Дорога домой (гет)

За окном мелькали фонари и огни вывесок, сворачивались в цветную кашу с густыми масляно-сумеречными разводами. Нермин вцепилась в переднее сидение, чтобы не болтаться как мешок с яблоками, но это мало чем помогло: машину подбрасывало на каждом ухабе, будто рассерженный Неджет нарочно собирал их под колеса.

— Тебе подвеску не жалко? — хотела Нермин спросить издевательски-сочувственно, но получилось хнычуще. Слишком уж недвусмысленно ее мутило. Неджет метнул в зеркало сердитый взгляд и снова уставился на дорогу.

— Ау! Ты там вконец долбанулся? — не выдержала Нермин снова, когда они пролетели мимо мелькавшего желтым светофора и, заложив вираж, свернули на нужную улицу. Выпитое вперемешку со съеденным подступило к горлу и тут же провалилось обратно в саднящий желудок.

— Я яму объезжал. Молчала бы ты, а? Несет как от запойного алкаша, аж голова кружится, — буркнул Неджет, выкрутив руль. Тени мельтешили на его лице, мешая Нермин рассмотреть выражение, но она не сомневалась, что оно сейчас самое презрительное и осуждающее из возможных — таким легко и без усилий можно сквасить пару литров молока.

— А ты много, значит, запойных алкашей видел? — запоздало и банально ответила Нермин, убедившись, что точно видит угол родного дома среди качавшихся будто в пляске кустов. — У вас, наверное, дружная компания? Ты случайно не с теми тусуешь, которые возле парка вечно на опохмел выпрашивают?

— Выговорилась? — скучающим тоном изрек Неджет, останавливаясь — наконец — у въезда в темный двор. Нермин мысленно чертыхнулась: ни тут ни одной лампочки не горит, ни в подъезде, конечно, тоже. То ли выкручивали их и меняли на еле живые, то ли такие они изначально на места вставлялись, факт оставался фактом — темно было, хоть глаз выколи. Давно пора было переехать отсюда подальше, и лучше бы сразу в город, но…

— Начну выговариваться, охренеешь, — назидательно сказала Нермин, открыла дверь и тут же скрутилась в три погибели от некстати подкатившего рвотного спазма. Неджет испуганно выругался, отстегнул ремень, выскочил из машины и почти тут же возник у двери, за которую цеплялась Нермин. Подхватив ее под локоть, он помог ей выбраться из салона. В лицо Нермин хлынул порыв свежего ночного ветра, и она с облегчением подставила ему горящие щеки.

— Полегчало? — зло поинтересовался Неджет, бросая ее руку и отступая на пару шагов назад. — Вот облюешь мне салон, и дети твои, и внуки твои до конца дней расплачиваться будут.

Нермин призадумалась. Спорить было не о чем — изгадить его авто она и сама бы не хотела, но…

— Сколько с меня за дорогу? — откинув назад плывущую голову и стараясь сохранять равновесие наперекор физиологии, спросила она. — Чтоб внуков того… Предупредить.

— Нарываешься, — скучающе ответил Неджет. Нермин оглядела его, с усилием сосредоточиваясь на деталях: белые, несмотря на целый вечер в саду, кроссовки, несомненно наглаженные заботливой мамочкой шмотки, кокетливо-небрежно сидевшие на костлявой фигуре, и неизменный серебрящийся браслет часов на запястье. Нермин задержала взгляд — ненадолго, всего на пару секунд, и, хотя Неджет не прервал молчания, она почувствовала, что этого хватило. Он не двинулся, только как-то нервно, дерганно повел плечом и снова застыл столбом на границе между синей темнотой и рассеянными потоками света, бившими из фар.

— Давай иди уже, — донеслось, наконец, до смутившейся Нермин. Она зачем-то обернулась, еще раз убедившись, что ей предстоит тащиться на каблуках в непроглядном мраке мимо четырех подъездов по асфальту, который помнил еще Брежнева.

— Ты не… — пробормотала она заискивающе. Нормальному человеку бы этого хватило — девушка, да еще и пребывающая в таком затруднительном положении, просит, но это, судя по всему, явно был не случай Неджета.

— Что — не? — переспросил он с раздражающе искренним недоумением в голосе. Нермин поежилась — тошнота улеглась, зато теперь от холода сводило мышцы.

— Ну, не проводишь меня хоть до подъезда, что ли? Темно там, да и я на каблуках, а там сам знаешь, какие ямы…

Неджет хмыкнул, завис на пару секунд, потом закрыл машину и, подсвечивая дорогу телефонным фонариком, подошел к Нермин. Она приняла протянутую ей руку и покорно зашагала вперед, с трудом подстраиваясь под широкий шаг Неджета. Выбоины в асфальте, полные сухой мягкой пыли, возникали в мечущемся свете и будто бы сами лезли под ноги. Нермин спотыкалась, заваливалась на Неджета, ударяясь виском о твердое плечо, и снова шла, пытаясь делать вид, что все в порядке, и ее не качает в разные стороны, как иву на весеннем ветру. Когда они свернули к нужному подъезду, Нермин все-таки потеряла равновесие и отправилась в свободный полет, который, к счастью для нее, оказался короток и оборвался в негостеприимных объятьях Неджета. Резкая перемена положения заставила и без того измученный мозг Нермин сделать кувырок и плашмя шлепнуться на свое законное место в черепной коробке. Нермин зажмурилась, тряхнула головой и застонала жалобно и протестующе: звезды вспыхнули перед глазами, поплыли в багрово-черных облаках, перемежавших обрывки мыслей. Неджет вдруг отпихнул ее, крутанул за локти и заставил наклониться вперед. Теперь она стояла, прижавшись задницей к его бедрам, а его руки давили на ее живот, мешая вдохнуть как следует. Юбка задралась и собралась складками где-то там же на животе, и ветер скользил по голой коже, обвиваясь вокруг ляжек.

— Нермин, учти, блеванешь на меня — я тебя убью и тут же прикопаю. Вон, прям под твоим балконом. Жаль, цветочки попередохнут от такого соседства, — изрек Неджет где-то в недосягаемой вышине над больно пульсирующей головой Нермин. Она молчала — дышала жадно и громко, успокаивая перебравший с отравой и теперь все больше осознающий это организм. Хотелось тепла — много тепла, а лучше жара, чтобы прижаться, пригреться, свернувшись клубком, зацепиться за что-нибудь твердое и неподвижное как за якорь и провалиться в сон без сновидений.

— Пошел ты знаешь куда? Конечно, меня, между прочим, от тебя и тошнит, ты мне всю дорогу мозг полоскал и ямы собирал нарочно.

— Самой не противно? От горшка два вершка, а все туда же. Еще и недовольная чем-то. Если б не я, тебя бы первый же патруль упаковал, учитывая твою одежду, которой толком нет, и то, что ты пьяная в дрова. А мне, кстати, если ты не в курсе, еще год слушать, как тебе знакомые знакомых кости перемывают, — снова донеслось сверху все тем же, до зуда под ногтями надоевшим поучающим тоном.

Нермин понимала, что Неджет, всегда славившийся изрядным ехидством, откровенно издевается. Старается отыграться за то, что его, единственного трезвого из дружной компании, заставили тащить через всю округу домой перестаравшуюся с выпивкой родственницу. Нермин все понимала. А вот Неджет не понимал, что попал по больному месту в самый неподходящий для этого момент.

— Так не возил бы меня, твоя какая забота, кто и куда меня упакует? — дрожащим от злости голосом начала она, одновременно выпрямляясь и вывертываясь из его рук, — знаешь, это меня радует не больше, чем тебя. Я к вам вообще не собиралась, другие планы были.

— А зачем тогда пришла? — переспросил Неджет, видимо, чисто инстинктивно. Нермин, пропустив мимо замерзших на ветру ушей его возглас, продолжала все громче:

— Да ты если хочешь знать, мне это на хрен не сдалось, понял? Лично мне плевать на ваши приглашения, на ваши сборища, на ваши…

— Поэтому ты и заявилась уже синяя и в таком виде, будто только что с пересечения сама знаешь каких улиц, да? Не хочешь приходить, не приходи, бегать за тобой никто не будет.

— Не будете бегать — и не надо, — ответила Нермин с самым высокомерным выражением в голосе, на которое была способна, учитывая ее состояние, грозившее вот-вот перейти в сладкий пьяный сон прямо на приступке подъезда. — Нужны вы мне триста лет, как собаке пятая нога. Мало мне мать нотаций читает, теперь еще тебя слушай. Дядя с тетей нормальные, а ты не пойми в кого такой уродился.

Она все больше распалялась, и Неджет, видимо, понял, что ничем хорошим разговор не закончится.

— Ладно, заканчивай, а? Мне делать больше нечего, как перегаром дышать и встревать с тобой в пьяные ссоры. Если у тебя ко мне какие-то претензии, ты проспись и тогда спокойно поговорим, а сейчас мне ехать надо. Меня отец ждет. Давай, отведу уже тебя домой, пока ты еще ноги переставляешь.

«Специально ведь ввернул про отца», — грустно подумала про себя Нермин. Все же видели и, конечно, не раз обсудили и то, что они были с матерью вдвоем, и то, что мать привез Адиль — младшенький братец Неджета, и то, что мать все застолье просидела с кислой рожей…

— Ну и вали себе, я тебя не держу. Деловой такой, ждут его, — невпопад выругалась она. Неджет обреченно вздохнул.

— Так я о том и говорю. Давай поднимемся уже. Не хочу остаться виноватым, если ты вдруг скатишься с лестницы и шею свернешь. Пошли уже, Нермин, а то я начну думать, что ты со мной расставаться не хочешь.

Нермин попробовала настоять на своем, чтобы сохранить остатки гордости, но Неджет пропустил ее сердитый монолог мимо ушей. Держа под руку, он повел ее в подъезд, а потом вверх по лестнице, заботливо предупреждая каждый раз, когда начинался очередной лестничный пролет. Мало-помалу Нермин успокоилась — все же идти вместе с ним было спокойно и нестрашно — и молча позволила Неджету довести себя до квартиры. Остановившись у двери, Неджет легонько толкнул Нермин в грудь, заставляя ее прислониться к стене.

— Ключи-то у тебя с собой, я надеюсь? Если у матери остались, назад я за ними не поеду.

— Ага, — пробормотала Нермин. — В сумке должны быть. Внутри смотри, на дне где-то валяются.

Он пробормотал какое-то неразборчивое ругательство и принялся копаться в ее сумке, одновременно поддерживая саму Нермин, которая норовила сползти вниз по стене.

— Что ты там копаешься, Неджет? Я устала, я спать хочу, — прохныкала она.

— Да у тебя тут черт ногу сломит. Банки какие-то, склянки, крошки, бумажки…

После нескольких минут совместных старательных поисков ключи все же обнаружились: лежали себе в наружном кармане. Неджет открыл дверь, щелкнул выключателем и втолкнул Нермин в осветившуюся прихожую. Демонстративно обвел взглядом всю, от подошв до растрепавшейся прически — концентрация праведного возмущения, родительского порицания и немого упрека в этом взгляде была такая, что Нермин окончательно поплохело.

— Сама справишься, или тебя до кровати дотащить? — спросил Неджет.

— Тащи лучше до сортира, — скривилась она. — Все-таки меня сейчас стошнит. Кстати, волосы не подержишь?

Неджет изобразил гримасу отвращения, бросил ключи на тумбочку у стены и захлопнул за собой дверь, оставив Нермин справляться с последствиями гулянки в полном одиночестве.