Подопечный / Pet Project (гет)

От переводчика: глава не отгаммлена.

И снова Гермиона сидела на кровати, задернув балдахин, и мрачно размышляла о профессоре Снейпе и Гарри. На этот раз она хотя бы не пялилась в потолок, но настроение все равно было невеселым.

После рассказа Гарри о пророчестве они проговорили до поздней ночи, словно подтверждая негласное обещание оставаться друзьями несмотря ни на что. Но как им дальше поддерживать Гарри? Хотя обреченность в его взгляде теперь стала едва заметна, она не исчезла до конца. Кроме того, Гермиону очень беспокоила эта ярость, которая так неожиданно охватила Гарри. Он с трудом контролировал себя, и дело тут вовсе не в темпераменте — Гермиона и сама легко вспыхивала. Нет, тревожила именно природа этой ярости — странная, чужеродная, совсем не свойственная Гарри.

Но теперь они знают, что так мучает его, и вместе подготовятся к любым испытаниям. Придется иметь дело с пророчеством, и Гермиона пожалела, что отказалась изучать прорицания. Но тут же здраво рассудила, что из книг в библиотеке узнает гораздо больше, чем ее смогла бы научить Сибилла Трелони, пусть она и ухитрилась сделать истинное пророчество. Последнее и вовсе в голове не укладывалось: неужели эта мошенница оказалась провидицей и обрекла Гарри на нелегкий путь, полный испытаний? Если бы все это не пугало, Гермиона, наверное, просто расхохоталась бы. Но сейчас ей было не до смеха.

Отложив думы о Гарри на потом, Гермиона стала размышлять о профессоре Снейпе. Еще одной своей заботе. Увы, с ним она почти не продвинулась к успеху. И до сих пор не придумала, как бороться с его плохим аппетитом и бессонницей. Но самым тревожным было ощущение, что время неумолимо утекает. Гермиона не думала, что кампания ДУСТ так затянется. Скоро начнутся летние каникулы, и ей придется оставить своего подопечного без присмотра на целых три месяца. Поэтому хотелось бы, чтобы его состояние хоть немного улучшилось.

Изначально Гермиона не собиралась продолжать ДУСТ и на седьмом курсе. Но теперь это казалось неизбежным. И ей нужна отправная точка. Ринк получил задание записывать все, что — и когда — съедает профессор Снейп, но до сих пор не вернулся. Оставалось надеяться, что желание эльфа помочь мастеру зелий окажется сильнее желания покалечить себя за то, что не придется по нраву его хозяину. Учитывая легендарную вспыльчивость последнего, вообще удивительно, что бедняга эльф не забинтован с ног до головы. Гермиона, конечно, не верила, что профессор Снейп стал бы издеваться над домовиком, но Ринк и сам не преминул бы наказать себя, если бы решил, что на него сердятся.

Часы показывали начало двенадцатого, время отбоя наступило уже давно. Пора. Взяв палочку, Гермиона наложила заглушающие чары, затем установила слабые щитовые чары вокруг кровати и развернула карту Мародеров.

— Торжественно клянусь, что замышляю шалость и только шалость, — прошептала она, касаясь пустой карты палочкой. И тут же на старом пергаменте стали проступать темные линии коридоров, проходов, комнат. Вскоре перед ней был весь Хогвартс.

Было видно, как в директорской башне Альбус Дамблдор снова беспокойно ходит по кабинету. Каждую ночь Гермиона наблюдала одну и ту же картину, которая не могла не тревожить. Похоже, тень надвигающейся войны с Волдемортом не давала покоя директору. Хотя на людях Дамблдор по-прежнему излучал уверенность и спокойствие.

Гермиона пробежала взглядом по карте, механически отмечая местонахождение Филча с миссис Норрис, профессора МакГонагалл и некоторых других преподавателей, пока не нашла нужный значок: Северус Снейп. И, как обычно, принялась наблюдать, всеми силами сдерживая дикое желание улизнуть из башни и отправиться следить за профессором лично.

Некоторое время она выполняла домашнее задание, то и дело поглядывая на карту. А когда наконец решила лечь спать, профессор Снейп продолжал наворачивать бесконечные цепочки шагов по замку.

* * *

Северусу следовало бы заняться проверкой эссе второкурсников. Или подготовить ингредиенты для практической с первым курсом. Но вместо этого он сидел, крутил в пальцах фиалы, оставленные мисс Грейнджер, и наблюдал, как плещется жидкость внутри стекла.

В одном из фиалов находилось готовое зелье, вполне приемлемое, даже несмотря на слишком бледный зеленый оттенок. Такое зелье проявит все необходимые свойства и может быть использовано по назначению, хотя будет немного слабее безупречно приготовленного снадобья от зуда.

В другом фиале находилась жидкость, больше похожая на грязную воду. За годы работы в Хогвартсе Северус перевидал немало таких неудачно сваренных зелий. Когда маленькие террористы не взрывали и не плавили котлы, то варили бесполезные помои вроде этих.

Но в этих двух образцах было что-то необычное. Отложив первый фиал, Северус поднес к глазам второй. Потряс, чтобы получше разглядеть кусочки ингредиентов, плавающие в мутной жидкости. И вскоре увидел то, что высматривал: листья подорожника. Совершенно правильно нарезанные: одинаковые прямоугольники со скошенными краями. Но раз листья так и не растворились, то это значит… Нет. Что за нелепость. Он бы давно уже что-нибудь заметил. Как заметили бы мастера зелий, веками работавшие до него. И все-таки… проклятье, теперь придется самому все проверять.

Отложив фиалы, Северус открыл толстую книгу в кожаном переплете, куда записывал все выставляемые оценки. Когда он только начинал преподавать, некоторые из чересчур амбициозных слизеринцев несколько раз пытались подделать свои оценки. Пришлось зачаровать книгу, и теперь только он мог открыть ее и делать записи либо пометки. В этой книге хранились все оценки по зельеварению за последние пять лет. Северус начал искать всех учеников, которые из урока в урок получали тролли за испорченные зелья.

* * *

Тихий стук в дверь вывел Северуса из раздумий. Неизвестный посетитель не ворвался в его кабинет, значит, это не директор и не Минерва. А любой другой преподаватель сразу после стука вошел бы. Взглянув на часы, Северус сразу догадался, кто именно стоит под дверью.

— Входите, мисс Грейнджер, — громко сказал он.

Она вошла и смело приблизилась к его столу. Северус постарался не подать вида, что удивился, насколько собранной и спокойной выглядела Грейнджер, когда привычно поприветствовала его. Даже ни в чем не провинившиеся ученики, как правило, нервничали и трепетали в его присутствии. А она стояла и как ни в чем не бывало смотрела на него. Единственным признаком волнения была крепко сжатая в руке записка, которую он послал ей ранее, требуя явиться в кабинет. Просто удивительно, насколько комфортно Грейнджер чувствует себя в его присутствии. Что ж, еще один пункт в списке тайн, связанных с этой ученицей.

Смирившись с тем, что не может заставить ее трепетать от страха, Северус указал на стул:

— Присаживайтесь, мисс Грейнджер.

Она изящно уселась, скрестила ноги, оправила складки мантии и сложила руки на коленях. Наблюдая за ней, Снейп отстраненно подумал, что Альбус, наверное, все-таки прав: похоже, мисс Грейнджер действительно повзрослела. И даже сейчас, несмотря на затянувшееся молчание, не ерзает в нетерпении и не заговаривает первая.

Тогда Северус нарочито резко подался вперед, оперся локтями о стол, сцепил пальцы и с удовольствием отметил, что Грейнджер все-таки вздрогнула. Очень хорошо. Значит, ее спокойствие скорее показное. Что ж, это может быть… полезным.

Предыдущая их встреча немало позабавила Снейпа, поэтому он решил сразу перейти к делу.

— Скажите, мисс Грейнджер, кто варил образцы зелий, что вы дали мне?

Ее карие глаза испуганно расширились, в них мелькнула тревога, но затем девчонка взяла себя в руки. Поняла, зачем он ее вызвал, упрямо вздернула подбородок. И вежливо отказалась называть имя. Однако эта строптивость больше забавляла, чем раздражала. И Снейп решил проверить, насколько серьезно Грейнджер относится ко всей этой истории.

— Как ваш преподаватель, мисс Грейнджер, я имею полное право требовать, чтобы вы назвали имя человека, сварившего эти образцы. Если вы откажетесь, я не только сниму баллы за умышленное неповиновение, но и назначу вам отработки до конца года… если сочту нужным.

Заметив, что Грейнджер понуро опустила голову, Северус с удивлением понял, что разочарован. Он-то думал, она окажется куда более непробиваемой. Похоже, узнать все ее тайны окажется не так уж сложно.

— Итак, мисс Гр…

— Простите, что перебиваю, сэр, — она чуть поморщилась. — Но я не могу назвать вам имя.

И, пока Снейп разрывался между возмущением и любопытством, еще выше задрала чертов подбородок.

— Не можете или не назовете? — с тихой угрозой в голосе поинтересовался Северус. Больше наглеть он девчонке не позволит, какой бы интригующей и загадочной она ни была.

И снова Грейнджер поморщилась. Снейп слишком хорошо знал и понимал, что она сейчас чувствует. Сам он тоже не раз ощущал себя загнанным зверем, ступающим по зыбкой почве, зная, что ловушка в любом случае захлопнется, и все равно делая шаг вперед.

Выпрямившись, Грейнджер посмотрела ему в глаза.

— Не назову, сэр. Я дала слово. — И, сникнув, будто вся ее смелость и бравада сдулась, продолжила: — Вы же и так обо всем догадались, сэр. И поняли, что я помогаю ученикам после занятий. Это подтверждают и фиалы с зельем, которые я вам оставила. Я открыто признаю, что веду дополнительные занятия по зельям.

— Так, значит, это вы помогаете Лонгботтому.

Это был не вопрос, а утверждение. Даже если бы она попыталась соврать, ничего бы не вышло. Гриффиндорцы вообще никудышние вруны.

Гермиона вздохнула.

— Полагаю, теперь уже глупо отрицать. Да, я помогаю Невиллу.

Что ж, теперь самое время захлопнуть расставленную ловушку.

— Но зелья, которые вы мне оставили, варил не он. Более того, рискну предположить, что мистер Лонгботтом вообще никогда не сталкивался с подобной проблемой. Хотя все остальные мыслимые и немыслимые неприятности у него возникают постоянно.

Северусу удалось уловить мгновение, когда до Грейнджер дошло, что именно он сказал. Да, девчонке еще учиться и учиться контролировать себя. Он читал ее как раскрытую книгу.

— Так вы… знаете, в чем причина?

Он видел, в каком радостном нетерпении она приготовилась услышать разгадку. И кивнул.

— Знаю. — Сделав паузу, он позволил ей самой догадаться, что последует дальше. Грейнджер тут же сникла, как от пощечины.

— Но вы не собираетесь рассказывать мне! — голос ее звенел от обиды и гнева.

Наконец-то Снейп позволил себе усмехнуться. Все куда забавнее, чем он предполагал. Поэтому, нарочно продолжая злить Грейнджер, изогнул бровь:

— Не собираюсь.

— Но… но п-почему?

Нет, это определенно куда интереснее, чем проверка эссе! Грейнджер быстро теряла напускное спокойствие и даже стала заикаться.

— А потому, мисс Грейнджер. Вы шесть лет пытались доказать мне, что умны. — Он взял со стола фиалы, по одному в каждую руку, и показал ей. Грейнджер уставилась на зелья. — И теперь у вас есть прекрасная возможность доказать мне, что я недооценивал вас. Поэтому я делаю вам… вызов.

При слове «вызов» девчонка недоверчиво взглянула на него.

— Да, вы правильно расслышали. Вызов. Даю вам неделю, чтобы выяснить, в чем тут дело. Если преуспеете, верну те семьдесят пять баллов, что снял с Гриффиндора. Если нет, сниму еще столько же.

Около минуты Грейнджер просто сидела и таращилась на него. А потом наконец произнесла:

— Я давно уже перерыла всю библиотеку. И именно поэтому пришла к вам.

Но Северус только покачал головой.

— Не все ответы можно найти в книгах.

— Но я не мастер зелий. Я не…

Попалась!

— Десять баллов с Гриффиндора, мисс Грейнджер, за ваш тон, — перебил он. — И никаких «но», никаких «если бы», никаких исключений. Для того чтобы сообразить, в чем причина, не нужна степень по зельеварению.

— Но я...

Снейп стукнул ладонью так, что от удара несколько свитков слетело на пол. Не обращая на них внимания, он поднялся, тяжело опираясь на стол, и прорычал:

— Вы что, оглохли? Все подсказки у вас в руках. Ответ прямо перед вами. Все, что нужно, — это наблюдательность и умение вывести гипотезу из увиденного. Научитесь думать, мисс Грейнджер. Именно в этом главное отличие интеллекта от способности читать и запоминать. Уверяю, весьма немногие из ваших сверстников умеют думать. Вспомните все, что читали, сравните со своими наблюдениями, представьте иные возможности и выдайте новый, уникальный результат. Пока же я вижу, что вы останавливаетесь на первом пункте. Не отрицаю, у вас удивительная способность запоминать и выдавать прочитанное. Можете считать это за комплимент, вы все равно на шаг опережаете большинство болванов, обучающихся в этой школе. Но пока это все, чего вы достигли, мисс Грейнджер. Все, чем можете похвастаться. И так будет, пока вы не почувствуете разницу между набором знаний и истинным умом.

Он уселся на место, разглядывая ее растерянное лицо, и едва сдержался, чтобы не закатить глаза. Но в последнюю секунду решил, что девчонка все-таки заслуживает небольшой награды за все эти хлопоты. И за то, что впервые за долгие месяцы он так повеселился. Но слишком облегчать ей задачу все равно не стоит.

— Я дам вам подсказку, мисс Грейнджер. Подумайте: когда зелье не является зельем? А теперь убирайтесь из моего кабинета. И без правильного ответа не возвращайтесь.

* * *

В то время как профессор Снейп дразнил мисс Грейнджер неподвластными ей знаниями, Септима Вектор хмуро разглядывала сложные расчеты. Длинные запутанные уравнения тянулись по огромной доске, уходившей под потолок кабинета. Несколько подвижных досок поменьше, так же испещренных уравнениями, стояли в разных углах. Септима что-то пробормотала под нос, стерла рукавом несколько строчек с доски. И сразу же светящиеся линии, парившие в воздухе посреди кабинета, изменили направление, а некоторые медленно растаяли, чтобы появиться в другом месте. Взглянув через плечо на причудливо переплетенные линии, Септима удовлетворенно кивнула:

— Да, теперь все правильно. Теперь должно сработать.

Вернувшись к уравнениям, она сверилась с клочком пергамента в руке и дописала новые цифры. И снова светящиеся линии в центре кабинета перестроились.

Откинув волосы с лица, Септима гордо улыбнулась. Нет ничего прекрасней выверенной строгости арифмантики: чистой, точной, какими только цифры могут быть. Обернувшись, она пристально вгляделась в линии.

— Троллево отродье! — громко выругалась Септима, и с такой силой запустила кусочком мела в противоположную стену, что от него осталось только облачко белой пыли. Многострадальную стену от пола до потолка покрывали, словно цветы, маленькие белые пятна с меловыми разводами.

— Септима?

Вектор вскинула хмурый взгляд и только сейчас заметила в дверях ошеломленного директора. Ясное дело, Дамблдор и видел, и слышал ее маленький срыв. И не мог промолчать:

— Сколько невинных кусочков мела пожертвовали своей жизнью во благо науки!

Септима провела рукой по коротко подстриженным волосам и пробормотала:

— Невинных, как же.

Альбус удивленно поднял густые брови.

— И нечего так смотреть. Я достаточно взрослая, чтобы ругаться, а ты достаточно стар, чтобы привыкнуть. И, поверь, вот это, — она указала на место, в которое сходились все разноцветные линии, — хуже любых ругательств.

Из дюжины линий, входивших в точку пересечения, едва ли половина продолжались дальше.

— Видишь? Я все перепробовала, чтобы хоть немного улучшить результат. Изменяла расчеты, людей, место. — Когда Альбус подошел к ней ближе, Септима коснулась палочкой к сияющей золотистой линии. — Это Орден. А это… — она стала быстро указывать на остальные линии, — все переменные — как группы, так и отдельные лица, данные о которых у меня есть. Авроры, Пожиратели смерти, ты, Гарри Поттер. Линии групп и лиц немного накладываются, но на конечный результат это никак не влияет. По крайней мере, исходя из того, что я знаю сейчас.

Помедлив немного, Вектор подалась вперед и указала на еще одну, угольно-черную линию.

— А это Тот-Кого-Нельзя…

— Называй его по имени, — перебил ее Альбус.

Септима пораженно повернулась к нему.

— Но я не…

Альбус мягко улыбнулся.

— Если не можешь произнести Волдеморт, называй его Том Риддл.

У Септимы мурашки побежали по спине оттого, как буднично директор произнес имя Темного Лорда.

— Снейп прав. Ты просто ужасен.

Директор и бровью не повел, продолжая улыбаться, и только глаза озорно замерцали.

Смирившись, Септима снова указала на черную линию.

— Это… Риддл, — тихо произнесла она, заметив, что Альбус удовлетворенно кивнул. И провела палочкой к точке пересечения разноцветных линий с черной. — А это будет наша решающая битва.

— Как скоро? — спросил Альбус голосом, в котором теперь не было и тени шутки.

Но Септима только пожала плечами.

— Дата слишком расплывчата, я не могу определить ее с точностью. Арифмантика, в отличие от прорицаний, бессильна, если данные неполные. Я могу дать только прогнозы, теоретические возможности и статистические модели. Но не предсказать будущее. Судя по всему, не хватает какой-то ключевой переменной. Как только я найду, что это, колебания прекратятся. Если бы только у меня было больше данных, особенно о тех, кто важен для исхода этой битвы сейчас и станет ключевой фигурой позже, результат получился бы куда более точным. А так приходится работать с группами, а это дает слишком большое расхождение.

Затем она перевела палочку к дымчатой линии.

— Например, этот твой шпион. Если бы ты рассказал о нем или о ней хоть немного больше, я внесла бы данные в уравнение. Даже одно имя может значительно уточнить результаты.

Но Альбус только покачал головой.

— Я не могу дать тебе имя, Септима, ради безопасности не только самого шпиона, но и твоей собственной.

Вектор раздраженно фыркнула. Они не первый раз спорили об этом. Для расчетов была необходима информация, большую часть которой директор отказывался разглашать. Особенно когда дело касалось имени и действий его шпиона.

Альбус прервал ее раздумья, ткнув палочкой на небольшую линию, отделяющуюся от основного потока.

— А это что?

Вектор вздохнула. Она тоже не раз задавалась этим вопросом. И, как и ожидалось, Альбус тоже обратил внимание на своенравную переменную.

— Будь я проклята, если знаю. Я даже не понимаю: она отражает одно уравнение или исходит из слияния нескольких неравенств? Поначалу она была крохотной, но продолжает расти. И что бы я не делала, эта аномалия не меняет направления.

— И что же это за направление?

Септима взмахнула палочкой, и серебристая линия, вспыхнув, стала удлиняться, пока не расположилась на небольшом расстоянии параллельно дымчатой линии. Затем обе линии переплелись и наконец соединились в точке решающей битвы. Но покинула ее серебристая линия уже в одиночестве.

— И ты не догадываешься, что или кого представляет эта аномалия?

В голосе Альбуса слышалось беспокойство, но Вектор нечем было его утешить.

— Понятия не имею.

Альбус поглаживая бороду, задумчиво смотрел на точку пересечения.

— Серебристая линия… она постоянно присутствует, независимо от расчетов? — спросил он наконец.

— Всегда. Ты же знаешь, по законам арифмантики волшебство всегда выбирает свой путь. В маггловской математике все гораздо легче. Хотелось бы и мне, складывая два плюс два, всегда получать четыре. — Септима покачала головой, понимая, что отвлеклась. Вздохнув, она указала на место соединения дымчатой и серебристой линии. — Неизвестная переменная всегда идет параллельно, и в итоге сливается с дымчатой. Иногда раньше, иногда позже. А вот эта точка, — палочка указала на решающую битву с Волдемортом, — может меняться, сэр. Иногда линия вашего шпиона появляется с другой стороны. Но чаще всего… точку покидает только серебристая линия.

— Септима…

— Сэр?

— Я должен знать, чем обусловлена эта неизвестная. — Альбус поднял руку и костлявым пальцем провел по серебристой линии, на мгновение задержав ее в точке, где прервалась дымчатая линия. — Что бы это ни было или кто бы это ни был… Оно угрожает моему шпиону. Этого я никак не могу позволить.

Некоторое время спустя директор ушел, оставив Септиму наедине с ее уравнениями. А она смотрела на результаты своих вычислений, то и дело возвращаясь к дымчатой линии, обозначающей неуловимого шпиона.

— Кто же ты? — тихо пробормотала она. — Тот, кого я подозреваю, или совершенно другой человек? Давай-ка попробуем рассчитать все немного иначе и посмотрим, что получится.

Достав из кармана мантии еще один кусочек мела, Септима Вектор вернулась к доске.

* * *

Когда зелье не является зельем? Ну что за глупая подсказка! Он нарочно дразнил ее, и стоило признать, мастерски сыграл на ее амбициях. Ничто так не задевало Гермиону, как понимание, что от нее намеренно скрывают знания. Одна мысль о том, что профессор Снейп знает ответ, но специально отказывается сообщать ей, приводила в бешенство. Что уж говорить о соблазне вернуть потерянные семьдесят пять баллов! Нет, этот человек просто невыносим!

Но хуже всего то, что он даже сделал ей сомнительный комплимент! А ей так давно уже хотелось, чтобы он похвалил ее ум и сообразительность, как это делали другие преподаватели. Но теперь, когда профессор Снейп наконец сказал заветные слова, у них оказался привкус горечи. Что хорошего, если даже похвалил, как оскорбил?

— Гермиона?

— Что? — резко ответила она.

— Ты сердишься?

Гермиона мрачно посмотрела на Гарри, сидящего напротив за столом.

— С чего ты взял?

— С того, что ты рычишь.

Кивнув на ее тарелку, Рон добавил:

— А еще ты расправилась со своим ужином. Уж не знаю, чем тебе не угодил этот кусок цыпленка, но уверен: он уже раскаялся.

— Я не… — Гермиона замолчала, растерянно разглядывая филе цыпленка, покрытое следами от многочисленных ударов вилкой. В растерзанном мясе трудно было узнать идеально приготовленное эльфами блюдо. — Ой…

* * *

Два дня спустя она лихо распахнула дверь в кабинет зельеварения, уверенная, что знает правильный ответ, и на радостях не менее оглушительно захлопнула ее. Это, конечно, не шло ни в какое сравнение с грохотом, который обычно сопровождал появление в классе профессора Снейпа. Теперь он, вероятно, снимет баллы за то, что она не постучала и ворвалась в кабинет, но Гермионе было плевать.

Она открыла рот и уже выпалила «Я знаю», но тут вдруг вспомнила маленькую сноску, прочитанную в одном из старых пособий. Замерла перед профессором Снейпом, поняла, что чуть было не выставила себя на посмешище, и мучительно покраснела.

Снейп поднял взгляд от котла, над которым колдовал, и вопросительно поднял бровь.

Развернувшись на каблуках, Гермиона вылетела из класса. И готова была поклясться, что услышала за спиной смех, низкий и раскатистый. Но так злилась на себя, что даже не удивилась, услышав, как хохочет обычно невозмутимый профессор. В конце концов, он смеялся над ней!

* * *

В следующий раз Гермиона разыскала профессора Снейпа в одном из юго-восточных коридоров. Нагнала его и пошла рядом — смелый поступок для ученицы.

— Половое созревание, — предположила она, уверенная, что на этот раз ответ верный.

— Нет, — отрезал Снейп, даже не замедляя шага.

Гермиона сбилась, отстала, но тут же догнала его.

— Но ведь…

Повернув голову, Снейп посмотрел на нее и ответил, добавив в голос ровно столько ядовитой насмешки, сколько нужно было, чтобы заставить настырную ученицу покраснеть.

— Мисс Грейнджер, вам стоило бы внимательно посмотреть на своих одноклассников. Тогда бы вы заметили, что они давно уже прошли пубертатный период. И потом, если бы дело было именно в этом, вы бы все вместе портили зелья. Так что постарайтесь использовать свой хваленый ум не только, чтобы моргать и сопеть. Или даже это требует от вас слишком больших усилий?

Гермиона застыла на месте, да так и осталась стоять, неверяще глядя в спину удаляющемуся профессору, пока он не скрылся за ближайшим поворотом. И только тогда спохватилась и захлопнула удивленно открытый рот. Сердито нахмурившись и свирепо взглянув на пробегавшего мимо любопытного ученика, Гермиона развернулась и направилась в противоположную сторону.

* * *

Пока Невилл и Колин работали над зельями, Гермиона не сводила взгляда с доски, висевшей за копией стола профессора Снейпа. Руки скрещены на груди, хмурая складка на месте, пальцы, нервно отбивающие неизвестный ритм.

Она так долго смотрела на эту доску, что, казалось, чувствовала, как информация раскладывается по полочкам в голове. Сначала шли аккуратные строчки с именами учеников, затем — сколько лет у них не получались зелья, и иногда — что именно за зелья им не удавались. Все эти данные то тут, то там соединяли цветные линии, указывающие на возможную связь. Их столько раз добавляли и удаляли, что кое-где исходную информацию разобрать уже было невозможно.

Ответ был где-то здесь. Гермиона знала это, чувствовала всем нутром, но хоть убей, не видела никакой связи. А ведь завтра заканчивался срок, отведенный профессором Снейпом.

Но что если… Как же она раньше об этом не подумала?

Повернув голову, Гермиона громко сказала:

— Колин, ты уверен, что рассказал мне все?

Колин поднял на нее удивленный взгляд, но помешивать зелье не прекратил.

— Уверен, профессор Грейнджер-Снейп. Я поговорил со всеми учениками Гриффиндора, Хаффлпаффа и Равенкло, как ты и просила. Даже попытался подкатить к некоторым слизеринцам помладше, но они сразу позадирали носы и отказались говорить с грязнокровкой, — ответил Колин, и голос его звенел от злости.

Не успела Гермиона рта раскрыть, как заговорил Невилл, нарезавший кубиками слизняков для своего зелья.

— Не позволяй им задирать себя, Колин. Не все из нас верят в эту чистокровную чушь.

Колин ухмыльнулся.

— Спасибо, Невилл.

Никто из мальчишек не заметил, как Гермиона медленно встала, и вздрогнули, когда она воскликнула:

— Не может быть!

— Гермиона, все хорошо? — осторожно спросил Колин.

— Замечательно. — Она схватилась за голову, взлохматив зачарованные черные кудри, и тут же поправилась: — Нет. Беру свои слова обратно. Ничего замечательного. Бессмыслица какая-то. Ведь мне это не помешало, да и Гарри тоже, хотя раньше он… ох. Когда зелье не является зельем? Когда это не зелье! О боги, так вот в чем дело!

Развернувшись, она подхватила со стола свои записи и поспешила к выходу, бормоча что-то под нос. Колин и Невилл проводили ее удивленными взглядами, затем переглянулись.

Наконец Колин спросил:

— Как думаешь, далеко она добежит, прежде чем сообразит, что все еще выглядит как профессор Снейп?