... И разверзлись небеса... Книга первая (гет)

Глава пятая

Обычная жизнь сообщества была нарушена, бессмертные в рейды не уходили, а согласно предписанию лидера, разделили территорию на сектора и тщательно проверяли ее. Хотя другие вампиры издалека почувствовали бы их запах и, зная положение дел, не покусились бы на охраняемую ими территорию, их диких собратьев, пренебрегших запретами Совета и убивших для прокорма невинных людей, это не остановило бы. Поселенцам такой усиленный режим патрулирования гарантировал безопасность, но с другой стороны, жизнь почти на осадном положении, продлись она какое-то время, имела бы негативные последствия: не пополняемые регулярно запасы продуктов могли быстро закончиться, и рано или поздно, пришлось бы выйти на их поиски.

Все колонии, управляемые бессмертными, находились в такой же ситуации, группы, вышедшие на поиски отступников, пока ничего не обнаружили кроме того, что запах чужаков вел в направлении людских поселений, и это было предсказуемо, так как именно здесь находилось скопление смертных с их теплой живой кровью. Совет выслал им в помощь двух опытных следопытов, не все вампиры были одинаковы способны к разным видам деятельности, если Алексей, например, имел репутацию феноменального нюхача, умевшего ставить диагноз по запаху тела больного, то следопыты отличались умением взять даже самый застарелый след. Они-то и определили, что небольшая группа вампиров-дикарей состояла из трех человек, причем один из них был «старичком», имевшим вампирский возраст около семидесяти лет, а вот двое других, представлявших наибольшую опасность ‒ новообращенными, они испытывали постоянную жажду крови, считались самыми агрессивными среди бессмертных, и шансы договориться с ними стремились к нулю. Выполнив свою работу, следопыты остались в поселении «Чистое озеро», потому что именно около этого поселка запах дикарей оказался самым интенсивным.

Днем в колонии Ростислава продолжалась обычная жизнь, а вечером с наступлением сумерек, люди запирались по домам и спускались в подвалы, где окна давно предусмотрительно заложили и куда перетащили матрасы с постельными принадлежностями. Чтобы не устраивать паники, никакого общего собрания, как это принято у людей, не проводили, администрация предупредила доверенных лиц, а те, в свою очередь, обходя дома, сообщили людям о необходимости на неопределенное время следовать новым правилам из-за опасности возможного нападения агрессивных существ. Откуда они появились, и какова была их природа никто не уточнял, да, люди и не особенно этим интересовались, понимая, что если хозяева выражают озабоченность и предпринимают меры безопасности, значит дело серьезное.

Анна с пятилетним мальчиком по имени Тимофей проводила в подвале уже вторую ночь, засыпая и просыпаясь на одном матрасе. За свою короткую жизнь он успел насмотреться достаточно ужасов, на его глазах вампиры хладнокровно расправились с детьми и женщинами, в том числе и с его матерью, а еще раньше смердящие убили отца и всех родных, да и сам маленький мальчик не один раз подвергался нападению. Когда в первый вечер Алексей принес им в подвал обед, они сидели в клетке на кушетке, малыш вздрогнул при виде мужчины, прижался к ней и спрятал голову, обхватив себя руками за тощие плечики. Волна жалости и сочувствия залила Анну, она крепче прижала малыша к себе и начала потихоньку покачиваться, ей казалось, почему-то, что это простое движение успокоит Тимошу быстрее любых слов. Потом они вместе поели из одной тарелки суп и картофельное пюре с маленьким кусочком рыбы. Позднее доктор принес им воды, шприц с антибиотиком для Анны и таблетку для малыша. Очевидно серьезность положения дошла и до него, потому что, против обыкновения, он не улыбался, а настороженно прислушивался и смотрел в сторону двери ведущей в подвал, вампиров принес также матрас и постельные принадлежности, а чуть позднее ведро для гигиенических целей, как он это назвал. Алексей велел им запереться изнутри и никому не открывать, кроме его и медсестры, которая должна была придти утром.

Очевидно, под воздействием пережитых ужасов, мальчик всю ночь дрожал всем телом и всхлипывал во сне, Анна дремала, стараясь согреть своим теплом ребенка и дать ему тем самым хоть какую-то видимость безопасности, она обнимала его, а когда малыш начинал беспокоиться, целовала в макушку и немного прибаюкивала. Ребенок спал, а вот ей заснуть не удавалось, временами девушка проваливалась в короткое забытье, потом просыпалась, как от толчка, смотрела в потолок и снова забывалась коротким, беспокойным сном. Два раза ей послышались шорохи, словно кто-то карабкался по стенам, и сердце у нее замирало. Анна понимала, что стражу к каждому дому не приставишь, если дозорные, охранявшие территорию, пропустят чужаков, смерть будет неминуема и мгновенна, а спрятаться от них, как от смердящих, не получится, запах человеческой крови и биение сердец они услышат отовсюду.

Она жалела, что не смогла больше увидеть Анри. Что за ирония? Прожить до девятнадцати лет со спокойным сердцем, не испытывая потребности ни в поцелуях, ни в ласковых касаниях, ни тем более в близости с мужчиной, и вдруг в самый ужасный момент с ходу, без оглядки влюбиться в незнакомца, да еще и не человека. Такое могло случиться только с ней! Что сказала бы мама, если бы узнала об этом? Наверное, была бы потрясена... При воспоминании о матери на глазах тут же выступили слезы, она осталась теперь одна, совсем одна в целом мире, по большему счету. до нее никому нет дела, и умри она хоть сейчас, никто горевать не будет, исчезнет с лица земли, как очень многие до нее и после нее, а ведь ничего в жизни не успела, ни поработать, ни попутешествовать, ни женщиной стать, ничего... Ее мысли начали путаться, когда она представила, как прикасается к Анри, гладит его лицо, касается ямочки на подбородке, прижимается к груди, обнимает... Может, он не оттолкнет ее и ему это будет даже приятно, может, он просто постоит спокойно, пока она это делает... И воображение поплыло еще дальше, поймав себя на этом, Анна вздохнула, подумав: «Ну как можно быть такой дурой? Какое дело этому красавцу- бессмертному до твоих смешных несбывшихся девичьих надежд?» И все же он был героем ее грез, кто из знакомых парней ее прошлой жизни мог с ним сравниться? Может только экранные герои типа Росомахи или Супермена, или еще кого-нибудь в этом духе. Но они были выдуманные, а он ‒ настоящий, красив до коликов в сердце, быстр, как молния, силен и так далее... «Ага... А еще он, наверняка, убивал людей и пил их кровь», — прозвучал скептический голос в ее голове. Ужас! Но перестать думать о нем она не могла.

Утром девушку разбудил Алексей, сказав, что они могут перейти в палату, туда же на соседнюю койку он перенес и мальчика.

— Вы вчера всю ночь провели здесь? Один? — хмуро спросила Анна.

Он просто кивнул головой и посмотрел на нее, словно спрашивая причину вопроса.

— Думаю от страха, но мне казалось, что по стене дома что-то царапало. — объяснила она, ожидая, что доктор сейчас поднимет ее на смех.

Но этого не произошло, не пытаясь больше выглядеть человеком в ее глазах, он стремительно испарился, вне себя от любопытства, девушка накинула на себя одеяло, поплотнее запахнув его на груди, одела тапочки и, убедившись, что Тимоша еще спит, потихоньку вышла на улицу. От свежего прохладного воздуха голова сразу закружилась, она ухватилась одной рукой за перила крыльца и потихоньку спустилась вниз, осторожно обогнула дом, прикинув, где могло находиться заложенное окно подвала, и с удивлением остановилась: группа из трех бессмертных что-то разглядывала на земле именно рядом с местом, где она и мальчик провели ночь. Один из них взял горсть земли и поднес к носу, поводил им и сказал что-то так быстро, что Анна не разобрала. Внезапно они разом повернулись в ее сторону и удивленно уставились на смертную, которая спокойно стояла перед ними в странном одеянии и без всякого стеснения их разглядывала. Двое незнакомцев были одеты в черное, «Точно, как в книгах и фильмах», — подумала она, черноволосый с правильными чертами лица и орлиным носом атлетического сложения вампир производил бы сильное впечатление, если бы его немигающие глаза не пронзали холодом до костей и не порождали желание отвернуться или даже спрятаться. Второй был пониже ростом, светло-рыжеватые волосы, такие же брови и ресницы в сочетании с бледной кожей и бледно-голубыми, почти прозрачными глазами делали его лицо совершенно блеклым и опасно безличным. Алексей, стоявший рядом с ними, выделялся на их фоне выразительным, красивым лицом и стилем одежды: джинсы и серая рубашка делала его похожим на человека, он поманил ее, приглашая подойти ближе.

— Когда ты слышала царапанье и в каком конкретно месте? — без предисловий начал он.

— Очень легко царапали по всей стене, и сначала я думала, что мне показалось. Время сказать не могу, часы остались в палате. Но помню, было такое ощущение, что кто-то забирался вверх по стене.

Они подняли глаза, казалось, одно из окон осталось чуть-чуть приоткрытым.

— Что там? — скрипучим голосом спросил темноволосый вампир.

Алексей спокойно ответил. — Пустое помещение, но рядом лаборатория с образцами тканей.

«Скрипучий» ‒ как прозвала его Анна ‒ скривился. — Это плохо. — произнес он.

— Вы не должны их ждать — неожиданно для себя самой заговорила она. — Ловите их на живца. Где-нибудь кровь разлейте что-ли, устройте засаду, а так эта игра в кошки-мышки может длиться очень долго. Кто-нибудь да пострадает. Хотите, я могу быть приманкой.

У них у всех был такой ошарашенный вид, как, если бы перед ними, вдруг заговорило дерево.

— Дитя мое, тебе сколько лет? — уточнил «скрипучий».

— Девятнадцать. — ответила Анна, поплотнее закутавшись в одеяло

— А мне столько же плюс двести. И ты меня учить собралась? — с недобрым огоньком в глазах спросил он.

— Извините, сказала не подумав. Вам конечно виднее, только...

Алексей перебил ее. — Анна возвращайся в палату, тебе пора на процедуры. — он говорил очень жестко и сверлил ее взглядом.

Она кивнула, простилась с бессмертными, при этом ей почему-то ей захотелось сделать реверанс, но она ограничилась легким поклоном в их сторону и, не спеша, вернулась к себе.

Оставшись одни, бессмертные переглянулись. — Что это? — удивился рыжеватый блондин, не проронивший до сих пор ни слова. — Они уже начали вмешиваться в управление?

Алексей усмехнулся. — Никоим образом, Она одна здесь такая. Очевидно, с рождения отсутствует инстинкт самосохранения. Но для человека у нее отменные слух и нюх. И может, действительно, стоить подумать о приманке.

— Как давно она здесь? — вампир со скрипучим голосом никак не мог пережить наглое вмешательство смертной девчонки.

— Четвертый день. — ответил Алексей.

— И уже раздает советы. — не мог успокоиться тот.

Он еще пару раз качал головой, но факт был налицо ‒ теплокровная была права, ночью, несмотря на присутствие Алексея, кто-то забирался по стене в дом.

Бессмертные собрались в здании администрации в узком кругу: лидер, четыре жерана и двое следопытов, служебные помещения доверенных лиц находились на первом этаже, но их отправили по делам, потому что сейчас присутствие людей посчитали нежелательным. Текущая ситуация требовала немедленного обсуждения, и нужно было срочно наметить пути ее разрешения.

Трудность заключалась в том, что дикари постоянно перемещались на довольно большие расстояния, возвращаясь к «Чистым озерам» только к ночи. С той стороны, где поселок граничил с лесом, дозорные уже второй день вели наблюдение, расположившись на деревьях для лучшего обзора, со всех других сторон дежурные находились на стене, они контролировали практически весь периметр территории, но и сами, в свою очередь, были заметны отовсюду. Казалось бы, поселок находился под надежным контролем, и каким образом кто-то из чужаков смог проникнуть, а, главное, почему никто не смог учуять его запах, оставалось непонятным. Либо кто-то из дозорных отлучался, либо среди них затесался предатель, сговорившийся с дикарями.

— В принципе, — заговорил один из следопытов, кого Анна назвала «скрипучий», — ваша наглая теплокровка права. Мы должны ловить на живца.

Ростислав удивленно посмотрел на жеранов. — Я не понимаю, о чем идет речь. С кем из людей вы говорили?

«Скрипучий», которого звали Феликс, ухмыльнулся: — Я говорю, у вас тут нет никакого порядка. Девчонка из больницы слышала ночью царапанье по стене и сообщила об этом Алексею. И вот, что удивляет ‒ почему он его не слышал, а смертная в подвале засекла. Не странно ли?

— Больница оставалась на ночь без присмотра? — спросил Анри.

Феликс скривился. — Откуда мне знать? Это ваша ответственность, не моя. Но, если я доложу совету, некоторые очень удивятся тому, что люди реагирует лучше вас.

Ростислав спокойно возразил: — Думаю, еще рано делать такие выводы, вы пробыли здесь совсем ничего, да и прибыли в критической ситуации, с которой мы столкнулись впервые. — взглянул на Анри. — Пригласи Алексея и эту смертную сюда, выслушаем их сами.

Анна была в палате, она сидела обнаженная по пояс на постели, а Алексей внимательно выслушивал ее, приложив ухо к груди, мальчик на соседней кровати, наблюдал за ними, а баба Галя рядом с ним держала в руках маечку девушки. Доктор не обернулся на звук открываемой двери, он еще из коридора почувствовал запах друга и догадался, зачем его послали сюда, поэтому не оборачиваясь, спросил:

— Ее тоже вызывают? — и услышав подтверждение, обратился к медсестре. — Анне срочно нужна одежда, быстро, нас вызывают в администрацию.

Увидев Анри, девушка смутилась, прикрыла грудь рукой, а потом попыталась натянуть на себя одеяло, но Алексей бесцеремонно обнажил ее и продолжил обследование. Через десять минут, тяжело дыша, пожилая женщина принесла Анне брюки и свитер, на ноги пришлось одеть тапки, так как обуви подходящего размера не нашлось, а идти на склад с одеждой не было времени. Распущенные в беспорядке волосы заплести не удалось, и, подумав. что там вряд ли станут ее пристально разглядывать, она пошла как есть. Тапки были велики, и девушка шаркала ими при быстрой ходьбе, чтобы те не слетали с ноги. Анри заметил это и для ускорения движения неожиданно для все троих, и для самого себя, в том числе, подхватил ее на руки, Анна и так еле дышала в его присутствии, боясь взглянуть ему в лицо после своих ночных фантазий, а вдруг, как Эдвард Каллен, он умеет читать мысли, ведь во многих книгах и фильмах вампиры обладали сверхъестественными способностями. Когда француз взял ее на руки, она увидела близко его лицо, глаза были не черного, а удивительно синего, цвета, цвета моря, на котором она отдыхала как-то вместе с матерью, длинные волосы до плеч слегка вились и обрамляли лицо густой темной шапкой, часть волос сзади была перехвачена лентой, образуя хвостик. Господи! Он был самым сексуальным мужчиной из тех, кого она вообще когда-либо видела в своей жизни, такую мужскую красоту следовало бы просто запретить. Девушка прерывисто задышала, раздувая ноздри и жадно поглощая знакомый запах карамели, кровь прилила к коже, а сладкая, теплая истома залила живот, он, безусловно, слышал сумасшедшее биение сердца и чувствовал несшуюся по сосудам кровь, потому что покосился на нее: все чувства бедняжки, готовой пасть к его ногам, ясно отражались на бледном личике. Пытаясь скрыть улыбку, Анри слегка дернул ртом и тихо прошептал в самое ухо:

— Du calme, ma belle*...

Люди, попадавшиеся им навстречу, удивленно разглядывали их, но подходя ближе, сторонились и отводили в сторону взгляд.

Бессмертные и днем дежурили на территории, а те немногие, что стояли у дома, служившего штаб-квартирой администрации, никакого удивления при их появлении не выказали. У входных дверей он спустил ее на землю и легко подтолкнул вперед, она вошла вслед за ним и Алексеем и оказалась в просторной комнате, где сидели несколько человек.

Анна понимала, что выглядит смешно, скорее даже неопрятно, бесили эти дурацкие тапки, которые так и норовили слететь с ноги, но, в конце концов, ее вины в этом не было, поэтому, вздохнув и расправив худенькие плечи, она вышла чуть вперед, оказавшись почти в середине комнаты и чувствуя, как вампиры ее разглядывают, дерзко улыбнулась и поприветствовала их. Не проявляя смущения, по крайней мере, внешнего, девушка обвела бессмертных взглядом, замечая, как по-разному они реагируют на нее и, остановив свой взгляд на одном, как ей показалось главном здесь лице, выжидательно на него уставилась. Он был очень высок и силен даже по вампирским меркам, крупные черты лица смягчали голубые и удивительно спокойные глаза, с добротой смотревшие на нее.

— Итак, — заговорил он низким, сочным голосом, — ты слышала царапанья по стене. В котором часу?

— Точно сказать не могу, но по внутренним ощущениям ‒ около полуночи. — ответила она, взглянув на Алексея.

— А в подвал пытались проникнуть? — похоже он был здесь главным, потому что никто его не перебивал и вопросов ей не задавал.

— Мне так не показалось. — Анне в голову пришла одна мысль, и она поспешила поделиться ею с присутствующими, даже не подумав о последствиях. — А вы спрашивали у других людей, были ли попытки проникнуть в их дома, если нет, значит целью являлась именно больница. А забор крови вы там делаете?

И сразу же услышала голос «скрипучего»: — Неслыханно! Ее что никто не научил открывать рот только тогда, когда ее спрашивают?

Анна увидела, как главный поднял глаза и тотчас же двое бессмертных вышли из комнаты. «Значит, не догадались опросить других. А еще бессмертные, соображалка вообще не работает», — удивилась она.

— Зато у тебя соображалка работает быстро. — вдруг сказал главный.

От неожиданности она даже вздрогнула, подумав: «Так и есть, читает мысли, значит кое-какая информация о них в книгах и фильмах была верна. Ой, надо перестать думать, он же все слышит», и девушка осторожно, искоса посмотрела в его сторону, он улыбнулся и кивнул головой, подтверждая ее мысли. Ушедшие долго не возвращались, она продолжала стоять, изредка переминаясь с ноги на ногу, но присесть ей никто не предложил. Наконец, двое бессмертных вернулись, очевидно. главный все прочел в их мыслях, потому что ответа они не озвучили.

— Что ж, смертная, они шли в то место, где ты ночевала, потому что больше никто о попытке пробраться не заявлял.

— Может, потому что никто больше не слышал? А, может они шли за мальчиком, которого укусили? Или за кровью приходили, хотя зачем им холодная, когда кругом есть теплокровки? А, может в больнице есть что-то ценное для них? А чем они пахнут?

По мере того, как она перед всеми размышляла вслух, скрипучий Феликс шипел все громче, а лицо главного расплывалась все в более широкой улыбке, наконец, последний вопрос заставил его захохотать.

— Господи, где вы ее взяли? Кто ее принес? — получив, несомненно, информацию от Анри, он, продолжая смеяться, спросил у него с иронией. — Она тебя не заговорила до смерти, пока ты ее нес?

— Она была без сознания, тяжело больна. — спокойно парировал тот.

Главный обратил свой взгляд на Анну, и ей показалось, что он прощупывает ее, как рентгеном. — Так ты определяешь, чем мы пахнем?

— Иногда и некоторых. — лаконично ответила девушка.

— Интересно, а чем, по-твоему, пахну я? — и он вопросительно поднял брови.

— Можно подойти ближе? — поинтересовалась она и, получив согласие, подошла, остановившись в шаге от него, раздула ноздри и втянула в себя воздух, вызвав этим у него новый приступ смеха, подумала немного и ответила: — Для меня вы пахнете миндалем и гранатом, есть также слабый запах лимона, нет не лимона, лайма.

— Интересно... — он смотрел на нее уже серьезно. — Алексей, ты осматривал ее при поступлении?

Девушка не видела доктора, но предположила, что тот кивнул.

— Никаких аномалий? Кровь на анализ брал? — продолжал допрос главный.

— Пока нет, группу крови я и так определил. Аномалия есть ‒ у нее отсутствует инстинкт самосохранения. — заявил он.

Анна прыснула, но она была единственной, кому это показалось смешным. Главный все еще смотрел на нее, потом обратился к доктору:

— Смертная может идти. Закончи лечение, пусть ее покормят и дадут нормальную одежду и обувь, возможно, она еще понадобится сегодня. — и он сделал жест, похожий на тот, что она видела у Анри, это властное движение руки говорило ей, что она могла удалиться.

Обратно девушка шла своим ходом, шаркая ногами, чтобы не потерять тапки, это заняло в разы больше времени по сравнению с ее скоростным прибытием на аудиенцию к главному. Жаль, что Анри не вышел вместе с ней, но, если она понадобится сегодня ‒ а день только начинался ‒ она сможет его увидеть еще раз, вот только с мыслями надо быть осторожней. Анна посочувствовала главному, от такой способности больше раздражения, чем пользы, что хорошего копаться в головах у людей, особенно в такое время, там только боль, страх и сожаление об ушедших навсегда близких людях.

Когда она добралась до своей палаты, баба Галя уже находилась там, одного взгляда на нее хватило, чтобы понять ‒ женщина сгорала от нетерпения задать вопросы, потому что весь поселок только и говорил о том, что новенькую вызывали в администрацию для беседы. Это было из ряда вон выходящее событие, и все гадали, каким образом оно связано с возникшей угрозой нападения. Тимоши в палате уже не было, и медсестра объяснила, что его забрала семья, в которой он приписан. Завтрак, накрытый полотенцем, ждал ее на столе.

— Детка, завтракай и пойдем выбирать тебе одежду. Наталья Юрьевна, куратор, прибегала уже два раза. Забрала твою анкету и просила привести тебя на склад к часу дня. А тебе еще укол должны сделать. — чуть понизив голос, добавила: — Зачем тебя туда водили?

Так же тихо шевеля губами, Анна ответила: — Вчера кто-то пытался забраться в больницу.

Баба Галя округлила глаза и часто закрестилась. — Господи... Избавь от напасти. И что, ты их всех видела? — и она закатила вверх глаза, чтобы дать понять девушке, о ком идет речь, при этом глаза медсестры горели любопытством.

— Не всех, но видела, по-моему, главный говорил со мной. — она хотела добавить, что он читает мысли, но тут в палату вошел Алексей, отправив бабу Галю в смотровую и сев на кровать, он предупредил:

— Ты пострадаешь, если и дальше будешь вести себя также. Большинство из нас ты откровенно раздражаешь, а вкупе с тем, что ты хорошо пахнешь, желающие причинить вред, скажу проще, убить тебя, выпить тебя, несмотря на все запреты, найдутся, и тебя не спасут ни Ростислав, ни Анри, ни я. Ты настолько не дорожишь своей жизнью? Анна, ты ничего еще в ней не узнала, ты, наверное, даже не любила. Зачем ты зовешь смерть?

При этих его словах она подумала об Анри, и на губах появилась нежная улыбка.

— О, Господи! — только и смог сказать Алексей. — Ложись, я сделаю тебе укол.

* * *

франц. — Успокойся, красавица