Сильнее надежды (джен)

Мысль яркой вспышкой пронеслась в голове Гарри.

Возможно, у меня всё же есть шанс.

* * *

Северус почувствовал садистское удовольствие, когда увидел испуганные глаза Поттера. Сопляк мог обдурить директора — Альбус не был глупцом, но любовь затмевала ему разум, когда следовало действовать жестко — и хотя не так давно мальчишка и использовал чары забвения, теперь ему ничто не поможет.

Из замороженных заклинанием губ Поттера послышался странный прерывистый звук. Северус приподнял бровь и поднял палочку, чтобы расколдовать рот мальчишки. Это все равно нужно было бы сделать, чтобы заставить его выпить Веритасерум.

Поттер открыл рот и… рассмеялся.

Северус думал, что Поттер уже не сможет разозлить его сильнее. Но сейчас его дыхание участилось от ярости, а красная дымка заволокла взгляд, чего не случалось годами. Ему было наплевать, был ли этот смех горьким. Поттер всё еще смел находить его забавным, когда ему следовало трястись от страха.

— Что смешного? — рявкнул он.

— Мне просто стало интересно, как вы выкрутитесь, когда придется сказать Дамблдору, что вы заставили меня выпить Веритасерум, — сияя, ответил Поттер. Северус попытался убедить себя, что это было болезненным возбуждением, не радостью. — В конце концов, я молчал о строчках, которые вы заставили меня писать. Я подумал, что отплатил за это, когда проклял вас. Я хотел оставить нашу ненависть только между нами. Ведь не всё было так гладко, когда в прошлом году вмешался директор, не так ли? Но нет же, вы делаете вещи, из-за которых вам придется объясняться, — он фыркнул, и судорога исказила его лицо, словно он пытался покачать головой, забыв, что всё ещё находится под чарами оцепенения.— Великолепно, Снейп, просто великолепно.

— Объясни о чем ты там лепечешь, Поттер, и немедленно, — искры из палочки Северуса сорвались на пол.

— Вы не сказали Дамблдору об отработках, которые назначили мне, — проговорил Поттер. Его голос стал не спокойнее, но размереннее. — Вы знаете, что ему это не понравилось бы. Возможно, директор не стал бы наказывать вас, но он обязательно сказал бы что-нибудь об отработках, а он этого не сделал. И я тоже молчал, в свою очередь. Полагаю, это между нами. Мне не хотелось, чтобы он вмешивался. Я не ребенок, и сам способен защитить себя, — он стиснул зубы, словно проклиная свою неподвижность. Северус молчал. — А теперь вы собираетесь использовать на мне Веритасерум, что, позвольте напомнить, вне закона, и рано или поздно одному из нас придётся сообщить директору об этом. Не знаю, простит ли он вас. Как думаете? Очень умно, Снейп, совершать незаконные поступки и делать вещи, за которые Министерство может упечь в тюрьму, — у него хватило наглости скосить взгляд на его левую руку.

Северус стиснул зубы, в первый раз сомневаясь в решении опоить Поттера зельем правды. Он решил, что Альбус простит его, если одержимость мальчишки Темным Лордом будет доказана.

Но если Альбус был прав, и величайшим секретом Поттера была депрессия…

Он все еще верил, что Альбус не сдаст его Министерству. С другой стороны, по негласному договору с директором подразумевалось, что Северус продолжает быть преподавателем в Хогвартсе при условии, что не нанесет умышленного вреда студентам.

К тому же, польза от его шпионажа подходила к концу. Альбус мог и передумать. Хоть он и дал ему убежище, Северус никогда не питал иллюзию, что Альбус заботится о нем так же, как о Поттере.

Сейчас же Поттер молча наблюдал за ним.

— Почему вы не пожаловались на отработки? — сузил глаза Северус.

— Я уже сказал, — устало ответил Поттер. — Я думал, что это можно оставить между нами. И чары забвения были расплатой за ваши поступки. Но если вы используете Веритасерум…

— Я могу наложить на вас Обливиейт, Поттер.

— И вы полагаете, я не замечу, что у меня не хватает куска памяти? — огрызнулся Поттер. — Тогда вы тупее, чем я думал.

Северус хотел сказать, что Поттер ничего бы не заметил, но проблема была в том, что он не мог быть полностью уверен. Он не видел, как чары забвения действуют на мальчишку, чтобы знать, как он среагирует на них. А если учесть, что у Поттера хватило как решительности, так и магической силы, чтобы наложить эти чары на него, шансы, что он окажется невосприимчив к ним, были очень высоки.

Северус даже не обдумывал это. Он просто решил, что Поттер одержим Темным Лордом и лжет, чтобы скрыть это, и если бы он подтвердил это, Альбусу было бы все равно, легально ли добыта эта информация. Но если окажется, что это неправда, то директор вряд ли изменит свой взгляд на подобный поступок. И Северус знал, что ему не удастся запугать Поттера или же купить его молчание. Что касается остального, он, пожалуй, мог выиграть, но в таком случае он шел ва-банк, зная, что шансы примерно равны.

Винить во всем этом он мог только себя и свою непредусмотрительность. Конечно, он не ожидал, что Поттер будет молчать об отработках. Северус бы не стал.

Он отступил и поставил флакон с зельем на стол. Поттер дышал тихо и спокойно, наблюдая за ним. Можно было уже освободить его от Обездвиживающих чар.

Северус это не планировал.

— У меня всё ещё есть вопросы к вам, Поттер, — сообщил он.

Мальчишка уставился на него, затем словно бы попытался передернуть плечами.

— Хорошо, сэр.

— Почему в вашем разуме были ментальные щиты в понедельник?

Поттер опустил взгляд.

— Чары, — ответил он тихо. — И я… я старался тренироваться сам, — он съежился.

И не зря. Северус не смог удержать громкого смеха.

— Вы думали, что так у вас что-нибудь получится? — недоверчиво спросил он. — Когда в прошлом году вы не смогли научиться даже у меня?

— Я думал… — заклинание спадало, и Северус не пытался обновить его. Руки Поттера медленно сжались в трясущиеся кулаки. — Я думал, что должен научиться окклюменции, потому что этого хотел бы Сириус, — прошептал он.

— И как далеко вы продвинулись, Поттер? — спросил Северус, почти простив ему все оскорбления за последнее время. Это было очень впечатляюще. Сопляк слишком поздно осознал пользу от его занятий и оказался лицом к лицу с одним из сложнейших для изучения искусств, к которому у него, к тому же, не было ни малейших способностей! Почти так же впечатляюще, как если бы Поттер вдруг самостоятельно начал заниматься зельеварением, решив улучшить свои умения.

— Не слишком, — вялым голосом отозвался Поттер. — Видений у меня больше нет, но я думаю, это потому что Волдеморт…

Северус резко взмахнул рукой, обрывая его на полуслове.

— Конечно, — отрезал он. — Темный Лорд — мастер легилименции. Он мог по своему желанию оборвать связь между вашими разумами в любое время.

Поттер продолжил буравить глазами пол, покусывая губу с несчастным видом.

— И почему же вы захотели заниматься окклюменцией теперь, после того, как отказывались от этого весь прошлый год? — язвительно поинтересовался Северус. Горе от потери Блэка не может быть единственной причиной. Если так, то целью Поттера стала бы смерть Беллатрисы или же окончательное уничтожение Волдеморта.

Поттер сглотнул и поднял глаза. Его эмоции были все на виду, прямо перед ним, такие яркие, что Северусу не нужны были ни легилименция, ни Веритасерум, чтобы понять их.

— Я хотел научиться, — прошептал Поттер. — Впрочем, гораздо больше я хотел умереть.

Северус попытался бы сдержать эмоции, если бы перед ним выступил с таким мелодраматическим заявлением один из слизеринцев, но для Поттера это было абсолютно невозможно. Он вновь рассмеялся, и мальчишка сильно дернулся; заклинание ослабло настолько, что он даже мог немного отойти от двери.

— Конечно же, вы хотели, — Северус щелкнул пальцами. — Все незрелые подростки проходят через этот этап, Поттер, когда думают, что их горе — самая большая беда в мире, и стремятся к тому, что, как им кажется, станет шансом на то, что все вокруг наконец поймут. Полагаю, вы вообразили свои похороны: друзья рыдают, а все обитатели Хогвартса жалеют, что они никогда не осознавали, насколько вы важны для них? Может, вы даже подумали, что я тоже буду горевать при мысли о вас?

Поттер промолчал и отвел взгляд, но Северус мог видеть, как слезы появились в уголках его глаз.

— Ваши мысли невероятно эгоистичны и самонадеянны, как и всегда, — Северус чувствовал почти полное удовлетворение. Во многом появился смысл. Чары были причиной окклюменции Поттера, а горе из-за потери Блэка объясняло всё остальное, ровно как и говорил Альбус. Всё ещё было неясно, кто применил Песнь Сирен в школе, но Северус сможет найти его. Это мог быть даже Драко, хотя он должен был быть очень глуп, чтобы обратить ее на самого себя.

Или это чья-то хитрость, чтобы отвлечь его подозрения.

Северус отложил эту мысль на потом и наклонился к Поттеру.

— Вы не можете умереть до того, как убьете Темного Лорда, — сказал он, и Поттер напрягся. — Всё верно. Я в курсе обстоятельств вашей нелепой судьбы, — скривился Северус. Ему не нравилось думать, что весь мир зависит от кого-то настолько хрупкого — во всех возможных смыслах этого слова — и тщеславного, как Поттер, но судьба не спешила советоваться с ним, когда делала свой выбор.

— Вы действительно решили, что самоубийство — хорошая идея, учитывая то, что таким образом вы погрузите весь остальной мир во тьму?

— Но я думал… Я думал…

— Вы попросту не думали, по вашему обыкновению, — Северус вновь сел, взмахнул рукой и освободил Поттера от остатков чар. — Сегодня ночью вы будете мыть котлы, Поттер. Если используете хоть каплю магии, я узнаю. И вы вернетесь завтра в восемь утра, чтобы продолжить свою работу. Это ясно?

Поттер покорно кивнул. Северус вгляделся и увидел, что выражение лица мальчишки было опустошенным. Он ничего не сказал о том, что деканы должны посещать квиддичные матчи, а тотчас направился к котлам, которые Северус составил в углу. Они должны были служить прикрытием на случай, если бы кто-то заглянул, так как он хотел допросить Поттера под Веритасерумом — но не было смысла очищать их стенки от толстого слоя фиолетовой слизи, которая осталась после занятия с четвертым курсом.

Северус насмешливо улыбнулся спине Поттера.

Окружающие прилагают все усилия, чтобы мальчишка был счастлив, даже умирают ради этого, а он всё равно — всё равно! — смеет думать о таких вещах. Джеймс совсем не ровня своему сынку в эгоизме.

* * *

Гарри скоблил котел правой рукой с такой силой, что часть засохшей слизи отлетела, ударившись о дальнюю стенку. Он дышал слишком часто. В уголках глаз всё ещё плясали цветные пятна, голова болела, и его одолевало сильное желание лечь.

Но он сделал это. Заставил Снейпа отстать, чтобы тот прекратил подозревать его. И даже когда он потерял контроль при упоминании Сириуса и случайно признался в том, что хотел сделать, Снейп подумал, что он преувеличивает, или же просто глуп и эгоистичен.

Мысль, что Гарри может планировать умереть и забрать Волдеморта с собой, ни разу не приходила в голову сальноволосому ублюдку.

Гарри не понимал, откуда взялись слезы, от которых он никак не мог избавиться. Возможно, это было из-за сдерживаемого горя, но иногда, стоило ему сглотнуть, эта горечь ощущалась практически как счастье.

Теперь он был свободен. Действительно свободен. Запудривание мозгов Рону и Гермионе шло хорошо с самого начала, а сейчас у него получилось преодолеть два величайших препятствия: Дамблдора и Снейпа. Гарри сумел их убедить, и они оставят его в покое, один из-за душевной мягкости, другой из-за нежелания принимать его всерьез.

Больше никто не мог ему помешать.

Гарри чувствовал огромную благодарность, продолжая механически отчищать грязь. Вот чего он хотел с самого начала. Дать другим людям возможность не обращать на него внимания и жить собственной жизнью. А он двинется дальше.

Конечно, если бы он думал об этом слишком долго, то, скорее всего, почувствовал бы жалость к себе, но у него уже был однажды шанс на счастливую, нормальную жизнь с Сириусом. Раз он сам и уничтожил этот шанс, логично, что другого такого у него и не должно быть. Как его смерть станет платой за совершенную ошибку, так и теперешнее безразличие к нему Снейпа, принеся пользу плану, будет платой за пытку, через которую Гарри прошел на этой неделе.

Причин горевать действительно не было. Он сделал то, что должен был. Он остался верен своей цели даже в экстремальных обстоятельствах и прошел через то, что, как он считал, было последней проверкой.

Гарри чистил котлы почти радостно, пока Снейп не рявкнул, что он свободен. Потом он побежал к заброшенной классной комнате на шестом этаже, где хранились ингредиенты для Напитка Медеи, защищенные сильными запирающими и охранными чарами. Он сел и вновь перечитал инструкцию по варке зелья, силой заставляя себя сохранять полное спокойствие. На этот раз он действительно понял, что нужно будет перемешать зелье только после добавления листьев белладонны, не раньше. И что зелью нужно три щепотки лунной пыли, не больше и не меньше. Неважно, каковы эти щепотки по размеру; значение имеет их число, а не количество.

Гарри моргнул. Казалось, в нем пробудилась интуиция. Он задумался, касалось это только конкретного зелья — ведь он потратил достаточно времени, чтобы разобраться в его рецепте — или же он и дальше будет способен варить зелья, которые прежде озадачивали.

Тут он рассмеялся. И зачем это ему нужно будет варить другое зелье? Напиток Медеи будет его последним зельем. И конечно, он сварит его верно, так как ему не нужно будет делать это снова.

Мысли о будущем больше не имели значения.

Взмахом палочки он наполнил котел водой и приступил к работе, забавляясь при мысли о том, что сказал бы Снейп, если бы поймал его. Думаете, что можете сварить зелье, Поттер? Да вы скорее отравите себя!

В этом вся соль, Снейп, мысленно ответил он и улыбнулся, взглянув на инструкцию.