Крестник (гет)

Разбудила Лили пушинка, упавшая ей на нос. Девушка чихнула и открыла глаза. Сквозь неплотно задернутый полог проникали лучики солнца, в которых танцевала пыль. Лили заулыбалась и порозовела, вспоминая свой сон. Он был таким реалистичным… Но тут Лили различила приглушенные звуки льющейся воды в душевой и, нахмурившись, приподнялась на всклокоченной постели. Плечи ее замерзли, и она укуталась в одеяло, но тут заметила, что спала обнаженной… Похоже, это все-таки был не сон.

Лили с внезапно обрушившимся на нее страхом покосилась на вторую половину своей постели. Небольшое углубление в подушке свидетельствовало о том, что Джеймс встал совсем недавно, подушка еще хранила его запах. Зажмурившись, Лили провела дрожащими пальцами по своим губам, медленно спускаясь к подбородку, шее и ключицам. Прикосновения породили волнующие воспоминания минувшей ночи. Лили испуганно отдернула руку, словно обжегшись, и еще сильнее закуталась в ставшее вдруг таким неуютным одеяло. Показалась простынь, и Лили со стоном опустила голову.

«Господи…» — промелькнуло у нее в голове.

Шум воды прекратился, вскоре скрипнула дверь, и в комнату вошел, потрясая мокрыми волосами, Джеймс. Лили резко вскинула голову, с трудом подавив резкое желание отодвинуться от парня как можно дальше. После того, что между ними произошло, она вдруг испытала просто нечеловеческий страх и неловкость. Хотелось стать невидимой и больше никогда не показываться Джеймсу на глаза.

— Доброе утро, — как ни в чем не бывало улыбнулся он. Лили угрюмо промолчала — в ее голову только что пришла пугающая мысль, что Джеймсу смешно.

Он нагнулся, чтобы подобрать с пола свою рубашку. Лили отвернулась, стараясь ни в коем случае не смотреть на Джеймса.

— Как… м-м-м, ты себя чувствуешь?

Она хотела ответить, что у нее все отлично, но вместо этого из горла только вырвался странный хрип. Лили откашлялась и предприняла еще одну попытку.

— Нормально, — прозвучало это так жалко, что Джеймс бросил на нее обеспокоенный взгляд.

— Уверена? — на его лице отпечаталась тревога. Похоже, его тоже одолели какие-то сомнения.

— Я… — Лили держалась из последних сил, — мне надо одеться. Пожалуйста, отвернись, — чуть не плакала она.

Джеймс, похоже, не на шутку испугался. Он шагнул было к кровати, но тут же беспомощно отступил назад. Лили отворачивалась, боясь даже взглянуть на него.

— Лили, — его голос еще никогда не звучал так обреченно. — Я что-то не так…

Она отчаянно затрясла головой, все сильнее кутаясь в злосчастное одеяло.

— Я в ванную, — пробормотала она, вскакивая и оборачивая одеяло вокруг груди. Босые ноги гулко топали по холодному полу, на котором тут и там валялись предметы ее гардероба. Оставив Джеймса позади, Лили прошла в ванную, которая еще была полна пара, закрыла дверь на задвижку и тяжело прислонилась к раковине, уперевшись в нее руками. Одеяло скользнуло к ее ногам, открывая полностью обнаженное тело. Лили еще никогда не было так стыдно видеть себя в зеркале.

Ее шею и плечи украшали едва заметные коричневатые отметины. Она торопливо поправила волосы, закрывая ими засосы. Кожа была бледной до такой степени, что немногочисленные родинки чернели на ней уродливыми пятнами. Почувствовав подступающие к глазам слезы, Лили торопливо запрокинула голову к потолку, чтобы, не дай Мерлин, не расплакаться.

«Сделанного не воротишь, — твердо сказала она сама себе. — Жалеть о чем-то уже поздно… в конце концов, все было не так уж и…»

Живот у нее странно заныл. Лили вспомнила прикосновения Джеймса к самым чувствительным местечкам ее тела, и ее бросило в жар пуще прежнего. Она включила воду в душе и отрегулировала ее, чтобы она стала прохладной. Нежные струи успокоили ее разгоряченное тело и привели в порядок взбунтовавшийся разум, но Лили все равно чувствовала себя одним большим клубком из нервов.

Закутавшись в полотенце, она подобрала одеяло и вышла из ванной. Джеймс уже полностью оделся, и Лили незаметно перевела дух — его голый торс снова вывел бы ее из состояния равновесия. Он опирался спиной на стену и, скрестив руки на груди, слепо разглядывал потолок. Лили не знала, сколько времени она провела в душе, и вид замершего в ее ожидании Джеймса заставил ее почувствовать себя виноватой. Он снова улыбнулся ей, но уже как-то осторожно, словно боялся одной лишь своей улыбкой потревожить севшую ему на плечо бабочку.

— Подожди меня в гостиной, ладно? — попросила она прежде, чем он успел сказать хоть слово. Впрочем, он, кажется, и не собирался что-то говорить. Джеймс согласно кивнул и вышел, а Лили бросила одеяло на кровать и зачем-то затянула потуже полотенце на груди.

Когда через двадцать минут она, аккуратная и собранная, вышла из комнаты, то обнаружила Джеймса и Бенджи, сидящих на диванах друг против друга и смеявшихся какой-то шутке. Завидев Лили, Бенджи дружелюбно улыбнулся ей, а Лили вдруг остро почувствовала ком в горле и едва нашла в себе силы, чтобы просто кивнуть ему. Девушке казалось, что в данную минуту уже все в школе знают о том, что произошло прошлой ночью. Джеймс, смеясь, опустил голову. Навязчивая мысль, что парни разговаривали о ней, не отпускала Лили, и ей захотелось немедля провалиться сквозь пол.

На завтрак Бенджи ушел раньше них, видимо, до парня дошло, что Лили и Джеймсу было о чем поговорить. Поттер мягко взял ее за руку и потянул к себе. Лили послушно села к нему на колени, чувствуя страшное напряжение. Она думала, что с уходом Фенвика ей станет легче находиться в компании Джеймса, но оказалось, что это далеко не так.

— Лили, ну что с тобой такое? — мягко спросил Джеймс, нежно касаясь ее волос губами. Лили ощутила вереницу мурашек, промчавшихся от уха до пупка. — Ты что же… — Джеймс сглотнул и закончил предложение неуверенно и тихо: — … сожалеешь?

— Я… — Лили и сама не знала, как сказать ему все, что она чувствовала. — Я чувствую себя как-то… странно…

— Это пройдет, — Джеймс убрал ее волосы на одну сторону. Он так легко и невесомо прикасался к ней, что Лили захотелось прильнуть к его груди и дать волю глупым слезам. — Прости меня, если я что-то сделал не так…

— Нет, — поспешно отозвалась Лили. Руки сами потянулись к его лицу. Она обхватила его ладонями и прижалась лбом ко лбу Джеймса. — Нет, все было замечательно, Джим, и дело вовсе не в тебе. Просто… я не уверена, что была готова к этому, а теперь…

Это все, на что ее хватило. Лишь бы только Джеймс не начал винить в чем-то себя. Он поджал губы и опустил голову. Его ладонь, едва уловимо поглаживающая ее по бедру, остановилась, а после он и вовсе убрал ее. Лили все еще боялась посмотреть ему в глаза.

— Хорошо, — Джеймс легонько улыбнулся. — Я понимаю, Лил. И ни на чем не настаиваю. Будем ждать столько, сколько ты захочешь, ладно? Только не бойся меня, я больше… никогда не сделаю ничего такого, пока ты не будешь готова.

Лили совершенно по-детски шмыгнула носом.

— Спасибо, — шепнула она и прижалась губами к губам Джеймса.

* * *

Где-то вдалеке громыхнули башенные часы, отсчитывая пять утра. Проснувшись, Северус подскочил от неожиданности и что было сил стукнулся макушкой о деревянную панель. Дверь, ведущая в больничное крыло, все еще была закрыта. Чертыхнувшись, парень потер затылок и вытянул ноги, разминая затекшие от неудобной позы мышцы.

От долгого сидения на одном месте пятая точка онемела и как будто превратилась в блин. С тех пор, как он притащил эту ненормальную Пальмер в лазарет, прошло уже часов шесть, а вестей от мадам Помфри по-прежнему не было, иначе она наверняка его разбудила бы. Медсестра, конечно, велела ему идти в свою гостиную, но что-то, что Северус нехотя назвал идиотским чувством ответственности, не отпускало его. Вот как убедится, что Пальмер больше ничего не грозит, так сразу и пойдет к себе, упадет на удобную кровать и уснет, как убитый. Горько усмехнувшись собственной иронии, Снейп снова покосился на наглухо закрытые двустворчатые двери и принялся вышагивать по коридору, прогоняя остатки сна.

Медсестра появилась только в начале седьмого. Она выглядела уставшей и страшно рассерженной, но, судя по этому, Северус понял, что Пальмер откачать ей удалось. Незаметно для самого себя он перевел дух и позволил наконец себе расслабиться.

— Мистер Снейп, — мадам Помфри, заметив его, только рукой махнула и зевнула. — Кажется, в это время вы должны быть в своей гостиной.

— Ну что там с Пальмер? — нетерпеливо спросил Северус.

— Сейчас ее жизни ничего не угрожает. Она спит. Советую и вам пойти и хотя бы немного поспать, пока не начались уроки. Директор непременно пожелает разобраться в том, что произошло, а это значит, что вам придется отвечать на его вопросы.

— Ну… я могу хотя бы увидеть ее? — внезапно вырвалось у Снейпа.

Мадам Помфри оценивающе посмотрела на него. К его удивлению, губы ее дрогнули в слабом подобии улыбки, и она кивнула.

Жозефина лежала на кровати, огороженной от посторонних глаз желтоватой ширмой. Сейчас девчонка действительно просто спала, ее дыхание было ровным и спокойным, лишь туго натянувшаяся кожа да синяки под глазами свидетельствовали о том, что она пыталась покончить с собой. Северус никак не мог понять, что должно произойти в жизни человека, чтобы он опустился до самоубийства. Он не понимал и того, до какой степени нужно так себя не уважать, чтобы сводить счеты из-за какого-то там Поттера.

— Мистер Снейп, — раздался непривычно мягкий голос мадам Помфри у него за спиной. — С мисс Пальмер все в порядке, можете не волноваться.

— Я и не волнуюсь, — пробурчал парень, отворачиваясь от девчонки. Уже у двери он вдруг обернулся и неловко пробормотал: — Спасибо.

— Малыш… даже не знаю, как сказать… В общем, есть одно дело.

Джеймс почти не удивился, когда в Большом зале Сириус и Марлин снова уселись на разных концах стола. Это продолжалось вот уже неделю, и в памяти вдруг совершенно некстати всплыл разговор с Бродягой, а вместе с ним и подозрения, которые начисто лишили Блэка сна и вообще спокойствия. Брови Лили удивленно изогнулись, но она дала понять, что слушает.

— Зелье для определения… м-м-м, родства, — Джеймс понизил голос, чтобы их не услышали вездесущие девочки из Хаффлпаффа. — Ты можешь его приготовить?

Лили изумилась, но почти сразу же сделалась серьезной.

— Да, конечно… но могу я узнать, зачем оно тебе?

— Не мне, — вздохнул Джеймс и поделился с девушкой своей теорией относительно Сириуса и Марлин. С каждым его словом Лили мрачнела все больше и больше, но когда Джеймс закончил, она медленно кивнула.

— Знаешь, звучит здраво, конечно… Но то, что Сириус относится к Марли, как к сестре, еще ничего не значит.

— Мы просто развеем его сомнения. А так он скоро вообще превратится черт знает во что. Все-таки они довольно долго встречались и… ну ты понимаешь.

Лили залилась краской. Теперь любое упоминание о сексе подвергало ее в панику, но она решительно сжала губы и кивнула.

— Ладно, сварить его несложно, да и состав, насколько я помню, там пустяковый… О, привет, Мэри, как…

— Вы уже в курсе? — Мэри МакДональд явно собиралась на завтрак в спешке. Должно было случиться что-то воистину грандиозное, чтобы Мэри вышла из башни Гриффиндора с волосами, собранными в неряшливый пучок, и практически без косметики на лице. — Ясно, судя по вашим лицам, вы не слышали… Джой в больничном крыле. Говорят, она пыталась… — Мэри понизила голос, — покончить с собой.

В первую секунду на Джеймса обрушилось что-то ледяное и когтистое, сдавившее огромной лапой все внутренности. Но когда до него дошел полный смысл слов Мэри, на смену страху пришла чистая ярость.

— Я обещал этой идиотке, что сам убью ее, если она еще хотя бы раз… — он сжал кулаки от бессильной злости.

— Подожди, — нахмурилась Мэри, — ты хочешь сказать, что она и раньше пыталась это сделать?

Не обращая внимания ни на кого вокруг, Джеймс сорвался с места и бросился к выходу из Большого зала. Лили осталась сидеть на скамье, ее рука, которую Джеймс держал, а потом выпустил, бессильно шлепнулась на колено. Мэри недоуменно таращилась ему вслед, а Джеймс мчался вперед и не замечал никого. Исключение не составил даже Нюниус, только что явившийся на завтрак в таком виде, будто готовился к фотосессии для журнала о вурдалаках.

Когда он влетел в больничное крыло, мадам Помфри как раз взбивала подушку на одной из кроватей. Не обращая внимания на ее возмущенное «Мистер Поттер!!!», Джеймс в три гигантских шага преодолел расстояние от двери до единственной кровати, которая была загорожена ширмой. Джой лежала на боку, отвернувшись от него и скорбным жестом подложив ладонь под щеку. Костлявые плечи ее, скрытые за некрасивой больничной рубашкой в цветочек, едва заметно подрагивали.

— Даже не знаю, чего мне сейчас хочется больше: обнять тебя или все же задушить, — отдышавшись, заявил Джеймс.

Джой никак не отреагировала на его реплику. Джеймс подумал было, что она спит, но тут она вдруг легла на спину и уставилась невидящим взглядом в потолок.

— Передай Снейпу, что я его ненавижу, — буркнула девушка. По ее впалой щеке скользнула слезинка и тут же исчезла.

Джеймс уселся на шаткий табурет и подался вперед, сцепив пальцы в замочек.

— Всецело разделяю твои чувства, но при чем тут Снейп? Погоди-ка, — вдруг обрушилась на него жуткая догадка, — это что, его рук дело?!

— Этот гад притащил меня сюда, — хмыкнула Джой. — Сама не знаю, зачем.

Джеймс испытал что-то странное: то ли облегчение и благодарность, то ли досаду, что в нынешнем состоянии Джой виновата она сама, а не кто-то другой, кого можно было бы с чистой совестью замочить и не париться.

— Ладно, — нехотя буркнул Джеймс, — Снейпу я потом спасибо скажу. А теперь давай, рассказывай, — вздохнул он, — какой дементор в тебя на этот раз вселился.

Джой упрямо отмалчивалась добрых пять минут. Джеймс принялся постукивать пальцами по своей щеке, ожидая, пока она соизволит заговорить, но этого так и не случилось.

— Послушай, Пальмер, сколько можно? Это уже просто становится смешно. Я миллион раз говорил тебе, что на мне свет клином не сошелся и…

— Это точно, — саркастически бросила Джой, прервав его монолог.

Джеймс поперхнулся словами.

— Тогда в чем дело, твою мать?!

Джой устало закрыла глаза.

— Хочешь сказать, ты наглоталась какой-то дряни просто так, эксперимента ради?! Да что ты молчишь, дура?! Посмотри на меня!

Она повернулась к нему так резко, что, казалось, чудом не сломала шею, а Джеймс от неожиданности заткнулся и вопросительно приподнял бровь. Какое-то время Джой буравила его взглядом, затем вдруг села, даже не поморщившись, хотя каждое движение, бесспорно, давалось ей с большим трудом и болью. Сгорбившись, она просидела еще несколько минут, а затем вдруг уронила голову, закрыла лицо ладонями и отчаянно разревелась.

— Мерлин, Джой… — Джеймс неловко присел рядом с ней и обнял ее за трясущиеся плечи. Казалось, что за прошедшую ночь она похудела ровно настолько, что от нее осталась только кожа да кости, по своим размерам напоминавшие птичьи. Глаза на заострившемся лице казались блюдцами, и сейчас они почему-то были не зелеными, а какими-то серо-бурыми. — Да что случилось? Скажи мне…

— Ре-ре-ретт… — нечленораздельно простонала Джой, пряча лицо у Джеймса на груди. Пахло от нее исключительно лекарствами, и у Джеймса зачесался нос от всех этих запахов.

— Что?

— Ретт… Он… он… о Господи… Его уби-или по… по приказу от-отца…

На миг Джеймсу показалось, что Джой спятила.

— Тебе это случайно не приснилось?

Джой отстранилась от него и вытерла покрасневшие глаза. Даже ее волосы, казалось, потускнели от горя и полного упадка сил. Ничего более жалкого Джеймс еще никогда не видел.

— Отец узнал о нем. О том, что он… ну, нетрадиционный… что связался с компанией Пожирателей… но это еще он мог пережить, а вот известие о его «голубизне» — это же позор семьи. В общем, я получила письмо от Нейтана, ну знаешь, его парня… — она чему-то криво усмехнулась. — Все произошло у него на глазах несколько дней назад. Они и еще трое получили за-задание — добыть какие-то документы из архива, там это и случилось, — она понизила голос до едва различимого хрипловатого шепота. — Его убил какой-то тип, говоривший на ломаном английском… а за два дня до этого отец прислал брату письмо с угрозами… мол, он уничтожит его, даже не задумавшись о том, что Ретт — его сын. Черт побери, Джеймс, я не хочу жить! Не хочу… после того, что сделала моя семья! Они у-у-убили моего брата!

Захлебнувшись рыданиями, Джой забилась в руках Джеймса, как пойманная птица. Неизвестно, откуда в тщедушном измученном тельце вдруг взялась такая сила, что Поттеру с трудом удалось удержать бьющуюся в истерике девушку. Палочкой обездвижить ее он не мог — для того, чтобы ее достать, пришлось бы разжать руки, лучше всего было позвать мадам Помфри, но она уже сама спешила к ним с какой-то склянкой наизготовку. Джой хрипела и стонала и не давала женщине влить себе в рот успокаивающее зелье, но мадам Помфри все же удалось это сделать. Половина снадобья пролилась мимо, но того, что попало Джой в рот, хватило для того, чтобы она обмякла у руках Джеймса и перестала хрипеть, как от удушья. Он бережно уложил ее на кровать и укрыл тонким одеялом. Джой все еще плакала, но не издавала при этом ни звука. От увиденного Джеймсу захотелось оказаться как можно дальше, но он взял себя в руки и погладил Джой по спутанным волосам. Вскоре зелье подействовало в полную силу, и она крепко уснула, обняв руку Джеймса, как большую плюшевую игрушку.

— Что там с Пальмер? — прошипел Сириус, едва Джеймс плюхнулся за парту рядом с ним. — Сохатый! — пнул он друга, видя, что тот не слишком торопится с ответом.

— Жить будет, — краем рта сказал Джеймс, покосившись на сурово молчащую МакГонагалл, которая красноречиво буравила их взглядом и не желала начинать лекцию, ожидая, когда они соизволят заткнуться. — Но… черт подери, Бродяга… я не знаю, как долго это продлится.

— Что ты имеешь в виду?

— Я думаю, она в буквальном смысле сходит с ума. Я не знаю, что с ней делать, Сириус, не знаю.

Сириус смотрел на него так, словно Джеймс признался ему в чем-то запредельном. Поттер замолчал и постарался сосредоточиться на лекции по трансфигурации, но собственные слова никак не желали уходить из головы. Он был настолько поглощен мыслями о Джой, что утренняя беседа с Лили относительно их отношений совершенно вылетела у него из головы.

После уроков он решил снова навестить Джой. Она не спала и не истерила, а совершенно спокойно читала какую-то книгу, сидя на постели. Когда Джеймс присел на табурет рядом с ней, она даже не подняла на него взгляд, лишь выпрямила спину и поджала губы. Пытаясь привлечь к себе внимание, Джеймс демонстративно заглянул в ее книгу и понял, что читала Джой то самое письмо, которое прислал ей Нейтан, вложенное между страниц.

— Учишь его наизусть? — зачем-то спросил он.

Джой вздохнула и закрыла книгу.

— Серьезно, выброси его. К чему эти лишние расстройства?

— Хуже мне уже не будет, — ровно сказала она, как будто это было что-то обыденное. — Знаешь, ко мне тут Дамблдор приходил, а вместе с ним и МакГонагалл. Пытались выяснить, что стало причиной моего… порыва, — она зло усмехнулась.

— Ну и что ты им сказала?

— Что меня достала нахрен эта школа. Что меня бесят мои однокурснички. Что моим предкам срать на меня с высоты Эйфелевой башни. Что я скорблю о последнем уничтоженном в Северной Америке нунду, занесенном в Красную книгу. В общем, они списали все на стресс перед ЖАБА и отвязались.

— МакГонагалл, может, и повелась, но Дамблдор — никогда. Запомни, Пальмер, от этого старика ни черта не утаишь. Уверен, за мной в этой школе только слепой не следит. Будь спокойна — теперь он и с тебя глаз не спустит.

— Знаешь, что, — она картинно задумалась, приложив палец к губам. — Мне плевать. Я уже все решила.

Тон, каким это было сказано, Джеймсу категорически не понравился.

— Что ты решила? — подозрительно спросил он. — Ты же не собираешься мстить? — в шутку добавил Джеймс и тут понял, что попал в яблочко. Смех из его голоса разом улетучился. — Ты с Гремучей ивы не рухнула? Этим ничего не добьешься, Джой!

— Добьюсь, — равнодушно сказала она. — На одного грязного выродка в мире станет меньше.

— Да ты рехнулась, — простонал Джеймс, хватаясь за голову. — Какого черта тебе надо лезть в это пекло? Джой, не делай этого, — почти умоляюще сказал он.

— Оставь меня в покое! — вдруг разъярилась она, отталкивая от себя его руку. — Чего тебе от меня надо, Джеймс?! Три недели — три! — тебе было абсолютно плевать на меня и то, что со мной происходит, а теперь ты вдруг решил изобразить заботливого друга?

— Не строй из себя дуру, — процедил Джеймс, уязвленный ее словами. По губам Джой снова скользнула злая усмешка.

— В кои-то веки мне абсолютно начихать на то, что ты там думаешь. Иди лучше к своей ненаглядной Эванс, которую ты так сильно любишь… Кстати, у меня только один вопрос: что ты будешь делать, когда придет твое время, а? Что ты ей скажешь?

Он понял, что она имела в виду, и от этого стало еще противнее.

— Я что-нибудь придумаю. А ты, — он поднялся на ноги, намереваясь оставить последнее слово за собой, — только попробуй вляпаться во все это дерьмо. Я не знаю, что с тобой сделаю, Пальмер, попомни мои слова. Ретт не хотел бы для тебя всего этого…

— Не смей! — вдруг взвизгнула она и швырнула в него свою книгу, в которой лежало письмо от Нейтана. — Заткнись и никогда не смей говорить о моем брате, ты понял?!

— Чертова истеричка… — пробормотал Джеймс, швыряя ей выпавшее из книги письмо.

— Убирайся! — вдруг не своим голосом закричала Джой и замахала руками. — Уходи, Джеймс Поттер, Мерлином заклинаю, просто оставь меня в покое! Оставьте все меня в покое! — она уже завывала, словно видела или чувствовала нечто такое, что было доступно только ей. У Джеймса сердце заболело от жалости, но больше находиться в ее обществе он не мог.

— Мистер Поттер, — прокудахтала откуда-то мадам Помфри, спешившая к Джой с новой склянкой, — вам сейчас действительно лучше уйти… Мисс Пальмер все еще находится в нестабильном душевном состоянии.

— Ну так сделайте что-нибудь! — прорычал Джеймс и, бросив на свернувшуюся калачиком Джой последний взгляд, стремительно покинул больничное крыло.

* * *

— Не уходи, — сипло попросила рейвенкловка, сидевшая на великолепной кровати в Выручай-комнате и кутавшаяся в тонкую голубую простынь. Сириус застегнул последние пуговицы рубашки и потянулся к кедам. — Я все равно ничего не скажу Марлин.

Ее тоненькие пальчики пробежались по его спине, разглаживая складки рубашки. Зло сжав зубы, он зашнуровал кеды и поднялся с кровати, на которой еще десять минут назад яростно вбивался в соблазнительное податливое тело девушки, чьего имени даже не помнил.

— Сириус, я никому не скажу, — уже более требовательно произнесла рейвенкловка. Поджав губы, он обернулся к ней и слегка наклонился, вдыхая приторный аромат ее духов.

— Я знаю, — бархатным голосом произнес он, доставая палочку. Раскосые глаза девчонки сузились, она дернулась, но ничего предпринять не успела: — Обливиэйт.

Когда она снова пришла в себя после процедуры изменения памяти, то недоуменно огляделась по сторонам и подняла с пола красно-золотой галстук. Сириус к тому времени был уже на два этажа ниже.

Он просто тащился, куда глаза глядели. В замке стояла уютная тишина, сейчас казавшаяся ему нереальной, факелы на стенах потрескивали, превращая спящий Хогвартс в склеп. За окном расстилались черные облака, обещавшие в ближайшем будущем вылить на Шотландию все свои запасы воды. Портреты, мимо которых Сириус проходил, недовольно смотрели ему вслед и что-то бормотали, но ему было плевать. Хотелось просто туда, где можно было бы насладиться столь прекрасным одиночеством. Что-то с грохотом рушилось в жизни Сириуса Блэка, а он даже не пытался это остановить.

Родная гриффиндорская гостиная встретила его не так, как он надеялся. В кресле у камина расположилась одинокая фигура в кремовом халате. Золотистые волосы лежали на спинке кресла, маленькие руки с силой сжимали бархатные подлокотники. Хлопнувший портрет разбудил дремавшую девушку, она вздрогнула и оглянулась. Узнав вошедшего, Марлин поднялась на ноги и обхватила себя руками. Почему-то этот простейший жест дал Сириусу понять, что она все знает.

— Я никогда не спрашивала тебя о том, где ты был, — Марлин заговорила, и в ее голосе, словно натянутые струны, дрожали слезы. — Я ни в чем тебя не ограничивала. Я ни разу не задала тебе ни одного вопроса, Сириус. Я просила тебя только об одном: если изменяешь мне, то так, чтобы я об этом не знала!

Она говорила, не повышая голоса, но для Сириуса ее слова все равно звучали подобно громовому крику.

— Марлин, не надо, — устало попросил он. Полные губы девушки исказились в усмешке.

— Я больше и не буду, клянусь. Потому что мне надоело изображать из себя терпеливую дуру. Ты перестал даже разговаривать со мной безо всяких причин. Просто скажи мне напоследок, — голос ее дрогнул, — я вообще когда-нибудь что-то значила для тебя?

— Проблема не в тебе, — терпеливо сказал Сириус, делая шаг к Марлин, но девушка выставила перед собой руки, и он словно споткнулся. Отчего-то стало неприятно. — Марлин… просто все стало сложно, я… — он вздохнул, сдаваясь. — Я не знаю, что со мной происходит.

— Брось, Сириус. Мы оба знаем, что происходит. Я думаю… мы уже давно не любим друг друга, просто осталась привычка, и ничего больше.

Если она хотела удивить его, то ей это определенно удалось. В первую минуту Сириус даже не нашелся, что и сказать.

— Значит, это все? — только и смог выдавить он.

— Согласись, так будет лучше. К чему мучить друг друга?

— Я рад, что ты тоже так думаешь, — нервно хохотнул он.

С минуту Марлин ковыряла дырку в обивке дивана, затем улыбнулась:

— Н-да… как-то не так я представляла этот разговор. Я думала, у тебя хоть что-нибудь дрогнет…

Сириус не знал, смеяться ему или возмущаться.

— Так ты меня проверяла?! — все-таки возмутился он.

Марлин захихикала и вдруг совершенно по-дружески обняла его. Чувствуя легкую неловкость, Сириус сомкнул руки у нее на талии в ответ. Девушка ткнулась носом ему в шею, но никакого трепета это действие у него не вызвало. Разве что едва ощутимую нежность, которую Сириус тут же списал на ранее названную Марлин привычку.

— Я рада, что мы все выяснили, а теперь расстаемся не врагами.

— Я еще подумаю об этом, — пробурчал уязвленный Сириус. Марлин легонько шлепнула его по губам и отстранилась.

— Знаешь… меня тут на свидание пригласили, — скромно потупившись, поделилась она.

— Кто?! — мгновенно ощетинился растаявший было Сириус.

— Дед Пихто! Спокойной ночи, Блэк.

— Нет, ну серьезно, Марли, кто?

— Отстань! — со смехом отмахнулась она уже на лестнице в девичьи спальни. Махнув ему напоследок, его теперь уже бывшая девушка скрылась, а Сириус упал в кресло и довольно потянулся, чувствуя, как валится с его плеч просто необъятный груз.

В гостиной старост тикали настенные часы, но Лили почти не обращала на них внимания. На коленях у нее лежала потрепанная книга с пожелтевшими от времени страницами и выцветшими чернилами. Ноги Лили замерзли, и она поджала их под себя, чувствуя, как приятно закололо в мышцах. Где-то у себя в комнате ругался Бенджи — кажется, у него в ванной снова сломался кран. Лили на миг оторвалась от книги, с улыбкой вслушиваясь в изысканную ругань своего коллеги. Что-то бабахнуло — это наверняка Фенвик дал выход своим эмоциям и пнул комод.

— Попробуй Репаро! — крикнула Лили, пытаясь не засмеяться в голос.

— Уже три раза, — с чувством ответил ей Бенджи, — держится буквально пять минут, а мне надо принять душ, черт возьми!!!

— Ладно, — сжалилась над несчастным парнем Лили, — разрешаю тебе сделать это в моей душевой.

Из-за полузакрытой двери показалось раскрасневшееся лицо Бенджи.

— А Поттер меня на британский флаг не порвет? — с подозрением спросил он.

— Если не будешь копаться в моей корзине с бельем, то все останется между нами, — Лили постаралась, чтобы это прозвучало серьезно, но не удержалась и прыснула. Бенджи смешно почесал всклокоченную макушку, кивнул и скрылся, чтобы через пять минут вернуться со всеми банными принадлежностями.

— Спасибо, Лили, — с чувством сказал он, скрываясь в ее комнате. — За мной должок!

— Главное, мою сантехнику не сломай, — прокричала ему вслед Лили и, все еще посмеиваясь, вернулась к книге.

В ней были собраны далеко не самые сложные зелья, поэтому получить ее в библиотеке не составило особого труда, хотя студентам младше седьмого курса она все равно не выдавалась. Осторожно листая старые хрупкие страницы, девушка с интересом вчитывалась в рецепты, но дольше минуты на одном не останавливалась. Пока ей вдруг не попалось одно зелье, заинтересовавшее ее куда больше всех остальных.

Зачем-то бросив на дверь собственной комнаты быстрый взгляд, Лили поудобнее устроила книгу на коленях и прочитала название еще раз: «Контрацептивные отвары». Всего в этом разделе было четыре коротеньких рецепта, Лили с замиранием сердца прочла их все и обнаружила, что отличались они не только по составу, но и по действию. Один из них рекомендовался только для рожавших волшебниц, еще два не давали стопроцентную гарантию действия, а вот четвертый вроде как подходил для Лили идеально. Девушка принялась жадно перечитывать рецепт, но вдруг в голове будто что-то щелкнуло, и она с полыхающими от стыда щеками захлопнула книгу, даже не отметив в уме номер страницы, на которой остановилась. «Успокойся, ничего страшного ты не сделала», — приказала она сама себе и снова открыла книгу, чтобы продолжить поиски зелья для Сириуса, о котором говорил Джеймс. Но теперь Лили не могла думать ни о чем, кроме злосчастного зелья против нежелательной беременности…

«Если бы Джеймс только знал, о чем я думаю, он бы умер от смеха», — Лили обняла книгу и положила на нее подбородок. В памяти тут же всплыли подробности минувшей ночи. Но в этот раз Лили не стала отмахиваться от них и позволила волнам памяти завладеть ее разумом. Внизу живота стремительно потеплело, от макушки до кончиков пальцев на ногах словно электрический разряд пустили. Ей вдруг захотелось, чтобы рядом оказался Джеймс, такой родной и нежный, чтобы его пальцы снова коснулись ее там, а горячие губы снова начали свое волнующее путешествие по ее телу… Но, вспомнив все, что она сказала ему утром, Лили вернулась с небес на землю.

«Господи, он решит, что я идиотка. Сначала оттолкнула, а сразу после этого захотела секса! Лили Эванс, ты и вправду того», — она покрутила пальцем у виска, нервно хохотнула, но на всякий случай все же загнула уголок страницы с контрацептивами.

* * *

Иллюстрации здесь:

http://cat-howard.tumblr.com/