Как это выгодно Малфоям (джен)

Кребб действительно был отходчив, и уже ко времени, как им надо было идти спать, повеселел и снова начал разговаривать с Драко. Тот чувствовал за собой некоторую вину, поэтому на радостях дал списать ему часть домашнего задания по Трансфигурации. А на следующее утро Драко в срочном порядке начал нарабатывать необходимую для себя репутацию на факультете — мягко прозондировал Панси на предмет того, что ей известно о нем самом (чтобы знать, какую из доступной ему информации можно пускать в ход, а на какую может прийти ответочка), проследил цепочку сплетниц «Дэвис-Патил-Патил-Браун», чтобы выяснить, на каком этапе возникла эта нелепая выдумка про вертолет (которая испортила всю его задумку и выставила Драко хвастливым кретином перед полукровками и магглорожденными), собрал и структурировал сведения о детях тех, кто являлся своеобразными должниками Малфоя и его вассалов.

На Поттера он почти не обращал внимания, тем более что на Гриффиндоре появилась одна лохматая выскочка, которая определенно претендовала столкнуть Драко с пьедестала лучшего ученика курса. Правда, тут Драко был вынужден признать — он был лучшим благодаря своему таланту и тому, что имел трехлетнюю фору, а Грейнджер действительно была невозможной зубрилой с феноменальной памятью.

В конце недели отец прислал короткую записку, в которой намекнул, что завтра на завтраке будет нечто «крайне удивительное». Это самое «удивительное» оказалось в большей степени «обижательным». Драко был фанатом квиддича с шести лет, он выписывал каталоги с экипировкой, собирал коллекционные модельки игроков и мог наизусть пересказать характеристики любой метлы. Уже по удлиненному древку он понял, какую именно метлу Попечительский Совет спонсировал Поттеру. В какой-то момент он даже заподозрил, что это изощренное наказание Люциуса за его топорную работу, но потом отказался от этой мысли. В любом случае, ему было просто необходимо убедиться, что это та самая метла, о которой он грезил с момента ее презентации.

Они перехватили Поттера с Уизли у лестниц и, пока Кребб и Гойл своей массой подавили боевое сопротивление гриффиндорцев, Драко успел ощупать упаковку, чтобы по характерному уплотнению в оголовье определить, что это действительно Нимбус-2000.

Позже ему было неловко вспоминать этот момент, потому что он действительно не сдержал эмоций, и они легко пробились сквозь его маску. В то мгновение Драко искренне завидовал Поттеру черной завистью.

— Это метла! На этот раз тебе не выкрутиться, Поттер! Первокурсникам нельзя иметь свои метлы!

«Но Поттерам закон не писан…»

Уизли тем временем понесло. Драко даже немного стало неловко — мама довольно много времени уделяла тому, насколько внимательно надо относиться к успехам и горестям друзей. И если ему, Малфою, было по должности положено завидовать Гарри Поттеру и злиться на него, то его лучшему другу стоило бы порадоваться и не так явно демонстрировать свою зависть. К счастью, ему хотя бы хватило мозгов слить свой яд на самого Драко.

Иногда Малфою казалось, что ему гораздо больше одиннадцати лет, насколько детьми казались ему Поттер и Уизли. Они были удивительно предсказуемы, читались как открытая книга и легко поддавались на провокации. Достаточно было только говорить им то, что они хотели услышать.

— Надеюсь, вы тут не ссоритесь, мальчики? — Драко даже и не заметил, как к ним подкатился Флитвик. Пришлось срочно отыгрывать ожидаемый от него сценарий. Драко мысленно обругал себя за то, что не удержался и подошел к гриффиндорцам. Опять сознательно нарываться на унижение…

— Профессор, Поттеру прислали метлу!

— Да-да, все в порядке! — Драко был уверен, что Флитвик откровенно наслаждается тем, что он сейчас произнесет. — Вы знаете, Поттер, профессор МакГонагалл рассказала мне о сделанном для вас исключении. А что это за модель?

«Лицо… Драко, держи лицо!»

— Это «Нимбус-2000», сэр, — Поттер, ну хоть немного сдерживай эмоции, а? Ты же благородный гриффиндорец. Вам не полагается наслаждаться видом поверженного противника. — Я должен поблагодарить Малфоя за то, что мне досталась такая метла.

«Хорошо хоть ты это понимаешь… Жаль, что не в полной мере…». Драко скривился. Лучше б он остался за столом. Правого локтя утешающе коснулся Кребб.

— Все в порядке?

— Спасибо, — практически через силу выдавил Малфой, — все хорошо.

После ужина, оставив свою свиту в комнате, Драко прокрался на площадку на четвертом этаже, откуда открывался вид на поле для квиддича. Он наблюдал за тем, как Поттер раз за разом ловит снитч, и его восхищение постепенно затмевало зависть и обиду. Крестный и отец были правы — тот был прирожденным ловцом, а менее маневренная метла скорее мешала бы его таланту раскрыться.

«Если Поттер когда-нибудь решит стать игроком в квиддич, я буду спонсировать его команду», — подумал Драко, — «и пусть только попробует проиграть…».

Возвращаясь в гостиную, Малфой раздумывал о том, насколько будет непатриотично поставить на выигрыш Гриффиндора в ближайшем матче и существует ли тотализатор, где можно будет сделать анонимную ставку.

Весь следующий месяц Драко посвятил сбору информации. Люциус запросил подробные характеристики перспективных однокурсников, поэтому Малфой-младший активно наблюдал, анализировал и систематизировал увиденное. Пока в его списке лидировали близнецы Уизли и Грейнджер из Гриффиндора, Патил из Равенкло и Боунс из Хаффлпаффа. С первыми Драко, поразмыслив, решил не связываться. Во-первых, это определенно была не его весовая категория. Будь они хотя бы на одном курсе, можно было бы попробовать сыграть на авторитете и деньгах — Драко видел, чего именно не хватает талантливым близнецам и на какой крючок их можно было бы подсечь. Другой вопрос, что они ни за что бы не отнеслись к нему серьезно. Во-вторых, Уизли при всех своих недостатках все равно остаются Уизли. И хотя язык никогда не повернется назвать их аристократами, они все еще живут по древнему принципу: «Как это выгодно моей семье». Драко было трудно представить, что кто-то из рыжих способен отречься от идеалов своего семейства, пусть и за деньги или покровительство. Поэтому Драко ограничился тем, что через хаффлпаффцев определил, что именно они стоят за организацией общешкольного тотализатора (плюс еще парочка старшекурсников), а затем сделал ставку на то, что в ближайшем матче Поттер поймает снитч.

Гермиона Грейнджер определенно была своеобразным вундеркиндом и, если бы не крутилась возле Поттера и Уизли, Драко выбрал бы именно ее кандидатуру, чтобы составить протекцию. Падма Патил была невероятно работоспособной, особенно если вопрос касался Заклинаний и Трансфигурации. А вот Сьюзен Боунс — просто была племянницей Амелии Боунс, плюс не особо блистала умом. Но, по крайней мере, Сьюзен хватало мозгов ни с кем не ссориться, но и тесно не дружить. Наблюдая, как каждое утро к ней прилетает домашний филин, Драко даже заподозрил, что хаффлпаффка получает подробные инструкции, с кем ей можно общаться, а с кем нет.

«Хаффлпаффцы не признают масок, но по факту они иногда бывают опаснее гриффиндорцев и равенкловцев. Трудолюбие и верность открывают порою те двери, которые остаются закрытыми и для смелых, и для умных, и для хитрых. Обрати внимание, что большую часть должностей управленческого аппарата Министерства занимают именно выходцы факультета Хельги», — писал ему отец в одном из писем. Поэтому Драко очаровательно улыбался и Боунс и ее полукровной подружке, один раз придержал ей дверь в библиотеке, когда она выносила книги, но в целом не навязывался, потому что прекрасно понимал, что добрая тетя уже нажужжала племяннице в ушки все, что можно и что нельзя. Но он стремился, чтобы вечно краснеющая даже от мимолетных знаков внимания Боунс составила о нем свое впечатление. А в идеале бы — влюбилась. Понятное дело, что подобное чувство не продержится очень долго, но в будущем это может сыграть на руку. В таком деле, как политика, даже мимолетные слабости могут быть решающими.

С Падмой Патил действовать надо было на другом уровне. Как и все равенкловцы, она больше ценила ум, рациональность и практичность. А еще она не страдала предубеждениями насчет Слизерина, поэтому Драко легко сошелся с ней на почве книг в библиотеке. В этом вопросе ему довольно сильно помогла Дэвис, которую с Патил познакомил ее брат. Тут достаточно было разбираться в теме, уметь интересно вести дискуссию, не быть заносчивым и не замечать чужого занудства. Падме Драко старался уделять хотя бы около часа в неделю и приветливо кивать на переменках, особо не привлекая к себе внимания.

С Грейнджер вопрос был гораздо сложнее. Поскольку та не была особо популярной на факультете, Драко изначально решил подождать со знакомством, дабы не испортить жизнь своей будущей протеже еще больше. Он был уверен, подойди он к тоскующей в компании книг Гермионе вечером в библиотеке, она бы не посмотрела на цвет галстука, а с удовольствием приняла его дружбу. А вот ее факультет — нет. Поэтому он решил подождать курса хотя бы до четвертого, а пока относиться к ней доброжелательно-нейтрально (даром, что магглорожденная). Но все его планы пошли прахом во время Хэллоуина. Видимо, Дамблдор услышал его немой призыв и добавил в компанию Поттеру немного мозгов. Драко понятия не имел, как директор провернул историю с троллем, как там оказалась Грейнджер и как Поттер умудрился ее спасти, но с того дня троица стала практически неразлучной. А надежды Драко на взаимовыгодное сотрудничество с Гермионой Грейнджер улетели в трубу. Теперь она играла в другой команде и, к сожалению Малфоя, перешла в разряд врагов. В мысленной своей картотеке, в папочке с именем «Гермиона Грейнджер» Драко с неудовольствием сменил ей статус с «Магглорожденная» на «Грязнокровка».

На его счастье, Грейнджер, как и все гриффиндорцы, читалась легко. Ее академическая осведомленность граничила порой с вопиющей безграмотностью во многих элементарных вопросах. Она носилась растрепанная по всему замку, влезала в разговоры, ей не предназначающиеся, и определенно не хотела понимать того, что магический мир излишне консервативен. Изначально Драко это забавляло, потом ему стало ее жаль, зато все ее уязвимые точки всегда были на виду. Грейнджер была бы очень удивлена, если бы знала, что у него на нее уже после третьей недели обучения был компромат. Правда, Драко понятия не имел, как он может им воспользоваться, но сам факт, что ревнительница правил Гермиона Грейнджер вместе с Поттером бродила ночью (кстати, что она там забыла?) по школе, приятно грел ему душу.