#обзор #Инь_ян #фидбэк_инь_ян

Ну раз уж начала ГП, его и продолжу. Посмотрим, какие ля-муры приготовили нам авторы. Номинация "Кафе мадам Паддифут".

1 ноября 1979 года
Арт-вдохновитель:
Текст вызвал бурю эмоций, что потребовалось время, чтобы собрать мысли в кучу.
Рваное повествование даёт ощущение небрежности. Такое же и отношение Северуса к Лили после близости. Только вот небрежность его показная, он намеренно акцентирует собственное внимание на незначимых мелочах, хотя все его мысли занимает Лили уже-не-Эванс. Вот эта деталь с неоднократной оговоркой фамилии о многом говорит. Как и то, что он соглашается на выполнение ею домашних дел.

#санскрит #мысли_вслух #ученье_свет #индийская_мифология

Сделала домашнее задание к 7 уроку учебника Кочергиной. Сандхи гласных — прогулка в парке по сравнению с сандхи согласных, поэтому большое спасибо преподавателю на курсе просто чтения и письма за то, что он нас не стал пугать тем, как меняются согласные в зависимости от соседних слов. 😅 таблицы также помогают уложить информацию в голове лучше, чем изложение тех же правил словами.
Правда, то, что материал урока был мне понятен, наверняка не уберегло меня от ошибок. Я королева опечаток и описок, просьба не занимать очередь на трон 😂
Любимая часть в домашних заданиях — это перевод. Судя по всей цитате, это кусочек из Махабхараты (история царевны Савитри, и как она заставила бога смерти Яму отпустить её мужа обратно в мир живых).
Собственно, поэтому я перевела фразу तुष्टास्मि tuṣṭāsmi как «я доволен», несмотря на то, что в словаре tuṣṭā — это «довольная, радостная» (окончание ā намекает на прилагательное женского рода; asmi — 1 лицо ед. ч. настоящего времени от глагола as «быть»): следующая фраза «дар избери» и ответ «дар этот выбираю я || Савитри сказала») свидетельствует, что это диалог между Савитри и Ямой, который, впечатлённый её верностью мужу, предложил ей выбрать дар (кроме воскрешения упомянутого мужа, но Савитри его обхитрила). В принципе, эту фразу можно переводить и как «я доволен» и как «я довольна»: при сандхи гласных а + а в любом случае, независимо от долготы/краткости дают ā 😊
Больше всего повозиться пришлось с конструкцией उत्तिष्ठोत्तिष्ठ uttiṣṭhottiṣṭha. Моя первая реакция: «добрый боженька, что это??!» 😱
Сандхи гласных приветливо машет рукой: uttiṣṭha + uttiṣṭha в сумме и дают конструкцию выше. Само слово — императив от глагола «вставать» 🤣
वरं वरयस्व यथेप्सितम् varaṃ varayasva yathepsitam я перевела как «дар избери любой»: yathepsitam — это yathā как + īpsitam угодно/желаемо. Дар выбери как угодно/какой желаешь, т.е. любой 😊
Наверное, все успели заметить, что при сандхи гласных слова сливаются в экстазе и пишутся слитно 😄
Единственное, что осталось непонятным: почему Яма говорит, обращаясь к Савитри: «дар избери, о Ашвапати», если Ашвапати — это имя царя, отца Савитри, и самому царю Яма в рамках данного мифа ничего не предлагал...
P.S. В упражнениях встретилась фраза «да будет так», но в индийских милофогических сериалах она звучит иначе, и я полезла в гугл и словарь. В сериалах я слышала что-то вроде «татастху» и, как выяснилось, слышала неправильно. «Тха» там действительно есть, но не в конце фразы, а в середине 😳
На деванагари фраза пишется так: तथास्तु tathāstu и состоит из двух слов — tathā так и astu буд. вр. З л. ед. ч. от глагола as «быть». В результате сандхи получаем одно слово. Дословный перевод «так будет».
Типа, не волнуйся, бхакт, всё будет, гарантия 100% 👍

#шахматный_турнир #шахматы #личесс

Аня Тейлор-Джой, актриса, сыгравшая одаренную шахматистку Бет Хармон, главную героиню сериала «Ход королевы»

https://media.glamour.mx/photos/674f4ca71c22d5609264095a/master/w_640

Сегодня, в 20:00 по московскому времени на сайте https://lichess.org (нужна регистрация) снова состоится наш шахматный турнир! Ссылка на него

https://lichess.org/tournament/zBMDNjzw

Как всегда приглашаются все шахматисты фанфикса, независимо от их опыта и силы игры! Неважно, играли вы уже с нами, или это будет первый турнир для вас. Мы будем рады каждому участнику!

Шахматы - это интересно и ничуть не страшно!

Играем мы полтора часа, контроль времени 15+0 (рапид, 15 минут на партию каждому игроку, без прибавки времени за ходы).

Призыв
Scaverius WMR StragaSevera ETULLY Просто Ханя Lalage aliska-now Яшка с горечью AlexejU Caution

ПРИЗМА МЁБИУСА (2/2)

— Берите билет.
Неохотно вытягиваю руку. Кости в организме как будто еле слышно поскрипывают в такт этому мышечному усилию. Интересно, чего ради я вчера употребил столько C2H5OH?
Впрочем, это было необходимой частью намечаемого мною знакомства с Ириной. Которая, к слову заметим, на Той Стороне Бытия существенно симпатичней, чем на этой.
Эльфийка. Буквально причём.
— Вы спите, что ли?
Сконфуженно извиняюсь и разворачиваю билет.
Что ж, примерно так я и думал. Дифференциалы. Не то чтобы я совсем их не изучал, но моя симпатия к ним прямо пропорциональна наглядности их воплощения и практичности применения в быту, — ныне же, когда голова моя напоминает мне банку из-под варенья с сонно жужжащими мухами, едва ли я сумею извлечь из неё хоть крупицу знаний по предмету.
По этому предмету.
Проскальзываю рукой в карман, пытаясь дотянуться кончиками пальцев до холодноватой поверхности. Преподаватель хмурится:
— Что там у вас?
— Так, — скучным голосом отвечаю я, дотрагиваясь до призмы. — Телефон выключаю.
Тысячи щекочущих игл во мгновение ока пронзают кончики моих пальцев, неведомым образом дотягиваясь как будто даже до самых отдалённых участков моего тела.
В первый миг у меня даже создаётся впечатление, как будто ничего не изменилось, разве что пергамент в руке слегка пожелтел.
Пергамент?
— Что ж, — голос преподавателя так же сух и безжизнен. Стоит ли, впрочем, ожидать иного от лича, оживлённого магией скелета тысячелетней древности? — Укажите нам верную последовательность рун для именной идентификации и последующей локализации в гексаграмме песчаного элементаля.
Сложный вопрос.
В действительности ответ на него требует не меньшего количества усилий и вычислений, чем дифференциальные уравнения. Призма Мёбиуса не меняет принципиально размер проблемы, но позволяет повлиять на иное.
Что интереснее изучать?
Сокращение неизвестных величин в алгебраических уравнениях или формулу подчинения водяных големов? Историю Брестского мира или летопись о сложившемся шестьдесят пять лет назад противонекромантском конклаве? Реакцию воды и калия или чары для создания фаэрбола?
Пытаясь не смотреть в пустые глазницы преподавателя, я облизываю пересохшие губы и начинаю медленно отвечать.

— То-то все так удивлялись тогда твоим баллам, — припомнил Виталик.
— Я и сам удивился им. На Той Стороне я специально пытался использовать взгляд себя здешнего, чтобы не так скучно было изучать магические ритуалы, но и не подозревал, что это мне так пригодится.
Мой собеседник вдруг нахмурился.
— Но что ты будешь делать, если вдруг реально столкнёшься с проблемой, требующей примененья диффуров?
Я приподнял брови:
— Ясно же. Вновь коснусь призмы.
— Если она не выйдет из строя, — уточнил он.
— Если она не выйдет из строя, — кивнул я. Внеся новое уточнение: — На Этой Стороне.
Виталик приоткрыл было рот, но тут же закрыл его, явно не представляя, что сказать. Глаза его блуждали из стороны в сторону.
— Ты не пробовал применять здесь магию? — помедлив, все же рискнул поинтересоваться он. — Магию как она есть?
— Магию как её нет?
Я усмехнулся.
— Пробовал. Бесполезно. Технология, в то же время, превосходно функционирует на Той Стороне — насколько я смог проверить — только вот по большому счету она там совершенно никому не нужна.
— Никому? — Виталик, кажется, не поверил.
— Ну, из заправил тамошнего мироздания, во всяком случае. Крестьян не спрашивали — хотя есть подозрение, что многие из них также были бы не в восторге от технологических инноваций ввиду причин макроэкономического образца.
Ну, нравится мне дразнить Виталика многоэтажными мантрами. Что я могу с этим сделать?
— То есть?
— Почитай об огораживании овец в Англии позапрошлого века, — посоветовал я. — О движении Лудда. О том, как на жизни простого ткача отразился ткацкий станок — и как простой ткач был за это признателен.
Он помолчал.
— Если верить тебе, то как будто и нет особо смысла в применении призмы. Ну, кроме как — для оживления интереса к скучной занудной учёбе.
— Почему же, — усмехнулся невесело я. — Мир магии обостряет и переиначивает чарующим образом многое. Я порой в шоке был даже, насколько.
Нос Виталика дёрнулся.
— В какой же это сфере, к примеру?
Я почесал собственный нос, маскируя румянец, подумал несколько секунд, стоит ли отвечать. Да ладно, мы же ведь, в конце концов, лишённая комплексов молодёжь.
— К примеру, в интимной.

— Именем Девяти Стихий и властью Тридцати Пяти Направлений, третьим пунктом устава Пятнадцати Сфер Преблагого Эфира и волей Жёлтого Монолита я призываю тебя, сэр Андрэ. Я применяю дарованное тобой право единократного вызова и озвученное тобой соглашение сумеречного вассала. Да будет душа твоя моей собственностью в случае нарушения соглашения.
Договорив до конца ритуальную формулу, леди Иррейн улыбнулась — сдержанно, уголками лишь губ, как подобает воспитанной даме эльфийских кровей из высшего общества. Зелёные миндалевидные глаза её полыхнули хищными искрами.
Линии пентаграммы налились лиловым пламенем, пространство в центре обставленной свечами фигуры слегка помутнело. Больше не произошло ничего.
Это бывает.
Демоны тоже далеко не сразу всегда отвечают на вызов, разрывающий измерения. Что уж там говорить об отягощённых телесными нуждами ничтожнейших смертных?
— Сэр Андрэ, сын Николиуза, внук Леопольда, — проговорила вновь девушка, облизнув пересохшие от искушающих предчувствий губы. — Правом единократного вызова, клятвою сумеречного вассала, принесённой тобою некогда, я вызываю тебя.
Пентаграмма засветилась ярче, на миг линии её стали видны чётче свечей, глазу стало больно на них смотреть. Сгусток чего-то неизъяснимого в центре фигуры, чегото искривлённо-прозрачного, подобного клубам тёплого воздуха над бездымным огнём или неровности в криво выдутой стекловаром бутылке, сжался и уплотнился.
Задрожал, приобретая краски и вид, вводя в мир наш сквозь иномерные грани и формы вполне материального индивидуума.
— Леди Иррейн.
Рыжеволосая девушка улыбнулась, улыбнулась шире, созерцая смущённо переминающегося с ноги на ногу внутри колдовской фигуры юношу из королевского рода. Юношу, находящегося теперь более чем целиком в её власти.
— Сэр Андрэ.
Улыбка её была уже откровенно ведьмовской.
С неуверенным, даже робким видом, он сделал шаг вперёд, сделал ещё один шаг, нога его замерла в воздухе, не будучи способна переступить магических линий. Оценки леди Иррейн по высшей ритуалистике всегда были лучшими в Академии.
Юноша кашлянул неуверенно, как бы боясь поднять взгляд. Эта часть игры всегда заставляла дыхание эльфийки замедлиться.
— Что я... должен для вас совершить, прекрасная леди?
Подобное профанное применение Ритуала Призыва не было разрешено правилами Академии, не декларировалось уставом и даже противоречило девятнадцати пунктам подписываемых абитуриентами соглашений, не говоря уже о неписаных пожеланиях их высокородных родителей. Выведай ректор Ортазиус о происходящем здесь и сейчас, выведай он об этом официально, исключение двух студиозусов из учебного заведения стало бы делом мгновения, — хотя леди Иррейн полагала, что неофициально он и так в общих чертах давно уже обо всём знает.
Но, так или иначе, едва ли не каждый третий студент на пятом или четвёртом курсе демонологического факультета участвовал в этой игре.
Мерзкой и восхитительной.
Вручить другому Право Единократного Вызова, вручить, по сути, временную власть над собой. Рискуя в случае ослушания расстаться с бессмертной частью себя.
Не то чтобы это было реально опасно, человек, в отличие от демона, вряд ли сумеет сделать что-то особенно страшное с твоею душой. Да и вряд ли восхочет?
В случае чрезмернейших издевательств есть шанс воззвать к Высшим Сферам, архимандриты и метамаги вполне могут расторгнуть заключённое соглашение, хотя, разумеется, огласка в этом случае неизбежна и о продолжении учёбы можно будет уже не мечтать.
Но главное — то, ради чего многие студиозусы вопреки риску играли украдкою снова и снова в эту игру? — заключалось как раз в ощущении утраты свободы. Утраты ответственности. Чувстве, так редко испытываемом юными выходцами из высшего света, где регламентирован каждый шаг, каждый жест, каждый взгляд и положение вилки за завтраком.
Саму Иррейн призывали внутрь пентаграммы трижды.
В первый раз сделавший это студент, обаятельный прощелыга Альбертус, поведавший ей об этой игре с двусмысленной лукавой усмешкой — по сути взяв её «на слабо»? — был сравнительно мягок и не злоупотреблял особенно своей властью. По-видимому, он не хотел, чтобы у леди Иррейн остались плохие воспоминания об игре, он хотел пристрастить понемногу эльфийку к запретному?
Огласки он мог не бояться, за участие в таких ритуалах саму Иррейн исключили бы из Академии, да и особенность ритуала позволяла призвавшему в конце вызова замкнуть уста вызванного своеобразным обетом молчания — вынудив вести себя так, словно никакой игры не было. Это вносило дополнительную прелесть в игру — все, что происходило между высокородными джентльменами и прекрасными леди, считалось ненастоящим, было как бы вырезано из действительности.
Но все равно, невзирая на деликатность партнёра по первому ритуалу, девушка впоследствии целый вечер не выходила никуда из своей комнаты — переживая случившееся и пытаясь срастить с привычным представлением о себе воспоминания о ею проделанном.
Во второй раз она это сделала на волне зарождающихся робких романтических чувств — ей так казалось — и была подготовлена лучше к ей предстоящему — опять же, ей так казалось.
Леди Иррейн была шокирована, возникнув внутри пентаграммы нагая — этого рода детали обрамляются чарами — причём не перед одним человеком, а перед группой приятелей по учёбе.
Приятелей, чьи пожелания ей пришлось выполнять.
Высокородная эльфийская леди даже не представляла, что она способна будет делать подобное. Высокородная эльфийская леди даже не представляла, что она способна будет желать подобного. Что она будет способна молить — именно молить, стоя обнажённая на коленях, со слезинками на кончиках ресниц? — чтобы ей разрешили собственными же пальцами прямо при всех довести себя до пика падения.
После этого она уже сутки не выходила из комнаты, то плача, то ощущая со стыдом пальцы свои снова на жарком месте. Выйдя же на учёбу, она поймала на себе ироничные взгляды пары местных красоток — леди Элизиэль, вроде бы, ещё леди Монтаны? — и осознала, что произошедшее было, по-видимому, ритуалом местного посвящения, через который проходят здесь едва ли не все красивые девушки.
Как ни странно, ей стало чуть легче.
В третий раз она отдала Право Вызова девушке — ехидной странной мутноглазой блондинке с алхимического факультета. Они переписывались несколько дней по учебным вопросам, обмениваясь шпаргалками, меж ними возникла своеобразная дружба.
Девушка эта — её звали Альдина — сумела заинтриговать Иррейн, создав впечатление таинственности и глубокомысленности. По сути, она ещё раз — вслед за полузабытым Альбертусом? — взяла её «на слабо», посулив коварным шепотком непередаваемый опыт.
Она не солгала.
Леди Иррейн в тот день с ужасом осознала, что чисто словесные пытки могут быть не менее стыдными и мучительными, чем понуждение к прямому разврату на уровне действий.
Она просто сидела на корточках перед неторопливо разглядывающей её мучительницей — чуть улыбающейся — и отвечала на вопросы. Вопросы шли один за другим. Она не могла лгать.
Ну, если не хотела потерять душу?
Это было самым мучительным — понимание, что вроде бы ты можешь не отвечать, вроде бы можешь проигнорировать или ответить ложью на вопрос слишком личного содержания. Но интимность вопросов росла очень медленно, идти же на риск утраты души из-за девичьей глупой стыдливости — пусть даже имеется шанс расторгнуть впоследствии сделку? — казалось невыносимо позорным.
Она рассказала Альдине об опыте предыдущих призывов. Она рассказала Альдине об испытанных от этого чувствах — и даже о некоторых вызванных этим впоследствии действиях. Она рассказала Альдине о своих тайных фантазиях — и прямо на месте по её указанию придумала несколько новых.
Альдина несколько раз вынудила её повторять многословно особенно постыдные фразы. Эльфийка же, вся багровая, выдавливала из себя: «Да, я, высокородная леди Иррейн, очень хотела, чтобы мной овладели в единый миг сэр Виктуар и сэр Витольд, сразу сзади и спереди. Я, пресветлая леди Иррейн, желала взять в рот срамной уд досточтимого господина Азариуса, учителя фехтования, скользнуть по нему своим язычком, ощутить его вкус. Мне, благородной леди, нравится ласкать своё прекрасное тело перед парнями, стоя нагой, я мечтаю, чтобы все знали, чтобы все видели, какими шалавами могут быть аристократки эльфийского рода».
Она просто текла.
Конечно, это не укрылось от зоркого взгляда Альдины, после чего блондинка с отстранённо-раскосыми глазами вынудила её вслух сознаться и в этом. Естественно, самым наивульгарнейшим и наибесстыднейшим образом.
«Я, прекрасная леди Иррейн, теку сейчас позорно как последняя шлюха, теку от животной похоти и нечистого вожделения к девушке, к самой обычной девушке, задающей мне самые обыкновеннейшие вопросы. Чуть ли не превыше всего я хочу сейчас, чтобы она приказала мне просунуть пальцы меж ног и удовлетворить себя грязно прямо при ней».
Альдина уже почти было приказала ей это. Ладонь Иррейн уже оказалась там по её повелению, достаточно было лишь дополнительного приказа, чтобы пальцы шмыгающей носом эльфийки отправились в танец.
Приказа, который так и не был ей отдан?
Хихикая, эта стерва, эта мучительница, эта убийца попросту обратила вспять ритуал. Открыто смеясь над плачущей рыжеволосой девчонкой, отличнейше зная, превосходно себе представляя, чем «пресветлая леди Иррейн» займётся впоследствии у себя в комнате — причём у неё не будет уже смягчающего вину оправдания «Я была во власти купирующих волю чар».
Больше они не общались.
Иррейн была сильно напугана произошедшим. Воспоминания будили жар меж её ног, но в то же время она опасалась, что иные из тайн, поведанных ею Альдине, могут стать позже достоянием всей округи даже за пределами Академии.
Кто знает, что будет тогда?
Тем не менее это оставило след в сознании девушки. Альдина ей показала сладость и стыд психологических пыток, Альдина в ней растравила многие запретные грёзы. В том числе — показала, как сладко может быть фантазировать о свершении над кем-либо действий, что успели свершить уже когда-то с тобой.
Благо что миловидной и обаятельной леди...
...вовсе не трудно вытянуть из уст благородного рыцаря Право Призыва?
Иррейн вновь облизнула губы.
— Не смущайтесь, сэр рыцарь, — насмешливо качнула она головой. — Я ведь вам нравлюсь? Едва ли, не нравься я вам и не доверяйте вы мне, вы осмелились бы вверить мне на денёк свою возможную участь.
— Вы... обворожительны, леди Иррейн, — выдохнул сэр Андрэ. Осмелившись наконец поднять взгляд на неё, но тут же вновь уронив.
Она смежила на миг веки.
— Надо полагать, это значит «да». А как именно я вам нравлюсь, если не секрет, о благородный рыцарь? Известно ведь, что нравиться можно по-разному.
Вытянув руку к узорчатому бокалу с вином, эльфийская дева погладила зачем-то его хрустальную ножку.
— Вы бы могли, — она пригубила чуть, — показать это мне. Показать, как именно и насколько сильно я вам в данную минуту нравлюсь.
Что-то в выражении лика Андрэ едва заметно сменилось. Недоумение? Стыд?
— Л-леди Иррейн...
— Все мы знаем, — она смерила взглядом бокал, — что слова без действий мертвы. Чувства вынуждают нас к действиям, если же нет действий — то, как правило, нет и чувств. Страсть может побудить к подвигам, бессонным ночам, сочинению сонетов — или чему-то ещё.
Иррейн стрельнула глазами в еле дышащего рыцаря.
— Я вас прошу, чтобы вы показали мне, к каким действиям вас склонял факт, что я вам нравлюсь. Показали мне сейчас самые тайные, самые скрытые из вызванных этим действий. Скрытое ведь — обычно самое важное?
Она безжалостно улыбнулась, глядя на залившегося багрянцем невинного юношу, чья рука, подрагивая слабо на брюках, начинала совершать понемногу вовсе не невинные действия. Он был практически в панике, похоже, выбор ею этого парня для нового опыта был безошибочен.
Впрочем, как знать, быть может, это лишь только талантливая игра? Установившийся этикет при Призывах так или иначе склонял к отыгрыванию растерянности и беспомощности.
Но и в этом вполне можно при желании найти толику сладости. Приятно же ведь унизить вальяжного кавалера, вынудив его отыграть в пентаграмме застенчивую размазанную медузу?
— Вот, значит, как. — Леди Иррейн закинула ногу на ногу, серебристая юбочка её в этот раз была чуть короче предписанного статутами Академии. — Не знала, что я настолько вам нравлюсь, рыцарь Андрэ.
Приоткрыв слегка губы, она сглотнула слюну. Снова смежила веки.
— Скажите, — сменила вдруг она тему, — а о чём вы подумали только что? Я заметила взгляд, который, — Иррейн помедлила, — вы кинули на мои ноги.
Сэр Андрэ густо запунцовел, эльфийка внутренне улыбнулась, чувствуя, как в низу её живота растекается струйками жар и щекотная сладость.
Разговор будет долгим, очень долгим.
Она подумает ещё, поступить ли ей в итоге с сэром Андрэ, как с нею самою когда-то коварно поступила Альдина, — отпустив его домой на пике неудовлетворённой похоти, вынудив его сразу же повести себя как животное, заставив потом терзаться все годы пребывания в Академии жгучим страхом огласки всех его тайных грёз? — или всё-таки даровать неумелому юноше ложечку мёда в награду.
Она подумает.

— Круто, — проговорил Виталик. Он как-то ссутулился, засунув руки в карманы и отвернувшись к фонарному столбу. — Мне, пожалуй, душ надо будет принять. Только не решил ещё, холодный или горячий.
Я усмехнулся.
— Только не принимай близко к сердцу пленительные рассказы Иррейн. Они, знаешь ли, мало имеют отношения к нашей реальности. Всё-таки миры различаются.
— Иррейн — это Ирина с филологического? — прямо и резко спросил Виталик.
Я пожал плечами.
— Можно сказать, что да. Если намёки того старика на принцип действия призмы правдивы.
— Теперь понятно, как ты прыгнул к ней в койку, — проговорил он. Облизнул губы, покачав головой: — А мы-то удивлялись всем потоком.
— Не думаю, чтобы это было для меня в принципе невозможно без призмы, — несколько обиженно возразил я. — Призма не меняет масштаб трудностей. Если бы я не мог сделать этого с Ириной — то не смог бы сделать и с Иррейн. А так, формально, в койку к Ире прыгнул не я, а сэр Андрэ в моём теле — если придерживаться твоей теории о мирах-дубликатах.
Виталик кинул голодный взгляд в сторону моего кармана.
— Я уже не знаю, в какую версию верить. Один мир, видимый тысячами способов в зависимости от призмы? Тысячи миров, чудом синхронизированные? Бред получается. Что так, что эдак.
— Может быть, это чем-то похоже на квантовую механику, — вновь пожал я плечами. — Разные с виду интерпретации, отображающие одно. То ли есть единая волновая функция, где нет энтропии и времени, где все возможные события уже произошли. То ли есть тысячи разных миров, где есть время и где оно течёт от прошлого к будущему. Ты можешь выбрать.
Он моргнул, взгляд его вдруг стал осмысленным. Я запоздало сообразил, что последнюю мою фразу можно понять неоднозначно.
— Ты мне позволишь?
— Э. — Не то чтобы я хотел быть монополистом в использовании чёрной сферы. — Ты уверен? Тебя ведь может закинуть и не в фэнтезийное Междуземье. Я понятия не имею, как эта штука работает.
Виталик сглотнул слюну.
— Наверное, опора на подсознательные желания. Как Линия Грёз у Лукьяненко, как тот магический камень в Колдовском Мире у Андрэ Нортон. Важно лишь только понять, чего ты желаешь. Настроить себя. Я бы хотел увидеть мир без масок. Увидеть истинный мир. Увидеть декомпозит реальности. Выйти из корабля «Земля», лол.
Я помолчал немного.
— Это серьёзная заявка. Я даже не уверен, что призму не заглючит от подобного или что она не подсунет тебе какой-нибудь фальшивый мираж с ложным глубоким смыслом. Это в том случае, если она вообще работает именно так, как ты заподозрил.
Он смотрел на меня почти умоляюще. Просто смотрел, без единого слова, даже без особого укора во взгляде.
У меня вдруг оформилось чувство, что наша дружба подвергается чуть ли не главному за все эти годы испытанию — и неизвестно толком, кто именно из нас двоих проходит его.
Я смежил на пару мгновений глаза.
— Хорошо.
Натянув привычно сопровождающую меня перчатку, следом я извлёк из кармана шарик чёрного хрусталя и протянул Виталику.
Виталик вновь облизнул губы.
Вытянул руку вперёд, кинул на меня быстрый осторожный воровской взгляд. И — словно на прощание — чуть улыбнулся:
— Спасибо.
Пальцы его коснулись призмы.
Мгновением позже ладонь его дёрнулась как от тока, тока, захлестнувшего ещё секунду спустя и остальное тело. Беззвучно вздохнув, словно мгновенно обмякнув, будто лишившись костей, Виталик кубарем упал на асфальт.
— Эй, — потряс я его за плечо. Сферу пока спрятав обратно в карман. — Ты чего?
А что он мне может сказать? Он сейчас в другом мире. Если его гипотеза о мирах-дублях верна — а в практическом смысле, пожалуй, имеет смысл руководствоваться именно ею? — то сейчас в его теле должен располагаться аналог из мира, куда толкнуло Виталика.
Я поднял его за голову, потряс. Ноль реакции, бессознательное тело, глаза вроде и открыты, но никакой фокусировки, никакой искры.
Пассажира-вселенца нет?
Или пассажиром оказалось Ничто?
Мне стало не по себе.
— Эй! — ударил я его несколько раз по щекам. — Очнись!
Если вместо Виталика в наш мир явилось Ничто, значит, возможно, сам Виталик сейчас пребывает... в Небытии?
Как он вернётся тогда к нам обратно? Не факт, что, оказавшись в Нигде, он вообще сможет дотянуться до сферы.
Я вытащил её вновь из кармана.
И, закусив щеку изнутри, склонившись над Виталиком, осторожно коснулся гладью чёрного хрусталя его скрюченных пальцев.
Те дрогнули и распрямились. Тело Виталика заходило ходуном, будто в корчах. Мгновением позже он словно бы успокоился, часто и тяжело дыша, чуть повернувшись, глядя несколько секунд в небо, — после чего взгляд его пересёкся с моим, он сардонически рассмеялся.
Я попытался сглотнуть комок в горле.
— Что там было? — поинтересовался я как можно тактичней. По спине моей прокатывались зябкие волны. — Там — вечность?
Сарказмом я пытался замаскировать страх.
Виталик, вставая, захохотал ещё громче. Затряс головой, смех его потерял всякие нотки разумности.
— Вечность. — Первое сказанное им слово. Поначалу оно обрадовало меня, значит, Виталик не совсем свихнулся, но последующие слова заставили в этом усомниться. — Вечность нереализовавшихся промптов. Ахахахаха. Этот мир не первый и не последний — ага! ChatGPT как вершина развития всех космических сверхцивилизаций! Нейронки как базис. Все и всегда приходят к одному и тому же. Вселенная на фундаментальном уровне состоит из флейма. Всё, как я доказал в двенадцать лет своему хомяку! Неопределённость Гейзенберга обуславливается всего-навсего невозможностью распознать скрытые свойства токенов!
— Ты... ты... ну ты это... куртку застегни... — проговорил я растерянно, отступив сразу на несколько шагов от него.
Виталик механически поправил молнию куртки, которая и правда немного сползла во время падения.
— Ты не понимаешь. — Он снова рассмеялся. Мелко, подтреснуто. — Ты думаешь, это ты задаёшь вопрос нейронке. Ты не понимаешь, что через тебя она задаёт его самой себе!
— Так, кажется, с тобой ясно. Гейзенбергу больше не наливать.
Я всё ещё пытался шутить, переминаясь с ноги на ногу, но внутри у меня давно уже не было спокойно. Я не мог ни оставить Виталика в таком состоянии, ни придумать, что с ним ещё делать.
Вызвать «Скорую»?
Многое врачи поймут.
Можно, конечно, коснуться призмой какого-нибудь психиатра — хочется верить, того перекинет в стандартное сказочное Средиземье или хотя бы в киберпанк Гибсона, а не в философскую заумь, — а потом после повторного касания призмой объяснить ему всё. Но не факт, что и это поможет.
Отсмеявшись, Виталик махнул рукой. Устало, как будто вспышка смеха исчерпала все его энергетические ресурсы.
— Я поехал домой.
— Ладно, — проговорил я на автомате. Эта фраза Виталика прозвучала до того обыденно, так по-нормальному, что у меня сами собою включились рефлексы привычной мне жизни. Лишь мигом позже я понял, что вообще-то бросать его в таком состоянии будет не комильфо. — Тебя проводить?
Это могло мне предоставить возможность расспросить его позже о им пережитом инсайте. Меня всегда раздражали в мистических и фантастических телесериалах те персонажи, которые пафосно принимают решение оставить Зловещую Тайну никем не раскрытой.
Но не спровоцирует ли это рецидив у Виталика?
Он бросил хмурый взгляд на меня. Мне показалось, что в глазах его та же белёсая пустота, что и минуту назад, когда я бил его по щекам и орал на него.
Чем дольше он смотрел на меня, тем холодней у меня становилось внутри и тем меньше у меня возникало желания расспрашивать о чём-то его.
— Как хочешь. Всё равно тебя нет в действительности. — Помолчав пару секунду, он тускло добавил: — И меня нет.

ПРИЗМА МЁБИУСА (1/2)

Стоило нам свернуть в тот тёмный проулок, как звёзды предупреждающе замерцали. Я потянул Виталика за руку, но он уже и сам успел заметить угрозу.
Три сухощавых субъекта, тенью следовавшие за нами с самой вечеринки, цепью расположились вдоль арки, перекрывая нам выход. Ещё двое проявились, подобно пятнам на фотобумаге, в противоположном углу.
— Как быть?
Понятия не имею, откуда у Виталика склонность задавать риторические вопросы в ситуациях подобного рода. Быть может, так он пытается выказать спокойствие и сарказм, нервно остря как персонаж ироничного фэнтези?
— Бабки рыть, вот как, — выдвинул предложение один из обитателей не в добрый час встреченной нами подворотни. — Причём попрошу вас не медлить чрезмерно с перераспределением финансовых средств в нашу пользу.
Ну ладно, если быть строгим, я немного присочинил насчёт заключительной фразы, она в оригинале звучала чуть-чуть иначе. Так уж сложилось, что ввиду некоторых обстоятельств моё восприятие мира стало в последние месяцы значительно изменённым.
Виталик растерянно заводил ладонями по одежде, будто припоминая, где у него кошелёк. Я огляделся по сторонам.
На расстоянии диаметром около сотни метров, насколько можно было видеть из подворотни, никого вокруг не было.
Кроме нас.
И их.
— Че рыпаетесь, шевелитесь живей, — рявкнул, сам себе прекословя, тёмный силуэт.
Всё-таки они ещё не были, вероятно, по-настоящему опытными в гоп-стопе. Иначе бы нас, профилактики и почтения ради, давным-давно уже начали бить?
Невзирая на весь драматизм и травмоопасные риски, я стал с каким-то болезненным любопытством изучать проступившие в полутьме черты. Лик главаря был заострённым и постным, всем видом своим выражая сосредоточенность и серьёзность. В его интонациях, стоило тому приоткрыть ненадолго рот, звучала некая отстранённая апатичность.
Не вялая безжизненность автомата, нет?
Скорее — деловитая сухость голоса продавщицы, которой не особенно интересен покупатель как обособленный индивидуум. Продавщицы, стремящейся максимально ускоренно его обслужить, чтобы перейти к следующему.
Профессиональная безэмоциональность дельца.
Нет, всё-таки между злодеями литературного образца и их двойниками в реальности существует определённая разница. Хотя и в художественных текстах часто встречаются моральные уроды самого разного облика с самыми разными отклонениями — но именно потому трудно поверить порой в их реальное существование.
Как вести себя при встрече со злодеем, которого нельзя уболтать анекдотом или поймать парадоксом, которого ты ни на гран не интересуешь как личность? Как вести себя при встрече с подобным Закрытым Ящиком, если за годы чтения разных весёлых книг ты привык к мысли, что Примитивного Зла не бывает и что любой человек носит в себе моральное оправдание всех своих действий? Хотя, вероятно, этот субъект тоже нёс в себе оправдание своих действий, но мне не хотелось в это вникать, не хотелось вообще постигать изнутри в его внутренний мир.
Каким он был?
Быть может, он родился в детдоме, ни разу в жизни не услышав ни единой сказки о победе добра над злом и подвергаясь с рождения неустанным издевательствам старших по группе или детдомовских воспитателей?
Или, к примеру, в семье алкоголиков, не позаботившихся внушить ему представления о сочувствии и элементарной порядочности?
Кто знает.
Напротив меня стояла воплощённая часть неконтролируемого внешнего мира, дикой неукрощённой реальности, противоречащей гиковским стереотипам весёлого раздолбая-студента. Мне было проще закрыть на неё глаза — внушив себе её недействительность? — чем вдаваться в детальное её изучение.
— Живо, — хрипло повторил собеседник. Присовокупив к сказанному пару не особо цензурных и не особо литературных слов.
Несколько мгновений назад мне было страшновато и несколько интересно. Сейчас мне стало противно — и почему-то чуть грустно.
Я проскользнул ладонью в левый карман синих джинсовых брюк, нащупывая призму Мёбиуса. Два силуэта впереди слегка напряглись.
— Не рыпаться, — честно предупредил главарь о последствиях.
Вторая ошибка начинающего гоп-стопщика.
Надо было просто ударить?
Кончики моих пальцев коснулись ледяной оболочки чёрного хрустального шара. В первое мгновение между пальцами и поверхностью проскочила искра электрического разряда, а в следующее мгновение мир вокруг меня и внутри меня изменился.

Чёрное копье упиралось прямо мне в горло.
Двое Рыцарей Смерти держали меня под прицелами своих арбалетов, ещё двое бдительно не спускали глаз с моего друга и вассала, известного в высшем свете как граф Виттар фон Оренгласт. Видя танцующее алое пламя в прорезях их чёрных шлемов, я нисколько не сомневался: пощады не будет.
Рыцари Смерти печально прославлены тем, что в плен не берут.
Зря мы с графом выбрали именно этот лесок для нашей увеселительной поездки по случаю окончания учёбы в Академии.
Или всё-таки нет?
— Ты сделал выбор? — прошелестел безжизненный голос.
В нём не было зла. В нём не было страха. В нём не было презрения. В нём нельзя было различить даже упоенья властью над жизнями двух честных рыцарей.
В нём не было ничего.
— Какой?
— Между жизнью и смертью. Меж прекословием и подчинением.
— Ах, этот. — Я усмехнулся. Мне более или менее удалось взять себя в руки. — Да, господа, вы никогда не меняетесь. Что за удручающе убогий у вас репертуар?
Один из Рыцарей чуть не спустил тетиву. Но их предводитель удержал его от выстрела.
Я уже почти в открытую издевался над ними:
— Вам что-нибудь говорит имя и титул мессира Крейзенхольда, Пятого Лорда Тьмы? Не получали ли вы от него распоряжений и наставлений касательно сэра Андрэ, доблестного рыцаря, однажды без своего умысла оказавшего Пятому Лорду Тьмы весьма немаловажную для последнего услугу?
Арбалеты в руках Чёрных Рыцарей на миг дрогнули. Их предводитель отступил было на шаг назад, но тут же пришёл в себя:
— Этого не может быть. Ты — не он.
— Желаешь — проверь, — уступил я. — Мессир Крейзенхольд будет весьма огорчён, узнав, чья рука пресекла путь его кредитора. Вам известно, сколь щепетильно Тьма относится к понятию долга.
Над заброшенной опушкой в глухом лесу повисла вязкая тишина. Длилась она ровно столько времени, сколько мне бы понадобилось, чтобы на скорую руку запрячь коня.
Затем алое пламя в прорезях чёрных шлемов чуть приугасло.
Арбалеты опустились.

— Что у тебя общего с этой криминальной шушерой? — доставал меня Виталик уже пятнадцатую минуту. Каждая из этих минут все надёжнее и надёжнее отделяла нас от злополучного переулка.
— Ничего, — сплюнул я на землю, невольно заставив сработать сигнализацию стоявшего рядом красного автомобиля. — Практически.
Вой сирены вспугнул одного чёрного кота и двух сорок. Или ворон? — я так и не научился за жизнь толком различать эти виды.
Хрестоматийная разница в длине хвоста меня не выручала, поскольку у всех виденных мною в последние годы ворон — или сорок? — были одинаковые хвосты.
— Послушай, сколько можно тебе объяснять? — взмолился наконец я. — Подумай сам, где я, а где криминал?
— Кто же тогда такой этот Тёртый Вован, местью которого ты угрожал этим типам? — задал следующий вопрос Виталик. От пережитого он почти протрезвел. — Ты говорил, что он за тебя пасть порвёт и моргала выколет. Кто он тебе — дядя, отец, младший брат?
Я вздохнул.
— Понятия не имею. Впервые слышу это имя. Хотя, кажется, начинаю догадываться, кем он является на той стороне...
— На той стороне? — спросил Виталик.
Мы стояли на самом краю автомагистрали. Светофоров здесь никогда не было, поэтому для благополучного перехода улицы требовался правильный выбор времени — и удача.
— Ради всего святого, отстаньте от меня, граф, — отмахнулся я.
— Как... ты... назвал меня?..
Виталик даже чуть привстал на цыпочки, с подозрением заглядывая мне в глаза. Мне показалось, что его озабоченный взгляд проникает в самые глубины моего заблудшего фрейдистского ID.
В плотном движении на автотрассе возник небольшой зазор. Спутник мой не обратил на это ни малейшего внимания.
— Что с тобой?
Я взглянул на шоссе.
Потом перевёл взор на Виталика. И вновь, испугавшись молчаливого требовательного вопроса его глаз, глянул на шоссе.
Меж делом у меня мелькнула посторонняя и совершенно безумная на взгляд внешнего наблюдателя мысль: интересно, а как это шоссе выглядит на Той Стороне? Как средневековая брусчатка, запруженная каретами и лошадьми? Как аллея парка Академии с бегающими по ней големами и плывущими элементалями? Хотя не все вещи имеют аналог на обеих сторонах бытия.
— Я... скажу тебе, — медленно произнёс я.
Мне показалось, что мой голос охрип. Поэтому пришлось немного прокашляться и лишь после продолжить:
— Я всё равно должен был... кому-то это рассказать. Понимаешь... иначе с каждым днём я бы все больше напоминал себе тех глупышек из сериала — скрывающих от всего мира умение превращаться в русалок. Меня невероятно раздражает это клише, я тебе говорил?
— Было дело, — медленно кивнул Виталик. Его голос понизился на целую октаву. — Ты вспоминал Супермена, Спайдермена и прочих подобных шкетов, рассуждая о том, как далеко мог бы продвинуться мировой прогресс с их помощью.
— Тогда я ещё не подозревал, что нечто подобное может произойти со мной. Правда, я как-то сомневаюсь в том, что это способно продвинуть научный прогресс Земли.
Мимо прошла женщина в сероватой куртке с откинутым капюшоном. Я смущённо замолчал.
Вдруг мне стало смешно: я представил себе, как эта ситуация может выглядеть для случайных прохожих. Два молодых парня у обочины, относительно трезвые, беседующие между собой без мата, причём даже не о телках, не о драках и не о бухле, а — о чём бы вы думали? — о научном прогрессе Земли.
Умереть не встать.
— Ты хотел что-то мне рассказать, — ненавязчиво напомнил Виталик. Он ссутулился, засунув руки в карманы.
— Верно. Извини, я задумался.
Мимо прошёл ещё один индивидуус — дедок с двумя большими сумками. Вероятно, грибник или рыбак. Но я не стал из-за него прерывать намеченный монолог.
Действительно, к чему стыдиться рыбьих хвостов? Эта информация и без того не зайдёт чересчур далеко, поскольку любого её осветителя мгновенно упекут в психушку.
— Все началось около полугода назад, после моей особенно крупной ссоры с предками...

Я со скрежетом захлопнул за собою ржавую подъездную дверь.
Самое ужасное заключалось не в этом. Самое ужасное заключалось в том, что рано или поздно мне предстоит вернуться.
Случись это несколько лет назад, я бы дал себе потешиться мыслями о самоубийстве или о невозвращении. К сожалению своему, я уже давно утратил способность всерьёз верить в подобные мечты. И это лишь усугубляло мои ощущения рыбы, дёргающейся на крючке.
На ржавом остром крючке.
«Через двадцать лет ты полностью позабудешь об этом эпизоде, — шептал тихо внутренний голос. — Стоит ли трепать себе из-за этого нервы сейчас?»
«А ещё лет через шестьдесят я буду мёртв. И забуду совершенно обо всём. Быть может, следуя этой логике, мне и жить не стоит?»
Соглашательская половина моего «я» утихла.
Терпеть не могу искателей компромисса, призывающих глотать обиды, поступаться своим достоинством и прогибаться пред начальством. Благодаря им мир уже несколько тысячелетий успешно вращается в одной и той же колее. Да, естественный отбор способствует их выживанию и даже преуспеванию, но к чему это ведёт? К превращению человечества в расу светлокрылых ангелов? Или в расу рабов?
Я с тоской посмотрел на тускло светящиеся вечерние окна.
В такие моменты меня охватывает непереносимая ностальгия по несбывшемуся, и я вновь и вновь с упорством идиота задаю себе главнейший вопрос всех неудачников всех времён и народов: «Почему я именно я?» Почему я не некто иной? Почему я не могу быть одним из этих успешных обывателей за светящимися окнами, что совершенно определённо не терзают себя чёрной меланхолией по вечерам?
Или, если определение «я» всегда подразумевает конкретно меня с моим именем, генами и номером паспорта — если желание быть кем-то другим является просто ошибкой мышления по своей сути — почему тогда я вообще существую? В мире же было бы куда меньше страданий, не будь в нём меня.
Глупых страданий?
Возможно.
Тем более: если я такой дурак, что не понимаю величественного и прекрасного Замысла Высших Сил во всей его полноте, зачем мне позволили быть частью этого Замысла и искажать его неправедным гневом?
Я даже горько улыбнулся, представив себе свою беседу с каким-нибудь христианским теологом или иным апологетом идей Порядка. Но тут же скривился, вновь вспомнив последние произнесённые и услышанные мною дома слова.
Уйти от воспоминаний в философию не удалось.
Я глянул на пластиковый пакет в левой руке. Мусорный мешок, предназначенный для выноса на свалку. Чего ради я прихватил его с собой, покидая квартиру, словно транслируя этим унизительный примиряющий месседж: «Хей, люди, я всё равно хороший и я всё равно действую на благо дома»?
Что за глупость.
Бессильно сплюнув, скорее символически, чем реально расставаясь с частицей своей слюны, я направился к ближайшей свалке, располагающейся практически напротив подъезда.
Расстояние в несколько десятков метров было преодолено мною за считанные минуты — можно даже сказать, за одну. Подойдя вплотную к одному из громоздких жестяных баков, я приподнял пакет и опустил внутрь. Чуть похлопал по нему, чтоб он не вывалился наружу с верха мусорной горки.
Постоял рядом в задумчивости.
— С вами что-то случилось, молодой человек?..
Я вздрогнул, вдруг осознав, что на моём плече лежит чья-то чужая ладонь. И лежит, судя по всему, уже не первое мгновенье.
Поднял взгляд.
Встретившись при этом с ответным взглядом глаз, к которым как нельзя лучше подходило определение «лучистые», «смеющиеся» или даже «добрые». Глаза эти идеально подошли бы Санта-Клаусу — или хотя бы играющему его актёру на детском утреннике.
Глаза эти были карими и принадлежали неказистому с виду низкорослому старичку, чья истрёпанная одежда нераспознаваемой формы позволяла в равной степени заподозрить в нём как местного бомжика, так и нищеватого пенсионера.
— Нет, ничего, — я покосился на ладонь, думая, не стряхнуть ли. — Ничего страшного.
— Может, я могу чем-то помочь?
Пожалуй, если б в голосе его звучало натужное утробное сочувствие, как у подъездных старушек на лавочке — «Ой, Маруся, ой, ушиблась» — я стряхнул бы его руку с плеча и пошёл себе своим путём. Но голос дедка словно взрывался изнутри от еле сдерживаемого смеха, будто вибрируя неким вызовом.
Глянув снова ему в глаза, я увидел в них то же самое — лучистость, добрую насмешку и морщинки по углам. Правда, за этим мне на миг померещилось нечто иное — еле заметные искорки холодного исследовательского интереса. Мелькнув, чувство это тут же исчезло — а я одёрнул себя, напомнив, что физиогномист и эмпат из меня ни к черту.
— Если бы мне кто-то был в силах помочь, ситуация не была бы непоправимой, — вздохнул я, шутовски разведя руками. — То ли мир этот не подходит мне, то ли я — миру.
Почему меня потянуло на откровения перед незнакомым дедком? Быть может, именно потому, что дедок этот был незнакомым?
Нечто в нём к тому же было неуловимо комично. Разговор с ним не выглядел размазыванием сопель по тарелке.
— Что же так?.. — с той же непередаваемой ноткой еле сдерживаемого смеха в словах вновь спросил старичок.
Только что не подмигнув.
— Что же так? — Я призадумался, хоть вопрос этот и нельзя было назвать особо тонким. — Знаете, я не отрицаю, что в любом мире у любого человека будут те или иные проблемы. Естественное свойство мира — мира и человека. Меня бесит не столько даже само бытие проблем, а их сплошь и рядом встречающаяся глупость, унизительность, бытовщина...
Я примолк, как никогда чётко ощущая себя Философом Мусорной Свалки.
Но действительно. Взять хоть нелепейшую первопричину сегодняшней ссоры с предками — столь низменную и столь бытовую, что я не буду её здесь пересказывать.
— Проблема масштаба, значит. — Старичок усмехнулся. — Чем выше задача, тем больше чести в её решении? Размер задачи реален лишь в человеческой голове.
Он чуть покачивался, глядя на меня.
— Что с того? — поинтересовался я уже не без лёгкой агрессии. — Или вы предлагаете применять позитивные аффирмации, рассматривая тот же вынос мусора в качестве грандиозного эпичного подвига?
Каюсь, словцо «аффирмации» — как редко входящее в лексикон старших поколений — я употребил специально, ибо меня начала раздражать беседа.
Я оглянулся через плечо. Бак с отходами, как это ни странно, стоял на том же самом месте, не отрастив крылья и даже не улетев на Юг.
— Вынос мусора... — Старичок пожевал губами. Мне показалось, что искра исследовательского интереса в его взгляде стала ещё ярче. — Вынос мусора, ссора с родственниками, учёба в университете, встреча с девушкой, обзаведение рабочим местом. Что это по сути своей, как не условные вехи жизненного пути, комбинации чисто абстрактных символов, смысл которым придаёт всего лишь наше сознание?
— Вы тогда, интересно, кто? — с ещё скрываемым, но растущим раздражением осведомился я. — Тоже комбинация абстрактных символов?
— Возможно...
Старичок едва заметно улыбнулся. Глаза его меж тем утратили какое бы то ни было выражение, в то время как рука его нырнула в один из карманов истрёпанного одеяния.
— Возможно.
Рука его вынырнула обратно, сжимая диковинный шар размерами приблизительно с яблоко, показавшийся мне выделанным из цельного чёрного стекла — или даже из хрусталя.
Из-за прозрачности верхнего слоя и словно бы чуть подрагивающих в глубине шара ярко-зеленоватых искр на миг мне подумалось, что передо мной шар из обычного стекла — заполненный чёрной жидкостью.
Но жидкость едва ли может быть так спокойна.
— Что это? — Я не мог отвести взгляд от шара.
Чудилось, будто он странным образом затягивает в себя.
— Призма Мёбиуса. — Голос собеседника показался мне прозвучавшим глухо, будто бы приходящим откуда-то издалека.
Зажмурившись, я переспросил:
— Призма?
— Призма, — тихо и словно бы даже с некоторой скорбью подтвердил старичок.
Открыв глаза и стараясь больше не смотреть на шар, я заставил себя встряхнуться.
— Что значит — призма? Мне думалось, что призмы должны быть чуть более угловатыми, и при чём тут давно опочивший тополог Мёбиус?
Тонкая улыбка скользнула по губам старика.
— Имени этого прославленного профессора принадлежит известнейшая фигура, обладающая на вид двумя сторонами, но реально имеющая лишь одну сторону и только лишь один край. Имени Мёбиуса я позволил себе посвятить сей объект, поскольку при его применении возможно становится различить у единого мира существующие лишь во мнении миллиарды сторон и краёв. Что было бы, если б сам наш взор исказился, пройдя односторонним маршрутом пред падением на вещи этого мира?..
Голос собеседника опустился здесь почти до шёпота, приобретя при этом какие-то змеиные нотки.
— Это сумасшедшая логика, — произнёс я.
Не сумев всё-таки выстоять перед искушением кинуть ещё один взгляд на чёрный шар.
— Это сумасшедшая вещь, — прозвучало в ответ.
Неведомым образом сухая скрюченная ладонь, сжимающая непроницаемый шар, оказалась прямо передо мной.
— Возьмите.
— Зачем? — вздрогнул я, вновь придя в себя от транса. — В смысле, она симпатично выглядит, но у меня дома в серванте уже и без того есть хрустальная черепаха.
Старичок улыбнулся опять.
— К чему спрашивать, если можно увидеть?
Отстанет ли он от меня, если я не возьму у него эту штуковину?
Вытянув руку вперёд, я коснулся ладонью холодноватой поверхности странного чёрного шара. Помедлив, сжал пальцы.
Меж ними и чёрным хрусталём как будто проскочили в этот миг миллиарды миниатюрных молний, уколовших каждый мой палец, пронзивших каждую мою клетку, прошедших через весь мой организм и дошедших до самого мозга.
Я вздрогнул.
Что-то изменилось вокруг. Хотя вроде бы я по-прежнему стоял у исполинского драконьего трупа, голову которого на моих глазах неторопливо срезали мужики из местной деревни, по ходу дела матерясь и препираясь между собой. Лучше бы уж благословляли доброту сеньора, милостью коего добыча целиком предоставлена им — включая и голову.
Правда, надо признать, показаться с добычей подобного вида в своём родовом замке я бы не посмел всё равно.
Жёлтый дракон?
Даже не зелёный, не малиновый и не лиловый? Промыслом жёлтых драконов подчас забавляются и простецы, я ж предпочёл бы швырнуть к ногам своего неуважаемого благородного предка — особенно после изречённых им слов — нечто серьёзней.
Не все потеряно, впрочем.
— Как вы себя ощущаете, лорд? — негромко прозвучало рядом.
Я перевёл взгляд на Мерлина. Этот безумный старик — неужто предо мной и вправду легендарный великий маг, нигде не возникавший надолго вот уже который век? — по-прежнему стоял рядом, сжимая в руке чёрную сферу с подозрительно поблёскивающими в её глубине ярко-зелёными искрами.
При взгляде на сферу я вдруг ощутил смятенную неуверенность. Как если бы должен был вспомнить нечто, что начисто позабыл.
— Зачем вы подошли ко мне? — нахмурился я. — Вроде бы у нас должен был произойти важный разговор, который...
Я запутался в словах.
— Здесь — по большому счёту, быть может, и незачем, — тонко улыбнулся маг. Я заставил себя вспомнить, что говорю с могущественным колдуном, за спиной у которого века, при чьём участии низвергались престолы и разрастались династии. — Ну а вот там...
Он чуть встряхнул чёрный шар. Мне показалось, или искры в его глубине зашевелились?
— Где — там?.. — спросил я.
Приобретя, скорее всего, несколько глупый вид и даже позабыв начисто о своём достоинстве аристократа.
— О, вы вспомните, милорд. — Он ещё раз встряхнул шар. — Вы обязательно вспомните.
При взгляде на тускло мерцающие в чернильной тьме зеленоватые точки я как будто бы и вправду стал припоминать что-то.
Что-то, похожее на неуловимый и зыбкий предутренний сон.
Что-то ускользающее.
Неправдоподобное.
— Это невозможно. — Я оторвал в очередной раз взгляд от чёрного шара и глянул на стоящего перед мной старика-оборванца. В смысле, на стоящего передо мной великого Мерлина. — То есть, я хочу сказать, каким образом это может быть?
— Вы спрашиваете меня, милорд, что есть истина? — губы мудреца вновь изогнулись, на этот раз сардонически.
— Нет, — опомнился я. — Не спрашиваю.
— Что ж, позвольте мне в этом случае откланяться. — Великий маг действительно поклонился, причём движение его было преисполнено глубочайшего достоинства и степенности. — Призма же пусть остаётся с вами, чтобы напоминать вам, что всегда возможны разметки хуже уже существующих и что масштаб всему мы носим в своём рассудке.
Следуя точным движениям его пальцев, шар отправился в один из мешочков на моём поясе. Сам я так и не рискнул коснуться его снова руками.
Конец его светлой бамбуковой трости выписал в песке овал вокруг мага. Затем — новый овал, прямо поверх старой фигуры её пересёкший.
— Эпсе! Шпах, мокколь, алоффим!..
По линиям изображённых овалов пронеслось пламя, по линии одного овала — голубовато-бледное, по линии другого овала — янтарно-жёлтое. В точках стыка и внутри овалов почему-то полыхнуло мутным переливчато-лиловым пламенем.
Забравшим с собою Мерлина.
Я и моргнуть не успел, столь мгновенно этот клок фиолетовых сумерек — на мгновение вторгнувшийся в наш бренный мир язык Нереальности? — слизнул стоявшего предо мной старика. Теперь все вопросы, что я не успел обратить к нему, остались навеки при мне.
Я кинул взгляд на дно мешка с чёрно-маслянистым шаром.
«Всегда возможны разметки хуже уже существующих»?
И впрямь, не об этом ли думал я ныне утром, сравнивая свою судьбу с судьбами беззаботных селян, которым не надо заботиться о завтрашнем дне, которым не надо умножать благосостояние их поместья и думать о предотвращении войн, над которыми не довлеют тысячи и тысячи правил и традиций высокого круга?
Кто ты?
Либо ты лорд, человек высоких сословий, разумный и могущественный, но закованный сотнями незримых цепей и не смеющий сделать ни шагу за пределы очарованного круга.
Либо ты простой селянин или дворцовый пеон, не отягощённый сверх меры обязанностями или излишним образованием, чья жизнь бездумна и сравнительно легка.
Так, по крайней мере, мне казалось недавно.
Но, похоже, представить в принципе можно ещё одну грань. Что, если ты обитаешь в мире, жизнь где вполне позволяет совмещать для себя духовные проблемы аристократии и плотские проблемы черни?
Я вновь посмотрел на чёрный шар.
Мерлин, выходит, нагляднейшим из возможных путей решил показать мне это. Но в тот же миг показал мне — другому мне? — иное.
Что же реально?
На миг мне стало страшно. В следующее мгновение я стремительно выбросил вперёд руку и коснулся поверхности шара.

— Что было дальше? — поинтересовался приятель, когда шаги ещё одного потенциального любителя совать нос не в своё дело стихли.
Я с некоторым недоумением уставился на него.
Взяв на себя задачу отслеживать приближающихся прохожих, предупреждая покашливанием об их появлении, внешне Виталик не выказал отношения к моему рассказу.
Ну, по крайней мере, вроде бы не спешил с вызовом «Скорой помощи», что уже хорошо.
— Что было дальше? — повторил я, вскинув брови. — Скорейшая модернизация и инновация с внедрением нанотехнологий в быт в соответствии с Планом Путина, разумеется.
Он смотрел на меня с недопониманием.
— То есть, — вздохнул я, — говоря языком не столь меметическим, освоение безделушки.
— Переносящей тебя в другой мир?
Я вновь вздохнул.
— Не переносящей. По крайней мере, я не уверен, что речь идёт именно о переносе.
— О чём же ещё?
— Не знаю. — Я пожевал губами. — Видишь ли, оба мира представляют собою как бы разные грани одного и того же. Что происходит здесь, происходит там. Каждое значимое явление так или иначе представлено на обеих сторонах.
— Это нормально для Отражений, — упрямился Виталик. Что ни говори, а увлечение творчеством Желязны не всегда протекает бесследно для мозга.
Угол моей губы невольно дёрнулся.
— Было бы нормально, будь моё отсутствие здесь равнозначно присутствию там — или существуй я сразу в двух независимых экземплярах. Но, совершая те или иные действия здесь, чуть позже я узнаю об их последствиях там, — как и наоборот. Моего отсутствия в той или иной реальности не замечает никто. Кто, однако, совершает все те действия, которые по причине отсутствия не совершаю я?
— Твой двойник-дублёр, зеркально отражающий наоборот все твои собственные скачки? — предположил Виталик.
— Возможно, — поморщился я. — Возможно. Или призма, как и намекал старец, попросту искажает восприятие мира, попутно переписывая воспоминания.
— Но как?
— Хотел бы я знать.
Я помолчал немного, в задумчивости созерцая проносящиеся по магистрали автомобили.
— Нелепые конструкции.
— Что? — не совсем понял Виталик.
— Нелепые смертоубийственные конструкции. Тебе никогда не приходило в голову, что существование автомобиля как столь распространённого частного транспорта является абсурдом по своей природе? Автомобиль — холодное оружие. Едва не тонна стального веса, способного разогнаться до сотни километров в час. Если люди, панически боящиеся собак в силу усвоенной некогда фобии, часто разводят риторику на тему «Собака равносильна оружию», то в отношении автомобиля эта риторика била бы точно и безошибочно.
Переведя дух, я продолжил, наслаждаясь выражением полной растерянности на лице друга:
— Разве не абсурд, что эту разновидность оружия выдают едва ли не каждому, вынудив выучить лишь чисто формальный перечень правил? При том, что автомобили представляют собой постоянную угрозу для жизней людей и животных, загрязняют воздух и звуковую среду, наконец, попросту расчленяют общество дискриминационным образом — если на достаточно широкой дороге вдруг встретятся пешеход и автомобиль, как ты думаешь, кто из них скорее отойдёт в сторону? Это вполне соответствует нашему средневековому отступанию в сторону при появлении лорда.
Виталик моргнул. До него, кажется, постепенно начало доходить.
— Н-нашему?..
— Именно. — Я улыбнулся. — Только что я продемонстрировал тебе образчик мышления Той Стороны. Мысли, проскользнувшие у меня в голове, когда я попытался с помощью призмы взглянуть на этот мир глазами иного меня.
— Как?
— По методе, продемонстрированной Мерлином, — пожал плечами я. — Сжав через перчатку чёрный шар, слегка встряхнув его и всмотревшись в танец зеленоватых искр. Это не перемещает точку восприятия в иной мир, но словно бы чуть размывает границу. Здесь, впрочем, я пользуюсь сей возможностью нечасто.
— Почему?
— Миры как будто симметричны, но смотреть на Тот Мир глазами Этого Меня почему-то интересней, чем наоборот. Этот Мир воспринимается Тем Мною как что-то навороченное и вместе с тем безжизненно-мрачное — так мы здесь воспринимаем киберпанковские антиутопии.
— Там в целом лучше?
Виталик недоверчиво вглядывался прямо в мои глаза. Кажется, дай ему положительный ответ — сейчас же отберёт чёрную призму и эмигрирует в Иномирье сам.
— Моему альтер эго — несомненно, — усмехнулся я. — Ещё бы, он же ведь аристократ. Вполне возможно, что кому-нибудь из его крестьян наш мир понравился бы больше.
Мы некоторое время помолчали.
Виталик изучал взглядом округу, без сомнения, пытаясь оценить её с позиций фэнтезийного феодала, меня же в очередной раз с головой переполонило ощущение ирреальности происходящего. Чувство неверия во всё вокруг, начиная от вездесущего асфальта под ногами и заканчивая гротескными многоэтажными зданиями, первый этаж которых в любом нормальном мире едва ли бы в силах был выдержать вес вышележащих восьми этажей.
Плёнка между мирами успела уже истончиться до почти неосязаемой толщины?
— Ты так и не рассказал мне, для чего ты использовал призму, — нахмурившись, произнёс собеседник.
Выдернув меня из раздумий.
— О, это вещь многоцелевая и полезная, — смущённо кашлянул я. — Она не устраняет проблемы — любая проблема присутствует как здесь, так и там. Но позволяет слегка преобразовать их наружность.
— Как, например?
— Например, на экзамене.

Продолжение следует...

Всем известна история про Хеменгуэйя и его печальный рассказ, состоящий из шести слов. Слова, которые должны растрогать любого человека.

"For sale: baby shoes, never worn."

В переводе на русский язык слов становится ещё меньше.

"Продаются детские ботинки. Неношеные."

Да, потерялась отстранённость мельком увиденного газетного объявления, но всё равно становится... Всё равно читатель растроган. Впрочем, если бы эти слова услышал какой-нибудь бедный пахарь из прошлых веков с толпой детишек, то, наверное, он бы думал в первую очередь о том, как были богаты родители этого ребёнка, раз могут позволить себе заказать на него обувь.

В последнем сезоне сериала "Доктор Кто" Повелитель времени предложил другой рассказ, но из семи слов, которые в переводе на русский язык превращаются в шесть.

"I was born. I lived. I died."

"Я родился. Я жил. Я умер."

Да, мимолётно. Да, здесь заключено многое, но... Рассказ может состоять и из одного предложения.

"Он был моим другом..."

Спасибо, Том, что радовал нас своим творчеством в паблике под забавным названием "Упоротое Средиземье". Спасибо за то, что был в моей жизни последние годы. Пусть кратко, в утренних артах и новостях, но был. И заставлял начинать день с улыбки, даже если потом она угасала.

Он был моим другом...

Пусть я и не знала его лично.

Мне кое-чего не хватает. Несколько десятилетий как уже не хватает.
В общем, мне нужна такая история. Есть героиня, положительная, друг всему живому, и есть у неё враг - настоящий злодей, по возрасту примерно ей ровесник, можно чтобы красивый. И чтобы ни с его стороны, ни с её не было никакого романтического интереса!!! Можно, чтобы они в конце помирились, можно нет. Но вот чтобы ни намёка на любовную линию между врагами, и при этом чтобы он не годился ей по возрасту в отцы. И да, если этих врагов шипперят в фаноне - это тоже считается, я знаю, о чём говорю. Надо, чтобы и этого не было. Чтобы никто их не шипперил, чтобы никаких фанфиков и видео таких не было. А то про кое-кого всё есть, и даже больше. Это уже не то. Это другой сорт удовольствия.
Любовь между врагами мне тоже норм, но хочется же для разнообразия хоть одну историю только про противостояние, без романтики. Лучше именно в кино или в сериале. Можно в совсем детском. Но мне такого и в детском кино недодают.

Хальве!

Сегодня уже обзор главы 16 , фик Драконий лорд идет к концу, постепенно. Глава начинается с отрывка про прошлую главу, это я скипаю.

Вот и зачем женился? Был в этом смысл?
Конечно нет, в этом фике вообще ни в чем нет смысла, не считая начала, где он дракона получил. Зато Солженицын продолжает грезить козырным замком. уже новым, который ему не за что получить. В теории, как я это вижу, можно было бы сделать что-то хорошее для короля и его семьи ( они правда разделились, но сам кроль деление не поддерживал), и для королевства - тогда бы он получил какие-то земли для себя, как свой феод. Наверное в ведении короны есть такие свободные земли, или можно у кого провинившегося обрезать земли - и там живи Солженицын, и там замок возводи, на какой денег хватит. А ты нацелился на чужие замки, у которых хозяева есть - так и жди их, все время мира жди.


ОО удивительно, персонажи не попадали от его сияния крутости. и заперли в комнате. какое низкое коварство! Ведь до этого можно было что угодно говорить и делать, все только утирались.
(Одобряю Отто, отличный отлуп охламону омерзительному.)


Лейтенант Хайтауэр молодец. все толково сделал и изложил. Фанаты сериала могут испытывать к нему негатив, но раз я не знакомый с канном, я ощущаю отстраненность, пофиг кто на трон сядет, принцесса Рыня или её брат Эпигон - зато лейтенант Хайтауэр все подводит к нужному результату, вот, лишнег драконьег пилота привлечь вздумал.
(Оказывается все не просто так. В каноне книжном, как поясняют, где не было Солженицына, дракон Пламенная Мечта принадлежал принцессе Хелейне. которая в книге не была пророчицей-аутисткой, она была нормальной. и наличие у Эпигона жены с драконом, было полезно. В этом отражении мира драконшу забрал Солженицын - а лейтенант Хайтауэр его разумно к себе заманивает.)

Затем был скучный инфодамп, про наследование в Вестеросе. Инфодамп скучный. поэтому в двух словах: королевская фамилия, это род завоевателей, которые приперлись в Вестерос, поубивали половину местных королей, и сделали новое большое государство. И до кучи перекосили местную традицию престолонаследия, плюс у Рейниры дурацкое положение - на выходе вариант, что лорды могут пойти как за Рыней, так и за Эпигоном. Принцессу наследницей хотел видеть король ( н это было давно), а Эпигон мальчик, значит наследовать ему.


Как видим, Солженицын с одной стороны податлив на обещания, а еще его можно запугать. Вариант конечно жизненный, для сеттинга наверное тоже типичный. А глава закончена.

И тут я услышал, что автор в чем-то молодец. Оказывается в сериале была тупая сцена, где одна из персонажей вломилась на коронацию на драконе. ничего толком не сделала, потоптала людей, н Эпигона и его родню не тронула, и улетела. Вот этот тупой момент из сериала автор не стал воспроизводить, и это хорошо.

Окей.

Спонсор выпуска - лекарственное средство от облысения Castradon. Castradon- вы можете превратиться в евнуха, но пышная шевелюра не покинет вас никогда.

#дети_кукурузы #мультифандом #длиннопост #фикопанорама

#самопиар #Инь_Ян #обзор #конкурсы_на_фанфиксе
Не комментирую ни одну работу, написанную по моим артам и текстам, потому что сразу решила, что буду писать общий на них обзор. И вот пишу!)) Да, я нескромная. Самопиарюсь вот помаленьку. Но это ещё и моя искренняя благодарность авторам, которых я внезапно вдохновила. Спасибо!
Моя недавняя злючка-колючка пчелка теперь не только рисунок, но и стихотворение

Я сегодня не жужжу

#реал #сериалы #ОСД

Кто собирается смотреть пятый сезон "Дел, которые идут очень хреново"? Какие у кого ожидания? Я ставлю на то, что Эл уйдет в лучах славы, спася мир, а Майк и Уилл если и не сойдутся, то намеки на это точно будут. Это ж Netflix. Ну, если они тоже не помрут.

#сериалы #дункоэгг

Мне тут через пятые руки слили несколько диалогов из сериала, хз насколько реальных. Один прям зацепил, по понятным причинам, бгг.
По последней фразе не совсем, правда, понятно, кто ж именно поехавший в корягу, но сам факт, что Эйриона сравнивают с Эйгором в ключе "да он просто пацан безмозглый рядом с родичем"... бгыгыгы, генерал Риверс лихо навел суеты в свое время, чую.

Киностудия / The Studio - 2025 г., реж. Эван Голдберг, Сет Роген, в ролях Сет Роген, Кэтрин Хан, Брайан Крэнстон, Кэтрин О’Хара, Николас Столлер и др.
Профессиональная киношная шутка-самосмейка, набравшая лайков как тот впроцессник с сотней наград: создатели мало того, что знали, что делать, еще и максимально в тусовке. И этот момент, кстати, довольно жестко протаскивают в одной из серий.
В целом сериал о кошмарных трудовых буднях и праздниках кинобизнеса. Травля, интриги, скандалы, лесть, наркотики, дайверсити-паника, некоторое количество селебритии в кадре, киноснобизм, много мата (довольно разнообразного стараниями переводчиков), много туалетного юмора, много истерик, алкоголь, никотин, специфический еврейский юмор и немношко старой доброй американской киноромантики.

#дорамы

Смотрю "Удушающую сладость..." дальше. Можно сказать, втянулась. Да и они перестали показывать всех утрированными дураками.
Мне нравится, как технично и очень красиво китайцы экранизируют достаточно стандартные фанфики. У них строгая цензура, поэтому вырезают весь рейтинг, что стопудов был в книге.
Но кино это не текст. В тексте твое воображение делает спецэффекты и устраняет косяки. А вот кино вынуждено все показывать. И очень странно смотреть на все эти тропы и клише стандартного романтического и отчасти мифологического фэнтези. Чувствуешь нотку китайского стыда. Но так как они все это снимают осознанно, то просто принимаешь условности этого жанра и фсе.
И да, я серии к 20й наконец расслышала саундтрек и он хорош.
Это сериал не самый новый, 2018 года. Тогда цензура еще не сошла с ума и можно сказать, был пик всех этих красивых дорам-халатников.
Сейчас я уже не могу представить, чтобы сняли Магистра дьявольского культа или, простигосподи, Далеких странников. Последним и так досталось. Точнее бедному актеру.
Небожижу так и оставили в виде дунхуа? Да? Дораму не сняли?

#санскрит #ученье_свет #мысли_вслух

Закончила делать домашнее задание к 6 уроку учебника Кочергиной. Теории там мало: основная задача урока — научить студентов работать со словарём.
Казалось бы: вот словарь, вот слово — чего уж проще-то? Но есть нюанс. И этот нюанс зовут «порядок графем в санскритском алфавите». Древние индийцы поделили согласные на группы по месту произношения (заднеязычные, палатальные, церебральные, зубные и т.д.). Внутри этих групп согласные также расположены в определённой последовательности. И если эти последовательности не выучить, вы просто не сможете работать со словарём, потому что статьи в нём располагаются в соответствии с этими группами и их содержимым.
Меня, например, поначалу сбивало с толку, что «к, л, м, н», которые и в русском, и в латинице тусят рядом, в санскрите находятся в разных группах: «к» практически в начале словаря, сразу после гласных, «н» (न) располагается в четвёртой группе после «дха», «м» нужно искать в группе номер пять после «бха», а «л» вообще относится к полугласным и идёт следом за «р» (र), который тоже полугласный.
Есть ещё «совсем гласный» «р» (ऋ), и я этот факт до сих пор не переварила. 😱
Если что, все гласные, включая гласную «р», идут в начале алфавита, перед согласными.
Кроме того, надо помнить, что гласные делятся на краткие и долгие, от чего порядок слов в словаре тоже зависит. Что я прочувствовала на личном опыте: ищешь слово, безуспешно, а потом до тебя доходит, что ты всё это время искал слог с кратким «а», а там длинное, и нужное слово находится несколькими страницами дальше. 😳
В этот раз на перевод ушло больше времени: фраза была не такая простая, как в прошлом уроке. Пришлось подумать.
Есть и переводческая радость: в мифологических сериалах часто используется слово «аваще» в значении «конечно, разумеется». И оно довольно старомодное, современные индийцы в повседневной речи его не употребляют. И я захотела проверить, есть ли похожее слово в санскрите.
Есть. 😊
अवश्यम् avaśyam «конечно; неизбежно» ♥️

#реал #про_фанфики #про_литературу #про_кино #Размышления

Почему иногда совсем абсурдная, нереалистичная история "трогает"?
Почему мы знаем, что персонаж "получил по заслугам" или "иначе и быть не могло", а всё равно хотим откомфортить, уберечь, вылепить сказку?
Мы находим в них отражения себя, это верно, но вряд ли кто-то из нас правда совершал преступления, страдал от безумия, раскачивал романтическую линию жизни до оперной яркости и абсурдности...
Всё просто: в представлении о самих себе мы всегда несколько аффектированнее, чем есть на самом деле.
Поэтому собственные мелкие проблемы "раздуваются" до чужих эпичных, но решённых неправдоподобно красиво и эстетично, как не бывает в настоящих отношениях, преступлениях, безумствах, проблемах... – заканчивающихся в реальной жизни коротко, серо и бесславно.
Однако, кто придумал, что искусство вообще должно быть реалистичным? Оно ведь гипербола, подчёркивающая самое основное, субъективное. Оно – "человек Пенфилда", абсурдные пропорции которого в терминах чувствительности гораздо вернее "настоящих", "реальных", визуальных.
На языке того, как человек это ощущает, – такие истории правдивы.

Почему я это несу?

#длиннопост #честный_обзор #франкенштейновы_боли

После недельного перерыва в связи с переделыванием сценария для короткометражного фильма и подготовки сообщений и презентаций к конференции, возвращаюсь к вам с новой порцией обзора Тани Белозерцевой "Монстр с нежным сердцем", фанфика по Гарри Поттеру. В прошлой главе я практически полностью угадала главный твист о том, что мисс Норрис оказалась душой Хогвартса, измученной директорами со времен Евпраксии Моул(какой милый сексизм, да). На эту главу у меня пока теорий нет, но то, что насилие над каноном нас ждет, я уверена процентов на 75%.

Глава называется "Неожиданная просьба Хогвартса". В прошлой части мы узнали, что Хогвартс - живой, так что любопытыно, что он все же попросит. Поехали:


Так, стоп. А не ты ли, Гарри, говорил про то, что на уроках истории спал? Да и даже если что-то запомнил, как так вышло, что ты забыл, что Пивз был головной болью всех завхозов школы, начиная с Ханкертона Хамбла, которого Основатели поставили.
Ну и да, как Хогвартсу пришел конец, мы видели в каноне. Школа спокойно стояла, стоит и будет страдать.


Логический вопрос: как Моул могла обелить себя перед народом, если по сути она с полтергейстом ничего сделать не смогла - только пошла на мир, когда он после попытки Ранкоруса Карпе его выгнать устроил в школе погром?


Одушевленные предметы и явления вообще-то во многих сказках есть. Но мы же не будем Александра Афанасьева или Владимира Проппа в маги записывать. Или крестьян из Владимирской губернии. По крайней мере, я такого не видела.


Вообще-то Хогвартс создали Основатели, а никакая не Фелиция-Фелина-мисс Норрис. И крайне сомнительно, чтобы они, последователи как минимум авраамических религий, пошли на сотрудничество с полузыческой НЕХой.


Знаете, моя криптотеория о том, что конкретно этого ФНБ выписали из истории за то, что он развел в Хогвартсе Вяземскую лавру, получает все больше аргументов "за". И не только потому что за каким-то макаром притащил в школу полтергейста, но и потому что он зачем-то развел на территории замка василисков и зачем-то добывает их яд. Куда он еще нужен, чтобы в Лютный на сторону таскать.
А если яда вам не хватает, могли бы жаб заставить куриные яйца высиживать - так по канону василиски и выводятся.


Слушайте, ну учитывая, что в школе развели откровенный криминальный притон, а в современности она считается одной из лучших волшебных школ мира(а англичане к репутации относятся щепетильно), куда даже маме из богатой семьи(которая в ином случае сыночку бы в Итон отправила), не исключено, что кокретно тут память стерли во благо. В Общее Благо(тм), да.
Ну и да, если Бремор из ковшика вспоен, нафиг он кошку и детей убить хотел? Ты об этом, Гарри, НЕ ДУМАЛ?


Самым непопулярным директором был ФНБ, Таня, открой канон наконец.


А Министерство так возьмет и примет на посту директора местного аналога МГУ и его лицея непонятно кого с бугра, который диплома альма матер предоставить не может, репутация у него не пойми какая, и сам он находится в школе по протекции человека, который превратил школу в притон и толкает смертельные яды браткам из Лютного из-под полы.
И Совет попечителей это так примет, да, и не обрежет школе финансирование. Ну да, ну да, охотно верим.


Это что, Таня так родомагию стебануть попыталась?
Ну и да: интересно, какую траву и какое просроченное зелье Гарри принял, чтобы начать голоса в голове слышать.


Интересно, как камень, взятый вроде бы из волшебной горы в десятом веке, клянется менгитами, которые так-то еще времен неолита вещи.


У живого камня обращение к человеку "росточек мой тополиный". Если логика тут была, из чата она вышла.


Так, а если Хогвартс разумный, то почему в Таниной логике он Пивза не защитил, когда его Евпраксия Моул кошмарила? Вроде может до директора договориться, если постарается.
Впрочем, то, что он говорит, что только Гарри, дескать, может с ним говорить нормально, звучит довольно странно. Не знаю, как кто, но мне кажется, что это похоже на мошенническую схему. Мне все еще интересно, что Гарри нюхнул с платков его обмахивавших, чтобы настолько хорошие галлюцинации были.


Блин, это крайне стремно звучит, учитывая, что говорит это восьмисотлетняя НЕХа. Будь это в реальности, я бы без контекста подумала, что это какой-то человек к другому домогается.


Если брать легендарного Мерлина, то он либо заточен в дубе, либо спит под холмом, либо заточен в колонне. Если брать его у Корнуэлла и Кристиана, то он погиб еще в 6 веке. Если брать того, что из сериала BBC, то он странствует по свету, ожидая воскрешения Артура. И если к нему придет искать бессмертия волшебник, которым манипулируют преступники, он, конечно, помощь ему оказать может - но явно не ту, что Гарри ожидает. Хотя после детокса травы из сектопритона ФНБ - вполне такую.

А на этом у нас все. Делитесь мнениями, комментариями и отзывами. Извините за долгое отсутствие контента.

#news

https://i2.imageban.ru/out/2025/11/10/e73009303955dd49032fc4857270bb4d.jpg


Какие они химкинские, если со всей своей магией даже не пытаются метро, наконец, организовать?

Хальве!

Беру разгон, вот глава 14. фичка Драконий лорд


Видимо иногда попаданец вспоминает, что он попаданец. и что впереди ужасы войны. Но так как он тупой. то не думает над тем. как быть дальше. Гениальное решение о нейтралитете с драконом под жопой, это выше любого понимания.


Это важно. что из семьи Стронгов погибли Харвин и Лионель - а я обрезал авторскую рвоту экспозицией. ведь он зачем-то решил рассказать, что за замок ХарренАССхолл такой. В двух словах: предок нынешней династии вторгся в Вестерос. у него было три дракона. и на своем личном драконе он сжег замок вместе с тамошним царьком, и с той поры замок считается проклятым. Уместность этого инфодампа минимальная, а для тех кто канон знает и вовсе отрицательная.


Нифига себе, какая служанка ему попалась.
Нифига себе, какая королева недальновидная ( надо или убить служанку, или кнут с пряником применить).
Нифига себе, какая зряшная информация, дальше по фику нигде не сыгравшая.

Пошел попаданец в таверну, поесть ( в замке не кормят разве?), а там как в играх, полезный персонаж отирается:

Тетенька это канонная. мне подтвердили. но странно что она с попаданцем встретилась, она вроде любовница принца Димона. А еще странно было сводить их в таверне. если это владелица борделя, и логично было бы написать, как он зарулил в бордель ( у магистров его рабыни ласкали, а тут пошел любовь покупать), а там она. и разговорились.

Камера перескакивает к королю, и мы наблюдаем от третьего лица:

И снова автор показывает, что копирует моду последнего десятка лет, в сериалах и кино диалоги натужно пафосные и тупые. Лейтенант Хайтауэр папа нынешней королевы, они в своей каюте разговаривают, какие тут метафоры и прочее? Речь человеку дана для обмена информацией ( видимо некоторые этого не понимают), а значит папа дочке понятно и просто скажет, что происходит, и что нужно делать.
Что у принца Димона умерла жена, теперь он может ожениться на принцессе Рыне (инцест в королевской семье считается за норму), и раз они будут союзниками, то вместе полезут на трон, и вероятно убьют Эпигона, который соперник.

Вот что сказал бы отец дочери. и велел бы делать некие шаги.

Приплыл король, прилетел попаданец. поздоровались.


В другой ситуации с другим героем. я бы выразил сочувствие, что снобы такие. Но не здесь, ведь:
-главгерой такое говно, что никакого сочувствия от меня не дождется.
-главгерой уже показал свой образ мысли, и может статься. разобиделся на пустое, а Лейнор его не оскорблял.
-он в самом деле взлетел ракетой, по социальной лестнице, это неизбежно привлекает внимание ( а ему бы следовало тренировать самообладание).


Любимая авторская фишка, к нему подходят поговорить серьезные и подчас агрессивные люди, а он от них ловко уходит, такой сильный духом. Автор видимо забывает, что живое общение, это не интернет, где можно выйти из чата или добавить оппонента в ЧС, наживую так не выйдет. Наживую принц Димон пинком по жопе напомнит. что никуда Солженицына от себя не отпускал.

(Разговор с принцессой Хелейной тоже нахрен не нужен, поскольку ни на что не влияет, и не нужен сюжету.)


Это автор воспроизвел тупую сцену из сериала, добавив всраку от себя лично. В сериале мол охраны не было, поэтому принц потерял в драке глаз, а теперь оказывается драка была, но и охрана была, однако охрана не может оберегать принцев друг от друга. Конструкция максимально тупая, но это вообще для такого фика норма.
(Мне намекнули, что разговор Солженицына и принца Купидона из прошлой главы, это намек, что это авторский герой его сподвиг на седлание драконши, но выглядит это для знатоков неочевидно - тем более в каноне он и так седлал драконшу. Это опять автор криво пристегивает своего героя к канону, будто это он на все повлиял. Выглядит тупо, но неведомый маленький стыд автора не пробирает я вижу.)

Главе конец, очередная тупая глава. которая не нужна тексту. Но это я уже говорил, тексту нужна только та глава, где попаданец угнал дракона, остальное все можно безболезненно выбрасывать, сюжету это не вредит.

Спонсор выпуска - чистящее средство Blox.
#дети_кукурузы #фикопанорама #мультифандом #длиннопост

Хальве!

Вот и глава 13 подоспела, фика Драконий лорд

Попаданец вернулся в Вестерос, в столицу, и встретил рыцаря Колю: