Дневник чемпиона (гет)

Я смерил Джеймса подозрительным взглядом.

— Тебе тоже захотелось играть в квиддич? — спросил я, стараясь вложить в каждое слово изрядную долю скепсиса.

— Нет, — Джеймс Сириус грустно посмотрел на меня. — Просто пока это единственный способ помочь Альбусу.

— При чем тут Альбус? — я удивленно посмотрел на приятеля.

— Родители Стоуна и Чанг занимают важные посты в Министерстве Магии. У них есть доступ к…

— Маховикам? — сразу же догадался я.

— В общем, да, — Джеймс теребил дужку очков-половинок. — Честно говоря, это не наша идея… Стоун сам хотел, чтобы за него играл Пако. И совсем недавно мы поняли, что сможем обернуть эту ситуацию себе на пользу. Пако давно знал про маховики, я тоже… И тут, когда ты поговорил с Финч-Флетчли, все встало на свои места. Пако…подошел ко мне и попросил варить зелье. До этого Рокси таскала его из кабинета Слизнорта…

— Вы больше не враги? — спросил я.

— Теперь мы хотя бы разговариваем, — на лице Джеймса появилась кривая усмешка. — Высокую цену я плачу, чтобы общаться со своей семьей, ты не считаешь?

— Наверное, — я встал и подобрал с пола учебник по зельям. — Одного не пойму, Джеймс, зачем ради этого всего превращаться в какого-то Стоуна или Чанг?

— В смысле? — Джеймс вопросительно посмотрел на меня.

И тогда я озвучил мысль, которая крутилась у меня в голове последние минуты три.

— Слушай, Джеймс, — я снова открыл страницу с оборотным зельем. — Ты смог сварить это за несколько дней, так?

— Есть некоторые катализаторы, — пробормотал Джеймс смущенно.

— Конечно, — я улыбнулся. — Прости, я много читал про твоего отца… Читал про битву за Хогвартс и все такое…

— И что? — сухо спросил Джеймс.

— Ты Поттер, — пожал плечами я. — Ты сын героя. Твоего отца проходят в курсе истории магии…

— Саша…

— И в курсе ЗОТИ.

— Саша…

— А ты на первом курсе варишь оборотное зелье… Ты особенный…И…неужели сыну Гарри Поттера не дали бы доступ в какие угодно секции Министерства Магии?

— Саша, прошу тебя, не надо, — казалось, что Джеймс сейчас заплачет. — Это наше дело, общее. Мое, Пако и Рокси…И мы хотим спасти Альбуса…

— А зачем вам я? — спросил я. — При чем тут я, Джеймс? По-моему, Пако просто хочет меня втянуть меня в очередную авантюру.

— Нет, — Джеймс грустно улыбнулся. — Ты его лучший друг. Он просто в тебе нуждается, вот и все.

Как всегда, я не нашелся, что сказать. Умные мысли всегда приходят ко мне с опозданием. Я просто подумал, что Пако в который раз мне соврал. И еще я подумал, что не хочу становится Джесси Вудом. Потому что у него волосы, обильно смазанные укладочным гелем, а пахнет он приторной туалетной водой. И весь он такой сладкий-сладкий, приторный-приторный, что хочется его убить.

Я готов был повторять в тысячный раз, как сильно я ненавижу парня по имени Джесси Вуд. Я вышел из комнаты и, как полный идиот, стоял в коридоре, находя сотую причину моей ненависти к этому человеку, который постоянно вмешивался в размеренный ход моей нормальной жизни.

— Эй, Саша, — кто-то тронул меня за плечо, и я вздрогнул.

— Чего тебе, Вуд? — мой голос дрожал, когда я посмотрел в глаза своему врагу.

Эффект неожиданности сделал свое дело: вся моя ненависть улетучилась.

— Ты знаешь, — в голосе Вуда послышались самоуверенные нотки. — Хочу тебя попросить.

— Нет, Джесси, позорься и дальше, — пробормотал я. — Я не хочу так жить.

— Тысяча галеонов.

— С ума сошел? — воскликнул я.

— За игру, — Вуд опустил глаза.

И тут до меня дошло. Джесси Вуд только что расписался в своей полной беспомощности. Он готов был платить мне огромные деньги, лишь бы я вышел за него на поле и поймал хотя бы добрую половину квоффлов.

— То есть ты считаешь, что я прекрасный вратарь? — я довольно улыбнулся.

— Да, — буркнул Вуд.

— То есть ты считаешь, что я бы справился лучше, чем ты? — продолжил я.

— Да, — голос Вуда стал еще тише.

— И все равно нет, — улыбнулся я еще шире. — Я не хочу быть тобой. Ты мерзкий, Джесс.

— Фирс, прекрати, — Вуд начал злиться. — Ты меня бесишь!

— А ты меня, — признался я абсолютно искреннее.

— Подумай, — кивнул мне на прощание Вуд и растворился в темноте коридора.

— И как только этот бездарь смог взять двойной квоффл или как там его, — покачал головой я.

Черт возьми, я и правда этого не знал.

Несколько следующих недель я старался как можно реже видеть Пако, но у меня плохо получалось. Он выскакивал, как чертик из табакерки, и шептал мне в ухо трагичным голосом: «Подумай, Саша, подумай». Ситуация осложнялась еще тем, что мы вместе оставались после уроков за драку. Только Пако был и не Пако вовсе, а капитаном Стоуном. Вот тут начиналась настоящая феерия. Мой друг, находясь в чужом теле, изгалялся как мог.

— Я больше не могу так, — когда мы переписывали очередные сто пятьдесят свитков ста пятидесяти самых нудных заклинаний на свете в кабинете МакГонагалл, Пако-Аурус отбросил перо и захныкал, как девчонка.

— Мистер Стоун? — МакГонагалл удивленно подняла глаза.

— Да, профессор, — Пако сделал самое грустное лицо, на которое был способен его артистический талант и скудная мимика Стоуна. — Я должен признаться.

— В чем, мистер Стоун? — МакГонагалл приподнялась в кресле.

— Я гей! — патетично воскликнул Пако и картинно приложил руку ко лбу. — И я люблю Сашу!

Я обычно в этот момент становился красный, как помидор и бормотал, что «Аурус шутит». Пако повторял эту шутку перед каждым из учителей, у которых нам приходилось отбывать наказание, но равнодушной смогла остаться только МакГонагалл.

Она холодно посмотрела на Пако и уверенно произнесла:

— В Хогвартсе нет гомофобии, мистер Стоун.

Другие же преподаватели оказывались мягкосердечнее.

— Вы чувствуете, что вам некомфортно в обществе, мистер Стоун? — спрашивали Слизнорт, Флитвик и кто-то еще.

— О да, — хлюпал носом Пако. — Подростки такие злые!

— Может быть, вы хотите поговорить? — спрашивал потом сердобольный профессор, и Пако кивал головой. — Только не сегодня, — добавлял он жалобно. — Может быть, после вашей лекции в четверг?

— У нас нет лекции в четверг, — толкал его локтем я.

— Конечно, нет, — улыбался Пако. — Зато она есть у Стоуна.

— И ты не боишься, что Стоун тебя возненавидит? — удивлялся я. Честно говоря, после пятого раза шутка про мнимую голубизну капитана уже сидела у меня где-то в печенках.

— Нет, — простодушно отвечал мне Пако. — Он же глупый. Будет просто улыбаться и кивать, не понимая о чем речь.

Это было смелое заявление, но, как ни странно, насколько я знал, все именно так и происходило.

Еще мое бедственное положение осложнялось тем, что у Пако и Рокси появились огромные деньги. Тысяча галеонов. Не то, чтобы раньше они были сильно ими обделены, но сейчас просто купались в богатстве, полученном от Стоуна и Чанг. В Хогвартсе негде было тратить деньги, но Пако и тут нашел способ как меня достать. Он стал заказывать по почте квиддичные карточки, журналы и книги.

— О! Коди Смит-младший! Великий вратарь США семидесятых годов! — нарочито громко кричал Пако, разглядывая новую карточку.

Конечно, я захлебывался слюнями от зависти. Конечно, мне до ужаса хотелось карточку с этим Коди Смитом-младшим и еще с десятком крутых спортсменов.

И Пако хорошо понимал, что зависть у меня скоро польется из ушей. И еще он знал, что в порыве этой ужасной зависти, глядя, как мой друг сгребает на кровати все свои богатства, я задумывался о том, чтобы примерить облик Джесси Вуда на себя.

Я тут же отметал эти мысли. Я уже и так умудрился подраться и из-за этого переписывал всякие глупости по вечерам или кормил каких-нибудь морщеногих кизляков. Мне этого было достаточно.

Я ужасно боялся вылететь из Хогвартса. Тем временем приближалось Рождество, и я понял, что кое-как с горем пополам пережил первый семестр. Наши родители собиралась отмечать праздник в Канаде, поэтому я решил от греха подальше остаться в школе. Мама писала, что отец принимает специальные таблетки и ходит по врачам, но, если он увидит меня, всего такого магического, вполне возможно, начнется рецидив, и он снова будет прикладываться к бутылке.

— Ну и ладно, — отмахнулась моя сестрица. — В школе на Рождество совсем неплохо.

Я теперь редко ее видел. Она постоянно тренировалась, готовясь к перенесенному матчу с Пуффендуем. Справедливости ради стоит заметить, что его перенесли так надолго не только из-за нашей драки. Тренер Джордан опять поехал комментировать какой-то чемпионат, так что игры должны были возобновиться сразу после каникул.

— А зачем отмечать в школе? — к нам подошел Фред-младший. — Приглашаю к нам в Косой! У нас потрясающе проходит Рождество!

— Тысяча человек за одним столом? — не слишком красиво съязвила Инна, а я радостно закивал.

— Ну почему тысяча? — обиделся Фред. — Только мой отец, Джордж, дядя Фред, тетя Мариса… Пако и Рокси, конечно же. Дядя Рон должен приехать, его послали в командировку куда-то в Брайтон. Да, и Захария Забини, он большой друг нашей семьи. А утром мы ходим к бабушке…

Я просиял от восторга. Рождество с Забини?

«Тренер Забини, передайте, пожалуйста, мне пудинг!», — живо представил себе я и довольно усмехнулся в кулак. Инна же вежливостью не отличалась.

— Куда уж может быть веселее! — сморщила она нос, а я наступил ей на ногу под столом.

— Фред, — быстро спросил я. — А почему твоя мама не празднует с вами?

— Они с отцом развелись, — ответил он. — Поэтому мы и были тогда в Бирмингеме, помнишь? Она там живет.

— Аааа, — протянул я, чувствуя, как лицо заливает краска. — А Гарри Поттер?

Уж в Гарри Поттере точно не было ничего неловкого. Все постоянно о нем говорили. Называется, если не знаешь, о чем поговорить с волшебником, поговори с ним о Гарри Поттере.

— Дядя Гарри? — Фред удивленно посмотрел на меня. — Его не будет с нами уже второе Рождество.

— Почему? — спросил я.

— Ну..., — Фред замялся. — Я не знаю. Он пропал…Ну не то, чтобы пропал. Вроде уехал. В Индию, кажется. Он иногда присылает сов, но так, чтобы очень часто.

— Он уехал в Индию? — не понял я. — А как же…его дети? Джеймс, Альбус…

— У них есть еще младшая сестра, Лили, — сказал Фред. — Она живет с матерью во Франции.

— Во Франции? — переспросил я.

— Ну да, а что такого? — Фред явно не разделял моего удивления.

Но зато я был ошарашен. Самый-главный-герой, мальчик, который выжил, всех спас и так далее, и тому подобное уехал и бросил своих детей? Бросил неизлечимо больного Альбуса?

И его при этом никто не осуждал. Осуждали только Джеймса, который всеми силами пытался исправить свою ошибку.

И тут я понял, что окончательно запутался.