Крестник (гет)

Сириус пропал на три дня.

Сквозное зеркало угрюмо молчало, совы возвращались обратно, а Патронусы улетали в никуда. Лили предполагала самое худшее и искусала ногти до крови, заражая своим пессимизмом и Джеймса. Лондонская квартира Марлин пустовала, из чего Джеймс сделал вывод, что девушка исчезла вместе с Бродягой.

Старое поместье дядюшки Альфарда мрачно взирало на окружающий мир своими окнами. Джеймс уже минут двадцать мерз около заиндевевшей калитки. Охранные чары отказывались его пропускать — видимо, защита крови была настроена на более близкое родство. Злой, измученный трехдневными поисками этого места Джеймс сейчас больше всего на свете ненавидел лучшего друга, но сердце сжималось от дурного предчувствия. Что, если это тоже окажется пустышкой? Еще и Марлин, которая была единственной, кто мог пролить свет на местонахождение Сириуса, делась неизвестно куда. Хорошо бы Бродяга прихватил ее с собой — и целее будет, и придушить их обоих при встрече будет проще.

Потоптавшись еще несколько минут и не придумав ничего умнее, Джеймс обернулся оленем и треснул копытами по калитке. Челюсть его самым натуральным образом отвисла, когда дверь приглашающе распахнулась, а ветви сухого плюща поднялись из-под снега и образовали арку из слов: «Долго думал, Сохатый». Трюк очень даже в стиле Сириуса, Джеймс оценил бы, если бы не свирепое желание оторвать ему башку.

Первое, что бросилось Джеймсу в глаза — знакомый розовый шарфик на вешалке в прихожей. Марлин была здесь, и эта новость помогла ему немного расслабиться. С верхнего этажа доносились звуки ударных, как будто кто-то неустанно насиловал старую бас-гитару. Поднимаясь по запыленной лестнице, Джеймс услышал визги какой-то магловской рок-певички, которой басовито подвывал Бродяга. Готовый уже ко всему на свете, Джеймс все-таки немного не ожидал увидеть в громоздкой Альфардовой спальне МакКиннон, танцующую, в чем мать родила. Зато Сириусу эта картина явно была по душе: развалившись на полу, Бродяга бессовестно лакал огневиски двухсотлетней выдержки и наслаждался видом длинных девичьих ног.

Кассета стрельнула в магнитофоне и замолчала, Джеймс хмыкнул себе под нос, Марлин взвизгнула и споткнулась обо что-то, удачно свалившись на пол за кроватью, Сириус поперхнулся огневиски и выплюнул половину на бесценный персидский ковер, который и без того уже был загажен окурками и пеплом. Блэк схватился за палочку и от души метнул в Джеймса проклятие.

— Я тебя на лоскутки порежу, урод, — пообещал Джеймс, выхватывая собственное оружие. Замелькали вспышки заклинаний, однако парни сражались скорее в шутку, чем на самом деле мечтая оторвать друг другу жизненно-важные конечности.

— Джеймс?! — беспомощно пропищала мигом протрезвевшая Марлин.

— Нет, королева Анна Болейн! Какого хрена вы тут устроили?!

— Отмечаем свободу, друг! — Сириус отшвырнул палочку, обхватил локтем шею Джеймса и попытался взъерошить ему волосы, за что получил невидимым воздушным кулаком по голове. — Бросай своего красноглазого крестного родителя, Сохатый, мы вот старину Грюма тоже подвели, да, Марли?

— Он мне все рассказал, — извиняющимся тоном сообщила Марлин в ответ на убийственный взгляд Джеймса.

— Анархисты хреновы, — пробурчал он и вырвался из захвата Бродяги.

Марлин, уже одетая в мятую рубашку Сириуса, прыгала на одной ноге, пытаясь вторую втиснуть в трусы, но не удержалась и снова бухнулась на пол. Взгляд Джеймса невольно задержался на ее ножках. Сириус рядом беспечно задымил сигаретой. Против пригвоздившегося взгляда Джеймса к своей девушке он не возражал.

Когда все окончательно протрезвели, нормально оделись, угомонились и почувствовали уколы стыда, Сириус кратко обо всем рассказал.

— Грюм влил мне Веритасерум, когда я только появился в штабе. Ну, после пожара, — он демонстративно выдыхал дым колечками. — В Ордене сейчас такой кипиш, Лунатик и Хвост до сих пор не могут поверить, что вы с Джой — Белые Маски.

— Они хоть не знают, почему… — похолодел Джеймс.

— Нет, Грюму этого было достаточно. Они вышвырнули меня, как вшивую собаку, — Сириус шмыгнул носом, явно делая вид, что ему до смерти обидно.

Марлин что-то пыталась отыскать под одним из своих ногтей и подняла на Джеймса осоловелый взгляд, когда он ее позвал:

— Тебя что, тоже…?

— Нет, — девушка пожала плечами и сунула ноготь в рот. — Я сама ушла.

Ненадолго воцарилось молчание. Какое-то подобие сочувствия уступило место раздражению.

— А сообщить, что вы хотя бы живы, нельзя было?

— Мы сразу же ушли в отрыв, прости, брат, — у Сириуса было почти виноватое лицо. — Побывали в гостях у румынских вампиров, правда, они немного обиделись, когда мы похозяйничали у них на полях с тентакулой. Пришлось делать ноги. Потом смотались к одному другу старины Альфарда, а он тоже дует с восьми лет какую-то африканскую дурь…

— А я роды у его племянницы приняла, — серьезно поделилась Марлин. — И она попросила меня стать крестной, а Сириусу пришлось заступаться за честь этой девчонки перед ее дядей, потому что он даже не знал, что она залетела…

— Так что теперь мне, ко всему прочему, придется на ней жениться, — обреченно подытожил Бродяга. Судя по его лицу, гнев румынских вампиров, оставшихся без тентакулы, пугал его в разы меньше, чем перспектива стать мужем и отцом. — Будешь шафером, Сохатый?

— Иди ты в цапень, — огрызнулся Джеймс и взял протянутую Блэком бутылку. Злиться и отрывать ему башку как-то расхотелось. Уход из Ордена Феникса и внеплановый загул, кажется, пошел отношениям этих двоих на пользу. — Я тут по всей Британии мотаюсь, чтобы его живым найти, а он роды у всяких племянниц принимает…

— Роды принимала я!

— Да насрать! Я сам чуть не родил за эти три дня, Бродяга! Еще хоть раз вот так пропадешь, я тебе эту тентакулу в прямую кишку засуну.

Ответом ему было оглушительное молчание, разбившееся диким смехом. Сириус и Марлин цеплялись друг за друга, и, глядя на их кривляния, Джеймс и сам расплылся в улыбке, когда понял, что именно только что сморозил.

— Ты не думал о том, чтобы организовать третью сторону? — спросил Сириус, когда они уничтожили последнюю бутылку из запасов Альфарда на двоих — Марлин к тому времени уже куда-то делась, кажется, в душ.

— Думал, — невнятно признался Джеймс. Он пытался зубами вставить пробку обратно в бутылку и раздражался, что приходится отвлекаться. — Ты, я, Марлин, Лили, Джой и Нюниус. Отличная компания.

— Нюниуса лучше вычеркни, а то я могу позабыть, что мы не на поле боя, и впечатать его во что-нибудь твердое. Лили, наверное, тоже стоит вычеркнуть.

— Она открутит мне голову, если я буду держать ее взаперти в таком случае. Чего ты ржешь? Тебе она открутит что-нибудь похуже головы, не сомневайся.

— Лунатик и Хвост? — предложил Сириус.

От перспективы снова собраться всем вместе сделалось как-то тепло на душе, но Джеймс уныло покачал головой.

— Понадобится время, чтобы объяснить им, как я оказался в таком дерьме. И еще больше времени, чтобы принять это.

— Все равно не будем сбрасывать их со счетов. Ты разнюхал что-нибудь новое о крестражах?

— Ага, примерно ноль целых, хрен десятых. Это как пытаться найти муравья в темной комнате.

— Используй Манящие чары, — ввернул Сириус.

Поттер махнул рукой.

— Тыкаться вслепую — глупо и бессмысленно. Нам бы хоть какую-нибудь ниточку, Бродяга, хоть что-нибудь, за что можно потянуть, — обреченно пробурчал он и улегся на пол, закинув руки за голову. — Если бы это еще было единственной бедой.

— Тебе опять надо кого-то важного убить? Меня? — помолчав, спросил Сириус.

Джеймс скривился.

— Завтра мне тащиться на ужин к Руквудам.

* * *

Казалось невероятным то, что Лили собственноручно завязывала Джеймсу идиотский галстук-бабочку, которая могла бы покорить Эстер Руквуд и ее родителей. У Эванс было такое сосредоточенное лицо, что Джеймс боялся заржать и все испортить. Но Лили, кажется, совсем не переживала по этому поводу. Ну, или тщательно маскировала волнение и ревность. Разве что движения ее рук были слишком резкими, чтобы быть показателем спокойствия.

— Ты совсем-совсем не боишься? — не удержался все-таки Джеймс.

— Чего не боюсь? — рассеянно спросила Лили, поправляя воротник мантии.

— Ну… я же тут собираюсь в логово врага. Меня хотят окольцевать, и если им это удастся…

— Это никому не удастся, — Лили взялась за отвороты его мантии и посмотрела прямо в глаза. — Может быть, только мне.

— Эванс, это что, такое завуалированное предложение жениться на тебе?! — вытаращил глаза Джеймс.

— Как хочешь, — Лили даже не улыбнулась. — Женишься ты на мне или нет — мне все равно, я и так живу с тобой в одном доме. А вот Руквуд тебя точно не получит. Пусть даже не мечтает, так и передай.

— Ладно, передам, — Джеймс сомкнул вокруг спины Лили руки, она вздохнула и прижалась прохладной щекой к его шее. — Принести тебе чего-нибудь?

— Пиццу и пиво, — невнятно отозвалась она и отстранилась. — Только не как в прошлый раз! Не смей применять к маглам Конфундус, а сам купи!

— Слушаюсь, — Лили расслабилась и поцеловала его, а Джеймс не удержался и выдохнул ей в губы: — Тиранша.

Лили, кажется, не обиделась. Закусив губу, она осмотрела его внешний вид и осталась удовлетворена. Сам Джеймс получил бы от этого идиотского ужина гораздо больше удовольствия, одевшись как магл, но Лили зачем-то настояла на мантии. Напоследок еще раз поцеловав его, она устроилась с книгой в гостиной и пообещала, что не будет ложиться до его возвращения.

Эта мысль согрела Джеймса. Еще не выйдя из дома, он уже предвкушал по возвращению отдых, который устраивал его больше всего на свете.

Поместье Руквудов уступало малфоевскому целых три этажа, зато с виду казалось гораздо более уютным. Похоже, здесь хозяева ценили в первую очередь комфорт — дом был буквально напичкан мягчайшей викторианской мебелью, на которой почему-то хотелось поерзать задницей, а то и попрыгать. Обитатели традиционной портретной галереи изучающими взглядами провожали гостя, который убито тащился к гостиной в сопровождении писклявой эльфихи. Она, кстати, чем-то напоминала саму Эстер — лощеная, высокомерная и по эльфовским меркам, должно быть, симпатичная. Пока Джеймс адаптировался в этой мерзкой обстановке «смотрите-у-нас-есть-все-и-даже-больше», судьба готовила ему очередное испытание. В роскошной гостиной его дожидались не только хозяева, но и лорд Волдеморт собственной персоной.

Хорошо все-таки, что Лили настояла на этой мантии. Провоцировать лорда на новые карательные санкции страшно не хотелось.

Миссис Руквуд, явно одетая по последней моде, холодно кивнула Джеймсу и с неохотой подала руку для поцелуя. Кожа у нее была сухая, как песочное печенье. В свете люстр и канделябров богато сверкнули драгоценности на ее шее и пальцах. Джеймс подавил желание вытереть губы. Эстер старательно отворачивалась от него, пока отец не вытащил ее вперед, прямо под люстру, чтобы потенциальному жениху можно было получше рассмотреть ее прелести. Миссис Руквуд как бы невзначай поправила на шее дочери тяжелое ожерелье. Что до Августа, то он всеми силами старался слиться с зеленой стеной, и благодаря бутылочного цвета мантии ему это неплохо удавалось. В присутствии Темного Лорда одна лишь Белла цвела и пахла, остальные разумно предпочитали не высовываться.

Приветствия явно затянулись, и когда посмеивающийся лорд в сопровождении старшего Руквуда направился в богатую столовую, и Джеймс, и Эстер выдохнули от облегчения.

Ее мать его сразу невзлюбила, это понял даже стул, на котором она сидела. Может, ей бы полегчало от того, что к ней Джеймс испытывал глубокое отвращение.

— Не раздражает ли потомственного гриффиндорца такое обилие зеленого цвета, мистер Поттер? — с наклеенной улыбкой поинтересовалась дама, отправляя в рот серебряную вилку с наколотой на нее устрицей. — Говорят, общежитие вашего факультета в Хогвартсе довольно терпимо.

— Соседство с комарами радовало меня больше, чем с мокрицами, мэм, — вежливо огрызнулся Джеймс.

Темный Лорд спрятал усмешку в бокале с красным вином. Кажется, ничего другого от этого вечера он и не ожидал.

— Поскольку мы всерьез намерены объединить наши семьи, нам бы хотелось знать о вас чуть больше, Джеймс, — лицо мистера Руквуда уже покрылось красными пятнами от выпитого спиртного.

«Другими словами, сколько ты стоишь, гриффиндорский выродок», — подумалось Джеймсу.

Видимо, Темный Лорд уловил эту его мысль. Разговор действительно зашел о деньгах, о влиянии в министерстве и прочих чистокровных заморочках, в которые Джеймс уже не вникал. Рука, сжимающая вилку, затряслась от ярости. Эстер рядом с ним держалась с достоинством принцессы, ни один мускул не дрогнул на кукольном лице. А Август, Джеймс готов был поспорить, пару раз украдкой ущипнул прыщ на подбородке.

Светский кошмар какой-то, а не ужин.

Темный Лорд понимающе рассмеялся и кивнул. Он изящно поднялся из-за стола, тогда как тучному мистеру Руквуду понадобилось для этого время. Август тоже вскочил, и Джеймс с сожалением покосился на только что поданный фруктовый торт.

— Джеймс, мы с лордом и леди Руквуд продолжим разговор в кабинете. Думаю, вам с мисс Эстер есть что сказать друг другу, — Волдеморт прохладно кивнул ему и ушел в сопровождении хозяев. Август тоже куда-то уплелся. Эстер решительно распахнула двустворчатые двери, и они оказались в небольшой гостиной, напичканной мебелью и растениями. Не обращая никакого внимания на Поттера, Руквуд уселась за черный с серебряными ножками рояль, и по комнате полилась какая-то строгая музыка. Это как Лили слишком резко двигалась во время сегодняшних сборов, так и Эстер вымещала свои чувства на ни в чем не повинных клавишах.

«Есть что сказать друг другу». Интересно, о чем ему вообще говорить с этой девицей?

— Слушай, Руквуд, нравится тебе это или нет, но я буду откровенен, — Джеймс прислонился локтем к роялю и уставился в стену за спиной девушки, которая поджала губы и забила по клавишам еще интенсивнее. — Я сюда приперся, потому что так пожелал Темный Лорд. Я тебя совсем не знаю, ты меня тоже, но то, что ты узнаешь, тебе не понравится. Во-первых, я храплю. Во-вторых, разбрасываю носки. В-третьих… — он потер затылок ладонью, — у меня дурная наследственность… и… и предрасположенность к садизму. И к уринофилии.

Руквуд улыбалась наклеенной улыбкой и вдруг впервые за вечер открыла рот и выдала:

— А еще ты хотел сказать, что у тебя воняют ноги, ты не хочешь жениться и вообще ты гей. Да, Поттер, то же самое мне говорили Нейтан Уоррингтон и братец Жозефины, не помню его имя.

— Ты что… — у Джеймса смех попал в нос, — тебя хотели обручить с Реттом?

— Мне было четырнадцать, — буркнула Эстер. Она держала спину очень прямо.

Вот что называется — не повезло. Когда тебя пытаются обручить сначала с одним педиком, а потом с другим. Неудивительно, что у Руквуд постоянно был такой кислый вид.

— Если тебе станет легче, я натурал, — откашлявшись, заявил Джеймс.

— Мне плевать, — равнодушно отозвалась девушка. — Ты — гриффиндорец и осквернитель крови, моим родителям этого достаточно. Они пригласили тебя сегодня только потому, что ты еще и наполовину Блэк, — с сожалением заявила она.

— А я думал, что твоему папаше просто до смерти хочется выслужиться перед Темным Лордом.

Что удивительно, она не стала спорить, только приподняла брови чему-то своему.

— Короче, бред все это, Руквуд, мы не поженимся, даже если меня будут пинать до алтаря Круциатусом, — Джеймс хлопнул в ладоши и потер ими друг о друга, как бы подводя итог всему этому вечеру. — И насчет наследственности я не шутил.

Рояль замолк. У Эстер был такой вид, будто на нее обрушили ведро ледяной воды. Джеймс не собирался с ней сюсюкаться, она, может, и дура, но понимать, что он никогда не женится на ней, должна. Да и вряд ли ей самой этого так уж сильно хотелось, хотя еще в Хогвартсе пара-тройка слизеринок на выданье откровенно запускали в него свои сладкие взгляды. Эстер не без труда выбралась из-за рояля — мешало предельно обтягивающее платье — и отошла к окну, зачем-то отодвинув тяжелую бархатную портьеру и выглянув наружу. Джеймс подумал, что отныне такого рода шторы будут вызывать у него стойкую неприязнь.

— Можешь болтать сколько тебе влезет, — голос у Руквуд, и без того низкий, сейчас звучал совсем басовито. — Я тоже не горю желанием стать женой гриффиндорского осквернителя крови и плодить… — она криво ухмыльнулась, — лохматых очкариков. Кстати, всегда было интересно, почему ты перестал…

— Любопытство низзла погубило, — отрубил Джеймс, перебив ее. Его уже правда достал вопрос о том, куда и зачем он дел свои очки.

— Ну и замечательно, — фыркнула девушка. — Без очков ты хоть выглядишь не таким придурком.

— Ругаешься как последняя грязнокровка. Зачем мне такая жена?

— Ну и катись, — Эстер, доведенная до бешества, уже почти рычала.

Джеймс, однако, не чувствовал себя победителем, но последнюю фразу все-таки решил оставить за собой, уже открыл было рот, как его опередил Август, который зачем-то приперся в эту злосчастную гостиницу с дымящей сигарой, зажатой в толстых пальцах с нанизанными на них фамильными перстнями.

— О, — он медленно затянулся и выдохнул никотиновый смог почти Джеймсу в лицо. — Я слышал агрессивные голоса, — он покосился на все еще красную от ярости сестру.

— Тебе показалось, — рыкнула она, выхватывая невесть из какого тайника мундштук из слоновой кости и прикуривая. — Лорд Поттер посчитал, что пора уходить.

— Я тебя провожу, — Август сунул в желтые прокуренные зубы сигару и стал выглядеть еще большим лохом, чем обычно. Джеймс в который раз задался вопросом, кого из детей Руквудов нагуляла их маман.

— Не надо. Сделайте мне одолжение, пришлите счет за ужин, — Джеймс отвесил дымившей своим идиотским мундштуком Эстер издевательский полупоклон.

Брови Августа, и без того практически сросшиеся на переносице, совсем слились в одну. Он свирепо покосился на сестру, одним взглядом обещая убить ее за еще одного «отвергнутого» кавалера. Эстер ответила ему не менее достойно — кажется, только василиск мог бы посоперничать с ней в тот момент.

— Она слишком темпераментна, — Август все-таки поплелся вслед за Джеймсом к выходу. Ни Руквудов-старших, ни Темного Лорда нигде видно не было. Эльфиха подала Джеймсу его пальто, которое умудрилось провонять какими-то приторными запахами этого дома. — Вам просто нужно чуть больше общаться, вот и все…

— Я проучился с ней семь лет, — Джеймс поправил воротник. — И ничего, кроме равнодушия, она у меня не вызывает.

— Конечно, она не грязнокровка Эванс, — Руквуд, кажется, оскорбился. Едкий сарказм хлынул из всех отверстий. — Ей, кстати, уже плевать… в сырой могиле, — он масляно улыбнулся и положил руку с обкусанными ногтями Джеймсу на плечо.

Честное слово, только внезапное появление Волдеморта спасло руку Августа Руквуда от того, чтобы быть выдранной ко всем чертям. Темный Лорд с каменным выражением лица терпел, пока мистер и миссис Руквуды подобострастно лобызали его кисть. У милорда явно еще были какие-то планы, потому что сидеть на ушах у измученного крестника он не стал и молчаливой тенью аппарировал, едва они вышли за порог и успели обменяться прощальными словами. А Джеймсу тем временем на плечо опустилась ушастая сова и протянула лапку с запиской, нацарапанной незнакомым каллиграфическим почерком:

«Передай от меня привет Регулусу Блэку. Если он и дальше будет тянуть с обручением, я серьезно настроена выйти замуж за тебя. Э.»

* * *

Лили казалось, что она влюбилась в зимнюю Годрикову Впадину. Но одно дело любоваться ее красотой из окна, и совсем другое — выйти на свежий морозный воздух после стольких недель заточения в четырех стенах. Мягкий снег почти не таял в ее ладошках, правда, когда Джеймс трансфигурировал его в пушистые варежки, они все-таки растеклись по рукам Лили, но ее это не огорчило. Как, оказывается, просто радоваться самым обычным вещам, когда ты думала, что больше никогда этого не увидишь!

Главная площадь пестрела зимними развлечениями, и, наверное, у Лили был настолько жалостливый вид, что Джеймс, не переставая ворчать, как старый цапень, отдал ей последние запасы Оборотного зелья с волосом какой-то маглы лет тридцати. Той самой, под чьей внешностью и документами Лили должна была улететь в Лос-Анджелес несколько недель назад. И теперь Лили с грацией пантеры выписывала вензели на залитом катке посреди площади, радуясь, как ребенок.

— Привет, Джеймс, — к нему подъехала светловолосая девушка, крепко удерживающая за руку мальчика лет пяти. Щеки малыша раскраснелись, на коньках он держался неуверенно и постоянно падал, но набитые шишки его, кажется, не пугали. — Гэри, — девушка обратилась к ребенку, — поздоровайся с Джеймсом!

Гэри промычал что-то невразумительное. Прищурившись, Лили наблюдала за тем, как выражение лица Поттера с сосредоточенно-хмурого поменялось до удивленно-восторженного.

— Есть прогресс? — Джеймс ловко подхватил беззвучно засмеявшегося мальчика на руки, словно он весил не больше пяти фунтов, хотя тяжелой зимней одежды на нем хватало. — Ну-ка, что еще ты можешь сказать, приятель?

Лицо блондинки светилось счастьем. Она поправила на Гэри курточку и чуть сдвинула съехавшую на глаза шапку, открыв черную лохматую челку.

— Ма-ма, — с трудом выговорил мальчик и серьезно уставился на Поттера. — Зем… Зе-ем…

— Джеймс, — медленно подсказала ему девушка. — Скажи «Джим»!

Лили застыла посреди катка, точно столб, наблюдая за картиной. Несколько раз ее недовольно объехали стороной, но вдруг кто-то с разбегу налетел на нее, и оба рухнули на голый жесткий лед. Потирая ушибленную ягодицу и кожей чувствуя, что Джим и его нежданная компания на нее смотрят, Лили не без труда встала на ноги и покатила в противоположную от них сторону. Девушка, кажется, боролась с усмешкой, а маленький мальчик показал на нее пальцем:

— М-м-му-у!

Наверное, это означало, что коровам не место на льду. Лили обиженно хмыкнула и покатила прочь.

Несколько минут спустя Джеймс, мужественно державшийся на коньках, догнал ее и осторожно взял под локоть. Застигнутая врасплох приступом паранойи, Лили сомкнула пальцы на рукоятке палочки и раздраженно выдохнула.

— Напугал!

— Прости, — покаянно опустил голову Джеймс, а когда на Лили исподлобья взглянули лукавые карие глаза, в них отчетливо плескался смех. Лили скрестила руки на груди и вызывающе уставилась на него. — Это Елена, — он махнул девушке с ребенком, и та с энтузиазмом помахала в ответ. — И ее сын Гэри. Он мой брат, — спокойно закончил Поттер.

Лили во все глаза уставилась на него.

— Да, — Джеймс покивал с ненатуральной усмешкой. — Так вот вышло. Он не разговаривает… ну и я дал Елене денег, чтобы она его лечила… вроде бы что-то стало получаться. Он не всегда был молчаливым. А, забыл сказать. Он сквиб.

Он говорил это вполголоса, а еще с явной горечью. Лили молча взяла его руку в свою и украдкой покосилась на Елену и Гэри, которые уже сняли коньки и теперь лепили снеговика.

— Когда-нибудь мне откроются все твои тайны, но… — она почесала нос и улыбнулась. — Но явно не в этой жизни.

Они без происшествий доехали до края катка и переобулись. Лили уже потянулась было к Джеймсу с намерением поцеловать его, как вдруг заметила, что лицо его снова стало напряженным, а губы чуть-чуть изогнулись, как будто… как будто ему было противно! Лили с недоумением отстранилась и тут же угодила в крепкие объятия.

— Я знаю, что ты там, — жарко зашептал Джим ей на ухо, — но давай ты меня поцелуешь, когда снова станешь рыжей? — последняя фраза прозвучала почти умоляюще.

Лили хлопнула ресницами и рассмеялась ему в плечо. Она уже и забыла, что выпила Оборотное зелье. Позади них, на катке еще мелькали разноцветные фигуры, и Лили снова фыркнула:

— Грозный убийца, правая рука Сам-Знаешь-Кого… не умеет кататься на коньках. Это было чертовски мило, — призналась она, обнимая широкие плечи и впиваясь в куртку ногтями. — Пойдем домой?

— Замерзла? — удивился Джеймс, чуть-чуть отстранившись.

— Нет, просто действие зелья скоро закончится, — отозвалась Лили, надеясь, что голос не дрогнул.

Они взяли по стаканчику душистого фисташкового латте и сопровождаемые хрустальной музыкой и роем снежинок пошли по улице к дому Поттеров.

Джеймс что-то рассказывал о вечере у Руквудов и закатывал глаза всякий раз, когда изображал противную миссис Руквуд, а Лили его почти не слушала. Несмотря на то, что на улице и впрямь стало гораздо холоднее, руки ее были горячими и неприятно мокрыми.

Небо стало индиговым, но фонари и украшавшие фасады домиков гирлянды освещали им путь не хуже солнца. Веселые голоса на площади остались далеко позади, а перед Лили и Джеймсом простиралась неширокая грунтовая дорога, ведущая к трем особнякам на холме. Лили уже знала, что в одном из них живет женщина, имеющая привычку часами глазеть на дома соседей из своих окон, а второй пустует уже много-много лет. Джеймс боялся этого дома в детстве. Джеймс, который в принципе мало чего боится, боялся старого особняка, правда, Лили, начитавшись древних книг из его библиотеки, поняла, что как раз таких вот пустующих старинных поместий опасаться очень даже стоит. Неудивительно, что когда на каникулах у Поттеров гостил Сириус, этот особняк был изучен ими вдоль и поперек.

Третий дом, тот, который когда-то Лили хотела сжечь, теперь был ее собственным домом. Так сказал ей Джеймс, и теперь ее грызли сомнения: будет ли он по-прежнему так считать, когда она сделает то, что собирается сделать?..

— Я думаю, горячая ванна сейчас будет очень кстати, — широко зевнул Джеймс, отворяя деревянную калитку. Лили замерла, перетаптываясь с ноги на ногу в рыхлом снегу. В расширенном заклинанием кармане лежала аккуратно свернутая мантия-невидимка, которую она незаметно умыкнула из комода Джеймса перед прогулкой. Руки у нее задрожали и покрылись крупными волдырями, волосы медленно поползли вниз по спине, удлиняясь. Обратное превращение не было таким болезненным и почти даже не ощущалось. Джеймс обернулся и замер, дожидаясь, пока Лили примет свой истинный облик. — Лили?

— Я… — она глотнула ледяного воздуха. Легкие чуть не взорвались. — Джеймс… — рука нащупала палочку и стиснула ее. — Пожалуйста, пойми меня.

— Что? — он нервно сдвинул шапку, и тут до него дошло. Лицо, еще секунду назад усталое и добродушное, сделалось яростным. — Эванс, не смей!

— Ступефай! — взвизгнула Лили не своим голосом. Заклинание поразило Джеймса еще до того, как он успел сделать хотя бы одно движение. По щекам Лили хлынули слезы. — Прости, пожалуйста, прости, — прорыдала она. — Я ненадолго, я скоро вернусь, Джим, ну пожалуйста, прости меня, — она поцеловала его в неподвижные губы и шепнула: — Обещаю, я скоро вернусь, целая и невредимая, клянусь. Я люблю тебя. Барни!

Появившийся эльф тоненько запищал, оказавшись на холодном снегу босыми ногами. Лили не знала, сколько ему понадобится времени на то, чтобы расколдовать Джеймса, поэтому торопливо закуталась в мантию-невидимку и аппарировала в засыпающий Литтл-Нортон.