Сильнее надежды (джен)

Снейп поднялся, не предлагая руки Гарри, который осторожно встал с постели и подумал, что упадёт, стоит ногам коснуться пола — хоть он в последнюю неделю и тренировался ходить вместе с Легилименцией и отправкой сновидений. Однако ноги держали, хотя его все еще пошатывало. Гарри протянул руку перед собой и критически осмотрел ее. Она не тряслась.

Когда он кивнул, Снейп вложил ему в руку палочку.

Гарри взглянул на нее и крепко сжал. Он был рад получить ее назад, но осознавал, что за несколько недель уже привык обходиться без нее. Она была не тем, что убьет Волдеморта.

— Как близок я был к смерти от Зелья Медеи? — спросил Гарри. Иногда он об этом задумывался, но спросить не хватало ни времени, ни сил.

Снейп закрыл глаза, вероятно, настраивая защитные заклинания вокруг Болтхола, чтобы их пропустили.

— Достаточно близко, — сказал он, открывая глаза. — Мне бы пришлось применить к вам стабилизирующие чары, если бы вы были зельем.

Гарри кивнул. Раньше он и не понимал, как близка была смерть, и что он снова был обязан Снейпу спасением своей жизни.

Но поступить по-взрослому — это спокойно оплатить ему долг, принять решение и все его последствия. Гарри страшился, что будет, если один из близнецов узнает, на что он решился. А если это будет Рон?

Но это не заставило его передумать. Выбор был сделан, и, хоть он и обдумывал много разных вариантов, однако не нашел ни одного способа иначе победить Беллатрикс.

— Но, пожалуйста, держите меня в курсе, если вдруг вы решите отравить себя вновь, — ехидно добавил Снейп, сузив глаза и расширив ноздри. — В таком случае мы можем остаться здесь, и я убью вас сам, чтобы не утруждать Беллатрикс.

Гарри усмехнулся. Это не было смешным, конечно, но сказанное Снейпом было так далеко от того, как он себя чувствовал — он не мог даже представить, что вновь решится на суицид. Помимо этого, ему нужно было убить двух человек, а мертвым он не сможет это сделать.

— Я не собираюсь, — сказал он. — Вы не могли бы аппарировать нас сейчас, сэр?

Снейп без единого слова выхватил палочку и аппарировал вместе с ним — тем самым показав, что Гарри был готов.

* * *

Руфус крепче стиснул листок и внимательно всмотрелся в написанное. Подписи не было, но он уже узнавал этот почерк.

Атака Пожирателей будет в десять утра у магазинчика Уизли. Вы меня выручите, если прибудете в это время и остановите их. Более раннее прибытие расстроит наши планы.

Руфус не знал, что ему и думать. Собирался ли он доверять Снейпу? Да, он доверился ему в заботе о Поттере — достаточно важная задача. Но он не знал, можно ли полагаться на Снейпа в том, что связано с передвижением бывших коллег. Дамблдор так поступил, и это было ошибкой.

— Сэр?

Руфус поднял голову. Тонкс вопрошающе смотрела на него. Он позвал ее, когда увидел письмо от Снейпа, до того, как задумался, стоит ли следовать ему. Насколько он может доверять Снейпу? Достаточно, чтобы отправить одного аврора и приказать ждать, неважно, произойдёт ли что-то?

Нет, осознал он. Он должен абсолютно доверять Снейпу, или же не доверять вообще. Тонкс, как и любой другой аврор, не сможет сдержаться, когда поймет, что могут пострадать невинные люди. Скорее всего, она атакует в момент, когда увидит это, вне зависимости от того, во сколько он её отправит: в девять, девять тридцать или же в десять.

— Неважно, Нимфадора, — сказал он и заметил, как она вздрогнула. Скорее всего, она подумала, что разозлила его чем-то. Чтобы отвлечь её, Руфус сменил тему.

— Могла бы ты сымитировать лицо недавно умершего?

Тонкс удивленно моргнула.

— Да, это возможно, — ответила она.

— Как долго тебе нужно будет практиковаться?

— Чтобы обвести вокруг пальца людей, которые знали этого человека? Около получаса, сэр, — нахмурилась она.

Руфус задумчиво кивнул и отпустил ее. Это было, по крайней мере, достаточно полезной информацией, и он сможет использовать ее позднее в битве. Он откинулся на кресле и вновь принялся изучать письмо Снейпа.

Он не был уверен, что доверяет Снейпу, и думал, не поддаться ли соблазну прийти на полчаса раньше, чтобы увидеть всё самому. Но если он разрушит засаду или же хитрую ловушку, созданную Поттером и Снейпом?

Кажется, ему ничего не оставалось, кроме как ждать и доверять, что он и делал после той самой первой встречи с Поттером.

Руфус нахмурился и откинул голову на спинку кресла. Как любой человек с больной ногой и высоким уровнем ответственности, он ненавидел ждать.

* * *

Они появились прямо позади магазинчика, как Снейп и предполагал. Он крепко удерживал Поттера, осматривая улицу перед магазинчиком. Пока что никого не было, и ему удалось расслабиться. Их и не должно было быть. За несколько минут до девяти Гарри отправил сон, призывающий Беллатрикс прийти сюда, когда пробьют часы. Комбинация сна и её странной осколочной логики была настолько сильной, что Снейп не ожидал её раньше — но всегда следовало быть готовым к худшему.

— Поттер? — тихо спросил он, и тот ответил сосредоточенным взглядом, вероятно, снова прокручивая в голове техники легилименции. Северус вытащил мантию-невидимку из пакета.

— Вы наденете это. Я буду следить за улицей и сражаться с теми, кто появится вместе с Беллатрикс, но крайне необходимо, чтобы вы были защищены во время битвы, и у нее не вышло вырубить вас заклятием.

Кивнув, Гарри взял мантию и, надев ее на себя, исчез. После проказ аж двух поколений Поттеров знание, что ее наконец-то используют для чего-то полезного, вызывало особое удовлетворение.

Проходя рядом с магазинчиком, он проверил защитные чары. Они дрогнули, и Снейп мог расслышать гудение, когда дьявольские отродья внутри готовились к открытию магазина в девять тридцать. Северус усмехнулся. Несмотря на то, что вся ситуация была ужасна, он старался уменьшить риск для обоих Уизли и ни в чем не повинных покупателей.

Он задумался, как воспримут это Уизли. Поттер точно задумается, если он укажет ему на это, когда мальчишка не будет так занят убийством Беллатрикс.

На самом деле это было так странно, что он настолько доверял Поттеру — не только в том, чтобы услышать его размышления и не обсмеять, а в этом. Большая часть людей не понимала его решений и принципов, но сейчас у него был человек на его стороне бездны, с огромным разрывом между ними, Дамблдором, и, как подозревал Северус, бывшими друзьями Поттера.

Он бы сказал, что раньше у него так много общего было с Люциусом Малфоем, перед тем, как в его жизни появился Гарри Поттер.

Снейп бросил взгляд на часы, которые начали бить на других магазинах. Моментом позже в воздухе раздались резкие звуки аппарации.

Он медленно улыбнулся. Они предложили Беллатрикс привести с собой трех Пожирателей Смерти как свидетелей. И многие придут. Но сосредоточен он был на женщине в центре, которая была без маски, в безумной уверенности, что никакие авроры не смогут её остановить. Её длинные темные волосы высвободились из-под капюшона, а взгляд жадно блуждал по магазину.

Северус вновь бросил взгляд в сторону Поттера, справа от магазина, затем наложил чары маскировки на себя и начал двигаться в сторону двух мужчин, стоящих рядом с Беллатрикс.

Она твоя, Поттер.

* * *

Гарри думал, что будет больше нервничать, когда появится Беллатрикс. Но все его эмоции исчезли — не только ненависть к себе, но даже панические страхи и сомнения в том, правильно ли он поступает.

Вот он я.

И она.

Гарри поднял голову, всмотрелся в Беллатрикс через тонкую ткань мантии-невидимки, и бросился с атакой на ее разум.

Это было бы невозможно, не будь у него опыта прошлых попыток. Новые изображения и разломанные паттерны, которых он не видел прежде, ускорились вокруг него — и, конечно же, он не видел их прежде, так как разум Беллатрикс менялся постоянно. Он бы сошел с ума, пытаясь понять, что нужно делать дальше, а тем временем Беллатрикс бы осознала его присутствие, и её собственная легилименция, подобно разгневанной змее, подняла бы голову.

Но, учитывая свой прошлый опыт, Гарри мог сохранить баланс, и он также знал, что ему нужно делать.

Разрушь. Разорви. Убей.

Он использовал Крюки Мерлина для первой атаки. Представляя себе сетку с шипами вокруг своей головы, он выбросил её вперед вокруг одной из бронированных трещин в разуме Беллатрикс. Шипы рассекли её бронь, а удивление помогло ослабить защиту. Затем Гарри сделал резкое движение рукой, и металл брони развалился пополам с ужасным визжащим звуком. Гарри смутно слышал эхо этого звука в её крике в физическом мире. Если Беллатрикс и была сильно ранена после Азкабана, скорее всего, она этого не помнила.

Затем он исчез, погружаясь все глубже и глубже в её разум.

И сейчас его бесчувственность исчезла, стоило ему вызвать другие эмоции. Черная, холодная ярость, которую Гарри использовал против Снейпа, была вокруг него, словно застоявшаяся вода. Он презирал эту женщину. Он хотел, чтобы она умерла. Сириус умер, и она не заслужила попасть туда же, куда и он — чего и не случится, Гарри был уверен — но она и не заслужила жизнь.

​И никто не накажет её, кроме него. Она будет помещена обратно в Азкабан, если ее поймают, но Гарри знал, что для неё это не было наказанием, и он не мог рассчитывать, что кто-то убьет её в битве: она была слишком сильна с палочкой.

Это должно было быть только так.

Он нацелился на одну из самых уязвимых частей её разума, на её память, и начал рвать. Беллатрикс закричала от боли, и ошметки мыслей заскользили под его ментальными клыками, словно осколки костей. Гарри было плевать. Он копнул сильнее, раздирая и измельчая, кромсая изображения детства Беллатрикс и закручивая их вокруг себя. Иногда ему казалось, что он видел Гриммаулд, и несколько раз вокруг него мелькнул Сириус, и Гарри ловил себя на искушении остановиться и посмотреть.

Но он не собирался смотреть — так же, как перестал беспокоиться, что Фред и Джордж останутся внутри магазинчика. Это были не их заботы, не их битва.

А его.

Беллатрикс издала долгий, мучительный крик.

Гарри разорвал центральное ядро её памяти, и тогда она начала давать сдачи.

* * *

Беллатрикс кричала.

И этот звук наполнял Северуса радостью.

Остальные Пожиратели, которых она взяла с собой, в молчаливом шоке уставились на то, как она корчилась, но стоило ей закричать, как они подняли палочки, озадаченные, но готовые бороться с невидимой угрозой. Это было частью работы Северуса — убедиться в том, что они не смогут помешать Поттеру, особенно случайно.

"Опфегонес!" — произнес он про себя, указывая палочкой на ближайшего Пожирателя Смерти, внушительного здоровяка, которого, похоже, наняли совсем недавно.

Небольшой дождь из гадюк материализовался в воздухе над мужчиной, и они упали прямо на него. Он закричал, когда яд из злобных атакующих клыков проник в его кровь. Два помощника остановились, беспомощно глядя на него и на кричащую рядом Беллатрикс.

Северус не дал им времени собраться с мыслями. Он прицелился в другого мужчину рядом. Кримо!

Огонь вырвался из-под сердца мужчины, из его ребер, легких. В течение нескольких секунд его внутренние органы и гортань превратились в пепел, он даже не успел закричать. Северус с ленцой повернулся к третьей жертве, сморщив нос от запаха горящей плоти.

У третьего мужчины были подняты защитные чары, и он был предельно насторожен. Похоже, он был более опытен, чем остальные. Северус порадовался, что может лишить Темного Лорда Пожирателя, который мог доставить его противникам немало проблем.

Затем он подавил чувство радости. Хладнокровное убийство всегда лучше, чем под горячую руку. Северус аккуратно прицелился в центр защитных чар и швырнул туда разбивающее заклятие.

Бездыханный Пожиратель Смерть опрокинулся на спину, стоило его защите треснуть пополам. Северус аккуратно приблизился, оценивая расстояние и то, как быстро удивление исчезает с его лица. Когда мужчина изумленно приподнял голову, он наложил на него отрезающее заклятие и с отстраненным интересом наблюдал, как ровно отрезанная голова покатилась по улице.

Крики раздавались вокруг, но покупатели разбежались, а те, кто мог спрятаться, закрылись в своих домах или магазинах. Северус наложил заклинание миража, и воздух вокруг них истончился, скривился и изменился. Теперь, если кто-нибудь посмотрит, то увидит только спокойную улицу и никаких тел. Северус также наложил отталкивающее заклинение, чтобы никто и не захотел пристально рассматривать.

Наконец, он наколдовал чары гламура, отбросив их ещё одним движением палочки. Любой, кто попытался бы прощупать магическую подпись, вначале бы почувствовал гламур, и скорее всего, подумал бы, что вся атака — всего лишь иллюзия, призванная напугать и устрашить, учитывая, что тел не было. Эти чары отвлекут внимание, пока не прибудут более решительные искатели, Авроры.

Сделав это, Северус повернулся к Поттеру, который сокрушал свою добычу. Он дышал легко, совсем без усталости, а в глазах сиял триумф. Не убийство доставляло ему удовольствие, а быстрое и точное использование темных искусств против врагов.

* * *

Из разума Беллатрикс в Гарри ударила волна садисткого удовольствия.

Сказать по правде, он должен был ожидать атаки. Долгий опыт с другими людьми должен был убедить Беллатрикс, что они не разделяли ее радость от боли, но она не могла логически связать одно с другим, и понять почему. Но эта эмоция гарантированно могла заставить другого легилимента скорчиться от отвращения и позволить ей применить внушительную защиту.

И это почти сорвало Гарри. Он понимал ненависть, но это чувство было ему незнакомо. Однако он удержался, когда оно скользнуло по нему, словно волна подгнивающей плоти, а когда схлынуло, Гарри знал, что скоро последует новая волна.

Ты знаешь, что нужно делать, — сказало его подсознание, а точнее, он сам себе. Если Снейп был прав, он больше не мог прятаться за иллюзиями.

Поэтому он сделал это. У него тоже были садистские импульсы, иначе он не смог бы сплести паутину снов для Беллатрикс, состоящую из умирающих близнецов Уизли, и убедить ее, что это были ее собственные сны. Ему всего лишь надо было призвать эти эмоции.

Это было желание сделать Беллатрикс больно, из которого он черпал силу, заставившую его наложить на нее Круцио после того, как она убила Сириуса. Это чувство внутри него выросло в огромную черную ярость. Он хотел видеть ее мертвой, да, иначе он никогда не появился бы тут. Он также хотел, чтобы она страдала. Он жаждал услышать, как ломаются ее кости, раздирается ее кожа, а конечности выкручиваются из суставов. Он мечтал об этом, лежа дома в постели, в комнате шестикурсников в Гриффиндорской башне, и в комнате Болтхола. Он всегда старался не зацикливаться на них, но они существовали — необыкновенно детальные импульсы сделать больно, почти что сексуальные в своей интенсивности.

Он наполнил разум Беллатрикс этими эмоциями, и потом, когда волна гниющей плоти пришла как ответная реакция окклюментных щитов, это смешалось с тем, что он направил в ее сторону. Беллатрикс не могла найти его среди чувств, которые казались ее собственными. Она остановилась в задумчивости.

И Гарри, трясясь от желания сделать это, разрезал ее.

Он разрывал не только память о ней, он разрывал логические связи в ее голове, ее ощущения, ее лояльность Волдеморту, и ее память об элементарных вещах, таких, как ее имя, возраст и место рождения. Он разрывал их на мелкие кусочки, растаптывал их, измельчал их во что-то, что меньше пыли. Каждую защиту, которая у нее была, он уничтожал. Ее крики стали ниже и слаще. В его горле появился вкус крови. Пульс шумел в ушах, а он не хотел, чтобы это чувство исчезло.

Она заслуживала того, чтобы быть раздавленной, изнасилованной, разорванной. Гарри удивлялся, почему он мог бояться этой части себя. Он смеялся и купался в этом чувстве, погружаясь в нее все сильнее и сильнее, в те части, о которых она сама даже не знала.

И затем привычный холодный голос, его собственный, сказал: "Это бесполезно". ​

Гарри приостановился. Дыхание с трудом вырывалось из легких, желание услышать ее крики было сильнее любого голода, какой он когда-либо чувствовал. Он задрожал. Гарри должен был продолжать, не правда ли? Он заслуживал того, чтобы услышать ее крики, почти так же, как она заслуживала умереть.

Но важным было убить ее, не ранить.

Гарри почувствовал, что ошеломляющее желание ранить ее ослабло на мгновение, оставив его трясущимся, но с ясной головой, и он попробовал задуматься. Он сосредоточился на Беллатрикс, на беззащитном центре ее разума, который оберегал ее сознание и оставлял ее в живых — и ударил по нему изо всех сил.

Свет и боль вокруг него погасли, словно затухшая свеча, и Гарри принудительно выкинуло назад в его собственное тело. После момента слабости под мантией-невидимкой он понял причину этого: у Беллатрикс больше не было разума, в котором он мог бы остаться. ​

Он стянул с себя мантию и посмотрел на нее. Беллатрикс лежала на земле, ее лицо было лишено какого-либо выражения, мышцы совершенно расслаблены, словно она никогда не смеялась и не хмурилась. Ее черные волосы разметались вокруг. Гарри ожидал, что ее грудь будет вздыматься, но он не превратил ее в овощ, как обычно происходило при данном виде атаки. Он уничтожил ее мозг полностью, и этим убил её.

Он вспомнил свое безумие, и вздрогнул. Пелена шока отделила его на мгновение от остального мира, но он знал, что когда его чувства вернутся, то он будет презирать то, что сделал. Или будет презирать себя. Он не мог сказать точно.

— Мистер Поттер.

Он поднял голову. Снейп наклонился перед ним, протянув ему руку.

— Вы сделали то, что было необходимо, — сказал он.

— Я, — Гарри проглотил подступившую рвоту, — я мучил ее, хотя в этом не было необходимости.

Глаза Снейпа оставались спокойными.

— Это значит, что вы поддались своим садистским наклонностям на менее значительном враге. Когда мы пойдем за Темным Лордом, вы не будете себя вести так, не правда ли? Вы сконцентрируетесь на его убийстве, — он остановился, затем добавил, почти нежно: — Хладнокровное убийство лучше, но иногда можно позволить себе убить и когда кипит кровь.

Гарри не был убежден, что верит в это. ​Он больше не знал, во что верить. Он думал, что совершил единственно возможный выбор, а люди вроде Дамблдора были неправы, но последствия его выбора…

— Идемте, — сказал Снейп.

Гарри, словно робот, подошел к нему, и Снейп взял его за руку и обернул своей мантией. Перед тем, как они аппарировали, Гарри услышал какой-то шум и поднял голову.

Близнецы Уизли стояли у окна своего магазина, глядя на него в полном ужасе.

Затем они скрылись в глубине помещения.

Несколькими мгновениями спустя, когда появились Руфус и его авроры, вызванные испуганными жителями Диагон-аллеи, на улице остались только тела.