Крестник (гет)

Вот и все.

Пожалуй, на этом можно было бы поставить жирную точку. Перелистнуть последнюю страницу и закрыть надоевшую книгу.

Или все-таки дописать предложение до конца, а историю дочитать и узнать, чем все закончится.

Чувствуя странную внутреннюю опустошенность, Джеймс спустился по заледеневшим ступенькам Малфой-мэнора. Вслед ему несся чей-то окрик, но он не узнавал голос. Вообще не понимал, что здесь делает.

— Джеймс, да постой же!

Волосы Джой, подхваченные ветром, спутались и лезли ей в лицо. Она была бледна и дрожала от холода, выскочив из дома в одной тонкой водолазке.

— Что ты задумал? — она провела рукой по волосам, убирая их назад.

— А что я задумал? — вытянув губы трубочкой, Джеймс смотрел на землю и гонял носком ботинка мелкий камешек.

— Вот и мне интересно, что. Знаешь, что бы ты там ни решил… — Джой помолчала, — не надо этого делать.

— Ты сама слышала — Темный Лорд хочет ее голову.

— И ты не сможешь ее ему принести! Джеймс, ты любишь ее, — тихо добавила она, уже не обращая внимания на промозглый ветер.

— Да? Спасибо, что напомнила.

— Послушай, — она схватила его за предплечья, заставляя посмотреть на себя. — Ты не сможешь убить ее, ты скорее сам… — Джой осеклась, в ужасе округлив глаза. — Нет, ты не сделаешь этого.

— Что я не сделаю? Слушай, мне надоело, что ты опережаешь ход событий. Я еще не решил, как сделаю это, но…

— Да ты же прямо сейчас пойдешь и грохнешь самого себя, но ее ни за что не тронешь! Не надо водить меня за нос! Так, ладно, — Джой отпустила его и потерла свой лоб. — Нужно все это хорошо обдумать, прежде чем что-то решать…

— Джой, иди к себе, — устало пробурчал Джеймс. Ему хотелось как можно скорее оказаться дома. Вряд ли от этого ему станет легче, но по крайней мере никто не увидит, как он крушит мебель. Хотя даже это сейчас ему вряд ли помогло бы.

— Нетушки, я тебя теперь одного не оставлю, — гневно выпалила она. Даже ее щеки заалели от негодования.

— Да не буду я себя убивать, что ты как маленькая! — Джеймс чуть не заорал ей это в лицо, но вовремя спохватился, что дом все еще полон Пожирателей, готовых ухватиться за любую возможность дискредитировать его в глазах Волдеморта. — Слушай, приходи лучше ко мне вечером. Все уже будет сделано, и ты получишь то, что хочешь.

В ресницах Джой запуталась снежинка. Она поморгала, чтобы та растаяла.

— Я никогда не получу то, что хочу. Ты можешь даже не пытаться строить из себя циника, Джеймс. Я не знаю, что у тебя на уме, но твоя боль — моя боль. Я правда не желаю Лили смерти. Мы что-нибудь придумаем, — она снова взяла его руки в свои и коснулась губами ладони Джеймса.

Джой Пальмер была невыносимым человеком. Джеймс не мог припомнить ни одного момента, когда он бы думал о ней без малейшего раздражения. Она была грубой, язвила к месту и без, она никогда ничего не скрывала. Проще было перечислить то, что она ненавидела, чем то, что любила. И все же она была идеальной. Жизнь не умеет все упрощать, и поэтому Джеймс не мог полюбить ее так, как она этого заслуживала.

— Иди сюда, — вздохнул Джеймс и обнял ее. Даже когда ты невыносимо одинок, всегда найдется тот человек, который вовремя протянет палку, чтобы вытащить тебя из болота. — Спасибо, — он чмокнул ее в лохматую макушку.

На крыльце мелькнула сутулая фигура, и Джеймс выпустил Джой из объятий. Снейп, хмуро сдвинув черные брови, целенаправленно вышагивал к нему. Предугадать его дальнейшие действия было несложно, и Джеймс в один счет разоружил школьного врага, по идиотской прихоти судьбы теперь ставшего союзником.

Снейпа потеря палочки не остановила. Его тощий кулак непременно врезался бы Поттеру в скулу, если бы он вовремя не увернулся.

— Какая же ты мразь, Поттер, — прошипел Нюниус сквозь стиснутые зубы.

— Ты всегда это знал, не так ли? — врезать ли ему в отместку, что ли? Желтоватая физиономия Нюниуса исказилась от ненависти. Раньше противно было понимать его чувства. Но теперь Джеймс поймал себя на мысли, что искренне ему сочувствует. — Я тебя ждал.

— Понятия не имею, чего тебе нужно, но ее ты не тронешь.

— Пойди и скажи это Темному Лорду, герой. Джой, уходи, — пришлось схватить Снейпа за грудки, чтобы привести в чувство.

— Мальчики, а вам не кажется, что сейчас не время и уж тем более не место для разборок? — почти жалобно протянула она.

— Сказано тебе — уходи, — рыкнул Снейп. Захотелось таки дать ему по зубам.

— Сбавь обороты, Нюниус. Нам с тобой не помешало бы прогуляться, — Снейп хоть и был костляв и тщедушен, однако из захвата вырывался с поразительной силой.

— Только если на тот свет, — прошипел он с ненавистью.

— Однажды — непременно. Но для начала кое-что обсудим.

— Поттер, я убью тебя, и плевать мне, что на это скажет Лорд!

Один из малфоевских павлинов проснулся и громко каркнул. Парочка Пожирателей, понимающе посмеиваясь, прошла мимо разыгравшейся сцены. Они уже давно привыкли, что Поттер и Снейп органически друг друга не выносят, поэтому не удивились, что один держит другого за отвороты мантии так, будто собирается разбить ему о колено лицо.

— Если ты ее любишь, то выслушаешь меня… да стой ты! Всего один раз, но выслушаешь, Снейп. Ради Лили!

Неизвестно, поверил ли Снейп словам Джеймса, но вырываться перестал и замер. Губы его кривились от ярости и отвращения, но черные глаза смотрели настороженно, будто их обладатель прикидывал, стоит ли доверять врагу-соратнику. Видимо, Нюниус решил, что для Джеймса имя Лили тоже не пустой звук.

— Если с головы Лили упадет хотя бы один волос…

— О, а я как раз собираюсь сделать так, чтобы она лишилась парочки своих волосинок. Не удивляйся, но в этом мне поможешь ты, Снейп.

* * *

Кладбище Кросби утопало в пушистом снеге, укутавшем аккуратные квадратные надгробия и маленький мавзолей из грубого серого камня. Небольшую траурную процессию встречали лишь вороны, хрипло каркающие на крыше мавзолея. Два одинаковых гроба несли на своих плечах мужчины, женщины, одетые в черную одежду, прятали лица в носовых платочках. На дно двух прямоугольных могил, которые станут местом последнего упокоения Гидеона и Фабиана Пруэттов, тихо опускались крупные снежинки.

Им бы не понравилось это место. Братья, всегда приносившие с собой хаос и веселое сумасшествие, будут погребены на тихом чопорном кладбище. Гидеон и Фабиан, до последнего сражавшиеся с Пожирателями у здания министерского архива, ушли навсегда и не вернутся. Осознавать это было так же тяжело, как и то, что Орден Феникса больше никогда не будет прежним. Не только Ордена это касалось, но и мира, который принадлежал Гидеону и Фабиану. Невысокая женщина, такая же огненноволосая, как и ее братья, тихо рыдала, прижимаясь к груди своего мужа. По белым щекам Эммелины катились молчаливые слезы. На Доркас были темные очки, и когда она на минуту сняла их, все увидели ее невыносимо красные глаза. Скрыть следы выплаканных слез не смогло даже волшебство.

Стерджис, все еще прихрамывающий на одну ногу, сказал несколько слов, смысл которых Лили все равно не уловила. В этом жутком месте стояла такая невыносимая тишина, что голос Стерджиса, казалось, разбил ее на миллион осколков. Лили смотрела, как под действием палочки Фрэнка над могилами воздвигаются памятные плиты, и не понимала: почему?.. Что было не так с этим миром? Он чернел и умирал, он захлебывался кровью, пожирал жизни, и этот процесс становился необратимым. Нет, разумеется, она и раньше задумывалась о том, что путь, на который она ступила, рано или поздно приведет ее к могиле. Но теперь, когда путь Гидеона и Фабиана был завершен, собственная дорога казалась Лили мучительно короткой, а на самом ее конце стремительно виднелась зияющая яма и белая плита с именем «Лили Эванс» на ней…

Господи, во что превратилась ее жизнь?

Постояв еще какое-то время у свежих могил, Фрэнк и Алиса покинули кладбище. За ними без дальнейших слов ушел закуривающий сигарету Сириус, а потом и остальные вереницей потянулись к выходу. Лили не терпелось покинуть это страшное место. Рука Карадока в теплой кожаной перчатке нашла ее ладонь. Лили это все равно не принесло облегчения. Перед глазами, как назло, стояли погибшие близнецы, которые улыбались ей и протягивали руки, словно приглашали присоединиться к ним.

У самого выхода Лили заметила, что одинокая фигура, принадлежащая Эдгару Боунсу, отделилась от них. Лили проследила взглядом за Эдгаром, остановившимся у большого памятника-ангела. Такие устанавливались в местах захоронения целых семей. Эдгар присел на колени перед могилой, зачерпнул горсть снега и вытер им лицо.

— Лили? — позвал ее Карадок. Сжав губы, она повернулась к нему, но у самого выхода не выдержала и снова обернулась на Боунса.

— Я вдруг поняла, что мы вроде сражаемся спина к спине, но при этом совсем ничего не знаем друг о друге, — сказала она, когда железная калитка с тихим скрипом закрылась за ними.

Карадок взял ее под руку, и они, утопая в снегу чуть ли не по колено, медленно пошли вдоль черной кладбищенской ограды. Лили видела спину Эдгара Боунса, но прочитать написанное на могильном камне, у которого он сидел, не сумела.

— Эдгар пришел в Орден одним из первых, почти сразу после его основания. Пожиратели убили всю его семью — жену и двоих сыновей. Младшему было три. В этом году он пошел бы в Хогвартс.

Лили почувствовала, как у нее задрожали губы. Слова сами вырывались наружу.

— Я понимаю, как я выглядела, когда сама только появилась в Ордене. Вас объединяли общие беды, вы смотрели на меня с презрением… — Лили тяжело задышала, на глаза все-таки навернулись крупные слезы. Карадок остановился и внимательно посмотрел на нее. Он не перебивал, а слушал ее бессвязный бред, и Лили казалось, что он ее не осуждает. — Вы пришли, чтобы драться насмерть, вы не жалели жизни. А я… всего лишь девчонка, не поступившая в школу авроров и решившая доказать миру, что чего-то стою…

— Лили, Лили, — Карадок успокаивающе взял ее лицо в ладони. — Может, раньше я и не говорил тебе этого, но для Ордена ты просто находка! Ты не боец, Лили, но ты — наш ангел-хранитель. Только подумай о том, сколько раз ты ставила нас на ноги после ранений, как вытаскивала умирающих с линии огня и выхаживала их. А скольким простым людям, пострадавшим от нападений, ты вернула здоровье! Ни один колдомедик Мунго не может похвастаться тем, как под дождем из проклятий лечил раненого солдата, — все еще держа Лили в объятиях, Карадок поцеловал ее в лоб. — Смерть — это в любом случае неизбежность.

— Грустно, что кто-то встречает ее намного раньше положенного, — хрипло добавила Лили.

В штабе были не все — Сириус, Ремус, Марлин и Питер явно предпочли проститься с Пруэттами где-то в другом месте. Эдгар наверняка еще оставался на кладбище, Доркас сидела на диване, закинув ногу на ногу и периодически опрокидывая в себя темно-коричневую жидкость. Временами она принималась равнодушно изучать ее и выпивала снова. На ее безымянном пальце грустно блестел маленький бриллиантик — две недели назад Гидеон сделал ей предложение. Хотя Доркас больше не плакала, глаза ее по-прежнему оставались до ужаса красными.

Из приемника лились аккорды веселой джазовой композиции, но никто не торопился выключать его. Лили хотелось отсюда уйти, хотелось спрятаться от всего мира, но только не дома… Ей вообще казалось, что сейчас нет такого места, в котором она снова почувствовала бы себя спокойно и умиротворенно. Песня вдруг споткнулась на полуслове и была прервана экстренным эфиром о нападении инферналов на магловский округ. Красный луч просвистел через всю комнату и врезался в приемник, который негромко бахнул, и из-под его корпуса повалил пахнущий горелым пластиком дым. Лили не видела, кто пустил заклинание, но была этому человеку благодарна.

— Хочешь отсюда уйти? — иногда Лили казалось, что Карадок обладает способностью читать ее мысли.

— Спасибо, — слабо прошептала она, глядя на него.

Они аппарировали в какой-то оживленный парк Лондона, где курлыкали довольные голуби, играли дети и разговаривали пенсионеры. На парочку в черном, возникшую прямо из воздуха, никто не обратил внимания. Они даже нашли свободную скамейку напротив карусели, и Лили удобно устроилась в объятиях Карадока. Она сунула руку в его широкую перчатку, и сразу стало как-то тепло и спокойно.

— Знаешь, у меня есть новости. Правда, сейчас не лучшее время, чтобы их сообщать.

— Что опять случилось? — вздохнула Лили. Ей казалось, что уж теперь она точно в состоянии вынести даже самые плохие известия.

— Сегодня утром я получил извещение из суда. Теперь я официально в разводе.

— О… — Лили чувствовала себя глупо. А еще почему-то возникло такое неприятное чувство, будто в разводе Карадока виновата непосредственно она. — Наверное… мне жаль.

Он так искренне рассмеялся над плохо скрытой виной в ее голосе, что Лили нахмурилась.

— Не стоит, Лили. Это ведь был лишь вопрос времени.

— Ты любил Каденцию? — она сама не знала, зачем это спросила.

Карадок пожал плечами, глядя куда-то вдаль.

— Раньше любил, конечно. Но со временем чувства остывают, если их ничем не подпитывать. Даже привычки не остается. Сейчас мы абсолютно чужие друг другу люди, у нас осталась только одна точка соприкосновения — сын.

— Есть ли тогда вообще какой-то смысл в любви и браке? — проворчала Лили, которую почему-то уязвили слова Карадока. — Если рано или поздно это заканчивается.

— Лили, жизнь тоже рано или поздно заканчивается. Но ведь это не значит, что в ней нет смысла. Просто все находят его в разных вещах. Для кого-то любовь и семья по сути смыслом существования и является. У нас с Каденцией просто не сложилось, а еще я встретил тебя. Начинаю верить в судьбу, — тепло добавил Карадок.

Лили подумала о том, что в ее жизни довольно похожая ситуация. Может, это действительно судьба… Мысль об этом привела ее к Джеймсу. Лили выпрямила спину.

— Мне тоже нужно кое-что тебе рассказать, — голос отчего-то надломился, как сухая ветка. Лили не понимала, почему ее вдруг так резко бросило в холодный пот. Нет, она не готовилась совершить предательство. Ни о чем таком и речи не идет. Джеймс Поттер — Пожиратель Смерти. Один из тех, кто убил Гидеона и Фабиана, кто лишил Эдгара Боунса семьи. Один из тех, кого она ненавидела всеми фибрами своей души.

— Я слушаю, — Карадок легко улыбнулся, видимо, Лили слишком долго молчала.

— Я узнала одного из Пожирателей, — Мерлин, да что же это такое, почему в горле пересохло, а язык вдруг стал так заплетаться?

— Кого? Лили… Лили, ты слышишь меня?

Он легко потряс ее за плечо, но Лили словно даже не почувствовала этого. Имя зависло на кончике языка и готово было в любую секунду сорваться с него, но Лили не могла заставить себя произнести его. Как будто кто-то поставил невидимую преграду, и имя Джеймса Поттера беззвучно билось о нее, но никак не могло прорваться наружу.

— Жозефина Пальмер, — Лили посмотрела на Карадока так, будто только что вышла из транса. — Она была позавчера в архиве.

Траур в Ордене закончился уже на следующий день. Едва Лили переступила порог штаб-квартиры, как в прихожую вылетел чем-то крайне разъяренный Сириус. У него был такой вид, будто он битый час без особого успеха отбивался от особо настырной поклонницы.

«Поклонницей» Блэка, как выяснилось, был Грюм. Он посчитал, что Сириусу известно, где скрывается Жозефина Пальмер. Лили уже была готова пожалеть о том, что назвала Карадоку это имя, и в какой-то степени пожалела, когда Сириус безо всяких предисловий схватил ее за локоть и вытолкал на улицу.

— Это ты сдала Пальмер? — в упор глядя Лили в глаза, с места в карьер осведомился Сириус.

Лили дрожала с головы до ног от холода, а Блэк, видимо, вообразил, что она дрожит от страха.

— Допустим, — холодно отозвалась Лили. — Ты ведь знал это с самого начала, не так ли? С каких пор ты покрываешь Пожирателей, Сириус?

— С тех самых пор, как среди них оказались небезразличные мне люди. Ты хоть понимаешь, что ты наделала, Эванс?!

Лили гордо вскинула голову, глядя Сириусу в глаза.

— Я-то как раз очень хорошо осознаю, какие могут быть последствия у моих поступков. Джой — убийца, она с теми, кто убил Гидеона и Фабиана!

Лицо Сириуса вдруг стало неожиданно добрым. Он даже улыбнулся ей, как улыбаются любимой младшей сестренке, у которой сломалась кукла.

— Раз так, тогда почему ты не рассказала о Джеймсе?

— Не сомневайся, я непременно расскажу! — вспыхнула Лили. Напоминание о Поттере словно хлыстом полоснуло ее по старым ранам. — Я вовсе не собираюсь выгораживать этого подонка.

— Ты никогда не расскажешь о нем, Эванс, — Сириус покачал головой и ухмыльнулся краем рта. — Правда о нем слишком жестокая, да?

— Видимо, не очень жестокая, раз ты по-прежнему с ним общаешься! — Лили хотя и не кричала, но обвинения в ее голосе было предостаточно.

— Слушай, не тебе его судить. Ни его, ни Джой, тебе понятно?

— Отлично, — всплеснула руками Лили. — Сейчас мы договоримся до того, что все эти жестокие убийцы и маньяки — просто несчастные люди, у которых не было другого выхода! Хватит его выгораживать, Сириус. Я сыта Поттером по горло и его подружкой, кстати, тоже! Он ничем не отличается от остальных убийц, и вот когда они убьют Ремуса или Марлин, я посмотрю, как ты запоешь!

Она развернулась было к двери, но та вдруг сама распахнулась, отчего у Лили чуть сердце в пятки не ушло. На пороге, опираясь на ветвистую трость, служившую одновременно опорой и волшебной палочкой, возник чем-то страшно недовольный Грюм.

— За девчонкой установим слежку, брать будем живой. Я навел кое-какие справки. Ее брат тоже был одним из этих, — изуродованные губы Грюма скривились от отвращения. — Гнилая семейка. Спасибо за информацию, Эванс, — у Лили отвисла челюсть, когда старший аврор отвесил ей малюсенький поклон, показавшийся скорее каким-то издевательством, чем настоящей благодарностью. — Мелковатая рыбешка эта Пальмер, но когда имеешь дело с такими гадами, сойдет и эта. Все, за работу, нечего прохлаждаться, — рявкнул Грюм и что-то забурчал себе под нос.

Он заковылял к калитке, за которой стремительно аппарировал. Сириус, красноречиво поджавший губы, неприятно усмехнулся и шепнул Лили на ухо, обдав ее скулу горячим дыханием:

— Я же говорил. Никогда не расскажешь, — и самодовольно подмигнул ей.

А Лили осталась стоять у двери, дрожа от холода и скрипя зубами от досады.

Лили уже убедилась, что когда дело касается Джеймса, то Сириусу можно верить. Блэк явно знал еще что-то такое, чего не знала она, и нарочно дразнил ее этим. Пару раз Лили демонстративно открывала рот, якобы собираясь сделать громкое заявление, и выражение лица Блэка моментально преображалось. Тогда уже наступал ее черед нагло улыбаться ему в лицо и тут же досадливо отворачиваться. Пытать у Блэка ума было бы бесполезно — Джеймс явно доверил ему свою тайну с условием, что о ней не узнает ни одна живая душа. В какой-то миг Лили даже поверила в то, что у Джеймса была достаточно весомая причина пойти в Пожиратели, но Лили тут же отмела эту мысль. Никакого объяснения тут и быть не может. Он просто сделал то, чего от него ждали люди его круга. В конце концов, приоритеты людей меняются поразительно часто, и Лили оставалось только гадать, что же такого могли наговорить Поттеру, что смогло убедить его в правильности волдемортовской политики. Может, его припугнули. Наложили Империус. Что-то пообещали. Лили показалось, что она нашла решение — как только она удостоверится в том, что вступление Джеймса в Пожиратели Смерти было добровольным, она сразу же сообщит его имя Грюму.

День не принес ничего особенного — похоже, даже Пожиратели решили устроить себе небольшой отдых. Лили, от нечего делать затеявшая варить новые лечебные эликсиры, уже собиралась убрать посуду, но ей вызвалась помочь Эммелина. Она все еще походила на тень и время от времени яростно вытирала глаза, но по крайней мере не замыкалась в себе, как Доркас. Лили знала, какой будет следующая стадия их скорби — они будут рваться в бой и метать в убийц своих любимых заклятия на поражение. Поэтому Лили на всякий случай сварила несложную успокаивающую микстуру и оставила пузырьки с ней на самом видном месте.

Карадок сегодня дежурил в Косом переулке, и Лили аппарировала прямо домой. Мама и папа наверняка вернутся только завтра — с утра они уехали в Литтл-Уингинг к Петунье и ее новой семье… Думая об этом, Лили прошла сквозь охранные чары, от усталости не обратив внимания на их отсутствие. Зевая, она поднялась на крыльцо и чуть не поскользнулась на заледеневших ступеньках.

Входная дверь висела на одной петле.

Сон как рукой сняло, и Лили стремительно выхватила палочку из специальной кобуры на джинсах. Сердце заколотилось где-то в горле, разум рационально кричал, чтобы она бежала отсюда, но ноги почему-то не слушались ее. Лили захлестнула паника — а вдруг родители все-таки вернулись домой?! Не раздумывая больше над собственной безопасностью, девушка ворвалась в дом и застыла, в ужасе оглядывая разгромленную гостиную.

«Как? Кто?!»

Лили, всхлипнув, прижала ладонь ко рту. Диван был перевернут, из его разодранной обивки вывалились кусочки поролона. Телевизор в углу странно дымился, будто в него только что попали заклинанием — экран аккуратно треснул, словно его покрыла паутина. Лили наступила на что-то, и громкий хруст чуть не стоил ей рассудка, но никакого намека на чье-либо тело пока не было.

На кухне хаос был поменьше, и все же кто-то перебил большую часть посуды и высыпал продукты из холодильника. Лили медленно опустила палочку. Это не очень походило на разбойный налет и уж тем более нападение Пожирателей. По крайней мере, метки над домом она не заметила. Скорее кто-то пытался ее запугать… но вот кто?! Сириус, чтобы она впредь молчала о Джеймсе? Джой, которую она опознала и сдала Ордену?.. В измождении Лили перевернула опрокинутый табурет и присела на него, вытирая вспотевший лоб рукавом куртки.

— Гоменум Ревелио, — произнесла она просто, чтобы убедиться.

Лили сама не ожидала, что заклинание укажет на постороннего в доме.

А вот это было уже совсем не смешно. Затаив дыхание и стараясь не наступать на осколки разбитой посуды, Лили двинулась к выходу из кухни, который вел на задний двор. Главное — убраться отсюда до того, как неизвестный ее обнаружит, забрать родителей в безопасное место, а над остальным можно будет подумать позже…

Удача сегодня явно не была на стороне Лили. В темноте она все-таки задела что-то локтем, и кухня наполнилась жутким грохотом, похожим на взрыв. Зашуршала чья-то мантия, в темноте промелькнуло белое… белая маска. Лили провизжала заклинание, которое улетело неведомо куда и не причинило незваному гостю вреда. Кто-то произнес два слова, полыхнуло ослепительное пламя. Лили успела почувствовать только, как из ее руки выпадает палочка.

А потом все было кончено.

* * *

Главный зал Малфой-мэнора напоминал большой амфитеатр, а Джеймс самому себе — поверженного гладиатора, чья судьба может решиться лишь всеобщим голосованием. Домовой эльф с поклоном отворил перед ними с Джой двустворчатые двери, и гомон в зале моментально смолк. Головы всех присутствующих повернулись в сторону вошедших, кто-то нетерпеливо присвистнул. Джеймс отыскал взглядом Снейпа. Тот стоял у окна и казался бледнее обычного. Темный Лорд восседал в роскошном кожаном кресле, поглощенный чтением какой-то старинной книги. Стихший гвалт привлек его внимание, и Волдеморт отложил фолиант.

— Джеймс, Жозефина, — приветствовал он их. — Проходите, мы все ждем только вас.

Джой напоследок крепко сжала его руку и подошла к Нейтану Уоррингтону, который, как и все остальные, не сводил взгляда с грубого мешка в руке Джеймса. Кто-то даже облизнулся в предвкушении, как будто он принес им сочного фазана на ужин. За мешком тянулся след из кроваво-красных капель.

— Ну что же, Джеймс, чем ты сегодня меня порадуешь? — губы Волдеморта изогнулись в любопытствующей усмешке.

Встав перед его креслом на одно колено, Джеймс дрожащими (черт бы их побрал) руками сорвал с мешка тесемку и перевернул его.

— У меня для вас подарок, мой лорд. Как вы и желали.

На начищенный до блеска черный паркет упала голова девушки с густыми темно-рыжими волосами. Губы ее все еще были приоткрыты, а в зеленых глазах навеки застыло выражение бесконечного ужаса.