Дневник чемпиона (гет)

— Можешь спать в комнате Джеймса, — Фред-младший помог мне втащить тяжелую сумку на второй этаж.

Инна горделиво прошествовала следом за мной и небрежно бросила сумочку на кровать.

— Пахнет так, будто боггарт умер, — моя двинутая сестрица презрительно сморщила нос. — У Джеймса что, никто не убирает?

— Не переживай, милая, это я просто снял носки! — над моим ухом прогремел раскатистый мужской смех, и я увидел Джорджа, отца Фреда-младшего.

То, что это Джордж, а не его брат-близнец, было понятно только по букве G на красно-коричневом свитере.

Инна выдавила из себя улыбку вежливости. С того самого момента, как мы переступили порог «Сорванной башни», а именно так назывался дом семьи Уизли в Косом переулке, ей решительно все не нравилось. Я же пребывал в состоянии неописуемого восторга. Судите сами: этот дом был просто наполнен магией. Магией и …квиддичем.

Когда мы, уставшие после Хогвартс-экспресса, оказались в Косом, долго петляли между магазинчиков и наконец свернули в какой-то неприметный переулок, из моей груди вырвалось непроизвольное «ах!».

Чего стоили только два поля для квиддича, слегка припорошенные снегом, с новыми, вычищенными до блеска кольцами. Прямо за этими полями виднелся двухэтажный каменный дом, наверняка времен дедушки Генри восьмого. Ко второму этажу была пристроена небольшая кривоватая башенка, из которой валил густой фиолетовый дым.

— Сорванная башня! — радостно пояснил Пако. — Дом, милый дом!

К слову, в этой самой «сорванной башне» и жили Пако и Рокси. Дым из их комнаты шел по неизвестной им причине, поэтому, радостно переглянувшись, они бросились по лестнице проверять, что случилось за время их отсутствия.

Я же смотрел. Если бы для фанатов квиддича существовал рай, это был бы дом Уизли. Все стены были увешаны черно-белыми фотографиями знаменитых игроков и тренеров, по углам стояли блестящие золотые кубки, а под самым потолком, над центральной лестницей на второй этаж, висела огромная эмблема «Уимбурнских ос».

Обладательница трофеев, тренер Мариса, в простой черной мантии, облокотилась на перила лестницы.

— Добро пожаловать, — она нам подмигнула. — О, Саша Фирс! Пако писал, ты отлично летаешь!

Я залился краской и пропищал смущенное «здрасьте». Дом был наполнен людьми. Люди были повсюду — они шелестели парадными мантиями, разжигали камин и таскали угощения с огромного праздничного стола, который был накрыт в гостиной. Там же стояла огромная, мерцающая огнями рождественская ель.

Мой герой, Захария Забини, в огненно-красной мантии, развалился на диване и лениво наблюдал за суетой.

Я же встал в дверях, как истукан, смотря, как мой герой, оглаживает отросшую щетину и крутит пуговицу на мантии.

— Эй, — Забини обернулся, — Саша Фирс! Иди-ка сюда.

Мысленно завопив от восторга, я присел на краешек дивана.

— Ну как, взяли в сборную, голкипер? — он мне весело подмигнул.

— Нет, сэр, — пробормотал я. — Я только первокурсник.

— Ты классный вратарь, — Забини оглядел меня с ног до головы. — Я считаю, у тебя есть потенциал.

— Что вы, сэр, — пробормотал я еще смущеннее. — Я ловлю далеко не все мячи…Вот Пако и Рокси — загонщики хоть куда.

— Да, отлично держатся, — Забини кивнул. — Но не умаляй своих достоинств. Рокси писала, ты отлично прошел отбор.

— Пять из пяти, — подтвердил я. — Однако меня все равно никто не взял. Вратарь сборной — Джесси Вуд.

Забини грустно покачал головой.

— Его отец — прекрасный человек, хотя мы всю жизнь были соперниками на поле, — сказал он. — Я не знаю, каков его сын, но вратарь из него, как из меня.

— Как из вас? — не понял я.

— Паршивый, — подсказал Забини и залился смехом.

Я засмеялся вместе с ним, не потому, что было очень смешно, а потому, что было приятно смеяться с самим Забини.

К моему разочарованию, нас быстро затолкали в постель, правда, я готов был биться об заклад, что Пако и Рокси продолжали что-то химичить в своей башне.

Скажу честно, я боюсь незнакомых комнат. А комната Джеймса была странной. Все, что тут было — это книги. Книги в огромных шкафах до потолка, книги, лежащие на столе, книги на прикроватной тумбочке.

— Надеюсь, тебе будет удобно, — Джеймс зашел меня проведать. — Я пока посижу в библиотеке.

Он взял с полки какой-то толстенный том, еще раз кивнул и захлопнул дверь. Я остался один в темноте. Я попробовал посчитать овец, как в детстве, но сон все не шел, так что я просто лежал и пытался рассмотреть очертания шкафа и письменного стола. Бархатные шторы наглухо закрывали окно. Слышно было, как внизу тренер Уизли говорит о чем-то по-испански с мужем.

Я понял, что не засну. Встал, прошелся взад-вперед, отдернул штору, вслушался в неуверенный испанский Фреда Уизли-старшего. А потом я сделал кое-что ужасное. Я открыл одну книгу.

Как говорил мой отец-канадец, все самые хорошие идеи приходят от скуки. Человек сидит, ему скучно, он ковыряется в носу и понимает, что все плохо. И тогда он придумывает себе занятие. Как вы понимаете, мой отец, как мне ни стыдно в этом признаваться, мало что понимал в этой жизни. Во всяком случае, он мало что понимал в моей жизни, потому что в моей жизни работало прямо противоположное правило: все самые ужасные и крамольные идеи приходили от скуки. Именно такой была идея взять книгу Джеймса с полки и убить нарастающую бессонницу. Я знал, что в библиотеке Джеймса Сириуса не будет ни биографий известных спортсменов, ни рассказов о чемпионах мира, ни историй о самых страшных махинациях в мире квиддича…то есть ничего такого, что обычно читал я. Я ожидал увидеть «Историю магии на италийском диалекте латинского языка», «Участие волшебников во Второй пунической войне» или «Зелья из трехсот химических элементов» — книги, которые помогли бы мне заснуть за полминуты. Но увидел я совершенно другое.

Я зажег палочку, открыл дверцу шкафа и вытащил первую попавшуюся не слишком толстую книжку.

— Итак, посмотрим, — я залез в кровать и посветил палочкой. — Надеюсь, книга достаточно тосклива, чтобы я сразу же заснул.

На кожаной черной обложке не было названия, зато на первой странице была единственная надпись на английском языке, сделанная от руки.

— Как вызвать к себе любого человека, — прочитал я вслух. — Интересно, — пробормотал я. Веселенькое должно быть заклинание.

Дальше следовал текст. Я приблизил палочку к странице. Буквы, на котором было написано заклинание, были английскими, но вот слова… это была сплошная ерунда! Язык не напоминал ни староанглийский, ни латынь — ничего более-менее знакомого среднестатистическому волшебнику.

«А не вызвать ли мне, скажем, Пако?» — подумал я и улыбнулся.

Да уж, старина Пако должен был сильно удивиться, окажись он в тот момент у меня в комнате.

Я встал ногами на кровать и, балансируя на мягком матрасе, с палочкой в одной руке и с книгой в другой, пафосно прочитал:

— Kommsha zushi warshte aush dish!

Друзья мои, вы должны помнить, что я ужасный трус, но это еще полбеды. За время моего обучения в Хогвартсе я успел убедиться, что я еще и приличный бездарь по части заклинаний. Точнее, я понял, что с первого раза у меня ничего никогда не получается. В редком случае — со второго. Ну, и уж наверняка — с третьего.

Поэтому я так спокойно прочитал эту белиберду. Я же был уверен, что ровным счетом ничего не произойдет. И Пако, в облаке темно-зеленого дыма, кряхтя и кашляя, уж точно не появится посреди комнаты.

Но он появился.

— Пако?! — в ужасе прошептал я, глядя, как мой друг отплевывается от дыма.

Кажется, он только что лег в постель. Во всяком случае, это объяснял тот факт, что на нем ничего не было, кроме боксеров с эмблемой «Уимбурнских ос».

— Саша?! — Пако поднял глаза и увидел меня, стоящего на кровати и изображающего из себя крутого колдуна. — О нет!

В одну секунду мой друг оправился от шока, запрыгнул на кровать и вырвал книгу у меня из рук.

— Идиот! — он треснул меня фолиантом по голове. — Никогда не трогай вещи Джеймса!

— Я думал, это просто книги! — закричал я. — Я и не думал…что тут такое!

— Как всегда, — Пако опустил руки. — Скажи спасибо, что тебе попалось относительно безобидное заклинание! И ты вызвал меня! А не родителей из Канады, скажем, или Мари-Виктуар из Франции!

При мысли о том, что посреди моей комнаты могла оказаться Мари-Виктуар в исподнем вызвала у меня улыбку. Но я тут же в ужасе подумал, что Пако догадывается о моих чувствах. Тот же не обратил на мое смятение никакого внимания.

— Саша, — Пако легонько потряс за плечи. — Джеймс занимался серьезной темной магией.

— Джеймс?! — краем уха я услышал, как брошенная Пако книга с заклинаниями упала на деревянный пол.

— Он змееуст, — прошептал Пако. — И всю жизнь он пытался создать письменный язык змей.

— Язык змей? — переспросил я.

— Да, язык, на котором темные волшебники могут разговаривать со змеями. Гарри Поттер получил эту особенность о Того-Кого-Нет… А Джеймсу…она передалась по наследству, — сказал Пако. — И нет бы Джеймсу забыть про это, — продолжил Пако после небольшой паузы. — Он стал изучать язык змей и попытался создать его письменный вариант. Ему это практически удалось. Он просто записывал звуки латиницей и, сам того не ожидая, обнаружил, что на этом языке все заклинания обретают небывалую силу.

— Ух ты, — только и смог сказать я. — Постой…

В памяти всплыл давнишний разговор с профессором Финч-Флетчли.

— Фирс, если ты превращаешься не в датского дога, тебя вполне смогут расколдовать в ближайшей магической клинике! — сказал мне тогда профессор.

— А если в датского дога? — не понял я.

— Тогда придется отправиться в Данию. Вряд ли где-нибудь в Мунго знают датские заклинания…

Датские заклинания…английские заклинания…

— Пако, — я обратился к другу. — Альби превратился в змея, потому что Джеймс произносил заклинание на…языке змей?

Пако кивнул.

— Кошмар, — прошептал я в ужасе. — Почему же его отец, Гарри, ничего не сделал?

— Он не успел, — Пако почти плакал. — Его не было рядом тогда…И больше не успеет.

— Почему? — переспросил я.

— Он в Азкабане, — сказал Пако еще тише и всхлипнул.