Закон противоположностей, или психология счастья (джен)

…Утро выдаётся ясным и тихим. Они собираются, складывают всё, чем пользовались, в старую бочку на улице, обливают какой-то резко пахнущей жидкостью, которая оказывается среди вещей, купленных накануне Снейпом, и поджигают. Огонь полыхает, а Мальсибер тем временем выносит из ангара котов, кормит их напоследок остатками вчерашнего супа и запирает замки очень тщательно. Наконец, огонь догорает, и они уходят на остановку — почти налегке, только у каждого на плече по неброскому рюкзаку, из тех, с которыми ходят, кажется, половина магглов.

Катер им удаётся купить довольно быстро — и весьма неплохой. Маггл — пожилой очень колоритный мужчина с широкой седой бородой и в грязноватой полосатой футболке на грузном теле — денег, правда, берёт много, куда больше, чем рассчитывал Снейп, но тот решает, что мальсиберовкие методы смогут ничуть не хуже сработать и на континенте, а время сейчас важнее — и незаметно заглядывает в сознание продавца, не желая получить ненужный сюрприз. Но нет, всё вполне честно: катер не новый, но целый и на ходу, плюс они покупают достаточно топлива для того, чтобы добраться куда дальше Бреста.

Наконец, они отправляются.

Снейпа больше всего тревожит момент пересечения границы: от маггловской-то полиции скрыть чарами лодку несложно, но каковы правила для волшебников со стороны их коллег — он не знает. Он вообще ни разу не задавался вопросом, какие правила регулируют пересечение границ для волшебников — как-то не было надобности. Те несколько отлучек из Англии, что он совершал — в том числе в Амстердам — организовывались другими людьми, и эта сторона прошла мимо него. А теперь это вдруг стало важным — и им остаётся только надеяться на то, что магические границы Европы не намного прочнее, чем маггловские.

Поэтому Снейп ведёт катер не совсем в Брест, а немного южнее. Им очень везёт с погодой: море тихое, ветра практически нет, разве что солнце печёт жарко, но это такая мелочь, что не стоит даже упоминания… или всё-таки стоит? Он вдруг понимает, что давно не слышит Мальсибера, заглушает мотор и оборачивается.

Тот полулежит на полу, прислонившись к кормовому сиденью — ему явно жарко в своей чёрной рубашке, поэтому она сейчас расстёгнута, и солнце уже успело обжечь белую, не привыкшую к нему кожу. Мальсибер, похоже, спит — и мало что хуже можно придумать в его ситуации. Снейп, громко и от души выругавшись, снимает с себя белую с голубым рубашку, мочит её за бортом и накрывает Мальсибера. Их головы, к счастью, повязаны чем-то вроде платков: об этом он подумал заранее и купил их ещё вчера. Северус снимает его с приятеля, тоже окунает в море — и выжимает тому на лицо. Потом ещё раз и ещё… Ойген, наконец, шевелится и просыпается, со стоном щуря глаза. Снейп кладёт мокрый платок ему на голову и говорит и сердито, и встревоженно одновременно:

— Ну ты совсем с ума сошёл? Кто так делает?

— Что? — непонимающе спрашивает Мальсибер.

— Кто спит на солнце? Да ещё полуголым… ты понимаешь, что ещё и ожоги получил? В придачу к проклятью? Тебе скучно, я не пойму?

— Я нечаянно… — он вдруг кривится и перевешивается через борт — и его рвёт прямо в воду.

Снейп только вздыхает и достаёт палочку. Мальсибер видит это и с неожиданной ловкостью перехватывает его руку:

— Не смей! — практически кричит он.

— Ну как хочешь, — соглашается Снейп. — Но предупреждаю: тебе будет весьма неприятно. Я очень надеюсь, что обойдётся без теплового или солнечного удара — всё-таки ты волшебник. Ляг так, чтобы я мог тебя видеть, — требует он, — перебирайся на нос.

Он помогает ему перейти и устраивает на носу, потом снимает с него чёрную рубашку, надевает свою светлую — Мальсибер не сопротивляется и не шутит, молча принимает помощь и вообще слушается, и ложится, наконец, на палубу, прикрывая лицо мокрым платком.

Снейп достаёт из рюкзака свою вторую рубашку, пожалев, что она тёмная — впрочем, ярко-синий всё равно лучше чёрного — и надевает, наглухо застёгивая её: солнечных ожогов, на его взгляд, вполне хватает и одному из них.

Он вновь запускает мотор — и они движутся дальше…

До берега они добираются уже ночью. Мальсиберу не так плохо, как могло бы быть — скорее всего, помогают маггловские лекарства и много пресной воды, которые Снейп заставляет того выпить. Выбравшись на берег, Снейп велит приятелю ждать его там, потом раздевается, вытаскивает что-то из рюкзака, садится в катер — и отплывает подальше. Там останавливается и делает что-то — с берега не разглядеть, что. А когда катер начинает потихоньку тонуть, отталкивается от него и плывёт к берегу. Времени это занимает достаточно много — плыть ему трудно, а аппарировать практически на границе он не решается — Мальсибер просто сидит и смотрит в море, пытаясь разглядеть что-нибудь в темноте. Наконец, Снейп выходит на берег и ложится рядом с ним на песок, отдыхая.

— Ну что? — говорит он, наконец. — Похоже, мы выбрались?

— Похоже, — откликается тот. Потом смотрит на Снейпа и говорит очень серьёзно: — Спасибо. Я не верил, что всё получится.

— Это только начало, — ободряюще говорит Снейп. — Ты как сам?

— Не очень, — признаётся Мальсибер. — Но это не важно.

— Идти сможешь?

— Конечно, — очень удивляется он. — Я устал просто, и ожоги болят. Но терпимо.

— Это пока, — обнадёживает его Снейп. — Я думаю, нам нужно поймать попутку… или такси. Я обменял вчера некоторую часть денег — должно хватить. А завтра в поезд — сперва до Парижа.

— А документы?

— Там не нужны документы, — удивляется Снейп. — Это же не самолёт. Всё, вставай, — он поднимается первым, отряхивает с себя песок и одевается. — Ты оставайся в своём, — говорит он, забирая вторую рубашку, — а то будешь в глаза бросаться. А это не нужно.

Он берёт оба рюкзака и протягивает всё ещё сидящему на песке приятелю руку.

— Ну?

Тот не двигается — Снейп наклоняется и видит, что он плачет.

— Я же говорил: всё получится, — помолчав, говорит Северус. — Вставай.

— Я бы не выбрался сам, — тихо говорит Ойген, стирая слёзы ладонью. — У меня бы никогда так не вышло.

— Ну так и не понадобилось, — пожимает плечом Снейп. — Идём. Ночь на дворе — было бы удачно, если бы нам попался какой-нибудь подходящий ночной поезд. Всё, поднимайся. Рыдать и на ходу можно, — он снова протягивает ему руку. Ойген, наконец, хватается за неё и встаёт.

…Им везёт: таксист довозит их до вокзала (тут очень кстати оказывается отличное знание Мальсибером итальянского — по-французски он, правда, говорит плохо, но выглядеть загулявшими и отбившимися от своих итальянцами для них сейчас куда лучше, чем англичанами) как раз за двадцать минут до отправления ночного поезда на Париж. Места сидячие, но им удаётся устроиться в углу. Снейп категорически возражает против купе: заблокировать дверь без использования магии не получится, а шансов, что туда больше никто не подсядет, мало. Вагон полупуст, свет приглушён, пассажиры кажутся уставшими и не слишком шумят — Мальсибер оглядывает всё это и даже слегка оживляется.

— Совсем не похоже на Хогвартс-экспресс! — говорит он. — Но мне нравится…

— У магглов отличные технологии, — соглашается Снейп, внимательно разглядывая своего приятеля. Лицо, шея и кисти рук у того красные и воспалённые от солнца, кое-где на коже уже появляются пузырьки, которые грозят потом слиться в большие… боли тот не испытывает: её заглушают пока что простенькие маггловские обезболивающие, всё-таки действующие на волшебников куда сильнее — но это не будет продолжаться вечно.

— Мы остановимся сначала в Париже, — решает, наконец, Снейп. — Хотя бы на несколько дней.

— Нет! — резко оборачивается к нему Мальсибер.

— Да. И не кричи. Границу нам пешком переходить… ты не сможешь. Завтра тебе уже будет гораздо хуже.

— Я в порядке!

— Не ори! И послушай, пожалуйста. Маггловские лекарства скоро действовать перестанут. Ты болен, и болен серьёзно. Париж — немногим хуже Амстердама… разве что я там никогда не был. Но ты-то был?

— Был, конечно.

— Ну вот и отлично…

— Меня там знают!

— Так мы им тебя не покажем, — успокаивающе говорит Снейп. — Давай сделаем так: приедем — ты мне расскажешь, как добраться до волшебных лавок и подождёшь меня в маггловской гостинице. Я куплю оборотное зелье… а волос мы сейчас какой-нибудь тут найдём. И поселимся у волшебников уже так. Согласен?

— Ты уверен?

— Вполне, — кивнул Снейп. — Успокойся, пожалуйста.

— Это сложно, — улыбается, наконец, Мальсибер.

— Постарайся. И давай поедим.

— Кофе хочется очень. Тут есть кофе?

— Наверняка… тут обычно привозят тележку — как будет, купим. У меня есть бутерброды и шоколад — будешь?

— Я не голоден — но ты ешь.

— Я разве спрашивал, голоден ли ты? — возражает Снейп. — Не настаиваю на шоколаде, но что-нибудь ты съесть должен.

— Ладно… бутерброды с сыром есть?

— Должны быть…

После еды они оба засыпают, даже несмотря на выпитый кофе — и просыпаются только утром, подъезжая к Парижу, оба — от тяжёлого кашля Ойгена. Он выглядит скверно: обожжённая кожа горит, кое-где на ней виды характерные ожоговые желтоватые пузыри, глаза кажутся совсем больными и покрасневшими, а на губах от кашля вновь видна кровь, которую он то и дело тщательно стирает платком. Снейп мочит другой платок водой из пластиковой бутылки и очень осторожно обтирает лицо своего товарища, а потом, дождавшись, пока Ойген успокоится и нормально задышит, отдаёт ему остатки — напиться.

— Мы скоро будем на месте. Очень плохо?

— Да, — просто отвечает Мальсибер. — Это от солнца? Или заклятье?

— Всё вместе. С ожогами я к вечеру справлюсь… с заклятьем будет сложнее.

— Спасибо тебе, — Ойген вдруг берёт его за руку. Снейп глядит очень недоумённо, а потом говорит непривычно мягко:

— Взаимно.