Следующая цель (джен)

— Это она, — подтвердил очевидное я и, не отрывая глаз от Лили, готовящей что-то на уютной кухне собственного дома, предложил: — Вам не обязательно идти со мной.

Драко фыркнул, Рег промолчал, а вот Эдриан по-дружески хлопнул меня по плечу и уже на ходу бросил:

— Я зайду сзади, на случай, если она захочет сбежать через чёрный ход.

Нотт двинулся влево, в то время как мы свернули вправо — к парадному входу.

Мелькнула мысль Бомбардой снести дверь и ворваться к испуганным хозяевам эдаким демоном-мстителем, но я сразу же отверг её. Зачем? Метод Мальсибера действует намного лучше.

Позвонив в дверной звонок, я сделал несколько глубоких вдохов и выдохов, успокаиваясь. И когда дверь открылась, смог отреагировать адекватно:

— Добрый вечер. Я так долго ждал нашей встречи.

Лили недоумевающе смотрела на меня, явно не узнавая. Отодвинув её плечом, я шагнул в дом.

— Что вы себе позволяете?! Убирайтесь немедленно, или я вызову полицию!

— Силенцио! — внутри меня бушевал ураган эмоций, но говорил я совершенно спокойно. — Не стоит меня злить, для тебя это может обернуться чем-то очень болезненным.

Малфой с Блэком молча вошли в дом и закрыли за собой дверь. Лили была испугана и пятилась назад, я шёл на неё. Внезапно она выхватила палочку и направила её на меня. Не знаю, владела ли она невербальными заклинаниями, действовал я автоматически, так, как учил Реймонд:

— Экспеллиармус! — на всякий случай отклонившись с траектории луча, воскликнул я и поймал её палочку. — Ива и волос единорога, десять дюймов с четвертью, — я улыбнулся и резким движением сломал палочку. — Хлёсткая, как утверждал Олливандер.

Если бы не Силенцио, она бы закричала. Я видел муку в её глазах и хорошо понимал, как это больно, видеть смерть своей волшебной палочки. В её глазах прочно обосновался страх, и это доставляло какое-то извращённое удовольствие. Мне хотелось, чтобы она страдала, ползала на коленях и молила о пощаде…

— Я тут нашёл кое-кого, — сообщил Эдриан, входя и ведя перед собой под прицелом палочки светловолосого мужчину.

От толчка в спину тот рухнул на колени, Лили бросилась к нему…

— Э нет, моя дорогая, — заклинанием отшвыривая её от мужа, протянул я, — тебе не следует приближаться. Пока у тебя роль зрителя, а зрители не лезут на сцену, не так ли? Фините! Готова ответить на несколько вопросов?

— Что вам нужно?! — закричала она тут же. — Берите всё, что хотите, и уходите!

— Все в один голос твердили, что ты была лучшей ученицей, умницей, но, как по мне, так ты просто дура, — Лили даже замолчала от удивления. — Мы похожи на грабителей? Но предложение брать, что хочу, мне понравилось. Хочу забрать из твоей жизни радость, счастье, хочу, чтобы ты…

— Что я вам сделала?!

Я даже с мысли сбился от удивления.

— Вы — Лили Эванс? — на всякий случай уточнил Драко.

— Роузен. Эванс — моя девичья фамилия, — всхлипнула та.

— Кто он, — Малфой кивнул на меня, — вы знаете?

— Нет.

Я едва не зарычал.

— Серьёзно? Ты не знаешь, кто я?! Ты не читала «Пророк» последние десять лет?! Ты… — я захлебнулся гневом. — Круцио!!!

— Бастер, хватит, — Регулус вынудил меня отвести руку в сторону.

Муж Лили сжимал кулаки и кусал губы от осознания, что не может помочь, сама Лили тихо всхлипывала на полу (я даже не слышал, как она орала), Драко смотрел с осуждением, Регулус с недоумением, а Эдриан — равнодушно. И он-то и взял слово:

— Значит так, грязнокровка, объясняю суть претензий. Ты отказалась от собственного сына, сначала подставила его под лордовскую Аваду, а когда он выжил, обрекла его на, мягко говоря, несчастливое детство. Как ни странно, он выжил и захотел отомстить. Это понятно?

— Какой сын? — слабо возмутилась она. — Стефан ни в чём не замешан.

От ненависти у меня потемнело в глазах.

— Твой первый сын, тварь! — заорал я.

И наконец-то увидел то, о чём мечтал: боль, муку и ужас в её глазах.

— Гарри умер во младенчестве, — всхлипнула она. — Зачем вы говорите все эти гадости…

— Мразь! Я — Гарри! Поняла, тварь?! Я — твой сын! Круцио!!!

Вот теперь я слышал её крики, и они словно бальзам ложились на мои оголённые нервы. Я не отпускал проклятие до тех пор, пока крик не сменился скулежом. Этого было недостаточно для успокоения, но доводить её до состояния Лонгботтомов в мои планы не входило — я не хотел, чтобы её страдания закончились так быстро, поэтому пришлось прервать пытку. Наверное, я выглядел не менее сумасшедшим, чем Беллатриса Лестрейндж в подобной ситуации, когда обернулся и направил палочку на мужа Лили — по крайней мере, ужас в его глазах был неподдельным:

— Круцио…

Заклинание ушло в потолок, потому что мою руку перехватил Рей, только сейчас добравшийся до места событий.

— Что ты?..

— Приди в себя! — рявкнул он, встряхивая меня как котёнка. — Эд, какого Мордреда ты не остановил его?!

— Бастер в своём праве, — невозмутимо возразил тот, не сдвинувшись с места.

Я не понимал, почему он помешал мне, да и не хотел понимать: единственным желанием было причинить максимально возможную боль.

— Отпусти!

— Не дёргайся, — сильнее сжимая пальцы на моём предплечье, приказал Мальсибер.

— Рей!

— Дай мне минуту! — рявкнул он мне в лицо, и мне не оставалось ничего иного, как согласно кивнуть: раз Реймонд считает что-то настолько важным, чтобы говорить со мной подобным тоном, значит, это действительно стоит узнать. Сделав над собой невероятное усилие, я глубоко вздохнул и кивнул, уступая: успокоиться мне в любом случае будет нелишним. — Прекрасно. А теперь позволь представить моего брата — Мартина Розье.

Его слова по эффекту превзошли всё. В голове словно Бомбарда взорвалась, не оставив после себя ни единой целой мысли.

— Что?! — воскликнул Регулус, первым бросаясь к связанному мужчине и всматриваясь в его лицо с огромным вниманием. — Но, Рей!.. Он же умер!

— Фините! Мартин…

— Реймонд! — облегчённо простонал тот. — Что происходит? Почему они… — он замолчал и, с опаской глянув на меня, попросил: — Позволь мне помочь жене.

— Нет.

— Рей!

Мальсибер поморщился, но покачал головой.

— Извини.

Нескольких секунд тишины, в которой было слышно лишь всхлипывания Эванс да моё тяжёлое дыхание, оказалось достаточно, чтобы Мартин успел взять себя в руки, и, когда он заговорил, его голос звучал спокойно и деловито:

— То, что он кричал — правда?

Поведение Мартина вызывало массу вопросов. На его глазах только что пытали его жену, и было очевидно, что он без колебаний согласился бы поменяться с ней местами. Но появился Рей, и тот словно забыл о Лили. Что это, хвалённая верность семье, когда ты готов закрыть глаза на любой поступок родственника, или запредельный здравый смысл, подсказывающий, что в сопротивлении или возмущении нет ни малейшей пользы, и с насильником выгодней соглашаться?

— Правда, — буркнул я, ни на кого не глядя. — Рей, почему ты не сказал…

Я не договорил, поняв, что вопрос глупый.

— Давайте сделаем перерыв в пытках и попытаемся поговорить цивилизованно, — предложил он. После его слов все пребывали в состоянии шока, и потому возражений не последовало. Под молчаливыми взглядами привычно невозмутимый Реймонд помог Лили сесть на стул. — Замечательно. Итак… Я начну, если никто не возражает. Мартин — мой кузен. Он сквиб, и поэтому семья отказалась от него. Не из-за презрения и ненависти, — вставил он специально для Лили, хотя она ни о чём не спрашивала, — а потому что при правлении Тёмного Лорда быть сквибом было ещё более опасно, чем грязнокровкой. Розье действительно объявили его мёртвым и отдали на воспитание в семью магглов, где изменили фамилию с Розье на Роузен. Но общение полностью не прекратили, помогая и финансово, и морально. Я продолжал общаться с кузеном даже после того, как получил метку. Думаю, теперь ясно, что я не позволю его пытать.

Наверное, не касайся эта ситуация меня напрямую, я рассмеялся бы. Уж очень забавно смотрелась женщина, безмолвно открывающая рот — Лили явно ничего не знала о происхождении супруга. Вот только смешно никому не было. Когда Рей замолчал, в помещении повисла тишина.

Вся наша жизнь — череда случайностей, причудливо лёгших частей мозаики, пересёкшихся кругов на воде от бездумно брошенных кем-то камней. Не выйди Рей из столовой Блэк-хауса в тот самый момент, когда Сириус назвал имя мужа Лили, и, кто знает, как бы всё сложилось… В любом случае, мы не ломали бы себе головы над необъяснимой связью между мной и Реем, тем, как меня тянуло к малознакомому мужчине, тем, с какой готовностью я доверился ему.

Воспитанный магглами, я до сих пор с трудом принимал некоторые аспекты чистокровного магического мира. К примеру, родственные связи. Троюродный брат племянника кузена — какое это родство?! Но в магическом мире и это было немаловажно. Кровные узы прочной паутиной оплетали мир волшебников, заставляя считаться с интересами чужих людей. Взаимные обязательства надёжнее цепей связывали магов, непреложные обеты гроздьями повисали на потомках.

Я изумлялся сплочённости слизеринцев, держащихся вместе, несмотря на разность характеров, но дело было вовсе не в дружбе, а в невозможности отвернуться от дальнего родственника — а ведь среди чистокровных все приходились друг другу родными.

Восстания, смуты, революции и войны знатно проредили население магической Великобритании, и порой случалось так, что никого ближе сорок второй кузины не оставалось, и тогда для магии она становилась самой близкой роднёй — практически единокровной сестрой.

Так было и в нашем с Реймондом случае. Моя бабушка приходилась кузиной его деду. Дорея Розье и Чарльз Мальсибер были по меркам магии близкими родственниками, их дети — дальними, а мы с Реем и вовсе не считались бы за родню. Но некогда многочисленные рода вымирали; я был последним Поттером, Реймонд — последним Мальсибером, и несмотря на микроскопическое количество общей крови, магия воспринимала нас почти как братьев — ближе никого не было. Семья Рея сгинула за последний век: экспансия Гриндевальда, противостояние с Дамблдором, Азкабан… Долгие восемнадцать лет я считал, что у меня не осталось совсем никого на всём белом свете, а потом внезапно оказалось, что у меня полно родни. Вот только достойными никого из них магия не посчитала. Стефан — единственный живой Поттер, кроме меня — ничем не примечательный мальчишка. Лили так и вовсе грязнокровка…

Став Блэком, я ещё сильнее упрочнил кровную связь с Мальсибером. Я не очень понимал, почему именно Рей, а не Драко или Регулус, но догадки были: оба были младшими членами рода, а Малфой так и вовсе лишь сын урождённой Блэк.

И остался только Мальсибер. Сильный волшебник, добровольно взявшийся меня опекать.

Лишь один вопрос не давал покоя: как сквиб умудрился заключить магический брак с грязнокровкой — а иначе магия не посчитала бы нас с Реем близкой роднёй, — но на него я мог выяснить ответ и позже.

Все эти рассуждения заняли не более пары секунд. Взглянув на Реймонда, я понял, что он тоже смотрит на меня. Захотелось улыбнуться, но ситуация к этому явно не располагала.

Поймав мой взгляд, он кивнул и, словно только и ждал, когда я вынырну из размышлений, возобновил беседу:

— Эванс, твоя очередь.

Она вздрогнула и сжалась под нашими взглядами. Несколько минут назад её страдания доставляли мне удовольствие, но сейчас я, кажется, вообще ничего не чувствовал.

Лили неуверенно подняла глаза, обвела взглядом всех, кроме меня, и снова уткнулась носом едва ли не в скатерть.

— Гарри умер… Мы потому и переехали, невыносимо было жить в том доме…

Слушать её оправдания я не собирался, но то, что она говорила… это и не были оправдания. К такому повороту я не был готов. Получалось, что она совершенно ничего не знает о том, что происходило на самом деле — ей стёрли память в тот же или на следующий день, после событий того рокового Хэллоуина, и переселили вместе с Джеймсом, запретив появляться в волшебном мире под тем предлогом, что имя их сына используют в борьбе с Тёмным Лордом.

— Что за бред? — не выдержал я.

— Дамблдор сказал, что смерть Гарри не должна быть напрасной. Что нельзя обречь ещё какого-то ребёнка на смерть, и нужно заманить Того-Кого-Нельзя-Называть в ловушку. Нам даже не позволили его похоронить. Мадам Помфри констатировала смерть, и… Нам нечего было терять, — глухо закончила плачущая Лили.

— Ей подкорректировали воспоминания, это очевидно, — констатировал Нотт, с сочувствием глядя на меня.

Я не знал, верю ли её словам. Я пришёл убить женщину, предавшую меня, а столкнулся с матерью, потерявшей первенца. Простить Беллу мне было проще.

Я встал и, не говоря ни слова, пошёл к выходу. Мне нужно было время, чтобы всё обдумать — друзья это поняли и не сдвинулись с места.

— Ты мой брат?

Вздрогнув, я остановился и замер. Тихий голос, в котором не было ни злости, ни ненависти, только искренний интерес.

— Я Стефан. А ты Гарри, да?

Я видел его через мониторы в Хогвартсе. Он часто появлялся на экране: то в гостиной Гриффиндора, то в Большом зале, то перед коридорной камерой. Он ничем не выделялся из толпы учеников: не был зачинщиком ссор или душой компании. Просто тёмно-рыжий парнишка, по которому я скользил незаинтересованным взглядом. Я ни разу не подумал о том, чтобы присмотреться к нему, потому что мне и в голову не приходило, что он может оказаться моим братом. Почему-то мысль о том, что дети Лили — маги и учатся в Хогвартсе, не посещала меня ни разу.

— Я был бы рад с тобой познакомиться…

— Стефан! — позвал мужской голос с кухни, и он извинительно улыбнулся. — Может, ты придёшь ко мне?

И этого мальчишку я хотел пытать Круциатусом?!

— Может… — прошептал я и аппарировал.