Следующая цель (джен)

Просмотр воспоминаний занял немало времени, однако никто не рассчитывал, что это сможет прояснить все вопросы с ходу. Выныривая из Омута памяти, маги задумчиво рассаживались по местам, не спеша как-то комментировать полученную информацию. Наконец эльфы унесли Омуты, и Эдриан откашлялся, привлекая внимание. Однако сказать ничего не успел — со своего места поднялся худощавый темноволосый мужчина с аккуратной бородкой. Чем-то он напомнил директора Дурсмстранга Игоря Каркарова, и когда заговорил, сходство лишь усилилось.

— Мы просмотрели предоставленный материал, и это действительно очень интересно, — скептичность настроя он даже не считал нужным скрывать, — есть лишь одно «но».

— За это «но» можно и Аваду получить, — не понижая голоса, хмыкнул Мальсибер.

Мужчина смешался.

— Я ни в коем случае не хочу сказать, что мистер Нотт говорит неправду, но… Его могли ввести в заблуждение.

— Ну конечно, — тут уже и я не смог смолчать. — Ведь какой-то юный полукровка много лучше многоопытного Нотта разбирается в политической ситуации, и потому мне не составило никакого труда его обмануть.

Послышались смешки, и мужчина окончательно заткнулся.

— Подлинность воспоминаний я могу подтвердить магической клятвой, — громко прокомментировал состоявшийся диалог Эдриан, — но вот содержавшуюся в них информацию доказать пока нечем.

— На месте Мальсибера я бы…

— На словах мы все смелые и решительные, Флинт, — негромко произнёс Реймонд, — а «на месте» в лучшем случае жалкие.

— Я представляю, каково тебе пришлось…

— Не представляешь, — снова перебил Рей, ничуть не заботясь о том, какое впечатление производят его слова. Повернувшись к Нотту, он дождался согласного кивка и взял инициативу в свои руки. — Верить или нет, это ваше личное дело. Я не считаю постыдным признать, что Геллерт Гриндевальд очень опасный враг, справиться с которым может оказаться нам не по силам. Да, нам не помешает помощь, и это единственная причина, по которой мы согласились на встречу. Несмотря на все усилия, узнать его слабые стороны нам не удалось. Однако помимо опасности, исходящей от самого Гриндевальда, не стоит сбрасывать со счетов и его людей.

— Он полвека прятался, откуда у него люди? — выкрикнул Селвин. — Все его последователи — дряхлые старики…

— Будь добр заткнуться и дать мне возможность договорить, — совершенно спокойно улыбнулся Мальсибер. — Я не люблю, когда меня перебивают… И я уже говорил тебе об этом, поэтому — ещё раз перебьёшь — и продолжишь существование на портрете.

Селвин побледнел и опустил голову; присутствующие испуганно пялились на Рея, но того, казалось, сгустившееся напряжение ничуть не беспокоит.

— Тёмный Лорд — это не злодей, убивающий направо и налево. Это в первую очередь политическая фигура. А политики не действуют в одиночку. У Тёмного Лорда всегда есть последователи, союзники и слуги. И для каждого подобрана своя ниточка, за которую хозяин в любой момент может дёрнуть. И эти ниточки чем дольше существуют, тем прочнее становятся, с годами превращаясь в цепи. Гриндевальд ушёл с мировой арены по собственному желанию, а значит, он позаботился о том, чтобы не потерять рычаги управления своими людьми. Однако в чём-то Селвин прав: прошло полвека, многое изменилось… Но вы забыли о том, что Гриндевальд занял место Дамблдора. Не просто политика и превосходного стратега, но директора Хогвартса. Того самого человека, которым восхищается половина Британии. Того самого Альбуса Дамблдора, что организовал Орден Феникса…

Он не договорил, но в этом и не было необходимости. Маги наконец-то начали понимать то, что мы пытались им объяснить. Геллерт был страшен не только своей силой или обширнейшими познаниями в истинно Тёмной магии, гораздо опаснее были его связи, люди, которые, возможно, даже не подозревая об этом, действовали в его интересах.

— Вы уверены…

Голос прервался, словно говоривший не смог произнести вслух ужасный вывод.

— В чём именно? В том, что Альбус Дамблдор мёртв и его место в Хогвартсе занимает самозванец? Да, в этом мы уверены. В том, что самозванец — Гриндевальд? Нет, не уверены, но вероятность этого настолько велика, что наша неуверенность ничего не значит.

— Кто на его стороне? — поинтересовался нахмуренный Флинт.

— Неизвестно. Это может оказаться кто угодно.

— Кто угодно? — переспросил незнакомец с бородкой, и я отчётливо видел по его лицу, как страх заполняет его сознание.

— Любой, — кивнул Рей. — С такими, как Гриндевальд, главная проблема именно в этом: среди его сторонников может оказаться любой человек. Для каждого найдётся кнут и пряник. Угрозы, шантаж, подкуп, вседозволенность — ключик подобрать не так уж сложно. А с учётом того, что он действует под личиной Дамблдора, поиск новых сторонников упрощается в разы. Либо ты сам продашь душу Дьяволу, либо она достанется ему обманом, — равнодушно пожал плечами Рей.

— Так что вы намереваетесь предпринимать? — спросила Берта, и в зале мгновенно установилась тишина.

Нотт принялся постукивать указательным пальцем, словно отбивая какой-то ритм. Для любого другого это было бы признаком нервозности, но я достаточно хорошо его знал, чтобы понять: Эдриан что-то пытается решить.

— Наши планы — это наше дело, — наконец заговорил он. — Многие из вас предпочтут отсидеться в стороне, мы поймём и не осудим, но посвящать в стратегические выкладки случайных людей — увольте.

— Иными словами, ты, Нотт, предлагаешь нам присоединиться к своему крестовому походу, но даже не считаешь нужным толкнуть агитационную речь?

Я нашёл взглядом говорившего и невольно поморщился. Деймон Монтгомери, въедливый и упрямый мужчина, неспособный быстро подстраиваться под ситуацию, но требующий всегда держать его в курсе событий. Человек, к которому идеально подходит цитата: «С такими друзьями и враги не нужны».

— Не мои сыновья спят в десятке ярдов от безжалостного врага, — язвительно улыбнулся Эдриан. — Но именно я предлагаю делать хоть что-то для их защиты.

Монтгомери побледнел и застыл с приоткрытым ртом, напряжённо осмысливая новую информацию.

— Господа, давайте сделаем небольшой перерыв, — громко предложила хозяйка дома. — Нам всем нужно обдумать предоставленные мистером Ноттом сведения, а сделать это лучше всего за чашечкой чая.

Идею одобрили, и маги начали миграцию по залу: от стола, где домовики разливали чай и можно было выбрать бутерброды или пирожные, до группками собирающихся союзников, и обратно.

— Всё вышло даже лучше, чем я ожидал, — признался Эдриан, подойдя к нам с Реем и позволяя своему лицу утратить маску неприступного политика. — Никто даже за палочку не схватился.

— Угрозы Мальсибера обычно так и действуют, — усмехнулся я и, повернувшись к Рею, поинтересовался: — А что ты станешь делать, если угрозы не сработают?

Реймонд стоял лицом к залу, поэтому на его губах всё ещё сохранялась издевательски-вежливая улыбка. Не отводя взгляда от какого-то мага, он едва слышно хмыкнул и ответил:

— Воплощу их.

Я непроизвольно передёрнул плечами: от Мальсибера явственно исходила аура опасности.

— И всё же почему они все тебя настолько боятся? Нет, я понимаю, репутация и всё такое, но ведь большинство из них понятия не имеют, на что ты на самом деле способен. Никто из них не держал свечку, когда ты убивал по приказу Лорда.

— Бастер, репутация не возникает на ровном месте.

— Все проще, — перебил Нотт. — К примеру, Флинт. Слишком многие знают, насколько он может быть опасен. Кто-то лично пострадал от темперамента Квентина, кому-то довелось видеть последствия его эмоциональных выступлений, а кто-то и вовсе хоронил родственников, погибших от его руки. И если такой человек, как Квентин Флинт, во всеуслышание заявляет, что ни за что не стал бы переходить дорогу Мальсиберу, да ещё и угодливо улыбается Рею при каждой встрече… Как думаешь, что после этого думают о самом Рее?

Пользуясь тем, что моё лицо не видно посторонним, я широко улыбнулся:

— А ещё ведь есть твоя знаменитая вежливая улыбка! Можно вообще молчать, достаточно улыбнуться, а люди уже знают, что будет дальше…

— Бросьте, — не выдержал Мальсибер и рассмеялся, отчего неподалёку расположившаяся группа магов шарахнулась в сторону. Смех Рея лишь стал громче. — Прекратите меня смешить! Я так долго холил и лелеял свою репутацию, а вы её портите!

Пряча улыбки, мы постарались принять серьёзный вид, но озорной блеск глаз выдавал весёлый настрой.

Пусть в обсуждаемых проблемах не было ничего забавного, но терзать себя печальными мыслями было бессмысленно. Мы сделали, что могли — предупредили о грозящей опасности, если этого недостаточно, что ж… Пусть другие сделают лучше.

* * *

— Поттер, можно на пару слов?

Удивлённо обернувшись, я оказался нос к носу с Эдрианом Пьюси.

— Можно, — кивнул я спокойно, — слушаю.

— Отойдём? — во всём облике Пьюси не было ни следа от привычной самоуверенности, очевидно, присутствие в непосредственной близости Мальсибера нервировало его намного сильнее, чем он готов был показать.

— А здесь ты не можешь говорить? Ладно.

Мы двинулись в сторону; пройдя несколько ярдов, я остановился и вопросительно посмотрел на Пьюси.

— Не понимаю, как ты можешь рядом с ним так спокойно стоять, — Эд едва не ёжился.

Меня так и подмывало искренне ответить, что Рей мой лучший друг и только в его обществе я могу позволить себе полностью расслабиться, но я сдержался.

— Ты о Мальсибере хотел поговорить?

— Нет, конечно. Слова мистера Нотта о пропаже чистокровных нам не нужно проверять, мы прекрасно об этом знаем. Хотя о масштабах и не подозревали. Я хотел узнать твоё мнение вот по какому вопросу… Хм… Как думаешь, есть шанс, что эти люди живы?

— Честно? Понятия не имею, — Пьюси нахмурился, и я посчитал возможным ответить более развёрнуто: — Видишь ли, та тайная тюрьма, о которой говорил Нотт, очень даже большая. Мы понятия не имеем, сколько там содержится пленников, нас интересовал только Дамблдор.

— Можешь дать её координаты?

Я не стал спешить с ответом. Указать месторасположение Коцита несложно, но стоит ли это делать?

— Мы готовы заплатить за эти сведения, — по-своему истолковал моё молчание Пьюси.

— Мы? — выигрывая время на размышления, ухватился я за оговорку.

— Моя семья, — кивнул тот. — Мать осталась последней в роду. Её брат бесследно исчез несколько лет назад, а магия не терпит пустоты…

— Ты никогда не задумывался о том, чтобы украсть узника из Азкабана?.. — Эдриан изумлённо уставился на меня, и я похлопал его по плечу. — Я не издеваюсь, лишь пытаюсь донести до тебя тот факт, что Азкабан — детская песочница по сравнению с Коцитом.

— Ты не можешь это утверждать…

— Пьюси, я был и там, и там, в отличие от тебя, — холодно парировал я.

— Оу… извини…

Около минуты мы молчали, а потом он упрямо тряхнул головой и прямо посмотрел на меня.

— Я спрошу, что Мальсибер думает по этому поводу, и свяжусь с тобой. Устроит?

— Да… Спасибо!

— Пока не за что, — пожал я плечами.

— Ты готов избавить меня от необходимости самому задавать этот вопрос мистеру Мальсиберу, — криво улыбнулся Пьюси. — И, Поттер… Если бы у тебя был хроноворот… Какой момент ты был выбрал?

Вопрос, пусть и заданный в шутку, удивил. Пару месяцев назад я готов был почти на что угодно за возможность перенестись во времени и предотвратить смерть Северуса, но сейчас я не нашёлся с ответом.

— Имеешь в виду пожать руку Мерлину? Или заавадить Гриндевальда в колыбели?

— Типа того.

— Хм… Знаешь, — неожиданно серьёзно ответил я, — я бы изменил детство Лорда Волдеморта. То, как с ним поступил Дамблдор — отвратительно. И во многом определило судьбу не только Тома Риддла, но всего британского магического мира.

На лице Эдриана застыло крайнее удивление.

— Да уж, герой не разменивается на мелочи…

Он ещё что-то хотел сказать, но перерыв подошёл к концу, маги возвращались на свои места, и он махнул рукой и отошёл.

— О чём говорили? — Рей кошачьим движением оказался рядом.

— Потом расскажу. Только напомни.

Возобновлённое обсуждение двинулось по тем же рельсам: часть магов была готова нас поддержать, часть молчала, предпочитая отсидеться за спинами активистов, ну а остальные… Почему-то некоторые считали важным не вопрос Гриндевальда решить, а разобраться, почему я вообще оказался в обществе Пожирателей смерти. Раскрывать душу перед незнакомыми людьми в мои планы не входило, о чём я прямо и заявил, но ответ проигнорировали.

— О переходе Поттера на нашу сторону не болтал только ленивый, — заявил МакАлистер (Рей шепнул, что тот был Пожирателем смерти), — но поверить в это, уж извините, сложновато. Прежде чем решиться выступить против Дамблдора (а мы не можем быть уверены, что он не тот, за кого себя выдаёт) с вами, нам — думаю, не ошибусь, предположив, что не только меня волнует этот вопрос, — хотелось бы быть уверенными, что мистер Поттер — не шпион директора и не ударит в спину и не подставит нас под Авады Аврората.

— Я ему доверяю, — холодно произнёс Реймонд, скрестив руки на груди.

Он не стал ничего доказывать, убеждать, но на его губах появилась настолько жёсткая усмешка, что МакАлистер замолчал сам. Мальсибер выглядел, как хищник, который не просто замыслил поохотиться, а уже загнал жертву в ловушку и предвкушающе облизывается. МакАлистер, видимо, ещё по пожирательским временам прекрасно помнил, что ничего хорошего такое выражение на лице лордовского палача не сулит, и потому, когда он что-то невнятно пробормотал, постаравшись затеряться за спинами своих соседей, никто не удивился.

Мы переглянулись с Реем и Эдрианом, и стало очевидно, что встречу пора заканчивать. Всё уже сказано и услышано, и теперь не от нас зависит следующий шаг. Уговаривать или тем более упрашивать мы никого не собирались.

— К какому бы решению вы в конце концов ни склонились, прошу помнить, что эта информация слишком опасна, чтобы к ней можно было отнестись с пренебрежением, — подвёл итог Нотт и демонстративно спустился с возвышения, на котором стояла кафедра, давая понять, что разговор окончен.

— Если это действительно правда…

Эдриан повернулся к говорившему с таким выражением лица, что ни у кого не возникло желания спорить.

— Правда — наиболее опасное оружие. Она как вирус: одно неосторожное слово, и последствия будут фатальными. Наш — надеюсь, общий — враг не станет дожидаться, пока мы соберём доказательства, а попытается устранить угрозу на корню. Наш единственный шанс даже не победить, а выжить — уничтожить «носителя вируса». Я благодарен миссис Бирстейн за предоставленную возможность предупредить союзников о нависшей над нами угрозе и буду рад поддержке в предстоящей борьбе, однако настаивать не собираюсь. Это ваш выбор и ваше решение.

— Мы вас услышали, — резюмировал Селвин, с неприязнью глядя на Нотта. — Я доложу министру Феррису о новой угрозе…

Я не удержался от улыбки: кем Селвин себя возомнил? Неужели он всерьёз полагает, что министр ещё не в курсе?

— Мистер Нотт…

Эдриан, уже шагнувший к дверям, обернулся. Пьюси стоял, возвышаясь над сидящими соседями.

— Я весь внимание.

— Если позволите… Я хотел бы присоединиться к вам.

Нотт обвёл взглядом всех собравшихся, выдерживая паузу, а потом кивнул:

— Добро пожаловать, — и, обернувшись ко мне, сделал знак не молчать.

— Я свяжусь с тобой, — обратился я к новому стороннику, — и тогда обговорим детали.

— Со мной тоже, — пробасил Флинт. — Эдриан, ты не против?

— Я не против, — плотоядно улыбнулся Реймонд.

— Вы все знаете, как с нами связаться, — кивком приветствуя переход Квентина из лагеря сомневающихся, произнёс Нотт. — А теперь нам пора. Всего доброго.

В тишине мы втроём проследовали к камину и пару минут спустя уже были дома.

— А неплохо прошло, да? — облегчённо падая на стул, улыбнулся я.

— Могло бы и хуже, — улыбнулся Эдриан. — Но ты молодец, — он улыбнулся и хлопнул меня по плечу.

— Мы все молодцы, один лишь Кричер не молодец…

— Кричер тоже молодец, мистер Мальсибер! — возмущённо пробурчал домовик, материализуясь рядом со столом с подносом, с которого принялся выставлять тарелки. — У Кричера всё давно готово…

Рей широко улыбнулся и потрепал эльфа по ушам.

— Уж и пошутить нельзя.

Откусив едва не половину бутерброда за раз, я внезапно понял, что почти счастлив. Сколько бы целей впереди ни стояло, у меня есть дом, друзья, ставшие семьёй, и будущее. Каким бы сильным противником ни был Гриндевальд, мы обязательно справимся с ним, тем более что теперь у нас есть новые сторонники…

А пока можно просто насладиться поздним ужином в кругу близких.