Когда дерется львица (гет)

После ухода незваных гостей в комнатах Снейпа на долгое время воцарилось молчание. Северус и Гермиона просто лежали и позволяли мыслям течь в своем направлении. Гермиона удобно облокотилась на теплую грудь зельевара.

Перед краткой, но при этом очень неприятной стычкой с друзьями Гермионы, Северус был очень озабочен тем, как отреагирует девушка. Во время ее доклада он смог без слов предупредить о нежеланных свидетелях.

Хотя все равно было слишком поздно: она сообщила гораздо больше, чем этим гриффиндорским остолопам следовало бы знать. Успокаивало лишь то, что Гермиона мастерски закрывала свой разум и строила непреодолимые препятствия для окклюменции, так что Темный Лорд ни о чем не узнает.

Во время их мысленного общения Гермиона не выдала своих эмоций внешне, но Северус почувствовал, как внутри она похолодела и стала неприступной, вновь навевая ассоциации со снежной королевой.

«Вы понимали, что когда-нибудь они бы все узнали, — мысленно сказал он тогда. — Используйте появившуюся возможность. Если они не примут вашу историю, мы все еще можем стереть им память», — и Северус отправил девушке злобную ухмылку: просто показать, как приятно было бы стереть память этому Поттеру, на что Гермиона ответила смешком.

«Сначала мне нужен душ, — наконец, решила она. — И я не хочу, чтобы они знали о нашем мысленном общении, так что вам придется объяснить все вслух еще раз».

Северус провел еще одно представление, надеясь, что чертов Уизли будет вести себя потише из-за перенесенного шока. Зельевар даже попытался вежливо поговорить со своими гостями. Но гриффиндорский истерик зашел слишком далеко и все испортил.

Получилось вполне эффектно, между прочим.

А сейчас Гермиона лежала у него на руках совершенно измученная и опустошенная, и, без сомнения, слова этого болвана продолжали звучать у нее в голове.

Северус никогда не считал себя мирным человеком, но на этот раз та неимоверная ярость, что заполняла все тело, удивила даже его. Рональд Уизли только что возглавил список ненавистных Снейпу людей, куда входили Люциус Малфой и сам Темный Лорд.

— Что ж, все прошло не так уж плохо, — Гермиона нарушила тишину. — И почему мы давно все не рассказали?

— Это случилось бы рано или поздно, — напомнил Северус, мысленно гордясь, что может воздержаться от оскорблений в адрес ее гриффиндорских друзей. — Мы не смогли бы привести в исполнение наш план, если бы ваши друзья по-прежнему ничего не знали. И, возможно, это заставит Поттера хоть немного задействовать мозг и держаться подальше от опасности, — Северус вздохнул: — Хотя должен признать, мистер Уизли — безнадежный идиот, как я всегда и говорил.

Гермиона тут же напряглась, отчего зельевар мысленно выругался: «Ну конечно, она так нуждалась в этом напоминании. Молодец, Северус!»

— Мне очень жаль, — устало начала девушка. — Поведение Рона непростительно. Я их постоянно защищала, а при первой же возможности они доказали, что вы были совершенно правы. Я готова была хорошенько треснуть Рона... Ох, ну что за глупость! Надеюсь, вы не примете его слова всерьез?

— Принять мнение мистера Уизли близко к сердцу? Я вас умоляю, Гермиона. Я скорее предпочту тяжелое сотрясение мозга, — сухо ответил Северус. Но он не мог не вспомнить, как слова полоумного гриффиндорца и вправду задели за живое. Северус продолжил:

— И я ведь вам советовал не слишком-то заботиться о чувствах других людей. Поверить не могу, что вы тратите энергию на обдумывание подобной глупости, вместо того, чтобы выспаться.

— Да, знаю, — тихо ответила Гермиона. — В другом случае я бы согласилась. Но сейчас все иначе.

— Просветите, в чем разница, — Северус преувеличенно вздохнул. Их разногласия по «первому принципу шпионажа», как называл его зельевар, вели к оживленным дискуссиям, а один-два раза все заканчивалось откровенной ссорой.

— В вас, — просто ответила она, и все приготовленные им заранее аргументы потонули в волне изумления.

— Вы не просто «другой человек». Понимаете, — девушка пустилась в объяснения, — сегодня вечером, когда все, о ком я больше всего заботилась в Хогвартсе, собрались возле меня, я поняла: самые важные люди для меня не Рон, Гарри или Дамблдор, а вы. И я бы не вынесла, если бы вы из-за меня страдали!

Полгода назад Северус высмеял бы слова девушки, месяц назад он постарался бы замять эту тему. Но сейчас он осторожно поцеловал девушку в лоб.

— Не вы бы ранили меня, — серьезно ответил он, зная, что лгать нельзя: она тут же распознает обман,— а Волдеморт и предубеждения нашего общества. А вы уже действуете против них, так что за меня не беспокойтесь.

Наступило молчание, обычно возникающее между людьми, которые хорошо знают друг друга.

— Думаете, мы когда-нибудь будем свободны? — внезапно спросила Гермиона. В ее голосе слышалась такая усталость, что Северусу стало больно от ее слов. — От войны, бушующей вокруг нас, от всех этих тайн и постоянного страха? Думаете, мы сможем когда-нибудь показаться на свет, отбросить все маски, роли и притворство?

— Не знаю, Гермиона. Не знаю, — его голос был еле различим.

* * *

Ремус ожидал от Рона новой вспышки оскорблений, но, очевидно, состояние Гермионы даже его заставило стихнуть: он ни слова не сказал по пути из подземелий.

Дойдя до лестницы, ведущей на верхний этаж, Драко, шедший рядом с МакГонагалл, внезапно замедлил шаги и повернулся к Дамблдору.

— Мне, пожалуй, лучше уйти, директор, — сказал он, глянув в сторону гриффиндорцев. — Для этой ночи и так хватило... забот.

Альбус коротко кивнул, но улыбка тронула его губы, когда он прощался со слизеринцем.

— Доброй ночи, профессор Люпин, профессор МакГонагалл, — сказал Драко. Затем его лицо же превратилось в холодную и насмешливую маску привычного Малфоя. — Поттер, Уизли.

И Драко ушел вглубь подземелий.

«Как я мог так сильно недооценивать этого мальчика?» — задумался Ремус, глядя вслед исчезающей в темноте стройной фигуре.

Как и все профессора, он внимательно наблюдал за учениками, отмечая тех, кого можно завербовать в Орден Феникса. Он проводил тайные собрания со студентами Гриффиндора, Когтеврана и Пуффендуя.

«Но я никогда не смотрел в сторону Слизерина!»

Ремус в очередной раз отметил блестящий ум Гермионы. Пока все они были ослеплены старой ненавистью, девушка заключила союз с воплощением факультета Слизерин, и парень оказался куда более предан своему другу-гриффиндорцу, чем это принято даже у пуффендуйцев.

Похоже, Гермиона и Драко предоставили огромный поток информации в последние месяцы, дав Ордену возможность набрать силы против Пожирателей смерти и Министерства, которое по-прежнему не слишком жаждало сотрудничества.

Ремус слышал, как Рон что-то бормочет себе под нос. Хотя слов было не разобрать, интонация говорила сама за себя: гриффиндорец явно ругался на Малфоя. Гарри, все еще не говоря ни слова, покачал головой, тогда Рон опустил плечи и смолк, как бы признавая поражение.

Ремус, Минерва, Гарри и Рон молча проследовали за Дамблдором в его кабинет, где и начался весь кошмар этого вечера.

Дамблдор предложил всем горячего шоколада: похоже, он считал этот напиток универсальным лекарством. Однако никто не притронулся к своей кружке.

— Как долго это продолжалось, Альбус? — наконец, спросил Ремус.

— Гермиона наш шпион уже на протяжении пяти месяцев. События, которые вы сегодня наблюдали... Этот распорядок был установлен в начале ноября из-за крайней необходимости, он отлично работает.

Рон фыркнул:

— Отличный распорядок, как же.

— Мистер Уизли, — от холодного голоса Минервы МакГонагалл вздрогнули все, включая директора. — До сегодняшнего вечера я очень гордилась своим факультетом и особенно семикурсниками. Но вы, — сейчас ее голос дрожал от еле скрываемой злости, и Ремус сильнее вжался в спинку стула: в конце концов, он тоже был гриффиндорцем. — Сегодня вы меня опозорили! И не только меня, но и ваш факультет, и должность старосты! Я никогда не видела такого незрелого, идиотского поведения от молодого человека вашего возраста. К тому же, вы обидели вашего лучшего друга, это отвратительно!

Рон открыл было рот, чтобы возразить, но профессор одарила его таким взглядом, что ему удалось издать лишь приглушенный хрип.

— Нет, мистер Уизли, на сегодня я от вас достаточно услышала! Если бы события этого вечера не были бы за гранью школьных правил, Гриффиндору не удалось бы набрать положительное число баллов факультета до конца года! Я очень, очень в вас разочарована!

С этими словами она поднялась и направилась к выходу.

— Я возвращаюсь на дежурство, директор, — так же холодно доложила она. — И если в коридорах мне попадется хоть один гриффиндорец, он за это дорого поплатится!

Хлопок дверью прозвучал как гром в воцарившейся тишине.

— Минерве очень нравится мисс Грейнджер, она старается ее защитить, — с улыбкой объяснил Альбус, но в глазах его была усталость.

«Неужели вы не скажете им, что она совершенно права? — подумал Ремус, но тут его озарило: — Нет, вы же политик до мозга костей, не так ли, Альбус? Вы больше заинтересованы в том, чтобы мальчики приняли случившееся, чем в том, чтобы отчитывать их за неподобающее поведение».

— Теперь, как я и обещал, у вас есть возможность задать мне любой вопрос. Но должен предупредить: так как вы узнали крайне важную информацию, на вас придется наложить специальное заклинание — «Незапоминалка», как мы зовем его во внутреннем круге. Все члены Ордена, владеющие секретной информацией, уже подверглись этому заклинанию, поэтому могу вас заверить, что оно совершенно безопасно.

«По-своему защищаете мисс Грейнджер, не так ли, Альбус?» — подумал Ремус, глядя, как оба мальчика согласно кивнули.

— Чудесно, — улыбнулся директор, на мгновение превратившись в доброго пожилого волшебника, будто бы и не было сегодняшних событий. — А теперь спрашивайте.

Хотя минуту назад Ремуса и переполняли вопросы, сейчас он не мог вымолвить и слова. На самом деле, он и не хотел ничего говорить. Он даже думать об этом не хотел!

«Задать вопрос — значит, признать, что все это правда, — зло подумал Ремус. — Я к этому не готов. Не сейчас!»

— Не могу в это поверить! — вдруг воскликнул он вслух. — Я имею в виду, Гермиону! Она же еще ребенок! Она хорошо справляется с учебниками, но она же не способна на подобное! Рон — возможно, или ты, Гарри, но Гермиона не решилась бы на такое безрассудство!

— Решилась бы.

К удивлению Ремуса, ему возразил Гарри. Голос мальчика звучал задумчиво и будто бы старше. Он молчал с тех пор, как вся компания покинула комнаты Северуса, и не был особо разговорчив в присутствии Гермионы.

Но когда Ремус взглянул на Гарри, он понял, что мальчику было не до разговоров. Пока все они пытались смириться с открытиями сегодняшнего вечера, Гарри, очевидно, хорошо поразмыслил. И повзрослел.

В выражении его лица появилась озабоченность, которой раньше не было или которую он тщательно скрывал. Казалось, что даже цвет глаз потемнел, стал более глубоким. Таким Ремус видел мальчика на третьем году обучения, когда тот пришел с просьбой научить его вызывать Патронуса. Это были глаза человека, принявшего неизбежное, человека, который внезапно увидел мир в новом свете. Глаза, принявшие серьезное выражение, несвойственное его возрасту.

— Сейчас, когда я об этом задумался, — продолжил Гарри задумчиво, — все выглядит логично. В конце концов, Гермиона всегда придерживалась крайних мер, но всегда скрывала это настолько умело, что никто бы и не догадался. Я и Рон... мы бы наделали шума и устроили бы настоящее шоу. А Гермиона — мастер уловок, трюков и решений.

Альбус удивленно посмотрел на Гарри, и Ремус разделял чувства директора. Насколько он помнил выходки золотой троицы, зачинщиком всегда был Гарри, это он впутывал их в самые опасные передряги.

— Что ты несешь? — зло выпалил Рон. — Гермиона всегда была безобидной! Я никогда...

— Хоть на минуту задумайся, Рон! Вспомни прошедшие шесть лет! Как только Гермиона преодолела боязнь нарушать правила, она оказалась самой безбашенной из нас троих! Кто решил задачу профессора Снейпа на первом курсе, когда я даже не понял о чем стих? Кто соврал профессорам о тролле? Кто решил заделаться слизеринцами и проникнуть в их гостиную на втором курсе? Кто приготовил Оборотное зелье и даже украл ингредиенты из личных запасов Снейпа? Гермиона!

На лице Гарри тут же появилась виноватая улыбка:

— Вы, наверное, об этом так и не узнали, но, надеюсь, наказания мы не получим, срок давности все-таки. Именно Гермиона тогда узнала, что это был за монстр и как он мог перемещаться по школе. Она даже догадалась смотреть за угол с помощью зеркальца. А на третьем курсе Гермиона не постеснялась выступить против Трелони. Она обнаружила, что Ремус — оборотень задолго до того, как об этом узнали мы, и хранила этот секрет! Она ударила Малфоя и тайно пользовалась маховиком времени целый год! Мы даже подумать не могли, что она от нас что-то скрывает. Она придумала, как спасти Сириуса и Клювокрыла, и решилась на незаконные действия, ни секунды не колеблясь.

Гарри заметил, как удивленно на него смотрят присутствующие. Они даже не понимали, чтό все это время происходило за их спинами. Но Гарри было все равно, он должен был высказаться. Все детали мозаики собрались воедино и встали на свои места, когда он вспоминал прошлое. И как он раньше не догадался? Почему он до сих пор считал Гермиону обычной, хоть и невероятно умной девушкой?

— Четвертый курс. Она не возражала против нарушения правил, чтобы помочь мне. Она поддерживала отношения с Крамом и нашу дружбу, хоть мы с Виктором и были соперниками. А помнишь, как она раскрыла Риту Скитер? — он обернулся к уставившемуся на него Рону. — Как она обнаружила, что Рита — незарегистрированный анимаг. Что Скитер превращалась в жука и так могла подслушивать. Гермиона поймала ее и несколько недель держала в банке. Потом она шантажировала ее, требовала, чтобы та не публиковала статьи без разрешения Гермионы, — объяснил он учителям. Теперь даже Альбус смотрел на Гарри с широко раскрытыми глазами: маска всезнающего старца исчезла. Ремуса опять накрыла волна изумления — к этому чувству он уже почти привык.

— Гермиона использовала этот шантаж на пятом курсе, чтобы опубликовать статью в «Придире» — то была единственная победа против Министерства в том году. Она сказала мне о Сириусе: что ему пора бы повзрослеть, о настоящих намерениях Амбридж. Откровенно говоря, она единственная говорила мне правду. И она придумала проклятия и защитные заклинания для ОД. Не говоря уже о том, что ОД — ее идея. И фальшивые галлеоны, с помощью которых мы могли назначать дату встреч. Она создала их на основе Черной метки. У нее не было никаких трудностей: она спокойно копировала темнейшую магию и использовала ее в своих целях. Она, не колеблясь, повела Амбридж в Запретный лес, прекрасно зная, что там Грох и что отношение Амбридж к волшебным созданиям не оставит ей шансов.

— Она создала проклятия и заклинания на пятом курсе? — тихо спросил Ремус. Гарри рассеянно кивнул, не сознавая, насколько это поразительно. По-видимому, когда находишься в обществе Гермионы семь лет, представление об обычном учебном процессе и средних способностях разрушается.

— Она подружилась с Драко, а мы даже не заметили. И если судить по вашим словам, директор, она давно собиралась шпионить, просто искала нужные связи и училась навыкам, которые помогут ей выжить. А мы думали, что у нее какое-то ученичество у профессора МакГонагалл!

Тишина заполнила комнату.

Ремус отчаянно пытался вспомнить все, что знал и во что верил последние шесть лет. Да, у Гермионы были способности, если уж она решила загадку Северуса. Но он наверняка был слишком занят Темным Лордом, застрявшем в голове Квиррелла, чтобы заниматься первогодкой, превзошедшей логику профессора Зельеварения.

Второй и третий курс. Да, Гермиона узнала о василиске и о его, Ремуса, темной тайне, но Люпин считал, что за это стоит благодарить книги: Гермиона всегда много и внимательно читала. Ее открытие и, особенно, ее молчание никогда особо не заставляли Люпина задуматься. А шантаж? Фальшивые галлеоны? Придуманные проклятия и заклинания? Как же много происходило за спиной Люпина! Судя по ошеломленному виду директора, и за его спиной тоже.

— Гермиона сделала все это? — спросил, наконец, Ремус. — Ты и Рон всегда говорили так, словно Гермиона не вылезает из-за учебников!

— Мы так считали, — тихо ответил Гарри. — Но сейчас я думаю... а что еще мы не заметили? Что еще она побоялась нам сказать?

— А я о чем! — вмешался Рон. Он опять был вне себя от ярости, ни следа шока от слов Гарри. — Мы — ее друзья! А друзьям все рассказывают! Друзей не оставляют в неведении и не лгут им! Какой же она друг, если доверяет этому мерзавцу Снейпу и хорьку, а не нам?!

— Если она не доверяет нам, то это целиком и полностью наша вина, — рявкнул Гарри, от него повеяло холодом. — Как часто мы недооценивали ее?! Как часто ты смеялся над ней за то, что она слишком много учится?! Как часто она умоляла нас раскрыть глаза и оглянуться, наконец, понять, что происходит вокруг нас?.. — голос Гарри стих до шепота, звучавшего, словно шелест опавших листьев. — Как часто мы пропускали ее предостережения мимо ушей? Как же много боли мы ей причинили.

— Все было бы хорошо, если бы она нам все рассказывала! Я не чувствую вины за то, что она превратилась в подлую слизеринку! — прокричал Рон.

На долю секунды Ремус испугался выражения лица Гарри. Но вместо ожидаемой реакции, вместо шумной гриффиндорской ссоры, Гарри просто повернулся к директору, не обратив ни малейшего внимания на своего друга.

— Когда на нас наложат это заклинание, профессор Дамблдор? — спокойно спросил он. — Я не хочу подвергать Гермиону опасности.

— Хорошо сказано, мой мальчик, — улыбнулся Альбус, а Рон сердито фыркнул и скрестил руки на груди. — Завтра утром, перед завтраком. Я попрошу Аластора помочь мне, обращаться к Северусу сейчас, похоже, не лучшее решение, — добавил он, глядя в сторону Рона.

Гарри кивнул:

— Его присутствие может все усложнить.

— Я не позволю этому сальноволосому ублюдку до меня дотронуться, — голос Рона все еще неестественно громко звучал в тишине директорского кабинета. — Поверить не могу, как вы легко приняли Снейпа. Он наверняка применил к Гермионе Конфундус, или шантажирует ее, или...

— Рон! — на этот раз тираду гриффиндорца прервал Ремус. — Советую замолкнуть и хорошенько подумать, прежде чем решишь продолжить в том же духе. Иначе мне придется повторить небольшую речь Минервы. Ты уже взрослый, так что веди себя соответствующим образом!

— Отлично! — выпалил Рон. Он был красный как рак, даже рыжие волосы казались менее яркими, уступая цвету лица. — Притворимся, что все прекрасно, и позволим Гермионе и дальше играть в слизеринку! Но я такой расклад не принимаю! И я не собираюсь вести себя так, словно ничего не произошло, словно она не живет со старым, озабоченным Пожирателем смерти!

И, прежде чем кто-нибудь из присутствующих успел ответить, Рон выбежал из кабинета, громко хлопнув дверью.

Гарри вздохнул.

— Я лучше пойду за ним, — он улыбнулся профессорам. — А то еще разнесет все подземелье. Надеюсь, он немного успокоится за ночь. Спокойной ночи, директор, Ремус...

— Спокойной ночи, Гарри, — сказал Дамблдор вслед. — И не беспокойся, все будет хорошо.

Но Гарри Поттера не ожидала спокойная ночь. Рассвет застал молодого человека сидящим на подоконнике гостиной Гриффиндора. Гарри смотрел на поднимающееся солнце глазами старца: будто весь мир изменился за ночь, и этот мир уже никогда не будет прежним.

Возможно, так и было.