Мир рухнет в полдень (гет)

Это не было похоже на одну из тех вечеринок, на которые Тони в последнее время таскал ее с завидным упорством, но такие места, пожалуй, нравились Викки гораздо сильнее. Мягкие звуки джаза окутывали, будто пробирались под кожу, приглушенный свет убаюкивал, и только раскатистый смех время от времени нарушал зыбкое умиротворение. Викки развалилась в мягком кожаном кресле, закинула ногу на ногу, позволяя глубокому вырезу открыть бедро, и закрыла глаза. Чтобы видеть все окружающее, глаза ей были совсем не нужны, но люди вокруг наверняка думали, что она дремлет, провалившись в пьяную негу. Впрочем, большинству здесь было решительно все равно, потому что они, накачавшись под завязку выпивкой и наркотиками, пребывали в каком-то своем, совершенно неподвластном воображению мире. Алкоголь на Викки не действовал, разве что она бы выпила разом половину здешнего бара, и потому она сквозь закрытые веки с интересом поглядывала на тонущие в прозрачной жидкости крошечные пурпурные кристаллы.

В этом баре, куда пускали только по особенным приглашениям, распространяли инопланетную наркоту, полученную то ли из крови читаури, то ли откуда еще. В последнее время Землей интересовались слишком уж многие, так что поставки вполне могли оказаться в самом деле инопланетными, потому что мало ли в космосе наркоторговцев, тестирующих товар на неразвитых видах. Однако то, что Викки пустили слишком уж быстро, заставляло задуматься о том, что ее явно знали, ждали и собирались любым способом обезвредить. Выбор, по ее мнению, стоял между подкупом и убийством, и сама Викки решительно предпочитала второе, потому что тогда могла бы сравнять чертов бар с землей без единого сожаления.

Признаться, супергероев Викки все еще презирала, но ее чертова подпись стояла на первой странице чертова договора, так что чертова комиссия могла отдавать ей приказы. Такие, как, например, поиск наркоторговцев в подполье Нью-Йорка, прямо под носом у кучки настоящих супергероев. Комиссия по сдерживанию супергероев могла распоряжаться ей, словно собачонкой на поводке, и Викки, признаться, готова была свернуть им всем шеи. Но у Тони был план, так что пока Викки предстояло стоять на задних лапках и послушно вилять хвостом перед стариками в костюмах.

— Какая встреча, — кресло напротив, отделенное низеньким столиком, скрипнуло гладкой кожей, — неужто решила упороться и отправиться исследовать космос метафорически, а не буквально?

Музыка сменилась, стала еще более убаюкивающе тоскливой, и Викки зажмурилась в отвращении. Немногочисленные посетители уединялись в приватных комнатах и темных нишах, потягивали алкоголь из блестящих бокалов и тихо переговаривались. Какой-то мужчина продолжал зычно смеяться, а несколько женщин косились на него неодобрительно, то и дело поглядывая на безучастного вышибалу. Собравшиеся здесь были из разных слоев населения, но все поголовно сидели на инопланетных наркотиках, и Викки готова была поклясться, что все они представляли для кого-то определенную ценность. Такую же, как представляла она сама, явившаяся сюда по приказу и даже сделавшая пару глотков удивительно сладкого пойла.

— Что-то мне это напоминает, — Викки хмыкнула и пригубила принесенный официантом напиток.

У наркотика был сладкий вкус, похожий одновременно на переспелое манго, кокос и клубнику, и электрические мурашки расползались от него по кончику языка. Викки вовсе не была уверена, что будет в порядке после употребления этой гадости, тем более что со странной отравой дела она уже имела, но с каждым глотком хотелось еще и еще.

— Только теперь приказы отдают тебе, а не мне, — Наташа хихикнула, а Викки недовольно скривилась.

Ее подпись в чертовом договоре красовалась ровнехонько под подписью Тони, и Викки, признаться, оставила бы ее там в любом случае, потому что бежать и скрываться больше не собиралась. О, навыков в войне против мира у нее предостаточно, так что она вполне могла бы стать Тони Старком из параллельной вселенной, устроившим геноцид по признаку наличия мутагена в крови.

— Хочешь сказать, Щ.И.Т. в самом деле распался? — Викки вытянула вперед ноги, окончательно сливаясь с кожаным креслом. — Мне-то не заливай. Кстати, как Капитан?

— Страдает, — Наташа устало выдохнула, резким движением подозвала разносящего смешанные с водкой наркотики официанта, — он только начал встречаться с Шерон, когда все случилось. Шерон тоже попала в опалу, так что им пришлось разделиться. Ты пропустила восхитительную заварушку. Ванда в порядке?

Викки подумала, что Кэп и Шерон могли бы просто вместе сбежать, и скривила в презрении губы. Последние капли напитка обожгли горло, точно заставили раскрыться в желудке цветы, и она сладко потянулась, не спеша разлеплять тяжелые веки. Обмен любезностями с Наташей напоминал ей игру в поддавки, где каждый сдавал позиции, чтобы получить преимущество, и оттого колючее раздражение поднималось от кончиков пальцев. Хотелось сравнять все с землей, сжечь наркотики к чертовой матери, потому что Викки боялась даже представить, как они действуют на нормальных людей. Мгновенное привыкание и разрастающаяся в желудке кровавая язва, боль от которой заглушалась разве что новой порцией пурпурных кристаллов.

— Знаешь Стивена Стренджа, нового верховного чародея? — одним слитным движением Викки вытянула из пальцев Наташи бокал и выпила его залпом. — Он взял ее ученицей.

О том, что пришлось отвалить ему круглую сумму на восстановление древнего храма, который Ванда разрушила в первый же день, Викки решила не говорить. О том, что Пьетро Стрендж решительно не понравился, и теперь первый постоянно маячил перед глазами у второго, тоже, так что в голове Наташи вполне могла сложиться идиллическая картина новообретенных учителя с ученицей. Впрочем, план подружить мага и ведьму даже мог бы сработать, не будь Викки и Ванда так сильно похожи. Потому что именно похожесть делала их непримиримыми сестрами, неспособными усидеть на единственном стуле. В глубине души, как бы она это ни отрицала, Ванда все еще ненавидела Тони, ведь взращенные годами чувства не могли исчезнуть по единственному щелчку.

В голове у Викки гудело, расплывались под веками пурпурные фейерверки, и ужасно хотелось еще. Почувствовать, как искрит на языке терпкая сладость, заглушить тянущее чувство пустоты в животе и в конце концов напрочь ослепнуть, оставшись один на один с чернотой. Так же, как Ванда все еще ненавидела Тони, Викки отчаянно желала сделаться человеком, выбросить прочь всю свою прошлую жизнь, словно бы никакого другого мира и вовсе не существовало. Иногда Викки думала, как могло бы сложиться, не существуй в ее мире мутантов, внушающих ужас. На самом деле она понятия не имела, что сподвигло того Тони начать геноцид, но была совершенно уверена, что при других обстоятельствах стояла бы вместе с ним. Потому что, каким бы ни был Тони ужасным, она любила его, и тот другой, которому она свернула шею собственными руками — тоже был им.

— Предлагаю сломать тут все к чертовой матери, — Наташа повела плечами, оглядываясь, и Викки проследила за ее взглядом сквозь закрытые веки.

Черное платье с открытыми плечами ей умопомрачительно шло, подчеркивая округлые формы, и Викки на мгновение позавидовала ее фигуре. Определенно, она помнила, что Тони больше нравились тощие пигалицы вроде нее, но тут в дело вступала чисто женская черная ревность. Викки хотела быть человеком и иметь фигуру, как у Наташи, но и то, и другое для нее, кажется, было решительно недостижимо.

— Интересно, если я поймаю тебя, от меня отстанут хоть ненадолго? — Викки потянулась лениво, покрутила шеей, разминая застывшие мышцы. — Или, может быть, даже дадут какие-нибудь преференции?

— Надо же, каких умных слов нахваталась, — Наташа поднялась плавным, нарочито расслабленным движением, — так хочешь получить по шапке от старшей сестренки?

Проходящий мимо официант попался на глаза как раз вовремя. Викки схватила с подноса очередной бокал пурпурной жидкости, опрокинула его в себя, ощущая прокатывающийся по внутренностям огненный жар, и наконец-то распахнула глаза. Пристрастие людей к выпивке она никогда понять не могла, потому что та не оказывала на нее практически никакого эффекта, однако теперь алкоголизм Тони не выглядел таким удивительным. Будь у нее такая возможность, Викки, пожалуй, и сама бы спилась, старательно заглушая спиртом собственных демонов.

Она исчезла и появилась у Нат за спиной, делая подсечку, но та, словно почувствовав ее дыхание на затылке, стремительно обернулась, выбрасывая кулак. Мягкое искристое тепло растеклось по всему ее телу, и Викки крутанулась на пятках, уворачиваясь от удара. Три бокала наркотика явно давали о себе знать, так что теперь казалось, будто Викки летает, а не дерется с подругой в подпольном притоне. Где-то на периферии сознания она слышала звон стекла и пронзительный визг, а перед глазами маячило назойливое рыжее пятно, которое нестерпимо хотелось смахнуть.

— Эй, — Викки ухватила Наташу за шею, швырнула ее в ближайшую стену, — мы, вообще-то, с тобой одногодки.

Где-то совсем далеко Кэп расправлялся с производством, так что Викки всего-то нужно было сделать вид, что она занята важным делом. Поимка предательницы была таковым, так что она упоенно зажмурилась, пропуская момент, когда Наташа оказалась у нее за спиной, и выдохнула сквозь сжатые зубы. Наташа потянула ее за волосы, и колючая боль прошила все тело электрическим импульсом не хуже оргазма. Викки вывернулась, облизала разом пересохшие губы и пальцами растерла затылок, сгибая ноги в коленях. Эффект от наркотика оказался умопомрачительным, гораздо лучше, чем она ожидала, потому что перед глазами все сделалось удивительно ярким, несмотря на полумрак помещения. К тому же собственное тело ощущалось настолько пронзительно, словно Викки могла заставить сжаться мышцу, о существовании которой раньше и вовсе не знала. А еще Наташа предложила сломать все к чертовой матери, и бар уже рассыпался стеклянными искрами, отпечатываясь переливчатым звоном в ушах. Не хватало разве что маленькой искры, заставившей бы разгореться костер, и Викки могла ее дать.

Очнулась ото сна Викки поздним текучим вечером. На улице правили поздние сумерки, разбавленные незатухающим светом неоновых вывесок и желтых провалов окон высоток. В спальне же было темно настолько, что Викки едва могла различить дверь на противоположной стене, а у нее гудели лоб и затылок, а еще страшно хотелось пить. Что-нибудь достаточно крепкое могло бы потушить распалившийся в желудке костер или разжечь его ярче, и Викки лениво спустила ноги с кровати, окидывая комнату пристальным взглядом. На прикроватной тумбочке стоял полный воды ребристый графин, но стакана нигде не нашлось, так что она опрокинула его в себя прямо так, выливая часть освежающей жидкости на разгоряченное тело. Майка моментально прилипла к груди, стало в самом деле чуточку легче, и Викки прижала холодный графин к щеке, наслаждаясь растекшимися по коже мурашками. Если так было каждый раз после принятия алкоголя, Викки, пожалуй, снова не понимала, зачем люди пьют.

Свет в коридоре резанул по глазам, и Викки приказала Сандэй вырубить его к чертовой матери. Ее собственный голос прозвучал сдавленным хрипом, походящим на предсмертный стон умирающего, коридор свивался в замысловатую линию, и в какой-то момент Викки подумалось, что она наверняка в желудке у огромного белого змея. Впрочем, прямо под змеем находилась гостиная, отделенная непроходимым препятствием-лестницей, в которой происходило кое-что занимательное. Викки уселась на верхней ступеньке и привалилась к перилам виском, прикрывая глаза и прислушиваясь к чужому разговору.

— И все-таки я не совсем понимаю, — мягкий, напрочь лишенный эмоций голос Вижена отражался от стен, — людей. Я изучил историю, знаю ваши мотивы, могу предсказать будущее, но все равно не могу понять. В вас нет логики, вы готовы разрушить все ради сиюминутных желаний. Что есть любовь?

Он стоял лицом к окну, заложив за спину руки, и рассматривал мерцающий огнями Нью-Йорк. Если не знать Вижена лично, сейчас его можно бы было принять за нормального человека. В костюме и с розовой кожей он совсем не походил на андроида, и разве что пустые глаза выдавали в нем отсутствие человеческого. Они быстро перескакивали с одного на другое, будто охватывали все разом, но ни на чем взгляд Вижена не задерживался. Тони в баре покачивал в руке стакан с виски, и на лице его расплывалась улыбка такая ехидная, будто он в самом деле задумал какую-то пакость.

— Если поймешь людей, расскажи мне, я бы тоже от этого сокровенного знания не отказался, — Тони хохотнул, сделал глоток и со стуком опустил на стойку стакан, — глядишь, Нобелевскую премию мира получим.

— В то же время ваши метания кажутся мне очевидными, — продолжил Вижен, кажется, вовсе не обратив внимания на слова Тони. — В какой-то степени я понимаю Альтрона. И в той же степени восхищаюсь способностью человечества стремиться к самоуничтожению.

Однажды род человеческий вымрет. Окончательно и бесповоротно, оставив после себя иссушенную, черную Землю, неспособную больше породить жизнь. И вместе с тем люди ассимилируются, расселятся по вселенной, разнесут свою веру меж звезд и останутся в старых преданиях, похожих на выдумку. Где-то на другом конце бесконечной вселенной эфирные существа будут вспоминать о плоти, спорить до посинения в прямом смысле этого слова, и в конце концов кто-то из них отправится в бесконечное путешествие. Тогда, может быть, кто-нибудь откроет машину времени и отправится в прошлое, чтобы ужаснуться реальности и больше никогда не повторять этот подвиг. Пройдет каких-то пару тысячелетий, и человечество окончательно исчезнет из памяти, оставив после себя кусок мертвой земли и сжатую в крохотный шарик звезду.

— Человечество создает оружие для защиты, — Тони крутанул стакан в пальцах, и в резных гранях его заиграл свет белой лампы под потолком, — а потом оборачивает его против самого же себя.

Лицо его потускнело всего на мгновение, а затем губы Тони растянулись в привычной ехидной ухмылке. В последнее время он ловко прятал свое душевное состояние, глушил его в работе и выпивке, и Викки все чаще приходилось поить его молоком с медом посреди ночи. Они оба просыпались от осточертевших ежедневных кошмаров, справиться с которыми можно было довольно простым очевидным путем.

Вижен смотрел Тони в глаза, точно пытался что-то там отыскать, но лицо его ни капли не изменилось, так и оставшись бесстрастным. В какой-то момент он задрал голову вверх, мазнул по Викки холодным взглядом безразличной машины, а затем снова подплыл к окну. Теперь на город смотрела не иллюзия человека, а самое настоящее существо, рожденное из механизмов и первобытной магической силы. Камень бесконечности мерцал у него во лбу, пуская по алой коже рябящие блики, и Викки никак не могла оторвать от него алчущий взгляд. С одной такой безделушкой можно было снести и отстроить заново мир, но руки ее неспособны были к ней прикоснуться. Викки нужны были все разом, запечатанные в механизм, потому что ее дурацкая, по-детски наивная месть все еще окончательно не свершилась.

— Ваши разговоры ввергают меня в уныние, — Викки оказалась по другую сторону барной стойки, вытянула из рук Тони стакан и опрокинула в себя содержимое. — Я вот не понимаю, зачем люди напиваются до усрачки, если похмелье такое.

Облизнув пересохшие губы, она уселась на стул и протяжно вздохнула. Жар прокатился по горлу и провалился в желудок, но вчерашних ощущений, как и облегчения, не принес. Кажется, стало еще больше паршиво, потому что от перемещения тошнота подкатила к горлу, а голова предательски закружилась. Здесь тоже было оглушительно ярко, слишком белый свет пробуждал ненужную память, а еще ей вдруг захотелось заплакать. Викки ощущала на себе два пристальных взгляда, и оттого точки на ее лбу и между лопаток нестерпимо чесались.

— Надеюсь, после этой наркоты ты не будешь взрываться? — зазвенели бутылки, и в стакане Викки прибавилось, — Хватило того, что тебя вырвало на мой новый костюм, и пришлось его уничтожить. У меня траур, так что унылые разговоры более чем уместны.

— Мог бы его просто помыть, — буркнула Викки, скрывая за волосами прилив стыда.

Она не помнила ничего с того момента, как подожгла чертову спичку, заставив бар вспыхнуть не хуже деревянной печи. В голове шумела звенящая пустота, подогретая жаром в желудке, и, наверное, нужно было чего-то поесть, чтобы перебить противное ощущение крови на языке.

— О нет, дорогая, гордость мне этого не простит, — Тони потрепал ее по макушке, забрал стакан и сделал пару глотков. — Кстати, Вижен, будь душкой, разогрей куриный бульон.

По волосам мазнул ветерок, и Викки оглянулась, провожая взглядом пустое место. Вижен исчез слишком стремительно, быстрее, чем Питер, и Викки подумалось, что он тоже мог прыгать в пространстве. Впрочем, это было совершенно неважно, потому что Вижен оставался машиной, а Викки недолюбливала машины, потому что едкий назойливый страх все еще жил у нее под линией роста волос.

— Ты уверен, что он умеет готовить? — Викки повернулась к Тони, подтянула к себе бутылку с виски и сделал вид, будто греет о нее озябшие пальцы.

Тони в ответ безразлично пожал плечами, опираясь на локти и склоняясь к ее лицу. Будто пытался что-то найти, Тони заглянул ей в глаза, придирчиво оглядел линию скул и потянулся, заглядывая за ухо. Викки же опустила подбородок на горлышко и скривила губы в усмешке, ощущая, как медленно проясняется разум. Действие наркотика окончательно сходило на нет, и впереди ее ждали другие задачи, подготовиться к которым следовало хотя бы сейчас.

— Не имею ни малейшего представления, — Тони влажно поцеловал ее в лоб, забрал бутылку и вернул ее в бар, — я ведь сказал «разогрей», а не «приготовь».

На улице начиналась ночь. Огни в высотках не гасли, продолжали гореть частые фонари, создающие гирлянду огней вдоль дорог, и жизнь стремительно продолжалась. Человечество отмеряло отведенное ему время, покачивалось в такт маятнику метронома, проживая дни и ночи без перерыва. Викки глядела на мир другим зрением, а собственные глаза ее сосредоточились на глубокой морщинке между бровей и едва заметно дрожащей руке. Тони никогда не признавался, что ему больно, хотя был самым что ни на есть человеком, закованным в железяку, и тело его не было сколько-нибудь сверхъестественно сильным или выносливым.

— Давай завтра выберем платье, — Викки очутилась у него за спиной, обхватила руками за пояс и ткнулась носом в горячую шею.

Она никогда не умела никого успокаивать, не имела эмпатии и заботилась только о собственной жизни, но Тони отчаянно хотелось помочь. Потому что он казался ужасающе сильным в этом своем обыкновенном человеческом теле среди мутантов и нелюдей, способных голыми руками оторвать ему голову.

— Не уверен, что смогу остановиться на чем-то одном, — Тони вывернулся в ее руках, развернулся и убрал за ухо рыжие кудри, — на тебе все смотрится великолепно.

Они стояли, покачиваясь, переступали с ноги на ногу, как делают подростки в кино, и Викки хихикала про себя, представляя, как Вижен за ними подглядывает. Тони гладил ее по щекам, зарывался пальцами в волосы и то и дело целовал лицо, оставляя отпечатки собственных губ на скуле, носу или подбородке. А Викки, не выдержав накатившего головокружения, вздохнула и прижалась к нему, выдыхая воздух куда-то в ключицу. От Тони пахло машинным маслом и перцем, подбородок его опустился ей на макушку, и Викки снова вздохнула, заслышав доносящийся с кухни запах куриного супа.

* * *

Внутри было жарко, мерный плеск воды мешался с едва уловимым скрежетом железного двигателя, а ветер, казалось, решил и вовсе толкать их в обратную сторону. Паром двигался неповоротливо медленно, снаружи парило, точно некто забыл выключить печку, жаркое лето, а Викки сидела, подперев рукой щеку, и глядела в окно сквозь ресницы. Сделка должна была состояться через пару десятков минут, неподалеку дежурили копы, но отчего-то казалось, что все провалится, потому что непременно должно провалиться. Малыш Питер пробирался по парому в поисках неприятеля, и, наверное, стоило ему подсказать, потому что просто смотреть в окно Викки было ужасающе скучно. Рядом с ней сидела молодая мама с двумя прелестными ребятишками, один из которых упрямо старался вытереть грязь с ботинок о ее брюки, стоимости которых могло хватить на оплату колледжа обоих детей. О, Викки готова была поклясться, что Тони избаловал ее роскошью, однако она всегда была дочкой богатых родителей, которые разве что время от времени превращались в беглых преступников, прячущихся посреди непроходимого леса.

Одним словом, сидеть и ждать было скучно, так что Викки никак не могла дождаться начала легендарного представления. И свой досуг, как бы тривиально это ни прозвучало, она решила скрасить пешей прогулкой по отсекам парома, соединяющим крытую палубу с трюмом, предназначенным для перевозки автомобилей. Викки даже попросила Сандэй включить ей подходящую музыку, когда очередной порыв горячего ветра встрепал ее волосы, и зазвонил телефон.

— Малыш Питер вышел на связь, — хмыкнул Тони прямо ей в ухо, — я велел ему не влезать, и, надеюсь, мой голос прозвучал достаточно строго, чтобы ему хватило ума сделать все с точностью до наоборот.

Викки облокотилась о перила, подставила лицо ветру и прикрыла глаза, поглядывая на устроившего самую настоящую слежку Питера Паркера. Мальчишка затаился между машин, и Викки была на сто десять процентов уверена, что никого поймать у него не получится.

— Ты уверен, что оно того стоит? — Викки качнула головой, будто Тони мог ее видеть, и перехватила телефон другой рукой. — Здесь куча народу.

— Здесь ты, — слишком быстро ответил Тони, окончательно рассеивая ее уверенность, — я на подхвате. Не дрейфь, все будет в полном порядке, малышок справится.

Снаружи тоже было жарко, но хотя бы дул горячий, не слишком спасающий ветер, развевающий тягучие мысли. Викки, впрочем, одновременно была и внутри, и снаружи, приглядывала за подростком, который должен был изменить положение дел, и пыталась придумать нечто другое. Втягивать посторонних отчаянно не хотелось, но Тони готов был перегрызть правительству глотку, пойти на риски и рухнуть, если придется, и оттого Викки было чуточку страшно. Он всегда был несколько умалишенным, слишком помешанным на идеях, способным зациклиться и смотреть только вперед безумным ученым, в руках которого был целый мир. И если Тони и в самом деле хотел защитить этот мир, однажды он непременно должен будет его уничтожить.

Пальба началась до того, как Викки успела сбросить звонок, и телефон выскользнул из ее пальцев, заискрил и нырнул в отбиваемую бортами парома белую пену. Питер, кажется, впав в настоящую панику, принялся связывать паутиной всех, попавших под горячую руку, вот только что искусственная паутина могла сделать против инопланетного бластера. Перестроенного, конечно, собранного в соответствии с предпочтениями землян, но все еще способного продырявить Луну прямо с этого места, если хорошенько прицелиться. Связанный паутиной бандит вовсе не целился, повалился на пол, зажав крючок спуска, и яркий малиновый луч просвистел прямо у Викки около уха. Она не успела сообразить, опоздала на жалкое мгновение, лишенная скорости старшего брата, и паром жалобно заскрипел, заскулил подобно побитой собаке. Луч разделил его надвое, разрезал — точно горячий нож холодное масло, и только потом держащий его тупица сообразил наконец отпустить заветный крючок.

Первым, кого Викки ухватила за шиворот, оказался тот самый вытирающий о нее ноги мальчишка, и она швырнула его слишком сильно, приказав изо всех сил держаться за мать. Вторым был тучный мужчина, скользивший по полу в лакированных туфлях, и для его спасения Викки пришлось активировать магниты в ботинках. Состоящий из подвижных пластинок костюм частично покрыл ее тело, позволяя маневрировать между кренящимся в разные стороны половинками парома, и она, засмотревшись, пытаясь охватить всю картину, едва не влетела в надевшего костюм Питера. Человек-паук пролетел мимо, выплевывая паутину будто бы прямо из тела, а Викки поспешила оттащить любопытную женщину, решившую проверить белые нити на прочность. Со всех сторон послышались запоздалые визги, натянулась канатами паутина, и паром перестал разваливаться всего на мгновение.

— Отойдите от края и держитесь как можно крепче! — приказала Викки, спрятав собственный голос за созданными Сандэй помехами.

Время будто бы замерло на долю секунды, которой хватило, чтобы достать телефоны. Подростки принялись снимать, сбивчиво объясняя происходящее, и Викки едва не закатила глаза. Паром дрогнул, надрывно заскрежетал, и паутина лопнула, не выдержав его тяжести.

Тони появился до одури вовремя, так, как подобает супергерою, и Викки все-таки закатила глаза. Она тут, видите ли, вся испереживалась, металась между людьми, одновременно присматривая за мелким подобием супергероя, из-за которого, вроде как, весь сыр-бор, а он прибыл на все готовенькое и отхватил себе лавры спасителя. Многочисленные костюмы его, управляемые автопилотом, прижали половинки парома друг к другу, и мир под ногами опять задрожал. Люди, только начавшие подниматься, снова попадали на пол, паром проскрипел распиленным нутром, и все прекратилось. Тони спаял две железные половины в единое целое и удалился, оставив Викки объясняться с представителями правопорядка и благодарными горожанами, обступившими ее, как прилавок с дешевой картошкой.

Пока Тони отчитывал Питера, Викки объясняла проснувшимся копам, как оказалась на пароме и зачем вообще влезла. Объяснение выходило, впрочем, не слишком уж достоверным, но к деталям решили не придираться, тем более, что она указала пальцем на всех, принимавших участие в заварушке. Исключение составляли, пожалуй, упавшие в воду и застреленные своим же оружием парни, некоторым из которых блистательно повезло: они умерли раньше, чем Викки успела всадить им нож в основание шеи. Так что между Тони и Питером Викки возникла как раз в тот момент, когда последний стягивал с себя дареный костюм.

— Ух ты, у вас тут подростковый стриптиз, — Викки даже присвистнула, разглядывая рельефные мышцы, совсем не подходящие для пятнадцатилетнего парня, — мне чур билет в первый ряд.

Питер же, словно кисейная барышня, зарделся и прикрыл обнаженную грудь рукавами костюма. Нижнюю часть он стянуть еще не успел и теперь переминался с ноги на ногу, поглядывая то на Викки, то на Тони, очевидно, ожидая ответов.

— Первый ряд только для вип-клиентов, — фыркнул Тони, оттесняя ее себе за спину.

— Ты что, надеваешь костюм на голое тело? — Викки, впрочем, его совершенно не слушала, продолжая разглядывать несчастного Питера. — А переодеваешься где?

Подросток смутился настолько, что красной стала даже та самая старательно прикрытая рукавами рельефная грудь. Викки фыркнула, представляя вдруг, как он раздевается где-нибудь посреди подворотни, потому что не таскаться же домой каждый раз, а потом вонючий бездомный таскает на себе его вещи, потому что подростки вряд ли сильно заботятся об их сохранности. Словно прочитав ее мысли, Питер неопределенно повел плечами, указывая куда-то в сторону старых кирпичных домов, и Викки фыркнула, убеждаясь, что совершенно невозможно найти иголку в стоге колючего сена.

— Погоди, я принесу тебе что-нибудь, — бросила Викки, исчезая быстрее, чем Тони успел бы сформулировать возражение.

Она ухватила в шкафу первую попавшуюся под руку футболку, не разбираясь, и вернулась обратно, протягивая трофей Питеру. Тони собирался забрать у него подаренный им же костюм, и Викки могла увидеть обиду и непонимание, застывшие на круглом лице. Если не смотреть на фигуру, Питер напоминал ей мальчика-зайчика, такого заучку-ботаника, знающего все на свете, и оттого ужасно хотелось поддеть его или же защитить.

— С-спасибо, — неловко кашлянул Питер, принимая футболку одной рукой, второй стараясь удержать сползающий костюм.

Неловкость вспыхнула в воздухе, и Викки понимающе закивала, ухватила Тони за руку и заставила его отвернуться. Сама, конечно, отвернулась тоже, бросила взгляда на застывший паром, окруженный лодками и парочкой вертолетов. Вездесущие журналисты уже снимали свои репортажи, так что Викки стоило быть готовой увидеть собственное лицо во всех новостях. Тони, конечно затмит ее, накроет размашистой тенью, но даже так персону Викки не могли оставить совсем без внимания. Иногда она жалела, что не была компьютерным гением, потому что тогда непременно удалила бы все записи о себе, оставив вместо лица что-нибудь вроде кукольной маски.

На пароме людей уже совсем не осталось. Спасатели вывезли всех, оказали первую помощь и теперь наверняка решали, что делать с неповоротливой железной махиной, неспособной передвигаться. Несколько десятков машин затонуло, парочка полицейских получила ранения, и даже плохие парни в большинстве своем умудрились отделаться царапинами и синяками. Все сложилось удивительно гладко, и оттого нечто свербело в груди недоверчиво, утверждая, что в мире не бывает так просто. Впрочем, Викки потеряла очередной телефон, и это вполне можно было списать на потери.

— Простите, мистер Старк, — проблеял Питер, привлекая к себе внимание, — я не должен был влезать не в свое дело и подвергать опасности людей. Но ведь это оружие!..

Тони прервал его взмахом ладони, свел брови на переносице и сжал губы в тонкую линию, будто в самом деле собирался отчитывать нерадивого сына. Питер уже натянул на себя дурацкую футболку с логотипом Старк Индастриз и прижимал к себе костюм Человека-паука так, будто это было его собственное живое сердце. Пальцы его побелели от напряжения, играли желваки на подростковом лице, и Питер в принципе не выглядел хоть сколько-нибудь сожалеющим. Он сделал бы это снова, спас всех ценой собственной жизни, если потребуется, вот только его маленькая вылазка провалилась, и наказание должно было совершиться. От осознания того, в какое дерьмо Тони втянул Питера из-за собственной алчности, хотелось рыдать, но Викки продолжала смотреть на бледные напряженные лица и думала, что она в любом случае хуже всех.

Она исчезла прежде, чем Питер передал Тони скомканный в тряпку костюм, очутилась на самой вершине башни и вдохнула холодный, бьющий с размаху воздух. Отсюда люди казались крохотными букашками, маленькими муравьишками, раздавить которых не составляло труда, но и Викки была такой же. Ветер бил ее в спину, силился сбросить и забивал легкие, расцветая шипами в груди. Ветер подхватывал ее под руки, тащил вперед, прямо к обрыву, и Викки, рвано вздохнув, прыгнула вниз.

* * *

Маленькая ложечка билась о стекло бокала, и можно было, наверное, придумать мелодию для подобного инструмента, но движения Викки были слишком отрывистыми. Она взболтала воду, не желая в этот раз примешивать алкоголь, взвесила на ладони коробочку и поставила ее на стол. Маленькая крышечка откинулась назад, стукнулась о столешницу, и в нос ударил приторный запах. Пурпурные кристаллы казались черными в полумраке, сливались с подкладкой из алого бархата, и Викки подцепила один из них ногтем. Водоворот в бокале с водой поутих, и когда кристалл упал прямо в него, поползли в разные стороны лиловые щупальца. Вода окрасилась неровными пятнами, будто расползлась по ней чародейская дымка, и вскоре сделалась почти черной, едва отличимой от свежепролитой крови.

Завороженно сморгнув вставшую у глаз пелену, Викки захлопнула крышку коробочки, взболтала коктейль и постучала ложечкой о стенку бокала. Слюна скопилась во рту, в висках предвкушающе застучало, и Викки сглотнула и облизнула пересохшие губы. На нормальных людей этот наркотик действовал куда пагубнее и сильнее, уже после первого раза вызывая мучительное привыкание, а она могла от него полностью отказаться. Могла, но пока запасы ее не закончились, Викки позволяла себе маленькую сиюминутную слабость.

Первый глоток распустил в животе ворох колючих цветов, второй — самое настоящее жгучее солнце. Смешанный с водой наркотик не обжигал горло, прокатывался по внутренностям, словно дорожку прокладывал. Запах клубники и манго бил в нос, и Викки пригубила в третий раз, осторожно касаясь губами нагретого ее собственным телом стекла. Откинувшись на спинку дивана, она крутанула бокал за тонкую ножку, закинула ногу на ногу и облизнулась, не желая терять ни капли напитка. В голове ее зашумело, застучало заведенное золотым ключиком сердце, а перед глазами заплясали красно-желтые пятна, тонущие в черноте черных дыр. Вспышка резанула по опущенным векам, но Викки даже не дернулась, только сделала еще один крупный глоток.

— Могу я задать тебе личный вопрос? — Вижен игнорировал двери, перемещался прямо по воздуху, и оттого приближение его никогда нельзя было угадать.

Появление его не вывело Викки из равновесия, вовсе не пристыдило. Покачивая бокалом в воздухе, она приоткрыла глаза, оглядела алую кожу сквозь пурпурную жидкость и фыркнула. Запахло жжеными фруктами и едкой гарью, и Викки отмахнулась от устремившегося в ее сторону дыма.

— Валяй, — она позволительно пожала плечами, отставила бокал на журнальный столик.

Оставалась еще почти половина, но больше пить не хотелось, на языке растекся приторный привкус, а в животе солнце окончательно выжгло шипастые розы. Вижен подплыл ближе, застыл, отделенный от Викки журнальным столиком, и взгляд его сверху вниз показался ей болезненно снисходительным.

— Ты собираешься умереть?

— Я надеялась, это не очевидно.

Витиеватый вычурный жест получился у нее сам по себе, и Викки насмешливо фыркнула, склоняя голову набок. В полумраке камень бесконечности ярко светился, точно приманка для рыбки, и Викки давила желание протянуть к нему руки, вырвать, разворотив неживое нутро, а затем проглотить. К горлу подступила слюна, и она облизнулась, морщась от оставшегося на губах сладкого привкуса. Она не была уверена, позволял ли камень разума читать мысли, но даже так Вижен все еще оставался машиной. Он понимал людей, понимал их эмоции и мотивы, но сам не был способен по-настоящему жить.

Лиловая дымка медленно оседала на дно бокала. Догорали осколки коробочки, и оттого воздух подернулся пеленой из пережженных кристаллов. Кое-что оставалось у Викки на языке, горело в желудке, но вызывало скорее мучительное отвращение, чем прежнее опьянение. Ночь стелилась по городу, ложилась на плечи и качалась в ладонях, и тьма ее отчего-то казалась ненастоящей. Перед Викки открывался разом весь существующий мир, а она намеренно жмурилась, закрывала глаза и вжимала голову в плечи, потому что было еще кое-что, чего она знать решительно не хотела. Взгляд Вижена казался ей обманчиво ласковым, таким понимающим, как у всезнающей мамы, и оттого неприятно давило в груди. Он пришел стыдить ее и читать ей нотации, и Викки собиралась выслушать их все до единой, прежде чем нечто внутри нее окончательно лопнет.

— Ванда просила меня поговорить с тобой, — Вижен присел в кресло напротив, но взгляд его все равно падал на Викки сверху, — она беспокоится, что…

— Ванда, ах, вездесущая Ванда, — Викки хихикнула, потому что собственный голос вдруг показался ей до ужаса сладким, — бедняжка слишком часто сует нос в чужие дела.

Вот уж Ванда точно могла читать мысли, знала о Викки всю подноготную и раньше не вмешивалась, то ли побаиваясь, то ли позволяя ей вариться в адском котле в одиночку.

— Она не выбирала способности, — в голосе Вижена мелькнула капелька укоризны, и Викки восторженно выдохнула.

Происходило нечто решительно странное, потому что все вокруг становились оглушающе добрыми. Недолог был миг, думала Викки, когда она сама станет злодейкой, и супергерои объединятся против нее, стерев из мира самое ее естество.

— Никто их не выбирал, — поддакнула Викки, растеряв вдруг веселье. — Если пришел читать мне нотации, давай побыстрее.

Второй раз, похоже, инопланетный наркотик на ней не сработал, организм успел выработать антидот, и теперь Викки разве что злилась, потому что во рту у нее копился отвратительный вкус. Она откинула голову на мягкую спинку, сцепила ладони в замок и зажмурилась, приготовившись слушать.

Где-то на другом конце вселенной Танос собирал чертовы камни, несколько ближе Ванда разучивала заклинания, а совсем рядом Питер Паркер делал уроки. В последнее время казалось, будто Викки и впрямь видела все, картинки под ее веками накладывались одна на другую, вызывая острую боль за глазными яблоками. Отключиться получалось один раз из десятка, а иногда Викки даже путала реальность перед глазами с тем, что происходило далеко от нее. Несомненно, то тоже реальность, вот только она должна была видеть глазами куда ярче и четче, чем чем бы то ни было, чтобы окончательно не лишиться рассудка. Должно быть, у нее оставалось совсем мало времени, и оттого Викки так торопилась, подстегивая всех вокруг к скорейшему крушению мира. Она сидела, откинув голову и сцепив пальцы в замок, слушала тишину и бесконечную какофонию чужих голосов и чувствовала, как буравит точку на шее бесчувственный взгляд.

— Когда ты исчезла, Тони ушел в запой на полгода.

Если это был единственный аргумент, Викки готова была аплодировать стоя. Вижен, очевидно, лукавил, признаваясь, что не до конца понимает людей, потому что для воздействия на нее он выбрал единственную верную тактику.

— Он достаточно пожил.

И все-таки этого было решительно недостаточно. Викки насмешливо фыркнула, повела плечами и облизала губы, безуспешно пытаясь избавиться от сладкого привкуса.

— И вообще, с каких пор Ванда о нем беспокоится? — Викки открыла глаза, встретила прямой взгляд Вижена. — Или ты сам это придумал?

Камень бесконечности у него во лбу светился мягким светом плавкого золота, напоминал маленькое солнце, способное уместиться в ладонях, и Викки до одури хотела забрать его себе, прижать к груди и наконец-то расплакаться.

— Тони Старк оставил след в судьбах многих людей, — Вижен покачал головой, и Викки тоже качнулась, не отрывая от вожделенного камушка цепкого взгляда, — так или иначе. И у тебя тоже гораздо больше друзей, чем ты думаешь. Что ты собираешься делать?

— То есть детали тебе Ванда не рассказала?

— Я…

Оправдания совсем по-человечески застряли у Вижена в горле, и Викки насмешливо фыркнула. Она подалась вперед, все еще прижимая сцепленные ладони к животу, оперлась локтем о колено и вытянула шею. В этой игре нелюдя против нелюдя победитель был известен заранее, и каждый из них непременно должен был считать себя проигравшим. Очевидно было, что Вижен вынудил Ванду рассказать суть ее планов, и подобное любопытство андроида приводило Викки в восторг. Он, наверное, беспокоился о Земле, а Викки по его мнению стала слишком важной фигурой, чтобы просто исчезнуть.

— Ничто не случается просто, — Викки щелкнула пальцами, — никто не будет жалеть о моей безвременной смерти.

— Ты ошибаешься, — Вижен покачал головой, и мягкая улыбка исчезла с его лица.

Камень манил ее, звал прикоснуться, и Викки протянула руку, кончиками пальцев касаясь вожделенного жара. Вижен не останавливал, из взгляда его исчезли любые эмоции, и он просто смотрел, как Викки нелепо перегибается через стол. Яркая вспышка окрасила его лицо мертвенным пурпуром, задымило и послышался запах паленой плоти. Викки отдернула руку, широко улыбаясь, подула на обгоревшие пальцы и с наслаждением продемонстрировала андроиду эффект. Она не могла собрать камни своими руками, но они все еще нужны были ей, закованные в надежную оболочку.

— Ты понятия не имеешь, как я хочу эту чертову штуку.

— Обещай мне кое-что, и я ничего никому не скажу, — Вижен плавно поднялся, прошел сквозь кресло, будто отступая от Викки достаточно, чтобы она не способна была дотянуться.

Викки сходила с ума от своего собственного проклятого дара, и мама наверняка чувствовала нечто похожее, когда видения захлестнули ее с головой. Война в ее голове продолжалась, огромные бездушные Стражи ступали по иссушенным землям, и не было от них спасения ни в жизни, ни в смерти. Впервые, пожалуй, Викки подумала, что мама поступила очень умно, умерев в самом начале, потому что иначе не было бы в их мире спасения никому.

— Попроси о помощи, — взгляд Вижена мазнул по ней сверху вниз и погас, исчезая в ночи, — когда почувствуешь, что тебе это нужно.

Викки вскинулась, зло подскочила, но Вижен уже исчез, затерявшись в коридорах башни. Рука ее безвольно ударилась о бедро, полностью исцеленная, и только запах паленой плоти напоминал о въевшемся в подсознание разговоре.