... И разверзлись небеса... Книга первая (гет)

Ночь вокруг поселения прошла неспокойно, бессмертные слышали выстрелы, и большая толпа смердящих с вечера бродила по периметру каменной ограды, по приказу лидера их ряды значительно почистили, но зарево пожара от сожжения их трупов наблюдали долго, и поднявшийся ветер гнал в сторону поселка совсем не ароматные запахи. Из соседней колонии прибыл курьер с сообщением, что банда людей из двадцати человек пыталась прорваться на территорию, они, без сомнения, знали, кем она охраняется, потому что использовали гранатометы. У коммуны были потери, один бессмертный сгорел, но атаку удалось отбить и нападавших уничтожить, всех за исключением трех человек; когда их допросили о причинах дерзкой, но обреченной на провал попытки прорыва, выяснилось, что прикрываясь громкими словами об освобождении людей от диктата вампиров, они, на самом деле, преследовали цели, намного менее благородные, прежде всего, банда стремилась завладеть продуктами питания, а потом установить контроль над поселением, заставив находящихся там людей жить по своим правилам.

Такое развитие событии не оказалось неожиданным, запасы продуктов в покинутых и разграбленных городах стремительно сокращались, нападения на колонии, людские или охраняемые бессмертными, стали происходить чаще. Поселения, создаваемые людьми, оказывались для бандитов самой легкой добычей по разным причинам, у них была плохо подготовленная охрана, имелся недостаток оружия и самое печальное ‒ их раздирали внутренние разногласия. Даже перед опасностью исчезновения, как вида, люди, как ни странно, не объединялись, а продолжали взращивать конфликты за обладание званием альфа-самца в стае. Кто-то считал себя умнее и способнее других, полагал, что лучше знал, как выжить, отказывался подчиняться приказам руководства, состоявшего, как правило, из военных, людей, обладавших опытом ведения боевых действий и выживания в чрезвычайных условиях. При этом недовольные собирали вокруг себя сторонников и подбивали их на неповиновение. Заканчивалось это брожение почти всегда одинаково ‒ колонии раскалывались, внешние враги легко находили среди них союзников, сопротивлявшиеся бандитам люди уничтожались, и только тогда население, оказавшееся на положении рабов, понимало свои ошибки. С бунтовщиками, заварившими эту кашу, новые хозяева не церемонились, угрожая немедленной и жесткой расправой в случае сопротивления, заставляли принимать новые, еще более жесткие правила существования.

Поселения, управляемые бессмертными, выглядели на этом фоне более устойчивыми и давали людям гарантии сохранения их жизни в обмен на питательную жидкость, текущую в человеческих венах. Но и в этом вопросе коммуна вампиров жила согласно правилам, утвержденным советом: у детей до двенадцати лет кровь категорически не брали, такой привилегией пользовались также беременные женщины, больные на момент донорского дня и престарелые люди после семидесяти лет, хотя таких в колониях почти не было. Например, в поселении, где оказалась Анна, из сорока пяти человек потенциальными донорами были только тридцать шесть, они делились на две группы, и каждая из них имела свой донорский день, он назначался два раза в месяц поочередно для каждой из групп. Людям предписывалось сдать по двести пятьдесят миллилитров крови раз в две недели, естественно, в поселениях с большим количеством жителей, и запасов крови было больше, иногда с разрешения Ростислава ее излишки обменивались на продукты с теми колониями, где людей не хватало для прокорма вампиров.

Кроме того бессмертные, уходившие в рейды, получали право питаться людьми, находившимися вне закона, таковыми по решению совета считались члены банд и каннибалы, если же вампира уличали в убийстве невинного человека, он ликвидировался лидером коммуны, в которой состоял, редко, но такие случаи имели место, чем питались сами члены Совета, издавшие такой указ, никогда не обсуждалось.

Не возвращаясь в свою комнату, Анна сразу прошла в столовую, где шеф-повар и помощницы встретили ее, как старую знакомую. В зале еще никого не было, и она получила разрешение пройти за своей порцией завтрака на кухню.

— Я сегодня собиралась пригласить на чай бабу Галю из больницы. Но вопрос весь в том, что чая у меня нет. Его можно взять у вас, или где-то еще? Как это здесь заведено? — спросила она, быстро умяв завтрак и чувствуя себя все еще голодной.

Помощницы переглянулись. — Чай для личного пользования мы не выдаем, завариваем здесь. Его очень мало, но многие выходят из положения, используя ягоды или травку: мяту, зверобой, чабрец, их можно найти здесь же на территории, или настаивают яблоки. .В общем, каждый фантазирует, как может.

Девушка кивнула головой, раз осадное положение снято то, вероятнее всего, рейды в города возобновились, Анри она видела сегодня утром, а это означало, что его группа будет следующей на очереди для выхода во внешний мир. Она вполне может попросить у него достать семена нужных ей трав, и принести несколько пакетов с чаем, они не тяжелые. До начала работы в теплице было время и вполне достаточное, чтобы сходить до больницы и вернуться назад, когда она вошла, Алексей развернулся к ней с вопросом, который становился уже традиционным и начинал ее напрягать:

— Как ты себя чувствуешь?

Девушка вздохнула. — Да, нормально я себя чувствую, нормально. А вы не знаете, когда группа Анри пойдет в рейд?

— Вроде завтра. А что? — ей показалось, что в его взгляде была настороженность, и он больше не улыбался. — Алексей, у вас что-то случилось? Вы мне кажетесь напряженным. — с участием спросила она.

Доктор хмыкнул и предложил Анне поискать Анри в административном корпусе, либо просто громко позвать его и ждать, она выбрала последнее и, присев на стол, стала смотреть на входную дверь, болтая ногами, как маленький ребенок. Алексей покосился на нее, но ничего не сказал.

Анри появился минут через десять, когда она уже собиралась уходить, принюхавшись и внимательно оглядев девушку, задал тот же вопрос: — Как ты себя чувствуешь?

Девушка засмеялась. — Да что с вами обоими? Анри, я хотела попросить об одолжении. — он слегка кивнул, пдтверждая, что слушает ее. — Мне нужны семена некоторых растений, трав для кулинарных нужд, если я дам вам список, вы принесете их?

— А где мне их искать? — удивился он.

— Ну как где? В магазинах, где продавали товары для сада, семена, в том числе. Это такие небольшие пакетики с расфасованными зернышками растений и на них картинка, показывающая, как растение будет выглядеть. Никогда не видели? — теперь удивилась она.

Он отрицательно покачал головой и с некоторым раздражением произнес:

— Ну, конечно не видел. Никакого интереса они для меня не представляют.

— Я понимаю... Но заказ возьмете? Я хотела еще и чая попросить. — Анна вздохнула и нахмурилась, боясь отказа.

— Мы заказов не принимаем. — он поколебался и, усмехнувшись, добавил: — И я не Феликс.

— Бог мой, до чего же вы противный. — вспыхнула она и вышла из смотровой.

Алексей окликнул ее уже в дверях. — Анна, вернись. Составь список, я передам знакомым, они найдут.

Девушка вернулась и, взяв карандаш и бумагу, демонстративно прошла в палату, где сегодня ночевала, составив список, передала его доктору поблагодарила и заторопилась на работу, в сторону француза больше не смотрела. Когда она ушла, Алексей с улыбкой оглядел друга:

— А ведь ты ревнуешь... Послушай, де Ланвиль, она недолго пробудет здесь, думаю, процесс трансформации уже идет, и скоро за ней придут. Ты больше никогда не увидишь ее. Так стоит ли вести себя, как последний болван, может, лучше сказать ей о своих чувствах и быть счастливым вместе с ней отпущенное вам время, вместо того, чтобы раздражать ее. — он помолчал и вдруг неожиданно расхохотался, а когда Анри непонимающе взглянул на него, ответил сквозь смех. — Вот так однажды разозлишь девушку, и она тебе чем-нибудь голову снесет, мой друг, или сердце вырвет. Ты же видел, какая сила в ней дремлет.

Утром, после неудачного забора крови у Анны и ее ухода, друзья еще долго молчали, пытаясь угадать, чему они были свидетелями и стоит ли им ставить в известность Ростислава. Они догадывались, что он не выдал им полную информацию о девушке, полученную от древнего вампира, поэтому не знали о решимости лидера сохранить это в тайне даже от Совета. Именно вопрос с Советом беспокоил друзей больше всего, они были осведомлены, что эти бессмертные забирают людей, обладающих сверхспособностями, и экспериментируют с их силами, но такой участи никто из них Анне не желал, поэтому они решили хранить до поры в тайне ее внезапные короткие превращения. Алексей был уверен, что приступы станут повторяться все чаще, скрыть их не удастся и, в конце концов, о них узнают и люди, и бессмертные, сообщат старейшинам, и их посланники приедут ее забрать.

Анри в тайне от друга решил, что будет постоянно настроен на ее волну, если необходимо, станет слушать девушку круглые сутки, и как только окружающим что-то покажется странным в поведении Анны, он изолирует ее в больнице, чего бы это ему ни стоило, никто не должен видеть, во что она превращается. За триста лет своего существования он не встречался с подобным, особенно пугало то, что Анна не хранила никаких воспоминаний о своих приступах, словно в те моменты ее человеческое сознание и память вытеснялись куда-то на периферию чужеродным естеством, спавшим в ней все эти годы. Пока ее новая проявляющаяся суть временно отступала, но ни он, ни его друг не сомневались, она захватит ее всю, они видели, какой силой это Некто или Нечто обладало, и было совершенно не ясно, останется ли в Анне что-то от человека, сохранятся ли в новой сущности воспоминания о прожитых годах, или она изменится совершенно, и все земное в ней сотрется новой природой. Тревожило и то, что теперь она не издавала прежнего запаха, он менялся неоднократно в течение дня, то есть изменения, проходившие в ней пока скрытно, стали постоянным процессом. И эти трансформации де Ланвиль связывал с приходом древнего вампира.

Выйдя из больницы, Анна направилась на работу в теплицы, разгоряченная ссорой с Анри, она понемногу отходила и уже с улыбкой вспоминала свои слова, брошенные ему перед уходом, ей казалось немыслимым, что она в подобном тоне разговаривала с трехсотлетним вампиром, у которого, наверняка, имелся большой опыт по убийству наглых, пытавшихся задирать его людей. Такой тон был бы уместен в разговоре со сверстником, но никак ни с графом де Ланвиль, к которому она по-прежнему питала тайную слабость. «А все-таки он пришел, когда я позвала его», — с удовлетворением подумала Анна, раздумывая теперь, где бы ей взять питьевой воды, чтобы заглушить недовольное ворчание желудка, требовавшего «горючего», ей казалось странным, что она проголодалась так быстро, ведь раньше приходилось обходиться меньшим количеством еды, да и питалась она реже. Возможно, идущий процесс выздоровления требовал от организма больше сил, и тот не уставал ей сигнализировать об этом.

Войдя в теплицу и ощутив влажную атмосферу воздуха, она сразу вспомнила, что не захватила легкой одежды, но, к счастью, у нее под пуловером была маечка, вполне приличная и пригодная на роль топика, а джинсы закрутила закрутила до колен, чтобы ноги не слишком потели. Узнав, кто здесь всем заправляет, Анна подошла к мужчине средних лет, тот стоял к ней вполоборота и разглядывал семена, лежавшие на ладони, потом поднял на нее добрые карие глаза и тепло улыбнулся.

— Вы, Анна? — спросил он, подавая руку с мозолистой ладонью.

Кивнув, девушка протянула свою для пожатия, и когда их пальцы соприкоснулись, вдруг увидела в его голове ‒ или в своей, она не поняла ‒ образ женщины, показавшийся ей знакомым: длинные темные волосы с проседью, собранные в тяжелый узел, миловидное лицо с грустными серыми глазами... Да, это Любовь ‒ ее соседка по дому и столу... Так, так, вот, значит, о ком думает заведующий теплицей, Анна усмехнулась, прежде чем испуг охватил её. Как это могло случиться? Она что, через пожатие руки увидела мысли в его голове? Что это еще такое? Последствия болезни? С ней такого раньше не происходило... И не надо ей этого! Она вовсе не хочет быть каким-то там телепатом! Это только усложнит жизнь! Придется читать все негативные мысли поселенцев и о ней, в том числе... Откуда эта способность вылезла? Она не нужна вовсе... Девушка запаниковала, открыла дверь теплицы и выскочила наружу, прохладный ветер тут же облизал ее жаркое тело, по нему побежали мурашки, инстинктивно обняла себя за плечи, и глаза заслезились.

— Детка, ты что тут делаешь на ветру, да в одной-то маечке! — баба Галя, не спеша, выплыла из-за угла и подошла к ней. — Марш назад! С воспалением легких захотела слечь? А ты чего такая бледная? — и приложила ладонь к ее голове.

— Баба Галя, а где водички взять попить? — стуча зубами, спросила она.

Медсестра всплеснула руками. — Господи ты, боже ты мой! Иди вовнутрь. Я сейчас принесу.

Дверь теплицы открылась, и заведующий втянул Анну назад. — Вот ты где! Я тебе уже ищу. Пойдем, покажу, что нужно сделать. — он коснулся ее предплечья, и Анна отпрыгнула, как ужаленная. Мужчина подвёл девушку к довольно узкой, но длинной грядке, показал на нее пальцем и пояснил:

— Это место для посадки огурцов, делаешь вдоль две борозды. По правилам, расстояние между ними должно быть сантиметров сорок, но мы делаем только тридцать, места у нас больше нет. Далее намечаешь ямки для будущих растений, в пятнадцати сантиметрах друг от друга. надо бы чуть больше, но размеры грядки не позволяют. Семена в миске я предварительно обработал, вот, возьми. — и он протянул ей пластмассовую чашечку. — Ты хоть когда-то в огороде работала? Представляешь, как все это растет?

— А как же! — ответила Анна, следя за тем, чтобы нечаянно не коснуться мужчины руками. — У нас дача была.

— Вот и славно! — обрадовался он. — Работай!

Девушка оглядела грядку, планируя на глазок расположение бороздок, как вдруг ее позвали от дверей. Баба Галя держала в руках маленькую бутылочку воды. — Вот спасибо! — И Анна жадно сделал глоток.

— Ты все-то не пей. Растягивай до обеда. Потом зайдешь на кухню, девочки тебе нальют еще. Ты им здорово с мясом помогла. Хозева-то возле тебя, я смотрю, как пришитые крутятся. Ты их приворожила что-ли?

Анна взглянула на нее с укором. — Здрасьте, баба Галя! Я похожа на такую девушку?

Пожилая женщина улыбнулась. — С первого взгляда нет. А что Анри-то возле теплиц делает?

— Француз? Откуда я знаю? — и понизив голос. добавила. — Я с ним поругалась сегодня.

— Угу. — кивнула медсестра. — И поэтому он здесь... Да, он сроду людьми не интересовался. Темнишь ты, детка моя. Будь осторожна, разозлятся и голову отвернут мигом.

Анна кивнула и улыбнулась, они разошлись, каждая по своим делам, сажая зернышки огурцов, девушка прошептала: — Еще не известно, кто кому голову отвернет. Еще не известно.

Она провозилась с грядкой до обеда, ушла одной из последних, потому что задержалась, пытаясь вымыть грязь из-под ногтей и жалея, что не спросила о перчатках для работы. Вода в бутылочке к тому времени закончилась, неспешно постукивая ею по ноге и накинув пуловер на плечи, девушка пошла по направлению к столовой. Его запах за спиной почувствовала сразу, резко развернулась и едва не налетела на него. — Доругиваться пришел? — с ехидством спросила Анна.

Де Ланвиль пропустил вопрос мимо ушей и нейтральным тоном сказал: — Мне показалась, что ты звала меня. Нет? Что опять произошло? — увидев смятение в ее глазах, переспросил: — У тебя опять был приступ?

— Какой приступ? Почему опять? — она побледнела и схватилась за него рукой.

Он оглянулся и быстро проговорил: — Не здесь. В шесть вечера, на втором этаже больницы, в комнате, в которую забирались. — увидев людей, подходящих к столовой, развернулся и, не глядя на нее, удалился, превысив в этот раз скорость, допустимую для бессмертных на территории поселка.

Слова, сказанные Анри, не шли у нее из головы, она без конца возвращалась к ним во время обеда, но попыталась успокоиться и определила для себя три темы для разговора: свидетелем каких приступов он был, когда и где это имело место, а самое главное, почему она ничего не помнит. Если разговор будет конструктивным, а не закончится очередным выпадом с его стороны, она упомянет о сегодняшнем происшествии в теплице. И, конечно, для обсуждения тем необходимо привлечь Алексея, он все-таки доктор с таким, без преувеличения сказать, многовековым стажем, может, он видел что-то подобное и способен дать этому объяснение .

Неторопливо поглощая еду, она смотрела на своих соседок по столу и думала, смогут ли повториться те ощущения ясновидения ‒ кажется, это так называется ‒ что ее напугали утром, и с кем она может это проверить так, чтобы не быть замеченной в странном поведении. Вспомнила, что вечером баба Галя собиралась придти к ней пить чай, оглядев соседок, спросила:

— А у нас в доме есть чашки и чайник с водой?

Мария снисходительно взглянула на нее и ответила: — Конечно, правда, кружек для гостей у нас маловато. А что?

— Да, медсестра сегодня вечером придет ко мне посмотреть, как я устроилась. Мы с ней подружились, пока я лежала в больнице. А чашек у меня нет, да и чая тоже. Интересно, если попрошу на кухне, дадут немного? — девушка оглядела их, ожидая ответа.

— Тебе, возможно, и дадут. — с иронией проговорила Мария. — Ты же нас всех осчастливила, накормив мясом.

Любовь метнула на нее рассерженный взгляд и, похлопав по руке Анны, примирительно сказала: — Не слушай ее. Она просто завидует. До тебя, никому не удавалось с ними сблизиться, они нас просто не замечали. Здесь многие надеются на то, что через тебя, мы лучше с ними поладим.

Зоя поддержала ее. — Если они вспомнят, что когда-то тоже жили, как люди, хуже не будет никому.

Анна задумчиво смотрела на них, а девушки ждали ее ответа:

— Ну, можно попробовать... Неплохо бы изложить запросы людей на бумаге, а я попытаюсь прозондировать почву насчет их обсуждения. Но предупреждаю сразу ‒ пожелания могут быть учтены с сохранением прежнего порядка. На другое никто из них не пойдет, у них есть четкие инструкции.

Соседки широко раскрыли глаза и почему-то шепотом спросили: — Инструкции? От кого?

— Девушки, ну не сами же они кинулись спасать человечество, я сейчас не говорю о причинах.

— Как интересно... — пробормотала Зоя.

Анна пожала плечами. — Почему бы вам не попробовать подружиться с ними? Возможно, среди них найдутся те, кто более отзывчив к людям. Попробуйте!

— А какие есть красавчики! — Мария томно вздохнула и, оглянувшись, добавила шепотом. — Вот бы обнял такой...

— Маша! — осадила ее Любовь. — Ну, ты хоть думай, что говоришь!

Но Машу было уже не остановить, наклонившись к Анне, и, блестя глазами от возбуждения, она прошептала:

— Я видела, что ты до них дотрагивалась. Какие они на ощупь?

Девушка ответила также шепотом: — Твердые, холодные и у каждого свой запах.

— Запах? — они спросили почти одновременно.

Она кивнула головой, шум в столовой прервал их разговор, закончив обед, люди стали расходиться, а они все еще сидели со вторым блюдом, торопясь доесть, соседки бросали заинтересованные взгляды на Анну, своими словами она пробудила такое любопытство, что они не знали, как дожить до вечера, чтобы получше расспросить и получить информацию, о которой подруги представления не имели до сегодняшнего дня.

Девушка едва дождалась окончания работы и, торопясь, отправилась в больницу, Алексей сидел на обычном месте в смотровой и, не поворачиваясь, поднял палец к потолку, жест был понятен ‒ Анри ждал ее наверху. Торопясь, она вбежала по лестнице, у дверей остановилась и попыталась выровнять дыхание, потом подумала, что это не имело смысла, поскольку он услышал ее сердцебиение, как только она вошла. «Я словно на свидание иду», — подумала Анна, и разве не лучше было бы сразу пригласить Алексея, он доктор и сможет описать ситуацию с профессиональной точки зрения. Однако, перед тем, как войти, она вспомнила все маленькие девичьи хитрости, придающие яркость лицу: покусала губы, быстро потерла щеки и тряхнула волосами, чтобы распушить их, потом глубоко вздохнула и открыла дверь.

Анри стоял лицом к окну, она застыла в дверях, ожидая, когда он повернется, но он медлил. Причина, по которой девушка пришла сюда, отошла на второй план, главное ‒ он рядом, совсем близко, и они сейчас вдвоем без посторонних глаз, чувство к нему, которое она пыталась заглушить, моментально расправило крылья, и оказалось, что за это время оно здорово подросло. Не думая о том, что делает, а подчиняясь порыву, Анна подошла, прижалась к его спине и обняла за талию, сразу почувствовав всем телом его холод. Никто из них не двигался, наконец, он прошептал:

— Tu vas prendre froid.¹

— Et alors... ²

Он развернулся и наклонился к ней. «Господи, какой красивый!» — подумала она, и так как он колебался, сама приподнялась на цыпочках и, обхватив его лицо своими ладошками, с жадностью прильнула к губам Анри, его губы разомкнулись и осторожно прихватили ее нижнюю губу, осознание близости смертоносных зубов неожиданно странно возбудило ее, она застонала и, открыв рот, попыталась захватить его губы, слегка прикусывая.

— Mais qu'est-ce que tu fais, ma belle? ³ — проговорил он, слегка отстраняясь и улыбаясь ей.

— Rien. Je t'aime.⁴ — и она снова решительно притянула его к себе.

Анна потеряла счет времени, забыв, зачем пришла сюда. Они начали знакомство друг с другом с упражнений в поцелуях, которые становились все смелее, она вжималась в его твердое тело и попыталась просунуть руки под черный пуловер, вампир напрягся, но не отстранился. Контраст между жаркими ладошками человека и его холодной кожей был обжигающим и ошеломил ее, не отрывая от нее глаз, словно спрашивая разрешения, Анри сжал ее левую грудь, под которой с бешеной скоростью билось сердце. Острое наслаждение от этого контакта было таким интенсивным, что застонав и потянувшись в пояснице, девушка чуть прогнулась назад, а затем прильнула к нему всем телом, двинув бедрами и с восторгом ощутив его ответную реакцию. Неизвестно, чем бы это закончилось, если бы в дверь не постучали, они молчали, не в состоянии оторваться друг от друга, не желая упустить остроту ощущений, волнами пробегавших от одного тела к другому, словно внутри их притягивал друг к другу невидимый магнит. Назвав себя, Алексей подождал еще немного и вошел, но не выразил никакого удивления при виде их тесных объятий, покачав головой и широко улыбаясь, заметил:

— О-о-о, я вижу, как далеко вы продвинулись в вашей неприязни. Знаете ли вы, что звуки ваших… гмм … разговоров заполнили весь дом, и я больше не смог усидеть на месте? — он приблизился к ним, осмотрел и заявил таким тоном, словно ставил диагноз: — Хорошо смотритесь, вы отлично вписались друг в друга. Но, давайте поговорим о деле...

* * *

¹ франц. — Ты замерзнешь.

² франц. — Ну, и что...

³ франц. — Да, что же ты делаешь, красавица моя?

⁴ франц. — Ничего. Я люблю тебя.