Крестник (гет)

Пусть вам тоже порадуют глаз замечательные обложки от forbiddenfruit:

http://cat-howard.tumblr.com/post/60079149479

И Chérie:

http://cat-howard.tumblr.com/post/60432047376

И трейлер к фанфику от меня :33

http://www.youtube.com/watch?v=FxAaI0pDsPU

* * *

В проигрывателе щелкнула закончившаяся кассета, но вставать и менять ее у Джой желания не было. Она лишь покрепче прижала к себе Иосифа, наверняка сдавив ему все ребра, но кролик даже не моргнул и все так же апатично хрустел морковкой.

Джой лежала, свернувшись калачиком, на разобранной постели Нейтана. Его не было еще с позавчерашнего дня — решил навестить любимую сестру и с тех пор не появлялся. Стряхнув с любимой футболки Ретта, которая была на ней вместо халата, длинные белые волосы Иосифа, Джой с неохотой поднялась на ноги и побрела на кухню, надеясь отыскать там что-нибудь съестное.

Хотелось курить. Открытая пачка сигарет призывно лежала на столе, но Джой посмотрела на нее так, словно та ее смертельно оскорбила. Через несколько мучительно долгих секунд пачка полетела в мусорное ведро. Сделав трехэтажный бутерброд из всего, что нашлось в холодильнике, Джой уселась прямо на кухонную тумбу. Ее больше не тошнило, и вообще физически она чувствовала себя так, словно выпила пинту Бодрящего варева. Другое дело, что депрессия, кажется, поглотила ее с головой.

Едва Джой без особого аппетита откусила кусочек от бутерброда, как в дверь вдруг робко позвонили. Джой дернулась, хватая с кухонного стола волшебную палочку, но тут же взяла себя в руки — вряд ли враги стали бы утруждать себя примитивными магловскими звонками. Они бы попросту вышибли дверь, а такой звонок мог принадлежать лишь абсолютно безвредному человеку. Поморщившись и зачем-то положив ладонь на живот, Джой выглянула в дверной глазок. Визитер оказался из категории нежданных и самых неожиданных. Опустив палочку, Джой отперла дверь и с неохотой посторонилась, пропуская мать в квартиру.

Розмари неловко улыбнулась и вошла, снимая перчатки. Ее взгляд зацепился за знакомую мантию Ретта, висевшую в прихожей, и снять которую ни у Нейтана, ни у Джой так и не поднялась рука. Обычная мантия создавала странную, но приятную иллюзию, что Ретт, живой и невредимый, вот-вот войдет в квартиру, привычно взлохматит сестре волосы и коснется губами щеки любовника…

— Как ты узнала, где я? — по-французски спросила Джой, не утруждая себя словами приветствия. После почти суточного молчания голос ее звучал хрипло, а в горле першило. Не дожидаясь приглашения, мать прошла в гостиную, где с легкой брезгливостью на лице уселась на краешек дивана, заваленного шмотками.

— Мне пришлось дать Непреложный Обет мсье Уоррингтону, что я никому не скажу ваш адрес и не причиню тебе вреда, — тонкие брови Розмари обиженно изогнулись. Джой не успела спросить, где они вообще умудрились пересечься — Нейтан был редким гостем в доме Сигнуса и Друэллы Блэк, у которых гостили ее родители. Признаться, она вообще не думала, что после свадьбы они задержатся в Британии надолго. Впрочем, Джой не была уверена, что ее волновали все эти тонкости, хотя визит матери ее заинтриговал. — Мне хотелось просто поговорить с тобой, Жозефина.

Какое-то время Джой молчала и угрюмо изучала свои босые ступни. Мать, одетая по последней моде Франции, с аккуратной прической и идеальной осанкой, несмотря на внешнее сходство с дочерью, казалась ей совсем чужим человеком. На растрепанные волосы с колтунами, облезший лак для ногтей и разводы засохшей туши на щеках Джой Розмари, казалось, смотрела сквозь пальцы.

— Поговорить? — хрипло хохотнула она.

Розмари неуверенно кивнула.

— Мы так давно не виделись, — сказала она совершенно обыденным тоном и замолчала.

Джой смотрела на мать исподлобья.

— Только не говорите, мама, что соскучились.

Розмари взяла себя в руки.

— Не угостишь гостью чаем? — вежливо поинтересовалась она. — Я слышала, в Англии очень любят чай.

Фыркнув, Джой прошлепала на кухню, где выдернула из сушилки для посуды чистую чашку и коснулась палочкой холодного чайника. Тот вскипел моментально, Джой громко стучала ложкой о края чашки, размешивая сахар, прекрасно помня, что мать никогда не употребляла сладкое.

Розмари была слаба. Она относилась к той категории женщин, которые до дрожи боятся своих мужей и готовы сделать все, чтобы только от них отстали. Джой с детства чувствовала такую атмосферу в своей семье. Некоторые женщины боялись мужей с умом. Розмари, увы, не относилась к их числу. Сейчас она смотрела на Джой так, словно своим визитом сделала ей величайшее одолжение, хотя единственное достижение мадам Пальмер сводилось к тому, что она произвела свою дочь на свет.

Мать приняла чашку из ее рук и сделала вежливый глоток, ничем не выразив свои эмоции по поводу сахара в напитке. Джой скептически смотрела на Розмари. Говорить им было не о чем.

— Нам с отцом стало известно, что ты поддерживаешь лорда Волдеморта, — взгляд голубых глаз матери скользнул по предплечью Джой.

— Должно быть, вы гордитесь мной? — с горечью спросила она. — Как гордились Реттом, пока не узнали, что он гей?

Лицо Розмари стало печальным. На нем отразилась самая настоящая неподдельная скорбь, чего Джой ожидала в последнюю очередь. Розмари никогда не интересовалась жизнью своих детей. Джой полагала, что она вообще не хотела их рожать.

— Жозефина, прошу…

— А что вы скажете, если узнаете, что я беременна от полукровки? — сорвалось с языка Джой.

Чашка с чаем полетела на пол, забрызгав темно-коричневой жидкостью лакированные туфли матери.

— Убьете и меня? — тихо спросила Джой, в упор глядя на мать. — Это вы сделаете, мама?

Розмари поднялась с места и подошла к ней, а затем сделала нечто такое, что шокировало Джой — она ласково взяла ее лицо в ладони и провела большим пальцем по щеке. Какая-то странная дрожь пробежала вдоль ее позвоночника — мама еще никогда не прикасалась к ней так.

— Ты всегда была проблемным ребенком, — из уст Розмари это звучало так, словно она страшно об этом сожалеет. — Но это не отменяет того, что ты — дитя Пальмеров, наша плоть и кровь, Жозефина…

— Скажите это Ретту, мама! — выкрикнула Джой, вырываясь из объятий матери. Она демонстративно хлопнула себя по лбу, словно только что вспомнила: — Ой, неувязочка… Его же больше нет!

Розмари смотрела на нее с жалостью, а глаза ее, голубые и наивные, полнились слезами.

— Ты всегда любила брата больше, чем нас. А он — тебя. Я сожалею, что так получилось, — губы матери вдруг тронула легкая, почти мимолетная улыбка. — Жозефина… — Джой смотрела в потолок, надеясь загнать выступившие слезы обратно в глаза. — Ретт жив.

Словно небо камнем упало ей на голову.

Джой медленно повернула голову в сторону виновато улыбающейся матери.

— Что? — тупо переспросила она.

Сердце зашлось галопом, колотясь о ребра так, словно мечтало вырваться наружу.

Жив?

Ее брат, которого она оплакивала почти год, все это время был жив?!

Волна облегчения и свирепой радости вдруг обрушилась на нее и так же резко унеслась обратно, уступив место другой волне, черной и наполненной обидой и яростью.

Выходит, все это время ее нагло и равнодушно дурачили?!

Джой помотала головой. Либо у нее окончательно скатилась крыша, либо мать просто решила добить ее сообщением, что Ретт жив.

— Тень упала на нашу репутацию, — после этих слов Джой захотелось броситься на мать и расцарапать ее фарфоровое кукольное лицо, самое ненавистное в тот миг. — Твой отец… организовал этот маскарад с гибелью Ретта специально для тех, кто знал о позоре и неустанно напоминал нам об этом. — Помолчав, Розмари добавила: — Вместо Ретта был убит грязнокровный, скрывающийся под Оборотным зельем. Твой брат… у него, насколько нам известно, сейчас все хорошо. Он живет в Штатах и, кажется, вполне доволен жизнью, — Розмари вдруг совершенно глупо подмигнула Джой, которая просто сжимала кулаки от бессилия и боли.

— Вы… вы скрыли это от меня, — прохрипела она, чувствуя слабость в ногах.

— Так было нужно. Все должны были считать, что он мертв…

— Почему, мама? — Джой отступила на шаг. Руки затряслись — перед глазами вдруг возник образ колдуна, которого она убила, надеясь отомстить за брата. Ее вдруг затошнило, и она бросилась к ванной.

— Жозефина!

Мама придерживала ее волосы, пока Джой извергала желудочный сок и кашляла так, словно собиралась выплюнуть пару-тройку внутренних органов. Когда ей стало легче, Розмари вдруг поднесла к ее губам какой-то фиал, от которого почему-то приятно пахло французской выпечкой. Новый приступ тошноты скрутил ей живот, но внезапно стало легче.

— Выпей это, — мать настойчиво пихала ей в руки свой странный фиал.

— Надеюсь, это яд, — пробормотала Джой и залпом опорожнила пузырек.

Лекарство подействовало на нее благотворно. У матери всегда с собой было несколько флакончиков с зельями, сколько Джой ее помнила. Молоденькая домовая эльфийка, доставшаяся Розмари в качестве приданого, преданно таскала по дому за хозяйкой шкатулку из розового дерева, в которой всегда можно было обнаружить то, что вдруг внезапно могло потребоваться Розмари. За минувшие годы от этой привычки мать так и не избавилась, но сейчас Джой даже была ей благодарна. Она уже не могла выносить эту бесконечную тошноту, беспричинные слезы и другие побочные эффекты чертовой беременности.

Мать, помогавшая ей дойти до постели, словно прочитала ее мысли.

— Ты говорила мне правду о том, что понесла ребенка? — спросила она.

Отвернувшись к окну, Джой кивнула и закрыла глаза. Интересно, что с ней теперь за это сделают? Тоже сымитируют убийство, а потом выдадут замуж за какого-нибудь заграничного чистокровку?.. Джой вдруг поймала себя на мысли, что ей все равно.

Розмари коротко, будто обреченно выдохнула.

— Есть зелье, которое тебе поможет, — она отвела с лица Джой влажную прядь волос. — Я распоряжусь, чтобы эльфы сохранили его использование в тайне.

— Я не буду этого делать, — ровным голосом сказала Джой, по-прежнему глядя в окно. — Можете убивать меня, можете делать, что хотите. Но я не стану убивать этого ребенка. Вам всю жизнь было плевать на меня, — она резко повернулась к матери, сидевшей у ее постели. — Только когда на вас «упала тень»… — она не сдержалась и всхлипнула. Сейчас как никогда хотелось забраться под одеяло и дать волю слезам, как будто она снова маленькая девочка, которую родители запирали дома наедине с эльфами, а сами отправлялись развлекаться.

Розмари с интересом погладила апатичного ко всему Иосифа.

— И если когда-нибудь снова увидите Ретта, то передайте ему, что я его ненавижу, — хлюпнула носом Джой и накрылась одеялом.

Как он мог позволить ей все это время думать, что его больше нет?!

Джой нащупала под одеялом край футболки, забралась под нее ладонью и коснулась плоского живота.

Похоже, у нее теперь действительно есть к чему стремиться…

Джеймс.

Имя молотком ударило ее по голове. Джой поспешно убрала руку с живота, словно ее поймали на чем-то постыдном.

Мерлин, как же ей было в тот момент плохо…

Пока она копалась в себе и пыталась морально сдохнуть, мать неотрывно смотрела на нее, словно никогда прежде не видела. А еще Розмари явно на что-то решалась, кусая губы и хмуря свои тонкие брови. Джой было все равно.

— Ты хочешь оставить этого ребенка? — спросила она. — Хочешь плодить полукровок?

— Мне плевать, какая у него кровь, — равнодушно отозвалась Джой.

— Каков срок? — голос Розмари словно погрузился в ледяную воду и теперь медленно остывал.

— Чуть больше месяца, — Джой отвечала на автомате, мечтая, чтобы от нее все поскорее отвязались.

Розмари встала. Зашуршала ее мантия, тихо свистнуло невербальное Очищающее, и с туфлей матери исчезли остатки чая. Потом она захлопнула сумочку и направилась к двери, у которой остановилась и обернулась:

— Я ничего не скажу отцу, но все же пришлю тебе зелье. Дай мне знать, если захочешь его использовать.

Потом за ней закрылась дверь, и все стихло. Шуршал лишь накрахмаленный пододеяльник, по которому лениво ползал Иосиф, да тикали настенные часы. Полежав еще несколько мучительных минут, Джой села, резко стащила с себя футболку, скомкала ее и улеглась снова, обняв ткань так, словно это была ее любимая детская игрушка. На футболке больше не осталось запаха Ретта, но Джой было достаточно, что когда-то этот придурок просто носил ее.

Ретт жив.

И, возможно, счастлив. Пусть и без нее.

Спасибо, Мерлин.

* * *

— Эйвери? Да ты гонишь!

Сириус фыркнул и затянулся косяком из тентакулы. Джеймс стряхнул со своего пепел в отцовскую вычурную пепельницу, которую он доставал только по праздникам и ничего дешевле французских сигар в нее не отправлял. Сейчас они с Сириусом отмечали месяц стажа убийцы и преступника, хотя это и походило на какое-то жутковатое подобие посиделок после работы. Если, конечно, Пожирательскую Ставку и Орден Феникса можно было назвать работой.

— Да я сам охренел, Сохатый. Вот тебе и тайна мадридского двора. А мы головы сломали.

— Как Марли?

— Ревет круглые сутки. Только познакомилась с матерью — и тут нате. Клянется, что грохнет Эйвери с особой жестокостью. Никогда такой кровожадности за ней не замечал, — признался Сириус, откупоривая бутылку с магловским пивом.

Джеймс в последний раз затянулся, затушил окурок и разлегся на полу, закинув руки за голову.

— А как Лили? — этот вопрос он задавал всякий раз при встрече с Сириусом. И всякий раз неизменно слышал один и тот же ответ:

— Нормально.

Правда, в этот раз Бродяга отличился оригинальностью.

— Я бы даже сказал, у нее все отлично.

— В смысле? — Джеймса раздражало, что подробности приходилось тянуть из друга силой.

Какое-то время Сириус молчал, явно подбирая слова. Джеймсу это не понравилось.

— Вчера она ушла с Дирборном. Выглядела довольной.

Джеймс сел так резко, что захрустел позвоночник.

— Куда ушла? Какой еще Дирборн? — в голосе прорезалась сталь.

— Карадок Дирборн, — с неохотой отозвался Сириус. — Могу поспорить, он вам много крови уже попортил. Блондин такой, — Сириус помахал рукой у головы и скривил губы.

В груди что-то очень нехорошо зарычало и до предела натянуло сдерживающую его цепь.

— Блондин? — эхом переспросил Джеймс. Сириус смотрел на него с ухмылкой. — Бродяга, между ними что-то есть?

— Эй, Джим, полегче, — скривился Сириус, когда голос друга повысился на несколько октав. — Не ты ли бил себя в грудь пяткой, что Лили должна быть счастлива?

Джеймс снова упал на пол и раскинул руки так широко, что чуть не заехал кулаком Сириусу в бок.

Когда он думал, что Лили должна жить в спокойном, счастливом мире, он как-то почти не задумывался о том, что в этой самой жизни могут появиться другие мужчины. И уж тем более так быстро, почти сразу.

— Серьезно, Джимбо, — Сириус говорил так, словно ему было смертельно скучно, — ты же не думал, что она на всю оставшуюся жизнь наденет рясу? А Дирборн, скажу я тебе, далеко не самый худший вариант для твоей бывшей.

Джеймса затрясло от бешенства.

Сириус, кажется, понял, что пора убираться. Пошатываясь, он поднялся на ноги, отряхнул джинсы от пепла и зачем-то провел рукой по волосам. Жест получился каким-то виноватым.

— Ты только не грохни бедолагу раньше времени, — предупредил он уже в дверях и сделал большой глоток пива. — Твоей ненаглядной только нового стресса сейчас не хватало. Привет от меня Пальмер. Да, кстати, — он снова повернулся к Джеймсу, — особо нигде не светись. Не очень-то верит народ в эту твою сказочку с греческим контрактом.

— Их проблемы, — буркнул Джеймс, взмахом палочки отправивший содержимое отцовской пепельницы в пылающий камин. Проглотив остатки тентакулы, пламя вспыхнуло чуть ярче и снова успокоилось, лишь несколько искорок попали на ковер и сразу же потухли.

Прокашлявшись, Сириус хлопнул дверью. Иногда он просто молча уходил, чувствуя, что Джеймсу это нужно.

Шторы в их гостиной не были задернуты. Облокотившись на низкую холодную калитку, Джеймс наблюдал за Лили и ее семьей. В гостиной устроили что-то вроде примерочной — у большого трельяжа крутилась тощая блондинка, облаченная в подвенечное платье, настолько пышное, что она выглядела в нем, как зефир. Женщина с длинными темными волосами, собранными в пучок, смеясь, что-то говорила и старательно зашнуровывала корсет платья, блондинка собирала волосы в какое-то подобие прически и закалывала локоны шпильками, которые брала из рук смеющейся Лили. На ней были домашние брюки и длинный бесформенный свитер, который просто до боли хотелось смять и стащить с теплого податливого тела, покрывающегося мурашками всякий раз, когда Джеймс проделывал это… Он тоскливо тряхнул головой, отчего капюшон мантии-невидимки чуть не слетел.

Почти месяц он не появлялся в Литтл-Нортоне, хотя каждый вечер его так и подмывало наплевать на все и рвануть домой к Лили, чтобы убедиться, что она благополучно вернулась домой после очередной стычки Пожирателей и Ордена Феникса. Лили появлялась на них все чаще и чаще, по большей части не сражаясь, а помогая раненым бойцам, и тем самым становясь легкой жертвой. Пару раз она избежала гибели лишь чудом, когда на нее обрушивалась серия Непростительных, пускаемых чаще всего Беллатрикс или Долоховым. С тех пор Джеймс все как-то чаще сам метал в Лили относительно безобидные чары, которые она благополучно отбивала и наверняка при этом думала, что человек с закрытым этой белой маской лицом ее ненавидит.

Шпильки в руках Лили закончились, и она, что-то сказав матери и сестре, вышла из гостиной. Потеряв к остальным Эвансам всякий интерес, Джеймс машинально перевел взгляд на верхнее окно, в котором спустя несколько мгновений зажегся свет. На подоконнике вылизывал шерстку знакомый кот по кличке Персик, с весны прилично набравший вес, Лили погладила его, чему-то легко улыбаясь. А потом вдруг подозрительно вгляделась в окно, словно почувствовала на себе пристальный взгляд невидимого Джеймса, и рывком закрыла ночные шторы.

Увиденное в гостиной Эвансов настолько отпечаталось в сознании Джеймса, что его вдруг пронзила совершенно непрошенная мысль: однажды он вот так же придет, чтобы удостовериться, что у Лили все хорошо, и обнаружит в белом свадебном платье ее, страшно нервничающую, но от этого не менее счастливую из-за грядущего замужества. Но страшно совсем не это. А то, что у алтаря ее будет ждать не он, а чужой человек, которому Лили будет принадлежать после произнесения слова «да». Сжав кулаки, Джеймс выдохнул и снова покосился на окно спальни Лили. Нет, это вовсе не страшно, а совсем даже наоборот. Лили будет наряжаться для Карадока Дирборна, а не Джеймса Поттера, и это правильно.

Уже собираясь аппарировать домой, Джеймс зачем-то обернулся и вдруг приметил удаляющуюся сутулую фигуру, показавшуюся подозрительно знакомой. Он даже почти не испытывал злости к Снейпу — в конце концов, тот имел полное право точно так же беспокоиться о Лили, хотя за эту слежку за ней Джеймс с большим удовольствием натянул бы Нюниусу глаза на задницу.

— Не стоило и переживать. Я от всей души рада, что у нее все так замечательно.

Джой обнимала почти полную бутылку огневиски, глядя в камин, где едва тлели старые сгоревшие поленья. Они расположились на ковре «валетом», головы их располагалась на одном уровне. Ноги Джеймс закинул на кушетку, на которой сиротливо лежала мантия-невидимка, оставленная здесь еще с визита в Литтл-Нортон. Джой согнула ноги в коленях и изредка водила ступнями по пушистому ковру, пропуская ворс между пальцами. Особняк тихо дремал, и только его обитатели в очередной раз надирались в хлам, отмечая очередную маленькую победу.

— Эйвери предлагает выманить Орден на живца, — Джой поболтала содержимое своей бутылки, к которой так почти и не притронулась. — Ты не можешь бесконечно ссылаться на то, что они не купятся на это во второй раз.

Джеймс, у которого уже слипались глаза, только поднял руку вверх и поиграл пальцами, которые в конечном итоге сложились в неприличный жест, предназначенный невидимому Эйвери.

— Только если в роли живца будет выступать Нюниус. Меня достало его бесконечное нытье.

— Его подозрения небеспочвенны, — Джой приподнялась на локтях и повернулась к Джеймсу, глазеющему в потолок.

— А мне плевать, что он там думает, — пустая бутылка из-под водки покатилась по полу и звякнула, соприкоснувшись с ножкой дивана. — И Лорду тоже плевать. Всем кругом плевать, как именно я оказался в Ставке, и только твой Снейп зациклен на том, чтобы вывести меня на чистую воду.

— Он не мой, — Джой так часто говорила эту фразу, что Джеймс почти поверил. — Слушай, — она перебралась к нему и склонилась над лицом так низко, что ее волосы щекотнули нос ароматом меда. — Ты, возможно, не замечаешь, что иногда ноешь больше, чем он.

— Ха-ха-ха, — вяло отпарировал Джеймс. Ни на что другое уже не оставалось сил, хотя в другой ситуации он бы ей ответил по-другому.

— А хочешь, я тебе поною? — Джой вдруг перекинула через него ногу и уселась, как наездница, сжав пальцами щеки Джеймса, чтобы он смотрел только на нее. То, что она как-то недвусмысленно сидела на нем, немедленно отозвалось приятной тяжестью внизу живота. В глазах Джой промелькнула злоба. — Меня за*бало, что вы до сих пор делите шкуру неубитого рей-эма. Меня бесит, что предки вспомнили только сейчас — хер их знает, почему. Даже когда я уезжала в Хогвартс, им было плевать с высоты птичьего полета. Меня не просто это бесит — я готова выть и лезть на стенку, потому что они наверняка безумно гордятся тем, что на моих руках засохла кровь грязнокровок. Я ненавижу своего брата, который не сдох, а слинял неведомо куда, положив на меня вот такой член… — на этих словах Джеймс дернулся.

— Ретт что, жив?..

— Жив! — по щеке Джой скользнула слеза. Она сердито вытерла ее тыльной стороной ладони и наклонилась к лицу Джеймса, почти касаясь его губ своими. Джой явно хотела сказать что-то еще, но никак не могла решиться и только выдохнула: — Продолжать?

— Не надо.

Повисла тишина, даже огонь в камине, насытившись, уснул вместе с домом. Джой крепко поцеловала Джеймса, а он, не в силах и дальше бороться с инстинктами, обхватил ее за талию и резко сел, позволив ей запустить холодные пальцы ему в волосы. У Джой всегда почему-то были холодные руки, но сейчас это было даже приятно.

— А я все же продолжу, — чуть задыхаясь, она все еще держала глаза закрытыми после поцелуя. Потом как-то странно, будто с превосходством улыбнулась — наверняка почувствовала красноречивое прикосновение к своему бедру. — Мать прислала мне зелье для аборта, потому что я беременна от Снейпа и совершенно запуталась, что мне с этим делать.

У Джеймса было такое чувство, будто кто-то сверху не пожалел ледяной воды и выплеснул ему на голову целую цистерну. Джой распахнула глаза и слезла с Джеймса, после чего легла рядом и свернулась в клубочек, как котенок.

— И ты собираешься рожать? — бесцветным голосом спросил Джеймс. Внезапно на него что-то накатило, словно он проглотил косяк с тентакулой целиком. — От Снейпа? О, Мерлин, — из глаз потекли слезы. Джеймс изобразил рукой длиннющий нос и зашелся новым приступом ржача. — Будущий папочка наверняка в восторге! Если бы знал, то развесил здесь голубые шарики…

Джой никак не отреагировала, и вскоре Джеймс заткнулся.

— Это девочка, — слабым голосом сказала она.

— Что? — Джеймс скептически покосился на плоский живот. — Это он… простите, она тебе сказала?

Джой вздохнула, снова погрузившись в молчание.

Джеймс тоже молчал, стараясь переварить мысль о том, что у Джой будет младенец от Снейпа. Он почесал щеку, стараясь сдержать новый приступ идиотского и совершенно неуместного смеха.

— Может, ты уже и имя ей придумала? — все-таки не удержался он. — А будущий папаша-то в курсе?

Ответа ни на первый, ни на второй вопрос не последовало. Джеймс ненавидел, когда Джой вот так уходила в свой личный астрал и никак не реагировала на призывы вернуться в реальный мир.

— Дай посмотреть, — вдруг ляпнул Джеймс, задирая рубашку Джой. Ему все еще казалось нереальным то, что внутри у нее каким-то неведомым образом развивался ребенок. В детстве он как-то поинтересовался у мамы, почему их соседка проглотила арбуз. Тогда мама лишь засмеялась и сказала, что у нее в животе ребенок, а Джеймс лишь недоумевал: зачем же тогда она съела этого бедного ребенка?

И почему он вспомнил тот идиотский случай именно сейчас?..

— Ты уж прости, — без обиняков заговорил Джеймс, — но что-то я не представляю тебя, Нюнчика и вашего младенца счастливой семейкой.

— Я тоже, — она поднялась на ноги и сунула их в кеды, валяющиеся у края ковра. — Я пойду, Джеймс, увидимся. Только одна просьба… — начала было она, на что Джеймс сухо кивнул.

— Никому ни слова. Понимаю, — он все-таки не удержался от саркастической ухмылки.

— Спасибо, — улыбнулась Джой. — Люблю тебя.

Она ушла, а Джеймс, снова развалившись на ковре, расхохотался пуще прежнего.

* * *

Нейтан появился очень вовремя — Джой как раз смазывала Летейским эликсиром свежий рубец на бедре, оставшийся от проклятия кого-то из вездесущих рыжих Пруэттов из Ордена. Она закатила глаза и поправила длинную рубашку, глядя на застывшего на пороге кухни Нейтана. Видок у него был такой, словно он все это время не у сестры гостил, а пребывал в длительном запое.

— Отвернись, я стесняюсь, — пошутила Джой, снова задирая рубашку, чтобы проверить действие мази. Рана прямо на глазах затягивалась и в конце концов оставила после себя лишь аккуратную розоватую полоску. — Какого черта ты дал моей матери адрес?

Она уже давно ждала возможности задать ему этот вопрос, однако сейчас уже не была уверена, что хочет услышать ответ.

— Джой… — Нейтан сглотнул, словно у него вдруг резко пересохло в горле.

— М-м? — она даже не подняла головы, продолжая изучать рану, вернее, то, что от нее осталось.

— Выходи за меня замуж.

Стало очень тихо, даже кухонные часы, казалось, перестали тикать. Джой вытаращилась на бледного, небритого Нейтана, который заметно нервничал и теребил рукав своей мантии.

— Куда выходить?

— Послушай, — он сделал было шаг к ней, но Джой, коротко хохотнув, выставила руки перед собой, и Нейтан словно споткнулся. — Только не отказывайся сразу, ладно? Я был у родителей… — он потянулся к волосам и взлохматил их. В груди что-то нехорошо сдавило — она уже давно не видела этот жест… — В общем, они требуют, чтобы я женился, — он раскинул руки, словно приглашал каких-то невидимых зрителей порадоваться вместе с ним.

— А я-то здесь при чем?!

— При том! Я не знаю, что вы, Пальмеры, со мной сделали… — Нейтан снова сделал шаг к Джой, и она не отступила. — Сначала был Ретт… теперь ты, — она фыркнула, опасаясь, что на нее накатит истерика. — Я не могу ни на кого смотреть, кроме тебя, понимаешь?!

— Так, давай-ка я для начала напомню тебе две вещи, — Джой загнула один палец. — Во-первых, ты гей, — Нейтан открыл было рот, наверняка собираясь напомнить, что он бисексуал, но Джой не дала ему это сделать. — А во-вторых, я беременна! Это значит, что во мне ребенок, Нейт, понимаешь? Чужой ребенок, не твой!

— Я знаю, — терпеливо кивнул Уоррингтон. Джой снова хохотнула и даже всплеснула руками. — Я поэтому и предлагаю тебе выйти за меня! У твоего малыша будет настоящая семья, отец и мать…

— У этого ребенка есть отец, — возразила Джой, но Нейтан словно оглох.

— Другого шанса стать отцом у меня не будет. Я бесплоден, — обреченно закончил он.

Джой так и осталась стоять с открытым ртом.

— Это абсолютно точно. Я сдавал анализы… все было анонимно, это стандартная процедура… уф, пришлось отвалить хренову тучу денег, чтобы результаты подделали, чтобы семья не узнала… Я, конечно, все равно подстраховался…

— Что ты сделал? — Джой ощутила холодок вдоль позвоночника.

— Да неважно! — у Нейтана был воистину безумный вид. Он схватил Джой за руки и поочередно поцеловал прохладные ладони. — Только не отказывайся сразу, подумай хорошенько, прошу! Никто и не узнает, что ребенок не мой…

— Он родится в феврале, — Джой было жаль Нейтана, но не настолько, чтобы по первому зову броситься замуж очертя голову. — Отец ребенка далеко не идиот, он будет задавать вопросы.

— Скажем, что ты родила недоношенного! — щеки Нейтана побледнели. Внезапно до него дошло, что он слишком сильно сжимал ее руки, и выпустил их. Джой уставилась в окно, думая, как бы выкрутиться из этой идиотской ситуации. Зная Нейтана, она прекрасно понимала, что он так просто не отвяжется. Черт возьми, где Ретт вообще его откопал?! — Ты говорила кому-нибудь, что в положении?

— Только матери, — она поджала губы. Джеймс, понятное дело, трепаться не станет, да и Розмари не из болтливых… и о чем это она вообще! Никакой свадьбы не будет! — Нейт, послушай, я не…

— Пообещай мне, что подумаешь, — настойчиво попросил Нейтан.

У него был такой вид, словно он подобрал на улице побитого щенка и теперь страдал вместе с ним. Замявшись, Джой надеялась получить хоть какой-нибудь спасительный сигнал или просто знак — стоит ли что-то такое делать, но все кругом, как назло, молчало.

— Ладно, я подумаю, — выдавила она, и без того прекрасно зная, какой впоследствии даст ответ.

Нейтан неуверенно улыбнулся и снова поцеловал ее руку. Джой захотелось врезать ему по носу этой самой рукой. Стоил ли того младенец, к которому она порой не чувствовала ничего, кроме раздражения?.. Один глоток зелья мог бы решить все проблемы и дать еще более крепкую надежду.

Вот только как после такого жить?..