Крестник (гет)

На следующее утро Джеймс понял, что что-то изменилось, еще до того, как разлепил глаза. Полог был задернут, приятный полумрак и любимая мягкая подушка так и манили обратно в царство Морфея, но счастье было недолгим. Питер слишком фанатично и почему-то нецензурно рылся в своих вещах в поисках чистой пары носков, а больше всего на свете Джеймс не любил утренний шум. У Ремуса надвигались «критические дни», его все неимоверно раздражало, поэтому Лунатик счел разумным слинять из комнаты мальчиков еще до того, как прозвенел первый будильник, а Сириусу вообще все было по барабану из-за Марлин. Только у главной лестницы, на пролете между третьим и вторым этажами, Питер рискнул поинтересоваться, почему Джеймс все еще с ними.

— Это называется «кризис первого месяца», — меланхолично заметил Сириус, видя, что Джеймс только отмахнулся от вопроса Хвоста. — Не поделили, кто с какой стороны кровати будет спать?

Гриффиндорских девушек в то утро тоже настигла заразительная хандра. Марлин спряталась за учебником и не показывалась до самого конца завтрака, Лили уныло ковыряла вилкой омлет, сидя на другом конце стола, Мэри беспрестанно кашляла и куталась в теплый вязаный шарф, а что касается Джой, то она за завтраком вообще не появилась. Джеймс лениво подумал о том, что в последнее время они здорово отдалились друг от друга и виделись только на уроках да тренировках по квиддичу, в остальное время Джой предпочитала делать вид, будто его не существует. А заодно игнорировала и Сириуса, которому, по его собственному заверению, было насрать, и Питера, и даже Ремуса, который вообще по привычной схеме ни с кем не конфликтовал. Девчонки помладше шушукались, несомненно перемывая им косточки. Хрипя, как старая курильщица, Мэри принялась зачитывать заголовки свежего «Пророка»:

— «Нападение вампира в Корнуолле», «Дерзкое огр... хрр... рабление музея магических редкостей», «Убийство министра магии... кха-кха-кха... Чехословакии»...

— Мэри, солнце мое, у меня уши в трубочку сворачиваются от всех этих пакостей, — проворчал Сириус, нанизывая на вилку ломтик бекона, — особенно в исполнении твоего божественного баса. Неужели никто не женился, не родился, не упоролся, в конце концов?

— «Свадебная церемония в Брайтоне... закончилась кровавой бойней. Предположительно действовала группа лиц, именуемая Пожирателями Смерти», — упавшим голосом дочитала Мэри. Сириус страдальчески закатил глаза.

На трансфигурации Джеймс почти не слушал разглагольствования надрывающейся МакГонагалл, буравя взглядом спину Лили с напряженными лопатками. На уроках Лили почти всегда предпочитала работать без мантии, со смущением объяснив это тем, что за шесть лет так и не привыкла до конца к бесформенной одежде волшебников. Правилами это не воспрещалось, но сейчас Джеймса здорово отвлекало белоснежное кружево, так бесстыдно просвечивающееся сквозь хлопок школьной блузки. Волосы Лили свесились на одну сторону, еще сильнее открыв ее худую спину. Весь завтрак Джеймс мучительно ждал, когда Лили соизволит сменить неоправданный гнев на милость и подойдет к нему, но чуда не произошло. Он не видел ее лица, но знал, что сейчас ее брови сосредоточенно нахмурены, губы слегка поджаты, а пальцы чуть дрожат, сжимая скользящее по пергаменту перо. Сидя рядом с ней, он бы мягко сжал ее руку, а в ответ получил легкую улыбку. Не глядя в пергамент, он накатал несколько слов и взмахом палочки незаметно отправил записку на парту Лили: «Ну что, ты остыла?» Лили едва заметно вздрогнула, когда записка упала на ее парту, нервно взглянула на МакГонагалл, смотревшую в другую сторону, и развернула послание. Затем торопливо скомкала бумагу и сунула ее в боковой карман сумки. Судя по всему, писать ответ она не собиралась.

Джеймс почувствовал досаду, смешанную с раздражением. Интересно, чего она добивается? Что он первый пойдет к ней мириться? Так извините, мисс Эванс, это вы вчера истерику на ровном месте закатили. Стало как-то паршиво, словно в душу щедро и с размаху плюнули. После урока Лили спокойно собрала свои вещи и ушла, даже не взглянув в сторону своего парня.

«Ладно, Сохатый, ты первый шаг сделал, тебя оттолкнули», — убеждал себя Джеймс в течение оставшегося дня. Он будто вернулся назад во времени, когда на Лили находили приступы гордости, и она могла неделями игнорировать его попытки добиться ее расположения. Джеймсу эти ощущения категорически не нравились, заносчивость Лили злила и страшно раздражала, но больше всего хотелось наладить наконец отношения раз и навсегда и просто наслаждаться жизнью, плывя по ее течению. Джеймс яростно давил в себе порывы пойти и отыскать Эванс. Захочет, сама его найдет и извинится.

Гордости Лили хватило ровно на пять минут после того, как Джеймс в ярости покинул ее гостиную. Сейчас она даже не могла вспомнить причину, спровоцировавшую их глупую ссору. Больше всего злило и возмущало то, что Джеймс вел себя так, будто ничего сверхъестественного не произошло. Лили так хотелось, чтобы он пришел к ней, встряхнул хорошенько, избавляя от этой нелепой дури, но каждый раз возвращаясь в гостиную, она неизменно натыкалась на пустые диваны у камина и какое-то странное ощущение, что у комнаты нет души. На утро после ссоры она изменила пароль к портрету, минут двадцать испытывала злорадное чувство удовлетворения, а вечером со вздохом попросила Омара Корсара вернуть прежний пароль. Ей начинало казаться, что стены собственной комнаты давят на нее со всех сторон.

«Завтра, — решилась Лили, укладываясь спать на четвертый день дурацкой ссоры. — Я поговорю с ним и попрошу прощения за свои глупости завтра».

Оказалось, что это довольно трудно — просить прощения, даже когда чувствуешь себя по уши виноватой. Лили прежде не было знакомо это чувство, и сейчас оно несколько нервировало ее и отвлекало от занятий. Профессор Слизнорт в шутку поинтересовался, не любовные ли дела виноваты в ее рассеянности. Лили захотелось закрыть лицо руками и провалиться куда-нибудь под пол, но ниже подземелий падать и так было некуда. Будь она чуть повнимательнее, она бы наверняка заметила, как напряжен Северус, и как на его губах время от времени появляется едва заметная улыбка. Лили украдкой покосилась на Джой Пальмер, но особых перемен в ее настроении не заметила. Джой по-прежнему сидела с каменным лицом, какое бывает разве что у человека, обреченного на смертную казнь.

Сегодня вечером у Джеймса была тренировка, Лили успела выучить их расписание как свое. Погода, несмотря на октябрь, еще стояла теплая, Лили покружилась перед зеркалом, разглядывая свое отражение, и осталась довольна новенькой темно-зеленой толстовкой с настолько длинными рукавами, что скрывали ее ладони до кончика мизинца. Джеймсу нравилось, когда она распускала волосы и надевала капюшон. А вот всякие блески для губ и помады он не любил, заявляя, что они невкусные. Лили заулыбалась, вспоминая выражение лица Джеймса, когда он говорил ей это.

Она еще издалека услышала крики капитана, доносившиеся с поля. По мере того, как стадион приближался, ноги Лили начинали все больше и больше неметь, а сердце бешено колотиться о ребра. Приблизившись к ограде, Лили положила на нее замерзшие руки и принялась наблюдать за носившимися над полем фигурами игроков Гриффиндора. Джеймса их игра явно не устраивала: зависнув над черно-белой преподавательской трибуной, он выкрикивал свои замечания. Лили он не видел, и она решила, что лучше подождать его в раздевалке команды и поговорить без свидетелей.

Лили сразу обратила внимание на дверь с потускневшей табличкой «Капитан». Ниже какой-то вандал почерком Джеймса приписал «великолепный», а еще ниже косо висела бумажка со словами «Осторожно, злой Поттер!» Лили засмеялась и толкнула дверь, с порога оказавшись в другом мире. Капитанская комната вот уже третий год была единственной по-настоящему личной территорией Джеймса, и каждая мелочь была буквально пропитана его духом. Стена за письменным столом была сплошь заклеена снимками известных квиддичных команд — правда, если бы не подписи, Лили не смогла бы узнать ни одну из них; вырезками статей из спортивных журналов и газет. В самом центре висел большой снимок Мародеров-второкурсников: у Сириуса тогда еще не было таких длинных волос, а Питер казался гораздо стройнее, чем сейчас. На малюсеньком двухместном диванчике с протершейся обивкой валялись джинсы, футболка, рубашка и куртка. Вспомнив какую-то мелодраму, которую она смотрела на каникулах по телевизору, Лили взяла рубашку Джеймса и, чувствуя себя крайне странно, поднесла ее к лицу. Затем резко опустила вниз и аккуратно сложила вещи на краю дивана.

Стол был завален всевозможными пергаментными листами, иллюстрирующими схемы тактики игры; рядом с раскрытой чернильницей валялось испачканное перо и несколько огрызков простых карандашей. Лили завинтила крышечку чернильницы, испачкав пальцы, и поставила письменные принадлежности в стаканчик. Заметив на столе фотографию в рамке, она взяла ее и заулыбалась. Она помнила этот дурацкий снимок — его сделал Блэк на ее пятнадцатилетие. Тогда Поттер пытался затащить ее в объектив камеры, а она отчаянно сопротивлялась и пыталась высвободить руку из его медвежьего захвата. Лицо у нее на снимке было ужасно недовольным, но глаза так и сияли. Лили отчетливо помнила, что на деле та нелепая потасовка доставляла ей удовольствие. Надо же, оказывается, это был их единственный совместный снимок, и Джеймс хранил его на своем столе, да еще и в рамке. Лили ощутила прилив нежности.

— ... обрати внимание на слово «ползать»! Мне не нравится, что я прибегаю к нему на тренировке! — раздался недовольный голос у двери. Лили резко обернулась, чувствуя себя застигнутой на месте преступления воровкой. В дверях в пол-оборота стоял взъерошенный Джеймс, сжимающий метлу так, что будь у нее голос, она бы вопила от возмущения. Или хрипела от удушья.

Хлопнув дверью, Джеймс обернулся и наконец заметил Лили. Краска прилила к ее щекам, до нее дошло, что снимок по-прежнему у нее в руках. Она поставила его на стол, стараясь не смотреть на Джеймса, а когда рискнула поднять на него взгляд, то обнаружила, что он смотрит на аккуратную стопку своей одежды, нахмурив брови.

— Привет, — первой нарушила тишину девушка. Джеймс посмотрел на нее так, словно впервые увидел. Лили попыталась выдавить улыбку, но получилось жалко.

— Привет, — пробурчал Джеймс, прислоняя метлу к стене и принимаясь расстегивать пуговицы мантии.

Какое-то время Лили молча наблюдала за тем, как он раздевается. В животе как-то приятно заныло и несколько раз екнуло, а руки вспотели. Гад Поттер словно издевался над ней, медленно снимая с себя спортивную водолазку. Лили еще не доводилось видеть его обнаженным по пояс, но зрелище ей страшно понравилось. Джеймс молчал, явно не желая облегчать ей задачу. Глубоко вдохнув, Лили решилась и выпалила:

— Прости меня.

Рука Джеймса, потянувшаяся к шнурку треников, замерла. И тут Лили словно прорвало:

— Знаю, я страшно накосячила. Все эти обвинения... меня добили сплетницы, перемывающие нам с тобой косточки. Все было хорошо, пока я не... Господи, — она вытерла лоб рукавом толстовки. — Ты можешь общаться с кем хочешь... с Джой... я же знаю, что ты не стал бы мне врать, даже если у вас что-то и было. В общем, прости, — совсем неуклюже закончила она. — Мне было плохо без тебя.

Последняя фраза вырвалась непроизвольно. Лили захотелось закрыть лицо руками, воображение добродушно нарисовало картину с отстраненным Джеймсом, которого нисколько не тронули ее слова. Сейчас он все так же молча переоденется и уйдет, и правильно, между прочим, сделает. Однако он не знает, чего Лили стоил ее глупый монолог, и что ее гордость и самоуважение разбились к чертям собачьим вдребезги. Джеймс подошел к ней издевательски медленно. Теплые пальцы коснулись щек, стаскивая с головы капюшон. Он легко, почти целомудренно поцеловал ее в губы, Лили привычно обхватила его запястья ладонями. Сердце мчалось вперед, точно одержимое, собственный пульс, казалось, сливался с пульсом Джеймса, ощущавшимся под дрожащими пальцами. Сладость момента невозможно было передать словами.

— Никогда так больше не делай, — тихо сказал Джеймс. — Ладно?

Она кивнула, ощущая, как губы расползаются в улыбке. Джеймс поцеловал ее в нос, отчего Лили слегка зажмурилась. Ей нравилось, когда он целовал ее в нос, она чувствовала себя ужасно беззащитной в такие моменты. Она несмело положила руки ему на грудь. Горячая бархатная кожа сменилась нежной полоской, Лили опустила взгляд и наткнулась на ужасающе длинный, но почти незаметный шрам, пересекающий грудь Джеймса по диагонали. Лили вскинула голову, в глазах застыл немой вопрос, но Джеймс только улыбнулся и снова поцеловал ее. Ему тоже стало легче, как и ей. Но теперь ее терзал вопрос о происхождении шрама, а когда Джеймс отстранился от нее и отошел к дивану за футболкой, Лили заметила еще две такие же полоски, но чуть меньше.

— Знаешь, — Джеймс поправил воротник рубашки, надетой поверх футболки, — за то, что ты устроила несколько дней назад, тебя следовало бы помучить для порядка, но поскольку я тоже ужасно соскучился по тебе, сегодня мы займемся чем-нибудь более приятным.

— Что, только сегодня? — хмыкнула Лили, подходя ближе и обнимая его за талию.

— Ага, — Джеймс безмятежно улыбнулся, — а завтра я тебя все же накажу.

— Это будет завтра, — Лили деланно капризно надула губки. — Да... раз уж наказания мне все равно не избежать, я рискну позлить тебя еще немного.

— Играете с огнем, мисс Эванс.

— Принимайте правила этой игры, мистер Поттер. Вечер обещает быть интересным, — как можно более томно изрекла Лили, но не выдержала и прыснула. Кокетничать она совсем не умела и более глупо себя еще никогда не чувствовала.

Джеймс, похоже, думал совершенно иначе.

— Раз так, то я готов злиться, — он склонил голову набок, но глаза так и смеялись.

— Для начала расскажи, чего я о тебе еще не знаю. В тебе полным-полно загадок, Джеймс.

Он закатил глаза.

— Лили, ты же не серьезно?

— Я очень даже серьезна, — Лили нахмурила брови. — О ваших чистокровных заморочках я наслышана достаточно.

— Чистокровных заморочках? — Джеймс явно не знал, смеяться ему или злиться по-настоящему.

— Ага. Ну там... ритуальное лишение девственности с жертвоприношением, — выдала Лили, даже не покраснев.

Джеймс уже с трудом сдерживал смех.

— И какие же семьи увлекаются подобной экзотикой?

— Надеюсь, что твоя в это число не входит, — пробормотала Лили.

— Уверяю тебя.

— А что насчет заключения браков по расчету?

— У нас нет этого пунктика.

— И что, ты запросто можешь вот так взять и жениться на первой встречной магле с улицы? — затаив дыхание, спросила Лили.

— Зачем мне магла с улицы, если у меня уже есть волшебница из Литтл-Нортона? Я правильно назвал твой город? — уточнил Поттер, приподняв бровь.

Лили вдруг осознала, что стоит с открытым ртом. И как только это поняла, тут же его захлопнула.

— Ну да... правильно, — с наигранным легкомыслием кивнула она. — Но я же... эта... не чистокровная... На тебя никакое семейное проклятье не обрушится?

— Все что могло, на меня уже обрушилось, — натянуто отозвался Джеймс. Лили не успела задуматься над этой загадочной фразой, потому как Джеймс бросил взгляд на наручные часы и фыркнул. — Если тебя тревожит, что через полчаса Филч закроет главные двери, то надо бы возвращаться в замок.

* * *

Источником вдохновения для этой части главы стала композиция The Glitch Mob — Between Two Points. Советую читать под нее :)

Лаборатория зельеварения для дополнительных занятий была оснащена по высшему разряду. Неизвестно, кто из школьных попечителей соизволил раскошелиться на все это добро, но Джой подозревала, что без ее отца и здесь не обошлось. Помещение было мрачноватым, но сухим и прохладным, чары кондиционирования здесь установили на совесть. Едва Джой переступила порог лаборатории, газовые лампы вспыхнули сами собой, давая приятное глазу освещение. Выбрав стол подальше, она бросила на него свою сумку и на минутку присела на стул, собираясь с мыслями. Пора было начинать этот идиотский курсовой проект. Не то чтобы ее сильно волновала оценка и наличие допуска к чертовым экзаменам, просто процесс приготовления зелий выгодно выделялся тем, что требовал к себе повышенной концентрации внимания, а это было именно то, что ей сейчас требовалось. Зелья здорово помогали отвлечься.

Пролистав несколько старинных фолиантов по зельеварению, Джой решила остановить выбор на Зелье Удачи. Плюсы явно перевешивали минусы: зелье было крайне сложным в приготовлении, следовательно, за правильную работу высшая оценка обеспечена, да и отвлекающий от хандры маневр отличный. Во-вторых, удача еще никому не мешала, и, в-третьих, Джой просто хотелось узнать, на что она вообще способна.

Настенные часы показывали половину девятого. В такое время здесь уже никого не было, да и вообще лаборатория не пользовалась особой популярностью у студентов. Во всей школе можно было по пальцам пересчитать тех, кто сюда хоть изредка заглядывал. Большинство зельеваров интересовали запрещенные в Хогвартсе препараты, следовательно, и варились они за семью замками. Джой окинула взглядом сияющий до блеска котел и мрачно усмехнулась. Ну привет, малыш, теперь мы часто будем с тобой видеться.

Она успела прочитать лишь список нужных ингредиентов, когда дверь лаборатории распахнулась снова. Злясь на этого недоделанного коллегу, Джой оторвала взгляд от книги и наткнулась на скептически настроенного Снейпа. Черные липкие, как смола, глаза презрительно и с жалостью смотрели на нее. Джой стало противно. Она терпеть не могла, когда всякие типы вот так пялились на нее, воображая себя при этом невесть кем.

— Вечер добрый, — в голосе Снейпа промелькнуло издевательство.

— Пошел ты, — кивнула ему в знак приветствия Джой.

Снейп прохладно ухмыльнулся и занял стол в другом конце помещения. Судя по уверенным действиям, над курсовой он работал уже не первый день. Вытащив из потрепанной сумки какую-то непрозрачную колбу, он принялся колдовать над ней, что-то бормоча под нос. Джой неимоверно раздражал и Снейп, и его голос, и все его действия. Она окружила свое рабочее место заглушающими чарами и наконец приступила к работе.

... — Джеймс, остановись, — захихикала Лили, когда они в буквальном смысле ввалились в гостиную старост. Из-за непрерывающихся поцелуев ее голос прозвучал невнятно. Губы Джеймса перебрались на ее шею, и Лили охнула, сильнее вцепившись пальцами в его рубашку. — Ну правда... хватит с нас разбитого бюста... ох-х... не останавливайся!

— Фенвика нет? — на миг Джеймс все же отстранился от нее и быстрым взглядом окинул пустую гостиную.

— Нет, он в это время обычно...

— Чудненько, — хмыкнул Джеймс и снова впился в ее губы.

Лили задыхалась от охватившего ее безумия. На третьем этаже бессмысленные вопросы, которыми она заваливала Джеймса, иссякли, зато на смену им пришла окутавшая их с ног до головы страсть. Они целовались в темном закутке до тех пор, пока рядом не нарисовалась Миссис Норрис, явно не разделявшая их порывов. В одном из коридоров Джеймс локтем сбил с постамента древний бюст противного на вид волшебника с громадной бородавкой на подбородке, и, чертыхаясь, кое-как починил его палочкой. Омар Корсар встретил их ободряющим свистом, пришлось наложить на портрет чары слепоты. Пока страж яростно матерился и пытался отодрать с глаз черную повязку, Джеймс и Лили ввалились в гостиную, не прекращая целоваться. Лили казалось, что это сумасшествие проникает под кожу, в самое сердце. Мозг явно впал в спячку, и это было прекрасно.

— На вид неудобный, — Джеймс покосился на один из диванов. Лежать на них и в самом деле было неприятно для спины, она начинала болеть, а мышцы ныть.

Лили потянула его за обе руки к двери своей спальни.

— У меня есть идея получше...

... — Пальмер! Жозефина! Проснись и пой, черт возьми!

Джой вздрогнула от неожиданности, когда над ее котлом бесцеремонно склонился Снейп. Он нависал над ее столом, упершись в него обеими руками, правый уголок синеватых губ был издевательски приподнят.

— Чего тебе? — недружелюбно рявкнула Джой.

— Вообще-то я вот уже минут пять пытаюсь до тебя это донести. Я видел у тебя чешую рунеспура... — Снейп слегка покраснел; видимо, он скорее съел был гриффиндорский галстук вместо ужина, чем попросил у нее закончившийся на самом важном этапе ингредиент.

— Поздравляю, — Джой бросила в котел тщательно нарезанные стебли белладонны и принялась отмерять слезы русалки.

Снейп замялся.

— Может, тебе тоже что-нибудь нужно? — неуверенно спросил он. — У меня много всего... а рунеспур, зараза, закончился...

Джой молча придвинула к нему мешочек с требуемым ингредиентом.

— Спасибо... Стой! Надо семь капель, а не восемь!

Из котла потянулся неприятного вида серый дымок. Джой неосмотрительно склонилась над своим зельем, чуть не стукнувшись со Снейпом лбами, и в этот момент что-то грозно забурлило и выдохнуло огромным серым облаком прямо ей в лицо. Джой закашлялась, хотя дым совершенно не имел запаха. Однако лицо и волосы тут же покрылись противной скользкой пленкой. Джой с отвращением взяла одну прядь в руку и поднесла ее к глазам. С губ сорвался обреченный стон.

— Бывает, — ровным голосом произнес Снейп. Джой подняла на него взгляд. У слизеринца был такой повседневный вид, что захотелось блевануть.

— Эта хрень... она вообще отмоется? — прохрипела Джой, потрясая рукой.

Снейп многозначительно пожевал губами.

— Ладно, понятно, — буркнула Джой, снова заглядывая в котел, но на сей раз держа безопасную дистанцию. Зелье снова обычно булькало, как ни в чем не бывало. — Не поняла... а с какого это перепугу надо семь капель, а не восемь? Для особо одаренных вообще-то есть рецепт, которому уже лет пятьсот.

Снейп тут же начал занудный монолог о свойствах русалочьих слез; Джой слушала его вполуха. Наконец лекция закончилась, и теперь уже Снейп склонился над котлом.

— Уверена, что потянешь «Феликса»? — скептически осведомился он. Джой пожала плечами.

— Вот и узнаем. А ты над чем работаешь?

— Пытаюсь усовершенствовать Напиток Живой Смерти, — Снейп покосился в сторону своего котла, над которым вился легкий мерцающий пар. Зрелище было даже красивым, в другой ситуации Джой непременно бы оценила. — Сделать его более легким в приготовлении.

— Отличная идея, — хмыкнула Джой, не скрывая сарказма. — Чтобы юным самоубийцам не пришлось особо заморачиваться. Экспериментатор ты недоделанный!

Болтливого настроя Снейпа как не бывало. Он молча отсыпал себе чешуи рунеспура и убрался к своему столу подобру-поздорову. Джой даже расстроилась, не получив какого-нибудь ехидного ответа. Угрюмо покосившись на сгорбившегося над разделочной доской Снейпа, она вернулась к своей работе.

... Кожа Лили была невероятной мягкой и пахла просто восхитительно. Не в силах больше сдерживаться, Джеймс задрал толстовку у нее на животе и коснулся губами напрягшегося живота. Пальцы Лили путались у него в волосах, ее грудь высоко вздымалась и опускалась. Осмелев, она слегка приподняла бедра и выгнула спину. Джеймс проложил по ее животу дорожку из поцелуев и коснулся подрагивающими ресницами нежной кожи. Лили дернулась и тихонько простонала какую-то глупость. Ее руки судорожно вцепились в края толстовки и задрали ее еще выше вместе с тоненькой футболкой. Показалось кружево бюстгальтера, отчего крышу у Джеймса снесло окончательно.

Он подскочил на кровати и стащил с себя рубашку, а затем и футболку. Лили как завороженная наблюдала за ним, опираясь на локти. На ее губах играла легкая восхищенная улыбка. Бросив одежду на пол, Джеймс провел ладонью по внутренней стороне бедер Лили. Даже сквозь плотную джинсовую ткань он ощутил ее напряжение. Пальцы будто сами собой скользнули между ног, поднимаясь выше, к пуговице и молнии. Лили не возражала, лишь закусила губу и наблюдала за его действиями. Джеймс медленно, почти болезненно медленно, расстегнул ее джинсы. Под ними белели трусики, Лили часто-часто задышала и машинально попыталась свести ноги, но Джеймс успел просунуть между ними колено. Она умоляюще замотала головой, отчего он чуть не умер.

— Нет...

— Доверься мне, — с болью прошептал он, глядя ей в глаза. Взгляд Лили затуманился, она напряженно терзала свою нижнюю губу зубами. Один из пальцев Джеймса скользнул внутрь, касаясь тончайшего хлопка. Лили резко выдохнула и сдалась.

— Хорошо, я... тебе доверяю...

Джеймс испытал громадное облегчение и широко улыбнулся. Протолкнув палец чуть дальше, он слегка пошевелил им, едва касаясь Лили через ткань белья. Она обессилено раскинула руки в стороны и протестующе застонала, когда Джеймс убрал руку. Он принялся стаскивать с нее джинсы, обнажая бледно-кремовую в тусклом свете комнаты кожу. Лили села и резко сняла с себя все, что было надето на ней сверху, оставшись в одном лифчике. Она сразу как будто съежилась и стала казаться гораздо более хрупкой и беззащитной. Машинально она подняла руки, закрывая потрясающе оформленную в кружеве грудь, но вскоре снова расслабилась и легла поперек постели. Избавив ее от джинсов, Джеймс принялся покрывать поцелуями ее бедра. Лили стонала и извивалась, знакомясь с совершенно новыми для нее ощущениями. Отодвинув намокший хлопок в сторону, Джеймс очень осторожно ввел в нее один палец. Лили хрипло вскрикнула.

— Не бойся, — успокаивающе погладил ее по коленке Джеймс. Придя в себя, Лили расслабилась, Джеймс коснулся губами ее живота. — Скажешь, когда будет больно?

— Хо-хорошо, — запинаясь, выдавила она. — Джеймс, пожалуйста...

— Сейчас, — он ввел палец чуть глубже. Господи, какой же восхитительный у нее запах! Джеймс сходил с ума от прикосновений к ней, от осознания, что это она сейчас рядом с ним, стонет и извивается с его именем на пересохших губах. Добавив еще один палец, отчего Лили снова захрипела, Джеймс вводил их в нее до тех пор, пока не наткнулся на препятствие. Вот оно, то самое, что было нужно ему, как воздух...

... Джой подставила мензурку под струю воды. Приятное тепло нежило ей руки, действуя на уставший организм усыпляюще. Глаза слипались, и она несколько раз крепко зажмурилась, пытаясь прогнать сон. Волосы отвратительными макаронами липли к лицу, но сейчас ей было плевать. Где-то рядом гремел своими пробирками Снейп, но звуки доносились до нее как сквозь наушники.

— Ключ у тебя? — буркнул Снейп, не глядя на нее. Она в ответ только кивнула. — Ладно, отнесешь его Слизнорту сама.

— Ты закончил? — зачем-то спросила она, заворачивая кран.

Снейп ничего не ответил. Джой нехотя покосилась на него. Слизеринец методично убирал в шкафчик свое оборудование, последней аккуратно поместил в подставку пробирку с прозрачно-серой жидкостью и как-то обреченно вздохнул. Затем сделал пометку прямо в учебнике.

— Не могу понять, — не отрывая взгляда от своих записей, наморщил лоб Снейп. — Какого черта ты все еще в трауре? Поттер сейчас явно нуждается в утешении...

Джой резко вскинула голову, наградив невозмутимого, как вертолет, Снейпа испепеляющим взглядом.

— Зато у тебя, как я посмотрю, настроение просто шоколадное, — съязвила она.

— А с чего бы ему быть плохим? — пожал плечами Снейп. — И вообще, ты...

— Заткнись и оставь меня в покое, — посоветовала Джой.

В ответ Снейп наградил ее снисходительной улыбочкой.

— Я пошел.

— Вали, — кивнула Джой. Снейп кивнул в ответ и наконец скрылся за дверью, ведущей в подземный коридор. Как в бреду Джой расставила вымытые колбы и мензурки в шкафу. Мозг, казалось, заволокло пеленой тумана, перед глазами все куда-то поплыло. Слишком поздно она сообразила, что виной тому обычные слезы.

... Зелье, над которым корпел Снейп, определенно не получилось. Интересно, какой у него получился эффект? Джой буравила невидящим взглядом шкафчик, куда Снейп убрал образец не до конца усовершенствованного Напитка Живой Смерти...

... Маленькие розовые соски набухли и затвердели, как спелые ягоды малины. Правый Джеймс легонько массировал пальцами, а левый покусывал и целовал. Тонкая шея Лили напряглась, обозначив каждую косточку и мышцу. Ее ноготки почти до крови цеплялись за его плечи, и эта легкая боль приносила ему почти такое же наслаждение, как ей его игра с сосками. Лили забыла, что такое стыд и смущение, она раскрывалась все больше и больше, она отчаянно хотела узнать, что такое настоящее блаженство. Оставив слегка покрасневшую грудь в покое, Джеймс подцепил пальцами ее трусики и медленно потянул вниз. Лили инстинктивно попыталась сжать ноги, Джеймс терпеливо подождал, когда она снова расслабится, покрывая поцелуями ее коленки. Она позволила ему раздеть себя полностью и закрыла глаза. Джеймс потянулся к собственной ширинке.

— Если не хочешь, не смотри, — улыбнулся он.

Лили выждала еще несколько секунд и уверенно открыла глаза.

... В пробирке была сероватая жидкость. Джой понюхала ее и приподняла брови. Пахло опавшей осенней листвой, смешанной с грязью. Любопытно, зелье так и должно пахнуть, или у нее начались глюки?

— Я скучаю по тебе, братец, — Джой улыбнулась зелью...

Она была восхитительно расслаблена и готова к тому, чтобы навсегда стать его женщиной. Лили обнимала Джеймса за плечи, длинные темные ресницы подрагивали, кожа плавилась и горела под его пальцами. Дыхание стало еще более прерывистым и тяжелым, лицо и шея покрылись бисеринками пота, волосы тоже намокли и прилипли к лицу. Странно, что в таком виде Джеймс находил ее привлекательной... Сам он выглядел не лучше, черты и без того худого лица заострились еще сильнее, по лбу и вискам струился пот, хотя в комнате было довольно прохладно. Он нервничал почти так же сильно, как и она; ему, как и ей, хотелось, чтобы все прошло идеально... Лили знала, что в первый раз будет боль и кровь, но сейчас все это отошло куда-то на задний план, остался только Джеймс и его невероятная близость... Он застонал так отчаянно, словно раненый зверь, и Лили поняла, что все случится сейчас. Она запрокинула голову и зажмурилась, но боли не последовало. А затем был резкий толчок и дикое ощущение, будто тебя разрывают надвое...

... и разом выпила все до капли. По пищеводу будто ледяные шарики покатились, ноги подкосились и отказали, но разум оставался предельно ясным. Джой резко опустилась на пол и прислонилась спиной к стене. Еще пару секунд назад четкая картинка перед глазами стала медленно расплываться. Лед внутри сменился настоящей Арктикой, казалось, что все внутренние органы покрылись толстым слоем инея. Было даже почти не больно, только как-то... неприятно, наверное.

— Миль пардон, мадемуазель, что снова прерываю ваше уединение. Я забыл тут кое-что важное, уже ухожу... м-м-м, Жозефина?

Над ней склонилось носатое лицо, как и все остальное расплывающееся перед глазами. На лоб легла прохладная рука, показавшаяся Джой горячее огня. Черные глаза расширились, и в следующий миг кто-то рывком подхватил ее на руки.

— Вот дерьмо... Что ты сделала, идиотка! Черт бы все побрал...

Наконец наступила темнота.