Закон противоположностей, или психология счастья (джен)

Но так или иначе, а постепенно всё устраивается, работа в казино налаживается и становится если и не рутинной, но вполне привычной, и Ойген всё больше времени начинает проводить, наконец, дома. И… скучать. Первый год ему, конечно, не то чтобы уж очень тоскливо, а на второй он находит себе новое развлечение:

— Ну что, — говорит он как-то во вторник — день чудесный, весна, воздух свежий, но уже не холодный, а солнце ещё не жаркое. — Я полагаю, пора заняться домом.

— В каком смысле? — лениво спрашивает Северус, только что закончивший никак не дававшееся ему зелье и пребывающий по этому поводу в весьма благодушном настроении.

— В прямом. Пора строить свой собственный дом, Северус. Настоящий. Пойдём, я тебе кое-что покажу.

— Что, казино тебя развлекать перестало? — удивительно, но он даже не спорит. В общем-то, к этому давно всё идёт… половина последних бесед Ойгена с Люциусом посвящены рассказам последнего про восстановление мэнора после войны, системам охранных заклинаний и обсуждениям достоинств различных строительных материалов.

— Ну сколько же можно, — улыбается Мальсибер. — Я семь лет уже этим занимаюсь. Нельзя же всю жизнь там и сидеть… Денег теперь достаточно, чтобы сделать всё, что захочется, а строительство — дело долгое. Ну, идёшь? Я всё ждал, пока ты закончишь… что бы ты там ни делал.

— Ну пойдём, — соглашается тот.

Они аппарируют и оказываются на берегу. Кругом видны приготовления к масштабному и дорогому строительству. Неблизко — похоже, что это место не так давно продали под застройку. Здесь красиво: пляж, океан, деревья… В том месте, где они стоят, береговая линия неровная: она делает некоторый изгиб и вдаётся в океан небольшим мысом.

— Ну? — нетерпеливо спрашивает Мальсибер. — Как тебе?

— Здесь хорошо, — кивает задумчиво Снейп. — Хорошее место. Ты уже его выкупил?

— Да, — он счастливо улыбается, садится на корточки и зачерпывает горсть песка. Встаёт — и медленно развевает его по дующему с океана ветру.

— Ты хорошо выбрал, — говорит Северус. — Показывай, где дом будет… большой участок?

— Большой, — Мальсибер выглядит человеком, у которого только что сбылась давняя мечта. — А место для дома я бы хотел выбрать вместе… здесь не одно подходящее, на мой взгляд. Пойдём посмотрим.

Они смотрят… Места действительно много, и выбрать есть из чего — Снейп глубоко задумывается и говорит, наконец, раздражённо:

— Я не могу так сразу сказать. Мне нужно посчитать и подумать. Тебе срочно?

— Нет, — мирно отвечает Ойген. — Думай сколько угодно…

Вот так Снейп оказывается втянут в строительство, которым с самого начала заниматься отказывался — и с самого же начала понимал, что придётся. Сперва место, потом в какой-то момент Мальсибер приносит ему чертежи и просит «просто взглянуть — ну пожалуйста, я запутался и уже, кажется, плохо соображаю — и потом, я ничего не понимаю в лабораториях, ты говорил, что лучше поставить её отдельно» — конечно же, тот находит, что там исправить…

— Из чего ты собираешься строить? — спрашивает Снейп, едва получив чертежи.

— Фундамент — непременно базальтовый, стены — из белого ракушечника, он дышит, Северус! И представляешь, магглы считаю что он радиацию задерживает, и обязательно что-нибудь ещё из песчаника, он такой красивый бывает… ну и конечно для отделки мы обязательно используем мрамор. А вот про несущие балки я ещё думаю, дуб или кедр, — немедленно получает он ответ.

— Как ты всё продумал, — удивлённо вскидывает тот бровь.

— Конечно, — Мальсибер улыбается и присаживается за стол. — Ты трогал ракушечник? Он чудесен… или тебе не нравится?

— Да нет, — он пожимает плечами. — Как скажешь… но я бы предпочёл освежить свои знания относительно известковых пород, так что быстро ответ не дам, — предупреждает он.

Ойген и не торопит… Он вообще на удивление тих и мирен во всём, что связано с этой стройкой: никуда не спешит, ни в чём не спорит и, разумеется, не торопит — никак. Посему на утверждение чертежей и выбор материала — а за мрамором они едут вместе, и занимает это весьма много времени — уходит почти целый год, восьмой год их пребывания в Штатах. Заканчивается всё предсказуемо: не выдержав того, что он определяет как ойгеновскую несобранность, Снейп берёт всё в свои руки, и теперь уже он задаёт другу вопросы — тысячи вопросов, и тот отвечает на удивление серьёзно на каждый из них. Ему всё это очевидно и нравится и интересно — а ещё явно нравится, что теперь ответственность лежит не только на нём одном.

— Ты ведь не собирался заниматься строительством, — напоминает однажды Северусу Малфой, который так и продолжает бывать у них минимум два дня в неделю и тоже, невольно, оказывается втянут во всё это.

— Ну разумеется, не собирался, — ворчит Снейп, стоя над очередным чертежом с каким-то прибором в руках. — Но мне там жить — и я не хочу, чтобы однажды всё это рухнуло мне на голову. А оно рухнет, если этот балбес будет всем заниматься один.

Люциус только смеётся и говорит:

— Дай посмотреть. Думаю, я ещё не успел забыть, как это делается.

Тот молча кивает — и Малфой присоединяется к нему, и теперь уже три волшебника, включая самого Ойгена, который вовсе не так безнадёжен, как представляется Снейпу, занимаются чертежами. А ведь те тоже не магглом составлены…

Наконец, чертежи готовы, и то, что на них — прекрасно. Малфой определяет архитектурный стиль как ар-деко: плавные линии, большие окна…

— Должно получиться очень красиво, — говорит задумчиво Люциус. — Я даже, пожалуй, вам буду завидовать, — шутливо говорит он.

— Мы всегда тебе будем рады, — отвечает Мальсибер. — Всем вам.

Они сидят у камина — вечер, прохладно — и ужинают. Каждый пьёт что-то своё: Ойген — разбавленное на две трети водой белое вино, Люциус — его же, но в чистом виде, а Снейп — красное, густое и терпкое, которое регулярно приносит для него Малфой из своего винного погреба. За прошедшее с их первой послевоенной встречи время тот сильно переменился, одновременно став и похож и не похож на себя прежнего: вернув себе прежний лоск, он кажется мягче и одновременно спокойнее, и намного, намного сильнее. Идея с целительством, высказанная когда-то Северусом больше для того, чтобы отвлечь Люциуса от тоски по потерянному положению в обществе, неожиданно оказывается очень удачной, и тот уже сейчас приобрел некоторую известность в этом качестве — и с удовольствием продолжает совершенствовать свои навыки и умения, чувствуя себя почти что счастливым. А счастливый Люциус Малфой — приятнейший собеседник, замечательный ученик и совершенно чудесный друг. Который сейчас с удовольствием делится тем, чему ему пришлось научиться, восстанавливая после войны Малфой-мэнор.

Пока строится этот — настоящий — дом, они живут в прежнем. Казино Ойген не то что забрасывает — так утверждать было бы неверно, он бывает там регулярно и делами занимается очень активно — но слегка охладевает к нему. Что позволяет вернуться к нормальному для него режиму дня — разве что встаёт он теперь очень рано, пьёт чай или кофе, заглядывает на пару часов в казино, выходя иногда поработать в зал, а потом возвращается и завтракает нормально, как правило, уже вместе со своим компаньоном. За этим вторым (или полуторным, как шутливо говорит сам Мальсибер) завтраком они всегда смотрят новости, потому что газеты Ойген не любит, находя их скучными и излишне подробными. И когда в конце августа по CNN сообщают о грядущем урагане, названным очаровательным женским именем «Катрина», Ойген радостно говорит:

— Как удачно, что мы поселились на тихоокеанском побережье! Вечно на востоке какие-то ужасы… как правильно наш океан назвали!

— Да, неприятно. Надеюсь, второго Таиланда не будет, — рассеяно откликается Снейп.

— Какой Таиланд? — восклицает Ойген. — У нас не Средняя Азия!

— Там тоже… не Средняя, — насмешливо замечает Северус и не выдерживает: — Нельзя же путать такие вещи!

— Ну не Средняя… извини, я не Люциус и с японцами не работаю.

— При чём здесь японцы? Это вообще в другом месте!

— Ну в другом… Азия и Азия, — он смеётся. — Она мне не нравится вся и Лорда напоминает.

— При чём здесь Лорд? — Снейп так изумляется, что даже отвлекается от своих мыслей.

— Ну как же — Азия, змеи…

— У вас тут змеи? — только что появившийся Люциус заходит в столовую, на ходу расстёгивая пиджак.

— Змеи в Азии, — смеётся Мальсибер. — Мы рассуждали о географии. Ты был когда-нибудь в Японии?

— Был… очень красивая и изысканная страна. Тебе бы понравилось. Взять тебя с собой в следующий раз? — предлагает он, устраиваясь за столом. — Как же у вас хорошо… у нас четвёртый день подряд зарядили дожди. Сырость страшная — несмотря ни на какие камины и чары. А тут лето и солнце…

— Ну, у нас тут тоже не всё так радужно, — утешает его Ойген. — Вон на востоке ураганы и ливни… мы просто очень удачно выбрали место, где поселиться, — смеётся он. — И кстати о лете и солнышке — пойдёмте купаться? А то вас потом будет не вытащить — забьётесь в свою лабораторию как две ящерицы под камень…

Они смеются.

— А что… я с радостью. Тебе тоже будет полезно, — говорит Малфой Снейпу. — Идёмте и вправду — я хоть отогреюсь. А потом обещаю быть прилежным учеником, — очень искренне добавляет он. Снейп скептически на него смотрит, но соглашается — и они втроём отправляются на пляж.

Когда через несколько дней в новостях объявляют о закрытии аэропортов, отмене всех пассажирских рейсов в Майями и об объявлении чрезвычайного положения на территории Флориды, Ойген уже не шутит, а недоумевает:

— Они словно к апокалипсису готовятся, — говорит он удивлённо. — У них же там ураганы почти ежегодно — мне кажется, они должны бы привыкнуть…

Эту новость они узнают поздним вечером — а утро начинается с сообщения о первых жертвах и отключении света в трёх графствах и опасности серьёзного наводнения.

— Как ужасно, — морщится Ойген за завтраком. — Буш, конечно, паршивейший президент, но сейчас я ему сочувствую… и бедные люди. Магглы совершенно беспомощны без электричества… а ещё такая жара. И это ведь собственно ураган туда даже пока не добрался.

— Угу, — Северус возится с какими-то своими записями и потому слушает в пол уха. — А наводнение летом — это всегда эпидемии.

— Почему?

— Потому! — он захлопывает блокнот. — Потому что вода и жарко, плюс электричества нет: пища портится, вода не проходит очистку… медикам придётся весьма жарко, я полагаю. Я надеюсь, у тебя нет там в ближайшее время каких-нибудь срочных дел?

— У меня сейчас одно срочное дело, — смеётся Ойген, — и оно находится совсем на другом берегу. И я туда сейчас собираюсь. И не желаю думать ни о каких ураганах.

«Срочное дело» — это, конечно, стройка, на которой Мальсибер, кажется, просто готов поселиться, причём вместе с Малфоем и Снейпом — и Люциус, к удивлению последнего, кажется, был бы вовсе не против такого странного поворота. Малфой вообще принимает это строительство неожиданно близко к сердцу: поднимает все свои связи, которых в нужной сфере оказывается неожиданно много, возится с отделочными камнем, добывая порой действительно редкие сорта — Северус не сдерживается и шутит, что не удивится, если окажется, что вклад Люциуса настолько велик, что дом теперь принадлежит и ему тоже. Тот, кажется, почти обижается, но потом передумывает и предлагает ему прекратить уже, наконец, судить окружающих исключительно по себе.

Сам же Снейп занят проектированием лаборатории. Та будет стоять отдельно от дома — самый разумный и безопасный вариант — и соединяться с ним галереей. Архитектор, с которым работает Северус, кажется, время от времени колеблется между желанием сбежать, не получив никаких денег, проклясть своего клиента, свести счёты с жизнью и воспарить от радости — последнее бывает в случае, когда они, наконец-то, приходят хоть к какому-то соглашению. Мальсибер, однажды случайно заставший их за работой, тут же сбегает, а после отмахивается с суеверным ужасом от любых предложений посмотреть, поприсутствовать и даже просто посоветоваться:

— У меня нежное сердце, оно такого не выдержит! — говорит он Северусу. — Если я ещё раз это увижу, я удвою гонорар архитектору, он поймёт, что поймал меня, начнёт приглашать почаще — и я разорюсь!

— Мы просто спорили. Это нормальный рабочий процесс.

— Ах, это так теперь называется? Вы друг на друга глядели как две Нагини! К вам в комнату входить страшно: там под потолком искры летают и вот-вот сложатся в молнии!

— Ты слишком трепетен, — усмехается Северус. — Мы даже не поругались ни разу толком.

— Вот это-то меня и пугает, — смеётся Ойген.

— Тебя пугает, что мы не ссоримся?

— Меня пугает мысль о том, как будет выглядеть ссора, если ты это называешь «рабочим процессом». Ещё и «нормальным». Вы только не поубивайте друг друга, пожалуйста. Труп в самом начале строительства — плохая примета, — шутит он.

Сам он ни с кем не ругается — он мил и обходителен и с архитекторами, и с гоблинами, и с рабочими — да со всеми, он никого не торопит, часто платит авансом… и получает лучший результат из возможных.