Закон противоположностей, или психология счастья (джен)

…Северус, тем временем, так ничего и не придумав, пытается сделать банальный подкоп в полу, обнаружив небольшой погреб, — но у него ничего не выходит, чары от этого защищают. Он только пачкается, устаёт и злится — а толку ноль. Наконец, он снова садится и анализирует ситуацию. Свадьба… конечно, предпочтительнее петли, но одна мысль об этом заставляет его смеяться и ругаться одновременно. Однако надо же что-то решать…

И тут раздаётся, заставляя пыль густо сыпаться с потолка… он даже затрудняется с определением, ибо ничего кроме «Глас Божий» ему на ум не идёт, но ни во что подобное он лет с семи не верит. Однако похоже до дрожи — примерно такой эффект как раз и даёт грамотно применённый Сонорус.

— Покайтесь! — гремит над домом, амбаром, полями. — Ваши грехи переполнили чашу, и она прольётся сейчас на ваши нечестивые головы!

Северус узнаёт этот голос — и смеётся, весело и с облегчением. Весьма по-мальсиберовски… но как он узнал? Как нашёл-то понятно, что искал и пришёл — само собой разумеется — но откуда узнал?

Стоящий рядом с Мальсибером во время этого представления Долохов неприкрыто ржёт и показывает ему большие пальцы, смеша его — тот грозит ему кулаком и продолжает нести фанатичный библейский бред, большей частью почерпнутый из кинофильмов. Долохов даже головой трясёт — а потом, как только в доме открывается дверь, мгновенно сосредотачивается и, подобравшись, тихо растворяется в темноте. Из дома, между тем, выбегают люди — кто-то одет нормально, кто-то в халате, кто-то вообще в пижамных штанах… Они падают на колени и молятся, молятся, каясь и умоляя о милости — Ойген тихонько подходит всё ближе, высматривая среди них нужную женщину… сознание этих людей спутанно, взбудоражено, он морщится — голос… Глас Божий становится от этого ещё суровее, а Мальсибер, наконец, находит нужную даму… и едва удерживается от чрезвычайно неуместного сейчас смеха, когда видит, что она рыжая. Недолго думая, он накладывает на неё Империо и быстро ведёт — полуодетую, в одной ночной рубашке — за собой.

Снейпу же в своём амбаре тоже не скучно. Когда дверь отворяется, он, прекрасно видевший через щель силуэт человека, подошедшего и провозившегося с ней какое-то время, точно и сильно бьёт того по голове оставленным ему стулом… однако удар выходит скользящим и задевает того лишь краем — вошедший падает, перекатывается и оглушает Северуса Ступефаем.

А потом встаёт, подходит… и стоит пару секунд с совершенно ошарашенным видом. Хмыкает, поводит головой из стороны с сторону, трёт шею — и снимает заклятье.

— Удар неплохой, — говорит он приходящему в себя Снейпу. — Но слишком заметный.

— Ну извини, — говорит тот насмешливо. — Как сумел.

— Пошли уже, — Долохов помогает ему подняться. — Давай бегом.

— Палочку надо забрать.

— Другую купишь! — он подталкивает его в спину. — Двигай.

— Мне нужна моя палочка, — упрямо говорит Снейп. Тот только губы сжимает и наводит на него собственную:

— Иди, я сказал. С Мальсибером разбираться будешь.

— Ну идём, — соглашается Северус. Не драться же им тут, в самом-то деле.

Ойген с мисс Бейриш, облачённой в ночную рубашку уже дожидаются их на краю поля, в том месте, где идеальный порядок нарушен: несколько сломанных стеблей упало, а за ними чернеет тропа.

— Палочку надо забрать, — тут же говорит ему Северус.

— Акцио палочка Северуса Снейпа, — кивает Мальсибер, через пару секунд получая искомое. — Всё, побежали, — он крепко берёт девушку за руку и тащит её за собой.

И они… бегут. И бегут быстро, спотыкаясь о белесые корешки, путаясь ногами в длинных стеблях и раздвигая руками зеленые заросли, потому что пропажу что мисс Бейриш, что пленника мормоны замечают почти сразу, как только смолкает Ойген — и кидаются тут же в погоню. Преследователей подгоняет ярость, беглецов — страх и азарт, плюс у них есть небольшая фора во времени, но зато на стороне преследователей поисковые заклинания, так что силы, в целом, равны… если, конечно, не учитывать опыт Снейпа и Долохова. Мальсибер им обделён — поэтому он бежит слегка впереди, держа девушку и в каком-то смысле прокладывая дорогу. Он бежит меж рядов, пригибаясь из опасения, что его темная голова может быть слишком заметной среди желтеющих кукурузных початков, и задевая плечами листья, отчего те еще долго подрагивают.

Темноту озаряет первая вспышка — чувствуя, что проигрывают, преследователи пробуют достать их заклятьями.

— А вот это зря, — говорит Долохов и с чувством собственной правоты отвечает им — от души. Боец он прекрасный — но бежать вперёд и драться куда проще, чем делать то же, но убегать, и всё же опыт побеждает… и победил бы быстрее, если бы кто-то, скорее всего, случайно не поджёг бы заросли кукурузы. Снейп ругается, спешно гася пламя водой, это задерживает его совсем ненадолго, но всё же задерживает, и они с Долоховым заметно отстают от Мальсибера, который уже почти выбирается на дорогу. Не слыша своих спутников, он останавливается, оборачивается, тоже ругается, выталкивает мисс Бейриш на край поля, велит ей ждать его здесь, никуда не сходя — и бежит обратно.

За что и выслушивает массу весьма экспрессивных фраз, сдобренных раздраженным шипением — от обоих, а от Долохова даже узнаёт некоторые неизвестные ему славянские идиомы, от Снейпа же… как тот ни ругается на него, удержаться от хихиканья Ойген не может, и единственное, что делает — удерживается от каких бы то ни было комментариев.

Временно.

Они, тяжело дыша и ощущая, как горят мышцы, добираются, наконец, до края поля — но оказываются совсем не там, где входили, где дорога, и где припаркована их машина. Мальсибер запоздало соображает, что надо было ту просто уменьшить и сунуть в карман — а теперь им приходится к ней бежать, причём по залитому лунным светом шоссе, на которой их видно как ясным днем.

— Акцио, — слышит он Снейпа, и через секунду автомобиль уже тут.

— Шевелитесь! — Долохов прыгает на водительское сиденье, Ойген вталкивает мисс Бэйриш на заднее, сам садится туда же, Снейп — рядом, но с другой стороны, и машина срывается с места.

— Где тут эта … аппарация начинается, — бормочет Долохов нечто весьма нецензурное — а Ойген сзади, наконец, разражается так долго сдерживаемым им смехом.

— Это самое потрясающее приключение в моей жизни! — восклицает он возбуждённо. — Она пока под Империо, не переживай… но давай усыпим… если хочешь, — никак не может успокоиться он, хохоча так, что едва удерживается на сиденье.

— Могу тебя понять, — соглашается Северус — его губы тоже подрагивают, но он сдерживается. Накладывает на их спутницу сонные чары — Мальсибер снимает Империо, так всё и продолжая смеяться и начиная Снейпа расспрашивать:

— Ребёнок-то твой?

— С ума сошёл?! — восклицает тот.

— Жаль! — веселится Ойген. — Как хорошо было бы… ну, хотя бы красиво. Чего тогда мы её с собой тащим?

— Не оставлять же её там! — возмущается Снейп. — Средневековье какое-то! Дикость!

— Это называется «культурные и религиозные особенности»! — продолжает смеяться Мальсибер. — Здесь весьма трепетно к ним относятся… зачем ты снова связался с рыжей?

— Ну, начинается, — обречённо вздыхает Северус. Впрочем, Ойгена он мало того что понимает — он вообще с ним согласен. Зачем?

— Тебе вообще нельзя иметь с ними дела! — хохочет тот. — От них же одни катастрофы! Северус, я умоляю тебя — пожалуйста, выбирай какие-нибудь другие цвета!

— Успокойся, пожалуйста, — совершенно безнадёжно просит тот. — Я и так ощущаю себя героем третьесортного фильма.

— Ну почему третьесортного? — неожиданно оскорбляется Мальсибер. — По-моему, отличное бы вышло кино. А Тони вообще бы Оскара дали — ты только посмотри на него!

— Да, Долохов же ещё, — досадливо вздыхает Снейп. — Обливиэйт? — говорит он вопросительно — но глаза смеются.

— Да что уж… человек тебя, считай, спас, а ты, — укоряет его Мальсибер. — Кстати, а почему вы оба в какой-то соломе?

— Мы подрались. Самую малость, — говорит Северус.

— Ты ещё и с Долоховым подрался?! Ну ты даёшь… что на тебя нашло?

— Я же не знал, кто это, — оправдывается Снейп. — Ну а он не мог не ответить, — с удовольствием поддерживает он разговор, но сбить Ойгена с главной темы сейчас нереально.

— И всё же. Зачем ты с нею связался?

— Я не связывался, — Северусу и самому смешно, и он с трудом сдерживает улыбку. — Мы просто ужинали.

— То есть ты ещё и бонусов никаких не получил?! Северус! — всплескивает руками Ойген. — Смотри — вот родит она, а ты потом следующие двадцать лет будешь этого младенца пестовать! Опыт-то уже есть…

— Я тебя придушу, — обещает ему Снейп — и всё же смеётся.

— За что? Смотри, вводные-то все те же: тоже ничего не было, тоже ребёнок будет… и ты уже тоже… ай! — он вскрикивает, когда Северус кидает в него несколько обжигающе горячих искр.

— Я предупреждаю, — говорит Снейп.

— Но в чём я неправ?

— Я очень надеюсь, что во всём. Потому что пестовать, как ты выразился, этого младенца, если придётся, ты будешь вместе со мной. Ну мы же с тобой компаньоны, — язвительно добавляет он.

— Давай её высадим? — немедленно предлагает Мальсибер — и снова смеётся.

В общем, всем весело — кроме Долохова, которого в какой-то момент так достаёт этот балаган за спиной, что он тормозит так резко, что все трое сзади слетают с сиденья — а потом говорит, останавливаясь:

— Аппарируем или так едем? И куда?

— Ты нас чуть не убил! — возмущается Ойген, демонстративно отряхиваясь. — С ума сошёл?

— Я спрашиваю — аппарируем? — невозмутимо повторяет тот.

— Да давайте порталом… слишком нас много. Держитесь, — они берутся за его руку, хватаются за машину, и Мальсибер активирует портал, перенося машину на стоянку казино.

— Всё, — говорит он, встряхиваясь. — Спасибо, — он перелезает вперёд и от души обнимает Долохова. — Ты был невероятно прекрасен и великолепен, словно античный герой, и я твой должник.

— Я запомню, — кивает тот и говорит утвердительно: — Я домой.

Оставшиеся тоже аппарируют — уже в их дом. Ойген укладывает мисс Бейриш в кресло и спрашивает Северуса:

— Ну что? Будить? Не будить?

— Буди — сколько ей тут лежать?

— А я бы сначала помылся, переоделся и, пожалуй, уже позавтракал, — говорит он, глядя на часы. — А она пускай отдохнёт. Ты представляешь, какой ужас она пережила?

— А меня тебе, значит, не жалко? — иронично интересуется Снейп.

— Тебя?! Мне?!! Нет! — он снова начинает смеяться. — Твоя любовь к рыжим требует суровой и справедливой кары!

— Ну ты прав, — смеётся вдруг Северус. — Рыжих в моей жизни больше точно не будет. Более убедительный знак сложно представить, должен признать. Но как ты узнал?

— Что как узнал?

— Что что-то случилось. Как отыскал — не спрашиваю, не стану так тебя оскорблять. Но узнал как?

— Ну-у, — таинственно тянет он — и, разумеется, не выдерживает: — Сначала мне позвонили. Шериф. И сказал, что его ребята видели, как кто-то засовывает в машину человека, похожего на тебя. Я тебе позвонил — ты недоступен, я занервничал… а потом меня обожгло, но это когда мы уже были почти на месте.

— Что значит «обожгло»?

— Так браслет непростой же… ты ничего не заметил?

— Заметил, — кивает Снейп.

— Ну вот — когда ты порезался, меня обожгло. И я понял, что всё очень плохо… но мы уже были на месте — спасибо шерифу, надо будет его как-нибудь отблагодарить. Всё! — он разворачивается. — Я в душ и переодеваться. И ты не можешь быть настолько жесток, чтобы разбудить без меня деву!

— Нет, конечно, — машет рукой Снейп. — Я, пожалуй, последую твоему примеру.

Они сходятся снова минут через сорок — Ойген отчаянно зевает, трёт глаза и просит:

— Взбодри меня чем-нибудь!

— Запросто, — говорит Северус, наводит палочку на спящую девушку и говорит: — Финита.

— Не так! — возмущается Мальсибер — Снейп с насмешкой только разводит руками.

Мисс Бейриш, между тем, просыпается. В первый момент она смотрит на них очень растерянно — Снейп говорит ей почти мягко:

— Всё в порядке, мисс Бейриш. Я позволил себе забрать вас с собой, надеюсь, что вы не против.

— Вы извините, — говорит она, доставая из рукава палочку и трансфигурируя ночную рубашку в платье. — Мои родственники… Моя семья из ортодоксальных мормонов. Мои родные довольно традиционны — и когда они узнали, что я беременна и не замужем… в общем, мне очень жаль, мистер Смит, — говорит она искренне, однако смущённой, а тем более испуганной вовсе не выглядит. — Спасибо вам большое за помощь, — она поднимается и протягивает им руку, — впредь я буду настороже и больше так глупо не попадусь, разумеется. Вы знаете, мне всегда не везло на брюнетов…

— Вас проводить? — спрашивает Снейп.

— Можно, я лучше от вас позвоню? — просит она. — Мой телефон остался там, кажется…

Получив разрешение, она накладывает заглушающие чары, набирает номер — и пока говорит с кем-то, с видимым удовольствием, Снейп с Мальсибером переглядываются, Ойген прыскает и, зажав рот руками, отворачивается и выходит из гостиной, тащя за собой Северуса.

— Какая активная дама, — говорит он, плотно затворяя за собой дверь. — Наверное, вполне можно было её не спасать — уверен, она отлично бы сама справилась.

— Жалеешь?

— Да нет… но как-то не так я всё это себе представлял, — признаётся Мальсибер. — Девы должны быть за спасение благодарны! — с шутливым возмущением говорит он.

— Она не дева, — ухмыляется Снейп. — Дева бы, может быть, и была.

— Это пошло! — смеётся Ойген.

— Это правда, — возражает ему Северус. — И между прочим, её научный руководитель профессор Фергюссон лысый, как биллиардный шар…

Дверь распахивается, и молодая женщина, радостная и возбуждённая, выходит из комнаты.

— Ещё раз огромное вам спасибо, мистер Смит! — говорит она, порывисто сжимая его руки. — Откуда я могу аппарировать?

— Вы босиком, — говорит Ойген, — вы позволите? — он трансфигурирует прямо у неё на ногах изящные замшевые туфельки. — Аппарация в доме закрыта, можно прямо с крыльца.

— Благодарю вас, — она улыбается. — Увидимся, мистер Смит! — она выходит — и аппарирует, оставляя друзей в лёгком недоумении и даже растерянности.