Новое пристанище (A New Place To Stay) (джен)

Примечания:

От переводчика:

В который раз прилетела публичка вот на этот кусочек текста:

>— Он подарил мне мантию отца на Рождество… Я… В записке он сказал, чтобы я использовал это с умом, — с горечью пробормотал Гарри. — Неважно, она всё равно осталась в общежитии.

И пояснение к исправлению:

>Гарри отдал мантию Снейпу в первой главе, разве нет?

Да блин, нет!!!! Гарри РАССКАЗЫВАЕТ Снейпу, что с ним было на первом курсе, и именно во время своих приключений на первом курсе Гарри оставил мантию в общежитии. НЕ СЕЙЧАС, А ТОГДА!!! Хватит ПБ кидать, читайте внимательнее фанфик!

Прошло достаточно много времени после ужина, когда Гарри снова увидел Мастера зелий. После того, как Северус вышел из столовой, Гарри поднялся в свою комнату. Мальчик, как и предполагал Северус Снейп, плакал над неподвижными фотографиями своих бабушки и дедушки. Он с трепетом прикоснулся к надписи на книге. Это писала его бабушка, и писала Мастеру зелий.

Весь день Гарри не выпускал из рук фотографии и сквозь ручьи слёз с благоговением смотрел на бабушку и дедушку. Мальчик чувствовал себя так же, как тогда, когда впервые увидел у Хагрида колдографии своих родителей. Хагрид подарил ему два самых дорогих подарка — альбом и Хедвиг, и Гарри всегда будет благодарен полувеликану… даже если из-за него их чуть не съел гигантский паук. Хагрида, наверное, мальчик любил больше всех. Кроме него, любил ещё маленького эльфа Добби ― за то, что тот так сильно рисковал ради него, навлёк на себя гнев Малфоя — этот человек хотел убить Добби за помощь Гарри. Мальчик был очень рад, что ему удалось обманом заставить Малфоя дать Добби одежду.

— Вот, Поттер, выпей это, — сказал Северус перед тем, как подали ужин. Гарри не успел даже спросить, что это, как Снейп пояснил: — Это поможет справиться с последствиями заклинания.

Гарри не удивился, что профессор знал ― в конце концов, он, наверное, и сказал Малфою это сделать. Мальчик снова содрогнулся при мысли, что они оба сидят и смеются над ним. Неужели они посмеялись и над тем, что дядя его бил? Возможно. Это заставило Гарри похолодеть. Тем не менее, он взял пузырёк и всё выпил, неохотно поблагодарив Мастера зелий.

— Почему ты не сказал мне, что он сделал, Поттер? Наверняка даже ты понял, каким заклинанием он в тебя бросил? — как ни странно, спросил Северус.

Гарри выглядел сильно озадаченным, и Северус, вполне справедливо, пришёл в ярость.

— Ты думал, я велел ему это сделать? — сердито рыкнул Северус.

Гарри съёжился на стуле, ожидая неизбежного, хотя и правда удивился тому, что Мастер зелий оказался ни при чём… это, наверное, впервые в длинной веренице нападок зельевара на Гарри — об инциденте с Квирреллом и камнем мальчик, похоже, забыл.

— Отвечай, Поттер, — прошипел Северус. Как мальчишка мог на самом деле поверить, что он способен приказать своему четырнадцатилетнему крестнику наложить это проклятие? Даже если этот чёртов сопляк не знает, что Драко — его крестник.

— А почему я не должен так думать? — вымученно прошептал Гарри. — Вы же сказали ему послать на меня змею на втором курсе.

Северус ошеломлённо моргнул. Неужели этот сопляк не видел разницы между безобидной серпенсортией и непростительным проклятием? Очевидно, нет; просто на что, по размышлениям этого мальчишки, Снейп способен?

— Позволь мне прояснить: ты думаешь, я способен попросить четырнадцатилетнего мальчика наложить на тебя непростительное? Под моим присмотром? И под моей крышей? Рискнуть, что он отправится в Азкабан из-за какой-то жалкой мести тебе? — потребовал Северус, едва сдерживая бурлившую внутри ярость. — Ты не видишь разницы между безобидным заклинанием серпенсортия и непростительным проклятием? — К концу он уже шипел, чёрные глаза опасно сверкали.

Гарри готов был превратиться в лужицу или умолять Снейпа прекратить свою обличительную речь. Он буквально чувствовал ярость, исходящую от этого человека. Ему никогда раньше не приходилось видеть Снейпа таким разгневанным. Теперь он жалел, что, чёрт возьми, открыл рот.

— Мерлин, Поттер, я не для того спасал твою жизнь все эти годы, чтобы видеть, как тебе причиняют вред, мальчишка! — рявкнул Северус, внезапно почувствовав себя слишком потрясённым, чтобы злиться. Он не мог поверить, на что этот ребёнок считал его способным. Пожиратель Смерти или нет, когда он давал Поттеру понять, что причинит ему боль? Ради Мерлина, он встал перед рычащим злобным зверем, чтобы спасти его!

Гарри вздрогнул. Были два слова, которые он ненавидел больше всего на свете, независимо от того, как они были сказаны. Хорошо это или нет, но он ненавидел слова «мальчишка» и «урод», и ему потребовалась вся сила воли, чтобы не запаниковать. Может быть, Снейп и не предлагал Малфою сделать это, но для Гарри это не имело значения — проклятие было наложено. Однако Гарри удивился, узнав, что Малфой может оказаться из-за этого в тюрьме.

— Поттер, я не просил Драко использовать это заклинание ― я не хочу, чтобы мой крестник пошёл по стопам моего или его собственного отца. К сожалению, Люциус взял на себя смелость обучить сына в четырнадцать лет сомнительным заклинаниям, — кипел Северус, злясь на Люциуса Малфоя сейчас больше, чем на кого-либо другого.

Глаза Гарри расширились от этой новой информации: Драко Малфой — крестник Северуса Снейпа? Как странно… хотя теперь ясно, почему Снейп всегда благоволил Драко, теперь Гарри это понял или, по крайней мере, думал, что понял.

— Я знаю, что мой крестник не понимал, что делал… И хочу спросить, что теперь собираешься делать ты? — Северус нехотя поковырялся в тарелке: ужин был подан несколько минут назад, но к нему никто пока не притронулся.

— Этого не может быть, даже я знаю латынь для этого заклинания… но я не знал, что это непростительное, — тихо пробормотал Гарри.

— К сожалению, Драко очень избалован, но он действительно не ожидал, что именно сделает с тобой заклинание. Он обожает своего отца, и так было всегда. Долгое время Драко верил, что его отец был под проклятием империуса во время первой войны. Теперь, когда он вырос и поразмыслил над некоторыми вещами, он просто не может примириться с разницей, — признался Северус, надеясь вопреки всему, что Гарри позволит Драко выйти сухим из воды, хотя бы на этот раз. Не то чтобы Снейп был снисходителен к своему крестнику ― тот должен усвоить урок, но Азкабан не то, в чём нуждался Драко. Это подтолкнуло бы его на путь мести Поттеру, что, к сожалению, означало бы переход на сторону Волдеморта.

— Почему вы спрашиваете меня? Неважно, чего я хочу. Дамблдор всё равно не позволит мне выдвигать обвинения, — Гарри был озадачен тем, что Снейп предоставил ему решать судьбу своего крестника. Это было почти как… в некотором смысле независимость, а Гарри не привык к подобному — любое решение, пусть даже самое мелкое, всегда принимали за него. И им манипулировали.

Северусу стало любопытно, почему Поттер так неуважительно относится к Дамблдору, но он решил не заострять на этом внимания.

— Не будь идиотом, Поттер, у тебя больше влияния, чем Дамблдор или Люциус Малфой могли надеяться заполучить, — в голосе Снейпа ясно прозвучало раздражение.

— Почему? Потому что я Мальчик-который-выжил? — Гарри съязвил так похоже на Северуса Снейпа, что Мастер зелий был весьма озадачен. Он никогда раньше не видел, чтобы Гарри Поттер насмехался над собой за все четыре года знакомства. Ещё более пугающим было то, что в данный момент эта усмешка на самом деле прекрасно подошла к чертам лица Поттера.

— Да, — признал Северус. Будь у него такое влияние, он бы пользовался им напропалую… хотя, может быть, и нет — всё зависело от обстоятельств. Северус не был уверен, как бы он отреагировал на месте Поттера, потому что он не был и никогда не будет на месте мальчика. Предполагать что-либо было бесполезно, если только самому не крутиться в подобных обстоятельствах.

— Вы видели газеты… — в конце концов прошептал Гарри, низко опустив голову, вся его поза выражала отчаяние.

Ах да, подумал Северус, он забыл об этом: Министерство и «Пророк» сейчас называют мальчика безумным, ищущим внимания лжецом. Конечно, Северус сказал бы то же самое, если бы за последнюю неделю или около того он не увидел в мальчике новую сторону, ту, которую, несмотря ни на что, он уважал и любил, даже если хотел, чтобы наглый, дерзкий Поттер снова раздражал его. Он ненавидел признавать это — и отказывался это делать: ему больше нравился послушный Гарри, чем высокомерный, тщеславный и откровенно грубый Поттер, с которым он иногда имел дело.

— Возможно, в данный момент ты прав. Ты понимаешь, почему они это делают, не так ли, Поттер? — осторожно спросил Северус.

— Они просто не хотят признавать, что он вернулся, — неприязненно пробормотал Гарри.

— Да. Последняя война действительно была очень скверной… Люди пропадали без вести, их убивали; Министерство было захвачено. Мир наводнил страх, все надеялись только на чудо… Войска Волдеморта как раз собирались захватить Хогвартс, а затем внезапно в ночь на Хэллоуин всё это прекратилось, как будто мир замер, — Северус говорил глухо, словно заново переживая ужасы войны. — Его имя перестали называть, опасаясь, что он их отыщет… видишь ли, он наложил заклятие на своё имя: любой, кто достаточно храбр или глуп, чтобы произнести его, окажется в окружении Пожирателей Смерти и замолчит навсегда.

Гарри молча сглотнул ― это звучало ужасно. С поразительной ясностью он понял, почему люди отказывались произносить имя Волдеморта. По какой-то причине всё, о чём он мог думать — это то, что Том Реддл сказал ему в Тайной комнате: «Имя, которое, как я знал, будут бояться произносить все волшебники, потому что я стану самым великим магом в мире!» По иронии судьбы, даже в возрасте пятнадцати или шестнадцати лет Волдеморт был прав. Если это было то, что снова ожидало волшебный мир, игнорирование его не означало, что его всё ещё там не было. Они должны быть готовы защищаться от него.

— О, — тихо пробормотал Гарри, чувствуя себя очень неловко: он не привык, чтобы ему так прямо говорили правду. С ним никто не откровенничал, даже Рональд Уизли, и он оставался в неведении о том, на что действительно способен Волдеморт, в то время как его самого заставляли играть роль героя.

— Человек, с которым ты столкнулся, — всего лишь тень того, кем он был раньше, призрак. Ты должен понять, Поттер, что до сих пор тебе везло. Действительно, очень везло, и весьма глупо было делать то, что ты делал, — заявил Северус. Ему хотелось придушить мальчишку за те чёртовы трюки, которые тот проделывал на протяжении многих лет.

— Это же несправедливо! — не в силах сдержаться, возмутился Гарри.

— И что с того? — саркастически бросил Северус. Ему ещё предстояло расспросить мальчика поподробнее о его родственниках, но в конце концов он доберётся и до этого. Он сомневался, понимал ли Гарри, что открывается Мастеру зелий, но Северус привык к такой тактике ― он использовал её достаточно часто. Он боялся, что если оставит Поттера в покое, тот просто промолчит. Таким образом, он действительно завоёвывал доверие ребёнка или, по крайней мере, надеялся на это, даже если они сидели и говорили о Тёмном Лорде. Нравилось им это или нет, но жизнь мальчика сосредоточилась на этом монстре.

— Меня практически заставили это сделать! — яростно рявкнул Гарри.

— В самом деле? Квиррелл привёл тебя туда под прицелом волшебной палочки, не так ли? — с напускным удивлением спросил Северус.

Гарри поджал губы, тяжело дыша. Он не мог поверить, что Снейп обвиняет его в вещах, которые он не мог контролировать. Страх, который мальчик обычно испытывал перед взрослыми, покинул его ещё до того, как он сел за стол. Гарри не знал почему, но злился на Снейпа за это.

— Нет! Но… — горячо запротестовал он, и его голос упал до шёпота, как будто он боялся признаться в этом кому бы то ни было, не говоря уже о взрослом. — Дамблдор всё это спланировал… он хотел, чтобы я спустился туда.

Северус приподнял бровь, изумлённый тем, что мальчик только что открыл ему ― обвинить Дамблдора в своих действиях? Это было, мягко говоря, неожиданно, но Гарри верил, что говорит правду, и это действительно любопытно.

— Как такое может быть? — в конце концов спросил Северус.

— Он подарил мне мантию отца на Рождество… Я… В записке он сказал, чтобы я использовал это с умом, — с горечью пробормотал Гарри. — Неважно, она всё равно осталась в общежитии.

— Ты забыл бесценную фамильную реликвию? — спросил Северус, не веря своим ушам.

Гарри покраснел. Как он мог признаться, что будет дальше?

— Я наткнулся на Зеркало Еиналеж, оно даже не было спрятано! — пылко возразил Гарри, не желая, чтобы Снейп подумал, будто он специально искал этот артефакт.

Северус ошеломлённо раскрыл глаза, ему пришлось сдержаться, чтобы челюсть не отвисла от шока. Дамблдор оставил проклятое зеркало там, где ученики могли до него добраться? И не просто ученики, а именно Поттер? О, Северусу было что сказать этому старому дураку. Будь на месте Поттера кто-то из слизеринцев, тайное уже стало бы явным. Учитывая прошлое мальчишки, удивительно, что он сумел оторваться от зеркала.

— Это был первый раз, когда я на самом деле увидел своих родителей… и себя, у меня были очень короткие волосы, и на лбу не было отметин, и у меня были брат и сестра, — задумчиво сказал Гарри, не понимая, что он только что рассказал о заветном желании не кому-нибудь, а Снейпу — казалось, он не осознавал ничего, кроме своих тоскливых мыслей.

Северус тяжело сглотнул. Несколько месяцев назад он обвинил бы мальчика, что тот видит что-то вроде того, чтобы быть старостой и устраивать шалости в компании всех друзей, какие только у него есть. Или что Блэк усыновляет его, или что-то в этом роде. Северус не мог поверить, что мальчик только что рассказал ему о своём заветном желании: может ли быть большее доверие, чем это? Даже если это никогда не станет правдой. Он определённо собирался ткнуть Дамблдора носом в его манипуляции с Поттером.

— Я даже сказал профессору Макгонагалл, что кто-то охотится за камнем, — вздохнул Гарри, угрюмо накладывая себе немного еды, поскольку проголодался, несмотря на нелёгкий разговор.

Северус чуть не поперхнулся. Если то, что говорил ему этот мальчик, было правдой — а он знал, что это так, — почему Макгонагалл ничего не сделала? Если бы дети пришли к нему, он бы проверил их информацию, одиннадцать им лет было или нет. Особенно зная, что на камне стояла такая слабая защита, он определённо спустился бы вниз.

— Я знал, что он придёт. Гермиона выяснила, что камень делает, и я испугался, — признался Гарри, удивляясь, почему он всё выкладывает Снейпу. Зачем? Он должен замолчать, на самом деле заткнуться, пока не выболтал все свои секреты, но, хоть убей, он не мог. Гарри не понимал почему, но, чёрт возьми, не хотел молчать. Ему хотелось, чтобы кто-нибудь услышал его мнение. Раньше ему не с кем было поговорить — никто не горел желанием его выслушать. Снейп же, верный своим предыдущим словам, слушал, а не нянчился с ним, как с ребёнком, и было странно желанным облегчением почувствовать, как с плеч спадает тяжесть.

— Ты знал, что он придёт за тобой… значит, ты рисковал своей жизнью и жизнями своих друзей, чтобы сразиться с ним? — сухо спросил Северус. Он не винил мальчика — сам поступил бы так же, если бы их ситуации поменялись местами, и он знал это.

— Я даже не знал, что он будет там, внизу. Я как раз собирался забрать камень, — запротестовал Гарри, его лицо превратилось в каменную маску. — Я сказал им не ходить со мной, но они настаивали. В любом случае, тогда я не очень разбирался в магии.

Для Северуса это имело смысл: разумеется, мальчишка не мог знать, что Волдеморт ждёт там, внизу. Мастера зелий до сих пор удивляло, как Поттеру удалось победить Квиррелла и остановить Волдеморта. Ребёнок, который занимался магией меньше года, и большая часть его знаний, несомненно, была бесполезна перед лицом невзгод.

— Знаете, на мгновение там, внизу, мне захотелось отдать ему камень, — признался Гарри с остекленевшими на измученном лице глазами. Он не заметил, как Снейп застыл в изумлении, недоверчиво глядя на него.

— Он обещал вернуть мне родителей, сказал, что мы будем править вместе, — усмехнулся Гарри. — Конечно, в глубине души я понимал, что он лжёт. Как бы мне этого ни хотелось, я знал, что это неправда.

— Несомненно, — спокойно согласился Северус, хотя его разум был охвачен смятением от того, что он узнавал.

Что, чёрт возьми, там произошло? Всё, что он знал, — мальчик лишил Тёмного Лорда шанса вернуть полную силу, а защита Лили превратила Квиррелла в пыль. На самом деле Тёмный Лорд часто давал обещания, которые не собирался выполнять. Хорошо, что Поттер отказался, иначе он действительно вернул бы своих родителей ― в загробной жизни, как только Тёмный Лорд убил бы его.

Северуса удивило, как легко Поттер сдался и заговорил с ним, рассказывая ему разные вещи. С другой стороны, когда Поттер не удивлял его? Казалось, мальчишке нравилось постоянно выбивать почву из-под ног Северуса.

Что зацепило Мастера зелий — категоричное заявление Гарри о том, что Альбус всё знал, и думать об этом было неприятно. Конечно, Дамблдор не стал бы подвергать опасности Поттера, намеренно отправляя мальчика на встречу с Тёмным Лордом. Если кто и знал, насколько безумен был Тёмный Лорд, так это Альбус.

Заметив, что Поттер больше не собирается ничего говорить, Северус, погрузившись в раздумья, принялся за свой ужин. Если Дамблдор знал, Северус Снейп устроит ему головомойку — он никогда не был человеком, который легко смягчался и прощал, — если вообще прощал, — и отправка мальчика, сына Лили, к Тёмному Лорду привела его в ярость. Он не рисковал своей жизнью, чтобы спасти мальчишку, только потому, что Дамблдор всё время контролировал его.

Вилка застыла в воздухе. Северуса ошеломили собственные догадки. Он уже понял, что Гарри говорит правду: Дамблдор проверял его. Отсюда и легко преодолимая защита, которую установил директор, предназначенная для того, чтобы через неё смог пройти первокурсник. Северус чуть не зарычал в безмолвной ярости: о, Дамблдору придётся многое объяснить, когда Северус увидит его в следующий раз.

Вскоре оба покинули столовую, чтобы заняться своими делами в преддверии ночи. Было около девяти часов, когда Северус постучал в комнату Гарри.

— Войдите, — отозвался тот же голос, что и обычно, только на этот раз Северус услышал в нём настороженность.

— Поттер, эта мазь избавит тебя от отметин на спине… То есть, если ты доверишься мне настолько, что позволишь нанести её, — как всегда холодно сказал Северус.

Гарри пребывал в смятении. Если не останется никаких доказательств, Снейп не сможет использовать это против него. Однако мысль подпустить Снейпа достаточно близко к себе, чтобы позволить прикоснуться, вызывала у него тошноту. Снейп будет у него за спиной, в слепой зоне, и если захочет, то сможет сделать всё что угодно. Затем Гарри вспомнил, сколько раз Снейп спасал ему жизнь. На ум пришёл инцидент с метлой и как Снейп закрыл собой их троих от оборотня. Несмотря ни на что, Гарри знал, что у Снейпа, если бы он захотел, было множество лучших возможностей, чем эта, чтобы причинить ему боль.

Судорожно вздохнув, Гарри кивнул, как бы признавая за Снейпом презумпцию невиновности. Не то чтобы у него действительно были причины сомневаться в профессоре: конечно, Снейп не стал бы возиться с зельем, если бы хотел причинить мальчику вред ― просто сделал бы это.

— Сними рубашку и подвинься к изножью кровати, — коротко велел Северус, снова удивлённый тем, что Гарри позволил ему помочь.

Гарри сделал, как ему было сказано, двигаясь медленно и нерешительно теребя край своей футболки. На его лице появилось смиренное выражение и тут же пропало — очевидно, Гарри чувствовал себя крайне неловко, открывшись учителю.

Северус уже видел все эти шрамы, так что это зрелище его больше не шокировало. Он, скорее, поражался тому, что возился с Гарри, Мальчиком-который-выжил, чем переживал за ребёнка, на самом деле подвергшегося насилию. Если для Гарри Поттера не было надежды, то для кого, чёрт возьми, она тогда была? Очень правильный вопрос на самом деле.

Гарри не сумел сдержать дрожь, когда Мастер зелий прикоснулся к нему, но Снейп, похоже, не обратил на это внимания, продолжая наносить мазь на шрамы, исполосовавшие спину мальчика. Они были абсолютно везде, от плеч до резинки боксёров — ниже Вернон никогда не спускался, и за это Гарри был даже благодарен, иначе в первый месяц в школе сидеть во время занятий было бы невозможно. Хотя дядя не упускал случая пнуть племянника, так что синяки были везде. Разве что ноги оставались без особых отметин — дядя хотел, чтобы Гарри был в состоянии выполнять свою работу по дому, иначе это пришлось бы делать тёте.

Гарри чувствовал, что магические свойства зелья уже действуют, исцеляя кожу, и не мог вспомнить, когда в последний раз его спина была безупречной, с тех пор, как Вернон начал использовать ремень. Сначала ремень не оставлял постоянных следов, а потом дядя стал бить ребром пряжки. Она врезалась в кожу, нанося кровоточащие раны, шрамы от которых Снейп сейчас и увидел.

— Когда это началось? — резко спросил Северус, размазывая зелье и наблюдая, как исчезают под его руками шрамы.

Гарри промолчал. Об этом он ещё не говорил, а признать это вслух — значит, сделать всё реальным. Мальчику не хотелось рассказывать о побоях, особенно волшебнику и даже Снейпу, хотя тот и знал уже.

— Я не собираюсь заставлять тебя говорить об этом, но поверь мне, Поттер, тебе это нужно, — сдержанно посоветовал Северус и вздохнул с некоторым раздражением, поскольку мальчик упрямо молчал. — Поможет ли моё обещание никому не рассказывать, если только я не буду вынужден это сделать? — спросил Северус, закатывая глаза. Он никому не обещал не раскрывать подобную информацию, а уж эту Дамблдор должен знать и узнает — Северус никогда больше не отправит мальчика туда, он Дурслей попросту убьёт.

Возможно, это было бы лучшим решением — отправить их Тёмному Лорду в подарочной упаковке. Это был бы хороший подарок для него. Конечно, Тёмный Лорд понятия не имеет, что Поттер не будет скучать по ним, он просто подумает, что нанёс Поттеру ещё один жестокий удар. Северус знал, что Тёмный Лорд никогда не опускался до того, чтобы читать мысли маглов. С другой стороны, они не были обычными маглами… Значит, обливиэйт, а затем — подарочная упаковка? Может быть, это хорошая идея. Северусу придётся подумать об этом, обо всех плюсах и минусах своих решений, но проклятым маглам не сойдёт с рук жестокое обращение с Поттером. Самому Северусу может не нравиться этот сопляк, но и он не стал бы физически издеваться над ребёнком, даже если этот ребёнок действительно напоминал ему проклятого Джеймса Поттера ― только внешне, добавил он про себя почти неохотно.

— Я не помню времени, когда я не был таким, — наконец вздохнул Гарри, его плечи поникли.

— Физическое насилие? — уточнил Северус, желая подтверждения и в то же время пытаясь скрыть недоверие в своём голосе.

— Мой дядя не любит магию, — просто сказал Гарри.

— Когда у тебя впервые случился стихийный выброс магии? — поинтересовался Северус.

— Я не помню, со мной всегда происходили странные вещи, — Гарри равнодушно пожал плечами, снова спрашивая себя, зачем он рассказывает это Снейпу, но он почувствовал странное облегчение, когда Снейп пообещал, что никому не расскажет, если не будет вынужден. Снейп никогда раньше не лгал Гарри, говорил правду, независимо от того, нравилась она мальчику или нет. У Гарри раньше не было взрослого, с которым можно было бы поговорить, и хотя он ненавидел тот факт, что это оказался Снейп, но вместе с тем ощущал некое подобие спокойствия.

— Странные вещи? — озадаченно переспросил Северус, желая прояснить, что это значит.

— Я не знал, что я волшебник, пока Хагрид не сказал мне, — Гарри снова пожал плечами. — Они не хотели отпускать меня в Хогвартс и пытались остановить.

— Значит, когда ты пришёл в Хогвартс, ты ничего не знал? — неверяще уточнил Северус.

— Я только за две недели до Хогвартса узнал, что я волшебник и как на самом деле умерли мои родители, — тихо сказал Гарри.

— Так что же, по их словам, произошло? — спросил Северус, его глаза сузились от гнева. Неудивительно, что мальчик ничего не знал! Две недели! Этого времени было недостаточно, чтобы узнать всё, что нужно, входя в новый мир. Немудрено, что этот сопляк не смог ответить на его вопросы в первый же день! Северус предположил тогда, что мальчишка был слишком ленив, чтобы открывать свои учебники, и не интересовался зельями. Хотя даже если бы Снейп знал правду, он всё равно бы придрался к Поттеру — к сожалению, у него не было выбора: в Хогвартсе учились дети Пожирателей Смерти и, без сомнения, докладывали родителям всё, что происходило в школе.

— Что они были пьяницами и погибли в автокатастрофе, — тоскливо вздохнул Гарри. Он поверил им, у него не было причин не верить: он помнил зелёный свет, который всегда принимал за светофор, и высокий, холодный смех, смех своего отца, прежде чем тот врезался во что-то. Именно это, как Гарри всегда предполагал, случилось с его родителями, у него даже осталась отметина на лбу, очевидно, доказывающая, что что-то в этом роде и произошло.

Северус закрыл глаза. Идея отправить Дурслей Волдеморту становилась всё привлекательнее. Петуния Эванс превратилась в настоящую стерву, и он будет с нетерпением ждать встречи с ней. Он бы с удовольствием убил её ― как она смеет так порочить имя своей сестры? Лили была в десятки раз лучше, чем эта дрянь когда-либо могла надеяться стать.

Раздувая ноздри, он наконец закончил наносить мазь на спину ребёнка, но не спешил отодвинуться.

— Твои эссе в Хогвартсе… Почему, когда я знаю, что ты способен на гораздо большее, ты выполнял домашние задания так отвратительно? — спросил Северус, сдерживаясь, чтобы не заскрежетать зубами.

Гарри молчал, опустив голову как можно ниже и обхватив себя руками за живот, чтобы успокоиться. Северус почувствовал, как сжалось сердце ― сколько раз он сам принимал такую позу? Но, по крайней мере, у него была мать для утешения. А что было у Гарри Поттера? Кто у него был? Никого, и это очень расстроило Северуса. Мальчику нужен кто-то, кто мог бы утешить его, Блэк или его друзья. Его не следовало запирать в поместье с учителем. Северус начал понимать, насколько на самом деле одинок Гарри Поттер в этом мире.

― Не уклоняйся от ответа, пожалуйста, — попросил Северус мягко, но настойчиво — он хотел получить этот ответ.

— В начальной школе в конце года я получил табель успеваемости. Мне было пять, почти шесть лет, и по глупости я подумал, что они действительно могут гордиться мной. А вместо этого меня избили за то, что я поставил их в неловкое положение, получив лучшие оценки, чем их сын, и запихнули в чулан на три недели без еды. На самом деле это было хорошо: он сломал мне запястье, и я не смог бы выполнять свою работу по дому, — Гарри пожал плечами.

— Значит, именно эти животные — причина, по которой ты не делаешь всё, на что способен? — гневно спросил Северус, с трудом сдерживаясь, чтобы не зарычать. — И в каком смысле «запихнули в чулан»? Ты хочешь сказать, что три недели обходился без еды?

Подарочная упаковка Тёмному Лорду слишком хороша для таких, как они! Возможно, сначала Северусу следует лично немного поразвлечься с ними. У него есть много экспериментальных зелий, которые он мог бы попробовать на них — это было бы забавно.

Гарри напрягся, услышав разъярённый рык прямо над ухом. Никогда не выходило ничего хорошего от кого-то настолько взбешённого и так близко к нему. Но ничего не произошло: Снейп просто сидел и ждал ответа. Гарри отказался обернуться и посмотреть на профессора, иначе не смог бы продолжать рассказывать ему. Он соскользнул с кровати и открыл свой сундук. Снейп наблюдал сквозь прикрытые веки, гадая, что задумал мальчик, а Гарри достал выцветший, наполовину обгоревший кусок пергамента, показавшийся знакомым. Это было письмо — приглашение в Хогвартс.

Гарри передал пергамент учителю, впервые наблюдая за его реакцией, и встревожился, когда эти тёмные глаза расширились в неверии. Он понял — Снейп знает, что означала эта бумага, учитель вовсе не был идиотом.

— Они держали тебя в чулане? — спросил Северус, борясь с потрясением. Он всегда должен быть спокойным и собранным, однако ни один из рассказов других учеников не подействовал на него так, как этот. Возможно, потому, что это был сын Лили, а может, он раньше просто не занимался настолько скверным делом.

Гарри Джеймс Поттер

Чулан под лестницей

Тисовая улица, дом 4

Литтл Уингинг

Суррей

Англия

— Это всё, что я знал в течение десяти лет, — прошептал Гарри, неловко переминаясь с ноги на ногу.

— В этом доме четыре спальни! — возмущённо прошипел Северус.

— Хозяйская спальня, гостевая тёти Мардж, спальня моего кузена и запасная комната для всего его сломанного хлама, — кивнул Гарри. — Вы знаете, что там было написано? Кто-нибудь видел этот чулан?

Это был вопрос, которым он задавался с тех пор, как получил первое письмо. То письмо, которое Гарри вытащил из огня: на нём остался только адрес, всё остальное сгорело. Мальчик не знал, что там было написано, но всегда хранил этот обрывок пергамента: он был доказательством того, что кто-то знал его, знал, где он жил и что вообще происходило на Тисовой улице.

— Сотни таких писем рассылаются каждый год, но многих детей отправляют в другие магические школы. У профессора Макгонагалл есть зачарованное перо, которое выписывает её подпись за неё, — пояснил Северус, понимая причину, по которой Гарри спрашивает.

— Наверное, это правильно, — неохотно согласился Гарри, с немалым отвращением вспомнив ядовитое перо Скитер.

— Что произошло, когда появилось первое письмо? — спросил Северус, жестом приглашая Гарри сесть и пряча баночку с мазью в карман, подальше от посторонних глаз: теперь, когда шрамы исчезли, в ней не было необходимости. Вот если бы только было так легко избавиться от душевных шрамов! Но Северус знал, что они никогда не исчезнут… во всяком случае, не до конца. Всё, что он мог сделать — помочь мальчику преодолеть это, заставить его понять, что это не его вина, и жить своей жизнью.

— Мой дядя подумал, что волшебники наблюдают за нами, и отдал мне вторую спальню моего кузена. Кузену это не понравилось, и он позаботился о том, чтобы я никогда об этом не забывал.

Гарри вздрогнул. Из-за этого кузен и его банда были с ним более безжалостны, чем когда-либо.

— Почему ты никому не сказал, Поттер? Тебе не пришлось бы возвращаться к ним, — снова спросил Северус, надеясь на этот раз услышать то, что хотел. Он смотрел, как подросток косится на него исподлобья, и терпеливо ждал. Получит ли он правдивый ответ и ответит ли Гарри вообще?