Подопечный / Pet Project (гет)

После разговора с Вектор Северус сбежал из дома на площади Гриммо. Не побоявшись декабрьского холода и магглов в праздничном настроении, Снейп даже не дождался, когда прекратится действие заклинания vere venificus. Все равно по пути в «Медную обезьяну» никто не заметил бы свечения. И сейчас, когда он сидел у барной стойки, оно уже давно погасло. В «Медной обезьяне» — маггловском баре — было темно и сыро и стоял запах выдохшегося пива, сигарет и обреченности. Но тут подавали самую лучшую рыбу с жареным картофелем фри, которые он когда-либо ел. Он открыл это место в семнадцать лет, после окончания Хогвартса, и с тех пор всегда возвращался сюда. Атмосфера заведения соответствовала его настроению, как тогда, так и сейчас. К тому же завсегдатаи принимали его за своего и редко приставали.

Северус сбежал сюда, чтобы поразмышлять. Вот только ему это не удалось. Его мысли крутились в голове, гоняясь друг за другом и вращаясь лишь вокруг двух людей: Дамблдора и Гермионы. Мне надо поговорить с Дамблдором. Мне действительно надо поговорить с Дамблдором о Гермионе. И все же ему словно не хватало сил сдвинуться с места. Он не мог встать, вернуться в дом на площади Гриммо и найти Дамблдора. Все смешалось, изменилось, и Северус уже не был уверен в своем решении. Он поклялся Дамблдору и призраку Лили Эванс, что совершит все возможное, чтобы защитить Поттера и помочь ему победить Темного Лорда. Северус всегда знал: его шансы погибнуть очень высоки, но он верил, что погибнет, делая что-то. Встретит свой конец в сражении, по крайней мере. Просто лечь и приготовиться к смерти, зная, что вот, сейчас, наступил его последний миг, — эта мысль приводила его в замешательство. Он не хотел умирать.

Эта мысль казалась чужой, но он не хотел умирать. Что неизбежно вело к другой задаче — разговору с Дамблдором. В течение многих лет Альбус поручал ему немало неприятных заданий. Связанный клятвой, Северус не мог ослушаться. Точнее, в большинстве случаев Северус даже и не помышлял об этом. То, что ему приходилось выполнять, было необходимо. Но сейчас... Сейчас все изменилось. Пока что Альбус приказал ему не отходить от плана, хотя к настоящему моменту Вектор, скорее всего, уже изложила все возможные комбинации и исходы. Альбус оставил его в покое, и какая-то часть Северуса ненавидела Дамблдора за это. Снейп хотел, чтобы директор использовал клятву, как делал все эти годы, и отобрал право выбора.

Северус уставился на остатки жидкости в бокале. Он позволил себе один-единственный виски. Лед уже растаял, и прежде темно-янтарная жидкость по цвету теперь была похожа на мед, напоминая оттенок глаз Гермионы. Еще одна мысль, которую он всеми силами старался избегать. Он застонал, опершись лбом о кулак. Милостивый Мерлин, я деградирую в слюнявого идиота. Скоро я начну плакать над стаканом и писать дурацкие любовные стихи на подставке для пива.

— Еще один, профессор?

Северус посмотрел на Майклза, хозяина бара, который остановился перед ним. Так как в мире магглов Снейп не мог позволить себе рявкать на других, он лишь покачал головой.

— Не думаю, что это хорошая идея.

Майклз пожал плечами и спросил:

— И как ее зовут?

Северус вздрогнул.

— Что?

Майклз рассмеялся и протер стойку полотенцем.

— Профессор, я уже почти сорок лет стою здесь. Я могу определить, когда мужчина находит или теряет работу, женщину или Бога, просто взглянув на него. Вы, похоже, нашли женщину, — когда Северус сердито на него посмотрел, Майклз снова рассмеялся. — Знаете, это не обязательно плохо.

— Полагаю, в этом случае я не могу с вами согласиться, — отозвался Снейп, думая о своей предстоящей смерти и роли Гермионы в ней.

Он никогда не испытывал потребность обсуждать свою личную жизнь. И все же желание поговорить об этом с кем-то помимо Дамблдора оказалось слишком сильным. Северус не стал рассказывать о своей смерти — чересчур сложно — и вместо этого сосредоточился на Гермионе.

— Она молода, — медленно начал он. — И сочетает в себе невероятную невинность и зрелость. Я редко угадываю, что ожидает меня в следующее мгновение. Она умна и любопытна и обладает исключительной способностью неосознанно переворачивать мою жизнь с ног на голову. Она не свернет с выбранного пути, даже если все на свете говорит от том, что я должен... — Северус замолчал, а затем более решительно повторил: — Я должен.

Майклз кивнул и облокотился на стойку.

— Мой отец однажды сказал, что есть два типа женщин: первые доводят мужчину до желания выпить, вторые — до желания совершать великие дела. И всегда поучал: если я встречу женщину, которая способна и на то, и на другое, то обязательно должен жениться на ней.

Северус хотел ответить, но из дальнего угла зала раздался крик:

— Эй, Майклз, ну-ка принеси еще по пинте!

— Сазерс, подними свою ленивую задницу и забери сам! — крикнул Майклз в ответ, а затем ухмыльнулся Северусу и оттолкнулся от стойки. — Похоже, профессор, вы встретили ту, которая может все. Жду приглашения на свадьбу, — сказал он и отошел к кранам, чтобы налить еще пива жаждущим.

Жду приглашения на свадьбу? Эта мысль — простое предположение — вызвала у него волну страха. Неужели это правда? Гермиона интересовала его. Она совершенно точно привлекала его. Он даже признал некоторое вожделение — в конце концов, он всего лишь мужчина. Если забыть о пресловутом дамокловом мече, висящим над его головой, Гермиона стала бы для него достойным постоянным партнером по жизни и в постели. Но на этом все. Он любил Лили. Он никогда никого так не любил, как ее. Гермиона — почти девочка — ни в коем разе не могла занять место Лили в его сердце или душе.

Но теперь Северуса одолели сомнения. Его охватила паника. Он изменился? Его патронус.

Он оттолкнулся от стойки и поспешил к выходу, не обращая внимания на возгласы прощания. Он должен увидеть, должен знать. Он не хотел… не мог. Завернув за угол, Северус побежал, с трудом переводя дыхание, которое казалось ему слишком громким. Улочка позади бара была неосвещенной. Северус замер, чтобы убедиться, что он здесь один, а потом вытащил палочку и хрипло прошептал: «Экспекто патронум». Заструившийся серебряный туман ярко засветился в темноте. И, как обычно, принял форму лани, переступающей на изящных копытцах и словно готовой в любой миг сбежать.

Северус прислонился к покрытой трещинами кирпичной стене бара. Лили всё еще с ним. Его любовь к ней не изменилась. Но вслед за облегчением пришла смутная тревога. Северус выпрямился и шагнул к патронусу. Лань чуть отскочила назад, глядя на него большими, выразительными глазами, которые словно задорно светились. Раньше она так себя не вела. Северус в изумлении смотрел, как патронус сначала отпрыгнул влево, а потом повернулся вправо и обежал его по кругу. Лань играла с ним. Никогда прежде она так не делала. Он изменился, и эта мысль ошеломила Северуса.

Он безрадостно рассмеялся, понимая, что в очередной раз боролся с неизбежным, и протянул руку к носу лани, не касаясь ее. Лили так долго была частью его самого. Северуса успокаивало, что он не потеряет ее даже теперь, когда Гермиона заняла место в его сердце. Снейп подумал, что вряд ли справился бы с этим. Парящая лань нетерпеливо помотала головой и выбила копытами беззвучную чечетку в воздухе, что заставило его немного улыбнуться — это так напоминало Гермиону Грейнджер. Затем, коснувшись тумана кончиками пальцев, Снейп позволил патронусу раствориться.

Желание поговорить с Дамблдором нахлынуло на Северуса с новой силой, и он решительно аппарировал на площадь Гриммо. Посмотрев на темные окна, он осознал, что совершенно забыл о времени. В такой час все наверняка давно спали. Придется дождаться утра. На Северуса внезапно навалилась усталость, вызванная бессонницей и калейдоскопом эмоций последних дней. Чувствуя зарождающуюся головную боль, он усталой поступью подошел к двери. Лили, Гермиона, Дамблдор, собственная смерть — со всем этим требовалось разобраться, а не избегать. Больше бежать он не будет.

Когда он вошел в особняк, то заметил, что сработало простенькое заклинание слежения. Северус сомневался, что Альбус или Гермиона могли поставить чары так топорно, но они определенно были настроены на него. Пожав плечами, когда слышимого сигнала не последовало, Снейп направился в гостиную. Только Альбуса и Гермиону волновало, когда он возвращался, так что, возможно, это сделал кто-то из них. Северус сел на один из стульев и принялся ждать того, кто хотел его увидеть.

Северус запрокинул голову и уставился в потолок, размышляя о превратностях судьбы. Он никогда не ждал, что выживет, но теперь бился о все сжимающиеся вокруг него тиски смерти. Он всегда полагал, что умрет отвергнутым всеми и в одиночестве. Но отныне даже это оказалось невозможным. Он был небезразличен Гермионе. В миг его смерти она будет рядом. Она будет скорбеть о нем. Плакать из-за него. Оплакивать его. Его давно мертвое сердце болезненно сжалось. Северус не хотел становиться причиной ее страданий. Не хотел, чтобы Гермиона скорбела о нем. Проклятый патронус. Насколько все казалось проще, когда можно было притвориться, что ничего не происходит.

Запустив пальцы в волосы, Северус застонал, находя какое-то извращенное удовольствие в звуке почти животного выражения безысходности и боли. Его мигрень усиливалась, а человек, активировавший заклинание, не торопился появляться. Северус выпрямился и подумал, что ему не помешает чашка чая. Он мог бы просто позвать эльфов, но решил этого не делать. Хотя они не любили, когда кто-то вторгался на их территорию, к нему они в последнее время благоволили. Несомненно, это было как-то связано с Гермионой. Кажется, всё всегда вращалось вокруг Гермионы.

Он покачал головой и, отмахнувшись от этой мысли, направился на кухню. И сразу же заметил, что за ним следят. Он не обладал способностью, как Альбус, видеть сквозь мантию-невидимку — возможно, это умение приходит с возрастом. Но Северус не зря был параноиком, а Поттер — Снейп не сомневался, что это Поттер, — забыл наложить заглушающее заклинание. Шуршания одежды позади хватило, чтобы Северус все понял. К тому же это объясняло небрежно наложенное на входную дверь заклинание слежения.

Сначала Северус решил разобраться с Поттером прямо здесь, в коридоре, но все же передумал. В конце концов, на кухне можно было не опасаться, что их кто-то заметит. Когда он зашел туда, то почти надеялся увидеть за столом Гермиону. И когда ее там не оказалось, Северус быстро прогнал легкое разочарование. Он избегал ее в реальности и в мыслях. И если у Гермионы осталась хоть крупица здравого смысла, то ей следует злиться на него, а не терпеливо ждать, когда он наконец наберется решимости. Ему придется извиниться, а делать это вежливо или изящно он не умел.

Но сначала — Поттер.

Когда Северус зашел в кухню, то заметил, что привлек внимание всех эльфов, но некоторые при этом определенно смотрели не на него, а на что-то за его спиной. Значит, эльфы тоже могли видеть сквозь мантию-невидимку. Или они, как и сам Северус, услышали мальчишку. Снейп слегка покачал головой. Волшебный мир считает этих существ безобидными слишком долго.

Чувствуя, как головная боль двигается к затылку, Северус резко развернулся, о чем тут же пожалел — мышцы плеч и спины мгновенно свело судорогой. Сосредоточившись на боли, он рявкнул:

— Ну же!

Ничего не произошло.

— Поттер, я не собираюсь стоять тут всю ночь. Что вам нужно?

Мальчишка сорвал с себя мантию жестом, который, как подозревал Северус, должен был выглядеть эффектно. Нужное впечатление смазалось из-за запутавшейся в складках руки. Снейп рассмеялся бы, если бы не чувствовал себя настолько паршиво, если бы его жизнь не рушилась вокруг него, если бы глаза Лили не смотрели на него с перекошенного злостью лица.

— Ну? — повторил он.

— Вы мне не нравитесь.

Снейп фыркнул.

— Что ж, хоть в этом мы согласны — вы у меня тоже не вызываете теплых чувств, — и он намеренно поднял бровь, зная, что так разозлит Поттера еще больше. — И это все?

— Нет, не все.

Северус подавил вздох. Мальчишка утомлял. Но его вполне можно выслушать и за чашкой чая, в конце концов, за этим Северус и пришел на кухню. Как там звали домовика?

— Бролли?

Эльф, полировавший столовое серебро, поднял голову. У Снейпа мелькнула мысль, что Гермиона узнала бы домовика сама. Подавив желание резко отдать приказ, Северус постарался быть чуть вежливее:

— Нельзя ли мне чашку ромашкового чая?

Бролли кивнул, его уши подпрыгнули, когда он поспешил в небольшую кладовку.

Решив этот вопрос, Северус обернулся к Поттеру, который нервно мялся и мрачно на него смотрел.

— Что вы хотели? Наверняка вы преследовали меня не только ради того, чтобы рассказать, как я вам не нравлюсь? — с явным раздражением и презрением в голосе спросил Снейп. — Эта чудная встреча — ваша идея, так что говорите.

Он видел, как на лице Поттера появляется то самое надменное выражение, которое он часто наблюдал у Джеймса — словно тот одновременно владыка и дар Мерлина всему магическому миру. Северус ненавидел это выражение уже тогда. И на лице Поттера-младшего оно смотрелось не лучше.

— Вы мне не нравитесь.

В этот раз Северус не сдержался и вздохнул.

— Да, Поттер, полагаю, это мы уже выяснили.

— Я вам не доверяю.

Этот разговор уже начинал порядком надоедать, усиливая мигрень.

— Не вам решать, достоин ли я доверия. Если вы сомневаетесь, поговорите с директором.

— Уже разговаривал.

Взяв горячую чашку, Северус кивнул эльфу. Сделал глоток, прежде чем сказать:

— Значит, ответ вам известен.

Поттер, вцепившись в мантию-невидимку, шагнул вперед и прошипел:

— Нет, не известен! Все, что я услышал, — это туманные заверения и ничего не значащие фразы о том, как вы любили мою маму. И только потому, что вы пообещали защищать меня после ее смерти, мое отношение к вам не изменилось. Вы не стали более храбрым, благородным или достойным доверия. Это доказывает лишь то, что из-за вас умирают люди.

— Значит, мы и в этом схожи, мистер Поттер, — Северус скупо и холодно улыбнулся, чувствуя зарождающуюся ярость. — В чем-то, помимо тяги к Темным искусствам и ее несмываемого пятна, ведь из-за вас тоже умирают люди. — Неблагодарный заносчивый щенок. Не этому мальчишке рассказывать о его, Северуса, цене за искупление.

Поттер побледнел, и Снейп почувствовал крошечный укол совести. Он знал, насколько тяжелым может быть груз вины, но злость пересилила сожаление, особенно когда Поттер продолжил свои обвинения:

— А Гермиона? Я знаю, что вы с ней делаете. Она ваша ученица!

Если упоминание его отношений с Лили разозлило Северуса, то теперь его захлестнула ярость.

— Во-первых, я ничего не делаю с мисс Грейнджер. Во-вторых, если вы еще не заметили, Хогвартс закрыт. Следовательно, мисс Грейнджер уже не моя ученица. В-третьих, если я и захочу что-то сделать, то это будет касаться только мисс Грейнджер и меня, но никак не вас. Так что оставьте свои ханжеские заявления при себе. И, мистер Поттер, могу дать вам совет. Если вы достаточно безрассудны, чтобы начать подобный разговор с мисс Грейнджер, то на вашем месте я был бы осторожнее. Я заметил у нее склонность к беспалочковой магии, когда она злится. Не удивлюсь, если искры — самое меньшее, на что она способна. Пожалуй, вам стоит быть очень осмотрительным.

Поттер помрачнел.

— Если вы ее обидите... — он замолчал, очевидно, надеясь произвести устрашающее впечатление.

Северус понизил голос, чтобы показать мальчишке, как звучит настоящая угроза.

— Дайте угадаю. Если я ее обижу, то поплачусь за это жизнью, — он тихо и мрачно рассмеялся. — Предупреждение принято, Поттер, но не думаю, что вам стоит волноваться о том, как бы воплотить его в жизнь. А теперь оставьте меня в покое.

Возмущенно засопев, Поттер вылетел из кухни, так громко хлопнув дверью, что эльфы неодобрительно хмыкнули. Северус глубоко вздохнул и сосчитал до десяти. Затем, для верности, еще раз на гоблинском. Его трясло от ярости. Северус печально посмотрел на свой остывший чай. Проклятый мальчишка с его претензиями. Теперь не уснуть. Немного успокоившись, Северус осознал, каким был идиотом. Все его благородные намерения оттолкнуть Гермиону, все его страхи и сомнения... Если у него и оставались какие-то сомнения, то стоило лишь подумать об это моменте. Едва ему бросили вызов из-за Гермионы, как он потерял самообладание.

Поняв, что ночной покой ему теперь не светит, Северус отодвинул чашку. Кивнул благодарно эльфам и отправился наверх по лестнице. Спустя две минуты он уже был в своей комнате. Северус осторожно прикрыл дверь, чтобы не хлопнуть ею. Хлопающие двери дали бы Альбусу знать, что Северус в ярости.

Он потер глаза и постарался стряхнуть усиливающееся напряжение. Ему не помешал бы стаканчик-другой огневиски, но Северус опасался того, что может случиться, если он забудет о бдительности. Один стакан маггловского виски в баре — его предел. Он прекрасно осознавал, что его эмоциональное состояние сейчас непредсказуемо. А Северус еще в молодости понял, что алкоголь только усугубляет проблему.

Он устал, но считал, что вряд ли уснет. Северус подумал, не разыскать ли Вектор. Эта женщина жила в таком же странном ритме, что и он. Вполне вероятно, что она тоже не спала. Но он все же решил, что не в состоянии вынести сейчас даже эту странную, так неожиданно завязавшуюся дружбу. Вектор наверняка захочет расспросить его о Гермионе, а после стычки с Поттером Северус сомневался, что способен разговаривать о ней. Мерлин помоги ему, но Снейп подозревал, вряд ли когда-то будет готов объясняться с Гермионой, что бы его патронус ни вытворял.

В попытке сбросить накопившееся напряжение Северус прошелся по комнате. Стычки с Поттером каждый раз выводили из себя, воскрешая воспоминания и призраков, которые Северус так безнадежно старался похоронить. Он разделся и натянул свою длинную серую ночную сорочку. Порой хватало просто снять дневную одежду, чтобы успокоиться. Словно он был пресловутой змеей, сбрасывающей чешую. Но сегодня не помогал даже видавший виды мягкий хлопок ночной рубашки. Снейп сел на край кровати и поднял руку. Закатал рукав и долго смотрел на Метку, которая украшала его кожу. Она была отвратительной и пугающей, но являлась его частью. За годы он приучил себя не обращать на нее внимания. Он мог не видеть ее по несколько дней: избегал зеркал или отводил взгляд при переодевании. Маленькие хитрости, чтобы забыть о ней. Нет, он не пытался уйти от реальности, но порой его разум нуждался в… передышке.

Показывать Метку или говорить о ней было больно. Северус чувствовал себя обнаженным, как его рука сейчас. Он опустил ее и повернул предплечье, чтобы скрыть Метку. Вряд ли эти мысли дадут ему заснуть. Он лег, закрыл глаза и замедлил дыхание, находя размеренный ритм, который раньше всегда помогал. Через полчаса ему пришлось признать, что это безнадежно.

Северус зажег слабый люмос. Призвал невербальным заклинанием сумку из шкафа. И долго колебался, прежде чем открыть ее. Он действительно не был уверен в том, что хочет сделать. Это казалось шагом, после которого нет пути назад. Хотя, если уж оставаться честным — никогда не лги себе! — он знал, что уже сделал не один, а несколько шагов, даже если и не догадывался об этом.

Он скривился из-за собственной трусости и вытащил из сумки простыню. После того как он обнаружил ее, то провел исследование. Магия, заключенная в ней, оказалась изящной и простой — почти полной противоположностью Темной магии. Чувства и намерения по-прежнему играли решающую роль, но заклинание питалось не темными чувствами, а куда более чистыми. Порой, на волне особого цинизма, Северус спрашивал себя, почему же простыня не загорелась, когда он в первый раз лег на нее. Этакая логичная вспышка, когда сталкиваются тьма и свет. Но он был вынужден признать, что Гермиона не хотела причинить ему вред. Само создание простыни подтверждало это. Если уж на то пошло, Гермиона сама пострадала, пока делала ее.

Слишком устав для того, чтобы полностью застелить постель, Северус лишь расправил простыню, чтобы она полностью накрыла матрас. С тяжелым вздохом, идущим, казалось, из глубины души, он обернул простыню вокруг плеч и погрузился в ее волшебный покой. Как тогда, в школе, его тело расслабилось, ушло напряжение, набатом отдающееся в висках и затылке. Уже в полусне к нему пришла мимолетная мысль о Гермионе и о том, как бы он чувствовал себя, лежа в ее объятьях. Мерлин, какой же я идиот, подумал он, уже засыпая.

* * *

— Что замышляешь тут, в темноте? Это больше присуще Северусу.

Дамблдор раздраженно посмотрел на Аррозу поверх очков.

— Я не замышляю.

Она рассмеялась.

— Ну да, строишь планы. Я знаю тебя уже почти восемьдесят лет, Альбус Дамблдор. Над чем ломаешь голову?

Альбус поерзал на диване. Он никогда не признался бы Аррозе, но он на самом деле ломал голову. На миг задумавшись об Альверес и их общем прошлом, он махнул рукой на стул рядом.

— Присаживайся, — и, после того как она села и посмотрела на него тем самым взглядом, начал: — Все идет не так, как я планировал.

Арроза насмешливо фыркнула.

— Жизнь редко идет по плану. Именно поэтому она — жизнь, а не какой-нибудь сценарий, которому мы следуем, — она покачала головой. — Твои игроки стали действовать не по сценарию, ведь так? Девочка — Грейнджер — в ней всё дело.

— К чему ты это говоришь?

— Северус рассказывал тебе об отработке, на которую он водил Грейнджер?

Альбус слегка нахмурился.

— Кажется, он упомянул о том, что все прошло хорошо и что девочка поняла последствия своего поступка. Она достаточно смышленая. Большего не потребовалось.

— Полагаю, «смышленая» — это преуменьшение. У нее блестящий ум. Она деятельная и решительная — именно таким ты хотел бы видеть каждого гриффиндорца.

Альбус горько усмехнулся.

— А еще меня тревожат ее слизеринские черты характера, которые я распознал только недавно.

— Вот именно, — радостно подтвердила Арроза. — Она просто идеально подходит Северусу. Достаточно расчетливая, чтобы понимать его, но и довольно упрямая, чтобы не терпеть все его глупости. Именно это ему необходимо.

Альбус вскинулся и снова нахмурился, увидев, как широко улыбается Арроза.

— Да, старик, между ними что-то зарождается, я в курсе. Причем это стало заметно еще в прошлом году на отработке. До этого я никогда не встречала человека, который стремился угодить кому-то так сильно, как Гермиона Грейнджер в тот вечер. Ночь оказалась тяжелой, и девочка хлебнула сполна. И даже после всего этого она искала одобрения Северуса. Было очевидно, что она всегда знала, где именно в комнате он находится и как посмотреть на него так, чтобы он не понял, что она наблюдает за ним. — Арроза улыбнулась еще шире. — И теперь ясно, что и Северус так же осознает ее присутствие. Всегда сдержанный и замкнутый, Северус демонстрирует свои чувства так свободно, что я удивлена, как он еще не начал светиться. Думаю, я никогда не видела, чтобы он до такой степени не контролировал себя, — она умолкла и потом добавила: — Ну, насколько это вообще применимо к Северусу, — и Арроза покачала головой. — Мальчику позарез нужно перепихнуться.

— Арроза!

У нее хватило нахальства снова рассмеяться.

— При всех твоих возвышенных речах о любви, Альбус, ты всегда был ханжой. Я тоже вполне осознаю, что чувства Северуса очень глубоки. Если бы он нашел ту самую женщину, он сделал бы ради нее все, — она замолкла. — И именно этим ты его держишь, да? Меня всегда это интересовало.

На секунду Альбус пожалел, что вообще начал этот разговор. Арроза была слишком умной и злила его, потому что обладала раздражающей способностью видеть насквозь его тщательно продуманные планы. В конце концов, именно из-за этой ее слизеринской черты и откровенного неодобрения его авторитарных методов и разрушились их отношения и дружба.

— Северус любил Лили Поттер, — все же выдавил Альбус.

— Поттер? Мать Гарри Поттера?

— Да, тогда еще Лили Эванс. Северус отчаянно любил ее, но его также манили Темные искусства. Он уже попал под влияние первых последователей Тома, — Альбус прервался, вспоминая прошлое. Он совершил много ошибок с Северусом. И все же не был уверен, что Орден выстоял бы в борьбе с Томом столько лет без Северуса, который стал шпионом и приносил важную информацию. Сразу же после смерти Поттеров Альбус посчитал, что жизнь Северуса — маленькая плата за небольшой шанс на спасение волшебного мира. В свое оправдание он мог заявить, что рассказал Северусу о цене, которую тому придется заплатить — ненависть, презрение, отречение всех, кто когда-то считал его другом, и вечный риск разоблачения и смерти. Снейп согласился на все — ради несчастной и безответной любви к Лили Поттер.

— Северус и Лили дружили в школе, у них было много общих интересов. Мне кажется, что в какой-то миг глубина чувств Северуса начала пугать ее. Полагаю, его любовь не являлась для Лили секретом. Но не думаю, что она понимала его или любила так же сильно. Когда Том убил Поттеров, Северус посчитал это своей виной.

— И ты успешно воспользовался его чувством вины в своих целях.

— В наших общих целях, Арроза, — твердо сказал Альбус. — Северус был полон такой же решимости остановить Тома, как и я. Хотя и признаю, что им больше двигала месть за смерть Лили.

— И почти полтора десятка лет все шло по твоему плану, пока Гермиона Грейнджер не разрушила его.

— Эта девушка опасна.

Арроза усмехнулась, но Альбус продолжал.

— Она раз за разом срывала мои планы. Даже помогая, она сдвигала равновесие в совершенно непредвиденном направлении. Домовики, Арроза! Как, во имя Мерлина, можно стать почетным домовиком?! — Альбус откинулся назад и переплел пальцы, опустив взгляд на сухие костяшки. — И знаешь, что хуже всего? — он не ждал ответа. — Я быстро осознал ее влияние и предпринял... кое-какие меры, которые посчитал тогда правильными... дабы разорвать крепнущую связь между Северусом и мисс Грейнджер.

— И как, помогло?

Альбус скривился.

— Кажется, это ускорило то, что я пытался предотвратить. А теперь... — слова «А теперь у Северуса не просто есть шанс умереть. Он действительно умрет» застряли у него в горле, пытаясь вырваться. Вина тяжелым камнем лежала на сердце, но Альбус так ничего и не сказал. Септима настояла на желании Северуса сохранить все в тайне. Никто не должен узнать. Альбус не мог ему отказать в этой мелочи.

— Но разве не именно это нужно Поттеру, чтобы победить Волдеморта? Мальчику необходима любая фора, которую он только может получить. Мне кажется, Северус и Грейнджер обеспечат ее Поттеру.

Слишком пронзительный взгляд Аррозы заставил Альбуса отвернуться.

— Связующие чары — наш самый лучший шанс за много лет.

Между ними повисла тишина.

— Ты не уверен, что Поттеру удастся победить его, — Арроза нахмурилась. — У мальчишки есть хоть какой-то план? И, что важнее: у тебя есть план?

Молчание в ответ давило камнем.

— Альбус?

Подняв руку, он потер глаза.

— Нет никакого плана.

Арроза испуганно вздохнула.

— Что значит — нет никакого плана?

— Пророчество однозначно. Они обязаны сойтись в битве, и один из них должен умереть, чтобы жил второй. Я как мог, подготовил Гарри, но не имею права решать за него.

— Как ты его подготовил, Альбус?

Альбус наконец-то посмотрел ей прямо в глаза.

— Любовь. Все мои исследования последних лет свидетельствуют о том, что защита его матери — ее любовь — будет и дальше охранять его от смертельного проклятия. Я надеюсь, что любовь всех к Гарри и его любовь к друзьям окажется достаточно сильной, чтобы победить Тома.

Не веря в то, что слышит, Арроза воскликнула:

— И это все? Все, что у тебя есть?

— Я сделал все, что мог, для его подготовки, — отрезал Альбус. — Не существует заклинания, способного убить силой любви. И я уверяю тебя, что, если Гарри не окажется способен проявить сострадание, участие и любовь, Том убьет его.

— Так что, мальчик должен обнять Волдеморта и нанести удар в спину, пока тот будет убивать его авадой? Это сумасшествие, Альбус!

— Это все, что нам остается.

* * *

Гарри сидел боком на своей метле, висящей в нескольких футах над сухой подмерзшей травой небольшого садика за особняком на площади Гриммо. Время от времени он дергал ногами, задевая сорняки и заставляя древко раскачиваться из стороны в сторону. Неподалеку от него в почти такой же позе на своей метле завис Рон, хотя он в отличие от Гарри прекратил издеваться над растениями. Джинни растянулась на каменной скамье, лениво листая последний выпуск «Ведьмополитена». Всех троих снедала тревога и скука, а еще они устали сидеть взаперти. Остальные посчитали, что им слишком опасно выходить из дома, защищенного фиделиусом. Гарри согласился с принятым решением, но безделье и заточение раздражали его. Даже приближающееся Рождество не могло поднять ему настроение. Слишком много смертей и печальных известий в последнее время не позволяли ощутить предпраздничное веселье.

Гарри снова ударил по траве ногой.

— Вчера ночью я разговаривал со Снейпом.

Рон так резко выпрямился, что чуть не свалился с метлы.

— Проклятье, Гарри! Я думал, ты смирился с этим. И что сделал Снейп?

— Сказал, что это не мое дело, — нахмурился Гарри.

Рон застонал.

— Надеюсь, ты не пошел к Гермионе? Пожалуйста, скажи, что ты этого не сделал!

Гарри вновь махнул ногой, взлетев чуть выше.

— Я же не сошел с ума. Она бы прокляла меня.

Рон уставился на него.

— А Снейп, значит, нет? Ты что, хочешь умереть?

— О чем вы? — вмешалась в беседу Джинни.

— Гермиона влюбилась в Снейпа, — отозвался Гарри, скривившись.

Рон снова застонал.

— Она меня убьет.

Джинни усмехнулась.

— Были бы вы оба повнимательнее, знали бы, что это не такой уж и секрет. Все о них шепчутся. А профессор Макгонагалл не находит себе места.

Гарри опять скривился.

— Как вы можете так спокойно к этому относиться? Это же Гермиона и... Снейп.

Джинни помрачнела и пожала плечами.

— Гарри, наша мама мертва. Так много людей умерло или пропало. И если Гермиона любит Снейпа, что ж, я ее поздравляю. А если это взаимно, то тем лучше. — Она подняла «Ведьмополитен» и помахала им перед лицом Гарри. — По крайней мере, то, что у них есть, — настоящее. Не то что этот мусор. Знаешь, о чем пишут? — ее голос стал жестче. — Какой-то рождественский бал в Министерстве в честь Волдеморта, — она потемнела лицом. — Конечно, они не знают, что это он. Нет, они будут лебезить перед монстром, который виноват во всех бедах. А мы тем временем заперты здесь.

Метла Рона со стуком упала на замерзшую землю.

— Джин, повтори, что ты сказала?

— Что мне осточертело сидеть здесь.

Рон выхватил журнал у нее из рук. Гарри спустился к ним.

— Вот оно!

— Что именно? И верни мне журнал!

— Это наш шанс, — Рон протянул «Ведьмополитен» Гарри. — Посмотри на список гостей. Видишь, кто в нем?

Гарри принялся читать. Джинни заглядывала ему через его плечо.

— Малфои. Лестрейнджи. Крэббы, — он вел пальцем по строчкам, слегка замирая на именах Пожирателей, пока не дошел до «Деврома Доллорта». — Волдеморт. — Гарри тяжело сглотнул. — Вот оно. Сочельник.

* * *

— Вам не кажется это странным?

Септима Вектор уклончиво хмыкнула, не сводя взгляда с исписанной доски перед ней. Гермиона, уже привыкшая, что профессора арифмантики крайне тяжело оторвать от уравнений, когда она занята ими, не обиделась. Работа над проектом здесь, в доме на площади Гриммо, не особо отличалась от таковой в Хогвартсе. Гермиона была благодарна, что профессор Вектор согласилась курировать ее исследование и дальше. В то время как мальчишки ничуть не беспокоились об отсутствии занятий, Гермиона переживала о том, что учебу пришлось прервать. К тому же это давало ей возможность отвлечься от Северуса и тренировок с Меткой. Порой ей просто требовалось переключить внимание на что-то другое.

— Профессор? — попыталась еще раз Гермиона.

Вектор посмотрела на нее через плечо, и Гермиона указала на матрицу:

— Вам тоже кажется, что эти линии странно двигаются?