Слово о Драконе (джен)

Дин проснулся уже на подступах к Солитьюду. Возчик поворачивать назад отказался, стал требовать за обратный путь денег, которых у Дина не было, а на подсунутый под нос кулак отреагировал излишне бурно и ссадил пассажира с телеги, оставив бутылки с мёдом в качестве компенсации. Провожая взглядом удаляющуюся повозку, Дину ничего не оставалось, кроме как смириться и пойти дальше пешком.

За время пути ему всё-таки удалось вспомнить, что вчера произошло, и что он забыл так далеко от дома. Возвращаться было слишком долго, оставался один путь — в Солитьюд, в Коллегию Бардов.

Изнутри респектабельная и уважаемая обитель музыкантов представляла собой сущий вертеп. Просторный дом был наполнен суетящимися людьми и мерами, речь их сливалась в единый монотонный гул, в котором изредка можно было вычленить отдельные фразы вроде: «Пирожки, кто обещал пирогов напечь?» — или: «Кто-нибудь, сделайте уже заказ на вино и успокойтесь!». Посреди этого хаоса царил альтмер, встрёпанный, будто не видел расчёски уже неделю и не спал дня три.

Дин посчитал его главным, подошёл поближе и прокашлялся, привлекая внимание. Альтмер подпрыгнул и развернулся на месте, грозно нахмурив брови.

— Почему бездельничаем? — строго спросил он.

Дин выглядел весьма растерянным от такого подхода и единственным, что он выдал в ответ на реплику, было глубокомысленное: «Эээээ…»

Альтмер почти уже было вернулся к своему ответственному делу по раздаче указаний, но скользнул взглядом по торчащим из рыжих волос заостренным ушам и сбился с мысли.

— Бретау, здесь?..

— Сам ты бретау, — Дин насупился и сунул кулак эльфу под нос. — Я не бретон, я норд, не видно, что ли?

— Да-да, конечно, — рассеянно проговорил альтмер, ладонью отводя кулак в сторону. — Не мешайте, юноша, я занят. Кто вы, и что вы вообще здесь делаете?

— Ну, меня зовут Дин, я того, в барды записаться хочу. На лютне играть, песни петь, баллады сочинять, людей радовать.

Альтмер открыл было рот, чтобы произнести что-то резкое, но передумал и посмотрел на Дина уже более осмысленно, цепким оценивающим взглядом.

— Моё имя Виармо, я директор Коллегии Бардов. Думаю, ваше поступление вполне возможно. Вам только нужно пройти вступительное испытание.

— Хорошо, я готов, — кивнул Дин. — Что от меня требуется?

— Через неделю должен состояться наш традиционный праздник, Сожжение короля Оглафа, но проблема в том, что ярл на этот раз не дала разрешения на его проведение. Бедняжка недавно потеряла мужа, но это же не повод! — Виармо возмущённо взмахнул руками.

— Стоп-стоп, а с этого момента поподробнее, — сказал Дин, вклинившись в эмоциональную речь. — Чегой-то с Торугом случилось?

Виармо бросил на него такой взгляд, словно Дин был каким-то необразованным и невоспитанным варваром. Впрочем, альтмеры считали таковыми всех остальных, это любому известно!

— Как, вы не слышали? — с возмущением и удивлением спросил Виармо. — Это же такой кошмар, такой ужас! Его убил этот бунтовщик, как же его… Гульфик?

— Может, Ульфрик?..

— Да-да, он самый, спасибо, юноша. Представляете, этот преступник! Он вызвал короля на поединок прямо на совете и убил! Я не был тому свидетелем, к моему величайшему сожалению, но люди поговаривают, что Ульфрик победил нечестно. Он выкрикнул какое-то заклинание, и нашего короля просто разорвало на куски! Ах, какая из этого может выйти баллада…

Дин рискнул вклиниться в поток слов, пока и сам не забыл, что ему было нужно от Виармо.

— Ах да, ваше вступительное испытание. Я полагаю, что объяснить Элисиф всю важность этого праздника смогла бы старинная Песнь о короле Олафе, но, вот беда, записи с текстом были утеряны, а наизусть её никто не помнит. Скорее всего, книга находится в Упокоище, где и похоронен король Олаф. Принесите её, и вы будете приняты в коллегию.

— Да ты издеваешься! — воскликнул Дин. — Туда же три дня в одну сторону только идти, и ты предлагаешь мне успеть за неделю?

— Ну, ты ведь хочешь стать бардом, уверен, что-нибудь сможешь придумать, — Виармо тоже перешёл на более фамильярный тон.

— Уже придумал. Вам праздник нужен куда больше, чем я хочу стать бардом. Песни за столом горланить я и без высшего образования могу. Так что с вас лошадь, а с меня книжка.

Альтмер поперхнулся воздухом, завязался торг, но тут, в общем-то, и деться было некуда — или соглашаться на условия, или самому отправляться в кишащее нежитью подземелье.

— Хорошо! — раздражённо воскликнул Виармо наконец. — Но если самое позднее через шесть дней лошадь не будет стоять в конюшне, а мне на стол не ляжет Песнь о Короле Олафе, твой портрет появится на каждом дорожном столбе, ты меня понял?

— Зачем так нервничать-то? — Дин был полностью умиротворён. — Всё будет в лучшем виде, ты и оглянуться не успеешь.

— Очень на это надеюсь, — Виармо проводил его взглядом и, наконец, вспомнил про свои обязанности распорядителя. В стенах коллегии вновь зазвучал его начальственный голос, задавая тон окружающему хаосу.

Лошадь действительно оказалась хорошим подспорьем, и трое суток пешего пути превратились в одну ночёвку на природе — рядом воют волки, зато бесплатно! — и ещё несколько часов верхом после подъёма.

Оставив лошадь привязанной неподалёку, Дин без страха толкнул массивные двери и шагнул в усыпальницу. Навстречу ему выплыл молчаливый призрак, не предпринимавший, впрочем, никаких активных действий.

— А ты ещё кто? — поинтересовался Дин, но ответа не дождался, пожал плечами и пошёл вперёд. Призрак двигался следом, как привязанный. — Ну, и чего ты за мной увязался?

— Я Свакнир. Бард, — сказал призрак и вновь скорбно замолчал.

— А чего такой неразговорчивый, если бард? — спросил Дин. — Свакнир, говоришь? У тебя имечко почти как у моего старинного знакомого, обглодай Шор его кости. Что ты тут делаешь-то? Неужто тоже за Песнью явился, да так и сгинул?

Свакнир же окончательно утратил тягу к общению, и в конечном итоге Дин махнул на него рукой. Идёт себе, есть не просит, обстановку освещает, не болтает по пустякам — вполне удобный спутник.

В Упокоище даже спустя многие века пахло особыми составами, коими натирали мёртвые тела, прежде чем обернуть их в грубый лён и уложить в каменные ниши. Запах этот мешался с затхлостью давно не проветривавшегося помещения и запахом отсыревших, пришедших в негодность книг. Дин шёл по коридорам как по жилому дому, с интересом оглядываясь и не выказывая никаких признаков страха.

В одном из залов на постаменте лежало украшение в форме трёхпалой лапы — драконий коготь. Стоило рыжему норду протянуть руку и коснуться холодного металла, как поблизости зашевелились мёртвые тела, обретая подобие жизни. Драугры пробуждались от своего векового сна, чтобы покарать нарушителя. Но встретил их не полный ужаса вопль трусливого воришки и не блеск стали в руках бывалого вояки, а тяжёлый взгляд золотых глаз и холодный голос, с рокотом прокатившийся по подземелью.

— HUZRah NeyL ZUL, ZaaMME, — изрёк Дин, выпрямив спину и смотря на нежитей сверху вниз. Ещё пару мгновений драугры стояли недвижимо, но вот их стройные ряды дрогнули, и немёртвые воины начали опускаться на колени.

— AaL, IN, — прошелестело несколько десятков мёртвых глоток.

— BRUN HET KEL DaaR SONaaN, — Дин махнул рукой в сторону призрака барда, смотревшего на эту сцену с раскрытым ртом.

Один из драугров отделился от общей группы и куда-то ушёл. Вернувшись, он вновь опустился перед Дином на колени и протянул ему потрёпанную книгу.

— Но как?!

— Что, решил заканчивать играть в молчанку? — незло усмехнулся Дин, повернувшись к Свакниру. — С любым можно найти общий язык, даже если это драугр. А тебе самому в Совнгард-то не пора, друг?

— Да, ты прав, — кивнул призрак. — Песнь о короле Олафе не будет подвергнута забвению, а значит, я могу уйти.

— Вечной пирушки тебе, бард, — пожелал Дин и засунул книгу за пазуху. — А мне не помешало бы и о презренном подумать. Тут наверняка найдётся пара-другая монеток. Эй, ZaaMME! BRUN HET YUVON!