Подопечный / Pet Project (гет)

Гермиона дремала, когда отворилась дверь в ее комнату.

— Северус? — Она сонно моргнула.

Луна лишь частично освещала комнату, и оттого Гермиона не была уверена, действительно ли она видит стоящего на пороге взъерошенного, небрежно одетого Северуса. Но сильнее всего Гермиону удивили его изящные босые ступни. Внезапно она вспомнила ту далекую ночную встречу, когда он спросил: «Вы настоящая?».

И теперь она вернула ему этот вопрос:

— Ты мне снишься?

Он переступил с ноги на ногу, и весь его внешний вид говорил о том, что он нервничает, и это никак не вязалось с обликом того Северуса, которого она знала.

— Я... — начал он и замолчал.

Гермиона замерла. Сон как рукой сняло, она не сводила с Северуса глаз.

Он медленно приблизился к кровати. От скользящей изящности его шагов у Гермионы перехватило дыхание.

— Это то, чего ты хочешь? Ты действительно выбрала меня? — едва слышно спросил он, звук его голоса скользнул по ее коже, оставив волну мурашек.

— Да.

— Это безумие.

Напряжение слегка отпустило ее. Как я могла не влюбиться в него?

— Возможно, — согласилась она. — Но я могу завтра умереть. Ты можешь завтра умереть.

Северус остановился, и Гермиона поняла: она должна пойти к нему, прежде чем они встретятся посередине. Но, может, именно этого он и ждал — чтобы она подтолкнула их на новый уровень, сделала шаг, на который он сам не решался? Из-за страха или осторожности, с которыми жил слишком долго.

Гермиона выскользнула из кровати. Снейп переступил с ноги на ногу, когда она прошла мимо него к двери и закрыла ее, громко щелкнув замком. Вернувшись, Гермиона встала прямо перед Северусом, коснувшись пальцев его босых ног своими, что заставило ее улыбнуться.

Она удивилась, когда он прижал ее к себе. Он был сплошным противоречием — притягивал, отталкивал, хотел, не хотел.

— Я никак не пойму тебя, — пробормотала Гермиона ему в рубашку.

Северус тихо рассмеялся.

— Тогда мы отлично подходим друг к другу, поскольку ты постоянно сбиваешь меня с толку, каждую секунду. Даже больше — приводишь в ужас.

Гермиона щекой ощущала, как быстро бьется сердце в его груди, и этот дикий ритм резко контрастировал со спокойным и отстраненным обликом Северуса. Она слегка подняла голову, провела губами по обнаженной коже над воротником и почувствовала, как он сжал ее плечи, а затем скользнул вниз по рукам.

Она смело расстегнула первую пуговицу его рубашки.

— Я не хочу пугать тебя.

— Я знаю. Но от этого не легче.

Он сосредоточенно смотрел, как она расстегивает вторую пуговицу, но молчал. Гермиона задрожала под этим горячим взглядом.

— Значит, никто не должен узнать, что самый ужасный учитель Хогвартса боится меня. Это разрушило бы твою репутацию.

— Дерзость.

Он произнес это с типично педантичным презрением профессора Снейпа, но его руки, вопреки тону, дарили тепло, скользя по ее телу.

Она слегка отклонилась, чтобы посмотреть ему в лицо.

— Это ужасный недостаток. А еще несговорчивость, способность позорить тебя и склонность рубить с плеча.

Он остался серьезен, но глаза смеялись.

— Ты забыла упрямство.

Гермиона приподнялась на цыпочках и прижалась губами к его губам, благодаря за то, что поддержал ее дурачество, а затем побормотала:

— Это не недостаток.

— Нет, — согласился он, когда она опустилась. — Полагаю, когда имеешь дело со мной, то упрямство — скорее благословение. — Его голос понизился до хриплого шепота: — Я не отталкивал тебя.

— Знаю.

— Однако нам необходимо поговорить о твоей прискорбной манере выражаться, — тут он намеренно поднял бровь. — Самый упрямый козел из всех козлов?

Гермиона весело фыркнула.

— Так моя бабушка называла дедушку, — она расстегнула последнюю пуговицу и развела полы. Пальцем скользнула по обнаженной коже, коснувшись мягких темных волосков на его груди. — Научишь меня ругаться позже.

У Северуса перехватило дыхание, когда она положила ладонь на его грудь.

— Ладно.

— Северус...

Она не знала, как сказать ему, чего хочет, ее гриффиндорская смелость иссякла. Но, похоже, Северус понял сам и сжал в кулаке ее ночную рубашку, медленно задирая.

Вообще-то Гермиона ожидала урагана. Чего-то наподобие тех страстных поцелуев, от которых у нее раньше перехватывало дыхание и отключался разум. И была поражена нежным прикосновением его губ. Она ответила и тут же была вознаграждена вторым поцелуем, несколько более напористым, но все таким же нежным. Она полностью расслабилась. Все колебания и страхи растаяли вмиг.

Наверняка он почувствовал ее улыбку.

— Почему ты улыбаешься? — спросил он, отклонившись и взглянув на нее.

Ее улыбка стала лишь шире.

— Потому что ты никогда не соответствуешь ожиданиям.

Снейп вопросительно приподнял бровь. Гермиона снова поцеловала его и заверила:

— Это хорошо.

Казалось, это его удовлетворило, и он снова потянул ее ночную рубашку вверх. Другой рукой он медленно скользнул с бедра на спину. От ощущения теплой ладони у Гермионы перехватило дыхание, и она выгнулась навстречу прикосновению.

— М-м-м, чувствительная.

Она рвано вдохнула, когда он прижал ее к себе. Его обнаженная грудь обжигала сквозь тонкую ткань. Северус прикоснулся губами к чувствительной точке за левым ухом, но, прежде чем продолжить, жарко выдохнул в ее кожу:

— Однако я заметил, что у тебя развилась особая... тяга к моим рукам.

Она положила руку ему на плечо. А другой зарылась в его волосы на затылке, пока Северус использовал запрещенное оружие — свой голос и слова — так, как Гермиона не смела и мечтать.

— Только представь, что мои руки могут сделать с тобой, — шептал он, все выше задирая ночную рубашку.

Гермиона едва ли могла подавить пронзившую все тело дрожь. Руки Северуса не были мягкими или нежными, наоборот, — жесткие и покрытые шрамами, они казались уверенными и опытными, и в ее фантазиях они давно играли особую роль.

— Северус, — выдохнула она.

Она расслышала глубокий смех и поняла, что до сих пор зажмуривала глаза. Заставив себя открыть их, она увидела, как Северус с ленивой улыбкой смотрит на нее, а взгляд его потемнел настолько, что в нем можно утонуть. Гермиона приподнялась на цыпочки, покрывая поцелуями его подбородок и шею. Северус тихо вздохнул, ведя рукой вверх по ее спине.

Слова, напомнил ее затуманенный рассудок, скажи ему. Она же Гермиона Грейнджер. Она умеет пользоваться словами, она отлично справляется с их применением. Если бы только его пальцы остановились, подумала она, но тут же отбросила эту мысль. Ни за что.

Слова, снова напомнил рассудок.

Она спрятала лицо в изгибе его шеи и лизнула ключицу.

— Сильные, умелые руки, — подтвердила она, радуясь, что смогла в путанице мыслей найти правильные слова. — Обожаю наблюдать за тобой во время работы. Могу представить... — но тут она замолчала, потому что Гермиона в реальности была не настолько прямолинейной, как воображаемая Гермиона.

Северус обхватил ее затылок и требовательно поцеловал, заставляя приоткрыть губы. Она тихо застонала, когда их языки соприкоснулись.

Но он слишком быстро отстранился, и Гермиона тихо запротестовала.

— Когда-нибудь мы сравним твои представления с моими.

Гермиону охватил жар, заставив позабыть о том, что она собиралась сказать, стоило лишь представить все, о чем когда-либо читала или слышала. Она не заметила, как его руки окончательно стянули с нее ночную рубашку. Гермиону охватили паника и смущение, мгновенно прогнав возбуждение. Она попыталась инстинктивно прикрыться, ощущая неуверенность и страх. — Я...

Он перехватил ее руки, прижал к себе, и она забыла о панике и стеснительности, обо всем вокруг, снова погружаясь в вихрь ощущений.

Кожа к коже, ошеломляющие поцелуи, и Гермиона уже не могла думать ни о чем другом. Когда они прервались на миг, чтобы перевести дыхание, она выпалила:

— Я не знаю, что делать!

И залилась краской стыда. Она совсем не хотела затрагивать разницу в возрасте и опыте, но она решила быть с ним честной. Он замер.

— Я... предполагал подобное. — Он погладил пальцем кожу груди, прежде чем двинуться дальше. — Я приложу усилия, чтобы тебе было как можно более приятно.

Не в силах сопротивляться искушению, она выгнулась вслед его прикосновению. И радостно, хотя и чуть нервно, рассмеялась — настолько формально изъяснялся Северус сейчас. Гермиона потянулась и легко поцеловала его, пока он гладил ее тело.

— Я никогда и не сомневалась, — она снова одарила его поцелуем. — Ты всегда шел до конца.

У Северуса было много женщин. Когда Лили вышла замуж за Поттера, Снейп топил свою ярость и боль самым гнусным способом в темнейших закоулках Лютного переулка. Его приятели — те самые, которые позже стали Пожирателями, — его только подстрекали.

И однажды ему приелись эти бездушные встречи, которые не заполняли болезненную дыру, оставленную Лили. А позже они стали рутиной. Когда телу требовалась разрядка, Северус давал ему такую возможность. Безучастно и холодно, но в конце концов достаточно эффективно и конфиденциально, чтобы не приходилось переживать о своем положении среди Пожирателей или должности преподавателя в Хогвартсе. Но теперь воспоминания о том прошлом заставили его замереть. Снейп использовал их. Трахал. Покупал и платил за время. И ни одну из них не любил. Ни в одной не видел ничего даже близко похожего на симпатию к нему. И теперь, когда Гермиона открыто и любяще смотрела на него, занервничал.

Продолжая гладить ее кожу, он поражался ее доверию. Минутой ранее она смущалась своей наготы, а теперь стояла перед ним лишь в одних трусах и не боялась.

— Поцелуй меня? — едва слышно выдохнула она.

Этому желанию он не мог сопротивляться.

— Тебе нравятся поцелуи, — и он мимолетно поцеловал ее, а затем провел губами от подбородка до уха. — Их будет очень много, — жарко выдохнул он, наслаждаясь ответной дрожью. После чего легко подтолкнул назад. Гермиона отступила, и Северус вознаградил ее поцелуем. Шаг за шагом, поцелуй за поцелуем он направлял ее через комнату, пока она не достигла кровати. И заглушил удивленное «О!» страстным поцелуем, когда она прикоснулась ногой к покрывалу. Гермиона торопливо забралась на кровать и отодвинулась к изголовью. Северус не торопясь снял расстегнутую рубашку и прикоснулся к ширинке. И посмотрел на Гермиону. Она, закусив губу, не отрывала взгляда от его рук и натянутых брюк. От быстрого дыхания ее грудь вздымалась и опадала в почти гипнотизирующем ритме.

— Сними их.

Слова прозвучали тихо, но решительно. Расстегнув пуговицы, Северус стянул брюки и спустя миг нависал над Гермионой, заключив ее будто в клетку руками и ногами.

Гермиона мурлыкнула. Этот звук Северус уже знал — так она делала, когда была счастлива и расслаблена. Интересно, какие еще звуки он сможет из нее извлечь. Он настойчиво, с напором поцеловал ее. А она отозвалась самым восхитительным способом, охватила его шею, прижалась к нему, притянула ближе.

Тепло ее тела сильнее разожгло в нем огонь, кровь вскипела, а Гермиона вдруг развела ноги, и он оказался прямо между ее бедер.

Гермиона ахнула и выгнулась, чем лишь подстегнула его. По-прежнему лежа на ней, он медленно спускался поцелуями вниз по коже. Слегка склонив голову, прижался колючим подбородком к соску, вызвав довольный вздох, и принялся ласкать его языком, пока Гермиона не задрожала.

— Север...

Она не смогла выговорить его имя до конца, когда он втянул сосок в рот и осторожно сжал зубами, продолжая ласкать языком, но отозвалась высоким ошеломляющим стоном, который прошил тело Северуса, будто разрядом тока, усилив возбуждение. Когда он закинул ее ноги себе на талию, заставляя охватить его, Гермиона вновь застонала.

— Какие восхитительные звуки, Гермиона. Не терпится услышать их вновь.

Она помотала головой по подушке, то ли откликаясь на его слова, то ли наслаждаясь его действиями — он не был уверен. Тогда он сосредоточился на другой груди, нежно лаская и надеясь услышать новые звуки. Долго ждать не пришлось, и он был вознагражден: довольные выдохи стали громче.

— Прекрати! Стой. — Она перестала цепляться за его плечи и оттолкнула. — Прекрати. Я... — она не могла отдышаться.

Северус мгновенно отстранился и оперся на локти, напряженно вглядываясь в ее лицо и боясь увидеть отказ. И, слава богу, увидел лишь стыдливое разочарование. — А. Слишком много.

— Прости, — румянец покрыл ее шею и грудь.

— Буду иметь в виду, — пробормотал Северус и склонился, преследуя его губами, а Гермиона вновь притянула его за плечи ближе.

Помня о ее чувствительности, Северус легко и бережно приласкал ее грудь. Когда Гермиона вновь подалась навстречу, он скользнул пальцами вниз, охватил ее бедро и слегка толкнулся вперед. Гермиона лишь крепче впилась короткими ногтями ему в плечи.

Он начал ласкать нежную кожу бедра большими пальцами, заставив Гермиону задрожать. Но когда провел рукой по ее влажным трусикам, едва слышное мурлыкание перешло в громкое мурчание. Этот звук чрезвычайно понравился Северусу, и он подумал, что к такому мог бы привыкнуть.

Он продолжал с нажимом потирать влажную ткань, возбуждая Гермиону больше. И одновременно начал спускаться вниз с поцелуями, шепча бесстыжие слова в ее кожу: о том, что он чувствует, какова она на вкус, и что еще он хотел бы с ней сделать. И каждый раз, когда Гермиона вздрагивала или чуть громче стонала, он запоминал, что сказал.

Добравшись до ее трусиков, он замер, но она не сделала ни малейшей попытки его остановить, когда он медленно потянул белье вниз.

— Восхитительна.

— Северус...

— Ты восхитительна, — повторил он. — Дай мне увидеть тебя. — Его пальцы прошлись по влажным волоскам. — Гермиона, ты когда-нибудь кричала? Не от злости или боли, а от чистейшего удовлетворения?

Она издала непонятный звук.

Северус руками прижал ее бедра к кровати.

— Ты дрожишь. Очаровательно. Интересно, сколько мне потребуется времени, чтобы заставить тебя содрогаться? Мне попытаться?

Он ласково подул и тихо рассмеялся, когда она вздрогнула. Но он хотел большего.

Он склонился еще ниже и прикоснулся языком. Ее вкус расцвел взрывом, как очень сложное правильно сваренное зелье, — дурманящий и сладкий с едва заметной нотой самой Гермионы.

— Да, воистину восхитительно.

И его язык нашел маленький комочек, который заставит ее забыть обо всем. Северус ласкал ее, то сильнее надавливая, то едва прикасаясь, заставляя Гермиону метаться под ним и бессознательно подталкивать его туда, где ей было приятнее всего. Северус наслаждался ее ответом, ее неприкрытой чувственностью, стонами удовольствия, разбавляемые ругательствами, которые он никогда бы не подумал услышать от нее. Но больше всего ему нравилось, как она хваталась за него руками. Она упивалась каждой секундой его действия.

Наконец он поднял голову, чтобы посмотреть на нее. И, пожалуй, лишь теперь понял, что эта необыкновенная женщина принадлежит ему. Наблюдая, как Гермиона изгибается, он заменил язык пальцами.

— Какой у тебя необычный словарный запас. Такие неприличные слова для столь послушной гриффиндорки.

В ответ она застонала еще громче, и он вознаградил ее тем, что вновь склонил голову.

Ее дыхание становилось все тяжелее, она стонала громче, прерываясь лишь на невнятные слова. Гермиона отпустила его плечи и схватилась за простыню. Северус понял: она близка к оргазму.

— Отпусти себя, — пророкотал он в ее плоть, и Гермиона послушалась. Выгнувшись, она заметалась по кровати. Ее ноги задрожали, а столь понравившееся ему мурчание перешло практически в вой, который она пыталась удержать за сжатыми зубами.

Северус наслаждался ответом ее тела, продлевая наслаждение пальцами. Он остановился, лишь когда неконтролируемая дрожь уменьшилась.

Ошеломленная, чувствующая себя так, будто ее кости растаяли, Гермиона потянулась к нему, и Северус лег рядом. Положил ее голову себе на плечо и терпеливо ждал, пока она придет в себя, полностью игнорируя собственное возбуждение. Насколько он знал Гермиону, долго это не продлится.

— Я... — она прервалась и поцеловала его грудь. — Что говорят после такого?

Он тихо рассмеялся.

— Спасибо. Это было прекрасно. Или, может: «Мой Северус, ты необыкновенно талантлив».

Тут уже она весело фыркнула и снова поцеловала его грудь.

— Спасибо. Это было прекрасно. И, мой Северус, ты необыкновенно талантлив.

— И снова дерзишь.

Она согласно мурлыкнула, но Северус и не ждал ответа, больше захваченный тем, куда движутся ее пальцы. Юность и любопытство снова овладели ею. Ее прикосновения к груди были легки, нежно щекотали. Когда она тронула большим пальцем сосок, Северус не смог сдержать дрожь.

— Тебе нравится? — нерешительно спросила она.

Помня о ее неопытности и гриффиндорском характере, он задвинул двусмысленные ответы подальше и просто сказал:

— Тебе понравилось, что я делал с тобой? Гермиона покраснела. Румянец снова проступил на ее коже, но она прямо посмотрела на Северуса.

— Да.

— Я не настолько чувствительный, как ты, но мне понравилось.

Она подняла бровь, жест, который, как он полагал, переняла от него, а затем накрыла сосок губами. Северус поощрительно вздохнул, и она принялась ласкать языком и губами его грудь, ребра и живот. Рассыпавшиеся волосы щекотали кожу. Дойдя до густой темной дорожки волос, уходящей под трусы, она остановилась. Но снова храбро посмотрела на него с поддразнивающей улыбкой. Северус не удержался и рассмеялся. Такая невинная и одновременно распутная. В этом была вся Гермиона. И он приподнял бедра. Горячими пальцами она стянула с него трусы.

— О.

Теперь она не смела поднять глаза, что он, в общем, ожидал. Северус взял ее руку, медленно, чтобы не напугать, положил себе на грудь и прижал. А затем потянул вниз по животу.

Он заметил, как у нее снова участилось дыхание. Простые прикосновения возбуждали ее.

Он чуть крепче сдавил ее ладонь, когда она скользнула по волоскам, а потом сжал ее пальцы у основания члена.

— Я еще никогда...

Он не дал ей договорить, двинув ее рукой вверх и показав, чего ему хотелось.

— О.

Гермиона, распахнув глаза и закусив губу, изучала его тело. Она всегда схватывала на лету, и уже скоро вторая рука присоединилась к первой.

Вообще-то Северус собирался оставаться спокойным, но он уже столько терпел, и возбуждение стало непереносимым. Ему не удалось сдержать стон. Может, Гермиона и была неопытной, но зато чрезвычайно любопытной. Когда ее большой палец скользнул по головке, Северус, не контролируя себя, толкнулся ей в руку. Гермиона тут же повторила движение, явно радуясь, когда его бедра самопроизвольно дергались.

Желая прочувствовать наслаждение, он закрыл глаза и оказался совершенно неподготовленным, когда ощутил ее язык.

— Милостивый Мерлин! — он распахнул глаза. — Гермиона! — простонал он предупреждающе.

Она одарила его плутовской и одновременно смущенной улыбкой.

— Книги, понимаешь. Я хотела... попробовать.

— Попробовать? — его обычно глубокий голос даже в собственных ушах прозвучал хрипло. Она хотела попробовать? Его контроль полетел к чертям. Северус резко сел, схватил ее и перевернулся так, чтобы она оказалась под ним. — Мы можем позже обсудить твою привычку читать. Но если ты хочешь довести дело до конца, нам придется это отложить.

Он поцеловал ее нахмурившийся лоб.

— Позже?

— Позже, — подтвердил он, — я стану открытой книгой для твоей ненасытной любознательности.

* * *

Гермиона снова провела языком по губам, смакуя Северуса. Ее восхищало, как его тело двигалось, когда она его ласкала. Это дарило необъяснимое чувство власти: знать, что это благодаря ей на его лице отражается смесь боли и желания.

Но теперь он снова прикасался к ней, его член прижимался к ее ноге. Если он слегка сдвинется, то очутится прямо там, а ничего большего ей не хотелось. До сих пор Гермиона и не подозревала, насколько чувствительно ее тело, пока Северус не начал прикасаться к ней и вызывать столь чудесные ощущения.

Наклонившись к ней, он оперся на одну руку, а вторую опустил на ее бедро. Он уже ласкал ее этой ночью, но все равно его потемневший взгляд будоражил ее. Она охватила его шею и посмотрела прямо на него, когда он подтянулся выше и расположился между ее бедер.

Гермиона знала, что последует, и старалась удержаться в охватившем ее тумане возбуждения.

— Расслабься, — пробормотал он ей на ухо, и она задрожала от ощущения его дыхания на своей коже.

Она пыталась, но это показалось невозможным, когда он так близко. Гермиона чувствовала его быстро бьющееся сердце и оседающее на шее дыхание.

— Посмотри на меня, Гермиона.

Когда она послушалась, он довольно выдохнул и рукой слегка изменил положение ее бедер. Почувствовав вес его тела, Гермиона непроизвольно дернулась.

Ох.

Она зажмурилась и резко вдохнула, ощутив, как Северус тут же прижался к ее губам.

Ох.

Давление усилилось.

Ох.

И Северус толкнулся.

— Ох!

На долгий миг она потерялась в боли. И лишь медленно осознала: Северус что-то говорит ей. Голос успокаивал и подбадривал. Она привыкла слушаться его, так что постаралась выполнить его слова и перестать сжиматься, расслабляя сведенные судорогой руки и ноги. Когда ей это удалось, острая боль ушла, оставив лишь тянущее чувство. Но вскоре и его перекрыло новое ощущение. Гермиона чувствовала его. Северус был внутри нее, и одной это мысли хватило, чтобы двинуться ему навстречу.

— Осторожно! — прошипел он. — Медленно.

Он звучал напряженно, словно и его удивляло то, что он находится в ней.

— Медленно, — повторил он, но в этот раз легко толкнулся вперед.

— Медленно, — согласилась она, подстраиваясь под его ритм, и снова застонала. Согнув колени, она двигалась ему навстречу. Ей было хорошо. Не так, как до этого, но она знала, что и это наверняка удовлетворит ее. Даже сейчас ее пронзала легкая дрожь, когда он находил удачный угол или особую точку, показывая, как это может быть. Гермиона подозревала, что до сих пор присутствующая боль вряд ли сделает возможным еще один оргазм, но не переживала по этому поводу. Она была захвачена видом Северуса, который двигался в ней: закрытые глаза, напряженный подбородок и нахмуренный лоб. Для нее он был прекрасен.

Она скользнула рукой к его затылку и потянула за волосы, вынуждая запрокинуть голову. Довольно мурлыкнув, она принялась покрывать поцелуями его шею.

* * *

Закрыв глаза, Северус вслушивался в издаваемые ею звуки. Ее предыдущие исполненные наслаждения стоны перешли во вдохи и едва слышное мурлыканье, когда ему удавалось найти удачный угол. Он хотел открыть глаза и впитать в себя ее вид под ним, но боялся, что потеряет контроль. Она так хорошо ощущалась вокруг него, что он боялся не выдержать.

Но его тщательно выстроенное самообладание полетело к черту, когда он почувствовал поцелуи на своей шее. С рычанием он принялся погружаться быстрее. И старался не причинить ей еще больше боли, но она подняла ноги и охватила его, лишь сильнее открываясь для него.

Милостивый Мерлин.

— Гермиона, — задушенно вытолкнул он. Запрокинув голову, он полностью отпустил себя.

И когда он упал на нее, она обняла его, закутывая в надежный кокон тепла и себя. Он хотел остаться тут навечно, наслаждаясь ее любовью. Но ведь он еще не закончил. Застонав, он высвободился из любящих объятий и скользнул вниз.

— Сев... Ох!

Что бы она ни хотела сказать, все было забыто, когда он вновь устроился между ее бедрами. В этот раз он ласкал языком с напором. Может, не хватало изящности, но будь он проклят, если она не запомнит эту ночь как полную удовлетворения. Гермиону, похоже, совершенно не волновал его напор, поскольку она сразу же начала извиваться под ним. Помня о боли, в этот раз он не проникал пальцами, лишь кружил и ласкал снаружи.

Она не выдержала и двух минут, вновь взрываясь под ним. Северус ощутил такие любовь и удовлетворение, как никогда в жизни.

* * *

Гермиона прижалась к Северусу, положив голову ему на грудь и слушая размеренный стук сердца.

Великий Мерлин, я должна извиниться перед Лавандой и Парвати. И мы все просто обязаны выжить в битве, чтобы я могла попросить у Лаванды ее журналы и книжки.

Довольно вздохнув, она устроилась поудобнее. И не заметила, как уснула.

* * *

Она наполовину развалилась на нем, запутанные дикие локоны закрыли ее лицо. Северус едва сдерживался, чтобы не рассмеяться. Стоило догадаться, что она не пристроится рядом подобно изящному цветку или не отодвинется на другой конец кровати, изображая оскорбленную невинность. Нет, Гермиона Грейнджер захватила все — его тело и кровать — так же, как до этого и каждую часть его жизни. Ее конечности и невыносимые волосы неизбежно захватили его в плен.

Точнее, как цинично заметил он, неизбежно лишь на столько, на сколько еще продлится его жизнь. Вряд ли ее волосы смогут достать его в загробном мире. Рука, лежащая на его груди, на мгновение крепче обняла его, словно в ответ на его мрачные мысли, а потом снова расслабилась.

Северус зевнул в темноте.

И все же ему было тепло, он чувствовал себя заполненным и странным образом любимым. Так невероятно странно, еще успел подумать он, прежде чем скользнуть в сон.

* * *

Гермиона проснулась от того, что ее позвали по имени. Устало моргая, она обнаружила перед кроватью Северуса в мантии.

— Северус?

— Доброе утро.

— Доброе... что?

Гермиона по утрам была усталой и рассеянной. Но сейчас точно знала: утро после секса не должно начинаться так. По крайней мере, ни в одной книге ее мамы не наблюдалось подобного сценария. Но, с другой стороны, подумала она, это же Северус. С ним все случалось совсем не так, как задумывалось. Пытаясь проснуться, она потянулась и вздрогнула, ощутив вспыхнувшую боль.

— Выпей.

У нее под носом оказались три пузырька. Гермиона узнала лишь одно зелье.

— Болеутоляющее и...

Северус смущенно переступил с ноги на ногу и кашлянул.

— Болеутоляющее, противозачаточное и заживляющее. Тебе полегчает.

Он прямо смотрел на нее, но Гермиона заметила, что его плечи напряжены. Северус нервничал и был настороже, и она поняла: ее действия сейчас могут обратить его в бегство.

Гермиона протянула руку, но не за зельями. Быстро выскользнув из кровати, она, обнаженная, встала перед ним. Она уже чувствовала краску стыда, но вид того, как расшились зрачки Северуса и потемнел взгляд, точно стоил того.

Она медленно выпила одно зелье за другим, привстала на цыпочки и легко поцеловала его в губы.

— Спасибо, Северус. Это очень мило, что ты подумал обо мне.

Гермиона увидела, как теперь на его щеках появляется краска.

— Быстро назад в кровать, — слова прозвучали грубо, но тон был иным, и Гермиона, зарываясь под покрывало, спрятала улыбку.

Она нежилась в тепле, пока Северус готовился к их, возможно, последнему дню.

* * *

Настроение в особняке оставалось напряженным, каждый ждал вечера. И то, что в доме толпилось так много народу, ничуть не помогало. Старый дом был вместительным, но такое количество взвинченных людей грозило катастрофой. Гермиона больше не встречалась с Северусом, что стало последней каплей, окончательно ухудшившей ее настроение и натянувшей нервы до предела. Он не избегал ее и не вел себя так, словно жалеет о случившемся, да и зелья он ей дал, поэтому Гермиона не страдала какой-нибудь неизбежной девичьей неуверенностью. Но ей хотелось его увидеть. Северус успокаивал ее, и сейчас это не помешало бы.

Но этому не суждено было случиться, и вскоре наступил вечер. Лишь тогда появился Северус с совершенно отстраненным лицом. Другие члены Ордена расступались, пока он шел к ней сквозь толпу. Гермиона могла чувствовать холод, сопровождающий окклюменцию. Он молчал, но кивнул ей. И она поняла, что большего не дождется. И не стала напирать, позволив ему занять место рядом с собой.

Она окинула взглядом комнату, заполненную магами и ведьмами. Они так сильно напоминали какой-то сброд, что Гермиона едва подавила смех. Совсем не похожи на солдат, которых она видела по телевизору. Вместо одежды с маскировочным и защитным чарами на людях вокруг были ярко-пестрые мантии и дурацкие шляпы. Ни один из них не выглядел так, будто готов к бою.

Теперь оставалось лишь ждать знака Перси. Гермиона покосилась на Рона и Гарри. Лицо Рона покраснело, но он твердо сжимал губы. Гарри казался спокойным, лишь палочка мелькала в руке. Гермиона боялась смотреть на Северуса, опасаясь, что страхи захлестнут ее. Но она чувствовала его рядом — сильного и несокрушимого, — пока ее магические чувства задевал холод окклюменции. Импульсивно она развернула к Северусу опущенную ладонь и была одновременно удивлена и бесконечно благодарна, почувствовав прикосновение его жестких пальцев к своим.

А затем в комнате появился патронус Перси. Щиты Министерства были опущены.

— Вперед, — тихо сказал Гарри, но каждый ясно расслышал его.

Люди, которых она считала друзьями или семьей, покидали это место аппарацией или с незаконным портключом. Поодиночке, парами или группами, в зависимости от предстоящего задания. Остались лишь Гермиона и Северус.

Им приходилось ждать. Она ненавидела ожидание.

Гермиона повернулась к нему.

— Северус.

Он не расслышал в ее голосе страха и любви, а в глаза не смотрел.

— Твои друзья полагаются на тебя, — прошептал он безэмоционально.

Любому другому он показался бы бездушным ублюдком, которым он часто хотел выглядеть. Но Гермиона заметила легкую дрожь, охватившую его. Любовь к Северусу разрывала ее, потому что Гермиона знала: она ничем не может помочь ему. И тогда она сделала то, что хотела. Схватив его двумя руками за чертову мантию, она притянула удивленного Северуса к себе и поцеловала. Коротко и жестко, но недвусмысленно. И на тот случай, если он решит поиграть в свои скользкие слизеринские игры, разгадывая ее мотивы, лихорадочно прошептала прямо в губы:

— Я люблю тебя.

Когда она отстранилась, на его лице мелькнула тень страха.

— Гермиона...

Она отчаянно замотала головой.

— Нет. Я люблю тебя. Не вздумай умереть.

Он собрался было ответить, но вдруг зашипел, схватившись за руку с Меткой. Волдеморт призывал Пожирателей. Связь открылась. С дико бьющимся сердцем Гермиона обняла Северуса, и он аппарировал, следуя зову Темного Лорда.