Диктатор (джен)

progultchik, я не тормоз, я медленный газ.

Дикими криками срывали голос школьники, находящиеся на трибунах. Скоро из медицинской палатки выйдет Поттер и судьи станут выставлять оценки, начнется подсчет баллов.

Поздно, батенька, поздно, я мстю и мстя моя страшна, я желаю поднять просмотр "Диктатора" до пяти прод в месяц. Кажется не удастся, но я буду бороться. Дом славного Годрика рыдает по мне!

Мне было 3-4 года, когда стала пробуждаться память прежней жизни. Вначале она приходила ко мне во снах, где я видел горы с их водопадами и скрывающимися саблезубами, величественные реки, равнины, на которых трубно гудели мамонты и грозно потрясали своими дубинами великаны, временами в небесах появлялись ревущие драконы, я видел замки, города, поместья, фермы, в которые я, как правило, пробирался ночами. Полностью память вернулась в возрасте примерно семи лет. Повезло, что это произошло в детстве, в более взрослом возрасте я бы, наверное, сошел с ума с раздвоением личности от вопроса кто я? Генри Райт семи лет, сын Джереми Райта, проживающего в пригороде на юго-западе от Лондона или же данмер Хонрик, сирота, мастер-вор, довакин, впоследствии ставший главой гильдии воров Скайрима, находящегося в подземельях Рифтена, пусть и по большей части номинальный? Как наши личности ужились или переплелись я не знаю, да и понимать не желаю, иначе действительно свихнусь.
Мать я не помню, на второй год после моих родов она тихо угасла, оставив меня сиротой. Отец владел ремонтной мастерской совмещенной с магазином различных запчастей, доставшийся ему в наследство от моего деда. По молодости он был Соратником, хотя здесь это называется наемником, и, по его словам, боролся с какой-то красной угрозой где-то на территории Африки.
Сидя в его мастерской и наблюдая за ремонтом непонятного мне агрегата я жалел, что здесь нет Консельмо, придворного мага ярла Маркарта, известного исследователя двемерских тайн и механизмов. Вот где для него было бы раздолье, самое удивительное, что все эти механизмы работали не от камней душ, а от какого-то, на тот момент мне толком непонятного, топлива, но все равно, слова карбюратор, двигатель, распредвал манили меня своей тайной, как в прежней жизни манили слова свиток, сокровище, новый туум.
Если говорить о прошлой жизни, то я был обычным безымянным сиротой из расы данмеров жившем в Рифтене, пропитание мне давало, преимущественно, одноименное озеро, в честь которого мне и дали имя – Хонрик. Не знаю, чем я приглянулся одному из членов гильдии воров, но когда мне предложили ученичество, моей радости не было предела, ибо это был шанс на, пусть и короткую, но жизнь, в отличие от полусуществования, полувыживания на тот момент. Основной моей специализацией стало проникновение и взлом, но не надо думать, что в число всех моих умений входила лишь скрытность и умение работать отмычками. Так я неплохо разбирался в алхимии, в основном различных отравах и проявляющих составах, однако, как лечащие зелья, так и составы от травм и болезней худо-бедно готовил, на хорошем уровне владел отдельными чарами изменения и иллюзии, незаменимых в моем ремесле, и парой стихийных техник, а именно искрами, хотя с учетом знаний нового мира их правильней было бы назвать электрическим разрядом, и льдом.

Довакином я стал абсолютно случайно, хотя случайны ли случайности? Как любил риторически вопрошать Делвин Меллори, мой старший друг по гильдии. Я возвращался из Виндхельма в Рифтен, неся копии учетных книг филиала одного из торговых домов Маркарта, попутно размышляя о том, что как обманчивы детские представления о работе вора, ведь в детстве казалось, что вся жизнь вора происходит в поисках и воровстве каких-либо сокровищ или ценных артефактов, но, увы, реальность была обыденней. Как правило мы воровали копии учетных книг, а также писем, изредка оригиналы, а что до сокровищ… Да откуда им взяться, если все они давно под учетом и охраной сил которые нашей организации, как минимум, не уступали. С такими мыслями я проходил мимо рощи Кин, когда услышал звуки боя. На это указывали эффекты сопутствующие заклинаниям и рев неизвестного зверя. К тому времени мне были известны и рык атакующего саблезуба, и трубный гул мамонта, и рев как медведя, так и тролля, пожалуй самых опасных зверей Скайрима, но рев именно того зверя, что сейчас находился в роще Кин, был мне незнаком.
Аккуратно подобравшись к месту боя я удивился в первый раз: то что Хелген разрушил дракон слухи ходили, но в них мало кто верил, сейчас же этим слухам я увидел подтверждение. Уже не помню точно почему я решил помочь сражавшимся против дракона, по-моему мне захотелось славы, после набившей оскомину работы переносчика скопированной бумаги. Дороги Скайрима были, есть, и еще долго будут небезопасными, поэтому по ним без оружия передвигаются лишь самоубийцы, так что мой лук всегда со мной, как и стрелы, не скажу, что нанес большой урон бронированной туше дракона, но сумел привлечь к себе внимание, после чего бегал от выдыхаемого им огня, так, раздергивая его внимание, мы, с неизвестными, сумели его добить. Когда подошли неизвестные борцы с драконами мне пришлось удивиться во второй раз. Силами противостоящими дракону из числа Соратников и магов коллегии магов Винтерхолда командовали весьма примечательные личности. Первая, Дельфина – бретонка, была из полузабытых легендарных Клинков, вторая, Марика – альтмерка, которых, благодаря их высокомерным сородичам с Талмора, мягко говоря особо не приветствовали, особенно в Скайриме, как оказалось впоследствии, что вообще не лезло ни в какие ворота – довакин. Смешнее только довакин – аргонианин. Мы не успели толком познакомится, когда пришлось удивиться в третий раз за этот вечер, душа дракона была поглощена мной, по уверениям странной парочки, чему я напрочь отказывался верить, но в качестве трофеев забрал наиболее крупные кости дракона, а также спекшейся в единое целое куски чешуи.

В тот момент наши пути на время разошлись, Дельфина с Соратниками отправилась в Ривервуд, Марика с магами – в Винтерхолд, ну а один мастер-вор продолжил свой путь в Рифтен. Спустя три недели я произвел фурор в Цистерне – штаб-квартире Гильдии воров, показывая добычу, со смехом рассказывал главе гильдии – Мерсеру Фраю, а также Бриньольфу и Делвину Меллори, как некие женщины, по всей видимости обделенные интеллектом, посчитали меня довакином, когда в этот же момент прошел зов седобородых. Мой смех как-то резко утих. Дав отоспаться и выделив сопровождение из двух рядовых членов гильдии не то в качестве охраны, не то конвоя, спустя два дня меня отправили на Высокий Хротгар, где седобородые подтвердили, что я тоже довакин.
Дальше было обучение тууму, речи драконов, знакомство с драконом Партурнаксом, новая встреча с Дельфиной и Марикой, множество странствий и приключений по всему Скайриму, после которых я затосковал по прежней работе похитителя копий бумаг, воистину, бойтесь своих желаний, они имеют свойство сбываться.
Не знаю откуда и как появилась Марика в Скайриме, но мы были полными противоположностями как по привычкам, так и по воспитанию, из тех, как однажды со смехом заявил Делвин, что обречены быть вместе, он как всегда оказался прав, ну а два довакина решили идти по жизни вместе. Мы построили поместье «Озерное» во владениях ярла Фолкрита, я стал главой гильдии воров, а Марика – коллегии магов Винтерхолда, хотя скорее номинальными, в моей гильдии главой на деле был Бриньольф, взяв на себя всю текучку, кто пахал за Марику в ее отсутствие я не интересовался, но данные должности облегчили работу с властями, давая повод членам наших организаций гордо заявлять, что их главы, в отличие от иных, не какой-то фигней страдают, а занимаются спасением мира. Тоже аргумент.
Спустя три года после нашего знакомства, проведя огромную подготовительную работу, мы отправились изгонять Алдуина – пожирателя миров. Вернутся живыми удалось не всем. В частности, мне не удалось. Я еще успел шагнуть в портал, охваченный драконьим пламенем, но из него уже не вышел.
Ну а дальше я вспомнил себя в теле обыкновенного английского мальчика Генри Райта. Уже с детства было видно, что лицом и статью я пойду в отца – Джереми Райта, типичного британца, чуть более шести футов ростом, крепкого телосложения, шатена с серыми глазами.

В школу я пошел, как и полагается каждому британскому ребенку, в возрасте пяти лет, школа была частной, как и подобало людям с нашим достатком, в нашей семье именно она считалась достаточно респектабельной. Учили нас… наверное хорошо, даже отлично, особенно если сравнивать с обучением моего прежнего детства.
Меня интересовало буквально все, начиная от растений и заканчивая самолетами и космическими кораблями. Вопросов была уйма, но учителя не могли отвечать только на мои вопросы, поэтому отдуваться приходилось отцу. Как он обрадовался когда я научился читать! Данное дело он отпраздновал подарив мне парочку энциклопедий для детей, о чем вскорости пожалел. Ответы найденные в них были для меня неполными, и порождали только новые вопросы. Не надо думать, что я занимался лишь чтением и учебой, детство с непременным моторчиком в заднице, по словам отца, вносило свои коррективы, усидчивость была не нулевая, конечно, но и большой назвать ее было нельзя. Так что я носился с ребятней по улицам, играл с ними в футбол и не только. Потихоньку вводил игры в обиход игры и соревнования наставников гильдии, предваряющих целенаправленные тренировки.
Памятуя беседы с магами, в нечастые посещения коллегии магов Винтерхолда, по их исследованиям выходило, что для людей, коим на данный момент я и являюсь, до семи-девяти лет полноценные занятия магией вредны. Вечерами, перед сном, в течении часа-полутора, выполнял парочку несложных упражнений, на развитие и контроль… даже грамотно не объясню чего, настолько объяснения высоколобых умников, членов коллегии магов Скайрима, были перенасыщены малопонятными мне терминами, что я даже разбираться не стал. Главными критериями для меня стало уверения Толдфира, отвечающего за общую начальную подготовку учеников в гильдии магов Винтерхолда, что хуже точно не будет, одновременно подготавливая человека к более сложным упражнениям.
Уже не помню причины, вследствие потрясения произведенным действием, но в парке Норбери, оторвавшись от группы таких же сорванцов, как и я, жахнул молнией по дереву. Сколько радости я испытал в тот момент! Наконец то вернулась способность к магии, да впереди долгий путь тренировок, прежде чем я выйду на прежний уровень владения своих сил, но то что данные силы имеются у меня, радовало чрезвычайно.
Потихоньку наступило мое одиннадцатилетние, в этом году я заканчивал младшую школу, мы с отцом выбирали старшую, в которой предстояло проучиться следующие пять лет. Не скажу, что выбор был легким. Меня действительно интересовали все предметы, в связи с чем выбор школы с подачей документов подзатянулся. С другой стороны повезло, ибо выбор был сделан за нас, хотя, как я стал считать впоследствии, отец специально тянул время.

Было начало июля, когда раздался звонок в дверь. На пороге стояла полноватая дама возрастом лет за сорок, представившаяся преподавателем Школы чародейства и волшебства Хогвартс Помоной Спраут, с которой я и отправился на Косую аллею.
Сам поход мне запомнился плохо: непонятные мантии у мадам Малкин, книги во Флориш и Блоттс, котлы с расходниками в аптеке Малпеппера, сундук, даже не помню у кого купили, и палочка – можжевельник и сердечная жила дракона, кто бы сомневался, для волшебников идущих своим путем, по словам продавца – мистера Олливандера, все это осталось словно в какой-то полуяви. Причина была проста: перед покупками мы зашли в банк, где обменяли фунты на галеоны. Уточню. Мы зашли в гоблинский банк, где гоблины, да чтоб они в Обливион провалились, меняли деньги магам.
Здесь надо сделать пояснение, мало кого на Тамриэле ненавидели больше этих зеленых коротышек, если взять Скайрим, то, пожалуй, только вампиров, и если в Скайриме эту зеленокожую погань вывели под корень, то в Сиродииле из-за ослабления императорской власти, вызванным кризисом Обливиона, их расплодилось немало. Мне приходилось проходить мимо деревень, где побывали эти острозубые уродцы, когда по делам Гильдии посещал Бравил, затем, после завершения дел, на обратном пути с удовольствием участвовал в зачистках трех пещер гоблинов. Конечно, то что я видел в уничтоженных деревнях было кошмарным, но оно не шло ни в какое сравнение с увиденным в пещерах. Именно тогда я окончательно принял для себя давно известные простые правила по отношению с этим тварям тех, кто встречался с ними ранее: «хороший гоблин – мертвый гоблин», «сколько раз встретишь гоблина, столько раз убей» и остальные в таком же духе.
В отличие от гоблинов Тамриэля местные были ухоженными, лощеными, вместо подвешенных костей и черепов здесь в качестве знаков иерархии в структуре клана использовали шевроны и нашивки на одежде, но это не меняло их сути: они смотрели на меня и других бывших в здании банка магов так же, как и их тамриэльские сородичи: они смотрели на нас как на пищу. Этот взгляд я никогда не забуду и ни с чем не спутаю. Если британские маги настолько самонадеянны, чтобы хранить у них деньги, вместо того, чтобы вырезать, то я, не стоит зарекаться, постараюсь этой глупости избежать.
После всех покупок Помона Спраут еще раз повторила правила прохода на Косую Аллею, как до нее добраться маггловским транспортом, особенности прохождения на платформу девять и три четверти.
Отец, выслушав мой невразумительный рассказ подвел итог того дня:
- В следующую субботу проводишь меня туда.
После чего устроил форменный допрос растянувшийся до субботы о том как выглядят маги, во что одеваются и прочие мелочи. Моим ответам он похоже не поверил, судя по тому как часто спрашивал одно и то же, переформулируя вопросы.

Окончательно поверил он мне только попав на Косую аллею, после чего, обменяв в Гринготтсе деньги, купил у все той же мадам Малкин мантию уже на себя, после чего стал не спеша бродить по Аллее. Особыми размерами Аллея не отличалась и уже скоро он подошел к какому-то пожилому магу, по виду торговцем старьем. Так оно и оказалось, Джозеф Корсак, как представился нам маг продавал и перепродавал старые вещи, книги и прочие на тот момент непонятные вещи. После их долгого разговора с возлияниями в «Дырявом котле» отец еще день подводил итоги после чего озвучил выводы:
- Поганое место этот ихний магический мир. На редкость поганое, для непотомственных волшебников, как ты. И не ехать тебе нельзя, есть у них методы давления и права на эти методы.
Что не отнять у моего отца, так это того факта, что он в сложных моментах старался дать полную информацию.
- В-общем так, обучение стоит двести галеонов в год за первые пять лет и по пятьсот галеонов за последние два года. Выплачивает министерство. Хотя можно обучение и оплатить, если ты потомственный. Оплачивать можно хоть сразу всю сумму, хоть частями по годам. Потянуть оплату по годам я бы смог, если бы не два но: первое, оплата должна производиться с официального счета банка «Гринготтс», являющимся официальным банком магической Британии, второе, счет может открыть только волшебник. Я открыть счет не могу.
- Давай я открою!
- В магическом мире магглы, - здесь отец поморщился, - прав не имеют. После признания тебя волшебником у директора твоей школы в магическом мире на тебя прав будет больше чем у меня. Он станет твоим опекуном, как мне объяснили он опекун всех непотомственных волшебников, в чем имеется плюс, до выпуска из школы доживешь, он несет ответственность за жизнь и здоровье опекаемых. Сам по себе он маг сильный, дураков связываться с ним нет. Обратная сторона Луны заключается в том, что он отвечает не только за твою жизнь и здоровье, но и финансы, если вдруг они у тебя появятся, а то что счет появится в «Гринготтсе» он узнает, гоблины обязаны сообщить, после чего уже он будет решать на что их лучше тратить в твоих интересах.
- А, что в этом плохого?
- То, что никто, по слухам, из открывших счет в «Гринготтсе» для оплаты обучения это обучение не оплатил. Старик, с которым я разговаривал, знаком с парой магглорожденных которые желали оплатить, но и у них не получилось.

Немного помолчав он продолжил.
- У непотомственных магов всегда есть проблемы с магическими науками, у всех по-разному. Качество образования подопечных – прямая обязанность директора, так что он вполне может назначить платные занятия студенту по дисциплине, в которой тот плохо справляется. Старик, с которым я беседовал, отдельно отметил, что деньги эти отрабатываются сполна, как учителями, так и учениками. Ну и профессорам прибавка к зарплате. Если же ты не внес плату за время обучения, то тебя после получения аттестата пристроят куда-нибудь на неказистую должность, так что лет двадцать-тридцать будешь рассчитываться за обучение. Этот поляк Корсак, с которым я разговаривал, всего лет десять назад за него рассчитался, а закончил он Хогвартс в середине пятидесятых. Повезло мне с ним. От британца никогда в жизни не узнаешь столько, сколько у поляка за столом с выпивкой. Детей, кстати, он в Хогвартс уже отправить не смог, они уже, как он сказал, не магглорожденные. Еще, можно покинуть школу после сдачи экзаменов на пятом курсе, но все же лучше проучиться семь лет, если оставаться в магическом мире. Не рассчитавшийся за обучение маг обязан отработать там куда его пристроят до тех пор пока не рассчитается. Непотомственный маг со знаниями пятого курса, образно выражаясь, в магическом мире устроится в лучшем случае батраком, даже не арендатором. Окончивший семь курсов имеет неплохие шансы устроиться получше.
Что ни говори, но для отца, утверждавшего что мы из рода эсквайров, предложение места батрака показывало высшую степень неприязни к подобной перспективе понижения статуса рода. Тот факт, что мир был не обычный, а волшебный его заботил мало.
Увиденное мной и услышанное отцом любви и приязни к магическому миру не прибавляло, заставляя задуматься уже сейчас как его покинуть впоследствии. Время у нас еще было.
Помона Спраут, видя мой пришибленный вид, после встречи с гоблинами ошиблась, считая, что я попаду на ее факультет трудолюбивых и дружных хаффлпаффцев. Сам я сомнений не испытывал: как непотомственному магу мне не вступить в ряды слизеринцев, как не стремящемуся к научным изысканиям не стать рейвенкловцем, совместный и дружный труд – явно не мое предназначение, так что и хаффлпафф пролетит мимо. Оставался лишь факультет храбрых – гриффиндор. Так оно и вышло.
За эти три с небольшим года были перебраны все мои магические умения с целью заработать денег. Пришлось отбросить умения двух магических школ Скайрима, а именно: изменения и иллюзии. Основная причина была одна: все умения которыми я владел имели свои, менее энергозатратные и более простые аналоги у магов Британии. Другая причина заключалась в том, что светить свои умения невербальной беспалочковой магии, присущие лишь, по мнению местных магов, великим волшебникам, не хотелось. Иметь такой козырь лишним никогда не будет.

Умения зачарования отпадали по той причине, что камней душ, с помощью которых производилось зачарование вещей в уютных кабинетах здесь не было. Конечно, можно было начертить пентаграмму душ на земле, положить в нее необходимый предмет и убить какого-либо зверя производя зачарование напрямую. Но данное умение в магической Британии, как и школа колдовства Скайрима, для нее ближайший аналогом является демонология, подпадали под понятие темной магии со всеми вытекающими отсюда последствиями в виде Азкабана и дементоров, продукта той же демонологии. Причем мне, как не потомственному магу, за подобные умения, судя по внутренним ощущениям, появившимся после трех лет обучения, влепили бы лет пять сверху. Чтоб наверняка не выжил.
Для резкого обогащение оставалась только алхимия. Здесь снова стоит обратиться к скайримскому прошлому: если для меня было проще заказать изделие у мастера, переплатив втрое, то моя супруга, как сказали бы здесь, экономила каждый кнат, бестрепетно расставаясь, при необходимости, с галлеонами, проблема была в другом, то что я считал галлеонами, для нее были не более чем кнаты. Отчего она и припрягла меня к созданию алхимического стола. Да, создание данного приспособления я знал в мельчайших деталях. Вот только как выполнить фокусировку магических потоков алхимического стола в данном мире при помощи эбонитового или малахитового слитков? Если в этом мире эбонит – дерево, а малахит – пусть и полудрагоценный, но поделочный камень? Ладно хоть золото и серебро оставались неизменными. Меня выручил один случай из прошлой жизни: один из непризнанных гениев, получив достаточное количество спекшейся чешуи драконов, разработал методы фокусировки магических потоков при создании зелий на столе алхимика только при помощи чешуи. Я не стану рассказывать каких усилий мне стоило удовлетворить любопытство Марики, но и эта работа была выполнена, а я и поныне могу рассказать, как именно шлифовать чешую, через сколько градусов по кругу относительно ее центра распределять и прочие подробности интересные лишь профессионалам от алхимии.
Сама каменная столешница с нанесенными глифами драконьего языка уже давно была готова, оставалось лишь установить в определенные места минералы или чешую, после чего стол был готов к использованию. Хорошо, что стол находился в гараже у отца, иначе я бы непременно сорвался, допустив кучу ошибок, но сейчас спешка мне не грозит, лучше вспомнить выясненные свойства имеющихся у меня трав и минералов, для выполнения более качественных зелий.

Основное отличие алхимии Скайрима от зельеварения магической Британии заключалось в одном факте: если маги Британии брали магические компоненты, такие как флоббер-черви, мандрагору и так далее, насыщая силу зелий своей личной магией зельевара, то алхимия Скайрима, при помощи алхимического стола буквально насыщала зелья магией мира, при грамотном подходе даже немагические компоненты по своим свойствам не уступали магическим. Да и вообще, с учетом мензурок, колб и реторт алхимия моего мира больше напоминала маггловскую химию. Оставалось только переработать рецепты Скайрима на местное сырье.
Учеба в Хогвартсе позволила мне на первом курсе вернуть еще одну способность – туум, речь драконов, благодарить за это следует Хагрида, который на первом курсе где-то добыл яйцо с драконом. Дракончика, которого я убил, поглотив его душу и забрав то немногое, что после него осталось. Я так и не узнал с какого перепугу впоследствии Поттера с компанией потащили на отработку в Запретный Лес, главное – ко мне после этого вернулась способность драконьей речи.
Вот только одной души для полноценного развития способностей оказалось мало. Не знаю в чем именно было дело, скорее всего в моем невеликом возрасте, но для ускорения развития мне требовались еще души.
Из всех чар узнанных мною в магической Британии наиболее высоко мною оценивались чары двух направлений: пространственные, неважно, относились ли они к перемещению в пространстве или занимались его расширением, и чары связи – протеевы. Протеевы чары ценились мной за дистанционную передачу… хотелось сказать информации или связи, но правильнее будет сказать энергии. Если перемещению в пространстве начинали учить на шестом курсе, практически ни для кого не делая исключений, то чары как расширения пространства, так и протеевы были доступны для самостоятельного изучения, ими я и воспользовался в наступающей охоте на драконов.
Если вы хоть немного выходите за пределы Большого двора Хогвартса, причем не к теплицам, озеру или хижине Хагрида, то неминуемо попадаете в Запретный лес. Он, конечно, Запретный, но как по мне, так не особо, потому что те же жители Хогсмита регулярно собирают там разные травы и прочие богатства. Вот и мне, привыкшему в бытность довакином много шляться по самым разнообразным местам, на крохотном пятачке Хогвартса было тесно, отчего я время от времени срывался в лес. Не очень глубоко. Насколько же сильным было мое удивление, когда на одной из полян незадолго до первого этапа турнира я обнаружил драконов и обустраивающих их драконологов.

То, что первый тур будет связан с ними стало понятно, как и то что мне нужно поглотить их души. Сами драконы, после драконов Скайрима меня не впечатлили, они больше производили впечатление ящериц переростков. Драконам Скайрима было много тысяч лет, возможно и увиденные мной смогли бы развиться до них, но кто бы им дал? Маги данного мира предпочитали давить драконов пока они именно что ящерицы, попутно разводя их на ингредиенты.
Убить дракона для меня особой проблемой не было. Основную проблему создавало не столько убить, сколько не попасться при данном деянии. Наверняка за этот поступок мне не поздоровится. Сколько вариантов было перебрано и отброшено, пока я не пришел к выводу: не можешь тихо, сделай наоборот, максимально шумно, громко, многолюдно. И лучше если их убью не я, сомневаюсь, что здесь имеются еще драконорожденные, как говорят слизеринцы девять к десяти, что кроме меня таких людей нет, следовательно, кто бы их не убил, души драконов достанутся мне.
Каким образом заставить их атаковать было понятно, туум «драконобой», заставляющий дракона впадать в ярость атакуя произнесшего его, мне поможет. Основная проблема заключалась в том факте, что драконы сидели банально на привязи и я не был уверен, что даже такой раздражитель как мой туум не сможет заставить их эту привязь порвать.
Не стану описывать все злоключения на пути к нанесению на их ошейники как рун, так и драконьих глифов, отмечу лишь, что все эти знаки были связаны протеевыми чарами с палочками, которые я впоследствии сломал, приведя рунные конструкции в действие, освободив драконов от ошейников. Отдельная благодарность Поттеру, вернее его мантии, без нее у меня бы не получилось все это провернуть.

progultchik - в бан.....коментаторский.....