Novice (джен)

— Нет, вы только посмотрите! — заливался Юстин, наклоняясь так далеко вперед, что, казалось, сейчас свалится на головы впереди сидевших. — Этот Линч просто зверь!

Дело было на квиддичном матче, который разрешили устроить для «поднятия духа». Это был первый матч, который Нэт видел своими глазами (и последний, как он надеялся), вокруг стоял гвалт, подавляющее большинство болело за Гриффиндор, и к тому же начинал накрапывать дождь. Бросив еще один рассеянный взгляд на поле, где, словно перебравшие огневиски пикси, носились четырнадцать игроков, он протолкался к выходу. Пора было в замок.

В пустых коридорах — ни души, и на лестницах, в кои веки, можно было расслышать полусонные реплики портретов. Нэт проскочил их как можно быстрее, сделав вид, будто направляется в библиотеку. На самом деле, все, что нужно, уже было проверено и перепроверено, и даже замораживающее заклятие он научился накладывать без запинки. Вечер предстоял непростой, и, раз его «лабораторию» еще никто не раскрыл — а уж в этом Нэт был абсолютно уверен, можно было рискнуть и продолжить варить там. Для такого случая специально вычитал маскирующие чары — на запах и звук, снял все «нетрадиционные средства защиты». Хорошо бы еще подбросить к учительской двери сглаз-маячок, чтобы знать, когда там кто-то объявится, но, поразмыслив, пришел к выводу, что дело того не стоило.

«Дыши спокойно, Нэтан Баркер. Еще пятнадцать по часовой и пора…» Приготовления были закончены. Справа на столе в идеальном порядке разложены были все тридцать девять составляющих для второго этапа, панцирь скорпиона перемолот в пыль, а глаза медянки, как положено, вынуты из раствора и подсушены на пергаменте.

Котел медленно грелся на синеватом огоньке — перемешивая палочкой, по рецепту, склизкую черную массу, Нэт слышал, как бьется сердце — тихо, в такт движениям. Ни о чем, кроме «Глотка тьмы» он не думал и думать больше не мог. За тяжелой дверью более не существовало — ни Хогвартса, ни опасного Дамблдора, ни Темного Лорда, ни таинственных, одетых в черное личностей. Не существовало Хагрида с гиппогрифами — да и Шотландия, пожалуй, испарилась, как вымысел, прихватив с собой Лондон и Северное море. Мир заканчивался там, где творилось тончайшее волшебство — и уступал место новому.

Крыло муховертки дрогнуло, коснувшись поверхности, и тут же растаяло. Отлично. Второе. Третье. Четвертое. Девять секунд. Осиновый прут был уже наготове, сорванный утром у озера и только что почищенный от коры.

«Одиннадцать против. Один по часовой. Десять против. Кровь девственницы… кто бы мог подумать, Фонтейн… морская вода… тринадцать капель… Вдох… выдох… чертов дым, лезет прямо в глаза… а ведь сейчас самое главное… убрать огонь…»

Лунные споры тоже тут были. Для них специальный стол, трансфигурированный в камень и охлажденный, на всякий случай. На котел и прочие ингредиенты — исключение. Только утром учил. Малая тэта самым кончиком палочки, губами еле слышно — Eximius.

Восемь капель легко воспламеняемой крови саламандры покоились в герметичной капсуле. Как же там дед делал. Срезал ножом? Нет, просто пальцем проводил — и верхушка отламывалась. Надо было потренироваться.

На всякий случай помянув сорок пять травников, Нэт убрал пот со лба и, не дыша, открыл капсулу.

Ничего не произошло. Потом она начала греться. Сама.

Едва успел наложить замораживающее. Оказалось, надо гораздо сильнее. «Идиот. Теперь, если повезет… они ж не просто загорятся… разнесет тут все к чертовой матери и мерлиновой прабабушке…» Он бросил еще одну заморозку на споры, самую сильную, какую мог, а потом — вторую — на капсулу. Мешать по капле? Как, интересно, отмерять капли, если ее всю дергает, стоит палочку поднести?

Р-раз! Красно-золотая капля тяжело упала в поддон, полный лиловых лунных спор. Стол вздрогнул, по воздуху прошлась обжигающая волна, но пламени не появилось. Нэт с трудом заставил себя не зажмуривать глаз, хотя туда набивались слезы. Еще замораживающее? Он вдохнул сквозь зубы и поднял палочку. Два!

Капсулу было почти невозможно держать. На счет пять руки дрожали, но он стиснул зубы и колдовал. Восьмерка. Запах горько-сладкий, как березовый дым над снегом. Сквозь палочку проносится невидимый поток, пальцам холодно. Капсула перестает вздрагивать. Еще одно, на стол. В поддоне творится что-то невообразимое. Споры растаяли. Расцветают узоры, как на крыльях у Morpho peleides, синие, черные, коричневые, перламутрово-голубые. Шесть. Жарко — ад. Хоть бы с котлом ничего не случилось. Еще одна восьмерка — уже в сторону. Congelo.

Всего две капли.

Какие там невербальные. Подкашиваются ноги, и он — твердит, как в беспамятстве. Congelo. Congelo. Con-ge-lo. Семь. Ударило в лицо, пахнуло паленым. Не устоял, но, ухватившись за стол, обжег пальцы. Хорошо не выронил — ни капсулу, ни палочку. Встать! Узоры в поддоне приобрели зловещий бронзовый оттенок. Восьмерка. Дым. Congelo. Да замерзай же ты, наконец. Еще одно, туда же. Бронзовый слабо позеленел и подернулся серым. Пусть так. Теперь капсула.

Восемь.

Он не выдержал, зажмурился. Но горячей волны не последовало. Не ударило в лицо пламенем. Не рухнул с грохотом стол. Открыл глаза. В поддоне мерцала серебряными разводами мертвая, глубокая синева. Взгляд на котел. Все спокойно.

Чтоб ей пусто было, мерлиновой прабабке.

Преодолевая слабость, Нэт осторожно взял поддон — драконьей перчаткой. Пора добавлять в зелье. Бурое месиво в котле вспенилось и потянулось на встречу. Не так быстро, голубушка… каплями. Выждать пять секунд. Вторая. Еще пять.

Когда с девятым шагом было закончено, и зелье, сыто бурля, принимало положенный темно-золотой оттенок, он, уничтожив ни на что уже не годный поддон, сполз по стене на пол. К мокрой спине прилипла — и рубашка, и мантия. Провел рукой по лицу. Кажется, брови спалил? А может, и не спалил. На всякий случай… где там противоожоговая мазь. Осторожный, запасливый Нэтан Баркер.

Полчаса отдыха. Хотя, какого отдыха. Как раз пора цедить сбродившую за неделю рябину. Под котлом тонкий, едва заметный огонек. Жизнь прекрасна. Только дышать нечем. Tersus.

Спустя часа два он, наконец, позволил себе выпить воды. Впереди были несколько непростых манипуляций с глазами медянки, которые на поверку выходили не лучшего качества. Резать будет трудно. Перерыв. Что бы еще такое сделать? Обновить на двери «ночную тишину». Названьице ничего себе, хоть и кельтское. В самый раз для какой-нибудь микстуры, насылающей «легкую бессонницу». Рука с палочкой отваливается почти. Еще воды. Вдох. Выдох. Интересно, который час?

Серебрянный скальпель, позаимствованный у Гая, был просто чудо. Что-то такое надо провернуть, чтобы навсегда оставить. Глаза поддавались, даже с четвертным усилением плотности — для точности. Аккуратные дольки касались медно-красного варева и, как положено, жадно втягивались внутрь. Поплыл по подземелью кисловатый запах. Эту чуть позже. Главное не перемудрить. Вот уже на потолке холодный алый отсвет от котла. Огонь ему ни к чему. Весь окутан магией, как одеялом. Мягко ему, тепло.

Что ж его дед раньше не пускал, а все держал в запасных? Порежь, наруби, подай, вымой? Отцеди, перебери? А может, он за такое и сам не брался. Рядом с этими чудесами какой-то паршивый лосьон бубонтюберный — это вообще не зелье. Любой сквиб…

«Да ты, Нэтан Баркер, не только идиот, но еще и мечтатель. Сказано — охладить, а ты тут сам прохлаждаешься…»

Сто восемнадцать секунд тянулись как будто последние. Перед этим был звездный порох. На самом деле розовато-белый лишайник, из мест, где водятся единороги. Запретный лес в данном случае. И Хагриду спасибо, что не сильно приглядывался, куда это первокурсник отстает всю дорогу. Растерто. Отмерено три грана. Как в рецепте. Но зелье не спешит сменить оттенок на фуксию. Даже на темную. Ни в какую. Еще гран? Или полграна? Или не добавлять? Глаза метнулись к столу. Вдруг это вообще не звездный порох, а, например, Usnea comosa?

Вдох. Выдох. Полминуты осталось. Это порох. Порох. Нельзя паниковать. Он сверялся с определителем. Он не мог перепутать.

Рука сама потянулась к весам. Сердце стучит, надо успокоиться. Кстати, откуда этот запах? Тонкий, холодный. Зелье едва заметно посветлело. Чуть налилось синевой. Есть.

«Нет, клянусь, еще одна такая дурацкая выходка, и ты будешь учиться летать на метле, Нэтан Баркер!... Надо же верить себе, хотя бы иногда». Сморщил нос и отвернулся. Легкий сначала аромат превратился в могильный стылый дух. Пробрало до костей. Надо было раньше придумывать что-нибудь, повязку защитную. И согревающее нельзя. Да и сил нет, если честно.

Восемнадцатый шаг. И вторая стадия закончена. Дальше — пятьдесят три часа — настаиваться зелью в полной темноте. Как раз, чтобы успели достать вытяжку тентакулы.

Нэтан оглядел помещение. Все остатки убраны, посуда вымыта — в рекордный срок. Стол почищен, каменный — трансфигурирован обратно. Котел стоит — в углу, слева от двери. Он помнил направление, но лишний раз повторил слова заклятия про себя. На левое предплечье навел счетчик Голпаготта — пока что обратный, а как только добавит панцирь скорпиона… Еще минута — в руке костяная ложка.

Caecus Atrum. Глаза накрыла тьма. Рука не дрожала. Порошок опустился в невидимую глубину. Помешать. Четыре раза. По часовой. Все.

У двери Нэтан остановился, снял «тишину». Еще один Atrum, уже в коридор — бесшумно выскользнул, прикрыл дверь. Вокруг никого — ни души, ни звука. Как будто все еще идет матч. Ему же проще. На дверь — крепкий запор, только не «темный». Еще спохватятся. Взмахом палочки рассеял мрак, со второй попытки. Разглядел 00.02.23 на предплечье. Две минуты, значит, неплохо. А который все-таки час? Прислонился к стене, пробормотал — Tempus. Сначала не понял. Потом прикусил губу, чтобы не рассмеяться. Пол третьего. Ночи.

Добравшись до спальни, рухнул в кровать, не раздеваясь, и даже не выставляя щита, только будильник, добавил к счетчику. Все равно ведь все спали.

Наутро его ждал сюрприз. Рядом с кроватью стоял недовольный Юстин и покачивал головой.

— Баркер, ты откуда такой вылез? Из логова мантикоры? От тебя несет на всю комнату, иди помойся.

Нэт ответил непечатно и сел. До будильника еще полчаса. Полчаса здорового, а главное, необходимого сна.

— Спроси лучше, как он туда забрался? — коротышке как всегда, было весело. — Наверняка туалет какой-нибудь, с секретным ходом. Вечно наш аптекарь где-то бродит.

— Вот бы и оставался там, — добавил Рёдер, отворачиваясь к стенке.

Хотелось заскрипеть зубами.

Нэт сполз с кровати и поплелся в душ — безо всякой охоты. Ледяная вода облегчения не принесла. Конечно, он проснулся, но по-прежнему казалось, что из него всю ночь тянули жилы, и только сейчас перестали. В голове шумело.

Бросил взгляд на левую руку: «05.12.09». Двое суток впереди. Можно переключиться на что-нибудь постороннее. Например, попробовать цветовую трансфигурацию, на жидкостях, или на газах — яблоки-то он уже научился перекрашивать, даже в фиолетовый.

За завтраком в Большом зале не утихали разговоры. Во-первых, вчерашний матч — и Нэт порадовался, что Мору хватило ума продуть красно-золотым. Во-вторых — про то, как старшие слизеринцы отбывали взыскание, до ночи оттирая полы на третьем этаже. То есть, обсуждали за другими столами — а Слизерин держался молча и с достоинством. Нотт даже как-то приосанившись сидел, будто ему сосватали орден Мерлина, за неоценимые заслуги.

Нэт втянул воздух носом. Овсянка с витаминным концентратом. У остальных — нормальная. Это кто ж так подсуетился? Неужели эльфы? Ну конечно, он же сока не пьет. Поймал на себе любопытный взгляд — это Леннет, намазывает тост тончайшим слоем чего-то липкого. На лице ее написано прямо: «Ты разве тоже умываешься?!». Безмозглая ворона.

— Этот Уизли еще задается! Да магглу ясно, что их охотники против наших ничего не стоят. Мы и проиграли-то всего десять очков, если бы не Линч… Говорят, тренер накатал ему рекомендации. Пойдет в профессионалы.

— Ну да, если кто ничего другого не умеет… — многозначительно вставил Рёдер.

— В позапрошлом году я видел матч Бразилия-Уэльс, и честно говоря, не впечатлен. Уэльский вратарь единственный что-то там играл. Они и снитч четыре дня ловили.

— А мы с братом смотрели Уинбурнских Ос! Линч летает почти как Бэгмэн, ему, считай, метла и не нужна.

— Вот-вот, Бэгмэн. Он, говорят, и Хогвартс не окончил. Три Совы сдал — и до свиданья.

— Ну, Линч вроде учится неплохо…

«Повернулись они, что ли, на этом квиддиче? Война же, вроде, идет?» За столом преподавателей МакГонагалл, в кои-то веки, цитировала что-то профессору чар, из сегодняшнего «Пророка». Похоже, война шла как-то странно, с передышками. Этим утром не было плохих новостей — и вот все, успокоенные и довольные, позволяли себе расслабиться.

— Баркер! Спишь, что ли? — это был Хиндли. — Отпусти сову, она ест мой тост.

— Что?

Действительно, какая-то незнакомая сипуха, с белой маской и рыжими крыльями, топталась рядом с тарелками. В перерывах между атаками на тосты она ухала и бросала на Нэта возмущенные взгляды.

— Это ты мне?

Отвязав от лапы конверт, удивился. Неужели Хиггс? Догадался, наконец, из Косого отправить. Что ему раньше стоило? Ведь уже второй месяц ничего не слышал — ни про аптеку, ни про малых, ни про деда.

«Спасибо, Нэтан, ты очень добр», — гласила записка. На оборотной стороне стояло имя: «М.Хенвилль». Вот и все.

Нэт поискал глазами рэйвенкловца, которому отправлял соболезнования. Тот, видно, все еще был у родственников.

— Прогоните ее, кто нибудь! — сова все не унималась.

— Иди вон, — буркнул Нэт, помахав перед клювом запиской. — Не похоже, что нужен ответ, а?

Птица снялась с места, хлопая крыльями под серым дождливым потолком. Что на сегодня? Чары и сдвоенные зелья. Жить можно. Если Слагхорн снова не придерется (а он, разумеется, придерется). Должен же кто-то МакЛаггену помогать, если у того папа — аврор. И даже если и не аврор. А кто еще тут что-то должен, кроме Нэтана Баркера? Уж всяко не профессор зельеварения, уважаемый декан Слизерина, близкий друг и чуть ли не ровесник — самого директора, и прочая, и прочая. По крайней мере, Рёдер с Лестрейнджем оставили в покое. Заметили, как Гай кивнул на незаданный Нэтом вслух вопрос. Оценили. Разрешили идти рядом, когда всем курсом поднимались в класс, изучать — кто бы мог подумать — согревающие чары.

— Почему ты ничего не делаешь? — возмутилась соседка. В шестой раз она взмахнула палочкой, произнося положенное «Foveo», и в шестой раз ничего не произошло. Нэт, глубоко погруженный в расчеты, не поднимал головы.

— И тебе доброе утро, Энквист, — откликнулся он, наконец, перелистывая страницу.

Армациус Вриск оказался весьма плодовит, и за свою недолгую по меркам мага жизнь настрочил целых шесть томов. «Вторая степень родства…» оказалась куда интереснее, когда уже понятны основы.

— Ты за всю практику палочки не поднял!

— Согревающие я еще два дня назад сдал.

— И когда ты их тренировал? — зло поинтересовалась она, заглядывая через плечо. — Ночами, что ли?

Нэт отодвинулся и захлопнул книгу. Как она смеет подсматривать! Да и вообще, почему ему должно быть дело до какой-то рэйвенкловской колючки? Надо было сразу пересесть. Нэт огляделся и с сожалением заметил, что свободных мест не было.

— В подземельях не жарко, вообще-то, — буркнул, отворачиваясь и загородив книгу спиной. — А если ты так будешь палочкой размахивать, то подожжешь стол. Терпение надо иметь.

— В учебнике сказано — петля, вниз, и вправо, — сквозь зубы прошипела Энквист, пробуя в седьмой раз. От парты пошел дым, и Нэт, не глядя, залил ее сторону водой.

— Мой конспект!

— Ну и высуши. Ты ж ведьма, — бросил Нэт, возвращаясь к трактату.

— Я думала, ты нормальный. А ты такой же змей, как и все они!

— Твои проблемы, Энквист. «Вниз и вправо», — передразнил он, — то же мне, Рэйвенкло. Представь, что это — дзета. Ты когда пишешь, на полстраницы буквы рисуешь?

Она еще что-то хотела ответить, но он нахально отвернулся и не слушал. Трансформируя предметы во вторую степень родства, можно было действовать цепочкой — через первую, а можно было осуществить переход сразу, значительно усложнив расчет. Потом, иногда задача имела два — и даже больше — решения, и нужно было сразу выбрать то, которое выполнимо и не противоречит исключениям Гэмпа на базовом уровне. Всякие упрощения, вроде «визуализации» или «направления формирующего толчка» только мешали делу и больше запутывали — так зачем их включали в учебники, спрашивается?

— У меня получилось! — раздался визг.

— О, мисс Энквист? — вежливый Флитвик оказался тут как тут, и Нэту пришлось сделать вид, что он занимается чарами.

— Foveo! — объявила девчонка, светясь от радости. Кажется, воздух вокруг чуть-чуть потеплел.

— Очень неплохо, мисс Энквист, пять баллов Рэйвенкло. Продолжайте в том же духе. Кстати, почему ваш конспект залит водой?

— Это он, — не колеблясь ни секунды, она показала на Нэта.

— Я тушил парту, — запротестовал тот, но видя огорченное лицо профессора, сдался. — Fervefacio.

Пергамент мгновенно высох, и даже пошел пузырями, что вызвало на лице соседки новую волну недовольства. Флитвик только кивнул и отправился проверять других.

— Кстати, спасибо, — без зазрения совести выдала эта заноза, заталкивая учебник в сумку, — без тебя мне бы баллов не видать.

— Да пожалуйста, — почему-то ответил Нэт вместо «да подавись ты». Потом вспомнил еще кое-что (раз уж все равно не дали читать). — А что у тебя за имя такое, Хальдис?

— По-исландски значит «оружие богини».

Она, наверное, тренировалась задирать нос перед зеркалом. Как раз прозвенел звонок, вместо оваций. Нэт сложил в мешок книги и пергамент, сверху пристроил перо. Потом обернулся.

— Уж лучше пусть будет «Энквист».

Между чарами и зельями он сбегал в свой коридор — на всякий случай — и обновил Caecus Atrum. Впрочем, вряд ли что-то проникало сквозь дверь. А это мысль. Можно ведь просто врастить ее в косяк, временно. Пусть думают, что заедает. И свет не проникнет. Сняв параметры, Нэт помчался обратно к классу — перерыв был небольшой, и Слагхорн вряд ли обрадуется, если он опоздает.

Но, к его удивлению, дверь была заперта, а в коридоре толпились только гриффиндорцы, сразу встретив его нехорошими усмешками.

«Где эти идиоты? Неужели до сих пор плетутся с третьего этажа, обсуждая квиддич?» — Нэт нервно оглянулся, но, увы.

Должно быть, Юстин заболтал всех до обморока, и теперь мадам Помфри отпаивает их бодрящим настоем. Девчонок тоже не было видно.

— Что, Баркер, не боишься тут один? — нагло поинтересовался МакЛагген. Уизли подпирал стену поблизости, сложив руки на груди.

— Кого мне здесь бояться, тебя, что ли?

— Смотрите, какой храбрый. Рассчитываешь на своих дружков-Пожирателей?

Нэт фыркнул.

— Скорее уж на свои темные фокусы. Кингсли нам все рассказал, и только попробуй, — предупреждающе начал Уизли.

Нэт презрительно поднял брови. Может, этот Уизли и был «лучшим учеником» по защите, но это еще ни о чем не говорило. Заклятий там почти не использовали.

— А Джонсон вам ничего не рассказывал? Как он в уголке просидел все веселье?

Рыжий покраснел — должно быть, принимал позор гриффиндорского старосты близко к сердцу. МакЛагген, наоборот, набычился, и вытащил палочку.

— Он сказал, что вы напали на Энни Хэрриот, потому что у нее родители магглы, — пришел со стороны неожиданный ответ.

— Эта дура напустила порчу на парня, который на нее «не так посмотрел». Чего она еще ждала?

— Не слушай его, Дик. Он и тебя за человека не считает, — Уотер при этих словах спал с лица, ибо по взгляду Нэтана было ясно — действительно не считает. Как можно считать человеком глупца, готового, развесив уши, повторять все, что ему говорят?

МакЛагген же продолжил, не дав Нэту шанса подтвердить или оправдаться:

— Только тронь еще кого из наших, оборванец. Дик, может, и магглорожденный, но такие как ты — мизинца его не стоят.

— Кому как не тебе знать, кто сколько стоит, — огрызнулся Нэтан, возмущенный сравнением с мизинцем, которые вообще идут по три кната штука. — Небось, папаша-аврор научил, чей зад целовать первым? — и многозначительно кивнул на дверь кабинета.

Слагхорн, однако, задерживался. Он ведь обычно приходил задолго до урока.

— Не смей так говорить о моем отце! Возьми свои слова обратно! Ты, вонючий, грязный… слизеринец!

Дверь раскрылась изнутри. На пороге — у Нэта екнуло в груди — стоял высокий человек в черной мантии, и с ледяным спокойствием смотрел вниз на выставившего палочку первокурсника.

— Я так не думаю, мистер…? — черный приподнял бровь.

— МакЛагген, сэр, — гордо заявил МакЛагген.

— Пять баллов с Гриффиндора за ругань в коридоре, мистер МакЛагген. Все в класс.

Уизли попытался что-то сказать, но не успел — из-за поворота показались остальные слизеринцы, и ввалились в класс, не дожидаясь, пока он сообразит. Нэт, тяжело вздохнув, отправился на свое место. Не было сомнения, что этот черноволосый бледный субъект и таинственный собеседник директора — одно и то же лицо.

Маленькие окошки, выходившие на озеро, были тщательно зашторены. Разом помрачневший кабинет освещали шесть горевших почему-то белым факелов. Никаких лишних котлов — на учительском столе только классный журнал. И куда-то бесследно исчезло любимое деканом плюшевое кресло.

Когда все расселись (гриффиндорская половина возмущенно шепталась, обсуждая МакЛаггена), черный вышел к учительской кафедре и заговорил — довольно тихо, но почему-то все смолкли, как кролики перед удавом.

— Мое имя Северус Снейп, вы будет обращаться ко мне «сэр». Профессор Слагхорн не может присутствовать на этом занятии, вот почему его проведу я, как ассистент профессора. Приступим?

К концу этой ничем не примечательной речи стояла уже абсолютная тишина, в которой он зачитал фамилии по журналу, бросая цепкий взгляд неправдоподобно черных глаз в сторону каждого «здесь, сэр». Никто не знал, чего ждать — но никто не ждал ничего хорошего.

— Вы уже начали проходить простейшие медицинские зелья, — ассистент обвел взглядом класс. — Кто из вас перечислит ингредиенты, входящие в состав противоожоговой мази третьего уровня?

Ответом ему было мертвое молчание — разумеется, ведь названия ингредиентов обычно появлялись на доске с легкой руки профессора. Нэт спрятал усмешку. Сидевшие в передних рядах потупили глаза.

— Никто? Мистер Уотер? — вкрадчивым голосом спросил черный, почти участливо нависая над гриффиндорцом. Дик поднялся, то бледнея, то краснея.

— Я… н-не знаю, сэр.

— Жаль. Минус пять баллов с Гриффиндора. Желаете поправить положение, мистер Уизли? — добавил мучитель, заметив неуверенно поднятую рыжим руку.

— Корень лопуха, сэр… — вспомнил Уизли, а потом замолчал. Снейп спокойно смотрел на него, ожидая продолжения.

— Дальше? — поторопил он.

— Э… Я не знаю других, — рыжий покраснел в тон волосам. — Масло золотоглазки?

— Вы меня спрашиваете? — в тоне проскользнуло неприязненное удивление. — Разве это не пройденный материал? Садитесь, минус пять баллов.

Пройденный-то пройденный, читалось в глазах гриффиндорцев — но ведь Слагхорн только упоминал противоожоговую мазь. Зачем ее учить, если она есть в книжках? Надо — открыл и сварил. Хиндли, побледнев, листал учебник в поисках рецепта — впервые испугавшись, что незаслуженная репутация успевающего студента может выйти боком. Сидевший рядом Кинштайн смело прикрывал его манипуляции своей тощей спиной.

— Мистер Рёдер? Может быть, вы?

Август поднялся с видом оскорбленного достоинства — но не ему было выдержать тяжелый взгляд преподавателя. Пока он мялся с ответом, Кинштайн зашипел в сторону Нэта:

— Почему ты не отвечаешь? Ждешь, пока с нас начнут баллы снимать?

Нэт отвернулся. Рёдер как раз был готов получить свои «минус пять». Похоже, выбора не оставалось. Но прежде, чем он поднял руку, черные глаза остановились на нем, и вдруг показалось, что от мантии все еще пахнет толченым скорпионом.

— Мистер Баркер?

Нет, не может быть! Давно ведь выветрилось. Нэт прочистил горло и начал зачитывать список. Всего-то двенадцать названий, и дозировка простая. Корень лопуха, корнуэльский синий мох, лепестки осенней плакальщицы…

— … и шесть капель концентрированной вытяжки щупалец растопырника, — закончил он на одном дыхании.

— По крайней мере, кто-то из вас берет на себя труд готовиться к занятиям. Садитесь, мистер Баркер.

Ко всеобщему ужасу, Снейп не прибавил за подробный ответ баллов, а только потребовал передать ему написанные к уроку эссе. Хиндли сидел в холодном поту.

— Поскольку материал усвоен далеко не всеми в равной степени, не вижу смысла двигаться дальше. Сделаем… шаг назад. Мистер МакЛагген, какие из только что перечисленных ингредиентов не входят в состав настоя Адершани — и почему?

МакЛагген нервно сглотнул. Скорее всего, он даже не запомнил список. Нэт покосился на учебник. Насколько он помнил, этот настой шел сразу перед противоожоговой мазью. Даже если ты не варил этот самый Адершани с семи лет, ответ же очевиден — нет на Балканах корнуэльского мха, и никогда не будет, тем более что… Но МакЛагген молчал.

— Не знаете? — преподаватель обвел взглядом класс.

Нэт аккуратно сложил обе руки на столе, чтобы его не заметили.

— Минус пять баллов с Гриффиндора. К вашему сведению, в настой не входит вытяжка из корнуэльского мха, которая раздражает слизистые оболочки…

Негромкий голос раскатывался по подземелью, отравляя каждую щель, в каждой пустой голове отдаваясь угрожающим эхом. Самые рассудительные принялись записывать следом, невнятные каракули оставляя на месте непонятных слов. На пятой минуте Нэт сдался и перешел на скоропись.

— К следующему уроку два свитка о применениях.

Снейп махнул рукой в сторону доски, на которой тотчас появился мелко выписанный рецепт. Никто даже не успел заметить, использовал ли он палочку.

— «Жидкий лед». Это зелье вы и попробуете сегодня сварить. Мисс Браун? Каковы его лечебные свойства?

Черри Браун бросила отчаянный взгляд на учебник.

— Не… не знаю, сэр.

Спустя десять минут, за которые факультет Гриффиндор расстался еще с пятнадцатью баллами, были разъяснены свойства зелья и в подробностях — масла золотоглазки, им разрешили приступать.

«Пятнадцать шагов, девять компонентов. Что они все так нервничают…» — Нэт поставил котел за положенные восемь секунд и уже выбирал себе корешки лесной невесты в общем лотке. Земли в них почти не было, чему он удивился. Обычно никто не беспокоился и продавал, как есть. Он уже выбрал три покрупнее, когда почувствовал чей-то внимательный взгляд. Снейп следил за студентами, откинувшись на спинку стула и нетерпеливо барабаня пальцами по столу. «Видать мастера по рукам… Вопрос на десять баллов, Нэтан Баркер — кого он заподозрит первым, если найдет “Глоток тьмы” теперь, когда увидел твои ногти?» Помрачнев, Нэт боком пробрался обратно к котлу. Что ему еще оставалось делать?

Не смотря на свои опасения, он поймал себя на том, что получает от урока прямо-таки несказанное удовольствие. Грозный ассистент профессора ходил по рядам и отпускал уничижительные комментарии, до иных из которых и Балтазару было далеко. Его не устраивало все — то, как выставлены весы, как держат ножи, то, что никто, казалось, не видит явного различия между порошком тонким и тончайшим. Брови взлетали вверх, а узкий рот кривился в усмешке.

— Третий пункт инструкции, мистер МакЛагген. Вслух!

— Смешать в равных пропорциях толченый лист зверобоя, ивовую кору и…

— «В равных» в вашем случае означает, что количества нужно было взвешивать. Evanesco.

— Мистер Уотер, вы хотите сказать, это был почищенный корень? У вас всплывает пена, — цедил мастер, болезненно скривившись при виде лиловой бурды в котле.

Он не обошел вниманием ни Рёдера, ни Хиндли. Заставил Юстина начать заново из-за добавленных не точно вовремя масла и вытяжки. Довел до слез голубоглазую гриффиндорку, не знавшую, что такое «скрупул». Нэт подавил в себе желание злорадно расхохотаться. Неужели в мире все-таки существует… справедливость?

На Лестрейнджа, как ни неуклюж тот был у котла, ассистент почему-то не обратил внимания — скользнул только взглядом по темной челке. Эльфард вздрогнул и отвернулся, а преподаватель продолжил обход.

Тринадцатый шаг. Восемь оборотов по часовой стрелке, от поверхности ко дну. Четырнадцатый — капля вытяжки в секунду. Счетчик пришелся кстати — будто живые часы вшиты под кожу. Впрочем, он уже так привык считать секунды, что они вспоминаются как-то сами. Пятнадцатый — тридцать оборотов, каждый четвертый против часовой. Красновато-бурый оттенок постепенно успокаивался, сменяясь на темную умбру с запахом паленой листвы. Не смотря на название, «Жидкий лед» на лед был похож не больше, чем на ртуть. Он просто был жаропонижающим.

— Мистер Баркер?

Нэт чуть не подпрыгнул, когда этот тихий голос окликнул — его.

— Да, сэр?

— Варили это зелье раньше, — это был, конечно, никакой не вопрос. «Раз эдак сорок…» — прикинул Нэт.

— Да, сэр, — все равно ответил он.

Снейп поглядел в котел, искоса.

— Оттенок закрепите.

Нэт помешал — тридцатый оборот и два лишних. Запах стал точь-в-точь как у деда. «Интересно, а почему раньше не… Еще бы. У нас кора всегда свежая. А настойка, наоборот, старше…»

Мастер не смотрел — он уже был на другой стороне класса, во второй раз уничтожая содержимое МакЛаггеновского котла.

Когда все, кто хоть как-то справился с заданием, оставили зелья настояться, Снейп бесцеремонно продиктовал вопросы и потребовал на них письменного ответа — сейчас же. Сам, запугав пол класса чуть не до потери сознания, устроился за кафедрой со стопкой их домашних работ, и принялся за чтение. Судя по тому, как он мрачнел с каждым пергаментом, ничего обнадеживающего он там не находил. Нэт вздохнул и вернулся к вопросам — чему быть, тому не миновать. Едва ли этого Снейпа проведет круглый «коротышкин» почерк. Варить-то Хиндли как не умел — так и не научился.

Отложил работу в сторону и рассеянно глядел в стену. Вопросы были несложные — и, конечно, справился он с ними быстро. Из головы все никак не вылезал третий этап для «Глотка» — самый короткий, но далеко не простой в контроле температуры — а он гнал его прочь. Чем черт не шутит. При этом (скосил глаза в сторону ассистента) лучше не думать и не вспоминать даже.

— Итак, — объявил преподаватель, когда обещанные сорок минут подошли к концу, — образцы закупорить и подписать, мне на стол.

И грохнул стопку, исчерканную красными чернилами, на первую парту. Черри Браун отшатнулась, вцепляясь в соседку — прозвенел звонок, Хиндли вытер пот со лба, укладывая учебник в сумку. Нэт выдохнул. Вроде обошлось? Но тут-то его и догнал клинок в спину.

— А вы, мистер Баркер, останетесь поговорить со мной после урока.