Крестник (гет)

В день похода в Хогсмид погода стояла великолепная. Октябрь, в отличие от своего предшественника, будто не хотел прощаться с солнцем и вообще хорошей погодой. Ремус критически смотрел на свое отражение в зеркале и время от времени морщился, когда солнце выглядывало из-за облаков и слепило ему глаза. Люпин коснулся узла галстука и тяжело вздохнул.

— Он выглядит ботаником, — проворчал Сириус, затем проворно стащил с носа Джеймса очки и водрузил их на Люпинов. Ухмыльнувшись, Поттер практически без боя вернул свое имущество назад. — Особенно этот галстук… Зачем он вообще сдался?!

— Уважай классику, чувак, — с ехидной миной протянул Джеймс.

— Классика — отстой, — заявил Сириус. На первое в жизни свидание Люпина собирали всей комнатой.

— О, хочешь подискутировать на данную тему, друг мой блохастый? — тут же оживился Джеймс.

— Заткнитесь, — не выдержал Ремус. Нервы у него и без того были на пределе, а тут еще эти два идиота превратили грядущую встречу с Арабеллой в какое-то свое юмористическое шоу. Он схватил куртку и опрометью бросился вниз. Вслед ему неслись какие-то слова ребят, хлопнула дверь их спальни, видимо, они практически сразу же устремились следом. Ремус прибавил шагу. Если они и дальше будут ржать, он их попросту загрызет без трансформации.

За завтраком ему кусок в горло не лез, хотя Питер рядом с ним уплетал блинчики с семгой за милую душу. При взгляде на такого Хвоста аппетит обычно только усиливался, но не сегодня. Ремус то и дело украдкой косился на стол Рейвенкло, отчаянно надеясь, что Арабелла на него не смотрит. Ничего подобного: она болтала с подружками, как ни в чем не бывало. У него немного отлегло от сердца, и он налил таки себе чаю.

К ним подошла Джой, которая отчаянно пыталась подавить зевок. Она похлопала Ремуса по плечу и удивленно вскинула брови:

— Рем, ты что, на свидание собрался?

— Звучит так, словно ему нельзя пойти на свидание, — агрессивно отозвался Сириус.

Джой наградила его презрительным взглядом и снова повернулась к Люпину. На ее губах играла легкая улыбка.

— И кто счастливица?

— Староста Рейвенкло, — брякнул Хвост, вытирая губы салфеткой.

Лицо Джой превратилось в камень, словно она изо всех сил сдерживала ухмылку.

— О, удачи. Смотрите не усните, когда станете обсуждать инфляцию в Гондурасе. Лучше уж тогда обсудите причины снижения популяции мексиканских тушканчиков.

Джеймс под столом наступил ей на ногу. Джой поморщилась и явно проделала в ответ то же самое, Поттер охнул и постарался выдать это за кашель. Ремуса пробрал смех.

Позавтракав, гриффиндорцы с разрешениями на посещение Хогсмида от родителей спустились в холл, где их дожидался воинственно настроенный Филч. Арабеллы в условленном месте еще не было, и Джой тут же этим воспользовалась. Она потянула Ремуса за рукав и скептически приподняла бровь.

— Так. А где цветы?

— Цветы? — растерялся Люпин.

— Цветы, — с комическим спокойствием повторила Джой. — Ну, знаешь, такие симпатичные разноцветные растеньица…

— Может, хватит паясничать? — устало спросил Джеймс.

Наверное, это был первый в истории случай, когда Джой его полностью проигнорировала.

— Никаких цветов, — тут же влез Бродяга с донельзя авторитетным видом. — Дарить цветы на первое свидание — дурной тон.

— Кто это придумал, ты? — раздраженно спросила Джой.

— Ага, хорошая отмазка, Бродяга, — поддел его Поттер, — учитывая, что больше чем на одно свидание ты еще никого не приглашал. Ну, за счастливым исключением, — он подмигнул стоявшей рядом Марлин.

— У Арабеллы аллергия на пыльцу, — буркнул Ремус и тут же себя обезопасил, чтобы не возникло ненужных вопросов: — Она как-то приходила к мадам Помфри за лекарством и пожаловалась ей. И вообще, у нас не свидание, а просто…

— Дружеская прогулка, — хмыкнув, хлопнул его по плечу Сириус. — Нормально, Лунатик, все с этого начинают. Вот же повезло с аллергией, — хмыкнул он себе под нос, чтобы никто не услышал.

Отделившись от компании, Ремус подошел к большим песочным часам, фиксировавшим очки факультета. Большие башенные часы пробили одиннадцать раз, и в холл спустилась Арабелла Сеймур собственной персоной. На ней был белый пушистый свитер, светлые волосы распущены по плечам, а на щеках играл приятный румянец. Заметив Ремуса, она танцующей походкой направилась к нему. Люпин ощутил, как в районе живота что-то екнуло.

— Привет, — поздоровалась Арабелла, улыбаясь, хотя Ремус буквально кожей чувствовал, что ей тоже не по себе.

— Привет.

— Пойдем?

— Пойдем, — как попугай повторял он, вытирая вспотевшие ладони о внутреннюю подкладку карманов куртки. В очереди они оказались последними. Филч наградил их презрительным взглядом и заковылял в замок.

Солнце тем временем выползло из облаков и ослепительно сияло на лазурном небе. Арабелла надела предусмотрительно захваченные с собой солнечные очки, которые на ее аккуратном лице смотрелись нелепо огромными. Перехватив взгляд Ремуса, она послала ему подбадривающую улыбку. Люпин старался не смотреть себе под ноги и уже открыл было рот, собираясь что-то спросить, как вдруг наткнулся носком кроссовки на какой-то мелкий камешек, и тот пролетел несколько футов вперед. Арабелла наградила злосчастный камень, который Ремус уже трижды проклял, задумчивым взглядом и вдруг тоже поддела его носком туфли. Они покосились друг на друга и вдруг синхронно прыснули. Развлечение до самой деревни было найдено.

— Отличный удар, — одобрил Ремус, когда камешек угодил в маленькую ямку на дороге. — Почему ты не играешь в квиддич?

Арабелла почесала нос.

— До поступления в Хогвартс я занималась балетом. Как-то сложно перейти от одного к другому.

Ремус бросил быстрый взгляд на далеко не осиную талию своей спутницы и не самые длинные ножки. Арабелла походила на кого угодно, но только не на балерину.

Не сговариваясь, они направились к «Трем метлам», где пока еще практически не было посетителей. Арабелла выбрала столик у окна, которое отличалось не самым выгодным видом на пепелище лавки «Дэрвиш и Бэнгз». Ремус решительно отодвинул вазу с искусственной веточкой сакуры на край стола и скрестил руки. Арабелла ковыряла пластмассовой ложечкой подтаявшее розоватое мороженое. Люпин мучительно подыскивал тему для разговора.

— Твой факультатив пользуется популярностью, — вдруг заметила Арабелла и хитро улыбнулась.

— Мой? — Ремус аж мороженым подавился.

— Ну да. Сначала, правда, все хихикали и всерьез Синистру не воспринимали, а теперь…

— Погоди, — Ремус с трудом сдерживал смех, — факультатив полового воспитания ведет Синистра?

— Я сама слышала, как МакГонагалл ее уговаривала, — хмыкнула Арабелла, облизывая ложечку. — «Аврора, дорогая, ну как вы себе представляете меня, рассказывающую детям об этом»? — она довольно похоже изобразила голос профессора МакГонагалл. — «И потом, у вас опыта в таких деликатных вопросах всяко больше, чем у меня…»

Ремус опустил взгляд на свой лоток с практически нетронутым мороженым и хмыкнул. В паб начал подтягиваться народ, и вскоре из-за галдежа и громких взрывов смеха им с Арабеллой пришлось склонить головы, чтобы слышать друг друга.

— В этом году команда Рейвенкло разделается с Гриффиндором, — кровожадно пообещала Арабелла, когда в «Три метлы» вошли трое высоченных плечистых парней в синей квиддичной форме. У одного в руках была толстенная книга с названием, которое вызвало бы у Джеймса приступ гомерического хохота: «Теория квиддича».

Ремус выразительно покосился на собеседницу, у которой был самый непринужденный вид в мире.

— Полагаешь? — приподнял бровь он и снова бросил взгляд на спортсменов. — Не забывай, что есть еще слизеринцы.

— Да, Монтгомери настроен крайне решительно, — пожала плечами Арабелла и вдруг подалась вперед, азартно сверкнув глазами: — Хочешь пари?

— А давай, — загорелся Люпин, точно так же подаваясь вперед, отчего их носы чуть не столкнулись. — Ставлю на чемпионство Гриффиндора… м-м-м… десять галеонов.

— Ха! Двадцать пять на победу Рейвенкло! Эй, ты, — одной рукой она схватила ладонь Ремуса, а другой притянула за рукав какого-то лопоухого третьекурсника, — ну-ка разбей!

Мальчишка покраснел до кончиков ушей, но просьбу старосты выполнил. Арабелла отпустила его восвояси и довольно хлопнула ладонями по столешнице. Ремус тем временем думал о том, до чего же легко с ней общаться, ничуть не сложнее чем с Марлин или Джой. Они завели беседу о чемпионате мира по квиддичу, который в будущем году стартует в Аргентине, и Люпин втайне порадовался длинным нудным разглагольствованиям Джеймса на эту тему, иначе наверняка пришлось бы обсуждать вегетативное размножение китайской кусачей капусты, как предсказывала Джой. Время летело, а мучительного желания поскорее закончить встречу так ни разу и не возникло, хотя Ремус всю неделю предполагал обратное.

— Знаешь что, Джеймс? — заявил Ремус, едва переступив порог спальни мальчиков вечером. Поттер оторвал недоуменный взгляд от очередного спортивного журнала, который читал уже по десятому кругу, лежа на своей кровати. — Теперь ты просто обязан выиграть кубок по квиддичу в этом году.

Джеймс безо всякого сожаления отшвырнул зачитанный журнал в сторону и сел на кровати прямо, от нетерпения затеребив свою кожаную феньку на запястье.

— Да это вообще не обсуждается. Ну? — вопросил он.

— Что — ну?

— Не тупи, Лунатик. Как все прошло?

— Если выражаться языком Бродяги, — Ремус деланно задумчиво почесал в затылке, — то она мне не дала.

С минуту у Джеймса был довольно глупый вид, словно его огорошили новостью о переводе в Хаффлпафф. Ремус стащил с себя джемпер и обнаружил, что Поттер готовится вот-вот заржать в голос. Люпин запустил в друга тощую подушку, и тот повалился на кровать, схватившись за живот. Ремус и сам невольно расплылся в улыбке.

— Я и не просил, если ты собираешься задать мне этот вопрос, Сохатый. Она… — он старательно подбирал определение, мечтательно уставившись в потолок, — она…

Джеймс деликатно молчал, но когда Ремус бросил на друга беглый взгляд, то обнаружил, что тот беззвучно умирает от смеха.

— Иди на хрен, Сохатый, — засмеялся Люпин и хлопнул дверью ванной. Подобрав таки определение Арабелле, он высунул голову из-за двери и прокричал: — Она для меня… ну вот как Джой для тебя!

Джеймс мгновенно переменился в лице, и до Ремуса дошло, что именно он только что ляпнул. И почему в самые ответственные моменты людям свойственно тупеть?

Когда он вышел из ванной, то обнаружил, что Джеймс так и не переменил позы. Он задумчиво пялился в окно, подперев подбородок кулаком. Взгляд друга был остекленевшим. Такой Джеймс казался каким-то неправильным.

— Я здорово ее обидел, — заявил вдруг Джеймс будничным тоном, словно говорил о покупке нового учебника. Хотя Ремус как никто знал, что внутри у Поттера творится черт знает что.

— Слушай, я не специалист во всяких там амурных делах, — осторожно начал Люпин, — и представление о том, что творится в голове у девчонок, имею лишь отдаленное. Но мне кажется… ты все правильно сделал, Сохатый.

К его удивлению, Джеймс вдруг злобно стукнул кулаком по столбику кровати и, ссутулив плечи, побрел к выходу.

— Я уже сам не знаю, что правильно, а что нет, — пробурчал он и хлопнул дверью.

С минуту Ремус с глупым видом стоял посреди комнаты, сжимая влажное полотенце. И угораздило же его упомянуть в этом дурацком разговоре Джой! Мерлин, как же все было просто, когда Пальмер и Сохатый просто дружили… Но додумать ему не дал буквально ввалившийся в комнату довольный по уши Бродяга, от которого едва уловимо пахло фруктовыми духами Марлин. Ремус только обреченно вздохнул и приготовился к дублю два.

* * *

К середине октября зарядили проливные дожди с грозами, чередующиеся с безоблачным небом и ослепительным солнцем. Джеймс назначал тренировки команды при любых погодных условиях, не исключая возможности игры с Хаффлпаффом в жуткую грозу. Игроки канючили, особенно девчонки, что капитан совсем с катушек слетел, однако самого капитана это мало трогало. На стадионе он практически забывал о том, что в стенах замка его снова встретит неопределенность со стороны Лили и депрессия, с головой поглотившая Джой. Поттер злился на себя за свои трусливые побеги от проблем, но, в конце концов, не он один погряз в них по самые уши. Если Джой доставляет удовольствие строить из себя обиженную на весь мир принцессу, а Лили — надменную недотрогу, то пожалуйста. На здоровье. Флаг им обеим в руки и барабан на шею.

Но приближалось семнадцатилетие Джой, которое Джеймс уж точно никак не мог проигнорировать. Определенные сложности вызывал подарок — ну не дарить же ей самку ангорского кролика, чтобы они с Иосифом не скучали! За такой подарок Пальмер его точно в морской узел завяжет. Особой любви к книгам Джой не питала, в косметике Поттер разбирался отвратительно, а бижутерии и того хуже. Цветы как подарок Джой не признавала в принципе и вообще ходила в последнее время с таким видом, словно приближался не ее день рождения, а чьи-то похороны. В конце концов его это так искренне достало, что он поймал ее после индивидуальных уроков Уилкса, намереваясь положить кислому виду Джой конец. Пока Джеймс нависал над ней, точно скала, Джой жалась своим хрупким телом к стене и смотрела на него взглядом уставшего от всего на свете человека.

— Я так больше не могу, — в отчаянии признался Джеймс. Джой прохладно приподняла брови, ожидая продолжения тирады. — Верни мне мою подругу, а?

— Соскучился? — хмыкнула она, кажется, впервые за долгое время открыв в его присутствии рот. Плечи Джой опустились, и она вдруг по-детски уткнулась лицом Джеймсу в грудь. — Я тоже, — раздался приглушенный всхлип.

Джеймс неловко погладил ее по голове, чувствуя, как она потихоньку расслабляется. Когда она снова посмотрела на него, ее глаза были покрасневшими, но сухими.

— Я вела себя как законченная истеричка, — начала она так, словно читала заученный по бумажке текст. — Это все оказалось слишком сложно для меня… все эти гребаные чувства, — она тяжело вздохнула. — Ладно, не бери в голову. Я справлюсь, — Джой выдавила улыбку, которая вроде бы могла быть искренней. — Честно признаться, я думала, что ты никогда не подойдешь.

— Ненавижу ссориться с близкими, — Джеймс приобнял ее за плечи, и они неспешно направились к башне Гриффиндора. Редкие школьники провожали их заинтересованными взглядами и шепотками. — Расскажи мне что-нибудь?

— Что? — слабо улыбнулась Джой. К ее щекам возвращался симпатичный румянец, разбавляя восковую бледность.

— Что угодно. Соскучился по твоему голосу, Пальмер, представляешь?

Она звонко хохотнула. Джеймс чувствовал ее сердцебиение, как свое.

— Ну держись, Поттер, скоро на стенку полезешь и будешь вспоминать минуты моего молчания чуть ли не с нежностью!

У главной лестницы их настиг Ремус. Он явно опешил, обнаружив Джеймса в обнимку с Джой, но комментировать увиденное никак не стал. Вообще вид у него был не самый цветущий, хотя до полнолуния оставалась еще неделя. Хорошо знакомый Джеймсу блокнот, в котором он не столь давно увековечил свои каракули, дал понять, откуда только что явился Люпин. Собрания старост на него самого действовали как-то угнетающе.

— Джим, вот ты где, — на лице Ремуса явственно проступило облегчение. — Нужна твоя помощь, — он аж руками развел, демонстрируя масштаб проблемы.

— Что, опять?! — выпучил глаза Джеймс. Ремус только рукой махнул.

— Не в том смысле. Народ, понимаешь ли, требует от меня свежих идей, — хмыкнул он. — А то этот факультатив так всем понравился, что мне решили дать какую-то идиотскую награду «за активное участие в общественной жизни школы», — пропищал он, копируя приторный голосок Долорес Амбридж.

Джеймс задумчиво почесал в затылке.

— Ну я покумекаю, конечно, — с воодушевлением пообещал он. — А пока что можешь предложить бал-маскарад на Хэллоуин. Тема костюмов: «Переплюнь боггарта». Ну как? — глаза его весело блеснули.

Почему-то в Хогвартсе никогда не проводились никакие балы. Единственным более-менее танцевальным развлечением были светские вечеринки у профессора Слизнорта, на которых иной раз гости буквально подыхали с тоски. Правда, в прошлом году оргкомитет пытался организовать нечто подобное на Рождество, но затея по каким-то неведомым причинам с треском провалилась. Ремус, видимо, подумал о том же самом.

— Представляю себе Пита в оранжевом балахоне. «Здравствуйте, я ваша тыква», — прокомментировала Джой. — Не катит, Рем, не слушай его. У него перед квиддичем всегда мозги начисто отшибает.

— Не знаю, чем тебе не нравится идея, — сделал вид, будто обиделся Джеймс. — С удовольствием выслушаю твои.

Они препирались до самого портрета Полной Дамы, практически не обращая внимания на скромно идущего сзади Ремуса. В гостиной Джой отделилась от них и отправилась в свою спальню, а парни плюхнулись на свой любимый диван у камина. Сириус ловко швырнул им по шоколадному «котелку». Поттер зубами разорвал обертку и выразительно уставился на Люпина.

— Чего это ты скалишься, Луни? — приподнял брови он.

Люпин с невинным видом покачал головой и уткнулся в неизменную книгу. Джеймс запустил в него шуршащей оберткой от конфеты.

— Ничего, я просто рад, что вы с Джой помирились.

— А они что, были в ссоре? — разрядил обстановку Хвост, бестолково глядя то на Поттера, то на Люпина.

Джеймс страдальчески закатил глаза.

В день первой игры погода стояла как на заказ. Пышные облака практически полностью скрывали солнце, ветер дул умеренный, так что на стадион команда Гриффиндора отправилась в приподнятом настроении. В раздевалке Хэмминг и Робинс валяли дурака, разыгрывая сценку «падающий с метлы хаффлпаффец». До выхода на поле оставалось не больше пяти минут, так что капитану пришлось здорово поднапрячь голосовые связки, чтобы угомонить разошедшихся не на шутку загонщиков. Но едва Поттер прочистил горло, чтобы разразиться вдохновляющей капитанской речью, как дверь раздевалки широко распахнулась, и внутрь ввалилась привычная толпа болельщиков, возглавляемая Блэком. От обилия красок их экипировки рябило в глазах, но по сравнению с раздираемыми производимым ими шумом барабанными перепонками это были цветочки. Сириус разве что до потолка не прыгал, девчонки что-то визжали и потрясали в воздухе кулаками.

— Порвать барсуков! — взревел кто-то, и вся толпа дружно подхватила:

— На фашистский крест!

— ЗАТКНИТЕСЬ! — рявкнул Поттер, у которого уже скулы от улыбки болели, а плечи саднили от постоянных тычков и шлепков «на удачу».

Команду чуть ли не на руках вынесли из раздевалки. Сзади кто-то матерно ойкнул — кажется, одного из загонщиков основательно приложили о дверной косяк.

— Вы мне всех игроков перебьете раньше бладжеров! — надрывался Джеймс.

Мадам Трюк возмущенно приподняла брови, когда команда Гриффиндора появилась на поле в сопровождении доброй половины факультета. Выхватившая у комментатора волшебный мегафон МакГонагалл рявкнула, отчего заложило уши:

— НЕМЕДЛЕННО займите положенные вам места, иначе матч будет отменен!

— Все, валите, — распорядился капитан, пока гриффиндорцы не растащили игроков на сувениры.

Мадам Трюк нехотя дунула в свисток, и игра началась. За квоффл моментально развернулась ожесточенная битва, в ходе которой уже на третьей минуте зловеще хрустнула чья-то метла. Бладжер хаффлпаффского загонщика неслабо ударил Ким по ключице, за что Хэммингом был атакован вратарь соперников. Квоффл беспрепятственно пролетел в левое кольцо, и счет был открыт.

Стадион вскочил как один человек. На трибуне Гриффиндора творилось что-то невероятное — половина факультета приветствовала своих охотницу и загонщика, а другая выкрикивала проклятия в адрес Саммерби, того самого горе-загонщика, травмировавшего Ким. Махнув рукой на пытающуюся удержать ее мадам Помфри, Уайтхолл резво оседлала метлу и снова устремилась за ярко-красным мячом. Пролетая мимо Джеймса, Ким не удержалась и кокетливо подмигнула ему. Мяч снова оказался в ее руках.

Хаффлпаффцы старались изо всех сил, но спустя полтора часа и счета триста двадцать — сорок в пользу Гриффиндора нервы сдали даже у них. До этого игра еще более-менее шла честной, но после того, как Саммерби и его напарник атаковали гриффиндорского вратаря Лайтфута, в то время как квоффл находился вообще на другой стороне поля, Робинс и Хэмминг не выдержали. Позабыв про бладжеры, они яростно мутузили игроков прямо битами, из-за чего вконец разгневанная мадам Трюк удалила обоих с поля.

А вот это было уже совсем несмешно. Положение гриффиндорцев резко пошатнулось, когда их стало некому защищать от тяжелых мячей-вышибал — Хаффлпафф начал уверенно догонять их по очкам. Снитч как сквозь землю провалился, и оба ловца в упор не видели его, пока Сириус усиленным магией голосом не заорал на весь стадион:

— СОХАТЫЙ! Сзади!

Джеймс резко крутнул метлу и обнаружил наконец снитч, который преспокойно летел вдоль рейвенкловских трибун. Соперник тоже поменял курс и устремился за крохотным мячиком. На стадионе воцарилась идеальная тишина, даже игроки позабыли про свои обязанности и, затаив дыхание, следили за дуэлью ловцов. Невостребованный квоффл алел на траве ярким пятном, тишина стояла оглушительная, слышался даже стрекот серебристых крылышек снитча, рассекающих воздух. Болельщики тянули шеи, рискуя сорваться вниз с трибун. Еще пара футов и…

— ЕСТЬ!

Финального свистка мадам Трюк не услышал никто. Гриффиндорцы орали до хрипоты, топали ногами и обнимали друг друга без разбора. Сжимая слабо сопротивляющийся мячик в высоко поднятой руке, Джеймс пролетал над стадионом, а позади него яростно ругался обыгранный хаффлпаффец. Робинс и Хэмминг в порыве эмоций стукнули битами друг друга и тут же обнялись. На трибуне Гриффиндора возникла давка. Кто-то кричал уже явно не от радости. Команды приземлились на землю, Джеймс обменялся рукопожатием с хмурым, как пасмурное небо, капитаном соперников, выдавившим из себя такую жалкую улыбку, словно у него болели зубы. Гриффиндорцы по-прежнему кричали, и поверх головы обнимающей его Эвелин Джеймс видел, как к подножию трибуны спешат преподаватели. Эйфория медленно уступила место предчувствию чего-то крайне скверного. Отодрав от себя Ким, Джеймс помчался к трибуне своего факультета, чувствуя, как по спине поползло что-то мерзкое и склизкое, имя чему паника.

— Разойдитесь! — скомандовала МакГонагалл. Голос ее дрожал, а лицо было белее мела.

На миг на поле снова воцарилась тишина, нарушившаяся чьим-то испуганным криком. На земле, не дыша и не подавая других признаков жизни, раскинув руки, лежала бледная Марлин. Вокруг ее светловолосой головы медленно растекалась пугающая лужа крови.