Новое пристанище (A New Place To Stay) (джен)

Приняв душ, Северус спустился вниз — теперь он чувствовал себя намного лучше. Он сел на стул и позволил себе расслабиться. Его мучила вина за то, как он обошёлся с Поттером, он знал, что повёл себя, как ублюдок. Снейпу было больно, он был в ярости и несправедливо выместил это на подростке. Но гордость не давала ему спуститься и освободить мальчика. Пусть Поттер занимается уборкой, это поможет ему и крестнику держаться подальше друг от друга. Северус пойдёт к Гарри как раз к обеду, до которого меньше часа.

Внезапно защитные чары предупредили Снейпа о том, что кто-то вызывает его по каминной связи. Северус устало вздохнул. Он не мог дождаться, когда окажется в кровати — хотелось спать, но с двумя подростками, разгуливающими по поместью, это было невозможно. Он плохо спал в окружении людей. Первые несколько ночей, когда Поттер оказался с ним, Снейпу было достаточно тяжело.

— Чем могу помочь, Альбус? — спросил Северус, входя в гостиную и закрывая за собой дверь.

— У нас собрание Ордена. Сириус пообещал вести себя наилучшим образом, — сообщил Дамблдор. — Ты придёшь?

— Хорошо, — проворчал Северус. Он так хотел просто отдохнуть, а теперь даже не сможет пообедать — придётся сидеть и слушать, как этот чёртов Орден занимается пустой болтовнёй.

Без лишних слов он аппарировал на площадь Гриммо и занял своё место.

— Он вызывал? — спросил Дамблдор почти сразу.

Северус молча задавался вопросом, просто ли надеялся Дамблдор, точно знал или обладал шестым чувством. Снейп ненавидел говорить о собраниях Пожирателей Смерти, особенно при всех здесь. Окажись они однажды в опасности — и выложат всё, что знают, если поверят, что спасут свои жалкие жизни.

— Да, — наконец с большой неохотой подтвердил Северус. Он не мог дождаться, когда снова начнутся уроки в школе: тогда всё, что ему придётся делать — отчитываться перед Дамблдором. С другой стороны, когда начнутся занятия, дни станут более загруженными, и он об этом жалел.

— Что случилось? — нетерпеливо потребовал Дамблдор, подавшись вперёд и весь сосредоточившись на Северусе.

— Он знает или подозревает, что Поттера нет на Тисовой, и потребовал, чтобы я выяснил, где он, — резко ответил Северус.

— Что-нибудь ещё? — спросил Дамблдор, выглядя расстроенным.

— Вся встреча вращалась вокруг Поттера, привыкайте к этому. Он не остановится, пока мальчишка не умрёт, — рыкнул Северус, взбешённый тем, что Дамблдор расстроился из-за отсутствия информации. А чего ожидал старый дурак? Планы рейдов? Что-то о Волдеморте, чего он ещё не знает? Снейп рисковал жизнью и самое меньшее, чего заслуживал — «спасибо», но он знал, что просит слишком много.

Ирония заключалась в том, что собрания Ордена тоже всегда вращались вокруг Поттера и Волдеморта.

— Значит, он не строил никаких планов по набору новых людей? — спросил Дамблдор, расслабляясь — по крайней мере, у Ордена будет шанс заставить всех увидеть ошибки своего выбора.

— Это хорошо, у нас есть преимущество, — сказал Шеклболт, как только Северус коротким кивком подтвердил, что Волдеморт не планировал набирать больше людей. — Альбус послал Хагрида поговорить с великанами, а Ремус отправился на переговоры с волками, ― пояснил Шеклболт Северусу, так как тот этого ещё не знал — он пропустил предыдущую встречу.

— Не о них надо думать, а о дементорах и других по-настоящему тёмных существах, — заявил Северус.

— Верно, но они не пошли за ним во время первой войны, так что нам, может быть, не о чем беспокоиться с этой стороны, — с надеждой возразил Дамблдор.

— Вы забываете, что ему почти удалось завоевать их преданность, — Северус мрачно хмурился: если бы не мальчишка Поттер и Лили, Волдеморт уже переманил бы дементоров на свою сторону. Теперь, когда это произойдёт, мир действительно станет слишком тёмным, чтобы выжить.

— Это верно, но без помощи Министерства мы мало что можем сделать, — взволнованно вздохнула Тонкс.

Северус лишь коротко кивнул, соглашаясь с ней.

— Как дела у Хагрида? — спросил Грюм.

— Пока безуспешно. Всё это очень странно: несмотря на то, что ему не удалось заключить с ними союз, по письмам он кажется очень оживлённым и жизнерадостным, — заметил Дамблдор с некоторым раздражением.

— Ремусу тоже не повезло, я получил от него письмо, — сообщил Сириус с нервозным и обеспокоенным видом. Ему так надоело сидеть взаперти в доме, где он вырос, а мать постоянно кричала и ругалась. Сколько раз приходилось выдерживать разговоры, что он позорит род Блэков.

— Это только начало, — успокаивающе сказал Дамблдор.

Сириус просто кивнул, но он чувствовал себя очень раздражённым из-за предупреждения, высказанного накануне. Дамблдор заявил, что он не увидит своего крестника, если затеет ссору. Да за кого Альбус его принимает, вот так угрожая? Сириусу было всё равно, насколько Дамблдор доверяет Снейпу — сам он никогда этого не сделает. Особенно когда его волновала жизнь крестника, а мальчик до сих пор не вышел на связь.

В течение следующих трёх часов они продолжали говорить обо всём, что произошло. Было четыре часа, а Северус всё ещё не мог оттуда вырваться.

— Где мой крестник, Снейп? — потребовал Сириус, когда Дамблдора вызвали по каминной связи. В руке у Блэка была волшебная палочка, и он выглядел совершенно разъярённым. Остальные члены Ордена тоже достали палочки на случай, если ситуация выйдет из-под контроля.

— А как ты думаешь, где он, Блэк? — выплюнул Северус, даже когда почувствовал укол вины внутри. Поттер работал почти пять часов, но ведь Снейп не планировал, что это будет так долго. Конечно, мальчишка уже закончил или прервался, может, уже сидел в своей комнате и читал. Снейп не позволил чувству вины повлиять на него: Поттер, вероятно, только вымыл пол, ему больше нечего было там прибирать.

— Почему он не ответил на моё письмо? — яростно прошипел Сириус, даже не слушая Снейпа.

Северус был ошеломлён. Блэк писал Поттеру? И Поттер не ответил? Удивление было слишком внезапным и отразилось на лице слишком явно, чтобы Орден мог это не заметить. Они тут же поняли, что он понятия не имел о переписке Поттера и Блэка.

— Блэк, я не буду повторять: я не хожу за Поттером весь день. Я вижу его за обедом, в остальное время он делает, что ему хочется, кроме тех случаев, когда я даю ему работу по дому, — яростно усмехнулся Северус. Это было не совсем правдой, и тот факт, что он не хотел сообщать члену Ордена об обратном, говорил сам за себя. Тогда же Снейп понял, что неправильно поступил. Он не должен был заставлять мальчишку так усердно работать и делать так много по дому. Чувство вины, когда дело касалось Поттера, было чем-то новым, и Северусу оно совсем не нравилось.

— Работа по дому? Летом? Ты что, с ума сошёл? — завопил Сириус, пытаясь затеять драку.

— Прошу прощения? — Молли Уизли встала, уперев руки в бёдра и яростно глядя на Сириуса.

— Что? — рявкнул Сириус, злясь, что женщина, которой нравился его крестник, заступилась за Снейпа.

— Все мои дети занимаются домом! Несколько дел в день никому не повредят! — негодующе прошипела Молли.

Северус даже не пытался сказать Молли, что Блэк прав. Он не сомневался: поручения Молли по хозяйству заключались в том, чтобы складывать бельё, избавлять сад от гномов или что-то в этом роде. Снейп был в замешательстве: он знал, что Уизли побежал бы к родителям после всего лишь одного дня, проведённого с профессором. А с Поттером было что-то очень не так, и он собирался скоро это выяснить, будь прокляты гордость и холодная маска. Он должен всё понять. Желание появилось неделю назад и только усилилось. Теперь, однако, оно стало всепоглощающим: с мальчишкой было что-то не так, и он выяснит, что именно.

— Почему он не отвечает? — жалобно заскулил Сириус.

— Откуда мне знать? — Северус усмехнулся, получая некоторое удовлетворение от поддразнивания Блэка. А что мальчишка не отвечал своему любимому крёстному — это была просто вишенка на торте.

— Если я узнаю, что ты что-то с ним сделал, Снейп, клянусь, я… — Сириус грязно выругался.

— Что ты сделаешь, Блэк? Отправишь к оборотню? Проклянёшь в спину или натравишь своих приятелей? — Северус зло ухмыльнулся, его лицо стало страшным, когда он вспомнил всё, что эти четыре ублюдка сделали с ним в школьные годы.

Сириус побагровел от гнева, который даже не пытался сдержать.

Северус просто усмехнулся Блэку в лицо и аппарировал прочь. Когда он наконец добрался до дома, уже было время ужинать. Он прошёл прямо в столовую и увидел сидящего там Драко, но Поттера не было. Снейп был слишком голоден и зол, чтобы иметь дело с мальчишкой, поэтому поклялся себе сначала успокоиться. Блэк всегда пробуждал в нём худшее: после того, как Северус уже обошёлся с мальчиком, будучи в гневе, он не хотел рисковать снова.

— Поттер спускался к обеду? — поинтересовался Северус, съедая свой ужин быстрее, чем обычно. Он отправит Поттера в комнату и позволит поесть там — зельевару это не нравилось, но было самым меньшим, что он мог сделать для мальчишки.

— Нет, — Драко явно нервничал, и Северус нахмурился — почему? Он знал, что мальчишки не должны были увидеться днём. Может, крестник был в подземельях, насмехаясь над Гарри? Снейп очень надеялся, что нет. Он не мог не представить, как Джеймс Поттер насмехается над ним во время отработки или наказания, и эта мысль заставила его содрогнуться от отвращения.

— Очень хорошо, — вздохнул Северус.

Значит, мальчишка всё-таки оставался внизу весь день. Чары точно сообщили, где все находятся, и Поттер действительно всё ещё сидел в подземельях. Почему ему взбрело в голову без конца делать то, что велено? Это заставляло Снейпа чувствовать себя чертовски виноватым, особенно из-за того, как он повёл себя этим утром.

Однако нрав был единственной вещью, которую он не мог легко контролировать — это досталось ему от отвратительного отца. Вспыльчивость — его самый большой позор, его слабость: разозлившись, он делал то, о чём потом жалел. Доказательством было то, что произошло, когда Лили спасла его: вместо благодарности он пришёл в ярость и обозвал её так, чтобы гарантированно причинить ей такую же боль, какую причинили ему. После этого между ними уже ничего, как прежде, не было, и ему некого было винить, кроме себя и своего характера.

— Кстати, а где Поттер? — спросил Драко, выглядя.… ну, скорее, испуганно, и Северус ещё больше озадачился. Драко никогда не боялся, по крайней мере, Снейп никогда не видел своего четырнадцатилетнего крестника в таком ужасе, как сейчас.

— Я не знаю, — спокойно соврал Северус и удивлённо поднял бровь, когда Драко запаниковал ещё больше.

— Эм… Дядя Сев, — слабо прошептал Драко, его льдисто-голубые глаза расширились от страха.

— В чём дело, Драко? — спросил Северус, заволновавшись за крестника. Что, чёрт возьми, происходит с этими подростками?

— Мой отец… показал мне новое заклинание.… Я понятия не имел, что это такое, — прошептал Драко всё ещё в оцепенении; он не мог есть и весь день слишком волновался, чтобы даже думать об обеде.

Северус вспомнил Поттера, лежащего на земле, и почувствовал, как у него всё сжалось внутри. Он мысленно взмолился, чтобы ошибиться, что Поттер действительно просто бездельничал — так было бы лучше.

— Что это было за заклинание? — спросил Северус, скрывая панику и беспокойство.

— Я попробовал его на Поттере… Я понятия не имел, как оно действует, — Драко был на пределе, его трясло от ужаса. Он не хотел причинять боль Поттеру, не так! Малфой не мог поверить, что отец показал ему такое жуткое заклинание. Он разрывался между страхом перед исключением и боязнью того, что сделал с Поттером.

— Какое заклинание, Драко? — яростно рыкнул Северус, схватив крестника за плечи и одновременно пытаясь успокоить, чтобы добиться от него хоть какого-то здравого смысла.

— Карнифицина! — в ужасе взвизгнул Драко, и по его лицу потекли слёзы. А увидев побледневшее лицо крёстного, он впал в ещё большую истерику — Снейп выглядел так, словно его вот-вот стошнит! Это не сулило Драко ничего хорошего.

— Ты знаешь, что делает это заклинание, Драко… ты очень хорош в латыни… зачем ты им воспользовался? — прохрипел Северус. Его мир перевернулся с ног на голову из-за крестника, мальчика, которого он, несмотря на своё отвращение к детям, любил.

— Он игнорировал меня, — буркнул Драко, понимая, что это прозвучало как каприз избалованного ребёнка.

— Ты ведь понимаешь, что применил непростительное заклинание, не так ли, Драко? — прошептал Северус, не веря своим ушам. Как мог Люциус показать сыну такое проклятие и не предупредить, что оно делает? Что, если бы он сделал это в Хогвартсе? Или, что ещё хуже, в присутствии кого-то другого? Северус даже не знал, сможет ли защитить крестника от последствий такого поступка.

— Простите, — прошептал Драко, тяжело сглотнув.

— Иди домой, Драко. Иди, мне нужно разобраться с Поттером, — сказал Северус, подтолкнув подростка к камину.

— Что со мной будет? — спросил Драко, болезненно побледнев.

— Не знаю. И не советую никому рассказывать, особенно родителям. Мы снова увидимся, когда в школе начнутся занятия, Драко. То есть если я смогу убедить Поттера, что ты не хотел того, что сделал. Гарри Поттер — любимец Дамблдора, и если он пожалуется директору, ты окажешься в Азкабане, — предупредил Северус, чувствуя себя весьма скверно. Чёрт возьми, почему Дамблдор не мог отпустить Поттера на Гриммо? Этого всего можно было избежать. Северус не мог даже обвинить Поттера, что тот довёл его крестника: как сказал Драко, мальчишка игнорировал его.

Отправив Драко домой, Снейп практически побежал вниз, в подземелья. Сегодня днём он быстро пришёл туда, но теперь, казалось, подземелья отдалялись от него, когда он пытался быстрее добраться до ребёнка. Поттер это или нет, он ребёнок, которому причинили мучительную боль, а Снейп этого не заметил. Мало того, он выместил свой гнев на мальчике. А ведь он поклялся никогда не становиться таким, как отец, но прямо сейчас чувствовал, что стал им. Это было бо́льшим ударом, чем всё, что он мог себе представить в любой ситуации.

Наконец, спустя, казалось, целую вечность, он подошёл к двери, ведущей в пустую комнату, и обнаружил её закрытой. Толкнув дверь, он запоздало осознал, что комната чистая, очень чистая, и замер, увидев Гарри, лежащего на полу без сознания, в пропитанной холодной грязной водой одежде. Бросившись к нему, Северус, отшвырнув чистящие средства и опрокинув ведро, перевернул подростка на спину. Сердце колотилось со скоростью мили в минуту. Он не мог поверить, что пропустил, как ребёнок был подвергнут, во всех смыслах и целях, мучительному проклятию. Теперь он всё видел: несмотря на бессознательное состояние, мальчик дрожал и дёргался в судорогах каждые несколько секунд.

Северус подхватил подростка на руки и быстро добрался до комнаты. На мгновение он замешкался, пока не решил, что лучше переодеть его: Гарри уже бог знает сколько провёл в холодной комнате, ему нужна была сухая рубашка. Снейп подошёл к комоду и растерялся: в ящиках не было ничего, кроме боксёров, которые, казалось, велики ему раз в десять. Про носки и говорить не приходилось. Заглянув в шкаф, Северус увидел только школьную форму. Тихо рыкнув, он открыл сундук ребёнка и наконец нашёл и вытащил одежду, но его удовлетворение от увенчавшихся успехом поисков превратилось в недоверие и шок.

Вещи были похожи на лохмотья, дырявые и вонючие… и так напоминали Северусу его собственное детство, что он в шоке выронил их. Снейп помнил, что всю жизнь ему приходилось носить одежду из секонд-хенда, но, по крайней мере, она была его размера. Конечно, у Дурслей не может быть всё так плохо, Снейп знал, что им выделяли деньги на содержание ребёнка — Дамблдор упомянул об этом однажды, когда Гарри было около трёх лет.

Впервые Северус увидел всё с поразительной ясностью. Реакция мальчика на возвращение домой, отсутствие приличной одежды, раболепное поведение… Северус был в замешательстве: почему Поттер всё скрыл? У него были те, кто любил его, кто забрал бы его оттуда в считанные секунды. Дамблдор ни при каких обстоятельствах не позволил бы мальчику остаться там, если бы знал.

Несмотря на растерянность, Северус слишком хорошо понимал, почему мальчик не сказал, и почувствовал, как сердце сжалось от страха и гнева. Он вцепился в сундук, готовый взорваться от разрывавших его противоречивых эмоций. Это сын Лили. Сын Лили… он не должен был страдать от насилия. Северусу даже в голову не приходило, что с Гарри могут жестоко обращаться. Его все любили, он был последним человеком, о котором пришлось бы беспокоиться.

У Северуса начали закрадываться сомнения. Неужели он не обращал внимания на явные знаки, цепляясь за ненависть, которую испытывал к мертвецу? Нет, нет, он не мог, он не стал бы… Несмотря ни на что, Северус не мог мириться с жестоким обращением с детьми. За свою карьеру в Хогвартсе он помог многим детям, причём со всех четырёх факультетов — их собственные деканы не смогли справиться с подобным. Да они даже и не пытались помочь, предоставив разбираться с этим Северусу, и он сумел.

Некоторые могли бы сказать, что все неблагополучные дети — слизеринцы, просто потому, что научились самосохранению — очень слизеринской черте ― в раннем детстве, но это неправда. Многие, подвергшиеся насилию, были из Хаффлпаффа, Райвенкло и Гриффиндора наравне со Слизерином.

Дети, подвергшиеся насилию, не доверяли так легко, но когда они это делали, то их доверие становилось цельным — черта Хаффлпаффа. Многие, перенёсшие жестокое обращение, читали книги, чтобы уйти от суровой реальности, чтобы выжить ― черта Райвенкло. Некоторые были достаточно мужественны, чтобы примириться с пережитым, сохранив в целости своё великодушие — как гриффиндорцы. Другие ожесточались, словно замерзая внутри, и выживали благодаря самосохранению, решая никогда не заводить друзей или семью после того, что случилось с ними в детстве. Так, как поступил и сам Северус — и это характерная черта Слизерина. Хотя, если уж на то пошло, у некоторых проявлялись сразу несколько, а то и все черты.

Северус чувствовал себя таким усталым — решение пришло само собой. Он быстро вышел из комнаты, собрал все зелья, которые ему понадобятся, на обратном пути прихватил одну из своих чёрных шёлковых ночных рубашек и пару боксёрских трусов. Его затошнило, когда он вспомнил, как неохотно на прошлой неделе отдал мальчику что-то из своей одежды, и порадовался, что прошёл курс магического целительства во время обучения на Мастера зелий. Таким образом, Снейп сумеет помочь Гарри, ведь он не мог привести сюда никого другого. Он ни в коем случае не собирался вызывать Поппи — она была бы обязана сообщить куда следует.

Для начала он стащил с Гарри майку и замер, потому что вся спина ребёнка была исполосована шрамами от ремня и хлыста. Северус слишком хорошо знал такие отметины, имея дело с пережившими жестокость детьми и видя их и на собственной спине, пока не создал зелье, чтобы всё убрать. Он не рассекретил своё зелье — это облегчило бы жизнь людям, которые издевались над детьми: они бы смогли уничтожать улики. Как бы ни была хороша магия, такие повреждения нельзя было исцелить полностью, только скрыть чарами и залечить, пока они не станут блёклыми шрамами, а с помощью зелья Северуса все отметины исчезали бесследно.

Северус коснулся их очень легко, как будто не мог поверить, что они были настоящими, и отдёрнул руку, словно обжёгшись, когда почувствовал, насколько они реальны. Тяжело сглотнув, он поклялся отомстить Дурслям. А если узнает, что Дамблдору было известно, что происходило с ребёнком, старик столкнётся с гневом разъярённого Северуса Снейпа.

Одним из зелий, которые он дал Гарри, был Сон без сновидений — это поможет Гарри проспать до завтра. Снейп стащил с мальчика брюки и с отвращением уставился на омерзительное нижнее бельё. Смиренно вздохнув, он снял и его, не собираясь позволять ребёнку это носить ― там была верёвка, чтобы оно держалось!

Уменьшив собственную ночную рубашку и нижнее бельё до нужного размера, Снейп переодел подростка.

Гарри согревался, но всё ещё был в холодном липком поту. Приподняв мальчика, Северус откинул одеяло и уложил его на середину кровати, ворча, что приходится возиться с ним, но тем не менее сделал это. Укрыв Гарри одеялом, Северус какое-то время просто стоял с бесстрастным лицом, скрестив руки на груди и глубоко задумавшись.

Всё, что он узнал сегодня, крутилось в голове, не давая покоя. Наконец он ушёл на кухню, где выпил три порции виски — он чертовски нуждался в этом, но понимал, что лучше не пить слишком много: его отец всегда пил, и всё заканчивалось тем, что из Северуса выбивали дерьмо. Впрочем, он предпочитал, чтобы отец срывался на нём, а не на матери — она была недостаточно сильной, чтобы противостоять мужу, и после побоев болела в течение нескольких недель.

Он понимал, что ему придётся рассказать Дамблдору о том, что обнаружил, хотя и не горел желанием это делать. И знал, что должен также поговорить с Гарри. Северус нахмурился, осознав, что только что произошло — он впервые в жизни подумал о мальчике как о Гарри.