Слово о Драконе (джен)

— Знаешь, когда-то и я был новичком, — доверительно сказал Виармо. — У меня было два старинных песенника, пять нотных тетрадей, половина сложной партитуры для оркестра и целое море деревенских песен на три аккорда. Не то чтобы достаточный запас для приличного барда, но если уж начал выступать перед людьми, становится трудно остановиться. Так что я тебя понимаю, но одобрить такое вопиющее нарушение не могу!

Разговор длился уже более получаса. Дин пытался выторговать себе сольный тур по городам, Виармо был решительно против. Где это видано, месяца не проучился, а уже выступать намылился! Глава Коллегии не собирался позориться, выпуская на вольные хлеба недоучку, будь он хоть сто раз почётным бардом, и крайне экспрессивно доказывал свою правоту, расхаживая по кабинету и размахивая руками.

— И вообще, с чего такой энтузиазм? — сварливо спросил альтмер, развернувшись и посмотрев в бесстыжие золотые глаза. — Ты не похож на безмозглого юнца, решившего, что, раз ему доверили пару часов побренчать в пустой таверне, то уже всё можно, хоть во дворец ярла, хоть на главную площадь в базарный день.

— Мне очень нужно, правда, — Дин даже не пытался скрыть волнения, его пальцы, нервно теребившие завязку на вороте рубахи, мелко подрагивали, а кончики ушей побелели и от того особенно отчётливо выделялись своей формой.

— Но врать-то зачем? — устало спросил Виармо. — Если что-то серьёзное случилось, что я, не отпущу? Ты выгодно выделяешься умом на фоне местных остолопов, наверстаешь. Тебе сколько времени надо, неделю, две?

Дин отвёл взгляд.

— Не знаю. Может, несколько месяцев потребуется, может, больше. Я не уверен даже, что смогу вернуться.

Глава бардов всплеснул руками.

— Нет, вы только посмотрите! Не ты ли так отчаянно рвался в барды? И теперь, спустя несколько недель, хочешь всё бросить?! Позорище, я готов проклясть тот день, когда ты появился на пороге этого дома! В чём причина, Дин?

— Драконы, — сипло сказал рыжий бард. — Я… я должен убедиться, Виармо. Когда восемь волнений по миру пройдут. Когда Медная башня начнёт вечный бег, изменится облик часов и минут. И трио благое исчезнет навек, когда содрогнётся Красная Башня. Когда сын дракона утратит престол, он больше не будет защитою нашей, нас не прикроет могучим крылом, а Белая Башня падёт безвозвратно. Когда к Башне Снежной раздоры придут, настанет пора войны и безвластья… Тогда точно освободится от пут Мира Погибель! Дракон возвратится! Со скрипом тогда Колесо повернётся, но будет надежда, покуда сердце Последнего Драконорождённого бьётся…

Дин устало умолк. Тишину разорвали одиночные хлопки. Виармо несколько раз с чувством хлопнул ладонью о ладонь.

— Как я в очередной раз убеждаюсь, исполнение на отлично, а вот содержание… Поэтическая переработка пророчества о последнем драконорождённом, верно? Задания, подобные этому, даются на старших курсах. Когда воцарятся беспорядки в восьми частях света. Когда Медная Башня пойдет и Время преобразится. Когда триблагие падут и Красная Башня содрогнется. Когда Драконорожденный Государь утратит свой престол и Белая Башня падет. Когда на Снежную Башню придут раскол, бесцарствие и кровопролитие. Проснется Пожиратель Мира, и Колесо повернется на Последнем Драконорожденном. Я всегда скептически относился к подобным предсказаниям конца света, но как учебный материал оно хорошо.

— А что, если пророчество правдиво? — возразил Дин. — Джагарн Тарн. Нумидиум. Падение Альмсиви. Кризис Обливиона. Гибель династии Септимов. Раскол, бесцарствие и кровопролитие любой может наблюдать, выбравшись за городские стены и проехав немного к центру Скайрима. А теперь ещё и новость о драконе, разорившем Хелген.

— Вот все бы ученики так историю учили и стихи сочиняли, насколько меньше в мире было бы бездарных бардов, — проворчал Виармо с недовольной миной. — Дай мне сюда свою лютню.

Дин с тяжёлым вздохом протянул главе Коллегии свой верный инструмент. Виармо перехватил лютню за гриф левой рукой, правой же провёл вдоль корпуса. От его ладони расходилась белая волна магии, и дерево менялось, приобретая металлический отлив. Закончив, Виармо мимоходом наиграл простенький мотивчик и удовлетворённо кивнул.

— Ну, вот, всё в порядке. Забирай.

— А что ты сделал? — поинтересовался Дин, ревниво прижимая лютню к груди. — Я сначала подумал, что ты её сломаешь или что-то вроде, чтобы показать, что я больше не бард.

— Вот ты такой умный, мой совсем не полукровный ученик, но порой такой дурак! — проникновенно сказал Виармо. — Я что, похож на вандала, способного сломать музыкальный инструмент?

Дин устыдился и заверил, что нет, не похож.

— То-то же. Я её зачаровал на прочность, а то я нордов знаю, с вас станется использовать лютню в качестве дубины. Были прецеденты.

— О, спасибо, — начал было Дин, но был остановлен резким жестом.

— Не перебивай, это ещё не всё. Раз ты такой умный и самостоятельный, пойди и набери перед отъездом заданий, я не позволю, чтобы ты бездельничал и деградировал там, убивая свой талант! И ты минимум три раза выступишь в тавернах во время своего путешествия. Можешь больше. Но если будешь освистан, мне на глаза не попадайся, позорище! Вопросы?

Дин забросил лютню за спину, сделал широкий шаг вперёд и сграбастал Виармо в объятия. Тот от неожиданности кхекнул и попытался выбраться из медвежьей хватки, но успеха не достиг — Дин был всего на полголовы ниже альтмера, зато почти в полтора раза шире.

— Пусти, задушишь, — прохрипел Виармо, пытаясь скрыть за недовольством, насколько он расчувствовался от этого жеста.

Дин отпустил учителя и широко, открыто улыбнулся.

— Спасибо тебе огромное! Я не опозорю Коллегию, обещаю. Только это… мне ещё и лошадь нужна.

— А императорскую корону тебе не надо?!

Очарование момента было разрушено, и новый спор обещал продлиться ещё полчаса, не меньше.