Разбуди меня (гет)

Хмурый моросящий дождь, зарядивший с вечера воскресенья и до самой пятницы, дал понять всем обитателям замка, что солнце в день квиддичного матча было или подарком судьбы, или просто нелепой оплошностью, каким-то немыслимым образом допущенной британской погодой.

Первую половину недели по милости этой самой погоды все ходили как сонные мухи, клюя носом на уроках и лениво волоча ноги на переменах, лишь изредка переговариваясь — как правило, по поводу домашних заданий или прошедшей игры, оставившей столько впечатлений. Несмотря на две чашки кофе, заботливо сваренных Винки и выпитых перед нумерологией, Гермиона тоже никак не могла вырваться из объятий Морфея и стряхнуть с себя это сонное оцепенение; благо, первыми уроками в понедельник были лекции, где можно было не напрягаться и лениво водить пером по пергаменту, записывая только то, что было действительно необходимо, время от времени зевая украдкой. Лишь на трансфигурации, которая была после обеда, Гермиона более-менее пришла в себя и, войдя в кабинет, сразу же с облегчением заметила, что здесь нет Нотта. Макгонагалл зачем-то в срочном порядке понадобилась Кингсли Брустверу в Министерстве, поэтому Гермиона на правах старосты школы осталась следить за порядком в классе. Как ни странно, всё было спокойно, ребята тихо тренировали Заклятие исчезновения, и даже обожающие досаждать гриффиндорцам Харпер с Монтегю уныло разлеглись на парте и, казалось, не заметили ухода преподавателя.

— Теперь они долго рот не откроют, — радостным шёпотом сообщила Джинни Гермионе, только что сделав невидимым своего карликового пушистика. — Арнольд, где ты? Вот чёрт! Теперь не могу его найти.

— Акцио, Арнольд! — скомандовал сидящий рядом с Гермионой Дин и вдруг расхохотался, держась за свой оттопырившийся жилет, куда, по-видимому, упал пушистик. — До чего же он щекотный! Финита!

Пушистик вновь приобрёл видимость, и Джинни забрала его себе.

Дин и Гермиона по нескольку раз заставили исчезнуть хомячков, любезно одолженных у Хагрида, а также поменяли им цвет глаз, густоту шерсти и даже длину лапок.

— Всё, малыш, пора заканчивать, иначе Хагрид тебя не узнает, — Гермиона вернула своему хомячку привычный облик и обвела взглядом класс. На задней парте в одиночестве сидел Пьюси, сворачивая и разворачивая свиток пергамента. Гермиона вдруг поймала себя на мысли, что ей давно не было так спокойно.

— Дин, а что с Ноттом? Он решил всё-таки исчезнуть подобру-поздорову или разрабатывает стратегию по уничтожению нашей квиддичной сборной?

Дин не смог сдержать ехидную улыбку.

— Скорее, зализывает раны.

— Что?!

Так, стоп! Почему меня волнует, что там с этим слизеринцем?

Меня это совершенно не волнует.

Но почему Дин так довольно улыбается?

— Я наконец-то ему врезал.

— Когда?

— Вчера.

— Но... но ты же пришёл в гостиную сразу после того, как переоделся.

Дин пожал одним плечом: второе было заново перевязано и на каждое лишнее движение отзывалось тупой болью.

— Да, ты права. По пути в Гриффиндорскую башню я ему и врезал.

Гермиона молчала несколько секунд, осмысливая его слова. В памяти всплыл первый день Нотта в школе — это было всего месяц назад, а казалось, что прошла целая вечность. Сколько неприятностей ему удалось доставить ученикам и даже преподавателям, вернее, преподавателю, за это время? Не сосчитать.

— Знаешь, Дин, — медленно сказала Гермиона, словно взвешивала все «за» и «против». Дин внимательно смотрел на неё, уверенный, что сейчас она говорит с ним не как староста, а как друг. — Ты молодец. Как по мне — давно пора было его осадить.

Дин расплылся в широкой улыбке.

— Вот всегда знал, что ты меня поддержишь. К тому же, эта свинья оскорбила Падму, а за неё я готов надавать тумаков кому угодно.

— Нотт не отменил своего решения идти с ней на бал?

— Нет, дементор его возьми. Но дело не только в нём. Думаю, я бы мог заставить его отказаться от этой затеи, но Падма... Она порой слишком исполнительна.

— Значит она в любом случае сдержит слово и пойдёт с ним?

Дин удручённо кивнул.

— Но не дай Мерлин он хоть раз её тронет. Я превращу его в резиновую утку.

— Я тебе помогу, — подмигнула Гермиона. — Ты сам-то планируешь идти?

— А как же! И тщательно прослежу, чтобы эта сволочь руки не распускала. А ты?

— До декабря ещё, конечно, далеко, но думаю, что пойду. Для многих это ведь последний бал. Невилл и Симус сказали, что и слушать не станут мои отговорки.

— Ха! Мне они то же самое сказали.

Дин отобрал у своего хомячка пергамент, краешек которого тот уже принялся было грызть, и снова повернулся к Гермионе.

— Ты уже думала, с кем пойдёшь?

— Ну... Виктор как-то раз намекнул, что пригласит меня, но официального подтверждения не было.

— О, отлично! Тогда, может, пойдём вместе? Я никогда с тобой не танцевал, а у Крама уже была такая возможность на четвёртом курсе.

Гермиона рассмеялась: ей было приятно.

— Ну конечно пойдём. В конце концов, несколько танцев я могу провести и с другими. Ты ведь не будешь против?

— Издеваешься? — Дин смешно выгнул бровь. — Я не Нотт, который, как я понял, не намерен отпускать Падму ни на секунду. И всё ради того, чтобы позлить меня... точнее, нас.

— Нас? — удивлённо переспросила Гермиона.

Дин снова пожал здоровым плечом.

— Он сказал, что этот бал — повод побесить нас с тобой.

— Хм... — Гермиона нахмурилась, соображая. — Насчёт тебя всё предельно ясно. Но при чём тут я? С чего он взял, что меня это разозлит?

Боже, неужели Нотт догадался, что меня немного задели те его комплименты Падме? Да хотя не комплименты даже, а то, как нагло он их высказывал и как явно играл на публику. Он хотел вызвать во мне ревность; что ж, ему удалось. Но ведь я старалась сохранять самообладание и ничем не выдать своих эмоций... Видимо, плохо старалась. Или Нотт такой проницательный? Один его взгляд, и я будто под рентгеновским лучом. Чёрт! Да что же такое творится?! Нет, я не позволю ему диктовать мне условия. Я не буду плясать под его дудку. Я...

— Понятия не имею, — донёсся до неё голос Дина. — Он всё время делает упор на то, что Падма — самая красивая девушка в школе. Не знаю, может, он этим как-то хочет задеть твоё самолюбие?

— Дин, ты смеёшься? Я и так никогда не считала себя красавицей.

— Да брось! За тобой кто только не ухаживал.

— Это ничего не значит, — отрезала Гермиона.

— Слушай, мне сложно судить, но объективно ты достаточно привлекательная.

Щёки Гермионы порозовели: Дин точно не мог её обманывать.

И тем не менее она придумала новый контраргумент:

— Тебе просто нравятся темноволосые девушки с карими глазами.

— Ну почему же? — он даже не смутился. — Когда-то я встречался с Джинни, а её внешность не подходит под это описание.

Прозвенел звонок, и все вскочили с мест, на ходу хватая своих лягушек, хомячков или мышей. Дину приходилось запихивать учебники одной рукой, и Гермиона, увидев его мучения, быстро пришла на помощь.

— Спасибо, — улыбнулся он, закидывая сумку на здоровое плечо и выходя последним из класса. Гермиона закрыла дверь снаружи и заклинанием заперла её. — Никак не избавлюсь от магловских привычек. Можно ведь упаковать сумку с помощью волшебства. Так нет же, буду копаться руками...

— А я потихоньку отучаюсь, — задумчиво сказала Гермиона, по пути к лестнице просматривая расписание. — Хотя за лето я так привыкла разжигать огонь спичкой и кипятить воду на плите.

Дин хохотнул:

— Я и не думал, что у нас столько общего!

В пятницу вечером тучи, в течение стольких дней сидевшие на шпилях хогвартских башен, наконец смилостивились и убрались восвояси, дав заскучавшему солнцу возможность порадовать всех своим теплом и светом. Многие ученики, пользуясь случаем, тут же высыпали на улицу, и Гермиона с друзьями не стали исключением. Она, Невилл, Дин, Симус и сёстры Патил маленькой группой вышли из замка и направились на задний двор, где сейчас было необычайно пусто и тихо. Джинни с Асторией корпели над домашним заданием по зельеварению и вынуждены были отказаться от прогулки, хотя вечер выдался поистине замечательный: тихий, безветренный, не по-октябрьски тёплый. Ребята прошли мимо фонтана, из которого тонкой струйкой текла вода; мимо беседки, где Гермиона частенько проводила большую перемену с Гарри и Роном, и вышли на залитый ласковым солнцем луг. Суховатая пожухлая трава окрасилась в багряные цвета, и этот пейзаж, хоть и был уникален по своей красоте, невольно напомнил Гермионе ночь битвы за Хогвартс, когда трава и земля были красными не от солнечных лучей, а от крови сражающихся и вспышек заклинаний.

Она тряхнула головой, пытаясь освободиться от мрачных воспоминаний, и тут взгляд её упал на хижину Хагрида, до которой от луга было рукой подать. Жёлтые окна приветливо манили, а из трубы валил густой дым.

Симус посмотрел туда же и, не успела Гермиона сказать и слова, озвучил её мысли:

— Народ, а пойдёмте к Хагриду? Я гляжу, он уже и чайник поставил.

— Хорошая идея! — поддержал Невилл. — Тем более мы обещали иногда заходить к нему, а с начала года так ни разу и не были.

Они наперегонки пустились к уютному домику, и Дин первый постучал в дверь.

— Чего шатаетесь на ночь глядя? — сурово, но добродушно пробурчал Хагрид, открывая. — Авось снова ливанёт, а вы вместо того, чтобы сидеть в своих гостиных, бродите по мокроте.

— Хагрид, брось, мы же прекрасно знаем, что ты нам чертовски рад, — заявил Симус, проходя в хижину вслед за близняшками и садясь на большой резной табурет.

— Да, и какая ещё мокрота? — Дин вытаращил глаза. — Ты на улицу давно выходил? Там уже целых два часа как сухо.

Хагрид издал короткий, но громкий смешок так, что лампа, привинченная к деревянному потолку, угрожающе зашаталась.

— Ладно, шутники, садитесь. У меня есть свежий чай и печенье собственного приготовления.

— Отлично! — Парвати даже облизнулась. — После трансфигурации я ужасно голодная! Жаль, что нельзя создавать еду из ничего.

— Это точно, — дружно закивали остальные, в то время как Хагрид наливал всем чай в кружки размером с небольшие вёдра.

Солнце давно зашло за горизонт, когда Невилл наконец посмотрел на настенные часы.

— Ох, Хагрид, с тобой время летит незаметно! Но нам пора, а то ещё Филч засечёт. Сам понимаешь, неохота в последний семестр подводить Макгонагалл.

— А то как же! Конечно, понимаю, — Хагрид взмахнул рукой, задев разделочную доску. Та с грохотом повалилась на пол, но Падма успела подцепить её заклинанием и отправить назад на стол. — Спасибо!

— Да не за что, — весело откликнулась Падма, которую немного разморило от горячего чая и приятного общения.

— Точно... — протянул Симус. — Ведь это наш последний семестр в Хогвартсе. Последний за семь с лишним лет.

Хагрид громко шмыгнул носом; его всегда было легко растрогать.

— Мне будет вас не хватать...

— Нам тебя тоже! — воскликнула Парвати, а Гермиону вдруг осенило.

— Кстати, Хагрид, — сказала она, — придёшь к нам на Рождественский бал?

— Да, — поддержали остальные, — обязательно приходи!

— Хм, — лесничий почесал в затылке, — думаю, к тому времени я уже приму экзамены у всех, кто выбрал уход за зверушками для ЖАБА. Скорей всего, приду, раз зовёте.

— Здорово! — сказал Дин. — Мы будем очень рады!

— Хагрид, а помнишь нашу вечеринку на День святого Валентина в прошлом году? — Невилл даже приподнялся, глаза его весело заблестели. — Ох и досталось же нам потом!

— Зато какой был вызов Кэрроу, — усмехнулся Симус.

— Жаль, мы это пропустили, — сказала Гермиона, переглянувшись с Дином.

— Ну, на вашу долю тоже много приключений выпало, — Хагрид с шумом встал из-за стола. — Ладно, хоть я бы с вами не расставался ни на минуту, уже и правда поздно.

Все засобирались, одновременно отодвигая табуреты, болтая и благодаря хозяина за приём. Гермиона тоже встала, но, взглянув на мгновенно погрустневшего Хагрида, почувствовала укол совести.

— Можно, я посижу ещё полчасика? — спросила она у него и сразу же мысленно похвалила себя, увидев радость в глазах большого друга.

— Конечно, Гермиона! У меня ещё осталось немного чая.

Проводив гостей (Невилл долго допытывался у Гермионы, сможет ли она добраться до замка сама), Хагрид закрыл дверь и вновь поставил чайник на огонь.

— Ну, расскажи-ка мне, как твои дела, — сказал он, выкладывая печенье прямо на скатерть и попутно что-то тихо напевая под нос.

— Нормально, — отозвалась Гермиона, — с учёбой всё в порядке, мальчишки с факультета даже иногда обращаются за помощью, прямо как раньше. С одной стороны, хочется, чтобы ребята поскорее сдали экзамены, а с другой так жаль, что они уедут из школы... Но ничего не поделаешь.

— Не грусти, Гермиона, ведь у тебя есть Джинни. И Дин с Падмой останутся — я вижу, вы дружите. Знаешь, — Хагрид поставил две чашки на стол и плюхнулся на самый широкий и низкий табурет, — всё же есть и плюс в том, что ты тут без этих шалопаев. Хоть с другими будешь побольше общаться.

— Это точно! — рассмеялась Гермиона. — Но всё-таки я по ним скучаю.

— И я. Эх... как быстро пролетело время. Кажется, ещё вчера я привёз вас в замок на лодках. Эх...

Хагрид опустил голову, и Гермиона сочувственно тронула его за рукав.

— Мы будем навещать тебя! И мы ведь не последние... ээ... шалопаи, как ты говоришь. Помнишь, как ты переживал, когда выпустился Чарли Уизли? Но в тот год как раз поступили мы. А теперь наш черёд заканчивать школу. И ведь ты завёл новых друзей, так?

Вытерев кулаком крупную слезу с щеки, Хагрид кивнул. Кончик его бороды попал в чай.

— Да, конечно, особенно эта девчушка с Пуффендуя. Она такая забавная, и любит животных. На моих уроках она лучше всех!

— Ты про Несси?

— Ага!

— Да, она просто звёздочка младших курсов, — улыбнулась Гермиона. — Видишь, какая смена нам растёт.

— Всё равно вас троих никто не заменит, — хохотнул Хагрид. — А что там наши главные разгильдяи? Пишут тебе?

— Да, вот с Днём рождения поздравляли. У них всё хорошо: Гарри на курсах в Мракоборческом отделе, а Рон целыми днями занят в магазине, в Косом переулке небывалый наплыв посетителей. Если честно, я очень за них рада. Надеюсь, они довольны своим выбором.

— А ты? Решила уже, куда идти работать после Хогвартса?

— Скорее всего, на пятый уровень Министерства, в Отдел магического правопорядка.

— Ну неплохо! Думаю, такой выдающейся волшебнице, как ты, там самое место.

— Спасибо, Хагрид, — смущённо пробормотала Гермиона. — Но перед подачей заявления на работу надо ещё сдать ЖАБА, а это так нескоро...

— Не торопись, — многозначительно сказал он, — наслаждайся тем, что есть сейчас; потом этого всего не будет.

— Ты прав, — кивнула Гермиона, ища в своей сумке расчёску. — Мерлин, разве тут можно что-то найти... Акцио, расчёска! Ну так что, — спросила она, приводя волосы в порядок, — ты подумаешь насчёт Рождественского бала?

— Ей-богу, я приду. Не могу ж я отказать шестерым членам ОД!

Гермиона давно собрала сумку и накинула мантию, а они всё не могли распрощаться, со смехом вспоминая Святочный бал четырёхлетней давности и как Хагрид танцевал там с мадам Максим.

— Ой, и в следующий раз ты расскажешь про гиппокампа, — вспомнила Гермиона, уже стоя на пороге. — Мы придём вместе с Луной, она тоже очень хочет послушать и даже посмотреть на него.

— Хорошо, я поговорю с Эрнестом, подготовлю его.

— Значит, его зовут Эрнест? Хагрид, это... такое чудное имя.

— А то, — лесничий с грохотом открыл дверь и неуклюже, но шустро спустился по каменным ступеням. — Этот зверь сам по себе настоящее чудо, так и имя ему должно быть подходящее.

Гермиона спустилась вслед за ним, глядя на возвышающийся над лугом замок.

— Ну, тогда до встречи! Спасибо за чай!

— Гермиона, ты же знаешь, что я всегда рад. А теперь ступай, я посмотрю, как ты дойдёшь вон до тех камней.

— О, Хагрид! Ты настоящий друг, но это вовсе необязательно. Моя палочка при мне.

— Уж тебе-то осторожность не помешает, — возразил он, хлопая Гермиону по спине так, что её сумка съехала с плеча вниз. — Тем более уже половина десятого.

— Так и быть, — улыбнулась она. — До свидания, Хагрид.

Гермиона поправила сумку и, по привычке держа палочку наготове, бодрым шагом пошла по тропинке вверх. В замке горело несколько окон, но они постепенно гасли одно за другим — все ложились спать после трудной учебной недели. Один раз Гермиона обернулась на хижину: Хагрид помахал ей рукой. Но вот она дошла до луга и скрылась за высокими валунами, у одного из которых она когда-то врезала Малфою.

Луна была заслонена облаками, но этого рассеянного света хватало, чтобы видеть дорогу без помощи заклинания «Люмос». К ночи заметно похолодало, и Гермиона ускорила шаг, желая поскорее оказаться в уютной гостиной, где так приветливо горел огонь в камине.

Она уже почти прошла сложенный из камней коридор, ведущий с луга на задний школьный двор, когда от стены отделилась высокая фигура...

Палочка мгновенно пришла в действие.

— Импедимента! — выкрикнула Гермиона на автомате, но незнакомец с небывалой ловкостью уклонился от заклинания.

— Ну что ты так сразу, Грейнджер? Давай сначала поговорим.

Этот голос... Она узнала его сразу.

Внутри почему-то всё перевернулось.

— Нотт! — сердце билось часто-часто. — Что ты здесь делаешь так поздно? Это... это против правил.

Слизеринец рассмеялся, но так тихо, что окружающие их каменные стены даже не отозвались эхом на его смех.

— Да, Грейнджер, ты совсем не меняешься. Я прямо в восторге от твоей принципиальности.

Чтобы он не заметил её волнения, Гермиона глубоко вдохнула и на выдохе отчеканила:

— Повторяю свой вопрос: что ты здесь делаешь так поздно?

Господи, да почему я так паникую! Неужели я боюсь его? Или его непредсказуемых действий?..

— Гуляю, — проворковал Тео. — Имею право.

— Нет, не имеешь! — сразу же с места в карьер вспылила Гермиона. — Я могу снять со Слизерина баллы за это нарушение.

— Правда что ли? — он шагнул к ней, и в тусклом свете луны она увидела его рассечённую губу, что, впрочем, не мешало ему нахально ухмыляться. — А если я сообщу, что школьная староста бродит по ночам за пределами школы?

— Только попробуй! — прошипела Гермиона.

— Мм, я смотрю, ты боишься за свою репутацию, — Тео сделал ещё один шаг вперёд, и теперь их разделяло не больше полфута. — И правильно делаешь. Моя-то давно испорчена, зато твоя чиста. Даже хочется немного её замарать.

Одно молниеносное движение — и он схватил Гермиону за плечи; она не успела даже отшатнуться. Его тёмные глаза прожигали её насквозь, его руки держали её железной хваткой, его лицо было так близко, что дыхание щекотало кожу...

— Что... тебе... нужно? — прерывающимся голосом спросила Гермиона. От прикосновений Нотта она неожиданно ощутила такое жгучее томление во всём теле, что окончательно растерялась. Мысли в беспорядке вертелись в голове, она лихорадочно искала выход из ситуации, но ничего не могла придумать.

— Кажется, я выразился достаточно ясно: я хочу испортить твою репутацию.

Он притянул её к себе, и тут Гермиона будто очнулась. Сжав зубы от напряжения, она попыталась вырваться, но Тео словно и не замечал этих попыток, держа её всё так же крепко. Она не сдавалась: рука нырнула вниз, быстро выхватила палочку из кармана мантии, и вот уже та нацелена Нотту в грудь. Он с убийственным спокойствием убрал руки, но ухмыляться не перестал.

— Так даже интереснее, Грейнджер. Покажи, что ты умеешь.

— Уйди с дороги, — сквозь зубы процедила Гермиона, плохо контролируя себя.

— Обойдёшься, — хмыкнул Тео в ответ.

— Остол... Мерлин!

Ещё одно чёткое движение палочкой, и Нотт бессловесно и с поразительной лёгкостью обезоружил её.

— Мерзавец! — Гермиона вся кипела от досады. — Верни сейчас же!

— И не подумаю.

Где-то на краешке сознания, ещё не затуманенном гневом, мелькнула мысль, что рядом с Ноттом она всё время как на вулкане.

А он тем временем рассматривал отнятую палочку со всех сторон, нарочно дразня Гермиону и наслаждаясь её бешенством.

— Даже если ты спокойно проживёшь без своего оружия все выходные, то в понедельник... Что у нас там из совместных уроков? — спросил он, по-прежнему не отрывая взгляда от волшебной палочки. — Защита от Тёмных искусств? Там без палочки никак. Любопытно послушать, что ты скажешь Краму.

Он снова расплылся в торжествующей ухмылке, но в этот момент Гермиона внезапно повела себя совсем не так, как он предполагал.

Она медленно, но с преисполненным гордости видом подняла голову, сверкнула глазами и, выпалив грозное «Иди к чёрту!», резко развернулась и быстро зашагала по направлению к замку.

Тео размышлял всего пару секунд. Первой мыслью было броситься за ней и схватить в охапку, сломив её сопротивление силой. Он уже собрался было остановить её — колкой фразой или магией, неважно — но тут ему в голову пришла другая мысль, более рациональная.

Нет, Грейнджер, с тобой нельзя играть по твоим правилам. Ты огонь, а я лёд, и потому я не должен показывать тебе, какое пламя разгорается во мне, когда ты рядом. Рано или поздно ты явишься за своей палочкой — ты прошла с ней войну, и она верна тебе уже восемь лет.

Ты вернёшься за ней.

Я заставлю тебя просить, и тогда посмотрим, как ты будешь играть по правилам, которые диктую я.

Все выходные Гермиона была сама не своя, испытывая без волшебной палочки довольно-таки мерзкое чувство незащищённости и отсутствия контроля; последнее особенно сильно выбивало её из колеи. Однако она строго приказала себе ни в коем случае не разыскивать Нотта, не требовать палочку обратно и тем самым не давать ему повода снова над собой издеваться.

Но вот наступил понедельник. На нумерологии, древних рунах и астрономии палочка ей была не нужна, но когда началась защита от Тёмных искусств, Гермиона не могла усидеть на месте.

— Чего ты дёргаешься? — спросил Дин, когда она, в очередной раз меняя положение рук и ног, задела его чернильницу.

— Дин, если вдруг понадобится палочка, ты одолжишь мне свою?

— Конечно, какие вопросы... Вернее, у меня всего один вопрос: а где, собственно, твоя?

— Угадай с трёх раз, — мрачно отозвалась Гермиона.

Дин от удивления поднял бровь так высоко, что, казалось, она вот-вот коснётся его курчавых волос.

— Мерлиновы подштанники! У того, о ком я думаю?

Гермиона кивнула.

— И что же теперь нужно этому чёртовому слизеринцу? Ха, уж не намерен ли он во второй раз угрожать мне тем, что скинет с метлы!

Дин оглянулся на Нотта, уже привычно сжав кулаки. Сказать, что он был в шоке от такой наглости — это не сказать ничего. Тео же с нарочито вялым видом откинулся на спинку стула и в данный момент демонстративно вертел в руках палочку Гермионы.

— Я точно сломаю ему рёбра, — буркнул Дин, поворачиваясь обратно. — Совсем страх потерял...

— А я уже говорила тебе, что помогу. И мне ни капельки не стыдно. Он сильно меня раздражает — своими нападками и, прежде всего, своим присутствием.

— Чёрт! — Дин собирался треснуть по парте, но Гермиона вовремя одёрнула его: всё-таки шёл урок. — Зря мы тебя в пятницу послушали. Надо было всем вместе возвращаться.

Крам, всё это время рассказывающий о способах определения тёмных артефактов, неожиданно замолчал, и гриффиндорцы поспешно уткнулись в свои пергаменты, шурша перьями. Обведя класс быстрым взглядом, Крам молча прошёл мимо парты Дина и Гермионы, и, убедившись, что теперь они внимательно его слушают, продолжил лекцию.

— А Виктору не хочешь сказать? — прошептал Дин, когда Крам отошёл в конец класса. — Он бы справился с Ноттом, я думаю, будь у того хоть десять палочек.

Гермиона задумчиво поджала губы.

— Нет, его я точно не хочу впутывать. Детский сад — бежать жаловаться преподавателю. Сами разберёмся.

— Ладно, договорились.

Остаток урока Дин тоже ёрзал на месте от нетерпения, и Гермионе приходилось прилагать немалые усилия, чтобы не давать ему то и дело оборачиваться на Нотта. Сама же она спиной чувствовала на себе наглый ледяной взгляд, и, честно говоря, ждала конца занятия с неменьшим нетерпением.

Когда наконец прозвенел звонок, Дин снова наклонился к ней:

— Я забью Нотту стрелку, а ты отвлеки на всякий случай Виктора.

— Мистер Томас, — Гермиона не смогла сдержать улыбку, — что за выражения?

— Магловские, а то сама не знаешь, — подмигнул он и поднялся с места.

Кабинет пустел медленно: это был последний урок, спешить было некуда, разве что в библиотеку или факультетские гостиные, но там неминуемо пришлось бы браться за домашние задания, а любой ученик, разве что за исключением старосты школы, счастлив был оттянуть этот «радостный» момент.

Гермиона подошла к преподавательскому столу; Виктор сидел, уставившись в пустоту, и о чём-то сосредоточенно думал. Но увидев её, он словно очнулся, сразу встал и почтительно и вместе с тем приветливо ей улыбнулся.

— Гермиона! Я как раз хотел поговорить с тобой.

— Видишь, как я кстати, — улыбнулась она. — Но, чур, я первая.

— Хорошо, я тебя слушаю.

— Не подскажешь, в нашей библиотеке есть учебник, по которому ты сейчас диктовал лекцию? Это же потрясающий материал! Просто я не всё успела записать...

— Я заметил, — усмехнулся Крам. — И, к слову, до меня дошла информация, что Дин пригласил тебя на бал.

— Но откуда... — Гермиона опустила глаза, чувствуя некоторое неудобство. Ей было неловко, но не только из-за бала: в этот момент за её спиной Дин уже должен был, как он сам сказал, «забить стрелку Нотту». — Да, пригласил, — наконец выдохнула она. — Но я могу провести с тобой столько танцев, сколько хочешь. Дин совершенно не будет против.

— Я хочу минимум пять, — сказал Виктор серьёзно, без тени улыбки, но глаза его весело блестели. — С этим преподаванием я напрочь забыл о Рождественском празднике. А завтра я уезжаю в Роттердам.

Гермиона ахнула.

— Точно, у тебя же игра!.. Удачи, Виктор, — сердечно сказала она, с какой-то грустью осознавая, что целую неделю его не увидит. — Желаю тебе поймать снитч в первые десять минут.

— Спасибо, Гермиона. А насчёт учебника — в библиотеке такого нет, я привёз его с собой из Дурмстранга. Если хочешь, могу дать на ближайшие выходные и потом, когда прочитаю весь курс.

— О! Я успею за выходные, не беспокойся. Я так тебе благодарна!

Крам взмахом палочки открыл ящик стола и достал книгу в мягком коричневом переплёте. Взглянув на Гермиону, которая так и сияла, он не удержался и, передавая учебник, намеренно коснулся её руки.

— Ты совсем не меняешься. Библиотека, учебники... Мне это очень нравится.

Гермиона снова опустила ресницы, застенчиво теребя ремешок сумки, но вдруг замерла. Кажется, эти же слова она уже слышала сегодня.

Класс наконец опустел, и нужно было как-то завершать разговор.

— Ну... я пойду, — она подняла на Виктора глаза. Он смотрел на неё нежно и в то же время испытующе. — Если больше не увидимся до отъезда, то ещё раз удачи. Помни, что ты лучший ловец в мире.

— А как же Гарри? — хитро улыбнулся Крам.

— Ох... Мне тяжело сравнивать вас как спортсменов. Просто знай, что я болею за тебя и мысленно буду рядом.

— Для меня это самое главное.

Виктор быстро сжал её ладонь, потом так же быстро отпустил. Гермиона, поняв, что если простоит тут несколько лишних секунд, то это не приведёт ни к чему хорошему, заставила себя развернуться и пойти к выходу.

Лишь закрыв дверь с внешней стороны и пройдя половину коридора четвёртого этажа, она смогла наконец остановиться.

Сердце билось в обычном ритме, но на душе было тяжело.

Гермиона была уверена, что, попытайся Виктор снова её поцеловать, она бы отпрыгнула, как ошпаренная. Почему? Она и сама этого не знала. Сначала отпрыгнула, а потом винила бы себя за это.

— Да уж... — сказала она вслух. — В моём поведении нет ни грамма логики. Но что вдруг случилось?..

Неужели дело в Нотте? Всё переворачивается с ног на голову, когда он рядом. Мне даже соображать трудно. Ну да, конечно, я ведь его терпеть не могу, а он специально пытается меня задеть своими выходками. Нет, нет, нельзя ему поддаваться! Вот верну палочку и с этого дня перестану обращать на него внимание.

Но в глубине души Гермиона уже понимала, что не перестанет.

После очередного трудового понедельника Падма решила не возвращаться сразу в гостиную, а немного отвлечься от уроков, прогуляться и подышать свежим воздухом. Когда она спускалась по лестнице, её догнала целая толпа: сборная Когтеврана по квиддичу, решив воспользоваться редким отсутствием дождя, наплевала на домашние задания и тотчас же отправилась на поле тренироваться.

Как только Падма, пропустив спортсменов вперёд, вышла из башни, то почти сразу увидела две знакомые фигуры, маячившие неподалёку: неразлучные Парвати и Лаванда, перешёптываясь и хихикая, то и дело бросали красноречивые взгляды вслед новоиспечённому капитану когтевранской сборной Нику Брэдли.

— Так-так, — незаметно подкравшись к подругам, Падма обняла их за плечи. — А кто-то мне говорил, что больше не будет заглядываться на игроков в квиддич.

— Падма, как ты могла?! — мигом перевела стрелки Парвати. — Как ты могла не рассказать мне про этого красавчика Ника, он же твой однокурсник!

— Вообще-то он стал таковым лишь в этом году, — удивилась Падма. — Он на год младше, а я ведь, как ты знаешь, почти не посещаю занятий с нынешним седьмым курсом.

— Да, но всё же... он такая прелесть! Ах! — Парвати мечтательно зажмурилась и потянула сестру и подругу в сторону стадиона.

— Надеюсь, мы успеем обратить на себя его внимание до Рождества, — вторила ей Лаванда, незаметно прибавляя шаг и с тем же рвением высматривая среди удаляющихся спортсменов спину Брэдли.

— Девочки, но вы же не думаете, что он пригласит на бал вас обеих?

— Нет конечно! Но, во всяком случае, в вашей сборной есть и другие классные парни. Вот заодно и познакомит.

— Вы неисправимы, — Падма покачала головой. — То есть, своей сборной вам уже не хватает.

— Ты шутишь?! — воскликнули гриффиндорки в один голос. — Половина сборной — девчонки, Эндрю и Джек, загонщики, внешне мало чем отличаются от Распределяющей шляпы, Невилл вечно на своей волне, а Дин безнадёжно влюблён в те...

— Мне показалось, или прозвучало моё имя? — раздался весёлый голос, и из-за теплиц, с которыми уже поравнялись девушки, вышел Дин.

— Показалось, показалось! — поспешно протараторила Лаванда.

— Ага!.. Дин, — Парвати ткнула пальцем ему в грудь и с показной грозностью произнесла: — Ну ладно Падма, ей квиддич всегда был не особо интересен, равно как и мальчики, в него играющие... Но ты, — палец уже мог просверлить в Дине дырку, — ты-то почему нам не сказал, какие великолепные игроки пришли в когтевранскую сборную?

— Да делать мне больше нечего! — Дин ловко увернулся от пальца Парвати и её дальнейших выпадов. Потом посмотрел в сторону стадиона, где уже началась разминка. — Вы за ними охотиться что ли пошли? Атас... Сколько вам лет?

— Не мы, а они, — мягко поправила Падма, впервые с появления Дина вступая в разговор. — Не имею к этой «охоте» никакого отношения.

— Ну, как знаешь, — Лаванда взяла Парвати под руку, — а мы пойдём.

— И смотри, только попробуй взять сегодня в руки учебник, — снова шутливо пригрозила Парвати, на сей раз сестре. — Ты выглядишь уставшей. Отдохни хотя бы в компании нашего капитана, пока мы будем любоваться на вашего.

— Спасибо, дорогая, — не без доли сарказма ответила Падма. — А вам хорошо провести время.

Парвати и Лаванда ушли, и Дин приблизился к Падме, без лишних слов беря её холодные ладони в свои, тёплые.

— Ты замёрзла, — утвердительно сказал он. — Давно на улице?

— Нет, только вышла, — тихо ответила она, чувствуя, как гулко колотится сердце и как разливается по её согревающимся ладоням приятное тепло. — Хотела погулять после занятий, проветрить голову.

— Хорошая идея. А это правда? Насчёт того, что ты не интересуешься... эээ... квиддичем?

Падма не сдержала лукавой улыбки.

— Ты ведь имел в виду — не квиддичем, а, как выразилась Парвати, «мальчиками, в него играющими», да? В общем не интересуюсь, но в частности есть исключения.

— Круто.

Наступила пауза, во время которой Дин мягко растирал тонкие заледеневшие пальцы, одновременно глядя Падме в глаза с плохо скрываемой влюблённостью.

Боже, Дин, не смотри на меня так... Скажи это вслух наконец...

— Слушай... — Дин выпустил одну её руку, зато крепко взял вторую и повернулся в сторону Чёрного озера. — Пойдём прогуляемся? На берегу никого нет.

— Пойдём, — кивнула вся напрягшаяся от ожидания Падма, пытаясь собраться с мыслями и перевести разговор в какое-то другое русло, чтобы хоть немного прийти в себя. Когда они обогнули теплицы и пошли по тропинке к озеру, она украдкой взглянула на Дина. Никогда раньше он не казался ей таким привлекательным. Поверх форменной рубашки с красно-жёлтым галстуком на нём был светлый свитер, который удивительно выгодно контрастировал с его смуглой кожей, а серые, типично магловские джинсы и тёмные туфли придавали его облику ещё больше элегантности.

— Ты классно выглядишь, — не удержалась она, прерывая мучительное молчание. — Но, скажи честно, тебе самому не холодно?

Будто в подтверждение этих слов она застегнула верхнюю пуговицу своего пальто и потуже затянула шарф. Типичная осенняя погода с каждым днём всё сильнее напоминала о том, что лето давно прошло.

Они подошли к озеру и остановились у кромки воды. Дин еле слышно втянул воздух в лёгкие, и Падма каким-то шестым чувством догадалась, что сейчас он скажет то самое, чего она так ждёт.

Он кивнул на их сцепленные руки, безмолвно отвечая на её последний вопрос — его ладонь стала ещё теплее. А потом добавил:

— Когда ты так близко, я весь горю.

Падме показалось, что сердце сейчас выпрыгнет из груди.

— Дин... — начала она робко, но уже не нужно было ничего говорить.

Порывистым движением он притянул её к себе. Мягкий взгляд его карих глаз проник в душу, словно горячий шоколад, его руки уверенно обняли её хрупкое тело, дрожь которого Дин ощутил даже через плотную ткань пальто.

Его горячие губы коснулись её, и ей пришлось ухватиться за его здоровое плечо, чтобы не упасть. Он обнимал её всё крепче, прижимая к себе, но так аккуратно, будто боялся спугнуть или испортить этот прекрасный момент. Падма, совершенно потеряв голову от этих жарких прикосновений, обвила руками его шею и ответила на поцелуй, неумело, но так нежно...

Дин понял: ещё секунда, и он совсем обезумеет от этой девушки, от её взаимности и такой долгожданной близости.

— Падма, милая, — зашептал он, отвлекаясь от губ и целуя без разбору её лицо, руки, шею, — я же люблю тебя, давно люблю. Я не знал, как к тебе подступиться... Весь прошлый год с ума сходил, с трудом представляя, как тебе живётся при режиме Кэрроу.

— Боже мой, Дин... — только и смогла выдохнуть Падма, не в силах подобрать слова. Он это понял и провёл пальцем по её губам, касаясь так ласково и успокаивающе, что Падма вся затрепетала. Её переполняла целая гамма новых ощущений, она терялась, путалась в них, чувствовала себя беспомощной перед этим неизведанным... Но её держали его руки — сильные, надёжные, защищающие, и она знала, что рядом с ним ей ничего не грозит. — Когда в прошлом году в «Поттеровском дозоре» сказали, что ты жив, я думала, у меня удар случится, — наконец сказала она, тяжело дыша. — Ты так много для меня значишь...

— Я знаю, радость моя. Я всё прочёл в твоих глазах, когда мы вошли в Выручай-комнату первого мая. Ты ведь даже плакала тогда.

Падма вплела пальцы в его густые волосы и легонько притянула к себе. Теперь она не прятала взгляд, а была готова смотреть в его глаза бесконечно.

Теперь между ними стало всё ясно.

— Никогда больше не заставлю тебя плакать.

Дин снова наклонился к её губам, таким мягким, таким зовущим, но Падма вдруг в самый последний момент смутилась.

— Я совершенно не умею целоваться... Так стыдно, мне ведь уже восемнадцать...

— Не обманывай меня, — тихо, но строго сказал Дин, пресекая её дальнейшие извинения. — С моей точки зрения, ты целуешься лучше всех на свете.

Наступил вечер, и с каждой минутой становилось всё темнее. Вода в Чёрном озере шелестела под лёгким ветерком. Желтые, багряные и коричневые, совсем высохшие листья, плавно кружа, опускались на водную гладь и продолжали свой путь к центру озера или к противоположному берегу — это уже решал ветер. Он немного растрепал волосы стоящей на берегу девушки, и выбившаяся прядь упрямо щекотала шею, но ей было не до этого.

Совершенно забыв обо всём на свете, Падма положила руки Дину на плечи и, чуть опершись на них, приподнялась на цыпочках — всё-таки Дин был очень высокий. Но вдруг она почувствовала, как он непроизвольно дёрнулся и на мгновение весь напрягся.

— Мерлин!.. — Падма отстранилась, с беспокойством глядя на него. — Твоё плечо... Ох, Дин, прости!

— Пустяки, — он улыбнулся уголком рта, но вдруг резко вскинул голову и обернулся на замок. — Чёрт, я же совсем забыл!

— Что такое?

Взяв Падму за руку, Дин решительно потянул её за собой.

— То, из-за чего я вышел на улицу! Хотя, — он озорно улыбнулся, оборачиваясь на неё, — вышел я, во-первых, потому, что увидел в окно тебя. Ну, а во-вторых, я обещал Гермионе кое в чём помочь.

— Моя помощь нужна? — спросила Падма.

— Я хотел всё сделать сам, хоть Гермиона ещё об этом не знает. А тебе, — его тон снова приобрёл оттенок строгости, — я точно не разрешу участвовать в этом.

— Может, скажешь, в чём именно? Я же волнуюсь за тебя.

Дин вздохнул, пытаясь унять мгновенно закипающую при мысли об этом человеке злость.

— Если коротко, то Нотт отобрал у Гермионы волшебную палочку, а я собираюсь её вернуть.

Падма несколько мгновений не могла произнести ни слова.

— Он совсем свихнулся, что ли? Что ему нужно? Почему он всё время лезет к Гермионе?

— Мерлин его знает, — Дин ускорил шаг, завидев кого-то возле мозаичной колонны; там они с Ноттом и условились встретиться. — Наверное, то же, что и от тебя — непонятно что! Хочет побесить нас, гадкий соплохвост. Ну ничего, я ему устрою.

Тут Дин внимательнее вгляделся в сгущающиеся сумерки: у колонны стоял человек, вальяжно прислонившись к камню спиной и скрестив руки на груди.

— Это он. Падма, пожалуйста, иди в замок. Всё будет в порядке.

— Я тебя не оставлю, — взволнованно прошептала она.

— Да брось, не убьёт же он меня...

В эту секунду Дин и понятия не имел, насколько сильно он заблуждается.