Дневник чемпиона (гет)

— Фредерик и Джордж Уизли! Выйдите из кабинета! — лицо профессора Стебль покрылось красными пятнами, она гневно трясла маленьким кулачком, пытаясь воззвать к ее величеству дисциплине, но все было бесполезно. Оранжерея сотрясалась от дружного хохота первокурсников, с восхищением взирающих, как Фред засунул орущую мандрагору за шиворот Ли Джордану. Джордан визжал, как девчонка, однако ржал больше всех, когда Фред попытался пропихнуть мандрагору ему в штаны.

Джордж крепко держал приятеля, одновременно пытаясь расстегнуть ему брюки.

— Джи, это изнасилование! — Фред согнулся пополам от истерического хохота. — Не лезет эта хрень!

— И не влезет, Фре! Куда уж тут второму влезть, когда у нашего старины Ли и так слишком большой корень…

— Мандрагоры! — закончил за него брат.

— Корень мандрагоры!

Они отпустили Джордана, истошно орущая мандрагора шлепнулась на пол, шевеля длинными корнями и разбрасывая вокруг себя комья земли.

— Вон! Все трое — вон! — профессор Стебль закрыла лицо пухлыми ручками. Казалось, она вот-вот заплачет.

— Вон — так вон, — пожал плечами Джордж, и все трое под аплодисменты вышли из оранжереи. Фред при этом маршировал.

Как только дверь захлопнулась, Джордан набросился на близнецов, и все трое разом превратились в орущий клубок, в котором то и дело мелькали вырванные рыжие волосы, клочки мантий и волшебные палочки. Дрались минут десять, а может и больше — с тем отчаянием и храбростью, с которой могут драться только одиннадцатилетние мальчишки.

Наконец, успокоившись, они плюхнулись на траву, оправляя грязные мантии и приглаживая волосы. У Джорджа распух нос от мощного кулака Джордана, Фред потирал ушибленное колено, а Ли, счастливо улыбаясь, выплюнул из окровавленного рта пару зубов.

— С ума сошли, парни! — Ли ткнул Фреда в бок. — Эта тварь кусается!

— Интересно, сколько баллов содрали из Гриффиндора? — Джордж задумчиво почесал в затылке.

— Тридцать?

— Пятьдесят! — глаза Фреда горели.

— С каждого! — Джордж от возбуждения подпрыгнул на месте. — Мы войдем в историю как самые злостные нарушители дисциплины!

— Только Стебль чуть до слез не довели, — Ли мигом погрустнел.

— Остынь, Ли, мы купим ей новую мандрагору!

— Или даже две: мальчика и девочку! — подхватил Джордж. — Мы посадим их в красивые горшки, перевяжем бантом и пошлем профессору совиной почтой!

— И сова надорвется пока будет везти такой груз, — съязвил Ли.

— Да она оглохнет! — Фред ухмыльнулся. — Оглохнет и…

— Сдохнет! — закончил за него Джордж.

Фред усмехнулся. Он чувствовал, как от удара Ли горело его левое ухо, на траве сидеть было довольно мокро и он поднялся, кряхтя, и оправил гриффиндорскую мантию. Вечерело, желтый солнечный диск лениво закатывался за холмистый горизонт, и в воздухе уже начало пахнуть осенью.

«Интересно, каким я буду, когда вырасту? Каким это все будет?» — отчего-то подумалось Фреду, и он счастливо, как-то по-мальчишески улыбнулся и пригладил пальцами темно-рыжую челку.

Внезапно его взгляд упал на странный предмет, валявшийся в кустах. Предмет был прямоугольным, темно-зеленым и вдохновляюще выглядывал из листвы, будто бы всем своим видом говоря: «Возьми меня, Фредди, возьми!».

Фред почувствовал, как глаза начинают слезиться и становится трудно дышать. Потрясающее чувство вдохновения пронзило всего его целиком, пощекотало ноздри и заставило сердце биться в два раза сильнее. Авантюра. Приключение. Шалость. У Фреда был нюх на такие вещи. Они с братом переглянулись, и, поняв друг друга без слов, бросились к неизвестному предмету. Им оказалась толстая темно-зеленая тетрадка, совершенно сухая, не пострадавшая от дождя. Фред один раз видел, как в таких пишут магглы.

Джордж смахнул пару капель с обложки.

«Дневник чемпиона», — прочел он и открыл первую страницу, исписанную мелким неаккуратным почерком.

Дневник Саши Фирса, чемпиона Ордена Мерлиновой Хрени, повелителя волшебного ботинка, правителя Бирмингема и всех окрестностей, а также друга Пако и Рокси Уизли, которые сидят сзади на паре зельеварения и кидают в меня каким-то дерьмом.

Меня зовут Саша Фирс, и всю свою жизнь я был самым обыкновенным парнишкой. Ходил в школу, гонял в футбол с друзьями, ездил в Лондон на выходные — ну, знаете, ничего примечательного. Однако моя семья, семья Фирсов, очень примечательна — и сейчас вы поймете почему.

Начнем с моей старшей сестры Инны Фирс. Сейчас расскажу, почему у нас такие странные имена. Наш отец — канадец и маггл, так что я полукровка во всех смыслах этого слова. У него украинские корни, которыми он отчего-то жутко гордится и выпячивает их при каждом удобном случае, хотя на Украине ни разу не был. Зато нас зовут Саша и Инна. Наверное, не так ужасно, как могло бы быть.

Так вот, когда началась вся эта хрень, я еще не знал, что полукровка. Точнее, я знал, что наполовину канадец, но не знал, что наполовину волшебник. Я даже не знал, что они — то есть мы — существуем.

Так вот, Инна Фирс. На мой взгляд, она всегда была странной. Судите сами: у нее уже в восемь лет выросла грудь! Вы считаете это нормальным? Стоит ли говорить, что придурки всего Бирмингема так и льнули к нашим дверям, чтобы посмотреть на мою двинутую сестрицу. Она действительно была двинутой. Один раз она за ужином превратила чай в кофе — это я сейчас понимаю, почему из носика нашего чайника вместо ненавистного чая полился кофе — тогда я вообще ни черта не сообразил. Только отец почему-то очень разозлился. Прямо-таки ужасно.

Но я и представить себе не мог, что, когда Инна получила какое-то там письмо, в нашем доме разразился настоящий скандал. Мой папа-канадец рвал и метал. Он орал что-то про чертовых англичан, сожжение на костре и в конце концов хлопнул дверью, напоследок зло бросив маме: «Ведьма!». Что удивительно, она не особо обиделась, тяжело вздохнула и крепко обняла мою сестру. В сентябре Инна уехала учиться куда-то на север Шотландии, и я в какой-то мере смог вздохнуть спокойно. Комната была полностью в моем распоряжении, а болтающиеся под окнами уроды в отсутствие Инны как-то потихоньку рассосались.

Отец вернулся, конечно, однако все было не так, как раньше. Он теперь постоянно таскал меня к себе на работу и все время повторял, что я не такой, как моя мать и сестра. Мне даже начало казаться, что моя обычность — какой-то особый козырь. Когда отец злился, я всегда мог обрадовать его, рассказав ему что-нибудь очень обычное. Например, что мы с друзьями кормили уток в парке или что меня скоро переведут в среднюю школу Святой Марии. Про школу отцу нравилось слушать больше всего.

Инна приехала на каникулы — повзрослевшей, с чемоданом всякой фигни, которую она мне не показывала, и влюбленной. Объектом ее любви был некто Джесси Вуд, спортсмен и красавец, который, по всем законам жанра, совершенно ее не замечал. Целыми ночами моя старшая увлажняла подушку горючими слезами по этому самому Джесси и без конца повторяла, что он красив, как Аполлон и умен, как Эйнштейн. Я еще не проходил в школе Аполлона и Эйнштейна, но они мне уже заранее не нравились.

Однако меня разбирало дикое любопытство, и я все-таки поддался соблазну и залез в сумку Инны, отыскав фотку этого самого Джесси.

Мерзкий и слащавый тип оказался, вот что я вам скажу. Взгляд такой, как будто бы только что пил кровь невинно убиенных младенцев и улыбка гаденькая.

Но что меня потрясло до глубины души — глянцевый сфотографированный Джесси мне подмигнул. Своим девчачьим голубым глазом. Я так испугался, что по-быстрому убрал фотографию в сумку и больше никогда не доставал.

Но через несколько дней все пошло наперекосяк. Я, такой нормальный и обыкновенный, внезапно обнаружил, что меня тоже кое-что роднит и с мамой, и с Инной, и с пресловутым Джесси Вудом. И это кое-что называется магия.

Я оказался чертовым волшебником, друзья мои!

Я так подозреваю, что всегда им был, однако вся та царившая вокруг меня обычность никак не позволяла моему волшебному эго освободиться. Но нашелся человек, который мне в этом помог.

Прекрасным июньским днем, шляясь где-то в восточном Бирмингеме, я встретил Рокси. Она сидела на скамейке, ела огромный двойной рожок мороженого и болтала ногами в синих кроссовках «Найк». У нее были волнистые черные волосы, темная кожа, а белое мороженое отпечатывалось на кончике носа. Это все, что я подумал о Рокси в первую минуту, однако что-то толкнуло меня сесть рядом с ней и уставиться на носки ее кроссовок.

— Хочешь? — Рокси повернулась ко мне и невозмутимо протянула мороженое.

Не то чтобы я очень хотел, но из вежливости взял и даже надкусил палочку корицы.

— Рокси Уизли, — представилась она, улыбнувшись.

Да уж, смелости этой девчонке было не занимать!

— Саша Фирс, — кивнул я. — Здесь живешь?

— Неа, — Рокси покрутила головой, и ее кудряшки смешно запрыгали. — В Лондоне, в Косом переулке.

Я постоянно бывал в Лондоне, но ни разу не слышал об улице под названием «Косой переулок».

— Это в какой зоне? — поддержал разговор я.

— Чего? — Рокси посмотрела на меня так, как будто я сморозил страшную глупость. — О каких зонах ты говоришь?

— Ну, когда на метро едешь, — пояснил я, довольный, что могу быть умным.

— А! Метро! — Рокси радостно захлопала в ладоши. — Пако говорит, что мы обязательно покатаемся на маггловском метро!

Я не успел удивиться слову «маггловский», как над моим ухом зазвучал чей-то грозный голос.

— Я вам покатаюсь! Только попробуйте!

— Фред-младший, ты весь в мать! — Рокси по-взрослому покачала головой.

Я обернулся и увидел чернокожего паренька с мороженым, который удивленно изучал мое лицо.

— Привет, я Саша, — я протянул ему руку. — Саша Фирс.

Тот хлопнул по ней со всей силы.

— А ты не брат Инны? — спросил он, улыбаясь. — Она говорила, что ее брата зовут Саша.

— Не так уж и много Саш Фирсов в Бирмингеме, — пожал плечами я. — Я брат Инны.

— Мы на одном факультете в Хогвартсе, но я на курс старше, — пояснил чернокожий. — Уже получил письмо?

Из всего сказанного я понял только, что они с Инной учатся вместе. Теперь хотя бы понятно было, откуда он меня знает.

Письмо. Я подумал, что, возможно, он спрашивает о таком же письме, как пришло год назад моей сестре, и отрицательно покачал головой.

— На неделе должно, — чернокожий парень, которого Рокси назвала «Фред-младший», кивнул. — Кстати, забыл представиться, — он улыбнулся. — Фред Уизли. Младший. Это чтобы различать нас с моим дядей, в честь которого я назван. Он старший, а я младший.

— Логично, — улыбнулся я в ответ.

Понравился мне этот Фред-младший, вот честно.

— Так ты хочешь сказать, что мне тоже придет приглашение из школы, в которой учится Инна? Как ты сказал — Хогвартс?

Фред кивнул.

— Хогвартс, Хог, Хоги. Самая крутая школа в мире, парень.

— Тогда мне точно не светит, — покачал головой я. — Инна была отличницей, а я больше “C” никогда не получаю. И с дисциплиной у меня не очень.

Вряд ли Рокси и Фред поняли мои проблемы, но понимающе кивнули.

— Ты же волшебник, — Фред пожал плечами. — По-моему, всем наплевать на маггловские оценки.

Вот опять это слово. Маггловский. Понять бы, что это значит.

— Я кто, прости? — я во все глаза уставился на Фреда. — Волшебник?

— Ну не маггл же, — подала голос Рокси. — У тебя на лице написано, что ты волшебник. Как и твоя сестра.

— Инна? — я вытаращил глаза на новых знакомых. — Эй, мы точно говорим об одной и той же Инне Фирс?

— Ну, Инна Фирс, такая невысокая, с прямыми каштановыми волосами. Любит клубничный джем. — Фред хохотнул. — Ну как, она?

— Да вроде, — неуверенно ответил я, прикидывая, сколько в Англии девчонок по имени Инна Фирс, которые любят клубничный джем.

— Постой, — Рокси хитро улыбнулась. — Так ты, что, никогда не слышал о магии? О волшебниках, о Хогвартсе?

— Нет, — обескуражено вздохнул я. — Однако, я вам сто процентов говорю, что кто-то, а я точно не волшебник.

— А ты это когда-нибудь проверял? — Фред почесал подбородок. — С тобой случались всякие странности?

Я задумался. Со мной ничего странного не случалось. Хотя однажды я бил с двух метров и промазал — считается? Или чудом избежал контрольной по математике, свалившись с высокой температурой? Или научился громче всех пукать с помощью руки и подмышки? По-моему, это было все не то.

— Нет. Странностей не случалось, — ответил я.

Фред-младший выглядел озадаченным, а Рокси мне совершенно не поверила. Она посмотрела на меня так, будто я ей соврал, и сказала:

— Ты настоящий волшебник, Саша. Ты можешь это проверить. Чего ты хочешь сильно-сильно? Думай об этом и…постарайся как бы притянуть это к себе.

Я знал, чего я хотел. Победы «Торонто» в кубке Стэнли. Да-да, я живу в Бирмингеме, но мой отец все-таки канадец, так что я люблю хоккей.

«Торонто» в тот день играли против «Бостона», счет в серии был равным, так что все должна была решить финальная игра.

— Я хочу, чтобы «Торонто» выиграли Кубок Стэнли.

— Это…футбол? — попытался угадать Фред.

— Хоккей, — буркнул я.

Нет, он как англичанин может не знать, что это хоккей, но ведь о футболе он должен знать все!

— Ты … сконцентрируйся на этом. Маггловские виды спорта — это просто, не то, что квиддич. А хоккей — легко, — Рокси мне подмигнула.

Одно дело сказать — сконцентрируйся. Другое дело — попробовать это сделать. Конечно, я решил, что они меня обманывают. А что, вы бы решили по-другому?

Но идея повлиять на исход игры века так завладела моим сознанием, что я не мог думать ни о чем другом. Фред и Рокси отправили меня домой, велев концентрироваться и притягивать. Этим я занимался всю дорогу, бубня себе под нос: «Победа Торонто, Торонто, Торонто».

Дома я предъявил допрос Инне. Знаете, чего я боялся больше всего? Того, что она скажет, что Фред и Рокси подшутили надо мной. Или что она вообще не знает никакого Фреда.

— Инна, — сказал я как бы между прочим. — Я тут, кстати, встретил одного парня, Фреда Уизли, он утверждает, что вы учитесь вместе.

Сердце бешено колотилось в груди, пока Инна сосредоточенно наливала себе чай.

— Ну да, — наконец протянула она. — Мы учимся вместе…

— В Хогвартсе, — закончил я.

Инна вздрогнула и чуть заметно кивнула. Я почти праздновал победу.

— И знаешь, что мне заявил этот Фред? Что я волшебник. И ты волшебница. И вообще в Англии живет целая куча волшебников.

Я ожидал, что сейчас она рассмеется и даст мне щелбан:

«Волшебники? Саша, о чем ты? Тебя просто надурили!» И будет еще неделю смеяться над тем, как глупо я обделался.

Но она не засмеялась. Она только еще раз кивнула.

— Это правда? — я вытаращил глаза на сестру. — Ты учишься магии?

— Учусь, — она усмехнулась, и каштановые пряди упали ей на лицо. — Я волшебница.

— А я?

Она молчала.

— Ты…—моя сестра пыталась подобрать слова. — Ты маггл, Саша. Просто…со мной всегда происходили всякие необычные вещи… Но не с тобой. Ты обычный…Это неплохо.

Но мне то не хотелось быть обычным. Во всяком случае — обычнее своей сестры — точно нет.

— Знаешь что! — я пнул ее ногу под столом. — Сегодня Торонто выиграет со счетом 4-0, и все голы забьет Каберле!

— Сомневаюсь, сынок, — вошедший на кухню папа потрепал меня по голове. — Селски травмирован, Новак травмирован, Ржидич травмирован. А Каберле уже сто лет не забивает. К тому же… «Бостон» точно откроет счет, это же хоккей.

В полночь мы сели смотреть матч всей семьей. Маме хоккей не очень нравился, но она была солидарна с отцом, который в дни больших игр становился просто неуправляемым. Сейчас он сидел в своем свитере «Торонто» и пытался открыть зубами бутылку пива.

Я не буду описывать, что это была за игра, скажу одно: «Торонто» выиграли 4-0, и все голы забил Каберле, защитник, который никогда не забивал.

Это я потом узнал, что у меня вряд ли получилось притянуть желаемое — скорее, я предсказал исход игры, но сути это не меняло.

Я оказался волшебником.

Впервые отец не радовался такой победе. Он молча вышел в кухню и, налив две стопки рома, выпил одну за другой.

Отец пил уже вторую неделю. Он просыпался с утра, полз в ближайший паб и зависал там до самого вечера. По-моему, ему уже стали наливать бесплатно. Пить он начал после того, как выяснилось, что я волшебник. Так что, когда в дом залетела огромная серая сова, он был уже в глобальном запое и всего лишь равнодушно смерил сову недобрым взглядом. Я же не на шутку испугался. До этого я видел сову всего один раз — в зоопарке. Она была меленькая и какая-то тупая — сидела с прикрытыми глазами и ни на что не реагировала. Это же была огромная. Она постоянно вращала своей круглой серой головой и моргала огромными желтыми глазищами. По-моему, она только что кого-то сожрала и собиралась сделать это еще раз! А попасть в ее цепкие когти мне явно не хотелось, поэтому я отпрыгнул на полметра, сжал сковородку и угрожающе замахнулся на животное. Сова, однако, не восприняла мои действия всерьез. Она посмотрела на меня как на полного идиота и протянула когтистую лапу с привязанным к ней конвертом.

— Саша, тебе же пришло письмо! — мама утерла слезу, а папа налил себе еще рома.

— Мой братец тоже волшебник, — буркнула Инна. — Кто бы мог подумать.

—А я-то надеялся от тебя отделаться! — я наступил ей на ногу, и она завизжала.

Мама подошла к сове и взяла конверт. Папа икнул. Я затаил дыхание.

В общем, друзья мои, оказалось, что все не так радужно, как я себе это представлял. Оказалось, что есть какая-то «Минерва МакГонагалл», которая запрещает ходить в Лес, иметь собственную метлу и еще кучу всяких вещей. Не то чтобы мне сильно хотелось в лес или метлу, но обиду от запретов я все же ощутил.

Еще выяснилось, что я должен буду ходить в мантии. Инна мне показала свою — непонятное черное одеяние, похожее на широкий плащ. Единственное, что меня волновало — можно ли под мантию надевать нормальную одежду. Оказалось, не только можно, но и нужно.

Однако и радостей было выше крыши. Прощай, математика! Прощай, английская грамматика! Прощай, культура речи, рисование и — самое главное — физкультура!

Я ненавижу физкультуру. Точнее, пинать мяч на школьной площадке— еще куда ни шло. Но когда приходили эти огромные парни из баскетбольной команды, заполняли всю раздевалку вонью своих кроссовок и трясли в душе огромными… ( Рокси! Мерлин твою мать, прекрати смотреть то, что я пишу!) В общем, я не любил физкультуру и парней из баскетбольной команды.

В школе я учился паршиво. Ну не понимаю я, зачем зубрить эти тупые числа или лепить из пластилина вулкан, у которого вместо лавы льется клубничный шампунь. Или петь в хоре перед директором, которому уже давно плевать не только на хор, но и на собственную жизнь. А вот в магии, друзья мои, мне виделся истинный смысл сущего. Бах — и парик твоей учительницы по математике превращается в милого пушистого паучка. Опа — и твои худенькие ручки обрастают мышцами, как у Шварце.. Шверце… В общем, я не знаю, это какой-то старый американский актер, который нравился папе в детстве.

Вы понимаете, о чем я. Уметь то, что не умеют другие. Делать то, что у других не получается. Перестать быть самым-обычным-на-свете-парнем Сашей Фирсом и стать если не Мерлином, то кем-то наподобие.

Ради этого я был даже готов отказаться от просмотра английской премьер-лиги и чемпионата НХЛ и переключиться на этот кведдич. То есть квиддич. Кстати, именно в эту хрень играл луноликий и солнцеподобный Джесси Вуд. Чтоб его пикси сожрали, кстати.

Вскоре мы с сестрой должны были поехать в Косой переулок за школьными принадлежностями. Я никак не мог дождаться этого дня! Во-первых, не терпелось увидеть, как выглядят волшебники. Во-вторых, ужасно хотелось встретить Фреда и Рокси и сказать, что их план сработал.

Мама не решилась оставить глушащего ром отца одного, так что в Лондон мы с Инной поехали вдвоем. Никогда еще поезд не шел так долго!

Мы были в центре, недалеко от Оксфорд-стрит, когда Инна, озираясь, как заправский шпион, повернула налево, потом направо, потом снова налево, пока не подошла к какому-то бару.

«Дырявый котел» — папе бы здесь точно понравилось. Еще раз оглянувшись, как будто бы за нами кто-то гнался, сестра крепко схватила меня за руку и толкнула тяжелую дверь. Мы оказались в премерзком местечке. Отовсюду свисала паутина, за барной стойкой никого не было и стояли веками немытые кружки.

— Заброшенный паб? — мне в ноздри ударила затхлая вонь.

— Говорят, раньше здесь было полно народа. Пойдем! — Инна потянула меня куда-то вглубь.

Мы толкнули еще одну дверь и оказались у кирпичной стены. Инна принялась считать кирпичи. Видимо, школьную математику она уже давно подзабыла, так как постоянно сбивалась. Я уже начал нервничать.

— Инна Фирс! Можно как-нибудь побыстрее! — взмолился я.

— Сейчас-сейчас! — наконец, к моему несказанному удивлению, кирпичная кладка начала раздвигаться и я увидел его.

Косой переулок.

Даже сейчас я все еще думаю, что лучшего места на земле не сыскать.

Люди, одетые в длинные мантии, спешили по своим делам, светило солнце, отпечатываясь бликами на витринах самых разных магазинов, черепичные крыши домов блестели, а я…стоял и смотрел на это все, как дурак.

Мы с Инной так быстро шли, что я даже не успевал ничего разглядеть, поэтому только бешено крутил головой и боялся моргнуть, дабы ничего не пропустить.

— Так, — Инна остановилась около магазина, в который валом валил народ. — Дальше сам. Вот тебе список необходимых вещей и деньги. Палочки — у Олливандера, мантии — у Малкин. Метлу тебе нельзя.

— Как сам?! — я вытаращился на сестру.

Нет, Инна Фирс была, конечно, самой долбанутой девочкой на свете, но не настолько же, чтобы оставить своего брата одного в незнакомом месте! Брата, который до сих пор иногда плутает даже в Бирмингеме!

— Слушай, здесь сегодня Джесси Вуд! — сестра умоляюще на меня посмотрела. — Я просто должна его увидеть!

Я тяжело вздохнул. Стало понятно, почему Инна столько торчала перед зеркалом и вылила на себя полфлакона маминых духов. Джесси Вуд.

— Это «Ужастики умников Уизли», — Инна кивнула на магазин. — Там наверняка встретишь Фреда. Он тебе все подскажет.

Еще раз вздохнув, я пошел к магазину, не потрудившись сказать «до свиданья».

Там было полно народа. И, черт возьми, это был самый крутой магазин в мире! Здесь продавались яркие сладости и совершенно непонятные крутящиеся штуки, разноцветные мячи и хлопушки, рычащие странным утробным звуком.

— Бу! — на мою голову посыпались разноцветные бумажки, которые сами по себе исчезали в воздухе.

Я вздрогнул и поднял глаза. Передо мной стоял чувак и хитро улыбался.

Я говорю «чувак», потому что он был уже староват для парня, но как-то молодо выглядел для мужчины. Наверное, ему было за тридцать. Он был рыжим. Рыжим, как один мужик из моего учебника истории — англо-саксонский король Альфред, который в восемьсот каком-то году воевал против викингов. Не помню, кто там выиграл, но помню, что этот Альфред был очень рыж.

— Я Саша Фирс, — я нехотя протянул руку. — Мне нужен Фред Уизли. Вы не знаете, где его найти?

— Я Фред Уизли, — его рукопожатие было очень крепким, и мои пальцы хрустнули. — Я хозяин этого магазина.

Тут я вспомнил, что Фред упоминал, что его назвали в честь дяди. Но это человек по всем параметрам не мог быть его дядей. Он был рыжим и бледнокожим. С едва заметными веснушками. Фред же был кудрявым и… черным.

Знал бы я, что в скором времени родственные связи семьи Уизли запутают меня окончательно!

— А, —рыжий Фред Уизли поднял брови. — Тебе младший нужен! Фредди! — истошно заорал он, так что несколько посетителей обернулось. — Племянничек! К тебе поклонница! Говорит, что любит тебя!

Теперь обернулся уже весь магазин, а я залился густой краской. Наконец из толпы вынырнул Фред.

— А, это ты! — он тепло улыбнулся. — Как сыграла твоя команда?

— Выиграли 4-0, — похвастался я и дал Фреду «пять».

Старший Фред хлопнул нас обоих по спинам, так что мой позвоночник хрустнул, и куда-то испарился.

— Слушай, — не смог удержаться я от личного вопроса. — Это твой родной дядя?

Фред заржал.

— Роднее некуда. Он и мой отец — близнецы. Вместе держат магазин.

— Аааа, — протянул я в недоумении.

— Мы с Рокси в маму пошли, — пояснил Фред. — Семья Уизли — это вообще нечто. Наш кузин Пако, сын дяди Фреда, наполовину аргентинец. Кузина Мари-Виктуар — наполовину француженка. Еще одна кузина, Эшли, наполовину румынка. Так что у нас кого только нет!

— Я наполовину канадец, — сказал я, прикидывая, сколько же у отца Фреда было братьев и сестер.

— Канада — это круто, — Фред улыбнулся.

Вот понятия не имею, круто это или нет. Я ни разу там не был.

Фред потащил меня показывать магазин. Тут были канареечные жвачки и конфеты, которые взрывались в руках. Карты для поиска настоящих кладов. Круглые «индикаторы влюбленности» и самопишущие перья. Свитки, которые превращались в туалетную бумагу. Туалетная бумага, на которой по твоему желанию могло появиться чье угодно лицо. Я тут же пожелал такую купить и загадать Джесси Вуда.

— Дарю, — Фред бросил мне один рулон.

Мы прошли мимо лотков с самыми обычными презервативами, где было написано, что здесь продаются лучшие воздушные шарики в мире и оказались у касс.

Там стояла Рокси.

— Саша, привет! — она помахала рукой. — Как дела?

—Прекрасно, — я довольно сжал в руке туалетную бумагу. — Тут у вас здорово!

— А то! — Рокси мне подмигнула, и я даже немножко покраснел.

—Слушайте, мне тут надо купить, — я открыл список. — Мантии, книжки, палочку. А сестра меня бросила.

— Инна в Косом переулке?

Мне показалось, или Фред заметно оживился? Неужели единственные мужчины на земле, которые не сходят с ума от груди моей сестры — это я и тупой Джесси Вуд?! И еще, пожалуй, наш папа и сосед Дориан Браун. Он просто ужасно старый и уже сам по себе сошел с ума.

— В Косом, — ответил я. — Пошла искать.., — я запнулся.

Да, меня бесил и Джесси Вуд, и моя сестра, но мне было слишком совестно ее выдать, поэтому я просто сказал:

— Пошла искать своих друзей.

Рокси вылезла из-за прилавка.

— Пойдем, — сказала она, взяв меня за рукав. — Мне тоже надо кое-что купить для школы. Я тоже в этом году получила письмо!

Мы шли по Косому переулку, и Рокси милостиво позволила мне останавливаться у каждого магазина и орать на всю улицу «ух ты, вот так фигня», «ни хрена себе книжка», «а эта штуковина зачем» и другие вещи. Почти на каждой двери висела афиша: «Сегодня! Открытая тренировка «Уимбурнских ос»! Вход строго по билетам. На тренировке будет смотр в молодежный состав команды!». На афише были изображены люди в желто-черных мантиях. В центре картинки была черноволосая девушка с метлой, зажатой в руках. Мантия на ней немного отличалась по цветам: была полностью черной, но с желтым воротником. Выглядела она грозно, я вам скажу. Люди на афише двигались. Они подмигивали, махали своими метлами, подбрасывали вверх перчатки. Девушка пару раз усмехнулась и крепче схватилась за метлу.

Заметив, что я разглядываю афишу, Рокси подошла поближе.

— Это квиддич, — пояснила она. — Знаешь правила?

Я отрицательно покачал головой.

— Семь игроков. Четыре мяча. Квоффл, снитч, два бладжера. Три охотника пытаются забросить квоффл с кольца противника, вратарь ловит. Бладжеры носятся с чудовищной скоростью и всем мешают. Загонщики битами пытаются долбануть их в противника, так чтобы не попало в своих. И еще ловец. Он должен поймать самый маленький мячик, снитч. За него дают больше всего очков, — пояснила Рокси довольно.

Хоть я и разбирался в спорте, сложно было понять все и сразу. Квиддич выглядел какой-то очень нелогичной игрой, но я тактично промолчал.

— В моей семье почти все играют, — продолжила Рокси. — Мама была охотницей в сборной Гриффиндора, отец и дядя Фред — загонщиками. А это, — она ткнула в девушку на афише, — жена дяди Фреда, моя тетя Мариса. Она тренер «Уимбурнских ос». Дядя Рон тоже играл за Гриффиндор, а потом за сборную Англии. И тетя Джинни, она была ловцом, потом, правда, бросила. Дядя Гарри был самым крутым ловцом в мире! Это муж тети Джинни. И дядя Билл, и дядя Чарли. И Фред-младший, кстати, играет. Охотник.

— Прекрати, пожалуйста, — я взвыл. — Вас так много, что из вас можно составить несколько команд, и вы будете играть друг против друга!

— Дома мы так и делаем, — усмехнулась Рокси. — Не хочешь посмотреть тренировку? Нас пустят бесплатно!

— Родственные связи, — хмыкнул я.

Однако мне, как заядлому спортивному болельщику, хотелось посмотреть на то, во что играло не только огромное семейство Рокси, но и весь волшебный мир. На квиддич. Поэтому я согласно кивнул.

Мы свернули с Косого переулка и прошли несколько метров. Перед моим взором распростерлось широкое зеленое поле с торчащими кольцами, как от мыльных пузырей, только в разы больше. Ну и народу тут было! Люди располагались на высоких трибунах, выкрикивали имена игроков и выглядели очень возбужденными. Как во время матча Премьер-Лиги, когда «Астон Вилла» играет с каким-нибудь серьезным соперником.

Рокси совершенно не обратила внимания на людей вокруг. Она невозмутимо пролезла под кордоном охранников и уселась на поле прямо под кольцами. По-моему, эту девчонку тут знали все!

Я плюхнулся рядом и осмотрелся. Трибуны были полны народа. Похоже, тренировка уже закончилась, и сейчас должен был начаться смотр. Претенденты выстроились у выхода на поле, и среди них я увидел — да-да-да — Джесси Вуда! В жизни он был еще противнее, чем на фотке. Гордо опираясь на свою метлу, Джесси сладенько улыбался целой толпе девочек с плакатами «Я люблю Джесси» на ближней трибуне.

Эй, этот парень еще даже не попал в молодежный состав, а у него уже была целая толпа фанаток! И вы угадайте кто свешивался с трибуны больше всех, размахивая картонным изображением подмигивающего Джесси, кто посылал воздушные поцелуи и кричал «Я люблю тебя» громче других?

Моя сестра Инна Фирс. Моя сестра-дура Инна Фирс, если быть точнее.

Наконец вышла команда. От вида «Уимбурнских Ос» у меня аж дух захватило! Они были такие серьезные, настоящие чемпионы! Трибуны разразились аплодисментами.

«Уимбурнские Осы, тридцатикратные победители Кубка Англии по квиддичу, семикратные обладатели Кубка Чемпионов, пятидесятикратные победители Лиги Чемпионов!», — все пространство вокруг наполнил чей-то звучный голос.

Ух ты, в квиддиче тоже есть Лига Чемпионов!

«Объявляется смотр в молодежную сборную!» — объявил все тот же голос, и я оглянулся в поисках источника звука, но не нашел его.

Под оглушительные аплодисменты в воздух поднялись несколько человек в черных мантиях с желтым воротником: тетя Рокси, тренер, и еще парочка, видимо, помощники. Выглядела эта троица грозно.

«Захария Забини, тренер по общефизической подготовке!»

Высокий мужчина отвесил трибунам поклон. Шквал аплодисментов.

«Виктор Крам, помощник главного тренера!»

Второй из троицы поднял руку вверх, приветствуя трибуны, которые снова неистово захлопали.

— О, Крам, — протянула Рокси. — Он очень крут. Тоже нам в какой-то мере родственник, но это я тебе как-нибудь потом расскажу.

Господи, сколько же у Рокси было родственников?!

«Мариса Уизли, главный тренер команды!».

Черноволосая девушка коротко поклонилась.

Трибуны снова разразились шквалом аплодисментов.

«Первыми смотр проходят вратари!», — объявил все тот же голос, и несколько человек из претендентов на место в молодежном составе поднялись в воздух.

«Первый на очереди — Джесси Вуд!».

Джесси грациозно вылетел вперед.

Что тут началось! Таких аплодисментов я еще никогда не слышал! Девчонки орали, визжали, трясли плакатами и хлопали.

Да, похоже, те трое тренеров были победителями всего, чего только можно, однако Джесси Вуд мог составить им вполне сносную конкуренцию по вниманию к своей персоне.

— Ну все, — Рокси улыбнулась. — Он попал.

— Почему? — удивился я.

— Моя тетя — сама вратарь, и если она найдет у него хоть одну ошибку, то опустит перед всеми! Так всегда происходит, — ответила Рокси. — А он ошибется, потому что бить будет Забини. А как бьет Забини...

Я задрал голову вверх. Джесси Вуд занял место перед кольцами. Мощный и грозный Забини взял в руку красный, похожий на футбольный, мяч, и что есть силы разогнался.

Вот это была скорость. Я никогда такой не видел. Черт побери, он летел, как реактивный самолет!

И, наконец, Забини нанес удар, который буквально впечатал Джесси Вуда в кольца. С метлы он не упал, но гол пропустил. Я, конечно, не люблю Джесси Вуда, но стоит признать, такой гол пропустил бы любой.

Трибуны недовольно загудели.

Забини разогнался еще раз. На этот раз он не стал бить слишком сильно. Казалось, Вуда ожидает самый простой удар, но тут внезапно Забини вильнул и бросил квоффл в крайнее кольцо. Джесси пропустил второй.

Потом он пропустил и третий, четкий и точный, издали, а я окончательно и бесповоротно превратился в фаната Захарии Забини.

Трибуны свистели, а фанатки Джесси плакали. До сих пор надеюсь, что среди тех, кто плакал, не было моей сестры.

Главный тренер, тетя Рокси, откровенно смеялась. Я заметил, как она достала из кармана палочку и приложила ее к горлу.

А, вот как голос становится громче!

— Друзья мои, — сказала она, посмеиваясь. — Если среди вас есть гриффиндорцы, то боюсь, с таким вратарем вы точно просрете чемпионат Хогвартса! Наш старина Забини сегодня плотно поел и поэтому летает, как курица! — трибуны заржали. — Тут уж надо было все ловить! Да любой ребенок справился бы лучше!

Трибуны зааплодировали. Они, что, серьезно? Этот парень, Забини, он же зверь! Или он способен на большее?!

Главный тренер тем временем продолжала:

— Вон там сидит моя племянница Рокси, — она посмотрела вниз. — Она бы поймала все эти мячи! Она или…Рокс, кто это с тобой?

— Это Саша Фирс, — проорала Рокси снизу.

Мне стало дико неудобно. На меня смотрели все! Представляете, все!

Рокси, это, по-моему, вообще не волновало.

—Саша Фирс? — тренер продолжила. — Вот Саша Фирс, этот маленький мальчик, точно поймал бы все квоффлы.

Трибуны захлопали. Вероятно, они посчитали, что тренер сказала что-то очень остроумное, но мне так не показалось.

Внезапно Захария Забини спустился на землю. Он был высокий, темноволосый, а его взгляд был острым, каким-то ястребиным, и мне сделалось не по себе.

Под изумленные взгляды публики Захария Забини прошел несколько метров, остановился под кольцами и присел на корточки перед нами с Рокси.

— Привет, — сказал он, протягивая мне свою метлу, — Хочешь попробовать?

— Простите, сэр, — мой голос дрожал. — Я не умею…летать.

Кажется, я снова покраснел. Я чувствовал себя просто ужасно. Еще бы. Всю свою сознательную жизнь я грезил о знакомстве с каким-нибудь известным спортсменом, а когда, вероятно, самый крутой тренер всего магического мира протягивает мне свою метлу и говорит: «Хочешь попробовать?», я тупо не умею летать. Позор.

— Летать не умеешь? — лицо у Забини было таким, как будто бы я сказал «я не умею есть» или «я не умею ходить в туалет».

Но тут вмешалась Рокси. Она буквально выхватила метлу из рук озадаченного Забини и силой всучила мне.

— Он умеет, тренер Забини, — голосом, не терпящим возражений, заявила она.

Мои руки начали дрожать, а сердце сбилось с ритма.

Все эти люди на трибунах, охранники, претенденты в молодежный состав, тренер Крам и тренер Уизли — все они смотрели на нас. На меня.

— Давай уже, — Рокси подтолкнула меня в спину. — Чего ссышь?

Я внезапно испугался, что и вправду могу описаться, как в детстве. Дрожащими пальцами я потрогал гладкое древко метлы, потом сжал его в руке. И, под аплодисменты трибун, я поднялся.

— Давай парень, не бойся, — Захария Забини хлопнул меня по плечу. — Никто не будет сильно бить. Просто попробуешь.

Я оглядел метлу со всех сторон. Что делать-то? Надо ее как-нибудь положить, а потом сесть, или сесть и оттолкнуться? А может, надо произнести какое-нибудь заклинание?

— Как? — одними губами прошептал я, умоляюще посмотрев на Рокси.

Та, вздохнув, попыталась изобразить с помощью рук, что надо сесть и оттолкнуться.

О, как же в тот момент я ненавидел Рокси Уизли!

Чувствуя себя полнейшим придурком, я зажал метлу между ног и попытался сесть на нее. Древко больно врезалось в пятую точку. Я сразу же вспомнил себя в начальной школе, когда мама на Хэллоуин нарядила меня волшебником. У меня была остроконечная шляпа, обклеенная фольгой, плащ в звездах и швабра, на которой я должен был «летать». Я радостно бегал со шваброй по школе и орал что-то вроде: «Абракадабра!». Только сейчас я понимаю, какой извращенный юмор у моей матери. Заставлять собственного сына скакать на швабре, зная, что есть швабры, которые летают по-настоящему? Только мне кажется, что это…как бы это получше сказать…странно?

…Я оттолкнулся. По правде я думал, что ничего не произойдет. Однако произошло. Я летел. По воздуху. На метле. Позже я читал много автобиографий известных игроков в квиддич, в которых они описывали свой первый полет. В каждой книге было примерно одно и то же: ветер, развевающий волосы, чувство свободы, счастья, эйфории…Такое ощущение, что все известные игроки в квиддич так кайфанули от своего первого полета, что сразу же решили посвятить свою жизнь спорту. Не верьте тому, что пишут.

Какое чувство свободы, когда земля постепенно отдаляется, а ты вцепился в метлу, как сумасшедший, боясь грохнуться? Какая эйфория, когда древко врезается тебе в задницу, и ты ерзаешь, еще не понимая, как нужно сесть? Какой ветер… Нет, правда, ветер. Только он не развевает волосы, а буквально сбивает тебя с метлы и относит в неизвестном направлении. Какое там счастье, когда ты на полном серьезе думаешь, что тебе конец?

Как я уже сказал, я читал много автобиографий игроков в квиддич, но по поводу первых полетов там была написана полная туфта. Единственной, кому удалось написать об этом хорошо, была тетя Рокси, тренер Уизли. Ее воспоминания о первом полете уместились в пять слов: «Взлетела. Бладжер. Собирали по частям».

Хорошо, что сидя на метле впервые и пытаясь уклониться от порывов ветра, я еще не читал воспоминаний тренера Уизли. Иначе мне бы стало совсем хреново. Кое-как я достиг нужной высоты и догадался наклонить древко чуть вперед, чтобы выровнять метлу. С ужасом я посмотрел вниз. Зря я это сделал.

Земля была так далеко, а Рокси и Забини казались такими крошечными, что у меня началась паника. Я вцепился в метлу что было силы и почувствовал, как лоб покрывается испариной.

— Саша Фирс! — объявила тренер Уизли, и люди на трибунах захлопали.

В страхе я наблюдал, как мои ноги, обутые в кроссовки, болтаются в воздухе, а под ними — ничего.

Кое-как я подполз к кольцам.

— Лови, — тренер бросила мне вратарскую перчатку.

Я машинально разжал пальцы, чтобы поймать ее, и чуть не упал. Перчатку я все-таки поймал. Начало было неплохим.

Уизли и Крам переговаривались, явно решая, кто из них будет бить. Я затаил дыхание. Что и говорить, танкообразный Крам пугал меня намного больше. Однако…если бить будет Уизли, не слишком ли стыдно пропустить удар от женщины? А в том, что я пропущу, я даже не сомневался.

Наконец мяч взял Крам. Он несильно разогнался и легко направил квоффл в одно из колец. Все, что от меня требовалось — подлететь и взять мячик в руки.

Но я даже не знал, как повернуть гребаную метлу! Я, как в замедленной съемке, видел размахивающегося Крама и красный, разрезающий воздух квоффл.

«Поймать чертов мяч…Не опозориться…Не опозориться!», — вот и все, о чем я думал тогда.

И когда квоффл оказался достаточно близко я, преодолев страх, разжал пальцы и бросился к нему.

Знаю-знаю, что вы хотите сказать. Что не может новичок, севший на метлу в первый раз, отразить удар самого Виктора Крама (он, кстати, был ловцом, так что не особо специализировался на забитых голах). И не может он развернуть метлу, выбрать правильный угол наклона, чтобы спокойно разжать руки и схватить мяч. И не может парень, который даже в футболе ни разу не стоял на воротах, просто так — опа — и хорошо заиграть в квиддич.

Я все это знаю, и это все — чистейшая правда. Да-да, не может тот, у кого волосы на теле встают от одного взгляда на землю, правильно развернуть метлу и выбрать угол наклона, и еще какую-то хрень сделать.

Когда я сказал, что бросился к квоффлу, я и не имел в виду, что все это делал. Я просто инстинктивно, с расставленными руками подался в то место, куда должен был попасть мяч. Почему-то я понадеялся, что метла сделает то же самое. Мерлинов хрен. Никуда она не сдвинулась, никуда она не полетела — так и осталась на своем месте, пока я, позорно с нее свалившись, переживал секунды свободного падения. И, прежде чем осознать, что падаю, я смог отбить квоффл. Бинго! И почти успел грохнуться на землю, но чья-то сильная рука подхватила меня и рывком закинула на метлу. Трибуны разразились аплодисментами.

—Первый раз? — спросил мой спаситель, Крам.

— Ага, — ответил я, вцепляясь ему в мантию.

— Нормально, — усмехнулся тренер. — Реакция хорошая!

Интересно, он шутил тогда или как?

Это, конечно, был не самый блестящий сэйв в моей жизни, но определенно, самый запоминающийся.

— Сколько тебе лет, парень? — к нам подлетела тренер Уизли.

— Одиннадцать, — пискнул я, еще крепче держась за Крама.

— Будет семнадцать — приходи в молодежку, — она потрепала меня по голове. — Главное, до тех пор выучи: пока метлу не направишь, она никуда не полетит. Она же не сова!

Наконец-то мои ноги коснулись земли. Я кубарем скатился с метлы Крама под аплодисменты трибун. Мои ноги тряслись, сердце выпрыгивало из груди, и кажется, я только что пережил самый страшный страх в жизни, но все-таки я нашел в себе силы поднять глаза и показать язык противному Джесси Вуду, который выглядел, мягко говоря, потерявшим свой прежний лоск.

— О, круто! — ко мне подлетела Рокси. — Я же говорила, что у тебя получится!

— Ну тебя, — я отдышался. — Зачем ты меня на это подбила?

— Да просто так!

— Знаешь, что бывает за такое «просто так»?! — я почти набросился на нее с кулаками, но нас отвлекли.

— Саша Фирс! — к нам шел сам Захария Забини. — Это было здорово! Никогда еще не видел, чтобы квоффл отбивали в таком падении.

Он, конечно, льстил мне, потому что я был маленьким. Но тогда я почувствовал себя на вершине мира. Никогда еще имя «Саша Фирс» не упоминалось в таком положительном контексте. Скорее наоборот. Фирс не попал с двух метров, Фирс просрал передачу, Фирс в офсайде…

Но потом Захария Забини сделал то, от чего у меня в душе до сих пор разливается тепло. Он протянул мне свою метлу, ту самую, с которой я свалился.

— Держи, чемпион! — сказал он и подмигнул мне. — Удачи!

Не веря своему счастью, я сжал в руках гладкое древко, проговаривая в уме новое сочетание слов: «Саша Фирс — чемпион». Это звучало…странно.

Мы с Рокси ушли с поля и теперь снова брели по Косому. В руке я держал трофей — новую метлу. Метлу самого Захарии Забини!

— Узнать бы, что за модель, — я мечтательно провел пальцами по вырезанной на древке надписи: «Zechariah Zabini»

— «Молния» этого года выпуска, британской сборки, — выдохнула Рокси.

Да, в метлах она разбиралась явно лучше, чем я.

Всю оставшуюся дорогу она отмалчивалась, усиленно делая вид, что смотрит по сторонам, но когда мы зашли в книжный магазин, я услышал, как она пробормотала:

— Так…Надо сказать Пако, что у нас, возможно, есть вратарь…

И как будто бы я этого не слышал!

Слышать-то я слышал, но ни фига не понял.

Впрочем, как обычно.

Олливандер, молодой волшебник в серой мантии и круглых очках, нервно ходил из угла в угол.

— Мистер Фирс, будьте аккуратнее с волшебной палочкой, — наконец тяжело вздохнул он. — Это не игрушка.

Знали бы вы, что случилось в магазине этого парня минуту назад. Минуту назад я поджег кота — не специально, он сам попался мне на пути.

Я был так рад, что наконец-то получил свою волшебную палочку (клен, тринадцать дюймов, перо из попы Феникса), что тут же загорелся желанием ее испробовать.

Этот Олливандер (вот книжный червь!) милостиво разрешил нам с Рокси пройтись по его магазину. Тут везде были палочки — палочки в коробках и в мешочках, палочки, кучей сваленные на столе, и палочки в цветочном горшке. Еще тут был дед и кот.

Деду было лет сто, не меньше, он сидел в кресле-качалке с закрытыми глазами и гладил толстого кота, который был настолько вял и лыс, что я бы тоже дал ему стольник.

— Дедушке сто восемьдесят, — Олливандер поправил на носу очки.

Сколько? Только я думаю, что столько не живут?

— А коту? — полюбопытствовала Рокси, успевшая купить палочку на прошлой неделе.

— Шестьдесят, мисс Уизли.

Вот интересно, чем они его кормили. Явно не «Вискаксом». На «Вискасе» он бы столько не протянул.

Я, счастливо помахивая своей новой палочкой, еще раз оглядел магазин. Мое внимание привлекла картина на стене — называлась «Ритуальное сожжение 1645 года». На ней двое волшебников сжигали третьего. Мне сделалось жутко — картина-то двигалась. Двое поднимали палочки, загоралась пламя, а третий корчился в страшных муках, и внизу появлялась надпись: «Вспыхни!»

Я тотчас представил, как произношу это заклинание и поджигаю Джесси Вуда. Не насмерть, конечно, но существенно.

— Вспыхни! — шепнул я, закрыв глаза и вообразив, что я выгляжу также устрашающе, как и парни на картине.

Я, конечно, забыл, что у меня в руке волшебная палочка.

И поэтому совершенно неожиданно и со взрывом, природа которого мне была неизвестна, вспыхнул кот. Кот горел красиво, но мало: через полсекунды Олливандер вскинул палочку и заорал:

— Аква Эрукто!

Дед проснулся от ора кота и литра воды, который вылился ему на колени из палочки внука и недовольно погрозил морщинистым кулаком. Нда, если бы пламя перекинулось с кота на его плед, неизвестно, чем бы все закончилось.

Кот, кстати, остался жив, правда, немного обгорел. Он недовольно шевелил усами и мяукал. Кот мяукал, дед спал, Олливандер нервничал, Рокси смеялась как сумасшедшая, а я только что совершил первое волшебство в моей жизни.

Честно говоря, мне было стыдно. Я покраснел до корней волос и пробормотал свое «извините», надеясь побыстрее оттуда уйти. Рокси же не ощутила ни малейшего смущения. Я, конечно, понимаю, что это я поджег кота, а не она, но пришли-то мы вдвоем. Нет же, Рокси Уизли, эта несносная кудрявая девчонка, хохотала.

— Круто горел, — заявила мне она, когда мы, наконец-то, оказались на улице.

— Круто горел?! Да я чуть не стал убийцей! — насупился я.

Нет, мне правда было до ужаса жалко этого кота. Я люблю котов.

— Пако от смеха сдохнет, когда узнает, — покачала головой моя подруга. — Это же финиш! В первый раз в руках держишь волшебную палочку и уже попадаешь в неприятности. Кстати, а ты что-то представлял? Просто от слов ничего не бывает, кстати.

— Да я представлял, как поджег Джесси Вуда, — отмахнулся я недовольно. — Кстати, кто этот Пако, о котором ты все время говоришь?

— Мой кузен, сын дяди Фреда и тети Марисы, тренера,— Рокси расплылась в улыбке. — Мы ровесники и родились в один день с разницей в семь часов.

— Близнецы все делают вместе, — буркнул я, думая, что их папаши и зачали их в один день.

— И где сейчас Пако? — спросил я, чтобы поддержать разговор.

— В Аргентине, гостит у бабушки по материнской линии. Вернется к сентябрю.

Тогда я еще не осознавал, как сильно я буду путаться в родственных связях семьи Уизли и как сильно их ненавидеть. Нет, конечно, не Уизли, а то, кто кому кем приходится. Забегая вперед, скажу, что у Рокси родственники оказались по всему Хогвартсу. Иногда мне даже кажется, что я единственный в этой школе не ношу фамилию Уизли. Ах да, еще моя сестра Инна. И Джесси Вуд.

Мы зашли в книжный и купили учебники, расплатившись волшебными деньгами. Точнее, расплатилась за все Рокси, так как я в волшебной валюте еще не ориентировался. Нет, канадские доллары и то понятней, чем эти кнаты с галеонами.

Напоследок я прихватил несколько книжек о волшебном спорте: «Квиддич сквозь века», «Крученый мистера Зет» (биография Забини) и «Тройка из Дурмстранга» о тренерах «Уимбурнских ос».

Да, друзья мои, похоже, я всерьез начал увлекаться этим квиддичем, самой нелогичной игрой на свете.

Я еще не знал, куда заведет это увлечение и какую ключевую роль во всей этой фигне сыграют Пако и Рокси. И хорошо, что не знал. Иначе я бы выкинул метлу Захарии Забини, сломал бы свою волшебную палочку и ни за что не поехал бы в школу волшебства и чародейства Хогвартс.

Потом я купил себе мантию. Привет, средневековье, я Саша Фирс.

Так что домой я заявился с чувством вины по поводу кота, метлой, книжками, мантией, палочкой и прочей фигней, которую я свалил в котел. Да, котел я тоже купил.

С Инной мы встретились у магазина Уизли.

— Ничего себе ты играешь в квиддич, — она треснула меня по затылку. — Не обольщайся особо, первокурсников не берут в команду и не разрешают иметь метлы.

Зато таких лузеров, как Джесси Вуд, берут в команду и разрешают им иметь метлы, как же.

Простите, друзья мои, с зельеварения меня все-таки выперли. Поэтому я сижу в мужском туалете и пишу эту историю, ну потому что я просто обязан ее рассказать вам. Ведь Орден Мерлиновой Хрени сумел сделать то, что не удалось в свое время даже близнецам Уизли.

Пако тоже выперли, кстати, и Рокси. И судя по тому, как орет в соседней кабинке Альби Дамби, они времени зря не теряют.

Так вот, вернемся к тому дню, когда я поджег кота. Как я уже сказал, моя дражайшая старшая не слишком-то рада была моему успеху на квиддиче. Вероятно, они с девчонками еще три часа простояли за автографом великолепного Джесси Вуда, который позорно ревел в раздевалке. Ну, то есть я очень надеюсь, что он так делал.

Фред-младший тут же выбежал поздороваться и вручил мне еще пару рулонов туалетной бумаги. Хороший все-таки у Рокси брательник. Инна же не проявила никакого внимания ни к Фреду, ни к туалетной бумаге, она стояла с каменным лицом и крепко сжимала мою руку. Я даже не успел толком попрощаться с Фредом и Рокси, как она потянула меня к выходу.

— Пойдем, — сказала она сердито и влепила еще одну затрещину. — На поезд опоздаем!

Ныряя в полутьму «Дырявого котла», я с грустью посмотрел на Косой переулок. Вы должны меня понять. У меня никогда еще не было таких потрясающих дней. Новые друзья, я, зависший высоко над землей, известный тренер, жмущий мне руку, адский огонь, вырывающийся из моей палочки. Я больше не был идиотом Сашей Фирсом из восточного Бирмингема. Я стал волшебником Сашей Фирсом. Хотя, не спорю, идиотом я при этом остался.

Дома все было по-старому. Пьяный папаша спал, мама мыла посуду, и никому не было дела до нас с Инной. Узнав, что я летал, мать, конечно, разозлилась не на шутку. Но увидев метлу Захарии Забини, оттаяла. Да, уж если моя индифферентная к спорту мать знала, кто это, значит это был действительно Большой Человек.

Когда я после душа пришел в комнату, моя сестра Инна уже спала. У нас двухъярусная кровать, и старшая отвоевала себе верх. До сих пор обидно. Я пошатался по комнате, почитал немного «Квиддич сквозь века» и собрался было уснуть, как услышал нечто. Сдавленные всхлипы со второго яруса кровати.

Инна Фирс плакала.

Вы просто не знаете мою сестру, поэтому вам не понять моего удивления. Инна никогда не плакала. Во всяком случае, при мне. Она орала, дралась, била посуду, хлопала дверями, злилась, кричала, огрызалась и даже иногда кусалась. Но она никогда не плакала.

Минуты три я слушал ее плач молча, а потом постучал по днищу второго яруса.

— Эй, — прошептал я. — Хватит реветь!

— Отвали! — Инна кинула в меня плюшевым медведем.

— Да хорош уже, — повторил я. — Подумаешь, Джесси Вуд на поле обосрался! Вот горе-то какое!

В меня полетел второй медведь, в два раза больше первого.

— Дурдом, — пуговичный глаз медведя попал мне в подбородок, и стало больно. — Заткнись уже наконец!

— Да будет тебе известно, — Инна, вся зареванная, свесилась со своего второго «этажа». — Я плачу не из-за того, что Джесси Вуда не взяли в молодежку.

— А из-за чего? — фыркнул я равнодушно.

— Из-за того, что эта мерзкая Лиса Коул сказала, что я…что я…страшная! — губы Инны задрожали. — И что Джесси Вуд никогда на меня не обратит внимания, потому что у меня…огромный нос и глаза в кучку!

Комнату снова заполнил тихий и жалобный плач.

Поймите меня правильно, я не знаю, страшная моя сестра или нет. Она просто моя сестра, вредная и противная Инна Фирс, которая ворует мой айпод и не моет за собой посуду.

Но тогда мне стало ее очень жалко. И я подумал, что если какой-то вонючий Джесси Вуд, который не может поймать ни одного сраного квоффла, ее не замечает, то он полный мудак.

И вид моей плачущей сестры стал, наверное, ключевым фактором в принятии моего решения, когда Пако Уизли протянул мне пробирку с зельем.

Я ответил: «Да».

— Носки, милый?

— Да, мама.

— Шапку и шарф?

— Да, мама.

— Зубную нить?

— Мааам, — заныл я, пока мать проверяла список моих вещей. — Взял я твою зубную нить.

В тот день погода была полное дерьмо. Дул ветер и накрапывал дождь, и Инна фыркала, что он намочит ее умопомрачительную прическу. Мама волновалась, а папа был на встрече анонимных алкоголиков.

Осень в этот раз началась в аккурат первого сентября, день моего отъезда в школу чародейства и волшебства Хогвартс.

Собирая чемодан, я сомневался. Брать метлу или не брать? С одной стороны, в письме четко было сказано, что первокурсникам метлу с собой брать нельзя. С другой, это была метла самого Захарии Забини, про которого я прочитал все, что только можно. Однажды он забил квоффл пяткой. Мужик.

В общем, я ее взял. Обернул плотной бумагой и засунул одним концом в чемодан. Мама, произносившая уменьшающее заклинание для моих вещей, ничего не заметила, и я радостно запихнул ее внутрь. В конце концов, если меня застукают…На самом деле, я искренне надеялся, что меня не застукают. Да и к тому же… я просто вез с собой метлу, я же не собирался на ней лететь.

На вокзале Кингс-Кросс было тихо.

— Саша, милый, — мама поцеловала меня в лоб, и на моей коже отпечатался ядрено-розовый контур ее губ. — Тебе придется пройти через стену. Это не больно, родной. Просто разбегись…

— И врежься со всего размаху, — мрачно процедил я.

— Дебил! — Инна треснула меня по уху.

— Коза! — я дернул ее за волосы.

Она завизжала, но быстро осеклась.

Вальяжной походкой мимо нас прошел Джесси Вуд.

— Привет, Джесси! Слыхал новость: кто-то недавно не поймал ни одного квоффла на смотре в молодежку! Не знаешь случайно этого парня, он меня страшно бесит!

О, как я хотел, чтобы эти слова были моими, но нет. Они принадлежали темноволосому пареньку примерно моего возраста, который стоял рядом с Фредом Уизли. Старшим.

Фред тут же влепил ему затрещину.

— Не приставай к идиотам, Пако, — усмехнулся он. — Они все равно не оценят.

Пако недовольно почесал затылок.

Я обернулся, и увидел всю семью Уизли в полном составе. Точнее, мне показалось, что в полном. Их было много. И они все были рыжие. Точнее, почти все. Я заметил нескольких нерыжих Уизли, среди которых смог узнать тренера «Уимбурнских Ос» Марису, одетую в темно-серый кашемировый свитер и джинсы и, конечно, Рокси и Фреда-младшего.

— Эй, Рокси! — я постарался перекричать шум толпы. — Привет!

— Саша! — Рокси закричала так громко, что все ее родственники обернулись. — Иди к нам!

— Да, идите к нам, ребята! — Фред-младший смущенно улыбнулся. — Привет, Инна! Классная прическа!

Инна фыркнула и принялась накручивать локон на палец.

— Пойдем, — я дернул ее за рукав. — Поздороваемся с друзьями!

— Не хочу я с ними здороваться! — Инна толкнула меня со всей силы. — Сам иди и…Саша!

Удар моей сестрицы получился просто шикарным — от неожиданности я свалился прямо на тележку со своими чемоданами. Она поехала, а я только и успел, что поднять глаза и увидеть перед носом кирпичную кладку. Так я попал на платформу девять и три четверти.

— Саша, милый, ты не ушибся? — мама покрыла смачными розовыми поцелуями мое лицо, что, кстати, было еще более унизительно, чем пройти разделительный барьер верхом на собственных чемоданах.

— Нет, — я сердито поднялся, отряхнул свитер и огляделся.

Красный, дышащий паром Хогвартс-экспресс, окружили люди в мантиях. Родители целовали своих детей на прощанье, обнимались и пытались затащить в вагоны огромные сумки.

Я снова заметил семейство Уизли неподалеку. Парень, которого Фред-старший назвал Пако, предлагал конфету какому-то темноволосому мальчику.

— Держи, Альби Дамби, — он хитро улыбнулся.

Некто «Альби Дамби» осторожно взял конфету, положил в рот и у него тотчас на лице появились усы. Я даже ойкнул от неожиданности.

Пако тут же получил подзатыльник от своего отца, Фреда-старшего.

— Сколько я тебе говорил, о мерлиновы яйца, — Фред-старший с тоской посмотрел на сына. — Две конфеты! А не одну! От двух вырастает еще и хвост! С хвостом же круче, бестолочь!

Пако получил второй подзатыльник, а Альби Дамби снисходительно улыбнулся. Усы у него, кстати, почти сразу исчезли.

Тренер Уизли, стоящая рядом, наклонилась, чтобы поцеловать сына.

— Если вы с Рокси решите взорвать эту школу к чертям, — услышал я обрывки ее слов. — Постарайтесь хотя бы получить от этого удовольствие.

Ничего себе воспитание! Меня-то грозились четвертовать за разбитый цветочный горшок.

Я поискал глазами Рокси. Она невозмутимо сидела на своих чемоданах и пускала мыльные пузыри, как обычно делая вид, что ей на все наплевать. Рядом с ней я увидел точно такого же чувака, как и Фред-старший. То есть абсолютно такого же. Что в них отличалось, так это цвет свитеров и стрижки. Это был отец Рокси, Джордж.

Он, с абсолютно таким же выражением лица, как и у его дочери, ковырял носком ботика асфальт.

— Рокси, дорогая, — он сжал ее руку. — Тебе не кажется, что задница дядюшки Рона сегодня великолепна в этих вельветовых дамских штанишках?

— Конечно, папочка, — Рокси посмотрела на отца глазами ангела, спустившегося с небес.

Папочка же, которому уже было, между прочим, явно за тридцатник, широко улыбнулся и с размаху дал какому-то рыжему Уизли по заднице.

— Рон, снимай штаны, — заорал он со всей силы. — Они дамские!

Рон, его ровесник, нескладный и длинноносый дядька, покачал головой.

— Дамские брючки! — подхватил Фред-старший и, подскочив к Рону, отвесил ему хороший щелбан.

Да, это было во всех отношениях странное семейство. Ну, то есть, эти близнецы были уже такими взрослыми, а веселились, как школьники. Мне бы таких родителей.

Наконец мы с Инной затащили наши чемоданы в вагон. Сестра меня сразу же покинула, убежав к своим подружкам, а я устало откинулся на сиденье и в последний раз помахал утирающей слезы маме.

Поезд тронулся. Я поехал в Хогвартс.

— Здесь свободно? — ко мне в купе заглянула девочка-блондинка.

Я, ощущая ком в горле и, чувствуя, как мое лицо становится пунцовым, указал ей на соседнее сиденье.

Она грациозно села и откинула со лба светлую челку.

— Я Мари-Виктуар Уизли, — представилась она, улыбнувшись. — Третий курс, Гриффиндор. А ты?

— Саша Фирс, первокурсник.

То есть я надеюсь, что сказал «Саша Фирс, первокурсник», но, по-моему, это прозвучало, как «са..фи..перво…курво…» или что-то вроде того.

Как вы понимаете, блондинка оказалась очередной кузиной Рокси.

— Ты родственница Рокси, — улыбнулся я, радуясь, что хоть как-то могу поддержать разговор.

— Ага, — Мари-Виктуар поморщилась. — Эта несносная девчонка!

Как раз в этот момент в купе просунулась лохматая голова Пако.

— Вики, сестричка! — заорал он, как будто его кто-то резал. — Я надеюсь, ваша dream team не обосрется, как в прошлом году?

Мари-Виктуар посмотрела на меня и, вздохнув, сказала.

— Я охотница, играю за факультет Гриффиндор. В прошлом году мы проиграли Слизерину.

— Проиграли — не то слово! — в купе появилась Рокси. — Вас обесчестили!

—Поимели! — радостно подхватил Пако.

— Сравняли в дерьмом!

— Скатали в мерлиновы яйца и засунули в гриндевальдову задницу!

— Все, вы меня достали, — недовольная Мари-Виктуар резко поднялась с сиденья и, пихнув Рокси и Пако, вышла из купе.

Эти двое тут же заняли ее место.

Я поднял глаза.

Черт возьми, это была самая странная парочка в мире. Начнем с того, что у них был разный цвет кожи. Рокси была чернокожей, а Пако, хоть и темноволосым, но довольно светлым. И они были кузенами, а не родными братом и сестрой. Но они были похожи.

Похожи просто до неприличия. Носы-кнопки и до крови обкусанные губы. Острые коленки, разбитые в одинаковых местах. Брови вразлет и карие глаза. В общем, если вы когда-нибудь встретите до ужаса похожих ребят, отличающихся половой и расовой принадлежностью, то это наверняка будут Пако и Рокси.

— Саша, — Рокси радостно улыбнулась. — Искала тебя по всему вагону! Знакомься, это Пако!

Пако энергично потряс мою руку.

— Саша Фирс, — кивнул я смущенно.

— Пако, — широко улыбнулся он. — Ну у тебя и имечко!

Нет, вы прикиньте, человек, которого зовут Пако, еще что-то говорит по поводу моего имени! Это было нагло.

— Нормально имя, — буркнул я. — Пако — это вообще на каком языке?

— Пако, друг мой, — брат Рокси усмехнулся, — это сокращенно от Франсиско. Франсиско Хорхе Альфредо Уизли, если выговоришь такое.

Нет, постойте, только я не улавливал связь между «Пако» и «Франсиско»?!

— Так принято сокращать, — тяжело вздохнула Рокси. — Пако просто выпендриться нечем больше, кроме своего имени!

— Заткнись, Роксана Аманда Уизли, — иначе я врежу по твоей черномазой физии!

— Латино!

— Черная!

Да, эти ребята явно не парились по поводу этичности и радостно обсирали национальности друг друга.

Рокси затащила в купе свой чемодан и открыла крышку. На пол вывалились скомканные мантии, котел, волшебная палочка, бита и метла.

— Тупое уменьшающее заклинание, — она пнула чемодан ногой. — Как откроешь, так сразу все вываливается.

Я смотрел на биту и метлу. Бита могла означать только одно — Рокси была загонщиком. Ну, то есть могла бы быть, если б первокурсникам разрешили полеты.

— Ты взяла метлу? — спросил я удивленно. — Это же запрещено!

— Хочешь сказать, ты не взял метлу, — Рокси со смехом обернулась.

— Ну я…ну я же не собирался на ней летать!

— А что ты с ней собирался делать? Полы подметать, что ли? — Пако также притащил из коридора свой чемодан и открыл крышку.

— Ну летать же нельзя, — попытался объяснить я.

— Нельзя, друг мой, спать вверх головой, — Пако выразительно посмотрел на меня. — Кровь к мозгам прильет и сыграешь в ящик! А летать-то можно, что ты.

— Так это разве запрещено, нет? — я не понимал, к чему он клонит.

— Запрещено? — Рокси смерила меня непонимающим взглядом. — Ты действительно собираешься следовать всяким тупым правилам?

— Ну…я не знаю… — промычал я неопределенно.

Пако тем временем вытащил из чемодана метлу и с улыбкой посмотрел на Рокси. Она улыбнулась в ответ и опустила оконную раму.

Мои волосы взлохматил ветер, а в душе появилось гаденькое чувство, что что-то сейчас будет.

Пако огляделся, высунул метлу в окно и затем проворно вылез сам, крепко схватившись за древко. Рокси тут же последовала его примеру, а я только рот раскрыл.

Рокси и Пако, счастливо смеясь, летели наравне с поездом.

— Какие правила? — Рокси прокричала мне, сидящему в вагоне. — Я дочь Джорджа Уизли, вот и все правило!

— Эй, ты, Саша Фирс, — заорал Пако. — Ты с нами или как?

Пару секунд я размышлял, а потом открыл чемодан и вытащил метлу Захарии Забини.

Ветер был такой сильный, что меня чуть не впечатало в поезд. Однако Пако и Рокси, казалось, совершенно этого не замечали — они неслись с огромной скоростью и радостно хохотали, как будто бы в опасности для их короткой и глупой жизни было что-то действительно смешное.

— Сопротивление прибавь! — проорал Пако, пытаясь перекричать стук колес поезда.

— Чего? — не понял я, изо всех сил вцепившись в древко.

— Сопротивление!

— Как?! — кажется, я попал в воздушную яму и потерял высоту, пропахав кедами небольшую борозду в земле.

— Под щетиной небольшой рычажок! — ответила Рокси. Пако лишь пренебрежительно фыркнул.

То есть она всерьез полагала, что я, кое-как пытавшийся сохранять равновесие, отпущу руку и полезу искать какой-то там рычажок? Она была вообще в своем уме?!

Внезапно Пако резко направил метлу вверх, и Рокси сделала то же самое.

А что мне оставалось?

Только крепко зажмуриться и с громким криком «А-А-А-А» дернуть древко. Мощный поток воздуха ударил мне в лицо, задница поехала вниз, мокрые руки что было силы впились в дерево, и я вошел в вертикальном пике. Как мне потом рассказывал Пако, оно было не особенно вертикальным — скорее, кривым, но тем не менее это было все-таки пике.

— Саша Фирс! Что ты делаешь, мерлин твою мать! — услышал я голос Пако откуда-то слева.

Я обернулся. Пако и Рокси сидели на крыше вагона, опираясь на свои метлы.

С горем пополам я смог выровнять метлу (задница поехала вперед, руки заскользили, и воздух был сотрясен моим новым отчаянным «А-А-А-А») и подлетел к вагону, кубарем скатившись на крышу.

— Парень, ты в своем уме? — Пако посмотрел на меня глазами, в которых читалась смесь ужаса и удивления. — Лететь на низком сопротивлении в такой ветер! Скажи спасибо, что тебя вообще не перевернуло! И нафига было так древко задирать?! И…только не говори, что не знаешь, как выровнять курс!

— Я не знаю, как выровнять курс, — я плюхнулся на грязную крышу. — И не знаю, как прибавить сопротивление. Я лечу на метле во второй раз.

— Во второй раз, — подтвердила Рокси. — Первый раз Саша отразил удар Крама и упал. Забини подарил ему свою метлу, кстати.

— Да ладно! — Пако недоуменно покачал головой. — Семнадцатая «Молния»!

Он взял метлу у меня из рук и, явно рисуясь и изображая из себя профессионала, провел пальцами по гладкому древку и оглядел щетину.

— А у тебя какая? — я, как мог, старался поддержать разговор.

— Десятый «Нимбус», мама раньше на нем летала, — Пако протянул мне свою метлу. — Не самая новая модель, но очень маневренная.

Я потрогал черное древкои, абсолютно не понимая, чем отличается семнадцатая «Молния» от десятого «Нимбуса», уважительно хмыкнул.

Рокси встала и потянулась. Да, вы все правильно прочитали. Она встала на крыше бешено несущегося поезда и вытянула руки так спокойно, как будто бы стояла на полу.

Мне было страшно даже сидеть на крыше, и я что было силы держался за метлу. Пако вытянул ноги и, зевнув, подставил лицо ветру.

— Скоро замок, — он причмокнул губами. — Даже не знаю, Рокс, хватит или еще что-нибудь придумаем? Я жрать хочу.

— Секунду, — Рокс установила метлу в горизонтальном положении у края крыши и, дождавшись, когда она ровно и неподвижно зависнет в воздухе, зацепилась за нее ногами и повисла вниз головой.

Мое сердце забилось часто-часто, и я испуганно начал хватать ртом воздух.

—Ты же разобьешься! — сказал я сдавленным шепотом, живо представляя себе, как мозги Рокси покидают ее кудрявую голову и растекаются по земле.

— Тихо, — Пако ткнул меня метлой. — Не разобьется!

Рокси тем временем постучала кулаком в вагонное окно и, видимо, дождавшись нужного количества зрителей, закричала что-то вроде:

— Приве-е-е-е-е-е-т!

Пако хмыкнул и последовал примеру сестры. Он зацепился ногами за свою метлу и, повиснув вниз головой, тоже начал долбить кулаком в окно и орать:

— Приве-е-е-е-е-е-т!

Я смотрел на их ноги и боролся с кровожадным желанием скинуть кузенов Уизли вниз, с поезда. После я часто раскаивался, что не сделал это тогда, когда у меня была такая возможность. Пако и Рокси остались живы. Вдоволь наоравшись, они заползли назад на крышу и засмеялись.

— Ну и рожи были в этих пуффендуйцев, — лицо Пако раскраснелось и он убрал со лба взмокшую темную челку.

— А то, — добавила Рокси. — По-моему, мы их здорово напугали.

— Вы с ума сошли? — покачал головой я. — Вы свесились с крыши идущего поезда и начали стучать в окно!

— Ой, Саша, не будь занудой, — Пако улыбнулся. — Ты сам, между прочим, сидишь с нами на крыше.

Я вздрогнул. За это время я почти успел забыть о своем страхе, но тут он окатил меня снова, будто ведро ледяной воды.

— Пошли, — Рокси поднялась. — Не хватало еще, чтобы нас заметили.

— Угу, — Пако выхватил у меня из рук метлу. — Только я, пожалуй, выставлю кое-кому нужное сопротивление…

Не считая того, что Пако и Рокси вдвоем затаскивали меня в вагон через окно, вернулись мы без приключений.

Когда мои ноги наконец-то почувствовали пол, я с позором обнаружил, что по моим щекам текут слезы. Боясь, что Рокси и Пако это заметят и начнут ржать, я торопливо вытер их рукавом.

Друзья мои, мне было стыдно. Эти ребята держались на метлах так, как будто бы родились в воздухе. Я же не умел самого простого: сделать ровным курс, прибавить сопротивление, не орать во время полета от страха. Но мне ужасно, прямо-таки нестерпимо захотелось стать таким же, как Пако и Рокси. Легко держаться на метле, обходя воздушные ямы, входить в крутом пике и не бояться свеситься вниз с крыши поезда. Я же боялся всех и вся: боялся, что нас заметили, боялся, что у меня ничего не получится в Хогвартсе и я ограничусь поджиганием котов, так и не осилив настоящую магию, боялся, что Мари-Виктуар посчитала меня малолетним идиотом…

— Ну ты и придурок, Саша, — Пако усмехнулся, правда абсолютно беззлобно. — Ты хоть понял, что сейчас сделал? Пролетел на огромной скорости, обогнал поезд, потусовался на крыше и все это, даже не умея правильно сидеть на метле.

— Да пошел ты, позер, — буркнул я.

Пако, медленно, но верно, начал меня выбешивать. Он постоянно показывал, чего я не умею делать, и всегда с такой хитрющей улыбкой, что я не знал, куда себя деть от смущения.

— Как ты меня назвал? — Пако уставился на меня во все глаза. — Повтори!

— Позер, — прошептал я совсем тихо, заливаясь краской.

— Срал я в море!* — недоуменно покачал головой Пако. — Рокс, ты слышала, он меня позером назвал!

— Слышала, — Рокси флегматично посмотрела на брата. — Ты и есть позер.

— Позер, — еще раз повторил я, на этот раз увереннее, почувствовав поддержку Рокси.

Лицо Пако полыхнуло румянцем, и он медленно произнес:

— Франсиско Уизли — не позер. Не позер я, ясно тебе!

И на этих словах Пако резко бросил метлу на пол и со всей силой дал мне кулаком в глаз.

Рокси ситуация явно позабавила. Она удобно устроилась на сиденье и с удовольствием наблюдала, как мы с Пако вцепились друг в друга, выкрикивая ругательства. Причем Пако старался ругаться по-испански. Да, Пако Уизли был ужасным позером, вот что я вам скажу. Таких позеров, как Пако, еще надо поискать: только он никогда не упускал случая поиграть на публику и показать, насколько он якобы крут.

Я его уже ненавидел, и поэтому бил от души. Ненавидел всем сердцем и также всем сердцем ему завидовал.

— Тихо-тихо, — Пако поднял руки и вытер кровь с подбородка. — Ты меня убить решил?!

Я нанес последний удар куда-то в грудную клетку и только тогда успокоился.

— Да хватит вам, — Рокси равнодушно смотрела в окно. — Тоже мне устроили. Саша, тебе нос расквасили.

Я выдохнул.

— Да он достал меня, — процедил я. — Сопротивление не прибавил, на метле не так сижу! У меня, между прочим, мать не «Уимбурнских Ос» тренирует!

— Что полез тогда, — огрызнулся Пако. — На метле сидит, как корова, чуть в поезд его не впечатало, а все туда же!

—Пошел ты! — я схватил мантию и вылетел в коридор.

Там я устало прислонился носом к стеклу и увидел величественный замок, утопающий в красном мареве заката. Однако, я так устал и был так расстроен, что не обратил никакого внимания на свою будущую школу.

Накинув мантию на плечи, я вытер кровь со щеки и твердо пообещал себе найти нормальных друзей, желательно не носящих фамилию Уизли.

Поезд замедлял ход и, наконец, остановился. Я вышел на перрон и вдохнул полной грудью. Да, у меня, у Саши Фирса, начиналась новая жизнь, полная интересных встреч и удивительных открытий…

— Эй, Фирс, куда свалил-то? — Пако, одетый в ученическую мантию, широко улыбался. — Сэндвич будешь жрать?

— Буду, — тяжело вздохнул я.

Франсиско Хорхе Альфредо, он же просто Пако, был не просто позером.

Он был очень отходчивым позером.

* Срал я в море — по-испански "me cago en la mar" (именно la,не el). Трудно переводимая на русский фраза, означающая примерно "вот дерьмо"

Травмировать детей нельзя. Детей надо любить и всячески лелеять, чтобы они не дай Бог не выросли в дегенератов или моральных извращенцев. И уж точно, детей нельзя пугать. Особенно их не надо пугать, когда они приехали учиться в новую школу и еще восприимчивы ко всему происходящему. Но нас испугали. Когда мы потихоньку выползли на платформу, щурясь от лучей заходящего солнца, прогремел чей-то противный голос, в несколько раз усиленный магией:

— Первокурсники!

Я обернулся. Передо мной стоял абсолютно мерзкий мужик в старой мантии непонятного серого цвета и скалился так, как будто собирался кого-то убить.

Вы смотрели старый-старый ужастик про маньяка Фредди Крюгера? Года два назад по нему еще сняли очередной ремейк. Так вот, этот мужик был похож на Фредди Крюгера. Только волосатого.

Мне как-то не очень хотелось идти за ним, но мои будущие однокурсники послушно потопали в направлении замка, так что мне пришлось подчиниться.

— Это Филч, — Пако толкнул меня локтем. — У него как кошка подохла, вообще больным стал.

— Ага, — к нам подошла Рокси. — Сейчас начнется церемония распределения.

Мне показалось, или Пако усмехнулся?

Мы семенили за Филчем, пока не подошли к озеру.

— По лодкам! — скомандовал он. — Надеюсь, вас всех сожрут гигантские водные слизни!

Я в нерешительности остановился. Водные слизни? Нет, я ужасно боялся даже ящерицы, которую держал мой школьный приятель, Смит. Ну она правда была отвратительная!

Рокси толкнула меня в лодку.

— Не сожрут тебя слизни, — сказала она, посмеиваясь. — Пако их отгонит своей битой. Правда, Пако?

Пако сел рядом со мной в лодку и согласно кивнул.

— Конечно, — подтвердил он. — Только у меня нет с собой биты, так что я раздавлю им мозги голыми руками! Так что от слизней мы Сашу как-нибудь защитим.

— Я слышала, — заметила Рокси холодно. — В прошлом году они утащили одного студента и выпотрошлили из него все внутренности, которые плавали на поверхности.

Мне сделалось дурно.

— Да ладно? — Пако округлил глаза. — По-моему, их было двое!

— Прекратите, пожалуйста! — взмолился я, с ужасом взирая на черную воду, по которой пошли небольшие круги. — Я плавать не умею!

— Летать тоже, — сказал тихо Пако, но я все равно услышал и огрел его веслом.

— Заткнитесь оба, — Рокси подперла кулаком подбородок и спокойно смотрела, как мы с Пако дубасим друг друга веслами. — Смотрите, водный слизень!!! — Рокси внезапно вскочила на ноги и заорала, указывая на воду.

От испуга я бросил весло и тоже принялся орать, отползая от бортика лодки на безопасное расстояние. Многие из первокурсников, сидящие в других лодках, последовали моему примеру, и теперь воздух сотрясали громкие крики.

— Спокойствие! — закричал Филч. — Заткнулись все!

Мы все быстро заткнулись. В тот момент Филч показался мне страшнее целого косяка водных слизней.

Пако вытер слезы, выступившие на глазах.

— Да нет тут никаких слизней, — пожал плечами он. — Рокс так шутит. Правда же, Рокс?

— Правда-правда, — довольно усмехнувшись, Рокси села на свое место. — Разве что русалки, но они мирные.

— Русалки, — выдохнул я, припоминая, что я о них знаю. К сожалению, мои скудные знания об этом виде существ ограничились диснеевским мультиком «Ариэль», что, однако, вселило в меня некоторое чувство уверенности.

Наконец, мы приплыли.

— Волшебно, — Пако подмигнул мне. — Слыхал про распределение, нет?

Я все-таки умудрился немного почитать про Хогвартс на летних каникулах. Там было написано про четыре факультета — Гриффиндор для храбрецов, Слизерин — для хитрецов, Когтевран — для умниц и Пуфендуй для тупиц. Хоть моя сестра и училась на Гриффиндоре (понять не могу, каким ветром ее туда занесло), я был уверен, что мне ничего, кроме последнего не светит. Я был не самым умным парнем в Англии и прекрасно это понимал.

У тяжелых деревянных дверей нас встретила огромная тетка в красной мантии и пропустила в небольшую комнатку.

— Я заместитель директора профессор Грабли-Дерг, — представилась она сухо и дыхнула мне в лицо перегаром. — Добро пожаловать в Хогвартс!

— Здрасьте, — недовольно процедила Рокси, и они с Пако обменялись красноречивыми взглядами.

— Через несколько минут начнется процедура отбора. Вы подниметесь на сцену и наденете Распределяющую шляпу, после чего проследуете к столу вашего факультета, который отныне станет вашей второй семьей. Вы будете вместе учиться, есть и спать.

— Профессор, а душ? — рука Пако взметнулась вверх.

— Что, простите? — профессор оглядела Пако с ног до головы и добавила, — мистер Уизли.

— Душ мы тоже будем вместе принимать? Вы сказали: учиться, есть, спать. А мыться?

В толпе послышались смешки.

— Да, профессор, — это была уже Рокси. — И вот насчет спать. Вы ведь имеете в виду спать в одной комнате? Не в одной кровати?

Грабли-Дерг посмотрела на улыбающихся Пако и Рокси.

— Кузены Уизли, — произнесла она. — Дочь Джорджа и сын Фреда. Я декан Гриффиндора, и я молюсь, чтобы вы были не на моем факультете.

На этих словах она вышла из маленькой комнаты, шелестя своей красной мантией.

Пако времени зря не терял. Он огляделся в поисках двери и, когда нашел ее, высунул свой любопытный нос в щелку.

— Зал огромный, — присвистнул он. — И отец не врал, когда говорил, что в воздухе плавают свечи.

— А они не подожгут кого-нибудь? — Рокси пристроилась рядом с братом. — Гляди, шляпу вынесли!

Дальше Пако и Рокси радостно переглянулись и вытащили волшебные палочки.

— О нет, — простонал я.

Это могло закончиться чем угодно.

— Построились! — рядом с нами снова возникла Грабли-Дерг и властно взмахнула палочкой.

Рокси и Пако сделали самые невинные лица, на которые только были способны.

Построиться не получилось, и мы всей толпой вошли в зал.

Я чуть не задохнулся от восторга. Это было потрясающе. Феерично. Это было…волшебно!

Огромный старинный зал, потолок которого точно повторял рисунок звездного неба, был наполнен учениками. Они сидели за четырьмя длинными столами и во все глаза смотрели на нас. От высоких каменных стен времен Реформации веяло стариной.

За учительским столом, располагавшимся на возвышении, гордо сидели преподаватели во главе с сухопарой женщиной в изумрудной мантии, которая смотрела на зал так, будто бы это были ее владения.

— Директор МакГонагалл, — шепнул мне в ухо Пако. — Ты уж постарайся ее не злить.

Я искренне пожалел, что не могу его треснуть в виду всей торжественности обстановки. Это Пако постоянно всех злил, я же готов был следовать правилам и подчиняться. Я вообще хотел начать новую жизнь и перестать учиться на одни «С».

Мы выстроились перед учительским столом, и только тут я заметил Шляпу. Это была обычная черная остроконечная шляпа, которая грустно лежала на круглом табурете.

— Это ее надевать? — с сомнением в голосе я спросил Рокси, и она кивнула.

Тем временем директор МакГонагалл поднялась со своего места, и послышались аплодисменты.

— Объявляю церемонию распределения открытой! — улыбнулась она, и все снова захлопали.

Шляпа, лежащая на стуле, тем временем дернулась, приведя меня в состояние суеверного ужаса.

— Сейчас будет, — Пако еле-еле сдерживал смех.

Я с трепетом смотрел, как в шляпе образовалась дырка наподобие рта, и она, несколько раз кашлянув, запела:

Может, я не хороша

И забыть меня пора,

Может в жопе у меня

Огроменная дыра

Может, вши во мне живут

Может, даже слизни,

Но умнее котелка

Вы не встречали в жизни!

Раз, и я скажу ответ –

Где ваш будет факультет:

Слизерин — тем, кто хитер,

Храбрым нужен Гриффиндор,

Если ты у нас ботан,

То вали на Когтевран,

А если честный соплежуй,

То вали на Пуффендуй!

На несколько секунд воцарилась гробовая тишина, а потом зал сотряс такой оглушительный хохот, что у меня заложило уши. Еще минуту я находился в полной прострации, не понимая, почему шляпа спела такую неприличную песню, но потом до меня дошло. Пако и Рокси.

— Порядок! —услышал я громовой голос директора МакГонагалл, и все мигом затихли. — Кто, — она оглядела присутствующих, — посмел оскорбить старинный волшебный артефакт?

Повисла гробовая тишина.

— Госпожа директор, — сидящий рядом с ней крошечный волшебник тронул МакГонагалл за плечо. — Может, мы не будем акцентировать на этом внимание в такой праздничный момент?

МакГонагалл тяжело вздохнула.

— Да, — сказала она наконец. — Но только из уважения к традициям.

По залу прокатилась волна вздохов облегчения. Я тоже вздохнул, а Пако и Рокси перемигнулись с хитрющими улыбками.

Я, если честно, до сих пор думаю, что если бы МакГонагалл не сменила гнев на милость, кузенов Уизли отчислили бы в тот же самый момент.

Церемония началась, и я с ужасом ждал своей очереди. Грабли-Дерг достала длинный свиток и начала зачитывать фамилии в алфавитом порядке.

Я зажмурился.

— Фирс, Саша!

На ватных ногах я подошел к шляпе и нахлобучил ее на голову, все еще беспокоясь, что колдовство Пако и Рокси не кончилось, и шляпа сейчас начнет выкрикивать всякие пошлости.

Однако этого не произошло.

« Истинная храбрость, — послышался вкрадчивый шепоток, и я вздрогнул, — заключается в умении преодолеть свой страх и идти дальше, Саша Фирс».

Я напрягся.

— Гриффиндор!

Кое-как я встал и под аплодисменты направился к столу своего факультета, над которым висел красно-золотой флаг.

— Саша, молодец! — моя сестра Инна порывисто обняла меня. Я похлопал ее по спине, все еще недоумевая, как я, боявшийся сов, полетов и несуществующих водных слизней смог попасть на факультет храбрецов.

Фред-младший пожал мою руку.

— Добро пожаловать! — улыбнулся он во все тридцать два зуба. — Так держать!

Инна смерила его пренебрежительным взглядом и усадила меня рядом с собой.

Я стал ждать, куда определят Пако и Рокси.

И вот, наконец.

— Уизли, Франсиско!

Пако отсалютовал собравшимся и надел шляпу.

— Гриффиндор! — через секунду заорала шляпа, и из моей груди вырвался сдавленный стон. Теперь было совершенно точно, что от этого парня я никогда не отделаюсь.

Ребята за нашим столом громко захлопали, приветствуя Пако, который картинно кланялся и посылал воздушные поцелуи.

— Это сын Фреда и Марисы Уизли, — старшекурсник в остроконечной шляпе по левую сторону от меня что-то втолковывал своему товарищу. — Один раз он взорвал общественный туалет в Косом. Говорят, неделю отчистить не могли.

— Врешь ты все, Люпин! — его приятель, в котором я узнал несравненного и божественного Джесси Вуда, хмыкнул. — А это его сестра-близяшка?

— Как бы странно это ни звучало, это его кузина, — тот, кого назвали Люпин, усмехнулся.

Рокси тем временем была распределена в Гриффиндор. Под гром аплодисментов она сделала книксен и прошествовала к нашему столу.

Я краем глаза заметил, что на лице у декана Грабли-Дерг застыло некое подобие ужаса.

Пако и Рокси заняли места напротив меня.

— Шляпа хотела меня отправить в Слизерин за песню, — начал разглагольствовать Пако. — Сказала, ты пошутил, и я пошучу.

Я не смог сдержать улыбки.

— И почему она передумала?

— Ну, я извинился, — Пако пожал плечами. — Хотя я подозреваю, у нее просто нет чувства юмора.

Когда церемония была закончена, директор МакГонагалл прочитала нам двадцатиминутную лекцию о важности дисциплины и хорошего поведения, после чего на столе появилась еда. Много еды. Еда возникала из ниоткуда и тут же исчезала в моем желудке, который остро прореагировал на нервное перенапряжение.

После ужина Люпин собрал всех первокурсников на выходе из зала.

— Я Тед Люпин, ваш староста, — представился он с широкой улыбкой.

Я заметил, что его волосы под остроконечной шляпой сменили цвет — стали из рыжих бледно-розовыми.

— Староста, — подмигнул мне Пако. — И еще ловец нашей сборной по квиддичу!

Тед Люпин, обладатель странных волос, повел нас по извилистым школьным коридорам.

Под конец я совсем запутался. Везде были лестницы, лестницы, лестницы. Лестницы меняли направление, ступеньки исчезали под ногами, и пару раз Пако и Рокси приходилось буквально поднимать меня за шиворот, чтобы я не растянулся на полу во весь рост.

— Пароль «кабачок»! — сказал Люпин, когда мы, наконец, остановились около портрета полной женщины в кружевном средневековом платье. Портрет тотчас отодвинулся, пропуская нас внутрь, в уютную гостиную, где стояли мягкие кресла с красной обивкой и по-домашнему горел камин.

Рокси тут же уселась в кресло и наколдовала себе чашку чая. Да, такая сложная магия мне была пока не под силу.

Я сел рядом с Пако и стал смотреть, как наши будущие однокурсники устало поднимаются в свои спальни.

— Тоже чайку что ли забацать? — Пако улыбнулся Рокси и почесал подбородок.

Я чай не очень любил, поэтому просто откинулся на подушки и стал смотреть на языки пламени, чувствуя, как мои глаза слипаются.

Однако, совсем расслабившись, я не заметил, как передо мной выросла чья-то фигура.

— Саша Фирс, — Джесси Вуд растянул губы в своей гадкой улыбочке. — Ну привет.

Друзья мои, я должен признаться. Я жуткий трус. Хотя вы это и так уже, по-моему, поняли. Так вот, я мог сколько угодно орать о том, как меня бесит Джесси Вуд и строить ему рожи с безопасного расстояния, но когда он навис надо мной, сверкая своими голубыми глазищами, все мое бахвальство куда-то испарилось, и я чуть слышно просипел:

— П-п-п-п-ривет, Джесси.

Джесси смерил меня презрительным взглядом.

— Значит, ты у нас типа крутой вратарь, — сказал он, скалясь и нагибаясь ко мне так низко, что я почувствовал запах его сладкой туалетной воды.

Я вздрогнул и постарался втянуть шею.

— Типа…нет, — ответил я как можно вежливей.

— Хы, — Вуд облизнул губы. — На всякий случай слушай меня, Саша Фирс. Я вратарь этого факультета. И если ты сумел опозорить меня на смотре, тут лучше сиди и не высовывайся. Ой, мамочки! — Вуд внезапно схватился за голову и начал прыгать на одной ноге. Я не поверил своим глазам. Из ушей несравненного Вуда лез лук-порей.

— Разрешите представиться, Франсиско Хорхе Альфредо Уизли, — улыбаясь, Пако протянул Джесси Вуду ладошку. — Что он к тебе пристает? — мой приятель вопросительно посмотрел на меня, а я лишь развел руками.

— А я Рокси, — Рокс подпрыгнула и, изловчившись, вытащила из уха орущего Джесси Вуда лук. — Лук, кстати, убивает микробы, — добавила она, засунув порей в рот.

Джесси орал так, что собралось полфакультета. Тед Люпин, староста, в одних трусах сбежал вниз по лестнице и попытался усмирить буйствовавшего Вуда, из ушей которого перли луковичные побеги.

Джесси извивался и орал, Пако и Рокси еле-еле сдерживали смех, а я отчаянно краснел.

Наконец Джесси заткнулся, и обессиленный Тед с лицом, красным, как и его волосы, опустил руки.

— Вы с ума сошли! — выдохнул он. — Скажите спасибо, что никто не услышал. Мне, между прочим, не очень хочется, чтобы с Гриффиндора в первый же день сняли баллы. Джесси, ну что ты разорался?

Джесси вытащил из ушей последний порей и сердито бросил его на пол.

— Отстань, Люпин, — тихо сказал он. — Сам разберусь.

Зрителей стало меньше. Люпин устало сел в кресло.

— Никуда не уйду, — сказал он, убрав со лба ярко-фиолетовую челку. — Пока ничего не выясню. Все марш в спальни!

Остальных как ветром сдуло. Мы остались впятером. Я, Рокси, Пако, Тед и Джесси.

— Тед, не начинай, — протянул Пако. — Мы немного пошутили. Джесси обидел нашего друга, а мы совсем чуть-чуть обидели Джесси. Мы же не знали, что он перебудит весь факультет.

— Пако, — Тед посмотрел Пако в глаза, и его волосы стали зелеными. — Пожалуйста, постарайтесь так не делать. Я за вас несу ответственность. Очень большую.

— Ой, да ладно, Тедди, — Рокси с деловым видом обошла гостиную. — Мы сколько лет тебя знаем.

— И сейчас вы очень по-крупному меня подставляете! Я же староста! А ты тоже хорош! — Люпин хмуро посмотрел на Джесси Вуда.

Мне в тот момент стало по-настоящему жалко Теда. Он не стал снимать баллы, хотя мог бы. Не стал звать преподавателей, хотя тоже мог бы. Он пытался разрешить конфликт миром, но ничего не получалось.

— Тед, — Пако упер руки в бока. — Мы тебя не подставляем. Все дело в том, что Вуд обвинил нашего друга, Сашу Фирса, в том, что он якобы его опозорил…

—…хотя Джесси сам себя опозорил! — закончила Рокси. — А Саша молодец, он отбил удар Крама!

— Да видел я, — Тед улыбнулся. — Классно было, кстати.

Я покраснел еще больше, а Джесси насупился.

Люпин устало поднялся.

— Так, — сказал он напоследок. — Чтобы больше этого не было. Пако, Рокси, пожалуйста.

Кузены Уизли единодушно закивали, а я испуганно покосился на Джесси, рискуя оставаться в гостиной без справедливого Теда.

— Тед! — Пако окликнул старосту, когда тот поднимался по лестнице в спальни. — А у нас есть шанс войти в сборную?

Тот отрицательно покачал головой.

— Никакого. Вы первокурсники. Это раз. К тому же, капитан — Стоун, он сам загонщик, неужели ты думаешь, что он возьмет кого-то на свое место?

— Да этот Стоун — просто бездарь! Весь прошлый сезон испортил, — обиженно воскликнула Рокси. — И эта его вторая, Чанг! Дура! В тебя самого бладжером попали! По ее вине, кстати!

— Рокси! — Люпин бы недоволен. — Я сказал нет.

— Тед!

— Ну что опять? — староста обернулся.

— Классные труселя! — Пако рассмеялся. — Тебе определенно идет синий!

Тед покачал головой и скрылся за дверью своей спальни.

Мы остались вчетвером.

— Вот так вот, мелочь, — Вуд усмехнулся. — Не лезьте, куда не просят. И даже не пробуйте сунуться в сборную.

— Что ты, Джесс, — Пако замахал руками. — Даже и не попробуем! Сдалась нам твоя сборная!

— Вот и славно, — Вуд поднялся по лестнице. — Рад, что мы друг друга поняли. Первый курс — никаких метел.

— Ой, правда? — Рокси улыбалась. — Ты за нас-то не беспокойся. Мы-то загонщики.

Вот Саша, он вратарь.

— Никаких метел, — повторил Джесси спокойно.

— Никаких, — продолжила Рокси. — Но ты ведь у нас знаешь про Гарри Поттера.

— Самого молодого ловца…

— За последние сто с лишним лет, — Пако и Рокси одновременно улыбнулись.

Вуд передернулся и, круто развернувшись, хлопнул дверью своей комнаты.

Мы рассмеялись.

— Ребят, с вратарем вы переборщили, — смущенно пробормотал я. — Я же летать не умею.

— Ужасно летаешь, — подтвердил Пако. — Курица на метле и то лучше смотрится, чем ты, Фирс.

Я уныло опустил голову.

— Да не расстраивайся ты так, — Рокси сочувственно похлопала меня по плечу. — Все не так ужасно.

— Нет, Рокс, все ужасно, — перебил ее Пако. — Он не умеет правильно сидеть. Он не умеет ставить курс. Он боится отпустить руки. Он не чувствует ветер.

Мне стало еще хуже, и я чуть не заплакал.

— А знаешь, что самое страшное? — Пако заглянул мне в глаза.

— Что? — прошептал я, чувствуя, как к горлу подкатывает ком.

— Что все это — полная фигня, — сказал он с чувством.

— В смысле? — не понял я.

— Ну, ты действительно ничего пока не умеешь. Но это все поправимо, — рука Пако легла мне на плечо. — Ты держишься на метле. Это главное. Тем более, если ты смог летать с нами почти на равных, то печенкой чую, ты будешь шикарным голкипером.

— А мы научим, — кивнула Рокси. — Они в прошлом году такой позор устроили, эта их хваленая сборная. Пора уже разобраться с этими придурками!

Я еще ни с кем не разбирался. Не считая моего школьного приятеля Смита, когда я сломал его радиоуправляемую машину. Точнее, это он со мной разбирался, а я молчал и тихо извинялся.

Поэтому мысль о том, чтобы разобраться с кем-нибудь, согрела мне душу. Я тут же представил, как выхожу в алой гриффиндорской мантии на поле, красиво вскакиваю на метлу и лечу навстречу ветру, а трибуны мне рукоплещут… Сладкие мечты. Знал бы я, что выйдет совсем не так, как я планировал изначально.

От сладких грез меня отвлекла Рокси, которая, попрощавшись, нырнула в свою спальню. Мы же с Пако поднялись по винтовой лестнице еще выше и прошли по небольшому коридору, пока, наконец, не уперлись носами в самую дальнюю дверь.

На двери висела табличка: «Белл, Фирс, Поттер, Рипли, Уизли».

Пако повернул ручку, и мы оказались в темноте.

— Классный у нас староста, Люпин, — заметил я ненароком. — У него волосы цвет меняют!

— Угу, классный, — буркнул Пако, пробираясь к своей кровати на ощупь. — Когда в волка не превращается.

— Чего? — удивленно прошептал я.

— Он оборотень. С отцом его, покойным Ремусом, вообще кошмар был. А Тед себя в руках держит. Зелья всякие пьет. Не всегда получается, правда.

— Да ладно тебе, Пако. Хватит заливать, — я негромко рассмеялся. Не смешно!

— Я и не шучу, — абсолютно серьезно ответил Пако, и мне стало не по себе.

Лунный диск неподвижно завис в чернильном небе, отбрасывая световые полосы на каменные стены нашей спальни. Окно было открыто, и ночной ветерок взлохматил мне челку. Почувствовав, как ладони становятся мокрыми, я судорожно сглотнул и начал пробираться к свободной кровати. И тут…

— О Господи! — я налетел на что-то мягкое и…живое!

Душа моя ушла в пятки, и на секунду я представил, как Тед Люпин в образе волка впивается мне в живот и лакомится выпотрошенной оттуда прямой кишкой.

— Люмос, — послышался чей-то вкрадчивый голос, и волшебная палочка осветила лицо темноволосого мальчика в пижаме.

Я постепенно приходил в себя.

— Простите, — пробормотал я смущенно, устыдившись мыслей об оборотне-Теде.

— Все в порядке, — ответил мальчик. — Это я должен просить прощения. Налетел на вас в темноте.

Я еще раз оглядел нового знакомого. Бледная кожа. Черные взлохмаченные волосы. На полголовы ниже меня и Пако. Грустные карие глаза, внимательно изучающие мое испуганное лицо.

— Вот так номер, — присвистнул Пако удивленно. — Джеймс Сириус Поттер собственной персоной! И что ты забыл в Хогвартсе?

Джеймс Сириус сощурил глаза и, к моему удивлению, его лицо просияло.

— Франсиско, — прошептал он с чувственным придыханием и заключил ошарашенного Пако в объятия. — Я так скучал!

— Полегче, полегче, — Пако высвободился из тонких, но крепеньких ручонок Джеймса и отстранился. — Так это все-таки ты был на распределении. Фамилию-то я по невнимательности прослушал, а потом стоял и гадал: ты, не ты.

— Я, — Джеймс посмотрел на нас из-под черных широких бровей. — Я буду с вами учиться.

— Брата видел? — хмуро переспросил его Пако.

— Да, — как-то растерянно прошептал Джеймс. — Он меня не узнает.

— Конечно, — Уизли демонстративно начал распаковывать вещи. — Он теперь никого не узнает.

— Я Саша Фирс, — как-то некстати представился я.

Джеймс грустно кивнул.

— Джеймс Сириус Поттер, — он стиснул мои пальцы. — Можно просто Джеймс.

Я слышал историю о Гарри Поттере раз сто, если не больше. Такое ощущение, что в мире волшебников целыми днями все только и делали, что и пускали слюни по Поттеру. Поттер — спаситель. Поттер — освободитель, разрушитель, победитель и еще много всяких положительных «тель». Я всегда представлял Гарри Поттера в прорезиненном костюме Супермена, который летает над Англией на навороченной метле, а все преступники трусливо разбегаются, едва заметив его мозолистый кулачище.

Передо мной стоял его сын. Он был щупленький, востроносый и заспанный. Он не знал, куда деть руки, постоянно теребил воротник своей стираной-перестираной пижамы и вообще выглядел еще большим идиотом, чем обычно выгляжу я. В общем, вы меня понимаете, если бы Супермен родил Суперсына, он бы явно смотрелся получше, чем этот Джеймс Сириус Поттер.

Я отдернул полог своей кровати и стащил покрывало. Слева Пако с громким стуком скинул ботинки и прямо в мантии завалился на простынь.

— Спокойной ночи, — Джеймс Сириус погасил палочку и залез под одеяло.

— Спокойной ночи, Джеймс, — ответил я, мечтая поскорее провалиться в сон.

— Угу, — буркнул Пако, и я услышал, как он чуть слышно добавил, — предатель.

Я зарылся носом в мягкую подушку, накрылся с головой одеялом и отправился в сладкий мир полетов на метле и пойманных квоффлов. Мир моих снов.

* * *

— Вставай! — что-то тяжелое приземлилось мне на голову, и я беспокойно заворочался. — Вставай, Фирс!

Я по очереди разлепил глаза: сначала левый, потом правый. Пако, который пытался меня разбудить, дубася подушкой по голове, радостно улыбался.

— С добрым утром, Фирс, — подмигнул он. — Учеба начинается через десять минут.

— О Господи, — простонал я.

Первый день, а я уже опаздываю.

— Спокойно, — Пако бросил мне рубашку и мантию. — Все успеем.

Я второпях натянул рубашку с брюками и попытался прицепить к мантии металлический значок своего факультета.

— Быстрее, — мой друг силком стащил меня по лестнице и вприпрыжку устремился к портрету.

Когда мы с Пако неслись по коридорам Хогвартса, у меня началась легкая одышка. Я ни черта не запоминал, стараясь не упустить из вида Пако, который, как горный козел, перепрыгивал через ступени самых высоких лестниц и нырял в какие-то потаенные коридоры, наполненные паутиной и мышиным калом.

Наконец мы свернули в широкий коридор и оказались перед огромной деревянной дверью.

— Восемь пятьдесят восемь, — Уизли посмотрел на часы. — Не опоздали!

— Ага, — пролепетал я, ощущая, как под мантией и рубашкой вспотели подмышки. — Откуда ты знаешь, как добраться? Ты даже на карту не смотрел.

— Я ее запомнил. Я ем рыбу, а в ней много фосфора, — отшутился Пако. — Ешь тоже, и будешь умным, как я.

Я только глупо кивнул, будучи неспособным понять, что Уизли чего-то не договаривал.

В кабинете было полным-полно народа.

— Ну наконец-то! — Рокси помахала нам с последнего ряда. — Я думала, вы никогда не проснетесь.

— Как же, — Пако с размаху бросил сумку на парту, и из нее посыпались учебники. — Это Сашу десяток мандрагор не разбудит!

Я виновато посмотрел на Рокси. Тем временем в аудитории появился маленький профессор в сиреневой мантии. Он огладил бороду и беззубо улыбнулся.

— Друзья мои! — сказал он. — Мое имя профессор Флитвик. Добро пожаловать на курс Заклинания. Как вы знаете, заклинания — одна из самых важных составляющих магии…

— Так, спокойной ночи, — Рокси легла на парту и прикрыла глаза.

— Стой, Рокс, — Пако толкнул ее. — Джеймс здесь!

Рокси мгновенно оживилась.

— Да ладно? — она с сомнением посмотрела на брата. — Я же тебе говорила!

— Я просто не думал, что он здесь окажется, — громким шепотом продолжил Пако. — Я ему чуть не врезал вчера!

— Да пошел он, — согласно кивнула Рокси. — Я даже здороваться с ним не хочу.

— А я очень даже хочу, — Пако резким жестом убрал со лба челку. — И общаться тоже. И всячески напоминать ему, что я о нем думаю.

— А что вам сделал Джеймс? — осмелев, задал я вопрос, который мучил меня со вчерашнего вечера.

— Неважно, — ответил Пако сердито. — На всякий случай не советую тебе с ним общаться.

— Он раньше был вашим другом? — еще раз полюбопытствовал я.

— Никогда он не был нашим другом, — сказал Пако. — Он наш кузен. Вернее, был им. Одно время.

— Семейные тайны, — устало кивнул я. Да уж, если твоя семья по численности равняется населению графства Уорикшир, тут уж поневоле возникнут тайны.

— Знаешь, как говорят, в каждом стаде есть паршивая овца? — сморщился Пако. — Вот паршивая овца семьи Уизли — это Джеймс.

— Молодые люди! — профессор Флитвик подошел к нашей парте. — Не угодно ли вам продемонстрировать заклинание левитации, которое я только что объяснял?

— Пожалуйста, — Пако пожал плечами и взял из рук профессора гусиное перо.

Он внимательно посмотрел на него, словно обдумывая, что бы такого сделать. Я же дрожал мелкой дрожью. Мало того, что я прослушал все объяснение, я еще плохо представлял себе, что такое левитация вообще.

Тут Пако направил палочку на перо и, резко вскинув ее, воскликнул:

— Вингардиум левиоса форте!

Перо вырвалось из его рук и со скоростью звука просвистело над головами учащихся и воткнулось в доску. Хорошо, что не кому-нибудь в глаз.

Некоторые зааплодировали.

Флитвик улыбнулся.

— Неплохо, мистер Уизли, но слишком резко. Вы рискуете кого-нибудь прибить. А вы, мисс…Уизли?

— Как скажете, — спокойно ответила Рокси. — Вингардиум левиоса децем форте!

Она резко взмахнула палочкой, и книга, лежащая у нее на столе, поднялась в воздух, с чудовищной скоростью пролетела полкабинета, разбила окно и взмыла к облакам.

— Вы только что создали искусственный спутник Земли, мисс Уизли, — озадаченно почесал бороду Флитвик.

— Это мой третий, — пояснила Рокси довольно. — Еще зубная нить и банка рыбьего жира. И почему все считают его таким полезным?

Наши одноклассники сидели с открытыми ртами. Я напрягся. Сейчас Флитвик спросит меня, а я…не то что спутник, я вообще ничего не смогу сделать.

— А вы, мистер Фирс? — Флитвик протянул мне еще одно перо. — Попробуете?

Я неуклюже взмахнул палочкой.

— Винди…ганди, — сказал я, чувствуя себя самым тупым на свете.

Перо никуда не сдвинулось. Оно все также лежало на парте, словно издеваясь над моими неуклюжими попытками освоить искусство левитации.

Увидев, что я полный ноль, Флитвик не рассердился.

— Так-так, — сказал он. — Мне кажется, мистер и мисс Уизли немного отвлекают вас. Я думаю, вам стоит пересесть на первый ряд. Мистер Поттер! — сказал профессор, и Джеймс, сидящий в одиночестве на первой парте, обернулся. — Помогите мистеру Фирсу освоить левитацию!

Чувствуя на себе тяжелые взгляды кузенов Уизли, я собрал свои вещи и спустился вниз, к Джеймсу.

— Привет, — он смерил меня безразличным взглядом. — Тебе помочь с левитацией?

— В общем, да, — я сразу же вспомнил слова Пако про паршивую овцу.

Джеймс, однако, не показался мне паршивой овцой. Он, если честно, мне даже понравился.

— Заклинание Вингардиум Левиоса, — Поттер показал плавные движения палочкой. — Постарайся избегать резких жестов. Не дергайся.

— А Пако с Рокси все резко делали, — брякнул я.

Джеймс вздохнул.

— Франсиско и Роксана использовали усиление, причем Роксана усилила действие заклинания в десять тысяч раз.

— Ух ты, — восхитился я.

— Это глупо, — заметил Джеймс. — К чему тратить свою энергию и энергию палочки на то, что не только не имеет практической ценности, но и может повредить.

Я не нашелся, что ответить, и только промычал.

Весь урок я пытался заставить гребаное перо летать и, когда, наконец, оно дернулось и на несколько секунд зависло в воздухе, я чуть не расплакался от счастья.

— Молодец, — Джеймс широко улыбнулся. — Если получилось прямо на первом уроке, это очень хороший результат. Ты способный волшебник, Саша!

Я гордо выпятил грудь и довольно оглянулся на Пако и Рокси. Мои друзья одновременно показали мне языки. Нет бы порадоваться за меня, что ли.

За перо я даже получил свои первые призовые три балла. Пако, правда, получил двадцать, а Рокси — пятьдесят, которые тут же сняли за то, что с Хогвартсом связались из Международной Магической Организации по связям с внеземными объектами и космосом. Рокси крупно повезло — учебник не стал спутником земли, а просто сгорел в атмосфере. Из-за этого организация не предъявила школе никаких претензий.

— О подражатели, о рабское стадо! — патетично произнес Пако, глядя, как несколько наших однокурсников пытаются воткнуть перо в доску. Мы втроем вышли из кабинета.

— Послушайте, — сказал я тихо. — Этот Джеймс не так уж плох. Он помог мне освоить левитацию. Он добрый, вроде.

— Как же, — недовольно бросил Пако. — Джеймс у нас сама доброта!

— Джеймс Сириус Поттер не такой, как ты себе представляешь, — заметила Рокси. — Если хочешь, дружи с ним, а мы — пас.

— Нет уж, пусть выбирает, — Пако буравил меня взглядом. — Или мы, или Поттер.

—Вы, — вздохнул я. — Конечно же, вы.

Я умирал. Я умирал долго, мучительно и медленно, сгибаясь под грузом того необъятного объема знаний, которые добрые профессора мечтали впихнуть в мой маленький незрелый мозг. Оказалось, что заклинания — это еще полбеды. Настоящей бедой были зелья. Зелья одурманивающие, обездвиживающие и лекарственные. Зелья красные, зеленые и лимонно-желтые. Горькие и сладкие. В общем, совершенно разные зелья, но общим у них было одно — я не умел их варить.

— Саша, три щепотки мандрагорового порошка, а не четыре, — пыталась втолковать мне Рокси. — Ты опять путаешь рецепт!

Я нервничал, засыпал долбанным мандрагоровым порошком всю парту и покрывался румянцем.

— А теперь на медленный огонь, — напутствовала меня подруга. — Медленный огонь…Медленный! Пригнись!

Обычно на этом моменте все взрывалось, а профессор Слизнорт отнимал у Гриффиндора пару-тройку баллов.

Единственным предметом, который мне более-менее нравился, была Защита от Темных Искусств, ЗОТИ. Вел ее молодой профессор Финч-Флетчли, и он был постоянно с бодуна. Каждый раз, когда мы заходили в кабинет, Финч-Флетчли сидел, развалившись, в своем кресле и пил воду из обычной пластиковой бутылки.

— Как вы меня достали, — это было его обычным приветствием. — И поэтому мы пишем контрольную.

Похмелье никогда не мешало профессору отодрать нас как следует. Не то чтобы у меня плохо получалось. Очень даже неплохо, и я даже заработал двадцать баллов, загнав в клетку трех корнуолльских пикси, чем был страшно горд. Но у кого были настоящие способности к ЗОТИ, так это у Пако и Джеймса. Часто урок превращался в настоящую битву этих двух, причем Джеймс действовал спокойно и сдержанно, а Пако выпендривался изо всех сил, стараясь показать себя во всей красе.

Пако всегда делал вид, что ему плевать на свои оценки, но над ЗОТИ он сидел ночами, исписывая заклинаниями целые свитки пергамента и часто засыпая прямо в гостиной.

— Да зачем это тебе? — не унимались мы с Рокси, пытаясь охладить его пыл.

— Я никогда не буду хуже… этого! Хуже Джеймса! — огрызался Пако в ответ и утыкался в книгу.

Не уверен, что его так уж интересовала Защита, но дух соперничества заставлял его делать невообразимые вещи.

Рокси же было все равно. В дни перед серьезными контрольными, когда я в панике рассовывал по карманам шпаргалки, а Пако пытался вызубрить наизусть все главы, Рокси заваливалась перед камином с чашкой чая и зефиром. Полное безразличие к учебе, однако, не мешало ей получать неплохие оценки, что всегда страшно меня злило.

Я потихоньку привыкал к новой жизни в качестве волшебника. Моя рука все реже вступала в противоречия с моей волшебной палочкой, я кое-как приноровился писать пером и даже полюбил ходить в мантии. В общем, я становился самым обыкновенным волшебником. Обыкновенный волшебник. Такой вот оксюморон.

Тем не менее, мне добавляла проблем Инна. Она и ее подруга рыжеволосая кузина Пако и Рокси по имени Роза постоянно шептались в коридорах, строя планы по захвату души и тела великого Джесси Вуда, а меня в это время доставал Фред.

Да-да, вы не ослышались, Фред Уизли-младший всячески доставал меня нескромными вопросами.

— Саша, — однажды он подсел ко мне за ланчем и смущенно улыбнулся. — Можно тебя спросить?

Голос у него был при этом, как будто бы он меня на свидание хочет позвать, ей-Богу!

— Можно, — промычал я, подавившись огромным куском тыквенного пирога.

Фред еще раз улыбнулся и прошептал:

— Только пусть это останется между нами.

— Без проблем, — я наконец-то справился с пирогом и вопросительно посмотрел на приятеля.

— А у твоей сестры…Инны…есть кто-нибудь? — выпалил Фред наконец, справившись волнением.

— Нет, — пожал плечами я.

Я всегда жутко ненавидел ее поклонников. Все эти бирмингемские парни, косяками обивавшиеся у наших дверей, вызывали у меня чувство глубокого отвращения. Мой отец был со мной в этом полностью солидарен и частенько разгонял их метлой. А вы уж поверьте на слово, мой накаченный виски предок, орущий со своим канадским акцентом, чтобы все убирались к чертовой матери, — зрелище, достойное всех Оскаров сразу.

Так вот, Фред-то мне нравился. Но я очень сильно сомневался, что он нравится моей сестре Инне Фирс.

— А ты не можешь спросить ее, не хочет ли она со мной встретиться? — продолжил Фред.

— Она и так тебя каждый день видит, — не подумав, сказал я.

— Нет, — Фред покачал головой, — в смысле сходить на свидание.

— А, — ответил я. — Я спрошу.

Предвосхищая дальнейшие расспросы, скажу, что Фред Уизли-младший был чрезвычайно храбрым человеком. Ради забитого гола он бросался под бладжеры, как на амбразуру, всегда закрывал собой товарищей и вообще всегда вел себя достойно. Но девочки, а именно одна конкретная девочка, моя непутевая сестра Инна, заставляла его ладони потеть, а голос дрожать.

Тем же вечером я спросил у Инны, не хочет ли она сходить с Фредом на свидание.

— Фи, — фыркнула Инна, и они с Розой захихикали, — кто с ним вообще пойдет на свидание. Передай ему, что мое сердце занято Джесси.

— Так и передам, — вздохнул я, порядком устав от роли купидона.

Фред принял новости стоически. Я, конечно, идиот. Надо было сказать, что она погружена в учебу или ей просто никто не нравится, но я выпалил все как есть.

— Извини, Фред, она не может пойти с тобой на свидание, потому что ей нравится Джесси Вуд.

— Этого следовало ожидать, — печально произнес Уизли, и мне стало так его жалко, что я чуть не расплакался.

Я вам все это рассказываю не только, чтобы добавить в свое повествование романтических соплей. Хотя даже известные игроки в квиддич, биографии которых я читал, постоянно пихали романтику между заметками о матчах и тренировках. Так что я не очень против романтики как таковой, но тут все имеет несколько другой смысл. За то, что я сказал Фреду правду, я потом поплатился. Но все по порядку. Об этом я расскажу, когда придет время.

Тем вечером я ушел в спальню в расстроенных чувствах. За выходные я надеялся отоспаться как следует и научиться варить хоть одно зелье, иначе на контрольной в понедельник меня ждало полнейшее фиаско.

Отоспаться не удалось. С утра на меня обрушилась подушка Пако, и я жалобно заскулил. После этого с радостным гиканьем на меня обрушился сам Пако, и мне пришлось проснуться.

— Поднимайся, — Уизли принялся колотить меня подушкой по голове. — В следующую пятницу смотр в сборную по квиддичу! — он сунул мне под нос какое-то объявление.

Я взял в руки кусок пергамента.

«Смотр в сборную Гриффиндора состоится в пятницу 15 сентября в 12.00. Капитан команды Генри Стоун», — было написано на нем.

— Ты будешь новым вратарем сборной! — радостно заорал Пако, разбудив Сида Белла и Рика Рипли, наших соседей по комнате.

— Ты собираешься научить меня играть в квиддич до пятницы? — ошеломленно прошептал я.

— Нет, мы собираемся, — Рокси толкнула ногой дверь. — Одевайся, голкипер, грядут перемены!

Кряхтя, я натянул мантию и треники. Мы взяли метлы и собрались выходить.

— А нас не заметят? — по дороге к полю я трусливо оглядывался и безуспешно старался запихнуть свою «Молнию» под мантию.

— Семь утра, суббота, — усмехнулась Рокси. — МакГонагалл уехала на какую-то конференцию, наш препод по физкультуре вернется только к началу чемпионата — комментирует чемпионат Австрии, кто еще может заявиться на поле?

Я волновался, но виду не подавал.

Мы подошли к полю, и Рокси открыла рюкзак и достала из него квоффл. Она резко взмыла в воздух.

— Чего стоишь? — толкнул меня Пако. — Взлетай давай.

Я оттолкнулся от земли и почувствовал, как ноги болтаются в воздухе. Уже знакомо.

— Так, — Рокси подбросила вверх квоффл. — Я бросаю, ты будешь ловить.

— Угу, — кивнул я напряженно. — Бросай.

Я не думал, что бросок Рокси Уизли будет сильнее броска Виктора Крама. Однако он был. Я по-идиотски расставил руки, закачался на метле и опомниться не успел, как квоффл влетел в кольцо.

— Прекрати бояться, — она посмотрела мне в глаза. — У тебя прямо на лице написано: я боюсь грохнуться.

— Но я боюсь грохнуться, — возразил я, испытывая какое-то мазохистское желание посмотреть вниз.

— Понятно, мы спускаемся, — Рокси направила метлу вниз, и мне пришлось последовать за ней.

Когда до земли оставалось несколько метров, Рокси с силой врезалась в меня, и я, крича от ужаса, полетел вниз. Падать было невысоко.

— Вот теперь ты грохнулся, — стоящий на земле Пако подал мне руку. — А когда в первый раз упадешь, потом уже не так страшно.

— Больно же, — я потер ушибленную спину.

— Не смертельно, — Рокси снова оттолкнулась от земли. — Взлетаем!

Я взлетел снова.

— Лови! — Рокси бросила квоффл, я резко дернул метлу вправо, мои пальцы коснулись мяча…и я снова пропустил.

— Где твоя мотивация, Фирс? — проорал с земли Пако.

— Не знаю, — пропищал я. — Не получается!

— Все приходится делать самому, — рассерженный Пако вскочил на метлу и через несколько мгновений оказался рядом с нами. — Это, — сказал он, вытащив из-под мантии какой-то пузырек, — я стащил из кабинета Слизнорта. Зелье разврата. Редкая вещь. Если Слизнорт узнает, что оно пропало, я свалю всю вину на тебя. Кстати, лови!

Пако с силой бросил пузырек с зельем, и я в ужасе бросился к нему, пытаясь поймать. Ведь если бы он разбился, меня бы выгнали. Пако не был подлецом, но, глядя в его насмешливые глаза, я не мог не поверить, что он свалит все на меня.

…Я отдышался.

— Ну вот, Фирс! — разочарованно протянул Пако. — Нам нужен вратарь, а не ловец!

Но это было уже неважно. Я развернул метлу, я смог справиться с ветром, я отпустил руки и поймал маленький пузырек.

— Спускаемся, — скомандовал Пако, беспокойно оглянувшись. — Кстати, верни мне мою микстуру от кашля, Фирс!

Да уж, стоило догадаться, что Пако мне соврал насчет зелья. Но я же поймал! Поймал!

И только тут я заметил, что за нами кто-то наблюдает.

В ушах засвистел ветер, мелькнула чья-то мантия, и перед нашим взором предстал человек на огромной черной метле. Это был парень, высокий и грубо сложенный, темно-карие глаза смотрели твердо и неприветливо. На мантии виднелся герб Когтеврана.

— Здравствуй, Хьюго, — улыбнулся Пако. — Чем обязаны?

Тот, кого назвали Хьюго, проигнорировал приветствие и уставился своими глазищами на меня.

— Это будущий вратарь Гриффиндора? — спросил он, буравя меня взглядом. — Саша Фирс?

Я чуть не задохнулся от ужаса. Мало того, что это страшилище на меня пялилось, так оно еще и знало, как меня зовут.

— Да, — ответил Пако за меня.

Хьюго еще раз осмотрел меня с ног до головы и заметил:

— Маловат.

— В самый раз, — сказала Рокси.

— Ну а вы, — Хьюго оглянулся на Пако и Рокси, — надеетесь стать загонщиками.

— Мы ими станем, — твердо кивнул Пако, на что Хьюго лишь усмехнулся.

— Знаете, почему у вас паршивая команда? — он почесал подбородок. — Потому что ваш тупой капитан все гребет под себя. И вы никогда не станете загонщиками этой сборной. А Саша Фирс не станет вратарем.

— Стоун не единственный, кто решает, — воскликнула Рокси гневно.

— Конечно, — Хьюго цинично улыбнулся. — Еще Чанг. Трудно найти более бездарного игрока, чем она. И несравненный Джесси Вуд, бесспорно, у которого рекламных контрактов больше, чем волос на голове. И все потому, что он поймал этот чертов двойной квоффл!

— Что такое двойной квоффл? — подал голос я.

Хьюго посмотрел мне в глаза. Кого-то он мне сильно напоминал, а вот кого, я никак не мог понять.

— Двойной квоффл — что-то вроде пенальти, если против охотника были очень грубо нарушены правила. Два мяча летят одновременно с огромной скоростью. Отбить оба — невозможно. В крайнем случае — один. В истории было всего три случая назначения двойного квоффла. Первый в семьдесят пятом году на матче против чешской команды «Крылатые Подебрады». Оба мяча были пропущены. Второй — Англия — Аргентина, чемпионат две тысячи четырнадцатого. Вратарь аргентинцев Мариса Уизли отбила один, что принесло команде сто пятьдесят очков, и они выиграли.

— Мама, — улыбнулся Пако довольно и гордо выпятил грудь.

— И третий раз, — продолжил Хьюго, — год назад на полуфинале Когтевран — Гриффиндор. Джесси Вуд отбил оба мяча, упав со своей метлы. Так получилось, что первый квоффл попал в древко метлы, а второй Джесси отбил в падении. Случай феноменальный.

— Как же, — встрял Пако. — Только после этого случая этот Вуд ничего путевого не отбил. Ничего. Ни разу. И в финале против Слизерина он пропустил все. Все. Все, какие только можно.

— Правда твоя, — кивнул Хьюго. — Но стоит признать, то падение было зрелищным. Кстати, — он посмотрел в мою сторону. — Твое падение на смотре в молодежку чем-то его напомнило.

— Это Хьюго делает комплимент, — улыбнулась Рокси. — Стоит поблагодарить, иначе он разозлится.

— Спасибо, — прошептал я, не горя желанием видеть разозленного Хьюго.

— Все-таки мелкий ты, — задумчиво сказал он, осматривая меня. — Для вратаря. Вот для ловца сойдешь. Хотя для ловца ты слишком неповоротливый.

Я почувствовал, как лицо становится пунцовым.

— Ну-ка покажи, — Хьюго кивнул на мои руки и я, рискуя упасть, вытянул их вперед. — Крепкие.

Я смущенно потупил глаза.

— Сыграем? — Хьюго посмотрел на Пако и Рокси. — Мы с Фирсом против вас двоих. Роксана встанет на ворота, а ты, Пакито, посоревнуешься со мной в умении загонять квоффл в кольца.

— Идет. Одно радует: ты такой же бездарный охотник, как и я, — вздохнул Пако.

— Кстати, — Хьюго подлетел ко мне и протянул мозолистую ручищу, — Хьюго Уизли, сын Гермионы и Рональда Уизли и соответственно кузен этих двух.

Очередной кузен, друзья мои. Я вам уже говорил, что из них можно было бы составить парочку команд по квиддичу. Однако этот огромный парень, Хьюго, был с факультета Когтевран, что было очень и очень странно. Все Уизли учились в Гриффиндоре. Родители Пако и Рокси учились в Гриффиндоре. И, по словам Рокси, все остальные Уизли тоже были с нашего факультета.

— Ты когтевранец, — пожимая руку Хьюго, я не смог скрыть своего удивления.

— Странно, да? — усмехнулся мой новый знакомый, обнажив кривые зубы. — Единственный из своей семьи, не принадлежащий к факультету Гриффиндор. О чем я ни разу не успел пожалеть.

Он взял в руки квоффл и замахнулся для пробного броска. И тут до меня дошло, кого он мне напоминает. Виктора Крама, кого же еще. Те же глаза, фигура…Да черт возьми, он даже замахивался также, как Крам! К несчастью, я тогда решил, что это просто совпадение.

— Ты мне напоминаешь одного классного спортсмена, — осмелев, сказал я Хьюго. — Вик…

Пако отчаянно замахал руками, предостерегая меня от того, что я собирался сказать. Я прикусил язык, совершенно не врубаясь, почему я не могу сказать человеку комплимент. Все-таки Крам из тех парней, на которых хочет быть похож каждый мальчишка.

— Так на кого? — от усмешки Хьюго у меня по всему телу побежали мурашки. — Вик?

— Вик…Виктора Бекхэма! — выпалил я. — Это такой футболист, если знаешь про футбол. Он уже давно не играет.

Хьюго Уизли подлетел ко мне и наклонился так близко, что я от ужаса не смог пошевелиться.

— Моя мать из магглов, — криво улыбнулся он. — Так что я знаю, что такое футбол. И знаю, кто такой Бекхэм. Его зовут Дэвид. А Виктория зовут его жену. Путаешь, брат, — он сжал мое плечо, и я попытался проглотить комок в горле. — Играем!

Хьюго отпустил меня, и я наконец-то смог выдохнуть. Я еще не понял, что сморозил очередную величайшую глупость, но Пако и Рокси одарили меня такими взглядами, что страх опозориться во время игры стал просто мизерным перед страхом ощутить на себе их праведный гнев. Я попытался отогнать дурные мысли и что есть силы вцепился в древко.

И началось. То, как летал Хьюго Уизли, было просто невероятно. Чудовищная скорость, нырки, перевороты и все остальное, что заставляло мое сердце в груди делать сальто мортале. Он был альфой и омегой квиддича, этот Хьюго Уизли. Однако Пако ему не уступал. Он был ниже Хьюго на две головы, но брал скоростью и маневренностью, ловко уходя от воздушных потоков и изящно перехватывая квоффл. Тут было на что посмотреть. Я же пропускал. Пропускал, но и ловил тоже, с гордостью для себя отмечая, что Рокси на воротах держится не так уверенно, как обычно. Игра закончилась двадцать два — двадцать два, точнее ее закончил Хьюго, показав руками знак стоп на равном счете.

— Неплохо, Фирс, — он хлопнул меня по плечу. — Еще полетаем как-нибудь?

— Ко-ко-ко-нечно, — пролепетал я, тяжело дыша.

Вот это была игра! Настоящая игра. Ну, почти настоящая. Тем не менее, я не играл ни во что, лучше, чем это.

— Ты видел, как я крученый взял? Видел? — я всю дорогу до спальни доставал Пако своими восторгами. Рокси сразу же скрылась в ванной, а Хьюго направился в башню Когтеврана.

— Видел, видел, голкипер ты хренов, — отмахивался Пако. — Глядишь, и возьмут тебя в сборную.

И только сейчас я начал по-настоящему задумываться, что, возможно, у меня есть настоящий шанс стать вратарем сборной Гриффиндора, что, может, я и не так уж плох.

— Что тебя Крама-то вспомнить потянуло? — недовольно сказал Пако. — Никогда не говори Хьюго про Крама. Если, конечно, не хочешь с ним ссориться.

С Хьюго ссориться как-то совсем не хотелось.

— Но ведь правда же похож, — попытался оправдаться я.

— Похож еще как, — подтвердил Пако. — Потому что он его сын.

— Как сын? — не поверил своим ушам я. — Он же сказал, что он сын твоего дяди Рона.

Я припоминал Рона на вокзале. Такой длинный и нескладный, в дурацких вельветовых штанах.

— Угу, как же, — ответил Пако. — История, достойная всех мыльных сериалов. Его мать, Гермиона, после окончания школы никак не могла выбрать, с кем ей быть. То, значит, к Краму вернется, то к нашему дядюшке Ронни. Но что-то у них с Крамом не заладилось, видать, в Болгарии климат не тот, и она первым же камином обратно в семью. И забеременела почти сразу. Ну все радовались, понятно. Очередной Уизли, как тут не радоваться. Ребенка она родила, прошло несколько лет, и ее назначают в Индонезию. Она типа крутой аврор, министерский работник. Она, значит, уезжает на восемь лет, а сын-то растет. И все конкретно понимают, что он вылитый Крам. На Рона не похож ни капли. Вот так конфуз! — на этих словах Пако заржал.

— Н-да, — произнес я удивленно. — Вот так ничего себе!

— Ну, все в шоке, понятно. Сразу вопросы: Краму сказать или не надо, и что с этим полуболгарином делать вообще. А дядя Рон уперся: мой, говорит, сын, не отдам никакому Краму! Ну нет — так нет, — Пако развел руками.

— И…Хьюго не догадывается?

— Догадывается, конечно. У него же все за спиной шепчутся. Особенно когда он в Когтевран попал. Он, к тому же, ловец, как Крам, и ловец превосходный. Как говорится, все знают, и все молчат.

— А Виктор? — спросил я.

— И Виктор, — кивнул Пако. — Только дядя Рон его к Хьюго не пускает. Они с Крамом чуть не поубивали друг друга на чемпионате четырнадцатого года. Дядя Рон был вратарем сборной Англии, Крам — болгарский ловец. И тут посредине игры они начинают выяснять отношения. «Мой сын — не мой сын». И Крам ему как вмажет! Болгар дисквалифицировали, кстати.

— Ух ты, — только и смог сказать я.

Да уж, семейка Уизли явно была самой долбанутой на свете. Даже боюсь себе представить, что будет, если какой-нибудь далекий предок оставит им в наследство миллиард галеонов. Если делить на всех, то получится по полкната максимум! И это при условии, что они не перессорятся, выясняя, кто там чей сын.

Мы почти подошли к нашей спальне.

— Здорово полетали, да, Пако? — я толкнул друга, но он мне не ответил.

Он буравил взглядом двух парней, стоящих у двери. Одним из них был Джеймс, а в другом я узнал некого Альби Дамби, которого Пако угощал конфетой на платформе девять и три четверти.

Пако крепко сжал в руке метлу и быстрым шагом направился к ним.

— Джеймс Поттер, — он ткнул Джеймса древком в грудь, и темные глаза Пако полыхнули гневом. — Если я еще раз увижу, как ты к нему подходишь, я выбью твои мозги вот этой вот самой метлой!

— Франсиско! — в глазах Джеймса застыла вселенская скорбь. — Прости меня!

— В стране моих предков, — Пако задрал подбородок, — таких предателей, как ты, сжигали на кострах!

Позже я понял, что имел в виду мой приятель, когда упоминал «страну своих предков». Это была не Англия, а Аргентина, откуда была родом его мать, тренер «Ос» Мариса Уизли. «Страна его предков» появлялась исключительно во время приступов неконтролируемого высокомерия, когда Пако старался показать свою отличность от всех остальных жителей сего бренного мира. Строго говоря, он был аргентинцем всего на четверть. Отец Марисы Уизли, как писали в «Тройке из Дурмстранга», был чистокровным англичанином. Да и вопрос насчет сжигания был спорным. Как я узнал на истории магии, в Аргентине действительно в Средние века сжигали предателей. А также на территории современных Перу и Колумбии. Они вообще там были какие-то варвары. А в Салеме в США вообще сжигали всех подряд. Бравированием своим происхождением Пако здорово напоминал моего отца. Хотя, в отличие от него, на «языке предков» Пако говорил едва ли не так уверенно, как на английском.

…Джеймс не заплакал и не стал кидаться на Пако с кулаками. Он просто опустил лохматую голову и прислонил руки с обгрызленными до мяса ногтями к раскрасневшемуся лицу.

— Прости меня, — прошептал он еще раз еле слышно.

Я думал, Пако поднимет его на смех, но он только виновато покачал головой.

— И хотел бы, да не могу, — сказал он. — Пойдем, Альби Дамби!

Он схватил второго мальчишку, который все это время стоял молча, за руку. Альби Дамби был обладателем таких же, как у Джеймса, непричесанных черных волос и худого, какого-то детского личика.

— Привет, — он посмотрел на меня огромными зелеными глазами. — Я Альбус.

— Саша, — я пожал тоненькую ручку.

Пако крепко держал его за локоть.

— Сейчас, — он кивнул мне. — Отведу Альби и приду, хорошо?

Я пожал плечами и открыл дверь комнаты. Джеймс проскользнул следом и, не глядя на меня, залез с ногами на свою кровать и уткнулся в книгу со страшным заглавием «Овидий».

Пако не было очень долго. Я походил туда-сюда по комнате, вышел в гостиную, где потрепался с Сидом Беллом о спорте. Оказалось, его тетя тоже играла в сборной Гриффиндора. От скуки я поискал упоминание тети Сида в трех библиотечных книгах о квиддиче, которые были у меня в тот момент, но нашел только в одной, да и там не было ничего интересного. Я хотел было наведаться к Рокси, но как-то испугался стучаться в спальню к девочкам, поэтому остался в гостиной, на диване. Именно там я был, когда вошел Пако. Он не видел меня и поэтому вел себя не так, как обычно. Быстрыми шагами он подошел к окну, оперся на подоконник и прислонился лбом к стеклу. А потом, бормоча что-то на непонятной смеси испанского и английского, Пако заплакал. Я притаился и стал ждать, пока его несчастные всхлипывания кончатся.

— Не могу так больше, не могу! — повторял Пако, вытирая глаза тыльной стороной ладони. — Не могу!

Ревел он недолго — минуты три максимум, потом выпрямился и тяжело вздохнул. Подождав еще минут пять, я изобразил сладкий зевок. Уизли резко обернулся.

— Не заметил тебя, — сказал он сухо, явно прикидывая, слышал я или нет.

— И я тебя, — я сонно потер глаза. — Вырубило меня чего-то после квиддича. А ты давно здесь?

Пако с сомнением посмотрел мне в глаза и, кажется, поверил. Узнав его натуру, я не стал кидаться к нему с утешениями. Приобрести врага на всю жизнь в лице Пако Уизли — нет уж, спасибо. Хватит и Джесси Вуда.

Мы поднялись в спальню и полдня разбирали карточки с игроками с квиддич. Джеймс же продолжал читать свой «Овидий».

* * *

На утро, поглощая свой традиционный сэндвич, я с ужасом понял, что на меня неприкрыто пялятся. Причем не только пялятся, но и перешептываются. Я беспокойно оглянулся и принялся изо всех сил жевать сэндвич. Я знал, почему в то воскресное утро на меня смотрели так странно. Рядом со мной сидел Хьюго Уизли.

— Привет, Фирс, — он подошел ко мне сзади, и я ойкнул и подавился. — Свободно тут?

Решив не акцентировать внимание на том, что я сидел за столом Гриффиндора, я закивал.

— Как дела? — он откусил огромный кусок яблока.

— Нормально, — прошептал я, глядя, как его кривые зубы перемалывают яблочную мякоть. — А ты…как?

— Лучше всех, — он доел и кинул огрызок в сторону слизеринцев, попав кому-то по башке. Разбираться никто не пошел.

— Слушай, Фирс, — Хьюго наклонился ко мне, и усмехнулся. — Пойдем полетаем! Ты и я. Смотаемся к лесу, поучишься ловить мячики.

— Ты и я? — я не поверил своим ушам.

— А что, — Хьюго довольно осмотрел притихших студентов, которые делали вид, что увлечены своим завтраком, — Боишься?

— Да нет, — соврал я. — Вроде нет.

— Тогда бери метлу и пошли, — ответил Хьюго и поднялся.

Я пошел в комнату, все еще раздумывая над тем, что за перец этот Хьюго Уизли. Пако дрых без задних ног.

— Пако, я с Хьюго полетаю! — я потряс его за плечо.

— Слева бей…слева…— пробормотал Пако сквозь сон и попытался сделать жест, похожий на замах битой.

Я вытащил метлу и прокрался в коридор. Хьюго в спортивной мантии уже ждал меня. Мы прошли несколько коридоров и вылетели в открытое окно.

— Страшно? — Хьюго обнажил кривые зубы.

Я кивнул, не понимая, имеет он в виду себя или полет.

— Лучше держишься, — он поднял бровь.

Я уже не так отчаянно держался за древко. Можно сказать, что я летел уверенно.

— Побыстрее? — Хьюго резко набрал скорость, и я сделал то же самое.

И тогда это случилось. Эйфория. Счастье. Все то, о чем кричали известные игроки в квиддич в своих автобиографиях. Мы молча летели над сизым лесом, то сбавляя, то снова набирая скорость. Я даже засмеялся в какой-то момент.

— А зачем ты со мной летаешь? — прокричал я Хьюго.

— В смысле? — он странно посмотрел на меня.

— Ну, я же могу стать вратарем Гриффиндора, — ответил я. — А ты, можно сказать, учишь своего соперника.

Хьюго засмеялся густым грудным смехом.

— Ты здорово летаешь, Фирс, — сказал он. — Это правда. И, если честно, мне плевать, что я учу тебя этому. Во-первых, потому что обращать внимание на такие вещи — очень глупо. А во-вторых, при всех твоих способностях, ты не станешь вратарем сборной.

— Почему? — я почувствовал обиду.

— О, ты не знаешь Стоуна, — сказал Хьюго. — А я знаю.

Мы еще немного потренировались в умении отбивать удары и, наконец, спустились на землю.

Теперь этот парень, Хьюго, не казался мне таким ужасным.

— Круто было, — я улыбнулся.

Хьюго подтвердил это коротким кивком.

— Пойдем, пока тебя не засекли, — сказал он, и мы пошли искать боковой вход в замок.

— А говорят, я убил оборотня, — весело заметил Хьюго по дороге.

— Правда? — ужаснулся я.

— Нет, конечно, я же люблю животных. Лапу ему сломал, да. Думал и вторую сломать — а это оказался Люпин, зараза.

— Так он это…того? — я испуганно посмотрел на Хьюго.

— Еще как того, — расхохотался мой новый друг. — Та еще комедия. У него шерсть цвет меняет. Если увидишь розового оборотня, поймешь, о чем я. Сначала ржешь, как сумасшедший, а потом понимаешь, что это чудище считает тебя своим ланчем.

— О-о-о-о, — протянул я, впечатленный рассказами Хьюго.

Мы попрощались, и я направился к себе в башню. Перед портретом в коридоре сидел Альби Дамби и переливал ядовито-синее зелье из одной колбы в другую.

— Привет, — сказал я. — А что ты делаешь?

— Конденсирую, — Альби поднял на меня свои зеленые глаза. — А ты?

— Ну, я иду, — сказал я, неловко пряча метлу за спину. — Пойдешь в гостиную?

— Нет, — Альби отрицательно покачал головой. — Там неправильный воздух. Здесь лучше.

— Как знаешь, — пожал плечами я, и, шепнув пароль, оказался в гостиной.

— Мне не приснилось? — Пако с чашкой чая сидел на диване. — Ты летал с Хьюго? И как?

— Круто, —разулыбался я. — Там, кстати, Альбус перед дверью. Сказал, чего-то конденсирует. Так вот, мы сначала пролетели над лесом…

Пако не стал слушать конец истории, с его губ сорвалось непонятное слово — «Ходер»*, и он бегом бросился к портрету.

Ходер* — Joder. — Сильное испанское ругательство.

Я человек мирный, в принципе, особенно, когда дело касается чужих драк. Вмешиваться, когда двое старательно бьют друг другу морды и квасят носы — это явно не по мне, вот уж увольте. Но, глядя, как ладонь Пако отпечаталась на щеке Джеймса Сириуса, я просто не мог не вмешаться. Джеймс даже не сопротивлялся — он просто позволил Пако себя ударить и проорать что-то ругательно-испанское. Я схватил Пако за руку и попытался оттащить в сторону, но он был крепкий малый и вырвался. И тут началось это.

Альби Дамби завопил нечеловеческим голосом.

— Франсиско, я могу помочь! — крикнул Джеймс.

— Нет! — ответил Пако. — Отойди! Ты уже помог однажды, хватит!

Он медленно подошел к Альби Дамби и бесстрашно посмотрел ему в глаза.

— Альбус, я твой брат, — сказал он вкрадчиво. — Меня зовут Пако, я твой брат! Альбус, ты меня слышишь? Ты — Альбус Северус Поттер, а я твой брат, Пако. Помнишь, мы вместе стащили метлу твоего отца? Помнишь, Альбус?

Пако почти плакал, но чудом сохранял спокойствие. Я же оцепенел от ужаса. Вместо Альби Дамби, который еще минуту назад ковырялся со своими пробирками, на меня смотрел огромный змей. Он был ростом со здорового мужчину, его чешуя блестела, а глаза…Черные, как две дыры, это были глаза убийцы.

Я вскрикнул и инстинктивно прижался к стене, а Пако сделал шаг вперед и выставил вперед руки. Я видел, как по его виску скатилась капля пота.

— Альбус, — повторял он, глядя в глаза чудовищу, — я твой брат.

Змей же смотрел на Пако явно не с братскими чувствами. Точнее, как ни странно, Пако его почти не интересовал. Его добычей был Джеймс, который из-за спины Пако истерически визжал про то, что он «может помочь».

Я попятился к портрету.

— Стой! — крикнул Пако. — Не двигайся!

Я застыл, как вкопанный.

— Альбус, — снова тихо повторил Пако. — Твой папа, Гарри, любит тебя. Мы все тебя любим.

Внезапно глаза змея поменяли цвет: из черных стали ярко-зелеными, живыми. Он часто-часто заморгал, и мне предстала чудовищная картина. Чешуйчатый хвост начал медленно уменьшаться, раздваиваясь, пока, наконец, не превратился в человеческие ноги. Вскоре и все остальное змеиное тело стало человеческим, телом Альби Дамби.

— Хорошо, — сказал Пако спокойно и выдохнул. — Он обнял Альби за плечи и куда-то повел.

Мы с Джеймсом остались вдвоем.

— Я мог помочь, мог помочь, — шептал Джеймс, и по его лицу градом катились слезы. — Я должен был, должен…

Я старался восстановить дыхательный ритм.

— Что это было? — спросил я, наконец отдышавшись.

Сердце в груди билось практически в ритме вальса.

Джеймс был не в силах ответить. Он плакал и трясся всем телом. Я решительно взял его за руку и затащил в гостиную. Обезумевшая от ужаса Полная Дама даже не спросила пароль.

Джеймс безвольно сел в кресло, я же, перелетая через несколько ступенек, бросился к спальне девочек.

— Рокси! — я забарабанил в дверь. — Рокс, открывай!

Заспанная Рокси показалась в дверном проеме.

— Альби превратился в змею! — выпалил я и испытующе посмотрел на подругу.

Казалось, темная кожа Рокси побледнела.

— Где он? — закричала она.

— Он…с Пако, — сказал я, и Рокси облегченно вздохнула.

— Все обошлось, — кивнула она и посмотрела на меня. — Ты это видел?

— Да, — я опустил глаза. — Это было ужасно.

— Верю, — Рокси взлохматила кудрявые волосы. — Его нельзя оставлять одного. Это может случиться в любую минуту.

— Он такой…с рождения? — прошептал я испуганно.

— Конечно, нет, — раздраженно ответила Рокси. — Разве такое может быть с рождения?

Ну, знаете ли. Похоже, то, что Тедди Люпин — оборотень с рождения, тут никого не удивляло, а вот превращение Альби в змею вызвало настоящий ужас.

— Никому об этом не говори, — продолжила Рокси. — Тайны семьи Уизли и так обсуждают все кому не лень.

Я поспешно закивал.

— Так все-таки, — сказал я осторожно. — Что случилось с Альби? Кто это сделал?

Рокси явно не была настроена на откровенность.

— С ним случилось тяжелое анимагическое заклятье. Так бывает, если волшебник не слишком компетентен или переоценил свои силы, — ответила Рокси. — Альби лечится в особой секции больничного крыла. Его клали в больницу святого Мунго, но там было только хуже. Без общения он дичает.

Послышались шаги, и через секунду мы увидели Пако.

Рокси тут же бросилась к нему и уткнулась носом в его плечо.

— Все хорошо, — Пако похлопал ее по спине. — На этот раз обошлось. Он постоянно сбегает. Нельзя этого допускать. Его же как магнитом тянет туда, где Джеймс.

Я молчал. Я изо всех сил пытался выкинуть из головы раздвоенный змеиный язык и толстый блестящий хвост, но чем больше я старался, тем хуже у меня получалось.

— Ты молодец, — сказал мне Пако. — Обычно люди в обморок падают.

— Это ты молодец, — пролепетал я. — Тебе, что, было совсем не страшно?

Пако одарил меня хмурым взглядом.

— Если он в первые минуты не станет нормальным, то пиши пропало, — Пако почесал подбородок. — Чем дольше он в облике змея, тем больше змеиные мозги вытесняют его собственные. Саша, обещай, что никому не скажешь! Это большое горе для нашей семьи.

Внезапно я понял, как тяжело может быть Пако и Рокси. Смотреть, как твой близкий человек мучается, и быть не в силах ему помочь. В конце концов, магия — штука посерьезнее химии и физики. Одно неверное движение палочки, и ты вместо воздушных шариков получаешь парочку визжащих корнуолльских пикси. Ну, или брата, который шипит на тебя и пытается проглотить, не жуя.

Я вздохнул. Не так уж я хорошо знал волшебный мир, чтобы принимать решения, что можно считать нормальным, а что нет. Одно я уяснил точно — с магией шутки плохи.

— И что, ему нельзя никак помочь? — спросил я Пако, когда мы поднялись в спальню.

— Если бы мы могли ему помочь, мы бы ему помогли, — ответил он. — Наша семья не бедствует, Саша. Мы можем достать любые лекарства, любые средства, положить Альби в лучшую из клиник, но это не помогает. Врачи бессильны. Единственный способ вернуть Альбусу человеческий облик — постараться напомнить ему о жизни, о близких. Не так, чтобы у меня хорошо получается. Мы были не очень близки, когда все это случилось.

— Это…Джеймс сделал? — внезапно дошло до меня.

— Да, — коротко ответил Пако.

— Он…он вряд ли специально! — прошептал я, не веря, что маленький мальчик мог сотворить такую серьезную магию.

— Конечно, не специально, — Пако зло посмотрел на меня. — Такие вещи вообще не происходят специально. Только не надо было после этого, как трусливый щенок, сбегать в Индию, когда вся наша семья не знала, что делать с Альбусом!

— Он сбежал в Индию? — не поверил я.

— Еще как, — Пако закатил глаза. — Как только это случилось, его и след простыл. И год спустя он объявляется в Хогвартсе.

— А-а-а-а-а, — протянул я.

— А вот теперь, Фирс, ты будешь умницей и никому про это не скажешь, — Пако внимательно посмотрел на меня.

— Нет, — сказал я. — Конечно, никому. Это, видимо, какая-то серьезная магия. Анимагия, как сказала Рокси.

— Анимагия, — подтвердил Пако. — Превращение в животных. На то, чтобы научиться этому, уходят годы тренировок.

— А Джеймс, — сказал я задумчиво, — как это могло получиться у него?

— Джеймс, — проворчал Пако. — Самый талантливый, самый умный, самый способный. Когда мы с Рокси еще только приращивали крысиные хвосты к заду нашего дядюшки Перси, Джеймс уже мог сдать все ЖАБА и СОВ сразу. Как же, Джеймс мечтал об анимагии. Ведь его дед, в честь которого он назван, был великим анимагом. Как же тут не начать практиковаться.

— И что? — спросил я тихо.

— А ничего, — Пако взлохматил волосы. — Я не знаю, как сработали его чертовы анимагические потуги и почему они срикошетили на Альби. Мой отец заметил, когда зачем-то зашел к Поттерам. И с тех пор жизнь нашей семьи похожа на ад.

— А где родители Джеймса и Альбуса? — поинтересовался я.

— Долгая история, — туманно ответил Пако и замолчал.

Мне пришлось прекратить расспросы, тем более, в комнату, крадучись, вошел Джеймс.

Я думал, Пако накинется на него с кулаками, но он лишь демонстративно отвернулся и, намеренно чеканя шаг, пошел к двери. Я пожал плечами и последовал его примеру.

Я не знал, как относиться к Джеймсу теперь. Он мне нравился, и я в упор не хотел думать о нем, как о трусе и предателе, но то, что он сделал, было немыслимо. Тем более мои мозги прямо-таки отказывались верить, что маленький мальчик обладал такими способностями.

За то воскресенье Пако и Рокси старательно делали вид, что ничего не произошло. Мы болтались по школе, заглянули в гости к Хьюго и говорили только о квиддиче.

— Да, — машинально кивал я. — Я тоже читал, что «Пушки Педдл» купили нового австралийского загонщика.

Австралийские загонщики, британские вратари, даже румынские ловцы — как я мог думать об квиддиче, когда несколько часов назад мой знакомый превратился в огромную змею?

— Извините, — смущенно сказал я Рокси и Пако. — Я не могу придти в себя. Пойду посижу в библиотеке.

Кузены Уизли не стали возражать, и я, отделившись от друзей, свернул в узкий коридор. Но я шел не в библиотеку. Я отправился к профессору Финч-Флетчли, единственному нормальному учителю в Хогвартсе.

Он-то должен был знать про анимагию больше, чем остальные, к тому же постоянно пил, что подразумевало прогрессирующую амнезию.

Друзья мои, не сомневаюсь, что вы спросите, какова была моя цель визита к Финч-Флетчли. Я, честно признаться, и сам не знал. Точнее, я знал, что хочу узнать больше об анимагии и какими-нибудь окольными путями выяснить, не опасен ли Альби Дамби. А я верил, что он опасен, и может проглотить меня целиком, пробравшись ночью в нашу спальню.

Профессор Финч-Флетчли сидел в своем кабинете и читал газету.

— Чего тебе, Фирс? — раздраженно спросил он, даже не глядя в мою сторону.

Я привык к такой манере общения, так что даже не обратил внимания.

— Профессор, — начал я. — Не посоветуете мне какие-нибудь книги…по анимагии?

Финч-Флетчли посмотрел на меня с удивлением.

— С какой стати ты пришел ко мне, Фирс? Тебе надо к МакГонагалл, вот она уж завалит тебя таким количеством книг по анимагии, что на двадцать каминов хватит!

Я отрицательно покачал головой.

— А, понимаю, — улыбнулся молодой профессор. — Боишься старую каргу. Я тоже.

— Скажите, профессор, реально ли самому стать анимагом? — осмелел я.

— Реально, — кивнул Финч-Флетчли. — Но очень сложно. Подожди еще годика два и можешь приступать к тренировкам.

— Профессор, а может быть такое, что какое-нибудь заклинание не сработает? И анимагия…станет неконтролируемой?

— Что за глупости, Фирс? — Финч-Флетчли прошелся взад-вперед по кабинету. — Конечно, может быть, что кто-нибудь ошибется, напутает все на свете, но на дворе же не средневековье! Придется пройти курс лечения, недельку поваляешься в Мунго, но не больше.

— То есть это лечится? — удивился я.

— Фирс, а ты, часом, не у магглов воспитывался? — профессор насмешливо посмотрел на меня.

— Практически, — выдохнул я.

— О, это все объясняет, — заржал Финч-Флетчли. — Наверное, когда тебя пикси укусил, ты тоже думал, что это не лечится.

— Вроде того, — прошептал я смущенно.

Черт возьми, я ведь и правда думал, что умру на месте, когда это ненасытное животное тяпнуло меня за палец!

— Фирс, если ты превращаешься не в датского дога, тебя вполне смогут расколдовать в ближайшей магической клинике! — сказал профессор, посмеиваясь.

— А если в датского дога? — не понял я.

— Тогда придется отправиться в Данию. Вряд ли где-нибудь в Мунго знают датские заклинания, — ответил профессор спокойно. — А теперь иди, Фирс, и позанимайся ЗОТИ, а не анимагией.

— Скажите, профессор, — сказал я, открывая дверь. — А в каких животных обычно превращаются? Бывает, что в каких-нибудь ужасных?

— Бывает, конечно, — Финч-Флетчли закинул ноги на стол. — Наемные убийцы, практикующие вуду или продавшие душу дьяволу, например, превращаются в настоящих чудовищ. У всех остальных тотемы вполне приличные: кошечки, собачки, мышки там.

— Спасибо, профессор, — я захлопнул дверь.

Да, теперь я решительно ничего не понимал. По словам Финч-Флетчли, Альбуса вполне можно было вылечить. И по его же словам, он либо практиковал вуду, либо продал душу дьяволу. И хотя в вариант с наемным убийцей мой извращенный мозг еще готов был поверить, эти два отметались сразу же.

Когда я дошел до гостиной Гриффиндора, я перебрал в уме множество вариантов, но ни один из них не подходил. Пако и Рокси не врали, в этом-то я не сомневался. Не то чтобы они вообще никогда не врали, но их ложь я научился различать. Нет, это был явно не тот случай.

— Привет, — заплаканный Джеймс сидел в кресле.

— Привет, — прошептал я еле слышно.

— Что, Саша, тоже считаешь меня предателем семьи? — Джеймс приподнял очки и испытующе посмотрел на меня.

— Да…нет…да…то есть нет, — пробормотал я в ответ.

— Я не предатель, — сказал он твердо. — И все, чего я хочу, это чтобы мой брат был здоров! Я не специально его таким сделал!

— Ты уехал в Индию, — я посмотрел на него исподлобья.

— Значит, на то были причины, — огрызнулся Джеймс.

Я в первый раз видел его злым, и это зрелище мне не понравилось.

— Скажи, — я встретился с ним взглядом. — Твоему брату действительно нельзя ничем помочь?

— Единственный способ — вернуться в прошлое, — помедлив, сказал Джеймс.

Я лежал с открытыми глазами и не мог уснуть. За окном была непроглядная темнота, на соседней кровати посапывал в обнимку с битой уставший Пако, а ко мне сон все никак не шел.

— Джеймс, — тихонько позвал я. — А как это — вернуться в прошлое? Такое вообще возможно?

— Возможно, — я тут же услышал голос Поттера-младшего. — Только я не могу этого сделать.

— Почему? — спросил я, с опаской поглядывая на колыхающиеся портьеры.

— Потому что я не смогу вернуться, — Джеймс приподнялся на кровати.

— В смысле? — не понял я.

Джеймс Сириус тяжело вздохнул и поискал очки на прикроватной тумбочке.

— Единственный способ вернуться в прошлое на данный момент — это маховик времени, устройство, создающее наслоение пространственных плоскостей.

— Чего? — еще раз переспросил я, смутно представляя себе не только пространственные, но и вообще хоть какие-нибудь плоскости.

— Ох, — вздохнул Джеймс. — Смысл в том, что ты сможешь попасть в любое время, в какое только захочешь. Однако это будет не наша пространственно-временная система, а другая, существующая в параллельной системе координат. Строго говоря, это всего лишь один из возможных вариантов развития событий.

— Угумс, — пробормотал я, горько пожалев, что в маггловской школе совсем не учил геометрию.

— Но вернуться ты не сможешь, — продолжил Джеймс. — Не придумали еще такого маховика, чтобы вернуться.

— Круто, — не нашелся, что сказать я.

— Его придумают только через семь лет, — сказал Джеймс. — То есть можно отправиться в прошлое, а потом в будущее и оттуда уже вернуться.

— И почему ты не можешь так сделать? — спросил я.

Джеймс помолчал, а потом сказал.

— Меня нет в будущем. Ни в одном из будущих. Обычно все маховики настроены на систему координат омега, но я проверял и дельта, и ню, и даже гамму. Нигде.

— И что это значит? — я запутался во всех его заумных «альфах» и «омегах».

— Я умру, — спокойно ответил Джеймс. — При любом из возможных раскладов. Скорее всего, меня убьют.

«А точнее, сожрут», — подумал я, но вслух этого не сказал.

— Дела, — я покачал головой в смятении. — И что надо будет делать в прошлом? Сломать твою волшебную палочку, отвести Альби поесть мороженого, когда ты будешь практиковать анимагию, или случайно его уронить его в глубокую, но неопасную для жизни яму?

— Нельзя, — резко ответил Джеймс. — Любое изменение в прошлом приведет к необратимым последствиям. Болезнь моего брата — так называемое ключевое изменение. Его нельзя трогать ни в коем случае.

— А что тогда можно? — поинтересовался я.

— Нужно сделать так, чтобы была возможность спасти Альбуса сейчас, — Джеймс поправил очки. — Нужно найти мои записи и вернуть их мне.

— А что, без записей никак? — немножко огрызнулся я.

Поймите правильно, Джеймс был весь из себя такой умный-преумный, он только что рассуждал о плоскостях и временных пространствах с той же легкостью, с которой Пако и Рокси говорили о битах и бладжерах. И он, мистер-очень-умный-сын-героя, не знал, как вылечить брата без бумажек?

— Никак, — Джеймс гордо вскинул подбородок. — Ты даже понятия не имеешь, что это за записи.

Конечно, я простой полукровка Саша Фирс, не знал, что это были за записи. Я даже до недавнего времени не знал, что метлы летают. А вокруг меня были одни гении. Рокси, которая по ночам беззаботно дрыхла, а потом писала контрольные на высшие баллы и варила такие зелья, что Слизнорт чуть из штанов не выпрыгивал от восторга. Пако, после «левиосы» которого перья из доски выдергивал весь преподавательский состав. Джеймс и его чудовищная анимагия. Честно говоря, даже у тихони Альби Дамби была своя особенность. Я же был просто Сашей Фирсом, что прямо-таки ужасно злило.

И, конечно, я тут же возомнил себя героем и подумал, что отправлюсь в прошлое и верну Джеймсу Сириусу его дурацкие записи, и вся семья Уизли падет ниц пред моим скромным гением. А Мари-Виктуар… Впрочем, я не успел придумать, чего бы такого сделала ради меня Мари-Виктуар, посему как заснул.

Всю неделю я усиленно боялся в ожидании отбора в сборную.

— Спокойнее, — Хьюго теперь неизменно предпочитал мою компанию во время завтрака. — О ветре не забывай. Ветер — самое важное. Поймаешь поток, и потеряешь курс.

Он, правда, по-прежнему думал, что меня не возьмут, но во всяком случае, помогал мне не опозориться.

В день отбора, я дрожал, как осинка на ветру, сжимая свою метлу. Я искреннее верил, что выгравированная на древке фамилия Забини придаст мне уверенности, но этого не случилось. Пако же так бравировал своей уверенностью, что у меня руки чесались отлупить моего приятеля его же собственной битой.

— Все будет круто, — усмехнулся он. — В мире был только один загонщик, круче, чем я.

— И кто же это? — полюбопытствовал я.

— Мой отец, — гордо улыбнулся Пако и ударил древком метлы о землю.

Рокси же предпочла отмолчаться и не орать о ближайших родственных связях с Джорджем Уизли. Однако по ее горящим глазам я понял все. Она была готова задать жару на все сто процентов, кроме того, создавалось ощущение, что у них с Пако происходил какой-то мысленный диалог, участником которого мне было стать никогда.

От количества народа на поле начало слабо подташнивать. Такое ощущение, что здесь собралось полфакультета точно.

И, когда простое ожидание переросло в чудовищное напряжение, и я начал потихоньку сходить с ума, мы увидели их. Основную команду. Нда, выглядели они явно не так круто, как «Уимбурнские осы», но пафоса у них было практически столько же. Впереди шествовали трое: высокая девушка с гладкими черными волосами, крепкий парень лет семнадцати с тонкими правильными чертами лица и великий, неповторимый и во всех местах необыкновенный Джесси Вуд. Также я увидел Люпина, Фреда-младшего и Мари-Виктуар.

Собравшиеся, видимо, испытав раболепный страх, сбились в кучку.

— Меня зовут Аурус Стоун, и я капитан это сборной, — холодно улыбнулся крепкий парень, и послышались аплодисменты.

— Бездарь, — процедил сквозь зубы Пако, буравя Стоуна не самым дружелюбным взглядом.

Я же обратил внимание на его «свиту». Темноволосая девушка надменно прошлась по растрепанным кудряшкам Рокси и по моей нестриженной челке и пальцами с длинными розовыми ногтями откинула назад свои блестящие пряди.

— Энди Чанг, — представилась она. — Посмотрим, на что вы способны.

Как сказал Пако, по правилам отсмотреть должны были всех, но я заметил, что максимум в чем нуждалась команда — это в новом охотнике.

На капитана Стоуна я поглядывал с некоторой опаской. Он был таким крепким и плечистым, что становилось не по себе.

— Начинаем, — Чанг взмахнула своей тонкой ручкой, и несколько человек сразу же поднялись в воздух.

Я смотрел на Пако и Рокси и тихо восхищался. Я, конечно, знал, что они прекрасные загонщики, но никогда не думал, что настолько. Они чувствовали друг друга. Они общались с помощью быстрых взглядов и одним их понятных знаков. Они перебрасывались бладжерами так легко, как будто это были теннисные мячики, и я застыл в немом восхищении этими двумя, которые с некоторых пор стали моими лучшими друзьями.

— Ничего себе, — прошептал какой-то парнишка рядом со мной. — Вот это Уизли дают.

Уизли давали. Уизли давали такого жару, что кольца в этот прохладный день чуть было не начали плавиться.

Я постарался унять свою дрожь и сосредоточиться, как учил меня Хьюго, но ничего не получалось. В конце концов, отцом Хьюго был сам Виктор Крам, хоть никто и не собирался этого признавать. Что касается Пако и Рокси, то тут была целая династия игроков в квиддич. Мать Пако вообще выступала за сборную Аргентины, «пентакампеона дель мундо», как мой приятель любил повторять.

Чанг и Стоун холодно встретили успех юных загонщиков. Они молча проводили взглядами Пако и Рокси и жестами пригласили вратарей.

— Давай, Фирс, — Пако хлопнул меня по плечу. — Покажи этим засранцам!

Рокси на удачу чмокнула меня в щеку, чем невероятно смутила. Я заметил, как у обоих Уизли мелко тряслись руки после тяжелых бит. Видимо, успех в воздухе дался им не так просто, как показалось мне на первый взгляд. Стараясь забыть о толпе внизу, я оттолкнулся от земли и взлетел.

— Привет, — Мари-Виктуар неслышно поднялась вслед за мной и застыла, как статуя, с квоффлом в руке.

— Привет, — я сглотнул в горле комок, яростно стараясь представить на ее месте волосатого Виктора Крама. Вот уж никогда не думал, что предпочту этого громилу хрупкой блондинке.

— Готов? — Мари-Виктуар замахнулась, и я выставил руки.

— Готов, — прошептал я, и она квоффл, оторвавшись от нежных пальчиков Мари-Виктуар, понесся ко мне со стремительной силой.

Я метнулся влево и угадал. Я взял первый квоффл.

— Молодец, — улыбнулась Мари-Виктуар, и у меня появилось ощущение, что сердце полили чем-то теплым и сладким. — Сейчас еще один, — и она снова замахнулась.

Я поймал и этот, я поймал все пять из пяти, исправно уходя от воздушных потоков, как учил меня мой наставник Хьюго.

Глядя, как улыбается Мари-Виктуар, я готов был ловить эти чертовы квоффлы вечно, хоть и чувствовал себя при этом полнейшим придурком.

Пако крепко по-мужски обнял меня, когда я пустился на землю.

— Умничка, Фирс, — сказал он и хлопнул меня по плечу. — Все видели, кто тут круче всех. По-моему, в нашей сборной грядут небольшие перестановки!

Капитан Стоун прошелся взад-вперед по полю и, будто получая удовольствие, сказал то, что заставило мое радостно подпрыгивающее сердце упасть куда-то в район щиколоток.

— Мы посмотрели вас, — сказал он, смакуя каждое слово. — Но не видим ни одного подходящего кандидата. Загонщики еще слишком слабы и юны, чтобы выдержать тяжелые нагрузки.

Я украдкой глянул на маникюр Чанг. Как такими тонкими ручками вообще можно было держать биту? Пако и Рокси были, конечно, ниже старшекурсников, но их никак нельзя было назвать слабыми.

Пако медленно закипал. Я видел, как гневно вздымаются его ноздри и как ногти что есть силы спиваются в древко.

— Да пошел ты! — наконец выкрикнул он. — Почему ты сам не покажешь, на что способен? Боишься потерять место в сборной?

Рокси флегматично и слегка свысока посмотрела на Чанг.

Стоун же оставил замечание Пако без ответа.

— Ты первокурсник, — сказал он спокойно. — Никаких метел.

— Ясно, трус, — в сердцах сплюнул Пако, и выдал неконтролируемый поток ругательств на испанском.

— Вратари также, — продолжил Стоун, — не показали хороших результатов.

— Пять из пяти — это плохой результат? — голос Рокси был тихим, но все тут же повернулись к ней. — Выпускайте Вуда, посмотрим, сколько он поймает.

Понятное дело, Вуда никто выпускать не собирался.

— Нам не нужны сейчас вратарь и загонщики, — сухо сказала Чанг.

— Смысл тогда в вашем смотре? — снова взорвался Пако. — Покажите, как вы летаете. Что-то в прошлом году все было не так прекрасно!

— Уизли, вы хотите, чтобы я сменил вратаря, поймавшего двойной квоффл на того, кто просто взял пять из пяти? — Стоун недовольно посмотрел на Пако. — И уступил свое место в команде какому-то первогодке?

«Какого-то первогодку» горячее аргентинское сердце Пако не выдержало и он, молотя кулаками по воздуху, полез в неравную драку, но его быстренько оттащили.

Я же чуть не плакал. Хьюго оказался прав. Эти ребята ни за что бы не отдали свои места в нашей сборной ради победы оной в чемпионате Хогвартса. А я так хотел примерить форменную красную мантию, что еле-еле сдерживался, осознавая, что все мои заветные мечты пошли прахом.

— Нам нужен охотник, — сказал Джесси Вуд. — Обалденный, крутой охотник. Здесь такие есть? — его голубые глаза просканировали толпу, видимо, пытаясь по внешнему виду собравшихся определить, кто из них обалденнее и круче остальных.

— Я попробую, — услышал я до боли знакомый голос, на этот раз дрожащий от волнения. Голос Инны, моей сестры.

Я не знал, что она умеет летать. Я вообще не знал, что ее в квиддиче интересует хоть что-то, кроме личности великого Джесси Вуда.

— Инна, — только и смог выдохнуть я.

— Да, — она смущенно опустила глаза.

Чанг оглядела ее с ног до головы.

— Дочь Алисии Спиннет, — сказала она и улыбнулась. — Это будет интересно.

Под одобрительные хлопки Фреда-младшего Инна поднялась в воздух, а я стоял и не понимал, что такого особенного в том, что Инна — дочь Алисии Спиннет? И является ли тот факт, что я сын Алисии Спинет, тоже каким-то особенным и удивительным?

Послышался грохот и звон разбитого стекла. Я инстинктивно отпрянул от двери.

— Один, — Рокси загнула палец.

Грохот послышался снова, на этот раз еще более сильный.

— Два, — Рокси загнула еще один палец и тяжело вздохнула.

— И долго он так будет? — спросил я, всерьез опасаясь за свое имущество.

— Пока все не перебьет, — сказала Рокси спокойно и, услышав, как что-то опять разбилось, загнула третий палец.

Мы стояли под дверью спальни мальчиков и слушали, как разъяренный Пако громил битой все, что ему попадалось под руку.

Когда мы пришли с отбора, Пако уже был страшно не в духе. Он замахнулся битой на наших соседей по комнате, и они вылетели пулей. Хорошо, что Джеймса на тот момент не было. Пако, наверно, убил бы его.

Я же был так расстроен, что мне было плевать, что там делает Пако. Хотелось уткнуться носом в подушку и зареветь, как маленький, и чтобы кто-нибудь погладил по головке и пожалел. Именно в последнее время я верил, что у меня хватит сил попасть в сборную, но, как я ни старался, ничего не вышло.

Рокси молчала. Хорошо, что она, подобно своему братцу, не стала размахивать битой, круша прикроватные тумбочки и вазы с цветами и наводя ужас даже на полтергейста Пивза.

— Надо придумать, что делать, — сказала она, почесав вздернутый нос. — У нас получится.

Но я ей не верил. Как и что могло получиться, когда половина команды — форменные придурки, которые пытаются установить свои правила, невзирая на мнение остальных? Да и к тому же «первый курс — никаких метел». Я никак не мог понять, почему в одиннадцать лет я был еще ребенком, который мог сломать себе шею, упав с высоты, а, когда мне исполнялось двенадцать, моя теоретически сломанная шея уже переставала всех пугать.

Пако наконец-то затих, и мы с Рокси пробрались в комнату.

— О Господи, — прошептал я в ужасе и зажмурил глаза.

Наша чудная спальня напоминала Хиросиму после бомбежки, а в центре всего этого безобразия сидел Пако, грустно мотая опущенной головой.

— Репаро! — заклятье Рокси заставило мебель задвигаться, а куски стекла сложиться в целую вазу.

— Спасибо, — Пако поднял глаза на сестру.

Я потом часто вспоминал этот день, когда выяснилось, что Пако и Рокси все-таки смогли кое-что придумать. Однако, мне решительно не понравилось это «кое-что», и я до сих пор не могу понять, чем так эта идея приглянулась кузенам Уизли. Они-то, конечно, согласились на все ради очередной авантюры. Приключение ради приключения — что может быть круче?

Я же часто думал, что, возможно, если бы моя сестра Инна не прошла бы отбор в сборную (а она его прошла) и не стала бы видеться с Джесси Вудом двадцать пять часов в сутки, я бы ни за что не пошел на поводу у Пако, этого маньяка квиддича.

Ситуация осложнилась еще и тем, что я оказался сыном Алисии Спинет. Точнее, я и раньше знал, что моя мать до того, как стала Алисией Фирс, была Алисией Спинет, но я же понятия не имел, что она играла за Гриффиндор. Честно говоря, я даже не удосужился узнать, какой факультет она закончила.

Рокси это привело в щенячий восторг. Она вглядывалась в мое лицо, видимо, пытаясь там отыскать черты моей матери, и постоянно повторяла, что моя мать и ее мать были в школе ну прямо-таки лучшими подругами.

Я искренне надеялся, что сей незамысловатый факт моей биографии никак не повлияет на наши отношения с Рокси. Не хватало еще, чтобы мы начали дружить семьями. Я живо представил себе лицо моего папаши-канадца, если бы к нам домой заявилась хотя бы добрая четверть всех Уизли. Мало того, что наш бедный «семи» лопнул бы по швам, так еще и отец бы наверняка вызвал бы копов или выкурил бы всех Уизли с помощью газового баллончика.

Но мои опасения не подтвердились.

После того злосчастного дня, когда нас не взяли в сборную, мы перестали быть лучшими друзьями с Пако и Рокси. Мы вообще перестали дружить, и виноват в этом был не я. Смешно, раньше я только и мечтал от них отделаться. Они были отвратительными и невозможными и постоянно что-то взрывали, ломали и устраивали погромы, а доставалось всегда нам втроем. Они всегда учились лучше меня, хотя я и старался как мог. Они смеялись над моими неудачными зельями и неизменно съедали половину моего ланча.

Но, когда я через несколько дней проснулся от солнца, светящего в окно, а не от того, что Пако стащил мое одеяло, я понял, что-то не так. Самое странное, что мы не ссорились. Точнее, ссорились-то мы с Пако постоянно. Мы спорили, кто будет сидеть у окна на ЗОТИ, дрались из-за карточек по квиддичу и страстно друг друга ненавидели, когда один из нас случайно заливал чернилами пергамент другого. Пако был из тех людей, кто ссорился громко и «навсегда», но уже через полчаса притаскивал тебе свою любимую книжку и спортивные карточки, напрочь забывая причины вашей ссоры.

Я понятия не имел, почему мы отдалились друг от друга. Первое время Пако и Рокси делали вид, что ничего не произошло, но скоро им это, видимо, надоело, и они просто-напросто перестали со мной общаться. И это было совершенно на них не похоже.

Следующие недели Пако ходил мрачнее тучи, а я даже не знал, как с ним заговорить.

— Эй, — как-то на паре ЗОТИ я подсел рядом. — Ты можешь сказать, что происходит?

— Ничего не происходит, — наигранно равнодушно сказал Пако.

— Пако, — сердце мое ушло в пятки, я чувствовал себя самым паршивым образом, — почему вы с Рокси больше не хотите со мной общаться?

— С чего ты взял? — Пако одарил меня холодным взглядом. — Мы общаемся с тобой.

— Нет, — заговорил я громким шепотом, — мы больше не обедаем вместе. Не ходим вместе на занятия. Вы все время где-то пропадаете.

— Не говори глупостей, Фирс, — с раздражением ответил Пако и кляпнул на пергамент чернилами. — У нас просто сейчас дела, вот и все.

Он сердито промокнул пергамент и заскрипел пером, переписывая заклинания из учебника.

Я почувствовал, как у меня задрожали губы и, не дожидаясь разрешения Финч-Флетчли, вылетел в коридор, где позорно расплакался, как какой-нибудь пуффендуец.

За каких-то несколько недель я стал считать Пако своим лучшим другом и никак не ожидал предательства с его стороны. А Рокси? Ей-то я уж точно ничего плохого не сделал. Но их было двое — Пако и Рокси, Рокси и Пако, я же чувствовал себя третьим лишним.

— Саша, — ко мне наклонился Джеймс. — С тобой все в порядке?

— Кажется, да, — я быстрым жестом вытер глаза.

— Франсиско часто ранит самых близких, — Джеймс пальцем поправил очки на переносице. — Это больно, но стоит привыкнуть. Он хороший человек.

— Наверное, — протянул я.

— Нет, правда, — Джеймс улыбнулся, и на душе у меня потеплело. — Ты знаешь, что сегодня первый матч чемпионата Хогвартса?

— Ох, — вырвалось у меня.

С того времени, как меня не взяли в сборную, я и слышать не хотел о квиддиче. Однако, решив хоть раз в жизни сыграть роль хорошего брата, я пообещал сестре, что приду.

То, что моя долбанутая сестричка Инна Фирс играет в основной команде, у меня до сих пор не укладывается в голове. Я миллион раз прокручивал в уме, как она тогда на отборе легко поднялась в воздух и забила все десять мячей. К слову, в ворота встал Фред, а не Джесси, что для меня было крайне удивительным. Зачем, при наличии живого и здорового вратаря, заставлять охотника ловить квоффлы?! Впрочем, в этой сборной было много чего странного.

На игру я все-таки пошел в сопровождении Джеймса, по пути наткнувшись на Чанг.

— Привет, Саша — сказала Чанг и тепло улыбнулась мне.

Я аж слюной подавился. Еще пару недель назад она была мерзкой и высокомерной эгоисткой, а сейчас улыбалась во все тридцать два зуба и махала ручкой, будто и не она это не взяла меня в команду, выбрав криворукого Джесси Вуда.

— Привет, — буркнул я в ответ, и мы с Джесси полезли на трибуну.

Гриффиндор играл против Когтеврана, и, всеми фибрами души ненавидя нашу горе-команду, я почти симпатизировал когтевранцам, особенно Хьюго, их капитану и моему наставнику.

Ну, точнее это мне было до ужаса приятно называть Хьюго своим наставником.

« На поле команда Когтеврана, — послышался бодрый голос Сида Белла. — Вратарь — Нигилус Мартино, загонщики — Старки Роуз и Скотт Бакмастер, охотники — Дрю Блэк, Дирк Блэк и Самюэль Уильямсон. Ловец и капитан команды Хьюго Уизли»

Хьюго, насупив густые брови, пролетел мимо нашей трибуны, вселив ужас в сердца гриффиндорцев, и, как статуя, замер перед кольцами.

«Состав команды Гриффиндор, — еще раз объявил Сид. — Вратарь — Джесси Вуд, загонщики — Аурус Стоун, капитан команды, и Энди Чанг, охотники — Мари-Виктуар Уизли, Фред Уизли, Инна Фирс, ловец команды — Тед Люпин. Судья — Ли Джордан»

Я увидел темнокожего мужчину на небольшой маневренной метле. Его волосы были заплетены в дреды, и он не носил мантию. Внушительные мускулы обтягивала цветастая рубашка вполне маггловского вида.

— Ли — комментатор, — пояснил Джеймс. — По совместительству преподает полеты в школе. Правда, он редко тут бывает.

— Напряженный график? — спросил я, представляя, как круто живется комментатору.

— Не только, — на лице Джеймса появилась саркастичная улыбка.

— А что еще? — удивился я, разглядывая судью в гавайской рубашке.

— Он курит траву, — осуждающе заметил Джеймс.

Я не успел подумать о том, курят ли волшебники какую-то особенную травку или обходятся всем известным растением, потому что судья Джордан дал свисток, и игра началась.

Что я сразу понял, так это то, что снитч надо было ловить немедленно. Быстро пойманный снитч, сто пятьдесят очков, победа наша. Потому что иначе было вообще все бесполезно. Джесси Вуд пропускал все, что летело в его сторону, и после первой двадцатиминутки когтевранцы уже вели тридцать-десять. Что касается моей сестры Инны, то она держалась довольно уверенно на своем фланге, стараясь отдать точный пас центральному Фреду. Однако квоффл почти всегда был у соперника.

Я посмотрел на загонщиков. Честно говоря, что бы там ни говорил Хьюго, держались они отлично. Такое ощущение, что только им двоим и надо было выиграть. Поняв, что Вуд ни на что не способен, Чанг и Стоун встали плечом к плечу, фактически загородив собой кольца, и отправляли бладжеры прямо по головам несчастных когтевранских охотников.

Но они, будучи всего лишь загонщиками, не могли сделать всего, поэтому Гриффиндор продолжал пропускать.

Я внимательно смотрел на Теда, пытаясь по цвету волос догадаться о его внутреннем состоянии, но, похоже, это не работало. Он нервно шарил глазами по полю, пытаясь отыскать снитч, и вот наконец, что-то золотое мелькнуло справа от него.

— Давай, Тед, — сжал кулаки я, глядя, как Люпин устремляется за маленьким мячиком. — Ты сможешь!

И в тот момент, когда рука Теда уже готова была схватить снитч, Хьюго настиг его в молниеносном пике, вылетев откуда-то снизу и сильным воздушным потоком отбросив метлу Теда на несколько метров. Кисть Хьюго совершила одно-единственное точное движение, и я понял, что Когтевран победил.

В комнату я пришел совершенно расстроенный. Пако сидел на кровати, невидящим взглядом уставившись в стену. Где-то в сердце у меня кольнуло. Неужели мой друг Пако пропустил игру? Это было как-то совсем на него не похоже.

— Как настроение? — я заметил под глазами Пако огромные синяки, будто он не спал несколько ночей подряд.

— Хуже некуда, — Уизли посмотрел на меня исподлобья. — Что, Фирс, неужели не заметно?

И тут я не выдержал. Терпеть Пако, который только и делал, что огрызался, а потом принимать его извинения и делать вид, что все в порядке? Мучиться от его колких слов и переживать о судьбе нашей многострадальной дружбы? Я не хотел с ним дружить. Франсиско Хорхе Альфредо Уизли прочно засел у меня в печенках и не собирался оттуда вылезать.

— Знаешь что, да пошел ты! — выкрикнул я.

— Фирс, пожалуйста, — протянул Пако. — Мне как-то нехорошо.

— Конечно, тебе нехорошо! — меня было уже не остановить. — Нехорошо бросать своих друзей и предавать их, вот что нехорошо!

— Саша, — Пако раздраженно посмотрел на меня. — Прошу тебя, не надо.

— Конечно, у великого Пако чего-то там заболело, и все должны сразу заткнуться! — продолжил я, брызжа слюной во все стороны света. — Знаешь что, Пако, — я гордо поднял голову. — Стоун — отличный загонщик. Во всяком случае, не самый плохой. И он был прав, не взяв тебя в сборную!

Повисло тяжелое молчание. Пако буравил меня взглядом. Я знал, что такого оскорбления он не выдержит и ринется в драку, поэтому сжал кулаки.

Прошла секунда-другая, и я нервничал, думая, что нос мне теперь срастят только в медпункте.

Но произошло нечто странное. Брови Пако поползли вверх, и он скатился под кровать в приступе чудовищного хохота.

* Семи — типичный английский одноквартирный дом, имеющий общую стену с другим домом.

— Пако, — я потряс друга за плечи. — Пако, ты чего?

— Я... — захлебываясь от хохота, ответил Уизли, — ничего!

Я, конечно, знал, что Пако был странным, но не до той степени, чтобы в ответ на страшное оскорбление скатываться от смеха под кровать и пробивать кулаками дырку в полу.

Наконец он успокоился, вытерев выступившие слезы грязной ладонью.

— Чудак ты, Фирс, — Пако посмотрел на меня своими глазищами. — Ты иногда говоришь такие глупости, что просто не знаешь, что с тобой делать!

Я растерялся. Неужели глупость заключалась в том, что я попытался дать отпор этому малолетнему диктатору?

— Пако, — развел руками я, — ты меня удивляешь. Что смешного-то?

— Не скажу, — Пако хитро улыбнулся. — Сам все узнаешь!

Больше, чем физкультуру, математику и поклонников своей сестры, раньше я ненавидел всяческие загадки и ребусы. Как назло, мои учителя их обожали. Вроде того, если у Питера три зеленых яблока, а у Энди — восемь красных, то куда Мэри Энн дела все желтые яблоки, если известно, что их нет ни у Питера, ни у Энди? Так получалось, что с самого первого дня в Хогвартсе я постоянно разгадывал загадки. Разгадывал, почему Пако и Рокси ненавидят Джеймса, что же такого случилось с Альби Дамби и почему отвратительное зелье от головной боли превращается у меня в зелье для головной боли, как бы я его не варил.

Поведение Пако было последней каплей. Я хотел узнать все и сразу, но хорошо усвоил урок: если Франсиско Уизли не хочет говорить, он не скажет, а только еще больше разозлится. Поэтому я промолчал.

С этого дня в наших отношениях с Пако стало все как прежде. Точнее, почти как прежде: Рокси со мной по-прежнему не разговаривала. Зато она разговаривала с Пако, и я знал, о чем были эти разговоры. Обо мне.

Один раз, спускаясь в гостиную, я услышал, как некогда моя подруга Рокси Уизли приперла своего кузена к стенке и зашептала.

— Я тебе говорила, Пако, что не надо с ним общаться! А если он нас раскусит?

Пако потупил глаза. Рокси, эта маленькая кудрявая девчонка, была единственной, кого он слушал.

— Рокс, прекрати, — ответил он тихо. — Саша — мой друг, я так не могу с друзьями.

— А вылететь из Хогвартса? — Рокс закатила глаза.

— Плевать, — Пако попытался улыбнуться. — Если мы и вылетим, то Саша — последний, от кого стоит ожидать подвоха. И почему бы ему просто не рассказать, Рокс? Ты же сама хотела! Ты же сама считала, что нам нужен вратарь!

— Да, но…Саша не пойдет на это! Он же… — пока я прятался за углом и прислушивался, Рокси подбирала слова.

— Какой, Рокс? — поддразнил ее Пако.

— Нормальный!

— Если он терпит все наши штучки, то это вряд ли! — Пако усмехнулся.

Я не мог поверить своим ушам. Рокси, та самая Рокси, которая угощала меня мороженым в восточном Бирмингеме, настраивала Пако против меня и с придыханием шептала о вылете их Хогвартса.

Больше всего на свете я боялся вылететь. Не сдать какой-нибудь СОВ, опрокинуть очередное неудачное зелье на голову Слизнорту, случайно быть застуканным за полетом на метле и все — прощай, магия, здравствуй, школа святой Марии, где учителя будут бить тебя указкой по башке и заставлять зубрить глаголы.

Рокси была права: я оказался нормальным. Я не хотел принимать участия в проказах этих двух. Впрочем, эти двое и сами не хотели, чтобы я принимал в них участие.

Поэтому я обиделся. Обиделся и сделал вид, что ничего не слышал.

Время меж тем летело с чудовищной скоростью, погода за окном становилась все хуже и хуже, и мы по ночам кутались в пуховые одеяла, чтобы не замерзнуть, но под утро все равно дрожали, как осиновые листы. Джеймс подхватил простуду и был отправлен в больничный корпус, мы же с Пако, хоть и были формально здоровы, чувствовали себя все равно хуже некуда.

На уроках, скрипя пером и зубами — от холода, я часто вспоминал то, о чем мне говорил Джеймс. Маховик времени. Устройство, позволяющее отправиться в прошлое, в будущее…Теорию пространственных плоскостей я совершенно не понял, так что мой мозг категорически отказывался соображать, как эта штука работает. Временами мне становилось страшно: вдруг меня тоже, как и Джеймса, нет в будущем? Вдруг мной полакомился прожорливый Альби Дамби или я упал с метлы, или произошло что-то еще, что сделало мое теоретически вероятное будущее невозможным.

Я думал об этом так часто, что даже спросил у Финч-Флетчли, что он думает о маховиках.

— Фирс, ну у тебя и вопросы, — во время очередного урока по ЗОТИ профессор в теплой черной мантии прохаживался взад-вперед по коридору. — Я вообще за то, чтобы маховики запретили.

— Почему, профессор? — Пако оторвался от своего свитка.

— Не вижу смысла возвращаться в недалекое прошлое, — Финч-Флетчли усмехнулся. — Нарушать ход вещей всегда опасно.

— А если в далекое? — подал голос я.

— Это еще хуже, — ответил профессор. — Во-первых, скорее всего ты оттуда не вернешься, потому что не придумали еще маховика, который мог бы возвращать людей из прошлого. Во-вторых, в мире есть только один маховик, который может закинуть вас в какой-нибудь сорок пятый год, и он находится в Особой секции Министерства магии. Так что идея довольно бесполезная.

— Профессор, — рука Пако взметнулась вверх. — А если нет другого выхода? Если очень нужно изменить что-то в прошлом?

— Мистер Уизли, проблемы существуют, чтобы решать их в настоящем, — торжественно изрек Финч-Флетчли, и урок закончился.

— Я понял, — быстро произнес Пако, когда мы шли по коридору к башне Гриффиндора. — Нужно вернуться в прошлое и помочь Альби Дамби. Ты сам догадался?

— Нет, — смущенно потупил глаза я. — Джеймс уже давно над этим думает.

— Джеймс, — поморщился Пако, будто проглотив какую-то гадость. — У него-то, конечно, на все найдется достойный ответ. Интересно, почему же он это не сделает?

— Он не сможет вернуться, — пояснил я. — Его нет в какой-то там плоскости «омега»…Или в какой-то другой….

— Он умрет? — брови Пако поползли вверх. — Что ж… В каком году изобретут маховик для возвращения?

— Кажется, через семь лет, — я всегда удивлялся, как Пако удавалось все схватывать на лету.

— Есть план, — нахмурил лоб мой друг. — Я сам вернусь в прошлое и помогу брату.

— Маховик же где-то в Министерстве магии, — тяжело вздохнул я. — Ничего не выйдет.

— Значит, придется спереть маховик, Фирс, — Уизли похлопал меня по плечу. — А там будь что будет.

— Ты в тюрьму решил загреметь? — вытаращил глаза я. — Прекрати даже думать об этом!

Пако остановился и насмешливо посмотрел на меня.

— Права была Рокс, — помедлив, произнес он. — Ты нормальный. Ты самый нормальный из всех, кого я знаю.

— Да, — буркнул я. — Я не хочу попасть в тюрьму, и это нормально.

— Ясное дело, — ответил мне Пако. — Я тоже не хочу. Но ты ведь постоянно всего боишься.

Я не нашелся, что ответить. Да, я постоянно боялся, и в том числе за Пако, который вечно лез туда, куда лезть было категорически запрещено. Я не думал, что он всерьез полезет в Особую секцию доставать маховик времени, но почему-то был уверен, что пару попыток он все-таки предпримет.

И я не хотел, чтобы Пако возвращался в прошлое и спасал своего брата. Да, я не хотел, чтобы его посадили в тюрьму и выгнали из Хогвартса, но больше всего я не хотел, чтобы ему досталась вся слава. А уж Пако сможет ей воспользоваться, в этом-то я не сомневался.

Я думал об этом пару недель подряд и даже не заметил, как пришло время очередного матча по квиддичу.

В то утро все пошло не так.

—Всатавай, Пако! Сегодня играем с Пуффендуем! — я потряс спящего Пако за плечо.

— Отстань, — Пако закрыл лицо подушкой. — Я заболел!

В замешательстве я положил ладонь на лоб друга. Он пылал. Взгляд у Пако был какой-то тяжелый, зрачков почти не было видно, а белки были красными.

— Разве неясно выразился? — Пако огрызнулся. — Я же тебе сказал: заболел. Не хочу я ни на какой квиддич!

— Простыл все-таки, — расстроено протянул я.

Не хотелось сидеть на ледяной трибуне в одиночестве.

— Угу, — Пако закашлялся. Выглядел он и правда как-то нездорово. — Я полежу. А ты иди.

— Может, в лазарет?

— Иди уже, Фирс, — Пако отмахнулся. — К вечеру буду в норме.

Да, я слишком хорошо успел узнать Франсиско Хорхе Альфредо, чтобы начать спорить. Даже с температурой этой чудак был непоколебим.

— Паршиво, — пробормотал я себе под нос, бредя к полю и плотнее закутываясь в мантию от пронизывающего осеннего ветра.

— Извини, — кто-то на полной скорости врезался в меня.

Стоун, капитан команды. Запыхавшийся, красная мантия съехала набок.

— Ничего, — ответил я, избегая смотреть ему в глаза.

Но тут я заметил древко метлы, которую Стоун держал в руках. Черное, гладкое древко. К тому времени я уже хорошо начал разбираться в метлах, чтобы понять, что это была за модель.

— Ты летаешь на десятом «Нимбусе», — удивился я.

Десятый «Нимбус» — шикарная, профессиональная метла, правда, в наше время — уже раритет. Что-то вроде старого «Роллс-Ройса», если вы понимаете, о чем я. Летать на такой мог либо настоящий эстет, либо…

— Дай посмотреть, — воспользовавшись замешательством Стоуна, я выхватил метлу из его рук.

Сразу же вспомнилась крыша Хогвартс-экспресса и Пако, говорящий:

— Не самая новая модель, но зато маневренная.

Я быстрым взглядом осмотрел древко и нашел, что искал. Аккуратно вырезанные инициалы «Marisa Bustamante». Мариса Бустаманте, в замужестве Мариса Уизли, была никем иным, как тренером «Уимбурнских Ос» и матерью моего лучшего друга.

Вот чью метлу держал в руке капитан Стоун. Метлу тренера Марисы. Метлу ее сына Пако.

— Откуда у тебя метла Пако? — тихо спросил я, боязливо поглядывая на мощную тень, которую отбрасывал Аурус Стоун.

— Он мне ее дал, — Стоун равнодушно пожал плечами.

— Дал? — не поверил своим ушам я.

Пако Уизли нервничал, когда я без спроса брал его перо. Он ненавидел, когда домовые эльфы меняли простыни на его кровати. Он запирал свой учебник по ЗОТИ в отдельный шкафчик, боясь, что кто-то прочтет его пометки. И Аурус Стоун стоял и преспокойно врал мне, что Пако отдал ему свою метлу? Метлу своей матери?

Он мог сказать об этом, кому угодно, только не мне.

— Он мне ее дал! — глаза Стоуна полыхнули гневом. — Проблемы?

Я трусливо попятился назад. Страшный, страшный Стоун, который не взял меня в сборную, воинственно размахивал метлой Пако и надвигался на меня.

И тут в ушах зазвучали недавние слова моего друга: «Ты нормальный. Ты постоянно всего боишься».

Минуты две я боролся с собой, а потом собрал остатки воли в кулак и прокричал что было силы:

— Да не давал он ее тебе! Ты ее спер!

Голос мой от страха сорвался на визг, но было уже поздно. Поняв, что я сейчас все равно буду бит, я накинулся на Ауруса Стоуна первым, выкрикивая нечто похожее на воинственный клич канадских индейцев.

Меня отбросило куда-то влево, и я упал лицом в грязь, испачкав мантию и форменную гриффиндорскую рубашку. Стоун, которого я за пять минут до этого ударил ногой в живот, согнулся пополам и, кажется, пытался прийти в себя. Видя, что соперник деморализован, и ощущая, хоть и небольшое, но превосходство, я поднялся и, расплескивая грязищу вокруг себя, резво подскочил к Стоуну и треснул его по голове метлой Пако.

Стоун в ответ наступил мне на ногу, схватил своей мощной ручищей за грудки и швырнул в лужу еще раз. Я очень хотел ему ответить, но не успел: среди половины факультета, с упоением следившей за боем «Фирс против Стоуна», оказалась директор МакГонагалл. Эта сухонькая старушка уделала и меня, и беднягу Ауруса, который, кажется, считал звездочки после моего удара. Один взмах палочки, и вот уже мы оба поднялись на пару сантиметров над землей, беспомощно болтая ногами. Руки мои сделались ватными, я выронил метлу и понял, что мой героизм имеет свои последствия. И эти последствия будут исчисляться в баллах, содранных с нашего факультета.

— Мистер Фирс, мистер Стоун! — от голоса МакГонагалл у меня засосало под ложечкой. — Ко мне в кабинет!

Она опустила палочку, и я снова шлепнулся в грязь, чувствуя себя самым большим лузером на свете.

— Доигрался, Фирс, — бросил мне Стоун.

— Доигрался, — пришлось признать мне.

Страх накатил на меня ледяной волной. «Исключат», — думал я обреченно, плетясь за МакГонагалл по коридорам Хогвартса. А если не исключат, то снимут все баллы с Гриффиндора, и мне придется жить в страшном позоре.

Жить в позоре мне хотелось еще меньше, чем быть исключенным, поэтому я уже мысленно паковал чемоданы и видел слезы моей матери, встречающей меня на Кингс-Кросс.

Наконец мы дошли до директорского кабинета, и, когда за нами захлопнулась дверь, МакГонагалл начала гневную тираду про дисциплину, которую мы посмели нарушить. Пока ее голос, хоть очень недовольный, но сдержанный, разрезал воздух, я думал, как остаться безнаказанным. Во всяком случае, я не чувствовал себя виноватым. Аурус Стоун украл метлу Пако, а я вступился за честь своего друга. Именно так поступали герои американских боевиков, которые страстно любил мой отец. Мама учила меня всегда говорить правду. Правда в тот момент показалась мне лучшим выходом. В конце концов, воровство ведь хуже, чем драка?

— Что скажете, молодые люди? — профессор подняла брови и сложила руки на груди.

— Профессор МакГонагалл, — начал я, — Я набросился на Ауруса, потому что…

И тут я понял, что попал в западню. Я ничего не смогу сказать про метлу Пако. Потому что первокурсникам запрещено иметь собственные метлы. И если я скажу, что у Пако есть метла, его исключат.

— Мистер Фирс? — МакГонагалл вопросительно посмотрела на меня, а я стоял и глотал слова.

— Профессор, — Аурус Стоун выдавил улыбку, — Саша Фирс набросился на меня, потому что я его оскорбил.

— Мистер Стоун! Вы же старше! — ужаснулась МакГонагалл.

— В нашем разговоре я неосмотрительно заявил, что все канадцы — страшные тупицы. И хоть Саша попытался убедить меня, что это не так, я продолжал настаивать на своем.

— Канадцы? — директор выглядела слегка недоуменно.

— Я наполовину канадец, — прошептал я, совершенно не понимая, к чему клонит Стоун.

— Вы не находите оскорбления по национальному признаку самыми ужасными? — продолжил Аурус уверенно. — И я готов извиниться. Прости меня, Саша.

Я не знал, что сказать.

— Хорошо, — ответил я и посмотрел на директора.

Видно было, что она обдумывала наказание. Если раньше все выглядело так, будто я начал драку по непонятной причине, то теперь у меня были весьма сносные аргументы. А в самом деле, что бы вы сделали, если бы оскорбили вашу национальность?

— Мистер Стоун, — сказала МакГонагалл наконец. — Вам следует запомнить, что расистские взгляды недопустимы в нашей школе. Пообещайте, что этого никогда не повторится!

— Этого никогда не повторится, профессор, — твердо сказал Стоун.

— Вы же, мистер Фирс, будьте сдержаннее, — сухо кивнула мне профессор. — Минус пятнадцать баллов с Гриффиндора. И отмена матча по квиддичу — пусть негодование ваших друзей послужит вам наказанием. Да, и конечно, целую неделю вы остаетесь после уроков.

— Не так плохо, — буркнул Стоун, когда мы вышли за дверь.

— Спасибо, — прошептал я. — Если бы не соврал про канадцев, то меня бы исключили, наверное…

— Я спасал наши задницы, — ответил Стоун сдержанно. — И имей в виду, я не крал метлу твоего друга.

— Да, — в тот момент я почему-то ему поверил.

Стоун пожал мне руку и исчез. Я ущипнул себя на щеку и поморщился от боли. В тот момент я совершенно не понимал, что происходило, поэтому не придумал ничего лучше, чем вернуться в башню Гриффиндора и рассказать Пако, как все было.

— Пако! — позвал я, распахнув дверь спальни. — Пако, я подрался со Стоуном! Я первым его ударил!

Меня прямо-таки распирало от гордости, и я так ждал, что Пако подпрыгнет от удивления на кровати и прокричит:

— Да ладно! Ты ему врезал?!

Но Пако никак не отреагировал.

— Эй, Пако? — я осторожно заглянул под полог.

Пако, сгорбившись, лежал на боку. Его лоб покрылся испариной, а руки комкали край простыни, будто бы он справлялся с чудовищной болью.

— О Господи! Надо срочно в больничный корпус! — прошептал я в ужасе, не в силах поверить, что это у моего друга из глаз ручьем текут слезы.

— Никакого больничного корпуса, Фирс, — сквозь зубы процедил Пако. — Позови Джеймса! Быстро!

Я решил не думать, почему Пако понадобился Джеймс, но справедливо рассудил, что Поттер-младший все сделает по уму.

— Я быстро! — бросился я к двери.

Последним, что я увидел перед тем, как выскочить в коридор, была метла Пако, прислоненная к стене.

— Джеймс! — я выбежал в гостиную, вспоминая, что Джеймс может быть в больничном крыле.

— Я здесь! — Поттер в теплом шарфе и в тяжелой домашней мантии пил горячий чай у камина.

— Пако…плохо! — выдохнул я.

Джеймс резко поднялся и пролил чай на пол.

— Говорил я ему, — бормотал он, пока мы поднимались по лестнице, — нельзя! А он же все делает по-своему!

— С ним же все будет в порядке? — испуганно спросил я, содрогаясь при воспоминании о мертвецки-бледном лице Пако.

— Я не знаю, — ответил Джеймс, и внутри меня что-то оборвалось.

— Франсиско! Франсиско! — Джеймс потряс Пако за плечи. — Ты опять пил возвратное?

— Пил, — еле-еле прошептал Пако, содрогаясь от боли.

— Что ты чувствуешь? — обеспокоенно спросил Джеймс, хватая Пако за руку.

— Как будто мои кишки сейчас завяжутся узлом, — Пако силился улыбнуться, но не мог.

— Ты сегодня его пил? — продолжил расспросы Джеймс.

— Пил, — скривился Пако.

— О Господи! — Джеймс закатил глаза. — Сейчас, подожди!

Он вытащил из складок мантии небольшой пузырек и поднес к губам Пако.

— Лучше? — спросил я, глядя, как лицо Пако постепенно розовеет.

— Лучше, — выдохнул он.

— Что это? — обратился я к Джеймсу.

— Ничего особенного, просто зелье против отравлений, — Джеймс пожал плечами. — Говорил я тебе: не злоупотребляй!

— Подумаешь, — Пако допил зелье до конца. — Я же не знал, что так будет!

— У тебя хоть чуть-чуть присутствует инстинкт самосохранения? Почему нельзя было подождать, пока все само не придет в норму? — накинулся на Пако Джеймс.

— Больше не буду, — виновато развел руками Пако. — Спасибо.

— Да уж не за что, — Джеймс улыбнулся. — У тебя была первая стадия отравления. Если бы еще чуть-чуть, то все…

— Не будем о грустном, — Пако помотал головой. — Саша, сходи за Рокси.

— Ты уверен, Франсиско? — Джеймс вопросительно посмотрел на кузена. — Ты считаешь, что Саша…

— Да, я считаю, что Саша должен кое-что знать, — Пако подмигнул мне. — И я даже уверен, что он захочет присоединиться.

— Присоединиться к чему? — не понял я.

— Сходи за Рокси, — повторил Пако. — И все поймешь.

Я пожал плечами и вышел за дверь. Спустился вниз, постучал в спальню девочек. Я не знал, что скажу Рокси: она-то до сих пор со мной не разговаривала.

— Эй, Рокс, открывай, это Саша, — ответа не было, и я постучал еще раз.

Наконец я решился приоткрыть дверь. Она скрипнула, и я заглянул внутрь.

Кудрявая девушка сидела на кровати и держалась за голову.

— Рокси? — спросил я, полностью открывая дверь.

Она медленно обернулась, и я вздрогнул от неожиданности.

Это была не Рокси. Это была Энди Чанг.

— Саша, — сказала она тихо.

— Энди Чанг? — удивленно проговорил я.

— Нет, — Энди улыбнулась. — Это я, Рокси. Рокси Уизли.

Я зачарованно смотрел, как лицо Энди меняется: укорачивается длинный нос, темнеет кожа, и вся она становится меньше ростом, постепенно превращаясь в мою подругу Рокси Уизли.

— Рокс, — произнес я. — Что это было, черт возьми?

— Оборотное зелье, — Рокси улыбнулась, и я вздрогнул, увидев в улыбке Рокси признаки Энди Чанг.

— Ух ты, — только и смог сказать я. — Так ты можешь превращаться в Энди Чанг?

— Вроде того, — рассмеялась Рокси.

Я ничего не смог ответить, только тупо моргал глазами, не до конца догоняя, что только что сидевшая на кровати Энди стала Рокси. Или Рокси стала Энди, а потом снова стала Рокси. Я запутался и замотал головой.

— Ну ты и помял меня, парень, — в дверях появился Пако. — Стоун, ты спер метлу моего друга! За это я надеру тебе задницу! — он очень похоже изобразил мой голос, и я не смог не улыбнуться.

— Это ты был с метлой? — начал догадываться я. — Ты, Пако, в теле капитана Стоуна?

— Да, — Пако радостно улыбнулся.

— Права я была, — буркнула Рокси, — Саша сразу же нас раскусил.

— Права, — вздохнул Пако. — Но я не жалею! Кстати, Рокси, у меня только что чуть было не случился заворот кишок!

— Все-таки пил возвратное? — накинулась на него Рокси. — Джеймс предупреждал тебя, что не стоит!

— Что значит возвратное? — не понял я.

— Возвратное зелье, — объяснил Пако. — Чтобы стать самим собой, можно выпить его. А то обычное превращение происходит очень медленно. Я маленько переборщил.

— А можно было обойтись без него? — спросил я удивленно.

— Можно, — процедил сквозь зубы Пако. — Только превращения — штука тяжелая. Спустя несколько часов ты начинаешь думать как тот, в кого ты превратился. Ненавижу думать, как Стоун. По-моему, он хочет трахнуть все, что движется.

Я скривился.

— И зачем вы это сделали? — спросил я. — Зачем подвергать себя риску, думать о том, чтобы трахнуть все, что движется, да и вообще…

— О, мой друг Фирс, — Пако похлопал меня по плечу. — Пойдем, я расскажу тебе про Орден Мерлиновой Хрени.

— Орден Мерлиновой Хрени? — поднял бровь я.

— Тссссс, — Пако приложил палец к губам. — Первое правило Ордена Мерлиновой Хрени — никому не говорить об Ордене Мерлиновой Хрени.

— Сам придумал? — удивился я.

— У магглов в кино подсмотрел, — отмахнулся Пако.

Судя по тому, что в названии присутствовало слово «хрень», его-то Пако точно придумал сам.

— И чем занимается этот ваш…Орден? — спросил я.

— Вот этим. Превращением во всяких уродов и обратно, — хихикнула Рокси. — По взаимной договоренности с ними же.

— А зачем Орден? — не понял я.

— Дурак ты, Фирс, — Пако влепил мне затрещину. — Зачем-зачем. Для пущей таинственности, вот зачем.

— А-а-а-а-а, — протянул я.

Все, что я понял, так это то, что Рокси и Пако пили специальное зелье, чтобы превращаться в Ауруса и Энди. К тому же, Пако пил другое специальное зелье, чтобы побыстрее превращаться обратно в Пако. И все это, конечно, было окружено ореолом таинственности. Однако, к чему была вся эта глупая таинственность, Орден с идиотским названием и зачем Пако и Рокси каждый раз жертвовали своей безопасностью, чтобы стать Стоуном и Чанг, я не понял.

— И зачем…вы все это делаете? — наверное, я стоял с очень глупым видом, потому что Пако дал мне подзатыльник.

— Для того, чтобы играть в квиддич, — Пако подмигнул мне.

— Играть в квиддич? — переспросил я.

— Играть в квиддич. И взять кубок в этом году, — подтвердила Рокси.

— Играть в квиддич…И все? — не поверил своим ушам я.

— Нет, не все. Еще периодически ходить за Стоуна на лекции и изображать там полного придурка. Ну это так, приятный бонус, — на лице Пако появилась счастливая улыбка.

— Нет, постой, — я замахал руками. — Ты подвергаешь свою жизнь опасности, превращаешься в этого ужасного Стоуна, мучаешься от того, что твои кишки заворачиваются в узел… И все ради того, чтобы…взять кубок?

— Так и есть, — Пако равнодушно пожал плечами. — Ты забываешь, кто мои родители. Я же должен играть в квиддич.

— А подождать один учебный год ты не пробовал? — накинулся я на Пако. — Рокс, — я обратился к подруге, — неужели и ты просто хочешь играть в квиддич? Тебе же всегда было наплевать на все неудачи!

— И мы нашли способ восстановить справедливость, — Рокси выразительно посмотрела на меня. — В конце концов, это так весело!

— Весело?! — я непонимающе посмотрел на друзей. — Вы хотите сказать, что это весело?

— Да, — сказал Пако. — Очень весело.

— А что по этому поводу думают настоящие Стоун и Чанг? — спросил я.

— Я, конечно, умный, — Пако гордо задрал подбородок. — Но стоит признать, не до такой степени, чтобы догадаться использовать оборотное. Аурус Стоун мне сам это предложил. Он же такой бездарь на поле, неповоротливый, как Мерлинова тетка. А тут — все лавры ему.

— Стоун и Чанг в курсе? — пролепетал я, окончательно запутываясь во всей этой истории.

— Еще как, — протянула Рокси. — А то вышло бы не очень хорошо, ты так не считаешь?

— Какой-то бред! — воскликнул я, обхватив голову руками. — Зачем им это надо?

— Слава, мой друг Фирс, — блаженно улыбнулся Пако. — Что она делает с людьми, ты даже представить себе не можешь!

— Пако, — замотал головой я, — ты же самая тщеславная скотина, каких только свет видывал! Тебе только дай повыпендриваться! Как же ты позволяешь другим почивать на лаврах?

— Насчет скотины поспорю, с остальным соглашусь, — сказал Пако с улыбкой. — Но как ты видишь, я продался за идею. В конце концов, ради того, чтобы стать первым, кто так длительно использовал оборотное зелье, стоит потерпеть приписывание своих великолепных достоинств Аурусу Стоуну.

— Так вы об этом хотите рассказать? — удивился я.

— Ну да, — пояснила Рокси довольно. — Когда закончим школу. Подумываем написать книгу.

— У нас в роду писателей еще не было, так что стоит попробовать, — подытожил Пако.

— Вы сводите меня с ума, — почти захныкал я. — Я не хочу вас покрывать и делать вид, что ничего не происходит!

— Ой, Фирс! — Пако и Рокси одновременно улыбнулись. — Кто сказал, что ты будешь нас покрывать?

Я знал, что последует за этой фразой. Знал и уже заранее заткнул уши, словно в замедленной съемке видя, как Пако кровожадно усмехается, хлопает меня по плечу и тихонько произносит:

— Теперь ты — один из нас.

«Теперь ты — один из нас». Такие фразы обычно произносят в кино, когда кого-нибудь превращают в вампира, принимают в тайное общество или заставляют сделать еще что-то , что заметно отличит его от других хомо сапиенс. Я же, друзья мои, оказался в такой ситуации на самом деле. По сути, меня одновременно и превращали, и брали в тайное общество, в которое я не намерен был вступать. И если с тайным обществом я готов был худо-бедно смириться, то вот с превращением не соглашался ни в какую.

В конце концов, в кого меня превращать? К ужасу, логическая цепочка, которую я своим воспаленным мозгом тут же построил, оказалась до неприличия короткой. Я вратарь. А вратарь сборной Гриффиндора…

Она только мысль об этом человеке вызывала у меня легкие позывы к диарее. Джесси Вуд. Великолепный, бесподобный, ясный, как солнышко, и отвратительный, как ядерные отходы.

— Эй, я не хочу быть Джесси Вудом! — запротестовал я. — Ни за какие коврижки!

— А как мы, — Рокси заглянула мне в глаза, — можем быть уверены, что ты сохранишь нашу тайну? Ты уже раскусил Пако!

— Ну…, — протянул я, не зная, что ответить, — мы же друзья. И я не специально раскусил Пако.

— Подумай, Фирс, — Пако взлохматил темную челку. — Если кто-то об этом узнает, выгонят нас всех вместе. Покрывать преступников — почти то же самое, что быть одним из них.

— А если нет? — осмелел я. — Если я откажусь? Что тогда? Вы же не сможете меня заставить?

— Нет, — Рокси заправила за уши кудрявые прядки. — Но подумай сам. Игры в сборной, место в основном составе, а потом — слава, какой не было даже у наших отцов. Это может сравниться только с делами мародеров, когда те учились в Хогвартсе!

— Знаешь что, Рокс, мне плевать на славу. И я не знаю, что делали ваши папаши, пока тут учились. Мало того, я имею весьма условное представление о мародерах. И поэтому я совершенно не хочу участвовать в вашей затее, — выпалил я и, задрав нос к потолку, гордо удалился.

В комнате я упал на кровать и, чтобы хоть как-то отвлечься от мыслей, начал читать пятое издание «Квиддича сквозь века», которое мне только вчера прислали по почте. Но и тут мне не повезло. Открыв наугад страницу, я увидел улыбающееся лицо молодого мужчины и прочел: «Оливер Вуд, вратарь. Закончил карьеру в 2016 году, выступая за «Пушки Педдл». Ныне — руководитель Спортивной ассоциации при Министерстве магии Великобритании. Семья: Жена Агнесс и сын Джесси».

— Тьфу, папаша Джесси, — я отбросил книгу на другой конец комнаты и принялся за учебник по зельеварению. — Ненавижу, — бормотал я, перелистывая странички. — Этот Джесси Вуд как будто преследует меня!

При виде страницы, которую я открыл, из моей груди вырвался сдавленный стон.

«Оборотное зелье», — прочел я название главы и быстро пробежался глазами по тексту.

— Да что за бред! — воскликнул я, и учебник полетел вслед за «Квиддичем». — Тут написано, что зелье — одно из самых трудных! Пако в жизни его не сварить! Даже у Рокси не получится!

— Допустим, — послышался вкрадчивый голос, — что оборотное зелье варил я.

Я обернулся. В дверях стоял Джеймс.

Я смерил Джеймса подозрительным взглядом.

— Тебе тоже захотелось играть в квиддич? — спросил я, стараясь вложить в каждое слово изрядную долю скепсиса.

— Нет, — Джеймс Сириус грустно посмотрел на меня. — Просто пока это единственный способ помочь Альбусу.

— При чем тут Альбус? — я удивленно посмотрел на приятеля.

— Родители Стоуна и Чанг занимают важные посты в Министерстве Магии. У них есть доступ к…

— Маховикам? — сразу же догадался я.

— В общем, да, — Джеймс теребил дужку очков-половинок. — Честно говоря, это не наша идея… Стоун сам хотел, чтобы за него играл Пако. И совсем недавно мы поняли, что сможем обернуть эту ситуацию себе на пользу. Пако давно знал про маховики, я тоже… И тут, когда ты поговорил с Финч-Флетчли, все встало на свои места. Пако…подошел ко мне и попросил варить зелье. До этого Рокси таскала его из кабинета Слизнорта…

— Вы больше не враги? — спросил я.

— Теперь мы хотя бы разговариваем, — на лице Джеймса появилась кривая усмешка. — Высокую цену я плачу, чтобы общаться со своей семьей, ты не считаешь?

— Наверное, — я встал и подобрал с пола учебник по зельям. — Одного не пойму, Джеймс, зачем ради этого всего превращаться в какого-то Стоуна или Чанг?

— В смысле? — Джеймс вопросительно посмотрел на меня.

И тогда я озвучил мысль, которая крутилась у меня в голове последние минуты три.

— Слушай, Джеймс, — я снова открыл страницу с оборотным зельем. — Ты смог сварить это за несколько дней, так?

— Есть некоторые катализаторы, — пробормотал Джеймс смущенно.

— Конечно, — я улыбнулся. — Прости, я много читал про твоего отца… Читал про битву за Хогвартс и все такое…

— И что? — сухо спросил Джеймс.

— Ты Поттер, — пожал плечами я. — Ты сын героя. Твоего отца проходят в курсе истории магии…

— Саша…

— И в курсе ЗОТИ.

— Саша…

— А ты на первом курсе варишь оборотное зелье… Ты особенный…И…неужели сыну Гарри Поттера не дали бы доступ в какие угодно секции Министерства Магии?

— Саша, прошу тебя, не надо, — казалось, что Джеймс сейчас заплачет. — Это наше дело, общее. Мое, Пако и Рокси…И мы хотим спасти Альбуса…

— А зачем вам я? — спросил я. — При чем тут я, Джеймс? По-моему, Пако просто хочет меня втянуть меня в очередную авантюру.

— Нет, — Джеймс грустно улыбнулся. — Ты его лучший друг. Он просто в тебе нуждается, вот и все.

Как всегда, я не нашелся, что сказать. Умные мысли всегда приходят ко мне с опозданием. Я просто подумал, что Пако в который раз мне соврал. И еще я подумал, что не хочу становится Джесси Вудом. Потому что у него волосы, обильно смазанные укладочным гелем, а пахнет он приторной туалетной водой. И весь он такой сладкий-сладкий, приторный-приторный, что хочется его убить.

Я готов был повторять в тысячный раз, как сильно я ненавижу парня по имени Джесси Вуд. Я вышел из комнаты и, как полный идиот, стоял в коридоре, находя сотую причину моей ненависти к этому человеку, который постоянно вмешивался в размеренный ход моей нормальной жизни.

— Эй, Саша, — кто-то тронул меня за плечо, и я вздрогнул.

— Чего тебе, Вуд? — мой голос дрожал, когда я посмотрел в глаза своему врагу.

Эффект неожиданности сделал свое дело: вся моя ненависть улетучилась.

— Ты знаешь, — в голосе Вуда послышались самоуверенные нотки. — Хочу тебя попросить.

— Нет, Джесси, позорься и дальше, — пробормотал я. — Я не хочу так жить.

— Тысяча галеонов.

— С ума сошел? — воскликнул я.

— За игру, — Вуд опустил глаза.

И тут до меня дошло. Джесси Вуд только что расписался в своей полной беспомощности. Он готов был платить мне огромные деньги, лишь бы я вышел за него на поле и поймал хотя бы добрую половину квоффлов.

— То есть ты считаешь, что я прекрасный вратарь? — я довольно улыбнулся.

— Да, — буркнул Вуд.

— То есть ты считаешь, что я бы справился лучше, чем ты? — продолжил я.

— Да, — голос Вуда стал еще тише.

— И все равно нет, — улыбнулся я еще шире. — Я не хочу быть тобой. Ты мерзкий, Джесс.

— Фирс, прекрати, — Вуд начал злиться. — Ты меня бесишь!

— А ты меня, — признался я абсолютно искреннее.

— Подумай, — кивнул мне на прощание Вуд и растворился в темноте коридора.

— И как только этот бездарь смог взять двойной квоффл или как там его, — покачал головой я.

Черт возьми, я и правда этого не знал.

Несколько следующих недель я старался как можно реже видеть Пако, но у меня плохо получалось. Он выскакивал, как чертик из табакерки, и шептал мне в ухо трагичным голосом: «Подумай, Саша, подумай». Ситуация осложнялась еще тем, что мы вместе оставались после уроков за драку. Только Пако был и не Пако вовсе, а капитаном Стоуном. Вот тут начиналась настоящая феерия. Мой друг, находясь в чужом теле, изгалялся как мог.

— Я больше не могу так, — когда мы переписывали очередные сто пятьдесят свитков ста пятидесяти самых нудных заклинаний на свете в кабинете МакГонагалл, Пако-Аурус отбросил перо и захныкал, как девчонка.

— Мистер Стоун? — МакГонагалл удивленно подняла глаза.

— Да, профессор, — Пако сделал самое грустное лицо, на которое был способен его артистический талант и скудная мимика Стоуна. — Я должен признаться.

— В чем, мистер Стоун? — МакГонагалл приподнялась в кресле.

— Я гей! — патетично воскликнул Пако и картинно приложил руку ко лбу. — И я люблю Сашу!

Я обычно в этот момент становился красный, как помидор и бормотал, что «Аурус шутит». Пако повторял эту шутку перед каждым из учителей, у которых нам приходилось отбывать наказание, но равнодушной смогла остаться только МакГонагалл.

Она холодно посмотрела на Пако и уверенно произнесла:

— В Хогвартсе нет гомофобии, мистер Стоун.

Другие же преподаватели оказывались мягкосердечнее.

— Вы чувствуете, что вам некомфортно в обществе, мистер Стоун? — спрашивали Слизнорт, Флитвик и кто-то еще.

— О да, — хлюпал носом Пако. — Подростки такие злые!

— Может быть, вы хотите поговорить? — спрашивал потом сердобольный профессор, и Пако кивал головой. — Только не сегодня, — добавлял он жалобно. — Может быть, после вашей лекции в четверг?

— У нас нет лекции в четверг, — толкал его локтем я.

— Конечно, нет, — улыбался Пако. — Зато она есть у Стоуна.

— И ты не боишься, что Стоун тебя возненавидит? — удивлялся я. Честно говоря, после пятого раза шутка про мнимую голубизну капитана уже сидела у меня где-то в печенках.

— Нет, — простодушно отвечал мне Пако. — Он же глупый. Будет просто улыбаться и кивать, не понимая о чем речь.

Это было смелое заявление, но, как ни странно, насколько я знал, все именно так и происходило.

Еще мое бедственное положение осложнялось тем, что у Пако и Рокси появились огромные деньги. Тысяча галеонов. Не то, чтобы раньше они были сильно ими обделены, но сейчас просто купались в богатстве, полученном от Стоуна и Чанг. В Хогвартсе негде было тратить деньги, но Пако и тут нашел способ как меня достать. Он стал заказывать по почте квиддичные карточки, журналы и книги.

— О! Коди Смит-младший! Великий вратарь США семидесятых годов! — нарочито громко кричал Пако, разглядывая новую карточку.

Конечно, я захлебывался слюнями от зависти. Конечно, мне до ужаса хотелось карточку с этим Коди Смитом-младшим и еще с десятком крутых спортсменов.

И Пако хорошо понимал, что зависть у меня скоро польется из ушей. И еще он знал, что в порыве этой ужасной зависти, глядя, как мой друг сгребает на кровати все свои богатства, я задумывался о том, чтобы примерить облик Джесси Вуда на себя.

Я тут же отметал эти мысли. Я уже и так умудрился подраться и из-за этого переписывал всякие глупости по вечерам или кормил каких-нибудь морщеногих кизляков. Мне этого было достаточно.

Я ужасно боялся вылететь из Хогвартса. Тем временем приближалось Рождество, и я понял, что кое-как с горем пополам пережил первый семестр. Наши родители собиралась отмечать праздник в Канаде, поэтому я решил от греха подальше остаться в школе. Мама писала, что отец принимает специальные таблетки и ходит по врачам, но, если он увидит меня, всего такого магического, вполне возможно, начнется рецидив, и он снова будет прикладываться к бутылке.

— Ну и ладно, — отмахнулась моя сестрица. — В школе на Рождество совсем неплохо.

Я теперь редко ее видел. Она постоянно тренировалась, готовясь к перенесенному матчу с Пуффендуем. Справедливости ради стоит заметить, что его перенесли так надолго не только из-за нашей драки. Тренер Джордан опять поехал комментировать какой-то чемпионат, так что игры должны были возобновиться сразу после каникул.

— А зачем отмечать в школе? — к нам подошел Фред-младший. — Приглашаю к нам в Косой! У нас потрясающе проходит Рождество!

— Тысяча человек за одним столом? — не слишком красиво съязвила Инна, а я радостно закивал.

— Ну почему тысяча? — обиделся Фред. — Только мой отец, Джордж, дядя Фред, тетя Мариса… Пако и Рокси, конечно же. Дядя Рон должен приехать, его послали в командировку куда-то в Брайтон. Да, и Захария Забини, он большой друг нашей семьи. А утром мы ходим к бабушке…

Я просиял от восторга. Рождество с Забини?

«Тренер Забини, передайте, пожалуйста, мне пудинг!», — живо представил себе я и довольно усмехнулся в кулак. Инна же вежливостью не отличалась.

— Куда уж может быть веселее! — сморщила она нос, а я наступил ей на ногу под столом.

— Фред, — быстро спросил я. — А почему твоя мама не празднует с вами?

— Они с отцом развелись, — ответил он. — Поэтому мы и были тогда в Бирмингеме, помнишь? Она там живет.

— Аааа, — протянул я, чувствуя, как лицо заливает краска. — А Гарри Поттер?

Уж в Гарри Поттере точно не было ничего неловкого. Все постоянно о нем говорили. Называется, если не знаешь, о чем поговорить с волшебником, поговори с ним о Гарри Поттере.

— Дядя Гарри? — Фред удивленно посмотрел на меня. — Его не будет с нами уже второе Рождество.

— Почему? — спросил я.

— Ну..., — Фред замялся. — Я не знаю. Он пропал…Ну не то, чтобы пропал. Вроде уехал. В Индию, кажется. Он иногда присылает сов, но так, чтобы очень часто.

— Он уехал в Индию? — не понял я. — А как же…его дети? Джеймс, Альбус…

— У них есть еще младшая сестра, Лили, — сказал Фред. — Она живет с матерью во Франции.

— Во Франции? — переспросил я.

— Ну да, а что такого? — Фред явно не разделял моего удивления.

Но зато я был ошарашен. Самый-главный-герой, мальчик, который выжил, всех спас и так далее, и тому подобное уехал и бросил своих детей? Бросил неизлечимо больного Альбуса?

И его при этом никто не осуждал. Осуждали только Джеймса, который всеми силами пытался исправить свою ошибку.

И тут я понял, что окончательно запутался.

— Можешь спать в комнате Джеймса, — Фред-младший помог мне втащить тяжелую сумку на второй этаж.

Инна горделиво прошествовала следом за мной и небрежно бросила сумочку на кровать.

— Пахнет так, будто боггарт умер, — моя двинутая сестрица презрительно сморщила нос. — У Джеймса что, никто не убирает?

— Не переживай, милая, это я просто снял носки! — над моим ухом прогремел раскатистый мужской смех, и я увидел Джорджа, отца Фреда-младшего.

То, что это Джордж, а не его брат-близнец, было понятно только по букве G на красно-коричневом свитере.

Инна выдавила из себя улыбку вежливости. С того самого момента, как мы переступили порог «Сорванной башни», а именно так назывался дом семьи Уизли в Косом переулке, ей решительно все не нравилось. Я же пребывал в состоянии неописуемого восторга. Судите сами: этот дом был просто наполнен магией. Магией и …квиддичем.

Когда мы, уставшие после Хогвартс-экспресса, оказались в Косом, долго петляли между магазинчиков и наконец свернули в какой-то неприметный переулок, из моей груди вырвалось непроизвольное «ах!».

Чего стоили только два поля для квиддича, слегка припорошенные снегом, с новыми, вычищенными до блеска кольцами. Прямо за этими полями виднелся двухэтажный каменный дом, наверняка времен дедушки Генри восьмого. Ко второму этажу была пристроена небольшая кривоватая башенка, из которой валил густой фиолетовый дым.

— Сорванная башня! — радостно пояснил Пако. — Дом, милый дом!

К слову, в этой самой «сорванной башне» и жили Пако и Рокси. Дым из их комнаты шел по неизвестной им причине, поэтому, радостно переглянувшись, они бросились по лестнице проверять, что случилось за время их отсутствия.

Я же смотрел. Если бы для фанатов квиддича существовал рай, это был бы дом Уизли. Все стены были увешаны черно-белыми фотографиями знаменитых игроков и тренеров, по углам стояли блестящие золотые кубки, а под самым потолком, над центральной лестницей на второй этаж, висела огромная эмблема «Уимбурнских ос».

Обладательница трофеев, тренер Мариса, в простой черной мантии, облокотилась на перила лестницы.

— Добро пожаловать, — она нам подмигнула. — О, Саша Фирс! Пако писал, ты отлично летаешь!

Я залился краской и пропищал смущенное «здрасьте». Дом был наполнен людьми. Люди были повсюду — они шелестели парадными мантиями, разжигали камин и таскали угощения с огромного праздничного стола, который был накрыт в гостиной. Там же стояла огромная, мерцающая огнями рождественская ель.

Мой герой, Захария Забини, в огненно-красной мантии, развалился на диване и лениво наблюдал за суетой.

Я же встал в дверях, как истукан, смотря, как мой герой, оглаживает отросшую щетину и крутит пуговицу на мантии.

— Эй, — Забини обернулся, — Саша Фирс! Иди-ка сюда.

Мысленно завопив от восторга, я присел на краешек дивана.

— Ну как, взяли в сборную, голкипер? — он мне весело подмигнул.

— Нет, сэр, — пробормотал я. — Я только первокурсник.

— Ты классный вратарь, — Забини оглядел меня с ног до головы. — Я считаю, у тебя есть потенциал.

— Что вы, сэр, — пробормотал я еще смущеннее. — Я ловлю далеко не все мячи…Вот Пако и Рокси — загонщики хоть куда.

— Да, отлично держатся, — Забини кивнул. — Но не умаляй своих достоинств. Рокси писала, ты отлично прошел отбор.

— Пять из пяти, — подтвердил я. — Однако меня все равно никто не взял. Вратарь сборной — Джесси Вуд.

Забини грустно покачал головой.

— Его отец — прекрасный человек, хотя мы всю жизнь были соперниками на поле, — сказал он. — Я не знаю, каков его сын, но вратарь из него, как из меня.

— Как из вас? — не понял я.

— Паршивый, — подсказал Забини и залился смехом.

Я засмеялся вместе с ним, не потому, что было очень смешно, а потому, что было приятно смеяться с самим Забини.

К моему разочарованию, нас быстро затолкали в постель, правда, я готов был биться об заклад, что Пако и Рокси продолжали что-то химичить в своей башне.

Скажу честно, я боюсь незнакомых комнат. А комната Джеймса была странной. Все, что тут было — это книги. Книги в огромных шкафах до потолка, книги, лежащие на столе, книги на прикроватной тумбочке.

— Надеюсь, тебе будет удобно, — Джеймс зашел меня проведать. — Я пока посижу в библиотеке.

Он взял с полки какой-то толстенный том, еще раз кивнул и захлопнул дверь. Я остался один в темноте. Я попробовал посчитать овец, как в детстве, но сон все не шел, так что я просто лежал и пытался рассмотреть очертания шкафа и письменного стола. Бархатные шторы наглухо закрывали окно. Слышно было, как внизу тренер Уизли говорит о чем-то по-испански с мужем.

Я понял, что не засну. Встал, прошелся взад-вперед, отдернул штору, вслушался в неуверенный испанский Фреда Уизли-старшего. А потом я сделал кое-что ужасное. Я открыл одну книгу.

Как говорил мой отец-канадец, все самые хорошие идеи приходят от скуки. Человек сидит, ему скучно, он ковыряется в носу и понимает, что все плохо. И тогда он придумывает себе занятие. Как вы понимаете, мой отец, как мне ни стыдно в этом признаваться, мало что понимал в этой жизни. Во всяком случае, он мало что понимал в моей жизни, потому что в моей жизни работало прямо противоположное правило: все самые ужасные и крамольные идеи приходили от скуки. Именно такой была идея взять книгу Джеймса с полки и убить нарастающую бессонницу. Я знал, что в библиотеке Джеймса Сириуса не будет ни биографий известных спортсменов, ни рассказов о чемпионах мира, ни историй о самых страшных махинациях в мире квиддича…то есть ничего такого, что обычно читал я. Я ожидал увидеть «Историю магии на италийском диалекте латинского языка», «Участие волшебников во Второй пунической войне» или «Зелья из трехсот химических элементов» — книги, которые помогли бы мне заснуть за полминуты. Но увидел я совершенно другое.

Я зажег палочку, открыл дверцу шкафа и вытащил первую попавшуюся не слишком толстую книжку.

— Итак, посмотрим, — я залез в кровать и посветил палочкой. — Надеюсь, книга достаточно тосклива, чтобы я сразу же заснул.

На кожаной черной обложке не было названия, зато на первой странице была единственная надпись на английском языке, сделанная от руки.

— Как вызвать к себе любого человека, — прочитал я вслух. — Интересно, — пробормотал я. Веселенькое должно быть заклинание.

Дальше следовал текст. Я приблизил палочку к странице. Буквы, на котором было написано заклинание, были английскими, но вот слова… это была сплошная ерунда! Язык не напоминал ни староанглийский, ни латынь — ничего более-менее знакомого среднестатистическому волшебнику.

«А не вызвать ли мне, скажем, Пако?» — подумал я и улыбнулся.

Да уж, старина Пако должен был сильно удивиться, окажись он в тот момент у меня в комнате.

Я встал ногами на кровать и, балансируя на мягком матрасе, с палочкой в одной руке и с книгой в другой, пафосно прочитал:

— Kommsha zushi warshte aush dish!

Друзья мои, вы должны помнить, что я ужасный трус, но это еще полбеды. За время моего обучения в Хогвартсе я успел убедиться, что я еще и приличный бездарь по части заклинаний. Точнее, я понял, что с первого раза у меня ничего никогда не получается. В редком случае — со второго. Ну, и уж наверняка — с третьего.

Поэтому я так спокойно прочитал эту белиберду. Я же был уверен, что ровным счетом ничего не произойдет. И Пако, в облаке темно-зеленого дыма, кряхтя и кашляя, уж точно не появится посреди комнаты.

Но он появился.

— Пако?! — в ужасе прошептал я, глядя, как мой друг отплевывается от дыма.

Кажется, он только что лег в постель. Во всяком случае, это объяснял тот факт, что на нем ничего не было, кроме боксеров с эмблемой «Уимбурнских ос».

— Саша?! — Пако поднял глаза и увидел меня, стоящего на кровати и изображающего из себя крутого колдуна. — О нет!

В одну секунду мой друг оправился от шока, запрыгнул на кровать и вырвал книгу у меня из рук.

— Идиот! — он треснул меня фолиантом по голове. — Никогда не трогай вещи Джеймса!

— Я думал, это просто книги! — закричал я. — Я и не думал…что тут такое!

— Как всегда, — Пако опустил руки. — Скажи спасибо, что тебе попалось относительно безобидное заклинание! И ты вызвал меня! А не родителей из Канады, скажем, или Мари-Виктуар из Франции!

При мысли о том, что посреди моей комнаты могла оказаться Мари-Виктуар в исподнем вызвала у меня улыбку. Но я тут же в ужасе подумал, что Пако догадывается о моих чувствах. Тот же не обратил на мое смятение никакого внимания.

— Саша, — Пако легонько потряс за плечи. — Джеймс занимался серьезной темной магией.

— Джеймс?! — краем уха я услышал, как брошенная Пако книга с заклинаниями упала на деревянный пол.

— Он змееуст, — прошептал Пако. — И всю жизнь он пытался создать письменный язык змей.

— Язык змей? — переспросил я.

— Да, язык, на котором темные волшебники могут разговаривать со змеями. Гарри Поттер получил эту особенность о Того-Кого-Нет… А Джеймсу…она передалась по наследству, — сказал Пако. — И нет бы Джеймсу забыть про это, — продолжил Пако после небольшой паузы. — Он стал изучать язык змей и попытался создать его письменный вариант. Ему это практически удалось. Он просто записывал звуки латиницей и, сам того не ожидая, обнаружил, что на этом языке все заклинания обретают небывалую силу.

— Ух ты, — только и смог сказать я. — Постой…

В памяти всплыл давнишний разговор с профессором Финч-Флетчли.

— Фирс, если ты превращаешься не в датского дога, тебя вполне смогут расколдовать в ближайшей магической клинике! — сказал мне тогда профессор.

— А если в датского дога? — не понял я.

— Тогда придется отправиться в Данию. Вряд ли где-нибудь в Мунго знают датские заклинания…

Датские заклинания…английские заклинания…

— Пако, — я обратился к другу. — Альби превратился в змея, потому что Джеймс произносил заклинание на…языке змей?

Пако кивнул.

— Кошмар, — прошептал я в ужасе. — Почему же его отец, Гарри, ничего не сделал?

— Он не успел, — Пако почти плакал. — Его не было рядом тогда…И больше не успеет.

— Почему? — переспросил я.

— Он в Азкабане, — сказал Пако еще тише и всхлипнул.

— Саша, передай мне, пожалуйста, молоко, — я не услышал просьбу сестры, и ей пришлось толкнуть меня в бок. Молоко пролилось мне на парадную мантию, но я и этого не заметил, машинально отдал кувшин Инне и уставился на Пако, который жевал свой пудинг.

И было видно, что этот пудинг буквально застревает у него в горле.

Шел традиционный рождественский ужин, и за столом собрались все гости. Горела множеством огней елка, эльфы таскали угощения, я сидел рядом с Захарией Забини и никак не мог отделаться от ужасных мыслей. После того, что сказал мне ночью Пако, вся праздничная суета разом перестала меня интересовать. Гарри Поттер в Азкабане. Об этом никто не знает, кроме членов его семьи.

— Как в Азкабане? — я вытаращился на друга, который присел на мою постель и прислонился затылком к стене. — Что он сделал?

— Спас своего сына, — хмуро ответил Пако. — Джеймса.

— Как это было? — спросил я.

Я никогда не видел Пако таким. Он всегда ругался, шумел, выпендривался, дрался с кем-нибудь. То парень, тихо сидящий у меня на кровати с опущенной головой, не мог быть Франсиско Хорхе Альфредо Уизли. И тем не менее, это был именно он.

— Я тебе лучше покажу, — ответил Пако, повернувшись ко мне. — Завтра, после ужина.

И на ужине я никак не мог усидеть на месте, все думая о том, что же хотел мне показать Пако.

— Саша, — тренер Мариса бросила мне на колени небольшой сверток. — Это от нашей семьи, Захарии и Виктора.

Я мигом отвлекся от тревожных мыслей и схватил подарок. Когда я разорвал обертку и открыл коробку, то увидел квоффл.

— Это квоффл? — удивился я. — Спасибо.

— Не просто квоффл, — старший Фред Уизли мне подмигнул. — Это двойной квоффл.

— Этот самый мяч я отбила на матче Англия –Аргентина три года назад, — пояснила Мариса.

— Это же… реликвия, — я бережно взял в руки квоффл. — Он же сейчас стоит тысячи галеонов!

— Я не знаю, — тренер Уизли пожала плечами. — Вероятно. Но мы все считаем, что ты классный вратарь. Пусть это тебе будет напоминанием.

Я чуть не расплакался.

— Спасибо, — прошептал я смущенно, рассматривая красный кожаный мяч, прошитый золотыми нитками. — No rendirse, —я заметил надпись, сделанную витиеватым почерком на квоффле. — Что это значит?

— Не сдаваться, — пояснил Пако.

— Не сдаваться, — повторил я. — No rendirse.

После такого подарка было даже как-то неудобно отдавать пирог, испеченный моей матерью. Впрочем, он был с благодарностью принял и съеден в ближайшие десять минут.

Вскоре все разошлись по комнатам, мы же с Пако и Рокси остались якобы поболтать. Как только за последним гостем захлопнулась дверь, Рокси испытующе взглянула на Пако.

— Ты рассказал? — спросила она тихо.

— А что мне было делать, когда я оказался в трусах у Саши в комнате, — буркнул Пако. — Кто-то решил попрактиковаться в змеиных заклинаниях.

— Я же не знал, — начал оправдываться я.

— Я все равно хотел тебе сказать, — отмахнулся Пако. — Пойдем, — он поднялся.

Мы поднялись по винтовой лестнице на второй этаж.

— Куда мы идем? — я едва поспевал за Рокси и Пако.

— В кабинет родителей, — пояснила Рокси, когда мы остановились перед высокой дубовой дверью. — Здесь работают мой отец и дядя Фред. Решают все дела с магазином.

Я дернул ручку — дверь оказалась заперта.

— Алохомора! — Рокси вытащила из кармана палочку и произнесла заклинание.

— Нам же нельзя колдовать на каникулах, — пискнул я.

— Кто сказал, что это моя палочка? — пожала плечами Рокси. — Это папина.

— Ты украла палочку у своего отца? — еще раз пискнул я.

— Не украла, а взяла. Зачем ему палочка, когда он спит? — пожала плечами Рокси, а Пако легонько пихнул меня, пропуская в комнату.

— Скажи спасибо, что твои магические попытки останутся безнаказанными, — сказал он сквозь зубы.

— Это хорошо, — у меня будто камень с души упал. Я очень боялся исключения. —Почему?

— После того, что случилось, мы поставили на дом специальную защиту, которая не выпускает змеиную магию за пределы «Сорванной Башни». Гермиона поставила, — пояснил Пако. — Она в этом деле гений.

Я оглядел помещение, в котором мы оказались. Высокие стрельчатые окна выходили на поле для квиддича. Было светло из-за снега, и я смог разглядеть очертания огромного стола, явно рассчитанного на двоих, полок, на которых в беспорядке лежали бумаги и какие-то книги, кучи фотографий на стенах и двух ноутбуков, стоящих на тумбочке в углу.

— Макбук? — я не поверил своим глазам. — У Фреда и Джорджа есть компьютеры?

— Ага, — кивнул Пако. — Они их кое-как подзаряжают с помощью магии, но надолго не хватает. А жаль. — А вот и он, — Пако вытащил из-под стола какую-то чашу.

— Что это? — спросил я, разглядывая руны на резных ручках.

— Омут памяти, — сказал Пако. — После того, как отец чудом выжил во время Битвы за Хогвартс, все врачи ему советовали избавляться от негативных воспоминаний. Он и избавляется. Сбрасывает их в Омут.

— И что, после этого ничего не помнишь? — я удивился.

— Помнишь, конечно, — вставила слово Рокси. — Просто не вспоминаешь.

— Давай, Фирс, времени мало, — Пако легонько подтолкнул меня к чаше.

— И что делать? — не понял я.

— Ныряй, дурья твоя башка, — Пако с Рокси что есть силы ударили меня по спине, и я полетел куда-то вниз.

Все завертелось. Вокруг был только молочный туман.

… — Гарри приехал сегодня утром, — Мариса в тренировочной мантии обнимала высокого мужчину, в котором я узнал Фреда-старшего.

— Если он будет путешествовать так часто, то у него начнется аллергия на летучий порох, — засмеялся Фред и чмокнул жену в щеку.

— Иди, — она слегка отстранилась. — Он у нас. Пришел увидеться с детьми. Оставь его на ужин.

— Старина Гарри теперь крутой начальник, — Фред усмехнулся. — Каково иметь в родственниках того самого Поттера, а? — он подмигнул Марисе.

— Вполне нормально, — она улыбнулась в ответ. — Если не учитывать того, что каждое спортивное издание спрашивает меня, какие у нас с ним отношения.

— А какие у вас отношения? — Фред крепче прижал жену к себе.

— Просто замечательные, — Мариса взъерошила нестриженные волосы Фреда и чмокнула его в губы. — Иди уже. Ты ведь обещал Гарри придти как можно быстрее.

— Знаю, — протянул Фред и улыбнулся. — Я тебя люблю.

— Te quiero tambien*, — Мариса напоследок сжала руку мужа.

Фред послал ей два воздушных поцелуя и пошел по Косому переулку в сторону «Сорванной башни».

Я уже понял, что меня никто не видит, поэтому не придумал ничего лучше, как отправиться за ним.

— I’ll be your dream, I’ll be your wish, I’ll be your fantasy, — весело напевая какую-то песенку, отец Пако отворил калитку дома.

Ему навстречу выбежал высокий мужчина в круглых очках. Он был худым и каким-то осунувшимся, а изумрудная мантия висела на нем мешком.

— Кого я вижу! — радостно прокричал Фред, и они обнялись. — Вас что там, в вашем министерстве голодом морят? — он оглядел Гарри Поттера, а это был именно он, с ног до головы.

— Постоянные командировки, — Гарри взлохматил черные волосы, и я увидел шрам в виде молнии. — Джинни сейчас в Венесуэле. Я завтра же выезжаю к ней.

— Тяжела жизнь аврора, — Фред хлопнул Гарри по спине. — Нечасто ты балуешь семью своим присутствием. Не жалеешь, кстати, что бросил спорт?

— Иногда, — улыбнулся Поттер. — Сыграем сегодня?

— Определенно, — Фред кивнул, и они пошли по направлению к дому.

— А где все? — Гарри огладил изумрудную мантию.

— Моя благоверная учит своих балбесов квиддичу, братишка в магазине вместе с Пако и Рокси, а Фредди уехал в Бирмингем навестить мать.

— Ясно, — Гарри кивнул. — Спасибо, что присматриваете за Джеймсом и Альбусом. Когда они уедут в Хогвартс, будет полегче.

— Да мы же родные, — Фред потряс Гарри за плечи. — Как ни присмотреть за племянничками, пока их родители решают вселенские проблемы? Вот уж не думал, что из нашей семьи выйдет столько министерских работников.

— Фред, — сказал Гарри тихо. — Я хочу тебе сказать кое-что про Джеймса. Я тебе никогда не говорил. Просто не думал, что он будет так живо этим интересоваться. Он змееуст.

Фред посмотрел на Поттера в замешательстве.

— Это передается по наследству? — он задумчиво почесал подбородок.

— Как выяснилось.

— А Альбус и Лили?

— Нет, — Гарри отрицательно покачал головой. — Они нет.

— Когда ты узнал?

— Лет семь назад. Но я никогда не думал, что Джеймс проявит такой интерес к этому.

— Он очень одаренный для своих лет, — Фред кивнул. — Даже слишком.

— Я знаю. Через два месяца он уезжает в Хогвартс. Я напишу профессору МакГонагалл, чтобы она присмотрела за ним.

— Твой сын — гений, брат, — сказал Фред. — Ему одиннадцать, а он уже может сварить зелье забвения. И это — без волшебной палочки!

— Пако тоже не глуп, — усмехнулся Поттер. — Из него выйдет прекрасный волшебник.

— Вот уж не знаю, какой волшебник из него выйдет, но загонщик — точно выдающийся! — посмеиваясь, ответил Фред.

Внезапно послышался страшный грохот, и из окна второго этажа повалил розовый дым.

— Что за черт? — Фред поднял голову.

— Быстрее, — Гарри первым открыл дверь и бросился вверх по лестнице.

Я последовал за ним.

Увидев из-за спин Фреда и Гарри то, что происходило наверху, я не мог не отпрянуть. Джеймс сжался в углу комнаты, а над ним навис огромный змей.

— Морта..., — Гарри занес палочку.

— Папа, нет! — в исступлении закричал Джеймс. — Это Альбус!

Фред среагировал первым, крепко схватив Гарри за локоть.

— О, Мерлин, — прошептал он в ужасе.

Змей медленно повернул голову. Раскосые глаза уставились на Гарри, моргнули пару раз, и змей медленно превратился в Альби. Я инстинктивно зажмурился и отступил на шаг.

— Папа? — Альбус вопросительно посмотрел на отца, который будто оцепенел.

— О Господи, Альби, — Гарри протянул руки к сыну. — Что это было…Джеймс?

Джеймс Сириус ревел.

— Это я…Это я все… Я практиковал анимагию…на языке змей…я не знал, что Альбус зайдет…не знал…не знал…

— Анимагию, — тихо повторил Фред, словно не веря услышанному. — Анимагию…

— Все нормально, — Гарри обнял обоих сыновей. — Все будет хорошо.

Внезапно я услышал громкий стук в дверь.

— Пойду, открою, — устало произнес Фред. — Пако и Рокси, должно быть, вернулись из магазина.

Он спустился по лестнице и открыл дверь. Только это были не Пако и Рокси.

— Фредерик Уизли? — спросил сухой голос. — Меня зовут Аврелиус Стоун, я глава отдела магический происшествий и катастроф. В вашем доме только что произошел мощный выброс анимагической энергии. Разрешите пройти.

Фред Уизли загородил собой проход.

— Моя жена — зарегистрированный анимаг, — сказал он твердо. — О чем вы можете говорить?

— В вашем доме один зарегистрированный анимаг, — голос Аврелиуса Стоуна по-прежнему был сухим. — А выброс был такой, будто все волшебники Англии решили заняться анимагией у вас в гостиной.

Послышался небольшой хлопок, и Фред непроизвольно отпрянул. Аврелиус Стоун и два его спутника, все трое упакованные в наглухо застегнутые черные плащи, прошли в дом.

— Аврор Поттер? — казалось, увидев Гарри, Аврелиус Стоун был удивлен.

— Аврелиус, — Гарри коротко поклонился.

— И что же здесь произошло? — Стоун оглядел комнату. — Вы переполошили все министерство.

— Ничего особенного. Я практиковал анимагию, — голос Гарри был абсолютно спокойным.

— Один? — холодно спросил Стоун.

— Один.

— И я, и вы понимаем, что это невозможно, аврор Поттер. Министерские датчики не ошибаются. Здесь произошло что-то странное.

— Ничего странного, — уверенно ответил Гарри. — У этого дома сильная магическая защита. Это могло повлиять.

— О, несомненно, для семьи Уизли это большая необходимость, — Аврелиус недобро усмехнулся. — Ваш дом постоянно осаждают папарацци, надеясь раздобыть хоть кусочек от мантии вашей жены. Не правда ли, мистер Уизли?

— Правда, — Фред скрестил руки на груди. — Кажется, вы тоже хотели играть, Аврелиус. Что-то не сложилось?

— Упал с метлы в пятнадцатилетнем возрасте и повредил спину, — Стоун холодно посмотрел на Фреда. — Однако, мы задержались. Рад был видеть вас в добром здравии, Фредерик, — они пожали руки. — Аврор Поттер, — Аврелиус перевел взгляд на Гарри. — «Пророк» только и пишет, что о ваших достижениях. Надеюсь в скором времени увидеть вас в министерстве. У вас прекрасные дети. Джеймс, Альбус…

Но Альбус исчез. На том месте, где секунду назад стоял маленький мальчик, был огромный змей.

Аврелиус Стоун и его спутники бросились врассыпную. Фред отступил к двери, закрывая собой Джеймса.

— Тише, — Гарри снял очки и прямо посмотрел в глаза сыну. — Тише.

Он произнес несколько слов на языке змей, которые я, конечно, не мог разобрать. Змей, не мигая, смотрел на Гарри своими пустыми глазами. Когда он медленно начал превращаться обратно в Альбуса, я в ужасе зажмурил глаза.

— Язык змей? — послышался голос Аврелиуса Стоуна. — Дело передается в Визенгамот!

Меня окутала молочная дымка, и земля начала медленно уходить из-под ног. Последнее, что я увидел, было лицо Гарри. Знаменитому Мальчику-Который-Выжил было по-настоящему страшно.

… — Тихо, Джеймс, — сказал Фреда Уизли.

Комната, в которой я внезапно оказался, была небольшой, с наглухо зашторенными окнами. Я увидел Фреда и Джеймса, сидящих рядом со мной на скамье. Гарри Поттер стоял в центре. Двое людей в черных мантиях, словно охранники, встали по обе стороны от него.

— Это двадцать седьмое закрытое слушание по делу Гарри Поттера, — послышался вкрадчивый голос Аврелиуса Стоуна, — на котором будет зачитан приговор. — Аврор Поттер, признаетесь ли вы в неконтролируемом использовании запрещенных заклинаний на языке змей, которые послужили причиной нанесения вреда вашему несовершенному сыну Альбусу Поттеру?

— Признаю, — голос Гарри не дрожал.

— Вы можете еще раз описать произошедшее?

— Я был в комнате и практиковал анимагические заклинания на языке змей, когда вошел мой сын, Альбус, — уверенно сказал Гарри. — Заклинание случайно срикошетило на него.

— Вы понимали всю опасность своих исследований, аврор Поттер?

— Абсолютно, — Гарри кивнул. — Я понимал всю опасность и всю ответственность, а также помнил, от кого достался мне дар змееуста.

Аврелиус Стоун тяжело вздохнул.

— Гарри Поттер, — произнес он. — Вы приговариваетесь к пятилетнему заключению в Азкабане, после которого будет созван Международный Магический Комитет, который и решит вашу дальнейшую судьбу. Все записи по использованию языка змей, подлежат изъятию. У вас есть…два часа, чтобы попрощаться с семьей.

— Папа! — заплаканный Джеймс бросился к отцу.

… Фред Уизли сидел в своем кабинете, обхватив голову руками, и невидящим взглядом смотрел в заголовок «Ежедневного пророка»: «Старший аврор Гарри Поттер направлен в длительную командировку».

— Как ты, брат? — его брат-близнец Джордж приоткрыл дверь. — Что они придумали?

— Длительная командировка, — Фред едва заметно улыбнулся. — Они не могли сказать, что Гарри в Азкабане.

— Вера в Гарри Поттера для наших как вера в Бога, — хмыкнул Джордж. — А что с Джеймсом?

— Он закрылся в своей комнате и целыми днями пишет. Боюсь, что он продолжил свои…хмм…исследования.

— Я к нему заходил минуту назад, — Джордж пожал плечами. — Его там не было.

— А где же он тогда? — Фред сказал что-то еще, но я уже не расслышал: земля уже привычно ушла у меня из-под ног, все вокруг покрыл молочный туман, и не успел я опомниться, как оказался в том же самом кабинете, только полтора года спустя.

* Te quiero tambien* — и я тебя (исп)

— Его осудили, — Рокси отвернулась к окну. — А Джеймс пропал.

— А нам достался довесок в виде Альби, — недовольно буркнул Пако.

— И как вы? — прошептал я.

— И так, — Пако нарочито равнодушно подал плечами. — Закрытые магические клиники. Какие-то австралийские зелья по сотне галеонов за пузырек, якобы способные помочь. А все доктора разводят руками — раз нет языка заклятья, нет и контрзаклятья.

— А почему Джеймс не смог расколдовать брата? — спросил я.

— Все его записи были сожжены членами Визенгамота, — торопливо начала пояснять Рокси. — Приказ подписывал отец Стоуна, Аврелиус. Джеймс месяц пытался восстановить записи, а потом не пошел в Хогвартс, а уехал в Индию изучать змей. Надеялся найти ключ к разгадке.

— Как же, он мог, — криво усмехнулся Пако. — Если бы он остался здесь, он бы вспомнил, он бы нашел! Но он уехал. Трус!

— Но он же надеялся! — не выдержав, воскликнул я.

— Да уж, — усмехнулся Пако. — Как видишь, комната Джеймса снова похожа на логово библиотекаря-змеелова. А толку-то?

— Он ничего не нашел, — подтвердила Рокси. — Нужна была одна тетрадь. Одна. Дневник Джеймса, где было заклинание.

— Ее сожгли? — прошептал я.

— Сразу же, — ответила Рокси. — По приказу Аврелиуса Стоуна и Чжоу Чанг.

— И поэтому, — черные глаза Пако блеснули в темноте, — мы отправимся в прошлое и достанем его. Чего бы нам это не стоило.

— И все сложилось? Стоун и Чанг попросили вас играть за них в квиддич, — почесал в затылке я.

— А мы подбираемся к их родителям. И к министерству с маховиками, — закончила Рокси

— Ну вы даете! — выдохнул я. — Это даже для вас слишком!

— В общем, да, — Пако посмотрел мне в глаза. — Но это стоит того.

Я знал, что означает этот взгляд, которым мой друг, Франсиско Уизли, пытался прожечь меня насквозь. Он означал: «Давай, Саша, присоединяйся к нам, ты совершишь Поступок! Ты спасешь не только Альби, но и самого Гарри Поттера!».

— Я не хочу, — процедил я. — Это не для меня.

— Боишься? — Пако изогнул бровь.

— Да, — наконец-то у меня хватило сил ответить на его взгляд. — Боюсь. Боюсь, потому что Хогвартс — это все, что у меня есть, и я не хочу возвращаться к магглам. Боюсь, потому что отправляться в прошлое, а уж тем более, забирать оттуда предметы — опасно. Боюсь, потому что я ни черта не герой.

Пако и Рокси хранили гробовое молчание.

— Знаете что, — продолжил я, еще больше распаляясь, — да и вы тоже нет! Вы взялись за то, с чем никогда не сможете справиться!

Я, чувствуя себя неимоверно гордым, поднялся.

— Лучше бы рассказали родителям, — бросил я напоследок. — Уверен, они и так делают все для Альби. Им еще и с вами проблем не хватало.

Я громко хлопнул дверью и, не оглядываясь, начал спускаться по лестнице.

— Саша! — я обернулся, и увидел Пако. — Родители делают много, но им сейчас не до нас, правда. У отца дел невпроворот в магазине, у матери — квиддич. Дядя Джордж пытается устроить свою личную жизнь. А тут еще Альби.

— Понимаю, — я кивнул. — Но все-таки…я…не подхожу для этого. Ты и Рокси — брат и сестра. Уизли. Дети Фреда и Джорджа. Тех самых Фреда и Джорджа. И вы спасаете Альбуса Северуса Поттера.

— А ты? — Пако усмехнулся

— Я Саша Фирс, — пожал плечами я. — Нормальный, как ты говоришь.

Пако рассмеялся.

— О да, — подмигнул он мне. — Ты самый нормальный из всех, кого я знаю. И черт побери, ты мой лучший друг. Я без тебя не справлюсь.

— Это сейчас ты сказал «не справлюсь» или мне послышалось? — я рассмеялся.

— Это я сказал, — Пако сморщил нос. — Впрочем, я понимаю. Это твой выбор. В любом случае, спасибо за поддержку

Пако протянул руку на прощание, и стал подниматься по лестнице в свою башню. Когда он ушел, я разжал пальцы. На моей ладони лежала маленькая пробирка с зельем.

— Вот подлец! — в сердцах крикнул я и тут же зажал рот рукой: вдруг кто услышит? Но все обитатели «Сорванной Башни» спали или притворялись, что спят.

* * *

Уже к Новому Году мы были в Хогвартсе, и все это время я не мог не думать об оборотном зелье, отданном мне Пако. Я твердо пообещал себе, что никогда не сделаю ни глотка этой гадости, но уверенность Пако в том, что я сдамся, была непоколебима. Рокси же вообще делала вид, что ничего не происходит.

— Рокс, я не буду его пить! — иногда, когда мы оставались вдвоем, говорил ей я.

— Так не пей, — она равнодушно пожимала плечами. — Разве тебя кто-то заставляет?

О нет, меня никто не заставлял, но моя интуиция подсказывала мне, что надо выкинуть пробирку как можно быстрее.

— Вылить, вылить это зелье! — бормотал я, проснувшись среди ночи о кошмарного сна, в котором я превращался в Джесси Вуда.

Я достал пробирку из-под подушки и вгляделся в мутно-зеленую жидкость. Джеймс мирно спал в своей постели. Я даже не мог себе представить, что нужно, чтобы изготовить такое малое количество оборотного зелья, но думал, что очень многое.

— Нет, не вылить, — сказал я сам себе. — Лучше спрячу его где-нибудь, где потом не смогу найти.

Прятать его где-то вне нашей спальни было опасно и поэтому я, крепко зажмурив глаза и несколько раз обернувшись вокруг своей оси, зашвырнул зелье в один из углов, где грудой лежали книги, мятые мантии, обертки от леденцов и всякий хлам, к которому даже эльфы не рисковали прикоснуться.

«Вот и все, — подумал я довольно. — Теперь уже наверняка».

И я заснул в полной уверенности, что коварному плану Пако не суждено сбыться. У меня получилось. No rendirse, как было написано на двойном квоффле. Не сдаваться.

Тренировки тем временем шли полным ходом, и я почти не видел как Пако с Рокси, так и Инну.

— Гриффиндор — Пуффендуй! Гриффиндор— Пуффендуй! — только и слышалось со всех сторон.

В день матча школа вообще как будто сошла с ума. Как будто не было больше тем, кроме метел, бладжеров и направления ветра, которое явно могло сыграть на руку одной из команд. Когда я проснулся утром, спальня была уже пуста — все ушли на стадион. Я лениво накинул мантию сверху пижамы, зевнул и вышел на улицу.

— Все в сборе, — услышал я, как спешащий на игру Сид Белл что-то рассказывал приятелю. — Все, кроме Инны… Никто не знает, где она.

«Моя сестрица пропала?» — удивился я. Я не сильно испугался, но все же пошел к раздевалкам проверить, что происходит. Встретилась мне заплаканная Мари-Виктуар.

— П-п-п-п-привет, — всхлипнула она, подняв на меня свои огромные голубые глаза.

Я неловко протянул ей платок.

— Что случилось? — спросил я, чувствуя, как бешено колотится сердце.

— Ты не знаешь, где Инна? — спросила она, вытирая слезы. — Игра через десять минут. Мы не можем начинать без охотника.

— Она не могла никуда деться, — пожал плечами я. — Наверняка укладывает волосы или красится. Она же не может выйти на поле ненакрашенной.

— Нет, — Мари-Виктуар грустно покачала головой. — Она была здесь. Разговаривала с Джесси Вудом. А потом убежала…вся в слезах.

— Так он ей что-то сказал, — я прямо почувствовал, как во мне закипает негодование. — Подожди!

Я бросился обратно в замок, пробежал несколько этажей, не останавливаясь и, прокричав пароль, оказался в гостиной.

— Инна! — крикнул я. — Ты здесь?

Никто не ответил, и я, чертыхнувшись про себя, покинул гостиную и открыл дверь в женский туалет.

— Инна? — прокричал я еще раз.

Мне ответило только эхо, отразившееся от высоких каменных стен.

Я уже собрался уходить, как услышал в одной из кабинок сдавленные всхлипы.

— Инна, открой, это я, — я подергал ручку, но безуспешно.

— Уйди, — послышался голос моей сестры. — Отстань от меня!

— Алохомора! — направив палочку на дверь, припомнил я заклинание Рокси.

Она открылась. Моя старшая сидела на крышке унитаза и утирала слезы рукавом красной спортивной мантии.

— Чего тебе? — огрызнулась она.

— Что он сказал? — спросил я, чувствуя себя при этом невероятно грозно.

— Ни-че-го, — голос Инны задрожал, и она смачно сморкнулась в мантию.

— Что этот урод тебе сказал? — повторил я, испытывая непреодолимое желание врезать Джесси Вуду прямо здесь и сейчас.

— Неважно, — Инна уткнулась носом в колени.

Я вздохнул и неловко погладил ее по голове.

— Теперь все будут знать, — Инна заплакала еще сильнее. — Я…я..., — ее рука схватила мою, — я…предложила сходить ему погулять вместе… Ну или… залезть на Астрономическую башню…или посидеть у озера…я не знаю…

— Ты пригласила его на свидание? — у меня чуть глаза из орбит не вылезли.

— Ага, — Инна шмыгнула носом. — А он…сказал, что не пойдет…

Она уткнулась мне носом куда-то в живот и снова разревелась.

— Вот козел! — покачал головой я.

— И он…еще сказал, что летаю я, конечно, хорошо, а вот выгляжу…не очень! — на этих словах у моей сестры снова начался приступ истерики.

— Да он просто тупица! — воскликнул я. — Все с тобой нормально!

— Нет, — Инна скомкала руками подол моей мантии. — И это слышали все…все…я неудачница!

— Послушай, — я потряс сестру за плечи. — Тебе сейчас надо выйти на поле. Выйти и показать, кто круче всех, слышишь меня?

Спустя пару секунд она кивнула.

— Я попробую, — она утерла глаза тыльной стороной ладони. — Но если честно, мне кажется, что моя жизнь кончена…

Она поднялась и, выйдя из кабинки, грустно посмотрела на себя в зеркало. Да, это была явно не та Инна Фирс, которую я знал. Тусклые глаза, растрепанные волосы и съехавшая набекрень мантия явно не добавляли ей обаяния.

Да кто такой был этот Джесси Вуд, чтобы он мог так издеваться над моими близкими!

Почти не понимая, что делаю, я бросился в спальне и начал раскидывать обертки, карточки, вырванные страницы из учебников…Зелья нигде не было.

— Что ищешь, Фирс? — от голоса Пако я вздрогнул и обернулся.

Мой друг в красной мантии на несколько размеров больше стоял, опираясь на древко своей метлы, и держал на ладони маленькую пробирку с мутно-зеленой жидкостью.

— Да? — спросил он улыбаясь.

Как я уже когда-то давно писал, вид моей плачущей сестры стал, наверное, ключевым фактором в принятии решения, когда Пако Уизли протянул мне оборотное зелье.

— Да! Давай, а то передумаю, — выкрикнул я и выпил одним глотком.

Сначала я ничего не почувствовал — только легкое головокружение и тяжесть в ногах.

— Пако? — я вопросительно посмотрел на друга. — Все идет как...

Я не успел договорить — понял, что что-то происходит. А происходило вот что — я увеличивался в росте, мои конечности наливались мускулами, а мантия трещала по швам. Мне казалось, что мое лицо сделано из пластилина, и сейчас его лепят заново — новый нос, глаза, уши. Голова кружилась ужасно, в конечном итоге я упал на четвереньки и обхватил себя руками.

Прекратилось все также резко.

— Зеркало? — послышался над ухом голос.

Я вздрогнул и поднял глаза. На меня смотрел — нет, не Пако — капитан Аурус Стоун собственной персоной.

— В первый раз всегда немного дольше, — кивнул он.

Я схватил зеркало и вздрогнул. В кое-где порванной мантии первокурсника, растрепанный, испуганный — в зеркале отразился Джесси Вуд. И это был я.

— Бери метлу и вперед, — Пако потянул меня за рукав.

— Постой, — я кое-как встал и посмотрел на свои новые руки, большие и слегка волосатые.— А где настоящий Вуд?

— Сейчас выясним,— на бегу крикнул Пако, и я поспешил за ним.

Мари-Виктуар, все еще с моим платком в руках, облегченно вздохнула, когда мы появились на горизонте.

— Аурус, слава Мерлину, — она кинулась на шею Пако. — Где ты был? — и тут она перевела взгляд на меня, — Постой, Джесс, ты же только что был в раздевалке. Как получилось, что ты...

— Вышел с заднего входа, — ляпнул я, удивившись негромкому басу, который у меня получился.

— Там нет заднего входа, — в замешательстве посмотрела на меня Мари-Виктуар.

— Вики, дорогая, за столько лет учебы в Хогвартсе пора бы и выучить парочку заклинаний для прохождения сквозь стены, — насмешливо заметил Пако.

— Вики? -брови Мари-Виктуар поползли вверх. — Только мои братья так меня называют.

— Вот видишь, — процедил сквозь зубы Пако, — столько времени прошло, а я по-прежнему палюсь, — и, не удостоив девушку ответом, толкнул меня вперед, в раздевалку.

Джесси Вуд, настоящий и мертвенно-бледный, сидел на деревянной скамье.

-Привет, — я осторожно тронул его за плечо.

Увидев меня, он вздрогнул, но все же не показал своего страха.

— Фирс? — спросил он. — Все-таки решил принять мое предложение.

— Да, — в этот раз вздрогнул уже я, услышав, как одинаково звучат наши голоса.

Вуд указал на крайний шкафчик:

— Там твоя форма. И запомни— ты должен играть хорошо. Очень хорошо.

Я быстро скинул свою мантию и натянул спортивную, с фамилией Вуд на спине и номером «один».

На ватных ногах я вышел из раздевалки, крепко прижимая к себе метлу Захарии Забини, которая, как мне казалось, была единственной вещью, напоминающей о настоящем мне.

— Все здесь? — Пако осмотрел собравшуюся команду. — Тогда на поле.

Мы построились, и я увидел как Энди Чанг весело мне подмигнула. Хотя какая Чанг, конечно,это была моя закадычная подруга Рокси Уизли. Инна стояла впереди всех, рядом с Тедди, который что-то увлеченно ей объяснял. Моя сестрица не слушала — только кивала головой и изредка косилась на меня...На меня? Ах да, на Джесси Вуда, которым я стал.

— Инна, -я слегка оттолкнул Рокси и схватил сестру за плечо.

— Чего тебе, Вуд? — голос у нее все еще дрожал.

— Прости меня, — быстро прошептал я.— Я просто не думал...что говорил.

— Мне все равно, — она пожала плечами, но я заметил, как щеки у нее стали пунцовыми.

— Ко мне просто еще никогда девушки первыми не подходили,— продолжал на ходу сочинять я. — Давай сегодня после игры пойдем прогуляемся по замку?

— Хорошо, — Инна слегка улыбнулась. — Просто из-за того, что ты извинился.

И заметь, — Пако приготовился к взлету. — Эту кашу ты заварил сам!

— Капитан! — его окликнул Люпин. — А как же речь?

— Речь? — мой друг почесал подбородок. — Ах, речь! Отправьте гребаный Пуффендуй к Мерлину!

-Ура! — закричали все, и я, все еще не очень хорошо чувствуя свое новое тело, запрыгнул на метлу.

— Команда Гриффиндора на поле,— послышался голос комментатора. Охотники — Инна Фирс, Фред Уизли-младший, Мари-Виктуар Уизли. Загонщики — Энди Чанг и Аурус Стоун, капитан команды. Ловец — Тед Люпин. И вратарь — Джесси Вуд.

Я посмотрел на битком забитые трибуны гриффиндорцев, на красно-желтые шарфы, мелькавшие расплывчатыми пятнами, плакаты Go Go Gryffindor...

— Рукой помаши, — Рокси хитро улыбнулась и тихо добавила, — Саша.

Я неловко поднял правую руку вверх. Трибуны ответили радостными аплодисментами.

Раздался свисток.

Сердце бешено колотилось, я почувствовал, как взмокла густая длинная челка Джесси Вуда, и отбросил ее назад.

«...Господи, мой первый матч за сборную! Мой первый матч...вообще», — в ужасе подумал я и занял свое место у колец.

«Как же мне страшно», — я стал испуганно озираться по сторонам

«По-моему, слишком высоко»

— Вуд, слева!

«Ну и загонщики у Пуффендуя! Просто звери»

— Вуд!!!

«Где же квоффл?!»

— Вуд! Придурок!

Наконец до меня дошло, что «Вуд» — это я, и я обернулся. Но охотник Пуффендуя, направляющийся в мою сторону с квоффлом наперевес был уже отброшен бладжером Пако.

— Когда я говорю «Вуд», ты откликаешься, Фирс,-прошипел Пако, пролетая мимо.

— Да, — закивал я, с ужасом понимая, что моя оплошность чуть не стала причиной гола.

«Вуд, Джесси Вуд», — повторил я еще раз про себя, чтобы лучше запомнить, подогнул непривычно длинные ноги и попытался сконцентрироваться на том, что происходило на поле. Игра была в полном разгаре.

Фреду удалось продраться сквозь защиту пуффендуйцев и забросить один, но квоффл тут же перехватили -соперники пошли в атаку по правому флангу, который у меня...Да-да, то кольцо было открыто, и я бросился к нему, на лету выставляя руки. Твердый красный мяч с силой впечатался в ладони и отскочил. Трибуны зааплодировали.

«Блестящий сэйв Джесси Вуда!» — услышал я откуда-то снизу голос комментатора.

Через несколько минут Рокси сбила бладжером чужого вратаря, тем самым позволив Инне забить еще один квоффл.

Я попытался поискать глазами Тедди — тот кружил в нескольких метрах. На хвост ему прыгнул ловец Пуффендуя по фамилии, кажется, Томпсон, здоровый белобрысый детина,который едва не продавливал своим весом хлипкую метлу. Снитча нигде не было.

А атаки тем временем продолжались. Я бросался то в одну сторону, то в другую, еле-еле удерживая курс — тело меня почти не слушалось. Оно было какое-то «неудобное»: большое, нескладное и совсем непригодное для игры в квиддич, как мне казалось. Но я старался как мог. Минуте на тридцать пятой меня все-таки подловили — охотник сделал ложный замах, я метнулся влево, и квоффл пролетел прямо у меня под рукой. Счет к тому моменту стал сорок-десять, снитча нигде не было, Пако лупил по бладжерам что было силы и срывал глотку, раздавая ценные указания. Рокси успела сбить с метлы пуффендуйского загонщика, но через пять минут он смог продолжить игру.

И тут я увидел его. Этот хрен, под номером три, в желтой мантии, из которой он, кажется, успел вырасти за годы своей игры за сборную, несся на меня со скоростью реактивного самолета. Сомневаюсь, что он подозревал о существовании реактивных самолетов, но попадись ему один, он бы смог его обогнать.

— Мерлин великий! — я хотел пропищать , но вместо этого пробасил голосом Джесси Вуда.

Конечно, у центрального охотника команды Пуффендуя в руках был крепко зажат квоффл.

— Вправо...влево...нет, все-таки вправо...Господи, у меня свидание с собственной сестрой! Влево!

Я слышал, как просвистел над ухом бладжер Рокси, которая пыталась сбить соперника с ног, слышал, как кричал Фред, что надо влево...

И тут раздался оглушительный свисток. Тед Люпин, зажав победный снитч, описал круг над стадионом.

Я же удивленно моргал глазами, не понимая, что происходит вокруг. В руках у меня был квоффл.

Первым ко мне кинулся Пако, а потом и все члены команды присоединились к групповому объятию. Болельщики ликовали, я все еще сжимал в руках квоффл и не понимал, что моя первая настоящая игра закончилась настоящей победой.

Кто чемпион? — громко крикнул Пако, подлетев к трибунам.

Мы чемпионы!-отозвались дружным хором гриффиндорцы. Они тянули руки, пытаясь достать до мантии своего капитана, визжали, улыбались....кто-то даже утирал слезы.

Пако был прав: эта игра и эти эмоции стоили «подмены».

Счастье, которого я никогда ранее не испытывал,переполняло меня,я обнимался с Пако и Рокси, смеялся, подбрасывал вверх квоффл и перчатку...Саша Фирс — чемпион? Определенно. По крайней мере, именно так я считал в тот момент.

— Эй, Вуд, можно тебя? — окликнули меня, когда я уже возвращался в замок.

Протормозив пару секунд, я обернулся. Хьюго Уизли приветственно кивнул.

— Это должен был быть крученый, — заметил он без каких-либо предисловий

— О чем ты? — не понял я.

— Последний удар, -Хьюго равнодушно пожал плечами. — Он держал квоффл в правой руке. Типичный крученый. Бросал бы либо в правое, либо в левое кольцо. Тебе надо было угадать, в какое.

— Ну да, — кивнул я, не понимая к чему он клонит.

— Ты не хуже меня знаешь, как вратарь пытается угадать направление мяча. По микродвижениям охотника, по его взгляду, по тому, как направлена метла. Вправо или влево — это чертовски сложно,правда?

— Угу, — еще раз кивнул я.

— А что ты, Вуд? -Хьюго прищурился, будто изучая меня. — Ты остался на месте.

— И что? — переспросил я.

— Вратарская интуиция — ценное качество, — заметил Хьюго. — Так мало игроков, которые ей обладают. Оливер Вуд, например. Мариса Бустаманте. И -из моих ближайших знакомых — Саша Фирс. Думаю, он-то тебе прекрасно знаком.

Я похолодел.

— Правда в том, — продолжил Хьюго. -что ты не Оливер,хоть и носишь фамилию Вуд. И уж точно не Мариса Бустаманте.

Я почувствовал, как засосало под ложечкой.

— Я Джесси Вуд, -я собрал остатки воли в кулак. — И у меня потрясающая вратарская интуиция. А если ты в этом еще сомневаешься -встретимся на поле.

— Как скажешь, — Хьюго резко развернулся на каблуках и пошел в сторону своей башни.

— В чужом теле проще быть смелым, правда? — послышался вкрадчивый голос Джеймса.

— В общем, да,— помолчав, признал я.

Не сговариваясь,мы одновременно посмотрели в окно. Приближался вечер, а значит, Инна уже навела марафет и ждет меня в гостиной. Меня? Или Джесси Вуда?

Я уже привычным жестом отбросил со лба длинную Вудовскую челку, потер глаза большими и распухшими после игры кулаками, пять раз посмотрел в окно и даже пару раз пожалел, что я не курю, — иначе закурил бы. Организм-то все равно не мой.

Итак, я проделал все эти бессмысленные движения несколько раз, потом поковырял в носу Вуда, почесал коленку Вуда и дотронулся кончиком языка до дальней десны, где у Вуда резался зуб мудрости.

И только после этого я обреченно вздохнул и сказал: «Привет!» Инне, сидевшей в кресле. Зная природную хитрость сестрицы, я подозревал, что она давно меня заметила, но не подавала виду. Мой «привет» получился тихим и каким-то вымученным, но она будто этого не заметила: поднялась с кресла и как-то слишком радостно мне улыбнулась. Она была в маминых туфлях на огромных каблуках, на которых почти не могла стоять, и в какой-то золотистой мантии, стянутой на талии металлической пряжкой. Пряный запах духов ударил мне в ноздри, и я чихнул.

— Ну это... пошли? — процедил я, и мы вышли из гостиной, спустились по лестнице и оказались у коридора, ведущего в Астрономическую башню.

— Наверху посидим? — пискнула Инна

— Угу, — буркнул я в ответ, прикинув, что сидеть мне нравится больше, чем куда-то идти.

Мы молчали. Я слушал, как стучат каблуки Инны, и почему-то заметил, что она покраснела, как обычно краснею я. То есть ее брат, Саша.

— И...чем ты увлекаешься? — Инна нарушила тягостное молчание.

— Я.., — я не знал, что сказать. А правда?

«Я люблю болтаться с Пако и Рокси по Хогвартсу, читать иногда всякие спортивные энциклопедии, доставать свою старшую сестру Инну и играть в квиддич. Ах, да, квиддич!»

Я люблю играть в квиддич. По-моему, это мое единственное...увлечение.

— Что-нибудь еще? — Инна посмотрела на меня из-под ресниц.

— Наверное, нет, — отрицательно покачал головой я.

Лестница, которая вела в башню, была очень крутой, и я постоянно наступал на полы мантии и страдал от одышки, которая внезапно меня одолела. Наконец, мы были наверху: на небольшом каменном балконе, с которого открывался прекрасный вид.

— Смотри, — Инна указала куда-то вдаль, на миллионы маленьких огоньков. — Это Глазго. Там живут магглы.

— Ты уверена, что отсюда можно разглядеть Глазго? — я сел прямо на холодный пол и прислонился к стене.

— Не знаю. Но я бы хотела в это верить, — она в ответ пожала плечами.

— Почему? — поинтересовался я.

— Здорово. Смотришь на огни. Думаешь, что там кто-то живет. Ходит на работу. Встречается с друзьями в пабе. Влюбляется. Знаешь, я ведь до получения письма даже не догадывалась, что волшебница.

— Я тоже, — ляпнул я.

— Да ладно? — Инна удивленно подняла брови. — Мне казалось, ты из семьи чистокровных...

— Ну да... то есть...это же всегда неожиданность, правда? — попытался выкрутиться я.

Инна засмеялась.

— А знаешь, Джесси, — произнесла она после короткой паузы. — Ты сейчас совсем не такой, как на публике.

— Не может быть, — процедил я.

— Ты скромный...

— Да нет...

— И стеснительный...

— Быть не может!

— И очень милый.

— Ты заблуждаешься, — буркнул я.

— Мне кажется, ты такой на самом деле, — Инна повернулась ко мне и радостно улыбнулась. — А на публике ты носишь маску. Ты хороший человек, Джесси.

— Спасибо, — не слишком-то я рад был таким комплиментам.

— И еще ты очень похож на моего брата, — Инна хихикнула.— Только не обижайся, я знаю, вы друг друга недолюбливаете.

— Чем же? — испуганно прошептал я.

— Ты лоб также морщишь, — сказала Инна. — И постой-ка, — она наклонилась ко мне близко-близко, так что я ощутил запах ее мятной жвачки. — У тебя сейчас глаза точь-в-точь как у Саши!

— Карие?! — я инстинктивно закрыл лицо руками.

— Вроде, — Инна посмотрела еще внимательней, и мне захотелось провалиться сквозь землю.

— Это линзы, — неумело соврал я.

Я-то хорошо помнил, что глаза у Джесси Вуда были не карие. Они были круглые, кукольные и голубые, как небо, голубые, как Жаропонижающее зелье и голубые, как наш дядюшка Марти. В общем, далеко не карие.

— Что-то голова болит, — быстро сказал я.— Я пойду, пожалуй. Пока! — и я бросился вниз по лестнице, путаясь в мантии и до последнего надеясь, что процесс превращения не настигнет меня окончательно где-нибудь у кабинета профессора Граббли-Дерг.

— Я Джесси-Джесси-Джесси-Джесси Вуд, — бормотал, будто бы это могло чем-то помочь.

— Джесси Вуд! — прогремело у меня над ухом.

Я поднял свои — уже теперь действительно свои — глаза и увидел Фреда Уизли-младшего. И выглядел он так, будто собирался кого-то убить. Например, меня.

— Привет, — улыбнулся я. — Почему не спишь?

— Где ты был? — Фред проигнорировал мой вопрос.

— Гулял, — пропищал я жалобно.

— С кем? — Фред нахмурил брови, и я сглотнул комок в горле.

— Один, — пропищал я еще жалобней.

Однако на жалость давить было бесполезно.

— Врешь, Вуд, — усмехнулся он.-Ходят слухи, что ты позвал на свидание Инну Фирс!

— Мы просто пообщались...как друзья, — начал оправдываться я.

— Не верится, — Фред отрицательно покачал головой.

Да это же я...

— Ты, — Уизли зло усмехнулся, — и это тебе я говорил, как сильно она мне нравится!

— Стой, Фред! — я замахал руками. -Это же я...

Мне не даль договорить — кулак Фреда впечатался в мой глаз. Да, сто процентов в мой глаз, глаз Саши Фирса, потому что боль была такая адская, что трудно было представить, будто бьют не тебя.

— Фред, не надо, — простонал я и получил за это хороший удар в нос.

Я пошатнулся, наступил на полы собственной мантии и грохнулся, растянувшись пластом на ледяном полу.

Фред, подобно гладиатору в Древнем Риме, занес кулак для последнего удара.

— Фредди, — от этого голоса внутри все потеплело, -чем занят? Вуда бьешь? — Пако прошелся туда-сюда по коридору.

— Бита не с собой? — Фред на секунду отвлекся.

— И рад бы тебе помочь, но спешу предупредить — сюда идет Филч. И он очень зол.

— Тьфу, — Фред опустил кулак. — Тогда надо сматываться. Скажешь кому-нибудь, — и кулак Фреда снова завис над моим расквашенным носом— Убью.

— Угу, — только и смог ответить я.

— Так, я пошел, а ты развлекайся, — Фред хлопнул Пако по плечу и скрылся в темноте.

— Ну что, мальчик мой, — Пако протянул мне руку. — Первый день, а уже получил.

Я кое-как поднялся и вытер рукавом кровь.

— Хреново мне,— во рту ощущался соленый привкус.

— Еще бы, — Пако потянул меня за рукав. — Пошли, Фирс, сейчас Поттер тебя подлечит, мазями всякими тебе морду натрет, будешь как новенький.

— Ох, Мерлин, — Пако приходилось буквально тащить меня на себе.

— Он самый, батенька, — мой друг тяжело дышал. — Тяжелый Вуд-то какой, Гриндевальд его дери!

— Наверное, — прошептал я и почувствовал, как закружилась голова. Если бы руки Пако вовремя не подхватили меня, скорее всего, я бы хлопнулся в обморок.

— Вот, — по прошествии пары минут Пако посмотрел мне в лицо. — Теперь ты— это ты. Добро пожаловать назад!

— Ох, — я посмотрел на свои руки, уменьшенные и явно менее волосатые. — Похоже, и правда я.

Мы стояли у портрета Полной Дамы, Пако прокричал пароль, и мы оказались в гостиной Гриффиндора.

— Мне плохо, — я упал в кресло и закрыл глаза.

— О Мерлин Великий, Саша! — послышался над моим ухом голос, который заставил сердце уйти в пятки. — Кто же это тебя так?

— Никто, Фред, — я приоткрыл один глаз и сглотнул. — Я упал...с лестницы. Я узнал, что моя сестра с Джесси Вудом полезли на Астрономическую башню, и решил им помешать. Но никого там не нашел, а когда спускался вниз, наступил на мантию.

— Да я и смотрю, она у тебя на несколько размеров больше, — Фред оглядел меня с ног до головы. — Будь аккуратней в следующий раз.

— Обязательно, — ответил я слабым голосом.

— А ты гляди, здорово он тебя, — когда Фред ушел, еще раз сто спросив, все ли со мной в порядке, Пако принес какую-то банку из спальни и стал обильно натирать мне лицо вонючей зеленой жижей.

— Что это? — я кое-как приоткрыл глаза.

— Мать этим пользовалась при травмах, — Пако обильно поливал мою избитую голову жижей, и она противно затекала за воротник. — Пахнет отвратительно, но на первое время сойдет.

— Угу, — я попытался зажать распухший нос рукой.

— Ты, Фирс, это зря, — хмыкнул Пако. — Не стоит лезть в отношения. Главное — квиддич. И пробраться в Министерство.

— Но это же моя сестра. Я же помог ей, — простонал я.

— А старина Фредди чуть не помог тебе расстаться с жизнью, — Пако краем своей мантии вытер мне жижу с глаз. — Он у нас такой. Нервный слегка. Пойдем-ка к Поттеру. Из него врач явно получше, чем из меня.

Я безвольно повис на руке друга, который тяжело вздохнул и потащил меня по направлению к комнате. Все, о чем я мечтал, — это горячий душ и постель.

Но мы не успели сделать и двух шагов.

Инна Фирс, размазывая по лицу слои косметики, ворвалась в гостиную и патетично воскликнула:

— Он меня бросил! Бросил прямо в башне! Я ему совсем не нравлюсь!

— Неожиданный поворот, — Пако от удивления отпустил руку, и я повалился на пол.

И в те две секунды, пока рука друга снова не сгребла меня в охапку и не взвалила, как мешок с картошкой, себе на плечи, я успел понять, что крупно облажался.

Как обычно, Фирс, как обычно.

— Тихо-тихо, ты главное, не кричи! — Джеймс Поттер занес волшебную палочку над моим лицом, прошептал какое-то заклинание, и боль мгновенно утихла.

— Спасибо, — я по инерции потер ушибленное место. — По-моему, я все испортил.

— Да уж, Фирс, — послышалось бурчание Пако из-за двери.— Брось ты эту затею с сестрой и ее любовными похождениями. Скоро Слизерин.

— Слизерин,— грустно вздохнул я. — Квиддич и министерство.

Мы сидели в ванной для старост, потому что там обычно было тихо. Я пытался отмыть кровь, полученную в гладиаторском бою с ревнивым Фредом, Джеймс подлечивал мои ранения, Пако сидел за дверью и язвил, а Рокси, сказав, что я непроходимый дурак, удалилась в свою комнату.

Уж от кого, а от нее в такой ситуации поддержки не дождешься.

— Мы должны спланировать проникновение в министерство, — Джеймс прошелся взад-вперед. — Нам понадобится машина, потому что мы не умеем трансгрессировать.

— А водить мы умеем? — Пако пару раз ударил в дверь кулаком.

— Моя волшебная палочка умеет,— бесстрастно ответил Джеймс. — Придется передвигаться по маггловским кварталам. Возможно. Пако, у тебя карта с собой?

— Всегда, кэп, — ответил Пако из-за двери.

— А что за карта? — спросил я, заворачиваясь в махровое полотенце.

— Все узнаешь, — когда мы вышли, Пако встретил нас неизменной хитрой улыбкой.

Мы втроем вернулись в гостиную, где нас ждала Рокси.

— Давайте, друзья мои, — она устроилась на кресле. — Пако, карту.

Пако бережно и даже с каким-то благоговением вытащил из нагрудного кармана мантии вчетверо сложенный листок белой бумаги.

— Ла Мапа, — сказал он по-испански и аккурантно развернул его.

— Ла Мапа? То есть карта? — я с удивлением смотрел, как Пако расправлял смятые уголки.

— Да ты у нас умный, я смотрю, Фирс, — пробурчал недовольно мой друг, оторвавшись от своей «ла мапы». — Ты хоть знаешь, что это за карта?

Я еще раз осмотрел листок ― он был офисным, обычным для любого маггла и весьма необычным для волшебников, которые обычно предпочитают пергамент.

— Нет, — пожал плечами я. -Я даже, честно сказать, не вижу никакой карты.

Листок был пустым.

Рокси кивнула и приложила палочку к листку.

— Клянусь, что замышляю шалость, только шалость и ничего кроме шалости! -торжественно произнесла она и улыбнулась.

И на карте появились слова. Вот что там было написано:

«А, так это снова дочь Джорджа Уизли!»

«И с ней ее братья Пако и Джеймс!»

— Здравствуй, дедушка, — пробормотал Джеймс и залился румянцем.

«Дедушка передает тебе, что ты скучный, как история магии, Джеймс Поттер!»

«Постойте! С ними юный Фирс!»

«Человек, который всегда попадает в неприятности!»

«Человек, который не способен сварить даже компот, не то, что зелье!»

«Человек, который дрался сегодня, как девчонка!»

— Ну хватит! — закричал я, не выдержав оскорблений простого листка бумаги.

— Я их обожаю,— Пако любовно провел пальцем по листку.

«Сейчас заплачем от умиления, Пакито!»

Судя по лицу Пако, это он готов был заплакать от умиления.

— Это копия карты мародеров. Сокращенно ККМ, — пояснила Рокси. — Ты ведь читал про мародеров?

— Проходили на истории магии, — буркнул я.

— Наши отцы, — Пако улыбнулся, — нашли оригинал карты у завхоза Филча, а потом передали отцу Джеймса, Гарри Поттеру. Карта мародеров ― это старинный волшебный артефакт.

— Так это же маггловская копия! Ну, в смысле, такие делают в любом копировальном центре! — усмехнулся я.

— Да, — Пако кивнул. — Я тебе даже больше скажу, это копия копии.

— Год назад я нашла в столе у отца такую вот копию, — вступила в разговор Рокси. — Вообще-то я искала блевотные пастилки, но нашла это.

— Мы не знали, как это работает,— продолжил Пако. — Точнее, мы даже не знали, что такое копия.

— Мы только хотели опробовать карту, как зашел наш дед Артур.

«А, баловались с копировальным аппаратом, — сказал он. — Имейте в виду, иногда копии волшебных документов сохраняют в себе магию».

— И мы, чтобы наши папаши не заподозрили, наскребли немного маггловских денег и сняли копию. А то узнали бы, что мы рылись в столе, — закончил Пако.

«Пакито, Роксана, снимаем шляпы», — на карте снова проступили чернила.

— Господа, не покажете ли план, — Пако чуть склонил голову.

«Охотно».

И я увидел черно-белую карту Хогвартса.

— Ух ты,это же мы! — я ткнул в то место, где была изображена гриффиндорская гостиная. На карте были изображены четыре точки. «Красотка Рокс, Ботаник Джей, Остряк Пакито и Тормоз Фирс». — Эй, почему это я тормоз?

— Не обращай внимания, — шепнул мне Джеймс. — Облучение при копировании затронуло какое-то заклинание...Эта карта— пример того, что получается, если маггловское изобретение соединяют с волшебным. Теперь она обладает некоторым интеллектом... Отличным от оригинала...И, пожалуй, слишком разговорчива.

— Итак, друзья мои, — Пако провел волшебной палочкой по карте. — Нам нужно восточное крыло. Тут есть ход, видите? Он ведет прямиком в Восточную башню. Она давно закрыта. Нас никто не увидит.

— Мы должны взять метлы и полететь в Лондон. У нас стандартные двигатели, так что это займет часов десять, если не больше, — сказала Рокси. Там мы должны проникнуть в министерство...

— Постойте, — замотал головой я. — Все это время мы будем...в облике Стоуна, Чанг и Вуда?

— Вы выпьете зелье, когда прилетите, — произнес Джеймс. — Я буду следить за процессом. Вам нужно будет отправиться в прошлое сразу же. Иначе о пропаже маховика узнают, и вас тут же найдут. Никому же не хочется в Азкабан?

— Пока нет, — Рокси помотала головой.

— А как мы попадем в само здание министерства? Там же...пропускной контроль и все такое, — спросил я

— Да, пропуск идет по волшебным палочкам. Обычно палочки работников защищены заклинанием, но на членов семьи оно не распространяется,— начал объяснять Пако. — Надо будет спереть палочки во время матча со Слизерином. А если нас застукают в министерстве ― всегда есть запасной путь. Скажем, что нас пропустили, потому что знали, чьи мы дети. И что нам срочно надо увидеть родителей. Что-нибудь придумаем, — похоже, Пако и сам не верил в свой безумный план, но говорил он довольно уверенно.

— Итак, впереди матч со Слизерином, — подытожил Джеймс. — И мы проведем подготовку, чтобы уже на следующей неделе отправиться в прошлое. Главное, вернуться.

— Для этого всегда есть будущее, мой дорогой,— криво усмехнулся Пако. — А будущее за нами.

На моей кровати лежали они. Никогда раньше у меня не было столько денег — да у меня никаких денег не было. А теперь — целая куча галеонов, тысяча. Причем три четверти из них я должен был отдать. Но даже двести пятьдесят галеонов , которые остались мне с операции Ордена Мерлиновой Хрени, были чертовски огромной суммой для одиннадцатилетнего мальчишки.

На эти деньги я мог скупить тонну карточек с игроками в квиддич — по два кната за штуку. Или новую мантию взамен порванной ревнивым Фредом— младшим. Да я мог бы купить мантий пять и еще парадную.

Пако купил себе парадную, ядрено-рыжего цвета. И выглядел в ней, как полнейший придурок.

Остальные деньги мы скинули, выражаясь метафорой, в общий котел — Джеймс планировал взять напрокат машину.

— А если нас остановят? — рассудительная Рокси часто задавала этот вопрос.

— Заклятие забвения, — пожал плечами Пако.

— Тогда ты представляешь что будет? — испуганно шептал я. — Палочки зарегистрированы, Вуда и остальных исключат…они скажут, что это мы! Да все увидят, что это мы…

— Заткнись, Фирс! Может, тебе вообще не стоило быть с нами? — огрызался Пако.

Так проходил каждый вечер, изо дня в день — мы ужинали, потом собирались в гостиной, кое-как делали задания, смотрели, как по одному расходились спать однокурсники. И только когда мы оставались вчетвером, Рокси доставала «ла мапу».

Мы мало планировали, но много спорили— потому что Пако любил поспорить, а Джеймс ничем не мог ему возразить.

Я бы соврал, если бы сказал, что из нас получилась отличная команда — команда из нас была ужасная. Пако злился, Рокси вредничала, Джеймс молча сносил любую обиду…а я, да, я тупил.

Но мы все вчетвером отлично понимали, что если что-то пойдет не так, хоть любая мелочь, мы пропали окончательно и бесповоротно. Но мы верили в наш план — члены семьи Уизли считали, что маховики — это единственный способ спасти Альби. А они-то в магии разбирались получше меня.

А еще мы пытались не проиграть Слизерину.

Потихоньку, каждое утро выходя на тренировку в образе Вуда, я начал привыкать к своему «новому» телу. Я заметил, что у Вуда часто болит колено, но его руки — главное оружие вратаря— гораздо сильнее моих. Пако, стоит отдать ему должное, оказался отличным капитаном— он гонял нас до седьмого пота, но при этом чувствовал каждого игрока команды. Он даже знал, как мотивировать мою капризную и недисциплинированную сестру.

Инне Фирс было сложно соблюдать распорядок — обсуждение стратегии, разминка, двусторонка, отдельная тренировка для игроков каждого амплуа… Она почти всегда опаздывала минут на двадцать. Зато она отлично знала другое — с завидной регулярностью ровно раз в десять минут она томно смотрела на меня (Вуда), раз в двадцать минут — подходила ко мне (Вуду) с каким-нибудь абсолютно бестолковым вопросом из серии: «Джесси, а тебе не кажется, что Фред должен чуть снижаться, если делает полный круг?»

И мне каждый раз хотелось сказать ей, что во-первых, капитан тут не я(Вуд), и мне (Вуду) уж точно не обязательно знать тонкости выполнения полного круга центральным охотником, и уж если на то пошло, если маневренность и длина метлы Фреда позволяют ему держать высоту, то пусть он ее держит, никому он при этом не помешает.

Но я ничего не говорил — я молчал, как идиот, и улыбался, потому что боялся, что если скажу хоть одно слово, Инна узнает во мне, таком высоком и голубоглазом, своего брата Сашу Фирса.

Мой отец, двадцать лет прожив в Англии, так и не избавился от канадского выговора — все наши соседи знали, что Альберт Фирс— англо-канадец, родившийся в Ванкувере и переехавший в Торонто в возрасте пяти лет…и да, у него еще украинские корни. Как только он открывал рот, все сразу понимали — это тот самый мужик, за которого (видимо, по большой и глупой любви) вышла замуж Алисия и который так любит закладывать за воротник в «Голове Шекспира».

Я вспомнил это к тому, что страшно боялся, что у меня тоже неожиданно вылезет что-нибудь наподобие канадского акцента. Вдруг акцент передается по наследству? Или вдруг я совершенно по-особенному произношу какие-нибудь слова?

Я живо представлял, как сестра смотрит мне в лицо — точнее, смотрит мне в лицо Вуда и одними губами спрашивает: «Саша?» Она же старше, вполне могла слышать про оборотное зелье.

Но она не спрашивала.

С каждой новой тренировкой я чувствовал, как темно-карие глаза Фреда-младшего прожигают меня насквозь. То он ненароком задевал меня метлой, и я несколько раз падал с приличной высоты, то отпускал колкие шуточки… Пако и Рокси, надо бы отдать им должное, пытались меня защитить, но чувствовать постоянную ненависть было невыносимо.

Особенно по вечерам, когда я становился Сашей, а не Джесси, и Фред часто болтал со мной, а то и помогал с домашним заданием.

— Как же я его ненавижу, — бормотал он, проверяя за мной очередной свиток по истории магии. — Представляешь, что было сегодня на тренировке?

-Что? — вяло спрашивал я.

-Да ничего, просто этому уроду кажется, что он самый крутой вратарь. И ходит такой важный, ни с кем не разговаривает, кроме Стоуна и Чанг. И лицо у него такое мерзкое-мерзкое, — обычно после этого Фред вставлял парочку эксплицитных выражений, а я сопел и утыкался в учебник.

Кроме Слизерина и маховика времени, у меня были проблемы с учебой. Учиться было совершенно некогда, но Пако с Рокси это не сильно волновало. Рокси едва ли за все время обучения открыла книгу, а Пако учился по ночам. Он вообще мало спал, а тут в принципе перестал — когда мы с Джеймсом отправлялись спать, он оставался в гостиной, зажигал свечу и сидел, сгорбившись над свитками, чуть ли не до самого утра.

А утром Пако спал. Он спал на истории магии, спрятавшись за стопкой из «Истории королевства троллей с пятого века и до наших дней»,спал на зельеварении, пока Рокси отдувалась за нас троих, и спал на трансфигурации у МакГонагалл, развалившись на первой парте, чем вызывал восхищение всех наших одноклассников.

Я не знаю, как ему это удавалось — однажды на трансфигурации я закрыл глаза и сразу получил «минус пять баллов, Гриффиндор», а Пако все сходило с рук. Ни разу из-за него у факультета не отняли ни единого балла.

— Уизли, Франсиско, — бросал он профессору, когда тот отмечал присутствующих. — И кстати, я весь урок внимательно вас слушаю. И читаю учебник.

После этой фразы все обычно начинали ржать— весь класс видел, как Пако стягивал с себя форменный Гриффиндорский шарф, аккуратно складывал его и устраивался на нем поудобнее, чтобы проспать все следующие полтора часа.

Но однажды на трансфигурации у Пако не получилось заснуть — и это было началом очень большой ссоры.

— Уизли, Франсиско, -как обычно заявил он при входе в класс. Самопишущее перо МакГонагалл поставило напротив его фамилии жирную изумрудную галочку. — И кстати, я весь урок…

Тут же раздались смешки.

-Тихо, -профессор встала со своего места и обвела взглядом класс, но все продолжали смеяться.

Наши сокурсники думали, что разу уж Пако дурит каждый урок саму МакГонагалл, не такая уж она и страшная…

-…Внимательно вас слушаю и читаю учебник! — со смехом повторили наши друзья.— Читаю учебник ха-ха-ха!

-Заткнитесь! — я с удивлением увидел, как Пако побледнел. — Заткнитесь же вы все!

Класс удивленно притих.

— Я не нахожу ничего смешного в том, чтобы внимательно слушать преподавателя, — МакГонагалл поправила очки на носу. — Садитесь, мистер Уизли, надеюсь, вы сегодня нам сможете объяснить про превращение твердых предметов одинаковой формы.

— Конечно, профессор, — недовольно бормотал Пако, роясь в огромном фолианте. — Превращение твердых предметов. Ну как не рассказать?

Мы все надеялись, что у Пако и тут хватит смелости не отвечать МакГонагалл и завалиться спать — но он понуро поднялся со своего места и минут десять тоскливо бубнил заданную тему, пока МакГонагалл не посадила его с не самым высшим баллом.

Перед самым звонком в воздух взметнулась рука Джеймса.

— Профессор МакГонагалл, можно один вопрос? — как всегда тихо проговорил Джеймс.

-Пожалуйста, мистер Поттер.

— Как вы думаете, что важнее, теория или практика, профессор? — со своего места я заметил, что Джеймс слегка улыбался.

-Без надлежащей теоретической базы невозможно практиковать магию, мистер Поттер,— удивленно улыбнулась профессор. — Именно этим мы здесь и занимаемся. Учим вас применять теорию на практике.

— А если начинать с практики? — не унимался Джеймс.

— Рискну предположить, что у вас есть мало шансов стать квалифицированным волшебником, -сухо заключила МакГонагалл.

— Да ладно, — мой друг Пако грыз кончик пера, — есть много примеров обратному.

— А именно, мистер Уизли? — МакГонагалл подняла брови.

— Если говорить о трансфигурации, то самый известный пример — это мародеры. Неужели вы считаете, что они были плохими анимагами?

— Рискну предположить, что и мародеры для начала изучали теорию,— парировала МакГонагалл.

— Сейчас установлено, что мародеры достигли мастерства в анимации за два месяца, — Пако бросил перо на стол. — Это написано в каждом учебнике. Моя мать — лицензированный анимаг, как и вы, профессор. Сколько длится курс по подготовке?

— Восемь месяцев, — нехотя ответила МакГонагалл.

— Из них на практику — как раз два, — кивнул Пако. — Остальное — техника безопасности, история вопроса, выбор животного-тотема, изучение повадок этого животного…Пожалуй, из-за этого моя мать до сих пор не сдала тест на трансгрессию. «Восемь месяцев ада», — вот как она это называла.

— Мистер Уизли, прекратите. Мы говорим о мародерах, о героях, о потрясающе одаренных волшебниках. Мы говорим о гениях в магии. Неужели вы считаете, что все остальные также гениальны?

— Нет, профессор. Просто Франсиско считает, что он также гениален. Если не больше,— сказал Джеймс громко.

Я обалдел. Я ни разу не слышал, чтобы Джеймс Поттер хоть раз дал отпор Пако. Он только молчал и сносил обиды, а Пако играл на его чувстве вины, как мог.

Звонок оповестил нас об окончании урока, а вместе с ним — и этого спора, в котором я, как всегда, ничего не понял.

— Зачем?— когда мы остались вчетвером, Джеймс набросился на Пако. -Ты думаешь, я не догадаюсь?

— И заметь, у меня получилось, — Пако хмыкнул. — Не один ты у нас гений.

— Зачем вечно тянуть одеяло на себя?— Джеймс чуть не плакал. — Мы же команда! Зачем, Франсиско? Ты так хочешь доказать, что тоже умный…умнее, чем я!

— Джеймс Поттер, — произнес Пако нараспев, глядя в глаза своему оппоненту. — Твоя гениальность сводит с ума весь магический мир. Тебе двенадцать— а ты уже можешь идти преподавать седьмому курсу. Тебе не надо, как мне, ночами сидеть над книгами — ты сам никогда не учил теорию, но затеваешь бесполезные споры. Я, кажется, уже это говорил… И ты знаешь, я не хочу быть умнее тебя! Просто некоторое время назад я проснулся в холодном поту, представив, что ты можешь все испортить. Мне снилось, что ты не справился, что вдруг -случайно— что-то у тебя вылетело на твоем языке змей, и ты запорол наш план! Полностью запорол! И тогда я решил, что тоже научусь делать то, что умеешь ты, пусть мне и не дано это от рождения. И если ты в самый ответственный момент решишь сбежать в Индию, я сделаю все сам.

— Ты мне не доверяешь,— Джеймс опустил голову. — Все еще…

— У него есть на это право, — вступилась Рокси. — Мы все боимся. И ты…Пако, сколько тебе потребовалось?

— Две недели ежедневных занятий. И практика-практика-практика, — улыбнулся Пако.

— Постойте, что сделал Пако? — я, как всегда, не поспевал думать вместе с остальными.— И как Джеймс мог запороть наш план?

-Пойдем, Фирс,— Пако положил руку мне на плечо. — Сейчас все и узнаешь.

Мы зашли в кабинет ЗОТИ и тихо расселись по своим местам.

— Так, — профессор Финч-Флетчли устало оглядел класс, — тема сегодняшнего урока — легиллименция.

Легиллименция — внушение собственных мыслей. Именно этим и занимался Пако. Каждое утро он повторял одну и ту же фразу — он внимательно слушает и читает учебник.

— Профессор, а можно этому научиться? — наш однокурсник Сид Белл поднял руку.

— В принципе…нет, — пожал плечами Финч-Флетчли. — Точнее, с легиллименцией как с пением. Если нет хороших врожденных способностей, то вряд ли можно блестяще научиться внушать свои мысли. Зато можно научить хорошо сопротивляться. Сопротивление — окклюменция. Этим мы и будем потихоньку заниматься на наших занятиях. Итак, как вы думаете, что нужно делать, чтобы противостоять чужому влиянию?

— Нужно отдавать себе отчет в том, что ты делаешь, — Пако подал голос.

— Неправильно, — Финч-Флетчли пожал плечами. — Самый лучший способ — сосредоточиться на собственных мыслях.

— Это как же? — Джеймс слегка улыбнулся. И тут я увидел, как Пако ответил на его улыбку одобрительным кивком.

— Это вот так, Поттер. Представьте: вы чувствуете чужое влияние. Сильный окклюмент никогда не теряет ход своих мыслей, — попытался пояснить Финч-Флетчли.

— А как почувствовать чужое влияние? — Рокси даже не потрудилась поднять руку.

— Уизли, ну я же сказал — это как с пением. Кто-то чувствует лучше, кто-то хуже…Но сопротивлению научить гораздо проще, чем внушению. Тем более практика легиллименции сейчас…нежелательна.

— А в Дурмстранге этому учат, — Пако пожал плечами.

— Мы не в Дурмстранге, — почти огрызнулся профессор. — И у нас учат только сопротивлению. А самой легиллименции — только применительно к пикси. Все.

— Нужно отдавать себе отчет в том, что ты делаешь, — повторил Пако. — Проще всего внушить мысль, когда человек занят какими-то автоматическими делами. Каждое утро вы просыпаетесь от одного звонка будильника, идете в душ, гладите мантию, надеваете свитер, закрываете дверь. В этот момент вам можно внушить все, что угодно.

— Интересно, — профессор усмехнулся. — Вы сами до этого дошли?

— Нет, конечно,— простодушно отмахнулся Пако. — Прочитал дома в какой-то книге. Так, наугад попалось и запомнилось.

-Хорошо, Уизли. Тогда ответьте мне — кто лучше всего сопротивляется легиллименции?

— Пикси, поэтому на них и учат,— ответил Пако сдержанно.

-Нет, — молодой профессор с интересом изучал своего ученика. — Какой тип людей?

— С ответственной работой. Люди, которые не имеют права делать что-то на автомате. У них в голове много разных мыслей. Легиллименция— это внушение собственных мыслей, а не вытеснение одних мыслей другими. Точнее, опытные легиллименты могут и так, но тут, боюсь, нужен особый талант. И еще, — мой друг прищурился, — алкоголики. По праву самыми сильными окклюментами являются алкоголики.

— Откуда вы это знаете? — казалось, профессор был удивлен таким ответом.

— Не совсем, — вставил Джеймс. — Нетрезвый человек почти не поддается легиллименции. Его даже просто убедить в чем-то сложно — отсюда все пьяные споры. Пьяный делает только то, что он хочет. Какая тут легиллименция. Сам по себе алкоголизм тут ни при чем.

— При чем, — возразил Пако. — Чем больше ты пьешь, тем лучше ты сопротивляешься.

— Не доказано, — категорично заявил Финч-Флетчли.

— Есть масса примеров, — парировал Пако.

— И какие же, Уизли? — профессор подошел к его парте и посмотрел на него в упор.

— Вы, профессор…— заявил Пако на полном серьезе.

— Что?!— Финч-Флетчли побледнел.

— Вы, говорю, профессор, странные вопросы задаете. Я всего лишь начитался книг в домашней библиотеке. Откуда мне знать про какие-то там примеры? Так пишут, а уж правда это или нет… — подытожил Пако.

Никто из нас не знал, шутит ли он на этот раз или нет.

Но после звонка, когда все еще бледный профессор ЗОТИ отпустил нас с миром, я узнал, что нет.

— Финч-Флетчли— лучший окклюмент в Уэльсе, откуда он родом, — пояснил Пако. — А вы думаете, что его тут держат? Закрывают глаза на все его пьянки. Да и тому же, он неплохой учитель.

— И что нам теперь делать? — развел руками я.

-То же, что и раньше. Для чего я, по-вашему, практиковался? — Пако слегка улыбнулся.

— Хорошо, — Джеймс с интересом посмотрел на Пако. — Флитвик — все с ним ясно. Трелони -тоже несложно. А как же МакГонагалл?

— Автоматическое движение — занесение записей в журнал. Она в этот момент смотрит на свое перо и вообще ни о чем не думает! Но в последний раз не получилось — весь класс ржать начал, она отвлеклась, естественно.

— Ты так долго тренировался, — Рокси улыбалась.

— Каждую чертову ночь, — Пако взъерошил волосы. — Хотите классный трюк?

— Валяй, — Рокс захлопала в ладоши от предвкушения.

…Я даже не понял, что произошло — только ощутил легкое покалывание на висках… И вдруг я выдал:

— Hostia, Paquito, estoy flipando contigo, eso si que es fuerte!

Пако покатился со смеху, потом с важным видом пожал мне руку и ответил:

— Muchas gracias, tio, muchas gracias!

Я в ужасе потряс головой, несколько секунд хлопал глазами, как дурак, а потом набросился с кулаками на Пако.

— Что ты заставил меня сказать, придурок? Что ты заставил меня сказать? — кричал я.

Пако, не переставая ржать, кое-как отбивался.

— Да успокойся ты! Тихо, Фирс! Ты просто сказал что-то вроде: «Черт, Пакито, я от тебя тащусь, это просто охренительно!» Ну, а я ответил тебе: «Спасибо большое, дружище!»

— Я тебя ненавижу, — я опустил кулаки. — Как у тебя получилось?

— Меньше витать в облаках надо, Фирс, — Пако хлопнул меня по плечу. — А ты, Джеймс, что скажешь?

— Тупость, — процедил Джеймс недовольно. — Ты только и можешь, что над друзьями издеваться.

— Да брось ты, — Пако усмехнулся. — Ты просто завидуешь, что теперь не ты у нас один такой гений.

— Я не завидую. — глаза Джеймса за стеклами очков излучали недоброжелательность. — Я знаю, насколько знания затягивают. Ощущение власти. К этому нужно быть готовым. Морально, физически. Ты не готов.

— Ну ты у нас готов, Поттер, — процедил сквозь зубы мой лучший друг, стараясь не показывать, насколько он уязвлен.

И мы перестали говорить о легиллименции до самого дня Икс. Дня матча со Слизерином.

Я пил оборотное зелье залпом, почти не чувствуя вкуса. Я уже к нему привык — каждую тренировку я был Джесси Вудом, жил его мыслями. Стоит признаться, все чаще я стал думать о том, сколько геля намазать на челку.

— Ну что, готов, чемпион? — Рокси, она же Энди, по-дружески хлопнула меня по плечу.

Я хрустнул костяшками пальцев.

— Готов, — пробасил я. — С каждым разом превращение дается мне все легче.

— Тогда пошли,— я, Рокси, Джеймс и Пако тихо вышли из гриффиндорской гостиной.

Руководствуясь «ла мапой» мы прошли несколько темных коридоров, открыли парочку потайных дверей и наконец дошли до восточного крыла замка.

— Вот оно, то, что нам нужно, — Рокс указала на большую дубовую дверь.

— Он там, — Пако посмотрел в карту.

Я знал, что сейчас они с Джеймсом должны решить — кто из них войдет туда первым. Джеймс Поттер, сын героя, наверное, самый талантливый волшебник во всей Британии, если не во всем мире. Тихий, скромный Джеймс, который заклеивал очки скотчем, а не заклинаниями, прожигал дырки на мантии, почти никогда не расчесывался. Джеймс, который будто стеснялся своих способностей и героического отца. У которого каждый раз, когда Пако бросал ему обидное слово, предательски дрожали губы.

Или Пако. Его мать была знаменита — но если так посмотреть, в волшебном мире детей знаменитостей больше, чем обычных. Древние роды, уходящие корнями в эпоху викингов, переплетение судеб, гербы, обязательно — фамильное древо…У каждой чистокровной семьи это было. Родители Пако были знамениты — так вот, его мать была известной спортсменкой, а отец — успешным бизнесменом, который оставил все тот же квиддич ради магазина игрушек. От Пако не ожидали, что он будет обладать какими-то сверхспособностями. Но он всегда старался доказать обратное. В том числе и сейчас, когда он оттолкнул Джеймса и повернул ручку двери. Мы затаили дыхание.

…Мы подгадали момент так, что Финч-Флетчли еще не успел выпить перед матчем. Он только готовился: сидел за столом в своем кабинете и рассеянно крутил в руке пыльный стакан.

— Мистер Стоун? — наш профессор поднял глаза. — Что за необходимость привела вас сюда за час до игры?

— Профессор, вам нужен маховик времени. Я поеду в министерство и привезу его вам. Дайте мне расписку, профессор,— вкрадчиво произнес Пако.

Финч— Флетчли молчал несколько секунд, которые показались нам вечностью. Потом рассмеялся:

— Стоун, да ты обкуренный! Какой маховик? Нахрена он мне?

Я почувствовал, как взмокли ладони, и нервно сжал руки в кулаки.

— Вам нужен маховик времени,— гораздо менее уверенно повторил так называемый Стоун.

Финч-Флетчли явно просек в чем дело и теперь забавлялся, глядя, как к нему пытаются применить легиллименцию.

Джеймс вздохнул.

— Вам нужен маховик, — повторил он чуть громче Пако. — Маховик времени.

Его глаза неотрывно следили за профессором.

— Поттер? — Финч-Флетчли был явно удивлен.— Не знал, что ты водишь дружбу со старшекурсниками. — И ты, значит, тоже про маховик?

— Вам нужен маховик времени,— хором сказали Джеймс и Пако.

Финч-Флетчли ржал в голос:

— Да не нужен он мне, легиллименты вы фиговы. Не нужен. И расписку я вам не дам. И катитесь отсюда к мерлиновой бабушке. И чтобы я вас не видел больше. Тоже мне нашлись…

И тут профессор внезапно остановился. Я почему-то почувствовал, как по моему сознанию ведется бомбардировка, обернулся на Джеймса и Пако и понял, что они чувствуют то же самое.

Рокси стояла позади всех — она еле-еле шевелила губами, но почему-то мы поняли все, что она сказала.

— Джастин,— сказала она, обращаясь к профессору. — Джастин, тебе нужен маховик, чтобы посмотреть на всех своих друзей, с которыми ты закончил Хогвартс. Очень нужен. Мы принесем его — напиши расписку. Напиши, что ты, профессор Хогвартса, доверяешь нам привезти тебе маховик для изучения времени. Поставь печать и распишись. И заклей конверт сургучом.

И профессор написал расписку.

— И еще, Джастин, нас тут не было. Ты слишком много выпил, и тебе приснился такой странный сон. Нас не может быть здесь— мы на тренировке. Тренировку пропускать нельзя. Спи теперь, к началу матча проснешься,— шептала Рокси, забирая из рук профессора конверт.

Мы тихо вышли из кабинета и, как только дверь захлопнулась, бросились бежать. Мы бежали до самого стадиона, не останавливаясь, моя спортивная мантия стала мокрой еще до начала игры.

Наконец, оставшись одни, мы смогли отдышаться.

-Боже, Рокс, — Пако накинулся на сестру. — Как это…он же…ты же…

— Да ничего сложного, мальчики,— Рокси нам подмигнула. Как говорят магглы, никакой магии.

Позже я узнал, что способность Рокси Уизли всех убедить в своей правоте — сильная сторона легиллименции. Это было врожденное.

Джеймс, Пако и Рокси воспитывались вместе и принадлежали к одной и той же семье.

Однако у Рокси было гораздо меньше звездного статуса. Ее мать когда-то играла в сборной Грифиндора, а после развода с Джорджем Уизли уехала к себе в Бирмингем и работала в филиале банка Гринготтс. В Хогвартсе никто ее особо не помнил — только то, что ее звали Анджелина Джонсон. Эту Анджелину вообще не связывали с Рокси — дочерью Джорджа и только. И от нее, от Рокс, уж точно никто не ждал особенных талантов, кроме таланта спать на парах и размахивать битой.

Но в тот вечер она уделала нас всех.

Мы знали, что теперь нам дадут маховик времени без проблем — во всяком случае, должны были. Министерские работники, по словам Пако, обожали всякие бумаги, подтверждающие, что ты имеешь на что-то особое право. И такая бумага у нас была — и не абы от кого — от самого Финч-Флетчли. Уж кого не проведешь, так это его.

— Дело вот в чем, — Пако морщил нос. — Этот маховик — особый маховик — им может воспользоваться только один человек — но второй при этом должен ему помочь, перевести стрелки. Самостоятельно это делать нельзя.

— Могут отправиться и двое. Но другие двое должны будут переводить стрелки, — вставил Джеймс.

— Стало быть, — Рокс выразительно посмотрела на братьев. — В прошлое отправятся двое. А двое останутся.

Повисла неловкая пауза. Каждому из нас хотелось побыть героем. Точнее, хотелось всем. Кроме меня. То есть… я очень хотел сделать что-то героическое. Но очень боялся.

— Так, — Пако тяжело вздохнул. — Джеймсу придется пойти. Это же его записи.

— Джеймс не может пойти, ты что, забыл? Его же нет в будущем. Значит, ему нельзя. Он не вернется, — сказала Рокси, глядя на Пако. — Я и ты.

— Не стоит тебе идти. Я боюсь, что с тобой что-нибудь случится? — в Пако боролись две стороны его характера — безграничная любовь к сестре и волнение за нее. — Но я не хочу…без тебя.

— Я поверну стрелки. И Саша. Мы останемся и будем ждать вас, — кивнул Джеймс.

— Брось, Пако, — Рокси потрепала брата по плечу. — Мы все делаем вместе. Мы не можем друг без друга. Это факт.

Пако нашел в себе силы улыбнуться.

— Хорошо, — Джеймс кивнул. — Нам нужен август позапрошлого года. Один полный оборот и еще восемь делений. Это просто.

— Это просто, — я улыбнулся. — Я просто…поверну стрелки. С этим справится даже такой, как я.

— Ну уж я надеюсь, — прошипел Пако, но я сделал вид, что этого не заметил.

Друзья мои, вы, бесспорно, спросите, хотелось ли мне стать героем и проникнуть в прошлое — да, хотелось. Но в тот момент, когда я узнал, что туда могут попасть только двое, я испытал огромное облегчение. Это означало, что Альби не погибнет из-за меня. Джеймс не погибнет из –за меня. Да вообще никто из-за меня не погибнет.

У Пако и Рокси был готов план, но они не желали им делиться.

— Вкратце, — пока мы бежали к полю, Пако обрисовал ситуацию. — Мы с Рокси оказываемся в августе позапрошлого года, за день до катастрофы, берем тетрадку из сумки Джеймса, и бежим в будущее — в две тысячи двадцать четвертый. А оттуда уже возвращаемся сюда. В нашу систему координат. Все просто.

— Стойте, — не понял в очередной раз я. — Именно в будущем изобретут тот маховик, который сможет вас вернуть именно в нашу систему координат. Именно туда, откуда вы пришли. Но…где вы его возьмете?

— Все тебе так и расскажи. Меньше знаешь — крепче спишь, Фирс. Кстати, матч начинается через…одну минуту…

— Мы не успеем, — жалобно пропищал я.

— Чего не успеем? Взлетай давай! — крикнул Пако, и мы поднялись в воздух.

— Джесси! — моя сестра подлетела ко мне. — Где ты был? Мне надо тебе кое-что сказать сегодня вечером, хорошо?

— Хорошо— хорошо, — отмахнулся я и еле-еле успел сделать круг над полем, когда объявили «Джесси Ву-у-у-у-у-у-у-у-уд, вратарь команды Гриффиндор!».

Я пытался увернуться от бладжеров — уж не знаю, где были Рокси и Пако, но точно не рядом с моими кольцами. Пару раз меня сильно стукнули, я кое-как увернулся, отбил древком метлы квоффл, а потом отбил себе остатки мозга, врезавшись в кольцо. Я краем глаза видел, как Инна не дает Фреду прорваться к кольцам противника и забить, предпочитая действовать самостоятельно. Пару раз у нее получилось — но не столь успешно, как у слизеринских охотников. Нас теснили. Однако минуте на двадцатой я вдруг понял, что играть стало легче — бладжеров, которые сбивали с ног под ударами загонщиков Слизерина, не было видно. Я обернулся на Пако и Рокси и обомлел — вместо того, чтобы перехватывать мячи и направлять их в противников, они с силой отбрасывали их дальше от поля, один даже долетел до леса. Слизеринцы, похоже, также были несколько удивлены — и Пако не упустил случая воспользоваться их замешательством. Дождавшись, пока я отдам пас от ворот Фреду-младшему, Пако перехватил квоффл в воздухе, со всей дури долбанув по нему битой. Квоффл с чудовищной скоростью пролетел несколько метров, и я краем глаза заметил Инну, подставившую древко метлы. Мяч влетел в ворота, раздались оглушительные аплодисменты.

Позже этот гол назвали в спортивном еженедельнике «Лига метел» « достойным внимания тактическим решением по ходу игры», а в «Пророке» «удивительной случайностью, переломившей ход игры». Странно, что и волшебном мире оставались люди, которые верили в «удивительные случайности». Тем не менее, я знал, что идея принадлежала Пако и только ему, и была тщательно продумана заранее.

После этого победа была у нас в кармане — Тедди оставалось только поймать снитч. И вот, наконец, в воздухе блеснул золотой мяч, Люпин вытянул руку и схватил его... Мы выиграли у Слизерина! Выиграли.

Прежде чем меня задушили в объятиях, я успел взглянуть на ловца — он был необычайно бледен.

— Тед, ты в порядке? — Пако хлопнул его по плечу.

— Кажется, — улыбнулся он еле-еле. — Устал.

Мы все устали как никогда— но я был так горд собой, что не замечал усталости. Я уже грезил о кубке — так хотелось поднять его над головой. Однако, меньше всего мне хотелось, чтобы Джесси Вуда, а не Сашу Фирса запомнили как героя-вратаря.

Мы не стали отмечать победу — оставили ликующих одноклассников и отправились в спальню, приготовили метлы, мантии и теплую одежду.

— Пойдем через Астрономическую башню, — сказал Джеймс, смотря в окно. — Там нас будет труднее всего заметить.

Идеально круглый лунный диск словно с любопытством заглядывал в комнату.

— И еще, — Джеймс поправил очки. — Оборотного зелья вам еле-еле хватит до утра. Нужно поторопиться, иначе все пропало.

Наконец час пробил — гуськом, таясь и оглядываясь, как заправские сыщики, мы вышли в гостиную.

— А теперь…— Пако хотел что-то сказать, но осекся, потому что не удивиться тому зрелищу, которое предстало перед нами, было невозможно. Повсюду горели свечи, дрова в камине уютно потрескивали, до моих ноздрей донесся запах каких-то неизведанных благовоний. В горле сразу зачесалось — видимо, Джесси Вуд оказался аллергиком, как и я. Мне стало противно от этой мысли, и я оглушительно чихнул, потушив парочку свечей.

— Что за…, — попытался продолжить Пако, но опять осекся.

В центре всего этого аллергенного великолепия, среди свечей и подушек, на диване, застеленном красным балдахином, возлежала моя родная сестра Инна Фирс. Видимо, чувствуя себя коварной соблазнительцей, Инна то и дело складывала губы бантиком, встряхивала волосами и улыбалась, правда, как-то нервно. Я разглядел, что на ней была мамина ночнушка с рюшами, подаренная ей теткой из Миллуола, надеваемая по «исключительным» случаям. Я только было задался вопросом, как сестре удалось выцыганить шелка миллуольской тетки, как Инна встала с дивана и направилась прямо ко мне, по-прежнему то и дело складывая губы бантиком.

— Беги, идиот! — Пако больно пнул меня коленом под зад, и, повинуясь неизвестному доселе инстинкту, я побежал к спасительному выходу в коридор, но не успел — напомаженные губы Инны крепко впились в мои.

Все это длилось долю секунды, наконец Рокси дернула меня за рукав и потащила наружу, в темноту коридоров Хогвартса.

Я задыхался. Рокси тащила меня вперед, в темноту коридоров, а я кое-как волочил ноги и метлу. Когда наконец-то никого не оказалось поблизости, я полетел. То же сделали Рокси и Пако — в безмолвии мы летели по коридорам Хогвартса по направлению к Астрономической башне. На Башню пришлось подняться — но оттуда я снова взлетел, оттолкнувшись ногами от каменного пола смотровой площадки. Я плохо соображал — хоть Пако заметил, что это мое обычное свойство, в это т вечер я соображал хуже, чем обычно. Я целовался с собственной сестрой. Стоит ли говорить, что я вообще целовался в первый раз в жизни. К тому же, предусмотрительные зрители закрывали мне глаза, когда по телевизору показывали, как кто-то целовался. Видимо, они считали, что этим уберегут меня от похоти. В итоге все пошло кувырком.

Мы летели несколько часов, и ноги начинали потихоньку неметь. За все время полета я не проронил ни единого слова. Сначала Пако попытался меня подколоть, но быстро сдулся и только буравил взглядом горизонт. Рокси отставала — они летели на одной метле с Джеймсом, и это не прибавляло маневренности ее «Нимбусу». Я совершенно не разбирал дороги — перед моими глазами все еще колыхались рюши миллуольской сорочки и напомаженные губы сестрицы, которые с необычайным рвением тянулись к моим. Точнее, к губам Джесси Вуда. Я уже почти не разбирал, где заканчивался Саша Фирс и начинался Джесси Вуд. Мне казалось, что мы уже стали одним целым.

— Загоняешься, брат, — словно прочитав мои мысли, прошептал Пако и снова уставился в чернильное небо.

— Может быть, — прошептал я.

Я всмотрелся в лицо Пако — в лицо Стоуна. Я смотрел на Стоуна и видел густую челку каштановых волос, чуть вздернутый нос и самоуверенные карие глаза. Я видел Пако.

« Ничего, — подумал я — Скоро. Я просто поверну чертовы деления. Все закончится. А в следующем году я вступлю в команду уже под своим именем».

В Лондон мы прилетели ранним утром и оказались в районе Вест Эктон. Спрятав мантии и метлы в рюкзаки, мы присели на остановке. Западный Лондон спал. Аккуратные коттеджи мирно дремали под первыми лучами солнца, по дороге лениво плелся первый автобус.

— И что мы здесь делаем? — я недовольно почесал нос. Трудно было представить более немагическое место, чем западные районы Лондона.

— Во всяком случае, позавтракаем, — Пако завернул в ближайший едва открывшийся «Кебаб Хаус».

— Здраааавствуйте, — вежливо протянул он удивленному раннему визиту хозяину забегаловки. — Скажите, а у вас продаются сигареты «Мальборо»? Только мне непременно нужны ментоловые. В пачке по десять штук.

— Мы не продаем сигареты, — с сильным акцентом процедил хозяин-араб. — Особенно детям.

— Нет, вы не поняли, — мягко возразил Пако. — Нам нужны ментоловые «Мальборо». В пачке по десять штук.

Пока я мучительно пытался догадаться, как ментоловые «Мальборо» могут помочь нам добраться до Министерства Магии, араб пристально вглядывался в наши лица.

— Дай палочку, — наконец процедил он Пако.

Пако послушно протянул ему палочку.

Араб поднес ее к носу и сделал несколько коротких вздохов.

— Аурус Генри Стоун, — наконец произнес он. — Зачем тебе приходить сюда, а не идти через главную дверь министерства ?

Пако молча положил на прилавок сто галеонов.

— Мне не нужны ваши деньги. Я давно живу в мире магглов.

— Виноват, — Пако сгреб галеоны и заменил их на бумажку в сто фунтов.

— Пошли, — араб вышел из-за прилавка и повел нас в подсобку своего заведения. Комната, где мы оказались, была грязной и тесной — я чихнул от пыли. Вниз уходила крутая винтовая лестница.

Кое-как мы спустились. Я ожидал увидеть все что угодно, только не то, что увидел на самом деле. Посреди темного подвала, где пахло сыростью, стоял новенький блестящий унитаз.

— Что, в «Макдональдс» нельзя было зайти? — спросил я язвительно. — Ты решил выбрать общественный туалет подороже?

— Тихо, — Рокси ткнула меня локтем в бок.

Пако тем временем встал на унитаз ногами и присел.

— Ну, поехали! — улыбнулся он и нажал на слив.

В следующую секунду вода забурлила, и я с ужасом увидел, как моего друга засасывает в унитаз. Наконец Пако исчез, и, не успел я опомниться, как присевшая на краешек унитаза Рокси исчезла тоже.

— Я…не буду этого делать…— пролепетал я Джеймсу. — Что это?

— Ничего, — Джеймс пожал плечами. — Просто такой вот необычный портал. Необычный — и нелегальный. Давай, — он подтолкнул меня вперед.— Поверь, я тебя вытащу, если что.

На полусогнутых ногах я подошел к агрегату и, мучаясь от рефлекторного желания расстегнуть штаны, сел на ободок.

— Я умру на унитазе. Какая бесславная смерть, — прошептал я самому себе, и, зажмурившись, нажал на слив.

…Очнулся я уже в другом месте. Я действительно был еще на унитазе — но уже не в подвале, а в туалетной кабинке.

В дверь нервно постучали.

-Пошевеливайся, парень, — послышался громкий мужской бас. — Ты тут не один.

Будто незнакомец мог меня увидеть, я кивнул и толкнул дверь наружу.

Какой-то толстый господин в строгой черной мантии оттолкнул меня и протиснулся в кабинку. Все еще не понимая, что произошло, я вышел из туалета — там меня уже поджидала троица моих друзей.

— Ну как? — Джеймс улыбнулся.

— Ужасно, — мне казалось, что в моих ушах была вода, и я нервно сглотнул. — Где мы?

Пако бережно развернул «Ла Мапу» и прошептал какое-то заклинание.

— Смотрите, — Рокс ткнула пальцем. — Мы на нижнем этаже министерства. Нам нужен предпоследний уровень — там хранятся нужные нам маховики.

— А что, карта показывает не только Хогвартс?— почесал в затылке я.

— Карта показывает нас, — просто ответил Джеймс. — Не без дополнительных заклинаний, конечно.

На нужный уровень мы поднимались по каменной лестнице. Людей было очень много— все в черных форменных мантиях, они на ходу жевали свой завтрак и допивали кофе. Парочка человек с мной поздоровалась. Я кивнул в ответ. Одна пожилая леди подошла к Рокси:

— О, мисс Чанг, прошамкала она.— Пришли навестить мать? Надеюсь, вы по важному поручению?

-Да, по очень важному, -улыбалась Рокси. — Простите, мы очень спешим?

— Вот, — Джеймс, единственный из нас, кто был просто Джеймсом и никем другим, поправил очки. — Это здесь.

Я ожидал увидеть тайный вход или кованую дверь, окруженную сотнями стражников. Однако я увидел просто дверь. И перед дверью за деревянным столом сидела девушка в такой же черной форменной мантии, как и у остальных работников министерства. Длинные рыжие волосы рассыпались по столу — она почти спала. Было видно, что ей очень скучно. Подперев рукой подбородок, она устало смотрела в одну точку.

«Агнесс О’Райли, — было написано на ее бейдже, — Стажер».

— Это черный вход — здесь обычно никого нет, — еле слышно шепнула Рокси. — Так что сажают стажеров на практику. Конечно, заклинания на входе очень мощные.

— Привет,— стажер Агнесс подняла на нас глаза.

Я смог получше ее рассмотреть — наверное, ей было лет двадцать семь или около того. У нее была тонкая, почти прозрачная кожа и большие серые глаза. Волосы, кажется, давно не расчесывали. Я бы не назвал ее красивой или даже хорошенькой — скорее, странной. Было в ней что-то не от мира сего.

— Так что вы тут делаете? — в голосе послышался сильный ирландский акцент.

— Мисс О’Райли, — начала Рокси бодро, — я ищу свою мать — в приемной сказали, что она может быть здесь.

Агнесс едва заметно улыбнулась.

— Что же, — пожала плечами она. — Такое вполне может быть.

— Так…пропустите нас, — вмешался Пако.

— Такое полнее может быть, — повторила Агнесс задумчиво. — В теории. В теории ваша мать вполне может переехать из Бирмингема и устроиться работать в Министерство. Спустя лет пять, возможно, ее пустят в эту секцию — так, отнести бумаги.

— Нет, — я заметил, что Рокси пытается применить легиллименцию. — Моя мать— работник министерства Чжоу Чанг.

— Ваша мать — Анджелина Джонсон, кассир универага Tesco в Бирмингеме, — сказала Агнесс с оттенком пренебрежения в голосе.

Я в ужасе посмотрел на Рокси — неужели действие оборотного зелья закончилось, и мы снова стали собой? Но нет. Передо мной по-прежнему стояла Энди Чанг,а не Рокси Уизли.

— Я повторю свой вопрос, — Агнесс улыбалась. — Зачем вы здесь?

— Лучше скажите, как вы поняли, кто мы такие! — в сердцах воскликнула обиженная Рокси.

-Тихо, — стажер угрожающе замахнулась палочкой, — Мне ничего не стоит вызвать охрану.

-Ты бы уже это сделала, — подал голос Пако. — Если бы хотела.

— Может быть,— Агнесс равнодушно кивнула. — А может, мне самой осточертело это министерство. Я вообще не хочу здесь работать.

— Тогда слушай сюда, Агнесс О’Райли, — в глазах Джеймса сверкнула решительность.

Нам нужен маховик времени, чтобы вернуться в прошлое и спасти моего брата Альбуса. — Я знала, что вы придете, — стажерка вздохнула. — К сожалению. Я видела это во сне.

Внезапно Агнесс встала — она оказалась совсем небольшого роста, и рыжая грива почти волочилась по полу.

И потом она сделала немыслимое — она открыла дверь.

— Заходите! — она поманила нас внутрь.

Мы все стояли, не шелохнувшись.

— Заходите же и берите свой чертов маховик! Если я не заявлю о пропаже, никто не узнает. Сюда заходят раз в сто лет. В прямом смысле слова.

Мы переглянулись и, не сговариваясь, сделали шаг по направлению к двери.

— Агнесс О’Райли, — Пако задумчиво покачал головой. — Я не думал, что такие, как ты, находят пристанище в Министерстве Магии.

Я шел думал — почему эта Агнесс нам помогает? Откуда она знает, кто мы такие? И почему ее лицо кажется мне знакомым?

Было холодно. Мы шли по узкому коридору вслед за Агнесс О’Райли, которая, подсвечивая себе палочкой, увлекала нас все дальше и дальше, в темноту министерских подвалов.

— Ты знаешь ее? — шепотом спросил я у Пако.

— Приходилось встречать, — также шепотом ответил он.

— Кто она? –я смотрел на идущую впереди Агнесс и никак не мог вспомнить, где я видел ее раньше.

— Да никто, — Пако скривил губы. — Пару раз я видел ее в «Сорванной башне». Но у нас бывает так много людей, особенно по праздникам, что я даже и внимания не обратил.

— А что значит, «такие, как ты, находят свое пристанище в Министерстве»? Ты ведь это сказал? Что значит «такие, как ты?» Какие «такие»? — допытывался я.

Мы шли уже минут двадцать в почти полной темноте — Агнесс открыла нам дверь, за которой, как мы предполагали, должна была находиться Особая секция. Но там оказался просто длинный коридор. И тогда Агнесс, ни говоря ни слова, пошла вперед, а нам оставалось только последовать за ней.

Всю дорогу я мучался от ощущения, что ее лицо мне знакомо — хотя я не помнил ни ее имени, ни голоса, ни ирландского акцента — ничего. Я стал вспоминать — не играла ли она когда-нибудь в квиддич, и понял, что по фамилии О’Райли знаю только одного игрока — вратаря Джейсона, который закончил карьеру года два назад.

Личность Агнесс до сих пор оставалась для меня загадкой.

— Пришли, — голос Рокси отвлек меня от странных мыслей.

Мы стояли перед тяжелой дубовой дверью. Она была плотно закрыта, но я увидел, что через щели просачивается еле заметная белая дымка.

— Это и есть Особая секция?

— Да, — Агнесс кивнула. — Я так понимаю, вам нужен один-единственный маховик?

— Допустим,— Рокси прищурилась

— Пройдете до конца коридора, а там все сразу поймете. Он на самой дальней полке.

— Откуда ты знаешь, какой маховик нам нужен? — спросила Рокси. — Откуда ты знаешь, что нам подойдет один-единственный маховик…

— Который может вернуть вас в далекое прошлое, — грустно закончила О’Райли. — Я знаю. А теперь идите.

Пако тихонько приоткрыл дверь Особой секции — там было темно и тихо.

— Ну же, — он обернулся. — Нам пора.

И я, вслед за своим другом, ступил в темноту незнакомой комнаты.

Первое, что я ощутил, — тут необычно пахло. Смесь сырости и холода — такой запах обычно стоит в Англии в середине осени. Я машинально спрятал нос в складки гриффиндорского шарфа и потер руки — они мигом стали ледяными.

Оглядевшись, я понял, что комната, где мы находились, не слишком большая и напоминает библиотеку — тут повсюду были книги. Кроме книг, на затянутых паутиной полках пылились странные предметы, напоминавшие часы. Тишина стояла такая, что слышно было, как в воздухе кружатся пылинки. Рокси, шедшая за мной, неожиданно поскользнулась и схватила меня за рукав — я вздрогнул.

В безмолвии мы дошли до конца коридора и повернули налево. Там, в глубине, стоял один-единственный шкаф — высокий, черный, с резными ручками, — я видел такие разве что на экскурсиях в резиденции английских королей.

И тут я увидел — в этом шкафу блеснула золотая цепочка часов.

— Это он, — одними губами прошептал Джеймс. — Это он, наш маховик.

Пако подошел к шкафу и с силой дернул руку на себя — она поддалась.

В следующую секунду рука моего друга схватила толстую золотую цепочку. Я смотрел, не отрываясь. То, что эта вещь до краев наполнена магией, я почему-то понял сразу. Золото тускло блестело в темноте, и я смог разглядеть очертания маховика. Он напоминал большой медальон — и в центре этого медальона были изображены три небольших круга со стрелками.

-Год, месяц, день — пояснил мне Джеймс шепотом.

Я стал разглядывать годичный циферблат — стрелки не двигались.

-Надо прокрутить их назад до той же позиции — если хочешь попасть ровно год назад,— снова пояснил Джеймс. -То же самое с месяцем и с днем.

— Мне кажется, эта штука меня завораживает, — Рокси крепко зажмурилась, будто пытаясь убрать наваждение.

Я тоже моргнул и посмотрел на часы — оказалось, мы простояли у маховика уже около часа.

— Сильные магические артефакты изменяют сознание, — грустно подытожил Джеймс. — Ничего не изменишь. Нам нужно уходить.

Он сунул его в карман мантии.

Мы двинулись к выходу.

Агнесс О’Райли стояла, прислонившись к стене. В темноте ее было почти незаметно.

-Все?— спросила она шепотом.

-Да, — Пако кивнул. –Мы должны уходить.

Агнесс тяжело вздохнула, и тут мне почему-то показалось, что она плачет. Я просто заметил, как в темноте дернулись плечи, и колыхнулась копна рыжих волос, закрывая часть бледного лица.

— Я буду скучать, — она улыбнулась, и подняла на меня глаза. И я увидел, что она действительно плачет.

— Почему? — прошептал я, понимая, что она обращается именно ко мне.

— Просто так, — она пожала плечами. — Но мы увидимся. Обязательно.

— Да, -почему-то ответил я, не минуты не сомневаясь, что увидимся.

— Когда теперь тебя уволят? — усмехнулся Пако. — Когда они обнаружат пропажу?

Агнесс вытерла слезы ладонью.

— Сейчас, — сказала она, и, взмахнув палочкой, шепнула: «Воци фавере».

Раздался оглушительный звук, который практически сбивал с ног.

— Она нас сдала! — закричала Рокси.ю но ее голос утонул в общем шуме.

Мне казалось, что я падаю в темноту— вдали оставались мои друзья, Агнесс и бегущие со всех ног работники министерства — человек двадцать как минимум.

Я падал, и мне уже было почти все равно, что нас найдут, посадят в Азкабан пожизненно…

Последнее, что я видел перед тем, как отключиться, было лицо Агнесс О’Райли — она наклонилась ко мне и прошептала прямо в ухо:

— Крам. Вот кто тебе нужен. И спасибо.

Все исчезло.

Я очнулся на полу в гостиной Гриффиндора глубокой ночью. Было пусто, в камине тлели угольки. Я оглядел себя — мантия порвана, к тому же где-то умудрился потерять кроссовок.

«Жуткий сон», — первая мысль, которая пришла мне в голову.

Но тут я поднял глаза — мои друзья были здесь же.Джеймс все также лежал на полу, Пако и Рокси устроились на диване с чашками чая. Я смотрел на Джеймса — у него из кармана брюк торчала золотая цепочка маховика времени.

— Что это было, черт возьми? — я резко сел.

Действие оборотного зелья уже прошло — голова трещала, даже руки тряслись. Так паршиво я себя не чувствовал…пожалуй, никогда.

— Маховик — это портал, — сказал Пако — То есть вещь, которая помогает перемещаться в пространстве. Его кто-то сделал порталом, чтобы мы смогли вернуться домой.

— Агнесс О’Райли, — я закивал. — Почему мне кажется, что я ее знаю? Кто она такая?

Рокси вздохнула.

— Ты не можешь ее знать, — пояснила она. — Скорее всего, видел в газетах. Ее действительно зовут Агнесс, но ее фамилия — не О’Райли. И год назад никаких рыжих волос у нее не было.

— Кто она такая? –повторил свой вопрос я.

— Да никто! — Пако вскочил, расплескав чай. — Никто! Просто дура, которой теперь постоянно приходится скрываться. Потому что у нее совершенно нет понятия чувства долга. Потому что… Не надо было никуда уезжать! Потому что надо было бросить к чертям собачьим свою Америку!

— Никто, -тихо повторила Рокси, — и поверь, в этой истории нет ничего важного и интересного. Не стоит тебе ее знать.

— Почему? — Пако поднял брови. — Ничего секретного в ней тоже нет. Об этом можно поговорить завтра, когда мы все будем в состоянии.

-Пожалуй, — согласился я, чувствуя, как мои глаза слипаются.

Забегая вперед, скажу, что Пако забыл про эту историю. А я забыл о том, что он должен мне был ее рассказать. Поэтому мне пришлось узнавать обо всем самостоятельно. Но все-таки я был прав — я знал Агнесс, а она знала меня. И тогда, вернувшись из министерства, я знал, что она неспроста была там и неспроста нам помогала. Но причины были от меня скрыты.

Я думал о том, как помочь Альби, и о том, что скоро мои друзья отправятся в самое опасное путешествие в прошлое и, возможно, никогда оттуда не вернутся. Мы будем взрослеть, обзаводиться семьями, стареть— но в разных временах. Потому что даже я со своими тугими мозгами понимал, что застрять в прошлом или будущем ничего не стоит. Пако, Джеймс и Рокси решили пойти на это ради своей семьи — семьи, у которой было слишком много тайн.

В спальню идти не хотелось— я улегся на мягкий ковер перед камином и накрылся пледом. Свет полной луны еле-еле проникал сквозь темное оконное стекло, и я задремал под тихий разговор Пако и Рокси и ровное дыхание Джеймса.

Ночью мне снилась Агнесс О’Райли— длинная мантия, рыжие волосы, беспокойные глаза и бледная кожа.

И голос.

«Крам. Вот кто тебе нужен», — говорил он.

Крам.

Во сне я никак не мог понять, зачем мне Крам и чем он может мне помочь — я ворочался, стонал и, наверное, перебудил бы весь Гриффиндор, если бы не разбудивший меня Пако.

Когда мы под утро наконец-то оказались в своих постелях, я уже заснул без сновидений. Когда я проснулся, Джеймс стоял рядом с моей кроватью с маховиком в руке.

— Это нужно сделать сегодня, — сказал он тихо.— Сегодня или никогда. Сколько нам еще держать Альби в больничном крыле?

-Хорошо, — пробормотал я.

Прекрасное воскресное утро — чем не повод отправить парочку своих друзей в прошлое?

Пако ходил из угла в угол, бормоча что-то по-испански. Он ходил и бормотал уже в течение получаса, и порядком меня достал — но я молчал. Молчала и Рокси, тихо сидящая на полу у камина.

Джеймс сидел рядом со мной на диване и объяснял:

— Тебе нужен август позапрошлого года. Смотри. Сейчас март. Прокручиваешь стрелки годового циферблата два раза назад до той же позиции. Теперь месяц— август. Устанавливаешь на восемь часов. И день. Ставишь на семнадцать.

— Я понял, — устало кивнул я.

— И теперь, — Джеймс прищурился. — Самое главное. Он повернул маховик ребром, и я увидел небольшую кнопку, похожую на кнопку завода у часов.

— Нажми ее три раза,— сказал Джеймс. — Это будет означать, что ты отправляешь в прошлое троих, кто находится рядом с тобой. А сам остаешься.

-Почему вы сами не можете это сделать? — спросил я.

— Слишком рискованно, — вздохнул Джеймс. –Мы можем потеряться во времени. А маховик будет у одного человека. Тогда двое других никогда не смогут вернуться. Понимаешь?

-Да, — сказал я. — Я все сделаю. Все будет хорошо.

— Да, — Джеймс грустно улыбнулся. — Все будет хорошо.

Тут я услышал тихий всхлип — плакала Рокси. Наша непобедимая Рокси Уизли рыдала, наверное, во второй раз в жизни. Рискну предположить, что первый был, когда она родилась.

— Мы можем не вернуться, — сказала она, всхлипывая.— Саша…Без тебя будет очень…очень…плохо.

Почему-то я почувствовал себя несколько сконфуженно и отвернулся, сделав вид, что изучаю маховик.

Пако наконец-то прекратил слоняться по комнате и сел в углу, уставившись в окно.

— Ты все запомнил? — спросил меня Джеймс.

-Все, — кивнул я. — Один оборот — год назад. Стрелки на восемь. Стрелки на семнадцать. Семнадцатое августа позапрошлого года. И нажать три раза.

— Правильно, — Джеймс кивнул. — А теперь надо поспать.

Но гостиная и так была уже давно пуста — гриффиндорцы разошлись по своим комнатам, а мы продолжали сидеть у камина.

Весь день я не находил себе места — зелья получались еще хуже, чем обычно, и даже домашнее задание по Защите казалось полной мутью.

Одолеваемый грустными мыслями, я поднимался к себе в комнату.

-Саша?

Я вздрогнул. Общества сестры я сегодня старательно избегал.

— Да? — я поднял глаза.

Инна, непричесанная и завернутая в махровый халат, грустно улыбалась.

— Знаешь что, — наконец сказала она. — Ты был прав. Этот Вуд — идиот.

-Наконец-то, — буркнул я.

— Знаешь, — Инна усмехнулась. — Мне просто страшно, что мне никто больше никогда не сможет понравиться. Никогда.

— Тебе тринадцать через месяц исполнится, — простонал я. — Тринадцать! Не сорок пять!

— И что? — Инна надула губы. — Ты почитай историю. Все волшебники знакомятся в Хогвартсе и женятся потом. Здесь так принято. Здесь не мир магглов, где все ждут до тридцати. Здесь… ты встречаешь одного человека и идешь с ним по жизни. До конца.

— Ты, конечно, встретила, — я готов был биться головой в холодную каменную стену. –Ты, конечно, нашла себе самый лучший экземпляр.

— Ну вот, — Инна вздохнула. — Я знаю тут всех. И мне никто не нравится. Никто. Теперь. И в будущем я останусь одна.

— Слушай,— сказал я устало. — Ты не останешься одна. У тебя будет семья настоящих чистокровных волшебников. Настолько чистокровных, что о маггловских прелестях вроде айпода и кабельного телевидения забудешь навсегда. А теперь я спать.

Я не знал, откуда я все это взял. Я сказал это просто так, чтобы она заткнулась, выпалил, как тогда, когда «Торонто» выиграли Кубок Стэнли.

Однако я почему-то был уверен, что именно так все и получится.

— Ты отличный вратарь, — сказала она. — Я верю в то, что ты отличный вратарь. А мы в этом году ничего не выиграем.

— Ну, мы…вы…неплохо справляетесь, — пожал плечами я.

— Нет, — Инна покачала головой. — У меня из-за этого Джесси ничего не получается. Стоун в последнее время сам не свой. И Люпин заболел. И мы все проиграем.

— Нет, Гриффиндор достоин победы, — я улыбался. — И знаешь что, я тебя люблю.

Инна посмотрела на меня немного странно.

— И я тебя, — наконец произнесла она.

…Я никак не мог заснуть — лежал часа два с открытыми глазами и прислушивался к дыханию своих соседей по комнате. Я знал, что Пако тоже не спит — спустя полчаса после того, как я зашел в спальню, дверь приоткрылась, и внутрь проскользнул Пако. Он не стал раздеваться— бухнулся на кровать прямо в мантии и уставился в потолок.

Я притворился спящим, но я тоже знал, что это бесполезно — Пако чувствовал, что я не сплю.

На секунду представив, как ему, наверное, страшно, я почувствовал подступающий к горлу комок. Пако было что терять — любящих родителей, прекрасный дом и перспективу стать известным игроком в квиддич. Почему-то он решил променять это на возможность помочь Альбусу. Хотел ли он таким способом прославиться— Мерлин возьми, я не знал. Иногда мне казалось, что я вообще ни черта не знаю человека по имени Франсиско Хорхе Альфредо Уизли. Но я знал одну его черту — Пако четко разделял людей на чужих и своих. На чужих ему было плевать. Ради своих он мог отправиться в прошлое за таинственными записями.

Почему-то я попал в число «своих». И я знал, что это надолго.

— Пора, — Пако приподнялся на кровати. — Фирс, нам пора. Джеймс!

На цыпочках, чтобы никого не разбудить, мы вышли из спальни.

Рокси уже ждала нас у двери.

-Мы сделаем это прямо здесь? –спросил я.

— Нет, — Джеймс отрицательно покачал головой. — Нам нужно в больничный корпус.

— Почему? — удивился я.

-Потому что там лежит Альбус, — пояснил Джеймс. И еще — когда мой отец отправлялся в прошлое, он…уходил именно оттуда. Для меня важно…поступить также.

— Насколько я читал историю, — устало вздохнул я. — Твой отец не в полтора года назад отправлялся.

— И тем не менее, — Джеймс поправил очки пальцем.

— А если серьезно, — Пако почесал затылок. — Там никого. Только Альбус. Мы никого не разбудим. Никому не приспичит спуститься в гостиную. И нас уж точно никто не подслушает.

— Согласна, -произнесла Рокси. — Никаких свидетелей.

— Что я буду делать, когда вы уйдете? — спросил я и сам удивился: как это раньше такой очевидный вопрос не приходил мне в голову?

— Ничего, — Пако пожал плечами. Мы вернемся уже завтра. Время в прошлом и будущем течет по-другому. Так что никто нас не хватится. Подумаешь, пропустим трансфигурацию. А теперь пошли.

Мы очереди покинули гостиную Гриффиндора.

-Саша, — Джеймс тронул меня за рукав. — Скоро полночь. Тебе возвращаться одному.

— Да, — кивнул я, и у меня засосало под ложечкой.

-Возьми, — Джеймс сунул мне в руку пузырек. — Оборотное. Тебя обязательно застукают, когда ты пойдешь назад. Старшекурсников за такое не исключают, так что побудь немного Джесси Вудом.

Я выпил оборотное зелье одним глотком — спустя время я уже перестал обращать внимание и на его вкус, и на эффект. Почувствовав, как тесно стало в мантии, я понял, что Джесси Вуд, мое второе я, снова со мной.

До больничного крыла мы добрались достаточно быстро. Я никогда тут раньше не был — поэтому с интересом смотрел на одинаковые железные кровати, на одной из которых, самой дальней, спал Альби.

Было полнолуние — свет заливал небольшую палату больничного корпуса. В руке у Джеймса блеснул маховик.

— Ты помнишь? — спросил он одними губами. — Два назад. Восемью Семнадцать.

Мои ладони вспотели. Я взял старинный волшебный артефакт и на всякий случай намотал цепочку на руку.

— Ну что? — я поднял глаза на друзей.

Рокси держала Пако за руку — взгляд у нее был испуганный.Джеймс обернулся на спящего Альбуса и чуть заметно кивнул. Пако стоял, опустив голову.

-Давай, — он наконец махнул рукой.

Дрожащими пальцами я стал передвигать стрелки. Один круг назад. Осталось еще один круг… восемь и семнадцать. И три раза нажать на кнопку.

Тогда мои друзья исчезнут.

Я в последний раз посмотрел на Пако. Мой друг, с расширенными от ужаса глазами, пытался что-то сказать, но слова застревали у него в горле.

-Ты мой лучший друг, — прошептал я. — Ты же знаешь, как мне будет тебя не хватать. Возвращайся. Возвращайтесь все скорее.

-Саша, -Пако наконец обрел способность говорить. — Саша, обернись.

Я обернулся.

В дальнем, самом темном углу палаты, блеснули чьи-то стальные глаза.

— О, Мерлин, — пролепетал я, крепче вцепившись в маховик.

Обладатель стальных глаз сделал два шага вперед, и я почувствовал, как мои ноги подкосились от ужаса. Это был огромных размеров волк, злой, скалящий зубы и готовящийся к атаке.

Не в силах пошевелиться, я смотрел на чудовище и, кажется, даже слышал, как капает его слюна на деревянный пол.

— Это…оборотень, — прошептала Рокси.

— Хуже, — чуть слышно ответил Джеймс. — Это Люпин.

Волк облизнулся, и его шерсть в одно мгновение стала ярко-красной.

У меня не было времени удивиться — огромный красный волк прыгнул прямо на меня.

— Люпин!— послышался чей-то громкий голос.

Последнее, что я видел, лежа на холодном каменном полу, был стоящий в дверях Хьюго Крам.

Маховик времени валялся рядом со мной. Я кое-как подполз, пальцы скользнули по золотой цепочке…

— Главное...еще один оборот. Восемь. Семнадцать. И три раза нажать.

Но внезапно все потемнело.

Я не успел.

Я не знал, сколько пролежал на полу с зажмуренными глазами и маховиком, зажатым в руке, — может, минуту¸ может, час, а может, гораздо больше. Чувство времени окончательно меня покинуло.

Наверное, я потерял сознание от удара. Не открывая глаз, я попробовал подняться, но не смог — ужасно заныл затылок.

— Вставай! — над моим ухом прогремел голос, который я мгновенно узнал, и от этого у меня невероятно полегчало на душе.

Я открыл глаза — сомнений не было, передо мной стоял Хьюго.

Кое-как я поднялся и, не сдержавшись, кинулся обнимать друга

— Хью, Боже, я думал, этот оборотень нас сожрет! — чуть не плакал я. — Как же хорошо, что ты пришел!

Но неожиданно Хьюго меня грубо оттолкнул.

-Отвали от меня, сукин сын! — огрызнулся он.— И кончай петь свои песни про оборотней! Чего только не придумаешь, чтобы не выходить на поле.

Я удивленно заморгал.

-Хьюго…ты чего…— пролепетал я.

— На поле, я сказал. Играй как мужчина, а не как кусок дерьма! — Хьюго презрительно скривил губы.

Наконец я огляделся — я находился все там же, в больничном корпусе. Только на дальней кровати не лежал Альби. И в окна бил яркий солнечный свет.

— Где я, черт возьми? — в ужасе выдохнул я.

— В Хогвартсе, Вуд! Где тебе еще быть? — Хьюго схватил меня за мантию и буквально поволок из больничного корпуса.

«Вуд?! — наконец, общая картина начала кое-как складываться. — Боже, я же пил оборотное!»

— Хьюго,— прокричал я, отплевываясь и задыхаясь, пока меня тащили силком по коридору.— Какой сейчас год?

— А ты и правда башкой ударился, придурок, — Хьюго удивленно поднял широкие брови.— Две тысячи шестнадцатый. Как и вчера.

-Двадцать шестое апреля?! — я похолодел

-А как же. День твоего позора. Когтевран-Гриффиндор. Ты запомнишь этот день навсегда, трус!

Тем временем сильный Хьюго уже успел притащить меня на поле — там шел матч.

Похоже, был перерыв, и члены команд сидели на песке, бросив метлы.

Я глянул на счет — Гриффиндор проигрывал сто — двадцать.

-Нехило так, — пробормотал я.

Я заметил Мари-Виктуар –она что-то рассказывала Люпину.

— Двойной квоффл…Он, конечно, не поймает…Почему они взяли вратаря просто потому, что у него знаменитый отец? — услышал я обрывки разговора.

-Мы лишились охотника, — Люпин закрыл лицо руками. — Как ты думаешь, зачем Майкл это сделал?

— Я не знаю…— Мари-Виктуар всхлипнула. –Но он слишком грубо нарушил правила. Пожалуй, когда Стивен упал с метлы, не стоило спускаться и добивать его.

-Пожалуй,— Люпин кивнул.

— Я привел вашего героя! — Хьюго поднял меня за шкирку, как котенка, и потряс.

— Пусть выходит, — Люпин, не глядя на меня, махнул рукой.

-Пойдем, Джесси, — Хьюго поволок меня в раздевалку. -Не стоило снимать спортивную мантию, правда? Тебе еще доигрывать матч!

Меня грубо втолкнули в гриффиндорскую раздевалку и закрыли дверь.

И только после этого, прислонившись к стене и разрыдавшись, я понял, что случилось.

Я был в прошлом. В апреле прошлого года. Ровно год назад. Я не успел повернуть маховик, я не успел нажать на кнопку. Пако, Рокси и Джеймс остались там…в больничном крыле. А я попал в то время, где уже ничего не могу изменить — Альби уже заколдовали, Джеймс уже уехал в Индию, а его записи…пропали.

А мальчик Саша Фирс через пару месяцев встретит Рокси и Фреда в восточном Бирмингеме и узнает, что он волшебник.

-Эй, — из угла комнаты послышался голос.-Ты кто?

Передо мной стоял Джесси Вуд. Настоящий Джесси Вуд.

Я вздрогнул.

— Ты кто? — голос Вуда дрожал.

— Я — это ты в будущем, — я не смог придумать ничего умнее. –Что тут произошло?

— Я в будущем? — Вуд округлил глаза. — Ничего себе!

— Решаю…кое-какие дела…— промямлил я. — Так что тут?

-Тут все плохо, -Джесси развел руками. –Мой первый матч за сборную. Меня взяли… наверное, потому что мой отец — Оливер Вуд — прекрасный вратарь. А я…а я так себе. Но Стоун решил, что нужно меня взять. Хотя Стоун загонщик тоже так себе…

И я напропускал…И все были очень злы, особенно наш охотник, Майкл Сильверс… Он рассвирепел и со всей дури врезался в Когтевранского охотника, Стивена Фаррела. И Фаррел упал. А Майкл спустился и избил его до полусмерти. Или до смерти. Хотя это вряд ли…но кровищи было…Он вообще злой, этот Майкл Сильверс. Здоровый такой парень.

— И дальше что? — я слушал внимательно.

— А дальше — судья Джордан назначил двойной квоффл. Потому что такое случается очень редко…Когда бьют игрока с такой жестокостью. А двойной квоффл…

-Знаю, -перебил его я. — Два квоффла с одинаковой скоростью, отбить оба невозможно, можно только один, и это считается очень круто. За один отбитый дают сто пятьдесят очков, как за снитч.

— Я не отобью ни одного! — завыл Вуд — Я даже обычный квоффл не могу отбить. А там…заколдованные…крученые…

— Понял я, понял. — перебил я. — Сиди здесь, я выйду за тебя на поле.

Глаза Вуда засветились счастьем.

-Только знаешь что… — я подумал. — В какой-то момент ты поймешь, кто такой я на самом деле. Поймешь и очень разозлишься. И поймешь, что квиддич не для тебя. Так что вот, в конце следующего года ты покинешь команду и уступишь свое место.

— Хорошо, — Вуд радостно закивал.

Мы обменялись мантиями, и я, с метлой Вуда наперевес, вышел на поле.

Я был уверен, что не поймаю ни одного — но я так много слышал про двойной квоффл, что не мог не попробовать. И надпись на том самом мяче, пойманном матерью Пако, не давала мне покоя — No rendirse — не сдаваться.

Трибуны молчали. Я поднялся в воздух. Судья Ли Джордан взлетел на ту же высоту. В каждой его руке было по квоффлу.

Сердце колотилось как бешеное — мне было страшно смотреть и на серьезного Джордана, и на мячи — я вглядывался в трибуну Гриффиндора, ища поддержки. Но поддержки не было. Родной факультет встречал меня безмолвием.

«Вот Уильям Бэрроу, с третьего курса, — думал я, оглядывая зрителей. — Сейчас-то он на втором. Вот Элисон… забыл ее фамилию, но она сидит рядом с нами за гриффиндорским столом во время ланча…Вот…»

Двойной квоффл больше меня не интересовал — в толпе гриффиндорцев я увидел того, кто, я был уверен, мог мне помочь.

Агнесс О’Райли.

Но у Агнесс из прошлого не было длинной рыжей копны — короткие черные волосы были затянуты в неаккуратный узел на макушке. Сама она была в учительской мантии, застегнутой на все пуговицы и затянутой черным ремнем сверху.

— Агнесс! — закричал я, не стесняясь. — Агнесс, помоги мне!

Она подняла голову, но ничего не ответила.

И тут волна страха буквально сбила меня с ног. Я был в прошлом, я не знал, что нужно сделать, чтобы вернуться в будущее, моих друзей, вероятно, сожрал ловец команды Гриффиндор, он же оборотень, а еще я был даже не Сашей Фирсом. Я был Джесси Вудом!

…Я думал обо всем об этом, когда летел с метлы. Краем глаза я заметил несущийся в мою сторону квоффл, и будучи в полной прострации, инстинктивно выставил руки вперед. Я опять, как и в первом мной сыгранном матче, не знал, в какую сторону кидаться, — вправо или влево. И остался на месте, закрывая руками лицо, в надежде отделаться лишь легким сотрясением мозга.

Мои руки схватили мяч, но, слишком сильно нагнувшись вперед, я позорно соскользнул с метлы и теперь падал с высоты четырех этажей.

И пока длилось мое падение, я увидел потрясающую вещь — второй квоффл попал в древко метлы, с которой я свалился, и был благополучно отбит.

Я стал первым вратарем в истории, отбывшим двойной квоффл!

Ну, то есть как я. Скрывающийся в раздевалке Вуд, кто же еще.

И пока я летел (а в этот раз не было моего спасителя Виктора Крама), я успел подумать вот еще — я сам себе только что закрыл дорогу в сборную на следующий год. Это я, а не Вуд поймал квоффл.

Но, как говорил Джеймс, прошлое нельзя менять. Значит. Я был на верном пути.

Конец верного пути ознаменовал глухой звук, с которым я упал, и бесконечная боль в пятой точке.

Трибуны разразились громоподобными аплодисментами, а я, кое-как поднявшись. Искал в толпе Агнесc.

Но тщетно — серди мелькающих красно-золотых шарфов и флагов трудно было найти неприметную девушку. Я кинулся прочь с поля — надеясь перехватить ее у входа на трибуну.

— Агнесс! –позвал я, расталкивая потихоньку покидающих поле гриффиндорцев. — Агнесс!

Наконец мне удалось ее заметить — спрятав лицо в черный шарф, О’Райли быстрым шагом шла к замку.

Я, держась на некотором расстоянии, последовал за ней. Мы вошли в замок через боковой вход и, миновав несколько крутых винтовых лестниц, оказались в Астрономической башне.

Агнесс толкнула одну из дверей — мы оказались в небольшом кабинете. На преподавательском столе стоял хрустальный шар. Пахло кофе. Вокруг мягких кресел, обитых бордовым бархатом, кружилась вековая пыль.

Спрятавшись за дверью, я наблюдал, как Агнесс, вытащив из-под стола большой чемодан, быстро складывает свои пожитки — шар, какие-то книги, несколько пробирок для зелий и мешочек кофейных зерен.

— Уезжаешь? — чей-то вкрадчивый голос заставил Агнесс остановиться. Она резко обернулась. За ее спиной стоял высокий мужчина.

-Да, — на выдохе сказала она. — Я не могу отдать им то, что принадлежит вашей семье.

-И что тебя ждет, если найдут? — я слышал, как у незнакомца дрожит голос.

— Тюрьма, Джордж, — Агнесс скептически улыбнулась.

Мужчина сделал шаг вперед — и я смог различить зачесанные набок темно-рыжие волосы, тонкие губы с опущенными уголками и небольшую морщину на переносице.

Джордж Уизли.

Агнесс, отбросив со лба выбившиеся из хвоста темные пряди, обняла Джорджа за плечи.

— За мной следят, — сказала она на выдохе.

— Велика новость, — Джордж накрыл ее руки своими. — Давай уедем. Свалим отсюда.

— Нет, — она обреченно покачала головой. — Сейчас. Кто-то за дверью. Уходи, нас не должны видеть вместе.

— Я…не уйду, — голос Джорджа дрогнул. — Почему ты постоянно следуешь каким-то правилам? Нужно то, нужно это.

-Ты не понимаешь! — в сердцах воскликнула Агнесс. — Я другая…Они охотятся за мной!

-Брось, Митчелл, — он только горько усмехнулся. — Ты просто американка. Ничего больше.

Я затаил дыхание. В щелку двери было видно, как Джордж, не оборачиваясь, встал на подоконник и выпрыгнул в окно.

На секунду мне даже показалось, что он, не дай Бог, решил покончить с собой, но в следующую секунду Джордж уже взмыл в крутом пике на метле.

Агнесс стояла, не шелохнувшись.

— Выходи, — наконец сказала она. — Я все равно тебя вижу.

Я выглянул из своего укрытия.

— Вуд? — лицо Агнесс было удивленным. — Ты же…не Вуд.

— В общем, нет, — ответил я. — Я не Вуд.

— У тебя другая аура, — Агнесс как будто посмотрела сквозь меня. — Кто ты такой?

— Нет, — резко выпалил я. — Сначала ты скажи, кто такая!

Агнесс тяжело вздохнула.

— Меня зовут Агнесс Митчелл.

— Куда делся твой ирландский акцент? — продолжил допрос я, заметив, что Агнесс говорила на американском английском.

— Ирландский акцент? — Агнесс посмотрела на меня странно.

— Кто ты? –повторил я.— Откуда ты знаешь Джорджа?

И тут взгляд Агнесс устремился куда-то вниз. В одно мгновение ока она оказалась рядом и вытащила из кармана моих брюк маховик.

Она посмотрела на меня еще более странно и, впившись мне в рукав мантии, прошептала:

— Меня зовут Агнесс Митчелл, я здесь по заданию департамента магии США.

— Я Саша, Саша Фирс, — пролепетал я, чувствуя, что даже через плотную ткань спортивной формы ногти Агнесс царапают мне кожу.

— Здесь я занимаю должность профессора прорицаний, — продолжила Агнесс. — Но на самом деле я ищу один предмет. Ты здесь, чтобы помочь мне, я вижу это.

— Кто бы мне самому помог, — я высвободил руку. — Вместо меня здесь должны были оказаться мои друзья. Умница Джеймс, смельчак Пакито и хитрюга Рокси. А не я.

— Пако и Рокси? — Агнесс удивленно подняла бровь. — И Джеймс. Джеймс вернулся?

— Да, говорят, в Индии погодка не очень, — попытался отшутиться я. — Дело в том, что я должен найти его дневник. Но я попал не в то время. Я промахнулся.

— Дневник? — Агнесс оживилась.

— Да, дневник! Там записи на язык змей! — воскликнул я. — Записи, которые помогут спасти Альбуса.

— Парсельтанг, -девушка кивнула. — Я знаю. Я сама искала их.

— Слушай, — происходящее начало потихоньку меня бесить. К тому же оборотное зелье переставало действовать, и я чувствовал, как к горлу подкатывает комок тошноты. — Тут все, кажется, всё знают. Все, кроме меня. А я застрял в чертовом прошлом! Я хочу назад в свое время! А еще меня бесишь ты, потому что постоянно говоришь загадками.

Агнесс устало опустилась в мягкое бархатное кресло.

— Я тебе все расскажу, — кивнула она. — Во всяком случае, все, что знаю на данный момент. У меня нет Омута памяти, поэтому придется просто слушать.

— Я согласен на «слушать», -кивнул я. — Еще раз очутиться в прошлом я не хочу.

Агнесс закрыла глаза.

— Как я уже сказала, меня зовут Агнесс Митчелл, — начала она медленно. — Я из Америки, из Бостона. Магглорожденная, что, впрочем, неважно. После окончания Института салемских ведьм стала работать на американский департамент магии. Что-то вроде вашего министерства. Скучная работенка, я тебе скажу. Американцы одержимы идеей компьютеризировать магию. Пытаются, но все заклинания пока — сплошное дерьмо. Так что сидишь, копаешься в бумажках. Но я неожиданно быстро продвинулась по служебной лестнице благодаря небольшому трюку, — тут Агнесс резко открыла глаза, и я вздрогнул. — Я вижу, — по ее лицу скользнула кривая усмешка.

— Видишь? — не понял я. — Что видишь?

— Провижу, — пояснила Агнесс.— У меня это начало получаться еще в школе — тогда я легко предсказывала результаты бейсбольных матчей. Но кроме этого — ничего. В школе мне подробно объяснили, что стать настоящей прорицательницей мне не получится. Пришлось податься в политику, — Агнесс, видимо, посчитав свою последнюю фразу довольно смешной, хохотнула.

— А дальше? — я был заинтригован.

— А дальше, — Агнесс снова закрыла глаза. — Дальше я пять лет копалась в бумажках, пока Гарри Поттера не посадили в Азкабан. Ты, наверное, не знаешь…Но мы не очень-то дружим с вашим министерством. Мы хотели подробностей. И правды. А вы плели какую-то околесицу про длинные аврорские командировки. И тогда, — Агнесс внезапно вскочила, и начала нарезать круги по кабинету, — меня послали сюда.

Подобраться как можно ближе. И — найти записи, доказывающие либо вину Поттера, либо…ее отсутствие. А небольшие трюки с предсказыванием только сыграли мне на руку.

-Как ты это сделала? — спросил я.

— Втереться в доверие к семейству Уизли — все-таки большинство носит эту фамилию, — Агнесс усмехнулась, — было нетрудно. «Сорванная башня» оказалась этаким проходным двором, где не боялись ни журналистов, ни американцев. Родственники Марисы Уизли, матери твоего друга Пако, эмигрировали в США. Я об этом знала. Все, что мне требовалось, просто подойти к ней после матча и передать привет от дядюшки Родриго и всех его пятерых внуков. Я тут же была приглашена на ужин.

— И ты, — мое лицо скривилось от отвращения, — стала… вынюхивать, да?

— Именно, -Агнесс кивнула. — Я назвалась Агнесс О’Райли и сказала своим новым друзьям почти правду. Я— новый профессор прорицаний из Бостона. Пришлось взять ирландскую фамилию, ведь у большинства волшебников в моем городе — ирландские корни. Приехала в Британию недавно, и у меня совсем нет друзей. А они только кивали «да, трудно найти хорошего прорицателя», «да, дядя Родриго всегда хотел жить среди магглов», да, да, да…

— Какая же ты дрянь, — не удержался я.

— Это еще не конец, — Агнесс бросила взгляд на окно. — Однажды я нашла записи. Мариса с Фредом уехали отдыхать в Брайтон, детей сплавили посмотреть очередной матч по квиддичу, и я смогла перерыть всю комнату Джеймса. Я нашла дневник в щели между полом и стеной. Он лежал так, что никто его бы никогда не заметил. Даже заклинание не достало бы. Но я искала долго и нашла. В моих руках было все. Доказательство вины сына Поттера, который скитался по Индии, даже не зная, что он, как обычный одиннадцатилетний мальчишка, сам закинул дневник куда глаза глядят.

— Ты забыла про Джорджа, — сказал я. — Фред с Марисой были в Брайтоне, дети — на квиддиче, а где же был Джордж?

— Пока я перерывала комнату его племянника, взрывая шкафы с вековыми фолиантами, поджигая портьеры и переворачивая все вверх дном, Джордж стоял и смотрел, — продолжила Агнесс. — Просто стоял и смотрел. Ничего не делал.

А потом я, зажав заветную тетрадку в руках, обернулась. И в сотый раз прокляла себя, что провидение так часто меня подводит. Он даже не направил на меня палочку.

« Что ты делаешь?» — спросил он, как будто я рисовала пейзаж или сажала цветы. Такое обыденное «что ты делаешь».

Я промолчала.

«Слушай, Агнесс, если это твое настоящее имя, — сказал тогда Джордж, спокойно осмотрев весь этот беспорядок. –Может, расскажешь, какого черта ты все здесь разнесла?»

И я рассказала все. Рассказала про работу на американцев, про дневник, про то, что вся моя дружба с его семьей — всего лишь способ подобраться к записям. И даже свою настоящую фамилию — и ту выдала.

— Почему?— прошептал я.

-Потому что я люблю Джорджа, — Агнесс развела руками. — За то время, что я дружила с Уизли, я успела его полюбить. Я смотрела на их семью, и мне ужасно хотелось, чтобы у меня было также. Дети. Любимая работа, а не все эти шпионские игры американского департамента. Большой дом. Каждый праздник— куча родственников. И я узнала Джорджа. Узнала его как человека. Узнала, что ему бывает одиноко, когда брат с женой уезжают в Брайтон на выходные. Что у него распался брак, который он с самого начала считал провальной идеей, но все равно женился. И мне тоже захотелось стать Уизли. Поэтому я все рассказала.

— Что дальше? — я не знал, как реагировать.

— За мной следят, — Агнесс прислонилась к каменной стене. — Американцы начали подозревать, что я что-то скрываю. Я должна отдать дневник. Но я не могу...Из-за Джорджа не могу. Когда меня найдут, то пожизненно посадят в тюрьму в Мексике как предателя. Мне некуда бежать. Значит, вместе со мной найдут и дневник…Тайна будет раскрыта.

— Он с тобой?! — воскликнул я. –Этот чертов дневник с тобой?

— Да, — Агнесс вытащила из внутреннего кармана мантии черную тетрадку. — Здесь…то заклинание.

— Предлагаю обмен, — уверенно заявил я. — Отдай мне тетрадку. В обмен получишь маховик. Беги на год вперед.Устраивайся на работу в британское министерство. Американцам пошли письмо о том, что тебя в запретном лесу кто-нибудь съел. Измени внешность. Пусть Агнесс Митчелл больше не будет. Пусть будет…Агнесс О’Райли. А дневник я заберу с собой. Даже если весь американский департамент магии приедет сюда, ничего не найдут! А потом мы спасем Альби. И все будет в порядке.

— Ты же…из будущего, — с сомнением посмотрела на меня Агнесс. — Значит, ты знаешь…

— Знаю! — закивал я.— Мы уже виделись.

— А ты не можешь со мной — тихо проговорила Агнесс. — Для тебя — это будет возврат в твою собственную систему координат. Этот маховик может перенести только меня, а ты застрянешь где-нибудь…

— Другого выхода нет, — я протянул руку.

Черная тетрадка легла в мою ладонь.

— И вот еще, — сказал я, прижимая заветный предмет к груди, — отправь меня в будущее! На семь лет вперед! Там изобретут нужный маховик, и я смогу попасть в свою систему! Попасть домой…

— Хорошо, — Агнесс намотала цепочку маховика себе на руку. — Готов?— Она начала крутить стрелки.

— И вот еще, — прокричал я. — Когда мы виделись, ты сказала, что мне поможет Крам! Как ты узнала?

— Кто ж его поймет, — Агнесс пожала плечами. — Иногда я правда делаю предсказания.

Это были последние слова Агнесс, которые я услышал.

Все исчезло.

...Вековая пыль все так же кружила в воздухе. Я открыл глаза — кабинет прорицаний почти не изменился. Только шторы были задернуты, и через маленькую щелочку в помещение пробивался солнечный свет. Отражаясь от хрустального шара на преподавательском столе, он бил мне прямо в лицо. Я зажмурился.

Было трудно представить, что я оказался в будущем — слишком уж все было таким же, как и раньше. Волшебники вообще мастера застревать в прошлом и оставлять все как есть. Я привстал и, потянувшись, прошелся по кабинету. Заглянул в хрустальный шар — оттуда на меня смотрел испуганный парнишка в спортивной мантии не по размеру. Никакого будущего в шару я не увидел. Будущее было вокруг.

Я понял, что надо выбираться и приоткрыл тяжелую дверь. По лестнице спускался на цыпочках, то и дело припадая к стене. Наконец вдали забрезжил свет — впереди был один из коридоров. В мои времена он всегда пустовал — не так уж и много в Хогвартсе было тех, кто ходит на прорицания. Но сегодня оттуда доносились голоса. Я спрятался за стенкой и выглянул.

Там было не просто много народа. Там было очень много народа. Ученики болтали, хлопали дверями в комнаты и даже устраивали дуэли на палочках, что было строжайше запрещено правилами школы.

Какая-то девчонка с метлой наперевес прошла совсем рядом с моим укрытием. Я испуганно вжался в стену, но потом любопытство все же взяло надо мной верх. Девочка все еще стояла неподалеку, разговаривая с кем-то из знакомых, и я непроизвольно начал разглядывать ее метлу. Никогда раньше такой не видел. Судя по фирменному черному древку, это явно была “Молния”, но “Молния” новая, маневренная, и я ужасно позавидовал ее хозяйке — девчонке лет шестнадцати со спутанными черными волосами, затянутыми в неаккуратный хвост. Она, одетая в ярко-красную длинную мантию, вскинула руки, как будто не в силах что-то доказать своему собеседнику. Левая кисть была забинтована. Вот тут-то меня и осенило. Мантия. Студенты Хогвартса носили простые черные мантии с эмблемой факультета. Красные,но короткие, спортивные, были только у сборной Гриффиндора по квиддичу... Такая же мантия, длинная, ярко-алого цвета, подпоясаная грубым кожаным ремнем, могла принадлежать только... студенту Дурмстранга. Я знал это. В биографиях известных спортсменов часто печатали школьные фотографии. В ужасе я оглядел учеников — мантии красные, мантии синие. Ни одной черной ученической мантии Хогвартса. В ужасе я стянул вудовскую мантию и забросил в угол — в футболке, пусть и форменной, я не так отличался от остальных.

Сделав глубокий вздох, я шагнул вперед. Никто не обратил внимания, и тогда я бросился бежать — подальше от всех этих студентов Дурмстранга, что бы они ни делали в Хогвартсе.

Бегом я спустился на несколько этажей вниз, с радостью обнаружив, что студенты Хогвартса пока еще здесь участся.

“Зачем они сюда приехали?”, — думал я, оглядываясь на людей в красных и синих мантиях.

Ноги сами привели меня в Главный зал. Было время ланча, гриффиндорский стол был весь занят. Кое-как я сел с краю и уставился в тарелку с фруктами. Вообще-то, я был порядком голоден, но мысли не давали сосредоточиться на еде.

— Ты уже отдал свой голос? — от тихого вопроса моего соседа по столу я подскочил.

Девочка лет пяти испуганно смотрела на меня.

— Ты странный, — заключила она. — Так уже проглосовал?

— Сколько тебе лет? — не удержался я.

— Пять с половиной, — улыбнулась она. — Меня зовут Джорджина. Джорджина Луиса Каталина.

— Очень приятно, — буркнул я.

— Не так уж тебе и приятно, судя по твоему лицу. — Джорджина пожала плечами. — Так ты за кого?

— Слушай, — на ходу начал придумывать я. — Меня тут вчера шарахнуло заклятием забвения. Я ничего не помню. Можешь ввести в курс дела, что тут вообще происходит?

— Почему здесь студенты Дурмстранга?

— Потому что идет юниорский чемпионат мира по квиддичу, — казалось, Джорджина была очень довольна. — Тут и Шармбатон тоже! И куча гостей.

— Аааа, — протянул я. — Тогда понятно. И кто фаворит?

— Хогвартс после двух матчей, — прошептала Джорджина. — Дурмстранг на втором. Тут вчера такое было!..Загонщик Хогвартса вырубил ловца Дурмстранга! И выиграли! Сейчас такое противостояние начнется! Крам этого никогда не простит! — Джорджина заговорщицки подмигнула.

— Крам здесь? — спросил я.

— Конечно, — Джорджина пожала плечами. — Где же ей еще быть?

— Ей? -округлил глаза я.

— Да я тебе говорю, — Джорджина посмотрела на меня, как на идиота.— Загонщик Хога вырубил ловца Дурмстранга! А ловец Дурмстранга — Крам! Станимира Крам!Кому же еще, по-твоему, быть ловцом Дурмстранга?

— Кто такая Стэни...Стани...Станимира Крам?

— Вот она, — Джорджина показала пальцем на слизеринский стол. — Смотри!

Я тотчас увидел девчонку с классной метлой, которую до этого встретил в коридоре. Она, ссутулившись, видела на краешке стула и пыталась съесть свой скромный ланч — сендвич и яблоко. Ела она одной рукой, другая, перебинтованная, лежала на коленях. Черные спутанные волосы то и дело падали ей на лоб, и она, явно нервничая, резко убирала их назад, при этом то и дело роняя яблоко на стол.

Люди смотрели на нее с любопытством, нашелся даже какой-то умник, который принялся ее фотографировать. Станимира, нервничая еще сильнее, вздрогнула от громкого щелчка фотоаппарата.

Мне отчего-то стало ее очень жалко.

— Она потрясающий ловец! — шептала мне в ухо Джорджина, — Ей шестнадцать, а за нее уже борются несколько команд. Вот бы она играла в “Осах”!

Когда я рассмотрел лицо Станимиры, то сразу понял, что она не могла быть никем иным, кроме как дочерью Виктора. Она, как и ее брат Хьюго, была очень похожа на отца — широкие брови, крупный нос и высокие скулы, сильно отличавшие ее от утонченных шармбатонских красавиц, сидящих рядом.

Казалось, она сутулилась потому, что стеснялась. Такой резкий контраст был между ней и аккуратными студентками Шармбатона и нашими слизеринками.

— Так что случилось на матче? — спросил я Джорджину, сгорая от любопытства.

— Наш загонщик, он же капитан, придумал классный тактический ход, — начала быстро объяснять Джорджина. Надо сказать, для своих лет она шикарно разбиралась в квиддиче. — Так вот, он хорошо понимал, что ловец Хогвартса гораздо слабее Станимиры. Ей ничего не составит поймать снитч первой. И тогда он в прямом смысле сел ей на хвост, оставив второго загонщика прикрывать вратаря и охотников.Дурмстранговские загонщики, обезумев от счастья, бросились обстреливать почти беззащитных охотников и голкипера. Станимире дали найти снитч, погнаться за ним, но в тот момент, когда она была уже готова его схватить, точный удар бладжера сбил ее с метлы. Снитч же легко был перехвачен ловцом Хога.

— Все по правилам, — промычал я. — Но как-то жестоко. И команду жалко. Они же все в синяках, да?

Да, -Джорджина кивнула. — Но когда играет ловец такого уровня, приходится чем-то жертвовать.

Я увлекся. Я слишком любил квиддич и просто не мог отказаться от парочки спортивных историй. Но тут меня осенила внезапная догадка.

— Слушай, а кто капитан сборной Хогвартса?

— Фрэнк. Фрэнк по прозвищу Breakneck — Сорвиголова, — не без гордости заявила Джорджина. Он тут самый лучший. Так ты за кого проголосовал? Как думаешь, кто кого в финале сделает? Хогвартс или Дурмстранг?

В этот самый момент я услышал странные перешептывания. Взгляды всех людей в зале были устремлены на дверь, и я тоже повернулся.

В Зал вошел высокий и крепкий парень в черной спортивной мантии с эмблемой Хогвартса. Все столы встретили его громогласными аплодисментами, только Станимира Крам, еще сильнее ссутулившись, буквально вжалась в стул. Как назло, ни одного студента из ее школы рядом не было.

Этот парень был явно чем-то недоволен. Не обращая внимания на своих поклонников, он поискал взглядом кого-то в толпе. Крам еще сильнее опустила голову.

— О! Кого я вижу, Стэн! — парень сложил руки на груди. — Запомни, мы выиграем Чемпионат . Даже если мне придется пробить бладжером твою голову.

— Отстань, Фрэнк, — глаза Станимиры полыхали злобой. — Даже если ты мне и вторую руку сломаешь, я все равно поймаю снитч.

— Что-то не очень тебе это удается, — хмыкнул Фрэнк, пригладив рукой темно-каштановые, с едва заметной рыжиной, волосы, собранные сзади в короткий хвост.

— Это Фрэнк, — Джорджина улыбалась. — Он самый лучший загонщик!

Я смотрел на Фрэнка. Высокий, крепкий — действительно, должен быть идеальным загонщиком. Вздернутый на кончике нос, брови вразлет, карие глаза. И челка, которую он то и дело отбрасывал со лба.

— Пако! — прошептал я, все еще завороженно смотря на крепкого парня в черной спортивной мантии. -Это Пако!

— Вообще-то, только члены семьи могут называть его Пако, — удивленно протянула Джорджина. — И очень близкие друзья. Для остальных он Фрэнк.

Фрэнк. Такой вот английский вариант имени “Франсиско”. Мне не понравился этот Фрэнк — у него было мало общего с моим лучшим другом Пако. Пако был добрым и никогда не обижал слабых. И еще Пако был настоящим капитаном, он бы никогда не подставил свою команду под удары бладжеров. Пако защищал меня от Джесси Вуда. Пако , конечно, хоть и вредничал частенько, все равно верил в мой талант.

Почему он ее обижает? — сцепил зубы я . — Он же...моральный урод какой-то!

Я не знаю, — Джорджина пожала плечами. — Но мама говорит, он в нее влюблен. А так мой брат хороший. Очень хороший.

Я резко обернулся. Джорджина сидела на стуле, жевала сендвич и с интересом на меня поглядывала.

— Ты...дочь Марисы и Фреда? -присвистнул я. — Сестра Пако?!

— Какой ты умный, — ехидно улыбнулась девчонка. — Мне жутко повезло попасть на чемпионат, потому что мама здесь. Я очень просила взять меня с собой!Она, кстати, скоро будет тут!

— О, нет! — вырвалось у меня, и я вскочил из-за стола.

Пако тем временем направился к выходу. Я не нашел лучшего решения, чем пойти за ним , и,миновав несколько этажей, попасть в гостиную Гриффиндора. Пако был очень зол. Только портрет пропустил нас в комнату, как он, перепрыгнув через кресло, накинулся на какого-то парня и со всей дури ударил его кулаком в грудь.

Его оппонент, однако, ловко увернулся .

— Тише, брат! — он потряс разъяренного Пако за плечи. -Тише!

— Я убью тебя, Фирс! -Пако попробовал снова замахнуться, но у него не получилось.

Я же стоял и смотрел на коротко стриженного блондина в точно такой же черной спортивной мантии, как и у моего друга.

Стоял и смотрел на себя.

Я был высоким, но все же чуть ниже Пако, как мне тогда показалось. Волосы были как-то модно пострижены, что я нашел очень удачным. Лицо вытянулось и приобрело некий оттенок мужественности. Также мужественности добавляла короткая светлая щетина, украшающая мои щеки и подбородок. Короткая черная мантия с эмблемой Хогвартса была мне как раз впору: под ее широкими рукавами с красной подкладкой виднелись щитки, доходившие до локтей, — привилегия всех вратарей крупных команд. Я в сборной Хогвартса по квиддичу! И я выгляжу круто! В тот момент я подумал, что будущее ко мне повернулось отнюдь не местом пониже спины, а лицом.

Спрятавшись за креслом, я с упоением наблюдал продолжение сцены. Пако явно хотел меня прибить, но этот новый, повзрослевший я, совсем его не боялся, ловко уворачиваясь от всех ударов загонщика. Наконец Пако изловчился и, высвободившись от захвата, вмазал мне по носу. Пошла кровь.—С ума сошел, — воскликнул я, вытирая расквашенный нос рукавом новенькой мантии.

—Ты спал с ней, Фирс! — Пако оскалился, как лев, и приготовился к прыжку

—Я с ней не спал, — ответил я холодно.

— Я обещал тебе. Я держу слово.

—Я знаю тебя, Фирс, — Пако ходил кругами по комнате. — Ты мог легко забыть о своем обещании. Или сделать это...случайно! О да, вполне в твоем стиле.

—Ты болен, Уизли, — новый я посмотрел на друга исподлобья.— Ты хоть понимаешь, что несешь?

Пако не ответил на оскорбление. Он присел на краешек дивана и резким взмахом руки зажег камин.

—Ты пойми, — он поднял глаза. — Рокси — все, что у меня есть. Я не могу допустить, чтобы ее кто-то обидел! А если...она тебе надоест? И ты ее бросишь? Кому она потом будет нужна?

—Пако, — я присел рядом. — Я ее не брошу. И не обижу.

—Это в вашем магловском мире, — начал Пако, — Можно бросать, трахаться, потом жениться на других. Вы как животные, честное слово. У нас все по-другому. Мы чтим традиции и сохраняем волшебную кровь.

—Что ж ты на Слизерине-то не оказался, борец за чистоту крови! — за эту фразу я тут же получил еще один удар, на этот раз в плечо.

— Пако, мы поженимся через год! Дай мне только получить свое место в “Осах”, начать зарабатывать деньги! Дай мне хоть чуть-чуть времени!

На этой фразе я, то есть тот я, который прятал свой трусливый зад за креслом, чуть не поперхнулся. Я?! Жениться?! На Рокси Уизли?! Перспектива скорой женитьбы совершенно меня не радовала, правда, я не успел понять, чему именно я противился — женитьбе как факту или тому, что жениться придется на Рокси. Пако, как ни странно, новость о моем вступлении в законный брак переварил нормально, даже хорошо. На его лице появилась довольная ухмылка, будто он только того и хотел, как сбагрить свою драгоценную сестрицу мне. Как ни странно, моя будущая суженая не заставила себя долго ждать и появилась на лестнице, ведущей в спальни.

Признаюсь, увидев Рокси, я тут же решил хорошенько обдумать мысль о свадьбе. Клянусь, она была самой красивой девчонкой в Хогвартсе. Да, я знаю, о чем вы спросите. Гораздо красивее Мари-Виктуар. На ней была вся та же черная мантия сборной, волнистые волосы красиво рассыпались по плечам, а нежность смуглой кожи оттенял здоровенный синяк под глазом, кое-как залепленный пластырем. На руках тоже виднелись ссадины — видимо, в прошлом матче, когда Пако гонялся за Крам, все удары дурмстранговских загонщиков приняла на себя Рокси. Ее, однако, это мало волновало.

—Привет, птичка, — новый я послал Рокси воздушный поцелуй и заржал басом.

У нас с Пако одновременно скривились лица.

В ответ Рокси радостно помахала каким-то листком бумаги и, приняв картинную позу, начала декламировать то, что в этом листке было написано.А написано было следующее:

Тают блики от свечей

И кипит котел.

Всю мою любовь к тебе

Брошу я в костер...

На слове “костер” побледневший Пако в два прыжка настиг сестру и грубо вырвал листок из ее рук.

—Пако, — обиженно протянула Рокси.— Да ладно тебе! Это даже мило!

—Отстань, — Пако скомкал листок и сунул его в карман мантии.

— Не лезь не в свое дело!—Котел-костер, — это просто супер-рифма! — новый я держался за бока. — Ты просто поэт, брат!

Пако хотел мне врезать, но его кулак остановился на середине пути.

—Мудак, — зло бросил он и пошел в сторону спальни.

Рокси присела рядом со мной.—Может, зря мы так? — она положила голову мне на плечо.

—А что? Разговоры на него не действуют, — я обнял Рокси одной рукой. — Он же ее любит. И, зная Пако, будет любить всю жизнь. Он однолюб.

—А Стэн? Она его любит? — спросила Рокси.

—Ну, если учесть, что он сломал ей кисть в предыдущем матче, даже не знаю. По-моему, она его боится. Я бы на ее месте тоже его боялся, — грустно усмехнулся я.

—А ты? — Рокси сильнее прижалась ко мне. — Ты же будешь любить меня всю жизнь?

Ответа я не услышал, зато услышал характерные чавкающие звуки, убеждающие меня в том, что у повзрослевшего Саши уже давно был и первый поцелуй, и не только он. Почувствовав в горле характерный комок, я понял, что надо валить.

Пользуясь случаем, что эти двое сидели, будто склеенные супер-клеем, я неслышно отодвинул портрет и бросился бежать из гриффиндорской башни.

“Что мне делать?”, — мысли лихорадочно крутились в голове, но тут кто-то меня отвлек.

Станимира Крам, давясь слезами и закрывая лицо рукавом мантии, проскользнула в какую-то дверь.

—А что, если, — сказал я сам себе.— Мне поможет Крам? Ведь именно об этом говорила Агнесс.

Я приник к замочной скважине. Станимира сидела на узкой кровати и рыдала взахлеб.

—Здравствуй, — послышался чей-то вкрадчивый голос, и мы со Станимирой одновременно вздрогнули.

В углу комнаты стояла, опираясь левой рукой на метлу, молодая женщина. Правую она приложила к груди в знак приветствия — я знал, что с древних времен так здороваются студенты Дурмстранга.

—Привет, — не слишком вежливо ответила Крам. — Как вы вошли?

—Здоровайся со мной, как полагается, — сказала женщина сухо.— Не позорь честь нашей школы. И закрывай окна, если не ждешь гостей.

Станимира нехотя поднялась, вытянулась по струнке и приложила кулак к груди.Женщина мигом повеселела. Она прислонила метлу к стенке, а сама присела на краешек стола, случайно задев лежащий на нем сверток, и стала разглядывать Станимиру с неподдельным любопытством. Я знал эту женщину, хоть она и немного изменилась с тех пор, как мы виделись в последний раз. Ее звали Мариса Уизли. Мать Пако выглядела уставшей: среди копны черных, как смоль, волос, пробивалась единственная тонкая седая прядь, под глазами залегли синяки.

—Ты выросла, — улыбнулась она. — Как дела в школе?

—Никак, — Крам отвернулась. — Я не специалист ни в темной магии, ни в домашнем колдовстве. А чего еще ждать от Дурмстранга?

—Да, это старичье считает, что нормальная ведьма должна уметь мыть пол тридцатью магическими способами, — понимающе покачала голвой Мариса.

—На последних курсах только это и будет изучаться, — Станимира сказала тихо.

—Они обязательны только для тех, кто захочет поступить в магистратуру и преподавать, — парировала Мариса.

—Мне некуда идти, — Станимира впервые посмотрела собеседнице в глаза.

—Твой отец уехал тренировать сборную. Это очень почетно, — ответила тренер Уизли.

—И что? Жить с отцом? Мотаться с континента на континент? В сборной уже есть ловец, и очень хороший, — Станимира глубоко вздохнула.

—Как насчет других предложений?

—“Пушшки Педдлз”, ненавижу их. — Крам поморщилась. — “Пражские ястребы” — отлично, но берут только в запас. Болгарская “София”...Я не хочу возвращаться в Болгарию!

—И “Уимбурнские Осы”, — закончила Мариса. —Нет, — тихо произнесла Крам. — Я не хочу в вашу команду.

—Почему? — Мариса подняла бровь.

—Мне...она не нравится, — протянула Станимира.

—Вот как, — губы Марисы изогнулись в кривой усмешке. — Знаешь, какой потрясающий луковый суп получается от одного заклинания! Пальчики оближешь!

—Хватит, — Крам подняла на Марису глаза. — Вот в кого ваш сын такой злой.

—Мой сын не злой, — Мариса улыбалась. — Ты не хочешь играть в “Осах”, потому что он будет играть там же?

—Да, — послышался тихий ответ.

—Он не будет там играть. Он отказался от всех предложений и поедет в сборную Аргентины. Я даже рада, что мой старый тренер выбьет из него всю дурь.

Станимира попыталась улыбнуться.

—Стани, — Мариса присела рядом. — Я знаю, что мать бросила тебя, когда тебе было девять. Но твой папа очень старался. Очень. Мы с ним — лучшие друзья, и через многое прошли. Но он теперь в сборной, это великая честь. Нам с Захарией тяжеловато вдвоем приходится. У меня, к тому же, двое детей и свекровь, которая была бы лучшей на курсе магического домоводства в Дурмстранге, — Мариса усмехнулась. — Нам очень нужен ловец. Три тысячи галеонов в месяц — это сначала. И место в основном составе.

—Ладно,— наконец сказала Станимира. — Только мне жить негде. Мне еще два года до теста на аппарацию.

—Живи у нас, — сказала Мариса. — Наш с Фредом скромный домик — к твоим услугам.

—Хорошо, — вздохнула Станимира. Хорошо, тренер Уизли. Отец будет счастлив.

—Да, это точно. Ты настоящая умница, — Мариса кивнула на сверток, лежащий на столе. — Подарки от поклонников?

—Нееет, — Станимира дотянулась до предмета и задумчиво повертела его в руках. — Сова сегодня принесла. Я еще не открывала. Там была записка — “Помогите С.” и подпись “А.” Вы знаете, что это может значить?

—Нет, — Мариса пожала плечами. Понятия не имею.

—Вот еще, что странно. Там была еще одна записка, от отделения магической почты в Глазго. Это письмо пролежало там семь лет! Его велено было доставить именно сегодня, именно мне.

Я сразу же обо всем догадался. Сквозь оберточную бумагу, в некоторых местах надорванную когтистыми совиными лапами, проблескивала толстая цепочка.Маховик времени.Помогите Саше. Агнесс.

Я еле дождался, пока Мариса Уизли, на прощание прижав кулак к груди, вылетит в открытое окно и скроется в облаках. После того, как Крам осталась одна, я, собравшись с духом, толкнул дверь и сказал как можно более непринужденно:

-Привет, Стани, будешь играть в “Осах”?

Если вы мне поверили, что совершили большую ошибку. На самом деле все было немного не так. Я минут десять сидел на корточках перед дверью и смотрел, как Крам, усевшись а подоконник, подставила лицо теплому весеннему солнцу, которое уже закатывалось за горизонт. Однако через некоторое время она нервно оглянулась и, не успел я опомниться, в два прыжка оказалась у двери и отперла ее, не раздумывая.

Дверь открывалась вовутрь, и я ввалился в комнату, прямо под ноги Станимире, которая, приняв воинственную позу, зажала в здоровой руке “Молнию”.

Увидев меня, она опустила метлу и даже помогла мне подняться.

— Привет, — сказал я, выпрямившись. — Мне, кажется, нужна твоя помощь.

Она обошла вокруг меня два раза, шелестя длинной красной мантией.

— Ты кто? — наконец спросила она, и я не мог не улыбнуться ее акценту.

— Я Саша Фирс.

— Да ладно? — Крам посмотрела мне в глаза. — Не врет, — пробормотала она, и присев на кровать, удивленно на меня уставилась.

— Я из прошлого, — выдохнул я и зачем-то добавил. — Правда.

— Я знаю, — ответила Крам,— что правда.

Она молчала. Я подошел к столу и взял маховик.

— Ты знаешь Агнесс О'Райли? — спросил я

— Нет. Я вообще никого здесь не знаю.

Говорила она резко, напряженно, я видел, как дрожала ее рука, сжатая в кулак. Даже на другой руке, травмированной, нервно дернулись пальцы.

— Это она прислала тебе маховик, — сказал я. — Только он не может вернуть меня в прошлое. Там какая-то пресловутая система координат. Я ее не понимаю.

Станимира аккуратно взяла маховик из моих рук и внимательно его осмотрела.

— Темные искусства, — губы ее растянулись в кривой усмешке. — Управление временем — всегда темная магия. Почему ты считаешь, что я должна тебе помочь?

— Я...просто прошу о помощи, — пробормотал я растерянно.

— Саша Фирс, — Крам смотрела на меня исподлобья. — Мы никогда с тобой не общались. И, может быть, зря. Хотя компания, которой ты так глупо предан, оставляет желать лучшего.

— Пако и Рокси очень хорошие! — выпалил я. — Очень!

— Пако? — правая бровь Станимиры изогнулась дугой, но она мгновенно преодолела охватившее ее чувство удивления, и ее лицо стало прежней напряженной маской. — И Рокси. Идиотка, которой лучше рекламировать лифчики, чем играть в квиддич. Зачем она только этим занимается? А вот что из себя представляешь ты — она сделала длинную, почти театральную паузу. — Я не знаю.

Мне хотелось защитить Рокси, но я не стал. Мне отчего-то самому стало противно от того, кем стали мои друзья. Футбольной командой из дешевой американской комедии. Пако издевался над девочкой, в которую был влюблен. Мы с Рокси издевались над Пако.

— Слушай, — наконец сказал я, — Пако мерзко себя ведет, я знаю, но он не такой плохой. Во всяком случае, был не таким плохим.

В этот момент губы Станимиры дрогнули и она резко отвернулась, сделав вид, что любуется пейзажем за окном.

— Бладжеры, — это еще ничего.— она усмехнулась,— если бы он не говорил в каждом своем интервью “Пророку”, что я уродина и тупая овца, было бы можно жить.

— Ты не уродина, — сказал я. — У тебя как бы...внутренняя красота.

Про внутреннюю красоту мне часто говорила мать. Она считала, что “внутренняя красота” — это некая субстанция внутри человека, которая делает даже некрасивые черты красивыми. Я не был уверен в том, что эта пресловутая особая красота существует — для меня нос Станимиры Крам так и оставался большим, движения резкими, а спина — сутулой. Ничего не изменилось.

— Так как я могу тебе помочь? — спросила она наконец, присев на подоконник.

— Отправь меня в прошлое, как-нибудь! — взмолился я. — Ты хотя бы понимаешь эту систему координат!

Крам взглянула на маховик, все еще зажатый в ее руке.

— Это темная магия, — уклончиво пояснила она. — Но можно попробовать. Ты хочешь вернуться назад?

— Да! — выпалил я. — Я уже сделал здесь все, что нужно.

— Я могу помочь тебе вернуться в твой мир, твое прошлое, как ты говоришь, в твою систему координат. Но остальное зависит от тебя. Думай о своем времени, о своих друзьях. О том, как они там. Управление временем — всегда дело личное. Для кого-то — полчаса — это вечность, для кого-то жизнь пролетает как одно мгновение. Дай мне некоторое время.

Я присел на кровать и глаза мои начали слипаться. Крам, достав из ящика палочку, села за стол и склонилась над маховиком. Периодически мелькали короткие вспышки белого света, слышились заклинания на неизвестном мне языке, но я уже спал. Станимира разбудила меня глубокой ночью.

— Вот, сказала она, протягивая мне маховик. — Я кое-что исправила. Теперь просто поставь час и день и думай о своем времени.

Я вспомнил Рокси, которая в день нашего знакомства тоже учила меня думать и представлять. Тогда это сработало, но сработает ли сегодня? Я дрожащими руками покрутил стрелки маховика и стал вспоминать тот день, как на нас с друзьями напал Тедди Люпин, а Хьюго, вероятный брат Станимиры, нас спас. Тогда Пако был добрым и не был ни в кого влюблен.

— Стани, — вдруг сказал я. — Он тебя очень любит! Он пишет дурацкие стихи про котел и костер, и еще про что-то, я особо не разобрал.

Станимира смутилась.

— Он уезжает, — сказала она. — В Аргентину.

— Ну и что, подумаешь! Сдаст тест на аппарацию, в конце концов!

Она улыбнулась и в этот момент (я готов поклясться!) я кажется разглядел ту самую внутреннюю красоту, о которой мне говорила мать.

Мои мысли снова вернулись к Хогвартсу, к Пако, Рокси и Джеймсу, который получит свой дневник и расколдует Альбуса. Слишком моя жизнь изменилась с тех пор, как выяснилось, что я волшебник. Я уже даже почти привык — сначала все казалось жутко непривычным и местами глупым. Помню, как сестра притащила меня в магазин братцев Уизли, и там я познакомился с Фредом-старшим. Именно его, спеца по части розыгрышей и шалостей, Пако всегда мечтал превзойти...

Все закружилось, и меня начало подташнивать. Где-то вдалеке осталось лицо Станимиры и очертания комнаты — в последний раз мелькнула перед глазами новенькая “Молния” и письменный стол — и все исчезло.

Я ничком лежал на траве.

Уже давно рассвело.

Я кое-как приподнялся на локтях и огляделся — валялся я недалеко от Хогвартских оранжерей.

Все выглядело так, как и в моем времени, и я счастливо выдохнул. Кажется я дома. Наконец-то я дома.

“Наступило утро следующего дня, — думал я. — Пако и Рокси спокойно спят в своих кроватях, ожидая моего возвращения. А мне ведь столько всего рассказать! И самое главное, я привез дневник Джеймса!”

Гордость от того, что я нашел те самые записи на парсельтанге, так распирала меня, что я начал радостно пританцовывать и даже подпрыгивать на одной ноге. Я молодец! Я справился! Я лучше всех!

* * *

Внезапно Саша вздрогнул — со стороны оранжереи послышались голоса.

— Вон! Все трое — вон!

Из оранжереи, держась за бока от неистового хохота, вышли трое: двое одинаковых рыжих мальчишек и их друг, чернокожий и худощавый, весь перемазанный мокрой и рыхлой землей.

Саша на секунду остолбенел — у него похолодели руки и даже от пережитого шока чуть заострился кончик курносого носа. Он знал и рыжих, и чернокожего: не так уж и сильно изменились черты их лиц за прошедшие годы. Близнецы Уизли и Ли Джордан. В приступе паники Саша огляделся и бросился бежать, не разбирая дороги.

Он даже не заметил, как из кармана брюк выпал дневник — не тот, который принадлежал Джеймсу, а его, Дневник чемпиона, который он бережно вел в последние два месяца.

Саша, дрожа от ужаса, добежал о западных ворот замка и остановился. Дальше было нельзя. Он попал в слишком глубокое прошлое, и нельзя было быть замеченным. Никак нельзя. И, спрятавшись за большим камнем, он присел на корточки и попытался привести мысли в порядок.

Он сидел так час, два, а может, и больше, пока не потерял счет времени.

“Что мне делать? — шептал он, сжимая цепочку от маховика. — Как мне отсюда выбраться?”

Решение пришло не сразу, но почти сразу он в нем утвердился — надо пойти к МакГонагалл и обо всем ей рассказать. Она обязательно вернет его домой, а по возвращении выгонит из школы, даже не дав сдать выпускные экзамены.

Пожалуй, лучше быть выгнанным из школы, чем застрять не в своем времени.

Пользоваться маховиком самостоятельно Саша боялся — уже не раз эта мудреная штука заводила его не туда, куда нужно. Если быть честным, то еще ни разу Саша не попал в то время, в которое хотел.

Чуть слышно Саша начал всхлипывать — он нашел записи Джеймса, поймал двойной квоффл, помог сбежать Агнесс и сказал Станимире, что в нее влюблен Пако... Но он никак не может вернуться домой!

Эй, парень! — послышался рядом голос, и Саша вздрогнул.

Перед ним возник рыжеволосый мальчик в порванной ученической мантии и съехавшим значком факультета Гриффиндор. Другой мальчик выглядывал из-за его плеча и показывал Саше язык. От первого он отличался разве что тем, что порвал мантию в других местах.

Чернокожий возник сзади и загородил Саше путь к отступлению.

— Эй, парень, я Фред! — первый мальчик протянул Фирсу грязную ладошку.

— А я Джордж!

— Я Ли!

Еще две перемазанные в грязи руки потянулись к Саше, и он по очереди их пожал.

В полутемной гриффиндорской гостиной расположились четверо — Саша с наслаждением жевал принесенный Джорджем сэндвич и отогревал у камина продрогшие после всех путешествий ноги.

— И вот, — закончил он, давясь хлебом, — Так у меня и оказались записи Джеймса. И теперь я как-то должен вернуться, но не знаю как.

-А Пако — он какой? –бесцеремонно перебил его Фред.— Он похож на меня?

— Да, — растерянно кивнул Саша. — У него тоже веснушки и нос прям как твой. Но у него темные волосы…Такие…ну, в общем, темные.

— А Фред-младший? А Рокси? — Джордж ерзал в кресле.

И Саша обреченно повторил:

— Рокси чем-то похожа на тебя внешне, но не сильно. Она очень веселая и любит всякие шутки.

-Шутки! — Фред и Джордж счастливо переглянулись. Похоже, будущее их вполне устраивало.

Саша уже рассказал и про магазин, и про детей, и про квиддич — рассказал все, что знал, но близнецы продолжали задавать вопросы. Ли, узнав, что станет судьей, тоже в долгу не оставался — его интересовали и правила квиддича, и новые игроки, но, в основном, конечно, результаты матчей — хитрый Джордан планировал выиграть кругленькую сумму.

Саша, как назло, врать совершенно не умел и поэтому сливал всю информацию без разбора — говорить правду было легче, чем выдумывать всякие небылицы.

— Слушай, кто выиграет на следующем чемпионате мира? — спросил Джордж.

— Болгары. — выдохнул Саша недовольно.

— А через один? — не унимались близнецы

— Ирландцы, — хмыкнул Саша.

— Ничего себе! — близнецы радостно переглянулись.

— Да, — Саша проклял себя за то, что читал всю историю квиддича. — Они встретятся в финале с болгарами, и Крам поймает снитч. Но выиграют ирландцы по очкам.

— Так бывает вообще? — Джордж вытаращил глаза.

-Бывает,— Саша посмотрел исподлобья. — А хочешь еще кое-что расскажу? В четвертьфинале англичане встретятся с Аргентиной, и это будет дебют твоей жены, Фред!

— Ах да, я же женатый человек! — Фред заржал. — Как так — я женат, а Джорджи нет!

Саша пропустил реплику Фреда мимо ушей. Он устал и от семейных связей Уизли, и от того, что нужно было рассказывать будущее. Пожалуй, близнецы Уизли бесили его примерно так же, как Пако и Рокси. Ли его тоже раздражал, но не сильно. Саша объяснил это тем, что в Ли он не видел раздражающих черт его закадычных приятелей. Фред выпятил нижнюю губу и взлохматил ладонью челку — жест, от которого Сашу передернуло. Именно так делал Пако.

— А потом Аргентина в полуфинале проиграет Болгарии, а там будет играть ваш общий дружок Виктор Крам, который будет в жуткой ссоре с вашим братом Роном, а с вами будет дружить! — выпалил Саша в конце и устало опустился в мягкое кресло.

— Кто такой Крам? — с нескрываемым любопытством спросили близнецы, и Саша тихо заскулил.

— Я хочу домой, — прошептал он, поднимая глаза к потолку. — Как же я хочу домой.

Его подташнивало, казалось, что несильный запах гари, сопровождающий каждое перемещение во времени въелся в футболку и смешался с запахом грязи и пота. Хотелось закрыть глаза и оказаться в спальне, где на соседней кровати дремал уставший от изучения ЗОТИ Пако. Хотелось назад, где был вредный Джесси Вуд, квиддич и кудрявая голова Рокси, каждое утро показывающаяся у них в комнате. Саша открывал и закрывал глаза несколько раз — гостиная Гриффиндора не менялась, только за окном темнело. В соседнем кресле сидел Джордж, Фред расположился на ковре, прямо у камина. Ли подпирал локтями спинку кресла Джорджа.

— Слушай, — Джордж задумчиво почесал подбородок. — У тебя же есть маховик. Так почему бы тебе не отправиться домой сейчас? Что тебе мешает?

— Я постоянно попадаю не туда, — грустно сказал Саша. — Я уже хотел домой. А попал к вам.

— Дела, — сказал Ли. — Ты, должно быть, что-то делаешь неправильно!

— Не туда крутишь стрелки! — с видом эксперта заявил Джордж

— Неправильно держишь штуковину! — поддакнул ему Фред

-Не той рукой! — улыбнулся Джордж. — Ты какой рукой его всегда его держишь?

— Я не знаю, — Саша растерялся.

— Нельзя держать маховик правой рукой, если ты левша.

-Если ты левша, вообще лучше ничего не держать, все равно вывалится! — продолжил за брата Фред. –Джордж левша, он точно не отправит тебя домой!

Прошло еще минуты две, прежде чем Саша понял, что Уизли над ним шутят.

— Вы все ужасны, — он оглядел радостно смеющуюся троицу.

— Да ладно тебе, — отмахнулся Фред. — Мы отправим тебя в твое будущее, парень. Ты, наверное, что-то делаешь не так.

— Что я делаю не так?! — Саша вскочил и стал ходить взад-вперед по гостиной. — Не исключено, что я где-то ошибаюсь, но я же не знаю, где! Я даже не понимаю этой системы координат, на которой все это перемещение и построено! Не понимаю!

Джордж наморщил лоб. После секундного размышления он улыбнулся и посмотрел на Ли и Фреда. Лицо Ли все еще выражало недоумение, в то время как Фред, казалось, без слов понял мысль Джорджа и воскликнул:

— Ну конечно! Это же проще простого!

— Ты что-нибудь оставлял в прошлом, когда взял дневник Джеймса? — спросил у Саши Джордж

— Нет, — Саша растерянно покачал головой. — А нужно было?

— Конечно, нужно! — понял идею братьев Ли. — Чтобы что-то взять не в своем времени, тебе нужно что-нибудь оставить!

— Я оставил спортивную мантию! В будущем! — воскликнул Саша. — Правда, она была не моя…

— Значит нужно оставить свое, — авторитетно заявил Фред. — Ты утаскиваешь в свое время дневник, так что оставь что-нибудь!

— Вы уверены? -Саша все еще не доверял близнецам.

— Абсолютно, — рыжие кивнули. — Как-то наш братец Перси возвращался в прошлое, чтобы получше начистить свой школьный значок. Он оставил в прошлом свою голову.

— До сих пор не вернулась, — с трагической миной подытожил Джордж.

— Ладно, похоже, другого выбора у меня нет, — вздохнул Саша. — Но что я могу оставить?

— Оставь дневник! — хором взмолились близнецы. — Свой дневник!

— Но я вел его все последние пару месяцев, — растерянно пролепетал Саша. — Понимаете, я хотел описать все, что со мной произошло, чтобы понять, что все это настоящее. И Хогвартс, и мои путешествия в прошлое, и этот мир…

— Он из магглов, — хмыкнул Ли понимающе

— Послушай, — Фред присел рядом. — Моя жизнь перевернулась всего за несколько часов. Узнать свое будущее — это нечто! И я та не хочу его забывать!

Саша посмотрел на близнецов — неровно подстриженные челки, горящие глаза, носы-кнопки и обгрызленные до мяса ногти — они так сильно напоминали Пако и Рокси, что Саше жутко захотелось домой.

— Забирайте дневник, — вздохнул он.— Мне придется начать новый, пожалуй.

Он протянул близнецам темно-зеленую тетрадку и маховик.

— Отправьте меня домой, — сказал он. — 22 апреля 2017, раннее утро. Я жутко соскучился…

Джордж обмотал цепочку маховика вокруг запястья.

— Ну что, готов, — Фред покрутил маховик в руках, соображая, как подкрутить стрелки.

— Не забудьте нажать на кнопку. Один раз, — дрожащим голосом попросил Саша.

-Будет сделано, — Ли подбодрил его улыбкой.

— Ну что, — прижимая к груди дневник Джеймса, Саша в последний раз обвел глазами гостиную из прошлого. — До встречи в будущем?

— До встречи, Саша Фирс, — отсалютовал Фред. — Привет Пако и Рокси!

— Обязательно, — одними губами прошептал Саша.

Его голова уже кружилась от запаха гари, а глаза слипались, и через несколько секунд он уже провалился в небытие.

Гость из прошлого исчез, зато в гостиной нарисовался Билл.

— Вы трое! — сказал он, появившись в дверном проеме — Опять прогуляли трансфигурацию?

Трое друзей не сговариваясь бросились бежать из гостиной, сбив с ног Билла.

— Как ты думаешь, Саша вернулся в свое время, — прошептал Джордж Фреду на заклинаниях, получив минус балл от Флитвика.

— Думаю, да, — улыбнулся Фред.

На коленях у него лежал дневник Саши Фирса, а карман оттягивал удивительный магический артефакт –маховик времени.

* * *

Все то, что Саша рассказал насчет квиддича, сбылось. Через несколько лет по всему спортивному миру прогремела фамилия Крам. Молодой ловец из сборной Дурмстранга стал восходящей звездой квиддича и на том самом чемпионате поймал снитч, однако победа все равно досталась ирландцам.

Фред внутренне ликовал. Он знал, что так будет, он знал, что так должно быть. Он знал свое будущее, и оно его радовало.

Когда на том же чемпионате перед четвертьфиналом он увидел худенькую девочку в бело-голубой аргентинской мантии, в его душе что-то щелкнуло, что-то странное и неизвестное.

Тогда он схватил только что вышедший «Пророк» и, наконец найдя нужную страницу, смог прочитать составы команд — «Мариса Бустаманте, вратарь», гласила надпись.

Фред улыбнулся и успокоился — дневник Саши не соврал. Весь чемпионат они с Джорджем проторчали около базы аргентинской команды, считая что судьба должна подарить им встречу с героем Сашиного дневника. Но ничего подобного не случилось — и, как показалось Джорджу, Фред разочаровался в предсказаниях, и дневник был забыт ровно до того момента, как в Хогвартсе появился Крам.

В одну из ночей Фред никак не мог заснуть. Он знал, что не спит и Джордж.

— Джи, — позвал он тихо. — Прям такой, как написано.

-Крам? — также тихо ответил Джордж

— Крам, — подтвердил Фред.

— Как же меня раздирает…— начал Фред

— Отправиться в будущее, — усмехнулся Джордж

— Да.

-Да.

— Ты хочешь…

-Посмотреть на Рокси и Фреда. Очень хочу.

Фред молчал. Маховик лежал в их ящике, куда складывались все сокровища — носовой платок Филча, выуженный из его кармана, пока завхоз отчитывал кого-то из первокурсников, учебник из личной библиотеки Снейпа и целый пакет с лимонными дольками из директорского кабинета.

— Идем, Джи! — Фред приподнялся на кровати.— Давай туда отправимся! Просто посмотрим, как наш друг Саша добрался и вернемся. Ничего страшного!

Фред сидел на кровати, подперев кулаками подбородок. Был один из тех редких июньских дней, когда обычно скупое на ласку английское солнце нещадно палило. По спине под рубашкой и неудобным пиджаком прокатилась капля пота, и Фред сморщился, вытер взмокший лоб рукавом и поднял глаза на Джорджа.

— Джи, ты больной на всю голову. После свадьбы Перси я думал, что никогда больше на это не подпишусь, — протянул он устало.

Джордж поправил бабочку.

— Мама всегда хотела. — он пожал плечами. — Она же тебе до сих пор не простила...

Фред хохотнул:

— Прекрасное было приключение. Я, Мариса, ты и Крам, окраина Рио и священник, не говорящий по-английски.

— Помнишь, мы думали, что у нас будут свадьбы в один день, — Джордж улыбался.

— Так и получилось — 2 июня. Кого волнует год?

— Анджелина не приехала, — Джордж усмехнулся. — “Ты ничего не воспинимаешь серьезно”, — вот что она сказала. И добавила: “Ты вырастил из детей черт знает что”.

— Сама бы растила, — Фред скорчил недовольную гримасу. — И ничего не черт знает что. Ты слышал, кстати? — он осторожно подошел к двери и приоткрыл ее. — Пако, Рокси, Саша! Идите отсюда!

Послышался топот.

— Великая троица, — улыбнулся Джордж. — Все поднимут с ног на голову.

...Фред и Джордж перепрыгнули сразу через несколько ступенек лестницы и бросились на улицу — казалось, там было меньше народа. Они уже врезались в Чарли, который был слишком пьян, чтобы что-либо понимать, и увидели издали огромного Крама, что-то долго втолковывающего маленькому священнику,и Марису, которая на пару с их матерью пыталась преправить на праздничный стол огромную тарелку с фруктами. Тарелка была жутко тяжелой и силы левитации не хватало: она опасно кренилась вбок, грозясь засыпать всех дождем из яблок и винограда.

Посреди всего этого великолепия, в белом платье и полупрозрачной легкой мантии стояла рыжеволосая девушка и испуганно озиралась.

— Агнесс! — Мариса окликнула ее. — Какого Мерлина ты тут делаешь? Ты должна сидеть тихо в комнате, а потом, когда зазвучит музыка, ты спустишься к гостям! Уведите ее кто-нибудь!

Молли тут же опустила палочку и, всплеснув руками, потащила сопротивляющуюся Агнесс в дом. Чертыхнувшись, Мариса едва не уронила тарелку и пара яблок посыпалась на землю, но их успела поймать девочка лет четырнадцати.

— Спасибо, Стани! — Мариса опустила тарелку на стол.

Фред и Джордж спрятались за этим самым столом — за горами фруктов, запеченным поросенком и огромным, в несколько ярусов, тортом видно их не было. Выглядели оба нелепо в зимних черных мантиях и форменных шарфах, с них градом тех пот,и они чуть не попались на глаза самим себе.

— Какого черта, — Фред толкнул брата в плечо, — ты выбрал эту дату?

Для свадьбы или для путешествия во времени? — хмуро отозвался Джордж.

Они планировали сделать свое пребывание в будущем незаметным и выбрали начало июня, когда Пако и Рокси должны были только-только вернуться из Хогвартса и спокойно дрыхнуть в своих кроватях. Под покровом ночи близнецы вместе с Ли вылетели в сторону Лондона.

— Вы с ума сошли? — вяло сопротивлялся Джордан. — Нас же всех выгонят!

— Никто не заметит, — Джордж, у которого после неудачно примененного возрастного зелья кое-где клочками росла борода, поправил шарф, — сейчас всех интересует только Турнир. Кому какое дело до нас?

Они приземлись в тихой части Косого переулка, где уже начинались жилые кварталы волшебников. Поплутав немного между закрытых магазинов, они наконец свернули в нужном направлении и вышли на небольшое зеленое поле.

— Это должно быть здесь, — уверенно кивнул Фред. — Ли, если что-то пойдет не так, постарайся нас вытащить!

— Хорошо, — Ли беспокойно оглянулся. — Сколько вас не будет?

— Не больше часа, — Джордж схватил брата за руку. — Готов?

— Готов, — Фред повернул стрелки маховика и резко нажал на кнопку два раза. — Мы идем!

Они очнулись метрах в ста от первоначального места — Джордж лежал ничком, раскинув руки, как ветряная мельница, Фред, все еще с зажатым в кулаке маховиком времени, сидел рядом. А вокруг суетился народ. Калитка постоянно открывалась, раздавались хлопки аппарации, в воздухе кружило несколько метел.

— Валим отсюда! — Фред потряс Джорджа.

Крадучись, они вошли в дом с заднего хода, поднялись на второй этаж и услышали собственные голоса...

...Джордж привстал и отломил кусочек от румяного поросенка. Фред залез пальцем в крем на торте.

— И что делать будем? Смотреть, как я женюсь? — Джордж выплюнул кости прямо под ноги. — Нам нужен Саша.

— И где ты предлагаешь его искать? Тут куча-мала! — Фред снова потянулся за тортом. — Разделимся?

— Через двадцать минут здесь! — кивнул Джордж и скрылся под столом.

Фред огляделся и вытер пот гриффиндорским шарфом. Сзади виднелось поле для квиддича.

Подумав, что Саша наверняка может быть где-то там, Фред, убедившись, что его никто не видит, направился прямо к нему.

Поле оказалось пустым, кольца блестели под жарким солнцем,и пару секунд Фред смотрел, как по небу проплывает единственное облачко, а кольца, словно рамка для картины, будто бы останавливают мгновение.

— Эй, — послышался сзади чей-то голос. — Уизли!

Фред замер. По лбу прокатилсь капля пота. Голос был так похож на его, что это мог быть только один человек — Джордж. Но Джордж никогда бы не назвал его Уизли. Он медленно развернулся.

Перед ним стоял паренек в джинсах, футболке и накинутой сверху мантии, младше самого Фреда года на два. Отросшие темные волосы торчали во все стороны, закрывая уши, на носу высыпали мелкие коричневатые веснушки, в руках была зажата метла.

— Играешь? — парень показал на кольца, и Фред кивнул.

— Я тоже, — парень убрал со лба мокрую челку и, вытерев руку о джинсы, протянул ее Фреду, — Пако.

Фред с нескрываемым любопытством глядя на него, руку пожал.

— А ты? — брови Пако поползли вверх. — Как тебя зовут?

— Ф...Фордж! — выпалил Фред. — Я...

— Да можешь даже не утруждаться, — Пако равнодушно махнул рукой. — Я каждое семейное торжество узнаю каких-нибудь новых родственников.

-Но сегодня рекорд, да? — улыбнулся Фред.

— Да полная хрень, — Пако скривил губы. — Дядя Джордж никогда таким не был. Кому нужна эта показуха? Они бы еще на кота фрак натянули. Возьми метлу в раздевалке, — он кивнул на небольшое сооружение рядом с полем. — И мячи захвати. Если хочешь полетать, конечно. Хотя вряд ли тебе будет со мной интересно.

— Почему это? — обиделся Фред.

— Никто не может меня обыграть, — Пако усмехнулся.

— Иди ты! — недовольный Фред вытащил из кармана палочку и спустя пару “акцио” перед ними уже лежали биты, бладжеры и метла с новым, отполированным до блеска древком.

— Нимбус-2018?!— вытаращил глаза Фред. — Ничего себе!

— Да и я говорю, пора его выкинуть, — понимающе кивнул Пако, — но родителям чем-то нравится эта рухлядь!

Схватив биты, они поднялись в воздух.

— Правила простые, — начал Пако.

— У каждого по три попытки сбить соперника с метлы. — закончил Фред. — Все элементарно!

— Эй, это наши правила! Откуда ты их знаешь? — Пако не успел удивиться, потому что бладжер, посланный Фредом, уже чуть не сбил его.

— Неплохо для начала, Уизли, — Пако примерился и запустил бладжером в своего соперника.

Фред увернулся и, отлетев на несколько метров назад, долбанул по мячу. Бладжер резко изменил свою траекторию и полетел прямо на Пако, который едва успел нырнуть вправо.

— Какого черта ты делаешь? — Фред хохотнул. — Он же за тобой так и будет гоняться!

— А что делать? — Пако развел руками. — Вроде не придумали еще других способов уходить от мяча!

— Вниз ныряй! — крикнул Фред, и Пако все-таки смог обмануть коварный бладжер, пролетев в метре над землей.

Он затормозил.

— Ничего себе! — в его голосе слышались нотки уважения. — Ты даешь! Как ты это делаешь?!

Фред молчал. Он увидел, что сзади Пако появился Саша Фирс.

Пако обернулся.

— Фирс! Где тебя носит?! Прикинь, этот парень нереально крут в квиддиче! Ты, кстати, из Дурмстранга или откуда?

— Легиллименс! — Фирс среагировал мгновенно и, пока Пако удвиленно моргал глазами, Фред успел спуститься на землю и, держа за мантию проклинающего его Сашу, скрыться в раздевалке.

— Какого черта?! — Саша смотрел на Фреда. — Это же ты, так ведь? Точнее, понятия не имею, кто из вас двоих! Какого черта вы здесь?

— Хотели посмотреть, как ты добрался, — Фред развел руками. — Привет, кстати!

— Все хорошо! — Саша потряс Фреда за плечи. — Я вернулся в свое время, Альбус выздоровел, и Гарри скоро выпустят! Спасибо вам огромное, но все-таки...не стоило здесь появляться!

— Фред! — дверь открылась, и в раздевалку ввалился Джордж. — Я точно знал, что ты здесь! И Саша здесь!

— Слава Богу! — Фирс выдохнул.

— Ничего удивительного, — Джордж хмыкнул. — Я шел за тобой, Фирс! Прямо вон от того дерева, за которым ты целовался с Рокси!

Фред прыснул и, толкнув Джорджа, прошептал:

— Давай, скажи!

— Я шел за тобой, — Джордж давился смехом, — прямо от того дерева, за которым ты целовал мою...мою...дочь!

На слове “дочь” оба рассмеялись еще громче.

— Давай сюда маховик, — Саша протянул руку. — Отправлю вас назад!

— Ты кое-что забыл! -Фред хитро улыбнулся. — Что-то оставить в другом времени и что-то взять!

Саша оторвал пуговицу от мантии.

— Держи, — он сунул ее Джорджу.

Джордж вложил свою пуговицу в руку Саши.

Запахло гарью, все закрутилось, и через секунду вокруг уже ничего не было — только пустынная лужайка, освещенная скупым лунным светом.

— Ты как? — тихо спросил Фред.

— Прекрасно, — Джордж посмотрел на дырку на мантии. — Пуговицы-то нет.

...Они шли по темному Косому переулку в надежде найти неосвещенное место. Но молодая луна светила так ярко, что было освещено все вокруг — глянцевые булыжники мостовой, жмущиеся дург к дургу домики с открытыми форточками, куда, тревожа спящих жителей, залетал ночной ветер, чисто вымытые витрины магазинов и покосившееся здание в самом конце переулка, сделанное из серого кирпича.

— Слушай, — Джордж потянул Фреда за рукав, — вот это...

— Было бы идеальным местом для магазина, — кивнул Фред. — Нам пора.

Три метлы бесшумно поднялись в воздух и набрали высоту. Джорджа знобило — еще недавно вокруг него был летний день, где на пустынной сейчас лужайке стоял большой дом, где была башня, огромная лестница и целое поле для квиддича. У него были дети и племянники, и хоть тот, взрослый Джордж показался Джорджу сегодняшенму слишком скучным и размеренным, ему все равно нравилось будущее.

Главное, они с братом были вместе — вместе открыли магазин, побывали в Рио, в конце концов, и их дети, как они и мечтали, стали не разлей вода. У них была семья и деньги — все, о чем они мечтали. Точнее, мечтали-то они о деньгах, а не о женах, но наличие последних будущее, как показалось Джорджу, портило не слишком сильно.

Через несколько месяцев, в начале лета, когда на севере Британии все еще дули ледяные ветры и по утрам кричали чайки, Хогвартс-экспресс остановился на вокзале Кингс-Кросс. Близнецы отказались ехать домой и зашли в паб, недалеко от станции Kings Cross Saint Pancras.

Хозяином этого заведения был волшебник, молодой худощавый ирландец Шон, но посетители были по большей части магглы.

— Ты представляешь, у нас все-таки получилось открыть свой магазин! — Фред чокнулся с братом стаутом.

— Немного скучно знать какие-то вещи наперед, — Джордж постучал себя по широкому нагрудному карману рубашки, из которой торчал дневник Саши Фирса. — Но зато я точно знаю, что пока у нас с Анджелиной не будет детей. А вот через пару-тройку лет надо быть аккуратнее!

Фред смеялся. Он, несмотря на то, что будущее сулило ему жену и двоих детей, не слишком-т в это верил. Он верил в открытие магазина и даже путешествие в Рио — но факт, что темноволосый мальчик, так похожий на него, приходился Фреду сыном, пугал его и озадачивал одновременно. Он даже стал выписывать себе еженедельное спортивное приложение к “Пророку” — там печатали новости квиддича со всего мира. Из них он знал, что где-то там в Дурмстранге есть Мариса, с которой он каким-то непостижимым образом должен будет познакомиться.

— А почему бы не смотаться в Дурмстранг? — будто прочитав его мысли, спросил Джордж. — Может, нужно форсировать события?

— Нет, — Фред отрицательно покачал головой. — Пусть будет как будет. И вообще, мы с тобой вдвоем, и это прекрасно. Я не хочу, — он помедлил, — чтобы кто-то, пусть даже жена или дети, или там еще что-то стали мне важнее тебя.

— Хватит пить, — Джордж легонько стукнул по бокалу, пока Фред пил, — тебя на херню какую-то пробивает. Нас двое, так будет всегда, и это будущее в наших руках.

В Лондоне было тепло.

Впереди было лето — одно из сотни лет, что им предстояло провести вместе. Во всяком случае, они были в этом уверены.

За окном накрапывал дождик — он шел всю ночь и к утру не успел затихнуть — было слышно, как крупные капли с металлическим звоном падают на подоконник. В комнате было свежо — кто-то предусмотрительно успел приоткрыть форточку, так что внутренний воздух свободно циркулировал в помещении. Окна, наглухо закрытые грязно-гипюровым тюлем и сверху — плотными черными занавесками — почти не пропускали солнечный свет. Молодой человек с тяжелый вздохом, эхом отразившимся от стен комнаты, подошел к окну и приоткрыл занавеску. Свет тут же ворвался в темное помещение и разрезал его на несколько вытянутых прямоугольников. Из угла комнаты послышался тихий стон.

Молодой человек обернулся. Там, куда почти не доставало солнце, в ворохе смятых простыней и подушек, лежал больной. Третий день он проводил в тяжелом бреду.

— Дневник…Он не может быть мертв!..— простонал больной, сминая побелевшим кулаком пододеяльник.

Молодой человек, в последний раз взглянув на хмурое утро, быстрым шагом пересек комнату и аккуратно поправил смятую постель.

— Тихо, Джордж, — сказал он шепотом, чтобы не разбудить. — Все будет хорошо.

Но больной, неестественно бледный и нестриженный, с тяжелыми синяками, залегшими под большими каре-зелеными глазами, внезапно вскочил на кровати и прокричал нечеловеческим голосом:

— Он не может быть мертв! Рон, это неправда!

Рон, а это был именно он, крепко схватил брата за запястья и попытался стиснуть в объятьях. Сначала Джордж вырывался, молотя кулаками воздух, но через мгновение обмяк и, уткнувшись Рону в плечо, тихо всхлипнул:

— Дневник…Он был правдой! Там все было правдой!

-Я знаю, братишка, знаю, — отчего-то ответил Рон.

Два врача из Мунго, бывшие у Джорджа вчера, качали головами и прописывали успокоительное.

— Он поправится? — спросил Рон у последнего, очередного кавалера Мерлина всех степеней.

-Вы понимаете, — светила магической медицины огладил козлиную бороденку, — может быть, и нет. У него помутнение рассудка. Просто не может поверить, что его брат умер.

— Он постоянно говорит про какой-то дневник! — Рон вцепился врачу в мантию. — Что это значит?

— У вашего брата помутился рассудок, — твердо ответил доктор, твердо убирая руку Рона. — Не ищите смысл там, где его нет. Вы ведь не знаете, кто этот Саша Фирс, имя которого он постоянно повторяет?

— Нет, — пришлось ответить Рону. — Я не знаю.

Лекарства врачей из Мунго результата не давали — Джордж по-прежнему бредил.

Фреда должны были похоронить сегодня. Рон понимал, что через несколько часов в «Нору» начнут приезжать люди, и первое, что они увидят — это сошедший с ума Джордж, завернутый в пропахшие мочой простынки.

Внезапно в дверь постучали. От неожиданности Рон вздрогнул, но, справившись с собой, отпустил Джорджа и пошел открывать. В конце концов, у всех должна быть возможность проститься с Фредди.

Однако за дверью стоял совсем незнакомый человек. Это был парень лет двадцати пяти, одетый в белую тенниску и клетчатые, закрывающие колени, шорты.

— Привет! — сказал он, протягивая Рону узкую ладонь. — Меня зовут Джон. Вам, кажется, нужен врач?

— Да, — растерянно ответил Рон. — Но как вы…

Вдруг из-за плеча Джона вынырнула худенькая девушка и, плача, бросилась Рону на шею.

— Привет, Алиссия, -выдохнул Рон, гладя старую знакомую по волосам. — Хорошо, что ты здесь.

Джон тем временем, не дожидаясь приглашения, зашел в комнату. Его удивленный взгляд осматривал каждый угол — большое пыльное кресло, коврики, сшитые из цветастых заплаток, лежащие на дощатом полу, черные шторы, высокий платяной шкаф, у которого сама собой хлопнула дверца, старинный камин, из которого тонкой струйкой шел зеленоватый дымок.

— Ты правда думаешь, что маггл может ему помочь? — спросил Рон.

Впрочем, ему даже было все равно. Если не помогли волшебники, почему бы не попробовать маггла?

— Джон проходил психиатрию в университете, — прошептала Алиссия. — Он очень хороший доктор. Я верю, что он сможет помочь нашему Джорджу.

— Ты сказала ему, что ведьма? — флегматично отозвался Рон. — Забавно, должно быть.

Джон, вытерев руки влажной салфеткой, подошел к постели Джорджа и попытался улыбнуться:

— Привет, — сказал он. — Я доктор Фирс, сейчас мы попробуем выяснить, что с тобой происходит.

Джордж посмотрел на него пустым, ничего не выражающим взглядом, но внезапно его бледное лицо приобрело осмысленное выражение.

— Вы сказали, вас зовут Фирс? — спросил он, вцепляясь в руку доктора. — Фирс?

— Доктор Джон Фирс, — ответил Джон, еле-еле высвобождая пальцы от стального рукопожатия Джорджа.

— Вы канадец? — выпалил Джордж, резко садясь на кровати. — Я слышу, у вас есть акцент!

— Откуда вы знаете? — Джон кашлянул. — Я из Торонто.

Рон напрягся. Ситуация с маггловским врачом вышла из-под его контроля. Джордж тем временем на полусогнутых ногах поднялся с кровати и, схватив доктора за руки, прошептал:

— Я знаю, что вы любите этот ваш маггловский спорт, хоккей! И самое главное, я знаю, что дневник существует! Спросите Джордана! Спросите Ли Джордана!

Джон в ужасе отпрянул и попытался усадить разбушевавшегося Джорджа на постель.

— У него сильное расстройство, — сказал он уверенно. — Чем вы его лечите? Что это за «успокоительное зелье»? — взгляд Джона упал на пузырек с густой зеленой жидкостью. — Ему же нужны серьезные лекарства! Я пропишу…— дрожащими пальцами он достал ручку, и что-то чиркнул на листке бумаги.— Вашему брату просто необходимо квалифицированное лечение!

Джордж тем временем кое-как добрался до платяного шкафа и, выкидывая наружу мантии, перья, нижнее белье, свитки пергамента и вонючие горсти кошачьего корма, наконец воскликнул:

— Дневник!

В его руках была темно-зеленая маггловская тетрадка.

Джордж уселся прямо на дощатый пол и, раскачиваясь взад-вперед, начал читать: «Дневник Саши Фирса…Я был самым обычным мальчишкой…ездил в Лондон по выходным…Мой отец — канадец и маггл, так что я полукровка во всех смыслах этого слова».

— Видишь? — спросил он, тяжело дыша, словно от быстрого бега. — Это наше будущее! Мы победили, Фред жив!

Рон дрожащими пальцами принял тетрадку из рук брата и пролистал, постоянно натыкаясь на «Пако, сын Фреда», «Фреда-старшего, управляющего магазином» и другие упоминания погибшего Фреда Уизли.

— Этого не может быть, — в исступлении покачал головой Рон. — Не может быть.

— Не может быть, — повторил за ним Джон. — Саша — так звали моего прадеда!

— Пойдемте, — Рон захлопнул тетрадку и, подталкивая к выходу Алиссию и Джона, почти неслышно шепнул заклятие забвения.

* * *

Джордж рассказывал долго, захлебываясь слезами, он глотал воздух и резко выдыхал, будто выдыхал собственные воспоминания. Рон слушал молча — слушал, как будто ему рассказывали историю о прекрасной стране, в которой он мог побывать, но отчего-то — не побывал. Слушал как историю об удивительных богатствах, которые были практически у него в руках, но ускользнули.

— Вот поэтому мы узнали, что снитч поймает Крам, — прошептал Джордж. — Там была еще куча совпадений…

Рон задумчиво перелистал исписанные мелким почерком страницы дневника.

— Знаешь, — сказал он тихо. — Будущее нельзя менять. И вы, и этот Саша Фирс влезли в него слишком глубоко. Это могло быть, но…

— Только не говори! — Джордж помотал головой. — Там все совпадало. Там…у нас было все!

Они оба заплакали. Счастливое будущее было возможным, но оно ушло, оставив вместо себя только горе и разрушение.

— Послушай, — Рон сжал руку брата. — Пойдем. Нам нужно пойти.

И Джордж послушно кивнул. Все еще прижимая к себе тетрадку, он, почти падая, поднялся вслед за Роном на второй этаж, где стоял черный гроб с телом его брата-близнеца.

— Чушь, Фредди, — пролепетал он, дотрагиваясь мокрым лицом до мертвой руки. — Такая вот чушь…

* * *

Она шла, по колено утопая в грязи, закутавшись в черный плащ, по гладкой ткани которого скатывались капли, закрывая лицо капюшоном и вымаливая прощение. Но грозовые небеса были молчаливы.

Окружающее выглядело расплывшимися пятнами водянистой акварельной краски — черные пятна собравшихся на похороны, отдельно стоящее ярко-рыжее пятно Джорджа, грязно-золотые пятна траурных лент, красное пятно вспышки «Империо».

— Мариса! — Джордж сразу же узнал ее в толпе и, протянув ей руки, в которых был зажат дневник, тихо спросил, — Это все…правда?

-Правда, — она достала палочку.

И все осветилось. Среди прочего мусора, лент и венков горел «Дневник Чемпиона».

Потому что никому из нас не дано изменить будущее в прошлом и никому из нас не дано в будущее попасть. Зато каждый из нас может менять будущее в настоящем, и это наша единственная возможность подчинять события своей воле.

* * *

— Вставай, Фирс!

Я открыл глаза и нашел себя лежащим на холодном полу больничного корпуса.

Надо мной склонились лица Пако, Рокси и Джеймса, выражающие крайнее беспокойство.

— Я принес, я принес его! — прохрипел я, — Вот он, дневник Джеймса!

Джеймс выхватил из моих рук тетрадку и прижал к груди с облегченным вздохом.

— Так вставай уже, — смеющийся Пако наконец протянул мне руку. — Мы уж думали, ты там застрял!

-Да я застрял! Мне столько нужно вам рассказать, — я смущенно посмотрел на Рокси. — И тебе, Рокс…

— Еще бы, — Пако энергично потряс мне руку. — Расскажешь по пути к полю.

Я разжал пальцы — в них была пробирка с оборотным зельем.

— Мы же… — вопросительно посмотрел на друга я.

— Правильно, еще не выиграли Кубок, — хитро улыбнулся Пако и потащил меня к выходу.

— О нет! — простонал я. — Только не это!

Но все-таки я был дома.

P.S Приквел к «Дневнику», где рассказано, что же произошло в ту ночь — «Дитя Дурмстранга»

Думаю, что буду писать новый фанфик о поколении-некст — где будет и про болезнь Альбуса,и про Гарри, и про Стани и Пако — в общем, все белые пятна сего piece of writing)