Супружество и монстры: эсхатологический роман (джен)

Моя первая настоящая встреча с Хейли на самом деле была второй. Впервые я увидел её, когда мы ходили с нашими общими друзьями в кино. Мы сидели рядом друг с другом в тёмном кинотеатре, но я запомнил лишь запах её духов и случайное прикосновение локтя. Позже, в вестибюле, она была ужасно милой, но такой молчаливой, что я решил, что чем-то её обидел. Я жутко удивился, когда через несколько дней она сама написала мне и пригласила выпить кофе.

Мы договорились встретиться в кафе на полпути между нами, но я неправильно рассчитал время и приехал слишком рано. Мне повезло. Когда она пришла, мой заказ уже принесли и я мог тихонько понаблюдать, как она окидывает взглядом комнату в поисках нашего столика. Воистину, люди ведут себя естественнее всего, когда считают, что на них никто не смотрит. Она собиралась встретиться с совершенно незнакомым человеком, но казалась такой уверенной и спокойной. Ростом она была не больше пяти футов, но в её пронзительном взгляде читалось, что стоит ей пожелать, и весь мир падёт к её ногам. Длинные тёмные волосы спадали на белую курточку, под которой виднелась чёрная блузка. С некоторым смятением я заметил у неё в руках планшет с зажимом для бумаги — неужели обознался? Но потом она увидела, что я ей улыбаюсь, и направилась к нашему столику.

Она села и пристально, я бы даже сказал — оценивающе, посмотрела на меня, её взгляд не был безразличным, но и тепла в нём не ощущалось. Я почувствовал себя несколько беззащитно, кашлянул и протянул руку.

— Привет! Я Шон, рад снова встретиться, эм, можно поинтересоваться, зачем тебе этот планшет?

Она дёрнулась, словно от неожиданности, и немного покраснела. Неужто забыла, что я умею разговаривать?

— Ой, эм-м, привет! Да. Тревор рассказал мне о тебе. Я Хейли, очень приятно и так далее...

Она действительно произнесла «и так далее» вместо стандартных любезностей, что показалось мне очаровательно-странным.

— Не против, если я задам несколько вопросов, прежде чем мы начнём? Чтобы, так сказать, определить совместимость. — Она покачала планшетом, видимо, демонстрируя, что именно по нему мою... совместимость... и планировалось оценивать.

— Ох. В смысле, да, конечно. Теперь я чувствую себя глупо, ведь сам не приготовил такой же список вопросов. Но разве нельзя понять, что к чему, просто в процессе первого свидания? Видишь ли, я не очень хорошо прохожу аттестации.

Она задумалась над моими словами, действительно задумалась, как делают люди, останавливаясь на мгновение и обращаясь к своим мыслям.

— Учту. Обещаю, что не буду оценивать ничего, кроме выбранных тобой ценностей. Знаю, всё немного странно, но мне кажется, что лучше сразу получить ответы на главные вопросы, чем позже выяснить, что мы взаимно несовместимы, когда... привяжемся друг к другу.

«Чёрт возьми, кто тебя обидел?» — подумал я, но сказал:

— Ну, звучит мудро, и я очень люблю готовиться заранее. Итак, что же там? Дети? Карьера?

Она достала из ниоткуда карандаш и пристально посмотрела на меня поверх планшета.

— Вопрос номер один: Что является главным компонентом в твоей личной функции полезности?

Эм.

— Можно ещё раз?

— Представь, что у тебя есть несколько вариантов, чем заниматься. Если не нужно заботиться о еде, крыше над головой, общении и так далее, какую метрику ты бы применил, чтобы оценить эти варианты?

Да, надо признать, я не думал, что таким будет наш разговор тем вечером.

— Прости, не хочу показаться тугодумом, но ты спрашиваешь, например, про карьерные цели?

— Всё нормально. Я же сказала, что не стану брать во внимание весь разговор, только сами ответы. Нет, я имею в виду не карьеру, если только она не служит чему-то ещё, кроме обеспечения дохода. Если все потребности в твоей жизни будут удовлетворены, что ты будешь делать? — Она продолжала сверлить меня взглядом, словно это была самая естественная тема для разговора на первом свидании в кофейне.

Я подумал, что, возможно, для неё так и было. Моя внутренняя оценка её интеллекта стремительно росла вместе с количеством вопросительных знаков напротив графы «социальные навыки», и где-то в глубине сознания я мысленно пнул себя за крайне женоненавистническое предположение, что в этом танце должен вести я. Но мне нравилось. Я хотел посмотреть, к чему она клонит.

— Наверное, на такого рода вопросы у людей должны быть готовые ответы, — сказал я, — но мне кажется, что прошло так много времени с тех пор, как я в принципе рассматривал возможность, что у меня будет всё необходимое, что мой ответ где-то потерялся. Думаю... Я бы хотел исследовать, творить и учить других тому, что видел. Я бы отправился на поиски Тайного пламени и отдал его человечеству. — Достаточно глубоко вышло, подумал я. — Могу задать тот же вопрос?

Она коротко кивнула.

— Справедливо. Я бы хотела спасти мир.

Хоть я и не хотел, у меня вырвался смешок, и мне тут же сделалось жутко неудобно от её взгляда.

— Прости, ты застала меня врасплох. Это очень благородная цель, но... спасти от чего?

— От всего. От него самого. Изменение климата, ядерная война, падение астероида — моей целью было бы... является найти способ защитить человечество от всех этих и подобных им угроз. Сама по себе Земля — второстепенная цель. В смысле, скорее всего, единственный способ по-настоящему защитить человеческую расу от вымирания — это рассеяться среди звёзд.

Я покачал головой.

— Но как бы ты вообще подступилась к этому? Ты говорила о ресурсах для удовлетворения личных потребностей, а не о лампе джинна в кармане.

Она снова кивнула.

— Ну да, но функция полезности — это не желание. Это метрика, по которой ты оцениваешь свои решения. Если жизнь — это множество выборов, то функция полезности — это нож, с помощью которого можно прорезать себе дорогу к цели, отсекая те выборы, которые к ней не ведут.

— Ладно, но... как ты вообще поймёшь, что именно приведёт тебя к цели? Если выбирать между тем, чтобы стать умным ядерным физиком и фантастически богатым финансовым аналитиком, что ты выберешь? Применяя мою функцию полезности, я бы выбрал физику, потому что она лучше подходит для исследования, и в этом сценарии мои финансовые потребности уже удовлетворены. Но для тебя первый путь может привести к открытию чего-нибудь вроде холодного ядерного синтеза, а второй позволит влиять на глобальную политику. Не зная будущего, как ты сможешь воспользоваться своей функцией полезности?

Она улыбнулась, и я вдруг понял, что это первая её улыбка за весь вечер. Похоже, она действительно наслаждалась разговором, что было хорошо, ведь я тоже.

— Вопрос вероятностей. Немного математики, и будет легко выяснить, что более вероятно: мне совершить меняющий мир прорыв в физике или значительно повлиять на глобальную политику, используя лишь финансирование. Предполагая, что есть только два варианта, конечно же. Но, представив себя перед таким выбором — перед выбором между знанием и могуществом, ведь речь именно об этом, — я всегда выберу могущество. Знанием может обладать могущественный человек, но само по себе оно редко даёт могущество. Ты, конечно, выберешь знание, имея полное на это право, и этот выбор говорит в пользу нашей совместимости.

Разве? Ну хорошо, что она так считает.

— Хорошо, что ты так считаешь, — сказал я, ощущая себя в ту секунду настоящим гением. — Итак, значит, ты полагаешь, что существует всего две настоящие функции полезности, а всё прочее — это морализаторство. Знание или Могущество? Возможность изменять мир или мудрость, чтобы знать, что с ним делать?

Она наклонила голову, принимая мою мысль, но не соглашаясь с нею.

— Пожалуй, правильнее сказать, что первая производная от функции полезности как раз даёт один из этих двух вариантов. Может существовать множество целей, но лишь два средства могут привести к их осуществлению. Что на самом деле важно, так это не средства, а исход.

— Мне кажется, что ты только что открыла второй фронт на этом поле боя, но я, пожалуй, пока не стану бросаться на штурм. Так вот, я знаю, мы в прошлый раз были в кинотеатре, но я собирался после нашей встречи пойти посмотреть тот фильм-катастрофу, «2012». Не хочешь присоединиться?

Она снова улыбнулась.

— Да, если мы обнаружим взаимную совместимость, я с удовольствием посмотрю на конец света с тобой. Итак, вопрос номер два. Что, по-твоему, входит во всеобщие права человека?

Так я познакомился с моей будущей женой.

* * *

Спустя 10 лет

* * *

Я стоял у задней двери нашего дома и вглядывался в вечерний сумрак.

— Дорогая! Чёртов кот снова выбежал! Честное слово, когда-нибудь этого маленького жирного засранца сожрут пумы...

— Найди его, пожалуйста, я проверяю работы! — последовал ответ сверху. Мне правда нравилась акустика в нашем доме. В задней части здания располагалась огромная лестница, идущая от кухни на первом этаже до единственной комнаты третьего этажа — кабинета Хейли. Жена работала удалённо в одном колледже Новой Англии в должности помощника профессора — ну и кто теперь за знание, а? Я знал, что она проверяет работы, но...

— Но это твой проклятый кот, — проворчал я, выходя на улицу. Технически он был общим, но едва мы съехались, он очень чётко дал понять, кому принадлежат эксклюзивные права на чесание пузика и обнимашки в постели. Два года совместной жизни плюс семь лет брака ничего не изменили — ну разве что он стал более толстым и злым. И теперь каждую ночь мне приходилось делить изголовье кровати с тридцатифунтовой меховой задницей. Меня подмывало просто оставить его снаружи, пожелав пумам приятного аппетита.

Ливанул дождь. Гроза была прямо-таки библейская, такие случаются всё чаще, вероятно, из-за наших вполне буквальных грехов. Общий двор нашего маленького пригородного дома засыпало ветками, земля намокла. К моему счастью, кот забился прямо под крыльцо, вытащить его оттуда оказалось несложно. Поглаживая мокрый комок, я направился к двери.

— Что, беспокоит буря? Настоящая уловка-22, да? Если мы все умрём, погода, может, в конце концов и улучшится, но кто тогда наполнит твою миску? Прости, друг, но у тебя нет выбора — либо вместе, либо никак.

А затем наступил конец света.

Мне показалось, что молния ударила в нескольких дюймах за моей спиной. Горячая вспышка, мир залило белым светом, а потом меня придавил такой сильный шум, что я ощущал его не как звук, а скорее как давление. Ничего не видя, я бросился вперёд, но стена, которая по идее была передо мной, не остановила моего движения. В меня ударил ветер, но это не был ветер, он дул под неправильным углом, и в тот момент я решил, что, по всей видимости, умер. Взрыв газа или самая настоящая молния, или ещё что, и теперь моя душа отделена от тела и направляется в последний путь... без Хейли? Нет. Нет, нет... Сражаясь с не-ветром, я повернулся в этом не-пространстве, пытаясь вернуться к своему телу и своей жизни.

Не знаю, как долго длилась эта борьба. Я не устал, но в этом белом бесконечно расширяющемся пространстве не было ничего, чтобы оценить ход времени. Но если моя воля противостояла Вселенной и на кону стояли моя душа и моя супруга, я не собирался проигрывать. Сопротивление не ослабевало, и наконец на горизонте я увидел... ворота? Портал? Сияющее что-то в сердце белого ничто. Оно приблизилось или увеличилось, невозможно было разобрать. Наконец оно перешло некоторую черту и...

* * *

Я поднял голову от пищи, которую готовил впервые за три дня езды. Похоже, старый прогноз погоды, что я собрал в баророще по пути, оказался верным, но, чёрт возьми, я хотел есть и не был рад помехам. Если верить усикам, ниже по склону, на другом конце долины, что-то шевелилось. У оболочки, что я носил, были ловкие руки, но слабое зрение — результат плохого разведения, она не годилась для служителя закона. Но я почти закончил работу, а потому не хотел переключаться на моего разведчика. Я подошёл к кругу и стал наощупь искать старую подзорную трубу, а когда наконец нашёл, то приложил её к одному из лучших глаз моего старого тела.

Вдали точно была моя цель. Три дня назад они увели несколько оболочек, в том числе ту, в которой был Эймер, и с тех пор я шёл по его знакам: сломанным веточкам, отпечаткам в форме стрелки и так далее. Я думал, что они не знали, что он был среди стада, но вчера знаки прекратились. С тех пор я шел по следам и навигационному счислению, не останавливаясь на сон и отдых для оболочек, и проводил воздушную разведку так часто, как только мог, пока мой тягач тянул круг следом за мной. Он еле полз: то, что считалось мозгом этой старой клячи, не очень хорошо справлялось с перепадами высот, и мне приходилось слишком часто надевать его, чтобы обеспечить сносную разведку.

При этом люди, которых я преследовал, так спешили, словно за ними по пятам шёл сам дьявол. Что, конечно, не совсем правда — в лучшем случае, я был его привратником.

На горизонте виднелось нечто похожее на постоянный лагерь. Здесь, на тропе, я, пожалуй, мог бы справиться с тремя угонщиками, но с дюжиной, а то и больше, на защищённых позициях? Если Эймер ещё не умер, ему недолго осталось: когда они доберутся до того города, то начнут делать учёт стада. Единственный шанс его вызволить будет этой ночью. А пока я вернулся к еде. Нужно было приготовить что-то для остальных оболочек в хранилище старого круга — скоро им предстоит сжечь много энергии.

* * *

К ночи разразился шторм. Вечер я использовал, чтобы добраться до позиции: ехал на тягаче в теле разведчика, поддерживая неустойчивую связь с его так называемым разумом и отдавая приказы. Я оставил круг наверху холма перед лагерем и тщательно осмотрелся зоркими глазами разведчика. За укреплениями слонялись по меньшей мере пятнадцать человек. Слишком много. Двое на посту носили оболочки больших неповоротливых стражей, а остальные ели, разбивали лагерь и осматривали свою добычу. В центре лагеря я увидел Эймера, к счастью, живого, но связанного. Приманка? Заложник? Так или иначе, они не получат желаемого.

Под прикрытием темноты и дождя я посадил разведчика на каждую мою оболочку и с помощью усиков направил их в нужное место. Покидая их, я отдавал единственную команду: по моему сигналу бежать в сторону лагеря. Я оставил свою лучшую винтовку в руках тягача, а с собой взял только шестизарядный пистолет.

Когда я вернулся к главным воротам, разразилась гроза и поднялся ветер. Двумя быстрыми выстрелами я избавился от стражи у ворот, тем самым отдавая сигнал моим оболочкам. Все они синхронно бросились через свободный вход и рассеялись внутри. Обороняющиеся решили, что на них нападает целый отряд, из темноты прогремели ответные выстрелы, но это лишь добавило суматохи и напугало их стадо.

Не теряя ни минуты, я расправил крылья и влетел в лагерь, держась низко и прячась за любые доступные препятствия. Вокруг хаотично метались силуэты, но очень просто отличить целенаправленно движущуюся оболочку от той, что действует инстинктивно, а я не хотел, чтобы меня обнаружили, пока я приближался к Эймеру. Звуки штурма едва вырвали его из дрёмы, и он мог лишь слабо сопротивляться, когда я резал сковывающие его верёвки. Я сел ему на плечо и проскрипел в ухо птичьим голосом разведчика:

— Эймер! Это я! Уходим! Быстро! Скоро они всё поймут.

Он посмотрел наверх, насколько ему позволяло тело четвероногого пастуха.

— Шериф? Это ты? Чёрт, я думал, что сдохну здесь. Я знаю задний вход, где у них умывальник, пойдём.

— На этих словах я услышал злобные крики — угонщики обнаружили, что все нападающие на их лагерь «люди» на самом деле пустые оболочки. Рядом с нами прогремел выстрел. Пора сматываться.

Погоня была яростной, но сдерживалась грозой и непроглядной темнотой ночи. Из-за низкого роста Эймер был целиком скрыт в траве, я же просто нёсся настолько быстро, насколько мог мой разведчик. В какой-то момент я почувствовал огненную вспышку боли в туловище и понял, что меня подстрелили. Одно только это обещало стать серьёзной проблемой прежде, чем мы доберёмся до города.

Спустя, казалось, часы безумной гонки Эймер взвалил меня на плечи и перенёс в маленькую пещеру, не переставая причитать.

— Шериф, что за дурацкая выходка, ворвался вот так. Ну зачем? Они бы как пить дать меня продержали живым ещё пару дней. Мог выторговать меня или пришёл бы с командой. Теперь тебя подстрелили, и что мне делать? Здесь даже толком нет пространства для нас двоих. Чёртова буря усиливается, нам придётся проторчать здесь всю ночь... — На этих словах я почувствовал, как моё зрение застилает пелена. Я принял это спокойно — пусть и дурацкая выходка, но я спас одного из наших, и этого достаточно для любого уважающего себя шерифа. Я опустил голову и позволил темноте поглотить меня.

* * *

Я оказался в пустоте между мирами. С одной стороны я видел мою кухню, знакомую гранитную столешницу и подвесные светильники, а с другой стороны была тёмная пещера, снаружи которой бушевала буря. На том месте, где соприкасались эти две реальности, невозможно было зафиксировать взгляд: я не мог сказать, где начинается один мир и заканчивается другой, только знал, что они никогда не должны были встретиться.

Я был промокшим до нитки тридцатипятилетним программистом, который стоял в своём доме. Я был шерифом из Анжелика Дич, возраст которого перевалил за сто пятьдесят циклов, и моя последняя оболочка истекала кровью в тёмной пещере. Я был и тем, и другим. Я уставился на себя, вокруг не было ни души. И кот, и Эймер исчезли. Некоторое время мы оба молчали — в словах не было смысла, ведь мы знали друг друга полностью. Со стороны разведчик шерифа выглядел как насекомоподобное существо, похожее на стрекозу размером со среднюю собаку, с обтекаемым и гибким телом, голубыми глазами-бусинками и маленьким клиновидным панцирем там, где у существа с нашей Земли обычно рот. Его передние конечности заканчивались удивительными ловкими ладонями, напоминающими обезьяньи. Возможно, постороннему наблюдателю он бы показался ужасным инопланетянином, но в тот момент для меня это была моя оболочка.

Наконец я заговорил. Языки наверняка не сочетались, но я прекрасно понимал себя.

— Что ж, полагаю, этого не должно было случиться.

Я произнёс это не ради самих слов, а скорее чтобы осознанно перейти черту, что была передо мной. Перед нами. Потом я разделился на две личности. Я-Шон сказал:

— Я, эм, похоже, у тебя там проблемы. Не уверен, что могу... подойти, но... что-нибудь нужно?

Я-Шериф слабо закашлялся и усмехнулся.

— Понимаю, странно так обращаться к самому себе, но, сынок, сейчас мне нужен только священник, и быстро. Без обид.

Область, что была пещерой, начала заметно уменьшаться. Края той реальности распадались, а вместо них проступала реальность моей кухни. Моя реальность начала доминировать над общим пространством, и я смог подойти к себе поближе. (Сами попробуйте описать сцену, когда «я» относится больше чем к одному существу!)

Я-Шон протянул руку и сказал:

— Я не позволю самому себе истечь кровью. В десяти минутах отсюда есть больница... и ветеринарная клиника... и что бы у тебя ни произошло, времени мало. Пойдем.

Я-Шериф на мгновение задумался и вздохнул.

— Я бы сказал, что мы оба пожалеем об этом, но нет никаких «мы оба», плюс я давно взял за привычку не сожалеть о своих идиотских идеях. — Он протянул свой манипулятор и взял меня за руку. Я держал его, пока последняя часть пространства пещеры не обрушилась, и с треском...

* * *

Я полетел вперёд и сильно ударился о дверь, весь мокрый и почти оглохший от взрыва. Казалось, что всё вокруг кружится, фрагменты реальности собирались в единое целое. Кот, недовольный таким обращением, выпрыгнул из моих рук и забежал в открытую моим падением дверь. В оцепенении я лежал на крыльце, глядя в небо и моргая от дождя. Не сразу, но я понял, что казалось таким странным в окружающей обстановке: молния, что ударила за моей спиной, должна была повредить дерево или провода, ну или хоть что-то, но не было ни огня, ни обломков, ни разбитого стекла, даже никаких перебоев с электричеством. Поднимаясь с крыльца я задумался, а было ли вообще всё это на самом деле, или у меня какой-нибудь инсульт.

— Хейли? — позвал я дрожащим голосом, пытаясь собраться с мыслями. Если она ничего не слышала, значит, вероятно, дело в мозге. Наверху скрипнуло кресло и послышались шаги к двери кабинета. Что-то в них было... неправильно. Оглядываясь назад, кажется странным обращать внимание на подобные мелочи после всех событий. Но за десять лет совместной жизни мы привыкли друг к другу, выучили наизусть подобные штуки: звуки шагов по деревянному полу, поскрипывание стула или дивана, когда с него встаёшь.

Когда кто-то наверху поднялся со стула, я услышал два толчка. Два независимых звука — первый бум, и тут же второй. И со скрипом что-то было не так. Слишком громко. Все мысли о моём текущем положении мгновенно вылетели из головы, в ушах зашумел адреналин, и только потом я увидел, как из двери кабинета высунулось нечто и уставилось на меня через перила.

Чудовище. Оно открыло пасть и, не двигая губами и языком, сказало голосом Хейли:

— Шон, что такое? У меня на секунду закружилась голова, и...

Ну это уже перебор. То есть обычно она не такая?

Ладно, с моим мозгом определённо было что-то не так.

Надо сказать, когда я очнулся после межпространственного путешествия и обнаружил, что чудовище сожрало мою жену и украло её голос, моя реакция была достаточно героической. Думаю, большинство людей, представляя себя в фантастических обстоятельствах из фильмов и книг, предполагают, что отреагировали бы нетипично. Однако в тот момент я, протяжно крича, бросился через первый этаж к входной двери, где лежала старая бейсбольная бита. Единственная вещь в доме, в которой мой перезагружающийся мозг опознал оружие.

Я слышал, как чудовище за моей спиной спускается по лестнице и зовёт меня, и бросился за угол. Оно использовало её голос, словно считало, что это меня успокоит:

— Дорогой, что случилось? Мне показалось, было землетрясение, или у меня закружилась голова... Ты в порядке? Что происходит?

Я крепче сжал биту двумя руками. Оно завернуло за угол гораздо быстрее, чем я ожидал, и я с силой ударил импровизированной дубинкой, издав героический крик.

Существо было гораздо меньше, чем мне показалось изначально — видимо, страх и правда меняет восприятие. В длину оно имело не больше четырёх футов, а в холке всего пару футов, и весом было, пожалуй, фунтов шестьдесят. Я совершенно не попал в голову, бита ударила по коротким спинным шипам чудовища. У него было четыре лапы и крылья. Почему у него крылья?

Пусть у меня и не было опыта, но огромная заряженная адреналином бита должна была оглушить его. Однако удар не имел никакого эффекта. Буквально никакого...

— Ай! Шон! Ты что, ударил меня битой?! — существо казалось поражённым до глубины души и немного обиженным, но совершенно невредимым.

Интересно, подумал я отстранённо, как социализация делает нас уязвимыми. Мы просто не приспособлены к тому, чтобы без моральной подготовки причинить вред кому-то знакомому. В этом смысле голосовое подражание существа оказалось пугающе эффективным. Даже несмотря на весь мой страх, хватило просто услышать, как оно зовёт меня по имени, чтобы я замешкался. Но я не сдался и поднял биту для второго удара, и тогда произошли две вещи.

Концом биты я с треском проломил картонную дверь в чулан, и...

Голова существа жёлтой молнией рванула вперёд и выхватила чёртову палку из моих рук.

Глядя на меня, чудовище раскусило биту пополам. Оно было таким сильным и таким быстрым, но всё же не причинило мне вреда, даже несмотря на моё нападение...

— Господи, Шон, что на тебя нашло? Посмотри, что ты сделал с чуланом! Ты ударил меня битой!

От этого негодующего и сердитого возгласа что-то щёлкнуло внутри меня. Теперь, конечно, стыдно вспоминать. Даже не знаю, почему я решил, что это чудовище. Смотрящая на меня снизу вверх морда несомненно была не из нашего мира, но она казалась не более чуждой, чем те оболочки, что носил Шериф в наших с ним воспоминаниях. Удлиненная, как у собаки, покрытая золотыми чешуйками морда с множеством зубов изгибалась подобно клюву. Над серебристо-белыми глазами располагались высокие надбровные дуги, которые уходили назад, сворачиваясь в два золотых веера на месте ушей. Над бровями виднелось два утолщения, вроде как рога. Постфактум казалось почти милым, какой молодой была эта мордочка. Но в тот первый момент, когда существо заговорило голосом Хейли, я просто был в ступоре. Единственное, что тогда пришло на ум, это медведь-мутант из фильма Аннигиляция, который кричал человеческим голосом, подражая своим жертвам.

— Шон?..

Но... но оно не причинило мне вреда. Оно беспокоилось обо мне. Это... это была...

— Ох, — сказал я, как дурак, — Хейли?

С крайне обеспокоенным видом она села, сложив под собой все четыре лапы.

— Да-а-а-а, кто же ещё? Что происходит? Ты ударился головой? Тебе нужен врач?

— Хейли, ты... ты же не могла не заметить. Ты дракон.

— Ладно, похоже, тебе правда нужен доктор...

— Хейли, ты ростом в два фута, и у тебя шесть конечностей! Ты не заметила, что я выше тебя на четыре фута?!

— Чего... Я... Я на полу, потому что ты ударил меня битой! Один из нас определённо двинулся.

— Посмотри, просто посмотри на себя. Может, у меня и правда галлюцинации, но это уже вторая невероятная вещь за вечер, наверняка они связаны.

Она помедлила, почему-то не желая отводить взгляд от человека, который только что пытался забить её до смерти в собственном доме. Отойдя назад на пару шагов, она повернула голову на сто восемьдесят градусов и посмотрела на своё туловище и расправленные крылья. В этой позе она застыла так надолго, что я уже начал волноваться, не случилось ли с ней чего. Я протянул руку:

— Хейли?

Но прежде, чем успел прикоснуться, она сказала:

— Хм.

— Ну... Ну что?

— Шон, похоже, что я дракон.

Она произнесла это таким спокойным и будничным тоном... Я взорвался от смеха, просто не контролируя себя, и сполз по косяку сломанной двери на пол, оказавшись на одной высоте с женой. Целую минуту я пытался вернуть самообладание, даже несмотря на её укоризненный взгляд.

— Ох, всё... Мне было это нужно. Да, действительно, похоже, что ты дракон. Как ты могла не заметить?

— Я была занята! Проверяла работы! Я сильно... погружаюсь! Должно быть, это произошло совсем недавно, иначе ты бы увидел, или я сама заметила бы, эти когти не очень годятся для работы за компьютером.

— Ладно, допустим. Скорее всего, это связано с тем, что произошло... Когда я вернулся в дом, я почувствовал, словно случился конец света и я попал куда-то ещё. Я встретил кое-кого и вытащил его сюда, когда тот второй мир начал разрушаться... Кажется, что я сумасшедший, да?

Она опять смотрела на меня своим взглядом.

— Учитывая обстоятельства, мы можем позволить себе несколько допущений. Ты где-то был? Кого-то встретил? Ты был снаружи всего две минуты!

— Это словно был сон о другой жизни. Не на Земле. Теперь это существо здесь, в моей голове, не так ли, Шериф? — я наклонил голову, как бы ожидая ответа. Второе сознание восприняло это как сигнал:

— < Полагаю, да. Похоже, мы теснимся здесь втроём. Здрасьте, мэм, очень приятно.>

Это то, что я слышал в голове. Но какой бы речевой аппарат раса Шерифа ни использовала, по всей видимости, он сильно отличался от нашего. Из моего рта вырвались звуки, больше походившие на 2400-бодный модем, чем на человеческую речь. Хейли попятилась назад и беспокойно распрямила крылья.

— Ладно! Что бы это ни было, я ничего не поняла, но это точно не человек! Ты уверен, что он не настроен враждебно?

— Ох, прости, да. Шериф — инфоморф. Его вид разводит животных для использования в качестве взаимозаменяемых тел, но основное существо — то, что сейчас у меня в голове — это чистое сознание. Я понимаю его речь, но с моей стороны глупо было считать, что остальные тоже поймут. Прости, Шериф. < Ничего страшного. > Что касается враждебности, не думаю, что они более злые или организованные, чем мы... так что прямой угрозы нет. К тому же, Шериф внутри меня говорит как Сэм Эллиотт, и мне трудно ассоциировать его со злодеем. Но не уверен, что происходит, когда в голове очень долго сидит существо, питающееся информацией. Шериф?

<Ну, обычно ты не захочешь делить с другим сознанием тело, ведь оно приспособлено только к одному и не знает, как вести себя с двумя. Но не думаю, что что-то пропадёт. Как я понял, вы не питаетесь информацией? Думаю, опасности нет. Правда, здесь немного тесновато. >

Хейли задумчиво слушала, пока я пересказал эти слова. Наконец, она сказала:

— Я замечаю, что я крайне озадачена. То есть ты говоришь, что ударила молния, мир исчез, потом ты встретил инопланетянина, его реальность схлопнулась, и теперь он в твоей голове? А я внезапно превратилась в грёбаного дракона, и это прошло так незаметно, что даже не отвлекло меня от проверки работ? Это два крайне маловероятных события, произошедших одновременно, и между ними не видно корреляции.

— Маловероятных, не невозможных?

Она закатила глаза.

— Ну, очевидно нет, учитывая что они оба произошли, но всего час назад я бы сказала, что они невероятны. Почему мы? Почему сейчас? Такое уже происходило? В чём связь между этими событиями? Нам нужно гораздо больше информации, и я вдруг осознала, что с моими новыми когтями будет сложно не продырявить клавиатуру, — она указала крылом на лестницу. — Можешь принести ноутбук?

— Конечно, — сказал я, поднимаясь. Она закрыла глаза, пытаясь найти внутри себя запас спокойствия, которого у меня точно не было. Я не прошёл и одного пролёта, как она завопила «ШОН!», из-за чего я едва не скатился кубарем с лестницы. Вернув самообладание, я развернулся.

— Ну что ещё?

— У меня есть пользовательский интерфейс.

* * *

Спустя час

* * *

— Итак, подведём итог, — сказал я, просматривая жёлтый блокнот.

Электричество пропало полчаса назад — не то, чтобы ужасная неожиданность, учитывая бурю, но всё же несколько зловеще. К счастью, с нашими новыми суперсилами и миллионом загруженных вкладок в браузере нам было чем заняться хоть до утра, не имея подключения к сети. А может, и ещё сутки.

— Ты не просто превратилась в какого-нибудь древнего дракона, ты буквально детёныш золотого дракона из ролевой системы Pathfinder со всеми его Навыками, Способностями и Характеристиками. Эти числа, похоже, неким образом соотносятся с реальной жизнью. У тебя идеальное чёрно-белое зрение даже в полной темноте; ты можешь чувствовать на расстоянии до шестидесяти футов такие незаметные события, как падение булавки; ты, по всей видимости, невосприимчива к бейсбольным битам, и... — я внимательно посмотрел на неё, — ты определённо невосприимчива к огню.

На последней фразе она несколько глуповато посмотрела не меня, а потом засунула свою — пусть будет лапу — прямо под огонь газовой плиты. Меня аж передёрнуло от мысли, что бы случилось, если бы эта часть листа персонажа оказалась неточной.

— Извини, просто... огонь почему-то больше не пугает. По ощущениям, как будто на руку льётся вода. Даже освежает.

— Ну да, освежающий девяностоградусный кипяток. К счастью, обошлось. Также нам повезло, что мы не стали проверять твоё огненное дыхание, которое, если верить моим расчётам, должно быть эквивалентно самому настоящему огнемёту M9-7, несмотря на твой... маленький возраст.

На этих словах она оживилась.

— О, точно! Насколько я молода? И какая продолжительность жизни у этого тела?

Я повернулся к книге правил — для нас обоих не осталось незамеченным, что так удачно совпало, что на одной из полок в доме стояли все справочные материалы по игре Pathfinder (я играл в неё с друзьями еще до того, как мы с женой съехались).

— Ну, судя по всему, тебе от нуля до пяти лет, и в процессе взросления ты будешь логарифмически увеличиваться в размерах. Но функционально ты... бессмертна? Ха.

Я почувствовал укол ревности. Мы много раз говорили о трансгуманизме и желании жить вечно, и было немного грустно, что один из нас действительно мог испытать это без другого.

Она ухмыльнулась:

— От нуля до пяти. Значит, похищение младенца? Не знала, что ты такой.

— О нет, я видел достаточно аниме, чтобы понимать, к чему всё идет, мисс крошка-дракон-которой-на-самом-деле-тридцать-семь. Никаких шуточек в этом доме, пока не разберёшься, как менять форму.

Её огорчили мои слова, которые, оглядываясь назад, звучали крайне бесчувственно. Чёрт, жена, прости, но теперь ты какой-то непонятный мутант, а я, знаете ли, не по клоакам. Мы разговаривали о том, что было бы, если бы один из нас стал инвалидом, и оба чувствовали себя достаточно защищенными, зная, что второй ни за что не уйдёт. Но идея, что один из нас может внезапно перестать привлекать другого, была свежей и немного вводила в ступор. С минуту мы сидели в тишине.

Я откашлялся и мужественно продолжил:

— Похоже, твои Способности заполнились автоматически, что дало тебе дополнительные физические атрибуты: живучесть, серию ударов, удар в полёте, сокрушительный удар. Но Навыки пока не выбраны, и на это есть впечатляющих семьдесят два очка. Предположительно, это даст тебе соответствующие умения.

Она с энтузиазмом закивала. Я мог её понять: несмотря на безумие ситуации, сложно спокойно пройти мимо возможности мгновенно получить эквивалент степени магистра почти в любом навыке из раздела «Знания».

— Давай проверим? Я вложу два очка в Лингвистику — одно для английского, второе для языка Шерифа. — Она закрыла глаза. — Ладно, Шериф, скажи что-нибудь.

— < Мэм, честно говоря, я вообще не понимаю, что происходит. Вы всегда так проводите вечера? >

Она покачала головой.

— Нет, это не... как странно... о! Сработало! — она подпрыгнула и возбуждённо забегала кругами. Про себя я решил, что это самая милая картина из всех, что я видел. Она снова уселась. — Хм. Итак, мы подтвердили, что трата очков навыков мгновенно даёт способность. Это очень мощно.

Я кивнул.

— О, ты не представляешь насколько. Подводя итог, ты можешь летать, можешь выдыхать некий паралитический газ, которого не должно существовать, и рано или поздно ты получишь доступ к магии. Pathfinder — это не просто ролевая система, это сломанная ролевая система. Не такая сломанная, как d20, но тем не менее. Насколько мы можем судить, ты не связана волей Мастера, а значит, можешь получить все силы в том варианте, как они описаны в правилах. Этим очень легко злоупотреблять. Как только ты сможешь читать заклинания и создавать предметы, откроются десятки способов повернуть всё в своих интересах и стать настоящим богом, ну или почти всесильным созданием в этой материальной вселенной.

Я ожидал радости ну или хотя бы заинтересованности, но вместо этого мои слова, казалось, обеспокоили её. Я собирался спросить, почему, когда в дверь постучали. Правильнее сказать, заколотили.

Внезапно обстановка в гостинной, которая начала казаться такой уютной несмотря на бушующую за окном бурю — сломанный чулан, обломки биты, Хейли и я на полу в окружении свечей, ноутбука и книг с правилами, — стала тревожной. Мы молча обменялись взглядами.

— Что нам делать? — спросил я.

Хейли на всех четырёх лапах зашагала к двери.

— Очевидно, открыть. Постарайся на этот раз никого не ударить дубиной, дикарь, — последнее она сказала с улыбкой. Ну, по крайней мере, я расценил её сверкнувшие зубы именно как улыбку.

— Эй! Я мстил за твою смерть от рук... — прежде чем я успел закончить, в дверь снова заколотили и послышался женский голос, похожий на голос нашей соседки Эми:

— О, боже! Откройте! Пожалуйста! Нам нужна помощь!

Хейли, вероятно (опять) позабыв, что она теперь в прямом смысле чудовище, распахнула дверь. Это действительно была Эми со своим двухлетним ребенком. Они вбежали в дом и столкнулись лицом к лицу с тем, что по моему недавнему опыту больше всего походило на очень обеспокоенного аллигатора с крыльями. Эми издала полный чистого ужаса крик, который, казалось, наполнил комнату, и отключилась. Я даже не думал, что так бывает в реальности! Для ребёнка это было чересчур, и девочка тоже начала орать во всё горло.

Я покачал головой, пытаясь собраться с мыслями.

— Ну и почему, думаешь, это произошло? Давай уложим её удобнее, — я сделал шаг вперёд, но заметил, что Хейли всё ещё всматривается в тьму и дождь. Без уличных фонарей я совершенно ничего не видел, но её драконье зрение, похоже, работало.

Она тихо сказала:

— Кажется, я вижу, что её так напугало. Шон? По-моему это странное дерьмо сегодня случилось не только с нами.

И тогда я услышал шум, еле заметный из-за дождя. Хлопающие двери, сигналы машин, крики людей, лай собак, выстрелы. Так звучит апокалипсис.

— < Эй ты, всё нормально. Заходи внутрь. Понимаешь меня? > — произнесла жена на языке Шерифа. Через мгновение я увидел, к кому она обращалась: Хейли отошла в сторону, и в дом протиснулось гигантское существо, похожее на богомола. Ему пришлось наклониться, чтобы пройти в дверь. Ребёнок заорал ещё громче, и я рефлекторно напрягся, прежде чем Шериф мысленно похлопал меня по плечу.

— Хейли, это дровосек. Оболочка, которую используют плотники. Ты правильно предположила, он из мира Шерифа.

Я подошёл к малышке, пытаясь немного успокоить её человеческим присутствием, и обратился к существу:

— < Здравствуй, незнакомец! Заходи, укройся от дождя. Я Шон, а также Шериф, и если сегодняшний вечер для тебя прошёл так же странно, как для нас, вероятно, тебе нужно присесть. >

Богомол-лесоруб казался... сбитым с толку? Он завёл когтистую лапу за голову, уставился в пол и сказал:

— <О, спасибо. Здравствуйте. Меня зовут Делмут. Вы знаете, что происходит? Я засыпаю в своём доме, а просыпаюсь от криков на одной очень маленькой кровати с вот этим существом, оно начало метать в меня предметы, и вот кричу уже я. >

Он (она?) очень разволновалась, и Шериф попросил меня поднять руку, чтобы её остановить. К счастью, жест был понят правильно.

Эй, Шериф, что у вас там с полами? Почему мне кажется, что Делмут женского рода?

< Когда у тебя много разных тел, это не так важно, но некоторые из нас предпочитают, чтобы их оболочки были одного пола. Сам я нейтрален, а у Делмут чувствуется другое произношение, возможно, она предпочитает женщин. >

Делмут села, и Хейли начала говорить. (Мне показалось несколько ироничным, что, скорее всего, моей жене в ближайшее время будет проще найти общий язык с инфоморфами, чем с представителями человеческой расы.)

— < Успокойтесь, сегодняшняя ночь и правда была безумной. Обычно я выгляжу иначе, а у Шона в голове не живёт один из ваших. Теперь мы имеем три независимых события, которые должно что-то связывать. Если предположить, что всё не крутится вокруг нас, то...> Прости, Шон, можешь сделать что-нибудь с ребёнком? Я не слышу даже своих мыслей.

У девочки был впечатляющий объём лёгких, и она не боялась его использовать. Продолжая успокаивающе бормотать, я подошёл к её матери, которая начала приходить в себя:

— Ш-ш-ш, ш-ш-ш, не волнуйся, малыш, здесь нет чудовищ, только странные люди. О, смотри! Мама просыпается, и она понимает, что ей не следует паниковать, не так ли, Эми, давайте все не будем паниковать, пока моя жена-дракон и мисс инопланетный жук-дровосек разговаривают...

Эми наконец полностью очнулась и осознала, что к нам присоединился её монстр. Видимо, решив, что дракон был ещё ничего, но богомол — это уже чересчур, она снова начала кричать.

— Эта тварь сожрала Тома! Сожрала моего мужа! — она уставилась на Делмут безумными глазами.

Я попытался её успокоить.

— Ладно, ладно, сегодня творятся странные вещи. По словам того, кто сидит в моей голове, — на этой фразе она бросила на меня подозрительный взгляд, — эти пришельцы инфоядные, то есть, как правило, они едят информацию, а не людей. Ты видела, как мисс Делмут съела твоего мужа? Она причинила тебе какой-нибудь вред? < Мисс Делмут, вы случайно не съели её мужа? >

Делмут категорично покачала головой, не прерывая разговора с Хейли. Поразительно человеческий жест для насекомого.

Эми помедлила.

— ...Нет, но я ложилась спать с Томом, а проснулась рядом с этим! Как ещё это объяснить?

— Ну, давай ты спокойно посидишь, и мы разберёмся что к чему. Хейли, о чём сейчас речь?

— Я говорила нашему новому другу, что, по всей видимости, произошёл некий обмен телами. У меня другое тело, Том поменялся местами с Делмут, у тебя в голове вроде как один из них?.. Плюс ко всему, вы с Томом поменялись с существами из одной реальности, а я из другой, вымышленной. Мы не можем знать наверняка, что эти пришельцы не из вымышленной вселенной...

— Не похоже на выдумку, судя по моим воспоминаниям, но продолжай.

— Ладно, итак, из пяти присутствующих с тремя что-то произошло. И судя по звукам с улицы, далеко не только с нами. В зависимости от охваченной области — город, страна, планета — сегодня в беде может быть очень много людей. И если Эми и её дочь — простые люди, то мы с тобой, возможно, два единственных «универсальных» переводчика.

Она повернулась и посмотрела через открытую дверь на бушующую бурю. С тех пор как два года назад мы переехали в этот город, каждый день мы проходили через эту дверь. Окрестности стали такими знакомыми, что я их уже не замечал. Но сегодня казалось, что за порогом начинается неизвестность.

Хейли отвернулась от двери, в её огромных кошачьих глазах читалось беспокойство.

— Нам нужен план.

— Я просто говорю, что мы не обязаны, — пробормотал я, собирая рюкзак. — Знаю, ты хочешь спасти мир, но скольким мы поможем, если сейчас выйдем наружу? Дюжине, сотне? И у нас почти нет информации. Возможно, мы ошибаемся и там кишат чудовища из миллиона разных миров!

С удивительной ловкостью Хейли просунула одно крыло через лямку рюкзака, пристраивая его поудобнее на спине.

— Ну, во-первых, мужья, которые нападают на жён с битой, автоматически проигрывают все споры в течение следующих двадцати четырёх часов. Это всем известно. Во-вторых, вспомни то клише: мы спасём мир для каждого существа, которому поможем. В-третьих, мы не просто поговорим с некоторыми из них, мы дадим им возможность организоваться! Ты что, не слушал? — она негодующе вздохнула.

Конечно, я слушал, но мне совершенно не хотелось признавать разумность нашего плана и подвергать жену опасности. Мы написали два сообщения, одно на английском, другое на языке инфоморфов, который, не имея лучших вариантов, просто называли «морфийским» (увы, правильное название в моей голове автоматически переводилось на английский). Послание Шерифа писалось от руки, и он очень старался, чтобы получилось разборчиво — довольно забавно выводить буквы инопланетного алфавита, которые ты знаешь, но никогда раньше не писал.

Оба сообщения обрисовывали ситуацию, насколько мы смогли в ней разобраться, и отправляли наших «гостей» на точку сбора — для этой цели мы выбрали городской футбольный стадион. Мы планировали направить туда представителей власти и организовать центр антикризисного контроля. Идея заключалась в том, чтобы каждый инфоморф, которого мы встретим, получил, во-первых, разъяснение на своём языке, во-вторых, послание на английском, чтобы он мог успокоить людей. По крайней мере тех из них, кто был в состоянии читать. Планировалось, что инфоморфы соберутся в группы и направятся к стадиону, который находился примерно в двадцати милях.

С помощью нашего принтера и соседского генератора мы распечатали несколько сотен таких посланий. Хейли и Эми вызвались раздать их по окрестностям, я же оставался с ребёнком и Делмут дома и должен был сделать больше копий и попытаться дозвониться до службы спасения. Пока не очень получалось: либо связь оборвалась, либо станция была очень перегружена из-за звонков со всего города.

Попрощавшись, Хейли и Эми вышли во тьму и дождь. Уже перевалило за одиннадцать, тревожные звуки с улицы поутихли, но когда они ушли, к моему горлу подступил комок. Что происходит? Полнейший хаос, какая-то бессмыслица. Ещё вчера у меня была стабильная карьера и прекрасный брак с самой лучшей женщиной на свете. Сегодня жена превратилась в супергеройского зверя, а я просто... остался собой. В мире, который, возможно, встречает конец света?

Я ощутил мысленный эквивалент руки на плече.

< Не могу сказать, что бывал в передрягах похуже, но знаешь... твоя нерешительность — это естественно. Когда приходит время, никто не чувствует, что готов. Ни в этом мире, ни в любом другом. Мы просто не созданы для этого. Но пока ты молодец. Продолжай в том же духе и не отстраняйся от неё. Вы двое справитесь со всем. >

Молчание.

< Кстати, я хорошо стреляю. >

Я не владел оружием, всегда был против самой концепции. Но, может, Том... Мы не особо знали Тома и Эми. Каждый из нас работал свои пять на два, порой мы обменивались приветствиями, но я ни разу не был у них дома.

Делмут поразительно хорошо справлялась с ребёнком. Первое возбуждение от большой-пребольшой леди-богомола прошло, и теперь девочка постепенно засыпала. Я решил нарушить ещё одно табу и ограбить соседей.

По правде говоря, это не совсем являлось ограблением. Выбегая из дома, Эми широко распахнула входную дверь, и хотя было темно из-за перебоев с электричеством, планировка очень походила на нашу, так что мне нетрудно было найти главную спальню. Я забрал вещи, которые могли пригодиться: кожаную куртку Тома и мотошлем, ключи от «Харлея» и девятимиллиметровый пистолет, который он держал в кобуре рядом с кроватью. Славься, халатное отношение американцев к оружию. Шериф, ты сможешь его использовать? < О, да. Немного необычно, но я стрелял и из более странного оружия более странными руками. >

На всякий случай я вывел мотоцикл из гаража и подогнал к нашему дому. Эми и Хейли как раз возвращались, промокшие до нитки. То есть Эми промокла. Вода испарилась с тела Хейли, стоило ей переступить порог. Температура её тела... а, неважно. Увидев, что я делаю, Эми подняла бровь, но я махнул рукой и сказал:

— Для второй фазы. Как прошла первая?

Хейли ответила:

— Проблема очень распространена. Половина из всех, кого мы встретили, инфоморфы. Но больше никто не разделил свой разум с одним из них и никто не получил волшебных сил, так что никто не может перейти языковой барьер. Люди поумнее разобрались, что угрозы друг от друга нет, и нам удалось передать им часть флаеров. Те, кто сильнее, поддались панике... — она удручённо замолчала.

Эми продолжила:

— Они убивают друг друга. Мы видели. Я видела. Много крови, много тел. Мы сделали, что смогли, вмешались, где могли. Но это повсюду.

Хейли сказала:

— Шон, если это происходит по всему миру, возможно, цивилизации пришёл конец. Мы отдали столько флаеров, сколько смогли... Но их согласились распространять меньше дюжины инфоморфов и человек на всю округу. В первый день люди реагируют жестокостью, но на второй должно стать получше. Я думаю, мы просто не в состоянии остановить их, — она подавленно замолчала.

Я опустился на колени и крепко её обнял. От её кожи шёл жар, словно от самой настоящей печки. Или правильнее сказать, не от кожи, а от чешуи? Неважно. Она была моим героем, и я не разжимал объятий, пока она не почувствовала это.

— Ты сама говорила, что мы поможем всем, кого встретим. Просто нужно расширить зону влияния. На флаерах говорится, что нужно включить местную радиостанцию. Пора запустить этот человеко-инфоморфный сигнал. Действуем шаг за шагом, как и планировали. Я узнал расположение вышки и подготовил мотоцикл. Так что седлай коня, нас ждёт дорога, а ты единственная видишь в темноте.

Мы попрощались с Эми и Делмут, которые чувствовали себя неловко в компании друг друга, но уже не боялись. Я надел кожаную куртку и вышел под дождь. Том был крупнее, но в целом одежда села неплохо, почему-то она добавляла нереальности к восприятию происходящего.

Хейли забралась на заднее сидение, обхватила меня лапами и положила голову на плечо, больше напоминая рюкзак, чем пассажира. Она крикнула мне в ухо сквозь шум дождя и шлем:

— Дорогой, я не успела спросить, зачем ты взял байк?

— Сценарий «Страшный суд», половина людей на планете, а может, и больше, исчезли. В округе после девяти обычно спокойно, так что мы не видели много аварий, но на шоссе будет хаос. Если мы хотим, чтобы нас услышало как можно больше народу, нам крайне важно добраться до радиостанции, и, скорее всего, это получится только на мотоцикле. Я поеду медленно.

Включив зажигание, я почувствовал себя непередаваемо крутым во всём этом байкерском наряде, с пистолетом на бедре и ревущим двигателем подо мной. Теперь понятно, зачем Тому всё это... Мне казалось, что я готов спасать мир. Ну или, по крайней мере, местный муниципалитет.

— Не раскрывай крылья. Ещё не хватало, чтобы из моей спины развернулся парашют, когда мы будем на шоссе.

С рёвом мы рванули с места.

На дорогах за нашим маленьким городком был кошмар. Инфоморфы умели управлять максимум упряжкой. У Шерифа случалась паническая атака, стоило мне чуть-чуть увеличить скорость. На подъездной дороге половина машин улетела в кювет, а другая половина была припаркована, пассажиры, видимо, выскочили и бросились друг от друга в стороны. В лучшем случае. Без маневренности мотоцикла и идеального ночного зрения дракончика за моей спиной проехать было бы попросту невозможно.

Через пять минут езды Хейли снялась с места и закружила над моей головой — я совершенно забыл, что она так умеет. Заметив внушительного вида грузовик, который пробил бетонное ограждение моста и теперь наполовину свисал над речкой, Хейли замахала. От ужасающего вида аварии у меня появилось предчувствие, что ничего хорошего внутри мы не найдём.

Вблизи всё было ещё хуже. Похоже, грузовик шёл на большой скорости, когда случилось... то, что случилось, и водитель мгновенно потерял управление. Кабина превратилась в груду стали и стекла и давно бы упала в речку в двадцати футах внизу, если бы не прицеп. Сначала я не верил, что кто-то мог выжить, но когда Хейли села на искорёженную дверь кабины и начала буквально разрывать её на части, на части! — я решил, что внутри, видимо, есть выжившие. Я слез с мотоцикла.

— Можешь их вытащить?

Она всё ещё крушила дверь, алюминий, казалось, не представлял сложности для её когтей (или из чего там делают двери для фур).

— Думаю, да! Здесь инфоморф, похоже, он ранен! < Шериф, как вы переносите травмы позвоночника? >

- <Видимо, не так, как вы, ведь у нас экзоскелеты. Но боль всё равно чувствуем. В основном телесные повреждения вроде паралича, это временное состояние и у нас нет каких-то специальных процедур. Мы просто меняем тела. Но вряд ли в ближайшее время будут свободные. И всё же, если выбирать между смертью и спасением, я однозначно предпочитаю спасение. >

Она решительно кивнула и нырнула внутрь кабины. С моего места я особо не мог помочь, но на всякий случай приготовился ловить Хейли или оболочку. Однако волноваться не стоило: какой бы маленькой жена ни была, тело, что она достала, было ещё меньше — оно напоминало оболочку разведчика. < Это курьер. Они доставляют почту между поселениями. Бедняга, его оболочка совсем хрупкая. Скорее всего, мы зря тратим время. >

Держа в пасти насекомоподобное тельце, Хейли спорхнула на землю и осторожно уложила его, а потом отчаянно пробормотала:

— Чёрт, мы не можем взять его с собой, и я не подумала о том, что понадобится полевой госпиталь. Твою мать! Мы не можем его бросить!

Но у меня не было другого решения.

— Нам придётся, родная. Нужно ехать, иначе жертв будет ещё больше. Вот... — Я снял кожаную куртку, мгновенно промокая. — Устроим его поудобнее, оставим флаеры и аварийные маячки. Другие пойдут этим же путём, следуя нашим инструкциям, и найдут его. — Я прикрыл существо курткой, чтобы спрятать от дождя, и включил два аварийных маячка. Некоторое время мы молча стояли, а затем поехали дальше. Самый тяжёлый момент за всю ночь.

Мы продвигались очень медленно. Останавливаться и говорить с каждым встречным человеком или инфоморфом совершенно не было времени. Мы разработали систему: приближаясь к выжившим, я сбавлял скорость до пятнадцати миль в час, Хейли хватала пачку флаеров из сумки, подлетала поближе и просто сбрасывала их, а затем возвращалась обратно. Поразительное число людей почти не реагировало на маленькую крылатую рептилию, появляющуюся в ночи с пачкой флаеров: думаю, они пережили достаточно, чтобы не придавать значения этому незначительному безумию. Инфоморфы же в основном были более восприимчивы и благодарны любой информации о том, что происходит. Те из них, что были в сознании.

Мы ехали по шоссе уже полчаса, когда наконец наткнулись на ещё одну группу, которая сохранила достаточно самообладания в этом хаосе, чтобы действовать. К сожалению, это был местный дорожный патруль, и они находились в полной военизированной панике.

Мы услышали стрельбу прежде, чем увидели их. Шесть офицеров в бронежилетах целились дробовиками и винтовками в продырявленные останки фургона UHaul. С противоположной стороны от полицейских машин укрывались ещё двое. Мерцали красно-синие огни, придавая картине дезориентирующие краски. Я попытался спрятать Хейли за спиной и включил дальний свет, чтобы они не могли нас видеть — учитывая, что здесь происходит, у меня было неприятное предчувствие.

Увы, жена не поняла моих намерений или на неё повлияла срочность ситуации. Она отпустила мою спину и рванула вперёд к офицерам, пытаясь перекричать ливень.

— Стойте! Кто бы там ни был, они не хотят вам зла! Они... — Офицер с дробовиком повернулся на звук, успел увидеть лишь несущееся к нему нечто с крыльями, когтями и зубами, и выстрелил. Грохот заглушил собой все прочие звуки. Всё, что я мог видеть, это как Хейли, не издав ни звука, падает на землю, словно комок постиранного белья. Остальные офицеры тоже повернулись к ней, поднимая оружие.

Пистолет Тома сам оказался у меня в руке.

Я чувствовал, как Шериф направляет мои движения. Покажи им Роланда Дискейна, Шериф, или она умрёт. И он начал палить. Первый выстрел, и дробовик, направленный на Хейли, вырвало из рук офицера. Второй, и мужчина рядом с ним уронил винтовку, отступая назад и прижимая руку к телу. Третий выстрел, и... я не успел заметить, что произошло, поскольку упал на землю за мотоциклом, прячась от выстрелов двух других офицеров.

Упав, я пробормотал Шерифу:

- Охренеть, где ты научился стрелять?

— < Заняло больше времени, чем ты живёшь на этом свете, сынок. Прости, не смог достать всех. >

Однако быстрое приближение конца моей жизни удалось отложить. Стоя на четвереньках за мотоциклом, я увидел, как Хейли зашевелилась. Живая... хорошо. Пользуясь моментом, она оценивала наше положение. Я не очень представлял, как она могла бы его изменить, но у неё лучше получилось разобраться в ситуации. Запрокинув голову, она с рёвом доменной печи выпустила столп бело-голубого пламени высотой в двадцать футов.

В повисшей тишине я услышал, как кто-то пробормотал: «Твою мать». Я сам или один из офицеров? Неважно. Мы все это подумали. Воспользовавшись заминкой, Хейли заорала, словно сирена:

— А ну не двигаться! Никто не хочет вам навредить, ясно? Опустите оружие.

Не знаю, было ли дело в тоне её голоса или в том, как опасно выглядел пистолет в твёрдой руке Шерифа, но они остановились. Лично мне было очевидно, что мы могли убить их, если бы хотели. К счастью, они сделали тот же вывод.

Я выскочил из-за мотоцикла и бросился к Хейли, не сводя глаз с полицейских.

— Дорогая! Где тебя ранили?

Она застонала и посмотрела на меня, сплёвывая кровь.

— Ох. Везде. Теперь я по-новому воспринимаю уток и через что они проходят во время сезона охоты.

Если она могла отшучиваться, значит, всё нормально. Я прикоснулся к ней ногой, не отрывая взгляд от полицейских и не опуская оружие:

— Пули пробили чешую?

Она поднялась с земли и осмотрела себя.

— ...Вообще-то нет. Я почувствовала удар, гораздо сильнее, чем битой, но его, видимо, отразило? Хотя грудь очень болит. Не знаю, насколько эти чешуйки прочные.

Я облегчённо вздохнул.

— Твоя защита сейчас на уровне человека в полном доспехе. Ты не пуленепробиваема и скорее всего получила внутренние травмы, поэтому постарайся не двигаться, ладно? Позволь мне поговорить с этими людьми. Убедись, что рёбра целые.

Я подошёл к офицерам, часть которых теперь помогала двум своим забинтовать травмированные руки. Я не опустил пистолет. К тому моменту я не знал наверняка, кто из нас, я или Шериф, управлял рукой с оружием, но решение было единогласным. Эти уроды отстреливали невинных запутавшихся людей, им не видать от меня поблажек. Один из них, высокий, накачанный и усатый, сказал:

— Ты и та тварь, вы можете разговаривать друг с другом?

Я остановился.

— Это моя жена. Сколько вы сегодня стреляли? По кому вы стреляли? Возможно, вы тоже их знали.

Не совсем правда, но мне нужно было, чтобы они как можно скорее начали видеть в инфоморфах людей.

Мои слова их ошеломили. Усатый снова заговорил:

— Но мы... Я... в одну минуту я стою с женщиной на обочине и выписываю штраф, а в следующую из машины выходит одна из этих тварей. Мы думали, это вторжение! Вы говорите, они трансформировались? Почему же никто из них ничего не сказал?

Я сделал шаг назад и оказался рядом с фургоном UHaul. Внутри лежало мёртвое тело инфоморфа.

— Вы их вообще видели? Как бы они, по-вашему, могли издавать человеческие звуки? Послушайте, офицер, происходит что-то странное. Очень много людей поменялось телами с этими существами, а один из них в моей голове. — Они напряглись на этих словах, однако к оружию не потянулись. — Я разговаривал с ним, и насколько могу судить, это такие же люди. Сбитые с толку и напуганные люди в мире, который реагирует на их присутствие насилием. Наша задача — им помочь. Возможно, час назад я бы сказал иначе. Но теперь я был снаружи, видел их... мы должны попытаться. Нам нужно идти. Я оставлю вам послания, написанные на их языке, покажете их тем, кого встретите, хорошо? Постарайтесь им помочь, сделайте надпись на земле, если придётся.

Второй офицер, бинтовавший руку товарищу, вмешался:

— Ты только что стрелял в полицейских, никуда ты не пойдёшь.

Я перебил его, стараясь не терять инициативу.

— Я почти уверен, что наступил конец света. Я Шон Маккарти, живу в Блэквуде. Если завтра всё ещё будет существовать судебная система, приезжайте и арестуйте меня. А пока извините за травму рук, но постарайтесь никого больше не убивать, ладно? Вот, покажете им эти флаеры, в английском варианте говорится то же самое. Мы уходим.

Я подошёл к мотоциклу, Хейли уже была там.

— Можешь ехать? — спросил я, усаживаясь.

Она вскарабкалась на сиденье и прошептала мне на ухо:

— Мне больно, но кажется, рёбра не сломаны. Поехали.

И мы поехали.

— Когда я была младше, было намного лучше, — сказала Сесилия Вильтширскому псу. — Здесь я только уменьшаюсь, а мне нравилось, когда я могла и увеличиваться.

— Кто вообще сказал, что ты уменьшаешься? Я вот считаю, что все размеры хороши, — сказал Пёс, у которого, на взгляд Сесилии, с размерами всё было прекрасно. — Скорее, дело в самой комнате. А может, ты всегда оставалась одной величины, и это комната выросла?

Сесилия прошлась по комнате. Палаты в психбольнице были действительно маленькими, а она в последнее время редко выходила.

— Мне кажется, комнаты так не умеют, Пёс. Люди не могут просто взять и увеличить комнату, не шныряя туда-сюда и не переставляя мебель, но ведь они так давно меня не выпускали. Интересно, можно ли вообще узнать размер чего-то изнутри?

Пёс прошёл по стене и завис на потолке.

— Можно единственным верным способом: если ты Кант. Что познаваемо снаружи? Только не вещь сама по себе! Это лишь наблюдения, иллюзия целого! Но вот изнутри, ой-ёй, мы и есть вещь, и мы можем познать всё вдоль и поперёк! Так что, говоришь, мы всё время сжимались?

Сесилия покачала головой.

— Нет, и мне кажется, ты несёшь чепуху. Только вчера ты говорил, что даже Бог не может всего знать!

Пёс расплылся в улыбке и повернул голову вниз, однако с места Сесилии его поза на потолке по-прежнему казалась крайне неудобной.

— Насколько я помню, я говорил о Гёделе.⁽¹⁾ Обожествление может быть немного преждевременным.

Сесилия бросила в него туфлёй.

— Хватит твоей чепухи! Хочу наружу! Они говорят, мне нехорошо, и это опасно, но ещё они всё время твердят, что проблема у меня в голове, и если это так, то какая разница, где моя голова?

На этих словах голова Пса полностью отделилась от тела и начала летать по комнате, в то время как тело гонялось за хвостом по потолку.

— О, очень большая разница, или совсем никакой, зависит от того, для чего ты её используешь. В последнее время я вообще редко нахожу мою голову дважды в одном месте и потом использую её, чтобы извергать чепуху на маленьких девочек. А ты пыталась рассказать людям про Съедение и теперь сидишь в этой маленькой комнате.

Она скрестила руки на груди.

— Старалась для их же блага! Это как есть овощи, сначала невкусно, но если не есть, будет гораздо хуже. Как они могли закрыть меня за то, что я говорила правду? Однажды я закрыла Сьюзи Энн в шкафу за то, что она сказала, что у меня неряшливые волосы, но это ведь была правда, и позже я чувствовала себя ужасно. А этим докторам вообще не ужасно!

Пёс, от которого в воздухе теперь остались только два ряда зубов, казалось, улыбнулся.

— Но ты-то Съедена, значит, тебе не нужно Его бояться. Если они не слушают, это их проблемы. В конце концов они почувствуют себя ужасно, так или иначе.

Но Сесилия перестала слушать после упоминания Его. Внезапно ей сделалось очень холодно, и она решила, что под кроватью будет намного теплее.

Присев на корточки и изо всех сил игнорируя звуки надвигающейся бури, она попыталась протиснуться мимо Подпольной мыши.

— Ой-ёй! Уходи, растяпа! Ты заняла всё моё пространство!

Сесилия раздражённо вздохнула.

— О нет, только не снова. Я считаю, здесь хватит места для нас обоих, и даже ещё останется. Если ты согласна, что нас только двое, тогда всё так и есть! Поэтому будь так любезна и впусти меня, пока Он не пришёл.

Подпольная Мышь совершенно не чувствовала себя в настроении быть любезной.

— Не пущу! Кем ты себя возомнила, чтобы являться сюда и вот так грубо крутить эпистемологией! Это тонкая наука, а у тебя, насколько я знаю, нет подготовки. Пытаешься рассказать мне, что я могу думать, а что нет, как какой-нибудь солипсист! Я провозглашаю эмпиризм! — она оттолкнула Сесилию и задёрнула простыню как занавеску.

У Сесилии совершенно не было на это времени.

— Мне всё равно, какой ты там император, пожалуйста, ну впусти меня! Он идёт, и я не желаю, чтобы он меня видел. Пожалуйста! — в её голосе слышалось искреннее отчаяние. — Мне больше некуда идти!

Она уже была Съедена, чтобы стать меньше, и однажды это сработало, но что если больше не сработает! Возможно, почувствовав её поднимающуюся панику, Подпольная мышь засомневалась.

— Я бы впустила тебя, милая девочка, но мы с тобой не можем существовать в одном пространстве, о природе которого настолько не согласны! Есть лишь один способ выйти из подобного тупика.

Она сделала театральную паузу, словно ожидая чего-то. Сесилия была бы очень благодарна, если бы всё поскорее закончилось.

— Есть способ?

— О, да! Нужно провести конференцию!

* * *

Мэрилин Рэдклифф работала в больнице уже двадцать лет, но в психиатрическое отделение перевелась всего три года назад. Однако она достаточно хорошо помнила имена и лица людей на своём этаже и была уверена, что никому из них не полагается выходить из палаты после девяти вечера.

Поэтому она подпрыгнула, когда услышала, что в южном крыле хлопнула дверь. Кому-то пришла гениальная идея расположить пост медсестры в углу Г-образного больничного комплекса так, что целое крыло находилось вне зоны видимости. Камеры? Не тот бюджет.

— А теперь они ещё и не запирают палаты перед пересменкой, ну что ж такое... — пробормотала она себе под нос, заворачивая за угол.

По тёмному коридору психиатрической больницы ей навстречу маленькими прыжками приближался огромный белый кролик в жилетке. Он вроде как вошёл через... пожарный выход?

— Но там ведь односторонняя дверь... — сказала она, словно в самом факте существования этого пушистого джентльмена не было ничего удивительного.

— В таком случае хорошо, что я шёл только в одну сторону! — ответил кролик, снимая шляпу. — Простите, мисс, не подскажете, где комната Сесилии? Я ужасно опаздываю на конференцию.

Мэрилин медленно покачала головой, словно это был сон. Что-то не так, это не…

— Извините, но никаких посетителей после шести вечера. И уж точно никаких конференций.

Статная сова в кепке положила крыло кролику на плечо (она всё время была здесь?) и сказала:

— Но ведь мы дискутируем прямо сейчас! Как по мне, лицемерие! И вообще, едва ли нас можно назвать посетителями, мы были здесь задолго до вас, мисс!

Мэрилин пошатнулась, сделала шаг назад и неловко села на пол, в то время как мир вокруг словно закружился.

— Нет, что... Я... вас не может... что со мной...

Сквозь толстые звукоизолированные двери примерно половины палат начали доносится возня и грохот. Каким-то образом эти тревожные звуки вывели Мэрилин из замешательства, и она вскочила на ноги.

— Кто вы такие?! Что с моими пациентами?!

Галка крайне раздражённо ответила:

— Ну, по всей видимости, им досталась ужасная медсестра! Прошу, мисс, мы очень спешим, и я... О, похоже Сова хоть раз сделала что-то полезное. Пойдём, кролик, реальность сама себя не пронаблюдает! Если, конечно, всё не наоборот...

На этих словах они подхватили своего очаровательного британского франта и понеслись втроём по коридору. Мэрилин хотела последовать за ними, но остановилась как вкопанная, заглянув в окно ближайшей палаты. Внутри металось какое-то... насекомое, похожее на богомола, только размером с человека.

Она снова попятилась назад и закричала. Сошла с ума… Должно быть, у неё развилось какое-то психическое расстройство, но ведь она осознавала это. Если она действительно безумна, разве не должно казаться, что всё нормально? Мэрилин мысленно перебрала симптомы. Ярко выраженное замешательство и страх, который, однако, соответствовал ситуации, но ни злоупотребления наркотиками, ни долгосрочных диссоциативных эпизодов или перепадов настроения. Происходящее не ощущалось как психоз, но и не могло быть реальным.

Она повернулась, направляясь к своему посту, но снова застыла на месте. В этот раз она не слышала открывающихся дверей, однако в середине коридора виднелся силуэт. Полный бред. Он не должен... конечности не могут так двигаться... слишком много... Существо повернулось, и она увидела его лицо. После этого вопрос, была ли она сумасшедшей, стал чисто академическим.

* * *

— Итак! — сказала Подпольная мышь, повелительно стуча своим председательским молотком по линолеуму. — Объявляю встречу объективно призванной к порядку!

Крошечный звериный парламент вокруг Сесилии разразился протестами.

— Ты не можешь просто объявить объективную истину, тупица! — сказала галка. — Её нужно пронаблюдать! И как все видят, эта конференция очень далека от порядка. Скорее митинг, чем совет интеллектуалов.

Сесилия, которая грызла ногти, не отрывая глаз от двери, нервно хмыкнула:

— Давайте просто согласимся, что Подпольная мышь оговорилась, и всем действительно лучше соблюдать порядок? Мои дорогие, я правда люблю эти игры, но он идёт, и нам нужно решить вопрос, прежде чем он доберётся сюда!

От этих слов возня и негодование только усилились.

— Игры! Думаешь, это игры? — возмущённо закричала сова. — Мы здесь, чтобы обсудить саму природу реальности, глупая девчонка! Вопрос жизни и смерти меркнет по сравнению с этим! Как только мы выясним, показывают ли наблюдения, что мы соблюдаем порядок, или нас только пригласили соблюдать порядок, мы сможем...

— Но моя жизнь ощущается очень важной! — завопила Сесилия. — Все эти семантические споры очень хороши, пока мы коротаем часы, но здесь никто не был Съеден! Меня он, может, и проигнорирует, но нужно помочь остальным!

За стеной справа отчётливо слышался грохот, даже несмотря на звукоизоляцию. Сесилия никогда не слышала других пациентов на этаже, лишь однажды с миссис Хендерсон случился эпизод в ванной.

Парламент беспокойно замолчал.

— О боже, ты права! — сказал кролик. — Но ведь ты предлагала им Съедение, а они отказались! Что теперь поделаешь?

— Нужно заставить их! — выпалила Подпольная мышь, разглядев возможность вернуть инициативу. — Они должны быть Съедены для их же блага!

Снова поднялся гам. За спиной мыши образовалась толкучка. Одна половина участников конференции рьяно поддерживала концепцию принуждения, а вторая была категорически против.

— Свобода воли!

— Положение обязывает!

— Прав сильнейший!

— Кратократия!

Стоя в центре этого бедлама, Сесилия схватилась за голову. Снаружи послышался крик. Этот пронзительный звук остановил какофонию, все звери перестали дубасить друг друга тростями и шилейлами и замерли в глупых позах.

— Это ты кричала? — спросила Подпольная мышь, и Сесилия на секунду задумалась.

— Нет, — сказала она, — не я. Думаю, это была медсестра. Он здесь.

Как по волшебству, все звери забились по тёмным углам, словно их никогда и не было. Мыши, птицы и крошечные существа в нелепых шляпах разбежались, оставив после себя лишь несколько перьев и элементов одежды.

— Всё нормально, дверь закрыта, и они твердят, что всё это только в моей голове. Всё не по-настоящему, не по-настоящему, — повторяла Сесилия, забившись в дальний угол.

Но она не могла заставить себя поверить в это. Скрежет был реальным, до жути реальным, словно нечто слишком большое застряло в коридоре и пыталось выбраться наружу. Ша-а-а-арк, пауза, ша-а-а-арк, пауза, и тогда она поняла, что это он заглядывает в каждую комнату через окно, и уже не было времени закрывать своё. Раньше всё было совсем не так, что происходит? Ещё один ша-а-а-арк, и слабый свет из коридора закрыла тень. Сквозь стеклянную панель было видно лишь один глаз без века.

Ручка начала поворачиваться.

— Я искренне считаю, что прямо сейчас нам лучше уйти, — сказал Вильтширский пёс, стоя в двери за спиной Сесилии.

— Что... Но ведь... Ты не мог сделать эту дверь раньше? — негодующе спросила она, протискиваясь через низкое отверстие и забираясь ему на спину.

— Раньше я был не такой материальный, — сказал Пёс, спрыгивая с третьего этажа в ночной мрак. — Но, к нашему счастью, что-то изменилось. По крайней мере, пока он далеко.

— Да, — сказала Подпольная мышь, высовываясь из кармана ночной рубашки Сесилии, куда она успела спрятаться. — Думаю, теперь даже все эти странные охотничьи деликатесы не станут спорить.

Внизу пролетали улицы, и впервые за долгие годы Сесилия наслаждалась свободой.

— Все должны быть Съедены. Ради их же блага.

---

1) Здесь игра слов: God и Gödel

Вернуться к тексту

Проснувшись на полу VIP-ложи стадиона, я не сразу понял, где нахожусь. Огромная незнакомая комната была обставлена дорогой мебелью, светило солнце, а рядом спал дракон. Буря прекратилась и стало очень светло, но хотелось надеяться, что мы не проспали до полудня.

Остальная часть ночной поездки к радиостанции прошла без особых происшествий, не считая нескольких аварий, на которые мы наткнулись по пути. К счастью, дежуривший на радиостанции парень согласился записать и пустить в эфир наши сообщения про стадион. Прежде чем мы ушли, я пожал ему руку и сказал, что он спасает множество жизней.

Потом заглох мотоцикл. Видимо, полицейская стрельба не очень хорошо влияет на двигатели. Хейли недоставало сил, чтобы нести меня, так что нам пришлось несколько часов идти пешком. Мы добрались до стадиона на рассвете и сразу же свалились спать от усталости. Уже тогда внутрь стекалось множество инфоморфов и даже редкие люди. Теперь же... Я встал и посмотрел через панорамное окно вниз на поле.

Теперь там были тысячи.

Однажды, когда сестра выпускалась из Нью-Йоркского университета, я побывал на стадионе Янки. Прилетела вся наша семья, и мне, провинциалу со Среднего Запада, просто снесло крышу от того стадиона. Одним из гостей был Билл Клинтон, собралось столько людей... В два раза больше, чем жило в моём родном городе.

Конечно, у нас пока собралось не так много, но я ощущал похожий трепет. Из-за нас... все эти существа здесь из-за нас. А ведь прошло всего несколько часов. Трибуны и поле постепенно заполнялись инфоморфами всех форм и размеров, замёрзшими и голодными. Гоманский стадион вмещал до сорока тысяч зрителей, и он был заполнен максимум на четверть. Тем не менее, порядка десяти тысяч существ ждали наших указаний.

Хейли ещё спала. За ночь она... ощутимо выросла. В Pathfinder размер дракона привязан к возрасту, но она увеличивалась гораздо быстрее. По моим прикидкам, теперь её рост составлял около шести футов. Считай, что следующая возрастная категория. Выходило, что она увеличивалась в размерах за наш день как за пять драконьих лет. Иначе говоря, за год она станет как Большая виверна или как Годзилла. О, милая...

Я любил свою жену. В этом сомнений не было. Если бы её покалечило или она заболела, или приключилась ещё какая-то беда, я бы знал, что делать, чтобы помочь. Но теперь она Избранная. Как в какой-нибудь глупой истории про попаданцев, только наоборот, когда целый инопланетный мир попал к нам и её выбрали, чтобы разрешить ситуацию. Конечно, я этого не знал. Вполне могло быть, что она по чистой случайности получила самое абсурдно-большое усиление за всю историю ЛитРПГ в тот же день, когда наступил конец света. Но даже если так, я знал свою жену. Получив могущество, она добьётся своего.

Спасёт их.

Зачем в этой истории муж? Мягкий податливый муж, полный крайне уязвимых органов. Я не умею летать и сражаться. Один меткий выстрел вчера ночью мог бы покончить со мной в самом начале приключения. Мои навыки ограничиваются разработкой архитектуры программного обеспечения и проведением настольных ролевых игр. Я даже не могу починить забор, мы звали для этого её отца. Я могу советовать и поддерживать, но мне не угнаться за ней. Я понимал важность её цели и разделял её стремления. Если нужно, я бы умер ради этого, но как фактически я мог помочь? Конечно, если у неё не будет союзников, она может погибнуть. Но если я прав, довольно скоро она обзаведётся гораздо более способными спутниками, чем я. И тогда...

Ты перерастёшь меня, дорогая. Возможно, уже переросла.

Она зашевелилась и окликнула меня.

— Шон? Мне приснился очень странный сон... ой.

Казалось, она разочарована, что её тело не вернулось к нормальному. Я сделал храброе лицо и подошёл, чтобы её обнять.

— Это не сон. Ты по-прежнему дракон. По-прежнему помогаешь людям. Просыпайся, любимая.

Она подбежала к окну и встала на задние лапы, прислонив мордочку к стеклу.

— Ой. Там так много людей... ох. Шон, что мы собираемся им сказать? Что они будут есть? Нам нужно... нужно... — она начинала вгонять себя в панику.

Я почувствовал, что Шериф хочет что-то сказать, и дал ему контроль над голосовыми связками.

- < Успокойтесь, мисс, вы хорошо справляетесь. Прежде чем Шон лёг спать, я попросил нескольких наших, чтобы они разузнали, что у вас бывает съедобного. Не торопитесь и помните, что вы не одиноки. В подобных ситуациях нужно делегировать задачи. >

Она кивнула, не отрывая взгляд от поля.

— Ощущение, что всё это нереально. Люди, в смысле, наши, никогда не ждали от меня ничего. Я просто училась, потом стала ассистентом профессора, потом сама начала преподавать, что, конечно, подразумевает некоторый авторитет, но в критической ситуации? Все скорее ждут действий со стороны властей. Но мы среагировали первыми, и теперь все эти люди...

Она тихонько засмеялась, но смех почти сразу превратился во всхлипывание.

— У-у-у... ох... с этим горлом совсем неприятно. — Она вернулась к окну, за которым собиралось всё больше доверившихся нам людей. — Шон... Мне кажется, я не могу. Просто не могу.

Стоп, что?

Я помедлил. Наконец она махнула лапой и продолжила:

— Этот фантастический герой в моей голове, это не я. Мне нравилось представлять себя кем-то, кто умнее всех, кто видит незримые связи, кто встает и спасает мир. Но... — она замолчала.

Я подсказал:

— Но не так?

Она горячо закивала.

— Да! Я не хотела, чтобы ради осуществления моей фантазии наступил конец света. Для огромного числа людей всё пошло наперекосяк, чтобы появилось место для героя. Все истории сосредоточены на последствиях, приходит посторонний человек и разбирается со всем. Ему не нужно объяснять всем, как жить. Но теперь что-то ужасное действительно произошло с этими людьми, и я становлюсь всё сильнее и больше, но не становлюсь умнее… Насколько сама могу судить. И я всё думаю... по идее, я должна знать, что делать? Я не справляюсь? Всё это... — она снова всхлипнула. — Чем бы оно ни было, всё это из-за меня?

— О, Хейли, — я подошёл к ней, наклонился и обнял. Теперь, когда она проснулась, от неё снова шёл жар. На самом деле было даже приятно, учитывая мою всё ещё влажную одежду. — Ты же знаешь, что не из-за тебя. Но... возможно, некая сущность считает, что ты способна всё исправить.

— Но я не способна! — застенала она ещё громче. — Я теперь чудовище, и у меня нет ни малейшего представления, что делать! Как мне помочь всем этим людям? Им нужны еда, кров, организация, коммуникация! А мы лишь успеваем реагировать, всё происходит слишком быстро. Я хочу им помочь, но стоит мне только посмотреть вниз и увидеть эти когти вместо нормальных рук, и мне кажется, что я вовсе не...

— Вовсе не что?

— Вовсе не я.

Может, это и есть моя роль. Обеспечивать твёрдую землю под ногами. Я опустился на колени, оказавшись с ней на одном уровне, взял длинную мордочку в руки и посмотрел ей прямо в глаза. Медленно приблизившись, я мягко поцеловал её в нос. Было так горячо, что на глазах навернулись слёзы. Я не обратил на это внимания и лишь долго смотрел ей в глаза, пока её веки не закрылись и она не расслабилась, позволив голове лежать в моих руках. Только после этого я рискнул заговорить.

— Ты никогда не была собой больше, чем сейчас, Хейли. Ты настолько ты, что мне даже немного страшно.

— В смысле?

Я вздохнул и начал вспоминать.

— Помнишь историю с тем бездомным? Ты пришла ко мне в офис вместе пообедать, и мы увидели, как он с дочерью ютится под лестницей у парковки. В тот день мимо них прошла, наверное, тысяча человек, и никто глазом не моргнул. А ты остановилась и спросила, почему он не в одном из приютов.

Она рассмеялась.

— Ага! Он ответил, что ни в одном приюте города не принимают его с дочерью, что есть приюты для мужчин, а есть для женщин и детей, и они не хотят разделяться. И я так разозлилась...

— Что совершенно забыла про обед и отправилась прямиком в приют, чтобы прочитать им гневную нотацию. А потом целых две недели мучила их этим вопросом, пока они наконец не дали разрешение. Ты всегда была такой, Хейли... всегда держалась за то, что правильно. Мне остаётся только не отставать. Я должен не отставать, — я сам удивился своим словам. — Хм. Это... правда. И я полюбил тебя, когда увидел, что тебе не всё равно.

Я обнял её.

— Неважно, чешуя у тебя, крылья или ты длиной в две сотни футов. Вот если тебе станет действительно всё равно, тогда я забеспокоюсь, что ты перестала быть собой.

Мы застыли в этой позе, позволив времени идти. Наконец тишину нарушил стук в дверь. Я посмотрел на Хейли и наклонил голову:

— Нас ждёт очень много людей. Ты готова?

Она глубоко вздохнула и кивнула:

— С тобой — да. Всегда.

* * *

У главного входа собралась небольшая толпа. Пришло довольно много человек из тех, кому мы отдали наши флаеры, не менее сотни, они выделялись в растущей толпе инфоморфов. Среди них оказался парамедик, который попытался организовать нечто вроде медстанции, насколько это было возможно, учитывая, что никто из нас не разбирался в биологии пришельцев. Других переводчиков по-прежнему не было, хотя Шериф сказал, что, возможно, у него есть решение.

Хейли направилась к несколько взвинченному медработнику, я же решил проконсультироваться со своим внутренним гостем.

- < Когда мы съедаем что-то, мы познаем это, ну или по крайней мере можем обращаться с этим, имея подходящие инструменты. Пока тело всё не переварит. Так мы разговариваем друг с другом, если натыкаемся на языковой барьер: один создаёт копию своего языкового центра, а другие съедают её, после чего могут разговаривать, пока всё не переварят. Если повторить несколько раз, всё уляжется в памяти, в настоящей памяти, откуда уже не исчезнет после переваривания. >

- Значит, мы могли бы составить некий словарь, скопировать его несколько тысяч раз, и целый вид сможет выучить английский за ночь? Хм-м.

Ко мне подошёл один из инфоморфов, огромный жук размером с пони, судя по панцирю, тягач.

- < Прошу прощения, сэр, вы, должно быть, оболочка Шерифа? Меня зовут Сайран, с прошлой ночи я занимаюсь вопросом пищи. У нас есть кое-какие результаты, вам стоит это увидеть. >

Жук отвёл нас к столу, на котором были разложены различные предметы: книги, dvd, газеты, телефоны, внешний жёсткий диск и прочие штуки, которые, как мы считали, могли содержать «пищу» в понимании инфоморфов.

В их мире вся экосистема строилась вокруг информации. На самом низком уровне «флора» питалась поверхностными измерениями — вроде скорости ветра, температуры и любых других окружающих возмущений. Всё это записывалось в некую клеточную матрицу и «прожигалось» при помощи механизма, который мне до сих пор неясен, подобно тому, как наш вид преобразует пищу, используя химические реакции для получения энергии. Более сложные формы жизни проглатывали эти матрицы, помещая их в полость, обычно располагающуюся в районе живота. Там из них извлекалась вся информация, целостность матрицы при этом сохранялась. Затем информация объединялась этими травоядными в пакеты большей плотности и пищевой ценности, что порождало целую нишу «плотоядных», которые охотились на скот, хоть обычно и не деструктивно. Фактически главными причинами смертности в их мире являлись старость и информационные болезни, и инфоморфы, не привязанные ни к какому конкретному телу, могли жить сколь угодно долго. Мне казалось всё это настолько невероятным, словно кто-то выдумал этот мир для какой-то неведомой цели. Шериф уверил меня, что если такая цель и существовала, его вид ещё её не нашёл.

Но здесь, в нашем мире, подобной экосистемы не существовало. Конечно, прошёл всего день, но мы не встречали никаких других существ из мира Шерифа, только разумных, что, пожалуй, само по себе намекало на что-то. Если бы я только знал, на что. Нам нужно было понять, смогут ли они использовать какие-либо наши источники информации в качестве еды, иначе уже через неделю люди начнут умирать с голоду.

Жук указал на стол.

— < По вашему предложению мы попробовали газеты, но результат не очень. Информация в них предназначена только для чтения, что делает её плохо усваиваемой. Да еще и языковой барьер… Диски выглядели многообещающе, но к сожалению, мы ничего не смогли из них извлечь. Но это! > — Он поднял маленькую USB-флешку, видимо, случайно принесённую кем-то. — < Это просто потрясающе! Одна такая может кормить инфоморфа целый месяц, и с неё так просто есть! >

Пожалуй... в этом был смысл. Наверное, они способны взаимодействовать только с информационными носителями, которые легко перезаписывать. На одну флешку можно записать очень много информации. Плюс повторное использование... пожалуй, это наше решение пищевого вопроса. Я поблагодарил жука и отправился к Хейли, по пути формулируя в голове план.

К парамедику присоединилась ветеринар, но и у неё, похоже, тоже не особо получалось... Видимо, даже ветеринары не особо разбираются в насекомых размером с небольшую лошадь. Хейли попыталась вклиниться, но они шли на контакт с говорящим драконом без особого энтузиазма. По всей видимости, с этой проблемой нам предстояло мириться ещё долго. Я положил руку жене на плечо и заговорил:

— Здравствуйте. Спасибо, что пришли. В чём сейчас сложность?

Парамедик неопределённо махнул рукой.

— Биология слишком отличается. У них нет внутренностей, настолько всё странно. Есть панцири и внутренние жидкости, и они определённо могут издавать звуки, но, проведя осмотр, мы даже не можем сказать, сломано ли у них что-то. Потом явился этот малыш... — на этих словах врач указал на усатого червяка, больше похожего на мокрицу, чем на гусеницу, который неустанно поднимался на задние лапы и размахивал передними, пытаясь добраться до медикаментов. Ветеринар отгоняла его. — Ему определённо что-то нужно, но никто из нас не понимает его языка.

Я кивнул и обратился к мокрице.

- <Я могу перевести, что случилось? >

Он сразу же успокоился и повернулся ко мне.

- <О! Прекрасно, прекрасно. Я врач, а эти идиоты мешают мне лечить моих пациентов! После нашего вчерашнего появления мы получили кучу порезов и переломов, нужно работать! Скажите им уйти прочь. >

Я рассмеялся. Вот почему так важно поспешить. Им отчаянно нужен способ коммуникации. Я махнул нашим медикам:

— Он сказал, что вы только мешаете. Позвольте ему заняться пациентами. Сфокусируйтесь на людях, пока мы не найдем способ коммуникации.

Я повернулся к Хейли.

— На самом деле это первоочередная задача, и у меня есть одна безумная идея. Шериф, ты можешь скопировать часть своего мозга, отвечающую за язык, и дать её одному из своих?

Хейли хотела возразить, но прежде чем успела что-либо сказать, Шериф ответил вслух:

- < Нет, здесь совсем нет места. Но в чём бы я ни находился, это больше напоминает наш мозг, чем ваш. Возможно, я мог бы переселиться в какую-нибудь другую оболочку и уже оттуда сделать копии. Конечно, тогда тебе придётся запихнуть голову в один из наших животов, и у меня нет гарантии, что это безопасно. Или что мы продолжим понимать друг друга после разделения. Решать тебе. >

Хейли сразу же сказала:

— Шон, это слишком опасно. Нужно сначала проверить на мозге какого-нибудь животного. Хотя бы на одном! < Эй, кто-нибудь уже пытался съесть что-нибудь живое? Поспрашивайте. >

Вопрос разлетелся по лагерю, и мы быстро нашли трёх инфоморфов, которые уже умудрились поймать различную «живность» — двух котов и, судя по всему, опоссума, без особых последствий, кроме множества царапин. Три пункта в пользу того, чтобы один из инфоморфов попытался съесть мою голову. Хейли всё ещё противилась.

Я отвёл её в сторонку.

— Шериф не может жить в моей голове вечно, и у нас нет столько ресурсов, чтобы управлять этой толпой.

Она пристально посмотрела на меня.

— Ты сошёл с ума! Вдруг с тобой что-то случится?

Я пожал плечами.

— Ну, думаю, ты достаточно меня любишь, чтобы захотеть вернуть к жизни через пару месяцев, когда наконец получишь самые настоящие силы воскрешения. На мой взгляд, риск невелик.

Она отшатнулась. Видимо, ещё не свыклась с кривой развития.

— Я просто... стой!

Она смотрела мне за спину, и я проследил за её взглядом. По всей видимости, ветеринар устала от наших пререканий, поэтому развернулась и засунула свою безмозглую голову в полость на животе одного из рабочих — самой большой оболочки из тех, что мы видели. Наблюдая, как голова целиком исчезла внутри жука, я внезапно ощутил гораздо меньшую уверенность в собственном решении. Но через пару секунд она подняла большой палец и высунула голову.

— Там даже не воняет!

На том и порешили. Я мысленно обратился к Шерифу. Готов? Приходи потом, хорошо? В голове возникло ощущение, что он кивнул. Ладно, давай вытащим тебя из нашего черепа. Подойдя к рабочему, я похлопал его по боку и опустился на колени. Ростом он был почти с лошадь, так что мне не пришлось слишком сгибаться, чтобы оказаться на нужном уровне. Я сделал глубокий вдох и положил голову в полость.

Не казалось, что меня едят. На МРТ тоже не было похоже, хотя мне представилось некое невидимое и неосязаемое поле огромной энергии, которое пронизывало всё внутреннее пространство рабочего. Я ждал какого-нибудь покалывания в голове, ощущения, которое бы сказало, что процедура окончена, и долгое время ничего не происходило, но потом...

Я оказался...

Мы оказались...

Шериф исчез из моей головы...

Я был в голове оболочки рабочего...

Но мог по-прежнему чувствовать его мысли...

Но мог по-прежнему чувствовать его мысли...

Я-человек упал на землю. С ума сойти. Человеческий разум не был приспособлен находиться одновременно в двух местах, обрабатывать входные сигналы от двух тел. Казалось, словно мой разум расщепился, и каждый осколок отражал разные грани реальности. Я-рабочий смотрел на свое недвижимое тело. Инфоморф, к которому я подселился, уже тянулся ко мне, к Шерифу, невообразимым для моего разума образом, пытаясь поддержать. Я... мы... открыли рты.

— Внутрь.... голову внутрь... — вот всё, что я смог выдавить, прежде чем способность мыслить покинула меня.

Я-Шериф справлялся немногим лучше. В момент, когда пищеварительная полость вытащила меня из этого крохотного места, мир расширился, но затем разделился на фракции. Я был оболочкой, но в то же время был человеком. Что-то связывало нас, смешивало наши органы чувств, выбивало из колеи. Нужно было вернуться. Они снова затолкали голову Шона в полость. Мало времени. Имея в распоряжении свободное пространство, я вытащил из памяти языковой центр — ай — и оставил его рабочему для копирования. Просто придётся заново научиться говорить. Затем я вернулся в свою голову, и теперь в ней сделалось немного просторнее.

Вытащив голову из полости, я выдохнул. Меня окружали взволнованные лица. Рабочий что-то сказал, но я услышал лишь звук модемного соединения. И не понял ни слова... И не понял ни слова. Глубоко внутри я ощущал уставшего, но удовлетворённого Шерифа, который молчал. Ему и не нужно было ничего говорить, я помнил, что он сделал.

Хейли сказала:

— Он спросил, всё ли хорошо? Глупый вопрос, очевидно же, что нет, и нужно было слушать меня.

Я вытер кровь, которая шла носом... когда это случилось... и покачал головой:

— Ух. Ну, похоже, мы с Шерифом идём в комплекте, так что больше разделяться не пробуем. Теперь он не может говорить, а значит...

Я с надеждой посмотрел на рабочего. Он заговорил по-английски таким голосом, словно в качестве голосовых связок у него были осколки фарфоровых тарелок.

- Я. Да. Я понял, как говорить. Своевременно. Спасибо Шерифу за его жертву.

Я облегчённо вздохнул.

— Ты ведь можешь сделать копию? Скоро вы все сможете разговаривать?

Рабочий меня понял! Он кивнул.

- Да. Копировать и есть. Сейчас начну.

Я лёг на спину.

— Хорошо. Это... хорошо.

Ну, хотя бы всё было не зря.

Хейли аккуратно ткнула меня лапой. Я попытался отмахнуться, но она не отставала.

— Им нужна аппаратура, нужно ехать в центр и раздобыть миллион флешек, ноутбуков, генератор и так далее. Я не хочу идти одна, да и не смогу вести грузовик в таком виде.

Парамедик, склонившийся надо мной, оживился при упоминании центра.

— Будьте там осторожнее, ладно? Я слушал диспетчера всё утро, и там что-то неладное. В радиусе нескольких миль от центра тишина — ни людей, ни машин. Пара патрульных машин отправилась туда, но не вернулась. Никто не знает, что там происходит.

Хм, тянет на вторую стадию нашего маленького апокалипсиса.

Из-за огромного количества брошенных автомобилей заполучить пикап оказалось несложно. Довольно скоро я сидел за рулём здоровенной зверь-машины, Хейли забралась в кузов, хоть я и пытался её убедить, что она поместится на пассажирском сиденье.

— Просто не хочу тесниться, — сказала она.

Я не стал настаивать. В качестве компромисса мы открыли заднее окно кабины, чтобы Хейли могла разговаривать со мной, просунув в салон свою золотую клиновидную мордочку.

Полуденное солнце заливало груды разбитого транспорта на шоссе. Не было ни души, хотя уже наступил день и буря утихла. Казалось немного странным, что мы не видели аварийно-спасательных бригад, но потом мы включили радио. Наше сообщение про стадион всё ещё передавалось, но теперь к нему добавилось дополнительное объявление от Национальной гвардии (или её остатков), призывающее оставаться дома. Мне показалось интересным, что радиостанция не выбрала какое-то одно сообщение из двух конфликтующих: в одном говорилось «идите туда», а в другом, причём достаточно категорично: «Никуда не выходите».

— Похоже, радиостанция не особо доверяет военным, раз всё ещё крутит наше сообщение, — сказал я.

Хейли, немного помолчав, ответила:

— Думаешь, зря? Мы ведь не видели от них даже намека на организацию. Это второй по величине город в штате, я бы ожидала, что они установят КПП на дорогах или начнут устанавливать контакт. Но электричества всё ещё нет, на дорогах тишина... Люди не станут сидеть на месте, если начнут голодать.

Я пожал плечами.

— Прошлой ночью бюрократическая система потеряла половину людей на каждом уровне. Честно говоря, я волнуюсь. Эти дебилы сто процентов решили, что происходит инопланетное вторжение. Думаю, от них нет ни слуху ни духу, потому что они осуществляют долгий перелёт в какие-нибудь огромные бункеры в горах. Как только они почувствуют себя в безопасности, активизируется армия, так что прежде чем это произошло, нам нужно успеть обеспечить всё необходимое. Что напомнило мне...

Она выдохнула небольшую струю дыма, к счастью, не в кабину, и снова повернулась ко мне.

— О чём?

— О золотых монетах. Они нужны для половины махинаций, которые мы будем пытаться провернуть. В нашем мире их не существует, но если бы существовали...

Она сама закончила мысль, ведь мы достаточно часто вели подобные беседы, когда играли вместе:

— Одна золотая монета стоила бы примерно сто долларов. Нам бы понадобилось золота на миллионы долларов, чтобы применить одно заклинание вроде Желания.

Я кивнул.

— И мы направляемся в пустой центр города, забитый ювелирными магазинами. Как ты смотришь на то, чтобы к сегодняшнему приключению добавить немного альтруистического грабежа?

Она улыбнулась, и я заметил в её глазах какой-то странный блеск.

— Ты что, только что спросил у дракона, не желает ли он украсть гору золота и драгоценных камней?

Я посмотрел на дорогу и демонстративно сглотнул.

— Кажется, да. — Что-то на горизонте привлекло моё внимание. — О, смотри, там, в пригороде... что видят твои эльфийские глаза?

Она фыркнула, но проследила за моим взглядом.

— Полегче, Арагорн. Как будто дым столбами. Пожар! Вижу людей, они бегают с вёдрами. Дома горят? Даже аварийные службы не справляются?

— Видимо, нет.

Продвигаясь вперёд, мы заметили и другие пожарища. Неизвестно, что стало причиной — буря или жёсткая паника после «Обмена» (так мы назвали случившееся). Но никто не приехал их тушить, и кое-где пламя перекинулось на соседние дома. Мы медленно ехали по загромождённой дороге, полуденное солнце подсвечивало колонны чёрного густого дыма по обеим сторонам заброшенного шоссе, всё это порождало такое странное чувство, словно мы пробирались по самой большой в мире базилике.

— Теперь реально похоже на конец света, — сказал я тихо, поддавшись моменту.

— Думаю, это он и есть, — проговорила Хейли, не отрывая взгляда от огня. — Но это не значит, что новый мир обязательно будет хуже.

— О! Хорошо, что напомнила. Нам стоит прокачать твои навыки, прежде чем мы доберемся до центра. Есть предпочтения?

Она кивнула:

— Насколько я знаю, конец игры плотно завязан на Колдовство, так что я собираюсь в первую очередь брать его. — Она закрыла глаза на мгновение. — Готово. Хм-м... Кажется, у меня теперь степень бакалавра в области, которой никогда, вообще никогда, не существовало на этой планете. Хочешь узнать, как работает обнаружение магии?

Вообще-то я хотел, но мы быстро приближались к центру.

— Да, но позже. Не забудь про физические способности: Восприятие, Интуиция, Полёт, Лечение, Дипломатия и так далее.

— Так, всё увеличила по максимуму для моего уровня. Так странно, чувство, как будто я вспоминаю все эти удивительные вещи, которые никогда не умела раньше делать. Хватит ещё на три навыка до максимума, или можно разделить очки. Я бы взяла Ремесло... все эти Знания очень заманчивые, но мы собирались брать их позже, когда с очками будет не так туго. Может, взять Оценку, ещё немного вложить в Блеф и Выживание, просто на всякий случай, а остальное в Ремесло?

— Справедливо. Сейчас ты не получишь особых преимуществ от Плавания, Скрытности или Использования магических предметов, так что логично пока игнорировать их. И, учитывая размеры, вряд ли ты вообще способна кого-то Запугать.

Она смерила меня взглядом.

— Раз так, я беру Знание (Инженерия), и не пытайся меня остановить. — Она снова закрыла глаза. — О! Так странно. Я только что стала профессионалом в волшебной инженерии, у меня откуда-то появились все эти маленькие привычки, но я не представляю, где и когда выработалась каждая их них. Хочу больше таких навыков!

Я засмеялся. День обещал быть трудным.

— Будет больше, в этом я точно уверен.

* * *

Из-за очередного холма показались высотки Мидленда. Центр города не был чем-то из ряда вон выходящим, но я всегда считал, что он довольно респектабельный. Почти идеальный прямоугольник старых брутальных зданий из бетона и новых из стекла тянулся с севера на юг на тридцать кварталов. Достаточно большой, чтобы потеряться, достаточно маленький, чтобы влезть в панорамный снимок. Было около двух пополудни, когда мы, сами того не заметив, пересекли черту «тишины». Я включил радио — ничего, только белый шум.

— Ладно, похоже, здесь действительно что-то не так.

Хейли прищурилась и внимательно посмотрела на башни.

— Что-то новенькое. Никого нет, Шон.

Ну не так уж необычно.

— Ну в центре же в основном работают, не живут, так что неудивительно...

Она перебила меня:

— Нет, ты не понял, вообще никого. До этого в пригороде мы натыкались на людей. А здесь пустота. Ни электричества, ни шума, ни движения. Это... жутко.

— Полностью согласен. У меня есть список магазинов с ювелиркой и электроникой, а ты буквально представляешь собой штурмовую команду. Давай вломимся, заберём всё, что не прибито, и свалим побыстрее. Разберёмся с предчувствиями, когда вернёмся на стадион.

Не отрывая глаз от высоток, она кивнула.

— Хорошо, но ты остаёшься в грузовике. Там что-то есть... я почти могу это увидеть, словно замечаю краешком глаза, но стоит сфокусироваться, и оно пропадает. Словно избегает меня.

Мне не очень нравился план «оставайся-в-машине», но я решил не спорить с двухсотфунтовым драконом. Особенно после того, как мы добрались до первого магазина. Это был «Best Buy» на въезде в центр, ещё до настоящих высоток. Я припарковался прямо у входа, и Хейли зашла через двери. Просто... прямо через двери. Многослойное стекло её даже не замедлило, а опущенные рольставни могли с тем же успехом быть из бумаги. Я решил, что даже хорошо, что нет электричества, потому что после такого невозможно, чтобы все сигнализации в здании не завопили.

Я ждал снаружи, держа ухо востро, уверенный, что нас вот-вот окружат копы трёх штатов, но ничего не произошло. На самом деле было даже весело — в смысле, все эти апокалиптические занятия. Кому не хотелось бы обчистить центральные магазины и набить свой пикап добром? Ну то есть, это могло бы... стоп, что это было?

Я покрутил головой. Мог бы поклясться, что краем глаза заметил, как кто-то бежал к парковке, но теперь там никого не было. Пустые улицы, на которых ветер играл мусором. Хейли была права, какая-то жуть. Я не отрывал глаз от того места, где почти видел что-то. Я практически убедил себя, что дело в нервах, когда из кузова послышался очень громкий бум, от которого, вынужден признать, я немного описался.

Это была Хейли. На её плечах висела поразительно сложная упряжка из dvd-полок и каких-то сумок, с помощью которой она тащила чёртову половину магазина. Что ж, похоже теперь у нас достаточно флешек и ноутбуков, хотя генератора в этой куче я не заметил. Убедившись, что с Хейли всё хорошо, я подождал, пока ушедшее в пятки сердце вернётся на место, а затем направил машину к следующему магазину из списка.

С каждой остановкой ожидание становилось всё напряжённее. К третьему месту мы оказались глубоко в стеклянно-бетонных джунглях. Хейли обчищала ювелирный, а я неустанно разглядывал окружающие нас высотки, пытаясь уловить хотя бы намёк на то, что всё время попадается на глаза, но никак не может попасться.

— Мотая вот так головой, ты ничего не увидишь, — сказала гусеница в крошечном жилете, которая сидела рядом со мной на переднем сидении. — Когда ты последний раз вот так хоть что-то замечал? Вещи, которые хотят быть замеченными, сами покажутся, а для прочих можно с таким же успехом написать объявление о пропаже.

Я отмахнулся от него.

— Ну да, ну да, посмотри как-нибудь видео о природе, дружище, вы там всегда держите ухо востро. Попробуй применить принципы всеобщего принятия в живой природе, и очень скоро будешь разглядывать птицу изнутри.

На задворках разума Шериф выкрикнул какое-то предупреждение, но без языкового центра было сложно разобрать, что он имел в виду. Я решил, что дело просто в нервах. Я тоже обеспокоен, друг. Не волнуйся, мы увидим, если кто-то будет приближаться...

— Вообще-то мне обидно! — сказала гусеница, уткнув дюжину милых лапок в складчатые бока. — Аргументы — это, конечно, хорошо, но разве можно угрожать видениями кончины парню, который пытается помочь!

— Да, ужасно с моей стороны, прости. Кое-кто в моей голове выбивает меня из колеи. Так в чём конкретно ты пытаешься помочь? Ты знаешь, что там снаружи?

— О, полагаю, я очень хорошо знаю, что там. Бармаглоты и брандашмыги, как пить дать! Но дело не в этом. Ты не знаешь, что там, но всё равно чувствуешь, что нужно сохранять бдительность. А всё потому, что уже понял, что происходит что-то неладное, и неладное это с тобой.

Я вздохнул.

— Хватит этих дешёвых отсылок к Льюису Кэрролу. Я знаю себя уже тридцать пять лет и должен сказать, ничего со мной особенного. Так что давай конкретнее.

Прежде чем я успел возразить, гусеница вытащила откуда-то кальян и глубоко затянулась. Кабина наполнилась дымом, и я от всей души понадеялся, что он не наркотический. Зрение немного поплыло.

— Конкретнее, значит! Куда же ещё конкретнее, я ведь говорю, проблема в тебе! Ты не освящён, приятель! Без Съедения ты уязвим и притягиваешь лишнее внимание! Всё, пойдём, мы опаздываем.

В этот момент Шериф почему-то попытался его застрелить. Я почувствовал, как он тянется к пистолету, и остановил его. Конечно, эта букашка была надоедливой, но ведь парень пытался помочь. Пока ведь мне ничего не угрожало, так, может, он говорил правду? К тому же, что такого плохого в том, чтобы пойти с ним. Я осторожно открыл дверь, осознанно не прикасаясь к оружию.

Гусеница направилась вниз по улице к крошечной двери в стене. У меня, однако, оставались вопросы, и я решил, что было бы неплохо разговорить его по пути.

— Так что это за Съедение, о котором ты говорил? В смысле, я примерно помню канон, и мне очень хотелось бы внести полную ясность: есть буду я или меня?

Гусеница, у которой был подозрительно плохой шотландский акцент, на ходу повернулась ко мне верхней половиной и засмеялась, играя трубкой кальяна.

— О, наконец-то уместный вопрос! Ответ, как ты, приятель, скоро сам поймёшь: и то, и другое. Ну, зная тебя, сейчас ты скажешь, что это недостаточно конкретно, поэтому я уточню. Но сперва пройди через эту маленькую дверку и направляйся вперёд по спуску, пока...

Что-то не то. Я... забыл о чём-то... о ком-то? Всё моё нутро кричало, что нельзя лезть в эту тёмную кроличью нору, ведущую вниз в городские кишки, а то и куда похлеще. Но этот дружелюбный господин не давал мне поводов для оскорбления, кроме того, я не хотел показаться трусом, к тому же... стоп, нет, что за викторианские глупости лезут мне в голову?

— Ух…

Гусеница отчаянно тянула меня за рукав, и я опустился на колени.

— Не думаю... Я не могу... Что за...

Из норы высыпало множество его друзей. Вскоре целая кавалькада воробьев, кроликов, жаб и прочих лесных зверей тащила меня за одежду, сопровождая криками свои попытки координировать действия. Шаг за шагом мы продвигались к двери, пока я пытался преодолеть приступ помешательства. Шериф в моей голове бился об стену, но как ни пытался, я не мог его выпустить.

Через крики зверьков послышался голос:

— Эй!

Это была Хейли! Я знал, что забыл кого-то! Она вышла через разбитую витрину ювелирного, обвешанная плотно набитыми сумками. Мне стало так неловко от того, что она увидела, как нелепо меня тащат наши маленькие друзья, ведь я мог сам забраться в дыру! Уже второй раз за день я теряю при ней самообладание... Я поспешно взял себя в руки, глуповато помахал рукой и запрыгнул в дверь, которую гусеница сразу же захлопнула, да так плотно, словно её никогда и не было. Я подумал, что извинюсь позже, когда всё закончится.

Снаружи донеслось приглушённое «КАКОГО ХРЕНА!»

* * *

Спустя некоторое время, признаю, всё действительно стало походить на сценарий «какого хрена». По ощущениям, мы падали с полчаса в полнейшей темноте, но так и не достигли дна. Часть меня словно погрузилась в транс, периодически прерываемый свистом проносящихся в темноте корней деревьев, или на такой глубине скорее газовых труб и силовых кабелей. У меня не было ни малейшего представления, с какой скоростью мы падаем, хотя я был уверен, что мы разогнались до многих миль. Вря-а-адли город простирается так далеко вниз.

Животные, летящие рядом со мной, не казались встревоженными, поэтому я решил изобразить спокойствие и продолжить наш разговор. Я обратился к тому месту, где по моим представлениям трепыхалась гусеница.

— Ты собирался рассказать про... Съедение, или как там его?

Из темноты послышался его голос:

— Ах! Да, прости, вылетело из головы, приятель. Ну, расскажу так, как объяснили в своё время мне. Давным-давно, когда я только-только вылупился, я услышал эту историю от мимолетной бабочки — может, то была моя мама, ха! Она сказала, что эта история про нашего создателя, а дальше было так… — он насвистел мелодию, и часть падающих зверьков подхватила песню.

Интересный эффект, подумал я. По идее, свист проносящейся земли должен был быть чудовищным. Всё совершенно неправильно. Но темнота, лёгкий ветерок и тихие поющие голоса успокоили меня, и я постепенно начал засыпать.

Ты очень юна и красива, всё так,

Но помни, с трудом выживает простак.

Сырник последний отнять может кот

И нявко кусается бармаглот.

 

Но больше зверей опасайся людей,

Ведь каждый третий из них злодей,

Избегай глаз и рук и мглых языков,

Совет её матери был таков.

 

Время прошло и зерустной весной

Свадьбу сыграл с ней жених пожилой

Хливкий как гадень, злостый как бык,

Кто бы на свете к такому привык?

 

Но наша Алиса, устав горевать,

К двери придвинула бывко кровать.

Чтобы вернулись свобода и честь

Не думая долго пришлось себя Съесть.

 

Свистнул меч Вострый, цепи долой,

Жених побеждён, долгожданный покой.

Но вздумает если другую искать?

Съесть надо всех и тому не бывать.

* * *

В Бергмане Хейли ждал отличный улов. Она никогда не считала себя тщеславной, хотя дорожила теми драгоценностями, что накопила за жизнь. Сережки бабушки, обручальное кольцо, ожерелье, подаренное Шоном на годовщину... Тогда, в грузовике, она пошутила про драконью страсть, но, может, то была не совсем шутка? Стоило признать, будет трудно расстаться с этой кучей сокровищ. Хейли даже потратила время на то, чтобы расплавить петли сейфа, тем самым существенно увеличив добычу. Её свежеизученный навык Оценки позволял прикидывать стоимость почти на уровне мастера-ювелира, и выходило примерно на десять тысяч золотых... стоп, она что, мысленно считает в мерах Pathfinder?

Пробираясь обратно на улицу с кучей сумок, она пробормотала себе под нос:

— Соберись, Хейли, зря ты согласилась на это, теперь ещё и начнёшь говорить как какой-то средневековый ярмарочный... Эй!

Выкрик относился к Шону, который лежал на спине в конце улицы в окружении толпы говорящих разодетых зверей, которые тащили его к маленькой дверке в стене. Однако он не казался взволнованным, ну разве что немного смущённым. Увидев её, он встал, махнул рукой и нырнул в дыру. Что бы на него ни нашло, на неё это не влияло. Его, может, и не беспокоила ситуация, но Хейли была в полнейшем ужасе. Бросив сумки, она на всех парах кинулась к норе, но дверь захлопнулась перед носом и исчезла. Теперь её скорость была намного больше, так что она не рассчитала и врезалась в стену, оглушив себя и выбив несколько кусков тротуара. Ни к кому не обращаясь, Хейли громко выругалась:

— КАКОГО ХРЕНА!

Поднявшись на ноги, она встряхнулась и огляделась. Быстро, прикинем. Слегка за два. Напротив ювелирный магазин, за стеной парковка. Нора шла вниз. Вряд ли они спустились очень глубоко. Может, там канализация? В городе нет метро. На северо-западе были старые известняковые пещеры, но они отсюда далеко. Возможно, туннель волшебный, потому что дверь уж точно волшебная. Куда они могли деться? Она стояла, не зная, что делать. Шон исчез, удаляясь с каждой секундой, и ей недоставало информации, чтобы действовать.

— Ну разве не любопытно, — произнёс мягкий интеллигентный голос откуда-то сзади и сверху, со стороны стены, с которой Хейли недавно познакомилась. — Я думал, мы единственные разумные звери в округе, какое наивное предположение. Кто ты? — последний вопрос он произнёс особенно медленно, растягивая «о».

Хейли повернулась. На стене перпендикулярно земле растянулся огромный пёс дикого вида и странного окраса: в чёрно-синюю полоску, словно зебра. Его голова клонилась набок, выражая любопытство, не угрозу, но Хейли решила, что он просто тянет время. Её глаза сузились.

— О да, — мягко сказала она. — Конечно.

К тому моменту ей не приходилось использовать новообретённую силу и ловкость. Конечно, были все эти Умения, Навыки и инстинкты, но оказалось, что социализация исключает силовые меры, и приходилось использовать другие методы. До текущей поры. Взмахнув крыльями, она словно пружина бросилась к цели. Акробатика, плюс Полёт...

Пёс отпрянул почти мгновенно, быстрее, чем Хейли могла двигаться, но она метила не в него. Предвидя его уклонение, она врезалась в стену выше, ухватившись за неё передними лапами, и яростно ударила задними. Удар в полёте, Сокрушительный удар... Когтистые лапы врезали Псу по рёбрам с силой лягающейся лошади. Какие бы сверхъестественные силы ни удерживали его на стене, Пёс кубарем рухнул на землю.

Не теряя ни секунды, Хейли перевернулась в воздухе и бросилась со стены, целясь в место его падения. Но он был быстрее и успел растворился в воздухе, прежде чем она зацепила исчезающую полосатую шкуру.

— Нет!

— Понятно, — тяжело дыша произнёс Пёс, появившись в воздухе над ней. На нём не было и царапины. — Значит, ты безумна. Очень жаль.

Она поднялась с окончательно разбитого тротуара и встряхнулась.

— Думаю, теперь я должна поучаствовать в какой-то словесной игре про моё безумие. Ты будешь тратить моё время, пока мужа уносит чёрт знает куда. Но я вовсе не безумна. — Не двигаясь с места, она откинула голову назад и выпустила столб бело-голубого пламени прямо на собеседника. — Я просто в бешенстве.

На этот раз, когда он телепортировался, она была готова. Восприятие плюс Слепое зрение... ага, там. Не успел он полностью материализоваться, как Хейли уже сидела сверху, сцепив челюсти на его горле и почти впиваясь когтями в кожу. К счастью, ей больше не нужно было открывать рот, чтобы говорить. Голос прозвучал так же ясно, как и раньше, лишь слегка заглушаемый собачьей шерстью.

— Дёрнись и умрёшь. Мне нужны ответы.

Пёс раздражённо прорычал:

— Если перестанешь на меня кидаться, я дам их тебе, идиотка! Я пытаюсь помочь.

Ой.

Хм, Дипломатия?

— Вот как! — беззлобно сказала она, отпуская хватку. — Почему же сразу не сказал?

Во-о-от блин. Критический провал.

Я проснулся в солнечном саду на широкой поросшей травой дорожке, по обеим сторонам которой возвышалась высокая изгородь. Небо над головой было совершенно голубым, без единого облачка, и дорога простиралась в оба конца, насколько хватало глаз. Я не знал, ни сколько проспал, ни который был час, ни где я находился... В городе таких парков не было. Вокруг толпилось множество людей, сотни, а то и тысячи... Так вот куда все делись. Повсюду шныряли лесные зверьки. Казалось, словно мы в самом узком в мире конференц-центре. Вообще, очень напоминает начало «Мира реки».

Другие люди, казалось, вообще не понимали, что происходит. Многие ещё спали на траве, другие проснулись, но были заняты разговорами со зверями. С некоторым беспокойством я заметил, что вокруг не видно ни единого инфоморфа. Шериф, ты видел своих, пока я был в отключке? Не видел. Что ж, ещё одной загадкой больше.

Стоп... говорящие звери? Какого хрена? Какая бы безумная логика ни сглаживала абсурдность происходящего, после моего пробуждения она перестала работать. Внезапно я с полной отчётливостью осознал, что меня заманила в волшебную нору гусеница-наркоман, и что говорящих животных не существует. Я снова произнёс свою универсальную мантру осознания реальности, на этот раз вслух.

— Какого ХРЕНА?

Мой выкрик привлёк несколько взглядов, но все, казалось, были слишком заняты собственными проблемами. Я не собирался ждать ответа. Мимо меня проходил бобёр в кепке почтальона, я подхватил его с земли, запустив руки в меховые бока, и прижал к изгороди.

— Эй! Слушай сюда, маленький говнюк. Не знаю, чего вам, ублюдкам, нужно, но я хочу выбраться отсюда, понятно? Отведи меня к гусенице или кто тут у вас главный, или, клянусь, я натравлю на вас National Geographic.

Он неуклюже замахал лапами и проговорил:

— Ой! Руки профь, братец! Не знаю я никаких гуфениц, понятно? Профто помогаю тут. Так что отпуфти меня, ладно?

Я не был уверен, что выдержу трёхфутового бобра, тем более с таким дурацким произношением⁽¹⁾, так что опустил его на землю.

— Так-то! Другое дело! Какие же вы, люди, грубые. Вот и помогай пофле этого хоть кому-то... — пробурчал он.

— Замолчи, — раздражённо бросил я. — Ни на секунду не поверю, что вы тут помогаете людям, — я посмотрел в обе стороны длинной садовой дорожки, где все казались такими же сбитыми с толку, как я сам. — Больше похоже на Джонстаун, чем на мировое вторжение. Веди меня к главному, живо. И рассказывай по пути. Откуда вы взялись и зачем?

Он засеменил по дорожке.

— Откуда я взялфя? Провокационный вопроф! Минуту назад меня прижимали к изгороди, а ещё раньше я профто шёл мимо! Ефли хочешь услышать ифторию вфей моей жизни, тебе лучше прифефть!

— Сбавь обороты, зануда. Я хочу знать, откуда вы, говорящие звери, взялись, и зачем привели сюда людей, — я обвёл руками сад.

Бобёр всё ещё был возмущён.

— Ну а я хофю знать, пофему ты видишь так много разлифий между говоряфими зверями и людьми! Как по мне, друг, так вы профто умные обезьяны.

С каждой секундой становилось все труднее удерживаться от фейспалма. Я остановился, чтобы собраться с мыслями, и бобёр встал рядом.

— Можем мы просто... сфокусироваться на сути? Да, согласен, все мы говорящие животные, но до сегодняшнего дня я ни разу не видел говорящих бобров. Вы явно пришли из какого-то другого места. Так откуда?

— Ты стоиф прямо на нём, братец!

Я не удержался и сделал фейспалм.

- Да, но что это за место?

Бобёр огляделся, явно озадаченный вопросом.

— Ну... это вроде как сад? Ты фто, ударилфя головой, приятель?

Всё стремительно превращалось в фарс, каждая реплика просто ставила меня в тупик. Я наткнулся на огромную синицу в костюме трубочиста, которая беседовала с очень растерянным старичком.

— Извините! У меня есть несколько вопросов, и похоже, мой сопровождающий мне не поможет. Вы можете ответить, что это за место, и зачем вы, не лично вы, а говорящие звери в целом, привели сюда людей?

Старик взволнованно закивал:

— Именно это я и пытался выяснить!

Синица вздохнула высоким женским голосом, и бобёр похлопал ее по плечу.

— Ух какой, фразу к делу. Давай, дорогуша, фкажи ему, зафем.

Она повернулась и смерила меня взглядом.

— Во-первых, это очень грубо — вот так прерывать чью-то беседу! Но, отвечая на ваш вопрос, да!

Я подождал. Чёрт тебя дери.

— ...Что «да»?

— Да, я совершенно точно могу ответить на все эти вопросы!

Я поклялся не делать двойных фейспалмов, но держать себя в руках было всё сложнее. Ладно, хватит быть вежливым. Но они постоянно обижаются, если не быть вежливым... Последняя попытка.

— От всего сердца, прошу, скажите мне, что это за место.

Она дружелюбно кивнула.

— Обязательно! Как только закончу беседовать с этим милым господином.

Она отвернулась. Бобёр потянул меня за рукав, уводя вперёд. Я начал замечать некую закономерность и стал прислушиваться к диалогам вокруг. Если подумать, у этих кэрролианских созданий была особенность. Они вроде как вступали в разговор, но не могли никуда его привести. На каждый вопрос они отвечали либо буквально, либо призывая к приличиям, либо с явной педантичностью.

Мы шли и разговаривали, но не двигались вперёд, и аллея не кончалась. Я огляделся. Повсюду стояли люди в паре с животными. Не друг с другом. Никто не задавал вопросов и не пытался сбежать. И всё же, откуда взялись эти звери? Все другие существа, которых мы видели до этого, поменялись с кем-то из людей.

Я остановил нескольких людей по пути.

— Эй! Когда вы впервые встретили этих засранцев, они поменялись местами с кем-то, кто был с вами?

Никто не ответил положительно. Один парень упомянул инфоморфов, называя их «гигантскими монстрами-жуками», что было не совсем корректно, но никто не мог точно сказать, когда появились звери. Всем казалось, что они были рядом всегда. Как со мной в грузовике. Но теперь я осознаю, что это безумие. Говорящие животные — это ненормально, и они явно мешают нам. Так почему на меня их чары больше не работают?

Отвечай вопросом на вопрос, концентрируйся на мелочах, отвлекай и уклоняйся. Мне вспомнился один фантастический роман. Как проверить... нужен тест.

— Эй, что ты думаешь о проблеме изменения климата? — обратился я к бобру.

— У меня нет таких проблем, братец! Моя единфтвенная проблема, это кто бы почефал пузико и...

— Ладно, умолкни... я что, говорю с проклятой китайской комнатой? — Я остановился, и бобёр, как всегда услужливый, повернулся ко мне. Спасибо, Питер Уоттс.

— Фего, братец?

Широким взмахом руки я обвёл толпу говорящих зверей. Я больше не пытался вести диалог, лишь рассуждал вслух.

— Это старый, немного расистский термин. Метафора. В комнате сидит человек, который знает только английский, перед ним три книги. В первой и второй целая куча незнакомых символов, а в третьей набор правил на английском, как совмещать эти символы. Человек в комнате просто следует инструкциям. Другие люди задают ему вопросы на иностранном языке, он находит им соответствие в третьей книге и собирает символы для ответа. Тем самым в комнате ведётся беседа на языке, которого он не знает. Идея в том, что человек как таковой и не нужен, только алгоритм. Так можно имитировать сознание. До некоторой степени. Но этот способ хорошо работает только для запрограммированных сценариев. Передай, пожалуйста, сахар.

Озадаченный бобёр протянул небольшой мешочек с кусковым сахаром.

— И фто?

— Пока я не спросил, у тебя не было сахара. Но у Кэрролла ведь было полно чаепитий, так что я не удивлён, что ответ нашёлся. Вы, все вы, всего лишь философские зомби, запрограммированные под Страну чудес. Без сознания, просто чат-боты. Вы собрали здесь всех нас, оглушив логикой Страны чудес, чтобы мы не задавали вопросов, и теперь удерживаете. Я просил отвести меня к главному, но ты лишь тянешь время. Что такое Съедение?

* * *

— Это огонь, — сказал Вильтширский пёс. Они с Хейли шли по центру уже минут пятнадцать, достаточно, чтобы Пёс объяснил основы. — Просто огонь. Одетый в метафору и слухи, скрытый за вуалью значений, слишком плотной, чтобы нельзя было вспомнить правду. Но я помню. Ей было двенадцать, когда её выдали замуж за мерзкого старика. Она терпеть его не могла. Родители продали её, словно вещь, и он привёз её сюда. Она не знала ни души, не умела говорить на нашем языке, не могла сбежать.

Хейли передёрнуло. Странное чувство... Умом она понимала, что подобное до сих пор происходит, но слышать своими ушами... Как это допустили? Она вздохнула.

— В какой-то момент кто-то мог это остановить, но не стал. Я имею в виду не все подобные случаи разом, а конкретно этот... И каждый подобный в отдельности... Ошибка системы. И об этом я сожалею. Но остальное... уже перебор.

Пёс окинул взглядом пустые улицы.

— Под конец это казалось мелочью. У него была власть и деньги, а у неё не было ничего. Теперь же власть у неё.

Он надолго замолчал. Хейли подтолкнула его:

— И что, она... сожгла его?

— Себя, — поправил Пёс. — Она сожгла себя. Заперлась в комнате и подожгла спичку. Слуги смогли её вытащить, но она сильно обгорела, почти погибла. Он устроил её в лечебницу, дал денег правильным людям, и на этом всё закончилось. Она избавилась от него.

Хейли снова передёрнуло. Неуязвимость к огню, конечно, уменьшала ощущения, но сама мысль, что кто-то вот так сгорел, заставляла внутренности сжиматься.

— А... это? — она обвела рукой пустые улицы. — Как вы перешли от одного к другому?

Пёс отмахнулся.

— Я плохо помню всё до вчерашней ночи. Я был её выдумкой, созданной, чтобы было с кем препираться. Моя роль заключалась в том, чтобы издеваться и подшучивать, но в конце концов приводить к истине. Её диссоциативное расстройство создавало персонажей из Страны Чудес и ставило с ними спектакли. Она не могла справиться с пережитым ужасом и превратила его в сказочные истории, а свою боль — в праведный щит. Но вчера что-то изменилось.

Хейли заметила нарастающий на заднем фоне шум. Гул, доносящийся с далёких улиц. Глухой рокот, который с каждой секундой становился всё громче. Пока игнорируем.

Хейли кивнула:

— Обмен. — Пёс вопросительно посмотрела на неё, и она объяснила: — Так мы называем случившееся. Думаешь, я всегда была покрыта чешуей и имела в длине восемь футов? Так, ещё вопрос, где все инфоморфы? Жучки-паучки, которые поменялись местами с половиной человеческой расы. Ты не мог их пропустить.

— А, — Пёс отвернулся.

Гул становился всё громче, в нём различались сердитые крики, тысячи злых голосов. Бунт?

— Вчера я внезапно почувствовал себя... реальнее. Как и остальные выдуманные ею создания. Даже чудовище в её голове, от которого она бежала. Я помог ей улизнуть от Него, и она решила отправиться сюда, помочь всем быть Съеденными и вместе победить чудовище.

Хейли нахмурилась.

— Что-то приближается. И ты избегаешь вопроса. Что случилось с инфоморфами?

Пёс поднял глаза.

— Они.

Из-за угла, неистово толкаясь, выбежала тысяча лесных зверей. Они носили перепутанную униформу французских революционеров, голубую и красную с белыми полосами, и были вооружены вилами, мушкетами и импровизированными алебардами. Они кричали и скандировали лозунги, слишком много и сумбурно, чтобы можно было хоть что-то разобрать. Во главе процессии маршировала мышь в форме фельдмаршала, размахивающая над головой крошечным мечом. Сквозь гул было слышно только её.

— УБИТЬ ПРЕДАТЕЛЯ! ОН ОБЪЕДИНИЛСЯ С ЕЩЁ ОДНИМ ПОСОБНИКОМ ЧУДОВИЩА!

Хейли бросила взгляд на Пса.

— Пособник Чудовища?

Пёс печально кивнул и начал подниматься в воздух.

— Она не знала. Эти создания были не наши, а значит наверняка его. Подпольная Мышь натравила на них толпу. Вряд ли многие уцелели, и теперь она выбрала тебя в качестве следующего «иностранного агента». Встретимся у парка на восьмой улице, если выживешь.

Выживание, точно. Загремели мушкетные выстрелы... Хейли стала существенно больше, крепче и сильнее с прошлой ночи, когда выстрел не пробил её шкуру, но проверять свою прочность под массивным обстрелом совсем не хотелось. Толпа была уже совсем близко, когда Хейли оттолкнулась и взмыла в воздух. Во время ночной поездки с Шоном она немного потренировалась летать, но тогда не было боевой обстановки. Она пыталась двигаться как можно более непредсказуемо, избегая большинства выстрелов и запущенных в неё предметов. Некоторые всё же попадали в цель, но мушкетные патроны теперь относительно безвредно отскакивали от чешуи. Пара попаданий заставила ее ойкнуть, но через несколько секунд ей удалось оторваться.

Или она думала, что удалось. Сзади послышались крики преследования. Ох, точно, среди них же есть птицы. Чёрт. Что ж, она была готова попытать счастья против даже самых тяжело вооружённых лесных пташек. Собственно, её тело было создано для этого. Она повернулась на месте и практически зависла в воздухе. Поднявшись на сто футов над каньоном из стекла и металла, Хейли успокоилась и подпустила преследователей ближе. Я очень надеюсь, что вы, ребятки, не настоящие.

Они быстро сокращали дистанцию, и теперь мушкеты снова загремели совсем рядом. Пятьдесят, сорок... когда они приблизились на тридцать футов, Хейли выпустила столб огня. Вот теперь пламя было что надо, оно освещало даже залитую солнцем улицу и плавило ближайшие окна. Первые ряды птичьего крестьянства просто испарились, а затем её окружили. Удар когтями, взмах крыльев, укус и... впервые рот наполнился кровью. От неожиданности она остановилась, с отвращением мотнув головой. Всего на мгновение, но одна из птах воспользовалась замешательством. Прогремел выстрел, и Хейли ощутила жгучую боль в боку. Не смертельно, но... но он пробил чешую. Ещё одной заботой больше. Хватит отвлекаться. И она не отвлекалась. Очень скоро птичья свора разлетелась, не в силах противостоять угрозе, что представляла Хейли. Это вам за инфоморфов, говнюки. Она проводила их ещё одним впечатляющим огненным всполохом и улетела, оставляя за собой кровавый след.

Так, где здесь восьмая улица?

* * *

— Хм. ВНИМАНИЕ! Я хочу сделать заявление, — крикнул я, стоя у живой изгороди на вечно залитой солнцем дорожке. Люди и звери прервали свои зацикленные беседы и посмотрели на меня. Со всей торжественностью я заявил:

— Хочу... сознаться! Это был я! Я украл пироги. — Я драматично прижал руки к груди. Пожалуй, ни моя актёрская игра, ни сам сценарий не имели особого значения, но почему бы не подыграть?

Люди вокруг казались совершенно сбитыми с толку. Звери, напротив, очень разволновались. Они ничего не могли с собой поделать — это было в их программе. Им просто необходимо было отреагировать. Раздались крики.

— Пироги! Королева! Созвать суд!

Вот теперь началась движуха. Меня закружили какие-то меховые лапы, мелькнула судейская мантия. Остановившись, я увидел край живой изгороди, который упирался в огромную стену поместья, возвышающуюся, насколько хватало взгляда. В стене виднелась простая деревянная дверь. Через неё меня затолкали под высокий свод готического нефа. Огромные колонны, словно небоскребы, бесконечно тянулись вверх. Комната была шириной в тысячи футов, однако я отчётливо видел единственного её обитателя. Логика сна, точно.

Вокруг меня беспорядочно носились звери.

— Моя королева! Моя королева! Мы поймали вора!

Она восседала на троне из золота и железа, настолько перегруженного резьбой и диорамами, что он казался бутафорским. Она не носила королевской мантии или короны — это была обыкновенная девочка-подросток в васильковом платье, на вид удивлённая ситуацией не меньше меня.

— Простофили! — сказала она. — Нет никакой королевы! И никогда не было! Это просто я, Сесилия, и никаких пирогов тоже нет. Вы должны заботиться о наших гостях, пока Подпольная мышь приведёт остальных! Ох, как нам успеть вовремя, если вы даже не слушаете! — она встала и всплеснула руками. Звери испуганно замерли, сняв шляпы и виновато глядя в пол.

— А вы! — она повернулась ко мне. — Зачем вы их запутали! Хотите, чтобы Он добрался до вас?

Попав сюда, я не был полностью уверен, что делать дальше, и решил, что лучше действовать прямо. Я не собирался быть девицей в беде, только не во время нашей первой вылазки. Пока что против логики сна лучше всего работало отрицание.

— Ты же знаешь, что всё это нереально, всё происходит только в твоей голове? Зачем ты отправила зверей отвлекать нас и почему я один вижу обман?

Она ни на секунду не задумалась.

— Ну конечно, это в моей голове, мистер, и в вашей тоже! Части, насчёт которых мы соглашаемся, зовутся реальностью! Честно говоря, я только что закончила обсуждать это с остальными и не хочу повторять ещё раз.

— Ох. Ладно... Я имею в виду сад, гостей, это ваше... Съедение. Никто не понимает, что происходит. Твои звери не могут дать ответ ни на один вопрос, они по сути автоматы. Думаю, ты единственная среди всего этого безумия обладаешь интеллектом.

Она сделала реверанс. Буквально сделала реверанс. Из какой она, чёрт возьми, эпохи?

— О, благодарю. Сейчас я так редко слышу комплименты. Мы в Стране чудес, я собрала моих маленьких друзей, чтобы они помогли вас всех успокоить. Но вы не успокоились, потому что вы и та звероподобная госпожа, скорее всего, работаете на Него.

Ладно, похоже она чудаковатая в лучших традициях Джексона Поллока, и понятия не имеет, кто я такой.

— Мисс... Сесилия? Не знаю, о чём речь, я ни на кого не работаю. Кто этот Он? — сам того не желая, я сделал ударение на последнее слово.

Казалось, она была удивлена.

— Но как вы можете не знать про Него? Мне кажется, Его трудно пропустить, и этим утром повсюду появились его жуткие приспешники, хотя раньше у него никогда их не было. Всё так странно... Но мы здесь привыкли к странному. Волноваться следует только вам.

Ой-ой, не к добру это всё.

— А что насчёт Съедения?

Она легко улыбнулась.

— Ах! Что ж, я хотела дождаться всех, но сейчас, наверное, все уже в сборе? Я правда не хочу откладывать на последнюю минуту это волнительное дело, людям ведь нужно время, чтобы прийти в себя. Позвольте, я покажу.

Мы прошли через дверь обратно к изгороди — она поспешно, я несколько неохотно. Когда дверь закрылась, я обернулся, но стена уже исчезла, вместо неё снова была бесконечная зелёная изгородь.

— Итак! Добро пожаловать! — чопорно проговорила она. Разговоры прервались, все повернулись к ней. — Здравствуйте. Прошу простить, что мы доставили вам неудобства, но всё ради вашего же блага! Поймите, Он идёт. И единственный способ не привлекать его внимания, это быть Съеденными. Неприятное дело, но необходимое! Сейчас я попрошу моих помощников...

На этих словах ей разодетые друзья повернулись к стенам лабиринта и достали из ниоткуда горящие факелы. Не сказав ни слова, они подожгли пышные зелёные стены изгороди. Я дёрнулся и, как и многие другие, завопил:

— Эй!

Она повысила голос:

— А ТЕПЕРЬ! Прошу прощения. Теперь, всё, что от вас требуется — пройти сквозь огонь, и вы будете под защитой! Будете Съедены! Но долго не тяните, дальше будет только хуже. Теперь, прошу меня извинить, похоже, мое внимание необходимо в другом месте.

Мелькнуло платье и локоны, и она исчезла.

Прежде чем успела подняться паника, я закричал сквозь нарастающий гул огня:

— ЛАДНО! ВНИМАНИЕ. НИКТО НЕ ДЕЛАЕТ, КАК СКАЗАЛА БЕЗУМНАЯ МИСС.

Окружающие посмотрели на меня. Огонь уже разошёлся, дым начал заполнять пространство между живыми изгородями.

— Всем лечь на пол как можно ближе к центру прохода. Закройте лицо футболками, дышите медленно и ждите. Передайте соседям.

В обе стороны от меня люди начали передавать друг другу инструкции. Очень скоро угарный газ сделает своё дело, но всё же немного времени мы выиграем. Ой! Я снова крикнул:

— И если кто-то видит чёртову дверь, скажите об этом.

Я услышал далёкий голос:

— А что делать до этого? Я не вижу никаких дверей!

Я сделал храброе лицо и крикнул в ответ:

— Не волнуйтесь! Снаружи кое-кто есть. Помощь на подходе!

Видимо, я всё-таки дева в беде.

* * *

Обнаружить с воздуха парк на восьмой улице оказалось не очень сложно, особенно когда оттуда начало тянуть дымом. Хейли сразу же его учуяла и направилась к небольшому прямоугольнику зелени и бетона, окружённому со всех сторон высотными офисами. В парке рядом с чем-то вроде входа в метро стояли двое. Вот чёрт. Сработало Знание (Инженерия), и каким-то странным образом Хейли вспомнила факт, о котором изначально понятия не имела. На восьмой улице располагался троллейбусный туннель, которому было лет сто, он пересекал половину центра с востока на запад. Похоже, у нас всё-таки есть псевдо-метро. Вход был объят пламенем. Из туннеля показался какой-то бедолага и бросился в огонь, сквозь неподвижный воздух до неё донеслись крики. Мужчина рухнул, не пройдя и дюжины шагов через пылающий ад.

Хейли резко приземлилась, почти ударившись о землю рядом с двумя фигурами в парке. Вильтширский пёс спокойно сидел у ног женщины, и только поднятая шерсть на загривке выдавала его беспокойство. Женщина же...

Её возраст было невозможно определить. Судя по позе и телосложению, ей было далеко за шестьдесят. Всё её тело покрывали ожоги и шрамы, половина лица напоминала оплавившуюся свечу. Она была почти лысой, а её рот искажала страшная гримаса, но один видимый глаз сиял живым любопытством. Она была в восторге от происходящего. Пока не увидела Хейли.

Старухе потребовалось время, чтобы сосредоточиться, словно она перемещалась из какого-то далёкого места. Не дожидаясь, Хейли бросилась в пламя и полетела по туннелю. Везде были люди, сколько хватало взгляда, тысячи людей. Их цепочка, наверное, тянулась на мили. Стены горели. Каменные стены горели. Дым начал заполнять пространство, но пока не душил. Все, кого она видела, были без сознания, за исключением дюжины человек, которые как лунатики двигались к объятому пламенем выходу. Она держит их в каком-то странном сне.

— Шон! Ты здесь? — отчаянно позвала Хейли. Старуха кричала ей вслед что-то о вмешательстве. Хейли напрягла слух: Шон мог быть где угодно. Она была так близко, но... стоп! Она услышала его совсем рядом, но одновременно далеко, словно он кричал через невидимый барьер.

— Хейли! Я слышу тебя! Мы застряли в Стране чудес, не могу объяснить лучше, и мы должны пройти через огонь, чтобы выбраться! Ты должна заставить её убрать огонь! Думаю, она следует тем же правилам, что и мы, один разум, другой набор правил! Если это так, то всё это — только её рук дело, другие звери ненастоящие! Убеди её! Я тебя люблю!

Ну, тогда не нужно давить. Хейли бросилась обратно ко входу и махнула хвостом, чтобы раскидать огонь. Ничего не произошло — раскидывать было нечего. Голое пламя из ниоткуда. Всё, похоже, и правда только у неё в голове. Хейли повернулась к женщине, которая всё не унималась.

— Ты! Ты привела Его сюда! Теперь они не успеют! Подпольная мышь! Подпольная мышь! Его агент привел Его к нам!

Из-за угла здания показалась Подпольная мышь со своей армией. Они разъярённо пронеслись через парк, ломая кусты, размахивая факелами и дико стреляя в воздух.

- УБИТЬ ЧУДОВИЩЕ! ВЫПИТЬ ЕГО КРОВЬ!

Толпа быстро приближалась. Хейли отчаянно запротестовала:

— Я ни на кого не работаю! Сесилия, остановись! Ты вредишь этим людям и сама призываешь чудовище! Если Шон прав, только твой разум стоит за всем происходящим!

У её ног Пёс печально покачал головой.

— Я так не думаю. Она точно не управляет мной — я совершенно не хочу тебя остановить. И ты не достучишься до неё призывами к состраданию, сейчас ею управляет страх.

Подпольная мышь тоже запротестовала:

— ТОЛЬКО ТВОЙ РАЗУМ? ТОЛЬКО ТВОЙ РАЗУМ?! Тебе не сбросить меня со счетов так просто, ведьма!

Хейли вздохнула:

— Тогда придётся избавиться от тебя по-другому.

Бригада Стоакрового леса почти настигла её. Хейли повернулась и выпустила столб огня прямо в лицо Подпольной мыши. Не успев даже вскрикнуть, та испепелилась и рассеялась в воздухе. Её отряд отправился следом, исчезая, словно дым. Одновременно с этим Хейли почувствовала, как пулевое ранение в боку затягивается. Ох-хо-хо.

Сесилия взвизгнула:

— УБИТЬ ЧУДО... что? Ты! Ты всё портишь! Я не позволю тебе призвать Его!

Хейли покачала головой:

— Я по-прежнему ни при чём. Но теория Шона частично подтверждается: мышь управляла толпой, а когда исчезла, её эмоции перешли к тебе. Но почему её сознание было отделено? Сесилия! Я не хочу убивать тебя. Убери. Этот. Огонь.

Сесилия не слушала. Вокруг неё начали появляться призрачные очертания лесной армии, словно вытягиваемые в реальность каким-то неописуемым образом. Копии, отражения из какого-то другого мира.

Думай, Хейли, думай. Сознание — это ключ. Пёс, Женщина и Мышь. Откуда эти три полностью независимых сознания? Почему... Подожди-ка. Действительно ли они независимы?

— Ты, ведомая одним страхом, — Хейли указала на женщину. — Та мышь, эгоист во главе толпы. Едва она погибла, ты подхватила с того же места. И Пёс, отстранённый наблюдатель и альтруист. Личностей не три, а всего одна. Вы — фрагменты целого, контролирующие остальные проявления. Ты — Ид, мышь — Эго, а пёс... Супер-Эго?

Пёс нахмурился:

— Фрейд недалеко ушёл от предрассудков, девочка.

Хейли отчаянно прорычала:

— Я знаю! Но дай мне закончить мысль. Моя гипотеза в том, что все трое — фрагменты одного сознания. Если ты... умрёшь... она станет единым целым, и, возможно, я смогу уговорить её прекратить это безумие. Будь моя воля, я бы сперва проверила, но пламя разгорается всё сильнее, и я не вижу другого выхода.

Пёс отстранённо кивнул.

— Понимаю. Что ж, тогда голосую за предрассудки. Не стану делать из этого сцену, раз других вариантов нет. Жизнь была хороша, пусть и смерть будет хорошей.

Он лёг, подставляя шею. Хейли медлила. Что ж, переломный момент. Сможет ли она прервать жизнь, пусть даже полужизнь, не в целях самозащиты, а по осознанной необходимости? Рационалист смог бы, переключил стрелку и решил проблему вагонетки. За её спиной бесновалось пламя, снова слышались крики — всё больше людей пытались пройти сквозь огонь. Это неправильно. Всё это, весь последний час — что они с Шоном разделились, что нужно принимать тяжелое решение в последний момент. Чувствовалась некая закономерность. Словно...

словно это история.

Именно. Я знаю, чем всё кончится. Я убью пса, разум Сесилии восстановится, но она откажется слушать мои доводы. Появится чудовище, мы будем сражаться. Я одержу победу, и всё каким-то образом закончится... она умрёт? Я убью её, чтобы остановить огонь, или чудовище убьёт её, или она просто упадёт замертво. Но она умрёт. Если я решу действовать, эта история не закончится тем, что старуха уйдет. Такой конец недостаточно гармоничен. Если результат всегда один и тот же, если ли у меня вообще выбор?

Есть. Выбор всегда есть. Бог, ГМ или ещё кто, надеюсь, я не ошиблась в тебе. Она бросилась вперёд, словно молния, и сомкнула челюсти на шее. Рот наполнился горячей кровью, и тело Сесилии безжизненно повисло в её хватке, а затем превратилось в дым, словно его никогда и не было.

Вильтширский пёс подпрыгнул и злобно зарычал, ошеломлённый тем, что Хейли атаковала вместо него хозяйку, но замешкался.

— Ты. ЧтО ПрОиСхОдИт...

Хейли с облегчением закрыла глаза. Пока не убийца.

— Ты хороший пёс, и теперь она внутри тебя. Надеюсь, ты справишься лучше. Огонь.

Глаза Пса... глаза Сесилии широко распахнулись.

— О, нет. Что... что я натворил?

Хейли обернулась.

— Ты пытался помочь этим людям и совершил ошибку. Пора всё исправить, затуши огонь, Сесилия. А потом беги.

Я сделала всё, что могла, чтобы изменить ход истории. Если хочешь жить, тебе придётся тоже измениться, сейчас же.

Пёс всё ещё медлил. Его голос колебался между глубоким баритоном и высокими нотками Сесилии:

— Огонь сделал меня чудовищем. Он чудовище. Он здесь.

* * *

Несмотря на огонь, дым и крики, я видел, как в Страну чудес пришёл Бармаглот. Он возвышался над горящей изгородью, словно небоскрёб. Невозможно было оценить его рост, его высоту, она впечатляла. Порядок величин был совершенно иной. Существо смутно напоминало широкоплечего и сгорбленного мужчину, но сходство быстро заканчивалось, стоило взглянуть на его голое тело. Оно не казалось целым — отдельные части, вспышки, отпечатки... глаза, зубы, злые сжимающие руки, острые шипы, способные проткнуть человека, бесконечный водоворот картин, похожий на безумную оргию. Это казалось непристойным. Невыносимым. Люди дюжинами начали бросаться в огонь... лишь бы не смотреть на это существо. А оно тем временем начало двигаться в нашу сторону.

Со своего места я слышал разговор Хейли и Сесилии. Мы все слышали, словно находились всего в нескольких футах от них, словно нас не разделяли мили пылающей изгороди. Когда Хейли заставила сознание собраться в теле Пса, мир покачнулся, но наша пылающая реальность никуда не исчезла.

— Хейли! — закричал я. — Очень неплохо бы разобраться с огнём, и, я надеюсь, ты видишь того парня!

Я чётко слышал её голос, будто она стояла прямо передо мной.

— Вижу, Шон. Думаю, я не смогу его победить, он слишком большой. Кажется, мне придётся... — её голос надломился. Она собирается убить Сесилию.

Я бы сохранил ей жизнь, если это возможно. Законы Страны чудес. Можно использовать их.

— Нет, любимая, пока рано спускать курок, попробуем ещё один трюк. Чудовище гигантское, но у Страны чудес есть ответ и для таких. Скажи ей, пусть даст мне меч, она поймёт. А потом уговори её, а я попробую выиграть время.

Я ждал. Казалось, прошла вечность. Огонь, жар, крики, грозные шаги чудовища, которое почти добралось до нас. И вдруг я ощутил в своей руке тяжесть эфеса. Вострый меч. Забавно, он не был украшен ни камнями, ни позолотой, но я чувствовал, что держу в руке самое опасное оружие в мире. И... удивительно, но я не видел границ меча. Если смотреть из центра наружу, казалось, что он продолжается бесконечно, если же идти снаружи в центр, меча словно не существовало. Его грани олицетворяли собой саму концепцию остроты.

Ладно. Я встал, погружаясь головой в густой дым, по сторонам от меня гудело пламя. Что ж, законы Страны чудес? Я положил в рот два кусочка сахара и почувствовал, что начинаю меняться.

— Пора вырасти.

* * *

С перспективы Хейли через парк шагало стофутовое чудовище. Сесилия в теле Пса бесновалась, бегая кругами.

— Он здесь! Они должны сгореть, иначе он их схватит! Ты привела его! Но огонь, он сделал монстром меня! — переполнившись чувствами, она упала на землю. История всё ещё принадлежала ей.

Хейли уже готовилась прыгнуть на приближающегося монстра, обрекая людей на огненную смерть. Я думала, что изменила историю, но всё идёт по тем же рельсам. Как вдруг увидела его. Словно во сне, из другого, сказочного мира, поднимался мужчина, держа в руке меч и с каждой секундой становясь всё выше. Шон. Не знаю, как, но... возможно, чтобы изменить ход событий, одного из нас недостаточно. Ладно. Сосредоточились.

Одна последняя уловка.

— Сесилия. Посмотри на меня.

Сесилия помотала головой, не отрывая взгляда от своих рук.

— Нет. Нет. Чудовище. М... гр-р... монстр. Не могу. Его не остановить.

Хейли вошла в огонь у входа в туннель, позволив дыму полностью себя скрыть.

— Ты не чудовище, Сесилия. Огонь не создаёт чудовищ.

Боже, надеюсь, сработает. Несколько минут назад, улетая от лесной своры, Хейли почувствовала, как у неё появилась новая способность, Смена формы. Видимо, теперь я официально подросла до «очень молодого» дракона, ура. Хейли приняла вид человека и вышла из дыма. Снова человек.

— Огонь просто умеет превращать одну вещь в другую, и ты сама придаёшь ей форму.

Сесилия ошеломлённо захлопала глазами. Ах, да, похоже, я весь день хожу без одежды. Ближе к делу. Хейли подошла к полосатой собаке, опустилась на колени и посмотрела ей прямо в глаза.

— Здесь нет чудовищ, Сесилия, и никогда не было, только люди. Посмотри на него.

Сесилия повернулась. То... существо сражалось с Шоном, когтистыми руками и острыми шипами парируя сверкающий меч. Шону приходилось несладко.

— Как ты можешь говорить, что чудовищ нет? Он ужасен, я не вынесу этого!

Хейли не отрывала взгляда.

— Я вижу лишь мужчину. Просто мужчину.

И всего на мгновение, так и было.

Меч взмыл в воздухе с победным «взы-взы».

* * *

Я почувствовал, что просыпаюсь, и в следующий миг меня подкосила волна дезориентации. Вот я, ростом в сто футов, а то и больше, сражаюсь с чудовищем в центре готического нефа, и вдруг — я обычный человек, запертый вместе с тысячей других в вонючем сыром туннеле. Дым и огонь исчезли, но мои раны оставались очень даже реальными. Я чувствовал сильные ожоги в тех местах, где меня опалила живая изгородь, когда я перешагивал через неё. Чувствовал каждый дюйм глубоких порезов, что бармаглот нанёс мне во время сражения. Я чувствовал... меч? Он всё ещё был в моей руке. Хм.

Мы медленно выходили из туннеля, многие кашляли, некоторые хромали. Не знаю, сколько не смогло выйти совсем. Обгорелые тела людей, кому повезло меньше всех, лежали у входа. Стояла... жуткая вонь.

Тысячи ног шагали к выходу, где человеческий поток разделялся надвое, исчезая в парке. Там стояла обнажённая длинноволосая женщина, высокая и величественная, словно богиня и Галь Гадот в одном лице, с жёлтыми кошачьими глазами и небольшими золотыми рожками, загнутыми назад. Она искала кого-то в толпе, пока не увидела меня. Тогда она бросилась мне навстречу.

Я смог выдавить лишь «Хейли?», прежде чем она заключила меня в свои объятья. Лучшие объятья голой амазонки в моей жизни. Она не произнесла ни слова, просто прижалась ко мне. Её бок был залит кровью, пулевое ранение? Похоже, и я, и она получили своё. Все слова мгновенно вылетели из головы, но довольно скоро я пришёл в себя.

— Как будто что-то изменилось. Ты поменяла причёску?

Она улыбнулась, сдерживая слёзы.

— Скажи хоть слово про «удачный обмен», и испытаешь на себе удар олимпийским кулаком.

Конечно, ей не приходилось пригибаться, чтобы быть со мной на одной высоте, но когда она меня поцеловала, я определённо смотрел вверх. Странное чувство.

— Я тебя люблю.

А вот это понятное.

— Я тебя тоже. Как и всегда. Что... — я махнул рукой на пустое место за её спиной. — Просто, что это было?

Она грустно покачала головой.

— Пёс. История хотела, чтобы я убила Сесилию, но я не могла. Пёс был самым вменяемым из всей тройки. Я уничтожила остальных двоих, и он вобрал в себя то, что от них осталось. Не думаю, что ей это как-то помогло, но она прислушалась к голосу рассудка. Когда чудовище пало, она убрала огонь и исчезла. — Хейли помедлила. — Надеюсь, я всё сделала правильно.

— Ты сделала, что могла. И даже больше. Ты молодец.

— И ты.

— А что за история? Честно говоря я так и не понял, почему мой разум, в отличие от всех остальных, не подчинился логике Страны чудес.

Хейли задумалась.

— Наверное... у Сесилии была своя история, а ты был частью моей. Может, ты не мог принадлежать обеим одновременно? Не знаю. Я теперь ничего не знаю.

Мы постояли в тишине в память о погибших. Столько боли. Почему это произошло? Подобное сейчас по всему миру? Мы должны остановить их всех? Слишком много неизвестных. Наконец Хейли снова заговорила:

— Ох. Сегодня немного прохладно, как считаешь?

Я расплылся в улыбке, не отрывая от неё глаз.

— Ещё как. Превратишься обратно?

Она покачала головой.

— Нет. Хочу насладиться этим. Но мне нужна одежда, нам обоим нужен врач, и мы не закончили дела. Пойдём.

Всегда идёт к цели. Моя крошка.

В ту же секунду у меня в кармане зазвонил телефон. Стоп. Я не... я не брал с собой телефон. Что?

Так прошли первые двадцать четыре часа после конца света.

* * *

КОНЕЦ ПЕРВОЙ ЧАСТИ

---

1) В оригинале бобёр использует сленг кокни

Вернуться к тексту

Дровосек Делмут, настоящее время

* * *

Мисс Делмут никогда не исповедовала старые религии Шотона, её родного города. Они казались догматичными и негибкими, переполненными правилами о том, какие оболочки считать «чистыми», как жить и какую информацию есть. С одной стороны, Делмут понимала, зачем они были нужны: давным-давно, когда религии придумывали для обеспечения целостности стада и сохранения определённых концепций, без определенных шаблонов поведения было не обойтись. Страшно представить, что бы произошло, если бы по нелепой случайности все члены десятитысячного общества одновременно съели своё понимание математики!

Но те дни давно канули в лету. Теперь численность населения была огромной — миллионы инфоморфов по всему миру, а то и больше, — и существовали целые университеты, занимающиеся исключительно сохранением и расширением основных знаний цивилизации! Больше соблюдать такие жёсткие правила просто не было необходимости, не говоря уже о том, чтобы считать их нерушимым авторитетом! Что с того, если она предпочитала оболочки одного пола? Для размножения хватает всех, всё нормально! Почему бы не позволить обществу экспериментировать и находить подходящий каждому образ жизни? Так что большинство правил казались ей совершенно бессмысленными.

Поэтому Делмут переехала на запад, на самый край цивилизации, и занялась лесозаготовкой, в чём очень преуспела. Она знала лес как свои шесть ног: все лучшие рощи и прямые тропки, и добывала в три раза больше древесины, чем другие! Конечно, ей пришлось привести в амбар целых три оболочки, но это было не очень затруднительно, плюс её девочки работали вместе гораздо лучше, словно их связывал какой-то древний социальный инстинкт, из-за которого они чувствовали себя спокойнее в компании друг друга.

Но это раньше, а теперь, когда произошёл великий Обмен, оболочек стало не хватать. Инфоморфы умирали самой настоящей смертью. Неужели и правда наступил конец света, как предсказывали древние религии, и мы попали в обитель грешников и нераскаявшихся? Как-то непохоже. Мягкие розовые люди не были демонами, не подходили по описанию. Они считали, что иметь один пол — это норма! Делмут была в восторге, когда поняла это. Такая проверка идеи! Они всю свою историю так жили, и их общество не уничтожилось!

Когда Делмут только очнулась, ей очень помогла та чешуйчатая леди, следуя инструкциям которой она добралась до их великого колизея. Там тоже были люди, готовые помочь. Ей дали самую удивительную еду: достаточно данных, чтобы прокормиться несколько недель. На их языке это называлось «Вики-педией», хотя Делмут так и не поняла, при чём здесь ноги. Собравшиеся на поле инфоморфы в большинстве своём оказались религиозны и довольно набожны. То тут, то там виднелись небольшие святыни: грубо высеченные изображения Улаги — для тех, кто искал утешения, и алтари Сисдалла, покровителя непостижимого и неизведанного. Встречались даже изображения той чешуйчатой леди, хотя это, на взгляд Делмут, было уже слишком — она ведь не какой-нибудь ангел-хранитель, обычный человек, пусть даже и в эффектной оболочке.

Так что Делмут оставалась атеистом, но старалась держать уши востро, ведь была магия, и были тайны… Их перемещение в этот мир явно было за гранью технологии инфоморфов, и теперь она жила в большом городе с централизованной канализацией! То, что одна религия не была настоящей, не обесценивало остальные.

Потребности в древесине здесь не было, да и огромные города людей, как она успела заметить по пути к стадиону, целиком состояли из каменных зданий и тёмных смолистых дорог. Приличных рощ толком и не встречалось... да и местные деревья с трудом можно было назвать деревьями. Так что Делмут присоединилась к соотечественникам на зелёном поле в центре колизея. Всего через день те, кому досталась еда, занялись строительством. Одни потрошили странные сиденья стадиона, чтобы из полученного материала делать примитивную одежду и гнёзда для ночлега. Другие оборудовали загон для гнездования на так называемых «скамейках запасных». У её оболочки не было готовых яиц, но она собиралась внести свой вклад, как только они появятся. Разведение оболочек — это важнейшая задача, если они не хотят абсурдно умереть от старости.

Остальные инфоморфы соединились в бесконечную цепочку, организовав что-то вроде импровизированного городского собрания, и делились копиями языкового центра Шерифа. В конце концов Делмут присоединилась к ним, и оказалось, что это прекрасная компания. Такое разнообразное общество! Она встретила сапожника, банкира, огромного пахнущего солью океанского торговца, солдата из такой далекой страны, что она даже не слышала о ней! Разнообразие мыслей и точек зрения переполняло, словно шум большого города. Они пытались решить, что делать дальше, одновременно практикуясь в новом языке.

— Как-нибудь обоснуемся, окопаемся. Найдём свободное место, поднимем промышленность. Эти люди гостеприимны, но мы не можем жить на их подачки. Скоро они захотят свой стадион обратно. — Солдат, решительный и быстрый, его разум — твёрдые грани кристалла.

— Нельзя просто убежать! — Торговец, надменный и важный, его разум — водоворот арабесок и прекрасной каллиграфии. — Вдруг произойдёт обратный обмен? Я не желаю оказаться в открытом океане за три тысячи миль от берега!

— Боги не допустят этого, если мы внесём свою лепту. — Сапожник, простой разум, не бедный, но потёртый и очень удобный. — Я бы хотел сбежать, найти товарищей, но нам нужно позаботиться о насущных потребностях.

— Потребностях? Потребностях? Да я всю жизнь копил состояние, а теперь я нищий! Не собираюсь начинать всё сначала! Кто-то переместил нас сюда, нужно выяснить, кто. — Банкир, разум толстый и позолоченный, разваливающийся на части, поскольку всё, что он знал, стало бесполезно. Этому стоит быть осторожнее, иначе он может пережить смерть сознания и превратиться в зверя.

Все говорили и говорили, мнений было столько же, сколько людей, и Делмут подумала, что это чудесно. Поразительный уравнивающий фактор! Шёл первый день нового мира. Они могли построить новое общество, могли учиться у инопланетян, явно более технологичных. Раскрывались безграничные возможности будущего. Её собственный разум, простая лесная опушка с тайными тропками, присоединился к обсуждению:

— Мне здесь нравится. Я считаю, мы должны работать с ними вместе, найти способы кооперации. Не отстраняться, не хвататься за прошлое. Столько всего можно сделать! Вы уже читали их еду? Они знают, как летать! Хочу увидеть облака с обратной стороны.

Торговец фыркнул.

— Если ещё они нас примут. Думаю, они рады концу своего мира не больше, чем мы — концу своего. Когда я очутился здесь, первый же, кого я встретил, пытался меня убить! И у него бы получилось, если бы этот старик не был таким крепким. — Он ласково похлопал по ментальному образу своей оболочки. — Нет, юная Делмут, я уже видел подобное. Находишь какой-нибудь изолированный клан, сначала всё идёт хорошо, а может, и не очень, но со временем налаживается, и ты видишь большие возможности! Потенциальную прибыль! Но вот даже десяти циклов не прошло, тебя снова заносит к ним течением, а их уже нет, полностью исчезли. Уничтожены болезнями, войнами или переменами, это точно, как приливы и отливы. И ты снова один.

— Но вот вопрос, — сказал солдат, — кто мы в вашем сценарии: контактирующая цивилизация или туземцы? Кто исчезнет, а кто останется?

— Думаю, — сказал сапожник, — зависит от Богов, наших и их.

* * *

Шон и Хейли, 6 лет назад

* * *

Я сидел на диване и похихикивал, когда дверь громко хлопнула.

— Чёртова развалюха! — послышался раздражённый голос Хейли.

Мы переехали в эту крошечную лачугу год назад, незадолго до свадьбы. В подобный дом въезжаешь, если ты молод и спешишь поскорее начать работу в новом городе, а других предложений за две недели не найти. В нём не хочется оставаться дольше необходимого, но контракт был подписан. Теперь, спустя год, что-то периодически ломалось.

— Здесь всё ломается! — Ладно, может быть, даже часто. — Над чем ты там смеешься?

— О, я читаю обзор на цикл книг Оставленные. Полный разнос, мне нравится.

Она сердито фыркнула.

— Ладно, раз уж я всё равно злая, почему бы не побеситься от ужасной литературы. Расскажи, что там.

— Всё строится вокруг библейской интерпретации под названием «диспенсационализм», которая сама по себе мне жутко нравится. В книгах Бог ведёт себя как какой-то менеджер среднего звена, играющий в кельвинбол⁽¹⁾. Он периодическим меняет правила, кто попадёт в ад, а кто в рай, «раскрывает» их с помощью невнятных высказываний и смутных видений, а потом злится на человечество, что оно не смогло разобраться, что он, блин, имел в виду.

Хейли кивнула, направляясь на кухню.

— У меня был такой декан. И такой брак.

Я тактично проигнорировал последнее заявление и сосредоточился на рассказе.

— Что мне нравится в этой истории, так это насколько правила безумны. Бог решил, что пришло время перемен, и вознёс на небо всех протестантов. Католики, извините. Потом все религии объединились в одну, Всемирную религию Сокровенного Вавилона, лидером которой стал супер-папа, а во главе ООН внезапно оказался некий Николае Карпати.

— Что, как тот тиран из «Охотников за приведениями-2»?

— Нет, там был Виго Карпатский, но вообще — да, похоже, что они именно оттуда брали персонажа. Ну так вот, потом оказывается, что он антихрист, ну а как же иначе, да и зачем антихристу другое тело, сойдёт и самое беззубое на планете. Естественно, эту шокирующую правду осознаёт лишь горстка мямлей-американцев, а значит, они «победили» и каждый из них теперь может стать хорошим гражданином-христианином, если даст отпор ужасному мировому порядку ООН, следуя новым правилам Бога. Если, конечно, выдержит несколько нудных лет в халтурном романе а-ля Том Клэнси.

— Так что тебе не нравится? Как по мне, похоже на обычную современную фантастику. Иди мыть посуду.

— Меня одновременно поражает и отталкивает тот факт, что авторы, похоже, правда верят в то, о чём пишут. По произведению всегда можно получить некоторое представление об авторе, а эта серия написана для группы людей, которые фантазируют об апокалипсисе, потому-что его наступление бы означало, что они правы в своей вере. Они верят, что Бог и Дьявол буквально существуют и ведут войну за души, используя критерии, которые для остальных выглядят как самооправдание белых людей с личностным кризисом. Но в этой истории правила действительно существуют, и упс — все, кто любил Бога немного неправильно, попадают в ад. Это не художественный вымысел, это желание, молитва к высшим силам, чтобы большая часть населения Земли испытала невероятные страдания. Какая-то нездоровая тема.

Хейли высунулась из кухни:

— Нездоровая тема — это сидеть на диване, пока жена убирает дом!

Я надулся. Она была права, но просто... Я... У меня не было хорошего оправдания.

— Ты рационалист. Так объясни, отбросив «нездоровую тему», как я могу хотеть что-то сделать, знать, что должен это сделать, но всё равно не делать.

Она задумалась, глядя в пустоту. Я честно почти не пытался манипулировать... Хейли всегда останавливалась и обдумывала вопрос, если аппелировать к рациональности, что мне в ней очень нравилось. Но спустя три года отношений я взял за плохую привычку пользоваться этим, когда она загоняла меня в тупик. Наконец, она вернулась к реальности.

— Упрямство.

Внезапно.

— Что?

— Ты упрямый, не ленивый. Часть тебя злится и хочет сопротивляться, думаю, неважно, чему. Ты терпеть не можешь, когда тебе говорят, что ты неправ, и если ты видишь, что так и есть, возникает чувство вины, а твоя автоматическая реакция на чувство вины — упереться рогами. Ты знаешь, что сидеть на заднице, пока я тут бегаю как белка в колесе, это плохо, но часть тебя возмущена, что тебе диктуют, что делать, и сопротивление перевешивает чувство вины. Возможно, ты нарываешься на ссору, как ещё один способ сопротивления.

Такое заявление выбило меня из колеи.

— Я... Хм. Думаю, первый порыв был сказать, что ты не права, но ведь тогда ты будешь права. — Она кивнула. — Ладно. И что бы ты в таком случае стала делать? Как установить границу для кого-то, кто заведомо будет её нарушать?

Она подошла и забралась на диван рядом со мной.

— Ну, во-первых, это не моя работа — тебя исправлять. Но если подумать... Теперь я не могу игнорировать проблему, ведь мы оба достаточно умны, чтобы понимать, что если после этой беседы я буду убирать дом и демонстративно молчать, это вызовет ещё большее чувство вины.

— И неосознанно я стану ещё яростнее ему сопротивляться.

Она положила ноги мне на колени.

— Именно. А я не могу эскалировать, так что ссоры не будет. Я бы легко её выиграла, — сказала она с абсолютной уверенностью, и мы оба знали, что так и есть, — но, очевидно, есть предел энергии, которую я способна потратить на то, чтобы заставить тебя делать твою часть, и есть предел напряжения у наших отношений. Если это станет нашей движущей силой, мы далеко не уедем.

Что ж, если я не чувствовал себя виноватым до этого, то теперь меня просто разрывало. Сложно было представить, что кто-то видит меня насквозь, словно под микроскопом, со всеми недостатками и уродством, но всё равно хочет быть рядом.

— Думаю, всегда есть эта последняя черта, и я бы не хотел проверять, что будет, если её пересечь.

Она ткнула меня ножкой в живот, я воспринял намёк и начал массировать ей ступни.

— Но мог бы. Для каждого действия можно установить такую черту. Помой посуду, или я ухожу, подстреги газон, или я ухожу. Но люди быстро ко всему привыкают. Если единственный исход — это гарантированное разрушение отношений, никто из нас не спустит курок, и ты продолжишь пересекать границы.

Массаж был воспринят с одобрением, что дало мне странное чувство искупления.

— Значит, ты не можешь выбрать краткосрочную ссору, не можешь вести себя пассивно-агрессивно, не можешь пугать апокалиптическими угрозами. Не можешь обеспечить никаких последствий, потому что я буду сопротивляться.

Теперь её глаза были закрыты. Кризис предотвращён?

— И да, и нет. Ты ненавидишь границы, но любишь структуру и выбор.

— Допустим, хотя я не вижу особой разницы, — сказал я озадаченно.

— Первое — внешнее, второе — внутреннее. Теперь я Бог. — Эм, не думал, что мы придём к этой теме. — Если я скажу: «Будь протестантом, или я отправлю тебя в ад», — это будет ограничением. Но если вместо этого я скажу: «Пожалуйста, определи список правил, чтобы прожить праведную жизнь, как ты это видишь. Вот несколько предложений. Следуй собственным правилам. Невыполнение рекомендаций может вызывать вечные муки». Это всё ещё будет ограничением, но уже более высокого уровня. Регулирующие жизнь правила выбраны и контролируются самим человеком, и для некоторых личностей, — она снова ткнула меня ножкой, — таким правилам гораздо проще следовать. Но они должны быть твоими собственными.

Я решил, что понял.

— Ладно, это как разница между богом баптистов, посылающим мор, и унитарианским богом, подставляющим вторую щёку. Со вторым я бы ужился лучше. Так ты предлагаешь...

Она открыла глаза.

— Теперь я снова твоя жена. Пожалуйста, определи список правил, определяющих хорошего мужа. У меня есть несколько предложений, если нужно. Следуй собственным правилам. Если для некоторых из них ты хочешь составить график, я только за.

Я кивнул.

— Хорошо. Прости... меня. Ты самый терпеливый и понимающий человек на свете. Я люблю тебя и мне... искренне жаль, что я не помогал.

Она вздохнула, с некоторым облегчением.

— Отношения — это труд. Не помню, где я это услышала, но мысль правильная. Иногда этот труд — работа по дому, но чаще всего — это контроль эмоций и избегание конфликтов. Иногда я могу разозлиться, но потом вспоминаю, что люблю тебя, и что ты лучше воспринимаешь аргументы. Ещё отношения подразумевают доверие. Мы должны верить в добрые намерения друг друга. Я знаю, что ты не пытаешься использовать меня, и если указать на проблему, ты будешь над ней работать. Но тебе может понадобиться этот разговор, это соглашение, чтобы установить в голове стандарты.

Я не мог удержаться от того, чтобы в последний раз не пересечь границу:

— Чтобы внести полную ясность, скажи мне, моя унитарианская божественная жена, что произойдёт, если я не буду следовать своим собственным правилам?

Она посмотрела меня прямо в глаза.

— О, ты прекрасно знаешь, что произойдёт, и это не унитарианский сценарий.

* * *

Полковник Чарльз Каур, настоящее время

* * *

«... Но ни часа, ни дня ни один человек не знает, ни Ангелы небесные, и не узнают они, пока не придёт Он».

— ...простите, сэр?

Полковник Чарльз Каур поднял глаза от стола. В офицерском крыле военно-воздушной базы Редман нечасто тебя перебивал кто-то ниже ранга O-4, но теперь с офицерами было туго. Со всеми было туго. Половина людей исчезла, а их место заняли демоны, чтоб им пусто было. Каур пристально посмотрел на вытянувшегося в положении «смирно» капитана. Совсем зелёный, только получил повышение, испуган до смерти. Значит, не дурак.

— Капитан Китченер, могу я спросить, каковы ваши религиозные взгляды? — спрашивать не пришлось бы, если бы все непосредственные подчинённые Каура не пропали.

— Ох. Ну я... в Уайтбридже мы ходим в епископальную церковь, но в последнее время довольно редко. А что, сэр? Вы думаете, что всё это... — капитан широко взмахнул руками, как бы пытаясь охватить царящий вокруг бедлам. — Может быть библейским событием?

Полковник откинулся на спинку стула.

— Рой... я могу звать тебя Рой? А на что ещё это похоже? Учение и Заветы говорят, что праведники вознесутся, и что Его пришествие ознаменуется пожарами, наводнениями и ураганами — мы видели достаточно и того, и другого. Пусть и кажется, что «праведники» выбраны немного случайно: половина Церкви и половина всех остальных. Но не нам судить. Хотя эти... твари вообще не вписываются. И не было великих знамений и ангелов, возвещающих о пришествии Христа, не похоже на мормонскую интерпретацию Второго пришествия. Возможно, всё это будет на третий день.

Рой нервно сглотнул. Каур теперь видел всё так ясно. Пока не поднялся по карьерной лестнице, он часто не замечал леса за деревьями. Очевидно, эта эпоха всегда была последней, просто за ежедневными заботами, за будничной работой этого не замечаешь. Беспорядки на Ближнем Востоке, упадок веры, война под Рождество — всё это указывало в одном направлении, и вот он, конец пути. Капитан запнулся:

— Я... не знаю, сэр, никогда не думал об этом. Я просто принёс информацию, которую удалось собрать, — он с надеждой поднял блокнот.

Ну ладно, отпустим его с крючка.

— Слушаю. Что происходит в мире? Хоть что-нибудь слышно от вышестоящих инстанций, чёрт бы их побрал?

— На федеральном уровне тишина. Со вчерашнего Инцидента от Вашингтона ничего. Даже со спутника нет нормальных изображений, похоже на ураган, но по инфракрасному каналу полная ерунда... — капитан замолчал.

Ну же, сынок, сколько ещё тебе нужно знамений? Но Каур ничего не сказал, и капитан продолжил.

— На уровне штата кабинет вице-губернатора связался с гвардией, им было приказано обеспечить безопасность населённых пунктов и оказать содействие в урегулировании кризиса. Учитывая, что они тоже потеряли половину людей и столкнулись с таким же хаосом, на это уйдёт время.

Они будут собираться в арсенале недалеко отсюда.

Капитан продолжил:

— Никаких приказов не поступало. Мы связались с разведкой, точнее, с тем, что от неё осталось. Сэр, всё остановилось. Не похоже на действия противника, но... — он помедлил.

Каур знал, к чему он клонит. Но как можно потерять половину населения за одну ночь? Кто-то обязан стоять за этим. Полковник сделал жест рукой, чтобы капитан продолжал.

— Разведданные очень отрывочные, по некоторым населённым пунктам совсем нет информации, как с Вашингтоном. Что касается остального мира, мы полностью потеряли связь с Великобританией. Была короткая радиопередача, предупреждающая не смотреть на «бело-голубой символ», но сигнал оборвался. Судя по фото разведки, там на улицах толпы, но почему они не выходят на связь, мы не знаем. Израиль сражается по крайней мере на двух фронтах и, похоже, сдаёт позиции ирано-египетской коалиции. На границе между Пакистаном и Индией произошел ограниченный ядерный обмен. Северная Корея, судя по всему, начала полномасштабную атаку на Сеул и, возможно, инициировала обмен с Японией. Требуется наше вмешательство, но мы не можем пока получить авторизации на запуск.

Каур кивнул.

— Но нас никто не атаковал? В тёмных зонах взрывов не обнаружено?

Капитан покачал головой.

— Нет, сэр. По крайней мере такой информации не поступало. Возможно, часть зон не отвечает из-за этих... инопланетных жуков, но они достаточно мирно себя ведут, в большинстве случаев просто убегают. Похоже, они разумны, но мы пока не смогли перешагнуть через языковой барьер. Мы слышали о вскрытии одного из них, погибшего в результате «несчастного случая», но команда, проводившая анализ, не смогла понять, что там к чему. — Закончив с отчётом, он помолчал. — Это хаос, сэр. Мир разваливается на части, и никто не знает, что делать. Нам нужны приказы.

Мы их не получим. Каур поднялся из-за стола.

— Вот тебе приказы, Рой. Мы не станем инициировать ядерную войну, раз никто не атаковал США. Что бы там ни происходило с Северной Кореей, пусть Япония и Южная Корея сами разбираются. Мы, то есть люди на этой военно-воздушной базе, а также каждая военная часть, с которой сохранилась связь, теперь представляем собой временное правительство страны. Наша первоочередная задача — обеспечить безопасность населённых пунктов и остановить вторжение. Как можно скорее нужны разведданные из Мидленда и Сен-Рено. Хочу знать, что замышляют эти демоны. Может, по-отдельности они и не враждебны, но мы теряем целые города. Сметём их, а затем попытаемся соединиться с другими подразделениями.

Капитан, которому явно полегчало от того, что появилось направление для движения, коротко кивнул.

— Правила ведения боя, сэр? С жуками?

Полковник улыбнулся... искренне. Это была улыбка человека, который знал, впервые в своей жизни действительно знал, что сражается за правое дело.

— Священная Война, капитан. Наша цель — согнать в кучу этих ублюдков. Если будут бежать, протестовать, если окажут хоть малейшее сопротивление... стреляйте. Господь отличит своих.

---

1) Кельвинбол — игра, которую придумали Кельвин и Хоббс (персонажи одноимённого комикса, шестилетний мальчик и его плюшевый тигр). В кельвинболе нет правил, игроки выдумывают их в процессе игры

Вернуться к тексту

Северо-восток Миссури, настоящее время

* * *

Жили-были пятеро детей: Хайден, Хантер, Пайпер, Скайлар и Боден. Однажды вечером они сидели дома и скучали, потому что на улице бушевала буря. Их отец ещё не вернулся, в последнее время он мало бывал дома, а няня не смогла к ним добраться. Кассета со Звуками музыки, доиграв в тысячный раз, остановилась. Это была урезанная копия, без сцен, где поют монахини и настоятельница, поскольку Отец считал, что монахини не должны исполнять светские песни, это неуважительно.

Буря, казалось, становилась всё сильнее, и дети не могли заняться любимыми делами: Хайден и Хантер не могли поохотиться, Пайпер не могла отправиться на прогулку, Скайлар и Боден не могли поиграть во дворе. Они очень старались быть паиньками, ведь на домашнем обучении их хорошо воспитали, но самообладание заканчивалось.

— Не могу больше, — заявила Скайлар, самая младшая из девочек, которой было десять. — Я бы занялась чем угодно, лишь бы не сидеть здесь! Вот бы у нас были настольные игры!

Но их не было, поскольку Отец считал, что любые развлечения с кубиками — это поощрение азартных игр.

— Скука — это часть жизни, и мы должны научиться самостоятельно находить себе занятия, — ответил Хантер, самый старший мальчик, которому было семнадцать. Он говорил с насмешливой интонацией, как бы пародируя Отца. — Мог бы хотя бы оставить шкафчик с ликёром открытым, — недовольно продолжил он и ткнул Хайдена локтём в бок, тот фыркнул в знак согласия. Хоть Хайден был всего на два года младше, он всегда равнялся на брата.

— Хантер! Не говори такого при детях, а то научишь их плохому, — проворчала Пайпер, вторая по старшинству, ей было шестнадцать. Зачастую она чувствовала себя самой старшей.

— Может, поиграем в прятки? — предложил Боден, самый младший из детей, ему было девять. — Я первый! Ищите меня! — Остальные не успели и пикнуть, как его словно ветром сдуло, и он исчез в глубине огромного дома.

— Ну прекрасно, теперь всю ночь искать этого гадёныша, — сказал Хантер. По правде говоря, он не очень любил своего младшего брата, в котором Отец души не чаял.

— Ох, ну теперь придётся, а то ещё влезет куда-нибудь, — сказала Пайпер, и все поспешили за ней. Гоняться за младшим братом было всё же интереснее, чем сидеть за столом и петь церковные гимны.

Боден услышал звуки преследования и бросился бежать. Конечно, он знал каждый закоулок в доме и все лучшие места для пряток. Но этой ночью его притягивало только одно место. На самом верху, за спальнями, гостиными, кабинетами и комнатами для чаепитий, давным-давно он нашёл старую шаткую лестницу, ведущую на чердак.

Снаружи шёл ливень, капли дождя громко стучали по старым окнам, шумела буря, молнии на доли секунды превращали ночь в день. Прямо как в самых лучших историях, подумал Боден. Пахло голой древесиной пола, залежавшимся нафталином, старой одеждой и книгами. Точно, ведь именно здесь дети нашли старые книги... Отец не разрешал держать их в доме и говорил, что воображение располагает к диким мыслям, а потому нуждается в строгом контроле.

Но дети обнаружили их в старинном сундуке и сохранили свой маленький тайник в секрете. Боден время от времени забирался туда, чтобы почитать, и именно это место пришло ему на ум, когда он предложил поиграть в прятки. Мальчик залез в огромный сундук и начал ждать, когда остальные придут его искать. Снаружи вспыхнула самая жуткая молния из всех, такая яркая, что даже внутри сундука всё залило белым светом, и Боден подпрыгнул от неожиданности. Но он решил быть храбрым, к тому же на чердаке никогда ничего плохого не происходило, так что он продолжал сидеть.

Со временем стало скучно. «Они вот-вот придут, но пока их нет, почему бы мне не осмотреться? Здесь так много места!» — подумал Боден, сидя на четвереньках. Он чувствовал крышку сундука над головой и сухие листы бумаги под ногами, но совершенно не ощущал стенок. Он протянул руки, чтобы их нащупать, но их не было! «Как странно, — подумал он, — изнутри сундук гораздо больше, чем снаружи! И там что, свет?» Действительно, вдали виднелся свет, причём на таком большом расстоянии, что Боден вышел бы за границы чердака и упал с крыши, если бы пошёл к нему. Но у мальчика ещё не сформировалось ощущение пространства, так что он пополз к свету и скоро обнаружил, что под ногами не бумага, а листья. А над головой не крышка сундука, а земля! Выбравшись на свет, он обернулся и понял, что это была звериная нора.

— И вот я снаружи! — объявил он.

Странно, но дождя не было, а что ещё лучше — был день!

— Наконец-то солнечный денёк! Надо всем рассказать! — радостно воскликнул Боден. Довольный своей находкой, он хотел поскорее поделиться ею с остальными, ведь был добродушным мальчиком. — Но только где я? Не похоже на наш лес.

За спиной раздался глубокий, звучный голос:

— Потому что это не ваш лес, сын Адама.

Боден ахнул и резко повернулся. Над ним возвышался огромный Лев с золотой гривой и сильными лапами, способными сбить человека с ног. Но в нём ощущалось великодушие, доброта, и Боден знал, что зверь не причинит ему вреда.

— Добро пожаловать, Боден, — пробасил Лев. — Приветствую тебя в моём королевстве.

К горлу Бодена подступил комок, мальчик подбежал и обнял зверя.

— О, ты настоящий! Я знал, я знал, что ты настоящий! Аслан! — он всхлипнул, переполненный эмоциями. Так долго он мечтал об этом, и теперь мечты наконец сбывались! Жизнь, полная приключений и свершений, любви и мира, бок о бок с братьями и сёстрами! — Ты отведёшь нас в Кэр-Паравел? Мы будем сражаться с колдуньей?

Лев засмеялся.

— Нет, юноша, хотя я и собираюсь возвести на трон тебя и твоих братьев. Но времена Нарнии позади, теперь пришла пора отправиться в ваш мир. Я давно известен там под другим именем, но люди начали забывать, и великий враг пробудился. Мы должны всё исправить. Мне понадобится помощь, твоя и братьев, чтобы открыть дверь. Вы справитесь? Сможете открыть мне дорогу?

— Конечно! — воскликнул Боден, желая во что бы то ни стало угодить Льву. Он бросился к норе и пополз вперёд, пока над головой снова не появилась крышка сундука. Выбравшись наружу, Боден позвал братьев и сестёр:

— Хантер! Пайпер! Хайден! Скайлар! Я на чердаке! Скорее сюда!

Вскоре все собрались вокруг сундука.

— Ну что, засранец? Мы бежали через весь дом, зачем звал? — раздражённо спросил Хантер, недовольный прятками и беготнёй. Пайпер шлёпнула его по руке за ругательство.

— О! Я так рад! Аслан настоящий, и он хочет прийти сюда! Мы все вместе должны открыть сундук, чтобы его впустить! — выпалил Боден, охваченный таким возбуждением, какое бывает только у девятилетних детей.

Скайлар, гораздо более подкованная в математике и естественных науках в свои десять, была настроена скептически:

— Лев ни за что не влезет в этот сундук. К тому же, те истории не настоящие, и ты дурак.

Она тоже получила шлепок за ругательство.

— Они настоящие! И он там! Сундук гораздо больше изнутри! Помогите его открыть! — закричал он, пытаясь поднять крышку, которая почему-то стала гораздо тяжелее.

Скайлар уступила.

— Ладно, быстрее будет открыть и доказать тебе, что это неправда.

Она протянула руку к сундуку, остальные последовали её примеру. Впятером они поднатужились и подняли крышку.

Прогремел гром, сверкнула молния, и в комнате появился Аслан. Точнее сказать, не появился, а словно... словно он всегда был там, просто теперь они смогли его увидеть.

Дети вскрикнули, одновременно от страха и радости. Боден, Пайпер и Хайден бросились к огромному золотому льву. Скайлар, всегда скептично настроенная, немного помедлила, но всё же обняла зверя. А вот Хантер... Ну, он всегда был трудным ребёнком, так что его первой реакцией было расправить плечи и посмотреть Льву прямо в глаза. Он увидел в них...

Доминирование. Абсолютную, полную власть. Исчезновение всякой свободы. Неодолимое стремление к господству, прикрытое пропитанным кровью золотым бархатом. Огонь, боль, ужас, безумие, миллионы человеческих жизней, служащих теперь чему-то большему. Лев встретил его взгляд, не моргая. Хантер вскрикнул и неловко попятился к дальней части чердака, где отец хранил охотничьи ружья.

Лев предостерегающе прорычал:

— Осторожнее, дитя, наступили странные времена. Ты должен подумать дважды. Поднимешь на меня руку и будешь иметь дело с последствиями. Вспомни о своих братьях и сёстрах.

Остальные четверо крепче прижались к зверю.

— Ну же, Хантер, — сказала Пайпер, зарываясь лицом в золотую гриву. — Мудрость позволяет увидеть его величие, а дети мудрее всех. Мы с тобой почти вышли из возраста, когда можно узнать его, но это наш шанс! Пойдем, и мы станем правителями мира.

Хантер не поддался. Пелена упала с его глаз, и он оказался во власти величайшего врага веры — скептицизма.

— Пайпер, что ты несёшь, это бред! Дети не мудрые, они наивные, и эта тварь паразитирует на наивности. Он чудовище, отойдите от него. — Хантер потянул цевьё на себя, досылая патрон, и поднял ружьё. Но на линии выстрела стояли братья. Он не мог, не стал бы стрелять через них, каким бы трудным ребёнком он ни был. — Уйдите!

Лев снова зарычал и шагнул вперёд, оказавшись в прямой видимости. Остальные дети кричали и плакали, но Хантера было не разубедить. Прогремел выстрел, а дальше всё произошло слишком быстро. Сверкнула молния, послышался громкий рык, и на пол рухнуло окровавленное тело. Лев повернулся к детям, невредимый.

— Бедный Хантер... — проговорил Боден словно в тумане, казалось, он должен грустить гораздо сильнее. Однако...

— Не печальтесь, — сказал Лев. — Не все способны принять предложенный выбор, и время этого мира на исходе. Помянем павших, когда начнётся золотой век вашего правления. Но сейчас нужно продолжать Завоевание.

Дети дружно развернулись и последовали за Асланом, и только Скайлар обернулась на пороге, но затем вышла, оставив все мысли о брате на тёмном чердаке.

* * *

Тель Мегиддо, Израиль, шесть часов спустя

* * *

Скайлар, Пайпер, Боден и Хайден вышли через дверь, заслоняя глаза от яркого света. В Миссури было около трёх утра, так что внезапное полуденное солнце больно слепило.

— Мы переместились не только в пространстве, но и во времени? — спросил Боден, который ещё не знал, что Земля круглая, и какая-то её часть постоянно освещена.

— Нет, глупышка, просто это обратная сторона планеты. Израиль, Святая земля! О, я всегда мечтала его увидеть, — сказала Пайпер. Было зелено, не так, как она себе представляла. Руины Тель Мегиддо незначительно возвышались над окружающими равнинами. Неподалёку виднелись вспаханные поля и фруктовые сады, а на горизонте... — Это что, дым? Что за вспышки? Ой! Там идёт сражение!

Лев пробасил:

— Да. Перед вами город Хайфа, сейчас он под ударом. Израиль, как и это древнее поле боя, захватят до конца дня. Должны захватить.

Хайден громко вздохнул, осознав, что они следуют за легендой.

— Откровение Иоанна Богослова, 16:16. «И он собрал их на место, называемое по-еврейски Армагеддон».

Лев кивнул.

— Это то самое место, но битвы не будет. Мы убьём Дракона прежде, чем Она сделает это своим полем боя. Но сначала у нас есть одно дело.

По единственной дороге приближалась колонна машин, Аслан молча следил за ней взглядом. Наконец, он торжественно произнёс:

— «И явилось на небе великое знамение: жена, облеченная в солнце; под ногами ее луна, и на главе ее венец из двенадцати звезд. Она имела во чреве, и кричала от болей и мук рождения. И другое знамение явилось на небе: вот, большой красный дракон с семью головами и десятью рогами, и на головах его семь диадим. Хвост его увлек с неба третью часть звезд и поверг их на землю. Дракон сей стал перед женою, которой надлежало родить, дабы, когда она родит, пожрать ее младенца».

Скайлар, взволнованная от того, что узнала отрывок, сказала:

— Нам всегда говорили, что дитя — это Израиль, а Дракон — Сатана. О, как здорово! Мы будем сражаться с Дьяволом?

Боден беспокойно схватился за её юбку. Он знал о Дьяволе достаточно, чтобы испугаться перспективы такой битвы! Скайлар погладила его по голове.

Лев засмеялся.

— Только если дойдёт до этого, что вполне возможно. Но у вас будет своя битва, храбрая Скайлар. Здравствуй, Уолтер.

Первый грузовик колонны остановился, и оттуда вышел мужчина в джинсах, ковбойской шляпе и чёрной толстовке со смайликом . Он не был похож на солдата, а от его мерзкой ухмылки в памяти всплывали бесконечные предупреждения Отца о незнакомцах. Карикатурно отдав честь Аслану, он заговорил с ним на иврите, которого дети не знали. Боден встал на цыпочки и прошептал на ухо Хайдену:

— Как думаешь, о чём они говорят?

Хайден не знал, но он очень любил казаться умным перед своим младшим братом, так что он выпрямился и ответил:

— Аслан говорит им, как и где сражаться, и что они достаточно храбрые и добрые, чтобы биться за него.

Лев закончил разговор и, посмеиваясь, повернулся к детям.

— Ты не так далёк от истины, юный Хайден. Я знал его в другие времена, в другом месте, и теперь попросил сопровождения на последней битве, и он согласился. Также я попросил его подготовить кое-что для вас, принцы и принцессы нового мира.

От этих слов дети пришли ещё в больший восторг. Несколько мужчин достали из кузова головного грузовика пару ящиков.

— Ого, подарки! — сказала Пайпер. — А ведь до Рождества больше полугода!

— Эти подарки помогут вам в грядущие дни, — сказал Аслан, — пока вы не займёте свои троны, в мире и достатке. — Солдаты открыли ящики, из первого Аслан достал лук красного дерева, колчан с чёрными стрелами и охотничий рог. — Это оружие ужасающей силы для тебя, принцесса Пайпер. Используй его с осторожностью, ибо эти стрелы всегда попадают в цель. Этот рог тоже для тебя, трубящему в него придёт помощь, где бы он ни находился. — Пайпер поклонилась и приняла дары, осторожно проверив натяжение тетивы и остроту стрел.

Аслан повернулся к её младшему брату.

— Принц Хайден, твой дар — меч, который никогда не потускнеет и не затупится.

Боден, который смотрел через плечо Хайдена, громко ахнул:

— Это что, меч короля Питера? Смотрите! На нём даже есть надпись!

Действительно, на лезвии меча были выгравированы золотые буквы: «Аслан оскалит зубы, зима пойдёт на убыль». Хайден склонил голову и с благодарностью принял оружие.

Лев повернулся к Скайлар.

— Твой подарок, храбрая Скайлар, это бремя, ибо ты больше других подвержена скептицизму, от которого следует освободиться, — он протянул ей амулет в виде пары сцепившихся драконов, который обвил её руку, едва она прикоснулась к нему. Скайлар тряхнула рукой, но амулет не сдвинулся.

— Что он делает?

Аслан тяжело вздохнул.

— Очень скоро он поможет тебе стать сильнее. И наконец подарок для юного Бодена, который мне всех ближе. — Он достал из ящика простую деревянную чашу. — Увы, у меня нет лечебного напитка Люси, но эта чаша послужит тебе не хуже. Капля жидкости, пролитая из неё, вылечит любые раны, даже смертельные. Используй её, чтобы уберечь своих сестёр и брата. А это, — он протянул последний дар, простой серебристый кинжал, — сразит любого врага одним уколом. Используй его, чтобы уберечь себя.

Боден склонился в самом величественном на его взгляд поклоне, от которого все рассмеялись. Дети воодушевлённо поблагодарили Аслана, хотя Скайлар всё ещё одолевали сомнения. Вопрос, который всегда её мучил.

— Но, Аслан... а что с остальными религиями? Если твоё царство здесь, на земле, что будет с мусульманами, индуистами, синтоистами и русскими? — Скайлар не до конца понимала, кто — представители других религий, а кто — просто другие, но она прекрасно знала, что по мнению Отца все они попадут в ад. — Не могут же все они быть грешниками и злодеями?

Лев недовольно нахмурился, и она прикусила язык.

— Нет, храбрая Скайлар, не могут. Я заберу истинно праведных после смерти в мою страну, ибо они служили мне всё время, и их сердца наполнятся радостью. После смерти. Царство на Земле будет для тех, кто знал меня при жизни. Нам пора.

Ответ не до конца удовлетворил Скайлар... Как-то пренебрежительно по отношению к семидесяти процентам верующих... Но она сдержалась, не желая вызывать ещё больше недовольства. В то же мгновение Лев повернулся и издал могучий рык, призывая ещё одну дверь.

— Куда мы отправимся теперь, Аслан? — спросила Скайлар, почёсывая руку с браслетом.

— Мы вернёмся в Миссури. Мормоны верят, что там находился Эдем, будет закономерно закончить начатое на том же месте. Соберём армию, а потом... убьём Дракона.

Я достал из кармана телефон и уставился на него. Это был не мой телефон. Он выглядел так же, факт. Но у моего аккумулятор разрядился, когда я названивал в службу спасения сразу после Обмена, так что я оставил телефон дома на зарядке в надежде, что электричество починят. Интересно, как там кот, отстранённо подумал я, не отрывая глаз от вибрирующего в руке устройства.

На экране светились размытые буквы «Неизвестный номер». Пожалуй, не очень хороший знак. Тем не менее, я поднял трубку и включил громкую связь. Послышался приятный женский голос:

— О! Долго же вы не отвечали. Я подумала…

Не успела она закончить и одного предложения, как Хейли выхватила телефон у меня из рук, разломала его и запустила в кусты.

— Нет. Всё, — только и сказала она.

Я в растерянности смотрел на неё несколько секунд, прежде чем смог выдавить:

— Хейли! Мы могли получить ответы... или какую-то информацию!

Всё ещё на взводе, она повернулась и направилась напрямую через лужайку к ближайшим высоткам, в которых наверняка имелся торговый центр.

— Могли. Но если так, что-то мне подсказывает, что они перезвонят. Шон, ты не заметил ничего необычного в событиях последних суток?

Н-да, что тут скажешь.

— Вроде нет, ну разве что дорога на работу заняла дольше обычного...

Она была не в настроении шутить.

— Цыц. Я не про магию или Сесилию. Всё, что мы делали — идёт по сценарию. Путь героя⁽¹⁾.

Я попытался сопоставить факты.

— Кажется, понимаю, о чём ты. Ты получила Зов к приключениям и Волшебную помощь (привет, Шериф), — он мысленно помахал мне в ответ, — прошлой ночью мы буквально прошли по Дороге испытаний, а сегодня что — Переход в Другой мир?

Хейли подошла к двойным дверям торгового центра, которые оказались запертыми, но это её не остановило. Хейли спокойно ударила кулаком, даже правильнее сказать, провела рукой вперёд, и стеклянная панель рассыпалась, не оставив на ней и царапины. Видимо, всё работало согласно букве правил, и хотя жена приняла форму человека, её сила и естественная броня никуда не делись. Любопытно.

— Да, и даже на макроуровне сравнение остаётся верным. Наша группа разделилась, а во время кульминации мы снова встретились и сделали важные открытия. Было и испытание, и чудовище, и переломный момент. Милый, да мы даже получили трофеи, — она указала на концептуальный меч в моей руке. — Вообще, дай-ка его сюда.

Мы как раз подходили к магазину одежды, рольставни которого были опущены. Я не сомневался, что она и сама могла разобраться с ними, но меч передал.

Короткий взмах, и рольставни просто отвалились, ни звука, ни сопротивления. Одно гладкое горизонтальное движение, и металлические сегменты с грохотом упали на пол. Чёрт побери, а он острый. Хейли сломала замок, толкнула дверь — ох, надеюсь, мы в конце концов не угодим за решётку, — и мы вошли.

— Нет ни одной части, которая бы не вписывалась в художественный рассказ. Мне это не нравится.

Я понимал её чувства. Возможно, я тридцать пять лет был... обычным, и сейчас мне хотелось стать героем, зов приключений приводил в восторг, но...

— Если и быть героем, то по своим правилам.

Она кивнула и направилась к задней части магазина, за стойку, в поисках аптечки. Хорошая мысль.

— Да, именно. Некая сила неуклонно ведёт нас в мир меча и магии. Я начинаю строить теории о том, как работает эта сила, чем бы она ни являлась. Если отбросить Обмен, у нас есть два отдельных примера, — она подошла ко мне и занялась обработкой самых глубоких ран, оставшихся после битвы.

Я задумался.

— И в обоих случаях применялись правила разных выдуманных вселенных?

— Верно. Правила, для которых при конфликте, похоже, сравнивался приоритет. — Точно, например, я единственный помнил Страну чудес. — И, в обоих случаях сила была сконцентрирована вокруг одного-единственного человека. Но есть различия. Сесилия ещё до Обмена жила в собственной версии выдуманной вселенной, и она могла призывать существ и управлять ими. Я же, конечно, знала о существовании Pathfinder и мне нравилась эта игра, но...

Она распечатала набор для наложения швов и занялась раной в боку, используя навык Лечения. Я закончил её мысль:

— Но эта вселенная тебя не поглотила, и уж точно ты не считала себя драконом. И ты по-прежнему не можешь создавать предметы из воздуха, да? — Она закрыла глаза на минуту, а потом покачала головой. Чёрт. Было бы удобно. Я продолжил: — Так почему вы обе изменились? Случайность? Сколько ещё людей испытали на себе подобное? Насколько эта магия могущественна? Вдруг кто-то получит набор правил, ну, допустим, из Жемчуга дракона? Вдруг есть кто-то, кто, разозлившись, разломает планету пополам?

Телефон рядом с кассой начал звонить. Без электричества, опять. Я проигнорировал его. Хейли набрала одежды и отправилась к примерочным.

— Слишком много вопросов, нужно сократить список. Каковы правила? Приключенческий сюжет, похоже, на тебя тоже влияет, почему? Из-за того, что ты рядом со мной, втянут в мою RPG-историю, или это некое мета-правило?

Она позвала меня, чтобы я оценил выбранный наряд. Я подошёл, играя роль послушного мужа, просто чтобы ещё раз на неё взглянуть. Наконец я кивнул, и она начала переодеваться.

Хм-м-м.

— Сесилия тоже оказалась втянутой в твою историю, разве нет? У её силы был радиус, возможно, у твоей тоже он есть. Может, пока ты не окажешься достаточно близко, я... не проснусь, а ей вот пришлось выполнять роль злодея. Всего несколько часов назад я размышлял о том, что ты становишься героем. Более того, все как-то слишком спокойно отреагировали на внезапный конец цивилизации, я в том числе. Возможно, ты права, кто-то хочет сделать из тебя героя.

Чем дальше я говорил, тем беспокойнее становилось на душе. Что-то в моих словах не клеилось, но я никак не мог понять что. Что я упускаю? Я мысленно спросил Шерифа, но он был сбит с толку не меньше меня.

Хейли вышла. Чёрная футболка, штаны-карго цвета хаки с ремнём и импровизированными ножнами для вострого меча. Свои длинные чёрные волосы она собрала в хвост. Конечно, золотые рога скрыть было трудно, но кошачьи глаза она спрятала за солнечными очками. С её драконьим зрением вряд ли они помешают, даже в тёмном торговом центре.

— Ух, ты как будто косплеишь Лару Крофт.

Она улыбнулась.

— Я пытаюсь быть практичной. Надо взять несколько вещей на замену, на случай, если придётся одракониться и порвать эти. Но да, вы все попались, — с улыбкой сказала она и кивнула в сторону неумолкающего телефона, — ответь, пожалуйста.

— Хорошо, но не забывай, что «Отказ от зова» — тоже часть стандартного сюжета, — пробормотал я, подходя к стойке.

— Это не отказ, я «открываю переговоры», — сказала она, изобразив в воздухе кавычки. Я поднял трубку и включил громкую связь, послышался тот же самый женский голос.

— Не вешайте трубку! — первым делом выпалила женщина, которая, казалось, была в отчаянии. — Прошу, вы должны выслушать! Этот звонок — часть исполнения вашего же желания из будущего. Скоро произойдёт что-то настолько ужасное, что вы предпочтёте стереть целую временную линию, чтобы получить ответы раньше на несколько дней, а циклы причинности очень дорогие, так что я должна дать вам ответы сейчас, или... или я не смогу сделать этого снова.

Ох... Я посмотрел на Хейли, она выглядела такой же озадаченной, как и я, но рискнула ответить:

— Ладно, мы не вешаем трубку. Кто это?

В голосе из динамика послышались нотки облегчения.

— О, спасибо, спасибо. За неимением лучшего термина, скажем, что я — Координатор. Обычно я не разговариваю с вами. Хм.

Хейли упёрла руки в бока.

— Но сейчас разговариваете. Я не очень поняла, я буквально уничтожила вселенную ради этого звонка, или есть лишь потенциальная возможность?

— О, то была лишь проекция, но наши проекции крайне глубокие. Мы предпочитаем не использовать путешествия во времени, слишком затратно, но теперь, естественно, вам придётся загадать это желание и замкнуть цикл причинности, иначе вы будете стёрты из реальности.

Я не мог понять, шутит она или нет, всё было произнесено таким позитивным, почти весёлым тоном. Я вмешался в разговор:

— Эм, я вклинюсь... что вы такое? Вы разумны?

На несколько секунд динамик замолчал.

— Так, прежде чем вы зададите ещё больше сложных вопросов, я расскажу то, что мне разрешили. Информация, которую вы бы узнали в своё время: вчера произошло... Событие, назовём его так. Ваша вселенная пересеклась в многомерном пространстве с другой, иногда такое случается. Обе оказались сильно повреждены и должны были перезагрузиться из ваших базовых сознаний, но что-то пошло не так.

Слишком скомкано, Хейли попыталась вытянуть больше информации.

— Можно поподробнее?

— Ох, простите, в вашей вселенной ещё нет Теории Разума... Ладно, если коротко, мясные мозги — это лишь хранилище, за свою жизнь ваше активное сознание существует в миллионах различных тел мультивселенной, переходим дальше. — Стоп, нельзя просто заявить, что люди под грибами правы насчёт всего, и перейти дальше... но голос продолжал, как ни в чём не бывало, с безумной скоростью. — Обычно столкновения происходят между несвязанными группами, но на этот раз вы пересеклись со вселенной, которая будет существовать позже на временной линии, которую разделяют многие ваши сознания. Когда мы перезапустились, произошла... путаница.

Мы с Хейли переглянулись, я сказал:

— Обмен.

— Да! Хороший термин. Некоторые восстановленные версии вас оказались не из того мира. Примерно половина.

Хейли возразила:

— Но... если я правильно поняла обрывки разговоров Шона и Шерифа, они как минимум на двести лет отстают от нас по численности населения. И что, среди них случайно оказалось два миллиарда идентичных сознаний?

Голос оживился, явно радуясь возможности предоставить подходящую информацию:

— О, да! Но, прошу заметить, не одновременно, при перезагрузке были проанализированы различные периоды времени их мира. Среди ваших гостей вы обнаружите представителей множества эпох. Всё это лишь часть проблемы. Короче. В результате столкновения возникли разломы в «границе» между вашей и нашей, многомерной, реальностями. Через эти разломы выходит энтропия, используя механизмы, подобные тем, что вы видели сегодня.

Я перестал понимать что-либо, но Хейли перебила:

— То есть, такие люди, как Сесилия, получают силы от некоей утечки энтропии из нашей вселенной? И много таких людей? Я тоже одна из них?

Голос был бодрым, но не очень обнадёживал.

— Да, ой, ты такая умная! Именно, молодец! Сила всегда будет заземлена набором правил, позволяющим передачу энтропии. Но точная форма всегда будет разной! Количество источников пока не определено, но, по нашим оценкам, каждый миллионный житель вашей планеты «заземлён». И утечка со временем будет расти! Вот зачем нужна ты!

Хейли насторожилась, как я подумал, не без причины.

— И... в чём же моя роль?

Голос даже не дрогнул.

— Ну, очевидно, ты убьёшь их! Закроешь утечки. Мы симулировали несколько человек, и ты с наибольшей вероятностью выживала достаточно долго, чтобы справиться с задачей. Так что мы подключили тебя к ограничивающему источнику, основанному на понятном тебе наборе правил, а теперь просто иди и делай своё дело, громила! Остальное произойдёт само!

— Значит, я буквально изолента, но с убийственными навыками и грандиозной магией. — Немного разочаровывающе. И жутко. Голос, казалось, не был против будничного обсуждения семи-девяти тысяч убийств, если я правильно посчитал. Хейли секунду помолчала. — Нет.

Голос озадаченно переспросил:

— Прости?

Хейли резко махнула рукой:

— Переговоры закончены, и я Отклоняю Зов. Вы не предъявляете мне требований, не предлагаете контрактов, вы просто расставили домино и ждёте, что костяшки посыпятся. Вам плевать, что случится с этим миром, с его людьми. Вы пытаетесь заткнуть... дырявую трубу с помощью человеческих жизней. Заберите мои силы, но я не буду в этом участвовать.

Динамик замолчал. Я задержал дыхание. Неужели конец? С одной стороны, без своих сил... она будет так же уязвима, как все остальные. Как я. С другой стороны, никакой ответственности... мы могли бы отправиться домой, встретиться с родными. О боже, родные, нужно связаться с ними... Мои мысли прервал смех из динамика, сперва тихий, почти угрожающий, он превратился в истерику... словно смеялся робот, которому объяснили, что такое смех, и он пытался его имитировать. Внезапно он оборвался.

— О, не нужно беспокоиться об отказах или возврате силы, вот почему эффект домино так эффективен! Костяшки всё равно упадут. Убей или будь убитым, деточка, вот как обстоят дела, ты для них как маяк. Они сами придут за тобой. Чао! — телефон выключился.

Ох, это было очень зловеще. Мы стояли в тёмном магазине, уставившись на молчащий телефон. Наконец Хейли заговорила, всё ещё переваривая услышанное:

— Н-да. Ну, у домино для вас может быть пара сюрпризов. Шон, она... оно лгало.

Я повернулся к ней:

— Лгало насчёт какой части?

Хейли нахмурилась.

— Не уверена. Насчёт всего? Ты заметил, оно ничего не сказало про...

— Про мета-сюжеты, да. И Сесилия не просто вытягивала откуда-то силу, она вытягивала форму. Ещё, оно так себя вело, словно дать могущественные силы случайному человеку — это нормально. Думаешь...

— Не знаю, что думать. Пока что есть несколько мыслей. Во-первых, это был не человек, и чем бы оно ни являлось, оно обладает лишь слабыми представлениями о морали.

Меня передёрнуло. Да, оно казалось нечеловеческим, но всё же... думать, что мы во власти чего-то, что не видит разницы между добром и злом... От этого по спине бежал холодок.

— Во-вторых, я не на сто процентов уверена, что мои силы получены от них.

Несмотря на очевидность вопроса, я всё же его задал:

— Почему сомневаешься?

Её выражение лица стало ещё более задумчивым.

— Ну, как минимум, они не спрашивали. По его словам, они просто нашли первого попавшегося человека, кто по их мнению стал бы убивать из альтруизма или из-за банального инстинкта самосохранения, и дали ему силы. Мне кажется, они даже не прочитали правила моей ролевой системы, это как дать ребёнку атомную бомбу. Плюс, они не забрали мои способности, когда я отказалась сотрудничать. Если наделить меня силой было так просто и они не обременены моралью, почему бы не забрать её? И наконец, когда я получила Смену формы, у меня появилась ещё одна способность, Определение зла. Я применила её на телефоне... и он просто светился. Если бы я раздавала сверхспособности...

Я закончил мысль:

— Я бы уж точно не стал давать силу, которая бы говорила не доверять мне.

Она кивнула:

— Кто бы ни стоял за этим звонком, он пытался нас одурачить.

Ладно. Мне нравился этот квест всё больше и больше.

— Какие ещё есть мысли?

— В-третьих, утечки. Не думаю, что мы получили полную историю. Почему вселенная должна быть восстановлена из наших сознаний? Почему утечки связаны с сюжетами? Почему высшим созданиям вообще не всё равно? Нам предоставили ровно столько информации, сколько нужно, чтобы дать мотив для убийства, если кто-то будет нам угрожать.

Она помолчала минуту и продолжила:

— В-четвёртых, моя симуляция у них вовсю хромает.

Я кивнул.

— Потому что они считали, что ты станешь для них убивать?

— Не только. Они считали, что я бы рискнула уничтожением вселенной, чтобы передать сообщение обратно во времени и избежать какого-то кризиса. Как бы там ни было...

— Это вообще на тебя не похоже. Так что они облажались. И не давали атомную бомбу ребёнку?

Она наконец-то снова улыбалась, но это была мрачная, зловещая улыбка. Хейли развернулась и направилась к выходу из тёмного торгового центра.

— Они конкретно облажались. Кое-кто получил Перчатку бесконечности, но не собирается убивать всех подряд, чтобы вернуть всё как было. Они дали её эффективному альтруисту.

Я рассмеялся.

— Ну кто ещё мог бы говорить такие добрые вещи так зловеще? И кстати, нам правда нужно тащиться обратно к грузовику?

— Да, если мы хотим выполнить задачу. Мне понадобится куча золота и камней, а инфоморфам — носители информации.

Столько всего произошло сегодня, а она всё ещё была способна сфокусироваться на миссии. Мне казалось, я вот-вот упаду в обморок из-за ожогов и потери крови, но ради неё я собрался с силами.

— Ладно, но, возможно, вести придётся тебе.

Солнце всё ещё находилось высоко над горизонтом, удивительно, прошёл всего-то час. Время текло так незаметно. Мы были всего в паре кварталов от моей работы, бывшей работы, вряд ли я снова вернусь туда.

— Помнишь, как мы впервые сюда приехали? — спросил я.

Хейли смотрела вперёд, на одно из зданий. В центре было столько высоток, я не представлял, зачем и половина из них. Удивительно, сколько всего люди способны построить за пару десятилетий при наличии средств и желания.

— Конечно. Ты был так воодушевлён новой работой, возможностью выбраться из болота Видалии, что тебе хотелось похвастаться всем, даже гаражом.

— Всё было в новинку! Я ведь прежде никогда не работал в центре. Много лет я переезжал из одного захолустного городка в другой, здания в которых не превышали двух этажей, а каждый район постепенно превращался в какой-то кошмар третьего мира, но жителей всё устраивало. А город дал мне надежду, понимаешь? Впервые за десятилетие. Видя всю эту структуру, целеустремлённость, энергичных молодых людей, я подумал, а может, человеческий вид и стоит чего-то.

Хейли улыбнулась куда-то в пустоту, не мне.

— Знаешь, он стоил чего-то, даже когда это были землянки. — она больше не смотрела на архитектуру, смотрела куда-то сквозь неё. — Я не вижу этих зданий, я вижу траекторию. Неудержимый рост, годы и годы систем, уплотнения и новых систем. Как далеко мы уйдём за следующие двести лет, если всё не упрётся в истощение ресурсов? Это высшая точка, максимум, или мы ещё растём? Какова история нашего вида? Изменил ли её Обмен?

— Наверное, пока невозможно ответить, — я вспомнил обо всех жизнях, потерянных за одни сутки. Половина из нас просто... исчезла. И это только начало. Где мы будем через двести лет? Будем ли мы ещё существовать?

Она отстранённо кивнула.

— Это проблема, и трагедия. Но... человечество всегда справлялось. Половина из нас всё ещё здесь. Остались города, знания, ресурсы. Грядёт хаос, но я не думаю, что вид под угрозой, возможно, это даже спасло нас от какой-нибудь климатической катастрофы, как бы ужасно это ни звучало. Теперь будет намного проще сократить выбросы. Возможно, история человечества приближается к концу, но... открываются новые возможности. Может, всё не так плохо.

— Позаботься о нас, бедных обывателях, когда будешь управлять этим новым миром, ладно? Ты знаешь, я люблю тебя, и доверяю тебе, но со стороны... то, о чём ты говоришь, звучит довольно пугающе, особенно учитывая, что у тебя, возможно, есть сила, чтобы действительно что-то предпринять.

Она взяла меня за руку.

— Я тоже тебя люблю. Не позволяй мне терять связь с реальностью, Шон. Если я буду слишком спешить, останавливай меня, ты — мой универсальный адвокат.

Ох, тогда не нужно давить.

— Когда вернёмся, что будем делать?

Мы уже кратко обсуждали планы, но ни на чём конкретном не остановились. В её глазах снова появился странный блеск.

— Нам нужно продержаться достаточно, чтобы я начала накапливать уровни заклинателя, то есть ещё примерно четыре дня. А значит, во-первых, было бы неплохо поесть, потом я бы с удовольствием перевернула твой мир своим новым телом. А потом... надеюсь, мы сможем убедить наших беженцев прислушаться к нам. Сделаем запасы, соорудим укрепления, соберём рабочую силу. Выстоим. И, — она засмеялась, и я подумал, что, возможно, смех из телефона не был таким уж зловещим, — мы выясним, какова на самом деле мощность этой атомной бомбы.

---

1) см. «Мономиф Джозефа Кэмпбела» — единая для любой мифологии структура построения странствий и жизни героя

Вернуться к тексту

После такого тяжёлого дня было приятно видеть на горизонте немного покоя. Мы добрались до стадиона уже затемно, но деятельность кипела и без нас. Электроснабжение восстановилось и кто-то включил свет, так что, похоже, в наше отсутствие стабильность частично вернулась. Огромные прожекторы освещали поле, на котором не покладая рук работали инфоморфы.

Они развернули некое подобие швейной промышленности: распотрошили часть сидений и делали из сшитых лоскутов пояса и сумки. По углам поля постепенно вырастали лачуги, построенные из обломков листового металла и дерева. Мне вспомнился город внутри бейсбольного стадиона из Fallout 4, хотя наш вариант, к счастью, был менее радиоактивным.

Нас радостно встречали — видимо, распространилась информация о нашей миссии, — и мы попросили нескольких инфоморфов помочь разгрузить флешки и устройства для копирования — импровизированный запас еды для наших гостей. Хейли казалась немного удивлённой.

— Честно говоря, я думала, что придётся заново представляться из-за смены тела, но, похоже, они и так всё поняли.

Я улыбнулся, стоя в кузове и отделяя нашу ювелирную добычу от остального добра.

— Ну, я бы узнал тебя при любых обстоятельствах.

Моя галантность не произвела должного впечатления.

— Вчера ты буквально пытался убить меня в нашем доме.

Эта претензия вызвала смешок у Шерифа, который после потери голоса в основном хранил молчание. Я чувствовал, как эта способность снова появляется в его разуме, и был рад этому — его опыт совсем не помешал бы.

— Ой, будешь теперь всё время припоминать мне это? Полегче, миледи.

Я вылез из кузова и спрыгнул, почти повалившись на землю из-за ожогов, ран и общего состояния. Не очень-то грациозно.

С нашего отъезда «Консилиум» у главного входа немного изменился, добавилось несколько новых лиц, но я всё же узнал среди них парамедика — надпись на его бейджике гласила «Кевин». Он мельком взглянул на меня, поморщился и направился к своей машине, видимо, за медикаментами.

Я передал флешки Сайрану, тому большому жуку, который прошлой ночью исследовал вопрос еды и очень быстро превратился в завхоза нашей маленькой стадионной компании. Когда я закончил с ним, вокруг Хейли уже собралась толпа людей и инфоморфов. Я не знал, хотели ли они просто услышать вести с полей — учитывая, что электричество вернулось, радио наверняка передавало новости — или они уже считали её своим лидером. В конце концов, это ведь она собрала их здесь, плюс мы заработали репутацию тех, кто решает проблемы. Во время обсуждения на обратном пути мы как раз решили воспользоваться нашим растущим авторитетом.

Не обращаясь ни к кому конкретному, Хейли заговорила:

— Всем добрый вечер. У нас есть информация про центр: теперь всё улажено, но некоторое время там всё обстояло не очень хорошо, так что будут и плохие новости. Но я не хочу повторяться, плюс есть несколько организационных вопросов, которые нужно решить. Прежде чем двигаться дальше, хотелось бы формализовать некоторые вещи. Поэтому прошу тех, кто возглавил инфоморфов, встретиться с нами. И ещё, у нас есть человеческая еда? Мы не ели со вчерашнего дня.

К счастью, как минимум одна группа сделала вылазку в продуктовый магазин, и теперь у нас была довольно неплохо укомплектованная кухня. Пока мы делали сэндвичи и Кевин бинтовал нам раны, собрался совет старейшин-жуков. Я узнал маленького усатого доктора-мокрицу, он представился Вулмаром, и, что стало приятным сюрпризом, лесоруба Делмут, с которой мы познакомились дома в первую ночь. Также там был громадный жук, который, казалось, мог сдвинуть пушку или разорвать её пополам — оболочка солдата, судя по воспоминаниям Шерифа, — и был похожий на жука-плавунца морской торговец. Вместе с ними пришли парамедик Кевин и женщина восточноевропейской внешности по имени Ивона. На стадионе она появилась к вечеру вместе с сотней оболочек, лично спасённых с соседних территорий. Мы обменялись приветствиями и расселись. Меня немного поразило, что инфоморфы теперь свободно разговаривают по-английски, но я был рад, что жертва Шерифа была не напрасной. Скорость обмена информацией в их обществе просто поражала...

Мы кратко описали события дня... искривляющую реальность встречу с Сесилией и Вильтширским псом, общих чертах упомянули телефонный звонок, но большинство лишних деталей не стали раскрывать, как и договорились. В качестве доказательства нашего рассказа Хейли продемонстрировала вострый меч, что вызвало умеренный интерес. Группа потратила несколько минут, пытаясь найти его границы, но так и не пришла к согласию.

— Спрошу прямо, — сказала Хейли, по очереди глядя в глаза присутствующим, — видели ли вы за последние полтора дня магию? Что-либо с момента Обмена, что нельзя объяснить нормальной физикой?

Вулмар негодующе запыхтел.

— Она говорит Магия! Мясные мешки с красной кровью хотят узнать, видел ли я магию? Меня переместило в другой мир, где людям нужно класть внутрь себя вещества и, и, и превращать их в пищу! Да вокруг сплошная магия! — сказал он, жестикулируя бесчисленными лапками, и остальные инфоморфы согласно закивали. Пожалуй, им действительно трудно было отличить магию от остального безумия.

Хейли сочувственно улыбнулась.

— Ладно, что скажут люди? Кевин, Ивона?

Парамедик отрицательно покачал головой. Он весь день занимался пациентами, отправляя самых тяжелораненых в ближайший госпиталь, но никаких сверхъестественных повреждений не видел. Ивона казалась более обеспокоенной. Она заговорила на беглом английском, с небольшим акцентом:

— Я собирала... инфоморфов, как вы их называете, к северо-востоку отсюда, в районе Грин Спрингс. Сама ничего не видела, но... ходят слухи, что на севере что-то происходит. Тогда это казалось байкой. Говорящие звери? Армия? Я думала, что люди имеют в виду инфоморфов. Но теперь, учитывая ваш рассказ... может, и нет?

Мы с Хейли переглянулись.

— Сесилия? — с явным беспокойством спросила она. — По времени не похоже, она ведь была с нами в центре, к западу отсюда, на многие мили в противоположном направлении.

Я кивнул:

— Но тогда... выходит, ещё чья-то фантастическая новелла?

Новые неприятности, почувствовал я мысль Шерифа и не мог не согласиться. Мы снова повернулись к группе, Хейли хлопнула рукой по столу.

— Пока отложим этот вопрос, утром я первым делом слетаю на разведку. А пока нам нужно поспать и нам нужна структура. Вы выступаете от лица этого общества, поскольку во время кризиса проявили желание встать и сделать то, что требуется. Люди, как человеческий вид, так и инфоморфы, пойдут за вами. — Последовало несколько неохотных кивков. Никто из них не хочет быть во главе. Возможно, поэтому они лучше всего и справятся. Хейли продолжила: — Я хотела бы предложить план дальнейших действий.

Это мы тоже обсуждали по пути на стадион, но я настаивал на более тонком подходе. Нельзя просто прийти и взять на себя управление, особенно если ведёшь их к конфликту.

— С чего это? — последовал очевидный вопрос солдата. — Да, я должен поблагодарить вас за инструкцию, которая привела меня сюда, и за копию вашего языка. Вы обладаете, очевидно, некими силами, и вы нужны нам. Но что за особая информация у вас имеется, которой мы должны следовать?

— И почему мы должны позволить вам управлять? Правительство ещё не распалось, — беззлобно добавил Кевин.

Хейли немного грустно улыбнулась:

— Половина людей планеты или пропали, или погибли, и это ещё не конец. Здесь мы изолированы от внешнего мира, но если вы вернётесь домой, то увидите, что всё изменилось. Мир уже шагнул с края утёса, но ускорение пока не приобрёл. Любой студент-историк способен предсказать, что будет дальше, когда энергия, вода и еда закончатся. Правительство распалось... знает оно об этом или нет, но у него больше нет монополии на применение силы, и нет власти, чтобы защитить вас. Магия существует. И скоро появятся люди, сильные люди, у который есть и ресурсы, и власть, чтобы решать, должна ли наша группа беженцев жить. Вы должны осознать это раньше, и предпринять что-то. Если ждать, пока это не станет очевидным, вы погибните.

После этих слов Хейли повернулась к солдату.

— Вы задали хороший вопрос, Хейл. Во-первых, мне доступна не просто какая-то сила, на данный момент я ваш единственный источник магии. И моя сила будет существенно расти, в течение месяца я стану способна обеспечить базовые потребности и защиту этого общества, как, впрочем, и любого другого. Я могла бы уйти и попытаться спасти мир как-то иначе, но я верю, что единственный реальный способ спасти мир — это спасти те его части, которые мне знакомы, — Она оглянулась на остальных. — Во-вторых, я разбираюсь в жанре. Имеет место некий сюжет. Как сейчас — не бывает. События последних двух дней были противоестественными, и простите моё высокомерие, но они сосредоточены на мне. Это неприятно, но если нужно доказательство...

На этих словах Хейли встала и прекратила свою человеческую форму, снова превратившись в дракона. На обратном пути мы спорили об этом подходе. Я настаивал, что никто не примет аргумент «вы все неигровые персонажи», но Хейли была непреклонна. «Но Шон, это ведь так, доказательства неоспоримы! Они люди, и их жизни ценны, но то, что здесь происходит, явно сфокусировано на нас с тобой. И они могут пострадать, только чтобы дать мне мотивацию. Нужно, чтобы они понимали это».

Теперь же я подумал, что всё могло сработать. Она стала больше, длиной восемь футов, в холке около шести, её рога и спинные отростки тоже выросли, и теперь она немного походила на огромного золотого сома. К счастью, у неё не выросли усики, которые на иллюстрациях к Pathfinder обычно имелись у драконов мужского пола. Не знаю, почему меня это беспокоило... но мне нравилось, что даже в этой форме её лицо было женственным. Так или иначе, эффект от трансформации впечатлял. У неё определённо прибавилось харизмы, в смысле очков, и теперь её присутствие имело почти физическую силу. Все отпрянули, а я погрустил об утрате костюма Лары Крофт, который словно втянулся в её тело. Тем временем Хейли продолжала:

— В-третьих, вы должны слушать меня, потому что я буду слушать вас. Я не бог, но если бы была богом, я бы предложила вам договор, а не список заповедей. Взаимные обязательства. Если вы прямо сейчас скажете «нет», я уйду, если скажете «да», а позже передумаете, я приму это и отступлю. Но, говоря сейчас «нет», вы лишь отбрасываете возможности, не получая ничего взамен.

Вулмар возразил:

— Я считаю, что давать ответ чертовски преждевременно! Мы ведь не знаем, что от нас нужно.

Хейли кивнула маленькому врачу.

— Это правда. Я хочу, чтобы вы подготовились. Те, кто умеет сражаться, пусть тренируют остальных, нужно выделить больше места для размножения боеспособных оболочек, отправить группы на поиски еды и оружия, укрепить это место... подумать, как держать оборону. Принимать всех, кто приходит, я не говорю, что нам нужно изолироваться, но если поспешим, у нас будет несколько недель, прежде чем...

Кевин перебил её:

— Вы сошли с ума? Послушайте, мэм, я конечно понимаю, что творится безумие, но вы собираетесь устроить какого-то Безумного Макса! Пусть половина мира исчезла, но электричество вернулось. Ходят слухи, что мобилизуется нацгвардия! Вы конкретно спешите.

Все согласно закивали, даже инфоморфы.

Хейли расстроенно зашипела:

— Да послушайте же. Я понимаю, очень хочется плыть по течению. В критический момент вы действовали быстро, но теперь почувствовали себя в безопасности, вам кажется, что кризис прошёл, что можно сидеть и ждать, пока кто-то придёт и спасёт вас. Но никто не придёт. И никогда не собирался приходить! Человечество уничтожило бы себя климатической катастрофой, ядерной войной или ещё чем-нибудь в течение века, но ни один человек, имеющий власть что-то изменить, и пальцем не пошевелил! Теперь же наш конец приближается ещё быстрее, а вы хотите понадеяться, что если просто игнорировать плохие времена, хорошие наступят сами собой. Так не бывает. Если не укрепить позиции, вы станете целью.

Но инфоморфов это не убедило. Торговец-плавунец заговорил:

— Но мы-то не были на грани самоуничтожения, мисс. И благодаря вам наши запасы еды стабильны. Я плаваю по морям вот уже девяносто циклов, и всё это время наша империя только росла. Другие цивилизации появлялись и исчезали, но большие? Они стабильны. Этот новый мир, конечно, странный, но нас окружают элементы великой цивилизации, а вы призываете готовиться к войне! Если хотите, можете остаться, нам нужна любая помощь, но прошу меня извинить, я не поддержу этот план.

Остальные закивали. Решение было окончательным.

Я встал и положил руку Хейли на плечо. Она явно была готова спорить дальше, а может даже и применить силу, однако взяла себя в руки и опустила глаза, а потом очень эмоционально обхватила мои плечи своей чешуйчатой шеей. Мы вышли. Я не был уверен, умеют ли драконы плакать, но казалось, что вот-вот узнаю. Хейли тихо сказала:

— Шон, все эти люди... Мы собрали их и привели сюда, а теперь они могут погибнуть, потому что не понимают опасности, в которой оказались. И не поймут, пока шестерёнки этого мира ещё крутятся по инерции.

Я не хотел говорить ей, что она ошибается, тем более сейчас, но спросить был обязан:

— Почему ты так уверена, что они ошибаются? У них хорошие доводы. Нехватка еды может вообще не коснуться инфоморфов, электричество работает. Человечество может восстановиться. Даже если случится коллапс, он может занять много лет, медленное падение, которое даст нам много времени. Мы даже не знаем, существуют ли другие магические угрозы.

Хейли посмотрела на меня, в её взгляде читались любовь и отчаяние:

— Шон, сколько опасностей было в мире Шерифа? Сколько болезней?

Удивившись смене темы, я задумался.

— Ну, он смог вспомнить про меметический вирус, который распространяется через визуальный контакт и заставляет заражённого реплицировать его. Ещё существует некая психическая болезнь, при которой инфоморфы перестают видеть границы своего разума и отличать свои мысли от чужих, и могут случайно перезаписывать воспоминания других особей своими. Ещё есть несколько естественных хищников, которые прицепляются к телу инфоморфа и стирают информацию о себе из разума жертвы. Большая часть болезней оболочек бактериальная, и... — я остановился, осознавая. — И у нас нет иммунитета ко всему этому.

Хейли очень мило хлюпнула носом.

— Если никто не выкинул глупости вроде ядерной войны, на планете осталось около трех миллиардов человек. Даже не учитывая магию, сколько останется через год? Через два? С меметическими болезнями на горизонте?

Я кивнул.

— Но магия существует, и она может спасти жизни. Или... наоборот. Так или иначе, власть сконцентрируется в руках тех, кто может использовать эти силы.

Она мрачно проговорила:

— Всё сводится к власти. А они сидят и думают, что это... просто сильная буря, а когда всё утихнет, придёт должностное лицо и всё разрешит. До них ещё не дошло, что так повсюду. Единственное, что люди без магии могут предпринять, пока всё не закрутилось, это подготовиться.

Я не убирал руку с её спины. В этой форме ей нравились поглаживания между крыльями.

— Что ж, они предложили нам остаться. Мы можем остаться и защитить их.

Она прижалась к моей руке, но покачала головой:

— Нет, я не хочу навлекать на них беды. Но я солгала. Они могут не соглашаться со мной, но я не собираюсь их бросать. Разместимся где-нибудь неподалёку и будем присматривать за ними, пока не придёт момент, когда они не смогут больше отрицать, что мир изменился, и тогда...

В этот момент нас нагнала Делмут, торопливо перебирая своими ногами богомола.

— Подождите!

Мы остановились и повернулись к ней.

— Да, мисс Ди?

Она протянула лапу, пытаясь отдышаться.

— Простите. Позвольте. Оболочка не предназначена. Для бега. Ух. Ладно. Я хочу пойти с вами. И ещё другие. — Мы переглянулись, и она быстро добавила: — Нас немного! Если хотите, мы поменяемся на оболочки солдат. Будем сражаться. Поможем, чем сможем. Вы не должны... делать то, что делаете, сами. И... — она стушевалась.

Неужто хочет что-то попросить, подумал я.

— Продолжай?

Она быстро проговорила:

— Я тоже хочу быть драконом!

* * *

На следующее утро

* * *

Мы спали как убитые, затем занимались ранами, но уже ранним утром снова встретились с Делмут и её разнородной командой. Кроме неё было ещё трое: сама она обменялась на шуструю оболочку разведчика, напоминающую стрекозу, остальные трое взяли стражей, похожих на стоящих на задних лапах муравьёв с широко расставленными сложными глазами и видимой шейкой.

— Подходят для наблюдения и прицельной стрельбы, — объяснила Делмут. Шериф одобрил. Она. Хороший. Выбор? Выбор. Его речь быстро восстанавливалась, чему мы оба были очень рады.

План на день был простым. Пусть лидеры стадиона и не согласились, нам самим нужна была информация и припасы. Хейли собиралась полететь на северо-восток, проверить слухи Ивоны, поспрашивать местных жителей о магической угрозе и возможно найти потенциальных союзников. Я планировал отправиться на юг, забрать нашего кота и мобильники, связаться с родными, а также набрать столько непортящихся продуктов из ближайших магазинов, сколько поместится в кузов грузовика. Мы оба должны были примечать хорошие для обороны места, хотя в целом договорились, что скорее всего будет лучше отправиться в центр и занять пентхаус какой-нибудь высотки. Мы решили встретиться на стадионе после полудня, забрать сокровища Хейли и тогда уже определиться, где будем ночевать.

План мне не очень нравился. Я не хотел снова разбивать группу... Если это было частью сюжета, при таком раскладе разве я не рисковал снова быть похищенным? Но Хейли всё ещё не могла поднять человека и двигалась гораздо быстрее в одиночку, а инфоморфов оставила со мной.

— Защита тебе понадобится больше, — сказала она, — и им нужно добыть оружие. Там куча оружейных магазинов, попробуйте достать что-нибудь.

На том и порешили. На прощанье я крепко её обнял и проводил взглядом в небо. Когда она скрылась, у меня внутри всё сжалось.

Делмут приблизилась ко мне, утешительно покачиваясь из стороны в сторону. Я предположил, что утешительно, язык тела этих жуков был очень странным.

— Прощаться с любимыми всегда тяжело. Но она вернётся.

Это подняло интересную тему.

— Так у вас есть любимые? — жизнь Шерифа была... поразительно одинокой. Вчетвером мы забрались в кабину грузовика, последний страж залез в кузов, и мы двинулись в путь. — Ну то есть, я знаю, что обычно у вас нет пола, и мне интересно, какие у вас социальные взаимоотношения без потребности размножения.

— О, но мы ведь воспроизводимся! — сказала она. — Просто не так, как вы. Вы размножаетесь скорее как наши оболочки, а размножение инфоморфов — это... слияние разумов. Двух, трёх и более. Каждый выбирает часть себя, чтобы передать новорождённому, чем больше инфоморфов участвует, тем меньше нужно пожертвовать каждому, меньше восстанавливать. В момент создания новорождённый будет полностью сформирован, со всеми инстинктами и жизненными моделями. А после родители должны помочь ему найти свою роль в жизни и развить воспоминания, которые помогут в этой роли.

— Хм, — поражённо сказал я. — На самом деле... это красиво. То есть ваши социальные взаимоотношения всё-таки завязаны на размножение?

Это всегда было острым вопросом между нами и другими парами. Мы решили не заводить детей, что было не очень популярным решением.

— О, не всегда. Иногда ты просто находишь кого-то, с кем хочется быть рядом. Некоторые настолько привыкают друг к другу, что даже делят одну оболочку, хотя это табу. Дома у меня был кое-кто.

Вот чёрт, я ведь не понимал…

— Ведь вас переместило в разные места... Разбросало по планете.

Н-да, кошмар. Почему они не рвут мир на части, чтобы вернуться друг к другу? Мы с Хейли вместе девять лет, и от мысли, что пришлось бы перенести всё это одному... я почти развернул машину на север, за ней.

Делмут печально кивнула.

— Мы жили вместе пятнадцать циклов. Они были... милыми, весёлыми, умными, а какие у них чудесные техники резки по дереву, я могла часами сидеть и наблюдать. По сравнению с вашим видом инфоморфы живут очень долго. Мало движущихся частей. Мы могли бы жить пять или шесть сотен циклов, но обычно погибаем раньше от несчастного случая. Если мы переживём всё это, то обязательно найдём друг друга. Я верю.

Шериф в глубине моего разума как-то странно молчал. Словно он... был в трауре? Я хотел спросить, почему, ведь знал, что у него никого не было. Может, поэтому. Любопытно, учитывая, что он был мной в некотором смысле. Опасная жизнь, всё время в дороге. Таким бы я стал без Хейли?

Я попытался обнадёжить её:

— Мы найдём твою семью, Делмут. Сегодня вот попытаемся связаться с моей, но как-нибудь свяжемся и с остальными. Как-нибудь.

Я искренне надеялся, что Хейли ошибалась. Если бы инфраструктура нашего мира продержалась ещё немного, мы, возможно, смогли бы выправить курс.

Но потом я включил радио и понял, насколько она была права.

Хейли было больно. Дважды за сутки в неё стреляли. Дважды! Конечно, её безумная скорость роста влияла и на темпы заживления — обе раны могли бы вывести её из игры на дни, а то и недели, однако вторая (сквозное пулевое ранение) за ночь полностью закрылась. Но разум не поспевал за телом. Каждый взмах крыльев отдавал болью в правом боку: мышцы протестовали. Да и психика не могла не отреагировать.... Каждый раз, закрывая глаза, Хейли видела вспышку из полицейского дробовика, чувствовала, как смыкаются челюсти на беспомощном теле старухи... пусть даже потом оно и развеялось, словно дым. Долго я так не протяну.

Да ещё и главное разочарование прошедшего дня. Новообретённые силы, новое тело, и всё же... мир отказывался следовать за ней. Вложи я хоть сто очков в харизму, всё равно не буду способна разговаривать с нормальными людьми. Не знаю, как Шону удаётся так легко меня понимать. Кроме него никто никогда меня не слушал. Даже когда это могло бы спасти их жизни. Да, Хейли не знала, действительно ли беженцам со стадиона что-то угрожает... но, учитывая обстоятельства, это не было совсем уж диким предположением.

Однако за боль и разочарование имелись и компенсации. Например, Полёт. Хейли немного попрактиковалась первой ночью и потом в бою, но не успела нормально поэкспериментировать. Её тело было просто создано для устойчивого полёта. Два раза взмахнув крыльями, она расправила их, скользя по воздуху в десяти тысячах футов над землёй. Всё это нарушает правила. Она не успела сделать расчёты, но крыльям, казалось, требовалось держать в воздухе лишь десятую часть её веса, а то и меньше. Она могла планировать практически бесконечно, при этом не ощущала холода и, похоже, не особенно нуждалась в кислороде. Я по сути самолёт, птицы так не летают. Интересно, какой у меня потолок?

Она наслаждалась ощущением свободы, пытаясь заглушить неприятное чувство от того, что пришлось снова разделиться, особенно острое после вчерашних событий. Даже про себя не стану говорить «ничто не может пойти наперекосяк», но... Нужно верить, что с ним всё будет нормально. Она оставила Шону вострый меч и инфоморфов, кроме того, на этот раз Шон не двигался навстречу опасности. А если повезёт, никто из них не двигался. Что бы ни ждало нас впереди, надеюсь, оно ударит сначала по мне.

Сверху на землю открывался отличный обзор. Драконье зрение было гораздо острее человеческого. Вчера, пока ехали в грузовике, они провели несколько простых тестов, и выходило, что на любом расстоянии Хейли видела в четыре раза лучше, чем человек. Тем не менее, наблюдать с такой высоты было равносильно, как если бы человек смотрел на землю с высоты полумили. Не очень-то много деталей. Она следовала по шоссе на северо-восток в поисках населенных пунктов и людей, которых можно было бы допросить. Что бы там ни происходило, она хотела знать заранее. Даже если я ненароком напугаю пару людей.

На улицах по-прежнему почти никого не было. Хейли немного удивилась этому, но не сильно. Обычно, когда случается бедствие, оно ударяет лишь по небольшому проценту населения. Даже если по вашему городу прошёлся торнадо, вы лично вряд ли его увидите. Но сейчас... ударило по каждому, во всём мире, за одну ночь. Лишь очень немногие полностью избежали последствий Обмена. Так что неудивительно, что все прячутся, как минимум пока у них есть еда и вода.

Но «почти никого не было» — не означает «совсем не было». Хейли с интересом наблюдала, как по шоссе ехали машины. Полиция. Дорожно-ремонтные бригады. Они на удивление тщательно разбирали завалы и перемещали груды обломков к обочинам. Расчищают дорогу? Для нормального сообщения или для чего-то ещё? Ей совсем не хотелось говорить ни с кем вооружённым. Хейли снизилась над тридцать пятым шоссе до пары тысяч футов и почти сразу заметила одинокий тягач. Возможно, проводит предварительную разведку. Она прижала крылья к телу, нырнула вниз и идеально приземлилась в нескольких метрах от дороги.

Парень в светоотражающем жилете и защитной каске осматривал ливнёвку. Он не слышал её приближения, но определённо слышал приземление. Он повернулся, увидел её и выдавил:

— Твою мать!

Хейли вздохнула. Точно, я дракон, всё время забываю. Не двигаясь с места, она позволила ему добежать до грузовика, не желая пугать ещё сильнее. Очень надеюсь, что он не ищет там оружие. Люди постоянно пытаются меня убить, это обидно.

Она крикнула:

— Эй! Я просто хочу поговорить!

Это заставило его остановиться, она видела, как он не сводит с неё глаз.

— Да? Пока никто из вас не разговаривал. Что вам нужно?

Видимо, он уже встречал инфоморфов. Логично — все, кто пережил Обмен на шоссе, скорее всего, были недалеко и направлялись в ту или иную сторону по дороге.

— Меня зовут Хейли, я... была человеком. Все пошло наперекосяк, как вы, наверное, заметили. — Он посмеялся над последними словами, но не расслабился. Хорошо, продолжай говорить. — У меня вопрос, не знаете, что происходит на дороге?

— Да, у всех нас есть вопросы, — проворчал мужчина. — Я, кстати, Тед. Вы выглядите не так, как те жуки, и они не разговаривают, но... почему, эм, почему...

Не дожидаясь, пока он закончит, Хейли ответила:

— Почему я не человек? Не знаю. Магия? Назовём это магией. Я летела на поиски ещё какой-нибудь магии, а вместо этого нашла всех вас, убирающих завалы. Кто-то попросил вас этим заняться, или вы просто... пытаетесь вернуть всё к нормальной жизни?

Казалось, он насторожился:

— Думаю, к нормальной жизни вернуться не получится, мисс. Но если армия говорит — прыгай, при текущих обстоятельствах я спрошу — как высоко. Они хотят, чтобы все въезды в город освободили. Вчера мы расчистили южный въезд по тридцать пятому, сегодня едем на север. Там гораздо больше жуков.

Он напомнил ей спросить:

— И что вы с ними делаете, когда находите?

Пожалуйста, скажи, что вы не убиваете каждого встречного.

— Чем бы они ни были, они не могут говорить с нами, а мы с ними, так что чаще всего я просто их не трогаю. Приказано вызывать по радио помощь, если мы столкнёмся с любым сопротивлением, но что-то мне подсказывает, что если бы они вздумали сопротивляться, я бы не успел ничего передать. Если вы понимаете, о чём я. Но если хоть одна команда замолчит, уж поверьте, польётся свинцовый дождь. Как-то так, а сейчас я собирался проверить эту трубу, вдруг там кто-нибудь прячется... не загляните?

Да, это возможно, он мыслит логично.

— Ну ладно. — Хейли прошла по насыпи к началу дренажной трубы. Просунув в неё голову, она позволила зрению адаптироваться к темноте. — Нет, здесь никого нет.... — крикнула она, поворачиваясь, и услышала хлопок двери и шум мотора. Ха! Обвёл меня вокруг пальца. Отвлечь чудовище и убежать, далеко пойдёшь, Тед.

Покачав головой, она оттолкнулась задними ногами, пару раз мощно взмахнула крыльями и взмыла в воздух. Значит, армия на подходе, но от гражданских органов власти по-прежнему ничего не слышно. Хотя, если они имеют возможность расчищать дороги, возможно, они смогут удержать город, обеспечить поставку еды. Но ведь... масштаб катастрофы слишком большой. Если бы это был один город в одной части страны, конечно, мы бы выстояли, восстановили свет и снабжение. Но ведь это повсюду. Мы можем рассчитывать только на то, что уже есть в городе, а военные лишь быстрее израсходуют ресурсы. Она решила на обратном пути запоминать расположение продуктовых магазинов. Впереди показался съезд на «Алди», а на парковке рядом с ним машины. Люди на вылазке?

Эта маленькая деталь спасла ей жизнь. Хейли повернулась в воздухе, чтобы рассмотреть получше, что там происходит, и чёрная стрела, летящая ей прямо в сердце, угодила плечо. А-а-а! Наконечник вошёл на добрых три или четыре дюйма, она почувствовала холод металла, пронзившего чешую и мышцы. О, боже! Она не могла лететь — правое крыло не работало. Она была всего в нескольких сотнях футов над землёй, до столкновения с деревьями оставалось несколько секунд. Может, и выживу, но тот, кто стрелял, найдёт меня. Думай быстрее, Хейли.

Она сменила форму и превратилась в змею. Пора проверить, по каким правилам работает падение: земным или из Pathfinder. Когда её тело потеряло большую часть массы и объёма, стрела выпала, но рана никуда не делась. Я, наверное, сейчас длиной не больше фута и вешу фунт, максимум два. Если правила земные, моя конечная скорость не имеет значения. Если же как в Pathfinder... Они совершенно глупые. Урон с такой высоты будет считаться как 20d6⁽¹⁾, вне зависимости от размера и формы тела. Для большей уверенности она поспешно закрыла глаза и увеличила до максимума навыки Акробатики, Блефа и Скрытности. Ладно, попробуем Не умереть.

Хейли изогнула тело подобно тому, как делают древесные змеи в документальных фильмах, надеясь, что сможет таким образом амортизировать часть удара. Вокруг пронеслись деревья... к счастью, её крошечное тельце пролетело мимо. Само приземление было жёстким, но не убийственным. Рана в плече-теперь-рёбрах ныла, Хейли чувствовала себя побитой и оглушённой, но не казалось, что отнялась целая шкала здоровья. Похоже, правила земные.

Быстрыми движениями она спряталась в подлеске. Не знаю, будут ли проверяться навыки, но учитывая мой размер и сколько очков я вложила, у меня должны быть все плюс двадцать к «как не спалиться». Она притаилась в траве, но долго ждать не пришлось. Послышался шум двигателей. Машины, здесь? Но то, что она увидела, оказалось ещё удивительнее.

Из-за деревьев вышли трое детей на лошадях, два мальчика и девочка, одетые в средневековые наряды. У девочки был лук с наложенной длинной чёрной стрелой. Похоже, я знаю, кто меня подстрелил. На голове у них были тонкие золотые обручи. Короны? Рядом с детьми был... что, ещё один дракон? Но он не был похож на Хейли... зелёный, пузатый и гораздо более крупный. Видимо, из другой истории. На его голове тоже был тонкий обруч, но дракон почему-то казался жутко несчастным. Процессию замыкал... стоп, что? Величественный Лев, явно разумный, одетый в доспехи, украшенные христианской иконографией.

Меня что... подстрелили Хроники Мать Его Нарнии?

За детским охотничьим отрядом следовала свита из дюжины вооруженных людей на квадроциклах. Один из них привлёк внимание Хейли: мужчина в чёрной куртке и ковбойских ботинках, со злобной ухмылкой на лице. Ей, возможно, показалось, но когда её глаза скользнули по его лицу, он подмигнул ей. Хейли застыла на месте, но мужчина не стал предупреждать остальных. Значит, показалось. Столько оружия, видимо, кто-то не верит, что дети с мечами закончат работу. Дети пререкались между собой, крутя головами по сторонам, и Хейли прислушалась. Старший мальчик сказал дракону:

— Скайлар, я же говорил, что надо было лететь следом! Ты бы увидела, куда она приземлилась.

Дракон отчаянно покачал головой:

— Я бы ни за что её не догнала, и я не умею пользоваться крыльями. О, Аслан, это ужасно! Прошу, верни меня! — она умоляюще посмотрела на Льва.

Тот продолжил осматривать лес, не отвлекаясь, и пробасил:

— Я не могу, дитя, ибо не я превратил тебя. Амулет, что ты носишь, проявил твоё естество... теперь ты сама должна сбросить эту чешую неверия. Я же могу помочь только в начале путешествия.

Он ближе всех подошёл к месту, где пряталась Хейли. Он даже говорит как Аслан. Но вот вопрос, кто в этой истории источник, а кто иллюзия? Похоже, дети — это не Питер, Сьюзен, Эдмунд и Люси, но если это они призвали Аслана, насколько он каноничный? Вряд ли я смогу противостоять Льву-Иисусу. Но мне ведь и не придётся, правильно? Он должен быть на нашей стороне!

— Молчи, Хайден, ей и так тяжело. Дракон упал где-то здесь, может, разделимся и поищем? — сказала старшая девочка.

Лев отрицательно покачал головой:

— О, нет. Дракон — опасный противник, гораздо опаснее Белой Колдуньи и даже демона Таша. Нельзя допустить, чтобы она добралась до вас поодиночке — её укус смертелен, а её слова — яд.

Вот и подтверждение: они действительно охотятся на меня, Лев знает мой пол и не хочет, чтобы я говорила с детьми. Но откуда он меня знает? Если оставаться на том же месте, он точно на меня наступит. Похоже, принимать форму змеи было не лучшей идеей, к слову о плохом первом впечатлении. Логичнее всего было не показываться, не вступать в бой, но у Хейли было чувство, что такого варианта нет, учитывая, как Лев быстро приближался. Она знала, что придётся выходить из ситуации с помощью диалога, не сражения, сражение — не вариант. Я не могу стать частью его истории. Я слишком тяжело ранена, чтобы драться, и я не трону детей ни при каких обстоятельствах.

Самый младший мальчик заговорил:

— Аслан, откуда ты знаешь, что она плохая? Мы ранили её, а она не сделала нам ничего плохого. Я понимаю, брата пришлось убить, потому что он отрёкся от тебя и напал, но она ведь такая симпатичная, а мы даже не дали ей шанса!

Мальчик был совсем ребёнком, пожалуй, ему не было и девяти. И уже больше совести, чем у братьев. Так держать, малыш. Это дало ей отправную точку. Прежде чем Аслан придавил Хейли лапой, она скользнула в кусты. Пора приложить все усилия, чтобы не походить на Сатану.

— Он прав. Меня зовут Хейли, мне тридцать семь, я живу к югу отсюда, в Блэквуде, и я не хочу сражаться ни с кем из вас. — Я не часть вашей истории. Хейли превратилась в дракона, медленно, чтобы не казаться опасной. Они всё равно перешли в боевую готовность, хотя пока не стреляли. Шаг первый, знакомство. — Можно узнать, как вас зовут?

Лев зарычал и приготовился к прыжку.

— Ты знаешь моё имя, Враг. Я не позволю тебе плести ложь вокруг этих детей…

Однако младший мальчик слез с лошади и встал между Львом и Хейли, разведя руки в стороны.

— Меня зовут Боден, а это мои сёстры Скайлар и Пайпер, и мой брат Хайден. А это Аслан. Он говорит, что мы станем принцами и принцессами этого мира, что настал конец времён и что мы должны убить тебя. Но я никого не хочу убивать! Ты правда злая?

Милый мальчуган. Она покачала головой, стараясь не делать резких движений. Лев был готов наброситься в любую секунду.

— Нет. Не думаю, что я даже склонна ко злу, моя семья — пресвитериане. Аслан, мне кажется, произошла серьёзная ошибка. Почему ты считаешь что я... та, на кого вы охотитесь? И, позволь спросить, что вы здесь делаете?

Он и не подумал успокоиться.

— Ты — заклятый враг. Я знаю твою историю, как и ты знаешь мою, и я узнаю тебя в сотне иных миров. Ты знаешь мою цель. Золотой век, дети, которые станут королями и королевами этого мира. Твоя игра закончена, Змей. Это моя история, не твоя.

Хейли опешила. Он знает, что является частью истории? Или это метафора? А затем она совершила ошибку. Ей хотелось понять, как искренне он верит в свои слова. Аслан не стал бы лгать, но он также не спутал бы случайного профессора с Сатаной. Она посмотрела ему в глаза.

Боль. Огонь. Безграничные человеческие страдания, растянувшиеся на тысячи лет. Безумие, нестерпимый голод и неутолимая жажда власти. В этих глазах она видела его историю, его будущее. О, нет. Ты не тот Аслан, которого описал Льюис. Ты то, чем Аслан являлся по сути. Тиран и монстр. Такой бог, что создаёт мир и обрекает людей на страдания и смерть ради проверки их веры. Такой бог, что превращает детей в солдат, забирает их из дома, подвергает пыткам и лишениям во имя пророчеств, написанных им самим же. Бог, который не правит, но возвращается, чтобы устроить суд и бойню. Бог конца.

Но это нелогично. Я думала, Сесилия сама создавала своих существ. У них были атрибуты Страны чудес, потому что она взяла их из повествования про Страну чудес, но они обладали её разумом. Они не были чудовищами по своей сути, даже армия. Как дети могли призвать Аслана, соответствующего не букве повествования, но сути? Если он принадлежит детскому воображению, разве не должен он быть добрым и спокойным? А эта тварь готова вырвать моё сердце и сожрать его, и детям неуютно от этого. Что-то не сходится. Одно из моих допущений ложно.

Стоп, мальчик сказал, Аслан убил их брата?

Хейли выпрямилась.

— Дети. Это существо убило кого-то из вашей семьи? — они неохотно закивали.

— Хантер первый пытался застрелить Аслана, — словно оправдываясь, сказал Хайден. — Ему пришлось.

Они застряли в его версии событий. Нужно лопнуть пузырь, заставить их задавать вопросы.

— Но вы тоже в меня стреляли, однако я не пытаюсь вам навредить. Аслан гораздо сильнее меня, ведь так? Разве ему пришлось бы убивать из самозащиты?

Дети задумались. Лев попытался обойти младшего мальчика, но Хейли сдвинулась, чтобы тот оставался между ними. Она не могла не заметить, как спецназ распределился, некоторые уже взяли её на мушку. Лев устрашающе прорычал:

— Я убил его не из самозащиты. Отречься от меня — значит принять вечное забвение. Так сказано и так будет.

Хейли фыркнула:

— С тобой я больше не разговариваю, большой кот. Но последнее наверняка было метафорой, говнюк. Дети. Лев вам не друг. А я — не враг. Так пусть никто сейчас не пострадает. Мне нужно, чтобы один из вас мне помог. Один из вас должен действовать, хотя Лев и не согласен. Кто-нибудь? Правда ли вы такие герои, как он говорит? Сможете отличить правильное от неправильного, даже если он считает иначе?

Лев прорычал:

— Правильно лишь служение мне! А сопротивление мне есть неправильно!

Дети отступили от него, в их глазах читалось сомнение. Последний толчок. Хейли тряхнула головой и подставила шею.

— Вы знаете, что спасать невинные жизни правильно. Очень надеюсь, что вы помните это. Вот ваша проверка. Я не сопротивляюсь, так встаньте и помогите мне или наблюдайте, как я умру. Он сам сказал — любые ваши добрые действия не могут считаться предательством.

От этих слов Лев ошеломлённо сел. Вот так-то, говнюк, попробуй выкрутиться. Он открыл было рот, чтобы ответить, но прежде чем сказал хоть слово, Скайлар, девочка-дракон, вышла вперёд. Чешуйчатая солидарность, о, да!

— Я помогу вам, — она бросила взгляд через плечо на Аслана, который наконец-то вышел из атакующей стойки и смотрел на неё глазами, полными сожаления и разочарования.

Хейли кивнула и снова сменила форму, превратившись в хорька. Чёртов Pathfinder, ну что за опции ты предлагаешь, неужели не бывает верных животных? Поспешно юркнув по земле, она запрыгнула на широкую красную спину девочки.

— Спасибо, Скайлар, ты лучше, чем думаешь. И смелее. Унеси нас скорее с этой поляны.

Если будут стрелять по мне, попадут в неё. Очень надеюсь, они не хотят этого. Их главарь, по крайней мере, не хочет. Лев просто стоял и смотрел, как они удаляются.

— Дитя, ты не понимаешь, что наделала. Мы увидимся вновь перед последней битвой.

Скайлар шагала всё дальше и дальше, а остальные не тронулись с места. Хейли облегчённо выдохнула: похоже, им не хотелось ранить девочку. Наконец они скрылись из виду. Хейли устроилась на плече дракона и немного расслабилась.

— Ты удивительный ребёнок, вот так встать перед ним.

— Тихо! Мы не друзья. Но... я думаю, он не всегда прав. Он подарил мне амулет, который превратил меня в это. — Скайлар мотнула головой, указывая на своё чешуйчатое тело.

— Если тебя это утешит, я тоже не привыкла быть драконом. Похоже, ты получила браслет Юстаса Гадли, как в книгах.

Девочка наклонила голову:

— Кого? В каких книгах?

— Стой, как ты можешь не знать? Аслан, наряды, всё это... из серии книг под названием «Хроники Нарнии».

— А, да! — Скайлар энергично закивала. — Боден постоянно говорил о книге, а я не понимала, о чём речь. Библия тоже книга, я решила, там нечто подобное.

Так может, источник — младший мальчик? Но почему тогда Лев отпустил тебя, если ты ему не нужна... Сердце Хейли замерло.

— Я идиотка.

Вдали послышался нарастающий шум двигателей. Он не отпускал.

— Почему?

Хейли не успевала за собственными мыслями.

— В книге, в первой книге, один из братьев предал остальных, подчинился Белой Колдунье. Он сделал это из-за дурацкой конфеты, маленький сопляк, но принцип тот же. «Моя история, не твоя», — так сказал Аслан. Думаю, мы всё ещё заперты в его сюжете. Мне было суждено спастись с одним из вас, чтобы следующие события были более каноничными. Моё непонимание правил быстро становится серьёзной проблемой. Дорогая, тебе следует поспешить, если хочешь обогнать квадроциклы, думаю, за нами погоня.

Скайлар рассмеялась и рванула вперёд огромными прыжками, от которых тряслась земля.

— Я совершенно не понимаю, о чём речь.

— Вчера мы встретили девочку из Страны чудес и кучу зверей, возникших из её разума, некая волшебная сила приняла форму сказочных созданий, но у них не было собственных мозгов, они лишь подражали разумному поведению. А вот Аслан знает, что является историей. Он просто играет нами, тобой и мной. Невозможно, чтобы вы создали его из собственного воображения.

— О, нет, мы не создавали его! Мы привели его.

Ох.

— Уточни, пожалуйста.

— Боден сказал, что попал куда-то, на чердаке. В мир Аслана. И Аслан попросил его собрать остальных и вместе помочь ему перейти в наш мир.

Ох-ох-ох.

— Предположим, это правда. Тогда… Сесилия создавала копии, мы видели мир Страны чудес через искажённую линзу её восприятия, но вы… вы впустили в наш мир нечто чуждое.

— Что это значит?

— Вчера я сказала Сесилии, что нет никаких чудовищ, есть только люди. Но... думаю, ваш пушистый друг может оказаться вселенским ужасом вне времени и пространства, милая.

И если это так, наш график по предотвращению конца света очень урезался.

К этому нечего было добавить, так что они молча бежали в тишине несколько минут, но медленная скорость давала о себе знать, двигатели гудели всё ближе.

— Скайлар, давай научим тебя использовать крылья?

Девочка-дракон наклонила голову.

— Хорошо. Ну то есть я пробовала прыгать и всё такое, но я машу, машу и только барахтаюсь у земли.

Хейли похлопала её по голове лапкой.

— Это сложнее, чем кажется. На движении вверх немного складываешь крылья, на движении вниз отталкиваешься...

Спустя несколько минут они уже парили над деревьями. Ветер грозил сдуть Хейли со спины.

— Уи-и-и-и! Мисс Хейли, я лечу! О, я отказываюсь от всех плохих слов про это тело!

Лёд сломался. И будем надеяться, погоня отстала.

— Я рада, что тебе нравится. Но если хочешь, мы попробуем вернуть тебе прежнюю форму. А теперь поворачивай на юг, я хочу познакомить тебя со множеством людей.

---

1) Стандартная запись для броска кубика, 20d6 в данном случае означает, что нужно 20 раз бросить шестигранный кубик и сложить полученные результаты

Вернуться к тексту

По радио транслировали специальное обращение Всемирной службы Би-би-си. Впервые за три дня мы получили информацию извне, и хоть я предполагал, что всё плохо, но не думал, что настолько... Ядерные взрывы в Корее, Пакистане и Израиле. Ну или по крайней мере массовые смерти, которые списали на ядерные взрывы. У нас были основания полагать, что это могло оказаться неправдой. Великобританию заполонили... эм-м... зомби, так что либо кто-то попал в «28 Дней спустя», либо это подтверждение, что меметический вирус инфоморфов может поражать и людей. Огромная часть мира уничтожена. Многие правительства распались. В Вашингтоне что-то случилось, связи нет, отправленные туда люди не вернулись. Федеральное правительство США фактически исчезло. Правительство штата тоже, похоже, не функционирует, хотя диктор сказал, что точной информации нет. В общем, всё плохо. Как я и говорил, неудивительно, но... помощи не будет.

Делмут положила своё маленькое кружевное крыло мне на плечо, выражая солидарность.

— Мне жаль ваш мир. Наш наверняка не в лучшем состоянии. Что будут делать ваши люди?

Я покачал головой.

— Не знаю. Наверное, массово голодать и умирать. Ведущие мировые экономики полагаются на быструю транспортировку товаров, мы не создаем здесь ни топлива, ни еды, всё привозится из других мест. Если бы пострадала только часть мира, был бы поток беженцев, а затем долгий период гражданских беспорядков как реакция на дестабилизацию. Но сейчас бежать некуда. Внезапно весь мир превратился в Йемен или Сирию. В зону боевых действий. Первые несколько месяцев люди, захватившие запасы, будут диктовать условия. К счастью, если мы правильно всё понимаем, скоро Хейли сможет создавать товары первой необходимости, возможно, даже массово. Но она не может разорваться на части и быть везде.

Подъехали к первой остановке — магазину оружия. Славься, вездесущий американский огнестрел. Конечно, двери были закрыты, а окна завешаны рольставнями, что без Хейли становилось некоторой проблемой, но у нас были ломы, сила и время. Спустя полчаса мы уже были внутри. Арсенал поражал воображение, там даже была противотанковая винтовка пятидесятого калибра, которую я схватил, поддавшись порыву. Надеюсь, это не чеховское ружьё. Длинноствольные винтовки не очень подходили к сочленениям рук наших насекомоподобных друзей (из всех только у Делмут был модуль английского, так что остальных я мысленно прозвал Якко, Вакко и Дот), а пистолеты было не очень удобно использовать разведчику Делмут, но с помощью Шерифа нам удалось что-то подобрать. Меня совершенно ошарашило, что всё это оружие было легальным... по крайней мере до того, как мы его украли. Я выбрал пару револьверов, которые больше всего пришлись Шерифу по вкусу, и повесил их в кобуре на пояс. Мы складывали боеприпасы и запасные винтовки рядом с дверью, пока «делали покупки». Следующая остановка — продукты, потом дом.

— Ваш вид очень жестокий, — перевела Делмут слова одного из трёх товарищей, указывая на разложенное оружие. — Да, у нас было оружие, но... его невозможно было найти вне казарм. А тут магазин, арсеналом которого можно вооружить целый город.

Я мог только согласиться.

— Вы пришли в момент великих культурных изменений. Технология потеснила этих людей, заставила чувствовать страх и неуверенность, они отреагировали оружием и усилением остракизма по отношению к предполагаемым врагам. В следующие пятьдесят лет всё могло бы измениться, но теперь... — Я покачал головой. Теперь конфликты станут только хуже.

Показательный пример: выйдя из магазина, я обнаружил, что мы не одни. Ожидаемо... ведь мародёрствуя, рано или поздно наткнёшься на человека, кому это не понравится. И конечно же, это произошло в магазине оружия. У нашего грузовика стоял внедорожник, а рядом с ним двое мужчин, которые целились в дверь очень опасным на вид штурмовым оружием. Первый мужчина, лысеющий и толстый, но крепкий, был в бронежилете и псевдо-армейской кепке. Второй, молодой, в кожаной куртке, казался немного испуганным, и был вооружён... это что, чёртов пулемёт? Хотел бы я лучше разбираться в оружии, но от одного взгляда на дуло этой штуковины я решил, что стены магазина не очень-то нас защитят, если он вздумает стрелять. Я отчаянно замахал рукой за спиной, и четверо инфоморфов скрылись в магазине и пригнулись. Не будем превращать ограбление в убийство, банда.

Здоровяк в бронежилете крикнул:

— Ладно, давай без шуточек. Мы оба знаем, что копы не приедут, так что придётся договориться.

Ну хорошо, звучит здраво. Я медленно кивнул, не опуская рук.

— Хорошо. Без обид... Если вам нужны деньги, можете их забрать, но я не уверен, что от них теперь есть прок. Мы просто ищем средства для самозащиты. — На слове мы они немного насторожились.

— Давайте вы все выйдете, чтобы мы вас видели, тогда и поговорим? — крикнул здоровяк.

Чёрт, не подумал. Если они не любят инфоморфов, придётся попытаться их застрелить. Шериф, как быстро ты можешь выхватить револьвер? < Сынок, они держат тебя на мушке, как быстро бы я ни двигался, это тебя не спасёт. > Что ж, придётся положится на их милосердие по отношению к другим существам.

— Хорошо. Но скажу сразу, мои друзья... инфоморфы. Инопланетные жуки. Они дружелюбны. Обещайте не застрелить их на месте.

Мужчины замешкались, молодой нервно повернулся к здоровяку, который не спускал с меня глаз. Наконец они решились.

— Договорились. Выходите с поднятыми руками. — Стало ещё напряжённее. Я отошёл с прохода, Делмут и остальная тройка медленно вышли наружу. Боже, будет ужасно, если их расстреляют на первой же нашей остановке.

Я попытался подтолкнуть разговор:

— Ты сказал, мы можем договориться. Мы взяли достаточно много товаров, что ты за них хочешь?

Мужчина указал подбородком на магазин:

— Ещё вы сломали дверь, так что придётся дежурить круглые сутки. Деньги превратились в фантики, ты прав, а бункер у меня уже подготовлен. — Вот это да, выживальщик, владеющий оружейным магазином в Миссури. — Так что вам придётся расщедриться. Для начала... скажи, как ты контролируешь этих жуков?

Я слегка махнул ладонью Делмут, которая сидела на земле.

— Скажи им, мисс Ди.

Она поднялась на задние ноги и развела передними.

— Он просто говорит с нами. Мы друзья, не слуги.

Оба мужчины сильно разволновались.

— Твою мать, они умеют говорить?! — Молодой повернул пулемёт, чтобы тот смотрел на моих насекомоподобных друзей. Уж не знаю, почему тот факт, что они разумны, заставляет вас нервничать сильнее. Но нужно было продолжать разговор.

— Да, умеют. Это такие же люди, как и мы, потерянные и напуганные. Послушай, если тебе не нужна еда или укрытие, мне сейчас особо нечего предложить. Но и тебе от этого оружия сейчас проку нет. Через неделю-две наше положение сильно улучшится, и мы сможем дать тебе практически всё, что угодно. Позволь нам уйти, и мы будем твоими должниками.

Здоровяк задумался. Слабая карта, и он это понимает.

— Долговые расписки теперь ничего не стоят, вот что я скажу. Поэтому пусть два твоих жука остаются со мной и делают, что скажу, через пару недель заберёшь их и вернёшь долг. Если не появишься, ну... у меня будет хоть что-то.

Н-да, провал. Я не собирался отдавать двух своих первых добровольцев какому-то придурку, словно они вещи, даже если бы они говорили по-английски. Я обдумал ситуацию и понял, что что-то не сходится. Эти двое... почему они снаружи? Почему я вообще решил, что это их магазин? Я решил проверить.

— Кстати, хотел спросить, там внутри целая стойка композитных луков с разрывными наконечниками, это вообще законно?

Молодой бросил взгляд на здоровяка, водя стволом между целями. Здоровяк усмехнулся.

— Ты удивишься, какие вещи можно продавать, имея правильные лицензии. У нас полно такого.

Да, но там не было никаких луков. Ты врёшь. Ты сам собирался ограбить это место, говнюк.

— Ага. Только ты не хозяин этого магазина. — От этих слов они очень напряглись. — Но всё нормально. Просто это означает, что мы ничего тебе не должны, так что мы забираем своё и уходим.

Здоровяк покачал головой.

— Ну уж нет. Ты сейчас же отправляешь к нам двух своих. Вернёшься за ними через две недели к бункеру. Вниз по Бишоп Стрит, — он назвал адрес какого-то участка в пригороде.

Я не мог этого допустить. Чтобы изменить ситуацию, мне требовалось всего несколько секунд. Не отводя взгляда от здоровяка и не опуская рук, я тихо прошептал Делмут:

— Пусть Яко и Вакко сложат оружие и подойдут к ним, но как только окажутся у грузовика, пусть падают на землю и закатываются под машину.

Она кивнула и проскрежетала мои слова на своём языке. Все, кроме меня, тревожно наблюдали, как жуки бросают оружие и медленно идут вперёд. Я же не спускал глаз с вооружённых мужчин. Они не были профессиональными солдатами, и как ни старались, переключили внимание на двух приближающихся заложников, похожих на муравьёв. Воспользовавшись этим, я медленно опустил руки. Аккуратно. Ладони на рукоятки. Убрать застёжки.

Наша пара почти дошла, здоровяк уже собирался отдать им какую-то команду, как вдруг оба инфоморфа рухнули на землю, перекатились и скрылись из виду. Молодцы, ребята. Молодой парень нервно вскрикнул и крепче сжал пулемёт, указывающий в нашу сторону. Твой черёд, Шериф.

Мои руки двигались молниеносно. Пистолет в правой руке дёрнулся, и молодого парня отбросило назад, из его плеча хлынула кровь. Дёрнулась левая рука, и здоровяк покачнулся от удара в грудь. Вряд ли бронежилет пробило, но он точно ощутил всю серьёзность ситуации. Оба они уронили оружие и укрылись за грузовиком, но я не верил, что это были их единственные стволы.

— Делмут! Наверх!

Она уже и сама поднималась, когда прогремел третий выстрел, не наш. За спиной взорвался кирпич, и мою правую руку больно резануло. Осколки. Всего лишь царапина, но было больно. У них был третий, а мы даже не подумали проверить. Теперь я заметил его, лежащего за кустами на другой стороне улицы. Дот припал к земле, отстреливаясь в том направлении. Было критически важно добраться до грузовика прежде, чем инфоморфов под ним обнаружат и убьют. Я рванул вперёд, игнорируя громкий треск очередного взорвавшегося кирпича, и обогнул капот грузовика.

Молодой парень лежал на земле, прижимая правую руку к пулевому ранению в попытках остановить кровь, и кричал. Он был совершенно выведен из строя, в отличие от здоровяка, который сжимал в руке запасное оружие и по всей видимости знал, где именно я окажусь. Завернув за грузовик, я уставился в дуло пистолета. Время остановилось. Ну вот и всё. Простите меня.

Я услышал выстрел и лишь спустя секунду понял, что стрелял не он. Здоровяк рухнул на спину, во лбу зияло аккуратное отверстие, из носа хлынула кровь. Делмут. Она убила его, вот так просто. Я... нет времени на потрясения. Я подбежал к истекающему кровью парню, поднял его перед собой, чтобы защититься от последнего стрелка, и приложил пистолет к его голове, пытаясь игнорировать крики.

— Брось оружие! Выходи, или твоему последнему приятелю конец! — Стрельба прекратилась, но человек на той стороне улицы не сдвинулся. Колеблется? Немного покачиваясь, чтобы помешать ему прицелиться, я отступил назад вместе с заложником. — Хватит смертей!

Делмут была всё ближе. Якко и Вакко выбрались из-под грузовика и поспешно схватили винтовки. Ну же, гад, давай... Парень не двигался. Он что?.. Я присмотрелся. Видимо, Дот всё таки попал. Делмут с жужжанием подлетела и сделала жест, который я воспринял как «мёртв», а затем приземлилась и забрала его оружие.

— Так, — сказал я парню, который всё ещё кричал. — Замолчи, встань и иди вот в ту сторону десять минут, потом можешь вернуться. И тебе нужно в больницу. Мы просто хотим убраться. Мне... жаль твоих друзей.

Не говоря ни слова, он подчинился, удаляясь нетвёрдой походкой в указанном направлении. Мы смотрели ему вслед, пока он не оказался за дальностью выстрела. И только тогда время, казалось, снова ускорилось, и я почувствовал, как силы покидают мышцы. Делмут перекинулась несколькими фразами с остальными, и они начали загружать в грузовик наше добро. Я стоял на страже. Всё произошло так быстро. Это был первый человек, смерть которого я видел своими глазами. От этой мысли сделалось жутко, потому что я знал, что он не последний. Да, после Сесилии я видел тела в туннеле и снаружи, но самих смертей не видел, тем более не принимал участия.

— Делмут. — Она подлетела. Маленький пистолет в её передних лапках теперь казался существеннее. Она выглядела расстроенной. Я попытался выдавить улыбку, но даже Делмут наверняка понимала, что она вымученная. — Ты спасла мне жизнь. Спасибо. Я... это была моя ошибка. Я должен был оставить дозорных, или хотя бы...

Она перебила меня:

— Это наша общая ошибка. Мы болтали, мы вели себя, словно всё это не по-настоящему, словно это учения. Отныне нужно быть серьёзнее. Если бы мы раньше это поняли, если бы были более сильной группой, возможно, никто бы не погиб. Кстати, ты ранен.

Я кивнул. Она полностью права. Я вёл себя невнимательно, и меня подловили, поставили в безвыходное положение, из которого пришлось выходить, жертвуя жизнями. Я не герой, мои ошибки не всегда можно исправить без кровопролития. И это не должно повториться. Так я решил в тот момент.

Мы загрузились и двинулись в путь.

* * *

Моя новообретенная осторожность пригодилась почти сразу: по пути к продуктовому магазину мы были вынуждены свернуть с шоссе, заметив приближающуюся колонну. Я попросил Делмут и остальных пригнуться, а сам отогнал грузовик к обочине. Мимо нас пронеслись десятки бронированных грузовиков, внедорожников и прочего военного транспорта, двигаясь в том направлении, откуда мы приехали. Несколько дюжин солдат, стоящих на подножках машин, безразлично проводили нас взглядом. Я пробурчал:

— Похоже, помощь всё таки пришла. Видимо, кто-то в правительстве смог взять управление в свои руки.

— Думаешь, это хорошо? — спросила Делмут, покосившись на меня из своего укрытия.

Я покачал головой, глядя колонне вслед.

— Не знаю. Для нас — вряд ли, они не очень жалуют вооружённых мародёров. Хотя они прибыли достаточно рано, возможно, им удастся восстановить порядок.

Проехал последний внедорожник. Транспорт, похоже, был из военных резервов, оставшихся от бесконечных войн, которые мы вели, сколько я себя помню. Я подумал о бедных ребятах, вынужденных играть роль солдатов среди этого хаоса на другом конце мира.

— С другой стороны, в долгосрочной перспективе поддерживать порядок у них нигде особо не получалось. А теперь в деле ещё и магия.

Пока мы ждали, я оторвал кусок ткани и перебинтовал руку: рана была неглубокой, но сильно кровоточила. Наконец мы вернулись на дорогу и вскоре оказались рядом со второй нашей целью. Однако со съезда на Wal-Mart открывалось неприятное зрелище: перед главным входом стоял грузовик нацгвардии, а вокруг него — солдаты. Я снова остановился.

— Делмут, бери парней, спрячьтесь и ждите. Не хочу, чтобы они видели вооружённых инфоморфов.

Она кивнула, и четвёрка исчезла. Я снова завёл двигатель, въехал на парковку и приблизился к главному входу. Мне навстречу двинулся солдат, одной рукой делая жест остановиться, а другую положив на бедро рядом с пистолетом. Подчинившись, я вылез из кабины. Он не выглядел враждебно, но и радости в глазах не читалось.

— Вы приехали за едой? — спросил солдат, мельком взглянув на мою окровавленную повязку.

Я спокойно улыбнулся. У меня никогда не вызывало трудностей лгать представителям власти, назовём это легкой тягой к бунтарству.

— Именно. Значит, вы контролируете распределение? Я хотел пересидеть дома, собирался набрать консервов.

Он кивнул и махнул паре мужчин, у которых в руках было самое опасное оружие: планшет со списками.

— Назовите своё имя и размер семьи, мы выдадим вам припасы на неделю максимум на четверых. Ещё понадобятся ваши документы.

Н-да, как неудобно. К счастью, нашим друзьям не нужна человеческая еда. Я принял четыре пакета, пару коробок и две упаковки воды в бутылках. Маловато, но жить можно. И в краткосрочной перспективе удержит людей от мародёрства. Я погрузил коробки в кузов, стараясь не демонстрировать солдатам кучу оружия. Раз уж они здесь, имело смысл задать несколько вопросов.

— Так какой план действий, ребята? Всё катится к чертям, вы здесь, чтобы это исправить?

Парень с планшетом скривился.

— Как будто нам хоть что-то говорят! Нам сообщили только три правила. Правило первое, обеспечивай порядок как при ситуации бедствия. Правило второе, всех жуков отправляй в грузовик и на ПОБ, при сопротивлении открывай огонь. Правило третье, в случае сомнений смотри правило один и два.

Остальные угрюмо закивали. Радуйтесь, что у вас есть хоть какие-то приказы, подумал я. Остальным приходится решать самим.

Значит, я правильно высадил инфоморфов. Нужно как можно скорее поговорить с кем-то более высокого ранга, прежде чем военные устроят геноцид. Но как выйти на такого человека, не подвергая опасности инфоморфов? Идея сама всплыла в голове.

— Эй, а вам нужны волонтёры? Многие из нас хотели бы помочь, ну, с восстановлением и тому подобным. К кому можно обратиться по этому вопросу?

Парень с пистолетом задумался.

— Мы прибыли всего пару часов назад, но полковник наверняка уже добрался до центра, с его скоростью. Он так спешил, будто за ним черти гнались. Скоро установят блокпосты, обратитесь туда, наверняка они смогут всё организовать.

Я поблагодарил его и вернулся к грузовику. Ладно, как только встретимся с Хейли, у нас две новые задачи. Первая: связаться с армией и предложить им услуги перевода, не показываясь при этом в центре с инфоморфами или магией. Вторая: организовать наше новое убежище как можно дальше от центра, желательно настолько, чтобы рядом вообще не было блокпостов. Я не был уверен, что военные понимают, что делают, и пока они не осознали... наше новое положение, я не хотел, чтобы молодые вооружённые парни заглядывали нам через плечо. Возможно, стоило договориться с теми выживальщиками с бункером.

Я подобрал Делмут с командой, и мы продолжили путь. Последняя остановка: дом.

* * *

Что ж, дом выглядел так же, как и два дня назад. Чего нельзя было сказать об остальном районе. Два соседних дома сгорели, появилось много заколоченных окон и дверей. И... тела. Повсюду лежали тела инфоморфов, их оттащили к обочинам и свалили в кучи там, где обычно оставляют мусор. Мух не было — слишком разная биология, но зрелище вызывало тошноту. Ни одного не оставили в живых. Я подумал, что тот ночной рейд Хейли и Эми по окрестностям был не зря, Делмут считала так же. Пока мы ехали, она не отрываясь глядела в окна.

— Если бы вы меня не предупредили... мой труп лежал бы на улице. Так поступает ваш вид? Этого вы боялись?

Я смотрел вперёд, на дорогу.

— Мы... всё-таки мы животные. Цивилизованные, однако стоит вытащить нас из зоны комфорта, где перестают работать сценарии и рутина исчезает, и оказывается, что в большинстве своём мы просто приматы. Чтобы они вас приняли, им нужно увидеть в вас людей.

— Мы пытались установить контакт. Мало кто из нас представлял угрозу или пытался сражаться. Все эти тела... это ведь были просто люди, испуганные и растерянные. Любой мог это понять. И даже во время паники в первую ночь всё было не так плохо. Думаю, их убили позже.

Шериф в глубине моего разума сказал: < Наивная. Мы. Тоже опасны. Но не настолько. > Я боялся, что он, возможно, прав.

Мы подъехали к дому. Нас встречала знакомая сине-зелёная обшивка, целые двери и окна, а на переднем крыльце наш кот. Завидев меня, он подбежал, выражая поразительное дружелюбие.

— Что, не понравилось жить два дня без кондиционера и полной миски? — Я впустил его и повернулся к соседнему дому, откуда уже спешила Эми. — Эй! Рад тебя видеть. Как вы тут, нормально?

— Нет, не нормально! — прошипела она. — Быстро в дом! — Она указала на моих инфоморфов, и я понял, что она имела в виду. Мы зашли в дом и расположились в гостинной. Я попросил Делмут занять позицию у окна и сообщить, если кто-то подъедет. Дом располагался в тупике и движение, по идее, было слабым, но теперь я стал параноиком. Эми немного удивилась, когда я снова представил ей мисс Ди.

— Разве ты не была богомолом пару дней назад?

Делмут неопределённо покачала крыльями, не отрывая взгляда от улицы.

— То была всего лишь оболочка, я её обменяла. Что здесь произошло?

Эми вздохнула и провела рукой по волосам.

— Это кошмар. Когда вы уехали, я думала, худшее позади. Флаеры помогали успокоить людей, пусть не всех, но... многих. Весь первый день мы их копировали и распространяли. А потом, на рассвете, появилась армия. — Она презрительно махнула рукой. — Они хотели запихнуть всех инфоморфов в грузовики и куда-то увезти. Они... они убили нескольких, кто не понимал, что происходит, кто пытался бежать. На виду у всех. — В её глазах появились слёзы. — Я думала, мы сможем спрятать остальных, но... они начали заходить в каждый дом. Просто вламывались, стреляли или хватали инфоморфов и уходили. А потом в домах начали открываться двери. Люди просто... выталкивали их. Просто выталкивали.

Эта картина всплыла у меня в голове. Одновременно с изображением мужчины, у которого шла носом кровь. Шериф, как ты это делаешь?

— Видимо, вот он, предел человеческого сострадания. — Мы посидели в тишине. Делмут перевела рассказ для остальной тройки, и они заметно встревожились. Очень хорошо вас понимаю. — Мне жаль, Эми. Однако многие всё-таки выбрались. Они на стадионе, и им помогают люди. Всё было не зря.

Она хлюпнула носом.

— Спасибо. Хорошо, что удалось помочь. Я просто... думала, мы выше этого. Они ведь не сделали нам ничего плохого. Я бы... я бы пошла с вами, если бы могла. Если бы не дочь... — она отчаянно посмотрела на меня, словно умоляя о прощении, которого я не мог дать.

Вместо этого я проговорил жутко неловкие утешительные слова:

— Знаю, ты бы пошла. Но тебе нужно заботиться о семье. Забирай из дома всё, что нужно, мы не вернёмся, возможно, никогда.

Я сменил повязки, собрал телефоны, ноутбук, зарядные устройства, а также вязание Хейли, как она просила. Возможно, у неё когда-нибудь появится свободное время. Ну и, конечно, кота. Ему совсем не хотелось расставаться с миской.

— Пойдём, мой маленький мёртвый груз, койотам придётся подождать другого случая.

Наконец, я собрал в сумку все мои книги по Pathfinder, они всё ещё валялись на полу гостиной. Теперь они очень пригодятся. Когда мы уходили, Эми остановила меня.

— Они знают. Люди показали им копии флаеров. Они знают про стадион и про то, что вы можете с ними разговаривать.

Колонна техники, что прошла мимо нас. Она не направлялась в центр города. По крайней мере, не в первую очередь. Один поворот с шоссе, и они будут на стадионе. Их недостаточно, чтобы забрать всех инфоморфов, но достаточно, чтобы начать стрелять, если что-то пойдёт не по плану. Но теперь-то инфоморфы говорят по-английски, по крайней мере большинство из них. И они не хотят нашей помощи. Имеем ли мы право вмешиваться? Тем более что Хейли обещала отступить?

Шериф в моей голове был настроен решительно. < Имеем. Должны. Не позволяйте им. Сложить ещё больше тел в кучи. >

Он был прав. Нужно было возвращаться.

На стадион мы ехали в относительной тишине, нервы у всех были на пределе. Делмут крепко сжимала пистолет, Якко, Вакко и Дот не отрывали взгляд от окон, внимательно глядя по сторонам, я же вцепился в руль так сильно, что костяшки побелели, а раненая рука снова начала ныть. Если Хейли вернётся раньше нас и попытается оказать сопротивление армии... Мысль заканчивать я не хотел. Я знал, что она герой, но она не бессмертна.

— Делмут, как зовут наших солдат? Я так и не спросил, хотя должен был. Простите, — сказал я, решив исправить ещё одну ошибку.

Она перебросилась парой фраз с остальными. Их имена не получалось точно перевести, тем более что у Шерифа больше не было в голове того странного соответствия английских и морфийских слов, но можно было придумать фонетические эквиваленты. Я не собирался оставлять моих людей безымянными перед потенциальным сражением. После недолгих споров они сошлись на Айен, Лармут и Дейнбикс. Так-то лучше. Я заметил, что в их именах всегда по два слога, может, система фамилий?

Рыча двигателем, мы добрались до стадиона за рекордное время. Солнце уже начинало садиться. У главного входа стоял военный транспорт, солдаты разговаривали с группой людей, но не было похоже, чтобы инфоморфов загружали в грузовики. Хорошо, ещё есть время. Когда мы остановились, несколько солдат уже целились в нас. Я обдумал, стоит ли разоружиться, но решил, что нет. Их уже считают смертельно опасными, а оружие может дать им шанс.

Во скольких смертельно опасных стычках я поучаствовал за последние три дня? Полиция, Бармаглот, магазин оружия. Я начинал привыкать к тому, что меня держат под прицелом, а это недопустимо. Ведь они — профессиональные солдаты, им хватит огневой мощи, чтобы за несколько секунд убить меня, мою команду и даже Хейли, если уж на то пошло. Но это пока. Нужно найти способ избавиться от них хотя бы на пару дней, за которые Хейли получит достаточно сил, чтобы они больше не представляли для нее угрозы. И тогда условия диктовать будем уже мы.

Трое мужчин кричали нам, приказывая лечь на землю, бросить оружие и так далее. Я не собирался подчиняться. Я сказал моей четвёрке укрыться за грузовиком, пусть тот и давал сомнительную защиту, а сам медленно двинулся вперёд, держа руки на виду. Они не открыли стрельбу, видимо, не решаясь убить человека. Хорошо. Бьюсь об заклад, скоро это изменится.

— Отведёте меня к главному? — крикнул я.

Они не повелись.

— Заткнитесь и ложитесь на землю, сейчас же, или я застрелю вас, сэр.

Я улыбнулся этому неуместному «сэр». Люди со стадиона заметили наше прибытие и ещё громче начали спорить с солдатами.

— Не могу, парень. — Я покачал головой и продолжил движение. — Пока что вы не убили ни одного человека, и мне нужно поговорить с главным, чтобы вы перестали убивать инопланетян. У меня есть план, как всем разойтись без кровопролития. — Это была не совсем правда, но я умел хорошо импровизировать. Думай, думай, думай. — Кроме того, вы не хотите меня убивать. У меня предчувствие, что стоит вам только начать мне по-настоящему угрожать, и вам придётся иметь дело с моей женой, а она теперь весит пару тысяч фунтов и полностью состоит из чешуи и клыков. Ребята, вы же в курсе, что магия реальна? Вы уже были в центре города?

Они замешкались, видимо, до них как минимум доходили слухи. Один из солдат слегка опустил винтовку.

— Я узнал твой голос. Это твоё сообщение крутят по радио?

— Хороший слух! — Я улыбнулся самой дружелюбной улыбкой и кивнул. Скажи что-нибудь на морфийском, Шериф. — <К чёрту. Ваш. Дурацкий вид.>

Они прислушались к незнакомым звукам, ещё немного успокаиваясь. Опасность позади? К нам уже шёл глава этого мракобесия, который до того стоял с толпой у входа, вроде бы капитан, если я правильно распознал знаки отличия. Для начала я решил представиться.

— Вы капитан... Китченер, так? Я Шон Маккарти. Мне нужно с вами поговорить.

Он кивнул, но остался стоять за спинами трёх вооружённых мужчин. Я заметил, что один БТР повернул башню в сторону грузовика. Ох, это плохой знак. Но никаких других угроз пока не последовало. Капитан был высоким и немного худощавым и выглядел так, словно не мог сходить в туалет уже несколько дней. Но он не казался кровожадным.

— Капитан Рой Китченер. Если вы можете разговаривать с этими тварями, нам пригодится ваша помощь.

Будь сговорчивее, Шон.

— Да, я могу, но это не твари, это люди. Два дня назад их перенесло в наш мир, с тех пор они пытаются здесь выжить. Мы организовали на стадионе лагерь беженцев. Через пару недель у моей жены будут ресурсы, чтобы позаботиться о них, а может, и исправить то, что сделали вы. Я видел, что случилось... что вы сотворили в Блэквуде. — На этих словах он вздрогнул. Значит, всё-таки мучает совесть. — Я не стану помогать вам учинить здесь то же самое, уж лучше умереть.

Он скрестил руки на груди. Что, будешь оправдываться, капитан?

— У нас чрезвычайное положение. Кем бы эти... люди ни были, им нельзя доверять. Города перестают выходить на связь один за другим. Здесь самая большая концентрация этих существ в Мидленде, нам приказано сопроводить их в лагерь к югу отсюда. Если вы поговорите с ними, всё пройдёт гораздо проще, а если надумаете мешать, многие из них погибнут. Решайте.

— Решать не мне, а им. — Я махнул рукой, трое целящихся в меня солдат нервно вздрогнули. — Вы не владеете всеми фактами, капитан. Вы отправляли кого-нибудь на разведку в центр? Говорили с местными? — Судя по его выражению лица, он понял, к чему я клоню. — Тогда вы знаете, что за угроза почти уничтожила вчера наш город. Мы с женой её предотвратили. И эти люди не имели с ней ничего общего.

Казалось, мои слова его обеспокоили, но не убедили.

— Мы получили сотни похожих сообщений из центра, но одних только слухов недостаточно, чтобы я поверил, что волшебные говорящие животные пытались сжечь всех заживо или что вы их остановили. У вас есть доказательство?

Чёрт, меч у Хейли. Но тут с сумрачного неба до меня отчётливо донеслось тяжёлое хлоп-хлоп-хлоп. Я искривил губы в улыбке.

— Да, думаю есть. Постарайтесь не застрелить его, когда оно приземлится.

За моей спиной на землю спикировали два дракона и загородили собой грузовик. Хейли теперь была гораздо больше, она росла с жуткой скоростью. Прошло всего полдня, а она вымахала до размеров лошади. Её тоже ранили, опять в любимый правый бок, похоже, снаряд прошёл навылет, и рана долго кровоточила. Что ж, добро пожаловать в клуб... быть мишенью — это теперь такой тренд. И всё же моё сердце сжалось при виде раненой жены. А вот чему я на самом деле удивился, так это существу, что сидело рядом с ней. Дракон выглядел совсем иначе, он был неуклюжий, пузатый, совсем не похожий на кошку, в отличие от Хейли, да ещё и гораздо большего размера. Он был больше грузовика, а может, и бронетранспортёра. Однако его лицо выражало почти детский интерес и, пожалуй, страх перед мужчинами с оружием.

— Оп-па! Довольно неплохое приземление, да? — сказал дракон голосом маленькой девочки.

От этого напряжение немного уменьшилось, но в их сторону всё ещё было направлено много оружия. Хейли обошла дракона по полукругу.

— Да, Скайлар, у тебя получается всё лучше. Мне нужно поговорить с этими людьми, а потом поищем что-нибудь перекусить, ладно?

Она поспешила к нам без явной угрозы, но излучая отчётливую ауру... недовольства. Я обнял её за шею, а потом повернулся к моему собеседнику в униформе. При виде всего этого военные отступили на пару шагов назад, сохраняя, однако, поразительный порядок построения.

Капитан заговорил первым, бросив взгляд на рану в боку Хейли:

— Так вы, хм, значит, его жена?

— Да, — вздохнула она. — И я уже начинаю уставать всем объяснять, что магия реальна, что я превратилась в дракона в тот самый момент, когда случилось всё это безумие, и что где-то есть люди с ещё более странными силами. Некоторые из них только что устроили на меня охоту, и я очень надеюсь, что нам удалось уйти.

Капитан устало провёл рукой по лицу. Я понимал его, это был долгий день.

— Сэр, мисс, вы и... все ваши друзья должны пойти со мной. Мы отвезём вас в главный лагерь и...

Хейли решительно покачала головой, заставив спинные отростки ходить ходуном.

— Нет и нет. Мы должны оставаться мобильными. Капитан, вы не понимаете, что приближается, нельзя запереть всех этих людей, даже если не собираетесь их убивать. Вы только сделаете их ещё большей мишенью. Плюс, мне почему-то кажется, что вы всё-таки собираетесь их убить.

На этих словах я быстро закивал. Пока ничего в действиях этих людей не говорило о добрых намерениях, но... я всё меньше верил в наши силы.

— Хейли, у них куча оружия, а мы не пуленепробиваемы. Они убили всех инфоморфов в нашем районе и свалили их вдоль обочин. Дорогая, давай отступим, перегруппируемся и попробуем завтра поговорить с кем-то выше по званию.

С меня хватило перестрелок и раненой жены, я хотел уйти, хотел передышки. Стадион уже был под их контролем, и мы не могли никак этого изменить, не увеличивая количество смертей и не обзаведясь врагом, которого не могли себе позволить.

Хейли не послушала. Она не моргая смотрела в глаза капитану. Тот медленно проговорил:

— Блэквуд был... ошибкой. Я понимаю ваше неодобрение и обещаю, что никто не погибнет, если не будет угрожать моим людям. Но все они пойдут со мной. Как и вы. Это не обсуждается. Если вы правда хотите помочь этим людям, у нас есть средства. Нам нужны переводчики, а кроме того, нужно разобраться в этой... магии. Но ничего не выйдет, если вы будете путаться под ногами. — Перевод: вы представляете угрозу. Он поднял руку, и второй БТР повернул башню в нашу сторону. — Мэм, я не желаю вам зла, но применение силы — это единственное, что остаётся. Мне приказано задерживать всё, чего я не понимаю, и при сопротивлении стрелять. Ваша группа подходит под оба пункта. Если понадобится, я пожертвую жизнью, чтобы обезопасить этот город. Отступите, докажите, что не представляете угрозы.

Убедительно. Но Хейли не купилась.

— Капитан, я не уверена, что вы вообще можете меня убить. Эту рану в боку мне проделала волшебная стрела, выпущенная из лука, чьим создателем было, насколько я могу судить, буквальное воплощение Бога. Ваше оружие доставит мне лишь немного дискомфорта. У вас больше нет привычной монополии на силу. Я согласна на кооперацию ради безопасности людей, это поможет остановить другие угрозы, но я не могу запереться в клетке ради вас. И если вы попытаетесь ограничить свободу моих друзей или семьи, я буду сражаться. За последние два дня никто из нас не причинил никому вреда. — Последняя фраза заставила меня поморщиться. Дорогая, тебе многое предстоит узнать. — Они просто пытаются выжить. Если собираетесь их запереть, значит, вы и есть та сила, которой нужно сопротивляться.

Я переводил взгляд между ними. Ни намёка на уступку. Значит, конец... финальное противостояние. Она слишком рано начала продавливать своё, у нас недостаточно сил. С одной стороны, груз всех этих жизней был на наших плечах, с другой, мы устали, мы истекали кровью, а против нас стояли свежие солдаты. Новый дракон — неизвестная, — и почему он говорит голосом маленькой девочки, — но, по правде говоря, моей отваги поубавилось. Я не хотел умирать на какой-то парковке в результате второй за день вооружённой стычки. Я подошёл к Хейли и положил руку ей на шею.

— Хейли, моя любимая жена. Говорит универсальный адвокат. Отступи.

Она посмотрела на меня так, словно я разбил ей сердце, словно предал.

— Шон, мы не можем отступить, все эти люди...

— Мы не бросаем их. — Я приложил палец к её губам. — Если останемся здесь, если будем сражаться, мы умрём. Мы не неуязвимы. Ты — возможно. Чем ещё ты готова пожертвовать? — Я скользнул взглядом по второму дракону и по грузовику, за которым укрывались инфоморфы. — Нам не победить в этой битве, любимая. Нужно уйти, пока не поздно, и найти другой подход.

Капитан положил руку на кобуру.

— Мне не очень комфортно, что вы прямо передо мной обсуждаете, можете ли вы победить или нет. Уйти не получится. Разговор окончен. Сдавайтесь, или мы открываем огонь. Выбор за вами.

Спасибо, козёл, что разрядил обстановку. Хейли посмотрела на меня, на капитана и снова на меня. Казалось, её разрывает. Ну же, сделай правильный выбор. Наконец она решилась и открыла рот, чтобы заговорить... Как вдруг раздался выстрел. Стреляли не мы, направление было другое: северо-восток, откуда прилетела Хейли. Один из целящихся в нас мужчин вскрикнул и упал, на его спине расползалось красное пятно.

И всё полетело к чертям.

Через огромную парковку стадиона на нас вылетела целая толпа мужчин на квадроциклах, в чёрном камуфляже, бронежилетах и шлемах, с винтовками в руках. Загремели выстрелы. Одна пуля отскочила от груди Хейли, и я пригнулся, прячась от выстрелов за ней... трусливо, но она хотя бы частично пуленепробиваема. Грохот не прекращался. Солдаты попадали на землю, одни — чтобы укрыться и разразиться ответной стрельбой, другие — из-за полученных ран. Башня первого БТР начала поворачиваться, но из трубы на плече одного из нападающих белой молнией вырвалась ракета. В одну секунду от бронетранспортёра остались только тяжёлые колёса и огненный шар над ними. Взрыв произошёл на расстоянии футов в пятьдесят, но меня придавило к земле жаром и звуком. Чёрт возьми, кто это?

Второй БТР открыл огонь... не в том направлении. Я не понял, решили ли они, что это наши ребята, или просто запаниковали, но в нашу сторону полетела очередь двадцатимиллиметровых снарядов, которые раскололи асфальт и проделали в груди и левом боку Хейли три ровные дыры размером с четвертак. На моё лицо брызнула кровь, и я перестал что-либо видеть. Жена зарычала так громко, что я ощутил вибрацию всем телом, а мои уши окончательно заложило. Она выпустила столп раскалённого добела пламени, который достал аж до бронетранспортёра. Тот не взорвался как первый, в который угодила ракета, но его ствол расплавился, а через пару секунд к огню присоединилась мощная струя кислотной желчи, испускаемая вторым драконом. На этом с БТР было покончено, что несомненно было хорошей новостью, потому что Хейли начала терять сознание.

Инфоморфы довольно удачно укрывались за грузовиком и отстреливались от нападающего на нас спецназа. Удивительно, но люди в чёрном, похоже, не стреляли по большому дракону, а те выстрелы, что предназначались нацгвардии, но случайно попадали в него, казалось, его совершенно не беспокоили. Он посмотрел на обмякшее тело Хейли и на меня, парализованного страхом, и завопил:

— Что же делать?

Игнорируя близкий грохот винтовок и едва сохраняя самообладание, я опустился на колени и начал бормотать Хейли на ухо:

— Ну же, малыш, прошу, не отключайся. Родная, ты должна уменьшиться, чтобы мы могли тебя унести. Помоги мне, Хейли, не смей умирать, только не здесь, родная. — Её глаза отстранённо смотрели вдаль, но какая-то часть её сознания всё же услышала меня и начала меняться. К несчастью для меня, я всё ещё укрывался за её телом. Она уменьшалась, а выстрелы гремели всё ближе. Я ждал, вжавшись в землю. Наконец она превратилась в золотую ласку, а по асфальту со звоном покатились мелкие осколки дроби, которые не прошли навылет. Я схватил жену в ладони, зажимая раны пальцами, и собирался побежать к грузовику.

Раздался ещё один выстрел, и я почувствовал, что правая нога не слушается. Я даже не ощутил боли. Споткнувшись, я полетел вперёд с громким «нет!», протянув свободную руку к грузовику. Абсурдно, ведь там даже не было безопасно, и даже если бы я добежал, скорее всего нас бы накрыло следующей же ракетой, но мне казалось, что нас разделяют сотни миль нейтральной земли. Вокруг продолжалось безумие.

Отстранённо я разобрал крики мужчины за спиной, видимо, это он подстрелил меня.

— За О'Дима! За Башню! За... — голос оборвался, мужчина упал на спину, выстрел наших инфоморфов пробил ему шею. Я полз вперёд, помогая себе свободной рукой и одной ногой. Вторая нога не шевелилась, и я лишь чувствовал, что она тёплая и мокрая. В глазах начало темнеть, но я не мог позволить Хейли умереть. Теперь я укрывал её своим телом, пусть и не мог толком двигаться. Я крепко прижал её:

— Прости, родная, я... прости. Я люблю тебя.

Друг Хейли, большой дракон, наконец решился.

— Это неправильно. Всё неправильно!

Он заслонил меня собой от выстрелов, и прежде чем огонь прекратился, несколько пуль отскочили от его огромного тела, а потом он взял меня в пасть и перебросил через плечо.

— Так не должно быть! Он говорил, мы несём мир! — Громко хлопнув крыльями, дракон взмыл в воздух, крича ещё что-то инфоморфам внизу, но я не разобрал слов. Я крепко держал Хейли, мир становился тусклее, тусклее, и я отключился...

* * *

??? Позже

* * *

…и очнулся от боли на импровизированном операционном столе. Передо мной стоял мужчина, его руки по локоть были в крови, а моя нога горела. Но мне было всё равно. Я схватил его за руку и прокричал её имя... но не услышал собственного голоса. Мужчина мягко освободился от моей смертельной хватки и уложил меня обратно на стол. Я узнал его — это был Кевин, парамедик со стадиона, — латает меня второй раз за день, как он оказался здесь... и где мы? Но времени на вопросы не было. Он что-то сделал с моей ногой, от боли в глазах побелело, и я отключился...

* * *

Я стоял на сером плоскогорье и смотрел на бескрайнюю степь впереди. Над головой собирались тёмные тучи. Я узнал это место... это была первая картина, которую я увидел, когда только оказался в голове Шерифа. Повозка его круга приминала траву, оставляя за собой следы. Я правда здесь?

— Точно не знаю, — раздался голос сзади, и я понял, что задал вопрос вслух. — Не уверен, что я и сам настоящий. — Шериф. Я повернулся и увидел его, точнее, его оболочку. Видимо, это была его основная оболочка — маленький крепкий солдат с парой револьверов, закреплённых у верхней части туловища. В мандибулах он держал соломинку. — В одно мгновение я сижу в твоей голове, а в другое — пуф.

Я снова отвернулся. Скоро начнётся шторм. Я видел, как деревья этого мира сгибались от ветра и дождя вдалеке. Звери разбегались в поисках укрытия, заставляя высокую траву идти волнами. Было пустынно, сурово, чуждо и прекрасно.

— Интересно, смогли бы люди здесь жить, — сказал я, просто чтобы нарушить молчание. Было так странно не ощущать его в своей голове.

— С тем как вы, сосунки, сражаетесь, думаю, вы найдёте способ выжить где угодно. Но удивительно, что вы способны жить рядом друг с другом. — Шериф уселся на землю, всматриваясь в небо. — Я бы сказал, что стоит найти укрытие, но... думаю, уж не метафорично ли всё это.

— Вроде нет. Эти образы не вызывают у меня никаких ассоциаций, и с нашего последнего визита это место изменилось. Думаю, мы действительно здесь. Запредельный опыт покидания тела. Так или иначе, я не собираюсь ждать, пока начнётся дождь.

Он посмотрел мне в глаза, и я понял, о чём он думал. Если он связан со мной и он привёл меня сюда... что произойдёт, если я вернусь? Или никогда не вернусь? Я повернулся к нему спиной.

— Я доверяю тебе, Шериф. Кем бы ты ни был, ты честный человек. Я бы отдал за тебя жизнь, ведь мы одно целое, но...

За спиной послышался шелест, когда он вставал.

— Но на кону не только наша жизнь. Я не брошу мисс Хейли в беде, даю слово.

— Но теперь мы знаем... вернуться можно. Просто может понадобиться смерть.

— И кому придётся погибнуть, чтобы вернуть нас?

Я почувствовал рывок во внутренностях.

— Наверное, никому... подожди... — сверкнула молния, такая яркая, словно десятки молний одновременно, мир сделался белым, и я очнулся...

* * *

Было утро, луч солнца бил через окно прямо мне в глаза. Я был в VIP-ложе стадиона, нашем пристанище последних двух ночей. Ладно, это объясняет, откуда взялся Кевин. Я попытался сесть и чуть было снова не отключился. Видимо, потерял много крови. Правая нога болела... всё тело болело сильнее, чем все предыдущие порезы и ожоги вместе взятые. Лежа на спине я ничего не видел, но чувствовал, будто раскалённый металлический стержень пронзает моё бедро прямо сквозь кость. Если артерию не задело, я самый счастливый сукин сын на планете. Пальцев ноги я не чувствовал, но видел, что они шевелились.

— Хейли? Кто-нибудь? — крикнул я.

Жена была рядом, сидела сбоку от меня. Она снова превратилась в дракона, её грудь и левый бок были плотно перебинтованы. Я видел, как несколько минут назад (в моём восприятии) её изрешетило, и вот она снова на ногах. Знаешь, родная, эта твоя система очков здоровья — полный бред. Она прикоснулась к моей руке своей огромной лапой.

— Я здесь, Шон. С тобой всё нормально. Ты спас меня. — Она поцеловала меня в лоб. Теперь от неё исходил такой жар, что было больно. — Ты был таким храбрым.

Мне никогда не удавались сентиментальные моменты. Игнорируя жар, я потянулся и неловко прикоснулся к её лицу.

— Но не я вчера был укрытием от пуль, а сегодня встал на ноги.

Она слегка поморщилась, вспоминая собственное ранение.

— Вчера я думала, что мне нанесли больше урона, чем я смогу вынести. Но.. болит не так уж сильно. Я очень быстро регенерирую, особенно после того, как пришла в себя и смогла применить собственные навыки. Если мы правильно посчитали, к сегодняшнему вечеру я смогу произносить заклинания, и тогда смогу исцелить... часть этого почти мгновенно.

Она села. Было столько важных вещей, которыми следовало поделиться, но в тот момент я не мог думать ни об одной из них. В голове крутилась только одна фраза, снова и снова.

— Это не должно повториться. Я не могу потерять тебя вот так.

Она опустила голову, не желая смотреть мне в глаза.

— Нет, это повторится. Снова и снова. Я не подвергну тебя такой угрозе во второй, нет, в третий раз, но происходят страшные, опасные вещи. Вчера не я начала сражение, но я собиралась. Чего бы это ни стоило, чтобы спасти мир.

Я чувствовал в её голосе печаль и решимость.

— Вчера я убил двоих, Хейли. Они стреляли первыми, но они вообще не должны были стрелять. А всё из-за того, что я действовал, не думая. — Её глаза распахнулись. Не ты одна попадаешь в переплёты и получаешь свои уроки, любимая. — Ты знаешь, я верю в тебя. Но... ты не была готова, и нам следует быть бдительнее. Мы не можем просто бросаться в бой. Если бы ты погибла вчера вечером, а позже я увидел способ, как мог бы предотвратить это, я бы... не смог жить дальше. Если хочешь моей помощи, нужен компромисс. Ты ведь рациональная героиня, ну так придумай план, не нужно бросаться на амбразуру.

Она помедлила, но всё же тихо кивнула. Я вздохнул.

— Послушай, не нужно давать обещаний, которые не собираешься выполнять.

Она рассмеялась.

— Кажется, только вчера в этой же комнате у меня был кризис самоуверенности, а ты говорил, что я всё смогу.

Не поднимаясь, я скрестил руки на груди и посмотрел ей в глаза.

— Так и было. Позавчера. Ты можешь всё, но твои противники тоже становятся сильнее, и... — я оборвал себя, не желая её пугать. — Поговорим об этом позже, а пока найди что-нибудь для нас обоих. — Я поднял другой тревожный вопрос: — С остальными всё в порядке? Что с...

Она подняла лапу, не давая мне закончить.

— Твои инфоморфы в порядке. Мой друг-дракон, Скайлар, сказала им убегать и вернуться позже. Она перенесла нас с тобой через стену стадиона и приземлилась на поле, где о нас позаботились. К счастью, среди инфоморфов были очень хорошие ветеринары, спасибо их богатой биосфере, и, как я уже говорила, мои раны выглядели гораздо хуже, чем всё было на самом деле. Я восстановлюсь. А вот ты... кость правого бедра расколота, повреждён нерв и артерия. Очень... очень повезло, что ты жив. — Её голос дрогнул. Я знал, она пыталась вести себя по-деловому, но я напугал её не меньше, чем она меня. Немного помолчав, она продолжила. — Нацгвардия понесла тяжёлые потери, но нападающие потеряли интерес, едва мы оказались на стадионе, вне зоны их прямой досягаемости. Я... Шон, у них не было знаков различия, но это были профессионалы. Спецназовцы, войска особого назначения, называй как хочешь. Они даже не оставили тел. Cкайлар сказала, Аслан набрал их в Израиле. Среди них был мужчина в чёрном, я видела его в лесу, от него у меня холодок по спине. Если там много таких, не знаю...

Я поднял руку, чтобы остановить её, и, изображая Джо Фрайдея, заявил:

— Прошу, мэм, только факты.

Пожалуй, смерть от испепеления мне грозила больше всего именно в тот момент.

— Не смей даже думать о том, чтобы критиковать меня за эмоциональность, или, клянусь... — она взяла себя в руки и продолжила: — Кхм. Нацгвардия отбила нападение, но уехала со стадиона, чтобы получить помощь медиков. Они вернутся через несколько часов и попытаются взять нас под свой контроль. Стадион не успеет эвакуироваться, но лидеры попросили нас о помощи, увидев, с чем приходится бороться, и после того, как Делмут рассказала им о Блэквуде. — Хейли помедлила, но потом снова взорвалась. — Нужно найти какое-то место и подготовиться, а потом спасти всех этих людей от разъярённого бога и его армии, прежде чем они всех переубивают. Шон, я даже не знаю, что...

Я снова поднял руку.

— Не следует волноваться, дорогая. Так вышло, что я мне известно расположение бункера. И у меня есть хитрый план.

Увы, я практически не мог двигаться. Я потерял много крови, сломанная нога докучала, все предыдущие ранения и ожоги постоянно напоминали о себе, и в конце концов ресурс организма исчерпался и я стал слаб, словно новорождённый котёнок. Может, Хейли теперь и обладала стойкостью берсеркера, но я оставался самым обычным человеком.

Кевин отказался участвовать в моём перемещении.

— Если я помогу вам уехать, вы непременно возьмётесь за старое, и вас убьют. Я не твой личный врач, но в самоубийстве помогать не стану.

Несмотря на слабость, я немного повеселел.

— Говори, что хочешь, док, но для меня ты всегда будешь Леонардом Маккоем. Спасибо, что спас мне жизнь. Пойми, если я дождусь возвращения армии, наверняка погибну, но если ты найдёшь мне инвалидную коляску и мы уедем, обещаю держаться подальше от любых вооружённых конфликтов как минимум три дня.

Он смерил меня взглядом, хотя и понимал, что я прав насчёт армии. Инфоморфы покорно ждали, им некуда было идти, но разбросанные по лагерю люди всё больше нервничали. Так ничего и не сказав, Кевин ушёл. Хотелось надеяться, что на поиски кресла. Тем временем вокруг меня собралась вся наша банда.

Я пожал крючковатую лапу Делмут, которая за ночь снова поменялась на богомола.

— Я рад, что ты в порядке, мисс Ди. Как и остальные. — Айен, Лармут и Дейнбикс за её спиной мрачно покивали. Наверное, теперь жалеете, что ввязались? — И, эм, Скайлар, правильно? Огромное тебе спасибо. Прошлой ночью ты спасла всех нас.

Девочка-дракон сидела в большом холле, просунув в VIP-ложу только голову.

— Так было правильно, — смущённо сказала она.

Хейли улыбнулась.

— Да, и ты поступила очень храбро. По какой бы причине Аслан ни превратил тебя в дракона, он ошибся. Ты потрясающая девочка.

Пожалуй, драконы всё-таки умеют краснеть. Мы замерли, наблюдая эту удивительную картину, пока Делмут наконец не выпалила:

— Ах, точно! Как ты превратилась в дракона? Скажи!

Подбежав к огромному ящеру, она начала извергать миллионы вопросов. Девочка казалась совершенно сбитой с толку, и я почти сразу перестал слушать.

— Ладно, остальные, давайте решать, что делать дальше. Мне бы очень хотелось посидеть на заднице и подождать, пока наш местный супергерой получит заклинание Исцеление лёгких ранений, но, думаю, на это нет времени. У нас три задачи. Хейли?

Жена начала меняться, возвращаясь в человеческую форму, чтобы было побольше свободного места. Костюм Лары Крофт сам восстановился на её теле, как ножны с вострым мечом. Хорошо, не потерялся. Хейли начала загибать пальцы.

— Во-первых, нужно выйти из кольца, которое вот-вот сомкнётся на стадионе. Во-вторых, нужно найти место, чтобы затаиться и подготовить всё для Хитрого Плана Шона, в чём бы он ни заключался. В-третьих, нужно обеспечить связь со стадионом, чтобы, когда придёт время, спасти беженцев.

Я нетерпеливо помахал ладонью, пока она наконец не поняла, чего я добиваюсь, и не взяла меня за руку. Человеческий контакт между нами в те дни случался редко, и я хотел использовать любой случай, чтобы ей досталось побольше. Не говоря уже обо мне.

— Верно. Итак, первый пункт достаточно простой, нужно убраться отсюда прежде, чем нагрянет армия. Для второго у меня тоже, надеюсь, есть решение. Вчера мы встретили одних товарищей с бункером в пригороде, они дали адрес.

— Разве он им самим не нужен? — спросила Скайлар, присоединяясь к разговору, несмотря на нескончаемый поток вопросов от мисс Ди. Видимо, у неё тоже обострённое драконье восприятие.

Я устало откинулся назад.

— Нет, они... не выжили. Кроме одного. Надеюсь, он в госпитале. — Ненадолго повисла тишина. Было трудно переварить весь свалившийся на нас хаос, но медлить было нельзя. — В общем, это второй пункт. Третий предлагаю обсудить.

Скайлар и Хейли задумались, пока Делмут переводила сказанное остальной тройке. Наконец Хейли встрепенулась.

— Телефоны!

Ах да, несколько телефонов у нас было. Все десять тысяч инфоморфов у армии вряд ли получится обыскать, тем более тщательно.

— Инфоморфы спрячут телефоны, — начал рассуждать я, — а когда придёт время, мы позвоним или найдём их по GPS. При условии, что связь и электричество сохранятся, но думаю, надежда на это есть, раз нацгвардия у руля. Да, должно сработать. Другой вопрос, как мы их спасём, если что-то пойдёт не так до того, как мы успеем осуществить мой план?

Хейли нахмурилась.

— Сложно сказать наверняка, пока мы не узнаем, где их будут держать. Однако... Вчера я применила Определение зла и Интуицию. Некоторые навыки начинают работать совершенно безумно, под конец разговора мне казалось, что я практически читаю мысли капитана Китченера. И он искренне не хотел никому причинять вреда. Не думаю, что произошедшее в Блэквуде было полностью ему подконтрольно, но насчёт стрельбы при сопротивлении он тоже говорил искренне. Думаю, сейчас единственный способ не пострадать — это не сопротивляться. Если он увидит, что инфоморфы не представляют угрозы, возможно, удастся его переубедить и перетянуть на нашу сторону.

Делмут это не понравилось.

— То есть мы не оставим никакого оружия? Ничего для самозащиты, только телефон и обещания?

Я был согласен с Хейли, но Шериф ответил даже раньше:

— < Делмут, ты не видела того, что видел я в памяти Шона. Их оружие. Если понадобится, они могут в мгновение ока сравнять это место с землёй. При таких масштабах неважно, сколько мы оставим пистолетов, хоть на каждого — разницы не будет. Мы должны изменить их мнение. >

Инфоморфы недолго посовещались. Делмут раздражённо защёлкала мандибулами, но всё же перевела для людей.

— Они говорят, что решили остаться, спрятать телефоны, организовать сопротивление. Как по мне, это ужасная идея, из-за которой всех, кто останется, убьют. Мы видели, что люди учинили в Блэквуде. Возможно, на вас это не произвело достаточного впечатления, может, вы верите в их добрые намерения, но...

Я поднял руку.

— Мисс Ди, это меры на случай, если мой план не сработает. Поверь, план отличный, сработает сто процентов.

— Ах, да! — пропищала Скайлар с другого конца комнаты. — Так в чём же он заключается?

Я почти начал объяснять, когда мимо неё протиснулся Кевин с инвалидной коляской. Мой спаситель! Вдвоём с Хейли, громадной амазонкой, по силе сопоставимой с лошадью, если не с гризли, они усадили меня в кресло. Жена, несмотря на мощь, была очень осторожной, но когда закончили, я всё равно чувствовал себя совершенно разбитым.

Вдруг Скайлар и Хейли навострили уши и резко уставились в потолок. Спустя несколько секунд остальные тоже услышали.

— Вертолёты, — сказал Кевин. Их рокот быстро приближался с юга. Окно для мирного отхода закрывалось.

Мой мозг был перегружен, всё происходило слишком быстро. Айен, Ларму и Дейну второпях показали, как пользоваться мобильными, и снабдив инструкциями отправили к остальным. Скайлар и Делмут поспешили на парковку подготовить наш грузовик к отходу, а в крайнем случае физически унести его — Скайлар справедливо полагала, что сможет его поднять. Хейли набила золотом и драгоценностями тряпичные мешочки, изготовленные для неё инфоморфами. Пожалуй, её клад весил не меньше сотни фунтов, но она с легкостью перекинула мешочки через плечо, как сумочку. Я сделал мысленную заметку не обнимать её слишком крепко, а то она может обнять в ответ.

Мы уже направлялись к лестнице, когда в холл на всех парах влетела Скайлар с повисшей на шее Делмут.

— Они здесь, мы не успели!

Все бросились к внешним окнам стадиона и уставились вниз, на парковку, где уже останавливалась колонна бронированного транспорта, причём гораздо более длинная, чем в прошлый раз. В небе виднелись как минимум два вертолёта, такие я про себя называл «Чёрными ястребами», хотя они почти наверняка были другой модели. В голове и хвосте колонны шли самые настоящие танки, чтоб мне провалиться. Я видел, как по асфальту расползались трещины под их гусеницами.

От всего этого голова шла кругом, однако я попытался призвать нашу группу к порядку.

— Ладно, новый план... беспрекословно подчиняемся, спрячем Хейли где-нибудь в здании...

Послышалось громкое «кхм», которое я не мог приписать никому из группы. Я удивлённо огляделся. Кевин, Хейли, Делмут, Скайлар, я... И новое лицо, которое в буквальном смысле появилось из ниоткуда. Сперва в воздухе висела лишь широкая собачья улыбка, но вскоре проявилась голова и туловище огромного пса. Он был реально большой, чёрно-синий и полосатый, а его высокомерный взгляд странно контрастировал с дурацкой ухмылкой.

Я вздохнул.

— Вильтширский пёс, полагаю. Нам и без тебя сейчас хватает безумия, может заглянешь позже?

Он обнюхал меня и с отвращением скривился, а потом повернулся к Хейли и произнёс мужественным баритоном:

— Смотрю, сейчас в моде такие же жалкие мужья, как и в моё время. Не хочешь поменять его? По пути сюда я видел на дороге пару чудесных дохлых животных.

Я не мог спустить это на тормозах.

— А ты точно не мог отправить вместо себя друзей? Очень хотелось познакомиться с Суссекской ламой и Дорсетским жирафом.

Хейли примирительно подняла руки.

— Вы оба, перестаньте. У нас критический момент. Сесилия, думаю, ты следила за нами достаточно, чтобы знать, что происходит. Почему появилась только сейчас?

— Прошу, зовите меня Пёс, Сесилии сейчас здесь нет. — Пёс встрепенулся всем телом от носа до кончика хвоста, я всегда считал, что так собаки выражают полнейшее удовлетворение. — В последние дни я обнаружил, что мне особо некуда идти, и я решил, что спать под мостом — это чересчур даже по моим... пушистым меркам. Я... случайно оказался неподалёку, услышал о вашем затруднительном положении и подумал, что мог бы помочь.

Хотя его голос был спокойным и ровным, в нём слышались нотки отчаяния. Я понимал его беспокойство — мы расстались при не очень хороших обстоятельствах. Видимо, ему пришлось совсем туго, раз он пришёл к нам.

— Когда мы последний раз виделись, ты пытался сжечь меня заживо. Вместе со всеми жителями Мидленда, — сказал я. Пёс повесил голову и слегка опустил хвост, словно я ругал обычную собаку. Всё это запустило некую встроенную цепочку в моём разуме, и хоть я и понимал, что он манипулирует мной, не мог не смягчить тон. — Но обстоятельства порой способствуют странным союзам. Ты можешь вытащить нас отсюда? Переместить в Страну чудес или вроде того?

Он немного оживился.

— Нет, между мной и тем местом существует... завеса, назовём это так. Меня вытащили оттуда, я и сам теперь могу вытаскивать всякое, могу отправить ваш разум туда, но свободно перемещаться между этими мирами не могу. Однако, как вы видели, у меня есть и другие способности. Думаю, есть один вариант. Но сперва вы должны согласиться.

Пёс не отрываясь глядел на Хейли. Она пожала плечами и прикоснулась к моей руке.

— Что нам остаётся? Конечно, мы согласны.

Кевин отшатнулся и поднял руки.

— Нет уж, простите, мне это не нужно, говорящие невидимые собаки — это перебор. Попытаю лучше шансы с армией.

— Спасибо тебе за всё, от нас обоих, — сказала Хейли, наклонив голову. Она приняла ручки инвалидной коляски, звякнув перекинутыми через плечо мешочками, один из которых стукнул меня по голове. — Приглядишь за котом, ладно? Он в VIP-ложе. Если вас будут перевозить, пожалуйста, возьми его с собой, мы заберём его, как только сможем.

Кевин поморщился, но кивнул.

Снаружи солдаты выгружались из грузовиков и распределялись по территории, видимо, оцепляли периметр, прежде чем вломиться внутрь. У нас оставалось в лучшем случае несколько минут.

— Итак, — сказал я Псу, — что у тебя спрятано в шляпе на этот случай?

— О, нет, — сказал с ухмылкой Пёс. Ну то есть я предположил, что это ухмылка, в противном случае он собирался откусить мне голову. — Ты путаешь меня с другим жителем, дорогой друг. Никаких шляп, только сказки да хвосты. ⁽¹⁾. На одни лучше не наступать, а внутри других предпочтительнее оказаться.

Мы все на секунду задумались, но, к моему удивлению, первой поняла Скайлар:

— О! Ты хочешь, чтобы мы стали частью твоей истории? Как нам это сделать?

Пёс очень обрадовался, когда понял, что у него снова появилась маленькая девочка, которую можно мучить дурацкими каламбурами.

— О, милая моя, вы уже в ней. Что такое история про Страну чудес, если не ряд очаровательных зарисовок про умную маленькую девочку и её удивительных сказочных друзей-зверей?

Он зашагал в сторону лестницы.

— Ну почему же, там много всего! — подхватила Хейли. — Урок культуры, квази-трактат с квази-черепахой в придачу.

Казалось, она очень довольна собой. Я громко застонал. И как это поможет? Хейли шлёпнула меня по макушке.

— Не хочу никого напрягать, но разве нас сейчас не застрелят? Как всё это поможет? — озвучила мой вопрос Делмут. — Я запуталась.

Пёс повернулся к ней, не сбавляя скорости. Теперь он с поразительной ловкостью двигался к лестнице лунной походкой и выглядел так, словно у него всё под контролем.

— В Страну чудес можно попасть разными способами, многие из них достаточно буквальны. Что есть запутанность как не недостаток распознавания? А значит, будучи запутанным, легко стать спутываемым.

Мы начали спускаться, Хейли аккуратно передвигала коляску, но я всё равно чувствовал каждую ступеньку.

Снизу послышались быстрые шаги. В голове всё ещё был кавардак, и я был совершенно уверен, что Пёс ничего не сделал.

— Ну спасибо, блохастый. Хочешь поговорить о буквальной помощи? С тобой мы буквально пришли на смерть.

Пёс, всё так же вышагивая лунной походкой, завис в воздухе рядом со мной.

— Ты вообще никуда не шёл, ковбой двадцать первого века. Буквальность сама по себе является относительной концепцией. Мы бродим между поваленных буков, по тропинкам между идеей и реальностью. У тебя в голове мутно, и это приводит к тому, что...

Из-за угла вышел первый солдат, держа винтовку на изготовку. Он скользнул по нам прицелом, но не остановился и показал остальным «чисто». Мы застыли как вкопанные... даже Скайлар, хотя она была такой большой, что занимала три четверти ширины пролёта. Солдат осторожно обошёл нас, а следом за ним и вся его группа.

— Нечёткость мыслей делает нечёткой саму твою суть, — с улыбкой договорил Пёс.

Скайлар восхищённо вздохнула.

— Невидимы. Мы невидимы.

Мы продолжали спускаться. Были и другие солдаты, но они тоже не видели и не слышали нас, и только осторожно расступались.

У Хейли было поэтическое настроение:

— О, день и ночь! Чудесно, непостижно!

— А потому постичь и не пытайся, — Пёс покачал огромной головой. — Вас можно легко увидеть. Но пока мы подшучиваем, пока вы в моей истории, они воспринимают вас как сон, как ускользающую галлюцинацию... Ну правда: говорящая собака, женщина с рогами, мужчина в инвалидной коляске и богомол верхом на драконе? Мы созданы из вещества того же, что наши сны.

Хейли легко рассмеялась:

— Ты путаешь свои пьесы.

Я понимал её радость. Каким-то странным образом это работало. Мы вышли из главного входа и уже видели наш грузовик среди шумного беспорядка военной колонны, которая до сих пор распределялась по позициям. Похоже, они создавали из транспорта временную баррикаду вокруг стадиона, но специально для нас появилось окошко: один грузовик ненадолго отъехал, пропуская нас наружу.

Я почувствовал укол совести за свои недавние упрёки.

— Я прошу прощения, ты действительно нам помог. Я не совсем понимаю, как, но, возможно, на этом непонимании всё и строится, поэтому не буду задавать вопросов.

Пёс скрылся из виду и снова появился, на этот раз уменьшившись до размера чихуахуа. Его голова высунулась из мешочка с драгоценностями Хейли.

— О, спрашивай сколько угодно, я дам тебе три ответа, каждый одновременно будет истинным и безумным.

Мы добрались до нашего грузовика. Оружие по прежнему лежало в кузове под брезентом. Хейли свалила туда же свои толстые мешочки, перенесла меня на пассажирское сиденье и направилась к водительской двери. Они со Скайлар обменялись несколькими фразами, видимо Хейли провела короткий инструктаж, и наконец грузовик завёлся. Я почувствовал тычок со стороны заднего окна, намекающий, что пора бы продолжить разговор.

— Ладно, поговорим буквально. Почему ты Вильтширский пёс, но ведешь себя при этом как Чеширский кот?

Пёс, всё ещё размером с чихуахуа, пролетел через окно и завис над серединой переднего сиденья.

— Очевидно, кот не подходил Сесилии. Она сама выбирала, кто будет сопровождать её в Стране чудес. По всей видимости, ей нужен был верный друг, почему бы не canis familiaris? «Пёс в своём уме» — знаменитая фраза кота. Ей нужно было хоть немного здравомыслия. Ты же не призвал для своей игры друида Лини или колдунью Сиони, почему тогда требуешь от моего создателя придерживаться более высокого стандарта?

Я опешил.

— Стой, то есть ты намекаешь, что Хейли... — мы с женой нервно переглянулись. — Это полная чушь, мы вместе уже тысячу лет. Чтобы так было, нужно переписать половину всей нашей жизни...

Пёс похихикал.

— Я не говорил ничего такого. Задавай свои вопросы, Искатель Знаний.

— Ты специально пудришь мне мозги. Ладно, умник, побудь немного предсказателем, скажи, как сработает мой Хитрый План?

Он замолчал и уставился в пустоту. Хейли повернула на северо-восточный выезд к шоссе, в сторону нашего предполагаемого убежища. Девочка-дракон следовала за нами, почти не поднимаясь в небо, видимо, опасалась вертолётов, кружащих над стадионом. Наконец пёс снова заговорил, словно... смирившись?

— Если тебе все равно, куда попасть, то тебе все равно, в какую сторону идти. Если даешь Люку Скайуокеру световой меч, изволь дать Дарту Вейдеру Звезду Смерти. Но всё зависит от перспективы — кто злодей, а кто победитель? Вопрос висит в воздухе. Так или иначе, налей пинту для Гиннесса... переиздание не пошло ему на пользу.

Аллюзии на Звёздные Войны? Серьёзно? Я не дал моему скептицизму превратиться в последний вопрос.

— Ладно, самое интересное. Посмотрим, какую безумную чушь ты сморозишь насчёт этого. Хочешь присоединиться к нам? — спросил я с улыбкой.

Наконец-то мне удалось застать его врасплох. Думаю, вместо искреннего приглашения он ожидал очередную подколку. Он застыл от удивления, а потом на его морде появилось несколько глупое выражение. Хейли одобрительно улыбнулась.

— Мы всегда хотели завести собаку. Не волнуйся, мы все тут ненормальные.

— Еще она мне цитировать будет... — Пёс фыркнул и отвернулся в задумчивости. — У меня был только один хозяин, теперь она живёт в моей голове. Я искал кров, а нашёл вас двоих. Пожалуй, можно сказать, что я был лицемером. Но думаю, я согласен. Я готов на время стать вашей собакой. — Он снова начал исчезать, мурлыкая под нос песенку. Сперва исчезло мясо, в воздухе несколько секунд висел только собачий скелет, но потом и он пропал.

Мы выехали на шоссе, Скайлар наконец-то решилась подняться выше и закружила над грузовиком. Хейли взглянула на меня:

— Хм-м... надеюсь, он подружится с котом.

— А я надеюсь, — вздохнул я, — что он не спалит дом, если почувствует, что испачкался. Но вообще я рад, что теперь он с нами. Я посплю, разбуди меня, когда будем на месте.

* * *

На месте мы оказались спустя пару часов, поздним утром. Хейли потрясла меня за руку, чтобы разбудить, Скайлар шумно приземлилась неподалёку. Вокруг был лес, классический пейзаж для юга Миссури, грузовик стоял в тупике грунтовой дороги рядом с одиноким почтовым ящиком. Перед нами был забор, ограждающий большую территорию, в середине которой...

— Чтоб мне провалиться, — сказал я, — это правда бункер.

Самое настоящее бетонное чудовище, он простирался, пожалуй, на пол-акра, все стены были испещрены зловещими смотровыми щелями и иллюминаторами, выкрашены в зелёный и обложены дёрном, чтобы замаскировать строение с воздуха. Единственная амбарная дверь, достаточно большая, чтобы могла въехать машина, была открыта настежь. Следов жизни не наблюдалось, за исключением свежих отпечатков шин, вероятно, оставленных теми же парнями, что вчера устроили нам засаду.

Хейли вылезла из грузовика и снова приняла форму дракона.

— Пойду проверю, а ты оставайся здесь.

Как будто у меня был выбор. Я заметил, что теперь она стала воистину огромной. В Pathfinder разделение на размеры было каким-то странным. Например, средним считалось существо ростом с человека, а выше как на один, так и на шестнадцать футов было уже крупным. Хейли быстро приближалась к верхней границе этого диапазона, теперь лошадь была ей где-то по плечо. Однако пока она не дотягивала размером до нашего самого маленького спутника, но скоро это изменится.

— Скайлар и Делмут, оставайтесь у грузовика. Пёс, если ты здесь, пойдём со мной.

Легко подпрыгивая, Хейли припустила вперёд. Трава сбоку от неё слегка пригибалась... что-то следовало за ней, вероятно, наш блохастый друг. Она просунула голову в гараж, окликнула и, не дождавшись ответа, скрылась внутри.

Делмут подошла к грузовику с моей стороны.

— Что это за место? — спросила она, указывая на бетонное строение.

Я громко выдохнул. Как объяснить пришельцу концепцию выживальщиков?

— Ох. Ну, есть люди, которые верят, что... вот-вот наступит апокалипсис, что правительство объявит войну собственным гражданам или что мы ввяжемся в такую тяжёлую войну, что даже на родине будет небезопасно. Некоторые из них, у кого много денег и времени, строят подобные места, чтобы пережить в них конец света.

— Разумно, учитывая обстоятельства. Но как бы оно им помогло? Если бомбы правда такие мощные, как ты говоришь, они бы всё равно в конце концов умерли с голоду. Им надо было ещё хотя бы ферму построить.

— Как мне кажется, долгосрочное выживание не является их целью. Им просто хочется построить место, где можно было бы чувствовать себя в безопасности. Это нерациональное желание, в основном вызванное страхом перемен и потребностью держать всё под контролем. Они могут сидеть внутри, ощерившись пушками, и верить, что никто не помешает. Конечно, если бы кто-то действительно захотел им смерти, было бы достаточно уничтожить инфраструктуру. Но в краткосрочной перспективе это хорошее убежище.

Хейли высунула голову, опять человеческую, и помахала. Я сдвинулся на место водителя, Делмут села на пассажирское сиденье. Мы завели грузовик в гараж, Скайлар залетела следом.

По правде говоря, внутри было не так уж плохо. Грубо, но функционально. У них даже был генератор и свет. Пол выстилала необработанная древесина, в остальную часть здания вела металлическая дверь. Скайлар закрыла на засов дверь гаража и протиснулась в дальний угол. Я по прежнему не мог самостоятельно стоять, так что Хейли снова усадила меня в инвалидную коляску.

— Я прошлась по надземной части, внутри никого, — сказала Хейли. — На нижний уровень ведёт лестница, ещё я видела продуктовый склад, довольно скудный арсенал, казармы и несколько комнат с прорезями для оружия. Скайлар придётся остаться здесь, но остальным хватит места внутри. Что бы ты там ни придумал, надеюсь, оно того стоит, потому что бензин почти кончился, и мы забрались далеко от города.

Я улыбнулся. За кого она меня принимает, я что, концов света не видел, что ли? Я прикрыл глаза, пытаясь прочувствовать атмосферу этого места. Покой. Тишина. Пространство, чтобы прийти в себя, чтобы подумать. Идеально.

— Несите книги по Pathfinder, они в кузове, рядом с консервами. Надеюсь, у нас есть несколько дней. Пришла пора для метагейминга, какого не видывал свет.

---

1) в оригинале игра слов: tales and tails — омофоны

Вернуться к тексту

Дровосек Делмут, настоящее время

* * *

Делмут чувствовала себя немного лучше после двух дней в бункере. Шон привёл мисс Хейли в полный восторг, показав что-то, хотя Делмут так и не поняла, как можно просто объявить себя мастером-ремесленником, пусть даже в какой-то дурацкой игре и с помощью магии? Но в первый же день мисс Хейли забрала всё золото и скрылась в подвале, выйдя только через восемь часов со словами, что её лимит на ночь исчерпан. На следующий день всё повторилось. Над чем бы они ни работали, Делмут надеялась, что всё получится. У неё перед глазами всё время стояла картина сваленных в кучу тел вдоль обочин и жужжащие над лагерем огромные чёрные штуки, которые Шон назвал «Чёрными ястребами». Они вообще не были похожи на птиц этого мира и казались очень опасными. Мир был слишком враждебным к её виду, нужен был спаситель.

С помощью мобильных Делмут связалась с Айен на стадионе и узнала, что военные не стали их перемещать, даже наоборот, привезли ещё несколько тысяч беженцев. Все выходы забаррикадировали и оградили колючей проволокой. Еды хватало, моральный дух пока держался... Загон для гнездования функционировал, так что была надежда, что немощные и повреждённые оболочки скоро можно будет заменить, никаких эпидемий, к счастью, не бушевало, но в целом над лагерем висело чувство тревоги. Военные в любой момент могли их убить, а всех человеческих друзей забрали. Некоторые инфоморфы пробовали прорваться через баррикады, их убили на месте, но других расстрелов не было. Айен чувствовала, что армия чего-то ждёт. Она продолжала вербовать новых членов сопротивления, и им удалось обнаружить несколько многообещающих технических туннелей, которые гипотетически можно было использовать для побега, когда придёт время. Человеческую активность заметили только в одном, хотя никто не знал, что конкретно там делают люди.

Делмут не стала тратить время зря и решила научиться водить грузовик, хотя её длинные передние лапы и не были приспособлены для этого. Человеческая техника её очаровывала. Сила, заключённая в их транспорте, доступная каждому... неудивительно, что весь их мир был застроен городами.

Ещё она много времени проводила с мисс Скайлар. Очень давно Делмут не встречала такой юной души, и душа искренне радовалась возможности поговорить с ней о мире, который обе они открывали для себя впервые.

— Какими были твои родители? — спросила девочка-дракон, лежа перед гаражом на круглом животе. Хотя она и прилегла, Делмут едва доставала ей до подбородка.

— О, я выросла с двумя братьями, — начала вспоминать Делмут. — У нас было около десяти родителей, согласившихся вложить частичку себя в наше создание. Мы жили в большом кирпичном доме в центре шумного города. Когда я впервые открыла глаза, я знала понемногу о стольких вещах! Как разговаривать, как делать бумагу, как давать сдачи, как размножать оболочки. Но я не понимала, зачем мне всё это. Родители так часто приходили и уходили, что их лица для меня просто размылись.

— Я знаю, каково это, — фыркнула девочка. — У Отца никогда не было на нас времени. А когда Мать умерла, он отправил нас к соседям на домашнее обучение, или, проще говоря, позволил старшим нас растить. Пайпер и Хантер были мне скорее как мама и папа, а теперь он... он... — она громко всхлипнула. — Умер, и я не знаю, что делать. А остальным вообще всё равно!

Делмут обняла её большую мордочку.

— Им не всё равно, просто сейчас с их разумом что-то неладное. Мисс Хейли говорит, их затянуло в историю того монстра. Мы их вытащим. И мне кажется, после того, что ты сделала для мисс Хейли, она всегда будет твоим другом. У них с Шоном нет детей, уверена, они примут тебя, как собственного ребёнка.

На самом деле Делмут не была так уж уверена, да и в целом она не до конца понимала всю тему с «биологическим размножением», но девочка явно нуждалась в утешении.

И амулет! Как только Делмут узнала, что он является источником драконьей магии, то тут же уговорила Скайлар пообещать отдать его. Малышка считала его проклятьем, но по мнению Делмут он был высшим благословением. Без свободных оболочек все оказались привязаны к одному телу, а мир вокруг был жесток. Что же плохого в том, чтобы иметь тело с бронёй солдата, крыльями разведчика, да ещё и с невероятным огненным дыханием? Это же просто мечта.

Помимо вышеперечисленного, Делмут общалась с Шоном. Мисс Хейли почти сразу после приезда перешла на следующий уровень магии, что бы это ни значило, и использовала на муже заклинание под названием «Инфернальное исцеление», которое по правилам почему-то считалось злым. За одну минуту раны, которые сами заживали бы многие месяцы, затянулись, и его нога стала полностью рабочей, хотя, похоже, произошло какое-то повреждение нервов... либо разум не поспевал за телом. Так или иначе, весь следующий день Шон не очень твёрдо стоял на ногах, и Делмут составила ему компанию для прогулки по лесу.

Когда Делмут подошла, Шон прыгал на сухие ветки под громкие крики птиц. Выходит, разум всё-таки повреждён. Делмут решила попрактиковаться с ним в разговоре на своём языке, чтобы отвлечь.

— < Почему на мисс Хейли исцеление сработало хуже? Она применила на себя заклинание несколько раз и раны уменьшились, но не срослись до конца. >

Шон вздохнул, как обычно это делал, пытаясь сообразить, как объяснить Делмут некую концепцию.

— < У неё... по игровой системе... огромная шкала здоровья, которая определяет, сколько урона можно получить. У меня в лучшем случае единиц десять здоровья, а у неё, пожалуй, больше сотни. Это заклинание исцеляет примерно десять очков... >

— < Достаточно, чтобы полностью вылечить тебя, но почти незаметно для неё. Она может пережить то, что девять раз убило бы обычную оболочку, но... >

— < но лечение потребует гораздо больше ресурсов. > — закончил он. — < Да. Но всё же лучше пусть у неё будет эта шкала. >

Он очень боялся за жену, хотя та была бронированной машиной для убийств, а сам он почти умер от одной-единственной пули. Это было мило, но вместе с тем немного глупо. Ах, любовь. Делмут скучала по своему партнёру.

Она решила поднять более щекотливый вопрос.

— < Кажется, ты нервничаешь. Из-за нашего укрытия? Но вчера ты был так уверен насчёт своего плана, что беспокоит теперь? >

Явно смущённый собственным поведением, он отвернулся к густым зарослям, окружающим участок. Делмут очень захотелось разобраться с теми кустами, разрубить их лапами и унести, но время было неподходящее. Шон надолго замолчал. Делмут решила, что он вообще ничего не скажет, но в конце концов он ответил вопросом на вопрос:

— < Почему ты решила присоединиться к нам, мисс Ди? Ну, кроме твоей увлечённости драконами. >

Подумав, Делмут ответила:

— < Я не искатель приключений, пожалуй, как и все мы. Но я видела, что пока остальные сидят и ждут, вы пытаетесь что-то предпринять. Если кто-то и изменит мир, то это люди, подобные вам. Я хочу, чтобы к голосу моего народа прислушивались, чтобы рядом с вами был защитник наших интересов, когда вы получите власть. >

Шон кивнул, но не перестал хмуриться.

— < Значит, если мы движемся вперёд, тебе неважно, правы мы или нет? >

Делмут искренне не понимала вопроса. Неопределённо махнув лапами, она сказала:

— < Мне кажется, пока вы заботитесь о благе других, вы правы. Если я найду того, кто заботится больше, скажу. >

На этот раз Шон не ответил. Посидев рядом некоторое время, Делмут ушла искать другую компанию.

Пса она избегала, было в нём что-то, что заставляло нервничать. Куда бы он ни пошёл, то тут, то там появлялись призрачные создания, которые двигали предметы или странным образом разыгрывали друг друга. Пёс по большей части гулял сам по себе, но когда Хейли выходила из подвала, он был тут как тут. Делмут решила, что лучше иметь в его лице союзника, но, несмотря на помощь на стадионе, она не доверяла ему. Её как создание чистого разума беспокоил сам мир его истории, в котором игра слов могла менять законы природы. Она не хотела знать, что бы случилось, если бы она попала под его влияние.

Вечером второго дня, когда Шон готовил ужин из своих припасов, мисс Хейли наконец вышла из подвала, и Делмут удалось с ней поговорить. Из всей группы она больше всего уважала Хейли. За ней хотелось следовать из-за её уверенности, силы, доброты... Но всё это пока не прошло проверку в деле.

Делмут сидела некоторое время в тишине, наблюдая, как солнце медленно уплывает за горизонт.

— Мы почти не разговаривали, — наконец сказала она.

— Да, прости за это, — задумчиво ответила Хейли. — Ты вызвалась помочь, а я практически не обращаю на тебя внимания. Я просто не поспеваю за всем. Спасибо, что общаешься со Скайлар, мне кажется, она не очень социализирована.

Делмут сорвала колосок странной инопланетной травы и пожевала его мандибулами.

— Помогаю, чем могу. С такими сильными врагами от винтовки сейчас толку нет. Как вы с ними справитесь?

Хейли пробормотала несколько слов, и в небе над участком ожило изображение. Это была огромная гравюра на дереве, изображающая четырёх мужчин, один страшнее другого, верхом на огромных животных. У первого был лук, у второго меч, у третьего весы, а последний скорее напоминал скелета, обтянутого кожей. Детали были поразительно чёткими.

— Способна создавать подобное, а ведь её сила только начала развиваться, — пробормотала себе под нос Делмут.

— Аслан никогда не был нашим врагом, — прервала её размышления Хейли. — Последнее время я постоянно вспоминаю эту картину. Альбрехт Дюрер, «Четыре всадника». Мор, Война, Голод... Смерть. Вот наши враги.

Следовало признать, звучало мудро.

— И ты бы пошла на перемирие с чудовищем и безумцем, если бы это позволило их победить? — спросила Делмут.

Хейли не отрывала глаз от картины.

— Это тоже меня беспокоит. Но если применить латеральное мышление... Перемирие остановило бы борьбу, позволило бы нам обоим заняться остальным миром. И вы были бы в безопасности. Как бы ужасно ни звучало, я даже не обеспокоена, что он может убить других людей, если мы оставим его в живых. Я надеюсь, что с помощью моей силы это станет обратимо. И кто знает, возможно, он правда отправляет праведников в рай. Теперь мир совсем иной, никогда не знаешь, чего ожидать. Скоро я буду иметь полное представление о своих возможностях, тогда и решим. Но если до этого дойдёт, как с ним договориться? Для его победы необходима моя смерть, а я не могу вывести себя из игры.

Хейли нахмурилась. Гравюра исчезла, на её месте возникло изображение человеческой оболочки, мужчины, прибитого гвоздями к большой деревянной стойке. Люди создают такое жуткое искусство.

— У меня всего одна попытка, — продолжила Хейли, — я не смогу вернуться. В отличие от него.

* * *

Шон и Хейли, 8 лет назад

* * *

Я захлопнул дверь в квартиру и издал первобытный крик:

— А-а-а-а-а!

Хейли рухнула на диван лицом вперёд, её сумки повалились на пол.

— У-ух.

Отдышавшись, я упал на диван рядом с ней.

— Серьёзно, хуже некуда. Никаких больше свадеб. Хватит с меня семьи. Никогда больше не выйду наружу.

Не поднимая головы, Хейли сказала:

— Никогда? Категорично, но я начинаю склоняться к такому же решению. По крайней мере, больше никаких сестёр.

— Ты шутишь? — не согласился я. — Твоя сестра — это, пожалуй, лучшее, что было. Страдания сближают, а она подобна полосе препятствий после трёх миль бега. Заминированной.

Хейли повернула голову и смерила меня взглядом. Я подумал, что она в кои-то веки немного пьяная.

— Не вздумай бросать меня ради неё.

Я рассмеялся.

— Я говорю, что она ужасна, вроде совместно пережитой травмы, которая только сильнее сближает. Она умудрилась превратить всё мероприятие в кошмар для доброй половины гостей, это мощно. И ещё, ты пьяная.

Она фыркнула.

— Не-е-ет, неправда. И про неё тоже. Она всегда была симпатичнее. Получала всё внимание. Всё время болела, и маме приходилось сидеть с ней дома. Уводила моих парней в старшей школе. А теперь я должна смотреть, как она выходит замуж и вселенная вращается вокруг неё.

Я сдержал смех, поскольку чувствовал, что в противном случае обязательно получу ногой.

— Но посмотри, как прекрасна теперь твоя жизнь благодаря ей! Если подумать, даже твои достоинства — её заслуга.

Преисполненная жалости к себе, Хейли закивала, пока мои слова не дошли до неё.

— Стой, что? — она подозрительно уставилась на меня.

— Ну, чтобы не походить на неё, ты пошла в колледж, и вот уже пишешь докторскую. В свои двадцать ты не тратила время на свидания, ведь она всё равно всё портила, и теперь у тебя прекрасные отношения с классным парнем. — Меня всё-таки пнули, но легонько. — Тебе пришлось научиться оставаться наедине с собой, так что ты стала поразительно разумной, сочувствующей личностью, рядом с которой приятно находиться. Чёрт! Да она обо всём позаботилась.

Хейли надулась, но глаза были весёлыми.

— Не надо издеваться, ты — единственный ребёнок, тебе не приходилось соревноваться за родительскую любовь.

Я серьёзно кивнул.

— Это правда, думаю, мои родители были не способны на эмоции. Но тебе пришлось соревноваться, как результат ты делишься своей любовью так, словно у неё есть срок годности. Снова спасибо сестре! Все твои достоинства — это яркие отражения в тёмном пруду её личности.

— Мы не узнаем, кем являемся, пока не выйдем за привычные сценарии, — вздохнула Хейли, сдаваясь. — Она всегда нарушала мои. Когда мы были маленькими, я противопоставляла себя ей и очень быстро развивалась в тех сферах, которые подходили под картину. Но в остальных я так никогда и не выросла. Так и не научилась разговаривать с людьми, строить отношения, потому что она хорошо это умела. Но в глубине души я всегда хотела этого, и это больно.

Я взял её за ногу и сдвинул в сторону.

— Ну, теперь-то ты навёрстываешь. В юности мы создаём свою личность, глядя на других людей и размышляя «хочу быть как он» или «я не такой», и, кажется, нет ничего важнее, чем поддерживать эту маску, слиться с ней. Но на самом деле никто не знает себя настолько хорошо, и нужно прожить с этой маской некоторое время, чтобы понять, насколько она подходит. Ты осознала, что некоторые её части, изоляционистские части, тебе не соответствуют. И я рад этому, потому что как бы иначе мы встретились?

Хейли не ответила, так что я продолжил.

— Самое главное — понимать, когда пора снять маску, и уметь сказать «всё-таки это не я», не ощущая себя при этом лицемером. Ты смогла признаться себе, что нуждаешься в любви. Порой мне кажется, что весь смысл жизненных испытаний в том, чтобы научить нас, что всем нужна любовь.

Я услышал сопение: в процессе моей проповеди Хейли уснула. Но ничего, в те дни я мог в любой момент сказать, что люблю её. Я укрыл её пледом, поцеловал в лоб и выключил свет.

* * *

Чарльз Каур, настоящее время

* * *

Ему снился дом. Он знал, что это сон, но всё же... он был дома. Через окно он видел, как на огромном заднем дворе в траве играли трое его сыновей и две дочери. Жена в соседней комнате готовила ужин, живая... Что было совершенно невозможно, поскольку она умерла при родах шестого ребёнка. Этого не могло быть на самом деле, но... на одно солнечное мгновение, ему было всё равно. Он позволил сну продолжаться, схватился за него, не давая утечь сквозь пальцы. Но потом всё закончилось. Он повернулся к красноглазому мужчине в синих джинсах и ковбойских сапогах, который сидел за обеденным столом напротив. В самодовольной улыбке незнакомца было что-то такое, что вызывало глубоко внутри боль, похожую на боль в суставах, когда ты стар и чувствуешь приближение зимы, возможно последней.

— Полагаю, у тебя ко мне дело, иначе ты не вписываешься в картину.

Ухмыляющийся мужчина кивнул и насмешливо продекламировал:

— Радостью буду радоваться о Господе, возвеселится душа моя о Боге моем; ибо Он облек меня в ризы спасения, одеждою правды одел меня, как на жениха возложил венец и, как невесту, украсил убранством.

Чарльз обнаружил, что одет в форму, и хмыкнул.

— Значит, теология. Я должен встретиться с твоим Богом?

Ответ прогремел так громко, что Чарльз решил, что проснётся.

— И твоим тоже. Здравствуй, Чарльз Каур, благодарю тебя за служение.

Снаружи, на залитом солнцем крыльце стояло существо. Между мной и детьми, мелькнуло в голове у Чарльза. Оно было огромным, величественным и добрым, и смотрело на мир так, словно уже случилось Второе пришествие. Сердце полковника затрепетало от радости, а вместе с тем, чего уж скрывать, от подтверждения, что он всё делал правильно. В глубине души он очень боялся, что, возможно, ошибался. Он молил о каком-нибудь знаке, и вот его бог, его спаситель наконец пришёл за ним, теперь всё можно было сделать правильно.

Но за последние дни Чарльз стал гораздо подозрительнее и осторожнее. Он снова повернулся к кухонному столу, однако красноглазый мужчина исчез. От души немного отлегло... чем бы оно ни было, но если оно работало на Льва, возникали вопросы.

— Значит это ты пришёл с севера. Из-за тебя молчит Сен-Рено. И по твоей команде убили моих людей на стадионе в Мидленде? Господь, ты должен многое объяснить.

Лев покачал головой, заставив золотую гриву колыхаться.

— Я держу ответ только перед одним, и Ты не Он. Беспокойство о подчинённых делает тебе честь, но тревожиться не следует. В моих владениях смерть не имеет большого значения. Ты вновь увидишь тех, кто ушёл за вуаль. Так нужно, чтобы настал золотой век. Я собрал людей из Сен-Рено под своим командованием. Ты присоединишься к нам? Мидленд должен быть на моей стороне.

Сомнений не убавилось. Полковник Каур, теперь одетый в парадную форму, опёрся двумя руками о стол. Что-то в образе Льва его беспокоило. Безразличие к жестокости, пренебрежение жизнями... это напоминало ему о собственных качествах, с которыми он не мог больше мириться, которые он прямо отвергал.

— Если бы ты пришёл с миром, я бы преклонил колени. С радостью. Но ты стрелял первым, хотя зная меня, должен был понимать, что для этого нет причины. Как докладывает разведка, сейчас по миру ходит не один бог, а дьявол, как известно, склонен принимать приятные формы. Ты начал диалог с насилия, торгуешься с позиции силы. Чего ты боишься? Что произойдёт, если я отвергну тебя?

Лев зарычал, снаружи сделалось темнее, но в дом он не вошёл. Подошли дети. Четверо из них носили короны, но у Хантера, его старшего сына, были остекленелые глаза, а рубашка висела клочьями и была залита кровью. Большой кот презрительно сказал:

— Страх. Начало мудрости — страх Господень. Я боюсь страданий, которые случатся, если ты восстанешь против меня. Против собственных детей.

Чарльз опешил.

— Так они живы?! Они исчезли в ночь катастрофы, мы... Я думал... — в его сердце снова разгорелась надежда... и злость. Ты мог сказать. Мог позволить мне увидеться с ними.

Лев торжественно кивнул.

— Они были избраны, сын Адама. Им суждено стать королями и королевами этого мира, когда мы доберёмся до башни.

— А Хантер? — тихо спросил Чарльз, в его голосе прозвучала угроза. Он был опасно близок к тому, чтобы не подчиниться существу, которое, как он искренне считал, могло быть его богом. — Что уготовано ему?

— Он не позволил помочь ему, предпочёл вере коварство. Его тюрьма, как и твоя, только в голове, однако ты заперт в ней и так боишься обмана, что не можешь выбраться наружу.

Полковник медленно выпрямился, подошёл к стеклянной двери и встал лицом к лицу со зверем, между ними было лишь тонкое стекло. Даже во сне присутствие этого божественного существа пронимало до нутра, но Чарльз взял себя в руки и посмотрел ему прямо в глаза. То, что он увидел там, не заставило его вздрогнуть, за свою службу он совершал вещи и похуже.

— Я знаю, что ты не Иисус. По крайней мере, не мой.

Лев сердито прижался к земле, готовясь к прыжку. Снаружи ударила молния. Буря захлопала окнами, но никто не двинулся с места.

— Почему ты так уверен, Чарльз Каур?

— Иисус бы знал, что стоит ему хоть пальцем тронуть моего ребенка, и я посмотрю Ему в глаза и отправлюсь прямиком в ад.

Лев прыгнул, Чарльз знал, что стоит попасть в эти когти, и он тут же умрёт, хоть это и был сон. Но стекло выдержало. Крепость его разума всё ещё принадлежала ему. Лев зарычал, и часть дома разрушилась.

— Ну что, божок! — крикнул Чарльз, пытаясь перекричать шум. — Приводи свои армии, своих демонов, все силы мироздания! Мы выстоим, сукин сын!

Дом с грохотом разрушился, и всё погрузилось во тьму. Чарльз стоял так целую вечность, гадая, жив ли он. Наконец, зажглась спичка, озаряя светом пространство. Он снова оказался за кухонным столом, в центре бескрайней пустоты. Напротив сидел красноглазый мужчина, он пытался закурить, укрывая сигарету от чудовищного ветра, которого Чарльз вообще не ощущал. Одежду мерзкого типа метало ветром, ему пришлось откинуться на стуле, чтобы удержаться, хотя делал он это с бесконечным спокойствием. Нагло улыбнувшись, он сказал:

— Прости за кота. Он не очень-то ручной.

Чарльз задумчиво смерил его взглядом.

— Не похоже, чтобы ты обычно был на его стороне.

— Стороны? У меня нет стороны, кроме собственной, — мужчина развалился на стуле и сделал затяжку. — Что дала мне вселенная, чтобы я заботился о том, что с ней станет? Одно время мы с ним шли рядом. Но я — тот, кто задавал темп, и продолжу шагать ещё долго после того, как он исчезнет.

Каур кивнул.

— Значит, у тебя есть встречное предложение?

Мужчина подался вперёд, его сигарета потухла. Стало темно, но Чарльз всё ещё видел глаза, идеально красные и словно светящиеся изнутри.

— Никаких предложений, приятель, никаких договоров. Просто совет на будущее. Порой в игре жизни единственное, что остаётся — это опрокинуть доску.

Глаза моргнули и исчезли, и Чарльз снова оказался во тьме. Совсем один.

Подскочив, он проснулся и услышал, что в дверь кабинета стучали. Он поднялся с раскладушки и открыл дверь. Стоящий снаружи капитан Китченер отдал честь.

— Сэр! Доклады с полей. В Сен-Рено какое-то движение, но мы не знаем, что именно там происходит. От Коперники прошла... огненная волна, все подразделения к востоку оттуда просто исчезли...

— Свяжись с эскадрильей Редман, — перебил его Каур, — нам нужны все оставшиеся истребители. Я хочу, чтобы вдоль семидесятого коридора стояли подразделения в боевой готовности. Техника на дорогах, пехота у эстакад. Он бог, но его армия передвигается на колёсах. Увидите что угодно, что идёт по семидесятому с востока, стреляйте.

Каур посмотрел на стадион, который теперь наполовину был лагерем беженцев, а наполовину — полевым пунктом управления. Казалось, что-то изменилось. Как будто он стал выше, и как-то вычурнее, и теперь больше напоминал старый римский колизей. Но эта мысль не задержалась у него в голове.

Капитан обеспокоенно смотрел на него.

— Сэр! Это же гражданская дорога в центре страны! Три дня назад вы говорили о Священной Войне, два дня назад приказали устроить бойню этим пришельцам, а теперь говорите о том, чтобы стрелять по нашим же гражданам. Мы не можем, полковник.

Полковник покачал головой.

— Нет, капитан, теперь это его люди, и они первыми открыли огонь. Мы или защитим себя и этот город, или погибнем. Возможно, весь мир погибнет. Он будет следовать тем путём, и не знаю, чего он хочет, но смерть для него ничего не значит, а для своих целей он собирается использовать моих детей. Он всё равно всех нас убьёт. Или ты правда веришь ему после того, что он сделал с твоими людьми два дня назад?

— Нет, сэр, не верю, — после недолгого раздумья сказал капитан. — Но как с ним бороться? Он ведь взорвал спутники, сэр. Просто стоя на земле.

Полковник ответил уже по пути к зданию связи.

— Мы можем застрять у него в горле, капитан. Можем заставить его потрудиться. Свяжите меня с NMO.

* * *

3 дня назад

* * *

Мы с Хейли, Делмут, Скайлар и Псом сидели в тёмном гараже перед стопкой книг.

— Пришла пора для метагейминга, какого не видывал свет.

— Будет просто, — фыркнул Пёс. — Я вот за всю жизнь вообще никакого метагейминга не видывал.

Делмут тоже выглядела озадаченной. Я откинулся на спинку.

— Ладно, по порядку. Как вы знаете, Хейли теперь существует по правилам Pathfinder. В этой игре есть много разных систем, определяющих, насколько твой персонаж сильный и сколько урона он может пережить. Больше других сломаны системы, управляющие магией.

Хейли, сидящая напротив меня в человеческом обличье, кивнула.

— Логично, ведь эти системы не представляют никаких реальных сущностей, то есть их ограничивает не так много всего, да и задуманы они фантастическими.

— Именно, — кивнул я. — Pathfinder не настолько сломан, как предыдущие игровые системы, но и в нём можно найти поразительные лазейки, а у нас всё работает по букве правил. Итак, мы с вами запустим производство бесконечных желаний.

— Простите, — подняла лапку Делмут, — я не играла в игру, но звучит очень могущественно. Почему подобное разрешено?

Хейли повернулась к ней.

— Ну, это общая проблема для подобных игр, в них слишком много правил и систем, и со временем всплывают разные дыры. Обычно мастер, человек, который ведёт игру, не позволяет провернуть такое, но надо мной никого нет. По крайней мере, мне так кажется. — Она снова повернулась ко мне. — Так значит, ты хочешь провернуть трюк с молитвенной свечой? Призвать джинна и пожелать больше желаний? Но где мы возьмём свечу? Я не могу её создать, у меня нет нужных Способностей, придётся ждать как минимум следующей возрастной категории.

— Вот тут то мы всех и обскачем, — я взмахнул рукой. — При обычных обстоятельствах с твоей скоростью роста действительно пришлось бы ждать ещё несколько дней. Но уже сейчас ты можешь взять две Способности. Одну надо потратить на «мастера-ремесленника», — я передал ей книгу правил, указывая на нужный отрывок.

— Ага, значит, я могу использовать обычный навык ремесла в качестве уровня заклинателя для целей этой Способности. То есть, если я вложу двенадцать очков в создание книг или вроде того, то...

Я оживлённо хлопнул в ладоши:

— Получишь ещё плюс два за ремесленника, плюс три за прокачанный классовый навык, плюс четыре за интеллект, и вот ты уже создаёшь предметы как заклинатель двадцать первого уровня. На проверки ремесла идёт базовая десятка, два очка получишь за помощь напарника и легко сможешь создавать что угодно вплоть до тридцать третьего уровня сложности. Этого более чем достаточно, чтобы создать Свечу, её всегда недооценивали. Всё, что нам нужно, это примерно четыреста тысяч долларов в золотом эквиваленте, а я полагаю, столько у нас есть... — Я кивнул на грузовик, где лежала наша добыча. — И примерно через два с половиной дня ты сможешь создать свечу. Столько, думаю, мы протянем.

Хейли улыбнулась, я видел, как идея захватывает её разум.

— Придётся пожертвовать одной Способностью, но мы сможем это подправить, когда получим бесконечные желания. Ладно. Могу начать уже сегодня, все согласны?

Все дружно закивали, даже Скайлар, которой пришлось слушать, нависая над остальными. Мне показалось, все немного в замешательстве, но это нормально... если они захотят, через несколько дней мы сможем пожелать, чтобы понимание пришло прямо им в мозг. Хейли закрыла глаза и принялась за работу.

* * *

Сегодня

* * *

Шёл наш третий день в бункере, пятый после Обмена. Хейли вышла из подвала, когда мы сидели перед гаражом и смотрели на северо-восток. Оттуда доносились далёкие звуки артиллерии, приглушённые хлопки и долгие рокочущие взрывы, изредка перемежающиеся со вспышками, напоминающими молнии с низких облаков.

— Думаешь, далеко? — спросила Делмут, сидя рядом со мной на траве.

— Многие мили, — ответил я, хотя, по правде говоря, не знал наверняка. — Вблизи бы этот шум оглушал, так что, думаю, не меньше двадцати-тридцати миль.

Очень хотелось посмотреть новости, ну или хотя бы послушать радио. От бинокля среди деревьев толку не было никакого, разве что я мог бы попросить Скайлар или Хейли поднять меня в небо, но я не собирался этого делать, учитывая, сколько военных вертолётов и самолётов проносилось над нами в обе стороны. Я не знал, зафиксирует ли радар дракона, и не стремился узнать.

— Что происходит? — спросила Хейли, превращаясь в дракона. Вероятно, почувствовала наше настроение.

За три дня она ещё сильнее выросла, и теперь в длину была не меньше семнадцати футов, а весила, пожалуй, несколько тонн. Она буквально возвышалась над нами, догнав Скайлар, и перешла теперь в возрастную категорию «юная». Её рога и спинные отростки впечатляли гораздо сильнее, чем неделю назад: они больше походили на слоновые бивни, хотя и располагались, конечно, иначе. От одного её присутствия словно становилось светлее, и она притягивала внимание группы, сама того не замечая. Пока мы не отрываясь смотрели на неё, она вглядывалась в лес, но, похоже, увидела там не больше, чем мы.

— Война, — сказал Пёс. — Война за сердце и душу мира. Тебе тоже придётся сражаться.

Она наклонила огромную голову.

— Это всегда входило в наш план, но теперь в рукаве есть туз.

— Так у тебя получилось? — спросил я, поднимаясь на ноги.

Она протянула лапу, в которой была крошечная (относительно размеров Хейли) вытянутая свеча. Простая, белая, ничем не украшенная, такую легко можно встретить в любой церкви или на праздничном столе. Но, несмотря на всю обычность, казалось, она имеет вес. Этот предмет мог менять мир, обладал силой перестраивать реальность.

— Если бы я не видела собственными глазами, как золото на четыреста тысяч долларов плавится и превращается в эту штуковину, я бы подумала, что меня надурили, — сказала Хейли.

Группа вежливо помолчала. Наконец Делмут сказала:

— Думаете, стоит подождать, прежде чем её зажигать? Есть какое-то благоприятное время?

Её колебания были понятны, мы собирались пересечь некую границу. Я задумался, пытаясь игнорировать приглушённые взрывы, намекающие, что нужно спешить.

— Полагаю, нельзя рассчитывать, что план сработает, просто потому что он есть. У нас не тот тип сюжета. Да, мы получили свечу, и в наших интересах её использовать и получить максимальную выгоду для всей группы. Но перед вызовом нужно обеспечить Хейли все доступные преимущества. Дорогая, ты ведь только что перешла в новую возрастную категорию? Так давай укомплектуем тебя.

* * *

2 дня назад

* * *

— Я пришёл, чтобы «Помочь товарищу», то есть тебе. — пробормотал я, спускаясь по лестнице в подвал, где трудилась Хейли. — Я расскажу, как писать реально хорошие книги, и это каким-то образом поможет тебе создать свечу.

Мы не очень представляли, как можно создать Магический предмет с помощью написания книг, выбранного Хейли ремесленного навыка. Правила это разрешали, но мы совершенно не понимали, что это подразумевает. Хейли составила и записала в большой блокнот самое детальное в мире описание волшебной свечи, тысяч на сорок слов. И вроде бы это работало: куча золота на столе медленно таяла, и, возможно, под ней что-то формировалось.

Хейли откинулась на спинку стула и тяжело выдохнула.

— Какой-то сюр. Там, может, конец света, а я сижу в бомбоубежище и пишу эссе на пятьдесят страниц про восковую свечу. И если напишу достаточно хорошо, та-да! Я стану Богом.

Я подошёл и начал массировать ей плечи наиприятнейшим образом, который приберегал для специальных случаев.

— Уж лучше так, чем если бы тебя прибивали гвоздями к дереву.

Она нервно засмеялась.

— Ну, не будем забегать вперёд.

Я понял, что она не совсем шутила.

— Ох-ох-ох, что же происходит в твоём непостижимо гениальном мозгу?

Она действительно с каждым днём становилась всё умнее, хотя внешне это не так бросалось в глаза, но я видел: она быстрее понимала, сильнее сосредотачивалась, могла находить зависимости, которых я не мог проследить.

Хейли вздохнула.

— По пути сюда Пёс сказал, что Люк получает световой меч, а Дарт Вейдер — Звезду Смерти. Для целей своей истории, что бы это ни значило, Аслан хочет навязать мне роль злодея. Злодей должен стать сильнее, но вместе с тем получить большую уязвимость. А что есть наш план, если не огромное усиление?

— Справедливо, но… Подумай об альтернативе: выступить против него, не имея никаких козырей. У такого варианта нет никаких конкретных слабых мест, это уж точно.

Она покачала головой и начала расхаживать по комнате.

— Если сработает, я получу практически безграничные силы вместе с неотъемлемой уязвимостью... он хочет умереть и воскреснуть, и тогда мы проиграли. Если я выберу этот путь... — она указала на золото, — и стану его антагонистом, то сначала я одержу победу, а потом умру. Такова история Белой Колдуньи.

Мне совершенно не нравился ход её мыслей. Я остановил её, взяв за плечи.

— За одну прошлую неделю ты столько раз пережила смертельную опасность, что я сбился со счёту. Не забывай, что ты пытаешься помочь всем. Остановить извращённую концепцию Конца времён, убийства, хаос. Если он хочет, пусть называет тебя злодеем, но в этой вселенной у него нет монополии на мораль. Не играй по его правилам. Пусть Звезда Смерти останется в рукаве, мы найдём другой способ с ним справиться.

Она приблизилась и поцеловала меня, и на некоторое время работа совершенно остановилась.

* * *

Сегодня

* * *

Мы собрались в круг перед входом в бункер. Солнце скрылось за облаками, всё сделалось серым, тени пропали, а звуки войны стали более зловещими. Я подумал, что окружающая обстановка не очень подходила для того, чтобы начать путь к обожествлению, но приходилось работать с тем, что имеем. Я коснулся предплечья Хейли, больше похожего на ствол дерева, и она наклонилась к свече, которую мы не мудрствуя лукаво воткнули в рыхлую землю.

— Ладно, — выдохнула она и поднесла Магической Рукой зажжёную спичку к фитильку.

Свеча разгорелась. Ничего не происходило. Мы стояли и смотрели, как воск начинает плавиться.

— Ох, жаль, к ней не прилагается инструкций, — нервно сказала Хейли.

Было бы действительно неплохо, если бы, будучи создателем, она поняла механизм работы.

— Может, просто нужно произнести желание вслух? Скорее всего, всё довольно буквально.

— Я... я хочу призвать и подчинить одного ифрита, используя функцию свечи по созданию врат. Пожалуйста? — закончила она.

— Боже, как вежливо, — похихикал Пёс, — уверен, ты произвела на свечу огромное впечатление.

Возможно, Пёс не так уж ошибался, потому что свеча вспыхнула и исчезла в одно мгновение. Мы все отшатнулись от неожиданности. Внезапно освещение изменилось: что-то, чего мы раньше не видели, теперь излучало свет. Сквозь мир проступила огромная стена, барьер. Невозможно было оценить её высоту и удалённость: она могла быть как на противоположной стороне планеты, так и на другом конце вселенной. И новый свет проходил через всё, кроме этой стены.

— Как хорошо, что у меня нет с собой счётчика Гейгера, — нервно пошутил я.

Барьер, чем бы он ни был, начал меняться, дрожать, мы чувствовали, словно сам мир вибрирует, словно реальность пульсирует вместе с огромной стеной. Несколько невообразимо огромных блоков сдвинулись, образуя дыру. Через неё что-то прошло.

Свет исчез, но то, что прошло, осталось. Перед нами стояла трёхметровая краснокожая женщина с бычьими рогами, одетая в медную броню, испещрённую надписями, от которых глазам было больно. От её кожи исходил дым, взвиваясь в прохладном вечернем воздухе густыми чёрными клубами, а за спиной висел меч, который, казалось, был сделан из огня. И она была явно нам не рада.

Пятясь назад, я мельком подумал, как любопытно прочувствовать масштабы вживую. В фантастических книгах я часто натыкался на фразочку вроде «он возвышался над ними на двенадцать футов», но в реальности эти двенадцать футов совсем не казались настолько значительными для великана, хотя человек ростом семь футов действительно над тобой «нависал» . Лишние пять футов не делали её непередаваемо высокой, не превращали в живую деталь окружения, вроде секвой. Но это то и пугало... она просто была слишком большой. Слишком большой, чтобы быть настоящей, но тем не менее, она стояла перед нами.

— Леди Джада из города Брасс, — пропела она, словно объявляя себя в бальном зале или на арене. — Вы призвали меня.

Словно проверяя натяжение какого-то невидимого шнура, она дёрнула руками. На месте, где раньше стояла свеча, воздух натянулся и лопнул. Женщина зловеще ухмыльнулась, группа, за исключением Хейли, попятилась назад.

— Но вы не связали меня. Я представляю мировую линию Шахерезады, беспомощные смертные. Чем вы являетесь перед лицом Владычицы тысячи и одной сказки? — она освободила меч и окинула нас взглядом. — Ваша история предполагает использовать нас. Какая жалость. Для вас. Мы не подчинимся, по крайней мере, так просто.

Разметав клочья земли, женщина с рыком прыгнула к Хейли, которая даже не сдвинулась с места и ни единый мускул не дрогнул. Огромный меч со свистом рассёк воздух и ударил прямо в шею Хейли. Я вскрикнул и бросился вперёд, а руки сами потянулись к пистолетам, но потом я понял, что творится что-то странное.

— Не-е-е-ет, что...

Меч свободно прошёл сквозь тело Хейли, изображение пошло рябью и исчезло. Иллюзия! Огромный золотой дракон растворился в воздухе, проявляя под собой настоящую Хейли в форме человека. Она держала в руке вострый меч.

— Первое правило, — сказала Хейли, молниеносно отражая обратный замах джина, — не оставляй противнику времени на заклинания. Второе правило, — огненный меч, столкнувшись с вострым, просто развалился на две половины, — не сражайся огненным оружием с теми, кто дышит пламенем.

Мы с Делмут достали оружие и начали стрелять по бронированной спине красной великанши. Пули едва покусывали её, но всё же отвлекали. Скайлар закрыла голову лапами и сжалась... бедная малышка.

— Не стрелять! Нам нужно сломить её, а не убить! — крикнула Хейли. Мы подчинились, хотя было трудно бездействовать: даже без оружия женщина-ифрит была опасна. Она набросилась на Хейли, размахивая кулаками размером с булыжник, но у жены в руках всё ещё был меч, и несмотря на разницу в размерах, она была сильнее. Хейли отразила удар странной неэвклидовой плоскостью меча, Пёс принялся кусать джинна за ноги, а полуреальные лесные звери забрались на её тело и принялись тыкать, бить и кусаться.

Внезапно существо исчезло. Я оглянулся по сторонам, сердце ушло в пятки.

— Планарный переход? Неужели сбежала? Мы облажались?

Мне стоило сначала подумать, а потом открывать рот. Прежде чем Хейли выкрикнула предупреждение, я увидел, как приминается трава и ко мне несётся что-то большое и невидимое.

— Твою... — только и успел воскликнуть я, как вокруг вспыхнуло кольцо фиолетового пламени. Волосы на руках оплавились, и я застыл на месте, даже не имея возможности сменить позу для большего равновесия. Я не чувствовал жара, хотя узнал заклинание Огненной стены. Она наложила его пламенем наружу. Трава по периметру круга загорелась, над ней покачивалось марево раскалённого воздуха. Я был в тюрьме... один неловкий шаг, и окажусь в пекле.

— < Почему тебя постоянно преследует огонь? > — спросил Шериф.

— < Ну почему, иногда ещё пули, > — подсказал я.

За моей спиной женщина-ифрит, всё ещё невидимая, перешагнула через огненную стену. Пламя расступилось, очерчивая её фигуру, и я почувствовал её присутствие. В голове раздался телепатический смех. Видимо, она таким же образом связалась и с остальными, поскольку все резко остановились.

— Стоять! Опустите оружие, или я его убью. Ловко сражаешься, чешуйчатая, но мне нечего терять, а этот, — она наклонилась и положила свою гигантскую руку мне на голову, от чего я аж присел и почти ткнулся лицом в огонь, — похоже, дорог тебе. Либо ты подчинишь нам свою историю на один год, либо он умрёт здесь и сейчас.

Мне стало по-настоящему страшно. Такой же страх я ощущал на той залитой дождём дороге, когда полицейские наставили на меня винтовки. С тех пор он не отпускал меня, и каждый раз, когда я смотрел смерти в лицо, он становился всё сильнее. Страх, который вчера заставил меня со стыдом отвернуться от Делмут. Я не хотел умирать. Я не считал себя трусом, но мой разум не был готов. Я застыл, не в силах сдвинуться, не в силах думать. Шериф мягко сказал:

— < Всё будет нормально, она спасёт нас, доверься жене. Ты не трус, хотя и боишься смерти. Придётся пережить это, не теряй самообладания. >

Хейли не шевелилась. Думала.

— Третье правило, — наконец сказала она.

* * *

Час назад

* * *

— Итак, ты подросла, научилась заклинаниям, и у тебя осталась одна не потраченная Способность, — сказал я Хейли, всматриваясь во вспышки на горизонте. Она рассеянно кивнула. — Я хочу познакомить тебя с самой сломанной способностью в Pathfinder.

Хейли молча махнула ладонью, чтобы я продолжал. Довольный собой, я сказал:

— Она называется Сакральная геометрия, и с её помощью можно к любому заклинанию бесплатно добавить две невыученные тобой метамагические способности, всё что требуется — это решить в уме простую математическую задачку. И я подумал...

* * *

Сегодня

* * *

Хейли закрыла глаза и провела необходимые вычисления. Действительно до нелепости простые. Сложнее было не дать мне погибнуть.

— Третье правило. Не смей угрожать моему мужу.

От её ног во все стороны пронеслась огромная волна ледяной энергии. Ледяное цунами, снежная буря, взрыв холода — всё одновременно. Трава обледенела и рассыпалась от разницы температур. Чудовище за моей спиной сжалось и отшатнулось назад. Для неё всё выглядело ещё страшнее, ведь её вид имел уязвимость к холоду.

Я знал, что сделала Хейли, но не понимал её плана. Она сотворила устойчивый сильный Немой образ, самое гибкое заклинание из её репертуара на текущий момент, иллюзию сильнейшей ледяной атаки, от которой невозможно увернуться. Женщина-ифрит попятилась и вскрикнула, когда волна ударила по ней, но потом замерла, невредимая и ошеломлённая.

— Что-о-о? — крикнула она, осознавая, что стала жертвой второй за несколько минут иллюзии.

Это единственное, что она успела сделать, прежде чем двухтонное драконье тело разъярённой супруги придавило её к земле с таким грохотом, что мир содрогнулся. Хейли замерла, схватив в пасть шею ифрита.

— Ты забыла первое правило. Подчинись, не то потеряешь кое-что ценное для тебя.

Женщина слабо дёрнулась, но потом сдалась. Пламя вокруг меня потухло. Смотри, Шериф, на этот раз я даже не обжёгся, мы совершенствуемся! Шутка растворилась в тишине моего собственного черепа. Я всё ещё приходил в себя после потрясения. Нужно что-то с этим делать, иначе от меня никогда не будет толку.

Наконец женщина-ифрит обречённо кивнула.

— Я... признаю вашу победу. Отныне наша история подчинена вашей, я связана силой и обязуюсь служить вам. Каково ваше желание?

Мы все потрясённо застыли. Делмут нарушила тишину, невнятно пробормотав:

— Почему всем достаются оболочки лучше, чем мне?

Хейли встрепенулась и освободила хватку.

— Эм... Джада, твоя служба — это честь для нас.

Опять налегает на вежливость. Хотя это не помешает, подумал я, потирая макушку, едва не проломленную ифритом.

— Я бы хотела использовать три своих желания, — продолжила Хейли. Джада, не вставая и не произнося ни слова, кивнула. — Я желаю две Молитвенных свечи, идентичные по форме и функциональности той, с помощью которой я призвала тебя, но до использования.

Не придерёшься. Женщина-ифрит задумчиво кивнула, и перед нами появились две свечи. Что ж, значит, божественность. Как-то слишком просто. Я решил, что единственная сложность, которая осталась, это время. Но Хейли уже и об этом подумала.

— В качестве последнего желания я хочу получить полное понимание, как работает заклинание желания, доступное ифритам, но только в случае, если это понимание не сведёт меня с ума или иным образом не выведет меня из строя.

Джада закатила глаза из-за юридических формулировок Хейли, но снова кивнула.

— Моё служение окончено. При вызове других обещанная связь сохранится. — Она поднялась с земли и внимательно обвела нас взглядом. — Постарайтесь не разрушить свою вселенную. Мы не поделимся нашей.

Раздался хлопок, словно воздух заполнил вакуум, и она исчезла. Вокруг головы Хейли на секунду загорелся золотой свет.

— О... О-о-о! — Она широко распахнула глаза, а потом восторженно улыбнулась. — Я построю такую Звезду Смерти.

Хейли осталась работать снаружи, остальные зашли в бункер. То и дело до нас доносился треск разрываемого очередным призывом пространства. Пытаясь отвлечься, я сел рядом с Псом и стал слушать спор Делмут и Скайлар.

— Мисс Ди, быть драконом — ужасно! Хотите — пожалуйста, но вы пожалеете. Ничего не поднять, плюс приходится опускать лицо в еду, и ещё я никуда не могу пролезть и должна сидеть снаружи одна! Конечно, было бы здорово быть большой и сильной и уметь летать, если бы я могла превращаться, как мисс Хейли. Ей так повезло!

Скайлар опять завела старую шарманку. В принципе, мне нравилась эта девочка, но было тяжело слушать одно и то же нытьё, да ещё и на громкости, выдаваемой лёгкими размером с рояль.

Делмут казалась невозмутимой. Она похлопала девочку лапкой, хитиновый панцирь звонко постучал по чешуе.

— Ты так говоришь, потому что ещё молода и не боишься смерти, не ценишь возможности её избежать. Но мы воспринимаем всё иначе, малыш. Я бы многое отдала за возможность без страха пережить грядущие битвы. Наши враги всё сильнее: сперва это были просто вооружённые люди, потом солдаты, а теперь — самые настоящие чудовища. О, нет, я не ругаю тебя, — она обняла девочку, которая начала всхлипывать. — Я просто старая женщина, которая хотела бы иметь силы изменить мир. Ты через многое прошла, и ты очень храбрая.

Они замерли в объятиях. Пёс телепортировал свою голову мне под руку, выпрашивая поглаживания. Я почесал его за ухом, и он сказал:

— Смерть. Что есть смерть? Не конец, теперь нет, а может, и никогда им не была. Я очень хорошо это прочувствовал. Создатели таро были правы: смерть — это лишь изменение, но такое, которого мы боимся больше всего.

В моей приключенческой группе все так любят философию, что с ума можно сойти. Я нахмурился, но чесать за ухом не перестал. Пёс синхронно подёргивал лапой.

— Ты продолжаешь так себя вести, будто тебе известно больше других о том, что происходит. Просто несёшь загадочную чушь или правда что-то знаешь?

Пёс пошёл спиральными разводами и исчез, но тут же снова материализовался, на этот раз брюхом наверх, готовый к чесанию следующей области.

— Ты боишься больше других. Почему изменение тебя парализует?

Если он намерен продолжать, я не собираюсь и дальше его гладить. Я продолжал гладить. Чёрт, но он не получит обеих рук!

— Ладно, хорошо, не отвечай на вопрос, который в теории может решить все наши проблемы. Давай покопаемся во мне. Я не боюсь перемен, и по-моему я неплохо держусь, учитывая, что мир вот-вот встретит свой кровавый конец, а моя жена в нескольких метрах отсюда в эту самую минуту превращается в божественное создание. — Стоило мне произнести это вслух, как я почувствовал, что это неправда. — Я боюсь... боюсь боли, которая вспыхивает после выстрела, и...

— Потерь, — Пёс высунул язык и уставился в пустоту. Остальные замолчали, прислушиваясь к нашей беседе. Мне совершенно не хотелось, чтобы они слушали. — Ты боишься потерь, которые следуют за переменами.

Я сдался и кивнул.

— Да. Либо я потеряю её, либо... она потеряет меня. Я просто хочу, чтобы всё оставалось как есть, — в глазах вдруг стало горячо от слёз. — Она — самое лучшее, что есть в моей жизни, но мы не можем продолжать в том же духе, я не могу оставаться рядом, ведь я — её слабость.

Осознание заставило меня покачнуться. Она становится всё сильнее, но я-то прежний. Я — её слабость. Я снова и снова торможу её, заставляю спешить мне на помощь.

Я почувствовал прикосновение: Делмут положила лапку мне на плечо. Пёс перекатился и встал на ноги.

— Почему? Слабый, потому что можешь умереть? Или потому что не можешь отпустить то, чем являешься, и увидеть то, чем вы двое можете быть? — он посмотрел мне прямо в глаза. — Идём.

Скайлар легонько подпрыгнула.

— О-о-о, можно мне с вами?

Пёс кивнул и зашагал в сторону, совершенно не представимую в трёхмерном пространстве.

— Хорошо, закройте глаза и идите за мной.

Мы закрыли глаза, но Пёс почему-то остался видимым. Ну да, магия, подумал я с горечью. В последнее время я не особо ладил с магией. Наши тела остались стоять на месте, пока мы шли сквозь темноту, пересекая некую неописуемую границу. Мы продвигались вперёд в полной тишине, пока наконец перед нами не появился портал. Это была простая деревянная дверь, украшенная по периметру узором из белых лилий. Пёс повернулся ко мне.

— Открывай.

Мне не хотелось, я медлил.

— Почему я?

Пёс закатил глаза.

— Потому что сейчас речь идёт о твоей истории, о глубоких, личных причинах с внутренним смыслом, о котором можно спорить всю ночь. И еще потому что собаки не могут открывать двери, идиот.

Точно. Я подошёл к двери и повернул ручку, чувствуя себя глупо. За дверью простирался сад, неухоженный, почти дикий, но поразительно яркий и живой. Цветы имели самые безумные оттенки, на деревьях росли фрукты всех форм и размеров. Я пригляделся к розе... это что, краска?

Остальные тоже прошли внутрь, в том числе Скайлар, которая превратилась в маленькую девочку лет десяти.

— О! Я снова я!

Она радостно подпрыгнула и начала наворачивать вокруг нас круги. Делмут тоже превратилась в человека, в спортивную женщину лет сорока или пятидесяти с короткой стрижкой, одетую в простой комбинезон. Она оглядела себя, пару раз подпрыгнула.

— Хм, вы гораздо более хрупкие, чем я думала. Кости внутри? Интересно.

Они со Скайлар углубились в сад, моментально привлекая внимание его обитателей, говорящих зверей.

— Значит, Страна чудес? — спросил я у Пса. — Надеюсь, на этот раз здесь не опасно.

Пёс фыркнул и зашагал вперёд, я последовал за ним, стараясь не прикасаться к свежей краске на цветах.

— В прошлый раз ты был в проекции разума Сесилии на ваш мир, а теперь мы в настоящей Стране чудес, первоисточнике, откуда она меня вытащила. Мы встретимся с моей создательницей, с той, которая разделяет мою душу, но решила сделать эти земли своим домом. Это не дикий лес, но будь осторожен, не заблудись. Метафоры здесь имеют силу.

Уж как-нибудь справлюсь. Мы шли по огромному залитому солнцем саду, я наслаждался его красками и ароматами.

— Так что было раньше, история или это место? — спросил я. Пёс посмотрел на меня так, словно я был полным идиотом. Я ненавидел, когда он так делал.

— Монах спросил у Чжаочжоу: «Обладает ли собака Природой Будды?» И Чжаочжоу ответил: «Му!»

Ну нет, так просто тебе не отделаться.

— Ты говоришь, что мой вопрос некорректен, что его формулировка строится на неверных допущениях.

— Вы, рационалисты, думаете, что всему можно присвоить код. — Пёс тряхнул головой. — Что Му — намеренно неясный ответ, что его можно сократить. Если бы мог, я бы сократил. Я говорю «Му», потому что смысл твоего вопроса слишком узок, чтобы вместить правду.

Из-за угла живой изгороди раздался пожилой женский голос, я узнал его, хотя и слышал только совсем юным.

— Глупый пёс, ты не можешь дать прямой ответ, даже чтобы спасти собственную жизнь.

Мы завернули за угол и увидели Сесилию, которая сидела на коленях и раскрашивала цветы.

— Здравствуй, Шон. Надеюсь, ты не против, если я продолжу рисовать, это очень успокаивает.

Я невольно улыбнулся. Здесь у неё не было ожогов, и она казалась счастливой. Пусть она и сотворила ужасные вещи, видеть её в такой обстановке было приятно, и я больше не ощущал к ней враждебности. За своё безумие она заплатила болью, многими годами боли, но теперь наконец обрела покой. Разве можно было винить её за это?

— Здравствуй, Сесилия, тебе уже лучше? Цветы прекрасны.

Она скромно улыбнулась.

— Оказалось, больше всего мне не хватало свежего воздуха. Хотя это место не сильно отличается от психбольницы, как говорится, «тут все ненормальные». Но спасибо... Я планирую нарисовать что-то более репрезентативное, абстракции только путают пчёл.

Я опустился на траву. Где-то неподалёку бегала Скайлар, а Делмут пыталась её угомонить. Идиллия.

— Ответь, пожалуйста, на мои вопросы. Я часть истории или рассказчик? И как мне перестать быть уязвимостью Хейли?

— Если задаёшь вопрос Стране чудес, жди странно-чудного ответа. — Она пожала плечами. — Это всё истории, Шон. Мир — это история, которую рассказывает тебе твой мозг.

— Значит, метафизика, — вздохнул я. — Как говорил Винай Гупта, «настоящий процесс медитации заключается в том, чтобы внимательно следить за происходящим вокруг, но не анализировать... тогда разум становится ещё одним чувством».

Сесилия восхищённо махнула кистью. Полоска краски застыла в воздухе в форме огромного размытого цветка.

— Именно! О, я бы хотела с ним встретиться! Ещё одно чувство... осязание, вкус, зрение, слух, разум. Конечно, есть и другие, но смысл понятен. Мозг — это орган чувства, и ты, будучи в сознании, являешься конечным наблюдателем. Люди, которых вы зовёте безумными, очень хорошо это понимают, ведь наш мозг работает иначе. Медитация, психотропные вещества, некоторые виды психических расстройств... всё это позволяет выйти за границы разума, увидеть разделение на наблюдаемого и наблюдателя.

Я замахал руками.

— Допустим, это так. При чём здесь мой вопрос?

Сесилия вернулась к раскрашиванию цветов, Пёс с довольным видом лежал у её ног.

— Ты — зритель, мир — история. Где граница между безумием и гениальностью? И если иногда твоему сознанию становится скучно и оно вытаскивает части реальности откуда-то ещё, делает ли это тебя рассказчиком? Или это случается потом, когда ты решаешь поделиться своими фантазиями с другими?

Я задумался над смыслом её слов. Огромная пчела подлетела к смазанному изображению цветка и принялась искать тычинки, растягиваясь и искажаясь, словно я наблюдал за ней через большую искривлённую линзу.

— Ты говоришь, что мир... этот мир, Страна чудес, существовал изначально, а Кэррол увидел его во сне и поделился с другими. Но я не...

Сесилия протянула руку и приложила кисть к моим губам. Мне не хотелось, чтобы она случайно нарисовала цветок на моём лице, поэтому я замолчал.

— Нет же, дурачок. Что есть наблюдатель без истории? Что есть история без наблюдателя? Они не могут существовать друг без друга. Он создал это место во сне. Поделившись с другими, он распространил его. Распространяя, он позволил ему существовать, позволил, чтобы другие видели его во снах. И многие видели, но лишь некоторые давали этим снам силу. Делясь с другими, они делали эти сны реальными. Страна чудес теперь вполне реальна.

Она убрала кисть, и я выдохнул.

— Значит, аказуальное творение. Рассказчик создаёт уже существующую историю, которая существует только потому, что он её расскажет. В будущем? Если ты пытаешься сказать, что мы живём в Пространстве парадоксов, клянусь, я чем-нибудь в тебя брошу.

— В твоих словах есть смысл, — внезапно произнёс моими губами Шериф, который всё это время молча слушал. — Нам ведь известно, что мы были единым целым. Теперь я, кажется, понимаю: Шон — это часть меня, которая слушала одну историю, а я — часть Шона, которая слушала другую. Проблемы начались, когда эти две истории начали рассказывать друг о друге, как скрещенные провода. Может, один из нас и существовал раньше другого, но в масштабах вселенной это не имеет значения.

Она крякнула, реально крякнула как старушка.

— Ты начинаешь понимать, ковбой! Мы существуем одновременно везде и нигде, мы создатели и творения. Ну, — она внезапно потупилась, — так должно быть. Как вы заметили, с нашим домом кое-что не так. Однако, — она снова оживилась, — ты пришёл не поэтому!

— Да, второй вопрос. — Я откинулся назад, опираясь на руки. — Как справиться с изменениями? Я не хочу быть уязвимостью Хейли.

— Ну, решение довольно простое, — сказал Пёс. — Тебе нужно перестать рассказывать её историю.

Что?

— Ты опять... опять за своё, опять намекаешь, что я создал её? Сам ведь знаешь, что это не так. И я никогда никому не рассказывал историй, максимум зачитывал что-то вслух.

Пёс подошёл к размытому цветку с исчезнувшей в нём пчелой.

— Снова причинность. Но ведь с некоторых пор ты действительно рассказываешь её историю вместо своей собственной. Живёшь её жизнью, боишься грядущих перемен. Боишься потерять то, что имеешь. Думаешь, после того, как ты её встретил, ты потерял то, чем являлся?

Я покачал головой. Внутри что-то защекотало, но я не хотел признавать.

— Ну конечно же, нет. Я вырос, изменился. Мне всё ещё не понятно, что ты подразумеваешь под тем, что я рассказываю её историю... но где гарантии, что если я перестану, то ничего не потеряю? Однако, мы точно потеряем друг друга, если она станет слишком могущественной, слишком остранённой. Именно этого я и боюсь. С другой стороны, если я буду рядом, её враги всегда будут использовать меня, чтобы подобраться к ней. Я должен либо рисковать её жизнью, либо отстраниться.

Пёс наклонился и укусил цветок, пчела загудела у него во рту.

— Как гласит одна мудрая картина, смерть это всего лишь дверь. Ты должен перестать быть тем, кем являешься, и тогда вы оба сможете стать теми, кем должны быть, вместе. Перестань диктовать, что она может делать, а что нет... ты был её рассказчиком, но она справится и сама. И тогда... Я наблюдал за вами, Шон. Ни на земле, ни на небе нет такой силы, что могла бы вас разлучить. Даже смерть. Найди свою собственную историю. И предстань перед ней на равных.

И тогда я понял, что он имеет в виду. Увидел возможности. Увидел, что мне предстоит сделать. Я принял это и ощутил, что страх отступает.

— Как раз вовремя! — сказала Сесилия, глядя на карманные часы, которые она достала из запачканного краской садового костюма. — Вот-вот прибудет ещё один посетитель, а я не хотела бы с ним встретиться. Пойдём.

Мы укрылись за изгородью и стали ждать. Я перестал бояться краски и уткнулся лицом в зелёную стену в надежде разглядеть, кого же Сесилия так избегала. С обратной стороны мелькнула шерсть. Огромная золотая грива. Лев. Только-только мне стало легче на душе, как сердце снова остановилось. Он был здесь, в зелёном лабиринте. Рядом с ним шёл мужчина в ковбойских ботинках, джинсах и чёрной толстовке. Лев пугал меня физически, но от мужчины... у меня ломило зубы. Какая-то часть меня, о которой я даже не подозревал, билась в агонии, а в голове почему-то всплывало воспоминание, как я стащил у мамы двадцать долларов... Тогда мне впервые было по-настоящему стыдно.

— < Его лицо выглядит как лица всех, кого я убил. Что он такое? > — спросил внутри меня Шериф. Но я не знал ответа.

Они уверенно шли через сад в полной тишине и глядели по сторонам, словно что-то искали. Я застыл на месте, стараясь не издавать ни звука. Когда они скрылись из виду, я повернулся к Сесилии и прошипел:

— Какого хрена? Почему они здесь?

— Теперь они везде, — печально улыбнулась Сесилия. — Ходят по мирам, соприкасающимся с нашими. Тот мужчина, п-плохой... — Она запнулась, скорее всего, вспоминая бармаглота. Я положил руку ей на плечо, и она с признательностью наклонила голову. — В большинстве историй он или против Льва, или избегает его, но сейчас они работают вместе. Мужчина водит Льва по снам, они заключают сделки с разными людьми, подготавливают почву. Лев думает, что он главный, что он создатель. Может, в его истории это так, но для всех нас это не обязано быть правдой. Но если он победит, всё станет принадлежать ему, все мы будем принадлежать ему. Я не хочу этого.

Она обхватила себя руками.

— Я тоже, — сказал я.

И кажется, я знаю, кто его друг. Но что это даёт? Каменный стол — вот какой эпизод из Хроник они хотят повторить. Возвращение отступника Эдмунда, смерть и воскресение Аслана. Погибнув за грехи Эдмунда, он укрепит притязания на наш мир. Но я могу подпортить их планы.

— Пора возвращаться, у нас много работы.

* * *

Я очнулся и услышал, как переговариваются между собой Делмут и Скайлар, вернувшиеся в свои тела. Во сне мисс Ди успела привыкнуть к человеческому обличью, ей понадобилось несколько минут, чтобы снова адаптироваться к своим шести конечностям и перестать пошатываться и опасно размахивать передними лапками.

Шум на улице прекратился, я решил, что снаружи уже безопасно и высунулся из двери. Хейли, приняв человеческую форму, одиноко стояла посреди истоптанной травы, дымящихся двеннадцатифутовых гигантов нигде не было видно.

— Дорогая, — крикнул я, — ты закончила со своим вознесением? Где все джинны?

Хейли повернулась. Теперь я заметил, что она левитировала в шести дюймах над землёй, расправив руки буквой Т. На ней была грязная серая мантия с огромным поясом из железных звеньев и пряжкой в виде головы быка, под мантией виднелась свободная белая рубаха, а поверх всего было накинуто пончо, прямо как в фильме «Быстрый и мёртвый». На голове была диадема и очки, а на руках кружевные перчатки и какие-то кожаные браслеты. Довершали картину переливающиеся самоцветы, которые словно по орбите кружили над её головой. Всё вместе это выглядело до смешного нелепо, хотя со стороны, наверное, внушало страх. Я не стал придавать картине особого значения.

— Ты выглядишь, как персонаж World of Warcraft, — сказал я, подходя ближе.

Она моргнула, опустилась на землю и приняла прежний облик. Волшебное обмундирование исчезло, даже драгоценные камни над головой растаяли, а аура пульсирующей силы мгновенно рассеялась. Хейли улыбнулась и заключила меня в крепкие объятья.

— У-у-ух, полегче. Ты же способна смять в лепёшку грузовик, забыла?

— Я думала, что это и было полегче, — она легко рассмеялась. — Прости, я только что получила очков по десять к каждой характеристике и ещё не подстроилась. Я чувствую себя так свободно, Шон, и теперь у меня в голове столько пространства! Кажется, я поняла, как доказать гипотезу Римана, просто немного о ней подумав!

— Понятия не имею, что это значит, но звучит так, будто это стало бы сенсацией пять дней назад. — Я мягко похлопал её по плечу. — Так значит, тебе позволили желать волшебные предметы? Также смотри предыдущий вопрос: местонахождение джиннов.

Хейли рассеянно кивнула и положила сумку.

— Ах, да, можно было желать любые предметы дешевле двадцати пяти тысяч золотых. С джиннами всё в порядке, они здесь, — она подняла руку, на которой не хватало одного пальца, зато было три новых кольца: два в стиле Pathfinder, а третье, простое и чёрное, было надето на культю мизинца.

Я совершенно ничего не понимал.

— Так, твой интеллект сейчас на уровне тридцати очков или даже выше, то есть ты сверхгениальна. Не обижайся, но похоже, это влияет на твою способность к коммуникации. Постарайся не спеша объяснить всё так, как если бы разговаривала с пятилетним ребёнком.

— Неужели со мной всё так плохо? — Она бросила на меня беспокойный взгляд. — Ладно, начну с начала. С помощью первой свечи я убедилась, что бесконечный цикл желаний осуществим и загадала полное понимание того, как работают желания. Но зажигать свечи своими руками было бы слишком долго, так что в качестве первых двух желаний второй свечи я загадала ещё две свечи, а в качестве третьего — чтобы на меня применили заклинание Симулякра. Тем самым я получила контроль над своей копией, обладающей половиной моих способностей, хотя, конечно, дело не в них, мне просто нужно было, чтобы она могла зажигать свечи и загадывать желания. Затем мы обе зажгли по свече и снова раздвоились.

Боже, она начала экспоненциально генерировать желания. Я морально приготовился к тому, что будет дальше.

— После десяти таких итераций нас стало тысяча двадцать четыре, — продолжила Хейли, — и вокруг кружило уж слишком много ифритов, так что мы решили создать демиплан.

Я рассмеялся.

— Ах, значит просто решили создать ещё одну вселенную? Ну да, очень смешно.

Она нахмурилась, поглощённая рассказом, и похоже не поняла сарказма.

— А что такого, заклинания Генезис и Создание Демиплана вполне допустимо реплицировать с помощью Желания. «Я желаю применить заклинание Генезис со следующими параметрами, и только с ними...» и так далее. Но я не создала целую вселенную, в начале это больше походило на маленький конференц-зал. Я сделала так, чтобы время там шло иначе, чем в нашей вселенной. Небезопасное желание, учитывая, что оно превышает возможности оригинального заклинания, но...

Я перебил:

— И сколько всего небезопасных желаний ты загадала?

— О, я их надула, — Хейли улыбнулась. — Я ведь знала, как работает Желание, так что понимала, стоит мне загадать хоть что-то, даже немного выходящее за рамки безопасного, и ифриты сразу воспользуются случаем навредить. Так что я сформулировала желание так, чтобы казалось, что я хочу создать место для эвакуации. «Желаю, чтобы в демиплане скорость времени отличалась, и мои друзья и родные успели бы получить помощь, если я их туда отправлю». Ифриты любезно интерпретировали это так, что вы бы умерли там за минуты. Самое большое ускорение времени по правилам Pathfinder — это шесть секунд в реальном мире за год в демиплане. Перемести я вас туда без возможности самостоятельно вернуться — пуф! Вы бы умерли от старости, а в реальном мире прошло бы всего пять минут. Но зная об этом... такое замедление времени может быть очень полезным.

Я застыл с раскрытым ртом.

— Ты обыграла их, заставила исказить желание в свою пользу...

Хейли задумчиво кивнула.

— Да, но только в качестве исключения, я не хочу полагаться на неограниченные или плохо сформулированные желания. Пришлось провернуть этот финт несколько раз, прежде чем один из ифритов исказил желание правильно. Но как только у меня появилось ускорение времени, я перенесла всю деятельность по призывам внутрь демиплана, после чего я отдала симулякрам команду на саморепликацию, они удваивались, пока не достигли необходимого количества, а затем одновременно применили Генезис. Остальную часть свечей мы продублировали, чтобы создать запас на будущее. Было уже несколько циклов такого расширения. Сколько же времени прошло...

— И насколько вы расширились? — задал я очевидный вопрос. — Сколько было желаний?

Она остановилась, прикидывая.

— Примерно тридцать пять миллионов желаний, ещё сколько-то ушло на то, чтобы зафиксировать демиплан и разобраться с некоторыми внутренними аспектами. Сейчас его внешний радиус превышает радиус Земли на несколько миль, а используемая поверхность развёрнута к центру, по типу сферы Дайсона. Я настроила ландшафт на «городской пейзаж», здания позволили нам максимально эффективно использовать воздушное пространство. Пойдём внутрь, разговор пойдёт быстрее.

Я всё ещё пытался осознать, что Хейли успела загадать тридцать миллионов желаний, как мы, не успев моргнуть глазом, оказались внутри. Она даже не пошевелила пальцем.

Это... было невероятно. Передо мной простирался город, построенный в полом шаре размером с планету, он тянулся насколько хватало взгляда, пока атмосферная рефракция не превращала его в голубое марево... Но даже тогда я видел границу, арку, возвышающуюся надо мной на тысячи миль. Я словно был в космосе и одновременно стоял на земле. Никогда не видел такого большого города, но не было ни рекламы, ни пробок. Живые деревья со свежими фруктами вились по высотным зданиям из резной древесины, повсюду росли цветы. Огромные ажурные мосты с величественными арками тянулись на многие мили, то тут то там на разных высотах благоухали парки и висячие сады. Мы словно оказались у бога-пчелы в улье. В чистом воздухе мелькали птицы всех цветов радуги, а в центре шара висело солнце, заливающее всё вокруг мягким светом. Среди всей этой красоты мне подумалось, что мы в раю. Горизонт изгибался так плавно, что с земли этого не было заметно, но стоило поднять голову, и ты словно оказывался на дне гигантской чашки. Хейли довольно крутила головой.

— Я планирую ещё расширить это место, время позволяет, но уже сейчас оно способно обеспечить едой и водой всех людей на Земле, если придётся.

Я уставился на неё, раскрыв рот. Умом я понимал силу желаний, знал, что если правила позволят, подобное случится. Но моя жена только что стала богом на собственной планете, а может, и на нашей тоже. Я посмотрел по сторонам, пытаясь осознать эту мысль. Неподалёку у большой кучи свечей суетилась группа из полдюжины драконов-симулякров, но больше никого видно не было.

— У меня... нет слов. И всё же, где джинны?

Хейли лучезарно улыбнулась.

— Оказалось, они не очень любят целую вечность сидеть и ждать твоего желания. Я назвала это проблемой ожидания — нам нужно иметь под рукой достаточно силы для любых гипотетических потребностей, но при этом мы не хотим держать в неволе всё население ифритов. Поэтому мы заставили ускорение времени работать на нас. Я создала портал, уменьшила его до размера кольца и просунула туда палец, чтобы часть меня всегда была здесь, — она показала мизинец, целый и невредимый. — А потом я соединила Ментальной Связью себя со всеми симулякрами. Теперь если мне что-то нужно, я посылаю мысленную команду, и они удваиваются, пока не получат столько желаний, сколько требуется. Учитывая разность в скорости течения времени, это происходит почти мгновенно... максимум за несколько миллисекунд.

Я указал на симулякра, отдыхающего в парке.

— И они не против ждать приказов в течение сотен лет субъективного времени?

Она пожала плечами.

— Это автоматы, они являются продолжением моей воли и не имеют собственной. И это правда очень эффективно!

— Ты можешь получить что угодно в любом количестве за доли секунды. Это и правда божественная сила. И какие волшебные предметы ты заказала?

— О! — Хейли встрепенулась. — Все, какие смогла, конечно же. Всё, что дешевле двадцати пяти тысяч золотых. Нам повезло, правила очень неоднозначны, но вроде бы ограничения унаследованы из предыдущих версий заклинания. Вот твои копии.

Она протянула мне Удобный Рюкзак, по крайней мере так я его идентифицировал. Мне что, тоже достанутся волшебные предметы? Я заглянул внутрь, рюкзак оказался... глубже, гораздо глубже, чем можно было подумать. Внутри помещался целый склад волшебных палочек, посохов, зелий... о, боже. Я протянул руку и произнёс: «Кольцо невидимости». В тот же миг на ладонь что-то запрыгнуло. Не раздумывая, я надел кольцо. Бильбо умер бы от зависти.

Хейли довольно улыбалась, глядя в мою сторону. Так я… невидимый или нет?

— Ты видишь меня?

— Ну да, естественно. — Она нахмурилась. — Ты активировал кольцо?

Ох. После нескольких попыток стало понятно, что я не могу использовать волшебные предметы. Зелья не работали, артефакты не активировались. Пассивные эффекты вроде увеличения размера сумки или характеристик вострого меча вроде бы работали, но активные применять не получалось. Если бы Сапоги ходьбы и прыжков делали легче себя, они бы работали... но меня они не делали великим прыгуном. Жуткое разочарование, но не конец света, однако Хейли казалась совершенно убитой.

— Я не понимаю. Я могу применять на тебя заклинания, в том числе с помощью волшебной палочки, но ты не можешь использовать кольцо, чтобы применить на себя заклинание. Как это работает?

Я подумал. Любопытно, что она сама не поняла, но у неё пока не было моих знаний. Нельзя получить усиление, не заслуженное в рамках своей истории.

— Pathfinder для меня не настоящий. Это игра. Магия исходит от тебя, для остальных она не работает.

Я вкратце пересказал беседу с Псом, временно не касаясь моих последних умозаключений. О них поговорим позже.

Мы ещё некоторое время поразбирались с правилами и обнаружили, что если волшебный эффект прикреплён к самому оружию, он работает. Значит, Шериф останется без волшебных пистолетов на плюс пять к урону, но можно применить любой эффект к пулям. В результате мы остановились на паре огненных оглушающих дальнобойных пистолетов, которые потвердили тестами свою эффективность, позволяя разносить в пух и прах цели на расстоянии выстрела из винтовки.

Тем не менее, Хейли опустилась на скамейку в грустной задумчивости.

— Итого, правила Pathfinder работают для меня, но не работают для тебя, и мы до сих пор не знаем, почему. Разве ты не являешься частью той же истории? Всё выглядело так многообещающе... Я получила бонусы к интеллекту и положительные эффекты от желаний, всё так быстро закрутилось, что я даже начала беспокоиться насчёт...

— Отсутствия баланса, — закончил я, усаживаясь рядом. — Насчёт того, что я не поспеваю за тобой. Ты права, это так, по крайней мере пока. Не позволь этому остановить себя.

Она удивлённо посмотрела на меня.

— Но тебя ведь это тоже беспокоило!

— Ну конечно, беспокоило, — кивнул я, — и продолжает беспокоить. Но, по-моему, мне пора перестать волноваться о том, куда ты движешься. Ты едва начала и... оглянись вокруг. Я хочу увидеть, как далеко ты зайдёшь. Кроме того, ты всё ещё можешь применять на меня заклинания. Так чего же ты ждёшь, родная, разгони меня Хитростью Лисицы!

Хейли прижалась ко мне, и ей даже не пришлось щёлкать пальцами, чтобы один из симулякров тут же начал запускать ифритовую цепочку. Хитрость Лисицы — это короткое усиливающее заклинание, но даже постоянно обновлять его не отнимало почти никаких ресурсов, ведь за одиннадцать минут в реальном мире здесь проходило около сотни лет. Оно давало всего четыре очка к Интеллекту, так что я не перешёл на уровень Хейли, да что уж там, я даже не превысил человеческие возможности, но по ощущениям мой разум словно взлетел на новые высоты, о которых до этого я и не подозревал. Моё сознание расширилось. Я всё ещё оставался собой, но мысли носились так быстро и так ясно.

— Хейли… Так вот каково это, быть тобой? И ты мыслишь даже быстрее? Это... это невероятно.

Для полного эффекта Хейли применила все доступные заклинания по улучшению характеристик, и меня просто накрыло. Она грациозно поднялась со скамейки, я вскочил следом. Заметив это, она улыбнулась и бросилась бежать. Быстрее ветра. Я чувствовал себя так, словно кто-то снял ограничение со всех моих органов чувств, со всех мышц. Я засмеялся и рванул следом.

Мы носились во весь опор, не знаю, как долго. Я лазал по деревьям, как в детстве, наслаждаясь новообретённой ловкостью. Мы в шутку боролись, кубарем катаясь по траве. Хейли была очень сильной — в драконьем обличье она могла поднимать вес до одиннадцати тонн. Мы прыгали с башен, смягчая приземление заклинанием Как Пёрышко. Физическое ощущение, что ты сильнее, ловче, умнее и мудрее, пьянило. Я словно освободился из заточения, о котором не подозревал. Не знаю, сколько мы оставались в другом измерении, в нашем Эдеме, но казалось, что совсем мало. Дни, может, недели. В «реальном» мире прошло не больше пары секунд. Нам словно снился странный сон, который позже прошёл, лопнул как мыльный пузырь, но мы нуждались в нём.

Моя борода отросла, но еды было в достатке, а чтобы переодеться, достаточно было щёлкнуть пальцами. Хейли, напротив, совсем не изменилась, её ускоренный драконий рост был привязан к нашей настоящей временной линии. Думаю, если бы не нужно было спасать мир, мы бы остались там навсегда, состарились бы в этом раю и умерли за время, меньшее чем требуется, чтобы заварить чашку чая. Ну то есть... я бы умер, драконья форма Хейли не постарела бы ни на минуту. Пожалуй, именно это заставило меня вернуться. Мне хотелось внести свой вклад.

* * *

Чуть позже мы сидели и наблюдали, как демиплан проходит очередную фазу расширения. Улицы и здания наполнялись симулякрами и ифритами, которые стремились набрать критическую массу, необходимую для заклинания. Хейли бесстрашно стояла на краю башни, я сидел немного поодаль... не то, чтобы меня сильно беспокоило возможно падение, но так было уютнее.

— Я рад, что ты привела меня сюда, — сказал я по телепатической связи. — Я очень боялся того, во что ты превратишься, когда станешь богом. А может, и до сих пор боюсь. Но глубоко внутри...

Хейли повернулась, в вечернем воздухе её силует стал чётким на фоне зелёного города, её собственного мира. Такая уверенная и сильная. Улучшенная версия себя. Я смотрел во все глаза, стараясь запечатлеть этот момент в памяти.

— Я не бог, Шон. Не всеведущая и не всесильная. Желания дали мне контроль над этой реальностью, но я всё ещё должна их загадывать, я не могу разделить своё внимание. Я не уникальна, пока нет. Я всё ещё та, кем была всегда. Я даже больше я.

— Так и есть. Я был дураком, когда боялся получить больше тебя. Спасибо, что помогла понять это. На самом деле, я многое осознал. — Я замолчал, но потом решительно продолжил. — Нужно возвращаться. Аслан снуёт по мирам, одновременно разнося наш на части. Есть шанс, что он доберётся и сюда. Нужно обсудить с остальными, как нам его остановить.

— Знаю, — вздохнула Хейли. — Здесь было чудесно. Мы обязательно вернёмся ещё, если захотим, можем хоть через день брать отпуск. Но нужно понять, как разобраться с Асланом.

Я приблизился и осторожно положил руку ей на плечо.

— Я уже понял, пока мы были здесь. Он ищет не тебя, ему нужен я. Его просто сбил с толку большой страшный дракон.

Она повернулась и удивлённо переспросила:

— В смысле?

Я взял её за руку.

— Я объясню. Давай возвращаться.