Крестник (гет)

«Хогвартс-Экспресс», чуть покачиваясь, мчался по обширным полям Шотландии. В купе гриффиндорцев царила мирная, убаюкивающая тишина. Это был фактически редкий случай, когда Мародеры устраивали себе внеплановый тихий час. Долгая дорога домой действовала на всех усыпляюще.

Поглаживая кончиком большого пальца маленькую теплую ладонь доверчиво прижимающейся к нему Марлин, Сириус затуманенными глазами смотрел в окно поверх светловолосой головы девушки. Марлин мило посапывала, уткнувшись носом ему в грудь, ее густые ресницы едва уловимо подрагивали. Напротив них с открытым ртом и сбившимися набок очками дрых Джеймс, положивший голову на колени Джой. Сама Пальмер в полусне перебирала его волосы, словно не замечая того, что делает. Сириус покосился на нее и в очередной раз отметил про себя, что странноватая потребность в ней куда-то улетучилась. Поезд дернулся, и Марлин рядом с ним шевельнулась.

Марлин. Они встречались с начала апреля. Нет, не так. Они были вместе с начала апреля. Сириуса почему-то бесило само слово «встречаться», оно казалось ему каким-то неправильным. Марлин никогда ничего от него не требовала, ни разу не задала дурацких вопросов вроде «а мы теперь вместе?» или «а что ты ко мне чувствуешь?», искренне радовалась трансфигурированным или наколдованным из ничего цветам, не требуя, как многие другие, настоящих. Она улыбалась ему своей чуть наивной улыбкой, перебирала его волосы, когда они отдыхали на берегу озера. Джой, судя по всему, была довольна. «Елки, да вам даже помолчать есть о чем», — хмыкнув, заявила она. И Сириусу это, надо признать, нравилось.

Им было шестнадцать, они только что пережили самую бурную в своей жизни весну, наполненную первыми потерями, болью, страхом, чувствами, яркими эмоциями и первой любовью. Казалось, что она даже в воздухе витала, проникая в сердца юношей и девушек и все прочнее укрепляя в них свои законные позиции.

На платформе девять и три четверти привычно толпились родители, встречающие своих детей из школы. В толпе мелькнула макушка Регулуса, который направлялся к кованой арке. Поверх головы Марлин Сириус неожиданно заметил мать, как всегда идеальную и холодную. Сердце неприятно екнуло, будто предупреждая о чем-то. Рядом чему-то громко засмеялась Джой, вырвав тем самым Сириуса из прострации. Марлин смотрел на него снизу вверх доверчивыми серыми глазами и улыбалась. Чуть склонившись к ней, Сириус коснулся ее губ, которые всегда были сладкими, как малина. Неподалеку насмешливо засвистели Джеймс с Питером, Ремус только что-то довольно промычал. Сириус заправил Марлин за ухо золотистую прядку.

— Хорошего лета, — пожелал он. Марлин в последний раз коснулась губами его щеки и подмигнула.

— И тебе. Насчет воскресенья все в силе?

— Не сомневайся, — он обменялся рукопожатиями с друзьями, в шутку дернул Джой за волосы, которая в свою очередь стукнула его по руке. — Пальмер, ну хватит быть такой злюкой! Сохатый, дай тебе Мерлин терпения, пока этот экземпляр будет гостить у тебя дома…

— Проваливай, Блэк, — Джой шутливо толкнула его в плечо, и тот, подняв руки в знак капитуляции, потянулся было к своему чемодану, но его уже тащил сквозь толпу уродливый домовик с набедренной повязкой вместо нормальной одежды. Многие показывали пальцами на смешное существо, но Кикимер с достоинством пыхтел, пока занимался багажом молодого хозяина.

— Здравствуй, Сириус, — мать чуть склонила голову вправо, когда старший сын с неохотой подошел к ней. Рядом беспокойно переминался с ноги на ногу Регулус, которого Сириус даже взглядом не удостоил. Поколебавшись, Вальбурга приобняла Сириуса, который от такого проявления материнских чувств сначала опешил, но затем как-то неловко обнял мать в ответ. Накрахмаленный воротничок ее блузки больно царапнул шею.

— Добрый вечер, мама, — буркнул он, стараясь не обращать внимания на настырный внутренний голос, нашептывающий: «Не к добру. Ой не к добру…»

Без дальнейших предисловий Вальбурга аппарировала вместе с сыновьями и домашним эльфом прямо на глазах у ошеломленных маглов. После непривычного удушающего полета в пространстве Сириус открыл глаза и обнаружил себя у крыльца дома номер двенадцать. Площадь Гриммо выглядела все такой же неухоженной и безлюдной, неаккуратно постриженные кусты у соседнего дома едва уловимо шевелили листиками на ветру. Вальбурга чинно поднялась по крыльцу, подобрав шуршащие юбки, Регулус, точно верный паж, следовал сразу за ней.

— Я хочу, чтобы через пять минут ты зашел в кабинет отца, Сириус, — велела Вальбурга, по возможности стараясь говорить вежливо. Сириус, поджав губы, кивнул и ушел к себе в комнату. Такое поведение матери было более чем странным, эта невесть откуда взявшаяся вежливость только пугала.

В его спальне ничего не изменилось — все те же старые добрые гриффиндорские знамена на стенах, рисунки Хвоста, фотографии, картинки, вырезанные из журналов маглов… Нововведение составлял лишь строгий безупречный смокинг, аккуратно лежащий на кровати. Прислонившись к столбику кровати спиной, Сириус задумчиво сдвинул брови и уставился на парадно-выходной костюм. Если намечалось то, о чем он подумал, то лучше уж сразу в петлю что ли…

Подле двери отцовского кабинета торчал Регулус, который почему-то старался не встречаться с братом взглядом и вообще выглядел каким-то виноватым.

— Выпрями спину, — сухо сделала сыну замечание Вальбурга, устроившись в кресле и указав вошедшему Сириусу на соседнее. — Присаживайся.

Хотелось развалиться в этом чертовом кресле, как в гостиной Гриффиндора, но Сириус сдержал порыв. Он сел и постарался по возможности принять более достойную позу. Отец за столом из черного дерева шуршал какими-то бумагами и задумчиво дымил сигарой. Сириусу тоже захотелось курить.

— Догадываешься, о чем пойдет разговор? — бросив быстрый взгляд на часы, задала вопрос Вальбурга.

Сириус картинно почесал бровь.

— Не имею понятия.

Мать холодно приподняла брови.

— Жаль. У нас две новости: плохая и хорошая. Какую ты желаешь услышать первой?

То, что для матери плохо, для него наверняка означало противоположное. Но то, что Вальбурга понимала под хорошим, скорее всего на деле окажется полным дерьмом. Не дожидаясь ответа сына, миссис Блэк заговорила снова:

— Наша фамилия на грани исчезновения. Ты и твой брат — ее единственные наследники. Кроме того, в последнее время финансовые дела идут все хуже… — Вальбурга посмотрела на мужа, который полностью был занят изучением каких-то бумаг и в разговоре участия не принимал. — От твоего имени мы сделали предложение руки и сердца дочери Гринграссов и очень рады, что они приняли его.

Сириус сам не заметил, как вскочил с проклятого неудобного кресла. Ему показалось, что он ослышался, но довольный вид матери явно свидетельствовал об обратном. Захотелось тут же пойти и намылить удавку.

— Что? — тупо переспросил он, от возмущения теряя весь словарный запас.

— Через два года ты женишься на Оливии Гринграсс, — терпеливо пояснила Вальбурга. Она подтянула к себе свою малахитовую шкатулку, которую Кикимер обычно таскал за ней по всему дому, и откинула изящную крышку, инкрустированную серебром. Мать вытащила из нее снимок, на котором была запечатлена Оливия. Полюбовавшись на будущую невестку, Вальбурга протянула снимок сыну, но тот даже не прикоснулся к нему. — Она принадлежит к богатому чистокровному роду и почтет за честь принять фамилию Блэк. За ней дают очень хорошее приданое. И кстати, давно уже пора отвадить тебя от этой грязнокровой шлюшки, с которой ты, несмотря на мои приказы, продолжаешь водиться…

Внутри Сириуса закипала ярость. Мать смотрела на него холодно и решительно, словно ничто в этом мире не могло заставить ее отказаться от своих слов. Схватив с журнального столика первый попавшийся предмет, Сириус от души запустил его в камин. Фарфоровый заварник рассыпался по полу миллионом сверкающих осколков, так и не долетев до огня.

— Не смейте так о ней говорить! — вырвалось у него.

Орион удивленно воззрился на разбушевавшегося сына, его очки в роговой оправе съехали на кончик носа. Вальбурга тяжело дышала, силясь успокоиться, но ее ярость не шла ни в какое сравнение с той, что заполняла Сириуса.

— Как ты разговариваешь с матерью, — прошипела Вальбурга, теряя так тщательно возводимое самообладание. Несколько раз глубоко вздохнув, она снова покосилась на часы и встала. Раньше это произвело бы на Сириуса впечатление, но теперь он сам чуть возвышался над матерью.

— Я не хочу жениться на Гринграсс, мама, — отчеканил он, смело глядя матери в глаза. Миновало то время, когда он ходил по дому, вжимая голову в плечи. Но и Вальбурга сдавать позиции не собиралась.

— Пока ты живешь в этом доме, ты будешь делать то, что хочу я. Значит, так, — она взяла себя в руки и заговорила уже более спокойно. — Я сделаю вид, будто всего этого безобразия не было. Ступай к себе и приведи себя в порядок. Через час мы уже должны быть у Гринграссов, где состоится официальная помолвка. А пока… не смей показываться мне на глаза.

Это был единственный приказ матери, который Сириус выполнил с величайшим удовольствием. Он хлопнул дверью отцовского кабинета и, чуть не сбив с ног оторопевшего Регулуса, влепил ему подзатыльник, отводя душу. С самого детства так уж у братьев повелось — мать отрывалась на Сириусе, а Сириус в свою очередь на Регулусе. Он взлетел по лестнице наверх, в свою комнату. Чертов смокинг комом отправился под кровать. Подавив желание плюхнуться на холодное серо-зеленое покрывало, Сириус бешено сновал из угла в угол и каждую минуту взлохмачивал волосы, как это частенько делал Джеймс, когда был не в себе. В голове шел отчаянный мыслительный процесс — что теперь делать?

Вариант А: жениться на Гринграсс. Чудесная, просто блестящая перспектива, ничего не скажешь. С Оливией Сириус пересекался только на совместном зельеварении и защите от темных искусств, за пять лет учебы они хорошо если парой фраз перекинулись. Не то чтобы его это смущало, он знал, что рано или поздно предки выберут ему невесту без его на то согласия. Могло быть и хуже, если вспомнить Корделию Паркинсон или Эстер Руквуд, других пятикурсниц-слизеринок, которых он сам же называл фрейлинами своей кузины Нарциссы. Но в свете последних событий ему даже довольно таки симпатичная Гринграсс казалась троллем. А все потому, что теперь у него была Марлин.

В голове проносились нечеткие детские воспоминания: неделя без нормальной еды за разрисованные несмываемыми красками, подаренными дядей Альфардом, стены неуютной комнаты; жгучая пощечина, когда он нанес с улицы слишком много, по мнению матери, грязи; Круциатус, полученный в семилетнем возрасте за игру с детьми-маглами в снежки; бойкот за Гриффиндор; бесчисленные оскорбления и проклятия за письма из школы... И, как завершающий штрих, — свадьба с дурой Гринграсс за Марлин.

Внизу о чем-то громко спорили мать и отец, но Сириус не особенно прислушивался. Больше всего на свете ему хотелось убраться прочь из этого проклятого дома и больше никогда в нем не появляться. Внезапно напускная вежливость и даже вялое радушие матери встали на свои места. Конечно, кто как не Вальбурга Блэк знала своего старшего сына, точно облупленного. Мать, судя по всему, предполагала, что Сириус может выкинуть что-нибудь эдакое. И не прогадала — больше в этом доме она его не увидит. Вот и вариант Б.

Хогвартский чемодан стоял посреди комнаты неразобранный — у старого придурочного эльфа пока что руки не дошли до него из-за суматохи, связанной с помолвкой. Благо магия, блокирующая действие Надзора, в стенах Блэк-мэнора действовала безотказно. Взмахом палочки, которую мать, хвала Мерлиновым порткам, не додумалась у него отнять, Сириус сделал чемодан маленьким и легким, не тяжелее спичечного коробка, сунул его в карман джинсов и выглянул в окно. Да, прыгать с третьего этажа как-то не слишком разумно… Почти лениво наколдовал веревку, прикрепил ее к ножке тяжелого письменного стола и сбросил вниз. Веревка бесшумно упала на землю. Крепко обхватив ее обеими руками, Сириус в последний раз обвел мрачным взглядом комнату, в которой прожил шестнадцать лет. Всякое здесь бывало — и игры с Регом в детстве, и даже сказки на ночь, изредка рассказываемые матерью, но по большей части все наказания...

— Скучать не буду, — хмыкнул Сириус и в мгновение ока спустился по веревке вниз.

Пришлось изловчиться, чтобы перелезть через высокую кованую ограду, отделяющую дом номер двенадцать от пешеходного тротуара. Все-таки отменной ловкостью и координацией квиддичного игрока Сириус не обладал — но ладони и коленки не ободрал, и на том спасибо. Он стоял посреди мрачной площади, а неуютный серый дом прямо на его глазах уменьшался и исчезал между теснившими его домами номер одиннадцать и тринадцать. На миг ему показалось, что он услышал чей-то вопль, доносящийся из открытого окна его комнаты, но ему уже было начихать.

Сунув палочку в задний карман джинсов, он зашагал по тротуару, не глядя себе под ноги. Тихий жилой квартал остался позади, и перед ним открылся вечерний Лондон, мигавший сотнями огней. Пошел дождь, и Сириус вымок насквозь. Оказавшись за милю от своего бывшего дома, он остановился, чтобы закурить и подумать — и куда теперь?

На ум сразу пришла Андромеда, но Сириус тут же отмел идею отправиться в Бадли-Баббертон куда подальше. Вспомнив крошечный домик Тонксов, он понял, что там ему будут не слишком-то рады. Дядя Альфард… он, конечно, племянника вряд ли выгонит, но вот дома ли он сейчас вообще? Альфард Блэк много путешествовал, примерно десять месяцев в году вероятность застать его дома практически равнялась нулю. Пойти к Марлин? И что он скажет ее родителям? Нет, ей лучше вообще не знать про его уход из дома...

Оставался только один вариант, который с самого начала был единственно верным. Годрикова Впадина.

Джеймс.

* * *

«Ночной рыцарь», завизжав тормозами, припарковался у небольшого магазинчика, закрытого на ремонт. Отдав заворчавшему кондуктору последние пять сиклей, Сириус вышел из автобуса, которого в следующую минуту и след простыл. Годрикова Впадина находилась намного севернее Лондона, ночи здесь, несмотря на удушающую жару днем, стояли прохладные, а дождь лил еще сильнее, чем в столице. Деревушка уже давно спала под небом, затянутым грозовыми тучами, мягкие оранжевые фонари слабо освещали главную улицу. Сириус вгляделся в таблички, указывающие направления, досадуя на то, что ни одна из них не могла указать ему местонахождение дома Поттеров. Внезапно он задумался о матери — интересно, что она сделала, когда обнаружила, что сын слинял из дома? Вероятнее всего, просто-напросто выжгла его имя с родового гобелена, точно так же, как сделала это с именем Андромеды. Сириус почувствовал внезапный прилив злорадства — давай, мамочка, кусай теперь локти и плюйся желчью. У тебя малыш Регулус остался, вот и лепи из него идеального Блэка! А Сохатый, черт возьми, прав — он, Сириус, Блэк неправильный.

Когда стало понятно, что самостоятельно дом Джеймса ему в большой Годриковой Впадине не отыскать, Сириус вытащил из кармана чемодан и вернул ему нормальные размеры. Он еще никогда не получал из Министерства предупреждающих писем, но надо же когда-то начинать… Порывшись среди кое-как сложенных вещей, Сириус вытащил Сквозное зеркало, подаренное Ремусом, казалось, лет сто назад.

— Сохатый! — негромко позвал он, усаживаясь на чемодан и вытягивая длинные ноги. На джинсы налипла дорожная пыль, из-за дождя превратившаяся в грязь, но ему было плевать. — Джеймс Поттер!

Послышалась какая-то возня, приглушенная ругань, и в зеркале отразилась заспанная физиономия Поттера со следами от подушки на щеке. Джеймс протирал глаза совсем как ребенок и возмущенно пялился на Сириуса, прервавшего его безмятежный сон.

— Бродяга, ты охренел?! — зевая, прошипел Джеймс. — Половина четвертого ночи! Какого дракла тебе не спится?

— Я тут… это… — Сириус продемонстрировал другу вывеску магазина. — Стою.

— Вижу, — Джеймс провел рукой по лицу, окончательно просыпаясь и напяливая очки. — Зайди под навес, что ли, сейчас подойду.

— Да ты мне скажи, куда подойти, я сам… — но лицо Джеймса, в последний миг ставшее сосредоточенным и серьезным, уже исчезло. Затащив чемодан под тент, Сириус снова уселся на него и закурил.

Дождь барабанил по брезенту, время от времени где-то вдалеке грохотал гром, а молния освещала деревушку, стоявшую на холме. Сириус просидел так минут пятнадцать, стараясь не думать о липком холоде, проникающем под кожу. Вскоре раздались чьи-то шаги, шлепающие прямо по лужам, и в поле его зрения возник Джеймс в теплой серой толстовке и капюшоне, натянутом на голову. Швырнув окурок на землю, Сириус поднялся на ноги и пожал руку отчаянно зевающему другу.

— Не прошло и суток, — хмыкнул Джеймс, критически разглядывая Сириуса. — Я так понимаю, все плохо?

— Хуже, — выдохнул Сириус, стуча зубами от холода. Теплый свитер, который он вытащил из чемодана в надежде согреться, моментально намок, стоило ему снова оказаться под проливным дождем. — Я слинял со своей собственной помолвки.

— Серьезно? — Джеймс забавно почесал затылок сквозь капюшон. — Кто?

— Гринграсс, — скривился Сириус. Джеймс приподнял брови.

— Могло быть и хуже, — хмыкнул он. — Нет, я, конечно, всеми руками и ногами за Марлин, но вы с Пальмер определенно стоите друг друга. Она тоже как-то раз смылась со своей помолвки.

Сириус вспомнил их первый и единственный секс, а так же последовавший за ним разговор по душам и усмехнулся.

Главную улицу развезло, кроссовки парней хлюпали в грязи. Дом Джеймса находился на самой окраине деревни, куда пришлось тащиться почти целую милю. Белокаменный Поттер-мэнор скрывался за невысокой деревянной оградой, увитой плющом и еще какими-то неизвестными Сириусу цветами. В Блэк-мэноре никакой растительности, кроме табака в сигаретах, сроду не водилось. А вот дома у Сохатого оранжерея уже в прихожей начиналась.

— Оставь чемодан тут, эльфы потом сами занесут, — махнул рукой Джеймс, скидывая грязные кроссовки. В доме стояла приятная тишина, где-то тикали ходики на стене. Сириус прошел за другом, оставляя на полу капли стекавшей с него дождевой воды.

На кухне было тепло, чисто и, самое главное, сухо. Аппетитно пахло яблочным пирогом и какими-то цветами, стоявшими на подоконнике. Порывшись в зачарованном шкафу, Джеймс вытащил тарелку с сандвичами и поставил ее перед Сириусом, который уселся за стол и запустил в спутанные мокрые волосы пальцы.

— Что мать-то сказала?

— Чтоб я ей на глаза не попадался, — хмыкнул Блэк, вгрызаясь в сандвич с курицей. После длительного путешествия на бешеном автобусе и отмокании под дождем в нем проснулся волчий аппетит. — Пожалуй, я слишком буквально это воспринял.

— Ты же знаешь, что можешь оставаться здесь, сколько захочешь, — Джеймс тоже взял себе бутерброд и налил в две чашки крепкого горячего чая. — Мои будут только рады, а Пальмер так вообще в восторг придет, — с ухмылкой добавил он. — Пошли, у меня кое-что на черный день заныкано.

Спальня Джеймса ничуть не изменилась с прошлого лета. Одеяло небрежно валялось на полу — видимо, в спешке Сохатый просто скинул его с кровати и не удосужился поднять; школьный чемодан стоял посреди комнаты с откинутой крышкой, а рядом валялись разбросанные вещи — судя по всему, Джеймс искал в нем Сквозное зеркало. Покопавшись в тайнике под комодом, Джеймс выудил на свет пыльную бутылку, в которой плескалась янтарная мутноватая жидкость.

— Знаешь, а мне даже жалко как-то Гринграсс, — заметил Джеймс. Они валялись на полу, утопая в мягком ворсе бежевого ковра. В комнате стоял резкий запах огневиски. — Брошенная невеста и всякое такое…

— Да ну ее, — поморщился Сириус, делая очередной глоток. Разговаривали они в полный голос, не опасаясь разбудить мистера и миссис Поттер — звукоизолирующие чары в поместье работали исправно. — Если тебе некого пожалеть, то пожалей уж лучше меня что ли…

Джеймс приложился к стакану, в котором обычно хранил перья для письма. Струйка огневиски пролилась ему на грудь, он закашлялся и вытер губы тыльной стороной ладони.

— Дерьмо паленое, — с досадой поморщился он, читая этикетку на бутылке. Потом махнул рукой и снова улегся на пол, закинув руки за голову. На потолке тускло светились еще в детстве Джеймса наколдованные миссис Поттер звезды. — Иди ты, не буду тебя жалеть…

— Любопытно, — Сириус икнул и многозначительно покосился на Джеймса, — что ты будешь делать, если твои предки заставят тебя жениться… ну, скажем, на той же Пальмер?

— Не заставят, — отмахнулся Поттер, — у меня в этом плане свобода выбора.

Сириус ничего не ответил и, обняв опустевшую бутылку, негромко захрапел. День выдался ужасно длинный, а ночь — и того хуже.

Пробуждение оказалось неприятным — кто-то вылил на них чуть ли не целое ведро воды. Поморщившись, Сириус нехотя разлепил глаза и обнаружил перед собой Джой, которая, уперев руки в бока, с ухмылкой смотрела на полусонных парней.

— Я так понимаю, утро добрым не бывает? — съязвила она.

У Сириуса жутко болела голова, будто по ней кто-то злобный изнутри бил молотком, а еще в горле будто разъяренные книззлы скребли. Вчерашнее длительное пребывание под проливным дождем не прошло даром. Джой прошлась по комнате, расшвыривая ногами, обутыми в высокие пушистые тапочки, разбросанные тут и там вещи.

— Правильно понимаешь, — не открывая глаз, проворчал Джеймс, пытаясь накрыть мокрую голову школьной мантией.

— Если что, вас ждут к завтраку…

— Пальмер, — простонал Джеймс, — когда я сплю, у тебя ужасно противный голос.

Сириус сел и стащил с себя мокрую рубашку. У окна замерла Джой, одетая в спальный топик и короткие шорты, и наблюдала за ним, скрестив руки на груди. Ее волосы сейчас напоминали воронье гнездо совсем как у Джеймса.

— Привет, — буркнул Сириус, потирая затекшую после сна на полу шею.

— Привет, Блэк. Позволь поинтересоваться, что притащило тебя посреди ночи в такую даль?

— Несостоявшаяся помолвка, — промычал Джеймс, сообразивший, что поспать ему больше не дадут. — Его мамаша намеревалась продать его с молотка тем, кто предложит наивыгоднейшую цену.

— Добро пожаловать в мой мир, брат по несчастью, — хмыкнула Джой и с чувством выполненного долга направилась к двери. — Вставай, Рогатый, иначе твоя мама придет тебя проведать, если ты в ближайшее время не спустишься в столовую.

Мистер и миссис Поттер сидели за овальным столом и о чем-то негромко разговаривали, время от времени посмеиваясь. Рядом с матерью Джеймса уже сидела одетая и причесанная Джой и чинно орудовала вилкой и ножом. Сириуса так и подмывало ехидно это прокомментировать, но он решил, что правильнее будет пока что держать язык за зубами. Большая светлая столовая составляла резкий контраст привычной трапезной на площади Гриммо. Старшие Поттеры прервали свой разговор и вопросительно уставились на скромно переминавшегося с ноги на ногу ночного гостя, пока сын вкратце обрисовывал им суть проблемы, приведшей его сюда в четвертом часу ночи.

Миссис Поттер поднялась со своего места, и Сириус невольно залюбовался ею. Дорее Поттер было уже без малого пятьдесят пять лет, однако в ее черных, уложенных в аккуратную прическу волосах совсем не было седины. На ней была домашняя мантия цвета слоновой кости и туфли на высоком каблуке, но даже несмотря на них она все равно едва доставала своему сыну до плеча. Серые, «блэковские» глаза миссис Поттер светились теплом и радушием. Без всяких предисловий она заключила Сириуса в объятия, ласково поглаживая его по спине маленькими ухоженными руками.

— Мало кто способен вогнать Сириуса Блэка в краску, — хмыкнул Джеймс, — но тебе, мам, это определенно удалось.

— Садитесь завтракать, мои хорошие, — улыбалась Дорея.

Пришлось чуть ли не десять раз почистить зубы, чтобы мама Джеймса не учуяла запах паленого огневиски. У Сохатого был такой вид, будто его вывернет наизнанку от одного вида съестного, однако на Сириуса законы похмелья не распространялись, тем более что еда оказалась просто восхитительной.

Как-то слишком понимающе подмигнул парням Чарльз Поттер, предлагая выпить хорошего — он специально подчеркнул это слово — эльфийского вина. При упоминании алкогольного напитка Джеймс отчаянно застонал, заставив всех собравшихся за столом засмеяться. «Вот это я понимаю — семейный завтрак», — вертелось в голове у Сириуса. Надо было отдать Поттерам должное — они не стали задавать Сириусу никаких вопросов и просто вернулись к своему разговору.

В окно постучала когтем черная сова. К ее лапке был прикреплен конверт, который, несмотря на дождь, вовсю лившийся за окном, оставался сухим. Вертевшийся в столовой эльф впустил почтальона, и тот уронил запечатанное гербовой печатью послание прямо в тарелку Сириуса.

Надеюсь, ты уже пожалел о своем глупом проступке, Сириус Орион Блэк. Если ты не явишься домой в течение двадцати четырех часов, то можешь не возвращаться уже никогда.

Вот и все, что соизволила сообщить своему сыну Вальбурга. По скулам Сириуса ходили желваки, однако смять и выбросить письмо в присутствии Поттеров-старших он не решился. Судя по мрачным взглядами, которыми они обменялись, о содержимом письма Вальбурги они приблизительно догадывались.

Сириус не вернулся домой спустя отведенный матерью срок и чувствовал от этого полнейшее удовлетворение. Дома у Джеймса все было совсем не так, как на площади Гриммо. Миссис Поттер будила всех его обитателей ласковыми поцелуями в щеку и собственноручно приносила им стакан молока и печенье каждое утро. Временами Сириусу начинало казаться, что она забывает о том, что они с Джой всего лишь гости, а не ее родные дети. От этого становилось жутко неловко, но милая, чуть суетливая Дорея была довольна и счастлива. Она написала Вальбурге письмо, в котором сообщила о том, что Сириус останется у них столько, сколько пожелает. У самого Блэка были крупные подозрения насчет того, что мать велела Поттерам выгнать его, чтобы он вернулся домой, но миссис Поттер такое и в голову бы не пришло. Они с Джой возились в саду, болтая и смеясь, как давние подружки, мистер Поттер целыми днями пропадал в Министерстве, ну а парни были предоставлены сами себе. Одним словом, это были самые роскошные летние каникулы в жизни Сириуса Блэка.

Спустя пару недель он застал Джеймса, неотрывно что-то строчащего в пергаменте. Сохатый сидел, низко опустив лохматую голову, и сосредоточенно грыз перо. По полу валялись скомканные листы пергамента. Складывалось такое впечатление, будто Блэк помешал творческому процессу донельзя ранимого поэта.

— И что же сделало моего парнокопытного друга двойником Лунатика? — хмыкнул Сириус, стараясь заглянуть в пергамент. То, что там определенно было не заданное на лето эссе по истории магии, стало понятно сразу.

— Эванс, — последовал лаконичный ответ. Сириус скорчил страдальческую рожицу и плюхнулся на кровать Джеймса прямо в уличных кедах. Сохатый и бровью не повел, продолжая строчить письмо своей ненаглядной. — Это уже третье.

— Не отвечает, зараза? — сочувствующе поинтересовался Блэк, листая журнал эротического содержания, обложка которого была зачарована под «Трансфигурацию сегодня».

— Угу, — пробубнил Поттер, помахивая пергаментом, чтобы на нем быстрее просохли чернила. — Все еще дуется за сцену у озера. Одно радует — она точно так же дуется и на старину Нюнчика.

— Да брось, просто цену себе набивает. — Пролистав журнал и небрежно швырнув его на пол, где уже валялись другие прочитанные номера, Сириус закурил, выдыхая дым колечками. — Объясни мне одну простую вещь, Сохатый: почему именно Эванс? Рядом с тобой такая деваха, мечта просто!..

— Хватит с тебя и МакКиннон, — хмыкнул Джеймс, вручая письмо Сове и поднося ее к окну. Птица важно распушила перья и снялась с места. Покосившись на самодовольно ухмыляющегося друга, приподнявшего одну бровь, Поттер расхохотался. — Бродяга, только не говори мне, что вы с Джой…

— Именно так, — подтвердил он, поднимаясь с кровати и подходя к окну, в которое уже минут пять неотрывно пялился Джеймс. Вряд ли он все еще провожал свою птицу взглядом, значит, соседка-магла снова не задернула шторы. И верно — в соседнем окне красовалась живая версия «Колдуньи-шалуньи». — Можешь не прожигать меня таким убийственным взглядом, мы сошлись на том, что не подходим друг другу и останемся друзьями.

— Как же, — проворчал Джеймс, изо всех сил пытаясь показать, что его все это нисколько не трогает. Сириус знал его как облупленного, поэтому ужимки Поттера нисколько его не обманули.

— Ревнуешь, что ли? — округлил глаза Блэк.

— Черта с два, — огрызнулся Джеймс, впрочем, вид у него был уже не такой недовольный. — Она же мне как сестра…

— Значит, у тебя комплекс старшего брата… вернее, в твоем случае младшего, но сути это не меняет. Если бы не твое идиотское увлечение Эванс, я бы тебе не поверил.

— Ничего оно не идиотское, — вяло возмутился Джеймс, все еще поглядывая на переодевавшуюся в окне соседку. Девушка заметила непрошенных зрителей, но не сделала ни единой попытки закрыться, лишь усмехнулась и провела языком по верхней губе. — То есть, может, и идиотское, Бродяга, я уже сам не знаю, чего хочу…

— По-моему, у кого-то серьезный недотрах, грозящийся перерасти в хронический.

— Только ты, Бродяга, знаешь все о моем недотрахе лучше, чем я сам, — не сумел удержаться от комментария Джеймс. Девчонка в окне продолжала свой импровизированный стриптиз. — Именно поэтому ты мой лучший друг. Ты когда в Лондон когти рвешь?

— Через два часа, — Сириус бросил беглый взгляд на будильник на тумбочке Джеймса.

— Не надоело еще таскаться к Марлин каждые выходные без всяких перспектив? — подколол его Поттер.

Сириус схватил с кровати небольшую подушку и запустил ее прямо в морду ухмыляющемуся Поттеру.

— Я, в отличие от тебя, друг мой недотраханный, точно знаю, чего хочу. А на твоем месте я бы все же заглянул ночью к Пальмер...

Подушка тут же полетела назад.

* * *

— У меня для вас кое-что есть, — сообщила только что подошедшая Джой. На ней была просто огромная летняя шляпа и солнечные очки в пол-лица.

Июльское солнце путалось в ветках молоденьких березок, под которыми Сириус с Джеймсом занимались жутко нудной и кропотливой работой — распутывали рыболовные сети, обнаружившиеся в старом сарайчике на заднем дворе Поттер-мэнора. В молодости отец Джеймса любил магловскую рыбалку и свое снаряжение выбрасывать не позволял никому. Утерев пот со лба краем футболки, Джеймс успел заметить в руках Джой желтоватый конверт, который она с хитрой ухмылкой тут же спрятала за спину.

— От Эванс?! — вскочил Поттер, чуть не разорвав злосчастную сеть надвое, и потянулся к письму. Джой отскочила и шутливо погрозила оживившемуся Джеймсу пальцем.

— От норвежского короля, — хмыкнула Пальмер, как всегда скривившись при упоминании фамилии Эванс. — Пришли результаты СОВ, но вы узнаете их только в том случае, если прямо здесь и сейчас исполните мне танец горных троллей.

Танцевать Поттер не умел, объясняя это тем, что выпендриваться он и на квиддичном стадионе может. Однако упомянутый Джой танец недаром так назывался — по крайней мере, Варнаве Вздрюченному удалось обучить ему троллей и даже немножко погастролировать с ними по стране.

После нескольких провальных попыток отобрать у Джой письма силой Джеймс с Сириусом смирились с положением и «станцевали». На танец это мало походило, скорее являло собой бессмысленное топтание на одном месте и глупое гиканье, но Джой осталась довольна. Еще ни одного письма Сириус не ожидал с таким нетерпением — в конце концов, всегда приятно убеждаться в том, что ты неотразим.

— Полный провал по истории и прорицаниям, а я-то надеялся, что мне за фантазию хотя бы «В» накинут, — слегка разочарованно протянул Джеймс, изучая свои оценки. — Бродяга, у тебя там что?

— Мне как раз накинули, — расхохотался Сириус, недоумевая, мерещится ему аккуратная «В» напротив прорицания или же является реальностью. — Хотя, если внук Марчбенкс реально укатил разводить пингвинов, тогда все вполне справедливо.

— Пальмер, а ты чего не хвастаешься? — поинтересовался Джеймс, сворачивая свой табель и небрежно пихая его в задний карман джинсов.

Джой, которая на аккуратно постриженной траве принимала солнечные ванны, ухмыльнулась.

— Пять «П», две «В» и три «У». Не смотри на меня так, Блэк, я сама до сих пор в шоке, учитывая то, что я ни дементора не учила.

— Хорошо вам, девчонкам, — блаженно потянулся Сириус. — Глазки экзаменатору состроила, и зачет у тебя в кармане...

— Так строил бы экзаменаторшам, кто тебе мешал...

— Я и строил, — расхохотался Блэк и повернулся к Джеймсу. — Сохатый, ты в какой прострации зависаешь? — он пощелкал пальцами перед носом зазевавшегося друга.

— Есть и плохая новость, — будничным тоном заметила Джой, снявшая свои дурацкие огромные очки, делавшие ее похожей на стрекозу. — Или вы пока что не готовы переваривать ее?

— Выкладывай, — деловито заявил Сириус.

— Монтегю нашли убитым в своей собственной квартире в центре Ноттингема. «Пророк» с ума сходит, выдвигая версии.

С минуту компания помолчала, в действительности переваривая сказанное и отдавая какую-то дань теперь уже мертвому человеку.

— Жаль, — нарушил замогильную тишину, нарушаемую лишь чириканьем птиц, Джеймс. — Клевый мужик был, многому нас научил и вообще...

Сириус присел на заржавевшее корыто и закурил, опасливо покосившись на дом — не хотелось расстраивать миссис Поттер, и протянул пачку Джой.

— Я бросаю, — чуть досадливо поморщилась она.

— Так и так подохнем, Пальмер, — пожав плечами, он убрал сигареты и затянулся. Рыболовные сети были благополучно забыты. Солнце обогнуло восточную сторону неба и сейчас лениво клонилось к закату.

— Как же не хочется в Хогвартс, — пожаловалась Джой, скептически оглядывая еще больше запутавшиеся сети. — Снова начнется: нельзя то, запрещено это, не ходить туда, срать сюда... — она очень похоже изобразила интонации голоса профессора МакГонагалл. По-видимому, она собиралась сказать что-то еще, но вовремя прикусила язык и отвернулась. Сириус это понял и мгновенно ощутил себя лишним. Это было не новое чувство, но сегодня отчего-то особенно острое.

Джеймс стряхнул с джинсов землю и травинки и умчался в дом, бросив что-то насчет очередного бессмысленного послания для Эванс и пары сандвичей. Сириус и Джой старательно избегали смотреть друг на друга.

— Ты... это, — Сириус почесал в затылке, — ну, в общем... Пальмер, извини.

— За что? — как-то обреченно усмехнулась она, снова напяливая на нос свои очки.

— Сама знаешь. Могу себе представить, какую бурную деятельность по завоеванию Сохатого ты намеревалась развести, а я появился и все испортил.

Джой перебирала свои волосы, заплетая их в какую-то сложную косу из пяти прядей. Сириус давно уже обратил внимание на то, что она всегда так делала, когда нервничала.

— Блэк, ты просто клинический идиот, — спокойно прокомментировала она. — Давай для начала ты уяснишь одну простую вещь: я не собираюсь вешаться Джеймсу на шею, прыгать в его постель и так далее. Но даже если бы я и хотела сделать все это, то твое присутствие меня бы смутило в последнюю очередь.

Помолчав, она добавила:

— К тому же, тебе он сейчас нужнее. Уж я-то знаю, что это такое, когда предкам на тебя начихать с высоты Эйфелевой башни, и они видят в тебе лишь сочный кусок мяса, соображая, какой бы болонке побогаче его скормить.

— Я когда-нибудь говорил тебе, что ты охренительная, Пальмер?

Она засмеялась низким грудным смехом, который вышел каким-то совсем невеселым.

— Нет, но можешь сказать это еще раз. Мне будет приятно.

Из окна спальни Джеймса вылетела Сова с конвертом в клюве. Джой провожала птицу грустным взглядом, но, как только та скрылась из виду, тряхнула завившимися от косы волосами и поднялась с земли, отряхивая пятую точку.

— Джой, — Сириус задумчиво изучал ее ровную спину с острыми лопатками и выступающими позвонками, пока она направлялась к дому, затем негромко окликнул, когда она уже отошла на приличное расстояние. Она обернулась, взмахнув волосами. Шляпа, подхваченная легким порывом ветра, слетела с головы Джой. — Прошлой ночью миссис Поттер пришла пожелать мне спокойной ночи и случайно назвала сыном.

Пальмер подняла свою смешную шляпу и поправила ленту на ней.

— Не случайно, поверь мне.

На ее губах заиграла легкая, приятная улыбка, какую у Джой редко кому доводилось видеть.

— — — — — — — — — — — — — — — — — —  

http://cat-howard.tumblr.com/post/38575290360/37