Тюрьма из Стекла (джен)

Устройство слежения Колина находилось именно там, где он то и оставил, безопасно встроенное в его запасную броню. Кусочек техники размером с монету был окружён полудюжиной дымившихся дыр в нагруднике, где Дракон выстрелила по костюму, скрывая его.

Она и вправду всегда ценила точность.

Маленький уголок разума кричал ему направиться в город немедленно после получения устройства, но он заставил себя потратить пять минут и сделать штуку звуконепроницаемой, просто на всякий случай. Она всё ещё кричала: злая часть его, испуганная часть, безрассудная часть. Он закопал её глубоко. Колин давно узнал, что подготовка одерживала победу. К тому же имелась какая-то умиротворённость в планировании способов потрошения ваших врагов.

Он стоял рядом с восстановленным рабочим столом, торопливо собирая вместе досье на Девятку, основываясь на полузабытых брифингах годичной давности. Реестр Девятки был текучим, они обычно теряли члена или двух во время каждой крупномасштабной атаки, но ядро уже некоторое время было стабильно.

Птица-Хрусталь. Шоу открытия. Обычно считается, что контролирует лишь стекло, но может в действительности манипулировать несколькими формами диоксида кремния при помощи высокочастотных звуковых волн. Она не обладает рейтингом Бугая, но часто сражается, окружённая вращающимися щитами любой шрапнели, что имеется под рукой. Колин планировал влезть в склад оружия СКП, прежде чем покинуть здание, но, если штурмовые винтовки это всё, что бы потребовалось, чтобы убить Птицу-Хрусталь, то она бы умерла давным-давно. Более того, она могла летать на разумной скорости, что давало ей подавляющее преимущество в высоте и расстоянии. Колин, возможно, смог бы скрыть себя от большинства из Девятки, ускорившись в одиночку по переулкам, но Птица-Хрусталь увидит его прибытие на расстоянии мили, захоти она посмотреть. Колин сомневался, что она сможет угнаться за его мотоциклом на долгих дистанциях, но отклонение даже краткого шторма стекла при вождении не являлось чем-то, на что он был способен. Не выдавая свой саван из нано-шипов, по крайней мере, что оказалось бы неприемлемой тратой козыря. Ему требовалось каким-то образом отобрать у неё стекло, лишь на мгновение, и он сможет её сбить.

Идея пришла ему в голову. Он засунул руку в бронированный карман и вытащил миниатюрный спикер, что Мелоди использовала для тренировки. Он разобрал тот с практикованной лёгкостью, составляя план.

Следующей проблемой будет Краулер. С размером и прочностью, приблизительно равным таковым у танка Абрамса и адаптивной регенерацией на скоростях, которые заставят Луна выглядеть медленным, Краулер являлся силой, уступавшей лишь Сибири. Колин подозревал, что его нано-шипы могли повредить монстру, но лишь один раз, и он не имел и понятия, куда ударять. В отличие от большинства регенерирующих кейпов, Краулер мог и переживал потерю головы. Неописуемо мощный альфа-удар, включавший в себя полное уничтожение тела, являлся очевидным способом по убийству Краулера, но на данный момент у Колина отсутствовали инструменты для подобной задачи. Если он столкнётся с Бугаём, отступление являлось его единственным вариантом. Это было… неприемлемо, но он не видел другого варианта.

Теперь Колин двигался, его алебарда заперта в ножны, его броня починена, его шлем надет. Ночное зрение освещало разрушенное сооружение, и он пробирался по наполненным дымом коридорам. Его пункт назначения был заперт, но кратковременная вспышка серого превратила бронированную дверь СКП в пыль. Холодный металл и тусклая латунь наполняли комнату. Потребовались минуты, чтобы свалить это в вещевой мешок.

Если Джеку можно было верить (сомнительная перспектива в лучшем случае), Краулер будет воссоздавать безумное буйство Луна по улицам, пока гражданские и полицейские офицеры будут заменять измученный Протекторат. Джек действительно считал, что Колин попытается остановить монстра? Игра была сфальсифицирована, даже идиот мог видеть это. Колин не мог убить Краулера, и Джек знал это. Ожидал ли он, что Колин попытается в любом случае, или безумец был достаточно счастлив, заставив Колина жить со знанием, что другие умирали вместо него?

Были времена, когда кто-то был беспомощен. Это не являлось правдой, которой Колин наслаждался, но это было правдой. Он не будет бушевать против жестокой реальности; ему требовалось сфокусироваться на вещах, что он мог выполнить.

Ожог такая же. Пирокинетик и пироманьяк, её способность телепортироваться по пламени оставляла её в основном невосприимчивой ко всему, что бы Колин мог бросить в неё. Ближний бой невозможен. Он будет зажарен вживую в своей броне гораздо раньше, чем сможет закрыть разрыв. Обычное оружие усмирило бы её, но, с её телепортацией, это являлось ненадёжным вариантом. Уклонение являлось планом для неё. Это не должно было быть слишком сложным. Где находился огонь, там и она должна была. Другие герои прибудут, в конце концов, и у них будет больше вариантов. Он не мог тратить время на то, чтобы преследовать невозможный бой.

Колин прибыл к своему мотоциклу с сумкой в руке. Он сбросил её у ног с лязгом и начал разбираться в ней. Гранаты были полезны, как пенные, так и свето-шумовые, и были отложены. Штурмовые винтовки были эффективны, но выборочно. Алебарда Колина могла стрелять пулями крупного калибра, впрочем, не с большой скоростью. Он отложил винтовку просто на всякий случай. Достал дробовик, заряжённый пулями неправильной формы. Да, пожалуйста.

Топорылый всё ещё являлся членом Девятки, в последний раз как слышал Колин. Обнулитель силы и Бугай, он специализировался на блиц-атаках против героев с чрезмерной зависимостью от своих сил. Обычно Бугаях. Колин являлся его естественным врагом, впрочем, Топорылый, вероятно, не был достаточно разумен, чтобы осознавать это. Колин раздерёт его в прямом бою. Если повезёт, он получит тот.

Колин спрятал гранаты в паре выдаваемых патронташах СКП и надел те крест-накрест себе на грудь. Забросил тактический дробовик за спину, прижал к алебарде и привязал штурмовую винтовку к боку мотоцикла. Пули и снаряды заполняли скрытые отсеки мотоцикла.

Сибирь следующая. Сильнейшая из Девятки. Колин не был достаточно самоуверен, чтобы поверить, что его нано-шипы навредят ей. Впрочем, она всё ещё полагалась на свои чувства, по общему мнению. Световые и дымовые гранаты, все они. Это являлось его единственной надеждой против неё. Ему не требовалось убить её, лишь просто убежать от неё. Она будет той, кто будет защищать Мелоди. Колин мог ощутить это в своих костях. Они обнаружили девушку в его лаборатории. Джек не был глупцом; он выжмет из той личной связи каждую унцию агонии, что будет доступна.

Нет, Джек Остряк являлся много чем, но определённо не глупцом. Монстром, психом, бродячим лидером культа, он потратил две декады, совершенствуя искусство человеческих страданий. Колин не пожалел и единственного мгновения на размышление, как Джек достиг подобной точки. Это не имело значения. Мужчине требовалось умереть. Вчера. Он являлся клеем Девятки, головой змеи. Вне зависимости от того, что ещё произойдёт сегодня, Колин увидит Джека Остряка мёртвым. Он сотрёт его настолько бесследно, что даже Ампутация не сможет вернуть его.

Ампутация. Просто мысль о ребёнке-психопате рядом с Мелоди послала вспышку ярости по Колину. У неё не должно было быть времени, не имелось времени, чтобы сделать что-нибудь необратимое. Сама мысль об обнаружении ею трекера пришла ему в голову и была отброшена. Ампутация не являлась боевой угрозой. Не Колину. Он сможет убить её, если сократит дистанцию. Проблемой являлись последствия сражения. Будет ли у неё аварийный выключатель? Какое-нибудь последнее «пошли вы» миру?

Заботило ли Колина, имелось ли у неё?

Он осмотрел своё оборудование, делая окончательные проверки. У него имелось всё, о чём он мог подумать, он ухватился за каждое преимущество, которое мог получить из этого места. Он развернул алебарду, быстро сканируя ту на недостатки. Его броня функционировала, но Колин провел диагностику ещё один раз, просто для уверенности. Слова появились на его приборной панели, чуждые, бредовые.

Колин моргнул в замешательстве.

Он попытался запустить программу снова, но он не смог — он не мог вспомнить, как. Его рука сжалась на алебарде, его любимом оружии, куске технологии, на совершенствование которого он вылил бесчисленные часы. Он прекрасно мог вспомнить её функции, но он не мог, хоть убей, вспомнить, как запустить их.

Он услышал тяжёлые шаги, хрустевшие по сломанному стеклу, и развернулся, чтобы встретиться с угрозой. Его броня воспротивилась движению, замедляя его на долю, вместо того чтобы поддерживать его. Она была настроена, чтобы находиться в полном соответствии с ним. Она изучила его движения за тысячи часов использования. Броня функционировала идеально, это Колин двигался неправильно. Лишь на волосок медленнее, лишь на тон менее эффективно.

Колин закончил разворот, встречаясь лицом к лицу с гигантским человеком. Физические особенности того напоминали хорошо используемую разделочную доску, и он размахивал мясницким топором размером с руку Колина. Топорылый улыбнулся, его шрамованная физиономия разделилась по швам в гротескной пародии счастья.

— Джек сказал дать тебе тест, — прогрохотал мужчина. — Стой неподвижно, пока я отрезаю твою руку, и ты пройдёшь, — топор поднялся в воздух и упал.

Ага, к чёрту это.

Алебарда Колина поднялась, чтобы перехватить более тяжёлый клинок, обе руки напряглись, чтобы отразить удар, несмотря на усиленную броню. Топор походя задел оружие Колина и врезался в бетон, ломая землю и поднимая пыль, и Колин изо всех сил попытался ответить, пока его враг вышел из равновесия. Ловкий разворот его руки провёл злую красную линию по груди Топорылого, но мелкий разрез не сделал ничего, чтобы остановить кулак Бугая от того, чтобы врезаться в нагрудник Колина.

Удар сбил Колина с ног, отправив парить в окровавленный вестибюль базы Протектората. Он столкнулся с полом на транспортной скорости и заскользил по гладкому полу, пока не врезался в деревянный стол информации, уменьшая тот до осколков. Колин медленно поднялся с обломков со стоном. Он ощущал это, даже через броню. Глупая, идиотская ошибка. Ему следовало ожидать атаку при выходе из базы.

Топорылый вошёл в вестибюль, его улыбка превратилась в жестокую.

— Хороший выбор. Я предпочитаю таким образом, — произнёс титан, ударяя мясницким топором по руке.

Колин занял свободную позицию, пылко желая, что включил бы где-то большую красную кнопку, чтобы активировать нано-шипованный саван. Даже в свой худший день, по ощущениям Колина, он мог сразиться с Топорылым в битве, но убийство Бугая клинком будет испытанием.

Топорылый рванулся вперёд, его скорость лишь едва достигла супер-человеческой, и опустил топор вниз, словно при ударе молотом. Колин скользнул в сторону, уклоняясь от оружия на сантиметры, и наклонил кончик алебарды, чтобы поймать бег. Острый конец клинка Колина вошёл в грудь Топорылого, но сделал недостаточно, чтобы остановить импульс мужчины. Броня Колина проревела предупреждение, принимая импульс противника, искусственные мускулы сразились против грубой силы и медленно проигрывали.

Колин вытащил алебарду, уклоняясь от неуклюжего удара и ощущая слабое раздражение на стойкость Топорылого. Кончик должен был пробить лёгкое, по крайней мере, но серийный убийца не показал никаких признаков боли. Очередной поворот топора, горизонтальный на этот раз. Колин подогнулся под ним и сделал дыру в горле Топорылого следующим ударом.

Бугай сделал шаг назад, неуверенно дотрагиваясь до шеи. Его рука окрасилась кровью, но Колин мог заметить, что поток уже замедлялся. Улыбка Топорылого превратилась в гримасу, затем искривилась в маску ярости.

Это не работало.

С рёвом мужчина побежал к Колину, размахивая топором диагонально обеими руками, будто это каким-то образом сделало бы удары более эффективными. Колин шагнул вперёд, в удар, намереваясь распотрошить мужчину прежде, чем тот соединится, но Топорылый превратил простой удар в удар телом. Три сотни фунтов парачеловека врезались в Колина, отправив кружиться по полу, его алебарда наполовину вошла в живот врага.

Колин, пошатываясь, встал на ноги, доставая своё оставшееся оружие, дробовик СКП, но Топорылый не дал ему времени. Бугай оказался на нём в мгновение, сражая ударом одной рукой, что разделил бы Колина пополам. Колин бросился вперёд, схватывая удар над головой рукой в броне, прежде чем тот смог бы стать смертельным. Сила отбросила его на колено, а усилившая пластина, находившаяся рядом с его плечом, треснула под столкновением. Другая рука Колина развернула его дробовик в сторону Топорылого, но мясистая рука мужчины схватила запястье мужчины.

— Теперь больше ничего подобного, — усмехнулся Бугай, медленно надавливая вперёд. Приборная панель Колина сверкала красным, и электрические сервоприводы начали нагреваться в его броне. Не имея больше выбора, Колин отпустил клинок Топорылого, позволяя оружию направиться к своей руке. Он вознёсся вверх, пытаясь минимизировать столкновение, и воспользовался освобождённой рукой, чтобы засунуть ствол дробовика в гениталии Топорылого.

Он нажал на спусковой крючок, когда топор прикоснулся.

Брызнула кровь, и пронзительный крик разрезал воздух. Топорылый упал на колени, обхватывая себя. Его топор был забыт, погружён на полдюйма в плечо Колина. Колин встал с дробовиком в руке. Перезарядил, прижал дуло к уху мужчины и выстрелил.

Два убито.

Он вытащил алебарду из тела, пока его сила возвращалась обратно к нему, и с полдюжины планов исправить ущерб его броне вплыли в него. Колин покачал головой, рассеивая идеи; у него не было времени. Вместо этого он осторожно вытащил топор из своего плеча и запечатал рану кровеостанавливающим из аптечки первой помощи СКП. Быстрый взгляд на время заставил Колина скривиться. Пять минут потрачены на Топорылого. Пять минут на сражение, что должно было завершиться за десять секунд. Ему следовало стать лучше.

Колин сделал заметку, чтобы добавить управляемую голосом активацию в системы брони. Ему требовались лучшие расчёты на чрезвычайные обстоятельства. Он не мог позволить себе очередное плохое сражение, у него не имелось времени.

Он добрался до мотоцикла, который оказался нетронут хаосом. Быстрый рывок позволил Колину перезарядить дробовик, пока он проводил очередную диагностику на броне. Его левая рука была сильно повреждена, но всё ещё работала. Искусственные мускулы на той стороне закоротит в следующий раз, как он примет удар от Бугая, но нано-шиповой проектор был не повреждён. Он всё ещё имел поле дезинтеграции, и, действительно, это было всё, что ему требовалось.

Он сел на мотоцикл, переводя взгляд с неуклонно пульсировавшего сигнала на подкожных трекерах. Дым поднимался над горизонтом, великие шлейфы его, закрывая послеобеденное солнце. Колин мог расслышать отдалённые звуки автомобильных гудков и криков, выстрелов и взрывов. Там умирали люди, прямо в этот самый момент, поскольку Бойня Девять решила, по какой-то необъяснимой причине, поиздеваться лично над ним. Он не мог спасти невинных, но он мог добиться за них правосудия.

Он запустил двигатель и поехал вниз по дороге, подальше от огня и шума, в сторону его пропавших Стражей.

Это было очевидно, в ретроспективе. Другие герои прибудут, в конце концов. Джек не мог позволить им наткнуться на него и разрушить игру. Краулер и Ожог были очевидными целями: громкими, и яркими, и неостановимыми. Защитники стекутся к ним и подальше от Колина.

Дорога Колина повела его по знакомой земле: контролируемой бандами территории, по зоне, которую он патрулировал буквально меньше часа назад. В отличие от прошлого, ныне улицы были полностью лишены жизни. Осколки стекла и случайные пятна крови окрашивали землю, но не тела, живые или нет. Он промчался мимо ряда баров, прежде чем свернуть в переулок, молчаливый, словно призрак.

Он двинулся по задним улицам, направляя взгляд в поисках движения, в поисках любой деятельности. Имелось что-то объективно нервирующее в целом районе, ставшем молчаливым. Эта часть города не была столь же истощённой, как худшая часть Броктона, но она видела свою справедливую долю разорения. В изобилии имелись заброшенные здания, заводы и жилищные проекты, заржавевшие и заросшие. Колин двинулся через эти зоны, зная, что мог попасть в засаду в любой момент. Его путь не был прямой линией, на самом деле, но у него было мало времени для осторожности.

Теперь он был близок. Настойчивое пульсирование трекера двигало его вперёд. Он оставил укрытие зданий, в первый раз за минуты, подъезжая к старому парку...

За исключением того, что там, где когда-то находилась детская площадка, теперь возвышалась пирамида из стекла. Потоки красного бежали по бокам структуры, следуя по траншеям, вырезанным по краям, и выливались на траву. Больше красного текло по центру, скручиваясь вниз по сложным узорам под действием гравитации, следуя по сложным венам, что формировались внутри. Это являлось самым нездоровым произведением искусства, на которые когда-либо падал взгляд Колина.

Балансировавшим на вершине пирамиды находился её создатель. Она стояла на одном пальце ноги, неподвижно паря в воздухе и окружённая крутившейся вуалью из стекла. Её кожа была покрыта разноцветными осколками, а её лицо было увенчано маской с клювом. Её глаза были видны, закрыты в фальшивой медитации. Она медленно открыла их, обращая ленивый взгляд на Колина и ухмыляясь от незаслуженной уверенности.

Как много времени потратила Птица-Хрусталь, строя это? Как много жизней она взяла, всё ради этой детской попытки запугивания?

Колин мог ощутить, как его злость возвращалась, вспыхивая против его контроля, завывая о правосудии.

Девятка становилась самодовольной. Они слишком уж привыкли к тому, что внушали страх.

Эта не проживёт достаточно долго, чтобы выучить свой урок.