Мир рухнет в полдень (гет)

Викки рванулась, потом еще и еще, замерцала почти на одном месте, перескочила на другой конец огромной площадки и шумно выдохнула, падая на пол. Прицепленные к ней измерительные приборы раздражали, камеры на стенах нервировали, а спокойный голос Беннера приводил едва ли не в ярость. Но в конце концов Викки сама на это согласилась. Она резко поднялась, встряхивая руками, исчезла и появилась ровно перед загоревшейся красным лампочкой. Брюс, следящий за показателями в соседней комнате, удовлетворенно хмыкнул, а Викки раздосадованно выругалась.

— Она ведь зажглась позже, да? — Викки появилась за спиной Брюса, уперла руки в бока.

Множество экранов показывали непонятные цифры и графики, отдельный монитор демонстрировал помещение, где она только что была, с нескольких ракурсов. Брюс, задумчиво листающий показатели, не вздрогнул от ее появления, покачал головой и включил запись. Там действительно было видно, что пресловутая лампочка загорелась на крохотную долю секунды раньше появления перед ней Викки. Викки рыкнула, появилась перед несколькими закрепленными на стенах панелями по очереди и вернулась в комнату управления.

— Они опережают тебя, — улыбнулся Брюс, проматывая замедленную запись, — ты появляешься в то же мгновение, когда исчезаешь, но приборы считывают точку твоего, так сказать, приземления немного раньше. Для человеческого восприятия эта доля миллисекунды ничего не значит, но машина способна предугадать место твоего появления. Я сказал предугадать, но…

— Я что, типа подаю сигналы в прошлое? — оборвала его Викки.

Беннер вздохнул, поправил очки и медленно кивнул:

— Пространство под воздействием твоих перемещений искривляется и рвется, — попытался объяснить он, — это могут засечь только самые чувствительные приборы, но все-таки ты оставляешь след, по которому можно вычислить точку твоего приземления.

Викки выругалась снова. Когда она оказалась перед панелью, лампочка уже горела. Брюс мягко и как-то неловко рассмеялся.

— Пространство в точке твоего отправления и в точке твоего приземления, — продолжил он, — искривляется одновременно, так как твое перемещение на занимает вообще никакого времени. След, оставляемый тобой, существует слишком мало, чтобы его можно было заметить случайно, но это возможно, если точно знать, что искать. И появляется он одновременно в начале и в конце пути. То есть да, если сильно упростить, ты отправляешь сигналы в прошлое, так сказать, помечаешь место назначения.

Викки нахмурилась, склонила голову набок.

— Когда я попала сюда, Щ.И.Т. выследил меня по остаточному сигналу, — она прикусила губу и оперлась ладонями о стол, — но я точно знаю, что потом они потеряли след.

Брюс растянул губы в неуверенной улыбке, качнул головой. Он все еще будто бы стеснялся собственного тела, но теперь Викки казалось, что он стал чувствовать себя капельку спокойнее. Она не могла сказать, случилось ли это сразу после битвы за Нью-Йорк или немного позже, но даже такие крошечные изменения заставляли искренне за него радоваться.

— Тогда тебя было сложно не заметить, — усмехнулся Беннер, — Щ.И.Т. приложил огромные усилия, чтобы новость о странных колебаниях не попала в СМИ. Сейчас оставляемый тобой «след», — он взял это слово в кавычки пальцами, — несравнимо меньше, чем тогда, обычное оборудование не способно уловить его.

Викки пожала плечами. По многочисленным экранам пробегали одна за другой строки данных, и Брюс периодически прерывался, отвлекаясь на них. Он нравился Викки, напоминал чем-то Хэнка из ее мира, так что в его обществе ей становилось немного спокойнее. Почти с самого начала их знакомства Брюс изъявил желание исследовать ее способности и отвечающие за это клетки тела, но Викки долго не соглашалась. Кошмары, преследующие ее первое время по ночам, видения, возникающие перед глазами днем, — все это напоминало Викки о прошлом. Все это кричало, что здесь она не просто так, а люди — все еще такие же люди, стремящиеся уничтожить все новое и необъяснимое. Викки знала, что таким образом сама дает против себя же козырь, но также она и сама могла узнать свою слабость.

— Кое-что меня беспокоит, — привлек ее внимание Брюс, — ты в последнее время не замечала в себе ничего странного?

Он указывал на какие-то буквы и цифры на одном из экранов, но Викки это ни о чем не говорило. Она пожала плечами и задумалась. В последнее время все было в порядке даже слишком, до зубовного скрежета хорошо, так что Викки чувствовала покалывающее на кончиках пальцев смешанное с усталостью раздражение. Ей срочно нужно было куда-нибудь отправиться, но…

— Я стала больше ходить пешком, — Брюс удивленно вскинул брови; уголки его губ дрогнули в усмешке, — в смысле, даже если мне нужно было пройти два шага, раньше я всегда перемещалась, — будто в подтверждение своих слов она оказалась посреди площадки и вернулась обратно, — а теперь мне проще эти два шага просто пройти, а не использовать силу.

Брюс задумчиво кивнул и вывел на экран еще один столбец данных, разделив его на две половины.

— Раньше процессы в твоем организме были сильно ускорены, но при этом излишек вырабатываемой энергии ты тратила на перемещения, — он указал на часть экрана слева, щелкнул пальцами и ткнул в соседнюю половину, — теперь процессы замедлились, но количество вырабатываемой энергии не изменилось. И в то же время излишек, который ты тратила на перемещения, уменьшился.

Викки хмыкнула и ненадолго задумалась. Раньше ее организм производил энергию и сам же ее тратил, но теперь, выходит, организм энергию не производит, но при этом получает и тратит даже больше.

— Вопрос, — фыркнула Викки, глядя на всматривающегося в данные Брюса, — куда девается энергия?

— И откуда она берется? — стянул очки Брюс.

* * *

В доме было непривычно тихо. Ни щелчков механизмов, при приглушенного шипения из мастерской Тони, ни раскатов оглушающей музыки. Даже Джарвис, неизменно проговаривающий набившее оскомину приветствие, молчал, что в первые мгновения наводило на нехорошие мысли. Однако Тони нашелся в ванной наверху, где только недавно по собственной прихоти установил джакузи.

— И как, — спросил Тони, стоило Викки оказаться в непосредственной близости, — удалось узнать что-нибудь интересное?

Он делал вид, будто ничего не знает, и Викки это несказанно забавляло. Даже если опустить тот факт, что Тони нацепил на нее жучок и взломал систему, Брюс ведь пересылал ему отчеты. Викки фыркнула, наваливаясь на Тони грудью, и прижалась щекой к гудящему реактору. Она уже несколько раз предлагала Тони избавиться от него, но он все отмахивался и постоянно менял тему.

— Будто ты сам не знаешь, — буркнула Викки, подталкивая его к углублению в полу, — м-м-м, пузырьки с видом на океан. Хочу.

Тони хохотнул, поддерживая ее за спину, и приказал Джарвису налить воду. Он шагал спиной вперед и потому постоянно оглядывался, а Викки наваливалась все сильнее и хихикала себе под нос.

— Я знал, что ты оценишь, — Тони прошелся руками по спине Викки, задирая футболку и цепляясь пальцами за застежку бюстгальтера, — но все-таки, дорогая, не хочешь сперва раздеться?

Викки фыркнула, вывернула руку, отдергивая футболку, и зло цокнула, когда Тони, хохоча ей в макушку, расстегнул-таки застежку сквозь ткань. Провал джакузи, уже успевший наполниться бурлящей водой, как раз оказался за его спиной, и Викки расцепила руки, боднула Тони макушкой и вздернула подбородок, когда он рухнул вниз, расплескивая тучи горячих брызг. Викки, на ходу стягивая штаны и футболку, неспешно покачивая бедрами, вошла следом.

Большое панорамное окно оказалось за спиной Тони, жар обдал кожу, пузырьки защекотали, вызывая прохладные мурашки. Тони, уже успевший, ругаясь себе под нос, снять мокрые рубашку и джинсы, протянул к ней руки и потянул на себя, и Викки, следуя за ним, уселась на неглубокое дно ванны.

Покрытое тучами небо казалось тускло-синим облаком сахарной ваты, ленивые волны неспешно свивались в белых барашков и бились об острые скалы. Над уступами летали кругами черно-белые чайки и, кажется, собирался дождь. Викки растянула губы в улыбке, скользя по дну ближе, положила ладони Тони на грудь и склонила голову набок. Цокнув, она стукнула костяшкой по сияющему кругу реактора и легонько оцарапала кожу рядом.

— Он спасает мне жизнь, — вздохнул Тони, отводя ее руки.

Они говорили об этом уже множество раз, но так никогда ни к чему и не приходили. Викки не нравились машины, не нравилось, что жизнь Тони зависит от какого-то механизма, но для него это, кажется, было чем-то большим, чем дурацкий аналог кардиостимулятора.

— Он убивает тебя, — качнула головой Викки, — стоит этой штуке отказать, и ты умрешь. Медицина в наше время продвинулась достаточно далеко, чтобы достать из твоей груди самую мелкую шрапнель.

На горизонте сверкнула первая тусклая молния. Почти полминуты спустя прокатился рокотом по небу гром. Взбалмошные волны зашелестели и вспенились, ударились о колючие скалы яростно и разбились холодными брызгами. Горячая даже сквозь воду ладонь Тони опустилась Викки на бедро.

— Давай не будем об этом, — он убрал с ее лица намокшие рыжие пряди, — этот реактор — часть моего прошлого, моей сути. К тому же он питает костюмы.

Он хохотнул, будто этого оправдания было достаточно, и Викки сбросила его руку и фыркнула, сплевывая попавшие в рот волосы. Громыхнуло снова, застучал в окна ветер, а где-то на границе горизонта показалась светлая полоса чистого неба. Гроза не должна была продлиться долго.

— Этот реактор тянет тебя на дно, — рыкнула Викки, коленом упираясь в его пах, — а для костюмов ты можешь сделать батарейку и вне твоего тела.

Бюстгальтер, до того болтавшийся на одной лямке, полетел в стекло и сполз на пол. Тони, тут же отвлекшийся от сути беседы, широко улыбнулся и довольно облизнулся, и Викки закатила глаза, заваливаясь вперед над и под водой.

— Ау, дорогая, это немного, — нахмурился Тони; Викки отвела колено в сторону и выдохнула в его плечо, — да, вот так гораздо лучше. Кажется, кое-что внизу все еще лишнее.

Он ухватился за тонкую ткань ее трусиков, приподнимая Викки, и рывком стянул, оставив болтаться на уровне колен. Викки хихикнула, запуская руку под воду и стягивая нижнее белье совсем, уперлась коленом между ног Тони и приподнялась выше, нависая над ним и опуская руки на его плечи. Ладони Тони накрыли ее лопатки, медленно двинулись ниже, пальцами пересчитывая позвонки, огладили изгибы талии и остановились на ягодицах. Мокрые рыжие кудри упали на его лицо и свернулись колечками. Первые капли дождя ударились о стекло.

Викки фыркнула Тони в губы, накрыла их своими и опустилась вниз, пальцами путаясь в волосах. Горячие пузыри покалывали кожу и казались прохладными из-за жара соприкасающихся тел. Дождь яростно стучал за окном, шумно бурлила вода в ванне, прозрачные капли стекали по лицу и коже, сталкивались и приподнимали волоски, вызывая щекотные мурашки. Тони прошелся рукой по ее телу снизу вверх, рассыпая искрящиеся брызги, зачесал назад волосы, открывая лицо, и прижался губами к скуле. Викки закусила губу, глядя в его темные глаза, проглотила стон и царапнула ногтями шею. Короткий дождь постепенно стихал, кусок чистого синего неба становился все больше, разрастался на глазах и занимал уже почти все высокое пространство.

— Сэр, — механический голос Джарвиса едва пробился сквозь шелест воды, — мне крайне неловко прерывать вас в такой момент, но, боюсь, полковник Роудс не настроен ждать, пока вы закончите. Он ворвался в мастерскую и грозится взорвать один из новых костюмов.

Викки вздрогнула и не смогла сдержать стон. Тони прижал ее к себе, натягивая пальцами волосы, шумно выдохнул и сдавленно выругался.

— Мне что-нибудь ему передать? — услужливо спросил Джарвис.

Викки, едва отдышавшись, расхохоталась, опустила голову Тони на плечо и несильно его укусила. Тони скорчил неприязненную мину и выругался еще раз, оставил поцелуй на ее щеке и позволил отстраниться. Дождь за окном почти закончился, выглядывало из-за тучи солнце, а волны продолжали бесшумно биться о скалы.

— Что я приду и набью ему рожу, — сипло рыкнул Тони.

Джарвис с щелчком замолчал и, очевидно, дословно передал послание. Что-то громыхнуло и задребезжало, пузыри выключились, и джакузи превратилось в обычную ванну. Тони тихо выругался в третий раз, но вылезать не спешил, навис над Викки и прижался губами к ее груди. Викки хихикнула и склонила голову набок, так что мокрые волосы шлепнулись на плечо и бортик.

— Это был Марк тринадцать, — безразлично отчеканил Джарвис.

Дыхание и щетина защекотали кожу, и Викки подалась вперед, обхватывая Тони за пояс, прижалась бедрами к бедрам.

— Несчастливое число, — выдохнул Тони ей в шею, — Джарвис, без звука.

— Ты вроде собирался бить ему рожу? — проглатывая стон, спросила Викки.

Пальцы Тони соскользнули ниже, огладили внутреннюю сторону бедра и замерли непозволительно возбуждающе близко. Викки выгнулась ему навстречу, поймала губами губы и царапнула ногтями спину.

— Если он разобьет что-нибудь еще, я выставлю ему счет, — проговорил Тони ей в ключицу.

Он глухо зарычал, наваливаясь и упираясь ладонями в бортик, поймал губами бьющуюся жилку на шее. От его движений вода в ванне колыхнулась, волна накрыла грудь Викки и разбилась о шею, и следом за ней губы Тони коснулись подбородка и ямочки под нижней губой. Взорвалось снова, пол ощутимо вздрогнул, на этаже ниже задрожали стекла. Викки прищурилась, глотая чужое дыхание, поймала поцелуй и потерлась щекой о колючую щеку.

— Марк двадцать девять, — Викки прикусила губу, — и Марк тридцать. Ты скоро останешься без костюмов.

Горячая волна поднялась снизу, и Викки запрокинула голову. Тони подсунул ладонь под ее макушку и подмигнул, и Викки дернулась, едва сдерживая хохот. Несколько новых волн разбились о ключицы и шумно выплеснулись на пол, жаром горячей воды обдавая затылок.

— Отличный повод обновить гардероб, — хохотнул Тони.

Громыхнуло в третий раз. Викки поначалу спутала эти звуки с громом, но гроза прошла мимо и скрылась, да и звучало слишком уж близко. Тони, нутром почуявший неладное, дернулся и поднялся, обдавая Викки брызгами и открывая поистине восхитительный вид.

— Это был…

— Марк сорок два, — кивнула Викки.

Пузырьки появились снова, ее лицо обдало мелкими каплями-брызгами. Тони, хватающий ртом воздух, так и застыл посреди ванны голышом, а об его ноги бились волны выплевываемой из отверстий воды. От туч остался только стремительно скрывающийся из поля зрения серый клочок, да мокрое стекло напоминало о прошедшем коротком ливне. Викки выдохнула и поднялась тоже, чмокнула Тони в плечо и потерлась о него щекой, и он, будто отмерев, перевел на нее по-детски расстроенный взгляд.

— Он ведь… еще только прототип, — слова звучали глухо и скомкано, — я ведь даже не успел его закончить, а он его сломал!

Он выглядел таким мило обиженным, что Викки не смогла сдержать смех. Тони покосился на нее угрюмо, хмыкнул и наконец-то вылез из ванны. Впрочем, одеваться он судя по всему не собирался, только подхватил висящий на крючке халат и зашлепал по полу босыми ногами. Викки фыркнула, опустилась на дно, подставляя пузырькам спину и перевернулась набок, подкладывая под голову руку и начиная подглядывать за начинающейся заварушкой.

Тони, на ходу скидывая халат (и зачем только надевал?) и влезая в костюм, без предупреждения выстрелил ладонью, впечатал человека в таком же, но другой раскраски костюме в стену и упер руки в бока. Человек, полковник Роудс, как его назвал Джарвис, сбросил с себя бетонные обломки, шумно выдохнул и тоже не пожелал ничего объяснять, налетая на Тони с разгона. Пол под Викки содрогнулся, и она покосилась на звякнувшие и пошедшие трещинами стекла. Тони ударил кулаком по шлему, отбрасывая противника от себя, и в этот раз Роудс пробил стену и вылетел в соседнее помещение.

Викки вздохнула, вылезла из теплой ласкающей кожу воды и оказалась в комнате, привычно зарываясь в шкаф с головой и цепляя на себя первое попавшееся. Как всегда футболка, вытащенная из общей кучи, принадлежала Тони и спадала с одного плеча, и Викки даже покрутилась перед зеркалом, любуясь собственным отражением. В таком виде неосведомленный человек легко мог бы принять ее за малолетнюю дочку Старка, а не за его давно совершеннолетнюю любовницу.

Полковник Роудс в костюме, раскрашенном под американский флаг, влетел в гостиную и сшиб собой рояль. Струны нестройно звякнули и загудели, Викки поморщилась и фыркнула. Тони рухнул об него сверху, занес руку для удара, но Роудс успел вывернуться и перекатиться, взлетая в воздух и испепеляя половину дивана. Стеклянные стены покрылись трещинам и кое-где осыпались, так что ветер рассыпал лежащие на столике журналы. Что там костюмы, еще немного, и от дома совсем ничего не останется.

— Джарвис, включай сирену, — приказала Викки, затыкая уши.

— Сию минуту, мэм, — отозвался компьютер.

Пронзительный, разрывающий барабанные перепонки вой заставил вздрогнуть и скривиться. Викки быстро переместилась наружу, вниз к океану, спину обдало холодным влажным ветром, кожа тут же стала липкой от соленых брызг. Даже отсюда было слышно вой сирены, заглушающий крики всполошенных чаек и шум бьющихся о камни волн. Ветер трепал мокрые волосы, и Викки выругалась, представляя, как ей придется распутывать образовавшиеся колтуны.

Когда она вернулась, шум стих, а двое мужчин вылезли из своих консервных банок. Полковник Роудс оказался высоким темнокожим мужчиной с истинно солдатской выправкой и колючим подозрительным взглядом. Он потирал плечо и разминал шею, а Тони, не переставая изрыгать колкие ругательства, стирал кровь с губы. Он уже был одет все в тот же теперь сильно запыленный халат; гостиная превратилась в руины, а на мастерскую Викки даже смотреть не хотела. В конце концов жаловаться будет именно устроивший погром Старк.

— Это что, такая форма дружеского приветствия, — Викки сложила на груди руки, — избить друг друга и разрушить полдома?

— Он убил моих детей, — надувшись, пожаловался Тони, — и назвал тебя малолетней профурсеткой. Прямо так и сказал!

Полковник Роудс закатил глаза. Викки фыркнула, разглядывая его исподтишка, и склонила голову набок. Он выглядел серьезным и раздосадованным, почти не смотрел на Викки, но она все равно видела его неодобрительный взгляд. Что ж, он наверняка тоже поверил сплетням о том, что скандально известный Тони Старк подцепил несовершеннолетнюю. Эти слухи расползлись волной после той самой конференции, где кто-то сфотографировал их вместе. Они, конечно, и раньше появлялись на приемах и вечеринках вместе и даже вели себя довольно вызывающе, но то были мероприятия несколько другого формата, и папарацци к ним не допускали. В этот раз желтые газеты, зацепившись за ее юное лицо, поспешили очернить миллиардера и одного из спасителей Нью-Йорка.

— Тони, костюмы — не твои дети, — вздохнул Роудс и указал на Викки пальцем, — и она действительно выглядит как ребенок, Тони, даже не пытайся оправдываться. Во что ты влез на этот раз? И что случилось с Пеппер?

Викки склонила голову набок и закусила губу. Ее так и подмывало сказать, что не стоит судить о человеке по внешнему виду и выдать какой-нибудь финт, но этого она, кажется, успела нахвататься у эксцентричного хозяина дома.

— Если ты пришел, чтобы обзываться, — Тони взмахнул рукой в сторону выхода и деловито отвернулся, — проваливай.

Полковник Роудс выдохнул и развел руками, мол, что с тобой таким делать. Он на самом деле выглядел уставшим и потрепанным, а его сине-красно-белый костюм теперь требовал серьезного ремонта. Тони, пострадавший скорее морально, чем физически, бросал на друга обиженные взгляды и косо поглядывал на Викки, то и дело касаясь разбитой губы. Викки, проигнорировав прозрачные намеки, набрала воздуха в грудь и скомандовала:

— Тони, оденься, живо. Мистер Роудс, простите, не знаю вашего имени, переместитесь на кухню и постарайтесь больше ничего не ломать, пожалуйста. Джарвис, вызови кого-нибудь, чтобы убрать весь этот беспорядок.

Раздался взрыв, дрогнули и рассыпались стекла. Викки дернулась, непроизвольно оказываясь достаточно далеко, Роудс среагировал быстро и точно, падая на пол и закрывая голову руками. Тони, уже успевший подняться, спрятался за раскрытый посреди обломков комнаты костюм.

— Это был Марк сорок один! — крикнула со второго этажа Викки, когда пыль осела. — В общей сложности пять костюмов, если не считать этот!

Она указала на стоящий и кажущийся вполне целым костюм, хотя его, пожалуй, теперь тоже можно было отнести к числу испорченных. Тони, проследив за ее взглядом, шлепнул по железной руке ладонью, и его обожаемая броня повалилась на пол пробитым насквозь оловянным солдатиком. Роудс, поднявший голову от пола, раскрыл от удивления рот:

— Как она там оказалась?

— Я уже вызвал бригаду строителей, — отчитался Джарвис, — и замечу, что реконструкция башни Старка совсем недавно окончательно завершилась.

— Добавь дизайнера, — бросил Тони, взбегая по лестнице, — пусть все здесь переделают, только подвал не трогать.

Викки закатила глаза и оперлась о перила, свешиваясь вниз. Роудс поднимался и отряхивался, оглядывая устроенный ими с Тони беспорядок.

— Понял, сэр, — сказал Джарвис, — все же рекомендую вам пересмотреть свое хобби и подобрать менее разрушительный вариант. Как насчет вязания крючком или макраме? Успокаивающие занятия полезны при вашей расшатанной нервной системе.

Викки прыснула и расхохоталась. Тони, поравнявшись с ней, скорчил недовольную мину, показал язык и прошел мимо. Полковник Роудс рассматривал повреждения на костюме, стучал по нему костяшками и явно мысленно ругался. Ну, по крайней мере Викки в такой ситуации определенно была бы зла, хотя ведь он сам, можно сказать, первый начал.

— Ты прелесть, Джарвис, — хихикнула она, когда Тони скрылся в комнате.

— Благодарю, мисс, — откликнулся Джарвис, — я знаю.

Викки готова была поклясться, что слышала в механическом голосе самодовольные насмешливые нотки. Она задумчиво хмыкнула, подглядывая за переодевающимся Тони, вздохнула и вытянула руки, ложась на перила грудью. Полковник Роудс постучал по раскрытому шлему и выругался себе под нос. Стеклянная крошка хрустела под его ботинками.

— Кстати, — кашлянула Викки, перевешиваясь через перила, — мне двадцать девять!

Роудс устало возвел глаза к пробитому потолку и осел на полусожженный им же диван.

 

На океан опускались сумерки. Сизые грозовые тучи давно рассеялись, но теперь небо покрывал тонкий слой окрашивающихся темно-синим гладких облаков. Волны, яростно играющие еще днем, успокоились и мерно наползали на каменный берег и опадали, смешиваясь с густой почти черной водой. Сквозь разбитые стекла задувал ветер, взметал осколки и бетонную крошку и бился об устоявшие стены. Они перебрались на кухню, Викки обрабатывала разбитую губу Тони, а полковник Роудс, которого ей так нормально и не представили, сидел напротив, хмуро подперев рукой щеку.

— Так зачем ты пришел? — нарушил немелодичную тишину Тони. — Только не говори, что подраться захотелось, я ведь серьезно обижусь.

Викки прижала к его губе смоченную в перекиси ватку, и он зашипел и зажмурился. Капелька крови, смешавшись с прозрачной жидкостью, вспенилась и потекла по подбородку, и Викки смахнула ее быстрым движением. Роудс неприязненно скривился:

— Твоей подружке обязательно…

— Меня зовут Виктория, — перебила Викки, — и я не виновата, что мое лицо выглядит так.

Тони рассмеялся. Викки прижала ватку сильнее и размазала перекись по его щеке. Горячие ладони Тони обхватили Викки за талию и притянули ближе, и она фыркнула, шлепнула его по плечу и демонстративно отстранилась.

— Ладно тебе, Роуди, даже Пеппер ее уже одобрила, — он щелкнул пальцами за спиной Викки, — и вообще, смотри, какая она крутая.

Прямо над столом появился голографический экран. Викки прищурилась, узнавая видео, которое он собирался показать, и зло рыкнула.

— О, ну если Пеппер одобрила, — фыркнул Роудс, — погоди, Пеппер что сделала?

— Тони, — одновременно зашипела Викки, отбиваясь от его рук, — не смей. Заклинаю тебя, не смей.

Это было то самое видео с битвы за Нью-Йорк, где неизвестный оператор смог запечатлеть, как Викки и Наташа почти спина к спине рубят читаури направо и налево. Викки до сих пор не понимала, кто, как и откуда умудрился это заснять, и в глубине души подозревала, что все это сделал Тони. То, что он уже показал это видео Пеппер, Хэппи, Брюсу и едва ли не каждому встречному, только подтверждало догадку. В комментарии, коих под записью накопилось уже больше миллиона, Викки предпочитала даже не заглядывать. Хорошо хоть съемка велась издалека, так что разглядеть лицо было практически невозможно.

— Гляди, одного, второго. А этому башку насквозь размозжила! — комментировал Тони. — А сейчас двоих за раз уложит.

— Джарвис, выключи, пожалуйста, — обреченно вздохнула Викки.

Голографический экран погас в тот момент, когда Викки на записи оглянулась, отряхнулась от инопланетной крови и исчезла. Тони разочарованно присвистнул, и Викки, выпутавшись из кольца рук, отвесила ему подзатыльник.

— Джарвис, ты чертов предатель, — буркнул, скуксившись, Тони.

Искусственный интеллект благоразумно промолчал. Роудс, все это время переводящий взгляд с них на экран, потер лоб, зажмурился, соскальзывая пальцами на переносицу, и громко предупреждающе кашлянул. Он все еще выглядел уставшим и потрепанным, но теперь в нем можно было увидеть не подравшегося пацана, а воспитателя в детском саду, чьи подопечные начали швыряться едой посреди обеда. Викки хихикнула, растрепала волосы Тони и махнула рукой, направляясь прочь из кухни.

— Мне несомненно нравится, как ты виляешь попкой, — хохотнул он ей в спину, — но Роуди можно доверять.

Викки фыркнула, подняла над головой средний палец и исчезла. Начавшийся сразу после ее ухода разговор она подслушивать не стала.

* * *

В башне Викки чувствовала себя странно неуютно. Высота ли действовала на нее, оживленный город или множество людей внизу, но Викки ощущала себя уставшей и растерянной. Скованной, будто оказалась заперта в стеклянную клетку. Океана здесь не было, звезды стали чуточку ближе, а сама Викки будто застряла в расщелине где-то между мирами.

Брюс тоже жил здесь с недавних пор, и они проводили вместе много времени, продолжая исследовать ее способности и возникшую аномалию. Тони почти не встревал, но неизменно просматривал результаты и задумчиво хмурился, будто не мог вспомнить нечто важное. Он расследовал дело Мандарина — террориста, устроившего уже несколько взрывов, но по просьбе полковника Роудса лично не влезал и просто передавал ему все полученные данные. Правительство заявило, что намерено решить это дело без участия супергероев, и Тони воспринял их слова едва ли не как личное оскорбление и на всех обиделся.

У Викки что-то свербело между бровей и пальцы кололо, казалось, будто весь мир навалился на плечи. Викки никогда прежде не чувствовала себя так душно, оставаясь на одном места. Ей казалось, будто она провела на этой неправильной Земле уже целую вечность.

Гулкими шагами приближалось рождество, год под несчастливым номером, как его называл Тони, заканчивался, и пока не случилось ничего, что можно было бы назвать неприятностями. Тони снились кошмары, Викки — воспоминания, и они оба постоянно вставали по ночам. Никто не желал говорить об этом первым, но каждому из них прямо сейчас слова были катастрофически необходимы.

Тони дернулся, вырывая Викки из сонного оцепенения, и глухо застонал. Викки, находясь в пограничном состоянии, не сразу осознала, что ему снова снится кошмар, пискнула, когда он ощутимо вздрогнул всем телом, и едва не повалилась на пол, стягивая на себя одеяло. Тони трясло, лоб его был покрыт холодной испариной, а в подушку он вцепился так, что побелели костяшки. Он что-то бормотал себе под нос, но она не могла разобрать слов.

— Тони, — Викки осторожно коснулась его плеча, — эй, Тони, ну просыпайся же.

Тони рыкнул в подушку и взмахнул в ее сторону рукой, переворачиваясь на спину, так что она едва увернулась от удара. Сердце подскочило куда-то к горлу, а ладони вспотели; Викки не заметила, как оказалась на другом конце комнаты. Лицо Тони было белым, словно полотно, глазные яблоки метались под веками, а на губе выступили капельки крови. Впервые за все время ему было так плохо, а Викки, кажется, совсем ничего не могла сделать.

Она невольно вспомнила собственные кошмары, липкие и разъедающие, и дрожь пробрала ее с головы до пят. Викки поморщилась, в два шага оказалась возле кровати и вцепилась Тони в запястья, изо всех сил прижимая их к матрасу и мешая брыкаться. Помогло, конечно, слабо, мгновение спустя Тони заехал ей в висок, заметался еще сильнее и гулко пронзительно взвыл. Викки, сглатывая горькую слюну, отчаянно зажмурилась и всхлипнула.

— Тони! — выплюнула она, с размаху ударяясь лбом о его лоб. — Что бы тебе не снилось, это всего лишь кошмар!

Тони дернулся, сбрасывая ее руки, взмахнул обеими руками, будто пытался за что-то ухватиться, распахнул глаза и невидяще уставился в потолок. Викки осела на пол и отчего-то разревелась; лоб и висок болезненно пульсировали. Прошло, наверное, несколько минут, прежде чем тишина взорвалась звуками.

— Что я… эй, Ви… — холодные пальцы коснулись макушки; голос Тони звучал растеряно и напугано, — я обидел тебя? Прости, пожалуйста, только не плачь. Прошу тебя, только не плачь.

Он потянул ее вверх, усадил рядом, почти себе на колени и принялся убирать с лица растрепавшиеся волосы. Сквозь пелену слез Тони выглядел совсем мутным черно-белым пятном, и Викки изо всех сил вцепилась в его взмокшую майку.

— Боже, у тебя лоб как у Мегамозга, — хохотнул Тони, вытирая слезы с ее щек, — давай же, нужно приложить лед, или мне придется стать твоей ручной рыбой в шаре.

Викки прыснула и подалась вперед, утыкаясь носом в его грудь. Тони шумно выдохнул и обхватил ее за плечи, поглаживая по волосам и спине. От его прикосновений становилось спокойнее, хотя лоб, которым она неосторожно ткнулась в реактор, взорвался еще большей болью.

— Если уж я Мегамозг, то ты должен быть Роксаной Ричи, — фыркнула Викки.

— Женщина, из-за которой у всех проблемы? — Тони выдохнул, обдавая горячим дыханием волосы. — Рыба мне нравится больше. Ты Мегамозг, а я твой Прислужник, к черту третьих лишних.

Викки рассмеялась, размазывая слезы по его майке, зашипела, снова упираясь в реактор, и отклонилась, укладывая голову на руку Тони. Его губы коснулись виска Викки, поймали капельки слез в уголках глаз и опустились по щеке до мочки уха.

— Каждый раз, когда вижу твои слезы, понятия не имею, что с ними делать, — пробирающе серьезно сказал Тони, — чувствую себя беспомощным сопляком. Сильно болит?

Викки хмыкнула, смыкая руки за его спиной. Тони опустил голову, накрывая губами плечо и оглаживая его поцелуями до ямочки между ключиц. Через каждое касание он повторял, словно мантру, «прости», и от этой нежности Викки никак не могла собраться с силами, чтобы перестать плакать.

— Сильно, — выдохнула Викки, заставляя его замереть, — дурак.

На самом деле боль постепенно отступала, по виску расползалось онемение, а наверняка сильно распухший лоб ощущался как отдельная часть тела. Тони скользнул губами наверх, мягко коснулся скулы, царапнул щетиной веко и бровь. Викки хихикнула от пробежавшей волны мурашек, вывернулась так, чтобы смотреть на него сверху вниз и прищурилась. Тони уже не выглядел белым как светящийся в темноте фонарь, руки его по-прежнему терялись где-то в ее волосах, а губы были растянуты в извиняющейся и самую капельку нахальной улыбке. Он как раз раскрыл рот, чтобы что-то сказать, и Викки перебила его, накрывая губы ладонью:

— Что тебе приснилось?

Тони вздрогнул, взгляд его потемнел, а сам он как будто мимолетно отстранился. Викки склонила голову набок, так что волосы упали ей на плечо, огладила кончиками пальцев уголок губ и скользнула на щеку и дальше, путаясь в волосах над ухом.

— Ты наверняка не помнишь, — голос Тони оказался едва различим в прерываемой вздохами тишине, — да и я не уверен, что это не было галлюцинацией. Когда я влетел в тот портал и оказался посреди открытого космоса, системы костюма начали постепенно отказывать. Связь прервалась, так что Джарвис просто отключился.

Викки кивнула, осторожно выбралась из его объятий и потянула на себя, одними губами пообещав сделать молоко с медом. Тони усмехнулся, послушно следуя за ней.

— Вокруг все взрывалось в кромешной тишине, а я падал к закрывающемуся порталу и не был уверен, что смогу выбраться. И появилась ты, — Тони мечтательно выдохнул, перехватил ее руку, переплетая пальцы, — толкнула меня в грудь и исчезла. Твои волосы развевались в пустоте, на лице была чужая черная кровь, и мне даже на мгновение показалось, будто я вижу ангела.

Викки усмехнулась, Тони поравнялся с ней и чмокнул в щеку. На кухне Викки усадила его за стол, растрепала волосы и полезла в холодильник, вытаскивая последний пакет молока.

— Во сне все то же самое, кроме, — Тони опустил подбородок на сложенные лодочкой ладони, — я также оказываюсь в космосе, гремят беззвучно взрывы и появляешься ты. Вот только лицо у тебя мертвенно-бледное, кровь течет по щекам ярко-алая, и ты не исчезаешь. Читаури тянут меня вниз, и я не могу ухватить тебя за руку, и ты остаешься висеть там. Я проваливаюсь в дыру, возвращаюсь на Землю, а ты остаешься висеть там в тишине и пустоте, холодная и бесчувственная.

Викки нажала несколько кнопок, перелила молоко в кастрюльку и поставила ее на обведенный пунктирной линией круг. Это напоминало ей о детских кошмарах, преследовавших Викки после того, как она вернулась домой. Тогда мама, вырывающая ее из сна прикосновением прохладной ладони, вела Викки на кухню, ставила кастрюльку на плиту, делала теплое молоко с медом и рассказывала истории. Папа неизменно наблюдал за их полуночными посиделками, колко комментировал, и иногда они с мамой начинали, смеясь, спорить на ровном месте. Викки любила такие дни несмотря даже на липкие пробирающие кошмары, потому что именно тогда она больше всего была неизменным центром их маленькой вселенной.

— Помнишь, я рассказывала о других планетах? — спросила Викки, не оборачиваясь и помешивая стремительно теплеющее молоко деревянной лопаткой. — Впервые дальше другого конца нашей Земли я прыгнула, когда мне было одиннадцать. Не знаю, как так получилось, возможно тогда моя сила была нестабильна или… В общем, я оказалась в космосе. Одиннадцатилетняя девчонка, еще совсем соплячка, не осознавшая пределов собственных способностей, прыгнула, а обратно вернуться…

Викки щелкнула пальцами и прикрыла глаза. Тони смотрел на нее пристально, сцепил ладони в замок на столе и бурил взглядом точку между лопаток. Он молчал, но Викки слышала его сиплое, вполне красноречивое дыхание.

— Я висела там, не могла и пальцем двинуть от охватившего меня ужаса и ждала, что умру. Вокруг была оглушающая тишина и россыпи звезд запредельно далеко, будто кто-то сыпанул на черную скатерть манную кашу. Терпеть не могу манную кашу.

Тони хохотнул и стих. Молоко закипело, и Викки переставила кастрюльку на столешницу и потянулась в шкафчик за чашками и медом.

— Вокруг меня было темно и холодно, я считала вдохи и ждала уже слишком долго, чтобы все происходящее было правдой. Конечно, я не знала, что именно бывает с человеком, попавшим в открытый космос без специального скафандра, но уверенно могла сказать, что была жива уже слишком долго.

Викки разлила горячее молоко по чашкам, пальцем вытерла скатившуюся по стенке одной из них капельку и сунула в рот. Мед отыскался в одном из нижних шкафчиков, и она уверенно плюхнула в каждую чашку по две ложки.

— Когда ты вернулась?

Тони обхватил чашку пальцами, когда Викки еще не отпустила, мазнул по коже и коротко улыбнулся, подтягивая ее к себе. Викки уселась напротив, противно скрипнув ножками стула, склонила голову набок и рассмеялась.

— Через какое-то время меня подобрали контрабандисты-работорговцы. Тогда-то я и узнала, что могу понимать даже инопланетные языки, какое-то время просто послушав. Не скажу, что было страшнее чем висеть в пустоте, но тогда я хотя бы смогла взять себя в руки и кое-как вернуться на Землю. Приземлилась на севере Японии, а там уже… Я впервые видела у мамы такие глаза: словно Медуза Горгона, одним взглядом обращающая в камень. А потом она крепко-крепко обняла меня, и мне больше не было страшно.

Викки крутила ложку в пальцах, размешивая итак уже растворившийся мед. Когда-то невообразимо давно молчаливая темнота космоса и правда долгое время была ее самым страшным ночным кошмаром, но времена изменились, и страхи сменились тоже.

— Суровое детство девочки из другого мира, — хохотнул Тони, накрывая лоб и глаза ладонью, и сделал большой глоток, — это и должно быть так сладко?

Он скривился, облизал губы и причмокнул, будто распробовал. Викки опустила щеку на сжатую в кулак ладонь, крутанула стакан и щелкнула по нему ногтем. Огни города горели в темноте, но были слишком низко и далеко, чтобы Викки обратила на них внимание. Они были словно звезды, безразличные, но теплые на вид, чужие и крошечные, не дающие и капли света. Викки хмыкнула, склонила голову, накрывая лицо кирпично-красными в полутьме волосами. Ее мир изменился, и теперь вместо холодного космоса в кошмарах они видела только людей.

— Раньше космос пугал меня, — вздохнула Викки, выключая свет над столешницей, — а теперь успокаивает.

Мрак лег на плечи, впутался в волосы и накрыл губы. Молоко и вправду получилось слишком сладким, но Тони уже все допил, щурился в ненастоящей темноте, но так Викки не видела выражения его лица.