Мир рухнет в полдень (гет)

Серо-бирюзовое небо нависало над головой толщей воды, Викки казалось, что планету к чертям затопили ядовитые реки, погрузили в пучину и прижали ко дну без единого глотка воздуха. Танос восседал на своем массивном троне, лениво оглядывал подчиненных и отдавал ленивые же приказания. Викки сидела на голой земле где-то за его спиной, поджав под себя ноги и опустив щеку на ладонь, разглядывала разноцветных инопланетян и пересчитывала, какого цвета больше. Выигрывала единственная зеленокожая здесь Гамора, и Викки про себя хихикала, потому что вечно огрызающаяся Небула продула ей и в этот раз.

— Эй, — Викки появилась перед восседающим в каменном кресле Таносом и склонила голову набок, — что ты собираешься делать после?

Титан вскинул брови и хохотнул, Небула дернулась от резкого движения, а Гамора закатила глаза и сложила руки на груди. Викки сунула ладони в карманы и пнула носком ботинка отскочивший в сторону приспешников Таноса камешек.

— После чего, дитя? — Танос подался вперед, опустил локти на колени и едва заметно улыбнулся.

— Ну смотри, — Викки крутанулась на пятках, и Небула рассерженно зашипела, — вот уничтожил ты половину населения вселенной, добился своей высокой цели, дальше что?

Танос громогласно расхохотался, откидываясь назад, и Викки показалось, что земля завибрировала под ее ногами. Она ссутулилась, поглядывая на него исподлобья, и оскалилась, встряхивая волосами.

— А, еще вопрос, — Викки ойкнула и запустила пальцы в растрепанные волосы, — ты собираешься сортировать по планетам или просто уничтожишь рандомную половину? Ну, в смысле, ты же затеваешь все это, чтобы всем хватило ресурсов и больше не было голода и войн, верно? Если ты снесешь население одной планеты, но оставишь практически всех на другой, дашь ли ты им технологии, чтобы выжившие смогли частично переселиться на опустевшую планету? И что будешь делать с недовольными? И кстати, ведь когда-нибудь популяция восстановится, и ресурсов снова перестанет хватать.

Викки захлопнула рот, скосила глаза на вскинувшую брови Гамору и ухмыльнулась. Танос, словно задумавшись, потер пальцами подбородок и опустил локти на подлокотники трона. Он громко хмыкнул и снова рассмеялся, и Викки выдохнула, качая головой.

— Ты задаешь странные вопросы, — протянул он, отсмеявшись, и сузил глаза, — хорошие, но странные. Ты, пожалуй, права, стоит подумать о балансе не только во Вселенной, но и на каждой отдельной планете. И что ты имеешь в виду, говоря «недовольные»?

Викки глубоко вздохнула, мотнула головой и прикрыла глаза:

— Разумные существа, знаешь ли, довольно привязчивы. Если ты в одночасье убьешь их родных и близких, да даже просто не слишком знакомых соседей, они вовсе не обрадуются.

— Ерунда! — расхохотался Танос и хлопнул ладонью по подлокотнику. — Они будут благодарить меня за избавление от войн и голода, я стану для них богом, несущим милость.

Он бросил взгляд на Гамору, и та склонила голову, улыбаясь и прикладывая руку к груди. Викки фыркнула, разглядывая мечущуюся в ее глазах искру сомнения, и вскинула руки, будто в поражении. Танос хохотнул и вновь принял вид безэмоциональной каменной статуи, так что Викки мысленно махнула на него рукой и исчезла, оказываясь посреди открытого космоса. Если у нее все получится, он все равно не успеет использовать камни, так что его фанатичные речи не имели сейчас никакого значения. Если у Викки не получится, ей тем более будет плевать.

* * *

Викки ввалилась в квартиру, едва не налетела на распахнутую дверцу шкафа и так и застыла посреди разворошенной комнаты. Она не могла сказать, что была чистюлей (потому что это было не так), но Викки никогда не оставляла вещи на полу и уж тем более не позволяла себе бросать еду где-то кроме холодильника и мусорной корзины. Викки не могла с уверенностью сказать, что в квартире кто-то был, однако червь подозрения сворачивался клубком где-то в животе и порождал желание поскорее свалить из этого места.

От кого-то из соседей она слышала, что Майк, хозяин здания, мог позволить себе заходить в арендованные квартиры, копаться в вещах и даже брать что-то. Викки думала, что ей все равно (ее попросту нет в квартире большую часть времени), однако гадостливое чувство того, что ей заглянули под юбку, заставляло морщиться и снова и снова оглядывать разбросанные вещи. Не то чтобы Викки хранила здесь что-то важное (у нее и не было ничего действительно важного), просто сам факт того, что какой-то мудак трогал ее вещи, приводил в ярость.

Викки громко выругалась и принялась запихивать тряпки в шкаф. Большинство платьев, Викки была уверена, она уже никогда не наденет, но выбрасывать дорогую одежду было жалко, так что она продолжала остервенело распихивать ее по полкам. Особую привязанность она отчего-то испытывала к дешевому голубому платью и к кремовому, к лямке которого были повязаны перчатки, и именно их Викки аккуратно встряхнула и повесила на вешалки, остальные же довольствовались участью валяться на полке комом.

— Она здесь! — раздался визгливый голос из-за двери. — Я слышала, слышала, пришла, поганка!

Викки вздрогнула и нахмурилась, захлопывая дверцы. Звуки за дверью на мгновение прекратились, но спустя мгновение кто-то заколотил по ней кулаками, так что Викки показалось, будто хлипкая преграда вот-вот слетит с петель и рухнет посреди крошечной прихожей. Викки закатила глаза, коснулась пальцами холодной ручки и дернула дверь на себя.

За порогом стояли небезызвестный Майк и еще какая-то женщина средних лет и не самой опрятной наружности. Женщина косила на Викки болотно-зеленые глаза и тыкала в распахнувшуюся дверь пальцем, а Майк застыл с занесенным для удара кулаком перед самым носом Викки.

— Вот она! — взвизгнула женщина. — Паршивка, чертовка, мелкая сучка!

Она ткнула в Викки пальцем, и Викки сделала шаг в сторону. Майк отмер, растянул губы в подленькой улыбке и протянул вперед руки, и Викки качнула дверью и вскинула брови.

— Я заплатила за полгода вперед, — шикнула она, уворачиваясь от рук женщины, — что тебе еще от меня нужно?

— Ты воровка! — вместо Майка снова заговорила женщина. — Где ты украла все эти платья? Я была швеей, я знаю, сколько стоит твоя одежда! Говори, не то сдам тебя в полицию!

Викки пожала плечами и отступила, потому что полоумная ворвалась внутрь и распахнула шкаф, принимаясь выбрасывать наружу только что сложенные вещи. Майк потер руки с склонил голову набок, и только теперь Викки заметила расширенные, накрывающие едва ли не всю радужку зрачки.

— Ну же, Рэй, — заговорил наконец Майк, — ты же знаешь, что этот дом, да и Куинс в общем, не слишком благополучен. За безопасность твоих дорогих шмоток придется раскошелиться.

Викки вскинула брови и хохотнула, скрещивая на груди руки. Голос Майка звучал приглушенно и хрипло, а его, должно быть, очередная любовница, продолжала ворошить несчастный шкаф.

— Куинс большой, — хмыкнула Викки, намекая на дорогие районы боро, — а ты просто хочешь денег.

— Все хотят денег, — благоговейно выдохнул Майк, — деньги — это жизнь.

— Отчасти, — хохотнула Викки, отступая в сторону двери, — но тебе я их не дам, гребаный наркоша.

Майк хлопнул глазами и распахнул рот, и за это время Викки успела выскочить из квартиры. Вслед ей донеслось гневное «чего-о-о?», эхом отдающееся в ушах, расшатанная плитка исчезла из-под ног, и вместо нее ступни коснулись влажных, омытых океанскими брызгами камней. Викки выдохнула и расхохоталась, запрокидывая голову, вгляделась в мерцающие на небе редкие звезды и обернулась на сияющий яркими огнями особняк.

Волна лизнула ноги, ботинки тут же промокли, и Викки фыркнула, пиная шипящую пену. Прохладный ветер обдал плечи, волна наползла снова, скрыла ноги по щиколотки и схлынула, оставляя после себя ощущение свежести и вместе с тем противной промозглости. Викки сунула руки в карманы и подпрыгнула, перепрыгивая пенистый гребень, шлепнулась подошвами в воду и вздрогнула от упавших на кожу соленых брызг.

— Эй, — глубокий голос Тони обдал кожу волной мурашек, и Викки вздрогнула, не оборачиваясь.

Она качнулась, перекатываясь с пятки на носок, снова пнула набежавшую волну и рассмеялась. Тони остановился чуть позади, так, чтобы не промочить ноги; его костюм бесшумно стоял у самой отвесной скалы и подсвечивал тьму голубоватым светом репульсоров.

— А мне теперь жить негде, — неожиданно для себя выдохнула Викки, — нужно будет поискать новую квартиру.

— О, у меня есть один вариант, — Тони оказался за ее спиной и опустил ладони Викки на плечи, — а что в той было не так?

Очередная особо настойчивая волна окатила их до колен, и Тони тихо выругался. Викки расхохоталась, склоняя голову набок, и коснулась затылком его груди. Мерный гул реактора оглушил на мгновение, заставил вздрогнуть и сам же успокоил, выровнял дыхание и упорядочил мысли. Промокшие насквозь штаны неприятно липли к телу, ботинки тянули к земле, и Викки вовсе не хотелось двигаться с места.

— Хозяин — жадный до денег мудак, — фыркнула Викки, и Тони хохотнул, оставляя горячий поцелуй на ее виске, — а еще он копался в моих вещах.

Последняя фраза получилась какой-то по-детски обиженной, и Викки фыркнула, сдувая с лица налипшие волосы. Тони грозно выдохнул и обнял ее за талию, что-то пробурчав себе под нос.

— Так что там у тебя за вариант? — Викки полуобернулась и растянула губы в улыбке.

Тони снова хохотнул, обдал щеку горячим дыханием и потянул Викки за руку. Они сделали всего несколько шагов, остановились чуть дальше облизывающих камни волн под голубоватым, неестественно очаровательным светом.

— Тебе понравится, гарантирую, — со смешком шепнул Тони, — большой дом, можешь выбрать себе любую комнату. Хозяин душка, обещает не копаться в вещах и не приставать слишком уж часто.

— Слишком уж часто? — вскинула брови Викки.

Тони округлил глаза и хлопнул себя по губам, и Викки рассмеялась. Тихое вжух раздалось где-то над ухом, Викки покосилась на шевельнувшийся костюм и закатила глаза.

— Экзотический транспорт и доставка до места включены в стоимость проживания, — добавил, словно последний аргумент, Тони.

Викки дернулась, но руки на ее талии сжались крепче. Тони не отпустил, продолжая улыбаться как ни в чем не бывало, и она стукнула его под ребра и шарахнулась, задевая рукой стоящий неподвижно костюм.

— Нет, ни за что, — мотнула головой Викки.

Окрашенный алым металл обдал холодом, а после пострадавший локоть взорвался жаром и болью. Викки поморщилась, отступая к воде, покачнулась, когда очередная волна облизала ноги, и тихо выдохнула, разглядывая ехидно ухмыляющегося Тони. Он смотрел на нее пристально, вскинув руки, точно ждал, когда она моргнет или отвернется, и Викки буравила его упрямым взглядом.

Холодная вода накрыла едва ли не с головой, и Викки зажмурилась, крепко стиснув зубы. Нога проехала по скользкому камню, равновесие потерялось напрочь, но прежде чем она исчезла, вырываясь из соленых объятий, жесткие руки подхватили ее, совсем лишая опоры под ногами.

Ветер облизал раскрасневшиеся щеки, застрял жгучим комом где-то в горле и вырвался наружу сдавленным хрипом. Рев ветра и двигателей заглушал стук бьющегося остервенело сердца, пальцы непроизвольно сжались, хватаясь за единственную опору, и Викки услышала веселый смешок над ухом. Она распахнула глаза, не сводя их теперь со скрытого ало-золотой маской лица, поджала губы и вскрикнула, когда дух выбило из груди.

Они рухнули вниз, точно две сломанные куклы, и Викки исчезла бы, испарилась прямо сейчас и навсегда, если бы сжимающие ее руки не казались такими крепкими, а собственное сердце не билось так уверенно. Тони остановил их над самой водой, замер, едва касаясь отражением водной глади и распахнул шлем. Он выглядел удивленным, склонял голову набок и задумчиво щурился, и Викки очень хотелось влепить ему пощечину. Она все еще была здесь, поэтому побить саму себя тоже следовало.

— Ты все еще здесь, — тихо озвучил ее мысли Тони, — неужто боишься высоты?

— Я не… — Викки фыркнула, выплевывая из груди воздух и все еще не решаясь расцепить руки, — ты придурок.

Тони рассмеялся, перехватывая ее одной рукой, и убрал с лица растрепавшиеся кудри. Викки вздохнула, отрывая взгляд от его лица, вгляделась в покрытую рябью воду и опустилась щекой на его плечо. Она наконец смогла заставить себя расцепить руки, и ладони опали, невесомо оглаживая железные плечи. Выплывшая из-за туч луна бликами прошила алый металл, ярко сверкнула в отражении океана и скрылась, вновь позволяя ночной тьме уютно укутать и убаюкать.

* * *

Викки сидела, развалившись на диване в гостиной, перебирала в пальцах тонкую цепочку и тихо насвистывала мелодию песни, слова которой почти выветрились из ее памяти. Тони как всегда копался в своих железяках и выползать из мастерской в ближайшее время не собирался, так что она была предоставлена самой себе. Самой себе и охватывающим кожу мурашкам, и застилающим взор воспоминаниям. Солнце слишком ярко освещало чернеющие вязкой смолой мысли, и Викки тихо попросила Джарвиса затонировать окна.

— Мне позвать мистера Старка? — участливо спросил ровный голос. — Вы сидите на одном месте уже почти час, и ваш пульс то учащается, то замедляется, что может плохо сказаться на вашем самочувствии.

Викки вздрогнула, задирая голову, и цепочка скользнула из пальцев. Небольшой кулон упал на диван, и Викки тут же подхватила его, поднося к губам и касаясь дыханием высеченных символов.

— Не нужно отвлекать его, — Викки поджала под себя ноги и покачала головой, — ты можешь включить музыку? Что-нибудь спокойное, чтобы заглушить мысли?

Комнату наполнила тихая мягкая мелодия, закутала будто в махровое одеяло, провела по волосам теплой ладонью и вплелась в несущуюся по венам кровь. Викки прикрыла глаза и склонила голову набок, провела подушечкой пальца по высеченным на медальоне буквам и рассмеялась, удивляясь звуку собственного голоса.

— Я могу сделать что-то еще? — спросил Джарвис.

Его голос вплелся в мелодию так точно, будто с самого начала был ее частью, и Викки не сразу поняла, что обращаются к ней. Она приоткрыла глаза, рассматривая мутное теперь стекло, и откинулась на спинку дивана, воздевая руки над головой.

— Нет, — выдохнула она, следя глазами за покачивающимся медальоном, — мне больше ничего не нужно.

Она не знала, сколько сидела так, гипнотизировала взглядом собственное прошлое, рылась в осколках памяти и собирала кусочки воедино. Викки вздрогнула от опустившейся на плечо теплой ладони, развернулась слишком резко, будто надеялась увидеть кого-то важного, и разочарованно выдохнула. Тони смотрел на нее вопросительно, поглаживал пальцами ключицы и не спешил двигаться с места.

— Хочу научиться играть на рояле, — бросила Викки, сплетая цепочку в замысловатые узоры, — ты умеешь?

— Нет, — на выдохе ответил Тони, — Джарвис, подбери лучшего учителя.

— Для мисс Виктории или?..

— Для нас обоих.

Викки хихикнула, смяла цепочку, сжав ладонь в кулак, и покачнулась, выскальзывая из-под руки Старка. Злополучный, сверкающий черным лаком рояль притягивал взгляд, и Викки отчаянно хотелось услышать, как на нем играют. Воображаемые звуки должны были напоминать пение, легкое и ласковое, ублажающее слух и успокаивающее мысли, но сама она могла разве что стучать по клавишам, извлекая раздирающую барабанные перепонки какофонию.

— Моя мама играла, когда мы навещали дядю Чарли, — Викки вздохнула, разворачиваясь, и опустила локти на спинку дивана, — мы гостили у него слишком недолго, чтобы я могла чему-то научиться, а после стало и вовсе не до того.

Тони нависал над ней, отделенный диваном точно непреодолимой преградой, разглядывал сверху вниз. На его руках все еще были пятна не до конца стертого масла, в волосах застряла металлическая стружка, а футболка кое-где пропиталась потом. Викки опустила щеку на предплечье, тихо фыркнула, касаясь пальцами скрытого темной тканью живота и заползла под тонкую одежду, согреваясь в исходящем от Тони тепле.

— Что случилось? — вопрос прозвучал громом в ясный день, резанул по ушам и запутался в пальцах.

Викки покачала головой, отняла руку и развернулась, вытягивая ноги во всю длину. Тони хохотнул, в несколько шагов обошел диван и уселся рядом, позволяя Викки положить голову на его колени.

— Она умерла.

Викки пожала плечами, и резкие слова повисли между ними звенящей нитью. Тони вздрогнул и шумно выдохнул, откинулся на спинку, так что она перестала видеть выражение его лица, и выругался себе под нос. Викки рассмеялась, пересыпала цепочку из одной ладони в другую и царапнула ногтями замочек медальона. Она только теперь заметила, что с приходом Тони музыка стихла, но она все еще не слышала ничего, кроме шума бегущей крови и звуков их голосов.

— А твой отец? — Тони прикрыл глаза, и Викки видела, как мечутся под веками глазные яблоки.

— Умел ли он играть на рояле? Я даже не знаю, — Викки хохотнула, а Тони снова вздрогнул, когда она сказала «умел», — он пел мне песни на польском и рассказывал сказки. Питер тоже любил поболтать.

Воспоминания горячей патокой растекались на сердце, Викки размеренно дышала, понимая, что впервые говорит об этом, и отчего-то улыбалась. Над головой висела массивная замысловатая люстра, но Викки не видела ее, окуналась в мелькающие перед глазами картинки памяти по самую макушку, и откликалась на теплые прикосновения вплетающихся в волосы пальцев.

— Отец не был поляком, но именно Польша стала для него горькой родиной, — Викки поерзала, утыкаясь щекой в теплый живот Тони, и подтянула колени к груди, — а вот мама Питера родом оттуда, хотя он единственный в нашей семье, кто не знает язык. Даже мама выучила, а братец не захотел.

— У вас разные матери? — Викки почувствовала, как Тони напрягается и расслабляется, когда она называет Питера братом.

— Угу, — Викки хихикнула и зажмурилась до алых пятен под веками, — мама старше него всего на восемь лет, а он все равно зовет ее мамой.

Викки распахнула глаза, сталкиваясь с тягучим взглядом Тони, прищурилась и хихикнула. Он вернул улыбку в ответ, огладил ее лоб и расчертил пальцами дорожку от виска до впадинки между ключиц.

— У твоих родителей большая разница в возрасте?

— Пятнадцать лет, — Викки рассмеялась, отбивая вопрос почти мгновенно, — любовь к мальчикам постарше — это явно семейное.

Тони усмехнулся, и от уголков его глаз расползлись тонкими лучиками морщинки. Викки внезапно задохнулась от переполняющего ее чувства, протянула руку и осторожно коснулась его щеки. Она только что сказала «любовь», но они оба сделали вид, что не обратили на это внимания.

— И все же ты не побила ее рекорд, — хохотнул Тони, — у нас с тобой всего тринадцать.

— Без трех месяцев четырнадцать! — Викки толкнула его локтем в бок и расхохоталась.

Тони подхватил ее смех, обхватил пальцами ладонь и притянул ее к себе, касаясь губами едва ощутимо. Викки затихла, ощутив, как проваливается в живот сердце, моргнула, всего на мгновение закрывая глаза, и потонула в затягивающем в глубины бескрайнего космоса темном взгляде. Тони смотрел на нее, слегка прищурившись, так пристально, что, казалось, вот-вот просверлит дыру у нее между глаз, и Викки не смела больше оторвать от него взгляд.

— Так ты знаешь дату моего рождения, — он едва открывал рот, и казалось, что низкий голос звучит прямо у нее в голове, — я поражен и польщен одновременно.

Викки завороженно смотрела на него снизу вверх, вглядывалась в самую суть, запоминая каждую морщинку, каждую черточку темных волос, словно все это могло исчезнуть, стоило ей моргнуть. Тони, кажется, делал то же самое, изучал, словно было в ее теле что-то, что он не успел исследовать, осторожно поглаживал пальцы и перебирал расстелившиеся на его коленях рыжие пряди.

— Хочешь что-нибудь в подарок?

Викки разорвала тишину, и ниточка между ними лопнула, обдавая жаром сплетенные пальцы. Тони вздохнул, моргая, опустился низко-низко, почти касаясь лбом ее лба, и выдохнул, опаляя дыханием кожу:

— Ты — мой главный подарок.

Викки проснулась непривычно поздно, с давящей болью в голове и ломотой в запястьях. Тони вычерчивал на ее лбу замысловатые узоры и что-то бормотал себе под нос, натянул одеяло едва ли не до самой ее макушки, а сам щеголял голым торсом и темно-серыми труселями. Викки хихикнула и кашлянула, глянула на него, едва-едва приоткрыв глаза, и подалась вперед, подставляясь под прикосновения.

— Ты горишь, — Тони чмокнул ее в лоб и отстранился.

Викки потянулась следом, но он уже выбрался из кровати, натянул футболку и прошлепал босыми ступнями к двери.

— Это ерунда, — Викки сбросила одеяло и поежилась, — скоро само пройдет.

Тони резко развернулся на пятках, стрельнул в нее пронзительным взглядом и глубоко вздохнул, ничего не говоря. Он вышел, и Викки закатила глаза, услышав звук запирающейся двери.

— Мистер Старк волнуется, — услужливо подсказал Джарвис, — вы не заболели после того, как искупались в океане, но сейчас температура вашего тела составляет тридцать восемь целых и две десятых градуса, хотя для простуды не было никаких предпосылок.

Голова немного кружилась, и Викки замерла, разглядывая гладкую поверхность двери. Она хихикнула, повторяя про себя «искупалась в океане», растрепала волосы и улыбнулась так широко, как только могла. Уголки глаз влажно блестели, а пальцы едва заметно подрагивали, и Викки спрятала их за спиной и крепко зажмурилась, пока проникающий под веки свет не превратился в единое алое марево.

Оказаться снаружи получилось далеко не с первого раза, Викки обиженно поджала губы и натянула рукава выхваченного из шкафа свитера Тони так, что они свисали на добрый десяток сантиметров ниже ее пальцев. Сизый свитер казался окутывающими вечерними сумерками, мягко согревал кожу, но едва ли скрывал то, что Викки хотелось скрыть. Гладкий камень холодил ступни, и Викки хихикнула, обещая себе застелить все коврами, если действительно останется здесь жить. С первого этажа доносился хриплый и сбивчивый голос Тони, и она мысленно хлопнула себя по лбу, отмечая, что, вообще-то, уже осталась и уходить никуда не собирается.

— Черт возьми, это не может быть так сложно!

Викки хихикнула, перескакивая через несколько ступенек разом, и мигом оказалась у двери на кухню. Тони возился с чем-то у плиты, одновременно разговаривал по телефону и командовал что-то Джарвису, при этом выглядел растрепанным и потерянным, будто едва выбравшийся из гнезда птенец, и Викки не смогла сдержать умиленный вздох. Она забралась на один из высоких стульев, подмигнула вскинувшему брови Тони и подперла щеку ладонью, разглядывая его сквозь полуопущенные ресницы.

— Что не может быть так сложно? — Викки фыркнула, когда Тони указал на нее пальцем, и вскинула руки.

— Раз уж ты все равно здесь, сиди тихо и говори, что с тобой не так, — бросил Тони, отворачиваясь и принимаясь вновь греметь посудой, — Пеппер скоро привезет тебе лекарство.

Викки закатила глаза и подтянула к себе вазочку с помидорками, сунула один в рот и тут же отставила ее обратно.

— Лекарство от чего, Тони? — она взмахнула рукой и поморщилась, проглатывая соленый овощ. — Это психосоматическое, таблетки не помогут.

— И? — Тони всплеснул руками и развернулся к ней лицом, опираясь о столешницу. — Предлагаешь ничего не делать?

Викки закатила глаза и покачала головой. Не то чтобы ей была неприятна подобная забота, просто она была ни к чему. Болезнь настигала ее всего один день в году, трепала и оставляла в покое, чтобы спустя время вновь вернуться и повторить ставший привычным ритуал.

— Именно, — Викки прищурилась и скрестила руки на груди, — я же сказала, само пройдет. Просто не обращай на меня внимания, завтра я уже буду в порядке.

Тони покачал головой, но отвечать в этот раз не стал, махнул в ее сторону ложкой и бряцнул ей о железный бок кастрюли. Викки хихикнула, опустилась щекой на столешницу и моргнула, проваливаясь, кажется, на несколько минут. Перед глазами по-прежнему стояло алое марево, и Викки в самом деле не хотела видеть ничего, кроме него.

— Она сказала, это психосоматическое, — глубокий голос Тони выдернул ей из шелестящей пелены, — бывает вообще психосоматическая простуда?

— Почему нет? — голос Пеппер показался ласкающей уши мелодией, и Викки что-то неразборчиво промычала, когда он затих. — Но Тони, ты выдернул меня с совещания из-за простуды?

Тони кашлянул и, Викки была уверена, недовольно нахмурился. Он не любил признавать, что в чем-то не прав, и уж тем более он не любил признавать, что не знает чего-то простого. Он уже хотел было продолжить, Викки даже услышала, как он набирает воздух в легкие, но Пеппер перебила его:

— Если ты чего-то не знаешь, спроси у Джарвиса, он ведь у тебя именно для этого?

— Я бы порекомендовал прислушаться к совету мисс Виктории и просто позволить ей отдохнуть, но мистер Старк уже отверг этот вариант, — мгновенно отозвался Джарвис.

Повисло недолгое молчание, в течение которого Тони грозно сопел, но не отвечал, а Пеппер, судя по всему, ждала именно его ответа. Викки фыркнула и закашлялась, и прохладная ладонь Пеппер накрыла ее лоб.

— Привет, Пеппер, — Викки приоткрыла один глаз и улыбнулась.

— Здравствуй, Виктория, — кивнула Поттс, разворачиваясь к по-прежнему непривычно молчаливому Тони. — Раз уж это не обычная простуда, давай ей побольше питья и старайся не тревожить. И не думаю, что стоит кормить ее тем, что у тебя на плите.

Тони стоял, хмурясь и поджимая губы, отделяемый от них литой столешницей. Викки хихикнула и махнула ему рукой, и он усмехнулся и слегка склонил голову. Что-то на плите булькнуло и зашипело, потянуло горелым, и Пеппер стремительно оказалась рядом, гася огонь и снимая порядком подкопченную кастрюлю. Тони вжал голову в плечи, будто ожидая разноса, но Пеппер только вздохнула и бросила на него укоризненный взгляд.

— Ну что ж, — она возвела глаза к потолку и опустила кастрюльку в раковину, — раз уж совещание все равно сорвалось, останусь еще ненадолго и приготовлю вам обоим не опасную для жизни еду.

Викки вскинула руку и выкрикнула радостное «йей», и Тони закатил глаза. Пеппер покачала головой и шикнула на них обоих, взмахом ладони выгоняя с кухни.

Они развалились на диване, Викки забралась на него с ногами и обняла колени, а Тони пристроился рядом, едва касаясь плечом ее плеча. За окном постепенно темнело, день заканчивался ленивым сидением на месте, и Викки фыркнула, слегка покачиваясь и наваливаясь на Тони. Он глянул на нее исподлобья и опустился виском на макушку, так что Викки замерла, не двигаясь больше и глядя куда-то на его бедра. Тепло охватывало ее постепенно, перетекало из места соприкосновения по руке, окутывало ключицы и спускалось ниже, вытекало в другую руку и ласкало замерзшее, казалось, напрочь сердце. Викки выдохнула, и ей показалось, что дыхание вырывается из ее рта облачком пара, едва уловимого, прохладного и растворяющегося в окутывающем тело тепле.

— Твои родители, — Тони осторожно коснулся ее запястья, — тоже были мутантами?

Викки вздохнула, будто втягивая вышедший из нее холод обратно, и горько усмехнулась, растягивая губы в ухмылке. Она молчала довольно долго, слишком долго, чтобы ответ после такой паузы стал уместен, но Тони терпеливо ждал, выводил на ее коже какие-то узоры и ровно дышал, теплом опаляя волосы.

— Именно за это их и убили, — Викки улыбнулась, но улыбка вышла до того кривой, что она поспешила стереть ее с лица, — в нашем мире мало кому нравились мутанты.

Тони хохотнул, оставляя в ее волосах едва ощутимый поцелуй, и обхватил Викки за плечи:

— Мне нравится один мутант. Наверняка остальные тоже не так уж и плохи.

— Не так уж и плохи, — Викки хмыкнула, повторяя его слова.

Не так уж и плохи были люди, мутанты же представляли собой совершенство, высшую ступень эволюции, а какие-то идиоты посмели разрушить все из-за своего глупого страха.

Викки поджала губы, почувствовав, как охватившее ее тепло испаряется, и крепче обхватила руками колени. Задушенный всхлип вырвался из горла сам собой, и она опустила голову так низко, что едва не касалась носом собственных ладоней. Тони, казалось, вздрогнул, притянул ее ближе, обнял обеими руками и прижался губами к макушке. Его жаркое дыхание больше не разгоняло тьму, сизый свитер с чужого плеча перестал согревать, и Викки съежилась, превращаясь в крохотную точку, песчинку во вселенной, которой едва ли суждено выжить. И если сперва у нее получится сделать хоть что-то, этого уже будет достаточно.