Крестник (гет)

— Значит, олень, — Лили улыбнулась, поудобнее устраивая голову на плече Джеймса. — Ты у меня умница. Даже Дамблдора смог удивить.

Пожалуй, никто так не удивился, как сам Джеймс. После того, как Патронус-олень растаял в воздухе, Дамблдор первым зааплодировал, а через несколько секунд к нему присоединилась почти вся школа. Физиономии слизеринцев не выражали ничего, кроме злости и расстройства — к концу урока Телесный Патронус так ни у кого больше и не получился.

— Да я и сам не ожидал, — попытался включить скромность Джеймс. Тем более что олень больше не появлялся, а из его палочки вырывалось лишь дурацкое облако, сколько бы он ни старался.

Лили поцеловала его в подбородок. Дело было вечером, в ее личной комнате. Солнце уже наполовину скрылось за горизонтом, и спальня утопала в мягком золотистом свете заката.

— Джим, — Лили приподнялась на подушке и оперлась на локоть. — Скажи, почему ты в большинстве случаев предпочитаешь валять дурака? Ведь можешь же быть серьезным, когда хочешь!

— Серьезным — это вот так? — спросил он, выпятив нижнюю губу и нахмурив брови. — Лили, к чему такие вопросы?

— Скоро экзамены, — она села на постели, поправляя перекрутившуюся блузку. Джеймс с легким раздражением выдохнул и посмотрел в сторону. — А ты еще даже не приступал к курсовой работе.

— Лили, я не буду поступать в высшее учебное заведение, — терпеливо сказал он.

С минуту Лили переваривала информацию, открывая и закрывая рот.

— А чем же ты...

— Квиддичем, — последовал быстрый ответ.

До двадцать седьмого марта оставалось чуть больше месяца, и дни в последнее время вдруг стремительно начали лететь в бешеном темпе. Времени, которое они проводили вместе, и так практически не оставалось из-за бесконечной зубрежки, которой отгораживалась от него Лили, а его совершеннолетие приближалось семимильными шагами, но момент исповеди Джеймс все откладывал и откладывал на потом. «После, — в отчаянии думал он, — я поговорю с ней обо всем после...»

Как он и ожидал, Лили только страдальчески закатила глаза в ответ на заявление, что он займется профессиональным спортом.

— Да-да, я знаю, что ты у меня самый талантливый ловец, но... — Лили явно было неловко, она тщательно подбирала слова. — Ты же не можешь подставлять голову под бладжеры до пенсии! Волшебнику нужно серьезное занятие, Джим, а с твоими способностями в трансфигурации и защите...

— Я всегда могу податься в тренеры, — нетерпеливо перебил ее Джеймс, обнимая нахохлившуюся девушку за талию. — Не хочу сейчас говорить о будущем, Лил, иди сюда...

Но Лили не поддалась на ласку — она вскочила с постели и выдохнула в ладони. Руки Джеймса беспомощно шлепнулись на покрывало.

— Пойми же, Джеймс, — она смотрела на него с видом строгой и нетерпимой матери. — Это твое будущее, и если ты хочешь, чтобы я оставалась его частью, то я должна быть уверена, что мы будем прочно стоять на ногах.

Несмотря на то, что сам Джеймс совместного будущего для них решительно не видел, слова Лили больно хлестнули его по самолюбию.

— То есть ты полагаешь, — повысил голос он, вскакивая, — что мое кресло в каком-нибудь сраном Министерстве принесет тебе больше жизненных бонусов, чем квиддич?!

— Я вовсе не это... — Лили, кажется, сообразила, что она только что сморозила и пошла красными пятнами. Почему-то Джеймса это взбесило еще больше.

— Если ты забыла, в стране война! — последнее слово хлестнуло ее, как пощечина. Лили смотрела на него расширившимися от ужаса и неверия глазами. — Никто не может быть уверен в том, что будет завтра. Может, я завтра сдохну от проклятия какого-нибудь Нюнчика, — глаза Лили наполнились слезами, а губы обиженно задрожали. — И никакая министерская ксива меня не спасет.

Высказавшись, он почувствовал, как из него стремительно выходит весь пар. Легче отнюдь не стало, даже наоборот — теперь он чувствовал себя виноватым, что сорвал всю свою накопившуюся злость на Лили.

— Ты прав, — тихим, совершенно неузнаваемым голосом сказала Лили. Джеймс сделал было шаг к ней, намереваясь обнять и как-то подбодрить, но она инстинктивно шагнула назад и шмыгнула носом. — Идет война, и я ни на секунду об этом не забываю. Там, — она слабо дернула головой в сторону окна, — моя беззащитная семья. Каждый день я разворачиваю «Пророк», опасаясь прочитать их имена в очередном списке жертв, о которых скорбит весь магический мир. Мои мама и папа много путешествуют, они в любую секунду могут разбиться на самолете или погибнуть в горах от лавины... И если еще и ты, как ты сам выразился, «сдохнешь», — губы ее задрожали еще сильнее, по щеке скатилась хрустальная слезинка, — я этого не вынесу.

Джеймсу стало стыдно. Он беспомощно смотрел на Лили, а затем, не обращая внимания на ее протесты, крепко обнял ее, поцеловал в лохматую макушку и устало закрыл глаза. Ему с каждой секундой становилось все труднее и труднее помнить о том, кто он, черт бы все побрал, такой, и кто она для этого мира — сейчас хотелось быть всего лишь Джеймсом и всего лишь Лили, людьми без фамилий и разделения на чистокровного и маглорожденную. По крайней мере до конца марта у них еще есть такая возможность...

— Ладно тебе, — пробурчал он, когда всхлипывания Лили немного стихли, — я обещаю, что не буду умирать прямо завтра, — он попытался улыбнуться, что вышло коряво. — Лили, ну прости меня, я наговорил тебе ерунды, не подумав, давай лучше отложим эти дурацкие разговоры и займемся чем-нибудь более приятным?..

— Я буду поступать в школу авроров, Джеймс.

Каких-то жалких пять секунд улыбка все еще блуждала у него на лице. Лили отстранилась и почти сердито вытерла слезы, а Джеймс, наблюдая за ней, с ужасом слушал, как вокруг него ломалось что-то крепкое, прочное и надежное, как стены самого Хогвартса.

— Что? — глупо переспросил он.

— Ты правильно сказал — идет война. Из-за таких, как я, — Лили отбросила за спину волосы. — Я должна уметь защищаться, когда они придут за мной.

— Подожди, Лили, никто за тобой не придет, я не... — он осекся, чуть было не ляпнув «я не позволю». Он и в самом деле не позволит, вот только Лили лучше пока не знать, как именно он собирается это сделать. — Уф, погоди, — он коротко хохотнул, машинально запустив пальцы в волосы. Ему все еще не верилось, что сказанное Лили прозвучало наяву, а не в пьяном бреду. — Зачем тебе идти в авроры? Если ты хочешь научиться защищаться, я... да я сам тебя научу таким заклинаниям, что ни один Пожиратель и близко к тебе не подойдет! Да на крайний случай существуют специальные курсы самообороны...

— Джеймс, это решено и...

— Ты понимаешь, что аврор — это вовсе не так престижно, как любят расписывать во всех этих министерских буклетах? Они всегда на передовой, они — первое пушечное мясо Министерства, по ним никто не станет плакать!!! Ты видела хотя бы один некролог в «Пророке» о них? Они гибнут, как мухи, Лили! — выдохшись, он почти умоляюще уставился на исподлобья смотревшую на него девушку. — Просто скажи, что ты пошутила.

Лили молчала. В комнате повисло такое напряженное молчание, что еще чуть-чуть — и оно станет видимым.

— Я не пошутила, — наконец твердо произнесла Лили. Сердце Джеймса тут же ухнуло куда-то вниз, придавленное невидимым камнем. — Я всегда мечтала приносить пользу. Может, мне еще удастся забрать с собой на тот свет парочку Пожирателей Смерти, — хмыкнула она.

— Ты ни черта не знаешь, о чем говоришь!!! — вне себя заорал Джеймс. — Тебе всего восемнадцать, ты беззащитная соплячка, которая придумала себе романтический финал во благо всего света!

— Что ты сейчас сказал?! — закричала Лили, подлетая к нему и награждая звонкой пощечиной. Щеки Джеймса и без того пылали от ярости, так что он даже не ощутил жгучего прикосновения маленькой покрасневшей ладошки. Ему захотелось схватить ее за плечи, встряхнуть как следует, чтобы всякая дурь разом вылетела у нее из головы, но гневно пылающее лицо Лили обещало ему мучительную смерть, если он рискнет протянуть к ней хотя бы палец. — Ничего другого от человека вроде тебя я и не ожидала! Легко тебе заниматься своим квиддичем, живя под теплым боком чистокровных родителей!

Больше всего это походило на жуткий, нереальный конец всему, что когда-либо было в его жизни. Лили трясло от гнева, но глаза ее вдруг зажглись сожалением, однако Джеймса это не купило.

— Вот, значит, как оно все? — голос предательски дрогнул, во рту стало горько, а в горле встал отвратительный колючий ком. Может, так оно действительно будет лучше? Не так больно ей потом будет разочаровываться в нем...

— Джеймс... — беспомощно прошептала Лили, на ватных ногах делая к нему шаг, но он уже сорвался с места, зло грохнул дверью и, рявкнув какую-то грубость прикинувшемуся торшером Фенвику, вылетел прочь из гостиной старост. Вслед ему несся отчаянный крик: «Джеймс!!!», но его душила такая ярость и обида, что он даже не обернулся.

Школьные коридоры были уже практически пусты. Навстречу Джеймсу шел издевательски веселый Бертрам Обри, уже протянувший ладонь для рукопожатия, и тут нервы Поттера сдали. Даже не удосужившись достать палочку, он сграбастал обалдевшего Обри за мантию и прижал его к стене, сжимая зубы и с ненавистью глядя в наивные голубые глаза хаффлпаффца, сейчас расширившиеся от страха. Губы Обри задрожали.

— Дж... Джеймс, ты чего?.. Отпусти...

Наваждение прошло. Джеймс неловко поставил все еще трясущегося Обри на пол, зачем-то поправил ему сбившуюся на плече мантию и отступил на шаг:

— Извини...

А затем он сорвался и побежал, не видя перед собой ничего, кроме размытых голых стен школы.

На какой-то миг мелькнула злая, малодушная мысль наплевать на все, пойти и отправить крестному письмо с просьбой прямо сейчас поставить ему на руку Черную Метку. А потом надраться в хлам и сдохнуть от передозировки спиртом, чтобы все проблемы разом разрешились, и все наконец оставили его в покое. Сейчас он почти ненавидел свое идиотское происхождение, в которое его неустанно тыкали все, кому не лень, готов был сорваться на Лили снова, а потом еще и еще, но больше всего его тошнило от самого себя. Он резко повернул в коридор, ведущий к башне Гриффиндора, и с разбегу налетел на Джой. Сфокусировав на потирающей скулу девушку взгляд, он вдруг грубо схватил ее, притянул к себе и поцеловал, правда, сразу же выпустил и уткнулся лбом в стену, мечтая сдохнуть прямо сейчас.

— Прости, в последнее время у меня крышу рвет, — глухо прорычал он.

— Я вижу, — Джой прислонилась спиной к стене рядом с ним и скрестила руки на груди. — Я правильно понимаю, что ты решил за что-то отомстить Эванс?

Смысл ее слов дошел до него постепенно.

— Черт... Джой, прости. Я... я правда не знаю, как так вышло, я не хотел...

— Так, — она натянуто улыбнулась и взяла его за руку, — пойдем-ка со мной. Тебе нужна встряска, а в гостиной сейчас как раз веселье.

— В честь чего это? — пыл Джеймса немного остыл.

— Сам увидишь, — последовал ответ.

Портрет Полной дамы повернулся на петлях, впуская их в гостиную. Джой держала их пальцы переплетенными, и Джеймс, чувствуя свою вину за этот дурацкий поцелуй, не спешил размыкать их. В гостиной и впрямь что-то творилось, кто-то кричал, многие скептически хмурились, а Ремус, сидевший за их любимым столом у камина, нервно постукивал кончиком пера по столу.

— Что это тут за митинг? — пробурчал Джеймс, плюхнувшись рядом с заерзавшим Питером.

— Да Корнера с четвертого курса обчистили, — сообщил Сириус, исподлобья следивший за расстроенным пареньком, которого окружили однокашники.

— Кто? — поразился Джеймс. Скандал с Лили мигом отошел на второй план.

— Крыса в пальто! Кроме гриффиндорцев больше некому.

— Я тебя умоляю, Джой, — закатил глаза Сириус. — Да наш пароль по всей школе гуляет, как миссис Норрис. На последней гулянке был с десяток каких-то левых барсучат и орлят.

— Но как они бы пробрались в башню незамеченными? — тут же отбила выпад Джой. — Признай, Блэк, ты просто не хочешь рушить чистейшую репутацию Гриффиндора и признавать, что на факультете мог завестись вор.

Все пятеро разом повернулись в сторону четверокурсника, который со злым лицом что-то доказывал факультетскому старосте.

— Если дойдет до МакГонагалл, может начаться шмон, — заметил Джеймс.

— К-какой шмон? — Хвост аж заикаться начал.

— Да расслабься, кому твои меховые трусы из последней коллекции Малкин нужны, — презрительно буркнул Сириус. Он был чем-то страшно недоволен.

— Будут обыскивать весь факультет, чтобы найти воришку, — соизволил пояснить Ремус.

Глаза Питера стали круглыми, как блюдца.

— Этот Корнер... — Джеймс, прищурившись, по-прежнему смотрел в сторону потерпевшего. — Это случайно не он вчера хвастался, что его папаша выиграл кучу золота в какую-то лотерею из «Пророка»?

— Да вроде он, — кивнул Ремус. — А что?

— А ничего. Трепаться меньше надо, — Джеймс нацепил очки на лоб и разлегся на диване, сложив руки на груди. — Я ему искренне сочувствую и всякое такое, но раз у него такой богатый предок, то без сливочных тянучек пацан не останется.

— Согласен, — поддакнул Питер. Джеймс только ухмыльнулся.

Новость, однако, все же дошла до МакГонагалл. На следующем уроке трансфигурации она произнесла очень безрадостную речь на тему запятнанной чести факультета и полного отсутствия каких—либо моральных принципов у некоторых его представителей.

— Несчастный Гриффиндор лишился девственности под забором, — прокомментировал Мальсибер за обедом. Его слова, разумеется, услышал весь Большой зал.

— Уж эти молчали бы о девственности, самих имеют в жопу, — неприязненно пробурчал Сириус, озлобленно тыкавший вилкой развалившуюся на части котлету. — Кстати, Сохатый, что это с твоей любимой? — он все-таки нанизал кусочек котлеты на вилку и указал ею на обедающую на другом конце стола Лили. С ней была Марлин, о чем-то ее спрашивающая, но Лили предпочитала отмалчиваться и лишь уныло ковырялась в своем салате. — С каких пор в нее вселилась Плакса Миртл?

Джеймсу даже не хотелось смотреть на Лили. В ушах еще стояли презрительные слова о его чистокровности, брошенные ею вчерашним вечером.

— Конфликт на расовой почве, — ровным голосом сказал он.

— Как это? — не понял Питер.

— Плохо. Ешь молча, Хвост, — посоветовал Джеймс, а сам отодвинул от себя тарелку. Аппетита не было весь день.

В Большой зал влетело с полдюжины сов, опоздавших к завтраку. В одной из них, кружившей над гриффиндорским столом, Джеймс признал свою Сову. Птица, завидев хозяина, опустилась к нему на плечо и сунула ему под нос отсыревший конверт. Пока Джеймс отвлекся на послание, Сова беззастенчиво влезла в его тарелку и принялась за стейк.

«Мне удалось выиграть для тебя время до выпускного. До этого будь осторожен и ни во что не ввязывайся. Мы с матерью покидаем Англию на неопределенное время, не пиши нам, так будет безопаснее для всей семьи. За тобой присматривают. Отец».

— Джеймс, все в порядке? — поинтересовался проницательный Ремус. Осознав, что вот уже несколько минут тупо смотрит в пергамент, в котором было всего три строчки, Джеймс поспешно свернул его и сунул в рюкзак. Чтобы скрыть замешательство, он хлебнул остывшего чаю и чуть не подавился.

— Нормально, да, — кивнул он. — Ничего серьезного, родители едут во Францию... привести кое-какие дела деда в порядок. М-м-м... что там у нас дальше по расписанию?..

— Джеймс, — вдруг позвал его напряженный, как струна, голос. Гриффиндорцы, гомонившие поблизости, разом смолкли. Поттер спиной чувствовал на себе взволнованный взгляд Лили и сжал губы. — Ты... уже пообедал?

— Пит, передай мне вон то блюдо с жареными крылышками, будь добр, — громко попросил Джеймс, указав на первую попавшуюся ему на глаза тарелку. — Умираю, хочу есть.

Питер переводил бестолковый взгляд с него на Лили, которая — он чувствовал! — была готова сгореть от стыда и обиды, но блюдо все же подал. Джеймс перевернул его набок, вывалив себе на тарелку чуть ли не половину обжаренных куриных крыльев и щедро полив их кетчупом. Бутылка издала смешной звук, и несколько второкурсников захихикали. Джеймс предвкушающе потер ладони, тоскливо глядя на аппетитную еду, которая сейчас вызывала лишь рвотные рефлексы.

— Приятного мне аппетита, — объявил он и со злостью вонзил вилку в одно из крылышек.

— Джеймс, — тихо и почти умоляюще позвала Лили, но он продолжал изображать из себя глухонемого и холодно улыбался. Несмотря на то, что ему было противно от самого себя, обида все еще грызла его изнутри.

Ремус что было сил пнул его под столом. Все сидящие поблизости прожигали его гневными взглядами, сзади раздалось тихое шевеление, а потом застучали удаляющиеся каблуки. Его хватило ровно на три секунды — зло отшвырнув вилку, Джеймс вскочил со скамьи и, сунув руки в карманы брюк, бросил вслед Лили:

— Ты что-то хотела?

Она остановилась и медленно повернулась к нему. В зеленющих глазах стояли слезы, весь ее вид выражал гордость, борющуюся с желанием помириться.

— Поговорить, — отозвалась она, вскидывая голову.

Не глядя на нее, Джеймс пошел прочь от гриффиндорского стола. Вслед ему раздалось отчетливое шипение Бродяги:

— Олень.

Мучить Эванс ему больше не хотелось. Было лишь желание выбросить прочь весь вчерашний вечер, который так многообещающе начинался, а закончился — хуже не придумаешь. Провожаемые взглядами как минимум половины студентов Хогвартса, они вышли из Большого зала и остановились в закутке под мраморной лестницей. Джеймс, шедший первым, обернулся так резко, что Лили врезалась в него и тут же пошла красными пятнами.

— Говори, Лили, я внимательно тебя слушаю, — устало сказал он.

Помолчав, Лили вдруг обняла его за талию и коснулась носом шеи, там, где бешено пульсировала вена.

— Ну прости меня, — покаянно произнесла она, целуя его впадинку над ключицами. От прикосновения ее губ у него по всему телу побежали мурашки, и всякое желание злиться на нее дальше отпало. От волос Лили пахло чем-то цветочным, и он украдкой вдохнул ее запах. Пусть не думает, что так легко отделалась! — Я ужасно глупая, я не хотела... чтобы так получилось. Прости меня.

Джеймс уже почти улыбался, и Лили это заметила.

— Прости, — она поцеловала его в одну щеку, — прости, — поцеловала в другую, — прости, — уже совсем беззвучно произнесла она и мягко коснулась язычком его мочки. А вот этого ей делать, пожалуй, не следовало, потому что желание вдруг вспыхнуло в нем с такой силой, что он едва удержался, чтобы не запустить руки Лили под рубашку прямо посреди холла. — Прости, — она наконец добралась до губ Джеймса

— Ты тоже меня прости, — вздохнул он, когда разорвал поцелуй. — Мне не следовало называть тебя соплячкой.

— Это да, — у Лили был очень и очень таинственный вид. — Сегодня ночью я покажу тебе «соплячку».

Она многообещающе выгнула бровь, и Джеймс едва не зарычал от досады — до ночи еще было так далеко! Он прижал Лили к себе и обнял ее так, что она хрипло охнула, когда он сдавил ей все косточки.

— Ладно, инцидент исчерпан, — Джеймс пропустил тяжелые локоны сквозь пальцы. — Как же я люблю, когда ты вот так извиняешься передо мной.

— Кажется, это уже входит у меня в привычку, — пробурчала Лили, приглаживая волосы. Из Большого зала вышли Мародеры, и Сириус, заметивший их в недвусмысленном положении, залихватски свистнул. Джеймс вскинул средний палец в сторону друга, но тот совершенно не обиделся.

— Помирились, Сохатые? — игриво спросил он.

— Помирились, — передразнила его Лили с улыбкой. Посмеиваясь, компания двинулась на травологию. — Джим, — позвала девушка, когда они, держась за руки, вышли во двор, весь заваленный мягким снегом. — Ты что и раньше вызывал Телесного Патронуса?

— Нет, — Джеймс удивленно посмотрел на нее, — с чего ты взяла?

— Твое прозвище — Сохатый... — она задумчиво посмотрела вдаль. — Глупое, конечно, — Лили виновато улыбнулась, — но Патронус у тебя олень, вот я и подумала...

— Да ему не надо никакого Патронуса вызывать, чтобы все убедились, что он и так олень, — крикнул обернувшийся Сириус и тут же получил снежком прямо в морду. Однако Джеймс был ему благодарен за своевременное вмешательство, ибо снова врать Лили ему страшно не хотелось.

— Лил, и все-таки, почему именно аврорат? — недовольно, но мягко спросил Джеймс уже на уроке, когда они вдвоем обрезали и удобряли саженец Гремучей ивы. — Приносить пользу на войне можно и в госпитале. Ты же гуру зельеварения, такие специалисты нужны больнице.

— Нет, Джим, целительское дело не мое, — вздохнула Лили. — Можешь злиться, ругаться, кричать, но я не отступлюсь от своего. К тому же, в больнице мне доверят человеческую жизнь, а вдруг я не справлюсь? Я не смогу жить, зная, что по моей вине умер человек.

— Если так себя настраивать, то лучше вообще ни за какую работу не браться, — проворчал Джеймс, утирая лоб и тем самым пачкая его в земле еще сильнее. — Значит, лечить людей ты боишься, а подставлять шею всяким подонкам и валить их — запросто?

— Не путай, пожалуйста, подонков с ни в чем не повинными людьми.

— Аврор — не женская профессия.

— На войне не бывает женских и мужских профессий, — снова отбила Лили.

Джеймс начал было снова заводиться, но тут Лили вдруг резко изменила тему:

— А ты повеселел, кстати.

— Еще бы — не каждый день у тебя просит прощение Лили Эванс, — хмыкнул Джеймс.

— Нет, вообще по сравнению с прошедшим месяцем. Ты ходил как в воду опущенный, почти не улыбался, я уже невесть чего себе напридумывала, ты же обычно отнекиваешься какими-нибудь ерундовыми отмазками и ничего мне не рассказываешь. А то смотри — плечи расправил, весь светишься прямо, — поддела его Лили.

— Просто иногда начинаешь осознавать, что жизнь прекрасна, Лил, — они закончили работу и теперь просто сидели рядом, глядя то друг на друга, то на обработанный ими саженец, который лениво шевелил пока что тоненькими веточками и едва слышно поскрипывал. — Прекрасна и коротка, так что нет смысла тратить ее на плохое настроение и ссоры, — Джеймс притянул заулыбавшуюся девушку к себе, и она положила голову ему на плечо.

Просто теперь у них есть чуточку больше времени, чем один месяц, а до лета они успеют прожить целую жизнь.

* * *

Гостиную Слизерина они преодолели без помех — какие-то младшекурсники, топтавшиеся у доски объявлений, на них даже не взглянули. Джой это помещение как-то неприятно напомнило родной дом — та же вычурная кожаная мебель, тяжелые бархатные гардины с серебристыми кисточками, дорогущие картины в серебряных рамах, едва теплящийся камин из черного мрамора, мохнатые ковры из натурального меха, в которых можно было утонуть. В таком роскошном окружении Снейп чувствовал себя уверенно, хотя и смотрелся в своей поношенной мантии довольно нелепо. Слизеринское общежитие выгодно отличалось от гриффиндорского тем, что здесь у каждого члена факультета была своя личная комната. Снейп повел ее по длинному узкому коридору и остановился у такой же черной, как и все остальные, двери. Пробормотав то ли пароль, то ли заклинание, он отпер дверь и шагнул внутрь, где придержал дверь, пропуская внутрь Джой. Сразу было понятно, что здесь обитал зельевар.

— Как вы вообще в своих дверях не путаетесь? — проворчала Джой, окидывая оценивающим взглядом комнату. Окна здесь не было, кровать на четырех столбиках стояла неприбранная, и Снейп кое-как прикрыл ее покрывалом. В углу грудой скопились толстенные фолианты по зельям, чарам и Темным искусствам. Джой изумленно приподняла бровь. Кто вообще сказал, что Снейп нищий? Да одни эти фолианты стоят почти целое состояние. Интересно, где он их откопал?

— А что тут путаться? — проворчал Снейп, запихивая какое-то тряпье в комод. Джой усиленно делала вид, будто не замечает его тщетных попыток привести свою нору в гостеприимный вид. — Шестнадцатая дверь слева, хочешь спать в постели — запоминай.

— Логично, — кивнула Джой и взяла один из фолиантов. Заметив, как напрягся Снейп, она хмыкнула: — Расслабься, не съем я твою макулатуру. Откуда это у тебя?

— Кое-что материно, кое-что Люциус по приказу Темного Лорда прислал. И вообще, не твое дело, — он ревниво отобрал у нее книжищу и любовно положил ее на место. Джой только глаза закатила. — Мы сюда пришли работать, вот и давай работать, я, знаешь ли, не слишком люблю принимать гостей.

— Оно и видно, — Джой вытащила из сумки зачарованные колбы и расставила их на полу. В лаборатории произошел сбой отопительных чар, и работать там стало невозможно. Снейп тем временем вытащил старый, но чистый котелок и газовую горелку, затем полез в тумбочку за ингредиентами, и пока он там возился, по комнате поплыл резкий отвратительный запах какой-то травы. Джой несколько раз чихнула, чувствуя, как заслезились глаза. — Убери это, у меня аллергия на зверобой! — воскликнула она, прикладывая руки к носу и рту.

— Пардон, — Снейп убрал рассыпавшуюся траву, взмахнул палочкой, и запах исчез. Погремев какое-то время склянками, он вручил ей крохотный пузырек. — Выпей, это универсальный антиаллерген, должен помочь.

— Смотрю, у тебя отравы на все случаи жизни хватает, — хмыкнула Джой, опорожняя бутылочку. Привкус у зелья был какой-то кисло-сладкий. — Спасибо, так лучше, — она вернула бутылочку владельцу.

— Я часто работаю с незнакомыми препаратами. Мало ли какую реакцию они вызовут.

— Предусмотрительно, — похвалила Джой. Снейп тем временем вытащил из-под кровати небольшую клетку с мышами, и Джой передернуло.

— Они же такие маленькие, — она сунула руку в клетку, и мышки доверчиво сгруппировались вокруг нее. — Снейп, ты будешь смеяться, но мне их жалко.

— Ладно, тогда будем испытывать зелье на Поттере, я не против, — тут же отозвался слизеринец.

— Отлично, тогда Эванс позовем за компанию. Я схожу, — саркастично выговорила Джой и уже приподнялась с пола, как Снейп закашлялся.

— Давай компромисс? Петтигрю... ну, как вариант. Позовешь? Он за тобой побежит хоть в Тайную комнату, — издевался Снейп.

— На что это ты намекаешь?!

— Только слепой не видит, как он на тебя пялится, — в голосе Снейпа читалось раздражение.

— Ну и пусть пялится, тебе жалко что ли?

Снейп кисло промолчал.

Джой вытащила из клетки одну мышку и погладила ее по головке указательным пальцем. Мышка шевелила усами и изредка моргала черными глазами-бусинками.

— Нет, я не могу, — Джой протянула ему мягкого теплого зверька, щекотавшего лапками ей ладонь. — Я лучше буду записывать.

Следующие полчаса превратились для нее в сплошной кошмар. То ли они перехимичили с зельем, то ли мыши слишком плохо его переносили, но в итоге шесть мышек оказались безнадежно сдохшими, а все бумаги с экспериментами и исследованиями — перечеркнутыми жирной чертой.

— Не пойму, где мы допустили ошибку! — кипел от негодования Снейп, уничтожая все запасы экспериментального зелья и дохлых мышей, сиротливой кучкой лежавших около клетки. — Полгода работы драклу под хвост! Представляешь, что такое начинать все с нуля?

— Не психуй, зачем тебе вообще ЖАБА? Работой ты на ближайшие несколько лет и без них обеспечен, — съязвила Джой. Снейп в ответ только угрюмо промолчал.

Джой протерла уставшие за день глаза. Этот долбанный курсовой проект, на который она убила столько времени, уже сидел у нее поперек горла, и неудача ее не расстроила, а только как-то зло обрадовала. Чего нельзя было сказать о насупившемся Снейпе.

— Как там ваш ворюга? — вдруг спросил Снейп изменившимся тоном. В нем читалось какое-то снисхождение, будто он заранее знал ответ и непонятно зачем вообще спрашивал.

— Ты про этого, что обчистил Корнера? — зевнула Джой. — Да никак. Не поймают его, если только не устроят всему факультету допрос с Сывороткой, или он еще чье-нибудь золото не вынесет, а кто-то слишком расторопный схватит его за ручку. Знаешь... противно осознавать, что среди нас завелась крыса, — с презрением добавила она.

— Бьюсь об заклад, вы даже не искали. Пожалели несчастного Корнера, поплевались ядом и забыли. А я бы начал проверку с тех, кому на вашем дурацком факультете срочно нужны деньги.

— Почему это он дурацкий? — вознегодовала Джой. — Снейп, ты что-то знаешь, но пытаешься меня заинтриговать? — проницательно прищурилась она.

— Ничего я не знаю, — поспешно отвел взгляд он. — Только догадки, но меня разве станет кто слушать?

— Я стану, причем очень внимательно, — Джой не сводила с него холодного взгляда.

— Я уже сказал — я бы устроил проверку нуждающимся. Мало ли какие у людей обстоятельства, мать, например, заболела или... на него давят.

— Кто давит? Снейп, говори конкретно, что тебе известно!

— Да не знаю я ничего, — взорвался он, как котел Хвоста в худшие моменты. — Мне вообще на этого вашего Корнера и его бабки по барабану, хочется вам жить среди крысы — на здоровье!

— Я смотрю, кого-то на философию потянуло? — свирепо осведомилась Джой. Настроения ругаться у нее не было. — Лучше скажи, Нотта и Блэка дементоры не сцапали?

— А ты что, не видела их сегодня? Если бы их сцапали, они уже давно в Азкабане нары бы грели.

— Предки отмазали бы, — предположила Джой.

— Черта с два. С Краучем этот номер не прокатывает. Живое воплощение антикоррупционной деятельности в нашем продажном Министерстве, — скривил губы, точно проглотил Смердящий сок, Снейп. — Слушай, мы больше не будем сегодня работать над зельем, — многозначительно произнес он, меняя тон. — Тебя проводить?

— А я не хочу никуда уходить, — Джой и сама удивилась, откуда в ее голосе взялось столько нахальства. У Снейпа после услышанного брови на лоб полезли. — Мне здесь нравится, тихо так, уютно...

— Ну могу постелить тебе у двери, — язвительно предложил Снейп.

— А для кровати твоей я уже не гожусь, да?

Стало очень тихо. Даже последняя оставшаяся в живых мышь затихла. Лицо Снейпа пошло красными пятнами.

— Не переживай, я больше не буду посягать на твою неприкосновенную честь. Ладно, — Джой поднялась на ноги и потянулась, разминая затекшую от сидения на полу спину, — спасибо, что пригласил и всякое такое, но раз мое присутствие портит тебе весь фэн-шуй, то я и впрямь лучше пойду.

— Жозефина, подожди, — неуверенно позвал Снейп, когда она уже взялась за дверную ручку. Джой мысленно усмехнулась — она в общем-то знала, что так и будет. У Снейпа был такой вид, словно он, первый ботаник и неудачник школы, готовился пригласить на выпускной бал самую популярную девушку курса. — Не верю, что ты вот так уйдешь и не поцелуешь меня на прощание, — быстро выпалил он, неприятно покраснев.

Джой и впрямь всегда целовала его, когда уходила из лаборатории, так что это уже, кажется, вошло в дурацкую привычку. Пожав плечами и вытянув губы трубочкой, она приподнялась на мыски и коснулась его горевших огнем губ. Пару секунд они смотрели друг другу в глаза — Джой с вызывающей усмешкой, а Снейп дико, словно загнанное в угол животное — а потом он поцеловал ее сам. Только не так, как это обычно делала она — он почти грубо схватил ее лицо руками и, раздвинув губы своими, проник языком ей в рот.

Это было что-то новенькое, хотя Снейп, кажется, по-другому вообще не умел. Еще тогда, когда он набросился на нее и взял прямо на полу лаборатории, в его действиях проскальзывало что-то животное, первобытное. Сейчас было примерно то же самое, разве что Джой сама обхватила руками его шею и ответила на поцелуй. Касаться его волос было не слишком приятно, но в общем-то Мародеры были неправы, когда дразнили этого парня грязнулей — от рубашки Снейпа едва уловимо пахло лавандовым мылом и почему-то чернилами. Они целовались, кусая губы друг друга, его руки перекочевали на ее спину и талию, затем скользнули к груди, расстегивая мантию. Джой чувствовала себя как-то странно — будто впервые занималась сексом с парнем, но в то же время не испытывала никакого страха или неуверенности. Целуясь, они умудрились добраться до кровати и упали на нее, ни на секунду не прерывая контакта между телами.

— Ты... не против... я... то есть... я хотел... — Снейп дышал рвано и умудрялся выдыхать ей в рот отдельные бессвязные слова во время кратких перерывов между поцелуями.

— Заткнисьянепротив, — выдала на одном дыхании Джой, запрокидывая голову и открывая ему шею для поцелуев.

Он расстегнул ей блузку, а она потянула его рубашку вверх, и руки Снейпа застряли в нерасстегнутых манжетах. Пока он ругался сквозь зубы и пытался таки расстегнуть их, Джой освободила волосы из плена резинки, чтобы хвост на макушке не давил. Пока Снейп боролся с пуговицами, Джой расстегнула его ремень, чувствуя его возбуждение. К ее щекам прилил дурацкий неуместный румянец — нашла время, когда покраснеть! Краснеть надо было, когда Блэк высовывал язык у нее между ног, а она застеснялась полу-девственника, так смешно пытающегося стянуть с себя эту треклятую рубашку!

— Еще чуть-чуть, — прошептала Джой, когда его лицо исказилось судорогой оргазма. — Ну пожалуйста, еще... Снейп!!!

Разумеется, кончить он ей не дал, зато сам постарался на славу. Чувствуя себя страшно неудовлетворенной и от этого жутко раздраженной, она поджала губы и натянула одеяло до подбородка.

— Уф, — выдохнул Снейп и улыбнулся — кажется, впервые у него это получилось искренне с самого момента их знакомства.

Джой так и подмывало спустить его с небес на землю каким-нибудь насмешливым комментарием, но она все еще была слишком зла, чтобы с ним хотя бы элементарно разговаривать.

— Было здорово, — сделал вывод блаженствующий Нюниус.

«Здорово?!»

Вообще-то он был прав. В сравнении с тем, что было у них в прошлый раз, сейчас им обоим действительно неплохо. По крайней мере, она не заработала себе никаких шишек и ссадин. Джой иронично хмыкнула.

— М-м-м... это же Поттер был у тебя первый, да?

Джой обратила на него полный ненависти и гнева взгляд. Они с Блэком заранее договорились задать ей этот вопрос?!

— Нет! — рыкнула она, отворачиваясь. — У нас с Джеймсом ничего не было. Никогда!

— Ясно, — Снейп повернулся к ней и вдруг коснулся волос. — Но кто-то же у тебя был. Я еще в прошлый раз заметил.

— Да неужели?!

— Может, я не такой профи в этом, как некоторые, но знаю, что в первый раз у девушек бывает кровь.

— Какие грандиозные познания, — Джой саркастично похлопала в ладоши. — Снейп, ты знаешь, что ты — эгоистичная скотина?!

До него вдруг дошло, и весь посторгазменный восторг парня резко сник.

— Ну извини, — выдавил он, — что я мог поделать?

Джой стало его жаль.

— Да ничего, — она вздохнула и, прижав одеяло к груди, спустила ноги на пол. — Просто запомни, что если девушка кричит «Еще!», это может означать только то, что надо еще!

С губ Снейпа слетел крохотный смешок. Он таращился своими черными глазищами-шахтами на Джой, а истерика медленно, но верно пробирала его, и смех становился все громче и увереннее. Джой от возмущения чуть воздухом не подавилась — подумать только, каков нахал! Сам кончил, а про нее забыл к чертям, будто так и надо! Снейп смеялся почти виновато, тряс длинными грязными волосами, его худой поджарый живот напрягался и расслаблялся, а Джой от возмущения и обиды не могла выговорить ни слова. Но вскоре кое-что изменилось. Она хихикнула. Потом еще, потом еще и еще, а после повалилась на кровать Снейпа и зашлась полноценными истерическим смехом.