Крестник (гет)

В зарешеченное окно светила бледно-желтая луна. Джеймс равнодушно смотрел на нее и думал о Ремусе. Сейчас они могли бы бегать все вместе в образе зверей, но не бегали. Странное ощущение.

Елена покрывала его грудь влажными поцелуями. Ей было всего семнадцать, когда она родила сына. В деревне ходили слухи, что отцом ребенка является один из местных землевладельцев, которых в Годриковой Впадине было раз-два и обчелся. Джеймсу не хотелось думать, что он проводит ночи в компании матери своего возможного брата. Сейчас Елене было двадцать. Несмотря ни на что, она ему даже нравилась: у нее были роскошные золотистые волосы, которые она обычно убирала под ободок, высокая красивая грудь и чувственные губы. Эти самые губы сейчас путешествовали по груди и животу Джеймса, спускаясь все ниже и ниже.

Комнату освещала одна-единственная оплывшая свеча, в свете которой кожа девушки казалась алебастровой. Елена удобно устроила голову на животе у Джеймса, обвила его торс руками и погрузилась в сон. Луна за окном скрылась в пелене облаков, и Джеймс отвернулся от него, рассеянно запустив пальцы в волосы Елены. Перед мысленным взором по-прежнему стояла совершенно другая девушка, которая никак не желала уходить из его головы. Что бы он ни делал, о чем бы ни думал, мысли все равно настырно возвращались к Лили и их последнему разговору.

Всю неделю, в течение которой шестой курс сдавал переводные экзамены, ему удавалось избегать общества Эванс, а она не слишком его и искала. Лили с головой ушла в подготовку к сессии и, разумеется, все сдала на пятерки, но когда Хогвартс-Экспресс вез их домой на летние каникулы, они наконец пересеклись один на один. Поттер в одиночестве курил в тамбуре, где Лили его и подловила.

На ней была клетчатая рубашка и джинсы, а волосы свободно струились по спине. Лили хлопнула дверью, привлекая к себе внимание. Джеймс затушил наполовину выкуренную сигарету и швырнул ее в окно. С минуту они оба пялились друг на друга, Лили явно размышляла, с чего бы начать, а Джеймс думал, как бы слинять отсюда. Ему до смерти хотелось обнять Эванс, поцеловать, вдохнуть запах ее волос, а этого ни в коем случае нельзя было делать.

— Ты не уйдешь отсюда, пока мы не поговорим, — внезапно выпалила Лили. Ее щеки слегка порозовели.

Брови Джеймса против его воли поползли вверх.

— Думаешь, я не понимаю, что ты избегаешь меня? — глухо спросила Лили, скрещивая руки на груди. Она изо всех сил старалась, чтобы голос не задрожал. — Мне кажется, я имею право знать, что произошло на Астрономической башне между тобой и Уилксом.

Как бы ему хотелось все ей объяснить! Но Лили никогда не поймет и не примет тот факт, что ему уготована судьба убийцы. Даже больше — он уже стал убийцей, подтолкнув Николаса Уилкса к краю башни.

— Мне жаль, что ты подверглась опасности, Лили, — в горле словно комок колючек застрял. — Больше этого не повторится.

— Что произошло? — настойчиво повторила она, делая шаг ближе.

— Это касается только меня и его…

— Ты забываешь о том, что я стала пешкой в его руках, — повысила голос Эванс. Ее начинала бить дрожь. — Я полагала, что у тебя хватит совести самому сказать мне правду, но, видимо, придется тащить ее из тебя клещами!

Поезд въехал в туннель. За мутным окном мелькали только лампы, которые освещали его и сливались в одну длинную желтую полосу. Когда тамбур снова наполнился светом, Джеймс заморгал и увидел, что Лили придвинулась к нему еще ближе. В обвинении, заполнившем зеленые глаза, можно было утонуть. Джеймс покачал головой.

— Тебя ведь другое интересует, Лили, верно?

Она непонимающе моргнула. Почти правдоподобно.

— Наш поцелуй, — тяжело пояснил Джеймс.

Лили порозовела еще сильнее.

— Забудь о нем, — отрезала она дрожащим голосом, который Джеймса ни капли не обманул. — Это была первая и единственная слабость, которую я себе…

— Отлично, — он засунул руки в карманы и направился к выходу. — Это именно то, что я собираюсь сделать.

Вот и весь разговор. Он тогда вернулся в свое купе, где рухнул на сиденье и проспал до самого Лондона. Когда поезд мягко остановился у платформы девять и три четверти, он первым спрыгнул на перрон, уронил чемодан на ногу и впервые в жизни самостоятельно аппарировал домой, не дожидаясь никаких эльфов. Тем же вечером Джеймс выбросил все, что хоть немного напоминало ему о Лили, из-за чего комната стала казаться какой-то голой. Он не уставал повторять себе, что так будет лучше для нее, а еще старался не думать о седьмом курсе, который наверняка превратится в пытку из-за невозможности прикоснуться к Лили или хотя бы смотреть на нее, как прежде.

Елена, о существовании которой он уже почти забыл, сонно пошевелилась и принялась чертить пальцами у него на животе какие-то узоры. Джеймсу захотелось отшвырнуть ее руки от себя, но тут в соседней комнате заплакал ее трехлетний ребенок, и она поспешно поднялась с постели, накидывая на обнаженное тело безвкусный шелковый халат, расшитый маками. Джеймс натянул тонкое одеяло до самого подбородка, но тут же со злостью отшвырнул его прочь и потянулся за брюками.

Дверь в комнату мальчика была приоткрыта. Он на миг задержался у нее, глядя, как Елена ласково гладит кашляющего сына по темноволосой головке и напевает колыбельную. Джеймс тихо закрыл за собой парадную дверь и, накинув на голову капюшон толстовки, зашагал домой. Обернувшись, он увидел, как свет в окнах дома Елены погас. Что-то внутри неприятно екнуло. Пожалуй, это был его последний визит к ней.

* * *

Когда Лили приехала домой на каникулы, первое, что бросилось ей в глаза, это отсутствие Петуньи. Мама, пряча взгляд, сообщила, что Элеонора, о существовании которой Лили уже успела забыть, серьезно заболела, и Петунья уехала к ней в Литтл-Уингинг на все лето. По этому поводу Лили испытывала какие-то двойственные чувства — с одной стороны, ей было обидно за маму, которую Туни практически вычеркнула из своей жизни, но с другой она в чем-то понимала сестру и поддерживала ее непростое решение. К тому же, теперь некому будет омрачать ее каникулы извечными придирками и ехидными комментариями, но каникулы Лили уже были омрачены, так что приобрела она немного.

Сейчас Лили стояла у распахнутого окна своей комнаты и рассеянно отправляла в рот сладкие крендельки, которые приготовила для сов-почтальонов. Она жадно ловила взглядом каждую приближающуюся к дому точку, которая чаще всего оказывалась голубем или вороной. Разочарование и обида сжимали ей горло, но оставлять свой наблюдательный пункт она все равно не хотела. Ведь вот-вот прилетит Сова с очередным глупым посланием от Поттера, которое Лили прочитает с улыбкой и бережно уберет в коробку из-под обуви, обклеенную цветной бумагой с лепреконами, пытающимися поймать удирающие от них снитчи. В этой коробке Лили уже хранила прошлогодние послания от Джеймса вместе с другими милыми сердцу безделушками вроде засушенного цветка заунывника или кулона-трилистника, с которого уже практически полностью облупилась краска — детского подарка Северуса.

Солнце медленно катилось к закату четвертого дня каникул, а Сова так и не появилась.

Августовским утром Лили спустилась в столовую в самом скверном расположении духа. Мама суетилась у плиты, папа, нацепив на кончик носа очки, читал газету. Место Петуньи сиротливо пустовало, а на подоконнике сидела небольшая коричневая сова с привязанным к лапке желтоватым конвертом. Сердце Лили забилось быстрее — она так давно не получала почту! Птица явно была ей незнакома, и самая первая мысль, посетившая голову Лили, была о том, что Сова Джеймса сломала крыло, и он отправил другую. Лили чувствовала на себе взгляд мамы, пока трясущимися руками отвязывала конверт от лапки совы. Но еще никогда она не испытывала такого разочарования при виде герба Хогвартса, украшавшего конверт.

— Лили, что тебе пишут, милая? — поинтересовалась мама. Они с отцом обменялись какими-то хитрыми улыбками. Лили стало тошно от самой себя. — Ты все лето так ждешь чьего-то письма…

— Это из Хогвартса, — ровным голосом произнесла Лили, равнодушно держа в руках конверт. Сова ухнула, распушила перья и улетела, не дожидаясь угощения, а девушка не спешила распечатывать свое письмо. Ей вдруг захотелось швырнуть его в мусорное ведро и чем-нибудь присыпать сверху, чтобы оно больше никогда не попадалось ей на глаза.

Мама как-то виновато улыбнулась и снова занялась тостами.

— А мы-то подумали, что наша дочь влюбилась и ждет не дождется, когда получит письмо от своего…

— Я не хочу есть, — вырвалось у Лили. Папа удивленно сдвинул очки на переносицу и опустил газету, а мама выронила от неожиданности нож. — Я буду у себя.

Она стремительно покинула кухню, игнорируя обеспокоенные взгляды родителей. Дойдя до своей комнаты, Лили потянула на себя дверь и, едва оказавшись внутри, расплакалась.

«Да, я влюбилась», — с этой мыслью она упала на кровать и закрыла лицо руками.

Что-то больно впилось ей в щеку. Это оказался конверт, из которого что-то торчало. Перевернув его, Лили подставила ладонь, на которую выпал небольшой значок с красивыми буквами СШ. Лили вытерла слезы и удивленно уставилась на свою находку. Если раньше она прыгала бы до потолка, радуясь тому, что ее назначили старостой школы, то теперь ей почему-то было абсолютно все равно.

Ведь ей даже не с кем было поделиться этой радостью! Мама и папа, конечно, будут бесконечно горды за нее, но в этот момент Лили остро, почти до боли вдруг осознала, что у нее совсем нет друзей. Не считая Северуса, конечно, но в данный момент ей не помешала бы близкая подруга. Делиться с Северусом своими проблемами с Джеймсом — все равно что усесться на бочку с порохом и начать жонглировать горящими факелами. Наверное, не стоило ждать у моря погоды, а написать Поттеру первой… Лили уже потянулась было к блокноту и ручке, как вдруг бессильно уронила руку.

Наверное, именно это и называется «допрыгалась».

… Смотреть, как он помогает Джой Пальмер выбраться из кареты, подъехавшей к парадному входу в замок, было невыносимо. Лили твердо решила придерживаться былой тактики и не обращать на Джеймса никакого внимания. Его это, кажется, нисколько не трогало: он болтал с Блэком, выражение лица которого ясно давало понять, что этими двумя определенно задумывается какая-то пакость. Мэри поздравляла Лили с ее назначением, но словно однокурсницы доносились до нее как сквозь слой ваты. Никогда еще Лили не встречала новый учебный год в таком скверном настроении. И хотя она прекрасно понимала, что в нынешнем отношении Джеймса виновата сама, легче от этого не становилось ни на йоту.

После торжественного ужина в холле она наткнулась на Бенджи Фенвика, который целенаправленно шагал к ней. Лили заметила на его мантии точно такой же сияющий значок старосты школы, который Бенджи то и дело нервно протирал рукавом. Они остановились у огромной статуи Мерлина, поздравляя друг друга с назначением и давая первокурсникам из Рейвенкло дорогу. Бенджи провожал их гордым взглядом.

— Ты знаешь, где находится наша новая гостиная? — задал вопрос Бенджи.

— Гостиная? — растерялась Лили.

Фенвик внимательно посмотрел на нее.

— Гостиная старост школы, — пояснил он, улыбаясь. — Лили, кажется, ты здорово устала.

Голова ее была так забита, что она и в самом деле совершенно позабыла о том, что теперь у нее есть персональная комната, разделенная с комнатой старосты мальчиков общей гостиной. Когда Лили училась на четвертом курсе, она страстно возжелала стать старостой школы, чтобы иметь свое личное пространство. Не то чтобы ей было плохо в общей спальне девочек в башне Гриффиндора, но иметь свою комнату было бы совсем недурно.

— Идем, — Бенджи махнул рукой в сторону мраморной лестницы, по которой, смеясь и шутливо толкая друг друга, поднимались гриффиндорцы и рейвенкловцы. — Она на третьем этаже, в западном крыле замка.

Откуда-то с верхних этажей доносились возбужденные крики и аплодисменты. Лили устало прикрыла глаза, начиная догадываться об их происхождении. Они с Бенджи обменялись деловитыми взглядами. Несмотря на усталость и апатию, Лили не терпелось отдать свое первое распоряжение в качестве старосты школы.

Всю лестницу, ведущую на шестой этаж, превратили в покатую ледяную горку. С громким радостным визгом, от которого близвисящие портреты мученически заткнули уши, с горки скатилась разрумянившаяся третьекурсница. Слева ступеньки оставили нетронутыми, чтобы забираться наверх было удобнее. Лили и Бенджи протолкались сквозь толпу и замерли у подножия лестницы. Прямо на них с боевым кличем несся Петтигрю, который лишь в самый последний момент заметил Фенвика и с разгона налетел на него. Пока неуклюжий Питер барахтался, пытаясь подняться с пыхтевшего Бенджи, Лили старательно сдерживала довольную улыбку.

— Осторожно! — прокричали откуда-то сверху, и вниз, чуть согнув колени, скатилась Джой, которая в последний момент оступилась и содрала коленку. Вслед за ней съехал ржущий до колик Блэк, а Джой, сидя на полу и обхватив голову руками, хохотала, как ненормальная. Лили никогда прежде не видела, чтобы Джой Пальмер смеялась.

— У тебя ноги как культяпки! — проорал сверху Джеймс, согнувшийся в три погибели при виде забавно отбрыкивающейся от Сириуса Джой.

— Без тебя знаю! — беззлобно огрызнулась она, поднимаясь на ноги и все еще хихикая. Не успели они с Блэком отойти на безопасное расстояние, как в них с визгом врезалась Мэри, и парочка снова повалилась на пол.

Бенджи тем временем удалось кое-как спихнуть с себя Петтигрю, который уже карабкался наверх для повторного заезда. Набрав в легкие побольше воздуха, Фенвик, пользуясь своими полномочиями, громыхнул на весь этаж:

— ТАК! Ну-ка живо прекращаем балаган, пока сюда профессор МакГонагалл не явилась! Поттер, Блэк, — он указал на них палочкой, — ваша работа?

— Наша, — гордо закивали оба в такт. Лили, поджав губы, чтобы не рассмеяться, покачала головой.

Пока староста читал оболтусам мораль — вернее, как показалось Лили, он только делал вид, будто читал, а на деле Фенвик был очень даже не прочь присоединиться к лестничным покатушкам — Лили переводила взгляд с одного мародера на другого, надеясь, что в какой-то миг их с Джеймсом взгляды пересекутся. Она чувствовала себя невообразимой дурочкой, но удержаться не могла. Поттер закатал рукава рубашки, обнажив сильные смуглые руки с выступающими венами, волосы его, как всегда, пребывали в художественном беспорядке, очки сидели чуть кривовато, а вместо форменных брюк на нем были темно-синие джинсы. Губы искривились в добродушной усмешке, а карие глаза сияли, и Лили просто до боли захотелось, чтобы его взгляд был направлен только на нее. «Ну посмотри на меня, — умоляла она, глядя на Джеймса. — Пожалуйста, посмотри!»

— Лили, ты что-то сказала? — Бенджи прервал свою речь и, сдвинув брови, посмотрел на нее.

Лили осознала, что все это время думала вслух и залилась краской. Как раз в этот момент Джеймс повернулся к ней. Его губы чуть дрогнули, словно он сдерживал улыбку, а Лили снова совершенно не к месту подумала о том, насколько он красив, и как ему идет эта забавная родинка над правой бровью…

— Ладно, закругляемся, — Фенвик понял, что застал Лили врасплох. — Финита! — он направил палочку на горку, и та снова стала лестницей. Лили как завороженная наблюдала за тем, как выпуклости на горке образуют правильные ступени. Напоследок Бенджи еще раз шутливо погрозил Мародерам волшебной палочкой, и толпа разошлась.

— Они хоть и придурки еще те, но все-таки большие выдумщики, — хмыкнул Бенджи, пока они с Лили шагали по коридору третьего этажа к своей гостиной. — Ну вот.

Они остановились у портрета старого пирата в матроске и изорванных бриджах, пытающегося разогнать атаковавших его чаек. С минуту Лили и Бенджи с любопытством наблюдали за пиратом, пока он сам не заметил их и торопливо поправил сползшую на лоб треуголку.

— Чем обязан? — не слишком дружелюбно осведомился он.

— Мы будем жить здесь в этом году, — заявил Бенджи. — «Мокрая курица»!

Лили хмыкнула. Пароль явно придумал этот чудаковатый пират. К их с Бенджи большому удивлению, страж их гостиной не на шутку оскорбился.

— Сам ты мокрая курица!..

— Да это же пароль, болван!

— А-а-а, — протянул пират, смешно почесав в затылке. На «болвана» он внимание, кажется, не обратил. — Точно, все верно! Заходите.

Портрет повернулся, и Бенджи сделал приглашающий жест внутрь. Лили вошла сквозь узкий проход и огляделась по сторонам. Гостиная была куда меньше той, что принадлежала Гриффиндору, и была оформлена в нежных лиловых тонах. На стенах висели занавески из органзы, украшенные серебряными звездами, три уютных двухместных диванчика стояли вокруг камина, в котором весело трещал огонь. С потолка свисала большая люстра, подвески которой красиво переливались в свете огня, а сам потолок был украшен искусно изображенным гербом Хогвартса. На каминной полке стояли часы, показывающие половину одиннадцатого. Напротив входа на почтительном расстоянии друг от друга были расположены две двери, на которых в тех местах, где у маглов находятся глазки, висели таблички с гербами Гриффиндора и Рейвенкло.

— Кстати, — Лили вздрогнула от неожиданности и повернулась на источник шума. Пират втиснулся в небольшую картину, на которой был изображен луг с дремлющей пастушкой. — Я не представился, тысяча извинений. Омар Корсар к вашим услугам!

Он смешно отсалютовал своей шпагой, которой чуть не задел проснувшуюся и поднявшую визг пастушку. Она принялась колотить его башмаком, а Омар Корсар бесконечно извинялся и пятился к краю картины. Кажется, жизнь в этих апартаментах будет веселой. Пожелав Лили спокойной ночи, Бенджи отправился к себе. Лили еще раз оглядела уютную гостиную и потянула на себя дверь в спальню старосты девочек.

Здесь не было никаких излишеств: стол, стул, кровать, тумбочка и комод. Лили провела рукой по бледно-красному балдахину и присела на краешек кровати. Посреди спальни стоял ее чемодан, при взгляде на который Лили вдруг ощутила полный упадок сил. Она с трудом заставила себя хотя бы умыться на ночь и легла в постель, заботливо подготовленную эльфами-домовиками. Перед тем, как уснуть, она успела подумать о Джеймсе и о том, что он все-таки ей улыбнулся.

* * *

Не успели семикурсники оглянуться, как прошло две недели с начала их последнего учебного года.

Кошмар, который накрыл когда-то пятый курс, вернулся. О важности ЖАБА напоминали по десять раз за урок. Складывалось ощущение, что студенты не учились, а лишь готовились к сдаче выпускного экзамена. Профессор МакГонагалл взяла за правило устраивать пробные экзамены буквально через урок. Кроме того, к концу года нужно было сдать курсовую работу по какому-либо предмету, чтобы получить допуск к экзаменам. Узнав об этом от своего любимого декана, гриффиндорцы дружно взвыли.

— Курс зельеварения допускает парный проект, — МакГонагалл еще раз проглядела свой свиток, чтобы ничего не забыть. — Вы можете выбрать любую дисциплину, желательно приоритетную для вашего поступления в высшее учебное заведение.

Джеймсу можно было бы выбрать трансфигурацию, это, пожалуй, самый оптимальный вариант, но регистрироваться в качестве анимага он категорически не желал. Впрочем, времени у него еще по горло. Скорее всего, он напишет какую-нибудь лабуду о генномодифицированных мандрагорах, и все останутся довольны.

Некоторые, например, Лунатик и Джой, отнеслись к этому вопросу крайне серьезно. Джой практически сразу заявила, что займется зельями, а Ремуса привлекала защита от темных искусств. Питер же всерьез воспринял шутку Джеймса насчет мандрагор и тоже загорелся этой дурацкой идеей. Марлин колебалась между чарами и древними рунами, а что там взбрело в голову Лили, Джеймс не знал. Пока что ему удавалось сдерживать обещание, данное самому себе, благо Эванс практически перестала появляться в гостиной Гриффиндора. Но не видеть ее было еще сложнее, чем видеть и не иметь возможности прикоснуться к ней. Поттеру начинало казаться, что он медленно сходит с ума.

От команды по квиддичу остались только они с Эвелин, так что на ближайшую субботу капитан назначил полномасштабные отборочные испытания. Желающих в этом году нашлось не так уж много, поэтому отбор прошел без лишних нервов. Уговорить категорически сопротивляющуюся Джой занять место охотника было, пожалуй, самым сложным. Новая команда была значительно слабее старого состава, но Джеймс был уверен, что несколько тренировок спустя дело наладится. Это все же было лучше, чем ничего.

Первую тренировку можно было сравнить разве что с первым блином, который, как известно, всегда получается комом. Расстроенный плохой игрой вратаря, который взял только четыре мяча из двадцати трех, Джеймс вдобавок ко всему еще и бладжером по плечу получил. Новой охотнице повезло еще меньше, и шальной мяч сломал ей нос. Пока девчонка ревела, а Джой терпеливо колдовала над ее носом, возвращая ему целостность, Поттер мысленно матерился всеми матами, какие только знал. Собственное плечо болело, рука занемела, а в животе уже довольно долго урчало от голода. Команда постоянно была чем-то недовольна, самые изнеженные ныли, так что нервы его оказались на пределе. Прогнав всех с поля, Джеймс умчался в раздевалку и с грохотом захлопнул за собой дверь.

Ванная старост была самым бесполезным помещением в этом замке. Во-первых, двери в ней не запирались никакими заклинаниями — оставалось только приглашающий всех и каждого транспарант повесить. Во-вторых, если она когда-то и пустовала, то только во время уроков. В-третьих, стоило Джеймсу только окунуться в пышную пену, как дверь раздражающе скрипнула, и внутрь вошла девушка в коротеньком халатике, обнажившем стройные ножки.

Джеймс раздраженно повернул голову в сторону вошедшей, и тут из его легких словно весь воздух вышибли, засадив невидимым кулаком в солнечное сплетение. Лили неуверенно перетаптывалась с ноги на ногу, пятясь обратно к дверям. Она явно не знала, куда деть свой взгляд, а ее щеки пылали от стыда. Проклиная все на свете за очередные нечеловеческие испытания, Джеймс присел, чтобы была видна только его голова. Не потому, что он стеснялся собственного тела, а потому, что оно здорово смущало Лили. Полы ее халатика распахнулись чуть выше колен, и Джеймс ощутил, что у него проблемы.

— Э-эм, извини, — промямлила Эванс, хватаясь за дверную ручку, отчего мыльные принадлежности выскользнули у нее из рук и разлетелись по полу ванной. Крышка мыльницы отскочила, отчего розовый кусочек мыла, пахнувший арбузом, заскользил по влажному кафелю и замер у бортика бассейна. Чтобы его поднять, Лили нужно будет подойти к Джеймсу чуть ли не вплотную. — Ох, нет, — едва слышно произнесла она и бросилась подбирать свое имущество. Длинные волосы спрятали ее полыхающее от стыда лицо, и пока она ползала на корточках по полу ванной, Джеймсу открылся еще более интимный вид на ее прелести. Пришлось сжать зубы и отвернуться, иначе с возбуждением ему не разобраться до следующего утра. — Я не знала, что тут кто-то есть, прости…

Неплохая попытка. Пользоваться ванной третий год и не знать, что свободной она почти никогда не бывает.

— Я сейчас уйду, подожди немного, — голос слегка охрип, а руки предательски дрожали. Уйди, Эванс, ради всего волшебного!

— Можешь не спешить, — Лили наконец собрала свои вещи и снова чуть не выронила, но все-таки удержала, крепко обхватив букет из баночек и тюбиков обеими руками. — Я приму душ у себя. С-сама не знаю, зачем сюда приперлась… — она будто оправдывалась перед ним, и Джеймс поймал себя на мысли, что ему это нравится.

Когда-то он мечтал о том, как однажды они будут принимать ванну вместе. Сейчас это желание вспыхнуло с новой силой и, завертевшись, приземлилось внизу живота. Лили каким-то образом умудрилась открыть дверь без помощи рук и, все еще красная, как бурак, вылетела в коридор. Дверь гулко захлопнулась, а Джеймс издал бесстыдный стон.

Мерлинова мать, это просто издевательство какое-то!!!

Дальше так продолжаться определенно не может.

* * *

Вернувшись с очередной тренировки, Джеймс буквально без сил рухнул на кровать и облегченно застонал, чувствуя, как расслабляются мышцы. Это было ни с чем не сравнимое блаженство. Он вытянулся во весь рост, разминая суставы. Спортивная мантия комом сбилась под спиной, было до ужаса неудобно, а подниматься, чтобы ее поправить, ему было ужасно лень. Хвост, жующий тянучки, разложил на своей кровати какие-то папки и журналы. От старого гербария, сделанного еще руками прадеда самого Мерлина, разило какими-то вонючими травами. Наморщив нос, Джеймс приподнялся на локтях и уставился на сосредоточенного друга, как на инопланетянина.

— Хвост, ты чем страдаешь?

— Курсовой, — несчастным голосом ответил Петтигрю. Хмыкнув, Джеймс улегся снова. Вот оно, отсутствие личной жизни — даже Лунатик еще не приступал к работе, предпочитая тусоваться где-то со старостой Рейвенкло. Впрочем, Мерлин его знает, чем они там заняты, может и вправду курсовой, хотя, судя по довольной физиономии Люпина, с которой он неизменно возвращался в общую спальню, курсовой там и не пахнет.

— Решил всерьез заняться вопросом генной инженерии? — поддел друга Джеймс.

— А почему бы и нет, — Хвост усилием воли проглотил тянучку и сунул в рот следующую.

— И как тебе в этом инновационном вопросе поможет гербарий Мерлина?

Хвост пробурчал что-то невразумительное. Без стука в комнату вошла Джой, уже принявшая душ после тренировки, и уселась на кровать Джеймса, подогнув под себя ногу и начав полировать ногти.

— Чем у вас так воняет? — сморщила нос она.

Хвост покраснел.

— Кусачими ромашками, наверное, — он поднес к лицу гербарий и, закашлявшись, тут же его захлопнул. — Извиняюсь. Похоже, Сохатый прав. Он мне действительно не понадобится. Отнесу его в библиотеку.

Он неуклюже спрыгнул с кровати, сунул ноги в кроссовки и ушел. Дышать сразу же стало немного легче.

— Не знала, что в библиотеке хранятся гербарии, — хмыкнула Джой, постукивая пилочкой по ноге Джеймса.

— Чего там только не хранится, — он широко зевнул. Кровать рядом с ним прогнулась, и ноздрей коснулся приятный морской аромат шампуня Джой. Джеймс открыл глаза и обнаружил ее рядом с собой. Взгляд светло-зеленых глаз словно видел его насквозь. — Что?

— Ничего, — одной рукой она подперла голову, а другой принялась расстегивать пуговицы мантии Джеймса. — Тебе не жарко?

— В самый раз.

— Джеймс.

Он повернул голову. Джой смотрела на него, а уголки ее губ подрагивали, словно она разрывалась между желанием улыбнуться или расплакаться.

— Что? — повторил он, чувствуя себя индюком.

— Так нельзя.

— Как — так?

— Отгораживаться от всех, — рука Джой медленно поползла по его животу, задирая водолазку и касаясь кожи. Живот как-то сам собой напрягся от ее прикосновений, но нельзя сказать, что ему было неприятно. — Я хочу сказать… — она опустила взгляд, — … никому и в голову не придет угрожать тебе… через меня. Или Блэка, — поспешно добавила она. — Не сторонись нас.

Он взял ее руку, путешествующую по его животу, в свою и поднес к губам. Пальцы у Джой были прохладными, словно она только что вытащила руку из Черного озера.

— Не нагнетай, — устало попросил он. — Мне и так тяжело.

Джеймс сел и стащил с себя мантию, оставаясь лишь в спортивных штанах и водолазке. Джой тоже пошевелилась, и не успел он ничего предпринять, как она села к нему на колени и обхватила его лицо ладонями, а затем коснулась лбом его лба. От него несло потом, но ее это явно не смущало.

— Ты знаешь, что мне плевать на эту чертову войну, — ее голос начал срываться. — Знаешь, что я буду с тобой до конца…

— Джой… — ее имя повисло в воздухе. Она отчаянно замотала головой. — Ты как будто меня в последний путь провожаешь. Пока ты рядом… — он снова запнулся. — Со мной ничего не случится. Ты мой ангел-хранитель, помнишь?

Она усмехнулась сквозь слезы. Джеймс провел рукой по ее гладкому бедру, прекрасно осознавая, что это неправильно. Нельзя так поступать с ней! Но в следующий миг он уже отвечал на ее поцелуй, который пришлось прервать на несколько мучительных секунд, чтобы позволить ей стащить с себя грязную водолазку…

— Ох, извините, что помешал, — раздался в меру язвительный голос Сириуса. Джой тяжело дышала, восстанавливая дыхание, а Джеймс не знал, проклинать ему Бродягу или же благодарить. Наверное, правильным будет все-таки последний вариант, потому что он уже был готов сдаться и зайти дальше с четким осознанием того, что поступает, как последняя сволочь.

— Пошел к черту, Блэк, — огрызнулась Джой, вскакивая с кровати.

Сириус оглянулся на дверь.

— Я могу уйти, — приподнял брови он.

— Сделай милость, — съязвила Джой.

— Не надо, — попросил Джеймс.

Они произнесли это практически одновременно. Джой облизнула губы, вскинула голову и наигранно улыбнулась.

— Как скажешь, — она прошла мимо Сириуса, выставив одно плечо вперед, чтобы не коснуться его. Хлопнула дверь, а Джеймс плюхнулся на кровать, зарывшись лицом в подушку.

— Сохатый… — начал Сириус, почесав в затылке.

— Бродяга, — перебил его Джеймс, ложась нормально. — Мне еще никогда не было так хреново.

* * *

http://cat-howard.tumblr.com/