс Грейнджер двигалась в мою сторону, — Северус показал на матрицу. — Ее линия давно преследует мою. — Он не упомянул, что теперь знает, отчего линия Грейнджер пролегала параллельно его линии. Но теперь все кончено, и Северус не сомневался, что, когда Вектор в следующий раз создаст свои уравнения, линия Грейнджер будет отдаляться.

— Да, мы с Альбусом уже обсуждали это. Он всегда исходил из того, что все это ради одной цели — сблизить вас с Гарри. И что мисс Грейнджер — своеобразный катализатор, призванный объединить тебя и Поттера ради битвы. Однако теперь я считаю, что все это не так. Думаю, мисс Грейнджер важна отдельно от Гарри и предсказания.

Северус покосился на разноцветные линии. Он устал от обилия цветов, и вращающаяся матрица вызывала головную боль.

— Грейнджер не важна. Да, ее линия столкнулась с моей, — он презрительно улыбнулся, — но Поттер любит меня так же, как и раньше. Какой бы силой ни обладала Грейнджер, она уже исчерпала себя. И, если не ошибаюсь, аномальная линия скоро встретится с моей. Может, тебе стоит больше сконцентрироваться на этом?

— Упрямый осел, — отозвалась Вектор. — Именно это меня и беспокоит. Мне кажется, что аномальная линия как-то связана с мисс Грейнджер. Драконье дерьмо! Думаю, эта линия и есть мисс Грейнджер или, по меньшей мере, ее часть, которую я не могу увидеть или вычислить, но она все равно имеет сильное влияние.

Северус почувствовал, как его сердце сжалось, а по спине прошел холод. Снейп знал природу этого влияния, но не находил в себе силы для объяснения — уж слишком личным было произошедшее. Грубым тоном, чтобы отвлечь Вектор, он произнес:

— И что это означает? Она — шпион Темного Лорда и собирается убить меня?

— Разумеется, нет! Но я уверена: пару дней назад что-то произошло, и теперь все вероятности перемешались, — Вектор внимательно взглянула на него. — Что-то произошло, и теперь мисс Грейнджер просто сама не своя.

Сидящий на стуле Северус напрягся.

— Понятия не имею, о чем ты, — равнодушно выдал он.

Вектор фыркнула так, как это делают все женщины, когда дают понять, что не верят ни единому слову.

— Уверен? Северус, в девушке погас свет.

В нем вскипела ярость, он резко встал со стула и прошелся по комнате.

— Почему каждый считает себя вправе интересоваться моими отношениями с Грейнджер? — процедил он сквозь сжатые зубы и тут же пожалел о сказанном. Лучше бы он молчал.

Вектор открыла от удивления рот, но успела совладать с собой до того, как Северус сравнил ее с рыбой. В глазах Септимы загорелось любопытство, и она слегка наклонилась вперед.

— И кто же еще интересовался?

Долгую минуту Северус колебался, но все же недовольно ответил:

— Минерва.

— Минерва? — Вектор казалась удивленной. — Никогда не подумала бы... Но, наверное, кто, как не она, должна была что-то заметить. — Септима задумалась. — И даже ничего не сказала. Надо же — Минерва.

— Да. Минерва — язвительная седая дракониха в одежде шотландских расцветок. Она хотела знать, чем я расстроил Грейнджер. Совершенно абсурдное обвинение, ведь я уже неделю не разговариваю с девчонкой.

Вектор снова фыркнула.

— Северус Снейп, не притворяйся таким тугодумом, — и в ответ на его тяжелый взгляд она добавила: — Девушка влюбилась в тебя.

— Она еще ребенок! — сказал он, ощущая полную неразбериху в мыслях.

— Ребенок? Мерлин, спаси меня от мужчин. Она — девушка! Да, молодая, но уже далеко не ребенок.

— Ничего не желаю слышать, — отрезал Северус и повернулся боком к Септиме и обеим матрицам, которые так и висели в воздухе. Оставаясь неисправимым параноиком, он не собирался становиться к ней спиной. Но и такое его положение демонстрировало полное пренебрежение.

— А придется! — Вектор яростно ткнула палочкой в матрицу. — Северус, это началось еще летом, если не раньше. Гермиона переживает за тебя, и ее забота... Клянусь всем, что знаю об арифмантике, Северус: ее забота каким-то образом является частью аномальной линии. — Он фыркнул, но Септима проигнорировала его. — Так что произошло? — требовательно спросила Вектор. — Северус, ты полностью перестал общаться с ней, даже я это заметила. Она просто разбита. Глубоко несчастна.

Глубоко несчастна. Эти слова эхом прозвучали в нем, затронули старые воспоминания и не до конца затянувшиеся раны.

— Ничего подобного. А тебе пора идти. Где выход, ты знаешь.

Он резко развернулся и ушел в спальню, оставив недоумевающую Вектор в гостиной. Захлопывая за собой дверь, Северус знал, что это похоже на побег. Но не мог иначе. Его сердце билось, словно сумасшедшее, а легким не хватало воздуха. Вектор ошибается. Не было никакой влюбленности. Никаких отношений. Никакой заботы.

Переживания — путь к смерти. Мне все равно, повторял он себе. Грейнджер предала его. Она не имела никакого права быть глубоко несчастной.