Слово о Драконе (джен)

Дельфина нервничала и не находила себе места. Характер её, и без того нелёгкий, испортился окончательно, даже верный друг Эсберн не выдержал и загрузил её работой по самую макушку, скучной и нужной, чтобы не оставалось времени на волнения.

Так что неудивительно, что появление Дина было встречено весьма бурно. Дельфина даже не сразу заметила, что довакин как-то притих и выглядит печальным. Зато заметил Эсберн.

— Дельфина, подожди набрасываться на нашего друга. Что случилось, Дин?

— Ну, я решил вам рассказать кое-что, из-за чего вы можете от меня отвернуться.

— Пойдём в главный зал, не стоя же такие вещи обсуждать, — Эсберн поджал губы и сделал приглашающий жест.

— Ты что, решил присоединиться к Алдуину или предал нас Талмору? — напустилась Дельфина, когда до неё дошёл смысл слов.

— Я что, выгляжу настолько подонком? — возмутился Дин. — Нет, конечно!

— Тогда я не знаю, что может заставить меня наплевать на нашу зародившуюся дружбу.

— Посмотрим, что ты скажешь после моего рассказа.

Дин устроился посреди длинного стола, положил подбородок на сцепленные в замок руки и задумчиво посмотрел на усевшихся напротив Клинков.

— Итак, в чём отличие между драконами и драконорождёнными?

— Ты говорил, что души драконов могут поглощать и те, и другие, — припомнил Эсберн. — Значит, остаётся одна разница. Первые — огромные бессмертные ящеры, вторые — люди или меры.

— В общих чертах так и есть, — согласился Дин. — Однако если смотреть в самую суть, то дов от довакина отличает наличие божественной искры. Части силы Акатоша, которую тот вкладывал в своих детей, свои творения. Драконы, сходясь со смертными, уже не могли передать эту искру, ведь они не являлись богами. Так получились дети дракона, довакины. Я бы сказал, что они ближе к запертым в человеческом теле драконам, чем к людям.

— Драконы — высокомерные даэдровы ублюдки! — воскликнула Дельфина. — Они считают всех остальных жалкими червями!

— Альтмеры тоже, но они же не драконы, — хмыкнул Дин. — В природе дракона стремиться к власти. То, что от этого у них портится характер, оставим в стороне. Надеюсь, мне не нужно напоминать, кем были три крупнейшие императорские династии последнего времени.

— Драконорождёнными, — севшим голосом произнесла Дельфина.

— Значит, ты утверждаешь, что довакина от дракона отличает тончайшая грань, — Эсберн выглядел более спокойным. — Ты хочешь сказать, что она преодолима?

— Да. Вспомните Мартина Септима! Он получил божественную искру, разбив Амулет Королей, и смог превратиться в дракона.

Дельфина вцепилась всеми пальцами в волосы и уставилась на стол пустым взглядом.

— Но он погиб спустя считанные минуты, — заметил Эсберн. — Обратился в камень.

— Я не знаю, что точно произошло тогда, но полагаю, что божественной силы, содержавшейся в Амулете, оказалось слишком мало. Мартин не смог вернуться в прежний облик, но и оставаться дальше драконом не мог. В результате Имперский Город на долгие годы украсился статуей дракона в полный рост, — вздохнул Дин. — Но в душе дракона божественной силы куда больше.

— Значит, ты теперь тоже дракон? — тихо спросила Дельфина. — Давно?

— Я могу превращаться в дракона с тех пор, как убил Мирмулнира, — Дин закрыл глаза, уйдя в воспоминания. — Я узнал его имя, когда поглотил его душу. На самом деле этот процесс не очень приятен, мне приходится каждый раз бороться, чтобы чужая душа не вытеснила мою, а, наоборот, усилила меня. Убивший дракона сам становится драконом, и я не хочу проверять, что будет, если однажды в поединке душ победителем выйду не я.

— Но ты остался собой? — спросил Эсберн.

— Да. Те, кто общался со мной до и после, разницы не заметили.

— Ты поэтому доказывал нам, что не всех драконов нужно убивать?

— Да, Дельфина. Я не хочу быть твоим врагом, не хочу, чтобы нам пришлось убивать друг друга.

Эсберн задумчиво наморщил лоб.

— Значит, всё то время, когда ты путешествовал отдельно от нас, ты пользовался своими крыльями? Именно так ты обогнал нас на пути в Ривервуд? А лагерь Изгоев, случайно, не ты уничтожил?

— Случайно я, — Дин открыл глаза и посмотрел на Эсберна с некоторым интересом. — Я не убивал их, только напугал и заставил переключить своё внимание с двух одиноких спутников на себя.

— Я хочу это увидеть, — тихо, но твёрдо сказала Дельфина. — Как ты превращаешься в дракона.

— Я бы тоже не отказался, — признался Эсберн. — Никогда не видел дракона вблизи.

— Пойдёмте во двор, — предложил Дин со вздохом.

Оказавшись под открытым небом, он попросил Клинков отойти чуть подальше и превратился. Эсберн восхищённо цокнул языком и поспешил исследовать всё, до чего мог дотянуться, Дельфина же неотрывно смотрела на дракона, положив ладонь на рукоять меча.

Дин вдруг резко подался вперёд — Дельфина не успела ни отшатнуться, ни достать оружие, хотя, казалось, была готова — и смачно лизнул её, проведя раздвоенным языком по броне и лицу.

— Гадость какая! — воскликнула Дельфина, немедленно вышедшая из ступора. — Дин, скотина! Как я теперь отмываться буду?!

Дракон улыбнулся и завилял хвостом, словно собака. Ещё и язык свой из пасти вывалил набок!

— Ну, зато, кажется, ты не спешишь меня убивать.

— Мне надо напиться, — мрачно ответила Дельфина, развернулась и скрылась в Храме.

— Как думаешь, она простит меня? — Дин вывернул шею, чтобы посмотреть на Эсберна. — Пожалуйста, не надо пытаться отковырять у меня чешуйку, я тебе подарю, когда сама выпадет.

— Мне тоже не помешает переварить эти новости, — Эсберн отошёл чуть в сторону. — Что ты собираешься делать дальше?

— Сражаться с Алдуином. Я не знаю, вернусь ли и получится ли у меня…

— Если у тебя получится, ты всегда будешь желанным гостем, здесь, Дин, — заверил Эсберн. — Ты многое сделал для нас.

— Спасибо. Я ценю это, правда. Передай Дельфине мои извинения. Прощай, надеюсь, увидимся вновь.

Дракон расправил крылья и взлетел.

— До свидания, Дин. Надеюсь, что до свидания, — негромко сказал Эсберн, смотря ему вслед.