Подопечный / Pet Project (гет)

Дорогие читатели, большое спасибо от меня и Jane_S за ваше терпение! Берегите себя и своих близких в это непонятное время и оставайтесь здоровыми.

______________________________________________________________________________________

— Сейчас три гребаных часа утра, — рыкнул Снейп. — Что такого важного в этом твоем «смотри»? И говори быстрее, пока я не вернулся к себе.

Септима мрачно посмотрела на него.

— Мерлиновы подштанники! — воскликнула она, не сдерживая возмущения. — Кто-нибудь вообще меня слушает, когда я раз за разом объясняю эти уравнения? Вы все, как кучка первокурсников: «Ой, смотрите, какие красивые вращающиеся огоньки!».

Снейп скрестил руки на груди, выглядя так, словно возмущение Септимы раздражает его и одновременно веселит.

— Ты закончила?

Она бросила на него испепеляющий взгляд, затем, стараясь не обращать внимания на его самодовольную улыбку, буркнула:

— Да.

— Итак, твое «смотри».

Септима подавила желание еще раз указать на матрицу, понимая, что это бесполезно.

— Я поняла, что это означает. Всё это. Пусть я не могу определить точные временные рамки, но теперь вижу, кто участники и что произойдет.

Снейп стряхнул с себя сон и посмотрел на нее более заинтересованно.

— И?

— Помнишь, как ты «варил» матрицу?

Он дернул плечом, что, вероятно, означало «да».

— Кажется, тогда мы убрали большинство людей, которые, как мы предположили, не будут принимать участие в сражении с Темным Лордом и его последователями.

Септима кивнула.

— Именно. Остались лишь ключевые фигуры: Поттер и Уизли, Пожиратели, Сам-Знаешь-Кто, домовые эльфы, ты, я, мисс Грейнджер, Филиус и аномальная линия.

— Поздравляю. Значит, твои уравнения оказались правильными, — и Снейп повернулся, чтобы уйти.

Вектор схватила его за руку.

— Какой же ты все-таки мерзавец! — Он стряхнул ее руку, но остался на месте. — Дело не только в этом. Раньше присутствие Филиуса действительно казалось бессмысленным, но, думаю, теперь всем очевидно, как он вписывается в схему. Как и мисс Грейнджер, и ты сам. То, что мисс Грейнджер рассказала об эльфах и о том, как они обезопасили Хогвартс, тоже многое объясняет. Исключение Ордена... Ну, найдется еще достаточно людей, которые живы и не скрываются. — Она нахмурилась. — Я до сих пор не понимаю, почему в матрице нет Альбуса. Это меня беспокоит.

— Всё это не объясняет, что тебя так взволновало и почему ты разбудила меня ни свет ни заря.

Она перевела хмурый взгляд на него.

— Самой большой необъяснимой загадкой для меня была аномальная линия, — процедила Септима. — Она возникала, затем снова исчезала, словно по собственной прихоти. Всё, что я делала, никак не влияло на нее, но сейчас она изменилась сама. Она росла. Пряталась. Вела себя как живая. Не говоря уже о том, что твое существование тоже периодически прерывается после определенной точки.

— Встреча Поттера и Темного Лорда, — Снейп неопределенно махнул рукой. — Никогда особо не верил, что переживу этот момент.

— Некоторым из нас этого хотелось бы.

На какой-то миг Вектор подумала, что Снейп выглядит одновременно удивленным и чуть довольным. Но затем он снова принял безразличный вид.

— Вектор, еще раз: что ты хочешь мне сказать?

Септима сжала зубы.

— Ты и правда доведешь кого угодно. И как только она... — Вектор замолчала и глубоко вздохнула. — Ты умрешь.

Северус равнодушно смотрел на нее.

— Ты слышал? Наш новый план... Он убьет тебя, Снейп. Твоя линия в матрице больше не мигает. После того, как начнется битва, ты умрешь.

— Хоть я и не сомневаюсь, что такой исход возможен, но чары, которые использует Грейнджер, не смертельны. Это просто оглушающее заклятие. Флитвик решил, что у нас больше шансов на успех, если мы применим что-то несложное. Заклинание, которое после произнесения не нуждается в дополнительной энергии, чтобы пройти по связи.

— Я не говорю, что заклинание, или даже Грейнджер, которая наложит его, убьют тебя. И она, и заклинание могут не иметь никакого отношения или же быть напрямую связаны с этим. Я работаю с вероятностями, а не с предсказаниями, хотя непосвященный человек редко видит разницу. Но все же я хочу сказать, что, когда битва начнется и мы приведем план в исполнение, согласно моим расчетам, ты не выживешь.

Септима смотрела, как Снейп поднял руку и потер переносицу, плотно закрыв глаза. Когда он вновь взглянул на нее, лицо его по-прежнему было равнодушной маской опытного шпиона.

— Ты уже разбудила директора?

Септима покачала головой.

— Нет. Как только я всё поняла, то сразу направилась к тебе. Мне придется обсудить это с Альбусом, но я подумала, что тебе стоит узнать первому.

Кивнув, Снейп достал палочку и повернулся к двери, накладывая на комнату заглушающие и охранные чары.

— Показывай, что у тебя.

Септима вытащила свою палочку, пробормотала заклинания и сделала сложное движение рукой. Некоторые дощечки начали светиться. Матрица в центре комнаты исчезла, но тут же возникла снова, только теперь видно было лишь несколько линий.

— Лучше, если ты оценишь всю последовательность целиком. Так понятнее. — Когда Снейп кивнул, она продолжила: — Это «скелет» матрицы. Она показывает мистера Поттера, тебя, группой — Поттера, Уизли и Грейнджер, Пожирателей, Темного Лорда и Орден. С этого все началось. Как видишь, аномальная линия отсутствует. — палочкой Вектор показала на точку пересечения всех линий. — Это было решающим сражением.

— Что это за матрица?

— Она показывает конец первого года Поттера в Хогвартсе, — Вектор снова взмахнула палочкой, и появилась вторая матрица. — Это — исходные уравнения, которые я делала. Как видишь, они практически идентичны уравнениям для первого курса Поттера. Получается, почти ничего из того, что мы знали, не изменилось существенно за последние семнадцать лет — с тех пор, как Альбус попросил меня рассчитать изначальные уравнения. Те, которые я составила, когда Поттер победил Сам-Знаешь-Кого в младенчестве.

Северус фыркнул.

— Поттер никого не побеждал. Лили Поттер победила Темного Лорда. Гарри Поттер пережил его.

Септима не обратила внимания на его слова. Она не понимала, почему мальчишка вызывает у Северуса такую ненависть, но сейчас было не время для расспросов.

— Да. Однако суть в том, что, кроме пары мелочей, матрица оставалась стабильной много лет. Перемены начались лишь на шестом году обучения Поттера, — она шестнадцать раз взмахивала палочкой, демонстрируя одну матрицу за другой. — Вот, — сказала Вектор на последнем взмаха.

Снейп подошел ближе и указал на точку, откуда появлялась своевольная линия.

— Это я еще помню. Здесь ты ввела аномальную переменную.

— Да. Это не поддавалось никакой логике. Шестнадцать лет подряд без каких-либо значимых изменений. Шестнадцать лет, Снейп, — и ничего нового. И вдруг появляется аномалия. Да еще такая, которую я не могу ни объяснить, ни контролировать, ни вообще хоть как-нибудь определить.

— Но ты все же подстроила матрицу под нее. Что-то однозначно изменилось.

— Кое-что, — Септима искоса посмотрела на него, но Северус так сосредоточился на матрице, что не заметил ее взгляда. — Из-за нескольких событий прошлого года я осознала, что Уизли и Грейнджер были по отдельности важнее, чем мы думали. — Еще один взмах палочкой, и в матрице возникли две новые линии. — Но, как видишь, я оказалась неправа. Всё, что я знаю об арифмантике, гласит: после ввода новых данных аномальная линия должна исчезнуть. И я не понимала, почему этого не произошло. Но теперь догадываюсь. Я считала, что все началось там. Но я ошиблась. Это началось в том же году, но намного раньше.

— Ты проводишь слишком много времени с директором. Несешь такую же бессмысленную чушь.

— Хватит притворяться тугодумом. Речь о тебе и Гермионе Грейнджер. — Побледневший Снейп отшатнулся от Септимы, словно она его прокляла. Реакция Северуса была весьма красноречивой и подтверждала другие предположения Вектор. Но она не хотела его злить. Она подняла руку открытой ладонью вверх. — Спокойно, Снейп. Я не подозреваю и не обвиняю тебя в чем-то непристойном.

Северус скрестил руки на груди.

— И что же ты тогда хочешь сказать?

— Мы с Филиусом обсудили кое-какие события, которые нам обоим казались странными. Поведение мисс Грейнджер стало меняться в прошлом году. Конечно, в этом нет ничего необычного. Мы работаем с детьми и постоянно видим, как они взрослеют. Поэтому поначалу никто не придал этому значения. А если и придал, то просто решил, что девочка растет и становится девушкой. Но я не верю, что в случае с мисс Грейнджер всё ограничивалось лишь этим. У нее появилась цель.

Северус обреченно вздохнул.

— Ты полагаешь, что этой целью стал я.

— Да. И не смотри так мрачно. Это одна из причин, почему мои уравнения не сходились. Мне следовало взять более раннюю точку отсчета. Я думала, что введение ее линии в матрицу началось после создания мисс Грейнджер группы по зельеварению. Но это оказалось не так. Как-то, каким-то образом, мисс Грейнджер... Даже не знаю. Она увидела тебя.

— Разумеется, она видела меня. Я ее чертов профессор зельеварения. — Септима подняла бровь, и Снейп тихо рыкнул. — Ну хорошо. Очевидно, некоторые изменения в поведении Грейнджер произошли из-за меня. Ты, как и остальные учителя, заметили, что ее эссе стали короче. Это из-за того, что я критиковал ее, когда она писала больше положенного. А еще она перестала поднимать чертову руку на уроках.

— Потому что знала, как тебя это раздражает. Но это заметили мы. А что заметил ты?

Снейп резко отвернулся.

— Это действительно необходимо?

Септима видела его напряженную спину и плечи и понимала, что такому закрытому человеку, как Северус Снейп, ее расспросы должны причинять мучительную боль.

— Снейп... Северус, мною движет не праздное любопытство. Я уже говорила раньше: девочка переживает за тебя.

По-прежнему стоя к Вектор спиной, Северус снова издал рычащий звук. Не обратив внимания на слова Септимы о чувствах Грейнджер, он решил рассказать лишь о малой доле их общения.

— В прошлом году у нас с мисс Грейнджер было несколько встреч, — он повернулся к ней, спрятав лицо за свесившимися волосами. — Как ты сказала, эти встречи начались раньше, еще до того, как я узнал о ее дополнительных занятиях по зельеварению. Но все было совершенно невинно. Она начала здороваться со мной. Затем учила Лонгботтома варить зелья. У нее возникла проблема с одним рецептом, и она попросила меня помочь и... — тут он замолчал и нахмурился.

— И? — переспросила Септима.

Он зашипел с отвращением.

— И я еще считаю себя шпионом. Я так же слеп, как Поттер, — он вскочил и начал ходить по комнате. — Я идиот, а она... О, в ней намного больше слизеринских черт, чем можно подумать. Эта коварная маленькая...

Септиму развеселило, что Снейп был скорее впечатлен, чем действительно разозлился. Казалось, он даже забыл об унижении от разговора о Грейнджер. Хотя, как декан Слизерина, он, вероятнее всего, считал коварство добродетелью.

— Ты явно что-то понял. О чем думаешь?

Он остановился.

— Полагаю, в прошлом году она начала и внедрение домовых эльфов.

Вектор рассмеялась.

— Внедрение? Звучит так, словно она развернула партизанскую войну против тебя.

— Именно так она и поступила. Моя еда изменилась, — отозвался он раздраженно. — Только эльфы могли это сделать и только после чьей-то подсказки. Сами они не додумались бы.

— Твоя еда? — озадаченно переспросила Септима. — Зачем ей менять твою еду?

Северус отмахнулся.

— Причина неважна. Она просто сделала это. И еще наведалась в мои комнаты.

Этого Септима не знала и задалась вопросом, почему же Грейнджер до сих пор жива, а не похоронена где-нибудь. Затем она поняла, что, скорее всего, это и была причина, по которой прекратилось всякое общение между Снейпом и Грейнджер. Любопытство заставило Вектор спросить:

— Она взяла что-то? Это на нее не похоже.

Снейп скривился.

— Она ничего не взяла. Она... принесла. И неважно, почему и что именно она сделала. Она решила, что я нуждаюсь в кое-чём, — и нашла способ дать мне это.

Вектор очень-очень хотелось узнать, что же натворила Грейнджер, но злобное выражение лица Снейпа отбило у нее охоту спрашивать. Вместо этого она снова заговорила о матрице и о том, почему разбудила Северуса посреди ночи.

— Значит, ты понимаешь, что всё сосредоточено вокруг мисс Грейнджер.

— Я думал, все сосредоточено вокруг Поттера. Он же Мальчик-Который-Выжил, Избранный и чертов спаситель волшебного мира.

— Ты ошибаешься, — качая головой, сказала она. — Мы все ошибались. Или, может, не ошибались, а просто слишком зациклились на Поттере. Не пойми меня неправильно, Гарри Поттер — тот человек, чья судьба — бросить вызов Сам-Знаешь-Кому. Хотя я считаю, что это скорее проклятие. Но он — лишь заклинание. А все вокруг Поттера — палочка, которая выполнит заклинание. И все это снова возвращает нас к матрице, тебе и Гермионе Грейнджер.

Снейп мрачно посмотрел на нее, по-прежнему скрестив руки на груди.

— Ты хочешь сказать, что аномальная линия — это Грейнджер?

Септима тихо засмеялась.

— И да, и нет. Аномальная линия — это переменная, которую я не могла объяснить. — Северус напрягся, словно желая защититься от удара, который сейчас последует. Вектор заговорила тише, не зная, как он воспримет ее слова. — Она влюблена в тебя.

Снейп вздрогнул, а потом словно окаменел, и Септиме даже показалось, что он забыл, как дышать. Но он должен был выслушать ее, и она продолжила:

— Я рассматривала непонятную переменную отдельно и полагала, что она — самостоятельное уравнение. Но это не так. Непонятная линия казалась тенью, отбрасываемой матрицей, потому что я не понимала роль мисс Грейнджер во всем этом. Гермиона сблизилась с тобой. А сблизившись, узнала тебя. Выбор, который она делала, решения, которые принимала, — все связано с ее чувствами к тебе. Поэтому аномальная линия постоянно стремится к твоей.

Северус медленно распрямил плечи с каменным выражением лица.

— Ты ошибаешься.

— Нет. Узнал бы ты, что у вас сродство магии? Понимала бы она эльфов настолько хорошо, чтобы предложить им спасать людей от Пожирателей? Послушали бы ее эльфы, если бы она не имела с ними дело раньше? Если бы Грейнджер не увидела тебя, изучал бы мистер Поттер до сих пор Темные искусства? Если бы она не увлеклась тобой, разве рискнула бы всем, чтобы привести целительницу Альверес? Если бы она не увлеклась тобой, догадалась бы она о связи между твоей Темной Меткой и остальными Пожирателями? — Вектор замолчала и сделала глубокий вдох. — Каждый шаг, каждое решение, каждый поворот влево, а не вправо — все было сделано под влиянием чувств — растущей любви — Гермионы Грейнджер к тебе.

— Нет. Я признаю, что не безразличен ей. Но это не более чем интерес ученицы к ее учителю. Она лишь заботится о моем благополучии, вот и все. Как с той дурацкой кампанией по освобождению эльфов.

— Северус, ты не можешь просто игнорировать...

— Я ничего не игнорирую. Я всего лишь не согласен с твоим объяснением.

— Северус...

— Нет, — отрезал он, и застывшая на его лице маска дала трещины. — Расскажи Альбусу о своих догадках. О том, что я небезразличен Грейнджер. Расскажи ему все, что хочешь.

Септима настороженно смотрела на него.

— А мисс Грейнджер?

— Ей ты ничего не скажешь.

— Мы не можем умолчать об этом, Северус. Она произнесет заклинание, и ты умрешь. Что потом?

— То есть ты хочешь сказать ей заранее, а потом позволить произнести заклинание, от которого я умру? И она будет всё знать? Разве это милосерднее? Те, кто выживут после битвы, помогут ей справиться с печалью.

Вектор неверяще уставилась на него.

— Печалью? — выдавила она наконец. — Ты прослушал ту часть, где я сказала, что она влюблена в тебя?

Он резко ответил:

— Она НЕ влюблена в меня.

— Да черт возьми! Ты вообще меня слышишь? То, что она любит тебя, — альфа и омега всего. Это неразрывно связано с тем, что ты можешь умереть.

— А ты не слышишь меня. Это ничего не изменит. Сейчас у нас есть наилучший план, который обеспечит долгожданную гибель Темного Лорда. Я не собираюсь рисковать им. И ты тоже ничего не сделаешь. И если я погибну от руки Гермионы Грейнджер, то так тому и быть.

* * *

— Еще раз, мисс Грейнджер.

Северус наблюдал, как Гермиона повторяет движения палочкой и четко выговаривает заклинание. Она и Флитвик работали над первой частью их плана, призванной вывести из игры Пожирателей. Темная Метка являла собой переплетение многих заклинаний. Каждое из них или их фрагменты служили единой цели, но при этом обладали и собственными свойствами: одно улавливало упоминание имени Волдеморта, другое связывало Пожирателей вместе, третье давало Темному Лорду возможность вытягивать из своих слуг магию. По словам Филиуса, ядро Темной Метки состояло по меньшей мере из дюжины заклинаний. И такое сложное волшебство заставляло Флитвика испытывать зависть и благоговение. Он днями напролет ворчал, что Том Риддл не на то потратил свою жизнь, если был в состоянии создавать чары такого уровня.

Чтобы Гермиона могла практиковаться, Филиус наколдовал ряд подушек и наложил на них сложное заклинание наподобие Темной Метки. С этими последними Темными Подушками, как их назвала Гермиона, она работала при помощи заклинания визуализации. Теперь пришла пора попробовать на Северусе, и он не был уверен, что готов к этому. Упражнения с подушками дали ему три дня, чтобы упорядочить свои чувства и мысли после заявления Вектор. За эти дни он постарался снова обрести самообладание. И тщательно следил за тем, чтобы не оставаться с Гермионой наедине. Его отсрочка закончилась.

— Превосходно, — сказал Филиус и похлопал ее по плечу. — Думаю, вы уже неплохо справляетесь, — стоя на стуле рядом с ней, он использовал свою палочку, как указку. — Видите наложение чар, образующих одно целое? Именно здесь та область, которая нас интересует. Смотрите, она словно живая. Но необходимо избегать попадания заклинания в любой другой участок. Разумеется, вам еще нужно будет потренироваться с профессором Снейпом, чтобы лучше представлять себе, как послать наше заклинание сквозь Темную Метку. Но у вас уже получается. Вы молодец.

Гермиона посмотрела на Северуса, а затем снова на Флитвика.

— И вы уверены, что Темный Лорд не заметит никаких манипуляций с Меткой? Не заподозрит, что мы за ним шпионим?

Флитвик спрыгнул со стула.

— Вряд ли он что-то заметит. Заклинание визуализации направлено только на того, кто им пользуется. Но даже если Сами-Знаете-Кто заметит какой-то всплеск, то сродство, которое вы делите, не позволит ему определить, ваша это магия или же профессора Снейпа. В конце концов, через Метку непрерывно течет едва заметный поток магии. Полагаю, что для Сами-Знаете-Кого это похоже на постоянное фоновое жужжание, к которому он уже привык. Только активация одного из подзаклинаний или же мощный магический выброс в Метке привлечет его внимание.

По-видимому, это не особо обнадежило Гермиону, а скорее встревожило. Ее беспокоит моя безопасность. Это было действительно странной мыслью. Но Грейнджер беспокоилась на самом деле. Из-за него. Существовало достаточно доказательств. Снейп от души желал, чтобы Вектор ошибалась. Он хотел бы, чтобы это не являлось любовью. Чем угодно, но не любовью. Он заинтересовал Гермиону знаниями и обучением. Он хотел бы, чтобы это оказалось простой влюбленностью. За годы работы всегда хватало учениц, которые увлекались им, так что такая возможность не исключалась.

Но теперь, наблюдая за ней, он ощущал облегчение. Он уже давно не испытывал подобного и, несомненно, знал, что Вектор лишь высказала неприглядную правду. Не то чтобы его это задевало. Он честно ответил Вектор. Снейп не был глупым и мог признаться себе, что чувствует себя одиноким. Последние три дня Северус провел, привыкая к мысли, что Гермиона тоже его привлекает. Но не более того. Простое притяжение, основанное на том, что она молода и невинна и — Мерлин, помоги! — он ей нравился. Северус не допустит, чтобы это стало чем-то большим. Он знал, что должен положить этому конец. Пусть он и мерзавец, но мерзавец не бессердечный. Она не должна горевать после его смерти. Северус решил, что просто заставит ее разочароваться в своей нежной привязанности, поскольку совершенно определенно не ответит на ее чувства и не станет их поощрять. Ради ее же блага. Да и его, если уж говорить начистоту.

Все эти годы он следовал приказам Дамблдора, поскольку жил лишь ради того, чтобы увидеть победу Поттера над Темным Лордом. Гермиона Грейнджер была опасна. Он всегда это знал. Просто не понимал, в чем заключалась эта опасность. Три дня раздумий ясно показали ему, что он не мог позволить себе любить Гермиону. Нельзя, чтобы у него появилось то, ради чего стоит жить. Если дать ему нечто большее, чем воспоминания и старую любовь, то вряд ли он сумеет просто умереть. Даже ради Дамблдора. Даже ради Лили.

Гермиона снова покосилась на него, прикусив от переживания губу.

— Вы уверены?

Флитвик тепло улыбнулся ей.

— Настолько уверен, насколько мы можем это себе позволить, мисс Грейнджер. Не думаю, что вам или Северусу стоит о чем-либо тревожиться. А мне пора на встречу с профессором Вектор и Дамблдором, чтобы согласовать наши действия во время нападения, — он коротко поклонился Северусу. — Оставляю вас в надежных руках профессора Снейпа. Вам нужно поработать над заклинанием визуализации и убедиться, что вы изучили все области Метки. Обращайтесь ко мне, если столкнетесь с трудностями или увидите что-то непонятное.

А затем Флитвик вышел, и они оказались вдвоем в ставшей внезапно слишком тесной комнате. Гермиона смотрела на Северуса широко распахнутыми глазами и с таким открытым, доверчивым выражением лица, что в груди закололо. Он хотел... Но в этом и крылась опасность — он жаждал Гермиону, ее обещания и доверия и того будущего, которое было ему недоступно. Казалось, стоит лишь протянуть руку... Но он не мог себе позволить этого. От такой несправедливости его охватила ярость. Он помрачнел и разозлился еще больше, когда Гермиона улыбнулась ему.

— Нам надо начинать, — сказал он и мысленно пнул себя, потому что ляпнул очевидное — явный признак того, что он в полном замешательстве.

— Конечно, — отозвалась она и легко склонила голову. Если бы ему кто-то сказал подобную банальность, он бы ответил намного язвительней. Потянувшись к дивану, Гермиона взяла еще одну потрепанную и выцветшую подушку и положила себе на колени. Затем показала на диван. — Будет легче, если вы сядете сюда и положите руку на подушку, — и она снова улыбнулась. — Ничто не мешает нам устроиться с удобством.

Ее поступки и слова казались достаточно бесхитростными, но все же его инстинкты взвыли, что это очень плохая идея. Прекрасно понимая, что попался в ловушку, и чувствуя себя дураком, Северус опустился на диван, держась прямо и напряженно. Гермиона смотрела на него с легким недоумением, но все с той же теплотой.

— Расслабьтесь. Вы же знаете, я не причиню вам боли.

Он еще сильнее почувствовал себя в ловушке. Гермиона действительно хорошо его знала.

— Боль — понятие относительное, — наконец ответил он.

Уголок ее рта дрогнул.

— Я не собираюсь навредить вам, — отозвалась она и потянулась к его руке.

Он застыл, и Гермиона с удивлением посмотрела на него. Сердце Северуса начало бешено биться, а сам он упорно не глядел на нее. Снейп жил с Меткой больше двадцати лет и уже смирился с ней. Любое другое отношение к этому знаку рабства могло стоить ему рассудка. Два с половиной года назад он продемонстрировал Метку Фаджу, но тогда испытывал скорее злость, чем стыд. В этой самой комнате он показал руку директору и Флитвику. Но все в нем восставало против того, чтобы обнажить ее и, соответственно, свое грязное прошлое перед Грейнджер. Он должен пойти на это, чтобы оттолкнуть ее, и все же он не хотел лишиться ее уважения. Насколько же я жалок, раз боюсь осуждения девчонки из Гриффиндора? И как мне выбраться из этой невероятной ловушки? Будь я проклят, если сделаю это. И будь проклят, если не сделаю.

— Прекратите!

Снейп поднял взгляд на Гермиону, которая хмуро смотрела на него.

— Прекратите! — повторила она. — Слышите? Я почти вижу, как вы захлебываетесь чувством вины, поэтому хватит! Что бы вы там ни думали... Просто прекратите, — поспешно закончила она.

Северус не сводил с нее удивленного взгляда, мгновенно забыв о своем смятении. Затем он напомнил себе, что хотел растоптать чувства Гермионы. Прекрасная возможность.

— Я совершал поступки, от которых вы рыдали бы. Другие Пожиратели боятся и заискивают передо мной. Скорее всего, я самый ненавистный учитель в истории Хогвартса за всю историю. Бывшие ученики и сегодня начинают заикаться, едва увидев меня.

Она улыбнулась ему, и его заполнили волны тепла, хотя он и пытался сопротивляться им.

— Мне все равно, кем вы были. Важно лишь то, кто вы сейчас.

Снейп понял, что не сводит с нее глаз, силясь определить, правдивы ли ее слова. Гермиона бесстрашно выдержала его взгляд, и на миг ему даже захотелось проникнуть в ее сознание, что понять истинные намерения. Чтобы не поддаться искушению, Северус посмотрел на предплечье, которое было до сих пор скрыто под одеждой.

— Вы великодушней большинства.

— Значит, они просто дураки, — тихо произнесла в ответ Гермиона.

Она не облегчает мне задачу.

— Барс не может переменить свои пятна. Лишь научиться лучше их скрывать.

— Вы пытаетесь напугать меня? Если да, то можете прекращать.

Снейп покачал головой. Глупая женщина.

— Я пытаюсь вас предупредить.

— Считайте, что вам это удалось. Но это не меняет того, что у меня есть задание.

Гермиона лукаво улыбнулась и снова взяла Северуса за руку, в этот раз прикоснувшись к ладони. Ее пальцы были мягкими и теплыми. Слегка потянув его руку вниз, она положила ее между ними, развернув ладонью кверху.

Несколько секунд Гермиона смотрела на нее, а затем наконец отмерла и провела ладонью по рукаву его сюртука, разглаживая складки и выравнивая небольшой ряд пуговиц, расположенных аккуратной линией вдоль наружного шва. Воздух вокруг них, казалось, сгустился, и Северус чуть приоткрыл рот, пытаясь сделать вдох.

Похоже, Гермиона это почувствовала, потому что посмотрела ему в глаза, а затем нервно выдохнула. Снова опустив взгляд вниз, она принялась расстегивать пуговицы. Взявшись за ткань, слегка потянула ее, и первая перламутровая пуговица выскользнула из петельки. Северус заметил, что руки Грейнджер дрожат.

Оба молчали, когда она расстегнула последнюю пуговицу и отвернула черный рукав. Гермиона весело фыркнула, когда увидела под ним белую рубашку, и снова провела пальцами вдоль его руки, разглаживая ткань и поправляя гораздо более короткий ряд пуговиц. В этот раз Северус почувствовал тепло ее ладони сквозь ткань.

Северус дышал с трудом, но, когда Гермиона расстегнула три пуговицы и потянула вверх рукав рубашки, скользнув при этом пальцами по коже, у него окончательно перехватило дыхание. Его кожа была почти такой же белой, как рубашка, а на запястье отчетливо выделялись голубые вены. Но все внимание Северуса и, без сомнения, Гермионы притягивала Метка. Она казалась черным безобразным пятном на светлом предплечье и излучала практически ощутимую злобу.

Гермиона провела пальцами по его коже, вызвав у Северуса мурашки.

— Это было больно?

Вот и подвернулась возможность уничтожить любые нежные чувства, которые она к нему испытывала.

— В тот день, когда ее выжгли на моей руке, я испытывал безмерную гордость. Она стала венцом всей моей тяжелой работы. Я доказал всем, что достоин, и в честь этого мне была дана Метка, которая навсегда связала меня с моими собратьями.

Гермиона обвела контуры Метки.

— Только самые могущественные и достойные получали этот знак.

— Да, — и Северус сглотнул желчь, которая поднялась вместе с воспоминаниями. Они были вовсе не столь радужными, как он хотел показать.

— Порой я ненавижу директора.

— Что? — озадаченно спросил Снейп.

Ее палец все скользил по его коже, и это одновременно отвлекало и приносило непривычное утешение.

— Кем бы вы стали, если бы он не отказался от вас? Если бы увидел в вас все то, что видел Темный Лорд? Директор просто отвернулся от вас, даже не попытавшись помочь.

Снейп покачал головой.

— Не могу сказать, что прислушался бы к директору тогда. В любом случае, это уже не важно. Прошлое не изменить. Я продал душу дьяволу, Гермиона. Теперь настало время платить по счетам.

* * *

Я продал душу дьяволу, Гермиона. Теперь настало время платить по счетам.

Гермиона всё смотрела на Снейпа. Его слова зловещим эхом повисли между ними и разбили вдребезги напряжение, возникшее, когда она расстегивала пуговицы на его рукаве. Северус вернулся к своей прежней тактике: отталкивал ее и отдалялся. И так продолжалось уже несколько дней. Его поведение не напоминало то холодное яростное отчуждение, которое он демонстрировал ей после происшествия с простыней. Всё было едва уловимо, и Гермиона, возможно, и не заметила бы ничего, если бы наблюдение за Северусом Снейпом не стало ее страстью. Что-то изменилось, Гермиона чувствовала это.

Гермиона снова провела пальцем по краям Метки.

— Вы не ответили на мой вопрос, — наконец сказал она. — Это было больно?

Северус посмотрел на Метку.

— За годы в меня попало множество проклятий и сглазов. Ничего из этого даже отдаленно не похоже на то чувство, когда ее выжгли на моей руке. — Его голос стал жестче: — Приступайте к заклинанию визуализации.

Не до конца понимая настроение Снейпа, Гермиона произнесла заклинание, открывая сложные, пронизывающие друг друга уровни Метки. Это было действительно поразительное переплетение. Пробираясь сквозь нее, Гермиона искала магический след, контролирующий связь между Пожирателями. И каждый раз, найдя его и пытаясь проследить, она терялась в сложной многомерности чар.

— Это не...

— Что не так?

Гермиона слегка вздрогнула. Она так углубилась в изучение переплетений, что совсем забыла о Снейпе.

— С Темными Подушками было по-другому, — объяснила она. — Чары имели начало и конец, и следовать за ними было легко. Но где они начинаются или заканчиваются здесь, я не знаю.

— Это потому, что они не начинаются в привычном понимании этого слова, поскольку Метка связана с моей собственной магией. И лишь тот, с кем я делю сродство, способен совершить задуманное нами, — Северус откинулся на спинку дивана, посмотрел на Гермиону, а затем внезапно снова наклонился к ней. — Вы еще помните заклинание Vere Venificus?

— Заклинание, которое вы использовали, чтобы показать магглорожденным поток их магии?

— Именно. Примените его. Оно покажет вам, как Метка переплелась с моей магией и где вам нужно будет использовать оглушающее заклинание.

Воодушевленная Гермиона произнесла заклинание.

— Боже! — ахнула она, увидев бурлящий поток его магии.

Она знала, что Северус Снейп — могущественный маг, но знать и видеть доказательство — совершенно разные вещи.

— Грейнджер?

Снейп оставался спокойным и уравновешенным, хотя в нем бушевал поток такой силы. Гермиона прикусила губу и попыталась сосредоточиться.

— О, она повсюду! — Гермиона проследила взглядом за многочисленными линиями, выходящими из Метки. Каждый уровень и подзаклинание, из которого она состояла, были связаны с разными магическими чакрами.

— Произнесите его имя.

Она посмотрела на Снейпа. По его лицу ничего невозможно было прочитать.

— Произнесите его имя, — повторил Северус.

— Но...

— Говорите, — приказал он.

Сердце Гермионы билось так сильно, что в ушах стоял грохот. Это неправильно. Северус неправ. Она не понимала, что он делает или почему, но подчинилась.

— Волдеморт.

Слово повисло между ними. Поначалу казалось, будто ничего не происходит, но затем облако в центре переплетений, которые составляли Метку, начало пульсировать. Тонкая черная струйка скользнула от центра к чакрам в теле Северуса, подобно тому, как магия обычно течет из тела. А затем струйка втянулась назад в Метку и исчезла в небольшой вспышке. Гермиона видела, как это активировало магию — все переплетения заклинаний и подзаклинаний, которые связывали каждого Пожирателя с Меткой, а через нее — друг с другом и в конечном итоге с Темным Лордом.

Теперь Гермионе многое стало ясно, и она испуганно посмотрела на Северуса. То, что она видела, казалось невероятным.

— Это не просто связь, это часть вас. Она... она питается вами, использует вашу магию, словно паразит.

Северус ухмыльнулся. Гермиона уже давно не видела у него такой открытой безумной ухмылки.

— Бедная наивная Грейнджер, — вкрадчиво произнес он. — Вы до сих пор верите, что я лучше, чем кажусь. Этакий благородный герой, на которого вы можете возложить все свои надежды и мечты. Если вам так нужен герой — идите к Поттеру. Не только я питаю Метку, но и она зачастую подпитывает меня темной магией. Я запятнан и испорчен. Даже если отрезать мне руку, это ничего не исправит, — Северус внезапно вскочил, скинув подушки на пол. В четыре быстрых шага он пересек комнату, остановился и, скрестив руки на груди, прошипел: — Я уже говорил вам, Гермиона, что некоторые барсы лишь лучше скрывают свои пятна. У вас есть задание и есть заклинание. Вы здесь не для того, чтобы спасать мою бессмертную душу. Это не романтическая сказка, где красавица спасает чудовище. И у меня нет ни времени, ни терпения на вашу девчачью влюбленность, — слова звучали презрительно. Так обычно разговаривают с ребенком, который играет во взрослые игры.

И разум, и сердце Гермионы замерли в потрясении, она не понимала, чем вызвана эта вспышка злости. По слизеринским стандартам, она уже много дней и даже недель назад открыла свои чувства Северусу. И хотя он не обнял ее, как в сказках, он и не оттолкнул. Гермиона очень осторожно и медленно сближалась с ним, прекрасно осознавая, что, начни она действовать по-гриффиндорски, он тут же сбежит. Но это было не бегством, а нападением. Его речь причиняла боль и сбивала с толку. Ничего не имело смысла. Да, он сторонился ее, но таких полных ненависти слов она никак не ожидала.

И в тот миг, когда Гермиона почти была готова выбежать в слезах из комнаты, она вдруг вспомнила: слова. Северус Снейп лучше всех знал, как можно обманывать словами. Правду же говорили его действия. Она заставила себя взглянуть сквозь свою боль и увидела мужчину, готового сломаться от напряжения. Его ладони были сжаты в кулаки, а скрещенные на груди руки являлись скорее защитой, нежели угрозой. Он врал ей, стараясь оттолкнуть, и Гермиона не понимала почему. Но она также осознала, что не может допустить этого. Северус хотел напугать ее, чтобы она или сбежала, или сорвалась. Она же лишь тихо рассмеялась.

— Девчачья влюбленность? Я переросла ее еще в начале учебного года.

Он потрясенно распахнул глаза, и рука Гермионы взлетела к губам, словно пытаясь поймать последние слова. Они повисли в давящей тишине между ними. Затем она медленно опустила руку, остро осознавая, что он следит за ее движением.

— Знаете, все началось вполне невинно, — прошептала она и посмотрела на свои судорожно переплетенные пальцы. — Действительно невинно. Сперва вы мне даже не нравились. Я поступала так, потому что остальные относились к вам несправедливо и это сводило меня с ума. — Гермиона подняла голову, храбро встречая взгляд Северуса. — Затем все переросло в легкую влюбленность. Конечно же, с сердечками, цветами и отважным, мрачным и романтичным шпионом, — она невесело рассмеялась. — Ну хорошо, никаких сердечек и цветов. Но Джейн Эйр мной гордилась бы.

— Я не какой-нибудь герой из маггловских романов, — его голос звучал глухо, так не похоже на обычный глубокий шелковый тембр.

— Согласна. Вы не настолько просты. Вы человечнее, — она покачала головой, вспоминая свои подростковые мечты. Ну и ну, подростковые. Как странно, что всего один год может показаться целой жизнью. — Я не знаю, что вы делаете, но это не сработает. Я знаю вас, Северус Снейп. Вы не напугаете меня, не оттолкнете и не заставите перестать о вас заботиться. Этот знак на вашей руке искалечил вас и вашу магию. Но вы выше него. Вы — лучший человек, чем сами о себе думаете.

Он глядел на нее так, словно никогда до этого не видел. И по какой-то причине Гермиона почувствовала себя могущественнее. Северус явно не ожидал от нее подобного, и это с его стороны было весьма глупо, ведь она недвусмысленно рассказала ему о своих чувствах. Но если у него и оставались сомнения, теперь она их развеет. Гермиона решительно встала и сделала шаг к нему.

— Это глупо. Я лишь пытаюсь сделать так, чтобы вы...

— Что? Выжила? Пощадила свои чувства и сердце? Не влюбилась в вас? — усмехнувшись, закончила за него Гермиона. Затем покачала головой и подошла еще ближе. Ее улыбка стала шире, когда Северус сделал шаг назад.

— Мисс Грейнджер...

— Гермиона. Вы уже называли меня так.

— Мисс Грейнджер, — решительно повторил он, — вы должны...

— Уйти? — она шагнула к нему еще раз. — Не думаю, Северус, — Гермиона заметила, как он вздрогнул, когда она обратилась к нему так. — Вы не разрешали мне называть вас по имени, но мысленно я уже тысячу раз произносила его. — Гермиона слегка склонила голову и вновь улыбнулась. — Полагаю, мы давно прошли этап, когда мне требовалось разрешение.

Она сделала еще шаг, вторгаясь в его личное пространство. Теперь она стояла так близко, что ощущала жар его тела.

— Как вы считаете, Северус? — и Гермиона произнесла его имя еще раз, выдохнув, словно ласку: — Северус.

И была вознаграждена легкой дрожью его тела.

— Вы не можете… Пожалуйста, Гермиона. Не надо.

В этот раз задрожала уже Гермиона.

Во взгляде Северуса отражались противоречивые чувства: голод, недоумение и паника. Гермиона пообещала, что не причинит ему боль, но, похоже, не сдержала своего слова, хоть и неумышленно. Она протянула руку и прикоснулась к его щеке. Ей хотелось, чтобы он прижался к ее ладони, но не удивилась, когда Северус отпрянул. Она еще никогда не видела настолько изголодавшегося по прикосновениям человека. Люди нуждались в физическом контакте, даже те, кто решительно избегал его. Может, именно они нуждались в нем больше всего.

С того самого дня, когда Ринк переместил ее в покои Снейпа, такие богатые на цвета и текстуры, Гермиона знала: Северус — сенсуалист, который отчаянно нуждается в прикосновениях. Но при этом он опасается, что если доверится кому-либо, то ему причинят боль. Это объясняло его настороженность и отстраненное отношение, которое словно кричало: «Никаких прикосновений!». А также то, почему он вздрагивал от них. Эту дрожь было сложно заметить, и ее прекрасно скрывала мантия или случайный шаг в сторону, чтобы выйти из зоны досягаемости.

Она давно поняла, что у Северуса Снейпа свой язык тела — сдержанный, тихий, часто противоречивый, но все же хорошо понятный, если знать, на что смотреть. Гермиона знала и больше не могла и не хотела отводить взгляд.

Она провела пальцем по его губам, разглаживая плотно сжатые линии. Северус по-прежнему выглядел ошеломленным, и Гермиона в гриффиндорском порыве использовала его замешательство. Встав на цыпочки, она прикоснулась к его губам легким, словно шепот, поцелуем. Затем чуть отодвинулась и взглянула в горящие черные глаза.

И не удивилась, когда он взял ее за предплечья и грубо оттолкнул.

— Я погублю тебя, — прорычал он, и его грубый тон резанул ее слух.

Не дожидаясь ответа, он развернулся и вылетел из комнаты, оставив Гермиону одну. Ее трясло. От тепла его тела ее чувства словно обезумели. Она все еще ощущала, как шрамы и мозоли на его ладонях царапают кожу ее предплечий, как пахнет смесь трав и пряностей, которые у нее всегда ассоциировались со Снейпом. Ей не нужно было закрывать глаза, чтобы вспомнить голод в его взгляде.

Боже, голод. Гермиона посмотрела на свои руки и тихонько фыркнула. Неудивительно, что она до сих пор дрожала.

А затем он сбежал. От нее. Гермиона подумала, что ей, вероятно, стоит обидеться, но знала, что в этом нет смысла. И знала Северуса Снейпа.

* * *

Септима чуть не подпрыгнула, когда Снейп ворвался в комнату, отрывисто сжимая и разжимая левую ладонь. Он выглядел так, словно бежал, спасаясь от адских гончих. Этот человек регулярно представал перед Темным Лордом и с убийственным равнодушием говорил о своей смерти. И теперь что-то вывело его из себя, и Септима не знала, стоит ли ей начинать бояться. Чувствуя себя так, словно она открывает ящик Пандоры, Септима произнесла:

— Снейп?

Не обратив на нее внимания, он рявкнул Флитвику, который стоял в центре комнаты:

— Вон!

— Северус?

— Исчезни. Сейчас же.

Флитвик отшатнулся.

— Я...

Вмешалась Вектор:

— Филиус, кажется, сейчас неподходящий момент. Давай я сама зайду к тебе потом?

Флитвик перевел взгляд с нее на мечущегося по комнате Снейпа.

— Пожалуй, ты права. Увидимся позже.

И, бросив недоуменный взгляд на Северуса, он поспешил из комнаты.

Септима повернулась к Снейпу и недовольно воскликнула:

— Что с тобой такое?

— Похоже... — Снейп умолк и глубоко вздохнул. — Похоже, ты была права.

— О чем ты? — Северус упорно не смотрел на Вектор. — Снейп!

— Кажется, ты была права насчет мисс Грейнджер... и ее чувств.

Септима закусила нижнюю губу, чтобы не рассмеяться. Судя по выражению лица Северуса, он вовсе не считал это поводом для смеха, но — Мерлин, помоги! — учитывая всё творящееся безумие, ей хотелось расхохотаться, даже если это будет звучать несколько истерично.

* * *

— Эй, Рон.

Рон, не отрываясь от шахматной доски, буркнул что-то в ответ.

Гарри взял пешку и повертел в руках — к ее огромному неудовольствию.

— Что происходит с Гермионой?

Рону потребовалась минута, чтобы вопрос добрался до его сознания сквозь всевозможные шахматные комбинации, которые он обдумывал.

— Что?

— Гермиона. Она... Ну, в общем... И еще Снейп... Что происходит?

Рон посчитал хорошим знаком, что Гарри был скорее озадачен, чем зол, хотя при упоминании Снейпа в его голосе все же промелькнула ненависть. Рон решил, что разговор выйдет нелегким. Пытаясь выиграть время, он спросил:

— Где Джинни?

Гарри нахмурился.

— Наверху с близнецами. Все настолько плохо?

Рон вспомнил, что хотя Гарри порой медленно соображал, он все же не был дураком. Его проблема заключалась в том, что Гарри часто действовал сгоряча. Рон тяжело вздохнул.

— Да, друг, очень может быть.

Гарри фыркнул:

— Ничего страшного. Мы с Дамблдором как раз изучаем кое-какие методики по контролю гнева. Просто расскажи, что происходит.

Рон задумался, как смягчить удар, но потом все же выпалил:

— Гермиона влюбилась в Снейпа.

Какое-то время Гарри просто таращился на него, а затем вскочил и, сжав кулаки, прошелся по комнате. Вернувшись к своему стулу, он остановился и сел, но тут же опять вскочил и сделал еще круг. Потом вновь сел и, к удивлению Рона, спокойно переспросил:

— Влюбилась?

— Да. И... Ну, не могу сказать, что уверен, но мне кажется, она ему тоже не безразлична.

Гарри скривился, словно ему только что попалась конфета «Берти Боттс» со вкусом соплей.

— Это же просто... — казалось, он подыскивает подходящее слово, чтобы точно описать картинку, возникшую у него в голове.

Рон с сочувствием поморщился.

— Знаю.

— Но...

— И это тоже.

— Но ведь он...

— Снейп.

Они посмотрели друг на друга и отчетливо вздрогнули. Казалось, после этого Гарри слегка расслабился и откинулся на спинку стула.

— Снейп?

Рон пожал плечами.

— Честно, я не хочу об этом задумываться, но если ты поразмышляешь, то это даже имеет какой-то извращенный смысл.

Гарри покачал головой.

— Я всегда думал, что Гермиона выберет тебя.

Рон потер шею.

— Я тоже пару раз об этом думал. Но что-то изменилось, а может, изменилась сама Гермиона. Точно не уверен.

— Но ведь он ненавидит нас. И ее.

— Ты уверен? В прошлом году они… разговаривали. И в этом. И ты сам видел, как он обошелся с Грюмом. Я уже молчу про директора, который делает странное лицо каждый раз, когда замечает их вместе. Словно он что-то знает, но притворяется, что не в курсе.

— Но...

— Гарри, тебе нельзя вмешиваться.

Гарри набычился.

— Он сделает с ней что-нибудь ужасное.

Рон вздохнул.

— Возможно.